Ниже предлагаю вниманию ряд фрагментов из статей известного антрополога Т.И.Алексеевой, опубликованных в составе книги Неолит лесной полосы Восточной Европы, М., 1997 (электронная книга, глава 3). В статьях излагается противоположный взгляд на происхождение населения Русской равнины и все факты собираются в стройную картину. Выводы не только корректно объясняют имеющиеся данные, но и позволяют сделать ряд важных выводов о процессе формирования Восточно-Европейских народов.
Краткий обзор темы
В середине прошлого века, с накоплением древних останков из северных и центральных регионов России, антропологи обратили внимание на характерную для них черту — ослабление горизонтальной профилировки верхнего отдела лица, которое выражалось в некоторой уплощённости скуловой и лобной частях. При этом и профиль нижней части лица, и сильное выступание носа, были типично европеоидными. Первым объяснением, которое получила эта особенность, стала ссылка на монголоидную примесь — будто своей ослабленной профилировкой черепа обязаны значительной метисацией с монголоидным населением северо-западных областей Европы и северного Урала (в современных терминах - лапоноидным).
С накоплением более масштабного объёма антропологического материала был проведён его глубокий статистический анализ, к которому привлекли останки из Латвии и Среднего Поднепровья, относящиеся к тому же периоду. По результатам выяснилось, что эта черта не зависит от уралоидного компонента и восходит к антропологическим особенностям протоевропеоидов.
Уплощение верхней части лица оказалось типичным не только для мезолитического населения на территории России, но также для Прибалтики, Украины, Белоруссии, Югославии, Дании и Швеции. На пространствах Восточно-Европейской равнины эта антропологическая особенность чётко прослеживается в носителях верхневолжской и волосовской археологических культур, которые являются автохтонными на территории Центральной России и относятся к периоду 5-2 тыс. до н.э.
При этом на территории Восточной Европы в эпоху неолита действительно существовало население с лапоноидными чертами. Относилось оно к археологическим культурам ямочно-гребёнчатой керамики, которые первоначально локализуются в северо-западных областях Европы — в Прионежье, Карелии и на территории Финляндии. В 3 тыс. до н.э. носители этих культур начинают проникать в области северных регионов России, на территорию Эстонии, северо-восток Латвии, и далее на юг.
В захоронениях поздней волосовской культуры отчётливо фиксируются следы этого пришлого населения. Волосовцы получают незначительный уралоидный компонент, объём которого неравномерен в различных регионах, но в целом больший его вес тяготеет к северным регионам России и Прибалтики, а также к локальным анклавам в Центральной России, которые останутся финноязычными вплоть до прихода сюда исторических славян.
Важной деталью является тот факт, что собственно сами носители культур ямочно-гребёнчатой керамики не являлись эталонными лапоноидами, а обнаруживают значительную долю признаков, типичных для европеоидов, — настолько значительную, что она даже вызывает предположение о формировании их антропологического типа на всё той же палеоевропеоидной основе.
Во 2 тыс. до н.э. с территории Польши начинается миграция на восток носителей культуры шнуровой керамики. Антропологический тип шнуровиков был очень близок к волосовскому, отличался он большей грацильностью и заметной долихокранией. Переселенцы полностью и очень быстро покрывают ареал поздневолосовской культуры, где образуется фатьяновская культура, развитие которой ассоциируется с прабалтами. По-видимому, скорость смены одной культурой другой говорит о близком родстве фатьяновского населения с волосовцами, когда последние переняли культурные черты пришедших шнуровиков.
Из сказанного следуют заключения:
1. Автохтонное население территории Центральной России имело типично-европеоидное происхождение. Незначительный лапоноидный компонент был приобретён впоследствии и не оказал кардинального влияния на исходный антропологический тип. Все «финно-угры» на этой территории сводятся к поздним локальным финноязычным ареалам, расположение которых известно по русским летописям.
2. Как минимум до позднего периода существования волосовской культуры можно констатировать антропологическое, культурное, генетическое и, по-видимому, лингвистическое единство населения на территории Центральной России. Вопрос о классификации языка остаётся открытым.
