Ещё одна интересная статья о Руси, варягах и норманах:
В.В.Фомин (кандидат исторических наук)
Варяги и варяжский вопрос в судьбе России
Источник:http://janaberestova.narod.ru/vvfomin.pdf
В адрес современной исторической науки раздается много упреков, в чем-то справедливых, в чем-то нет. Основная их масса относится к интерпретации истории Отечества ХХ в., мало кого устраивающей как из-за ее чрезмерной политизации, так и из-за отсутствия у специалистов четких ответов по существу задаваемых обществом вопросов. Этих вопросов много, но суть их одна: кто виноват и что делать?
Ответы на них, как полагают, лежат лишь в недавнем прошлом, по этой причине ставшим ареной самых ожесточенных споров политиков, ученых, рядовых граждан, буквально стенками идущих друг на друга. Сколько при этом было сломлено копий и разбито сердец? А какие еще грядут горячие баталии?.. Никто не знает. Но можно сказать определенно, что таким широким общественным вниманием вряд ли когда- нибудь будет удостоено далекое прошлое России. Это как при буре на море: на его поверхности вздымаются чудовищные валы, а в глубине вод царит полнейшее спокойствие.
Наше общество, постоянно обсуждая сложнейшие перипетии минувшего столетия и с удовольствием смакуя детали из частной жизни его героев и его негодяев, в тоже время совершенно не интересуется своими истоками, видимо, считая, что там мало чего полезного можно найти для практического применения в современных условиях. Но не все измеряется сиюминутной материальной выгодой. Отсутствие внимания к “делам давно минувших дней” непременно накажет ныне живущих, т.к. способствует накоплению и закреплению в общественном сознании чудовищных ошибок и нелепых по своей сути выводов, мешающих истинному возрождению России. Тем более, что фальсификация русской истории не прекращается ни на миг, с конца 80.90-х гг. ушедшего века она неимоверно усилилась, что, впрочем, осталось незамеченном большинством сограждан.
Серьезные ученые, обеспокоенные целенаправленным и массированным внедрением в общественную жизнь псевдонаучных теорий, выступали с развернутой критикой взглядов, например, Л.Н. Гумилева, А.Т. Фоменко. Эта критика, к сожалению, не стала достоянием масс, в большинстве своем безучастных к обсуждению проблем, от решения которых не зависит их благосостояние и которые не связаны с копанием в “грязном белье”, как к тому их приучили за последние годы СМИ. Но даже в науке обходят молчанием трактовку т.н. «варяжского вопроса», включающего в себя целый блок проблем, принципиально важных для понимания процесса вызревания государственности у восточных славян и механизма взаимодействия Земли и Власти, сбои в котором способны сновательно потрясти или даже вовсе уничтожить Россию.
Согласно «Повести временных лет» (ПВЛ), варяжская русь, пришедшая “из заморья” и положившая начало Руси, активно участвовала в процессе генезиса Древнерусского государства. Тем самым она придала своеобразный характер этому процессу, а значит, предопределила будущее России. Вместе с тем летопись прямо не говорит, а кто такие варяги и где находилась их родина? Вот почему уже несколько столетий в русской и зарубежной науке вокруг этих вопросов идут жаркие споры, нисколько не потерявшие своей остроты и ныне. Массовое распространение получила при этом норманская теория, согласно которой в варягах видят шведов. Впервые об этом в 1614.1615 гг. сказал шведский историк Петр Петрей [1]. Затем эту мысль в том же XVII в. развивали его соотечественники Ю. Видекинди, В. Олав, Р. Олоф и другие. Из Швеции варяжский вопрос проникает в работы ученых континентальной Европы, а оттуда — в Россию. В 1735 г. в “Комментариях” Петербургской Академии наук была опубликована статья Г.З. Байера “De Varagis” («О варягах»), которую обычно рассматривают как положившую начало норманизму. Но Байер был лишь первым, кто перенес норманизм на русскую почву, где он расцвел пышным цветом и где занял господствующее положение. В советское время норманская теория еще больше укрепила свои позиции, хотя она, будучи “освященной” марксизмом, выдавалась за антинорманизм. Сегодня норманизм больше не нуждается в фиговом листочке марксизма. Сегодня пробил его звездный час и его апологеты, не встречая ни малейшего противодействия, с таким рвением перелицовывают историю Киевской Руси, что перед нами предстает уже не славянское государство, а государство скандинавское, эдакая “Великая Швеция” (“det stora Svitjod”), как назвал в 1914 г. Древнюю Русь шведский археолог Т. Арне.
Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с воззрениями петербургского профессора Р.Г. Скрынникова, суммировавшего в своих трудах все достижения современного норманизма, доведя их до полнейшего абсурда. В варягах он видит норманскую русь, завоевавшую восточных славян и передавшую им свое имя. Вначале, по его мнению, в Восточной Европе “утвердились десятки конунгов”, создавших там недолговечные норманские каганаты. Затем на ее территории сложилась Киевская Русь, по словам профессора, “Восточно- Европейская Нормандия”, “норманское Киевское княжество”, населенное многочисленными викингами, во главе которого стояли норманские вожди и киевские конунги. Окончательному превращению “норманского княжества в Поднепровье” “в славянское Древнерусское государство” способствовало принятие христианства, совершенное “норманским конунгом” Владимиром Святославичем. Говорит Скрынников об основании норманнами будущего Тмутараканского княжества, а также каких-то “ранних норманских княжеств” в Прикаспии и “норманского герцогства в устье Куры”. Походы на Византию, по его словам, это “совместные предприятия викингов”. Хазар также разгромили они, благодаря им же произошел перелом в балканской кампании “старшего из конунгов” Святослава. Для руссов, утверждает Скрынников, в середине X в. основным языком оставался скандинавский язык, но они, чтобы управлять, осваивают и славянский язык. Со временем княжеская дружина “забыла собственный язык, саги превратились в славянские былины”. Славянские Перун и Велес выступают у почтенного профессора норманскими божествами. Роль восточных славян в их собственной же истории он свел до минимума: они платили дань захватчикам, служили предметом их работорговли, “строили суда для викингов, снабжали их припасами”, да еще славянская знать и племенные ополчения участвовали в походах норманнов [2].
Рассуждения Скрынникова выходят за рамки чисто академической науки и адресованы “самому широкому кругу читателей”. Одна из его работ представляет собой учебное пособие, как сказано в аннотации, “для абитуриентов гуманитарных вузов и учащихся старших классов”, предназначенное “для углубленного изучения отечественной истории”. В ней же подчеркнуто, что “в книге нашли свое отражение новейшие открытия мировой истории”. Действительно, домыслами разного рода давно уже полна западноевропейская историография, представители которой профессионально мало разрабатывают раннюю русскую историю. Не утруждая себя доказательствами и выдавая вместо фактов домыслы, они говорят лишь о той истории Руси, которая им мнится и которая им так нравится. Их представления о прошлом нашей Родины, остающиеся на протяжении веков совершенно неизменными, с удивительной легкостью и полнейшей безответственностью воспринимают и тиражируют доморощенные норманисты. Западноевропейские ученые рассматривают Киевскую Русь как часть истории походов викингов и истории Швеции. Еще в 1756 г. немецкий историк О. Далин уверял, что именно шведы послали на Русь принца Рерика, получившего там престол, что именно Швеция с древнейших времен покровительствовала русским, историю которых от Рюрика до Ярослава Мудрого включительно он рассматривал как шведскую историю [3].
