// Истоки древнерусской государственности. Санкт-Петербург, 2009.
..исследователи-археологи сегодня единодушны в признании принадлежности склавинам пражской археологической культуры, антов большинство склонно связывать с пеньковской культурой.
Что касается третьего этнонима, кстати самого раннего, и поэтому самого загадочного, – венетов, то его «материализация» в контексте историко-культурной ситуации V – VI вв. вызывает наибольшие трудности и, как следствие, отсутствие единодушия специалистов. Нам наиболее импонирует точка зрения М.Б.Щукина, которую поддержал и Р.В.Терпиловский, указывающая на колочинскую культуру Подесенья (Щукин 1994, с. 284-285; Терпиловский 2003, с. 429).
Впрочем, нельзя в данной связи не отметить факт резкого сокращения населения Подесенья, который фиксируют исследователи для ситуации V в. (Терпиловский 2003, с. 428), что по всей вероятности связано с оттоком обитателей этого региона в двух основных направлениях – на юг (формирование пеньковской культуры) и на север. На севере, в бассейне Западной Двины, населением из Подесенья оставлены памятники деснинской традиции в составе древностей типа Заозерья позднего этапа развития конца IV – первой половины V вв. (Лопатин 2004, с. 150; Фурасьев 1997, с. 35; Фурасьев 2001, с. 33-34).
Поиски археологического соответствия антов и венетов для более раннего периода IV в., которое подтверждало бы сообщение Иордана о генетической преемственности с более поздними славянскими племенами – склавинами и антами, при всех имеющихся расхождениях, ограничены довольно узким кругом археологических культур первой половины I тыс. н.э. средней полосы Восточной Европы.Исследования последних десятилетий все более внимания уделяют киевской археологической культуре, генетическая связь которой со славянскими или предположительно славянскими древностями VI – VII вв. уже не вызывает сомнений.
Помимо микромиграций небольших групп населения, в истории развития ККИО фиксируются три более крупных волны передвижек значительных масс на значительной территории. Первая волна относится к середине III в. и связана с распространением памятников ранней фазы киевской культуры типа Абидни. Первоначальной зоной существования этих памятников был небольшой регион поречья Днепра от устья Припяти до устья Сожа и Березины. В течение середины и второй половины III века они расширяют свой ареал почти во всех направлениях. На севере крайние пункты известны в Оршанском Поднепровье и на правобережье Западной Двины (Лопатин 2004, с. 150), на юго-востоке – под Полтавой, на западе – в польской части Припятского Полесья (Гавритухин, Лопатин, Обломский 2004, с. 42, рис. 1).
Начиная с рубежа III – IV вв. мощная волна миграционной активности охватывает население киевской культуры Подесенья, которое надо сказать, и в самом Подесенье появилось лишь накануне – не ранее первой половины III века (Обломский, Терпиловский 1998, с. 83; Обломский 2002, с. 17-18; Терпиловский 2003, с. 424), а плотное заселение этого региона происходит только во второй половине III в. В первой половине IV в. памятники с деснинской традицией охватывают уже огромную территорию (рис. 2), включающую все Подесенье, верховья Днепра (где они представлены памятниками типа Заозерья с деснинской и смешанной деснинско-верхнеднепровской традицией). При этом в Белорусском Поднепровье (селища Гудок, верхний горизонт Тайманова) они сменяют памятники предшествующего времени – типа Абидни и, вероятно, эта смена не была такой уж мирной (Гавритухин, Лопатин, Обломский 2004, с. 40-41; Обломский 2005, с. 153).
На рубеже IV – V вв., с началом эпохи Великого переселения народов, лесную зону Восточной Европы вновь охватывают миграционные процессы. В этот период фиксируется начало продвижения деснинского населения на юг – в ареал черняховской культуры, гибнущей под натиском гуннов (Обломский 2002, с. 69-75). В формировании пеньковской культуры позднекиевскому деснинскому населению несомненно принадлежала первостепенная роль (Обломский 2002, с. 75-79). В это же время очередной приток южного (деснинского) населения фиксируется и в ареале памятников типа Заозерья в Подвинье. Здесь появляются поселения с характерным керамическим набором, имеющим полную аналогию на позднекиевских памятниках Подесенья, такие как Демидовка, Узмень, Слобода-Глушица и др. (Лопатин 2004, с. 150; Фурасьев 1997, с. 35; Фурасьев 2001, с. 33-34).
