Темы

Австролоиды Альпийский тип Америнды Англия Антропологическая реконструкция Антропоэстетика Арабы Арменоиды Армия Руси Археология Аудио Аутосомы Африканцы Бактерии Балканы Венгрия Вера Видео Вирусы Вьетнам Гаплогруппы генетика Генетика человека Генетические классификации Геногеография Германцы Гормоны Графики Греция Группы крови Деградация Демография в России Дерматоглифика Динарская раса ДНК Дравиды Древние цивилизации Европа Европейская антропология Европейский генофонд ЖЗЛ Живопись Животные Звёзды кино Здоровье Знаменитости Зодчество Иберия Индия Индоарийцы интеллект Интеръер Иран Ирландия Испания Исскуство История Италия Кавказ Канада Карты Кельты Китай Корея Криминал Культура Руси Латинская Америка Летописание Лингвистика Миграция Мимикрия Мифология Модели Монголоидная раса Монголы Мт-ДНК Музыка для души Мутация Народные обычаи и традиции Народонаселение Народы России научные открытия Наши Города неандерталeц Негроидная раса Немцы Нордиды Одежда на Руси Ориентальная раса Основы Антропологии Основы ДНК-генеалогии и популяционной генетики Остбалты Переднеазиатская раса Пигментация Политика Польша Понтиды Прибалтика Природа Происхождение человека Психология Разное РАСОЛОГИЯ РНК Русская Антропология Русская антропоэстетика Русская генетика Русские поэты и писатели Русский генофонд Русь Семиты Скандинавы Скифы и Сарматы Славяне Славянская генетика Среднеазиаты Средниземноморская раса Схемы США Тохары Тураниды Туризм Тюрки Тюрская антропогенетика Укрология Уралоидный тип Филиппины Фильм Финляндия Фото Франция Храмы Хромосомы Художники России Цыгане Чехия Чухонцы Шотландия Эстетика Этнография Этнопсихология Юмор Япония C Cеквенирование E E1b1b G I I1 I2 J J1 J2 N N1c Q R1a R1b Y-ДНК

Поиск по этому блогу

понедельник, 26 сентября 2016 г.

ВЕБЕР, ФРИДРИХ-ХРИСТИАН Преображенная Россия

Публикация 1991 г.
Предисловие
Текст

DAS VERAENDERTE RUSSLAND

ВВЕДЕНИЕ

…Мы отказались от намерения поместить здесь описание Геркенса 1718 г., сравнительно недавно опубликованное на русском языке. И дело не только в том, что ряд мест в немецком тексте толкуем иначе, нежели Е. Э. Либталь и С. П. Луппов.
Как уже отмечалось, ганноверский резидент в Петербурге Ф.-Х. Вебер приложил это описание к первой части своей “Преображенной России”. А учитывая, что оно хронологически доведено только до 1717 г., дипломат дополнил и кое-где изменил текст, и, таким образом, предложенный его читателям вариант отразил город по состоянию приблизительно на 1720 г. Кроме того, как показывает сличение обоих текстов, Ф.-Х. Вебер выбросил из сочинения Геркенса несколько кусков, а также вписал свои собственные (либо полученные через переписку с петербургскими знакомцами после отъезда из России) наблюдения.
Поэтому-то мы сочли целесообразным перевести и опубликовать здесь приложение к “Преображенной России”, приобретшее самостоятельную ценность.
Стало быть, уместно задаться вопросом о том, как оба обсуждаемых источника соотносятся друг с другом. Мы ведь видели выше, что дипломат полагал одной из своих задач представить дальнейшее развитие города после 1716 — 1717 гг.
Но прежде несколько слов о пребывании Ф.-Х. Вебера в Петербурге. 1 Он появился на невских берегах 19 февраля (2 марта) [17] 1714 г. с миссией от ганноверского (брауншвейг-люнебургского) курфюрста Георга I (в августе 1714 г. ставшего одновременно английским королем) и оставался здесь до января 1717 г., когда поехал “за царем в Германию и к концу того же года возвратился снова в Петербург”. 2 Титул резидента дипломат получил от короля не позднее февраля 1718 г. 3 Несколько раз он совершал сравнительно непродолжительные поездки в другие российские города — в промежутке между августом и сентябрем 1715 г., потом в августе — сентябре 1718 г. посещал Ревель; месяц в феврале — марте 1716 г. и несколько недель с конца февраля до апреля 1718 г. провел в Москве. 4 14 сентября 1719 г. Ф.-Х. Веберу и английскому посланнику при петербургском дворе Дж. Джефферису (Джеффрису) пришло предписание Георга I оставить русскую столицу. 30 сентября они получили паспорта (якобы для путешествия в Данциг) и спустя считанные дни отправились в путь. 5
Как замечает А. Г. Брикнер, “в некоторых сочинениях говорится, что после кончины Петра Великого Вебер провел еще несколько лет в России. Мы, однако, не находим нигде данных, подтверждающих это показание, которое приводится без ссылки на какие-либо источники”. 6 Не обнаружили сведений об этом и другие исследователи. 7
Хотя у А. Г. Брикнера были “основания думать, что он (Ф.-Х. Вебер. — Ю. Б.) не отличался особенными дипломатическими способностями”, 8 но очевидно, что резиденту, личности, без сомнения, незаурядной, мы обязаны фундаментальным трудом о нашей стране, вышедшим тремя частями с общим названием “Преображенная Россия”. Среди прочих сведений, позволяющих считать это сочинение одним из лучших, созданных современниками-иностранцами о России эпохи Петра I, в нем имеется очень много ценного для истории раннего Петербурга.
Сосредоточив наше внимание на приложенном к первой части “Преображенной России” описании Петербурга, постараемся выяснить, как оно соотносится с тем, что тремя годами ранее опубликовал Геркенс.
Последовательного сопоставления этих текстов до сих пор не проводилось. С. П. Луппов учел некоторые новые факты Ф.-Х. Вебера относительно развития застройки Петербурга, 9 однако ими не исчерпываются вставки дипломата, неизменно интересовавшегося уличной жизнью города и бытом окрестного населения. В этой связи нужно иметь в виду, что русский перевод описания 1718 г. издан с сокращениями — “выпущены места, не имеющие прямого отношения к Петербургу (природа края, обычаи его населения и т.д.)”. 10
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что Ф.-Х. Вебер от первого лица переписывает за Геркенсом фразы: “Не могу вспомнить...”; 11 “...название которой я забыл”; 12 “теперь я подхожу к знатнейшей слободе..."; 13 “как я убедился из чертежа...” 14 и т. п. еще в нескольких местах. Сохранена даже фраза: “В 1713 году я особенно хорошо наблюдал эту резкую перемену...”, 15 хотя дипломат, как мы знаем, впервые приехал в Петербург только в начале 1714 г. [18]
Ф.-Х. Вебер может не забыть скорректировав временную привязку, если, по Геркенсу, гавань в Ревеле была заложена “три года тому назад”, 16 то у Ф.-Х. Вебера — “шесть лет тому назад”; 17 но может и забыть: “Однако теперь вот уже три года...”. 18 В другом месте и у того и у другого автора читаем о сооружении дамбы “год назад”. 19 Словом, очень похоже, что дипломат готовил приложение к своему труду в спешке и едва ли не в самом конце 1721 г.: однажды он сообщает о петербургском наводнении, случившемся в ноябре 1721 г.: “Особенно же он (Петербург. — Ю. Б.) в истекающем 1721 году потерпел ущерб во много миллионов рублей”. 20 Имеются и иные весьма существенные для нас упоминания, из которых следует, что не все вставки дипломата в текст описания Геркенса могут быть основаны на собственных впечатлениях. В одном месте встречаем фразу, начинающуюся со слов: “Теперь из Петербурга пишут...” 21 — ясно, что Ф.-Х. Вебер получал из России свежие новости.