В современных популярных изданиях о викингах утверждается, что “начиная с Рюрика и вплоть до сына Ивана Грозного Федора, эти скандинавы правили самой крупной средневековой державой Европы . Россией”, а шведские вожди когда-то стояли во главе Новгорода и Киева. В них же дается характеристика состояния Руси при потомках “викинга Рюрика” . Олега Вещего, Святослава, Владимира, Ярослава Мудрого, а варяжско-русская дружина, появление которой в 80-х гг. X в. при дворе византийского императора связано с именем великого киевского князя и славянина Владимира, названа дружиной наемников-викингов [4]. Подобные идеи даже получили свое материальное воплощение: в шведском городе Норрчёпинге стоит памятник “первым русским князьям-скандинавам Рюрику, Олегу и Игорю”. Но надо сказать, что старанием отечественных скандинавоманов норманнам возведен куда более величественный памятник, в тени которого вершится насилие и глумление над историей Руси. Норманисты, охваченные какой-то навязчивой идеей, настойчиво приписывают русскую историю народу, к которой он не имеет никакого отношения, и неустанно ищут тому все новые и новые “доказательства”, в результате чего одна ложь нагромождается на другую. Они действуют так, как исчерпывающе полно сказал в отношении корифеев норманизма С.А. Гедеонов: “Немецкие представители норманского мнения… Байер, Миллер, Тунманн и Шлецер, трудились над древнейшей историей Руси, как над историей вымершего народа”. Абсолютно был прав в своем заключении и Ю.И. Венелин, отметивший, что рассуждения Байера о “варягах есть попытка пояснить собственно не русскую, а шведскую древность” [5].
Громогласный и слаженный хор норманистов, гипнотизирующий податливых слушателей, никак не может скрыть того факта, что народа под именем “русь” никогда не существовало ни в Скандинавии, ни среди скандинавских народов вообще. Никакой скандинавской “Руси” не знают ни саги, ни другие источники. Не связывает варягов со Швецией и главный источник по истории Киевской Руси . ПВЛ. В качестве родины варягов летопись указывает на совершенно иную территорию. В ее недатированной части сказано, что варяги сидят по Варяжскому морю “ко въстоку до предела Симова, по томуже морю седять к западу до земле Агнянски…” Еще в XIX в. было верно определено, что “земля Агнянска” — это территория в низовьях Эльбы, где проживали агло-саксы, т.е. южная часть Ютландского полуострова, занимаемого ныне датчанами. Соседями англов было племя вагров-варинов. Именно они и были собственно варягами. Летопись содержит неоспоримое свидетельство о языке, на котором говорили варяги. Придя в Северо-Западную Русь, они основали здесь города, дав им славянские имена, . Новгород, Изборск и Белоозеро. Будь так, как утверждают норманисты, то эти города носили бы шведские (скандинавские) названия.
Впервые родина варягов . южный берег Балтийского моря . прямо была названа в “Сказании о князьях владимирских”, возникшем в последние десятилетия ХV века. В нем говорится, что “воевода новгородскы” Гостомысл перед своей кончиной созвал сограждан и сказал им: “Съвет даю вам, да послете в Прусскую землю мудра мужа и призовите князя от тамо сущих родов римска царя Августа рода”. Они же шедше в Прусскую землю и обретошя там некоего князя имянем Рюрика, сущя от рода римска царя Августа...” О родине варягов и их этнической принадлежности конкретно сказано в Синопсисе, вышедшем 1674 г. из круга, близкого архимандриту Киево-Печерской лавры И. Гизелю. В Синопсисе Гостомысл советует послать “к варягом, триех братий, иже бяху князи язящнейшии, и в храбрости воинской изряднии, на княжение Русское умолят. Понеже варяги над морем Балтийским, еже от многих нарицается Варяжское, селение своя имуще, языка славенска бяху...”
Весьма ценно совершенно позабытое свидетельство Бело-Церковского универсала Богдана Хмельницкого от 28 мая 1648 года. В нем подчеркивается, что “в давных оных веках... силами велечных руссов, из Русии, от помория Балтийскаго альбо Немецкаго собранными, за предводительством князя их и он (Рим. . В.Ф.), был взятый и четырнадцать лет обладаемый...” [6] Эта информация о деяниях руссов, вышедших с южного побережья Балтийского моря, позволяет говорить о существовании именно в народном предании традиции, выводившей русь, как и “августианская” легенда, с южного берега Балтики, и которой воспользовались как в универсале, так и при составлении Синопсиса. Говоря об южнобалтийских истоках Руси, Хмельницкий обращался к самой широкой аудитории, хорошо, следовательно, знакомой с этой версией начала Руси. Составители универсала, ставя перед собой сложнейшие цели, должны были в их достижении руководствоваться все-таки не умозрительными, а конкретными идеями, способными увлечь за собой народные массы. В приведенных словах универсала речь идет о времени Одоакра, в 476 г. свергшего последнего императора Западноримской империи и в течение 13 лет владевшего Северной Италией. Историк VI в. Иордан причисляет его к ругам-русам, а в позднем средневековье Одоакр . герой именно славянских исторических сказаний, где чаще всего именуется “русским” князем.
Представление о славянстве варягов и об их выходе с южнобалтийского побережья сохранялось на протяжении веков не только на землях бывшей Киевской Руси. Оно широко бытовало в Западной Европе, о чем говорят многие памятники. Важное место среди них занимает заключение посла Габсбургской империи С. Герберштейна, посещавшего Россию в 1517 и 1526 годах. Он сказал, что родиной варягов могла быть только южнобалтийская Вагрия, заселенная славянами-вандалами, которые “были могущественны, употребляли, наконец, русский язык и имели русские обычаи и религию. На основании всего этого мне представляется, что русские вызвали своих князей скорее из вагрийцев, или варягов, чем вручили власть иностранцам, разнящимся с ними верою, обычаями и языком”. Как дипломат, Герберштейн побывал во многих западноевропейских странах, в том числе и прибалтийских (в Дании, в Швеции), был знаком с их историей, что и позволило ему установить параллель между Вагрией и Россией, а не между Швецией и Россией.
В “Зерцале историческом государей Российских”, принадлежавшем руке датчанина Адама Селлия, с 1722 г. проживавшего в России, Рюрик с братьями также выводятся из Вагрии. Здесь важно подчеркнуть, что Селлий являлся сотрудником убежденного норманиста Байера, но это нисколько не отразилось на взглядах датчанина на этнос варягов. Видимо, это объясняется тем, что Селлий был выходцем из г. Тондера, что в Шлезвиге, области, тесно связанной с историей южнобалтийских славян, поэтому он в своем выводе вполне мог опираться на предания своей родины. То, что такого рода предания имели место быть и долгое время бытовали на бывших землях южнобалтийских славян, подтверждает француз Ксавье Мармье, “Северные письма” которого были изданы в 1840 г. в Париже. Побывав во время своего путешествия в Мекленбурге, расположенном на бывших землях славян-бодричей, Мармье записал местную легенду о том, что у короля ободритов (бодричей)-реригов Годлава были три сына . Рюрик Миролюбивый, Сивар Победоносный и Трувор Верный, которые, идя на восток, освободили от тирании народ Русии и сели княжить соответственно в Новгороде, Пскове и на Белоозере [7]. Таким образом, еще в первой половине ХIХ в. среди давно уже онемеченного населения Мекленбурга сохранялось предание балто-славянского происхождения о призвании трех братьев-славян на Русь, отстоящее от них ровно на целое тысячелетие.
