Originally posted by 
simula_cra at Принц Ольденбургский.
Как у всякой книжной девочки, слово «принц» было связано у меня с образом прекрасного юноши, и обязательно – на белом коне.
Когда слышала слово «принц», представляла молодого, полного сил престолонаследника, единственного сына старого и почему-то жестокого короля.
К стыду своему, впервые о принце как о реальном человеке задумалась в Абхазии. Поразил размах совершенного им в этой благословенной стране.
Возвратившись, начала искать, кто он, этот принц Ольденбургский.
То, что узнала, поразило до глубины души.
Удивительно, что почти все материалы основываются на одном более-менее общем исследовании жизни и дел этого замечательного, сказочного принца. И так и этак на все лады перепевается один и тот же источник. Есть биографические книги, но пока я их не раздобыла. Самое печальное, что очень мало воспоминаний о самом человеке, о характере, об отношениях с людьми.
Что нашла, себе здесь сохраню, но только то, что показалось важным мне. Тонкости родственных связей мне внятны плохо, перечисление официальных названий всевозможных учреждений, наград и званий – дело неблагодарное, так что запишу только то, что сама посчитаю важным. Все ссылки дам – можно уточнить сведения.
Кому будет интересно – добро пожаловать, личность действительно необыкновенная.
Глава 1. На военной службе.
Обустроив Гагры, Гагринский курорт, с началом первой мировой войны покинул Принц эти волшебные места навсегда – так распорядилась жизнь, история и судьба.
Когда слушала рассказ Хачатура, который повез нас в Абхазию и познакомил меня с Принцем, то чувствовала острую печаль, что Ольденбургский из Гагр вынужден был уехать. Мне показалось тогда, что строительство и обустройство этого курорта было главным делом жизни Александра Петровича. Уж слишком велик был масштаб действий, слишком много сил и энергии вложено в создание не только курорта вообще, но каждого здания, каждого пляжа.
А оказалось, что назначение А.П.Ольденбургского с началом первой мировой Верховным начальником санитарной и эвакуационной части было для него органичным и неудивительным.
В этой жизни принц Ольденбургский огромную ее часть посвятил медицине.
Хотя начал свою карьеру или деятельность как военный.
***
Родился Александр Петрович Ольденбургский 21 мая (по новому стилю - 2 июня) 1844 года в Санкт-Петербурге. А где еще рождаться потомкам императорской фамилии!
В 1830 году Николай I пожаловал отцу Александра Петровича дворец, который красуется в центре города и выходит своими фасадами на Набережную Невы, Летний сад и Марсово поле. В. П. Стасов заново его отделал для нового хозяина, который был лютеранином. 87 лет этот дворец являлся родовым гнездом принцев Ольденбургских.
(Понятно, что в 1917 году он таковым быть перестал: летом 1917 принц А. П. Ольденбургский продал дворец Временному правительству.
Сейчас тут - Санкт-Петербургская академия культуры.)
Про детство сведений немного.
С детства его готовили к военной службе, в семье он получил разностороннее гуманитарное образование.
Родители его вели открытый образ жизни. Во дворце часто давались балы, устраивались домашние концерты и спектакли. Постоянными посетителями дворца были не только представители петербургской знати, но и студенты Александровского лицея и Училища правоведения, попечителем которых был отец Александра - принц Пётр Георгиевич Ольденбургский. Личность не менее, а может, и более замечательная, чем его сын. Во всяком случае, именно учрежденные отцом заведения перешли потом на попечение Александра Петровича.
(Ах, как трудно склонять все эти «попечения», «благотворительность», как сложно выбрать нужную предложно-падежную форму и употребить правильный глагол. Нет в моем лексиконе этих слов… Отчего? Почему?)
Во дворце была прекрасная библиотека. Позднейшие мемуаристы отмечали начитанность и энциклопедические познания принца Александра.
А вот такое начало деятельности Принца нравится мне очень.
«Принц Александр Петрович Ольденбургский , победивший чуму, прославился как благотворитель, но начинал, естественно, как военный».
Вот это «естественно» решает дело и определяет мое отношение к Принцу. Военный, офицер… Что же навоевал наш Принц?
В день своего рождения, 21 мая 1844, принц Александр Петрович Ольденбургский (правнук Павла I) был зачислен прапорщиком в лейб-гвардии Преображенский, где фактически начал службу в 1864 году.
• в 1870 он командовал этим полком;
• в 1877—78 , во главе 1-ой бригады 1-ой гвардейской дивизии, совершил русско-турецкую кампанию, участвовал в сражении под Горном Дубняком, в блокаде Плевны, во взятии Этрополя;
• в отряде Гурко перешёл Балканы и сражался под Филиппополем (орден св. Георгия 4 степени, св. Владимира 2 степени. с мечами и золотое оружие);
• В 1880—1885 принц Александр Петрович командовал 1-ой гвардейской пехотной дивизией (получил чин генерал-лейтенанта и звание генерал-адъютанта Его Императорского Величества)
• в 1885 принц А.П.Ольденбургский был назначен командиром Гвардейского корпуса, то есть командующим всей Императорской гвардией;
Служивший под его началом Н.А.Епанчин вспоминал:
«Гвардейским корпусом командовал принц Александр Петрович Ольденбургский; добрый, благородный человек, он отличался порывистым характером, был весьма вспыльчив, но и отходчив. После вспышки, иногда наговорив весьма неприятные и неуместные вещи, принц имел гражданское мужество сознаться в этом и извиниться.
…в течение всего похода вёл себя по-спартански; он не имел экипажа, а всегда был верхом, не имел повара и прочих удобств жизни, питался при одном из полков его бригады наравне с офицерами».
Несколько по-иному звучат воспоминания дяди императора Николая II - великого князя Александра Михайловича об этом же периоде службы А.П.Ольденбургского:
«Его строгость граничила с сумасбродством. Весть о его приближении во время инспекторских смотров вызывала среди офицерского состава нервные припадки, а на солдат наводила панику.
С этой маниакальной строгостью в видимом противоречии находилась его благоговейная преданность наукам. Он оказывал щедрую материальную поддержку всевозможным просветительным и благотворительным начинаниям, а также научным экспедициям и изысканиям. Он покровительствовал молодым, подающим надежду ученым, а они относились снисходительно к его неуравновешенности и чудачествам».
Не знаю, кому видней: служившему под началом Принца Епанчину или великому князю, но неровности характера Ольденбургского по-разному оцениваются разными людьми. И получается, что у одного он суров, но справедлив, а у другого – сумасброден и безрассуден. Мне почему-то хочется встать на сторону Епанчина. И даже знаю почему: очень уж серьезен и ощутим его вклад в развитие и процветание России.
• с 1896 состоял членом Государственного Совета;
(И.Е. Репин изобразил принца на своем знаменитом полотне "Торжественное заседание Государственного совета")
• в августе 1889 командиром Гвардейского корпуса вместо него был назначен генерал-адъютант К.Н.Манзей, "совершенное ничтожество в военном отношении", по отзыву генерала Н.А.Епанчина;
• с 1912 состоял шефом 14-ой роты лейб-гвардии Преображенского полка.
В 1864 году ему двадцать, в 1889 – сорок пять.
25 лет отдано военной службе.
Хотя, по словам одного из биографов, «военных талантов» Александр Петрович «не выказал», однако достиг в военной карьере вершины, а окончание военной деятельности послужило началом главного дела его жизни, где он смог проявить себя гораздо ярче и значительней, чем на военной службе.
Глава 2. Попечительство. Отец.
В своей новой деятельности Ольденбургский, как и его отец, много внимания уделял поддержке науки и благотворительных учреждений.
Всякого рода попечительства он прямо унаследовал от своего отца. Подходил для этой работы как нельзя лучше: обладал стопроцентным иммунитетом против коррупции.
Он состоял попечителем
• Императорского Училища правоведения, которое было основано указом Николая I по идее и на средства принца Петра Ольденбургского (отца Александра Ольденбургского) и при тесном участии М. С. Сперанского, с целью воспитания юридически компетентных кадров для административной и судебной деятельности,
• приюта принца Петра Георгиевича Ольденбургского,
• дома призрения душевнобольных, учрежденного в память императора Александра III,
• Свято-Троицкой общины сестер милосердия,
• Петербургского Общества охранения народного здравия и попечительства о народной трезвости;
• общества «Трезвость»,
• покровителем общества вспоможения нуждающимся ученицам женского училища принцессы Терезии Ольденбургской,
• народного дома императора Николая II в Санкт-Петербурге.
Одного перечня, мне кажется, достаточно, чтобы проникнуться уважением к этому человеку. О порядочности Принца считает своим долгом упомянуть каждый, кто вспоминает о нем, даже если упоминает не только самые симпатичные черты характера.
По словам статс-секретаря А.А.Половцова, «принц Александр Ольденбургский, постоянно согнутый, без всякого, впрочем, подобострастия, постоянно торопясь, заикаясь, захлебываясь своими словами, несмотря на все это, производит впечатление истинно благородного, порядочного человека и вельможи».
Основателем, благотворителем и попечителем был и отец Принца:
Петр Георгиевич Ольденбургский.
Принц Петр-Георг - отец А. П. Ольденбургского - воспитывался бабкой - вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Он был очень заметен в российской жизни в XIX веке.
• Стал сенатором в 1834 г.,
• членом Государственного Совета в 1836 г.,
• председателем Департамента Гражданских и Духовных дел в 1842 г.,
• был генералом от инфантерии,
• председателем Опекунского Совета,
• президентом Вольного экономического общества - 1841-1859 гг.
• В 1845 г. стал председателем вновь учрежденного Главного Совета женских учебных заведений,
• а с 1860 г. - управляющим всеми учреждениями Ведомства императрицы Марии Федоровны,
• Главноуправляющим IV Отделения Собственной Его Величества канцелярии.
• Под его руководством находилось 104 воспитательных и других учреждений,
• происходило быстрое развитие женских гимназий,
• были созданы Женский Институт Принцессы Терезии (супруга П. Г. Ольденбургского )
• и первая в России «Свято-Троицкая община сестер милосердия» (1844),
• детский приют Принца Петра Георгиевича и училище Правоведения (1835) - где учились выдающиеся люди - не только будущие юристы, но и композиторы А. Н. Серов и П. И. Чайковский, поэты А. М. Жемчужников и А. Н. Апухтин, К. С. Аксаков, B. В. Стасов, В. О. Ковалевский.
• Кроме того, с 1843 г. П. Г. был попечителем Александровского Лицея.
Рассказывали, что он не мог вынести обязанности присутствовать при зверских наказаниях принятых в российской армии и однажды, когда «вели сквозь строй» солдата, он, генерал, ушел с плаца.
(Признательные современники после смерти П. Г. поставили ему памятник перед зданием Мариинской больницы в Петербурге с надписью «Просвещенному благотворителю принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому». А сама эта больница была сооружена по предложению императрицы Марии Федоровны в 1805 г.
Памятник П. Г. Ольденбургскому был снесен в советское время.
Поразительно количество свершенных дел и занимаемых должностей, и в каждом начинании – служение и благотворительность.)
В такой семье, с таким образом жизни и мировоззрением рос их сын - принц Александр Петрович Ольденбургский.
От отца Принц унаследовал и стремление к развитию и совершенствованию здравоохранения в России.
Но если Петра Ольденбургского занимала преимущественно практическая сторона дела - он открывал новые больницы и щедро их финансировал, то сын решил, прежде всего, добиться повышения научного уровня медико-биологических исследований в России. С этой целью он на собственные средства, при поддержке государства и с привлечением взносов частных лиц, буквально на пустом месте создал Институт экспериментальной медицины (ИЭМ), не имевший в то время аналогов не только в России, но и в Европе.
***
Originally posted by simula_cra at Принц Ольденбургский.
Глава 3. Императорский институт экспериментальной медицины.
Рассказы о создании ИИЭМ во всех источниках обычно начинаются с того, что «в ноябре 1885 г. своей взбесившейся собакой был укушен гвардейский офицер Д.».
Я начну с другого. С начала. И тогда станет понятно, насколько энергичен и деятелен был Александр Петрович Ольденбургский, насколько ценен был его вклад в развитие российской медицинской науки.
4 июля 1885 г. В лабораторию Пастера привезли 9-летнего мальчика Жозефа Мейстера с многочисленными укусами бешеной собаки - первая прививка человеку в Париже.
27 октября 1885 г. Доклад Пастера о двух успешных случаях на заседании Французской академии и Академии медицинских наук.
В ноябре 1885 г. своей взбесившейся собакой был укушен гвардейский офицер Д. По распоряжению А. П. Ольденбургского (командира Гвардейского корпуса, на минуточку) его направили в сопровождении военного врача Н.А.Круглевского в Париж для лечения.
В это же время при ветеринарном лазарете лейб-гвардии конного полка была организована лаборатория для проведения первых в России научных исследований в области антирабического (против бешенства) дела с целью распространения в России открытого Пастером способа борьбы с водобоязнью. Ольденбургский поручил ветеринарному врачу К. Я. Гельману осуществить опыты прививки от бешенства офицеру, укушенному собакой, и приступить к пассивированию вируса бешенства на кроликах.
Двух зараженных кроликов Пастер передал Гельману и направил в Петербург препаратора А. Лоара и химика Пердри.
1 марта 1886 г. Пастер сделал доклад об успешном лечении 350 больных.
Уже изобретен телеграф. Весь мир взволнован этими событиями. Еще далеко не полностью были разработаны методы прививки. Но российские исследователи были инициативны и деятельны. Речь шла не только о борьбе с бешенством, но о проблеме борьбы с инфекционными болезнями вообще.
Для этого А. П. Ольденбургский считал нужным создать специальный научный институт. Но сначала нужно было наладить работу по борьбе с бешенством.
13 июня 1886г. Началась работа по пассивированию полученного из Парижа вируса.
13 июля 1886 г. «Станция предупредительного лечения водобоязни по способу Пастера» была официально открыта. Она была создана на средства Ольденбургского.
Ноябрь 1886г. Принц А. П. Ольденбургский с д-ром Шперком и магистром Гельманом едет во Францию, к Пастеру, для личного ознакомления с вопросами перенесения сифилиса на животных и об изменении методов предохранительных прививок бешенства и сибирской язвы.
К концу 1886 г. сделаны прививки 140 пострадавшим.
Я плохо понимаю, что такое «пассивирование вируса», непонятно мне и кое-что в датах, но то, что за год, благодаря усилиям и личным связям Принца (он был знаком с Пастером, переписывался с ним, сохранились письма Пастера к нему), на пустом месте начала развиваться новая отрасль медицины, я понимаю хорошо. И меня это поражает.
Но это все предыстория появления ИЭМ.
В 1888 г. в Париже был открыт Пастеровский институт. Вскоре и в Германии создается Гигиенический институт народного здравия, руководимый Р.Кохом. Такой же институт в России задумал Ольденбургский.
Принц обратился к Александру III (троюродному брату), и 2 ноября 1888 года было получено "соизволение" на учреждение заведения, подобного существующему в Париже институту Пастера, "без отпуска средств от казны".
По другим источникам, последовала следующая резолюция: «Согласен, за твой счет».
Александр Петрович купил обширный участок земли на окраине Петербурга, на Аптекарском острове, и начал возводить на нем корпуса будущего института. Одновременно он стал подбирать штат сотрудников института из числа самых выдающихся биологов, химиков, физиологов и врачей России.
Он еще раз обратился к Александру III.
25 ноября 1890 г. император посетил новое учреждение и повелел «принять в казну».
8 декабря 1890 года институт был освящен и торжественно открыт. Ему было пожаловано название Императорский Институт Экспериментальной Медицины, а принц А.П. Ольденбургский назначен его попечителем.
