Москва — родина неорусского стиля в архитектуре — имеет единичные примеры его воплощения в таком типе здания, как доходный дом. Кто был заказчиком этих редких проектов, усложняющих и удорожающих строительство?
В 1907 году рядом с храмом Христа Спасителя вырос новый дом. Строителем и владельцем дома был инженер путей сообщения Петр Николаевич Перцов.
С. D. Малютин. "Портрет П. Н. Перцова"
В начале ХХ века Россия занимала второе место в мире по абсолютной протяженности железных дорог — 63000 верст, тысяча из которых, то есть каждая 63-я верста, была построена Петром Николаевичем. Сейчас эта тысяча верст растворилась в огромной сети железных дорог России, и вклад мы можем оценить только теоретически. А вот дом Перцова остался, и мы можем его видеть каждый день. Он стоит в центре Москвы и в какой-то степени наряду с другими памятниками архитектуры своего времени определяет лицо нашего города.
Петр Николаевич Перцов (1857-1937) родился в Казани, в русской старинной дворянской семье. Его дядя, поэт и сатирик Эраст Перцов, был дружен с А.С. Пушкиным. В семье сохранились воспоминания об обеде, который Эраст дал в честь поэта в своем доме в Казани, куда Пушкин приехал, собирая материалы о Пугачевском бунте.
Петр Николаевич окончил гимназию в Казани, Институт путей сообщения в Санкт-Петербурге. На строительстве Уфа-Златоустьинской железной дороги его участок находился рядом с участком Н.Г. Гарина-Михайловского, который и посоветовал Петру Николаевичу назвать своего новорожденного сына Георгием, так как считал, что каждая семья должна иметь своего Георгия-заступника.
Одновременно с возведением дома Петр Николаевич пытается осуществить постройку первой в России «народной» железной дороги, в частности создать Акционерное общество по строительству Армавиро-Туапсинской железной дороги и порта в Туапсе. Суть этого проекта состояла в том, чтобы акции этой дороги были распространены исключительно среди населения Северного Кавказа. Трудность осуществления этого проекта определялась противодействием со стороны министра финансов России В.Н. Коковцева, лоббировавшего интересы Владикавказской железной дороги, которая до этого времени была монополистом перевозок на Северном Кавказе. Последовательность, с которой Петр Николаевич шел по намеченному пути, ярко проявилась в следующем примере. В поисках банковской ссуды под выпуск акций он едет в Англию, где получает вполне законное предложение — за один миллион золотых рублей он, как единственный к этому моменту владелец акционерного общества, должен передать право распространения акций в Англии. Петр Николаевич отказывается от такого предложения как несовместимого с самой идеей народной концессии. В конце концов акционерное общество спас молодой А.И. Путилов. Он внес в казну взнос в размере двух миллионов золотых рублей под залог всего капитала Петра Николаевича, включая и только что построенный дом. Номинальной владелицей его была жена Петра Николаевича — Зинаида Алексеевна Перцова, урожденная Повалишина.
К. Ф. Юон. "Портрет З. А. Перцовой"
И здесь произошло непредвиденное осложнение, о котором Петр Николаевич вспоминал:
«Дома неожиданно для меня вышло серьезное объяснение с женой, которая воспротивилась залогу дома, считая, что дом должен был служить обеспечением семьи и всех моих обязательств перед кредиторами. Взволнованный этим неожиданным для меня возражением со стороны Зины, я привлек к участию в нашем объяснении обоих сыновей и, объяснив им, в чем дело и что меня вынуждает на залог дома, я получил в их лице защитников моей точки зрения. Оформив, что требовалось, в Москве, я поспешил обратно в Петербург и заключил уже нотариальные условия с банком».
И только в 1910 году было ликвидировано соглашение Петра Николаевича с банком и дом освобожден от залога.
В 1905 году П.Н. Перцов, подобно многим, увлекся политикой: входил в Центральный комитет партии «Союз 17 октября», баллотировался в 1 Государственную думу. Он был одним из хранителей ценностей храма Христа Спасителя. Много интересного о Петре Николаевиче, о замечательных людях, с которыми его свела жизнь, о событиях ушедшей эпохи можно узнать из объемистой книги воспоминаний П.Н. Перцова. Рукопись ее насчитывает свыше 500 страниц. Приведем из нее ту главу, в которой рассказывается о строительстве знаменитого доходного дома близ храма Христа Спасителя, до сих пор называемого «Домом Перцова».
