Оригинал взят у 
beriozka_rus в Европейский генофонд пополняется за счет русских детей
beriozka_rus в Европейский генофонд пополняется за счет русских детей
И в продолжение темы утреннего поста, в котором шла речь о шведской толерантности, которая перешла все границы. Публикую интервью Ирина Бергсет, в котором руководитель движения «Русские матери» рассказала, для чего европейцы усыновляют российских детей и к каким плачевным последствиям это может привести. А также об особенностях ювенальной юстиции в Европе.
ВЗГЛЯД: Ирина Михайловна, чем продиктован такой формат мероприятия? Шествие, митинг, не слишком ли это?Ирина Бергсет: Нет. Двадцатый, двадцать первый, тридцатый ребенок погибает за границей – сколько мы еще должны ждать?
Я очень давно занимаюсь этой проблемой. Так получилось, что ко мне со своим горем стали обращаться люди из разных стран – сейчас это почти сто семей из 28 стран. И я могу утверждать, что творится кошмар. Отбирают детей и поселяют их в наемные семьи, получающие очень большие деньги (в Норвегии, например, это около миллиона рублей в месяц). Налаженный бизнес, а дети гибнут – от побоев, издевательств, недосмотра.
После пятидесятого выходить на улицу? После сотого? Смерть Максима Кузьмина должна стать последней.
Акция – это не просто слова, это – действие. Мы призываем родителей и всех неравнодушных к судьбам наших детей людей к действию. Митинг – это наше заявление о том, что мы не будем молчать, терпеть то, что происходит. Будут озвучены требования к руководству страны, будем ждать ответа.
ВЗГЛЯД: Так ли страшно западное усыновление, западные органы опеки, как говорят в последнее время?
И.Б.: У меня отобрали двоих детей, старшего сына удалось спасти, но Норвегия запретила переписку, скайп, любое общение с моим ребенком. Моим ребенком, понимаете? Даже люди, приговоренные к смертной казни, имеют право позвонить родным, я – не имею. Я не знаю, жив ли мой ребенок. Посольство делает запрос об этом – узнать, жив ли? Норвежцы отвечают: «Это конфиденциальная информация». Что я могу думать? Что я должна делать?
Мой старший сын, который бежал в Россию, был в двух приемных семьях, где над ним издевались, его унижали. Конечно, я воспринимаю смерть Максима как свою личную трагедию. И не одна я.
ВЗГЛЯД: Действительно ли масштаб трагедии таков, что требуется вмешательство на высшем уровне?
И.Б.: Да, масштаб огромен. 19 семей, по вине которых в США погибли наши дети, не понесли вообще никакого наказания. При этом, еще раз подчеркну, речь идет о бизнесе. Дети, усыновляемые якобы во Францию или Германию, окольными путями попадают в Америку. Но это – вершина айсберга.
За 2011 год по официальной статистике было зафиксировано 6 миллионов обращений в США о насилии в отношении детей – это не мы придумали, это цифры. Отдавать детей в такое общество? Телекомпания BBC не так давно выпустила фильм «Эпидемия насилия» о детях, там приводятся данные о том, что каждые пять часов в США от насилия или по недосмотру умирает ребенок. Больше половины – дети до 5 лет. Американцы и сами называют это «национальной катастрофой».
Дальше – больше. Когда ты начинаешь смотреть на картину полностью, выясняются страшные вещи. Дети становятся наркоманами, просто исчезают, становятся донорами органов.
ВЗГЛЯД: Последнее – это не из области мифов?
И.Б.: Нет. Прецеденты есть, просто невероятно трудно расследовать такие дела из-за противодействия местной полиции. Знаете ли вы, что в Италии, например, донорство детских органов разрешено легально? Упал приемный ребенок с лестницы, а кто проводит вскрытие? Местные врачи, местная полиция. Как узнать правду, если ее хотят скрыть?
ВЗГЛЯД: Вы предлагаете вообще запретить зарубежное усыновление? Есть же там и хорошие семьи, не все же убийцы и садисты...
И.Б.: Нужно приостановить международное усыновление как минимум до решения американского суда по делу Максима Кузьмина. Мораторий нужен. Никаких усыновлений до заключения четких, понятных, ясных правил взаимодействия с усыновителями и органами опеки. Иначе смерти наших детей будут продолжаться, и ответственности за это так никто и не понесет.