На собственные средства, при поддержке государства и с привлечением взносов частных лиц буквально на пустом месте Принц создал Институт экспериментальной медицины (ИЭМ), не имевший в то время аналогов не только в России, но и в Европе. За образец он принял парижский институт Пастера, но если Пастеровский институт занимался сравнительно узким кругом проблем, то принц Александр решил организовать многопрофильный институт с относительно автономными отделами, разрабатывающими фундаментальные проблемы, выдвигаемые современным развитием мировой медико-биологической науки.
По словам генерал-лейтенанта В.Ф.Джунковского, «принц А.П.Ольденбургский унаследовал от своего отца... общественный инстинкт, но вместо мечтательной кротости принца Петра Георгиевича... у Александра Петровича внутри кипела неисчерпаемая, огромная энергия, не укладывавшаяся в рамки и нетерпеливо просящаяся наружу. Неуклонность и строгая требовательность служаки старого времени сочеталась в нем с любовью ко всему новому, к новым путям в науке, к открытию новых мест. Он был всегда в движении, во время разговора вскочит не раз, быстро пройдет по комнате, опять сядет. Он был страшно нетерпелив, пожирал изучаемый им предмет, заинтересовавшись им, прямо кипел и метался из стороны в сторону. У него вообще была страсть к творчеству; задумав что-нибудь, он шел напролом, не останавливаясь ни перед чем. Живая мысль и живая энергия принца неразрывно соединены были у него с широким размахом в общественных начинаниях... Правда, благодаря своему нетерпению, неуравновешенности он бывал и бестолков, не умел выслушивать до конца и благодаря вспыльчивости делал иногда и непоправимые ошибки, но все эти недостатки были ничто сравнительно с той пользой, которую он принес Родине во всех отраслях, с которыми соприкасался».
ИЭМ был создан и прекрасно оборудован в необычайно короткий срок. Научный потенциал его ведущих сотрудников был очень высок.
Выдающийся физиолог академик Л.А.Орбели вспоминал много лет спустя:
"Я так и не знаю, понимал ли он (А.П. Ольденбургский) что-либо в физиологии, но вообще он был просвещенным человеком. В 1890 г. он основал Институт экспериментальной медицины. В этом институте ему захотелось организовать физиологическое отделение. Он узнал (не знаю, кто его в этом отношении просветил), что есть у нас выдающийся физиолог, Иван Петрович Павлов, и он предложил ему сначала стать директором института, а когда от этого Иван Петрович отказался, возглавить физиологический отдел. Тогда этот отдел и был создан. Надо сказать, что это был период, когда Павлов был уже вполне сформировавшимся ученым, и лаборатория при клинике С.П.Боткина не могла уже его удовлетворять".
Именно в лабораториях ИЭМ И.П.Павлов провел свои знаменитые исследования по физиологии пищеварения, принесшие ему в 1904 году Нобелевскую премию и всемирное признание.
Не менее интересны воспоминания другого ветерана ИЭМ Д.А.Каменского:
"В 1890 году состоялось открытие Института экспериментальной медицины, работа там только начиналась и штатов еще никаких не было. Нештатным был даже директор института В.К.Анреп. В тот год был добыт Кохом туберкулин и на использование и изучение его набросился весь мир. Принц А.П.Ольденбургский командировал Анрепа в Берлин, обязав получить это средство, и был необычайно рад, когда его привезли из-за границы. Принц Ольденбургский вообще желал, чтобы "его" институт был первым в мире, и радовался тому, что первые исследования туберкулина будут проделаны у него в институте".
Принц в декабре 1890 г. представил в Государственный совет проект устава, его штаты, структуру, научные задачи. Все прошло, кроме «сметы расходов». 8 февраля 1891 г. министр финансов посчитал нужным сократить расходы и в первую очередь - штатные оклады научного и вспомогательного состава, приравняв их к окладам профессорского и преподавательского состава университетов.
Ольденбургский не согласился с большинством доводов министра финансов:
«...Вообще же не подлежит сомнению, что профессия ученого есть одна из самых невыгодных в нашем отечестве, красноречивым свидетельством чего служат многие вакантные кафедры в университетах и едва ли русский деятель науки может даже в отдаленном будущем мечтать о такой плате за свой труд, какую получают его иностранные коллеги на поприще даже теоретической медицины». (16 февраля 1891 г.)
И ведь добивается своего!
И заслуживает уважение соратников и ученых:
«Он оказывал,— по словам современника,— щедрую материальную поддержку... научным экспедициям и изысканиям. Он покровительствовал молодым, подающим надежду ученым, а они относились снисходительно к его неуравновешенности и чудачествам».
28 февраля 1891 г. Министр внутренних дел обратился в Государственный Совет:
«Ввиду важности задачи, преследуемой Императорским Институтом Экспериментальной Медицины, состоящей в изыскании и разработке открытых современной врачебной наукой новых методов борьбы с заразными болезнями, признавая учреждение названного института явлением весьма выдающимся и благодетельным для дальнейшего развития русской медицинской науки, я, со своей стороны, вполне разделяю вышеизложенное мнение его высочества принца А. П. Ольденбургского, а потому полагал бы необходимым ходатайствовать о высочайшем соизволении на утверждение у сего прилагаемых проектов устава и штата названного института с изменениями в них... признанных его высочеством целесообразными».
16 марта 1891 г. Государственный Совет в присутствии министра внутренних дел, министра финансов и принца Ольденбургского рассмотрел и одобрил предложенный проект.
15 апреля проекты временного устава и штата Института были «высочайше утверждены».
За 2 месяца решились важнейшие вопросы существования экспериментальной медицины в России.
(Институт экспериментальной медицины на протяжении всего XX века оставался и остается до сих пор одним из ведущих медико-биологических научных учреждений России.
Однако имя его основателя многие годы было предано забвению. Лишь в 1994 году на здании института была укреплена мемориальная доска: "Институт экспериментальной медицины. Основан принцем Александром Петровичем Ольденбургским в 1890 году")
Глава 4. Чума.
ИЭМ создан как нельзя более кстати и вовремя.
В 1894 году в Гонконге и Кантоне вспыхнула новая эпидемия чумы. Погибло около ста тысяч человек. Из Китая зараза хлынула в другие страны и к началу первой мировой войны унесла около десяти миллионов жизней.
В 1896 году в Прикаспийских степях были обнаружены случаи заболевания чумой. В январе 1897 г. указом Николая II была образована "Особая комиссия для предупреждения занесения чумной заразы и борьбы с нею в случае появления ее в России".
Кого же назначают председателем комиссии? Естественно, Ольденбургского. Именно он занимался вопросами экспериментальной медицины, именно он создал ИЭМ, именно его энергия и непреклонность могли спасти Россию от страшной заразы.
Принц как председатель противочумной комиссии немедленно выехал в Астраханскую губернию и принял там самые строгие санитарные и карантинные меры. Многие высшие чиновники находили эти меры чрезмерными, наносящими ущерб внешней торговле России и ее бюджету (из Астрахани, как известно, экспортировалась икра). Но принц был непреклонен, по обыкновению, строгость проявил — даже излишнюю, но в центральные губернии чуму не пустил, очаг был локализован.
Надо сказать, что А.П.Ольденбургский был неплохо теоретически подготовлен к выполнению этой трудной и опасной миссии: в его архиве сохранились многочисленные выписки, вырезки, заметки, касающиеся эпидемий чумы в Европе, сделанные Т.Эльсхольцем, который был семейным биографом и оставил несколько томов записок о семье Ольденбургских, которые до сих пор хранятся в архивах и ждут своего читателя и исследователя.
Как раз с этим эпизодом борьбы с чумой в Астраханской губернии связаны воспоминания о Принце С.Ю.Витте, бывшего в то время министром финансов. Видимо, именно он был среди тех «высших чиновников», которые «находили эти меры», предпринятые Ольденбургским, «чрезмерными, наносящими ущерб внешней торговле России и ее бюджету».
Отзывался он о Принце довольно противоречиво. Видимо, ему совершенно не хотелось признавать за Принцем тех заслуг, признавать которые приходилось ввиду их реальности и значимости.
Витте отмечал, что «Принц Александр Петрович Ольденбургский представляет собою замечательный тип». Но в то же время он настойчиво подчеркивал, что «анормальность», которая была присуща Павлу I, одному из именитых предков принца Ольденбургского, «проявилась во всех этих Ольденбургских», но «никто из Царской семьи не унаследовал качеств Императора Павла в такой полности и неприкосновенности — в какой унаследовал их принц Александр Петрович Ольденбургский».
Дальше Витте сглаживает свои не вполне корректные высказывания, похлопывая Принца по плечу, и моментально нет, не бьет, а кусает, прям за штанину с лампасом:
«В сущности говоря, он не дурной, хороший человек, но именно вследствие своей, — мягко выражаясь, — «необыкновенности» характера и темперамента он может делать поступки самые невозможные, которые ему сходят с рук только потому, что он — «Его Высочество принц Ольденбургский». Но, конечно же, не забывает Витте, Принц «вместе с тем известен своею весьма полезною деятельностью».
Вот и поди разберись.
Витте же рассказывает премилый случай, который, по его мнению, свидетельствует об экстравагантности Принца, а мне кажется, скорее о его добром сердце.
После разногласий, возникших между Витте и Ольденбургским по поводу необходимости запрещения вывоза из Астраханской губернии различных товаров и продуктов, Принц искал возможность с Витте помириться. Посредником в деле примирения выступил Д.С.Сипягин. Надо сказать, что министр финансов повел себя весьма учтиво, что кажется мне не совсем спроста. Именно он, сам, узнав, что принц желает с ним помириться, отправляется к Александру Петровичу с визитом. Видно, и ему нежелательно было оставаться в контрах с Ольденбургским. Но рассказывает он об этом тоном снисходительным и полным превосходства.
Я лицо пристрастное – мне милее Ольденбургский, со всеми его чудачествами и «анормальностями», которые кажутся вполне нормальностями, по сравнению с ловкими словесными выкрутасами Сергея Юльевича.
Итак, вот что пишет С.Ю.Витте в своих воспоминаниях.
«…Я начал объяснять принцу, что я против Его Высочества решительно ничего не имею, отношусь к нему с полным уважением и очень сожалею, что тогда не мог согласиться с мерою, которую Его Высочество предлагал. Я сказал принцу Ольденбургскому, что и Государь тогда согласился со мною, а не с ним, и настаивал на том, что я был совершенно прав, — что подтвердилось и действительностью, — так как хотя никакого запрещения вывоза наших продуктов не было, а тем не менее чума, благодаря некоторым мерам, принятым принцем Ольденбургским на месте, прекратилась и все сошло благополучно. Затем я добавил, что вообще появление чумы в Киргизских степях — явление довольно частое, оно бывало и прежде и всегда кончалось одним и тем же, а именно, что после нескольких месяцев, при принятии некоторых мер, чума временно утихала.
Принц Ольденбургский со слезами на глазах мне говорил, что вот тем не менее этот инцидент на него чрезвычайно подействовал, что с тех пор у него болит сердце и что он именно этому инциденту приписывает свою болезнь сердца.
Во время этого разговора я сидел, а принц Ольденбургский, разговаривая со мною, все время ходил по комнате быстрыми шагами. К нему во время этого нашего разговора раза два подходил камердинер, говорил ему несколько слов, а принц Ольденбургский что-то такое камердинеру приказывал. Затем камердинер опять пришел и принц, не говоря мне ни слова, не простившись со мною, убежал.
Я остался один в комнате и ждал минуть десять... Вдруг ко мне прибегает принц Ольденбургский, уже совсем в другом расположении духа, весьма веселый, без всяких жалоб на болезнь сердца и кричит мне: «Проснулась, проснулась».
Тогда я спросил Его Высочество: «В чем дело?»
Его Высочество сказал мне:
— У нас в доме есть нянюшка, очень старая (чуть ли это не была еще его нянюшка) — она несколько дней тому назад уснула и вот несколько дней не просыпалась. Принимали различные меры — она все не просыпалась. И вот, — говорит, — я пришел туда и закатил ей громадный клистир и как только я ей сделал клистир — она вскочила и проснулась.
Принц Ольденбургский был по этому поводу в весьма хорошем настроении духа, и я расстался с ним в самых дружественных отношениях».
В то время как в Астраханской губернии идет борьба с чумой, в Петербурге продолжается разработка и производство вакцин. Ольденбургский направляет делегацию в Индию к Владимиру Ароновичу Хавкину, который работает там по созданию сыворотки против холеры и чумы по просьбе британского правительства, начав свои работы в том самом пастеровском институте, который принц Ольденбургский взял за образец для ИЭМ.
Когда производство противочумной сыворотки было налажено, А.П.Ольденбургский решил вынести это опасное производство за черту столицы.
Так я узнала о «чумном форте». Именно там, в Финском заливе, в 1901 году появилась Особая лаборатория ИЭМ по заготовлению противочумных препаратов.
Глава 5. Министерство народного здоровья.
Еще об одном важном эпизоде жизни А.П. Ольденбргского свидетельствуют воспоминания врача, лейб-медика, академика медицины, профессора Императорской Военно-медицинской академии, директора Максимилиановской клиники, издателя журнала «Русский хирургический архив» Николая Александровича Вельяминова. Здесь мне почему-то особенно радостно перечислять звания и должности. В воспоминаниях Вельяминов рассказывает, конечно, о себе, но без Принца вся эта затея так и не состоялась бы.
После того как чума на территории Российской империи была остановлена, Ольденбургский решил реорганизовать врачебно-санитарное управление «и, по возможности, создать министерство народного здравия».
И здесь ему пришлось столкнуться с И.Л.Горемыкиным, тем самым, про которого в справочниках пишут как о «вступившем на путь реакции», тем самым, который в 1906 году заменил на посту предсовмина С.Ю.Витте и которого несколько позже сменит П.А.Столыпин. Вельяминов о Горемыкине отзывается не слишком лестно, говоря, что он «вообще ничего не понимал в этих (медицинских и организационных) вопросах, считал гигиену и санитарию «пустяками», а Принца Александра Петровича беспокойным, неуравновешенным человеком, даже «опасным» в государственных делах».
В общем, по словам Вельяминова, однажды Ольденбургскому удалось заинтересовать государя и получить от того обещание способствовать проведению проекта. И тут же к государю пробивается Горемыкин (вот, честное слово, говорящая фамилия) :
«Когда вошел в кабинет, я застал Государя в довольно взволнованном состоянии. Он с места начал мне говорить о только что слышанном от Принца и объяснять мне необходимость организовать для оздоровления России особое ведомство. Я, однако, уже подготовленный к приступу, возражал Государю очень энергично, вскоре переубедил Его, доказав всю нелепость особого министерства народного здравия».
Читаю и диву даюсь: министр, государственный человек так уверенно толкует о «нелепости» министерства народного здравия. А ведь что там было-то в то время? Земства? Ну да ладно, он, как говаривал Соев, голубчик, «он плохо кончил»: его убили где-то в районе Сочи, где он, похоже, пытался скрыться от революции.
Вельяминов всячески содействует Ольденбургскому и, похоже, вопрос решается в их пользу. Во всяком случае, в 1912 году в России была создана междуведомственная комиссия для пересмотра врачебно-санитарного законодательства (Высочайший указ 1912 года), в котором имелась пометка Николая II: «вести Дело ускоренным ходом». Председателем комиссии был назначен акад. Г. Е. Рейн. Как известно, результатом работы комиссии Г. Е. Рейна стала организация Главного управления государственного здравоохранения, образованного по образцу существующих министерств. Да, только в 1915 году. Но кашу-то заварил Александр Ольденбургский!
Заварил и отправился строить курорт на юге России.
***
Originally posted by simula_cra at Принц Ольденбургский.
Глава 6. Гагринский курорт.