«...» В ноябре 1902 г. я посетил как-то Ивана Евменьевича Цветкова, только что построившего себе или, вернее, для своей коллекции картин на набережной р. Москвы, близ храма Христа Спасителя, двухэтажный особняк в русском стиле по рисунку В.М. Васнецова. Из окон его главного зала я залюбовался открытым видом на Кремль и высказал И.Е., что завидую ему, что он нашел такое прекрасное место под выстройку дома. И.Е. поймал меня на слове и предложил указать мне еще лучшее место при условии, что я, приобретя его, построю дом также в русском стиле. Я согласился, и тогда И.Е. объяснил мне, что все участки по набережной от его дома до площади под храмом Спасителя принадлежали Н.В. Ушакову и что у него еще остался во владении последний участок, выходящий на эту площадь, на который зарится А.А. Левенсон, владелец известной в Москве типографии, купивший соседний, предпоследний участок. И.Е. высказал уверенность, что ежели я не постою за ценой, то Ушаков продаст мне участок, так как Левенсон выжимает у него цену. Я тут же отправился на место: Владелец был удивлен сделанному мною предложению, но, посоветовавшись с женой, объявил цену в 70 тысяч рублей. Я согласился, и на следующий же день сделка была оформлена у нотариуса под видом купчей на имя Зины.
«...» Зимой 1905/06 года я решил приступить к составлению проекта для перестройки нашего дома в Москве с расчетом начать постройку его с весны. Памятуя обещание, данное мною И.Е. Цветкову, — построить дом в русском стиле и считаясь с тем, что место постройки на берегу реки Москвы, рядом с храмом Спасителя и с открытым видом на Кремль обязывает строго отнестись к заданию, я решил объявить закрытый конкурс на составление проекта «доходного дома в русском стиле» и обратился к художникам А.М. Васнецову и С.В. Малютину, архитектору А.И. Дидерихсу и архитектору-художнику Л.М. Браиловскому с предложением участвовать в конкурсе. Условием составления проекта я поставил, чтобы он отвечал «духу и преданиям Москвы и требованиям современности», при этом для нормировки проектирования я выработал с городским архитектором Н.К. Жуковым, применительно к участку земли, план дома и предложил конкурентам придерживаться его. Первую премию я установил в 800 рублей. И вторую — в 500 рублей, но оставил за собой право личного выбора для постройки любого из премированных проектов. В жюри конкурса я пригласил В.М. Васнецова, В.И. Сурикова, В.Д. Поленова, Ф.О. Шехтеля, И.А. Иванова-Шиц, С.У. Соловьева и С.В. Ноаковского, предложенного мне дополнительно Л.М. Браиловским. Первая премия была присуждена А.М. Васнецову и вторая — С.В. Малютину. Л.М. Браиловский был обижен результатом конкурса: за него был подан всего один голос — С.В. Ноаковского. Проект А.М. Васнецова, будучи шаблонным, меня не удовлетворил, и я решил остановиться на С.В. Малютине, поручив ему переработать конкурсный проект.