3. Антропологический тип мезолита и неолита Центральной России принадлежал к северо-европейскому типу, фиксируется в Южной Скандинавии и на Северных Балканах, а также был очень близок к населению Центральной/Восточной Европы (культуры шнуровой керамики) отличаясь чуть более архаичным обликом.
4. Современное население Центральной России в значительной мере наследует антропологические черты этого автохтонного населения, которые соответствуют современному восточно-европейскому антропологическому типу.
Отдельно. Учитывая культурный характер экспансии культур шнуровой керамики и отсутствие смены населения на территории Центральной России с образованием фатьяновской культуры, можно предполагать значительную роль поздневолосовского населения в формировании здешних балтов — не только в сложении их антропологического типа, но и в чертах языка, который должен был заметно отдалиться от своих более западных балтских собратьев.
Для большей наглядности исторических процессов рекомендую обратиться к двум картам. Там же в обсуждении
![[info]](http://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif?v=1){kind=small}
aquilaaquilonis приводит дополнительные цитаты по теме (добавлены в конец этой записи).Собственно цитаты:
В мезолите Восточной Европы большого морфологического разнообразия не наблюдается. Большинство групп образуют один кластер, куда входят краниологические материалы из могильников Звениеки, Попово, Южный Олений остров, Васильевка I и III. Наряду с другими отличительными особенностями населения, оставившего эти могильники, являются долихокрания и крупные размеры мозгового отдела черепа (рис. 4). Особенно обращает на себя внимание очень большая высота черепа, очень широкое и относительно невысокое лицо, хотя абсолютные размеры его достаточно велики, широкие орбиты, относительно широкий нос.http://drfaust-spb.livejournal.com/77993.html
Это население безусловно европеоидного облика, с сильным выступанием носа и резко моделированным лицом в области зигомаксиллярного угла. В то же время, эти особенности сочетаются с некоторой уплощенностью лица в верхней части, в области назомалярного угла. На эти особенности неоднократно обращалось внимание в отечественной антропологической литературе [Гохман, 1958, 1986; Якимов, 1957, 1960; Бунак, 1956, 1958, 1974; Дебец, 1961; Алексеев и Гохман, 19846]. Однако генезис этого типа недостаточно ясен. Во всяком случае, на территории Восточной Европы в эпоху мезолита он распространен достаточно широко.
За пределами Восточной Европы аналоги ему находим в мезолите Скандинавии [Schwidetzky and Rosing, 1989; Гохман, устное сообщение, данные в печати], в Чехии (могильник Лепенский Вир), Югославии (могильник Власац), Греции (могильник Нео Никомедия) и Северной Африке (могильник Афалу-Бу-Румель). Сводка данных по зарубежным антропологическим материалам дана в работе [Schwidctzky and Rosing, 1989].
В большинстве зарубежных краниологических серий отсутствуют данные о горизонтальной профилировке лицевого отдела черепа, но сходство в остальных признаках столь велико, что не остается сомнения в генетических связях носителей этого европеоидного, я бы сказала, несколько архаичного типа, широко распространенного на территории Европы и даже за ее пределами.
В.П.Алексеев, измеривший углы горизонтальной профилировки на черепах из могильника Власац (Югославия), показал, что сочетание уплощенного лобноглазничного отдела со значительной профилированностью лицевого отдела в средней части характерно и для них [Алексеев, 1979].
…
Обратимся к неолитическому населению Восточной Европы. Прежде всего, обращает на себя внимание некоторое увеличение черепного указателя. Здесь уже нет выраженно долихокранных групп, как в эпоху мезолита. Явление брахикефализации во времени, отмеченное впервые Г.Ф.Дебецом и неоднократно подтвержденное другими авторами, обнаруживается и на анализируемых материалах. Что касается соотношения других признаков, то оно дает полное основание для поиска преемственности между мезолитическим и неолитическим населением с помощью антропологических данных. Наиболее естественно предпринять поиск той своеобразной комбинации, которая столь характерна для большинства мезолитических групп Восточной Европы.
Сочетание некоторой уплощенности в верхнелицевом отделе и сильной профилированности в средней части лица отмечается у большинства неолитических восточноевропейских групп лесной и лесостепной полосы. Этими особенностями характеризуется население Прибалтики, Волго-Окского региона и Днепро-Донецкой территории. Географически этот ареал почти совпадает с ареалом распространения носителей подобного сочетания в мезолите.