Удивительное дело, но и Сочинский дендрарий, и гагринский курорт, и, наверное, еще сотни замечательных ныне мест вокруг были обустроены в совершенно не подходящих ни для курортов, ни для ботанических садов местах.
Кругом были болота. Малярия свирепствовала здесь так, что сосланный на Кавказ А. А. Бестужев-Марлинский называл Гагру "гробом для русского гарнизона". Но именно он предсказал и новые времена для этих мест:
«Много, но не долго, литься на Кавказе дождю кровавому. Гроза расцветает тишью, железо бранное будет поражать только грудь земли - цепные мосты повиснут через пропасти, над которыми страшно было видеть и радугу; и валдайский колокольчик загудит по крутизнам, где теперь свистят только пули.< > Дайте Кавказу мир и не ищите земного рая на Евфрате. Он здесь».
В 1900 г. принц загорелся идеей создать на живописном, но пустынном тогда Кавказском берегу между Сочи и Сухуми благоустроенный, но относительно дешевый курорт.
Приморских курортов в России в тот период не было. Русская знать ездила лечиться и отдыхать в Европу - на Лазурный берег во Франции, к итальянским красотам, в Германию - "на воды".
Мечта Ольденбургского была сродни мечте Бестужева-Марлинского:
«Для создания кавказской ривьеры принц Ольденбургский выдвинул весьма действенный аргумент, заключавшийся в том, что русские толстосумы будут ездить в Гагры вместо того, чтобы прокучивать свои деньги на Средиземноморском побережье. Но даже сам этот достаточно важный расчет был только тонким тактическим ходом.
Истинная пламенная мечта принца, пока тщательно скрываемая от всех, заключалась в том, что он здесь, на Черноморском побережье, внутри Российской империи, создаст маленький, но уютный остров идеальной монархии, царство порядка, справедливости и полного слияния монарха с народом и даже народами». (Ф. Искадер "Сандро из Чегема" Глава 3. Принц Ольденбургский.)
Разве это не прекрасная мечта честного и бескорыстного романтика?
Принц сумел заинтересовать этой идеей и императора Николая II. Специальная комиссия осмотрела все черноморское побережье и решила: лучше Гагры не найти, именно здесь будет русская Ницца.
Царским указом от 9 января 1901 г. руководство строительством климатической станции было поручено Александру Петровичу Ольденбургу.
Днем начала строительства климатической станции (так называли новый курорт) в Гагре считается 14 октября 1901 г. (по старому стилю). На это из казны выделили более 7 миллионов рублей (по другим источникам, 3 миллиона).
Принц сам стал руководителем строительных, дорожных, мелиоративных и прочих работ, вникал во все мелочи, вложил в осуществление любимой идеи все свои немалые средства. Но скоро этих денег хватать перестало. Принц добился от императора распоряжения об ежегодном отпуске из Государственного казначейства 150 000 рублей на строительство курорта. В газетах стали появляться статьи, в которых утверждалось, что принц расходует государственные деньги на удовлетворение своих амбиций и причуд.
Граф Витте утверждал, что Гагринский курорт можно было бы создать намного дешевле, «если бы те деньги, которые ухлопал на это дело из казенного сундука принц А.П.Ольденбургский, были бы даны обыкновенным русским обывателям». По мнению Витте, «вся заслуга принца заключалась в том, что он человек подвижной и обладает таким свойством характера, что когда он пристает к лицам, в том числе иногда лицам, стоящим выше, нежели сам принц, то они соглашаются на выдачу сотен тысяч рублей из казенного сундука, лишь бы только он от них отвязался».
Но про позицию Витте мы все уже знаем, а как оно было на самом деле – Бог весть.
У Искандера читаем:
«Царь, которого Александр Петрович, несмотря на все его слабости, так нежно любит, постоянно вводится в гиблые заблуждения придворными интриганами. Сколько своевременных и прекрасных начинаний было испорчено из‑за того, что люди, окружающие его, свою личную корысть ставят выше интересов империи, чем так ловко пользуются для своей агитации иуды‑социалисты.
… Александр Петрович знал, что его при дворе считают чудаком за то, что он всегда, невзирая на лица, со всей откровенностью верноподданного высказывал свои мысли о средствах к спасению царя и государства Российского. Все Ольденбургские принцы были такими, и все считались чудаками.»
Как бы то ни было, в 1903 году Гагринский курорт был торжественно открыт и почти 90 лет, вплоть до распада Советского Союза, оставался одним из лучших климатических курортов на Черноморском побережье.
В Гагре появились телеграф, телефон, электрическое освещение, водопровод. Заботы принца были направлены на устройство здесь великосветского курорта, который со временем мог бы составить конкуренцию европейским.
Приц построил на берегу моря дворец и водолечебницу, виллы и особняки, гостиницы и рестораны, проложил дорогу в горы - к "Альпийской Гагре", заложил великолепный Приморский парк, поражавший редкими видами экзотических декоративных растений. Здесь на 14 гектарах росли финиковые пальмы с Канарских островов, веерные - из Китая, кокосовые - из Южной Америки; сирийские мальвы, американские магнолии, гималайские кедры, агавы, хамеропсы, лимонные и апельсиновые деревья, кипарисы и Бог знает что еще. По глади бассейнов скользили лебеди, по аллеям разгуливали радужные павлины. Была создана оригинальная система парковых водоемов - чередование малых и больших прудов, соединенных между собой ручейками.
Напротив парка возвышался (и до сих пор возвышается) ресторан "Гагрипш" - эмблема города. По заказу принца он был построен в Норвегии из норвежской сосны и в разобранном виде привезен в Гагру в 1902 году. На сцене этого здания, собранного без единого гвоздя, выступали Ф.Шаляпин, здесь бывали А.Чехов, М.Горький, И.Бунин.
Все тут контролировалось недреманным оком неугомонного Принца Ольденбургского. Александр Петрович ежедневно объезжал курорт на своем "Мерседесе", рьяно следил за дисциплиной и порядком, вникал во все дела, большие или маленькие. Его машину с клаксоном, издававшим петушиный крик (дабы не нарушать гармонию природы), можно было встретить повсюду. Желая придать курорту местный колорит, он распорядился в названиях пансионатов и дач использовать абхазские названия.
Особое внимание Ольденбургский уделял снабжению курорта продуктами питания, овощами, фруктами, виноградом. Гагра стала любимым детищем Принца, его земным раем. Думается, он был здесь счастлив трудами и успехами дела своих рук. Во всяком случае, у него все получалось.
Именно об этом периоде жизни нашего принца написана целая глава романа «Сандро из Чегема» Фазиля Искандера.
Глава 7. Фазиль Искадер "Сандро из Чегема"
Прекрасный рассказ о человеке честном, решительном, очень неудобном для придворных интриганов. Замечательно то, что эта родовая черта прослеживается во всех Ольденбургских:
«…Александр Петрович не забыл, как посмеивались при дворе над его отцом, Петром Георгиевичем, когда тог предложил покойному Александру Третьему объявить торжественным манифестом, что отныне вместе с императорской короной и скипетром будет храниться под общим колпаком экземпляр свода законов.
Но что тут было смешного в этом благороднейшем и полезнейшем предложении, господа? Это был бы великий манифест, означавший, что отныне свод законов в пределах Российского государства так же свят, как императорская корона. Разве не от беззакония и злоупотреблений, ничего общего не имеющих с поистине общенародной идеей самодержавия, зашаталась Россия? Разве не они дают ядовитую пищу социалистическим горлопанам?»
Жизнь в Гаграх шла своим чередом, и Ольденбургский был в центре всех событий. В воде и огне, с палкой или без оной.
«Что и говорить, местечко процветало под неусыпным отеческим глазом Александра Петровича. И в дни празднеств в парке с насаждениями он всегда был в гуще народа, озаренный огнями фейерверков, многочисленных и в то же время не представляющих пожарной опасности ввиду их строгой направленности в сторону моря, кстати, самой могучей противопожарной стихии. И в дни бедствий он всегда был с людьми, личным примером воодушевляя растерянных и слабых духом. Так, недавно, когда наводнение прорвало плотину на Жоекваре, не он ли первым с ротой верных преображенцев бросился в воду, так что свите ничего не оставалось, как последовать за ним?
Да, только личным примером можно воодушевить нацию, как учил и продолжает учить нас Великий Петр, сам неутомимый труженик на троне. Впрочем, личный пример принц Ольденбургский нередко подкреплял личной палкой, в ее прямом петровском предназначении гулявшей по спинам всех этих полицеймейстеров, канцеляристов, нагловатых инженеров, а иногда и до генералов добиралась его поистине демократическая палка.
Но, разумеется, не только на простолюдинов старался воздействовать личным примером принц Ольденбургский. Нет, его деятельность была отчасти укоряющим, но в то же время и воодушевляющим кивком в сторону Петербурга. К сожалению, там все еще недопонимали истинный смысл его работы.
Даже нежно любимый царь, когда в 1911 году, проездом на крейсере, посетил гагринскую климатическую станцию, пробыл на ней всего два часа. А царица даже не соизволила сойти с крейсера на гостеприимный гагринский берег.
Царь очень одобрительно отозвался о парке с насаждениями, но пожарное депо и рабочую столовую почему‑то отказался осмотреть. А главное, не сделал никаких указаний в смысле постепенного, но повсеместного распространения гагринского опыта.
Истинный замысел принца поняли как раз те, кто пытался разрушить и разложить Российское государство, то есть иуды‑социалисты. Еще в 1903 году принц получил анонимное письмо, по‑видимому от одного из придворных прохвостов. В письмо была вложена подпольная газетка с вызывающим, огнеопасным названием – не то «Пламя», не то «Костер». Там против Ольденбургского была статейка под названием «Коронованный вор, или Царское приданое». Статейка представляла из себя смесь чудовищного нахальства и такого же невежества. Особенно его поразило одно место, где говорилось, что «захват гагринской дачи вызвал целую бурю недовольства у абхазцев, аборигенов края, и для них в Гагры приглашены две пехотные роты»
Во‑первых, почему захват гагринской дачи, когда объяснительную записку по делу гагринской дачи одобрил царь, рассматривало и изучало министерство финансов и, наконец, с полным соблюдением всех законов проект был принят по докладу министра финансов? Какой же это захват, иуды‑социалисты? Вот ваше учение о том, что все на свете принадлежит пролетариату, – вот это захват, вот это грабеж и разбой, а тут абсолютно законный, а главное, полезный для судеб империи акт.
Что касается двух пехотных рот, опять вранье. Пехотные роты тогда никто не приглашал, поскольку никакой бури недовольства у аборигенов края не было и не могло быть.
…Александр Петрович, получив письмо с этой поджигательской газеткой, не только не пришел в бешенство, как, по‑видимому, ожидал анонимный прохвост, но почувствовал огромное удовлетворение. Да, да, именно враги первыми разгадали его замысел и забили тревогу.
Что касается аборигенов, то у него с ними сложились самые хорошие отношения. Он нередко защищал их от жуликов‑подрядчиков, нанимавших их на общественные работы, и от канцелярских бумагомарателей.
Некоторые обычаи их восхищали его своей первозданной мудростью. В исключительном уважении к старости, вернее, к возрастному старшинству, естественно восходящему самой большой почтительностью к самому старому человеку, он с радостью ученого угадывал биологический монархизм, как бы предтечу стройной идеи христианского самодержавия, к сожалению, во многом испоганенную сословными паразитами и бездельниками.
Подобно Великому Петру, принц Ольденбургский организовал в Гаграх кунсткамеру с живыми и мертвыми чудесами. Кунсткамера была организована для развития любознательности у аборигенов. За интересные экспонаты принц щедро вознаграждал. Дабы избежать в этом деле бюрократической рутины, Александр Петрович особым приказом повелел направлять людей с интересными находками лично к нему.
В кунсткамере хранились образцы местных минералов и руд, огромная древнегреческая амфора с лепешкой запекшегося вина на дне, еще не слишком проржавевшие стрелы и феодальные мечи, женское седло величиной с верблюжий горб, названное седлом «неизвестной амазонки», и многое другое – не менее любопытное и поучительное.
Живая природа была представлена в виде чучел местных орлов, с ненавистью взиравших на своих живых собратьев, кукурузный стебель с четырнадцатью початками, корни абхазского женьшеня, совершенно белый дикий кабан‑альбинос, папоротниковое дерево величиной с вишню, дикий буйвол, пойманный в горах, но впоследствии узнанный хозяином и признанный одичавшим.
Кроме всего, принц Ольденбургский много экспериментировал для украшения и развития самой природы, хотя наряду с успехами в этой области были и досадные неудачи.
Так полсотни розовощеких ангольских попугайчиков, купленные в берлинском зоопарке, были выпущены на волю. Попугайчики сначала хорошо прижились и даже прилетали в парк, но потом их довольно быстро переклевали растерявшиеся было местные ястребы.
Вопреки уверениям специалистов, что обезьяны не могут перенести местной зимы, принц Ольденбургский выпустил на волю десять мартышек обоего пола. Вопрос о возможности приживания африканских мартышек остался открытым, потому что еще до наступления зимы их перестреляли местные охотники.
Первую убитую мартышку принцу привез сам охотник, ничего не знавший об эксперименте и требовавший вознаграждения. Потом явилась целая делегация старейшин окрестных сел и довольно твердо заявила, что абхазцы в дальнейшем не потерпят осквернения дедовских лесов человекоподобными тварями. Принц смирил гордость и махнул рукой на обезьян во имя главного дела. Ведь он надеялся неустанно привлекать чужеродцев разумной целесообразностью русского покровительства».
Относится к людям по-человечески – это естественно, но относится к людям по-человечески и при этом думать о престиже империи – не каждому дано.
А я верю Искандеру.
«В это утро душевное состояние принца было недостаточно ясное, все еще мешала некоторая оскомина вчерашнего безобразия. Накануне утром он посетил бараки, расположенные недалеко от Гагр, где жили пленные австрийцы, работавшие на прокладке железной дороги. Принц нашел общее состояние бараков неудовлетворительным. Особенно его возмутило, что при огромной вместительности бараков они имели только по одной двери, что в случае ночного пожара могло привести к панике и человеческим жертвам. Принц Ольденбургский приказал начальнику участка инженеру Бартмеру немедленно вызвать всех плотников и к пяти часам вечера во всех бараках прорубить двери через каждое третье окно. Ровно в пять часов вечера лимузин «бенц» Ольденбургского снова остановился в ущелье Жоеквары недалеко от бараков. К этому времени оставалось прорубить и навесить три двери. На начальника участка инженера Бартмера был наложен месячный арест с исполнением служебных обязанностей.
Принц Ольденбургский ко всем своим многочисленным служебным обязанностям с начала мировой войны был назначен начальником санитарно‑эвакуационной службы, и следить за содержанием пленных входило в его прямые полномочия.
Александр Петрович придавал большое значение человечному отношению к пленным. Сегодня он пленный, думал принц, но завтра возвратится домой, и от нас зависит, кем там будет, хвалителем или хулителем империи. Так учил нас Великий Петр. Как там сказано у Пушкина: «И славных пленников ласкает…» Этого не понимает инженер Бартмер своим куцым практическим умом, за что и несет наказание».
Мне очень нравится и Петр и Пушкин, здесь они очень уместны. Возможно, это любовь автора, но раз она приписана и Ольденбургскому, то это что-то да значит.
Хотелось бы знать, откуда Искандер выуживал сведения о самом Александре Петровиче. Понятно, что ситуации придумать можно, но вот вектор характера, взглядов – все-таки должен быть реальный. Хотя результаты деятельности Принца – верная порука точности изображения его характера в романе. У другого принца, с другим характером и принципами, все было бы по-другому.
Даже тонкие черточки характера Принца, так реально выдуманные или угаданные Искандером, доставляют невероятное удовольствие.