Эскиз А. М. Васнецова
Эскиз С. В. Малютина
«На конкурс он представил проект в стиле русского ампира, который, будучи интересным по замыслу, не вполне отвечал первому условию задания. У С.В. сохранился крайне интересный красочный эскиз его первого проекта, который, как не отвечающий заданному плану, он не выставил на конкурс, и вот, увидав его у него, я решил, что лучшего нечего и желать. С.В. взял в нем за основу существующую постройку — трехэтажный ящик с небольшими оконными отверстиями, нанес на него четвертый этаж с большими окнами комнат-студий для художников и с интересным балконом под золотым куполом под названием «Беседа Царицы» и пристроил к нему по набережной четырехэтажный особняк и по переулку — особый отлетный корпус со стильно разработанным главным подъездом, богато покрытым майоликовой живописью. Все здание завершалось высокими отдельно разработанными крышами, а стены и фронтоны дома были богато украшены пестрой майоликой. Эскиз получился в высшей степени интересным, красочным и крайне оригинальным — в сказочно-былинном стиле. Я пленился им и договорился с С.В., что он переработает проект, приспособив его к заданному плану. Острый угол к переулку представлял из себя немалое затруднение для его разработки, но С.В. талантливо разрешил вопрос, допустив некоторое уклонение от нормальной архитектурной проектировки, и угол этот получился особенно интересным. Чтобы лучше сообразить общую компоновку отдельных частей здания, С.В. вылепил модель дома из глины. Меня С.В. совершенно захватил своим индивидуальным талантом, и я решил всецело отдаться на его вкус, вводя лишь небольшие коррективы чисто технического или хозяйственного значения. С.В. по разработке проекта в целом приступил к обработке деталей фасада и составлению рисунков для заказа наружной майолики. По его совету я поручил выполнить заказ майолики артели молодых художников Строгановского училища под фирмой «Мурава», не имевших в то время работы и близких, за отсутствием заказов, к ликвидации своего дела. Выбором фирмы мы не ошиблись, работа была исполнена в срок с точным воспроизведением раскраски, согласно данным С.В. рисункам; качество работы также оправдало себя — за пятнадцатилетний период времени не последовало никаких повреждений глазури.
Я лично руководил всеми работами и входил во все детали постройки, целыми днями носясь по всем этажам и не оставляя без личного надзора ни одного места работ. Все работы велись одновременно, и через четыре с небольшим месяца от начала работ постройка была закончена, в конце сентября были сняты леса, и на зиму остались штукатурные работы, настилка паркетов и малярные работы, которые и продлились до марта месяца. Таким образом, в одиннадцатимесячный срок были закончены решительно все работы, и с апреля месяца квартиры были объявлены к сдаче. В мае въехали в дом первые жильцы: Во всем доме не было допущено деревянных перекрытий: Проводка электричества устроена вся скрытая, равным образом замаскированы все водопроводные и канализационные трубы. Вообще при постройке дома во всех деталях преследовались две основные задачи — солидность устройства и удовлетворение требований эстетики».
«...» Наша квартира, расположенная в трех этажах корпуса на набережной, обслуживалась своим подъездом. Позднее, когда выяснилась нужда в особом зале для молодежи, к нашей квартире было присоединено подвальное помещение, в котором одно время помещался кружок артистов Московского художественного театра под названием «Летучая мышь», устраивавший свои закрытые интимные собрания по ночам по окончании спектаклей. Душой этих собраний был Н.Ф. Балиев, организовавший позднее свою труппу для публичных спектаклей «Летучей мыши», ставшую вскоре столь популярной в Москве. Для устройства танцевального зала помещение было мною углублено на аршин и по асфальтовой подготовке положен дубовый паркет. Фронтоны на площадь и на набережную облицованы сплошь майоликой, равно как и простенки между окнами 4-го этажа на площадь. Также майоликой украшены перила балконов и углы дома. На коньке крыши над острым углом поставлена золоченая решетка со львами, а над пирамидальной крышей над зеленой башней — золоченый петух.
Художественный критик Сергей Глаголь (доктор Голоушев) посвятил описанию дома особую статью, в которой он отмечал значение постройки в Москве домов в русском стиле. По его отзыву, наш дом в художественно-архитектурном отношении занял следующее место после Ярославского вокзала. По своей оригинальной внешности дом наш в очень скором времени стал известен всей Москве и попал, как одна из достопримечательностей Москвы, в путеводитель «По Москве» «Издания М. и С. Сабашниковых».
Отделка нашей квартиры захватила часть лета 1907 г. Салон с панелями и хорами из красного дерева, спальную с нишей и восточную курительную комнату отделывал мебельщик Коршанов, а столовую русского стиля, как и вестибюль, и лестницу, — кустари, выписанные С.В. из Нижегородской губернии.