ВЗГЛЯД: Но вы выступаете не только против усыновления за рубеж, но и против ювенальной юстиции. Почему?
И.Б.: Практика ювенальной юстиции на Западе – это не «забота о детях», а отлучение их от семьи. Родители оказываются главным врагом ребенка. Нам же нужно сохранить свой уклад, иначе нас просто растащат на куски. В каждой ситуации, когда что-то происходит в семье, нужно не детей тут же отбирать под предлогом того, что ему конфет не дают, а проводить отдельное исследование, по каждой отдельной семье, это сложная работа, но она необходима.
В Финляндии, например, детей очень часто отбирают из семей в пост, потому что, как говорят органы опеки, «нарушено питание». Но веками в России существовал пост, многие сейчас постятся – что, люди умирают от голодной смерти? Нет.
Есть еще одна проблема, системная. Когда у меня норвежцы забирали Сашу, так прямо и было сказано: «Ты теперь наш, ты будешь обогащать наш генофонд, работать на нас». Открытым текстом.
ВЗГЛЯД: В Европе все так плохо с генофондом?
И.Б.: В Скандинавии, не слишком многонаселенной, очень распространены близкородственные связи, которые являются причиной вырождения нации. Грань между болезнью и нормой почти стерлась. 8 детей из 10 в Финляндии рождаются от эмигрантов, лишь 2 ребенка – от самих европейцев. Как им дальше жить?
Они, разумеется, отбирают наших детей. Статистика усыновления в Европе говорит о том, что чаще всего усыновляют детей из Афганистана и Ирана, затем по количеству детей, ввезенных в Европу, находится африканская страна Эритрея, потом – Россия. Почему? Не только потому, что у нас хорошая генетика, но еще и потому, что западные страны своих детей не отдают.
Я жила шесть лет в Европе, могу твердо сказать, что это быстро деградирующие страны. Мы же – быстро прогрессирующая страна, сравните с тем, что было 20 лет назад.
Они за своих детей дерутся, и мы будем защищать своих. Мы уже здесь, и мы слышим все те крики о помощи. 2 марта мы выходим сказать о том, что мы – есть.
ВЗГЛЯД: Но в российских детдомах и приемных семьях тоже существуют примеры ужасного отношения к детям...
И.Б.: Да. Никто вообще не говорит о том, что у нас все везде и всегда хорошо, но не надо делать из Запада рай только, не нужно этой мифологии. Плохо в семье? Бывает, но это – не повод отбирать детей, а повод что-то наладить в семье. Давайте усилия тратить на улучшение ситуации. Мы готовы заниматься, брать детей на выходные, участвовать в помощи детским домам.
Я вам вот что скажу: для того чтобы иметь возможность брать ребенка на выходные, нужно два года готовить документы. Зачем делать так, чтобы за это время детей увезли за рубеж?
ВЗГЛЯД: Российские семьи не берут детей во многом из-за материальных проблем ведь. Но, говорят, что большие выплаты патронатным родителям могут привести к тому, что брать детей будут только ради денег.
И.Б.: Это очень сложная и большая проблема. Экономическая проблема, впрочем, далеко не единственная. Не берут часто из-за проблем с возрастом (кто-то считает, что он слишком молод, кто-то – что он слишком уже в возрасте), но все это преодолимо, если у государства будет программа помощи приемным семьям. Деньгами можно развратить, я согласна, можно искать другие варианты: снижение налогов, снижение квартплаты, например.
Есть опасность развращения деньгами, много вообще есть опасностей, будут на этом пути ошибки – все правда. А что – давайте вообще ничего не делать? Давайте сядем и скажем: «Ах, мы бедные, продадим-ка детей за границу, там же так хорошо». Эта позиция гораздо опасней.
Уже предпринятые президентом шаги я считаю абсолютно верными, и надеюсь, что это только начало большой работы над изменением ситуации с сиротством.
ВЗГЛЯД: Вы думаете, общество поддержит эти начинания?