«Внимание Александра Петровича задержало письмо одного очень богатого помещика, недавно отдыхавшего в Гаграх в течение двух месяцев. Помещик писал, что скучает по этому райскому уголку, созданному руками принца, что Гагры снятся ему по ночам и он прямо не находит себе места в родовом имении.
Александру Петровичу, с одной стороны, было приятно впечатление, произведенное его детищем на этого видавшего все пресыщенного эпикурейца, но, с другой стороны, ему хотелось, чтобы Гагры внушали таким людям более созидательные мысли, а не эти сентиментальные вздохи.
Вот чудак, думал принц, сделай у себя то же самое и не будешь скучать. Так и не решив, напомнить ему об этом или не стоит заводить с ним переписку, Александр Петрович бросил его письмо между ворохом никчемных и стопкой безотлагательных».
Вот тут все: тщеславие, гордость за детище и полное отсутствие интереса к пустому гедонизму и льстивым речам – дело делать надо.
Эпизод встречи Сандро с принцем Ольденбургским – великолепен! Наслаждение непередаваемое.
Но мы последуем дальше за Александром Петровичем Ольденбургским, которому ко времени начала первой мировой было уже 70 лет.
***
Originally posted by simula_cra at Принц Ольденбургский.
Глава 8. Попечитель Училища правоведения.
Ко времени Первой мировой войны А.П.Ольденбургский имел уже высший военный чин генерала-от-инфантерии, а в мае 1914 г., когда было торжественно отмечено 50-летие его действительной военной службы, получил также титул Его Императорского Высочества, то есть официально был приравнен к царской фамилии.
Вскоре после начала войны "Высочайшим приказом от 3-го сентября 1914 года числящийся по гвардейской пехоте, член Государственного Совета и попечитель Императорского училища правоведения, генерал-адъютант, генерал-от-инфантерии Его Императорское Высочество принц Александр Петрович Ольденбургский назначается Верховным начальником санитарной и эвакуационной части".
Интересная деталь: не все титулы, звания и должности Принца в этом приказе названы, но вот то, что он попечитель Императорского училища правоведения, указано.
Училище правоведения и попечительство – еще одна важная страница в жизни принца Ольденбургского.
***
Попечителем Училища Александр Петрович был назначен после кончины отца, принца Петра Георгиевича Ольденбургского.
И, будучи назначенным Верховным начальником санитарной и эвакуационной части, Принц обращается к правоведам, которые по Его призыву немедленно оборудовали в Училище большой лазарет, в котором так нуждались раненые, и сами стали в этом лазарете помогать.
«Правоведы, будьте правоведами»,- говорил он им в виде напутствия.
Принц умел говорить с молодежью, заставлять её сердца усиленно биться. В широком кителе с золотыми аксельбантами, с вензелями трех Императоров на погонах, с большим боевым Владимиром на шее, Георгиевским крестом на груди и кривой «золотой» шашкой, Его высокая, слегка сгорбленная фигура как бы олицетворяла величественную Российскую государственность. «За здоровье Государя Императора, да царствует Он на славу нам, на страх врагам, за победу Его оружия!» - провозглашал Принц во время войны в день училищного праздника, вдребезги разбивая свой бокал и вызывая взрыв неподдельного энтузиазма.
В последний раз Принц посетил Училище в Феврале 1916 года, по случаю акта 77-го ускоренного выпуска, который поголовно шел на войну.
К горю следующего 78-го выпуска, который оказался последним Императорским, Принц, по нездоровью отдыхавший в Гаграх, не мог присутствовать на его акте 11 Февраля 1917 года.
По этому поводу в прощальной выпускной речи было сказано:
«Грустно в час расставанья с Училищем не видеть здесь нашего Августейшего Попечителя. Мы заочно приносим Его Императорскому Высочеству нашу бесконечную благодарность за все сделанное для нас, за тот пример, на котором мы имели счастье воспитываться с детских лет.
Образ Его Императорского Высочества, кого правоведы с чувством глубочайшего уважения, гордости и любви дерзают называть «нашим Принцем», неизменно будет воодушевлять нас к беззаветному государственному служению, придавая убеждениям нашим непобедимость».
В день исполнившегося пятидесятилетия со дня Его назначения Попечителем Училища, Комитет Правоведской Кассы поднес Его Императорскому Высочеству адрес с подписями 216-ти правоведов из 16 стран русского рассеяния.
Растроганный Принц ответил на это подношение:
«Что я могу сказать в ответ на ваше приветствие? Мой покойный отец, основатель Училища, завещал правоведам девиз «respice finem», т.е. помни о цели, для которой ты в нем воспитывался ...
Приняв после его смерти, по воле государя, звание попечителя Императорского училища правоведения, я всегда говорил воспитанникам, что они должны быть верными и нелицемерными слугами престола и Отечества. Вы, правоведы, этот завет свято выполнили, и мне остается только вас за это благодарить».
Глава 9. Война. На посту Верховного начальника санитарной и эвакуационной части
С назначением на должность Верховного начальника санитарной и эвакуационной части , впервые созданную в России, А.П.Ольденбургский получил чрезвычайно широкие обязанности и полномочия. Ему была подчинена вся военно-медицинская служба в России - полевые и тыловые госпитали со всем их персоналом, санитарные поезда; он отвечал за обеспечение лечебных учреждений медикаментами, продовольствием и необходимым оборудованием, за предупреждение эпидемий, возвращение вылечившихся воинов на фронт.
Отчитываясь перед императором за первый год своей деятельности (с сентября 1914 по сентябрь 1915 г.), А.П.Ольденбургский писал:
"Вступив в исполнение обязанностей, я счел необходимым прежде всего лично ознакомиться с постановкой вверенного мне дела на местах. С этою целью мной был предпринят объезд линии фронта, тылового района и крупнейших центров внутри района, расположенных на пути эвакуации. Впечатление от первых объездов получилось неблагоприятное".
Принц сетовал на "чрезвычайное многоначалие, сводившееся фактически к безначалию", на постоянные трения с местными властями, на недостаток медицинского персонала. Вместе с тем он отмечал большую помощь со стороны Красного Креста и других общественных организаций, огромный наплыв желающих записаться в сестры милосердия. В числе принятых им первоочередных мер, А.П.Ольденбургский называл организацию досрочного выпуска врачей из медицинских учебных заведений, что дало фронтовым и тыловым госпиталям дополнительно 3023 врача; привлечение вольнопрактикующих женщин-врачей, создание 357 военно-санитарных поездов. К 1 июля 1915 г. с фронта было эвакуировано около 1 571 000 раненых и больных, в госпиталях развернуто свыше 597 000 коек.
"Почти с самого начала войны, - писал он далее, - наши военно-санитарные поезда стали подвергаться обстрелу бомбами с вражеских аэропланов. В виду этого сделано было распоряжение окрасить крыши всех вагонов военно-санитарных поездов в белый цвет с изображением Красного Креста. На основании постановлений Женевской конвенции эти изображения должны были оградить поезда от нападений. Действительность показала обратное: Красный Крест стал служить для неприятельских летчиков прицельной точкой и сбрасывание бомб на поезда участилось. Поэтому 2 мая [1915 г.] я приказал немедленно закрасить все крыши санитарных вагонов в защитный цвет".
Принц полностью переориентировал Гагринский курорт и другие курорты России на военно-медицинские нужды. Помимо того что там были организованы лечебные учреждения для выздоравливающих, там же было налажено выращивание лекарственных растений.
Не обошлось и без ошибок и неприятностей. Принц, увлекшись делом изготовления марлевых повязок, затормозил дело с производством противогазов – возник конфликт с военным министром А.А.Поливановым. Разрешением этого конфликта занимался сам император, и решил он его в пользу Поливанова.
Тем не менее, мемуаристы и историки согласны в том, что военно-медицинская служба в русской армии во время Первой мировой войны была организована хорошо. Этим, а не только пресловутой "суровостью" принца или близостью его к Императорскому дому можно объяснить высокий его авторитет не только в армейских верхах, но и у простых солдат и офицеров.
Сохранился замечательный документ, свидетельствующий о заслугах Принца перед государем и Отечеством.
ВЫСОЧАЙШИЙ РЕСКРИПТ Е.И.В. ПРИНЦУ А.П. ОЛЬДЕНБУРГСКОМУ
ВЕРХОВНОМУ НАЧАЛЬНИКУ САНИТАРНОЙ И ЭВАКУАЦИОННОЙ ЧАСТИ
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО.
Среди бесчисленных примеров мужества, самоотверженной преданности долгу и бескорыстного служения родине, явленных в годины беспримерной войны многими миллионами наших подданных, Мне особенно отрадно остановиться на деятельности Вашей, всецело оправдавшей Мое неизменное к Вам доверие.
Прежние выдающиеся заслуги Вашего Императорского Высочества на поприще полувековой службы Вашей хорошо известны и оценены Россией. В преследовании намеченных целей, всегда направленных ко благу народному, Ваша необычайная трудоспособность и творчество, проникнутое истинным духом просвещения, преодолевают все препятствия.
Поэтому, когда в самом начале настоящей войны обнаружились некоторые несовершенства в деле эвакуации раненых и во многих отраслях, связанных с санитарной частью не только войск, но и всей Империи, признал Я за благо обратиться к испытанному сотрудничеству Вашему и поручить Вам это дело первостепенной важности.
С полной готовностью приняли Вы на себя тяжелое бремя забот и громадной ответственности перед Мною и Россией и уже 3 года стоите на страже самых жизненных интересов населения и войск.
Являя собой высокий пример беззаветного служения Престолу и Родине, Вы неизменно требуете – от лиц, призванных исполнять Ваши предначертания такого же самоотверженного отношения к делу и производительного труда, поощряя всякое полезное начинание правительственных организаций, общественных сил и отдельных личностей, в всемерном стремлении к достижению живого и сознательного отношения к делу и направляя усилия всей страны к дружной совместной работе.
Поистине велики заслуги Ваши и обильны плоды такой неутомимой деятельности. Блестящее санитарное состояние наших армий и Империи, успехи в деле эвакуации раненых и больных, правильное поставленное лечение их, изыскание новых продуктов, и связанная с этим новая отрасль отечественной промышленности, и многое другое свидетельствуют о плодотворности забот Ваших, сохранивших России тысячи дорогих ей жизней.
Ни громадность поставленных Вам на разрешение задач, ни встреченные по пути затруднения, ни, наконец, почтенные уже лета Ваши, не могли умалить присущего Вам благородного порыва, который Вы неизменно вносите во всякое принятое на себя дело.
Признательная Россия и доблестная армия не забудут трудов Ваших.
Моля Всевышнего о даровании Вам здравия и сил на многие ещё годы, Я счастлив выразить Вам сердечную искреннюю благодарность, в ознаменование коей Мне особенно приятно пожаловать Вам бриллиантами украшенные соединенные портреты Моих деда и отца и мой, для ношения на груди на Андреевской ленте.
Пребываю к Вам навсегда неизменно благожелательным.
На подлинном собственной Его Императорского Величества рукой начертано:
Сердечно Вас любящий и благодарный
Николай.
Царское Село
25 Декабря 1916 г.
***
Originally posted by simula_cra at Принц Ольденбургский.
simula_cra at Принц Ольденбургский.Как у всякой книжной девочки, слово «принц» было связано у меня с образом прекрасного юноши, и обязательно – на белом коне.
Когда слышала слово «принц», представляла молодого, полного сил престолонаследника, единственного сына старого и почему-то жестокого короля.
К стыду своему, впервые о принце как о реальном человеке задумалась в Абхазии. Поразил размах совершенного им в этой благословенной стране.
Возвратившись, начала искать, кто он, этот принц Ольденбургский.
То, что узнала, поразило до глубины души.
Удивительно, что почти все материалы основываются на одном более-менее общем исследовании жизни и дел этого замечательного, сказочного принца. И так и этак на все лады перепевается один и тот же источник. Есть биографические книги, но пока я их не раздобыла. Самое печальное, что очень мало воспоминаний о самом человеке, о характере, об отношениях с людьми.
Что нашла, себе здесь сохраню, но только то, что показалось важным мне. Тонкости родственных связей мне внятны плохо, перечисление официальных названий всевозможных учреждений, наград и званий – дело неблагодарное, так что запишу только то, что сама посчитаю важным. Все ссылки дам – можно уточнить сведения.
Кому будет интересно – добро пожаловать, личность действительно необыкновенная.
Глава 1. На военной службе.
Обустроив Гагры, Гагринский курорт, с началом первой мировой войны покинул Принц эти волшебные места навсегда – так распорядилась жизнь, история и судьба.
Когда слушала рассказ Хачатура, который повез нас в Абхазию и познакомил меня с Принцем, то чувствовала острую печаль, что Ольденбургский из Гагр вынужден был уехать. Мне показалось тогда, что строительство и обустройство этого курорта было главным делом жизни Александра Петровича. Уж слишком велик был масштаб действий, слишком много сил и энергии вложено в создание не только курорта вообще, но каждого здания, каждого пляжа.
А оказалось, что назначение А.П.Ольденбургского с началом первой мировой Верховным начальником санитарной и эвакуационной части было для него органичным и неудивительным.
В этой жизни принц Ольденбургский огромную ее часть посвятил медицине.
Хотя начал свою карьеру или деятельность как военный.
***
Родился Александр Петрович Ольденбургский 21 мая (по новому стилю - 2 июня) 1844 года в Санкт-Петербурге. А где еще рождаться потомкам императорской фамилии!
В 1830 году Николай I пожаловал отцу Александра Петровича дворец, который красуется в центре города и выходит своими фасадами на Набережную Невы, Летний сад и Марсово поле. В. П. Стасов заново его отделал для нового хозяина, который был лютеранином. 87 лет этот дворец являлся родовым гнездом принцев Ольденбургских.
(Понятно, что в 1917 году он таковым быть перестал: летом 1917 принц А. П. Ольденбургский продал дворец Временному правительству.
Сейчас тут - Санкт-Петербургская академия культуры.)
Про детство сведений немного.
С детства его готовили к военной службе, в семье он получил разностороннее гуманитарное образование.
Родители его вели открытый образ жизни. Во дворце часто давались балы, устраивались домашние концерты и спектакли. Постоянными посетителями дворца были не только представители петербургской знати, но и студенты Александровского лицея и Училища правоведения, попечителем которых был отец Александра - принц Пётр Георгиевич Ольденбургский. Личность не менее, а может, и более замечательная, чем его сын. Во всяком случае, именно учрежденные отцом заведения перешли потом на попечение Александра Петровича.
(Ах, как трудно склонять все эти «попечения», «благотворительность», как сложно выбрать нужную предложно-падежную форму и употребить правильный глагол. Нет в моем лексиконе этих слов… Отчего? Почему?)
Во дворце была прекрасная библиотека. Позднейшие мемуаристы отмечали начитанность и энциклопедические познания принца Александра.
А вот такое начало деятельности Принца нравится мне очень.
«Принц Александр Петрович Ольденбургский , победивший чуму, прославился как благотворитель, но начинал, естественно, как военный».
Вот это «естественно» решает дело и определяет мое отношение к Принцу. Военный, офицер… Что же навоевал наш Принц?
В день своего рождения, 21 мая 1844, принц Александр Петрович Ольденбургский (правнук Павла I) был зачислен прапорщиком в лейб-гвардии Преображенский, где фактически начал службу в 1864 году.