Если не считать небольшого увеличения черепного указателя у неолитического населения, которое может быть рассмотрено как признак эпохальной изменчивости, в неолите в некоторых группах происходит незначительное ослабление выступания носа, хотя угол выступания носа остается в пределах европеоидных величин. Кроме того, увеличивается ширина лица и вследствие этого происходит относительное уменьшение его высоты. В остальном же преемственность между мезолитическим и неолитическим населением устанавливается достаточно четко.
…
Создается впечатление, что с эпохи раннего неолита начинается незначительная «монголизация» того населения, которое в мезолите занимало обширную территорию и характеризовалось выраженными европеоидными чертами со специфическим сочетанием уплощённости горизонтальной профилировки в верхнем отделе и резкой профилированное в среднем отделе лицевого скелета.
Думаю, что истоки этого типа, несмотря на его весьма широкое распространение, связаны с северо-западными областями Европы, во всяком случае, именно на этой территории наблюдается концентрация его своеобразных черт: мезолитические могильники Скандинавии, Прибалтики, Прионежья. По всей вероятности, население, оставившее эти могильники, в своем генезисе связывается с кругом мезолитических культур Балтийского региона.
С культурой ямочно-гребенчатой керамики распространился антропологический тип, несущий в себе черты «смягченной монголоидности». В антропологической литературе он получил название лапоноидного. На генезис и истоки культуры ямочно-гребенчатой керамики взгляды археологов неоднозначны (сводку взглядов см. [Крайнов, 1987]). Что касается точки зрения антропологов, то есть все основания считать, что происхождение антропологических черт носителей культур ямочно-гребенчатой керамики связано с восточными территориями России.
…
Сторонники метисационной концепции (Е.В.Жиров, Г.Ф.Дебец, Н.Н.Чебоксаров, М.В. Битов, М.С.Акимова, В.П.Алексеев, К.Ю.Марк, Р.Я.Денисова и др.) видели в несколько ослабленной горизонтальной профилировке лицевого скелета на древних черепах Северо-Восточной Европы и Прибалтики следы монголоидной примеси. Другие рассматривали эти особенности либо как свидетельство независимого от монголоидов образования морфологического комплекса уральской расы (В.В.Бунак), либо как сохранение черт специфических древних протоевропеоидов, еще не дифференцированных относительно рас первого порядка (В.П.Якимов, И.И.Гохман). В.П.Алексеев, безоговорочно принимая наличие монголоидной примеси на этой территории [Алексеев, 1961 в], позднее, не отказываясь в общей форме от этой точки зрения, высказал предположение о возможности сохранения в изолированных (лесных и заболоченных) районах относительно нейтральных морфологических комплексов — наследия ранних стадий расообразования [Алексеев, 1984].
Начало дискуссии положила краниологическая серия из Оленеостровского могильника, датируемого сейчас мезолитическим временем. Эта серия обратила на себя внимание тем, что при выраженных европеоидных особенностях строения черепа (длинная и высокая черепная крышка, выступающий нос) горизонтальная профилировка лицевого отдела ослаблена.
Кстати сказать, уплощенность характерна только для верхней его части, в то время как профилированность средней части лица типично европеоидная. Своеобразное сочетание углов горизонтальной профилировки, характерное для оленеостровцев, впоследствии неоднократно отмечалось исследователями в населении других регионов этого времени — в Прибалтике, в Приднепровье, на Дону, в Крыму, в некоторых районах Западной Европы. Думаю, что выделенный нами с помощью методов многомерной статистики мезолитический европеоидный пласт на территории лесной и лесостепной полосы Восточной Европы, объединяющий в своем составе население, оставившее могильники Звейниеки, Попово, Южный Олений остров, Васильевка I и III, служат подтверждением существования и широкого распространения этой своеобразной комбинации морфологических признаков.