Эти предания возникли не на пустом месте. В средневековых европейских генеалогиях приводится подробная и обширная родословная вендо-ободритских королей и князей. Согласно этой родословной, Рюрик и его братья Сивар и Трувар, ставшие, как она же утверждает, “основателями русского правящего дома”, были сыновьями ободритского князя Годлиба (Godlieb), убитого в 808 г. датчанами. В начале XVIII в. в Германии звучали споры по поводу народности Рюрика. В 1716 г., в связи с заключением брака мекленбургского герцога Карла Леопольда с Екатериной Ивановной, племянницей Петра I, вспыхнула дискуссия между Фридрихом Томасом и Георгом Фридрихом Штибером. Первый из них в своих работах затронул два вопроса: о родстве между русскими и южнобалтийскими славянами (венедами) и о родстве между правящими российской и мекленбург-шверинской династиями. Отвечая положительно на оба вопросы, Фридрих Томас отверг скандинавское происхождение Рюрика и вывел его из славянской Вагрии [8].
О приходе варягов на Русь именно с южных берегов Балтийского моря говорит не только приведенный исторический материал, но и другие источники [9]. Так, в 1922 г. Н.М. Петровский, а 1954 г. Д.К. Зеленин пришли к выводу, что близость в языке и чертах народного быта новгородцев и балтийских славян объясняется лишь фактом переселения последних на озеро Ильмень, которое, по мнению Зеленина, произошло так рано, что до летописца ХI в. “дошли лишь глухие предания об этом”. В 40.50-х гг. П.Я. Черных напомнил давно подмеченный факт, что в русском языке почти нет ни одного достоверно норманского слова, тогда как в шведском языке заимствованы весьма значимые слова из древнерусского, например, лодья (грузовое судно), торг (рынок, площадь) и другие.
С 50-х гг. ХХ в. в научный оборот начинает вводится обильный археологический материал, свидетельствующий о давнем и тесном взаимодействии жителей южнобалтийского Поморья с Северо-Западной Русью. Мысль об южнобалтийском происхождении варягов получила, таким образом, важное материальное подтверждение. В землях ильменских словен и псковских кривичей археологами обнаружен широко представленный керамический материал, аналогичный и синхронный по времени (VIII.ХI вв.) керамическим комплексам, открытым в Дании, Северной, Северо-Восточной Германии и Северной Польше, принадлежавшим славянскому и славяноязычному населению. О масштабах распространения керамики западнославянского типа в словено-кривичских древностях говорит не только та обширная территория, на которой она имела место (доходила до Верхней Волги и Гнездова на Днепре), но и удельный вес ее представительства среди других керамических типов. Так, например, на посаде Пскова она составляет 80%, в Городке на Ловати . около 30%. В Городке под Лугой ее выявлено 50% из всей достоверно славянской. Производилась эта посуда тут же, на месте, о чем свидетельствует как объем ее присутствия, так и характер сырья, шедшего на ее изготовление. В ранних археологических слоях Новгорода заметный компонент составляет керамика, имеющая аналогии на южном побережье Балтики, в Мекленбурге.
С керамическими свидетельствами полностью совпадают антропологические данные. Как считает археолог В.В. Седов, “ближайшие аналогии раннесредневековым черепам новгородцев обнаруживаются среди краниологических серий, происходящих из славянских могильников Нижней Вислы и Одера. Таковы, в частности, славянские черепа из могильников Мекленбурга, принадлежащих ободритам”. К тому же типу, по его мнению, принадлежат и черепа из курганов Ярославского и Костромского Поволжья, активно осваиваемого новгородцами. Важные антропологические исследования, проведенные в 1977 г. Среди населения Псковского обозерья, показали, что оно относится к западнобалтийскому типу, который “наиболее распространен у населения южного побережья Балтийского моря и островов Шлезвиг-Гольштейн до Советской Прибалтики...” Нумизматический материал также свидетельствует, что самые ранние торговые связи Руси на Балтийском море фиксируются не со Скандинавией, а с его южным побережьем. Так, на Готланде нет кладов ранее IХ в., а в Швеции древнейший клад относится лишь к середине этого столетия. В славянском же Поморье ранние клады датируются VIII веком. В 1966 г. А.В. Арциховский справедливо заключил, то “первые транзитные торговые пути через Восточную Европу были проложены не скандинавами, а на Запад восточные монеты проникли при внутриславянской торговле”.
Таким образом, о родине варягов . южном береге Балтийского моря . утвердительно говорит наша самая древняя летопись . ПВЛ, на эту же территорию указывает “августианская” легенда второй половины XV в., олицетворявшая собою традицию, издавна бытовавшую в нашем Отечестве. Та же традиция, сохранившаяся в Малороссии в народной памяти, была зафиксирована в связи с политической ситуацией в универсале Богдана Хмельницкого 1648 г. и в Синопсисе 1674 года. В пользу южнобалтийского происхождения варягов убедительно свидетельствуют показания иностранцев . Герберштейна, Селлия, Мармье, западноевропейские генеалогии. О том же говорят археологические (прежде всего керамические и нумизматические), лингвистические и антропологические данные. Именно на южно-и восточнобалтийском побережье находились единственные в Балтийском Поморье четыре Руси. Это остров Рюген, устье Немана, устье Западной Двины, западная часть Эстонии (Роталия-Русия) с островами Эзель и Даго. В каких-либо других местах Поморья Русий более не существовало. Не было ее и в Скандинавии. Из одного или из нескольких указанных “русских” районов в Северо-Западную Русь прибыл в VIII.IХ вв., несомненно, в ходе нескольких переселений, весьма пестрый по своему этническому составу колонизационный поток, включавший в себя славянские и славяноязычные народы, о чем говорят славянские названия городов, “срубленные” переселенцами. В это движение на восток лишь в конце Х столетия, как вытекает из показаний саг, были втянуты, наряду с другими германскими народами, шведы. До этого времени они если и посещали Русь, то лишь в единичных случаях. Переселение на территорию Северо-Западной Руси определенной части населения южнобалтийского побережья получило свое отражение в “варяжской легенде”, когда-то целостного памятника, при занесении в ПВЛ помещенного под 859, 862 и 882 годами.
О полной несостоятельности разговоров норманистов по поводу начала Киевской Руси говорит сама историческая память скандинавов, отразившаяся в исландских сагах. В науке давно обращено внимание на тот принципиально важный факт, который не могут объяснить норманисты, что саги из числа русских князей первым называют лишь Владимира Святославича (978/980—1015) и совершенно не знают его предшественников. Не знают они и никого из византийских императоров ранее Иоанна Цимисхия (ум.976), причем знают они его не непосредственно, а лишь по устным припоминаниям. В сагах также отсутствуют хазары и половцы. Таким образом, скандинавы начали посещать Русь уже после исчезновения из русской истории хазар, разгромленных в 60-х гг. Х в. Святославом, и посещали ее примерно с 980-х гг., т.е. с вокняжения Владимира Святославича на киевском престоле, и до появления в причерноморских степях половцев, о которых под 1061 г. летописец сказал, что “придоша половци первое на Русьскую землю воевать…”Эти рамки еще более сужает тот факт, что саги после Владимира называют лишь Ярослава Мудрого (ум.1054) и не знают никого из преемников последнего. К очень позднему времени относится появление норманнов и в Византии. Так, сага называет первого норманна, служившего в 1027.1030 гг. в русско-славянской дружине варангов (варягов): “У нас нет предания, чтобы кто-нибудь из норманнов служил у константинопольского императора прежде, чем Болле, сын Болле”. Многозначительным молчанием обходят норманисты факт отсутствия в языческом пантеоне
Киевской Руси, возглавляемой варяжскими князьями, скандинавских богов Тора и Одина, наиболее почитаемых норманнами. Хотя в нем в то же время присутствовали угро-финские и иранские божества, что говорит об изначальной полиэтничности русского общества, в котором были представлены многие народы, но в котором не было скандинавов. И если ни в славянском, ни в русском язычестве нет скандинавских черт, то из этого следует лишь одно: варяги не были скандинавами.