• в 1870 он командовал этим полком;
• в 1877—78 , во главе 1-ой бригады 1-ой гвардейской дивизии, совершил русско-турецкую кампанию, участвовал в сражении под Горном Дубняком, в блокаде Плевны, во взятии Этрополя;
• в отряде Гурко перешёл Балканы и сражался под Филиппополем (орден св. Георгия 4 степени, св. Владимира 2 степени. с мечами и золотое оружие);
• В 1880—1885 принц Александр Петрович командовал 1-ой гвардейской пехотной дивизией (получил чин генерал-лейтенанта и звание генерал-адъютанта Его Императорского Величества)
• в 1885 принц А.П.Ольденбургский был назначен командиром Гвардейского корпуса, то есть командующим всей Императорской гвардией;
Служивший под его началом Н.А.Епанчин вспоминал:
«Гвардейским корпусом командовал принц Александр Петрович Ольденбургский; добрый, благородный человек, он отличался порывистым характером, был весьма вспыльчив, но и отходчив. После вспышки, иногда наговорив весьма неприятные и неуместные вещи, принц имел гражданское мужество сознаться в этом и извиниться.
…в течение всего похода вёл себя по-спартански; он не имел экипажа, а всегда был верхом, не имел повара и прочих удобств жизни, питался при одном из полков его бригады наравне с офицерами».
Несколько по-иному звучат воспоминания дяди императора Николая II - великого князя Александра Михайловича об этом же периоде службы А.П.Ольденбургского:
«Его строгость граничила с сумасбродством. Весть о его приближении во время инспекторских смотров вызывала среди офицерского состава нервные припадки, а на солдат наводила панику.
С этой маниакальной строгостью в видимом противоречии находилась его благоговейная преданность наукам. Он оказывал щедрую материальную поддержку всевозможным просветительным и благотворительным начинаниям, а также научным экспедициям и изысканиям. Он покровительствовал молодым, подающим надежду ученым, а они относились снисходительно к его неуравновешенности и чудачествам».
Не знаю, кому видней: служившему под началом Принца Епанчину или великому князю, но неровности характера Ольденбургского по-разному оцениваются разными людьми. И получается, что у одного он суров, но справедлив, а у другого – сумасброден и безрассуден. Мне почему-то хочется встать на сторону Епанчина. И даже знаю почему: очень уж серьезен и ощутим его вклад в развитие и процветание России.
• с 1896 состоял членом Государственного Совета;
(И.Е. Репин изобразил принца на своем знаменитом полотне "Торжественное заседание Государственного совета")
• в августе 1889 командиром Гвардейского корпуса вместо него был назначен генерал-адъютант К.Н.Манзей, "совершенное ничтожество в военном отношении", по отзыву генерала Н.А.Епанчина;
• с 1912 состоял шефом 14-ой роты лейб-гвардии Преображенского полка.
В 1864 году ему двадцать, в 1889 – сорок пять.
25 лет отдано военной службе.
Хотя, по словам одного из биографов, «военных талантов» Александр Петрович «не выказал», однако достиг в военной карьере вершины, а окончание военной деятельности послужило началом главного дела его жизни, где он смог проявить себя гораздо ярче и значительней, чем на военной службе.
Глава 2. Попечительство. Отец.
В своей новой деятельности Ольденбургский, как и его отец, много внимания уделял поддержке науки и благотворительных учреждений.
Всякого рода попечительства он прямо унаследовал от своего отца. Подходил для этой работы как нельзя лучше: обладал стопроцентным иммунитетом против коррупции.
Он состоял попечителем
• Императорского Училища правоведения, которое было основано указом Николая I по идее и на средства принца Петра Ольденбургского (отца Александра Ольденбургского) и при тесном участии М. С. Сперанского, с целью воспитания юридически компетентных кадров для административной и судебной деятельности,
• приюта принца Петра Георгиевича Ольденбургского,
• дома призрения душевнобольных, учрежденного в память императора Александра III,
• Свято-Троицкой общины сестер милосердия,
• Петербургского Общества охранения народного здравия и попечительства о народной трезвости;
• общества «Трезвость»,
• покровителем общества вспоможения нуждающимся ученицам женского училища принцессы Терезии Ольденбургской,
• народного дома императора Николая II в Санкт-Петербурге.
Одного перечня, мне кажется, достаточно, чтобы проникнуться уважением к этому человеку. О порядочности Принца считает своим долгом упомянуть каждый, кто вспоминает о нем, даже если упоминает не только самые симпатичные черты характера.
По словам статс-секретаря А.А.Половцова, «принц Александр Ольденбургский, постоянно согнутый, без всякого, впрочем, подобострастия, постоянно торопясь, заикаясь, захлебываясь своими словами, несмотря на все это, производит впечатление истинно благородного, порядочного человека и вельможи».
Основателем, благотворителем и попечителем был и отец Принца:
Петр Георгиевич Ольденбургский.
Принц Петр-Георг - отец А. П. Ольденбургского - воспитывался бабкой - вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Он был очень заметен в российской жизни в XIX веке.
• Стал сенатором в 1834 г.,
• членом Государственного Совета в 1836 г.,
• председателем Департамента Гражданских и Духовных дел в 1842 г.,
• был генералом от инфантерии,
• председателем Опекунского Совета,
• президентом Вольного экономического общества - 1841-1859 гг.
• В 1845 г. стал председателем вновь учрежденного Главного Совета женских учебных заведений,
• а с 1860 г. - управляющим всеми учреждениями Ведомства императрицы Марии Федоровны,
• Главноуправляющим IV Отделения Собственной Его Величества канцелярии.
• Под его руководством находилось 104 воспитательных и других учреждений,
• происходило быстрое развитие женских гимназий,
• были созданы Женский Институт Принцессы Терезии (супруга П. Г. Ольденбургского )
• и первая в России «Свято-Троицкая община сестер милосердия» (1844),
• детский приют Принца Петра Георгиевича и училище Правоведения (1835) - где учились выдающиеся люди - не только будущие юристы, но и композиторы А. Н. Серов и П. И. Чайковский, поэты А. М. Жемчужников и А. Н. Апухтин, К. С. Аксаков, B. В. Стасов, В. О. Ковалевский.
• Кроме того, с 1843 г. П. Г. был попечителем Александровского Лицея.
Рассказывали, что он не мог вынести обязанности присутствовать при зверских наказаниях принятых в российской армии и однажды, когда «вели сквозь строй» солдата, он, генерал, ушел с плаца.
(Признательные современники после смерти П. Г. поставили ему памятник перед зданием Мариинской больницы в Петербурге с надписью «Просвещенному благотворителю принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому». А сама эта больница была сооружена по предложению императрицы Марии Федоровны в 1805 г.
Памятник П. Г. Ольденбургскому был снесен в советское время.
Поразительно количество свершенных дел и занимаемых должностей, и в каждом начинании – служение и благотворительность.)
В такой семье, с таким образом жизни и мировоззрением рос их сын - принц Александр Петрович Ольденбургский.
От отца Принц унаследовал и стремление к развитию и совершенствованию здравоохранения в России.
Но если Петра Ольденбургского занимала преимущественно практическая сторона дела - он открывал новые больницы и щедро их финансировал, то сын решил, прежде всего, добиться повышения научного уровня медико-биологических исследований в России. С этой целью он на собственные средства, при поддержке государства и с привлечением взносов частных лиц, буквально на пустом месте создал Институт экспериментальной медицины (ИЭМ), не имевший в то время аналогов не только в России, но и в Европе.
***
simula_cra at Принц Ольденбургский.Глава 3. Императорский институт экспериментальной медицины.
Рассказы о создании ИИЭМ во всех источниках обычно начинаются с того, что «в ноябре 1885 г. своей взбесившейся собакой был укушен гвардейский офицер Д.».
Я начну с другого. С начала. И тогда станет понятно, насколько энергичен и деятелен был Александр Петрович Ольденбургский, насколько ценен был его вклад в развитие российской медицинской науки.
4 июля 1885 г. В лабораторию Пастера привезли 9-летнего мальчика Жозефа Мейстера с многочисленными укусами бешеной собаки - первая прививка человеку в Париже.
27 октября 1885 г. Доклад Пастера о двух успешных случаях на заседании Французской академии и Академии медицинских наук.
В ноябре 1885 г. своей взбесившейся собакой был укушен гвардейский офицер Д. По распоряжению А. П. Ольденбургского (командира Гвардейского корпуса, на минуточку) его направили в сопровождении военного врача Н.А.Круглевского в Париж для лечения.
В это же время при ветеринарном лазарете лейб-гвардии конного полка была организована лаборатория для проведения первых в России научных исследований в области антирабического (против бешенства) дела с целью распространения в России открытого Пастером способа борьбы с водобоязнью. Ольденбургский поручил ветеринарному врачу К. Я. Гельману осуществить опыты прививки от бешенства офицеру, укушенному собакой, и приступить к пассивированию вируса бешенства на кроликах.
Двух зараженных кроликов Пастер передал Гельману и направил в Петербург препаратора А. Лоара и химика Пердри.
1 марта 1886 г. Пастер сделал доклад об успешном лечении 350 больных.
Уже изобретен телеграф. Весь мир взволнован этими событиями. Еще далеко не полностью были разработаны методы прививки. Но российские исследователи были инициативны и деятельны. Речь шла не только о борьбе с бешенством, но о проблеме борьбы с инфекционными болезнями вообще.
Для этого А. П. Ольденбургский считал нужным создать специальный научный институт. Но сначала нужно было наладить работу по борьбе с бешенством.
13 июня 1886г. Началась работа по пассивированию полученного из Парижа вируса.
13 июля 1886 г. «Станция предупредительного лечения водобоязни по способу Пастера» была официально открыта. Она была создана на средства Ольденбургского.
Ноябрь 1886г. Принц А. П. Ольденбургский с д-ром Шперком и магистром Гельманом едет во Францию, к Пастеру, для личного ознакомления с вопросами перенесения сифилиса на животных и об изменении методов предохранительных прививок бешенства и сибирской язвы.
К концу 1886 г. сделаны прививки 140 пострадавшим.
Я плохо понимаю, что такое «пассивирование вируса», непонятно мне и кое-что в датах, но то, что за год, благодаря усилиям и личным связям Принца (он был знаком с Пастером, переписывался с ним, сохранились письма Пастера к нему), на пустом месте начала развиваться новая отрасль медицины, я понимаю хорошо. И меня это поражает.
Но это все предыстория появления ИЭМ.
В 1888 г. в Париже был открыт Пастеровский институт. Вскоре и в Германии создается Гигиенический институт народного здравия, руководимый Р.Кохом. Такой же институт в России задумал Ольденбургский.
Принц обратился к Александру III (троюродному брату), и 2 ноября 1888 года было получено "соизволение" на учреждение заведения, подобного существующему в Париже институту Пастера, "без отпуска средств от казны".
По другим источникам, последовала следующая резолюция: «Согласен, за твой счет».
Александр Петрович купил обширный участок земли на окраине Петербурга, на Аптекарском острове, и начал возводить на нем корпуса будущего института. Одновременно он стал подбирать штат сотрудников института из числа самых выдающихся биологов, химиков, физиологов и врачей России.
Он еще раз обратился к Александру III.
25 ноября 1890 г. император посетил новое учреждение и повелел «принять в казну».
8 декабря 1890 года институт был освящен и торжественно открыт. Ему было пожаловано название Императорский Институт Экспериментальной Медицины, а принц А.П. Ольденбургский назначен его попечителем.
На собственные средства, при поддержке государства и с привлечением взносов частных лиц буквально на пустом месте Принц создал Институт экспериментальной медицины (ИЭМ), не имевший в то время аналогов не только в России, но и в Европе. За образец он принял парижский институт Пастера, но если Пастеровский институт занимался сравнительно узким кругом проблем, то принц Александр решил организовать многопрофильный институт с относительно автономными отделами, разрабатывающими фундаментальные проблемы, выдвигаемые современным развитием мировой медико-биологической науки.
По словам генерал-лейтенанта В.Ф.Джунковского, «принц А.П.Ольденбургский унаследовал от своего отца... общественный инстинкт, но вместо мечтательной кротости принца Петра Георгиевича... у Александра Петровича внутри кипела неисчерпаемая, огромная энергия, не укладывавшаяся в рамки и нетерпеливо просящаяся наружу. Неуклонность и строгая требовательность служаки старого времени сочеталась в нем с любовью ко всему новому, к новым путям в науке, к открытию новых мест. Он был всегда в движении, во время разговора вскочит не раз, быстро пройдет по комнате, опять сядет. Он был страшно нетерпелив, пожирал изучаемый им предмет, заинтересовавшись им, прямо кипел и метался из стороны в сторону. У него вообще была страсть к творчеству; задумав что-нибудь, он шел напролом, не останавливаясь ни перед чем. Живая мысль и живая энергия принца неразрывно соединены были у него с широким размахом в общественных начинаниях... Правда, благодаря своему нетерпению, неуравновешенности он бывал и бестолков, не умел выслушивать до конца и благодаря вспыльчивости делал иногда и непоправимые ошибки, но все эти недостатки были ничто сравнительно с той пользой, которую он принес Родине во всех отраслях, с которыми соприкасался».
ИЭМ был создан и прекрасно оборудован в необычайно короткий срок. Научный потенциал его ведущих сотрудников был очень высок.
Выдающийся физиолог академик Л.А.Орбели вспоминал много лет спустя:
"Я так и не знаю, понимал ли он (А.П. Ольденбургский) что-либо в физиологии, но вообще он был просвещенным человеком. В 1890 г. он основал Институт экспериментальной медицины. В этом институте ему захотелось организовать физиологическое отделение. Он узнал (не знаю, кто его в этом отношении просветил), что есть у нас выдающийся физиолог, Иван Петрович Павлов, и он предложил ему сначала стать директором института, а когда от этого Иван Петрович отказался, возглавить физиологический отдел. Тогда этот отдел и был создан. Надо сказать, что это был период, когда Павлов был уже вполне сформировавшимся ученым, и лаборатория при клинике С.П.Боткина не могла уже его удовлетворять".
Именно в лабораториях ИЭМ И.П.Павлов провел свои знаменитые исследования по физиологии пищеварения, принесшие ему в 1904 году Нобелевскую премию и всемирное признание.
Не менее интересны воспоминания другого ветерана ИЭМ Д.А.Каменского:
"В 1890 году состоялось открытие Института экспериментальной медицины, работа там только начиналась и штатов еще никаких не было. Нештатным был даже директор института В.К.Анреп. В тот год был добыт Кохом туберкулин и на использование и изучение его набросился весь мир. Принц А.П.Ольденбургский командировал Анрепа в Берлин, обязав получить это средство, и был необычайно рад, когда его привезли из-за границы. Принц Ольденбургский вообще желал, чтобы "его" институт был первым в мире, и радовался тому, что первые исследования туберкулина будут проделаны у него в институте".
Принц в декабре 1890 г. представил в Государственный совет проект устава, его штаты, структуру, научные задачи. Все прошло, кроме «сметы расходов». 8 февраля 1891 г. министр финансов посчитал нужным сократить расходы и в первую очередь - штатные оклады научного и вспомогательного состава, приравняв их к окладам профессорского и преподавательского состава университетов.
Ольденбургский не согласился с большинством доводов министра финансов:
«...Вообще же не подлежит сомнению, что профессия ученого есть одна из самых невыгодных в нашем отечестве, красноречивым свидетельством чего служат многие вакантные кафедры в университетах и едва ли русский деятель науки может даже в отдаленном будущем мечтать о такой плате за свой труд, какую получают его иностранные коллеги на поприще даже теоретической медицины». (16 февраля 1891 г.)
И ведь добивается своего!
И заслуживает уважение соратников и ученых:
«Он оказывал,— по словам современника,— щедрую материальную поддержку... научным экспедициям и изысканиям. Он покровительствовал молодым, подающим надежду ученым, а они относились снисходительно к его неуравновешенности и чудачествам».
28 февраля 1891 г. Министр внутренних дел обратился в Государственный Совет:
«Ввиду важности задачи, преследуемой Императорским Институтом Экспериментальной Медицины, состоящей в изыскании и разработке открытых современной врачебной наукой новых методов борьбы с заразными болезнями, признавая учреждение названного института явлением весьма выдающимся и благодетельным для дальнейшего развития русской медицинской науки, я, со своей стороны, вполне разделяю вышеизложенное мнение его высочества принца А. П. Ольденбургского, а потому полагал бы необходимым ходатайствовать о высочайшем соизволении на утверждение у сего прилагаемых проектов устава и штата названного института с изменениями в них... признанных его высочеством целесообразными».