К описанию строившегося Петропавловского собора дипломат добавляет; “На башне (колокольне. — Ю. Б.) висят дорогие куранты, изготовленные по заказу царя в Голландии. Церковь по большей части готова”. 22 В тексте о Петровских воротах Петропавловской крепости, где речь идет об орле, держащем изображения четырех морей, Ф.-Х. Вебер в скобках заметил: “...кроме Черного, уступленного русскими по заключенному с турками в 1710 году 23 миру”. 24 Мост из крепости на берег Петербургской стороны Геркенс называет “хорошим деревянным”, 25 а Ф.-Х. Вебер — “значительным”. 26
Застройка жилыми домами берегов р. Фонтанки у Геркенса отражена глухо: “Дальше вниз на берегу маленькой реки стоят различные господские дворы. Там все еще строят и улучшают, и со временем застройка распространится дальше”. 27 У Ф.-Х. Вебера: “Дальше вниз по маленькому рукаву на берегу стоят различные господские дворы, которые целыми днями еще строят и улучшают, и с 1717 года в глубь поля возведено свыше шести тысяч домов”. 28
Получило развитие место перед садом с Летним дворцом Петра. Геркенс об этом говорит: “Перед садом большой свободный луг, о котором пока нельзя сказать, будет ли на нем что-нибудь в будущем или останется лугом”. 29 От Ф.-Х. Вебера мы узнаем, что “перед садом находится большой луг, на котором теперь заложен плодовый сад”. 30 Геркенс сообщает, далее, о стоявшем близ Почтового дома Слоновом дворе, в котором держали слона, подаренного царю персидским шахом. “Иногда слона для его развлечения водят по городу”. 31 В “Преображенной России” учтены происшедшие здесь изменения: “Рядом с Почтовым домом... посреди луга стоит здание, в котором прежде находился персидский слон, а теперь помещен голштинский глобус”. 32
С. П. Луппов, отмечая, что в “финских шхерах” в 1720 г. на месте деревянной католической церкви строили каменную, 33 без сомнения, опирается на Ф.-Х. Вебера, записавшего: “Далее — католическая церковь... тоже деревянный дом, но его теперь перестраивают в камне”. 34 [19]
Зимний дворец Петра, стоявший несколько в глубине от Невы и так, по Геркенсу, что “из него видна большая часть города, крепость, дом князя (А Д. Меншикова. — Ю Б.) и, в особенности через рукав реки, открытое море”, 35 терял это удобство местоположения, ибо Ф.-X. Вебер добавляет “Однако когда устроенная у берега деревянная набережная, как будет сказано ниже, совершенно застроилась домами, то с улицы, (де теперь имеет резиденцию царь, вовсе нет вида, и поэтому царю на набережной построили другой дом”. 36
Дипломат далее перерабатывав и дополняет рассказ Геркенса о постройках по левому берегу Невы и Большой Невы, не ограничиваясь сведениями о собственно Петербурге: “На этой набережной теперь уже действительно построено более тридцати больших каменных палат”. 37
Геркенс, например, сообщает, что неподалеку от Адмиралтейства “три больших каменных дома уже построены, для других заготовлен материал”. 38 Дипломат говорит уже о возведенных пяти каменных зданиях. 39 А на Петербургской стороне, где Геркенс отметил единственный каменный дом (М. П. Гагарина), 40 Ф.-Х. Вебер обратил внимание на такие дома, принадлежавшие П. П. Шафирову, Г. И. Головкину и “другим господам”. 41
В новой типографии, по Геркенсу, книги “будут печататься”, 42 а по Ф.-Х. Веберу — “печатаются”. 43 Правда, и здесь автор “Подлинного описания...” не вполне точен: первым изданием, отпечатанным в петербугской типографии, стала “Книга Марсова, или воинских дел...” (в 1716 г., 44 т. е. во время его пребывания в городе).
Более последовательное и полное сопоставление текстов произвести нетрудно, мы здесь от этого отвлечемся. Не станем отмечать и пространные вставки и изменения, осуществленные дипломатом.
Итак, ганноверский дипломат развил описание, созданное Геркенсом. Вставки, непосредственно посвященные росту города, при всей их важности, сравнительно немногочисленны; это и понятно: ведь прошло всего 2 — 3 года. Но существенными и ценными для ранней истории Петербурга кажутся также дополнения Ф.-Х. Вебера о городском быте, флоре окрестностей города, другие сведения. Сказанное не означает, впрочем, что правомерно было бы вслед за С. П. Лупповым считать предложенный Ф.-Х. Вебером текст самостоятельным оригинальным сочинением. С нашей точки зрения, нет достаточные причин называть его “описанием 1720 г.”. 45
Вместе с тем очевидным является факт, что в целом первая часть “Преображенной России” исключительно важна для петербурговедения. Ведь приводимые в ней Ф.-Х. Вебером сведения о городе на Неве далеко не исчерпываются дополнениями к сочинению Геркенса. Первая часть “Преображенной России” насыщена сообщениями о застройке Петербурга, его населении, светской и деловой жизни, быте и т. д., и т. п. Труд ганноверского резидента, лишенный композиционного стержня, представляющий собой свод разрозненных сюжетов и впечатлений, затруднительно отнести к какому-либо определенному жанру. Однако ею содержание настолько богато и [20] разнообразно, что “Преображенная Россия” по праву оценивается как важнейшее сочинение современника-очевидца о петровской России. Она стала и одним из основных источников знаний о Петербурге для общественности Западной Европы. Издатели быстро это осознали, потому-то первая часть после 1721 г. неоднократно переиздавалась на немецком языке и в переводах на английский и французский Труд Ф.-Х. Вебера был, без сомнения, гораздо более доступен широкому читателю (при всей условности данного понятия применительно к той эпохе), нежели описание Геркенса. Стало быть, первой части “Преображенной России” не могла не принадлежать важнейшая роль в распространении за рубежом знаний о юной российской столице.
Значительно меньшее внимание общественности привлекли вторая и третья части “Преображенной России”. Написанные уже после отъезда автора из России, они посвящены более позднему времени царствования Петра I, Екатерины I и Петра II. Обычно полагают, что эти части основаны не на личных наблюдениях и потому не представляют существенного интереса. 46
Однако подобное мнение если справедливо, то лишь отчасти. Исследователи как-то прошли мимо обоснованного суждения А. Г. Брикнера “Нельзя сказать, чтобы второй том сочинения вследствие того обстоятельства, что Вебер после 1719 года не был уже в Петербурге, утратил тот интерес, который имеет первый том. Подробность фактов, характер изложения, достоверность рассказа совершенно одинаковы как в первом, так и во втором томах”. 47
Ф.-Х. Вебер, как видно из текста, работая над продолжением своего труда, явно пользовался записями, сделанными в России и не вошедшими в первую часть. Исследование второй и третьей частей труда — дело будущего. Мы же, имея в виду подступы к “реабилитации” их в глазах историков, приведем только превосходное описание зимнего катания с гор в окрестностях Петербурга с участием ганноверского дипломата. Это описание, помещенное во второй части “Преображенной России”, — едва ли не единственный рассказ о популярном развлечении эпохи.
“Находили высокую крутую гору и зимой один ее склон сверху донизу поливали водой, затем забрасывали соломой и до тех пор повторяли это поочередно, пока не образовывался толстый лед. На вершине горы стоял стол, уставленный водкой, с которого катавшиеся получали сначала выпить на дорожку. Вместо санок для спуска использовался тонкий соломенный коврик примерно два локтя длиной и один локоть шириной. На коврик один за другим садились три человека. Первый захватывал ногами передний край коврика, чтобы он не выскользнул. Второй обнимал первого под руками и охватывал ногами его туловище. Третий и последний проделывал то же самое по отношению к сидящему в середине. Когда эти трое были готовы к отъезду, подавался знак подтолкнуть их, и уж тогда от всех троих меркуриев требовалось быть особенно осторожными и все время держать ноги поднятыми вверх, если они не хотели подвергнуться риску споткнуться и искалечиться, ибо, скользя, стрелой летели вниз, [21] и брюки, если не были прочными, рвались на куски. Как только их толкали сверху, начинали играть литавры и трубы, звук которых сопровождался криками зрителей и самих спускавшихся. И я могу на собственном опыте подтвердить, что когда был всеми остальными принужден также проделать этот спуск и счастливо завершил гонку, я от головокружения почти ничего не слышал и не видел”. 48
Текст воспроизведен по изданию: Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л. Наука. 1991
© текст - Беспятых Ю. Н. 1991
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Abakanovich. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Наука. 1991
 
Комментарии
1. Деятельность Ф.-Х. Вебера в России изучена по его запискам и донесениям в статье: Брикнер А. Г. Хр.-Фр. Вебер: Материалы для источниковедения истории Петра Великого // ЖМНП. 1881. Ч. 213. Январь. Отд. II. С. 46 — 78.
2. Вебер Ф.-Х. Записки. Стб. 1427.
3. Брикнер А. Г. Хр.-Фр. Вебер... С. 68.
4. Там же. С. 58, 72, 60 — 63, 68 — 69.
5. Никифоров Л. А. Внешняя политика России в последние годы Северной войны Ништадтский мир. М., 1959. С. 169.
6. Брикнер А. Г. Хр.-Фр. Вебер... С. 77.
7. Russia under Western eyes 1517 — 1825 / Edited with an introduction by A. G. Cross. London, 1971. P. 384; Butler W. E. P. P. Shafirov and the Law of Nations // Safirov P. P. A discource concerning the Just causes of the war between Sweden and Russia: 1700- 1721. New York, 1973. P. 34 — 37; Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа: XVII — первая четверть XVIII века. М., 1976. С. 374 — 375.
8. Брикнер А. Г. Хр.-Фр. Вебер... С. 78.
9. См. примечания С. П. Луппова к “Описанию... столичного города С.-Петербурга...” // Белые ночи. Л., 1975. С. 246 — 247. № 7, 12, 20, 24, 26, 28, 33, 36, 40; см. также: Луппов С. П. История строительства Петербурга. С. 68, примеч. 35; с. 107, примеч. 49: с. 131, примеч. 114.
10. “Описание... столичного города...”. С. 198.
11. См. перевод из книги Ф.-Х. Вебера в наст. изд.; “Описание... столичного города...”. С. 206.
12. См. перевод из книги Ф.-Х. Вебера в наст. изд.; “Описание... столичного города...”. С. 208.
13. См. перевод из книги Ф.-Х. Вебера в наст. изд.; “Описание... столичного города...”. С. 212.
14. См. перевод из книги Ф.-Х. Вебера в наст. изд.; “Описание... столичного города...”. С. 223.
15. См. перевод из книги Ф.-Х. Вебера в наст. изд.; “Описание... столичного города...”. С. 232.
16. “Описание... столичного города...”. С. 241.
17. См. перевод из книги Ф.-Х. Вебера в наст. изд.
18. “Описание... столичного города...”. С. 245.
19. “Описание... столичного города...”. С. 228.
20. См. перевод из книги Ф.-Х. Вебера в наст. изд.
21. См. там же.
22. См. там же; ср.: “Описание... столичного города...”, С. 206 — 207. — Эта вставка отмечена С. П. Лупповым: там же. С. 246, примеч. 12.