Своих оппонентов норманисты обычно стараются дискредитировать обвинением в ложном понятом ими патриотизме. Но они прекрасно знают, что истинная любовь к Родине не ослепляет, наоборот, она заставляет дотошно и методично докапываться до истины, не зависимо от того, горька она или нет, нравится или не нравится исследователю, т.к. и от нее в чем-то, пусть даже и в малой мере, могут зависеть настоящее и будущее России. Никогда не стоит забывать и тот факт, что норманская теория возникла в политической сфере и изначальна имела антирусскую направленность. Ее появление в шведской историографии XVII в. Было вызвано притязаниями Швеции на господство в Балтийском регионе, чему противостояла Россия. Тезисом о норманском, германском происхождении Киевской Руси Миллер и Шлецер усилили политическое звучание варяжской проблемы. Тому еще больше способствовали рассуждения немецких философов XIX в. об “исторических” и “неисторических” народах, способных и неспособных создавать государства, т.к. к первой группе народов были отнесены германцы, а ко второй славяне. В нацистской Германии идея превосходства германской нации над славянской достигла своего апогея. Как утверждал Гитлер: “Организация русского государственного образования не была результатом государственно-политических способностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать государство”. Ему вторил другой мыслитель Третьего рейха Гиммлер: “Этот низкопробный людской сброд, славяне, сегодня столь же не способны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков” [10]. Варяжскую карту в антирусских целях довольно часто пытались разыграть недруги России. Пытаются разыграть ее и сейчас. С рубежа 80—90-х гг. многие отечественные СМИ и определенные, но весьма влиятельные политические круги внутри страны, прибегая к разным примерам, в том числе и к примеру призвания варягов, принадлежавших, по их мнению, к германскому этносу, усиленно внушают нам мысль о мессианской роли Запада, который, как показывает история, всегда проводил в отношении России только одну политику, политику, в корне противоречащую ее национальным интересам и ее безопасности, политику, враждебную России.
Сегодня многими учеными забытым оказалось чувство ответственности не только перед настоящим и будущим, но и перед прошлым. Забытыми оказались непреложные основы исторической критики и нормой стали тенденциозность и игнорирование наличия давних и широких связей восточных славян не со скандинавами, а со своими южнобалтийскими сородичами. Если продолжать не видеть этого очевидного факта, то, как прозорливо предупреждал С.А. Гедеонов, “при догмате скандинавского начала Русского государства научная разработка древнейшей истории Руси немыслима”, и вместо истинной истории ранней Руси даже при самых благих намерениях перед нами все также будет предстоять все тот же “истукан с норманскою головою и славянским туловищем” [11]. Абсолютизация всего скандинавского не позволяет исследователям не только увидеть явное, не только обрекает их на вечное топтание на месте, но и постоянно толкает их на создание исторических призраков, затрудняющих пробуждение национального самосознания не только у молодежи, но и у значительной части взрослого населения нашего общества. Национальное самосознание . это не пустой звук, но это и не жупел, которым пугаются и которым пугают других наши недоброжелатели. Это необходимейшее условие обновления и процветания современной России. Это необходимейшее условие ее бытия. Но чтобы бытие это было чистым и прочным, надо отказаться от того небытия, которым так усердно наполняют нашу историю. Причем наполняют при молчаливом попустительстве самого общества, не думающего о пагубности и греховности подобного молчания и вынужденного поэтому платить за него очень большую цену, со временем все более и более возрастающую.
Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867. С. 90 - 91.
Скрынников Р.Г. Войны Древней Руси // Вопросы истории. 1995. № 11-12. С. 24 - 38; Он же. Древняя Русь. Летописные мифы и действительность // Вопросы истории. 1997. № 8. С. 3 - 13; Он же. История Российская. IX—XVII вв. М., 1997. С. 8 - 67; Он же. Русь IX.XVII века. СПб., 1999. С.14 - 76; Он же. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX.XVII вв. СПб., 2000. С. 3 - 32.
Dalin O. Geschichte des Reichs Schweden. Greifswald, 1756. Bd.1. S. 234, 409 - 418; Далин О. История шведского государства. СПб., [1805]. Ч.1. Кн.1-2. С. 673 - 678, примеч.ц на с 385, примеч.с на с. 438.
Викинги: набеги с севера. М., 1996. С. 64 - 76; Уингейт Ф., Миллард Э. Викинги. М., 1998. С. 40 - 41.
Гедеонов С.А. Варяги и Русь. Историческое исследование. СПб., 1876. Ч.1. С. 3; Венелин Ю.И. Скандинавомания и ее поклонники, или столетния изыскания о варягах. М., 1842. С.12.
Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских. М., Л., 1955. С.162; Синопсис. СПб., 1762. С.22; Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. 1633.1699. СПб., 1853. Т.V. С.83.
Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908. С.4; Зерцало историческое государей Российских // Древняя Российская Вивлиофика. СПб., 1891. С.29; Чивилихин В. Память. Роман-эссе. Л., 1983. Кн.2. С.382 - 383.
Buchholtz S. Versuch in der Geschichte des Herzogthums Meklenburg. Rostock, 1753. II Stammtafel; Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI . начала XVIII века. СПб., 1996. С. 131 - 134.
Подробнее см.: Фомин В.В. Русские летописи и варяжская легенда. Липецк, 1999. С.133 - 144.
Цит. по: Чивилихин В. Указ.соч. С.358; Откуда есть пошла Русская земля. Века VI.Х / Сост., предисл., введ. к документ., коммент. А.Г. Кузьмина. М., 1986. Кн.1. С.6.
Гедеонов С.А. Указ.соч. С.VI, IХ.
Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867. С. 90 - 91. Скрынников Р.Г. Войны Древней Руси // Вопросы истории. 1995. № 11-12. С. 24 - 38; Он же. Древняя Русь. Летописные мифы и действительность // Вопросы истории. 1997. № 8. С. 3 - 13; Он же. История Российская. IX—XVII вв. М., 1997. С. 8 - 67; Он же. Русь IX.XVII века. СПб., 1999. С.14 - 76; Он же. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX.XVII вв. СПб., 2000. С. 3 - 32. Dalin O. Geschichte des Reichs Schweden. Greifswald, 1756. Bd.1. S. 234, 409 - 418; Далин О. История шведского государства. СПб., [1805]. Ч.1. Кн.1-2. С. 673 - 678, примеч.ц на с 385, примеч.с на с. 438. Викинги: набеги с севера. М., 1996. С. 64 - 76; Уингейт Ф., Миллард Э. Викинги. М., 1998. С. 40 - 41. Гедеонов С.А. Варяги и Русь. Историческое исследование. СПб., 1876. Ч.1. С. 3; Венелин Ю.И. Скандинавомания и ее поклонники, или столетния изыскания о варягах. М., 1842. С.12. Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских. М., Л., 1955. С.162; Синопсис. СПб., 1762. С.22; Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. 1633.1699. СПб., 1853. Т.V. С.83. Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908. С.4; Зерцало историческое государей Российских // Древняя Российская Вивлиофика. СПб., 1891. С.29; Чивилихин В. Память. Роман-эссе. Л., 1983. Кн.2. С.382 - 383. Buchholtz S. Versuch in der Geschichte des Herzogthums Meklenburg. Rostock, 1753. II Stammtafel; Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI . начала XVIII века. СПб., 1996. С. 131 - 134. Подробнее см.: Фомин В.В. Русские летописи и варяжская легенда. Липецк, 1999. С.133 - 144. Цит. по: Чивилихин В. Указ.соч. С.358; Откуда есть пошла Русская земля. Века VI.Х / Сост., предисл., введ. к документ., коммент. А.Г. Кузьмина. М., 1986. Кн.1. С.6. Гедеонов С.А. Указ.соч. С.VI, IХ.
http://rujan.jino-net.ru/article.php?id=4_11
В.В.Фомин (кандидат исторических наук)
Варяги и варяжский вопрос в судьбе России
Источник:http://janaberestova.narod.ru/vvfomin.pdf
В адрес современной исторической науки раздается много упреков, в чем-то справедливых, в чем-то нет. Основная их масса относится к интерпретации истории Отечества ХХ в., мало кого устраивающей как из-за ее чрезмерной политизации, так и из-за отсутствия у специалистов четких ответов по существу задаваемых обществом вопросов. Этих вопросов много, но суть их одна: кто виноват и что делать?