16 марта 1891 г. Государственный Совет в присутствии министра внутренних дел, министра финансов и принца Ольденбургского рассмотрел и одобрил предложенный проект.
15 апреля проекты временного устава и штата Института были «высочайше утверждены».
За 2 месяца решились важнейшие вопросы существования экспериментальной медицины в России.
(Институт экспериментальной медицины на протяжении всего XX века оставался и остается до сих пор одним из ведущих медико-биологических научных учреждений России.
Однако имя его основателя многие годы было предано забвению. Лишь в 1994 году на здании института была укреплена мемориальная доска: "Институт экспериментальной медицины. Основан принцем Александром Петровичем Ольденбургским в 1890 году")
Глава 4. Чума.
ИЭМ создан как нельзя более кстати и вовремя.
В 1894 году в Гонконге и Кантоне вспыхнула новая эпидемия чумы. Погибло около ста тысяч человек. Из Китая зараза хлынула в другие страны и к началу первой мировой войны унесла около десяти миллионов жизней.
В 1896 году в Прикаспийских степях были обнаружены случаи заболевания чумой. В январе 1897 г. указом Николая II была образована "Особая комиссия для предупреждения занесения чумной заразы и борьбы с нею в случае появления ее в России".
Кого же назначают председателем комиссии? Естественно, Ольденбургского. Именно он занимался вопросами экспериментальной медицины, именно он создал ИЭМ, именно его энергия и непреклонность могли спасти Россию от страшной заразы.
Принц как председатель противочумной комиссии немедленно выехал в Астраханскую губернию и принял там самые строгие санитарные и карантинные меры. Многие высшие чиновники находили эти меры чрезмерными, наносящими ущерб внешней торговле России и ее бюджету (из Астрахани, как известно, экспортировалась икра). Но принц был непреклонен, по обыкновению, строгость проявил — даже излишнюю, но в центральные губернии чуму не пустил, очаг был локализован.
Надо сказать, что А.П.Ольденбургский был неплохо теоретически подготовлен к выполнению этой трудной и опасной миссии: в его архиве сохранились многочисленные выписки, вырезки, заметки, касающиеся эпидемий чумы в Европе, сделанные Т.Эльсхольцем, который был семейным биографом и оставил несколько томов записок о семье Ольденбургских, которые до сих пор хранятся в архивах и ждут своего читателя и исследователя.
Как раз с этим эпизодом борьбы с чумой в Астраханской губернии связаны воспоминания о Принце С.Ю.Витте, бывшего в то время министром финансов. Видимо, именно он был среди тех «высших чиновников», которые «находили эти меры», предпринятые Ольденбургским, «чрезмерными, наносящими ущерб внешней торговле России и ее бюджету».
Отзывался он о Принце довольно противоречиво. Видимо, ему совершенно не хотелось признавать за Принцем тех заслуг, признавать которые приходилось ввиду их реальности и значимости.
Витте отмечал, что «Принц Александр Петрович Ольденбургский представляет собою замечательный тип». Но в то же время он настойчиво подчеркивал, что «анормальность», которая была присуща Павлу I, одному из именитых предков принца Ольденбургского, «проявилась во всех этих Ольденбургских», но «никто из Царской семьи не унаследовал качеств Императора Павла в такой полности и неприкосновенности — в какой унаследовал их принц Александр Петрович Ольденбургский».
Дальше Витте сглаживает свои не вполне корректные высказывания, похлопывая Принца по плечу, и моментально нет, не бьет, а кусает, прям за штанину с лампасом:
«В сущности говоря, он не дурной, хороший человек, но именно вследствие своей, — мягко выражаясь, — «необыкновенности» характера и темперамента он может делать поступки самые невозможные, которые ему сходят с рук только потому, что он — «Его Высочество принц Ольденбургский». Но, конечно же, не забывает Витте, Принц «вместе с тем известен своею весьма полезною деятельностью».
Вот и поди разберись.
Витте же рассказывает премилый случай, который, по его мнению, свидетельствует об экстравагантности Принца, а мне кажется, скорее о его добром сердце.
После разногласий, возникших между Витте и Ольденбургским по поводу необходимости запрещения вывоза из Астраханской губернии различных товаров и продуктов, Принц искал возможность с Витте помириться. Посредником в деле примирения выступил Д.С.Сипягин. Надо сказать, что министр финансов повел себя весьма учтиво, что кажется мне не совсем спроста. Именно он, сам, узнав, что принц желает с ним помириться, отправляется к Александру Петровичу с визитом. Видно, и ему нежелательно было оставаться в контрах с Ольденбургским. Но рассказывает он об этом тоном снисходительным и полным превосходства.
Я лицо пристрастное – мне милее Ольденбургский, со всеми его чудачествами и «анормальностями», которые кажутся вполне нормальностями, по сравнению с ловкими словесными выкрутасами Сергея Юльевича.
Итак, вот что пишет С.Ю.Витте в своих воспоминаниях.
«…Я начал объяснять принцу, что я против Его Высочества решительно ничего не имею, отношусь к нему с полным уважением и очень сожалею, что тогда не мог согласиться с мерою, которую Его Высочество предлагал. Я сказал принцу Ольденбургскому, что и Государь тогда согласился со мною, а не с ним, и настаивал на том, что я был совершенно прав, — что подтвердилось и действительностью, — так как хотя никакого запрещения вывоза наших продуктов не было, а тем не менее чума, благодаря некоторым мерам, принятым принцем Ольденбургским на месте, прекратилась и все сошло благополучно. Затем я добавил, что вообще появление чумы в Киргизских степях — явление довольно частое, оно бывало и прежде и всегда кончалось одним и тем же, а именно, что после нескольких месяцев, при принятии некоторых мер, чума временно утихала.
Принц Ольденбургский со слезами на глазах мне говорил, что вот тем не менее этот инцидент на него чрезвычайно подействовал, что с тех пор у него болит сердце и что он именно этому инциденту приписывает свою болезнь сердца.
Во время этого разговора я сидел, а принц Ольденбургский, разговаривая со мною, все время ходил по комнате быстрыми шагами. К нему во время этого нашего разговора раза два подходил камердинер, говорил ему несколько слов, а принц Ольденбургский что-то такое камердинеру приказывал. Затем камердинер опять пришел и принц, не говоря мне ни слова, не простившись со мною, убежал.
Я остался один в комнате и ждал минуть десять... Вдруг ко мне прибегает принц Ольденбургский, уже совсем в другом расположении духа, весьма веселый, без всяких жалоб на болезнь сердца и кричит мне: «Проснулась, проснулась».
Тогда я спросил Его Высочество: «В чем дело?»
Его Высочество сказал мне:
— У нас в доме есть нянюшка, очень старая (чуть ли это не была еще его нянюшка) — она несколько дней тому назад уснула и вот несколько дней не просыпалась. Принимали различные меры — она все не просыпалась. И вот, — говорит, — я пришел туда и закатил ей громадный клистир и как только я ей сделал клистир — она вскочила и проснулась.
Принц Ольденбургский был по этому поводу в весьма хорошем настроении духа, и я расстался с ним в самых дружественных отношениях».
В то время как в Астраханской губернии идет борьба с чумой, в Петербурге продолжается разработка и производство вакцин. Ольденбургский направляет делегацию в Индию к Владимиру Ароновичу Хавкину, который работает там по созданию сыворотки против холеры и чумы по просьбе британского правительства, начав свои работы в том самом пастеровском институте, который принц Ольденбургский взял за образец для ИЭМ.
Когда производство противочумной сыворотки было налажено, А.П.Ольденбургский решил вынести это опасное производство за черту столицы.
Так я узнала о «чумном форте». Именно там, в Финском заливе, в 1901 году появилась Особая лаборатория ИЭМ по заготовлению противочумных препаратов.
Глава 5. Министерство народного здоровья.
Еще об одном важном эпизоде жизни А.П. Ольденбргского свидетельствуют воспоминания врача, лейб-медика, академика медицины, профессора Императорской Военно-медицинской академии, директора Максимилиановской клиники, издателя журнала «Русский хирургический архив» Николая Александровича Вельяминова. Здесь мне почему-то особенно радостно перечислять звания и должности. В воспоминаниях Вельяминов рассказывает, конечно, о себе, но без Принца вся эта затея так и не состоялась бы.
После того как чума на территории Российской империи была остановлена, Ольденбургский решил реорганизовать врачебно-санитарное управление «и, по возможности, создать министерство народного здравия».
И здесь ему пришлось столкнуться с И.Л.Горемыкиным, тем самым, про которого в справочниках пишут как о «вступившем на путь реакции», тем самым, который в 1906 году заменил на посту предсовмина С.Ю.Витте и которого несколько позже сменит П.А.Столыпин. Вельяминов о Горемыкине отзывается не слишком лестно, говоря, что он «вообще ничего не понимал в этих (медицинских и организационных) вопросах, считал гигиену и санитарию «пустяками», а Принца Александра Петровича беспокойным, неуравновешенным человеком, даже «опасным» в государственных делах».
В общем, по словам Вельяминова, однажды Ольденбургскому удалось заинтересовать государя и получить от того обещание способствовать проведению проекта. И тут же к государю пробивается Горемыкин (вот, честное слово, говорящая фамилия) :
«Когда вошел в кабинет, я застал Государя в довольно взволнованном состоянии. Он с места начал мне говорить о только что слышанном от Принца и объяснять мне необходимость организовать для оздоровления России особое ведомство. Я, однако, уже подготовленный к приступу, возражал Государю очень энергично, вскоре переубедил Его, доказав всю нелепость особого министерства народного здравия».
Читаю и диву даюсь: министр, государственный человек так уверенно толкует о «нелепости» министерства народного здравия. А ведь что там было-то в то время? Земства? Ну да ладно, он, как говаривал Соев, голубчик, «он плохо кончил»: его убили где-то в районе Сочи, где он, похоже, пытался скрыться от революции.
Вельяминов всячески содействует Ольденбургскому и, похоже, вопрос решается в их пользу. Во всяком случае, в 1912 году в России была создана междуведомственная комиссия для пересмотра врачебно-санитарного законодательства (Высочайший указ 1912 года), в котором имелась пометка Николая II: «вести Дело ускоренным ходом». Председателем комиссии был назначен акад. Г. Е. Рейн. Как известно, результатом работы комиссии Г. Е. Рейна стала организация Главного управления государственного здравоохранения, образованного по образцу существующих министерств. Да, только в 1915 году. Но кашу-то заварил Александр Ольденбургский!
Заварил и отправился строить курорт на юге России.
***
simula_cra at Принц Ольденбургский.Глава 6. Гагринский курорт.
Удивительное дело, но и Сочинский дендрарий, и гагринский курорт, и, наверное, еще сотни замечательных ныне мест вокруг были обустроены в совершенно не подходящих ни для курортов, ни для ботанических садов местах.
Кругом были болота. Малярия свирепствовала здесь так, что сосланный на Кавказ А. А. Бестужев-Марлинский называл Гагру "гробом для русского гарнизона". Но именно он предсказал и новые времена для этих мест:
«Много, но не долго, литься на Кавказе дождю кровавому. Гроза расцветает тишью, железо бранное будет поражать только грудь земли - цепные мосты повиснут через пропасти, над которыми страшно было видеть и радугу; и валдайский колокольчик загудит по крутизнам, где теперь свистят только пули.< > Дайте Кавказу мир и не ищите земного рая на Евфрате. Он здесь».
В 1900 г. принц загорелся идеей создать на живописном, но пустынном тогда Кавказском берегу между Сочи и Сухуми благоустроенный, но относительно дешевый курорт.
Приморских курортов в России в тот период не было. Русская знать ездила лечиться и отдыхать в Европу - на Лазурный берег во Франции, к итальянским красотам, в Германию - "на воды".
Мечта Ольденбургского была сродни мечте Бестужева-Марлинского:
«Для создания кавказской ривьеры принц Ольденбургский выдвинул весьма действенный аргумент, заключавшийся в том, что русские толстосумы будут ездить в Гагры вместо того, чтобы прокучивать свои деньги на Средиземноморском побережье. Но даже сам этот достаточно важный расчет был только тонким тактическим ходом.
Истинная пламенная мечта принца, пока тщательно скрываемая от всех, заключалась в том, что он здесь, на Черноморском побережье, внутри Российской империи, создаст маленький, но уютный остров идеальной монархии, царство порядка, справедливости и полного слияния монарха с народом и даже народами». (Ф. Искадер "Сандро из Чегема" Глава 3. Принц Ольденбургский.)
Разве это не прекрасная мечта честного и бескорыстного романтика?
Принц сумел заинтересовать этой идеей и императора Николая II. Специальная комиссия осмотрела все черноморское побережье и решила: лучше Гагры не найти, именно здесь будет русская Ницца.
Царским указом от 9 января 1901 г. руководство строительством климатической станции было поручено Александру Петровичу Ольденбургу.
Днем начала строительства климатической станции (так называли новый курорт) в Гагре считается 14 октября 1901 г. (по старому стилю). На это из казны выделили более 7 миллионов рублей (по другим источникам, 3 миллиона).
Принц сам стал руководителем строительных, дорожных, мелиоративных и прочих работ, вникал во все мелочи, вложил в осуществление любимой идеи все свои немалые средства. Но скоро этих денег хватать перестало. Принц добился от императора распоряжения об ежегодном отпуске из Государственного казначейства 150 000 рублей на строительство курорта. В газетах стали появляться статьи, в которых утверждалось, что принц расходует государственные деньги на удовлетворение своих амбиций и причуд.
Граф Витте утверждал, что Гагринский курорт можно было бы создать намного дешевле, «если бы те деньги, которые ухлопал на это дело из казенного сундука принц А.П.Ольденбургский, были бы даны обыкновенным русским обывателям». По мнению Витте, «вся заслуга принца заключалась в том, что он человек подвижной и обладает таким свойством характера, что когда он пристает к лицам, в том числе иногда лицам, стоящим выше, нежели сам принц, то они соглашаются на выдачу сотен тысяч рублей из казенного сундука, лишь бы только он от них отвязался».
Но про позицию Витте мы все уже знаем, а как оно было на самом деле – Бог весть.
У Искандера читаем:
«Царь, которого Александр Петрович, несмотря на все его слабости, так нежно любит, постоянно вводится в гиблые заблуждения придворными интриганами. Сколько своевременных и прекрасных начинаний было испорчено из‑за того, что люди, окружающие его, свою личную корысть ставят выше интересов империи, чем так ловко пользуются для своей агитации иуды‑социалисты.
… Александр Петрович знал, что его при дворе считают чудаком за то, что он всегда, невзирая на лица, со всей откровенностью верноподданного высказывал свои мысли о средствах к спасению царя и государства Российского. Все Ольденбургские принцы были такими, и все считались чудаками.»
Как бы то ни было, в 1903 году Гагринский курорт был торжественно открыт и почти 90 лет, вплоть до распада Советского Союза, оставался одним из лучших климатических курортов на Черноморском побережье.
В Гагре появились телеграф, телефон, электрическое освещение, водопровод. Заботы принца были направлены на устройство здесь великосветского курорта, который со временем мог бы составить конкуренцию европейским.