И.Б.: Мы, «Матери России», поддерживаем. Множество людей выступают на нашей стороне. Брата погибшего Максима Кузьмина Кирилла готовы усыновить здесь, в России. Даже если бы не нашлось ни одного человека, который был бы готов мальчика усыновить, я бы сама это сделала.
Источник - http://www.vz.ru/society/2013/2/21/621286.html
ВЗГЛЯД: Ирина Михайловна, чем продиктован такой формат мероприятия? Шествие, митинг, не слишком ли это?Ирина Бергсет: Нет. Двадцатый, двадцать первый, тридцатый ребенок погибает за границей – сколько мы еще должны ждать?
Я очень давно занимаюсь этой проблемой. Так получилось, что ко мне со своим горем стали обращаться люди из разных стран – сейчас это почти сто семей из 28 стран. И я могу утверждать, что творится кошмар. Отбирают детей и поселяют их в наемные семьи, получающие очень большие деньги (в Норвегии, например, это около миллиона рублей в месяц). Налаженный бизнес, а дети гибнут – от побоев, издевательств, недосмотра.
После пятидесятого выходить на улицу? После сотого? Смерть Максима Кузьмина должна стать последней.
Акция – это не просто слова, это – действие. Мы призываем родителей и всех неравнодушных к судьбам наших детей людей к действию. Митинг – это наше заявление о том, что мы не будем молчать, терпеть то, что происходит. Будут озвучены требования к руководству страны, будем ждать ответа.
ВЗГЛЯД: Так ли страшно западное усыновление, западные органы опеки, как говорят в последнее время?
И.Б.: У меня отобрали двоих детей, старшего сына удалось спасти, но Норвегия запретила переписку, скайп, любое общение с моим ребенком. Моим ребенком, понимаете? Даже люди, приговоренные к смертной казни, имеют право позвонить родным, я – не имею. Я не знаю, жив ли мой ребенок. Посольство делает запрос об этом – узнать, жив ли? Норвежцы отвечают: «Это конфиденциальная информация». Что я могу думать? Что я должна делать?
Мой старший сын, который бежал в Россию, был в двух приемных семьях, где над ним издевались, его унижали. Конечно, я воспринимаю смерть Максима как свою личную трагедию. И не одна я.
ВЗГЛЯД: Действительно ли масштаб трагедии таков, что требуется вмешательство на высшем уровне?
И.Б.: Да, масштаб огромен. 19 семей, по вине которых в США погибли наши дети, не понесли вообще никакого наказания. При этом, еще раз подчеркну, речь идет о бизнесе. Дети, усыновляемые якобы во Францию или Германию, окольными путями попадают в Америку. Но это – вершина айсберга.
За 2011 год по официальной статистике было зафиксировано 6 миллионов обращений в США о насилии в отношении детей – это не мы придумали, это цифры. Отдавать детей в такое общество? Телекомпания BBC не так давно выпустила фильм «Эпидемия насилия» о детях, там приводятся данные о том, что каждые пять часов в США от насилия или по недосмотру умирает ребенок. Больше половины – дети до 5 лет. Американцы и сами называют это «национальной катастрофой».
Дальше – больше. Когда ты начинаешь смотреть на картину полностью, выясняются страшные вещи. Дети становятся наркоманами, просто исчезают, становятся донорами органов.
ВЗГЛЯД: Последнее – это не из области мифов?
И.Б.: Нет. Прецеденты есть, просто невероятно трудно расследовать такие дела из-за противодействия местной полиции. Знаете ли вы, что в Италии, например, донорство детских органов разрешено легально? Упал приемный ребенок с лестницы, а кто проводит вскрытие? Местные врачи, местная полиция. Как узнать правду, если ее хотят скрыть?
ВЗГЛЯД: Вы предлагаете вообще запретить зарубежное усыновление? Есть же там и хорошие семьи, не все же убийцы и садисты...
И.Б.: Нужно приостановить международное усыновление как минимум до решения американского суда по делу Максима Кузьмина. Мораторий нужен. Никаких усыновлений до заключения четких, понятных, ясных правил взаимодействия с усыновителями и органами опеки. Иначе смерти наших детей будут продолжаться, и ответственности за это так никто и не понесет.
ВЗГЛЯД: Но вы выступаете не только против усыновления за рубеж, но и против ювенальной юстиции. Почему?