23. Неточность. Речь идет о Прутском мирном договоре 1711 г.
24. См. перевод в наст. изд.
25. “Описание... столичного города...”. С. 206.
26. См. перевод в наст. изд.
27. “Описание... столичного г орода...”. С. 208 - 209.
28. См. перевод в наст. изд. - Учтено С. П. Лупповым: “Описание... столичного города...”. С. 246, примеч. 20.
29. Там же. С. 212.
30. См. перевод в наст. изд.
31. “Описание... столичного города...”. С. 212.
32. См. перевод в наст. изд. — Учтено С. П. Лупповым: “Описание... столичного города...”. С. 246, примеч. 24.
33. “Описание... столичного города...”. С. 246, примеч. 26.
34. См. перевод в наст. изд.
35. “Описание... столичного города...”. С. 213.
36. См. перевод в наст. изд. — С. П. Луппов учел это сообщение, отметив, что речь идет о Втором Зимнем дворце Петра I // “Описание... столичного города...”. С. 246, примеч. 28.
37. См. перевод в наст. изд.
38. “Описание... столичного города...”. С. 213 — 214.
39. См. перевод в наст. изд.
40. “Описание... столичного города...”. С. 217. — Первым каменным домом на Петербургском острове был дом Г. И. Головкина, построенный еще в 1710 г.
41. См. перевод в наст. изд.
42. “Описание... столичного города...”. С. 220.
43. См. перевод в наст. изд.
44. См.: Петров А. Н; Царт И. Д. Первая академическая. Л., 1978. С. 9.
45. “Описание... столичного города...”. С. 198.
46. См., напр.: Алпатов М. А. Русская историческая мысль... С. 393.
47. Брикнер А. Г. Хр.-Фр. Вебер...//ЖМНП. Ч. 213. Февраль. Отд. II. С. 188; см. также о третьей части на с. 190 — 191.
48. [Weber F.-Ch.]. Des veraendertes Russlandes Zweyter Theil... Hannover, 1739. S. 162 — 163.
 

DAS VERAENDERTE RUSSLAND
(часть I)
ПРИЛОЖЕНИЕ О ГОРОДЕ ПЕТЕРБУРГЕ И ОТНОСЯЩИХСЯ К ЭТОМУ ЗАМЕЧАНИЯХ
При подготовке изложенного труда не предполагалось составлять систематического описания Петербурга. Но поскольку было сочтено, что опубликованное изображение этого города показывает его состояние лишь по 1716 г., с какового времени до 1720 г. в нем произошли изменения настолько существенные, что, учитывая немногие годы, употребленные на его строительство, он теперь может быть расценен как чудо света, то по настоятельной просьбе было решено присовокупить еще следующее известие, в основу которого положен вышеупомянутый трактат.

Его царское величество с самых юных лет выказал особенную склонность к воде и мореплаванию и в городе Москве, насколько там позволяли возможности, постоянно плавал под парусами по тамошним рекам. Когда же военное счастье так сопутствовало его оружию, что он в 1702 г. завоевал крепость Нотебург, ныне Шлиссельбург, а в следующем году торговый город Ниешанц 1 и, милей ниже [по течению], встретил различные острова, образованные рукавами реки Невы, он нашел эту местность удобнейшей для строительства города и закрепления на Восточном море. И вот там был разбит его большой лагерь, причем инфантерия встала на финской, а кавалерия — на ингрийской стороне. Поскольку же, как было сказано, его царское величество имел великую страсть к мореплаванию и в этом месте были к тому наилучшие возможности, то он сначала приказал там, где теперь Петербург и где тогда стояли лишь две рыбацкие [103] хижины, возвести маленький шанец. Затем не только собственной персоной в шлюпках производил рекогносцировку реки Невы до большого залива Балтийского моря, но также приказал там точно рекогносцировать все вокруг на других судах. А поскольку было замечено несколько кораблей, крейсеровавших в открытом море, то он откомандировал примерно тысячу солдат на остров Ретугари, или Рутцари (где теперь расположен Кроншлот), с приказом там закрепиться. Хотя шведы старались уничтожить этот отряд сильной пушечной стрельбой с одного корабля, но русские тем временем тихо стянулись за лежавшие на берегу многочисленные большие камни и укрылись за ними. Шведы решили, что все русские отступили за росший там небольшой кустарник и, возможно, с другой стороны острова ушли оттуда на судах. Тогда шведы высадили десант с намерением самим овладеть этой выгодной позицией. Однако прятавшиеся за камнями русские худо их встретили, так что шведам пришлось, оставив несколько мертвых, отступить на корабли и уйти на них в открытое море. После этого случая его царское величество прочно утвердился на острове и наконец (как ниже будет подробнее сказано) построил там регулярную гавань и крепостцу, а также уже порядочно большой поселок, ныне известный под названием Кроншлот.
Поскольку его царскому величеству очень полюбилась эта местность, тем более что она действительно является одной из приятнейших в том краю, то он решил основать на реке Неве не только крепость, но и главную верфь для строительства больших военных кораблей. А определив, в частности, что глубина реки в том месте, где теперь крепость, необычайно велика, именно 14 — 15 маховых саженей, или 90 футов, и, кроме того, окружающая местность состоит из одних болот и от природы является неприступной территорией, он распределил лежащие вокруг острова таким образом, что на одном маленьком островке (на плане лит [ера] А) должна была стоять крепость, а на других островах (на плане лит. С, G, Y, X) и на твердой земле (лит. I, К) — город.
Как только это было решено, тотчас были подготовлены приказы о том, чтобы предстоящей весной на работы явилось множество людей — русских, татар, казаков, калмыков, финских и ингерманландских крестьян; что действительно уже в 1703 году и произошло, ибо в начале мая месяца собралось много тысяч работных людей из всех уголков большой России (причем некоторые прибыли сюда даже за 200 — 300 немецких миль) и приступили к строительству крепости. Хотя тогда для такого множества людей не имелось ни достаточного провианта, ни рабочего инвентаря — лопат, кирок, досок, тачек и тому подобного, не было даже ни хижин, ни домов, однако работа благодаря множеству людей продвигалась необычайно быстро. Особенного же удивления было достойно то, что, поскольку земли в этом низменном месте очень мало и ее приходилось приносить издалека по большей части в полах одежды, в тряпках или мешочках из старых рогож на плечах или в руках, так как тогда русские еще не знали тачек, все же почти за четыре месяца крепость [104] была возведена. Однако при этом погибло едва ли не сто тысяч человек, поскольку в этих пустынных местах ничего нельзя было получить за деньги; обычный подвоз часто также не поступал вовремя из-за противных ветров на Ладожском озере, и это непоступление тоже причиняло большие беды.
Потом крепость время от времени улучшалась, и на другой год были пристроены еще кронверк и несколько редутов (которые, однако. теперь должны быть срыты). Всем этим его царское величество сам руководил и распоряжался. Между тем, пока таким образом строилась крепость, постепенно начиналось и строительство города. С каковой целью множеству людей — как дворянам, так и купцам — было приказано переселяться из России в Петербург и строить дома; это тоже произошло с такой быстротой, что скоро все совершенно кишело людьми, ибо: 1) большие бояре и дворяне привезли с собой много людей и прислуги; 2) купцы и лавочники нашли себе доходы в этом новом городе, где все было чрезвычайно дорого; 3) много шведов, финнов и лифляндцев не могли оставаться в своих разрушенных и отчасти сожженных городах, и им ничего не оставалось, как, гонимым нуждой, огромными толпами бежать сюда; 4) для нового мореплавания и кораблестроения были доставлены сюда из всех уголков специалисты, ремесленники и матросы с женами и детьми; 5) также очень многие работные люди из татар, русских и калмыков, отработав установленный срок, не захотели отправиться в дальний обратный путь домой, а получили достаточно работы за деньги у многочисленных бояр, постепенно строивших все больше домов. Кроме того, несколько тысяч из этих работных людей, сами построив себе дома, обосновались [здесь], тем более что каждый волен застраивать любое понравившееся место. Таким образом, иначе и не могло произойти, что местность необычайно быстро заселялась, и по числу домов и людей теперь едва ли уступит какому-либо германскому городу. Сейчас насчитывается тысяч 60 домов, относящихся к городу Петербургу. Правда, надо иметь в виду, что под домами понимаются и совсем крохотные, какие за два часа могут быть разобраны и поставлены в другом месте, [такие есть] особенно в Татарской слободе (лит. у), в Немецкой слободе левее верфи, в Финских шхерах вокруг финской и католической церквей (лит. w, x) и т. д.
Крепость стоит посреди города С.-Петербурга, ее со всех сторон обтекает река Нева, как видно на чертеже (лит. А). 2 Правда, прежде на этом месте был уже маленький остров, называемый Заячьим, или, по-фински, Еннесцари. Но поскольку при большой воде все на нем заливалось, то остров принесенной туда землей хотя несколько и поднят и увеличен, однако при длительном юго-западном ветре вода еще сильно заливается на внутреннюю площадь, так как это тот ветер, который весьма опасен для всего города, о чем ниже будет сказано более подробно.
Крепость, как видно на чертеже, представляет собой продолговатый нерегулярный шестиугольник. Противоположные бастионы, исключая два средних, одинаковы, так что каждый из четырех бастионов имеет по орильону. Один же средний, выходящий на [105] карельскую сторону, — два орильона, а противоположный, со стороны большой реки, — ни одного.