Ответы на них, как полагают, лежат лишь в недавнем прошлом, по этой причине ставшим ареной самых ожесточенных споров политиков, ученых, рядовых граждан, буквально стенками идущих друг на друга. Сколько при этом было сломлено копий и разбито сердец? А какие еще грядут горячие баталии?.. Никто не знает. Но можно сказать определенно, что таким широким общественным вниманием вряд ли когда- нибудь будет удостоено далекое прошлое России. Это как при буре на море: на его поверхности вздымаются чудовищные валы, а в глубине вод царит полнейшее спокойствие.
Наше общество, постоянно обсуждая сложнейшие перипетии минувшего столетия и с удовольствием смакуя детали из частной жизни его героев и его негодяев, в тоже время совершенно не интересуется своими истоками, видимо, считая, что там мало чего полезного можно найти для практического применения в современных условиях. Но не все измеряется сиюминутной материальной выгодой. Отсутствие внимания к “делам давно минувших дней” непременно накажет ныне живущих, т.к. способствует накоплению и закреплению в общественном сознании чудовищных ошибок и нелепых по своей сути выводов, мешающих истинному возрождению России. Тем более, что фальсификация русской истории не прекращается ни на миг, с конца 80.90-х гг. ушедшего века она неимоверно усилилась, что, впрочем, осталось незамеченном большинством сограждан.
Серьезные ученые, обеспокоенные целенаправленным и массированным внедрением в общественную жизнь псевдонаучных теорий, выступали с развернутой критикой взглядов, например, Л.Н. Гумилева, А.Т. Фоменко. Эта критика, к сожалению, не стала достоянием масс, в большинстве своем безучастных к обсуждению проблем, от решения которых не зависит их благосостояние и которые не связаны с копанием в “грязном белье”, как к тому их приучили за последние годы СМИ. Но даже в науке обходят молчанием трактовку т.н. «варяжского вопроса», включающего в себя целый блок проблем, принципиально важных для понимания процесса вызревания государственности у восточных славян и механизма взаимодействия Земли и Власти, сбои в котором способны сновательно потрясти или даже вовсе уничтожить Россию.
Согласно «Повести временных лет» (ПВЛ), варяжская русь, пришедшая “из заморья” и положившая начало Руси, активно участвовала в процессе генезиса Древнерусского государства. Тем самым она придала своеобразный характер этому процессу, а значит, предопределила будущее России. Вместе с тем летопись прямо не говорит, а кто такие варяги и где находилась их родина? Вот почему уже несколько столетий в русской и зарубежной науке вокруг этих вопросов идут жаркие споры, нисколько не потерявшие своей остроты и ныне. Массовое распространение получила при этом норманская теория, согласно которой в варягах видят шведов. Впервые об этом в 1614.1615 гг. сказал шведский историк Петр Петрей [1]. Затем эту мысль в том же XVII в. развивали его соотечественники Ю. Видекинди, В. Олав, Р. Олоф и другие. Из Швеции варяжский вопрос проникает в работы ученых континентальной Европы, а оттуда — в Россию. В 1735 г. в “Комментариях” Петербургской Академии наук была опубликована статья Г.З. Байера “De Varagis” («О варягах»), которую обычно рассматривают как положившую начало норманизму. Но Байер был лишь первым, кто перенес норманизм на русскую почву, где он расцвел пышным цветом и где занял господствующее положение. В советское время норманская теория еще больше укрепила свои позиции, хотя она, будучи “освященной” марксизмом, выдавалась за антинорманизм. Сегодня норманизм больше не нуждается в фиговом листочке марксизма. Сегодня пробил его звездный час и его апологеты, не встречая ни малейшего противодействия, с таким рвением перелицовывают историю Киевской Руси, что перед нами предстает уже не славянское государство, а государство скандинавское, эдакая “Великая Швеция” (“det stora Svitjod”), как назвал в 1914 г. Древнюю Русь шведский археолог Т. Арне.
Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с воззрениями петербургского профессора Р.Г. Скрынникова, суммировавшего в своих трудах все достижения современного норманизма, доведя их до полнейшего абсурда. В варягах он видит норманскую русь, завоевавшую восточных славян и передавшую им свое имя. Вначале, по его мнению, в Восточной Европе “утвердились десятки конунгов”, создавших там недолговечные норманские каганаты. Затем на ее территории сложилась Киевская Русь, по словам профессора, “Восточно- Европейская Нормандия”, “норманское Киевское княжество”, населенное многочисленными викингами, во главе которого стояли норманские вожди и киевские конунги. Окончательному превращению “норманского княжества в Поднепровье” “в славянское Древнерусское государство” способствовало принятие христианства, совершенное “норманским конунгом” Владимиром Святославичем. Говорит Скрынников об основании норманнами будущего Тмутараканского княжества, а также каких-то “ранних норманских княжеств” в Прикаспии и “норманского герцогства в устье Куры”. Походы на Византию, по его словам, это “совместные предприятия викингов”. Хазар также разгромили они, благодаря им же произошел перелом в балканской кампании “старшего из конунгов” Святослава. Для руссов, утверждает Скрынников, в середине X в. основным языком оставался скандинавский язык, но они, чтобы управлять, осваивают и славянский язык. Со временем княжеская дружина “забыла собственный язык, саги превратились в славянские былины”. Славянские Перун и Велес выступают у почтенного профессора норманскими божествами. Роль восточных славян в их собственной же истории он свел до минимума: они платили дань захватчикам, служили предметом их работорговли, “строили суда для викингов, снабжали их припасами”, да еще славянская знать и племенные ополчения участвовали в походах норманнов [2].
Рассуждения Скрынникова выходят за рамки чисто академической науки и адресованы “самому широкому кругу читателей”. Одна из его работ представляет собой учебное пособие, как сказано в аннотации, “для абитуриентов гуманитарных вузов и учащихся старших классов”, предназначенное “для углубленного изучения отечественной истории”. В ней же подчеркнуто, что “в книге нашли свое отражение новейшие открытия мировой истории”. Действительно, домыслами разного рода давно уже полна западноевропейская историография, представители которой профессионально мало разрабатывают раннюю русскую историю. Не утруждая себя доказательствами и выдавая вместо фактов домыслы, они говорят лишь о той истории Руси, которая им мнится и которая им так нравится. Их представления о прошлом нашей Родины, остающиеся на протяжении веков совершенно неизменными, с удивительной легкостью и полнейшей безответственностью воспринимают и тиражируют доморощенные норманисты. Западноевропейские ученые рассматривают Киевскую Русь как часть истории походов викингов и истории Швеции. Еще в 1756 г. немецкий историк О. Далин уверял, что именно шведы послали на Русь принца Рерика, получившего там престол, что именно Швеция с древнейших времен покровительствовала русским, историю которых от Рюрика до Ярослава Мудрого включительно он рассматривал как шведскую историю [3].