Приц построил на берегу моря дворец и водолечебницу, виллы и особняки, гостиницы и рестораны, проложил дорогу в горы - к "Альпийской Гагре", заложил великолепный Приморский парк, поражавший редкими видами экзотических декоративных растений. Здесь на 14 гектарах росли финиковые пальмы с Канарских островов, веерные - из Китая, кокосовые - из Южной Америки; сирийские мальвы, американские магнолии, гималайские кедры, агавы, хамеропсы, лимонные и апельсиновые деревья, кипарисы и Бог знает что еще. По глади бассейнов скользили лебеди, по аллеям разгуливали радужные павлины. Была создана оригинальная система парковых водоемов - чередование малых и больших прудов, соединенных между собой ручейками.
Напротив парка возвышался (и до сих пор возвышается) ресторан "Гагрипш" - эмблема города. По заказу принца он был построен в Норвегии из норвежской сосны и в разобранном виде привезен в Гагру в 1902 году. На сцене этого здания, собранного без единого гвоздя, выступали Ф.Шаляпин, здесь бывали А.Чехов, М.Горький, И.Бунин.
Все тут контролировалось недреманным оком неугомонного Принца Ольденбургского. Александр Петрович ежедневно объезжал курорт на своем "Мерседесе", рьяно следил за дисциплиной и порядком, вникал во все дела, большие или маленькие. Его машину с клаксоном, издававшим петушиный крик (дабы не нарушать гармонию природы), можно было встретить повсюду. Желая придать курорту местный колорит, он распорядился в названиях пансионатов и дач использовать абхазские названия.
Особое внимание Ольденбургский уделял снабжению курорта продуктами питания, овощами, фруктами, виноградом. Гагра стала любимым детищем Принца, его земным раем. Думается, он был здесь счастлив трудами и успехами дела своих рук. Во всяком случае, у него все получалось.
Именно об этом периоде жизни нашего принца написана целая глава романа «Сандро из Чегема» Фазиля Искандера.
Глава 7. Фазиль Искадер "Сандро из Чегема"
Прекрасный рассказ о человеке честном, решительном, очень неудобном для придворных интриганов. Замечательно то, что эта родовая черта прослеживается во всех Ольденбургских:
«…Александр Петрович не забыл, как посмеивались при дворе над его отцом, Петром Георгиевичем, когда тог предложил покойному Александру Третьему объявить торжественным манифестом, что отныне вместе с императорской короной и скипетром будет храниться под общим колпаком экземпляр свода законов.
Но что тут было смешного в этом благороднейшем и полезнейшем предложении, господа? Это был бы великий манифест, означавший, что отныне свод законов в пределах Российского государства так же свят, как императорская корона. Разве не от беззакония и злоупотреблений, ничего общего не имеющих с поистине общенародной идеей самодержавия, зашаталась Россия? Разве не они дают ядовитую пищу социалистическим горлопанам?»
Жизнь в Гаграх шла своим чередом, и Ольденбургский был в центре всех событий. В воде и огне, с палкой или без оной.
«Что и говорить, местечко процветало под неусыпным отеческим глазом Александра Петровича. И в дни празднеств в парке с насаждениями он всегда был в гуще народа, озаренный огнями фейерверков, многочисленных и в то же время не представляющих пожарной опасности ввиду их строгой направленности в сторону моря, кстати, самой могучей противопожарной стихии. И в дни бедствий он всегда был с людьми, личным примером воодушевляя растерянных и слабых духом. Так, недавно, когда наводнение прорвало плотину на Жоекваре, не он ли первым с ротой верных преображенцев бросился в воду, так что свите ничего не оставалось, как последовать за ним?
Да, только личным примером можно воодушевить нацию, как учил и продолжает учить нас Великий Петр, сам неутомимый труженик на троне. Впрочем, личный пример принц Ольденбургский нередко подкреплял личной палкой, в ее прямом петровском предназначении гулявшей по спинам всех этих полицеймейстеров, канцеляристов, нагловатых инженеров, а иногда и до генералов добиралась его поистине демократическая палка.
Но, разумеется, не только на простолюдинов старался воздействовать личным примером принц Ольденбургский. Нет, его деятельность была отчасти укоряющим, но в то же время и воодушевляющим кивком в сторону Петербурга. К сожалению, там все еще недопонимали истинный смысл его работы.
Даже нежно любимый царь, когда в 1911 году, проездом на крейсере, посетил гагринскую климатическую станцию, пробыл на ней всего два часа. А царица даже не соизволила сойти с крейсера на гостеприимный гагринский берег.
Царь очень одобрительно отозвался о парке с насаждениями, но пожарное депо и рабочую столовую почему‑то отказался осмотреть. А главное, не сделал никаких указаний в смысле постепенного, но повсеместного распространения гагринского опыта.
Истинный замысел принца поняли как раз те, кто пытался разрушить и разложить Российское государство, то есть иуды‑социалисты. Еще в 1903 году принц получил анонимное письмо, по‑видимому от одного из придворных прохвостов. В письмо была вложена подпольная газетка с вызывающим, огнеопасным названием – не то «Пламя», не то «Костер». Там против Ольденбургского была статейка под названием «Коронованный вор, или Царское приданое». Статейка представляла из себя смесь чудовищного нахальства и такого же невежества. Особенно его поразило одно место, где говорилось, что «захват гагринской дачи вызвал целую бурю недовольства у абхазцев, аборигенов края, и для них в Гагры приглашены две пехотные роты»
Во‑первых, почему захват гагринской дачи, когда объяснительную записку по делу гагринской дачи одобрил царь, рассматривало и изучало министерство финансов и, наконец, с полным соблюдением всех законов проект был принят по докладу министра финансов? Какой же это захват, иуды‑социалисты? Вот ваше учение о том, что все на свете принадлежит пролетариату, – вот это захват, вот это грабеж и разбой, а тут абсолютно законный, а главное, полезный для судеб империи акт.
Что касается двух пехотных рот, опять вранье. Пехотные роты тогда никто не приглашал, поскольку никакой бури недовольства у аборигенов края не было и не могло быть.
…Александр Петрович, получив письмо с этой поджигательской газеткой, не только не пришел в бешенство, как, по‑видимому, ожидал анонимный прохвост, но почувствовал огромное удовлетворение. Да, да, именно враги первыми разгадали его замысел и забили тревогу.
Что касается аборигенов, то у него с ними сложились самые хорошие отношения. Он нередко защищал их от жуликов‑подрядчиков, нанимавших их на общественные работы, и от канцелярских бумагомарателей.
Некоторые обычаи их восхищали его своей первозданной мудростью. В исключительном уважении к старости, вернее, к возрастному старшинству, естественно восходящему самой большой почтительностью к самому старому человеку, он с радостью ученого угадывал биологический монархизм, как бы предтечу стройной идеи христианского самодержавия, к сожалению, во многом испоганенную сословными паразитами и бездельниками.
Подобно Великому Петру, принц Ольденбургский организовал в Гаграх кунсткамеру с живыми и мертвыми чудесами. Кунсткамера была организована для развития любознательности у аборигенов. За интересные экспонаты принц щедро вознаграждал. Дабы избежать в этом деле бюрократической рутины, Александр Петрович особым приказом повелел направлять людей с интересными находками лично к нему.
В кунсткамере хранились образцы местных минералов и руд, огромная древнегреческая амфора с лепешкой запекшегося вина на дне, еще не слишком проржавевшие стрелы и феодальные мечи, женское седло величиной с верблюжий горб, названное седлом «неизвестной амазонки», и многое другое – не менее любопытное и поучительное.
Живая природа была представлена в виде чучел местных орлов, с ненавистью взиравших на своих живых собратьев, кукурузный стебель с четырнадцатью початками, корни абхазского женьшеня, совершенно белый дикий кабан‑альбинос, папоротниковое дерево величиной с вишню, дикий буйвол, пойманный в горах, но впоследствии узнанный хозяином и признанный одичавшим.
Кроме всего, принц Ольденбургский много экспериментировал для украшения и развития самой природы, хотя наряду с успехами в этой области были и досадные неудачи.
Так полсотни розовощеких ангольских попугайчиков, купленные в берлинском зоопарке, были выпущены на волю. Попугайчики сначала хорошо прижились и даже прилетали в парк, но потом их довольно быстро переклевали растерявшиеся было местные ястребы.
Вопреки уверениям специалистов, что обезьяны не могут перенести местной зимы, принц Ольденбургский выпустил на волю десять мартышек обоего пола. Вопрос о возможности приживания африканских мартышек остался открытым, потому что еще до наступления зимы их перестреляли местные охотники.
Первую убитую мартышку принцу привез сам охотник, ничего не знавший об эксперименте и требовавший вознаграждения. Потом явилась целая делегация старейшин окрестных сел и довольно твердо заявила, что абхазцы в дальнейшем не потерпят осквернения дедовских лесов человекоподобными тварями. Принц смирил гордость и махнул рукой на обезьян во имя главного дела. Ведь он надеялся неустанно привлекать чужеродцев разумной целесообразностью русского покровительства».
Относится к людям по-человечески – это естественно, но относится к людям по-человечески и при этом думать о престиже империи – не каждому дано.
А я верю Искандеру.
«В это утро душевное состояние принца было недостаточно ясное, все еще мешала некоторая оскомина вчерашнего безобразия. Накануне утром он посетил бараки, расположенные недалеко от Гагр, где жили пленные австрийцы, работавшие на прокладке железной дороги. Принц нашел общее состояние бараков неудовлетворительным. Особенно его возмутило, что при огромной вместительности бараков они имели только по одной двери, что в случае ночного пожара могло привести к панике и человеческим жертвам. Принц Ольденбургский приказал начальнику участка инженеру Бартмеру немедленно вызвать всех плотников и к пяти часам вечера во всех бараках прорубить двери через каждое третье окно. Ровно в пять часов вечера лимузин «бенц» Ольденбургского снова остановился в ущелье Жоеквары недалеко от бараков. К этому времени оставалось прорубить и навесить три двери. На начальника участка инженера Бартмера был наложен месячный арест с исполнением служебных обязанностей.
Принц Ольденбургский ко всем своим многочисленным служебным обязанностям с начала мировой войны был назначен начальником санитарно‑эвакуационной службы, и следить за содержанием пленных входило в его прямые полномочия.
Александр Петрович придавал большое значение человечному отношению к пленным. Сегодня он пленный, думал принц, но завтра возвратится домой, и от нас зависит, кем там будет, хвалителем или хулителем империи. Так учил нас Великий Петр. Как там сказано у Пушкина: «И славных пленников ласкает…» Этого не понимает инженер Бартмер своим куцым практическим умом, за что и несет наказание».
Мне очень нравится и Петр и Пушкин, здесь они очень уместны. Возможно, это любовь автора, но раз она приписана и Ольденбургскому, то это что-то да значит.
Хотелось бы знать, откуда Искандер выуживал сведения о самом Александре Петровиче. Понятно, что ситуации придумать можно, но вот вектор характера, взглядов – все-таки должен быть реальный. Хотя результаты деятельности Принца – верная порука точности изображения его характера в романе. У другого принца, с другим характером и принципами, все было бы по-другому.
Даже тонкие черточки характера Принца, так реально выдуманные или угаданные Искандером, доставляют невероятное удовольствие.
«Внимание Александра Петровича задержало письмо одного очень богатого помещика, недавно отдыхавшего в Гаграх в течение двух месяцев. Помещик писал, что скучает по этому райскому уголку, созданному руками принца, что Гагры снятся ему по ночам и он прямо не находит себе места в родовом имении.
Александру Петровичу, с одной стороны, было приятно впечатление, произведенное его детищем на этого видавшего все пресыщенного эпикурейца, но, с другой стороны, ему хотелось, чтобы Гагры внушали таким людям более созидательные мысли, а не эти сентиментальные вздохи.
Вот чудак, думал принц, сделай у себя то же самое и не будешь скучать. Так и не решив, напомнить ему об этом или не стоит заводить с ним переписку, Александр Петрович бросил его письмо между ворохом никчемных и стопкой безотлагательных».
Вот тут все: тщеславие, гордость за детище и полное отсутствие интереса к пустому гедонизму и льстивым речам – дело делать надо.
Эпизод встречи Сандро с принцем Ольденбургским – великолепен! Наслаждение непередаваемое.
Но мы последуем дальше за Александром Петровичем Ольденбургским, которому ко времени начала первой мировой было уже 70 лет.
***
simula_cra at Принц Ольденбургский.Глава 8. Попечитель Училища правоведения.
Ко времени Первой мировой войны А.П.Ольденбургский имел уже высший военный чин генерала-от-инфантерии, а в мае 1914 г., когда было торжественно отмечено 50-летие его действительной военной службы, получил также титул Его Императорского Высочества, то есть официально был приравнен к царской фамилии.
Вскоре после начала войны "Высочайшим приказом от 3-го сентября 1914 года числящийся по гвардейской пехоте, член Государственного Совета и попечитель Императорского училища правоведения, генерал-адъютант, генерал-от-инфантерии Его Императорское Высочество принц Александр Петрович Ольденбургский назначается Верховным начальником санитарной и эвакуационной части".
Интересная деталь: не все титулы, звания и должности Принца в этом приказе названы, но вот то, что он попечитель Императорского училища правоведения, указано.
Училище правоведения и попечительство – еще одна важная страница в жизни принца Ольденбургского.
***
Попечителем Училища Александр Петрович был назначен после кончины отца, принца Петра Георгиевича Ольденбургского.
И, будучи назначенным Верховным начальником санитарной и эвакуационной части, Принц обращается к правоведам, которые по Его призыву немедленно оборудовали в Училище большой лазарет, в котором так нуждались раненые, и сами стали в этом лазарете помогать.
«Правоведы, будьте правоведами»,- говорил он им в виде напутствия.
Принц умел говорить с молодежью, заставлять её сердца усиленно биться. В широком кителе с золотыми аксельбантами, с вензелями трех Императоров на погонах, с большим боевым Владимиром на шее, Георгиевским крестом на груди и кривой «золотой» шашкой, Его высокая, слегка сгорбленная фигура как бы олицетворяла величественную Российскую государственность. «За здоровье Государя Императора, да царствует Он на славу нам, на страх врагам, за победу Его оружия!» - провозглашал Принц во время войны в день училищного праздника, вдребезги разбивая свой бокал и вызывая взрыв неподдельного энтузиазма.
В последний раз Принц посетил Училище в Феврале 1916 года, по случаю акта 77-го ускоренного выпуска, который поголовно шел на войну.
К горю следующего 78-го выпуска, который оказался последним Императорским, Принц, по нездоровью отдыхавший в Гаграх, не мог присутствовать на его акте 11 Февраля 1917 года.
По этому поводу в прощальной выпускной речи было сказано:
«Грустно в час расставанья с Училищем не видеть здесь нашего Августейшего Попечителя. Мы заочно приносим Его Императорскому Высочеству нашу бесконечную благодарность за все сделанное для нас, за тот пример, на котором мы имели счастье воспитываться с детских лет.
Образ Его Императорского Высочества, кого правоведы с чувством глубочайшего уважения, гордости и любви дерзают называть «нашим Принцем», неизменно будет воодушевлять нас к беззаветному государственному служению, придавая убеждениям нашим непобедимость».
В день исполнившегося пятидесятилетия со дня Его назначения Попечителем Училища, Комитет Правоведской Кассы поднес Его Императорскому Высочеству адрес с подписями 216-ти правоведов из 16 стран русского рассеяния.
Растроганный Принц ответил на это подношение:
«Что я могу сказать в ответ на ваше приветствие? Мой покойный отец, основатель Училища, завещал правоведам девиз «respice finem», т.е. помни о цели, для которой ты в нем воспитывался ...
Приняв после его смерти, по воле государя, звание попечителя Императорского училища правоведения, я всегда говорил воспитанникам, что они должны быть верными и нелицемерными слугами престола и Отечества. Вы, правоведы, этот завет свято выполнили, и мне остается только вас за это благодарить».