С.В. лично руководил резьбой стен, арок, наличников, столовой мебели и всеми работами по отделке комнат. Стены столовой резались из дуба, а арки, наличники и карнизы — из березы. Посудный лифт для спуска кушаний из кухни в буфет при столовой обделан в виде изразцовой майоликовой печи. Столовая вышла строго стильной. Половина салона от входа с площадки лестницы отведена под кабинет. Красивы вышли хоры с библиотечными на них шкафами и широким под ними камином. В большом окне ниши вставлено цветное, исполненное Строгановским училищем по рисунку Врубеля стекло с изображением «Въезда победителя». Картина Малявина «Мужик» была вделана в стену над письменным столом. Под широким, во всю стену, трапецеидальным окном с зарисованными цветами и арабесками стеклами стояла дубовая, с резьбой, скамья. Березовая резная арка, с резным окошечком, отделяла от столовой «Думку», на стене которой против арки висело большое синее полотно Рериха — «Заморские гости»:
В общем, вся отделка первого и второго этажей с соединяющей их лестницей была интересно задумана и любовно выполнена под непосредственным руководством С.В. Малютина, проявившего не только массу вкуса, но и много практичности.
Петр Николаевич прожил в своем с любовью построенном доме пятнадцать лет. Будучи одним из хранителей ценностей храма Христа Спасителя, выступая в защиту церкви от нападок новой власти, он в 1922 году проходит как обвиняемый во втором процессе «церковников». Результатом процесса явился приговор — пять лет тюремного заключения. Однако в следующем году трое осужденных по этому процессу были освобождены, в их числе — и Петр Николаевич. В этом же 1923 году он был выселен из собственного дома, в который уже никогда не вернулся.
Младшая дочь Петра Николаевича Зинаида оставила мемуары, из которых стала известна дальнейшая судьба дома:
«Наш московский дом (известный всему городу «Дом Перцова», в древнерусском стиле, против храма Христа Спасителя) стал неожиданно знаменитым — в нем поселился Троцкий! Стоит рассказать, какую именно из всех московских квартир он себе выбрал. Уже несколько лет жил в нашем доме известный оригинал и чудак — Поздняков. Свою квартиру из четырех громадных комнат он устроил необычайным образом. Самая большая, почти зала, была превращена в ванную (братья мои бывали у Позднякова, они подробно описали мне ее устройство). Пол и стены были затянуты черным сукном. Посреди комнаты, на специально сооруженном помосте, помещалась громадная черная мраморная ванна (вес 70 пудов). Вокруг горели оранжевые светильники. Огромные стенные зеркала отражали со всех сторон сидевшего в ванне: Другая комната была превращена в зимний сад: паркет засыпан песком и уставлен зелеными растениями и садовой мебелью. Гостиная была прелестная — с тигровыми шкурами и художественной мебелью из карельской березы. Хозяин принимал в ней посетителей в древнегреческой тоге и сандалиях на босу ногу, причем на ногте большого пальца сияла бриллиантовая монограмма. Прислуживал ему негр в красной ливрее, всегда сопровождаемый черным мопсом с большим красным бантом! Вот этой-то фантастической квартирой и прельстился вначале Троцкий: Не знаю только, заимствовал ли он также у Позднякова его греческую тогу и сандалии!
Позднее Троцкий переехал в нашу личную квартиру, представлявшую из себя особняк в 4 этажа, и — уже в изгнании — я прочла мемуары одного английского дипломата, описывающего пышный прием, данный Троцким для дипломатического корпуса. Дипломат восторгался его замечательным вкусом! Я поспешила написать наивному автору, что все поразившие его картины, статуи, вазы и мебель были собственностью моего отца:
В заключение статьи мне хотелось бы привести слова, которыми Петр Николаевич Перцов завершает свои воспоминания. Заметим, что они сказаны в драматическом для моего деда 1923 году: «И вот, переживая настоящее и живя в прошлом, я не могу не благодарить Создателя, что он уберег меня от самого ужасного переживания — угрызений совести — и сохранил еще во мне на 67-м году моей жизни радость бытия и веру, что придут, пусть даже после нас, лучшие дни, когда наступит действительное равенство между людьми и ничьи интересы не будут приноситься в жертву ни классам, ни партиям».
Источник
http://www.liveinternet.ru/community/1726655/post64981823/