Вряд ли есть необходимость оспаривать наличие на территории Восточной Европы этого европеоидного населения, характеризующегося несколько архаичными чертами, к которым можно отнести массивность и уплощенность в верхнелицевом отделе черепа. Судя по нашим данным, черты этого типа достаточно четко прослеживаются в населении верхневолжской и волосовской культур, для которого, помимо отмеченных специфических особенностей строения лицевого отдела черепа, характерны относи- тельное увеличение дистальных отделов конечностей и увеличение показателей внутренней массивности скелета. Подобные архаичные черты типичны для населения верхнего палеолита (см. гл. VII).
Не вижу основания оспаривать и наличие монголоидных черт в древнем населении Восточной Европы — носителях культуры ямочно-гребенчатой керамики. «Монголизация», как отмечалось выше, на территории Восточной Европы отчетливо начинает проявляться с эпохи неолита. Наиболее типичные представители этой культуры — население, оставившее Ладожскую стоянку и могильник Караваиха.
Зоны перекрытия между верхневолжской, льяловской и волосовской культурами, отмечаемые по археологическим данным на Сахтышских стоянках и свидетельствующие о периодах сосуществования этих культур, уже сами по себе предполагают сосуществование представителей различных антропологических типов, и как следствие этого, смешение между ними.
Территория Русского Севера Восточно-Европейской равнины с эпохи неолита становится зоной активного смешения массивного матуризованного европеоидного населения с представителями монголоидного типа. Различие в облике отдельных групп населения неолита можно объяснить разным удельным весом обоих компонентов в составе этих групп.
Изученное нами население, оставившее могильники Верхневолжского региона, демонстрирует разные фазы взаимодействия европеоидов и монголоидов. Наиболее ранняя краниологическая серия из Ивановского VII, как уже отмечалось, обнаруживает преемственность с мезолитическим населением Восточно-Европейской равнины. Серия из могильника Сахтыш, датируемая льяловским временем, явно имеет в своем составе представителей лапоноидного типа. Такими же смягченно монголоидными чертами характеризуется население, известное по могильнику озеро Ловецкое. Краниологическая серия из могильника Сахтыш, датируемая волосовским временем, в значительно большей степени проявляет сходство с европеоидным ранненеолитическим населением. По всей вероятности, удельный вес пришлого населения в Верхнем Поволжье в неолитическое время был невелик, что и обусловило возвращение к исходному антропологическому типу в энеолите.
Судя по всему, подобная картина формирования антропологических черт волосовского населения типична для всего ареала волосовской культуры. Антропологическое разнообразие ее носителей объясняется главным образом различным соотношением европеоидных и монголоидных компонентов и неравномерным проявлением черт, восходящих к населению мезолита.
Как же в свете антропологических данных можно трактовать генетические истоки населения, относящегося к волосовской культуре? Обратимся вновь к кластеру, характеризующему неолитический европеоидный пласт (см. табл. 3). В него входят представители волосовской, днепро-донецкой и нарвской культур.
Отрицать генетические связи этого населения нет никакого основания. Не вызывает сомнения и то обстоятельство, что истоки неолитического европеоидного пласта, проявляющегося в лесной полосе Восточной Европы, восходят к мезолитическому населению, также широко распространенному на этой территории, но явно тяготеющему в своем происхождении к Балтийскому региону.
Следовательно, европеоидный компонент в населении волосовской культуры генетически увязывается с северо-западными территориями Европы. Некоторую «монголизацию» населения лесной полосы Восточной Европы мы наблюдаем с эпохи неолита, с приходом на эту территорию племен культуры ямочно-гребенчатой керамики. Физический тип этого населения не оставляет сомнения в восточных связях. Об этом убедительно свидетельствует уплощение лицевого отдела черепа, уменьшение угла выступания носа, уменьшение лобно-поперечного указателя и относительное увеличение высоты орбит. В то же время, антропологические характеристики наиболее ярких представителей населения культуры ямочно-гребенчатой керамики, известные по Ладожской стоянке и Караваихе, характеризуются очень высоким черепом, что является признаком, типичным для европеоидного населения мезолита и неолита лесной зоны Восточной Европы, и совершенно не типичным для представителей монголоидной расы. Думаю, что это наблюдение заставляет сделать предположение о проникновении монголоидных черт в Восточную Европу в более раннее время, чем неолит.