Выше сказано, что крепость поначалу была возведена из одной земли, но в 1710 году его царское величество приступил к замене ее очень прочными и массивными каменными стенами. 3 И карельская сторона уже совершенно готова, а со стороны реки еще отчасти работают; сейчас особенно заняты средним бастионом, а также двумя куртинами.
Высота каменных стен до бруствера составляет 30 футов. 4 Фасы столь густо уставлены бронзовыми и чугунными пушками, стреляющими поверх бруствера, что долгое время слышишь стрельбу, пока она не пройдет по кругу. Во флангах, довольно коротких, находятся прочные сводчатые казематы, два друг над другом, а против внутренних и открытых сторон — с арками; внутри же сводов нет, однако они хорошо защищены от бомб балками, уложенными близко одна к другой. Сейчас их отчасти сдают купцам, хранящим там свои вина и иные подобные товары.
В частности, в куртине, расположенной справа, когда входишь в ворота (на чертеже № 1), находится главная аптека, она наверняка может быть сочтена одной из лучших как по своим превосходным медикаментам, так и особенно по редким сосудам из тонкого китайского фарфора ценой во много тысяч рублей. Среди медикаментов, производимых Россией, один из лучших — ревень. Большие количества его выкапывают в Сибири. Русские поначалу не знали о ценности и цене этого лекарства и продавали его по гривне, то есть примерно три гроша фунт. Но этим занялся некий купец из Гамбурга, предложивший царю 30 тысяч рублей в год за монополию на этот товар, заключил контракт на таких условиях, а затем стал доставлять ревень в Гамбург и продавать и там, и в Голландии по 8 рейхсталеров за фунт. Один русский, находившийся в Гамбурге, проведал об этой выгодной торговле и сообщил двору. Тотчас в Сибирь был послан приказ: выкопав там ревень всеми силами, отправили в Голландию целый корабль. Однако гамбургский купец вовремя об этом пронюхал и продал свой ревень по 8 добрых грошей фунт, вследствие чего прибывший из России ревень остался лежать в Амстердаме и сгнил, 5 тем более что голландцы со временем раздобыли это лекарство из Ост-Индии и уже могли обойтись без русского.
В крепости двое ворот, но нижние не вполне готовы. Верхние ворота теперь совершенно окончены, они украшены дорогой скульптурой. Снаружи наверху очень хорошо установлен Св. Петр размером более чем в человеческий рост, с двумя ключами в руке. На плите можно по-русски прочесть об основании крепости, с датой: 1703. Внутри над воротами стоит большой черный русский орел с коронами на головах, держащий в правой лапе скипетр, а в левой державу. Несколько ниже стоит святой Николай — самый большой покровитель и т. д. русских. Не могу припомнить, дано ли уже этим воротам название, но в будущем они вполне могли бы быть наименованы Петровскими. 6 [106]
Перед этими воротами расположен маленький равелин, от которого через рукав реки ведет значительный мост с двумя подъемными частями. Следует заметить, что в этом рукаве реки между кронверком и крепостью галеры и другие малые суда имеют безопасную зимнюю гавань, стоя там по порядку.
Видно также по причальным камням в стенах и по начатой раскопке (на чертеже № 2), что там должен быть проведен еще один коммуникационный канал из большой реки в уже готовый канал, идущий через крепость и обозначенный на чертеже. На бастионе (на чертеже № 3) всегда развевается на голландский манер большой разноцветный крепостной флаг, он на высоком шесте, установленном в крестовидной подставке. В праздник же или большой святой день, каковой русские называют “праздником” (Prasnick), вместо этого поднимают большой желтый флаг, на котором русский орел держит между лапами и крыльями четыре больших моря: 1) Белое, 2) Черное, 3) Каспийское и 4) Восточное, так как его царское величество — господин этих четырех морей (кроме Черного, уступленного им по заключенному в 1710 году миру с турками 7) и имеет на них владения.
Таково вкратце описание самой крепости и относящегося к ней. Уместно было бы также сообщить о зданиях внутри нее. Однако то немногое, что [там] начато, постоянно изменяют и улучшают, и невозможно пока достоверно сказать, что из этого будет. Кроме того, площадь сама по себе очень мала, настолько, что там может разместиться мало больших зданий или палат.
Башня главной церкви — порядочной высоты, она возведена из камня, с весьма пропорциональными пилястрами в четыре ряда один над другим и с большими сводчатыми арками. Это сделал архитектор Трезини, итальянец. 8 На башне висят дорогие куранты, изготовленные по заказу царя в Голландии. 9
Церковь по большей части готова. Более в крепости пока нет ничего примечательного, помимо нескольких деревянных домов на скверных фундаментах. В крепости также не живет никто, кроме коменданта, нескольких офицеров и аптекарей, да еще нескольких сот солдат.
Главная канцелярия — деревянный дом, в котором собирается Сенат и заседает Тайный совет, — тоже, правда, находится в крепости, но так как готова новая канцелярия (на плане лит. С), то недавно все бумаги были перенесены туда, и теперь в крепости Сенат больше не заседает. 10
Вокруг крепости — на островах и на части твердой земли (которая из-за окружающего болота тоже могла бы быть названа островом) расположен город. Он занимает такое обширное пространство, что его скорее можно сравнить с ландшафтом из многих поселков, чем с городом, так как в длину составляет добрую немецкую милю, а в ширину немногим меньше. Все застроено очень тесно друг к другу, особенно мало свободного места осталось на хороших сухих участках, так что тем, кто еще ежедневно прибывает туда жить, [107] приходится подыскивать места для домов на болоте, и там осенью и весной гулять очень грязно.
Выше по течению реки (на плане лит. Н) прежде стоял Шанцер-Ниен, или Нева-Шанц, — между большой рекой Невой и другой порядочной рекой (ее название выпало у меня из памяти). 11 Но теперь от него уже не осталось ни единого камня.
Часть города несколько ниже (на плане под лит. i и k) хотя и находится на твердой земле, однако со стороны суши есть весьма глубокое болото, так что минуя очень плохую дорогу, показанную на чертеже, ни туда, ни оттуда не пройти, и поэтому она скорее могла бы быть сочтена полуостровом. Правда, вверх по реке от цейхгауза (лит. k) еще есть порядочно высокий берег, который, как и противоположная сторона у большой пивоварни (лит. g), является единственным сухим и высоким участком во всей местности, не подверженным опасности наводнения.
В этой части города живет царь; там держали свои дворы также царевич со своей супругой 12 и принцесса Наталья. 13
Далее здесь литейня, в которой ежегодно отливают множество бронзовых пушек. 14 Вплотную к ней возвел каменный дом фельд-цейхмейстер Брюс; 15 дом хотя и невелик, но построен хорошо. В других домах живут частью бояре и русские господа, особенно у воды и в первой параллельной улице, а далее — самые разные русские. Отсюда [эту часть города] и называют преимущественно Русской слободой.
Дальше вниз, у маленького рукава, стоят на берегу различные господские дворы, там целыми днями строят и улучшают и с 1717 года в поле возведено свыше б тысяч домов.
Дома целиком деревянные, из уложенных друг на друга бревен, изнутри более или менее ровно обтесанных топором, а снаружи нет. Крыши — из тонкой еловой щепы или дранки длиной 10 — 12 футов, выложенных в ряд и закрепленных несколькими поперечными рейками. Те же, кто хочет вернее уберечься от дождя, кладут под дранку большие куски бересты, они очень тонкие, никогда не гнию г. плотно укладываются друг к другу и хорошо задерживают воду. Однако береста легко загорается и потому опасна.
Иные поверх щепы покрывают крыши большими четырехугольными кусками дерна, и пока он свеж, на доме словно бы зеленеет луг, хорошо уберегая от воды.
В этой части города есть также много домов из фахверка: такие, как дома прежнего царевича и его супруги; принцессы Натальи — самой старшей сестры его царского величества. Эти дома покрыты обожженной черепицей. А поскольку его царское величество повелел всем знатным, живущим в этой местности, строить каменные дома на Васильевском острове, как на Княжеском, расположенном по другую сторону реки, к чему многие уже и приступили, то, возможно, в будущем в этой части города уже не будет возникать много ценного, а останется в теперешнем состоянии; разве что простонародье станет [там] строить по-прежнему. [108]
За рукавом реки (лит. q) находится возведенный в камне летний дом его царского величества, в котором он летом имеет резиденцию Дом хотя и мал, но сделан хорошо. Он стоит в саду, который для этой местности и учитывая краткость срока, устроен вполне хорошо и никаких недостатков не имеет. В 1716 году вокруг этого сада провели канал и в саду всюду устроили приятные решетники вдоль дорожек, где выставлено несколько красивых беломраморных статуй.
Особенно примечательно, что хотя во всем краю да и во всей северной России нет дубов, все же деревья этой породы, посаженные здесь в саду, хорошо приживаются и превосходно растут; это достаточно свидетельствует о том, что прилежанием можно достичь всего.
Еще рядом с садом находится оранжерея, а также фонтан и особенно грот, который, когда будет завершен, не уступит никакому другому.
Перед садом расположен большой луг (лит. s), на нем теперь разбит плодовый сад.
За рукавом маленькой реки (лит. Р) находятся сад и летний дом царицы, а рядом, ниже у воды, жилье ее придворных и ее конюшня. Хотя летний дом только деревянный, в нем красивые покои и картины. В саду нет также недостатка ни в зелени, ни во всем том, что может как-то способствовать его украшению. А поскольку прямо под ним еще есть большая свободная площадь, то не приходится сомневаться, что со временем это станет лучшим местом в городе, особенно потому, что здесь необходимо будет провести дорогу на твердую землю.