Глава 9. Война. На посту Верховного начальника санитарной и эвакуационной части
С назначением на должность Верховного начальника санитарной и эвакуационной части , впервые созданную в России, А.П.Ольденбургский получил чрезвычайно широкие обязанности и полномочия. Ему была подчинена вся военно-медицинская служба в России - полевые и тыловые госпитали со всем их персоналом, санитарные поезда; он отвечал за обеспечение лечебных учреждений медикаментами, продовольствием и необходимым оборудованием, за предупреждение эпидемий, возвращение вылечившихся воинов на фронт.
Отчитываясь перед императором за первый год своей деятельности (с сентября 1914 по сентябрь 1915 г.), А.П.Ольденбургский писал:
"Вступив в исполнение обязанностей, я счел необходимым прежде всего лично ознакомиться с постановкой вверенного мне дела на местах. С этою целью мной был предпринят объезд линии фронта, тылового района и крупнейших центров внутри района, расположенных на пути эвакуации. Впечатление от первых объездов получилось неблагоприятное".
Принц сетовал на "чрезвычайное многоначалие, сводившееся фактически к безначалию", на постоянные трения с местными властями, на недостаток медицинского персонала. Вместе с тем он отмечал большую помощь со стороны Красного Креста и других общественных организаций, огромный наплыв желающих записаться в сестры милосердия. В числе принятых им первоочередных мер, А.П.Ольденбургский называл организацию досрочного выпуска врачей из медицинских учебных заведений, что дало фронтовым и тыловым госпиталям дополнительно 3023 врача; привлечение вольнопрактикующих женщин-врачей, создание 357 военно-санитарных поездов. К 1 июля 1915 г. с фронта было эвакуировано около 1 571 000 раненых и больных, в госпиталях развернуто свыше 597 000 коек.
"Почти с самого начала войны, - писал он далее, - наши военно-санитарные поезда стали подвергаться обстрелу бомбами с вражеских аэропланов. В виду этого сделано было распоряжение окрасить крыши всех вагонов военно-санитарных поездов в белый цвет с изображением Красного Креста. На основании постановлений Женевской конвенции эти изображения должны были оградить поезда от нападений. Действительность показала обратное: Красный Крест стал служить для неприятельских летчиков прицельной точкой и сбрасывание бомб на поезда участилось. Поэтому 2 мая [1915 г.] я приказал немедленно закрасить все крыши санитарных вагонов в защитный цвет".
Принц полностью переориентировал Гагринский курорт и другие курорты России на военно-медицинские нужды. Помимо того что там были организованы лечебные учреждения для выздоравливающих, там же было налажено выращивание лекарственных растений.
Не обошлось и без ошибок и неприятностей. Принц, увлекшись делом изготовления марлевых повязок, затормозил дело с производством противогазов – возник конфликт с военным министром А.А.Поливановым. Разрешением этого конфликта занимался сам император, и решил он его в пользу Поливанова.
Тем не менее, мемуаристы и историки согласны в том, что военно-медицинская служба в русской армии во время Первой мировой войны была организована хорошо. Этим, а не только пресловутой "суровостью" принца или близостью его к Императорскому дому можно объяснить высокий его авторитет не только в армейских верхах, но и у простых солдат и офицеров.
Сохранился замечательный документ, свидетельствующий о заслугах Принца перед государем и Отечеством.
ВЫСОЧАЙШИЙ РЕСКРИПТ Е.И.В. ПРИНЦУ А.П. ОЛЬДЕНБУРГСКОМУ
ВЕРХОВНОМУ НАЧАЛЬНИКУ САНИТАРНОЙ И ЭВАКУАЦИОННОЙ ЧАСТИ
ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО.
Среди бесчисленных примеров мужества, самоотверженной преданности долгу и бескорыстного служения родине, явленных в годины беспримерной войны многими миллионами наших подданных, Мне особенно отрадно остановиться на деятельности Вашей, всецело оправдавшей Мое неизменное к Вам доверие.
Прежние выдающиеся заслуги Вашего Императорского Высочества на поприще полувековой службы Вашей хорошо известны и оценены Россией. В преследовании намеченных целей, всегда направленных ко благу народному, Ваша необычайная трудоспособность и творчество, проникнутое истинным духом просвещения, преодолевают все препятствия.
Поэтому, когда в самом начале настоящей войны обнаружились некоторые несовершенства в деле эвакуации раненых и во многих отраслях, связанных с санитарной частью не только войск, но и всей Империи, признал Я за благо обратиться к испытанному сотрудничеству Вашему и поручить Вам это дело первостепенной важности.
С полной готовностью приняли Вы на себя тяжелое бремя забот и громадной ответственности перед Мною и Россией и уже 3 года стоите на страже самых жизненных интересов населения и войск.
Являя собой высокий пример беззаветного служения Престолу и Родине, Вы неизменно требуете – от лиц, призванных исполнять Ваши предначертания такого же самоотверженного отношения к делу и производительного труда, поощряя всякое полезное начинание правительственных организаций, общественных сил и отдельных личностей, в всемерном стремлении к достижению живого и сознательного отношения к делу и направляя усилия всей страны к дружной совместной работе.
Поистине велики заслуги Ваши и обильны плоды такой неутомимой деятельности. Блестящее санитарное состояние наших армий и Империи, успехи в деле эвакуации раненых и больных, правильное поставленное лечение их, изыскание новых продуктов, и связанная с этим новая отрасль отечественной промышленности, и многое другое свидетельствуют о плодотворности забот Ваших, сохранивших России тысячи дорогих ей жизней.
Ни громадность поставленных Вам на разрешение задач, ни встреченные по пути затруднения, ни, наконец, почтенные уже лета Ваши, не могли умалить присущего Вам благородного порыва, который Вы неизменно вносите во всякое принятое на себя дело.
Признательная Россия и доблестная армия не забудут трудов Ваших.
Моля Всевышнего о даровании Вам здравия и сил на многие ещё годы, Я счастлив выразить Вам сердечную искреннюю благодарность, в ознаменование коей Мне особенно приятно пожаловать Вам бриллиантами украшенные соединенные портреты Моих деда и отца и мой, для ношения на груди на Андреевской ленте.
Пребываю к Вам навсегда неизменно благожелательным.
На подлинном собственной Его Императорского Величества рукой начертано:
Сердечно Вас любящий и благодарный
Николай.
Царское Село
25 Декабря 1916 г.
***
simula_cra at Принц Ольденбургский.
Осталось досказать совсем немного.
Когда в феврале 1917 г. в Петрограде вспыхнула революция, принц А.П.Ольденбургский оказался среди тех генералов, кто убеждал Николая II отречься от престола. Он же одним из первых объявил о своей поддержке Временного правительства. Сохранилась подлинная телеграмма, которую А.П.Ольденбургский отправил 9(22) марта 1917 г. из Могилева, где находилась Ставка Верховного главнокомандования, в Петроград своему сыну Петру: "Послал Львову следующую депешу: "От имени жены моей и моего заявляю полное желание и готовность энергично поддерживать Временное правительство во славу и на благо нашей дорогой Родины". Сообщи маме. Принц Александр Ольденбургский".
Это был едва ли не единственный случай, когда А.П.Ольденбургский открыто высказался по злободневным политическим вопросам. До того он предпочитал, как и его отец, держаться в стороне как от внешней, так и от внутренней политики, занимаясь, помимо военной деятельности, преимущественно делами благотворительности, здравоохранения, народного образования.
Однако, отношения с новой властью у А.П.Ольденбургского все же, по-видимому, не сложились. Он должен был оставить пост Верховного начальника санитарной и эвакуационной части, продал Временному правительству России свой дворец на берегу Невы и незадолго до Октябрьского переворота уехал в Финляндию. Туда к нему из Рамони приехали жена и сын. Оттуда они переехали во Францию, навсегда покинув Россию».
Глава 10. Семья. Последние годы жизни.
Этим вопросом я почти не занималась.
7 января 1868 года принц Александр Петрович Ольденбургский женился на Евгении Максимилиановне Романовской, урожденной герцогине Лейхтенбергской, которая была третьей дочерью герцога Максимилиана Лейхтенбергского и великой княгии Марии Николаевны, дочери императора Николая I. Кроме того она была также и внучкой Эжена Богарне, пасынка Наполеона Бонапарта. Родилась 20 марта 1845 года в Санкт-Петербурге.
Подобно мужу, вела огромную общественную деятельность, считалась одной из экстравагантных светских дам: почти всегда носила полумужской наряд и была почётным членом Императорского Российского автомобильного общества (ИРАО).
В 1879 году Евгения Максимилиановна получила в подарок от своего дяди, императора Александра II, одно из красивейших мест Воронежской губернии - имение Рамонь с сахарный заводом.
Здесь был возведен великолепный замок, реконструирован и переоорудован сахарный завод, открыт конезавод, устроены лечебница, школы и тд. и тп.
В сети гуляют необыкновенные байки о привидениях и нечистой силе, обитающих в этом замке.
Но реальность страшнее.
В 1900 году Евгения Максимилиановна заболела, долгие годы страдала тяжким недугом, была разбита параличом. Умерла в 1925 году, муж пережил ее на 7 лет.
Был у них и сын. Петр Александрович. Много помогал отцу в его начинаниях. Удивительно несчастливой судьбы человек. Последний принц из рода Ольденбургских. О нем сохранились воспоминания И.А.Бунина.
Вот и все.
Незадолго до октябрьских событий уехал в Финляндию. Оттуда переехал с семьей во Францию, жил в Биаррице, где и похоронен.
Других сведений практически нет. В 1929 году Принца навестил И.П.Павлов. В 1924 году скончался единственный сын Петр, в 1925 вскоре ушла из жизни Евгения Максимилиановна. Александр Петрович пережил ее на 7 лет и скончался в 1932 году в возрасте 88 лет.
Дата смерти: 06.02.1932
Страна захоронения: Франция
Город захоронения: Биарриц
Кладбище: неизвестно
Координаты захоронения:
Статус захоронения: ИЩЕМ ЗАХОРОНЕНИЕ!
Искандер заканчивает главу о Принце так:
«Остается сказать, что после революции принц Ольденбургский переехал в Финляндию, где, по слухам, занимался цивилизацией некоего местечка, которое по доброй старой памяти назвал Новыми Гаграми. Продолжил ли он свои опыты, надеясь на скорое падение советов, или просто деятельная его натура ни в чем не терпела застоя, остается неизвестным. О дальнейшей его судьбе ни мне, ни владельцу великолепного бинокля ничего не известно.
– Он хотел людям хорошего, – говаривал дядя Сандро, вздохнув, – но среди людей немало сукиных сынов оказывалось…»
Ольденбургские на службе милосердия
Бунин Иван Алексеевич Воспоминания Его Высочество
***
Часть 1. На военной службе. Часть 2. Попечительство. Отец.
Часть 3. Императорский институт экспериментальной медицины. Глава 4. Чума. Глава 5. Министерство народного здоровья.
Глава 6. Гагринский курорт. Глава 7. Фазиль Искадер. Садро из Чегема.
Глава 8. Попечитель Училища правоведения. Глава 9. Война. На посту Верховного начальника санитарной и эвакуационной части
Глава 10. Семья. Последние годы жизни.
Когда в феврале 1917 г. в Петрограде вспыхнула революция, принц А.П.Ольденбургский оказался среди тех генералов, кто убеждал Николая II отречься от престола. Он же одним из первых объявил о своей поддержке Временного правительства. Сохранилась подлинная телеграмма, которую А.П.Ольденбургский отправил 9(22) марта 1917 г. из Могилева, где находилась Ставка Верховного главнокомандования, в Петроград своему сыну Петру: "Послал Львову следующую депешу: "От имени жены моей и моего заявляю полное желание и готовность энергично поддерживать Временное правительство во славу и на благо нашей дорогой Родины". Сообщи маме. Принц Александр Ольденбургский".
Это был едва ли не единственный случай, когда А.П.Ольденбургский открыто высказался по злободневным политическим вопросам. До того он предпочитал, как и его отец, держаться в стороне как от внешней, так и от внутренней политики, занимаясь, помимо военной деятельности, преимущественно делами благотворительности, здравоохранения, народного образования.
Однако, отношения с новой властью у А.П.Ольденбургского все же, по-видимому, не сложились. Он должен был оставить пост Верховного начальника санитарной и эвакуационной части, продал Временному правительству России свой дворец на берегу Невы и незадолго до Октябрьского переворота уехал в Финляндию. Туда к нему из Рамони приехали жена и сын. Оттуда они переехали во Францию, навсегда покинув Россию».
Глава 10. Семья. Последние годы жизни.
Этим вопросом я почти не занималась.
7 января 1868 года принц Александр Петрович Ольденбургский женился на Евгении Максимилиановне Романовской, урожденной герцогине Лейхтенбергской, которая была третьей дочерью герцога Максимилиана Лейхтенбергского и великой княгии Марии Николаевны, дочери императора Николая I. Кроме того она была также и внучкой Эжена Богарне, пасынка Наполеона Бонапарта. Родилась 20 марта 1845 года в Санкт-Петербурге.
Подобно мужу, вела огромную общественную деятельность, считалась одной из экстравагантных светских дам: почти всегда носила полумужской наряд и была почётным членом Императорского Российского автомобильного общества (ИРАО).
В 1879 году Евгения Максимилиановна получила в подарок от своего дяди, императора Александра II, одно из красивейших мест Воронежской губернии - имение Рамонь с сахарный заводом.
Здесь был возведен великолепный замок, реконструирован и переоорудован сахарный завод, открыт конезавод, устроены лечебница, школы и тд. и тп.
В сети гуляют необыкновенные байки о привидениях и нечистой силе, обитающих в этом замке.
Но реальность страшнее.
В 1900 году Евгения Максимилиановна заболела, долгие годы страдала тяжким недугом, была разбита параличом. Умерла в 1925 году, муж пережил ее на 7 лет.
Был у них и сын. Петр Александрович. Много помогал отцу в его начинаниях. Удивительно несчастливой судьбы человек. Последний принц из рода Ольденбургских. О нем сохранились воспоминания И.А.Бунина.
Вот и все.
Незадолго до октябрьских событий уехал в Финляндию. Оттуда переехал с семьей во Францию, жил в Биаррице, где и похоронен.
Других сведений практически нет. В 1929 году Принца навестил И.П.Павлов. В 1924 году скончался единственный сын Петр, в 1925 вскоре ушла из жизни Евгения Максимилиановна. Александр Петрович пережил ее на 7 лет и скончался в 1932 году в возрасте 88 лет.
Дата смерти: 06.02.1932
Страна захоронения: Франция
Город захоронения: Биарриц
Кладбище: неизвестно
Координаты захоронения:
Статус захоронения: ИЩЕМ ЗАХОРОНЕНИЕ!
Искандер заканчивает главу о Принце так:
«Остается сказать, что после революции принц Ольденбургский переехал в Финляндию, где, по слухам, занимался цивилизацией некоего местечка, которое по доброй старой памяти назвал Новыми Гаграми. Продолжил ли он свои опыты, надеясь на скорое падение советов, или просто деятельная его натура ни в чем не терпела застоя, остается неизвестным. О дальнейшей его судьбе ни мне, ни владельцу великолепного бинокля ничего не известно.
– Он хотел людям хорошего, – говаривал дядя Сандро, вздохнув, – но среди людей немало сукиных сынов оказывалось…»
Ольденбургские на службе милосердия
Бунин Иван Алексеевич Воспоминания Его Высочество
***
Часть 1. На военной службе. Часть 2. Попечительство. Отец.
Часть 3. Императорский институт экспериментальной медицины. Глава 4. Чума. Глава 5. Министерство народного здоровья.
Глава 6. Гагринский курорт. Глава 7. Фазиль Искадер. Садро из Чегема.
Глава 8. Попечитель Училища правоведения. Глава 9. Война. На посту Верховного начальника санитарной и эвакуационной части
Глава 10. Семья. Последние годы жизни.