Подтверждением этого может быть выявленный Ю.Д.Беневоленской в составе оленеостровцев морфологический компонент, характеризующийся сочетанием брахикрании, относительно узкого лба, невысокого и очень широкого лица, больших углов горизонтальной профилировки, слабого выступания носа и альвеолярного прогнатизма [Беневоленская, 1984]. Следовательно, можно также предположить, что население, которое является носителем культуры ямочно-гребенчатой керамики, могло формироваться на основе мезолитического европеоидного пласта, но с большим удельным весом монголоидного компонента, чем население волосовской, днепро-донецкой и нарвской культур.
В заключение следует отметить, что антропологические материалы подтверждают сложность генезиса волосовской культуры. Ее носители в своем облике выявляют черты родства с населением, проживающим как к западу, так и к востоку от основного ареала распространения этой культуры. Западный компонент проявляется в облике волосовцев значительно сильнее, чем восточный.
В свете данных антропологии убедительным представляется автохтонный вариант генезиса волосовцев. В самом деле, на примере погребений из Сахтышских стоянок совершенно отчетливо прослеживается преемственность населения на протяжении весьма длительного времени — от раннего неолита (верхневолжская культура) до энеолита.
Эта преемственность уходит своими корнями в мезолит. Строго говоря, в данном случае антропология полностью подтвердила точку зрения об автохтонности волосовцев. Однако исходный антропологический пласт, на основе которого формировалось население верхневолжской культуры, в своем генезисе связан с территорией северо-западной Европы.
Племена культуры ямочно-гребенчатой керамики оказали влияние на антропологический облик населения волосовской культуры, но сила этого влияния, по-видимому, была различная разных регионах волосовской культурно-исторической общности. В Верхневолжском регионе, как показали антропологические материалы из Сахтышских стоянок, она была невелика, хотя и вполне явственна.
Неолит лесной полосы Восточной Европы. М., 1997. Гл. 3, PDF-документ
Ещё несколько от
Возможно, быстрое распространение фатьяновских племен на территории позднего этапа волосовской культуры в первой четверти 2 тысячелетия до н.э. объясняется родственностью тех и других племен. Ареалы памятников волосовской и фатьяновской культур совпадают. На поздних волосовских стоянках Верхнего и Среднего Поволжья появляются фатьяновские вещи и ощущается влияние фатьяновцев. Кроме того, в волосовских погребениях стоянки Сахтыш 2, Панфиловской стоянки и др. найдены черепа с ярко выраженной долихокранией, близкой фатьяновскому антропологическому типу, который рядом исследователей относится к протобалтскому типу. С другой стороны, в фатьяновских погребениях (Тимофеевского и Волосово-Даниловского могильников) встречается антропологический европеоидный тип, близкий волосовскому.
Таким образом, нужно признать, что волосовцев нельзя считать протофиннами, и тем более пришлыми с востока. В дальнейшем в результате сложного смешения и взаимодействия потомков культур с ямочно-гребенчатой керамикой, поздневолосовской, фатьяновской, культур конца эпохи бронзы и раннего железа в центре Русской равнины образовались ранние городищенские культуры, в основном финноязычные, но с примесью балтских компонентов, оставшихся от фатьяновцев. В Прибалтике происходило подобное же смешение, приведшее в северной части к образованию культур финноязычных, а южнее — балтских. В контактных же зонах наблюдалось смешанное население. Последующая история указанных регионов является историей славян, балтов и финнов.
Д.А.Крайнов. К вопросу о происхождении волосовской культуры // Советская археология, 1981, № 2. Стр. 19-20
Анализ краниологических остатков из погребений позволяет определить антропологический тип носителей волосовской культуры. Определимые остатки со стоянок Сахтыш 1 и 2 отнесены Г.В. Лебединской и Р.Я. Денисовой к европеоидному антропологическому типу. Черепа из погребений 1, 2 стоянки Володары по определению М.М. Герасимова также принадлежали к европеоидному типу, а череп из Панфиловской стоянки отнесен к ярко выраженному европеоидному типу. Следует отметить близость антропологического черепа панфиловского волосовца и волосовца со стоянки Сахтыш 2 с фатьяновским антропологическим типом. Этот факт свидетельствует или о родстве фатьяновцев и волосовцев, или об их тесных контактах. Наряду с этим в волосовских погребениях встречается европеоидный антропологический тип с монголоидными или, скорее, лапоноидными признаками. По мнению некоторых антропологов, лапоноидность является местной антропологической чертой, наблюдающейся на территории Восточной Европы с эпохи палеолита.