Теперь я подхожу к самой лучшей слободе на реке, она, собственно, называется Адмиралтейским островом, но обычно ее именуют Немецкой слободой, так как в этой части города живет большинство немцев. Рядом с Почтовым домом, обозначенным выше лит. Т, посреди луга стоит здание, в котором прежде находился персидский слон, а теперь помещен голштинский глобус. 16 Напротив стоят различные красивые дома и среди них дом, построенный маршалком Соловьевым, 17 он обошелся в 12 тысяч рублей.
Этот уголок города называют Финскими шхерами, так как здесь вокруг живут по большей части финские и шведские изгнанники. Здесь также есть финская лютеранская церковь, она размещается в одном деревянном доме (лит. X).
Далее — католическая церковь (лит. W), тоже деревянный дом, но теперь ее перестраивают в камне; кроме того, должно быть построено еще много других католических церквей и монастырей, так как его царское величество вновь позволил иезуитам прибыть в страну и пообещал им щедрую помощь в необходимом строительстве. Если я исключу 300 — 400 домов в этом месте, то прочие скверны и построены, подобно ловушкам для синиц, вплотную друг к другу.
Однако удивительно, что ни одна улица в Петербурге не имеет названия, а один другому описывает место, о котором спрашивают, называя того или иного, живущего в этой местности, пока не назовут [109] такого человека, которого знают, а затем приходится продолжать расспросы. 18
От Почтового дома вниз по течению идет у воды длинный ряд домов, из них один (лит. Y) — Зимний дом его царского величества, его обычная резиденция, возведенная из кирпича в два этажа. Прежде дом стоял так, что из него видны были большая часть города, крепость, княжеский дом и особенно, по рукаву реки, — открытое море. Но после того как устроенная у берега деревянная набережная, как будет упомянуто ниже, совершенно застроилась домами, то с улицы, на которой царь теперь имеет резиденцию, вовсе нет вида, и поэтому царю на набережной построили другой дом. 19
По правую руку живут самые разные люди, русские и немцы, и особо следует отметить, что вокруг его царского величества, а именно на соседних улицах, живут больше немцы, а не русские, и в частности лютеранская церковь (лит. Q) (деревянное здание в виде креста) стоит к нему ближе всего, на расстоянии от его заднего дома не более 300 шагов.
Далее по левую руку от лютеранской церкви стоят жилища крупных адмиралтейских офицеров, откуда и название острова. Пять больших каменных домов из них уже возведены, а для других приготовлены материалы, с тем чтобы их также возможно скорее перестроить в камне.
Улица, позади идущая сверху до места, где большая площадь (лит С) кончается по левую руку, заселена вперемежку русскими и немцами, однако больше немцев, а еще левее большой площади — одними русскими, и это преимущественно маленькие домики, нагроможденные беспорядочно.
В середине Адмиралтейского острова расположен большой адмиралтейский двор, или так называемая верфь (лит. b), где строят большие военные корабли, и обычно на стапелях стоит 7 — 8 корпусов, над которыми работают.
Эту верфь в 1716 году окружили рвом с водой, а за ним возвели вал с бруствером, стало быть, можно сказать, что теперь в городе Петербурге две крепости. 20 Также внутри верфи в том же 1716 году выстроили два больших фахверковых магазина для корабельных припасов, где имеется большой запас всего [потребного].
Прочие материалы — строительный лес и тому подобное — лежат вокруг верфи на площади, как и запас больших корабельных якорей. Однако чугунные пушки, которыми по большей части вооружают корабли, лежат внутри верфи. При этом следует заметить, что его царское величество в Олонце — местности, расположенной левее озера Онега, приказал отливать столь превосходные чугунные пушки 24-фунтового калибра, каких нет нигде. 21 Ибо они гладкие, а некоторые выделаны так чисто, что могут поспорить с бронзовыми. Особенно удивительно, что они по весу чугуна и по величине почти равны бронзовым пушкам и тем не менее выдерживают такие же испытания и срок их службы не меньше, чем у бронзовых. В 1715 году несколько чугунных пушек было доставлено из Сибири, там отлитых. На вид они были еще лучше, будучи изнутри и снаружи [110] настолько гладкими, точно отполированные. Однако при двойном испытании они разорвались. Потому, вероятно, что в Сибири чугун не такой хороший, как производимый в Олонце; последний содержит, говорят, серебро и золото. По левую руку от верфи находится адмиралтейская церковь, куда ходит на богослужение двор. Она лишь деревянная и маленькая, поэтому ее должны отсюда убрать и вместо нее на большой площади построить другую. По соседству (лит. f) — постоялый двор князя Меншикова, очень длинное здание из фахверка, покрытое черепицей, или плитками. Однако хозяйство еще не налажено, а теперь в нем живут некоторые мануфактуристы и мастера из немцев и французов, в частности ремесленники, в 1716 году присланные туда из Данцига; за их проживание его царское величество князю платит.
За этим зданием находится (лит. е) канатная мастерская, где изготавливаются большие корабельные канаты и прочие относящиеся к флоту вещи. Рядом живут медники, а несколько ниже у воды стоит адмиралтейская кузница, в которой примерно 30 горнов.
Вообще весь берег вниз от Почтового дома до места, где кончаются дома, укреплен деревянной набережной из нескольких тысяч шпунтовых свай, за которыми все будет засыпано, 22 и дома на набережной будут строить близко к воде и на более высоких фундаментах, так как место здесь довольно низменное и весьма небезопасное от большой воды.
На этой набережной теперь уже действительно построено более тридцати больших каменных палат, и среди них принадлежащие великому адмиралу Апраксину — самые значительные, в них свыше шестидесяти покоев. Другие принадлежат вице-адмиралу Крюйсу, генералу Ягужинскому, 23 генералу Чернышеву 24 и иным знатным придворным и придают городу на реке превосходный вид. Несколько дальше вниз под № 5 — бойня, где находящемуся по эту сторону городу в изобилии предлагается купить нужное. А ниже по левую руку (лит. f) стоит большой амбар, или магазин, в том месте ежегодно строится 20 — 30 галер. Число их теперь увеличилось до 300, и оно постоянно поддерживается его царским величеством, по крайней мере в военное время. Галеры различной величины; самые тяжелые несут 300 человек и 5 пушек, а наименьшие — 150 человек и 3 пушки, 25 так что этот галерный флот способен без помощи большого доставить в нужное место армию в 60 тысяч человек и тысячу пушек. Причем надо еще отметить, что царь по количеству всякого рода тяжелых орудий и малого огнестрельного оружия если и не превосходит другие державы, то по крайней мере ничуть им не уступает.
По ту сторону малого рукава реки находятся летние дома и сады (лит. g) некоторых бояр; в частности, у воды [расположены] принадлежащие адмиралу, бывшему адмиралтейскому советнику Кикину, 26 бывшему послу Петру Матвееву 27 и другим.
Все эти слободы, или предместья, теперь сплошь вымощены камнем; кроме того, на добрую четверть мили за город проложена широкая мощеная дорога, где прежде мало кому удавалось пройти из-за бездонных болот. Да и вся окружающая местность здесь — [111] сплошное болото, отчасти еще в зарослях и кустарнике, с которых, однако, никому не дозволяется срубить хотя бы самую малость. Только на одной большой площади (лит. с) не растут кусты, и она еще как-то высыхает при хорошей погоде.
На рубку лесов вокруг Петербурга наложен столь строгий запрет, что два года тому назад некий полковник прошел через наказание кнутом, а человек двадцать крестьян — через также ставшие известными у русских шпицрутены, так как полковник, невзирая на приказ его царского величества, употреблял для своих нужд лес и за определенную сумму денег позволил это также крестьянам. Этот запрет является причиной большой дороговизны дров в Петербурге и необходимости привозить их издалека. Так что имеющему сколько-нибудь большое хозяйство и не могущему своевременно привезти дрова из Финляндии вполне запросто приходится выплачивать за 24 часа по 2 — 3 талера 28 на топливо.
Упомянутые мостовые готовы теперь почти по всему Петербургу, и начатые с 1717 года каналы уже в таком состоянии, что можно плыть от дома в Неву и дальше в открытое море. По большим праздникам очень красиво смотрятся сотня и более малых судов, идущих наперегонки на веслах или под парусами; при этом кавалькаде придают импозантность и хорошо одетые гребцы.
Часть города, расположенная на финской стороне, очень велика и обширна, правда на севере за Татарской слободой еще отчасти не заселена, но и не совсем пуста, так как там кругом стоят большие дворы и мызы, место при которых теперь занято садами, пока оно полностью не застроено домами. Поэтому на плане эта местность не снабжена никаким обозначением.
Знатнейшая [часть] этого города расположена у воды; прежде всего в верхнем углу (у лит. D) — дома сенаторов и знатнейших бояр, хотя и построенные из дерева, но большие, со многими покоями. Однако великий канцлер граф Головкин, вице-канцлер барон Шафиров, бывший сибирский губернатор князь Гагарин 29 и другие господа уже приказали поставить у воды значительные каменные дворцы.
Рядом с этими боярскими домами стоит новая канцелярия (лит. С) — длинное здание из фахверка. Оно уже совершенно готово, и в нем имеют собрания девять вновь учрежденных коллегий, а также получают аудиенцию послы.