Таким образом, в первой половине IV в. на всем предположительно раннеславянском культурно-географическом пространстве впервые складывается определенное социокультурное и территориальное единство в виде ККИО, которая в это время представлена несколькими весьма близкими локальными вариантами. Зона этого единства включает территорию бассейна Западной Двины и Смоленского течения Днепра (памятники типа Заозерья), Белорусское течение Днепра и Подесенье (собственно деснинский локальный вариант, верхний горизонт Тайманова), частично лесостепное Левобережье (древности типа Роища-Александровки). Приоритет традиций деснинского населения в процессе консолидации отчасти разрозненных киевских локальных групп этого времени – налицо. Процессы нивелировки материальной культуры под общий деснинский «знаменатель» охватывают огромную зону, охватившую территории от бассейна Западной Двины на севере до водораздела Днепра и Дона на юге (Обломский 1991, с. 123). Более того, ареал деснинских по происхождению памятников (включая памятники типа Заозерья на севере) в это время соответствует всему ареалу ККИО, не занятому памятниками черняховской культуры (рис. 2).
По-видимому, именно это единство ККИО, сложившееся около середины IV века и связанное с явным доминированием деснинской традиции, и стало той силой, под названием венеты, с которой столкнулся Германарих в своих претензиях на гегемонию в лесном мире Восточной Европы (вот почему мне так близка версия М.Б.Щукина о связи венетов V – VI вв. именно с колочинской культурой Подесенья). И именно здесь следует искать общий корень трех славянских народов, о котором писал Иордан (Кассиодор). Винитарий, спустя примерно полстолетия, столкнулся уже с частью этого некогда единого массива, с чем и связана некоторая путаница: по Иордану, победу он одержал над антами, а прозвище получил «Винитарий» – «победитель венетов», хотя речь идет определенно об одном и том же племени. Появление нового этнонима точно и быстро отразило изменения, произошедшие в раннеславянской среде в середине и второй половине IV века, когда началась этнотерриториальная дифференциация славянских политических объединений (племен) на фоне внешне- и, вероятно, внутриполитических коллизий.
К середине IV в. относится появление первых, пока еще малочисленных пражских поселений на территории Припятского Полесья (Гавритухин 2005, с. 405, 439), – в зоне «археологической трудноуловимости» или «белого пятна» (рис. 2), ключевое положение которого в славянском этногенезе было так блестяще спрогнозировано 30 лет назад Д.А.Мачинским и М.Б.Щукиным (Мачинский 1976:98-99; Щукин 1976:7
. Нельзя не вспомнить, что за несколько лет до этого, И.Вернер в своей известной статье на русском языке призвал советских археологов-славистов освободиться от «чар балтийства» и искать следы древнейшей славянской культуры не в Польше и не на Дунае, а конкретно в южной части Белоруссии (Вернер 1972, с. 114). В конце III – начале IV вв. здесь происходит взаимодействие нескольких различных культурных традиций, которое, как отмечают многие исследователи, носило скорее всего острый конфликтный характер. Связано это было преимущественно с миграционными процессами (рис. 3):
1. Киевское население Подесенья продвигается на север в Верхнее Поднепровье, где сменяет местную традицию памятников типа Абидни, причем смена эта, судя по материалу таких памятников как Абидня и Тайманово, как считает А.М.Обломский, носит характер полной смены населения (Обломский 2005, с. 153). Далее к северу, в ареале памятников типа Заозерья это ощущается не так остро, там, по-видимому население двух этих традиций смешивается. Так или иначе, значительный приток населения из деснинского ареала ККИО в бассейне Западной Двины и в Смоленском течении Днепра фиксируется несомненно не позднее начала IV в. (Обломский 2005, с. 151-153; Фурасьев 2001, с. 33). С этого времени в составе древностей типа Заозерья фиксируются локальные группы памятников, представляющие керамические традиции и смешанного верхнеднепровско-деснинского, и деснинского «в чистом виде» типа (Лопатин 2004, с. 150-151).