Этот антропологический тип волосовцев, включающий европеоидов и европеоидов с признаками монголоидности или лапоноидности, является результатом смешения населения двух культурно-этнических общностей: верхневолжской и населения с ямочно-гребенчатой керамикой. Следует указать, что количество европеоидных черепов в волосовских погребениях доминирует над черепами с монголоидными (лапоноидными) признаками. Очевидно, волосовцы принадлежали к этнической группе северных европеоидов, потомков населения верхневолжской культуры, являющейся основой волосовской культуры, а монголоидность (лапоноидность) они могли получить от второго составного компонента – носителей культуры с ямочно-гребенчатой керамикой, относящихся, вероятно, к другой этнической общности, или от смешанного населения, существовавшего здесь раньше.
Такая же картина наблюдается при антропологическом изучении населения Прибалтики, относящегося к культурам с пористой керамикой и родственного волосовской культуре. Здесь также наблюдается смешанный антропологический тип, получившийся от смешения населения нарвской и гребенчато-ямочной культур. Однако тип населения волосовской культуры и культуры типа «пиестиня» различен на разных территориях. Там, где преобладали носители верхневолжской и нарвской культур, зафиксирован европеоидный тип.
Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М., 1987. Стр. 24-25
Фатьяновские пришлые племена расселились в основном на территории, занятой поздневолосовскими племенами. Об этом свидетельствуют, как мы писали выше, находки фатьяновской посуды, топоров и других вещей на неолитических стоянках в слоях с поздневолосовскими культурными остатками. В связи с новыми открытиями в области неолита центра Русской равнины и новой трактовкой вопроса происхождения волосовской культуры сейчас вряд ли можно утверждать бесспорно финно-угорский этнос волосовцев, как это мыслилось ранее. Возможно, фатьяновцы попали частично в родственную среду потомков северных индоевропейцев и только в более позднее время были окружены враждебными племенами, о чем свидетельствуют могилы фатьяновских воинов, погребенных с боевыми топорами.
Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М., 1987. Стр. 75-76
Особое внимание обращает на себя облик мезолитического населения, для которого характерно сочетание долихокрании, крупных размеров мозгового черепа, широкого и относительно невысокого лица, широких орбит и относительно широкого носа. Судя по сильному выступанию носовых костей и резкой профилированности в области зигомаксиллярного угла, это население безусловно европеоидное…
На территории Восточной Европы в эпоху мезолита эта морфологическая комбинация распространена очень широко. Проявляется она и в Прибалтийском регионе, и на северо-западе, и в Поднепровье. Характерные представители — население, оставившее могильники Звениеки, Попово, Южный Олений остров, Васильевка I и III…
Наиболее распространенной антропологической комбинацией в мезолите является сочетание долихокрании с крупными размерами лица, уплощенностью в назомалярной и резкой профилированностью в зигомаксиллярной области лицевого отдела, с сильным выступанием носа. Судя по антропологическим аналогиям и археологическим данным, истоки этого типа связаны с северо-западными областями Европы… В эпоху мезолита [в Восточной Европе] наиболее многочисленным, судя по имеющимся в нашем распоряжении данным, было население, связанное в своем генезисе с северо-западными территориями Европы. Для него характерна долихокрания, широкое лицо с уплощенностью в верхнем отделе и резкой профилированностью в среднем, сильное выступание носа.
Преимущественная концентрация этих черт на севере и северо-западе Европы дает основание отнести их носителей к кругу северных европеоидов… Черты северного типа совершенно отчетливо проявляются в населении лесной полосы Восточной Европы в V-IV тыс. до н.э. и, в большей или меньшей степени выраженности, прослеживаются в населении Восточной Европы в последующие эпохи. Например, в населении верхневолжской и волосовской культур. Население волосовской культуры испытало и воздействие племен культуры ямочно-гребенчатой керамики, которые, судя по их антропологическому типу, генетически увязываются с Зауральем.
Древнейшее население Восточной Европы // Восточные славяне. Антропология и этническая история. М., 1999