Хотя весь город — деревянный, а крыши покрыты, в частности, легко загорающимися тонкой дранкой и щепой, тем не менее редко сгорает больше двух домов, даже если они стоят вплотную друг к другу. Ибо от огня приняты столь хорошие меры, что можно не опасаться большого ущерба. Эти меры в основном таковы. Во-первых, на башнях денно и нощно стоят сторожа, которые, заметив огонь, тотчас начинают бить в колокола особым звоном. Этому звону вторят на других колокольнях, и сразу же по всему городу бьют в барабаны пожарную тревогу. Как только это случилось, отовсюду сбегаются несколько сот и даже тысяч плотников (каких полно во всех местах города) с топорами в руках [так спешно], будто у них горят волосы на голове. Дело в том, что все плотники, как и солдаты, под [112] страхом сурового наказания обязаны мгновенно явиться на место. Его царское величество, если находится в городе, обычно первым оказывается на пожаре, или же князь Меншиков, или комендант крепости, или некоторые генералы и высокие офицеры.
Поскольку же в таких случаях больше зависит от хорошего командира, чем от сотни работников, то происходит следующее. Соседние дома по обе стороны от уже горящих мигом организованно сносят. А так как тем временем прибывают и большие пожарные насосы, то не только огонь с необыкновенной быстротой полностью гасится, но часто наполовину спасают и уже загоревшиеся дома. Его царское величество обычно находится среди рабочих, в самом нужном месте с топором в руке забирается на полусгоревшие дома и действует так, что у смотрящих на это порой мороз по коже. Благодаря этим мерам и доброму порядку все же редко обращается в пепел больше одного, в крайнем случае нескольких домов (хотя пожары возникают чуть не каждую неделю), сколь бы опасным это ни казалось.
Совсем рядом с канцелярией стоит русская церковь, 30 она после главной церкви и церкви князя Меншикова пока самая большая и красивая. На ней нечто вроде плохих курантов, на которых каждый час вручную исполняют некую мелодию.
Затем идут так называемые лавки (лит. В). Это большой рынок, где продаются все купеческие товары и ведется всякая торговля, помимо него никому не дозволено заниматься какой-либо торговлей или продавать. Это очень большое фахверковое здание в два этажа, крытое черепицей, с большим пустым двором внутри. В длину здание посредине разделено стеной, так что лавки двойные: половина выходит на внешнюю площадь, а другая — на внутренний двор; по каждой стороне есть галерея, позволяющая проходить перед лавками посуху. Так все лавки и в верхнем, и в нижнем этаже хорошо заняты. Дом принадлежит его царскому величеству, и купцы должны порядочно платить за его наем. Но жить в нем никому нельзя, а для безопасности на всех четырех углах и в четырех воротах стоит солдатский караул. 31
В домах никому не позволено продавать какие-либо товары, а все и каждый из купцов двадцати и более наций должны либо сами днем быть в этих лавках, либо же держать в них своих служителей. Поэтому туда беспрерывно едут и плывут со всех островов и из всех уголков города, и часто на рынке такая теснота, что невозможно посторониться и дать пройти другому.
Прежде этот рынок был в нескольких сотнях шагов дальше и состоял тогда лишь из одних деревянных и дощатых домишек. Он едва ли не за час сгорел дотла июльской ночью 1710 года, а большинство товаров или погибло в огне, или же было разграблено. Теперь на его месте пирожники составили ряд лачуг для своей убогой торговли.
У самого моста в крепость, слева от входа, расположен наилучший кабак, или пивная, 32 где на счет его царского величества продают вино, карты, пиво, водку и табак, поскольку торговля этим по всей [113] стране принадлежит ему одному. По правую руку стоит новая типография, 33 что для этой страны редкость, так как почти никаких русских книг за деньги не достать. А поскольку старые русские литеры очень трудночитаемы, с их многочисленными сокращениями и диковинными знаками, то великими заботами его царского величества это теперь значительно изменено: вместо прежнего плохого введен чистый и легко читаемый шрифт, которым напечатаны Библия и очень многие другие полезные книги. 34
Пройдя дальше мимо крепости, подойдешь к татарской барахолке, расположенной напротив кронверка. Здесь или прямо у дороги, или в двух рядах отмеченных лавок (на плане лит. t) 35 можно дешево приобрести всевозможные товары — старую одежду различных наций, лапти, всякие старые железные предметы, бечевку, старую веревку, деревянные седла вместе с принадлежащими к ним потниками и иные тому подобные изысканные вещи. Обычно у этих лавок находится большинство торговцев, и кругом такая толпа, что попавшему туда надобно хорошенько присматривать за своим кошельком, шпагой и даже шляпой и париком, или же весьма предусмотрительно держать в руках. Будь некий гренадерский полковник гвардии (немец) и некая дама осмотрительнее, то первому не пришлось бы идти домой без шляпы и парика, а второй — без кружевного головного убора, как в один и тот же день случилось с этими двоими, но в разное время и в разных местах [рынка]. Человек, проезжавший мимо на скверной татарской кляче, без разрешения сорвал эти головные украшения, каждое особым приемом. Затем под общий смех поблагодарил ограбленных, повернувшись к ним спиной, и тут же, кратко похвалив товары, предложил их всем стоявшим вокруг и потом уехал своей дорогой.
За этим рынком по левую руку расположена собственно Татарская слобода, где кругом живут татары, турки, калмыки и всевозможные нации сообразно своим обычаям, причем там такое изысканное домашнее хозяйство, какое навряд ли встретишь в Риме или Париже. Ниже крепости на реке находится продовольственный и хозяйственный рынок (лит. q), называемый Мытный двор. 36 Это большое четырехугольное строение, однако несколько меньшее другого рынка. Здесь с двух сторон напротив улиц найдешь все потребное для домашнего хозяйства: горох, чечевицу, бобы, крупу, муку, сало, деревянную посуду, горшки и прочие тому подобные нужные вещи. На двух же других сторонах, выходящих к воде, расположены мучные магазины. Само здание деревянное, на русский лад крыто дранкой или щепой, и поэтому находящиеся в нем купцы немало опасаются убытков от пожара.
Неподалеку оттуда новая бойня (лит. г), устроенная над водой на свайном фундаменте, но так низко над ним, что приходится опасаться, что однажды ее снесет большой водой. Ведь так в сентябре 1715 года, 37 когда море высоко поднялось от сильного юго-западного ветра, 38 волнами был посажен на этот фундамент и остался на нем карбас (а это довольно большое двухмачтовое судно). Значит, при подобной высокой воде такой деревянный дом тоже свободно может оттуда уплыть. [114]
То, что расположено левее бойни и продовольственного рынка, называется Русской слободой по ту сторону реки. Там живет одно простонародье; только у воды есть несколько приятных деревянных домов — вице-губернатора, ландрихтера (так же называемого и по-русски) и нескольких других служащих канцелярии. Здесь же вновь построена губернская канцелярия (важнейшая в крае), 39 после того как прежняя на Княжеском острове зимой 1716 года сгорела до основания.
Еще на этом острове есть Аптекарский сад 40 (лит. Е) — очень большая площадь, но без особенных редкостей. Поскольку же в этом месте берег довольно высок, да к тому же в саду есть маленький песчаный холм, то вода никогда туда не заливается, и поэтому немцы выбрали это место для своего кладбища. Однако там мертвые далеко не в безопасности, так как часто их снова выкапывают из-за савана, грабят и так бросают, пока кого-то опять будут хоронить или же (возможно, спустя долгое время) родственники об этом не узнают и им придется еще раз погребать тело.
По этой причине некоторые немцы хоронят своих мертвых на своих дворах, особенно детей, а тот, кто располагает средствами, выставляет на некоторое время собственную охрану в Аптекарском саду до тех пор, пока не сочтет, что о покойнике с его саваном забыли.
В 1715 году воры через два дня после похорон хотели выкопать тело немецкого придворного музыканта и уже разломали заступами и другими орудиями в земле гроб, но поскольку они неправильно ухватились за тело, намереваясь вытащить его за ноги, то не успели управиться с работой и удалились. Утром люди увидели торчавшие из могилы ноги, и некоторые старые русские женщины определенно подумали, что мертвые хотят воскреснуть.
Большой и красивый Васильевский остров его царское величество подарил князю Меншикову, 41 который его заселил и занял со своею челядью. После того как его величество впоследствии почувствовал к этому месту большую склонность, какой поначалу, возможно, не имел, он решил, что здесь должен быть в строгом порядке построен регулярный город Петербург. С каковой целью он повелел составить различные чертежи нового города соответственно местности этого острова, пока один из них не оказался отвечавшим его замыслу. Он его одобрил и утвердил своей подписью, с тем чтобы в будущем придерживаться его, а новому городу строиться по этому проекту. 42
На нем обозначены улицы и каналы, а также места для домов, и в 1716 году провесили кольями. Кроме того, был подготовлен также приказ о немедленном строительстве на этом острове домов в соответствии с чертежом и о поселении там на жительство.
Следуя этому приказу, многие уже начали строить и застроили целую улицу (на плане лит. м, М) 43 по обе стороны и заложили другие улицы, однако из одних деревянных домов, в большинстве своем крытых черепицей и лучшего качества, чем прежние. Каменные дворцы одних уже действительно готовы, а другие знатные господа тем временем завезли, согласно высочайшему приказу, материалы и [115] камень для своих зданий. Знатные господа особенно предпочли самый верхний угол острова и там приказали выделить себе места для застройки в соответствии с чертежом. Для этого несколько из стоявших там ветряных мельниц, пиливших доски, уже разобрано и перенесено в другие места.