2. Население верхнеднепровского варианта киевской культуры в это же время, вероятно, в связи именно с натиском деснинцев, рассеивается в различных направлениях. Основное направление бегства – на север. Однако, отдельные памятники проникают и на юг, в нижнее Подесенье – селища Мена-5 и Верхнестриженское-3 (Терпиловский, Абашина 1992, с. 140; Обломский 1996, с. 29). В Среднем Поднепровье следы присутствия населения с верхнеднепровской традицией в начале IV в. отмечены в Глевахе (Терпиловский, Абашина 1992, с. 104-106, рис. 22). Далее к западу, на черняховском поселении Лепесовка среди керамических материалов первой половины IV в. обнаружено до 10% керамики верхнеднепровского киевского облика (Щукин 1988; Щукин 1994, с. 284). Присутствие населения верхнеднепровского происхождения в данный период в Нижнем Подесенье и Среднем Поднепровье особенно важно отметить, учитывая вероятное участие древностей типа Абидни в сложении раннепражского культурного комплекса (см. выше).
3. В Среднем Поднепровье в начале или, вероятно, ближе к середине IV в. под натиском черняховской культуры прекращается жизнь на целом ряде поселений – в том числе и в Глевахе. Часть памятников перекрывается черняховским слоем, часть гибнет навсегда. Население уходит. По мнению Р.В.Терпиловского данная ситуация соответствует сообщениям источников о войне готов Германариха с венетами в середине IV века, и о покорении последних. Данное событие отразилось в запустении некоторых киевских поселений Среднего Поднепровья на северной границе черняховской культуры (Терпиловский 2003, с. 426). Возможно часть именно этого населения проникает в третьей четверти IV века в южную часть Подесенья, где возникают памятники типа Роища-Александровки со среднеднепровскими элементами в керамическом комплексе (Обломский 2002, с. 90).
Таким образом, в середине IV века своеобразие развития киевской культуры региона, с востока примыкающего к Припятскому Полесью, состоит в крайней нестабильности, связанной с несколькими миграционными встречно направленными процессами (рис. 3). Первый состоит в проникновении сюда с севера памятников с верхнеднепровской культурной традицией и взаимодействии их с местным населением, а второй в противоположно направленном давлении с юга. Это давление разбивается на два главных вектора: готы черняховской культуры вытесняют носителей киевской культуры из пограничных с ними областей Среднего Поднепровья в южную часть Подесенья; киевское население Подесенья проникает на север вплоть до Смоленского Поднепровья и Подвинья.
Дальнейший славянский культурогенез, точнее уже этническая история ранних славян (склавинов), в VII – VIII вв. напоминал модель развития периода средней и поздней фаз ККИО – постепенное расселение и усиление роли носителей одной локальной традиции и затухание других. При этом расселение по территории Русской равнины происходит, как отмечалось выше, внутри некоей устоявшейся зоны, занятой родственными группировками, до поры до времени почти не выходя за ее пределы. Напомню, что в конце VII – первой половине VIII вв. практически все славянские археологические культуры на территории Восточной Европы либо прямо восходят к «постпражской» традиции, либо включают ее как основной компонент (Терпиловский 2003, с. 429). И в лесной, и лесостепной зоне Восточной Европы носители пражской культуры и их непосредственные преемники в первую очередь расселяются именно в тех областях, которые заняты родственным им населением – потомками ККИО (ареалы культур колочинской, пеньковской, тушемлинско-банцеровской), в границах все того же устойчивого ареала, который сложился в основных чертах примерно в первой половине – середине IV века (рис. 2).
Рис. 2. Киевская культурно-историческая общность в IV в. н.э.
А – ареал памятников с деснинской керамической традицией (по: Н.В.Лопатин, 2004, рис. 6), 1 – поселения с верхнеднепровской керамической традицией за пределами Верхнего Поднепровья, включая памятники типа Заозерья, 2 – «протопражский» памятник (по: Гавритухин и др. 2004, рис. 1).
1 – Свинухи, 2 – Городище, 3 – Бельчица, 4 – Городок, 5 – Заозерье, 6 – Лепесовка, 7 – Глеваха, 8 – Верхнестриженское, 9 – Мена, 10 – Петриков
Рис. 3. Миграции населения киевской культурно-исторической общности в первой половине и середине IV в. н.э.
1 – памятники пражской культуры «нулевой» фазы (по: Гавритухин и др. 2004, рис. 1), 2 – миграция населения черняховской культуры, 3 – миграции населения среднеднепровского локального варианта, 4 – миграции населения деснинского локального варианта, 5 – миграции населения верхнеднепровского локального варианта, 6 – предполагаемое направление миграции «протопражского» населения.
http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=4