В современных популярных изданиях о викингах утверждается, что “начиная с Рюрика и вплоть до сына Ивана Грозного Федора, эти скандинавы правили самой крупной средневековой державой Европы . Россией”, а шведские вожди когда-то стояли во главе Новгорода и Киева. В них же дается характеристика состояния Руси при потомках “викинга Рюрика” . Олега Вещего, Святослава, Владимира, Ярослава Мудрого, а варяжско-русская дружина, появление которой в 80-х гг. X в. при дворе византийского императора связано с именем великого киевского князя и славянина Владимира, названа дружиной наемников-викингов [4]. Подобные идеи даже получили свое материальное воплощение: в шведском городе Норрчёпинге стоит памятник “первым русским князьям-скандинавам Рюрику, Олегу и Игорю”. Но надо сказать, что старанием отечественных скандинавоманов норманнам возведен куда более величественный памятник, в тени которого вершится насилие и глумление над историей Руси. Норманисты, охваченные какой-то навязчивой идеей, настойчиво приписывают русскую историю народу, к которой он не имеет никакого отношения, и неустанно ищут тому все новые и новые “доказательства”, в результате чего одна ложь нагромождается на другую. Они действуют так, как исчерпывающе полно сказал в отношении корифеев норманизма С.А. Гедеонов: “Немецкие представители норманского мнения… Байер, Миллер, Тунманн и Шлецер, трудились над древнейшей историей Руси, как над историей вымершего народа”. Абсолютно был прав в своем заключении и Ю.И. Венелин, отметивший, что рассуждения Байера о “варягах есть попытка пояснить собственно не русскую, а шведскую древность” [5].
Громогласный и слаженный хор норманистов, гипнотизирующий податливых слушателей, никак не может скрыть того факта, что народа под именем “русь” никогда не существовало ни в Скандинавии, ни среди скандинавских народов вообще. Никакой скандинавской “Руси” не знают ни саги, ни другие источники. Не связывает варягов со Швецией и главный источник по истории Киевской Руси . ПВЛ. В качестве родины варягов летопись указывает на совершенно иную территорию. В ее недатированной части сказано, что варяги сидят по Варяжскому морю “ко въстоку до предела Симова, по томуже морю седять к западу до земле Агнянски…” Еще в XIX в. было верно определено, что “земля Агнянска” — это территория в низовьях Эльбы, где проживали агло-саксы, т.е. южная часть Ютландского полуострова, занимаемого ныне датчанами. Соседями англов было племя вагров-варинов. Именно они и были собственно варягами. Летопись содержит неоспоримое свидетельство о языке, на котором говорили варяги. Придя в Северо-Западную Русь, они основали здесь города, дав им славянские имена, . Новгород, Изборск и Белоозеро. Будь так, как утверждают норманисты, то эти города носили бы шведские (скандинавские) названия.
Впервые родина варягов . южный берег Балтийского моря . прямо была названа в “Сказании о князьях владимирских”, возникшем в последние десятилетия ХV века. В нем говорится, что “воевода новгородскы” Гостомысл перед своей кончиной созвал сограждан и сказал им: “Съвет даю вам, да послете в Прусскую землю мудра мужа и призовите князя от тамо сущих родов римска царя Августа рода”. Они же шедше в Прусскую землю и обретошя там некоего князя имянем Рюрика, сущя от рода римска царя Августа...” О родине варягов и их этнической принадлежности конкретно сказано в Синопсисе, вышедшем 1674 г. из круга, близкого архимандриту Киево-Печерской лавры И. Гизелю. В Синопсисе Гостомысл советует послать “к варягом, триех братий, иже бяху князи язящнейшии, и в храбрости воинской изряднии, на княжение Русское умолят. Понеже варяги над морем Балтийским, еже от многих нарицается Варяжское, селение своя имуще, языка славенска бяху...”
Весьма ценно совершенно позабытое свидетельство Бело-Церковского универсала Богдана Хмельницкого от 28 мая 1648 года. В нем подчеркивается, что “в давных оных веках... силами велечных руссов, из Русии, от помория Балтийскаго альбо Немецкаго собранными, за предводительством князя их и он (Рим. . В.Ф.), был взятый и четырнадцать лет обладаемый...” [6] Эта информация о деяниях руссов, вышедших с южного побережья Балтийского моря, позволяет говорить о существовании именно в народном предании традиции, выводившей русь, как и “августианская” легенда, с южного берега Балтики, и которой воспользовались как в универсале, так и при составлении Синопсиса. Говоря об южнобалтийских истоках Руси, Хмельницкий обращался к самой широкой аудитории, хорошо, следовательно, знакомой с этой версией начала Руси. Составители универсала, ставя перед собой сложнейшие цели, должны были в их достижении руководствоваться все-таки не умозрительными, а конкретными идеями, способными увлечь за собой народные массы. В приведенных словах универсала речь идет о времени Одоакра, в 476 г. свергшего последнего императора Западноримской империи и в течение 13 лет владевшего Северной Италией. Историк VI в. Иордан причисляет его к ругам-русам, а в позднем средневековье Одоакр . герой именно славянских исторических сказаний, где чаще всего именуется “русским” князем.
Представление о славянстве варягов и об их выходе с южнобалтийского побережья сохранялось на протяжении веков не только на землях бывшей Киевской Руси. Оно широко бытовало в Западной Европе, о чем говорят многие памятники. Важное место среди них занимает заключение посла Габсбургской империи С. Герберштейна, посещавшего Россию в 1517 и 1526 годах. Он сказал, что родиной варягов могла быть только южнобалтийская Вагрия, заселенная славянами-вандалами, которые “были могущественны, употребляли, наконец, русский язык и имели русские обычаи и религию. На основании всего этого мне представляется, что русские вызвали своих князей скорее из вагрийцев, или варягов, чем вручили власть иностранцам, разнящимся с ними верою, обычаями и языком”. Как дипломат, Герберштейн побывал во многих западноевропейских странах, в том числе и прибалтийских (в Дании, в Швеции), был знаком с их историей, что и позволило ему установить параллель между Вагрией и Россией, а не между Швецией и Россией.
В “Зерцале историческом государей Российских”, принадлежавшем руке датчанина Адама Селлия, с 1722 г. проживавшего в России, Рюрик с братьями также выводятся из Вагрии. Здесь важно подчеркнуть, что Селлий являлся сотрудником убежденного норманиста Байера, но это нисколько не отразилось на взглядах датчанина на этнос варягов. Видимо, это объясняется тем, что Селлий был выходцем из г. Тондера, что в Шлезвиге, области, тесно связанной с историей южнобалтийских славян, поэтому он в своем выводе вполне мог опираться на предания своей родины. То, что такого рода предания имели место быть и долгое время бытовали на бывших землях южнобалтийских славян, подтверждает француз Ксавье Мармье, “Северные письма” которого были изданы в 1840 г. в Париже. Побывав во время своего путешествия в Мекленбурге, расположенном на бывших землях славян-бодричей, Мармье записал местную легенду о том, что у короля ободритов (бодричей)-реригов Годлава были три сына . Рюрик Миролюбивый, Сивар Победоносный и Трувор Верный, которые, идя на восток, освободили от тирании народ Русии и сели княжить соответственно в Новгороде, Пскове и на Белоозере [7]. Таким образом, еще в первой половине ХIХ в. среди давно уже онемеченного населения Мекленбурга сохранялось предание балто-славянского происхождения о призвании трех братьев-славян на Русь, отстоящее от них ровно на целое тысячелетие.