Судя по виденному мною чертежу, со временем определенно может вырасти значительный город, равного которому по величине не будет в Европе, тем более что, по слухам, от ныне уже существующего города ничего не отойдет, он по-прежнему будет существовать. И хотя пока лишь малая часть этого острова пуста и безлесна, и, напротив, основную его территорию занимает дикий густой лес, это все же не воспрепятствует воле и намерению его царского величества, ибо при таком множестве народа он и одним-единственным приказом быстро может осуществить свои замыслы. И кажется мне, будто уже предвижу, как через считанные годы весь этот большой остров (без разрушения остального города) будет совершенно заселен, а большой лес превращен в свободную территорию.
Этот остров должен быть окружен линией, или бруствером, для прикрытия и защиты. Первым и наилучшим на острове является дом князя (лит. I). 44
Примечание. Под названием князь (Fuerst) в России подразумевается один только князь Меншиков, так как в России и среди немцев, и среди русских, и даже при дворе не принято называть кого-либо фюрстом, а все остальные и по-русски, и по-немецки именуются “князьями” (Kneesen). Но поскольку князь Меншиков по-русски может именоваться тоже не иначе, как Knes, то для отличия от других всякий раз присовокупляется слово “светлейший князь” (Swetliesche Knes), ибо он является князем Священной Римской империи. 45 Следовательно, слово “светлость” указывает, что за князь имеется в виду. Для других князей (Knesen) употребляют титул “ваше сиятельство” (Waiche Siatelstwo). Но если, например, в среде немцев и [других] иностранцев говорят “фюрст”, то само собой разумеется, что речь идет об одном только князе Меншикове.
Прежде всего, как уже было сказано, дом князя (лит. i): он возведен из кирпича в три этажа в итальянском стиле и крыт большими железными листами, окрашенными в розовый цвет. Спереди и сзади дом имеет флигеля, внизу есть сводчатый подвал, и в остальном дом обеспечен всем, что надлежит доброму дому. В частности, в нем много покоев, все с дорогой обстановкой и прежде всею украшены множеством серебряной посуды. В среднем этаже находится большой зал, в котором обычно устраиваются большие праздники и изысканные свадьбы князей или бояр.
Около этого дома за маленьким каналом — церковь князя, возведенная из кирпича, с красивой башней, на которой своего рода куранты, однако плохие. В городе Москва князь примерно 22 года тому назад построил дорогую церковь с башней, когда о Петербурге еще и мысли не было, и приказал изготовить для нее хорошие куранты, которые действуют и теперь. 46 [116]
Его упомянутая петербургская церковь сделана достаточно хорошо и обнесена галереей. Внутри есть несколько вырезанных из дерева скульптур и род алтаря на возвышении, хотя и то и другое у русских не очень принято. В этой церкви имеется также кафедра, с которой иногда читаются проповеди на русском языке. 47 Это действительно нечто совершенно необычное и новое, так как вообще-то у русских проповедей никогда не читали, а лишь проводили богослужения. Однако в будущем, вероятно, и далее будут следовать этому доброму примеру и больше не станут брать в духовное сословие таких ограниченных людей, умеющих лишь читать, а личностей, несколько лучше образованных и по крайней мере способных произнести перед приходом наставление о слове Божьем.
Ближайший к церкви большой дом возведен в камне княжеским маршалком Федором Соловьевым, он крыт железными листами и наряду с дворцами князя и адмирала является наилучшим в Петербурге.
Два близстоящих передних ряда домов будут снесены, чтобы освободить место для тех больших господ и бояр, которые здесь, как выше говорилось, получили участки под застройку. Два же задних ряда, построенные хотя и из дерева, но единообразно в голландском стиле, предполагается оставить, и по улице будет проведен канал, к чему располагает уже сама низменная и болотистая территория.
Затем следует княжеский сад и летний дом 48 (лит k). Дом хотя только деревянный двухэтажный, однако очень хорошо выстроен в итальянском стиле и с красивыми покоями. Сад, как видно по чертежу, очень обширен, но лишь немногое в нем пока устроено как следует, разве только по обеим сторонам готовы дорожки с решетниками, и зеленые растения будут по ним подниматься.
В стороне от сада князь велел прорубить аллею до моря (русские называют ее перспективой), и в конце этой аллеи у моря стоит деревянный дом с башней, 49 очень издалека видимой и с суши, и с моря и заменяющей морякам хороший маяк. Он указывает, где им искать вход, так как водный путь проходит совсем близко от этой башни. А поскольку русло реки в этом месте залива очень извилисто и глубина по сторонам недостаточна для судов, то здесь следует быть очень осторожным, пока мимо бакенов не выйдешь в открытое море. По этой причине иностранные торговые суда не могут войти в сам Петербург, а всегда до тех пор остаются перед бакенами в море на якоре в полумиле от этой перспективы, пока их не погрузят при помощи других судов. Большие же военные корабли выводят в море на камелях, еще совершенно порожними, без мачт и иной тяжести.
Вход и поворот реки, где она глубока, приблизительно отмечен лит. р.
За садом у воды ниже по течению пока по-прежнему живут княжеские архитекторы, садовники и мастера. Но неизвестно, сохранятся ли за ними эти хорошие места.
Еще левее находится княжеская усадьба (лит. n) с множеством домашней птицы — гусей, уток, кур и тому подобного. Напротив этой усадьбы блаженной памяти кронпринцесса 50 имела усадьбу на [117] собственном острове, при которой начали разбивать сад и уже был готов красивый деревянный дом. Однако поскольку этот остров при большой воде сильно затопляется, то в будущем, пожалуй, едва ли там удастся многое сделать, разве только если обнесут плотиной для защиты от наводнений. В остальном этот большой остров, как уже отмечалось, весь покрыт лесом и кустарником — елью, березой и ольхой; кроме того, он очень болотист, как видно на плане. Но тем не менее все это можно исправить при помощи земли, которую в будущем вынут при прокладке многочисленных каналов.
О реке Неве я должен добавить, что она постоянно имеет большую глубину до самого залива, потом же становится несколько мельче, с большими изгибами и многочисленными песчаными мелями по обеим сторонам, делающими поток все уже, и только через полмили в море вновь начинается настоящая глубина. По этой причине большие груженые корабли не могут войти [в реку], им приходится оставаться на якоре в заливе и там разгружаться.
Течение реки чрезвычайно быстрое, как в Рейне, поэтому оно еще хорошо видно в заливе на расстоянии доброй полумили. И потом, хотя внешне это незаметно, сохраняет свой истинный курс в глубине через весь большой залив с извилинами, пока наконец в теснине у Кроншлота (особенно с южной стороны) вновь не становится более заметным; поток там настолько мощен и силен, что заметен еще потом довольно далеко в начале настоящего Восточного моря.
Ширина реки у города Петербурга колеблется от 7 — 8 — 9 — 12 до 16 сотен шагов, а поскольку река между островами, как уже было сказано, очень глубока, то, пожалуй, невозможно построить через нее мост, и все сообщение должно осуществляться на судах; поэтому не обходится без несчастий, и почти ежедневно тонут люди.
Правда, объявился один русский инженер, представивший на модели, как можно было бы построить через реку шириной 1500 шагов каменный мост с одной-единственной аркой. Однако его царское величество, лучше сведущий в подобных делах, шутливо уговорил этого специалиста повременить с его изобретением до другой поры. Иностранные же архитекторы, находящиеся там, были в высшей степени удивлены этим, а иным вскоре пришло в голову, что если можно перекинуть арку в 1500 шагов через такую быструю и глубокую реку, то, вероятно, можно посредством подобной арки соответствующих пропорций сделать и мост с Земли на Луну, по которому можно было бы отсюда ходить и по своему желанию устанавливать иногда столь сильно перемешивающиеся воздушные потоки, а также погоду и ветер. Теперь из Петербурга пишут, что всем и каждому, живущим на ингерманландской стороне в слободе, где находится царский дворец, было приказано строиться на Княжеском острове и самим там селиться. Но это из-за уже понесенных строительных расходов вызовет у многих недовольство, и дело пойдет трудно.
На упомянутой ингрийской стороне есть большая свободная поросшая травой площадь, которая весьма могла бы быть пригодна под рынок. Здесь по воскресеньям и праздничным дням собираются крестьяне, ремесленники и другие простолюдины, особенно молодежь; [118] напиваются допьяна в соседних кабаках, затем делятся на две партии и ради забавы бьются ужасным образом, так что на земле остаются кровь и волосы и многих уносят домой бездыханными. Во время потасовки они так страшно и дико вопят, что слышно с расстояния в четверть мили. Этот беспорядок не пресекается никакой полицией, поскольку люди таким образом в юные годы приучаются к бою и ударам и из них потом выходят хорошие солдаты. 51
Тот, кто сколько-нибудь умеет читать чертеж, по плану легко определит, да и выше об этом уже несколько говорилось, что грунт и почва в Петербурге представляют собой сплошное болото, поэтому начиная от места, где река разветвляется на две, и до самого моря весь город подвержен большой опасности от воды. Ведь со времени его основания город уже трижды переживал большие бедствия, когда людям и скоту причинялся немалый ущерб. В 1715 году были снесены почти все мосты и укрепления, тогда можно было плавать на судах по улицам и между домами. Особенно же большой ущерб во много миллионов рублей был причинен городу в истекающем 1721 году. 52
Не только сам город, но и окрестности настолько болотисты и низменны, что сюда ведет одна-единственная дорога, которая затем неподалеку от города разветвляется, и эти две дороги к тому же так скверны, что осенью и весной можно дюжинами считать мертвых лошадей, которые будучи в упряжке задохнулись в болоте.
Правда, год назад с целью улучшения до самого крайнего рукава реки соорудили наконец плотину, но поскольку она была плохо сделана, то вскоре рухнула. Напротив, дорога, идущая добрую четверть мили до Ямщицкой слободы, вся вымощена.