И.Б.: Практика ювенальной юстиции на Западе – это не «забота о детях», а отлучение их от семьи. Родители оказываются главным врагом ребенка. Нам же нужно сохранить свой уклад, иначе нас просто растащат на куски. В каждой ситуации, когда что-то происходит в семье, нужно не детей тут же отбирать под предлогом того, что ему конфет не дают, а проводить отдельное исследование, по каждой отдельной семье, это сложная работа, но она необходима.
В Финляндии, например, детей очень часто отбирают из семей в пост, потому что, как говорят органы опеки, «нарушено питание». Но веками в России существовал пост, многие сейчас постятся – что, люди умирают от голодной смерти? Нет.
Есть еще одна проблема, системная. Когда у меня норвежцы забирали Сашу, так прямо и было сказано: «Ты теперь наш, ты будешь обогащать наш генофонд, работать на нас». Открытым текстом.
ВЗГЛЯД: В Европе все так плохо с генофондом?
И.Б.: В Скандинавии, не слишком многонаселенной, очень распространены близкородственные связи, которые являются причиной вырождения нации. Грань между болезнью и нормой почти стерлась. 8 детей из 10 в Финляндии рождаются от эмигрантов, лишь 2 ребенка – от самих европейцев. Как им дальше жить?
Они, разумеется, отбирают наших детей. Статистика усыновления в Европе говорит о том, что чаще всего усыновляют детей из Афганистана и Ирана, затем по количеству детей, ввезенных в Европу, находится африканская страна Эритрея, потом – Россия. Почему? Не только потому, что у нас хорошая генетика, но еще и потому, что западные страны своих детей не отдают.
Я жила шесть лет в Европе, могу твердо сказать, что это быстро деградирующие страны. Мы же – быстро прогрессирующая страна, сравните с тем, что было 20 лет назад.
Они за своих детей дерутся, и мы будем защищать своих. Мы уже здесь, и мы слышим все те крики о помощи. 2 марта мы выходим сказать о том, что мы – есть.
ВЗГЛЯД: Но в российских детдомах и приемных семьях тоже существуют примеры ужасного отношения к детям...
И.Б.: Да. Никто вообще не говорит о том, что у нас все везде и всегда хорошо, но не надо делать из Запада рай только, не нужно этой мифологии. Плохо в семье? Бывает, но это – не повод отбирать детей, а повод что-то наладить в семье. Давайте усилия тратить на улучшение ситуации. Мы готовы заниматься, брать детей на выходные, участвовать в помощи детским домам.
Я вам вот что скажу: для того чтобы иметь возможность брать ребенка на выходные, нужно два года готовить документы. Зачем делать так, чтобы за это время детей увезли за рубеж?
ВЗГЛЯД: Российские семьи не берут детей во многом из-за материальных проблем ведь. Но, говорят, что большие выплаты патронатным родителям могут привести к тому, что брать детей будут только ради денег.
И.Б.: Это очень сложная и большая проблема. Экономическая проблема, впрочем, далеко не единственная. Не берут часто из-за проблем с возрастом (кто-то считает, что он слишком молод, кто-то – что он слишком уже в возрасте), но все это преодолимо, если у государства будет программа помощи приемным семьям. Деньгами можно развратить, я согласна, можно искать другие варианты: снижение налогов, снижение квартплаты, например.
Есть опасность развращения деньгами, много вообще есть опасностей, будут на этом пути ошибки – все правда. А что – давайте вообще ничего не делать? Давайте сядем и скажем: «Ах, мы бедные, продадим-ка детей за границу, там же так хорошо». Эта позиция гораздо опасней.
Уже предпринятые президентом шаги я считаю абсолютно верными, и надеюсь, что это только начало большой работы над изменением ситуации с сиротством.
ВЗГЛЯД: Вы думаете, общество поддержит эти начинания?
И.Б.: Мы, «Матери России», поддерживаем. Множество людей выступают на нашей стороне. Брата погибшего Максима Кузьмина Кирилла готовы усыновить здесь, в России. Даже если бы не нашлось ни одного человека, который был бы готов мальчика усыновить, я бы сама это сделала.
Источник - http://www.vz.ru/society/2013/2/21/621286.html