Эти предания возникли не на пустом месте. В средневековых европейских генеалогиях приводится подробная и обширная родословная вендо-ободритских королей и князей. Согласно этой родословной, Рюрик и его братья Сивар и Трувар, ставшие, как она же утверждает, “основателями русского правящего дома”, были сыновьями ободритского князя Годлиба (Godlieb), убитого в 808 г. датчанами. В начале XVIII в. в Германии звучали споры по поводу народности Рюрика. В 1716 г., в связи с заключением брака мекленбургского герцога Карла Леопольда с Екатериной Ивановной, племянницей Петра I, вспыхнула дискуссия между Фридрихом Томасом и Георгом Фридрихом Штибером. Первый из них в своих работах затронул два вопроса: о родстве между русскими и южнобалтийскими славянами (венедами) и о родстве между правящими российской и мекленбург-шверинской династиями. Отвечая положительно на оба вопросы, Фридрих Томас отверг скандинавское происхождение Рюрика и вывел его из славянской Вагрии [8].
О приходе варягов на Русь именно с южных берегов Балтийского моря говорит не только приведенный исторический материал, но и другие источники [9]. Так, в 1922 г. Н.М. Петровский, а 1954 г. Д.К. Зеленин пришли к выводу, что близость в языке и чертах народного быта новгородцев и балтийских славян объясняется лишь фактом переселения последних на озеро Ильмень, которое, по мнению Зеленина, произошло так рано, что до летописца ХI в. “дошли лишь глухие предания об этом”. В 40.50-х гг. П.Я. Черных напомнил давно подмеченный факт, что в русском языке почти нет ни одного достоверно норманского слова, тогда как в шведском языке заимствованы весьма значимые слова из древнерусского, например, лодья (грузовое судно), торг (рынок, площадь) и другие.
С 50-х гг. ХХ в. в научный оборот начинает вводится обильный археологический материал, свидетельствующий о давнем и тесном взаимодействии жителей южнобалтийского Поморья с Северо-Западной Русью. Мысль об южнобалтийском происхождении варягов получила, таким образом, важное материальное подтверждение. В землях ильменских словен и псковских кривичей археологами обнаружен широко представленный керамический материал, аналогичный и синхронный по времени (VIII.ХI вв.) керамическим комплексам, открытым в Дании, Северной, Северо-Восточной Германии и Северной Польше, принадлежавшим славянскому и славяноязычному населению. О масштабах распространения керамики западнославянского типа в словено-кривичских древностях говорит не только та обширная территория, на которой она имела место (доходила до Верхней Волги и Гнездова на Днепре), но и удельный вес ее представительства среди других керамических типов. Так, например, на посаде Пскова она составляет 80%, в Городке на Ловати . около 30%. В Городке под Лугой ее выявлено 50% из всей достоверно славянской. Производилась эта посуда тут же, на месте, о чем свидетельствует как объем ее присутствия, так и характер сырья, шедшего на ее изготовление. В ранних археологических слоях Новгорода заметный компонент составляет керамика, имеющая аналогии на южном побережье Балтики, в Мекленбурге.
С керамическими свидетельствами полностью совпадают антропологические данные. Как считает археолог В.В. Седов, “ближайшие аналогии раннесредневековым черепам новгородцев обнаруживаются среди краниологических серий, происходящих из славянских могильников Нижней Вислы и Одера. Таковы, в частности, славянские черепа из могильников Мекленбурга, принадлежащих ободритам”. К тому же типу, по его мнению, принадлежат и черепа из курганов Ярославского и Костромского Поволжья, активно осваиваемого новгородцами. Важные антропологические исследования, проведенные в 1977 г. Среди населения Псковского обозерья, показали, что оно относится к западнобалтийскому типу, который “наиболее распространен у населения южного побережья Балтийского моря и островов Шлезвиг-Гольштейн до Советской Прибалтики...” Нумизматический материал также свидетельствует, что самые ранние торговые связи Руси на Балтийском море фиксируются не со Скандинавией, а с его южным побережьем. Так, на Готланде нет кладов ранее IХ в., а в Швеции древнейший клад относится лишь к середине этого столетия. В славянском же Поморье ранние клады датируются VIII веком. В 1966 г. А.В. Арциховский справедливо заключил, то “первые транзитные торговые пути через Восточную Европу были проложены не скандинавами, а на Запад восточные монеты проникли при внутриславянской торговле”.
Таким образом, о родине варягов . южном береге Балтийского моря . утвердительно говорит наша самая древняя летопись . ПВЛ, на эту же территорию указывает “августианская” легенда второй половины XV в., олицетворявшая собою традицию, издавна бытовавшую в нашем Отечестве. Та же традиция, сохранившаяся в Малороссии в народной памяти, была зафиксирована в связи с политической ситуацией в универсале Богдана Хмельницкого 1648 г. и в Синопсисе 1674 года. В пользу южнобалтийского происхождения варягов убедительно свидетельствуют показания иностранцев . Герберштейна, Селлия, Мармье, западноевропейские генеалогии. О том же говорят археологические (прежде всего керамические и нумизматические), лингвистические и антропологические данные. Именно на южно-и восточнобалтийском побережье находились единственные в Балтийском Поморье четыре Руси. Это остров Рюген, устье Немана, устье Западной Двины, западная часть Эстонии (Роталия-Русия) с островами Эзель и Даго. В каких-либо других местах Поморья Русий более не существовало. Не было ее и в Скандинавии. Из одного или из нескольких указанных “русских” районов в Северо-Западную Русь прибыл в VIII.IХ вв., несомненно, в ходе нескольких переселений, весьма пестрый по своему этническому составу колонизационный поток, включавший в себя славянские и славяноязычные народы, о чем говорят славянские названия городов, “срубленные” переселенцами. В это движение на восток лишь в конце Х столетия, как вытекает из показаний саг, были втянуты, наряду с другими германскими народами, шведы. До этого времени они если и посещали Русь, то лишь в единичных случаях. Переселение на территорию Северо-Западной Руси определенной части населения южнобалтийского побережья получило свое отражение в “варяжской легенде”, когда-то целостного памятника, при занесении в ПВЛ помещенного под 859, 862 и 882 годами.
О полной несостоятельности разговоров норманистов по поводу начала Киевской Руси говорит сама историческая память скандинавов, отразившаяся в исландских сагах. В науке давно обращено внимание на тот принципиально важный факт, который не могут объяснить норманисты, что саги из числа русских князей первым называют лишь Владимира Святославича (978/980—1015) и совершенно не знают его предшественников. Не знают они и никого из византийских императоров ранее Иоанна Цимисхия (ум.976), причем знают они его не непосредственно, а лишь по устным припоминаниям. В сагах также отсутствуют хазары и половцы. Таким образом, скандинавы начали посещать Русь уже после исчезновения из русской истории хазар, разгромленных в 60-х гг. Х в. Святославом, и посещали ее примерно с 980-х гг., т.е. с вокняжения Владимира Святославича на киевском престоле, и до появления в причерноморских степях половцев, о которых под 1061 г. летописец сказал, что “придоша половци первое на Русьскую землю воевать…”Эти рамки еще более сужает тот факт, что саги после Владимира называют лишь Ярослава Мудрого (ум.1054) и не знают никого из преемников последнего. К очень позднему времени относится появление норманнов и в Византии. Так, сага называет первого норманна, служившего в 1027.1030 гг. в русско-славянской дружине варангов (варягов): “У нас нет предания, чтобы кто-нибудь из норманнов служил у константинопольского императора прежде, чем Болле, сын Болле”. Многозначительным молчанием обходят норманисты факт отсутствия в языческом пантеоне
Киевской Руси, возглавляемой варяжскими князьями, скандинавских богов Тора и Одина, наиболее почитаемых норманнами. Хотя в нем в то же время присутствовали угро-финские и иранские божества, что говорит об изначальной полиэтничности русского общества, в котором были представлены многие народы, но в котором не было скандинавов. И если ни в славянском, ни в русском язычестве нет скандинавских черт, то из этого следует лишь одно: варяги не были скандинавами.
Своих оппонентов норманисты обычно стараются дискредитировать обвинением в ложном понятом ими патриотизме. Но они прекрасно знают, что истинная любовь к Родине не ослепляет, наоборот, она заставляет дотошно и методично докапываться до истины, не зависимо от того, горька она или нет, нравится или не нравится исследователю, т.к. и от нее в чем-то, пусть даже и в малой мере, могут зависеть настоящее и будущее России. Никогда не стоит забывать и тот факт, что норманская теория возникла в политической сфере и изначальна имела антирусскую направленность. Ее появление в шведской историографии XVII в. Было вызвано притязаниями Швеции на господство в Балтийском регионе, чему противостояла Россия. Тезисом о норманском, германском происхождении Киевской Руси Миллер и Шлецер усилили политическое звучание варяжской проблемы. Тому еще больше способствовали рассуждения немецких философов XIX в. об “исторических” и “неисторических” народах, способных и неспособных создавать государства, т.к. к первой группе народов были отнесены германцы, а ко второй славяне. В нацистской Германии идея превосходства германской нации над славянской достигла своего апогея. Как утверждал Гитлер: “Организация русского государственного образования не была результатом государственно-политических способностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать государство”. Ему вторил другой мыслитель Третьего рейха Гиммлер: “Этот низкопробный людской сброд, славяне, сегодня столь же не способны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков” [10]. Варяжскую карту в антирусских целях довольно часто пытались разыграть недруги России. Пытаются разыграть ее и сейчас. С рубежа 80—90-х гг. многие отечественные СМИ и определенные, но весьма влиятельные политические круги внутри страны, прибегая к разным примерам, в том числе и к примеру призвания варягов, принадлежавших, по их мнению, к германскому этносу, усиленно внушают нам мысль о мессианской роли Запада, который, как показывает история, всегда проводил в отношении России только одну политику, политику, в корне противоречащую ее национальным интересам и ее безопасности, политику, враждебную России.
Сегодня многими учеными забытым оказалось чувство ответственности не только перед настоящим и будущим, но и перед прошлым. Забытыми оказались непреложные основы исторической критики и нормой стали тенденциозность и игнорирование наличия давних и широких связей восточных славян не со скандинавами, а со своими южнобалтийскими сородичами. Если продолжать не видеть этого очевидного факта, то, как прозорливо предупреждал С.А. Гедеонов, “при догмате скандинавского начала Русского государства научная разработка древнейшей истории Руси немыслима”, и вместо истинной истории ранней Руси даже при самых благих намерениях перед нами все также будет предстоять все тот же “истукан с норманскою головою и славянским туловищем” [11]. Абсолютизация всего скандинавского не позволяет исследователям не только увидеть явное, не только обрекает их на вечное топтание на месте, но и постоянно толкает их на создание исторических призраков, затрудняющих пробуждение национального самосознания не только у молодежи, но и у значительной части взрослого населения нашего общества. Национальное самосознание . это не пустой звук, но это и не жупел, которым пугаются и которым пугают других наши недоброжелатели. Это необходимейшее условие обновления и процветания современной России. Это необходимейшее условие ее бытия. Но чтобы бытие это было чистым и прочным, надо отказаться от того небытия, которым так усердно наполняют нашу историю. Причем наполняют при молчаливом попустительстве самого общества, не думающего о пагубности и греховности подобного молчания и вынужденного поэтому платить за него очень большую цену, со временем все более и более возрастающую.
Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867. С. 90 - 91.
Скрынников Р.Г. Войны Древней Руси // Вопросы истории. 1995. № 11-12. С. 24 - 38; Он же. Древняя Русь. Летописные мифы и действительность // Вопросы истории. 1997. № 8. С. 3 - 13; Он же. История Российская. IX—XVII вв. М., 1997. С. 8 - 67; Он же. Русь IX.XVII века. СПб., 1999. С.14 - 76; Он же. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX.XVII вв. СПб., 2000. С. 3 - 32.
Dalin O. Geschichte des Reichs Schweden. Greifswald, 1756. Bd.1. S. 234, 409 - 418; Далин О. История шведского государства. СПб., [1805]. Ч.1. Кн.1-2. С. 673 - 678, примеч.ц на с 385, примеч.с на с. 438.
Викинги: набеги с севера. М., 1996. С. 64 - 76; Уингейт Ф., Миллард Э. Викинги. М., 1998. С. 40 - 41.
Гедеонов С.А. Варяги и Русь. Историческое исследование. СПб., 1876. Ч.1. С. 3; Венелин Ю.И. Скандинавомания и ее поклонники, или столетния изыскания о варягах. М., 1842. С.12.
Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских. М., Л., 1955. С.162; Синопсис. СПб., 1762. С.22; Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. 1633.1699. СПб., 1853. Т.V. С.83.
Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908. С.4; Зерцало историческое государей Российских // Древняя Российская Вивлиофика. СПб., 1891. С.29; Чивилихин В. Память. Роман-эссе. Л., 1983. Кн.2. С.382 - 383.
Buchholtz S. Versuch in der Geschichte des Herzogthums Meklenburg. Rostock, 1753. II Stammtafel; Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI . начала XVIII века. СПб., 1996. С. 131 - 134.
Подробнее см.: Фомин В.В. Русские летописи и варяжская легенда. Липецк, 1999. С.133 - 144.
Цит. по: Чивилихин В. Указ.соч. С.358; Откуда есть пошла Русская земля. Века VI.Х / Сост., предисл., введ. к документ., коммент. А.Г. Кузьмина. М., 1986. Кн.1. С.6.
Гедеонов С.А. Указ.соч. С.VI, IХ.
Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867. С. 90 - 91. Скрынников Р.Г. Войны Древней Руси // Вопросы истории. 1995. № 11-12. С. 24 - 38; Он же. Древняя Русь. Летописные мифы и действительность // Вопросы истории. 1997. № 8. С. 3 - 13; Он же. История Российская. IX—XVII вв. М., 1997. С. 8 - 67; Он же. Русь IX.XVII века. СПб., 1999. С.14 - 76; Он же. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX.XVII вв. СПб., 2000. С. 3 - 32. Dalin O. Geschichte des Reichs Schweden. Greifswald, 1756. Bd.1. S. 234, 409 - 418; Далин О. История шведского государства. СПб., [1805]. Ч.1. Кн.1-2. С. 673 - 678, примеч.ц на с 385, примеч.с на с. 438. Викинги: набеги с севера. М., 1996. С. 64 - 76; Уингейт Ф., Миллард Э. Викинги. М., 1998. С. 40 - 41. Гедеонов С.А. Варяги и Русь. Историческое исследование. СПб., 1876. Ч.1. С. 3; Венелин Ю.И. Скандинавомания и ее поклонники, или столетния изыскания о варягах. М., 1842. С.12. Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских. М., Л., 1955. С.162; Синопсис. СПб., 1762. С.22; Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. 1633.1699. СПб., 1853. Т.V. С.83. Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908. С.4; Зерцало историческое государей Российских // Древняя Российская Вивлиофика. СПб., 1891. С.29; Чивилихин В. Память. Роман-эссе. Л., 1983. Кн.2. С.382 - 383. Buchholtz S. Versuch in der Geschichte des Herzogthums Meklenburg. Rostock, 1753. II Stammtafel; Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI . начала XVIII века. СПб., 1996. С. 131 - 134. Подробнее см.: Фомин В.В. Русские летописи и варяжская легенда. Липецк, 1999. С.133 - 144. Цит. по: Чивилихин В. Указ.соч. С.358; Откуда есть пошла Русская земля. Века VI.Х / Сост., предисл., введ. к документ., коммент. А.Г. Кузьмина. М., 1986. Кн.1. С.6. Гедеонов С.А. Указ.соч. С.VI, IХ.
http://rujan.jino-net.ru/article.php?id=4_11