Выше, в сообщении об ингерманландской стороне, забыто о саде и увеселительном доме царицы — Екатерингофе 53 (лит. Н), тоже относящемся к городу. Правда, в саду пока ничего особенного не устроено, так как вода, время от времени набегая, все разрушает. Тем не менее местность эта — одна из красивейших в Петербурге, и поэтому жаль, что этим садом не занимаются и не защищают его от затопления. В саду только деревянный дом, комнаты в нем очень низкие и все выглядят скромно.
Что же, наконец, до почвы в этой местности и вообще в краю, то она из-за обилия воды, болот, больших топей и пустошей настолько холодна, что трудно надеяться на хорошие урожаи, особенно в дождливые годы, когда вовсе ничего не созревает. Самые основные растения — это, пожалуй, репа, плохая белокочанная капуста, огурцы и трава для скота. Хотя надо заметить, что скота — овец, свиней и т. д. — осталось немного, он погиб из-за войны и тяжелых времен, а теперь вследствие множества людей в Петербурге [его поголовье] не может увеличиться. Если бы продовольствие, особенно муку, сюда не привозили из Новгорода, Пскова, Москвы и даже из Казанского царства 54 — это все зимой доставляют на многих тысячах саней за 200 — 300 миль, а летом водой по реке Волхов и Ладожскому озеру, также по озеру Онега и реке Свирь (тоже через Ладожское озеро) — то не только Петербург, но и часть края вымерла бы от голода. [119]
Это часто видно по удорожанию продовольствия при случающихся небольших задержках с его подвозом, так как в отличие от других местностей страны здесь обычно не город ищет пропитания в сельской местности, а наоборот.
Для того чтобы еще яснее постичь особенности края, не следует его представлять себе подобным Германии. Ибо в ней есть леса, большие поля, и в некоторых местностях можно видеть вдаль на одну-две мили; села и деревни лежат одно за другим, а между ними проселочные и столбовые дороги. Если мне не годится одна, я направляюсь по другой или же просто через поле, по лесу и пустоши. Хотя в окрестностях Петербурга тоже есть леса и хотя они гораздо обширнее и их гораздо больше, чем здесь, в Германии, однако через них нет ни дорог, ни тропинок; на весь край — всего одна или две дороги, и если с нее сойти (что, впрочем, при отсутствии боковых дорог едва ли возможно), придется хватить лиха в болоте. Куда ни глянь, повсюду кустарник и болото, и совсем не встретишь больших, обширных полей, а тем более многочисленных деревень. Между деревьями там и сям стоят, правда, дворы и маленькие мызы, однако туда не ведут порядочные столбовые и проселочные дороги, и крестьянин пробирается сегодня в одном, завтра в другом месте. Обширная Лифляндия — в длину около 100, а в ширину 60 немецких миль и, бесспорно, значительно превосходящая по имениям расположенные дальше страны, может служить примером редкости городов и сел, а следовательно и деревень. Ведь во всей Лифляндии не более пяти городов и что-нибудь 15 — 20 сел, не считая деревень, и можно, пожалуй, сказать, что маленький Брабант десятикратно превосходит всю Лифляндию (имея в виду величину) по городам и селам.
Итак, если учесть, что почва вокруг Петербурга из-за отсутствия больших и открытых полей лишена настоящего воздуха, также теплых южных и западных ветров, которые бы достаточно продували и согревали край, то неудивительно, что продукты полеводства погибают на холодной почве среди многочисленных кустарников и редко дозревают. Тем более что и так край сплошь покрыт болотами, даже на высоких холмах (все это из-за изобилия кустарников), и, наконец, эти холодные почвы должны наступать постепенно на немногие хорошие и тем самым делать [их] бесплодными. В местностях, где пока все же есть открытые поля, явно видно, что в неплодородии края повинны не столько грунт и почва, сколько отсутствие прилежных хозяев (которые должны содержать поля чистыми и постоянно удалять [заросли]).
Если дать себе труд прочесть древнюю историю нашей Германии, то обнаружили бы, что прежде она, когда еще отчасти была покрыта дикими лесами, была такой же неплодородной. Но после того как ее обработали топорами и мотыгами, то, благодарение Богу, в ней не бедствуют, исключая лишь те местности, где не были приложены усердие и труд.
Правда, голландцы и немцы, живущие в Петербурге, часто прилагали усилия к выращиванию садовых растений, но так как почва, [120] особенно по эту сторону реки, слишком болотиста, то пока ничего стоящего из этого не вышло, тем более что один за другим следовали холодные и дождливые годы. Но если Господь однажды опять дарует теплое лето, то, без сомнения, со временем дело пойдет лучше, так как земля между жилищами все больше высыхает и становится более пригодной для плодоношения. Это можно видеть по ту сторону реки в княжеском саду, где почва теплей и несколько песчаная, к тому же получает больше воздуха от полуденного солнца; следовательно, все [там] хорошо произрастает и даже прекраснейшие дыни, а на привезенных низкоствольных французских фруктовых деревьях растут наилучшие плоды.
Однако, кроме этого, во всем краю нет даже самого плохонького фрукта. Но и этот недостаток нужно приписать не неплодородности почвы, а нерадивости ленивых жителей. Если бы не стародавнее обыкновение высевать рожь перед холодной зимой, многие бы не осмеливались разбрасывать свое превосходное зерно в скверную землю, чтобы потом столь долго ждать и еще беспокоиться, получишь ли что-либо обратно. Правда, нельзя отрицать, что зима здесь очень суровая и продолжительная, так что на протяжении полугода можно постоянно разъезжать на санях. Но, напротив, и жара потом сильнейшая, и хотя она длится не так долго, однако добрая природа за короткий двухмесячный срок, а именно с середины июня до середины августа, позволяет всему вырасти и созреть. А на то, что за это время не поспело, надежды уже напрасны.
Между тем я все же в трех милях от Петербурга в сентябре месяце нашел спелые вишни, хотя и очень кислые, к тому же мало. А о сливах, грушах, абрикосах и морелях навряд ли кто-то может похвалиться, что видел их в этом краю, и еще того менее относительно иных видов добрых фруктов. Все, что [там] имеют, — это земляника, черника, клюква (красные ягоды, растущие в борах во мху) и очень редко смородина и крыжовник. Из Москвы же доставляют превосходнейшие садовые плоды и фрукты, среди которых особенно так называемый налив (Nalevi), 55 или прозрачное яблоко, которое часто весит лотов 20 и настолько прозрачно, что в нем видны семечки, а по вкусу оно ничуть не уступит борсдорфскому яблоку.
Зато в Петербурге много видов различнейших грибов, и они, имеясь любого желаемого сорта, почитаются за изысканный деликатес. Их поедают многими тысячами (только посыпав солью или полив уксусом). Простонародью грибы зимой и летом служат ежедневной пищей. Но поскольку зимой грибов нет, их осенью собирают в великом множестве, неочищенными засаливают в бочонках и затем зимой в рассоле привозят на рынок, продают и съедают так без какого бы то ни было дальнейшего приготовления.
Это очень грубая и неудобоваримая еда, однако, поскольку строгие посты запрещают наиболее здоровую и приятную пищу, то русским приходится удовлетворяться такой, помогая пищеварению водкой в качестве обычной для них желудочной эссенции. [121]
Когда 4 года тому назад вдова царя Ивана умерла в Петербурге в пост 56 и была вскрыта, то обнаружили, что упомянутые маринованные грибы, которыми она благочестиво питалась на протяжении всего поста, явились главной причиной ее болезни.
Воздух, как уже выше говорилось, зимой очень холодный, а в два летних месяца — июне и июле — чрезвычайно теплый. По этой причине, особенно в низменности близ Петербурга, где много болотных испарений, в эту пору почти ежедневно бывают грозы, однако едва гроза пройдет, как наступает прекраснейшая погода.
Но в августе вновь начинает холодать, и с этого времени до мая месяца никто не стесняется ходить в шубе и добрых сапогах.
Примечательно, что в два летних месяца солнце почти не заходит, а бывают только, так сказать, вечерние сумерки, когда люди хотя и лишены на три часа настоящего солнечного света, но все же небо остается светлым достаточно, чтобы всю ночь можно было совершенно свободно читать и писать. Я часто с удивлением замечал, что по утрам через час или два после восхода солнца на улицах еще не было ни единого человека и даже не открывалась ни одна дверь или окно, а все люди еще были погружены в сон. Зимой же, напротив, дни так коротки, что от них мало радости; солнце видишь не больше трех часов, да и то очень редко из-за тумана и испарений, которыми воздух над землей так насыщен, что зиму с полным основанием можно назвать долгой ночью, а зимние дни — постоянными сумерками.
Зимой также настолько сильный мороз, что бревна деревянных домов издают такой треск, словно стреляют из малого оружия. Реки и вода покрываются льдом толщиной в полтора локтя. Довольно примечательно, что весной, когда уже с земли сошел снег и появилась трава, толстый лед (особенно на реках) все еще держится и уходит не прежде, чем его расплавит солнечный жар подобно металлу в тигле.
Но ночные морозы его вновь укрепляют настолько, что некоторое время до полудня по нему можно ездить в запряженной лошадью карете, после же полудня от этого следует воздерживаться. А если на исходе апреля выдается настоящий и более теплый, чем обычно, день, то лед за 2 — 3 часа вдруг словно бы исчезает, и становится совершенно чистой река, по которой двумя часами раньше еще можно было ездить на лошадях и в каретах.
В 1713 году я наблюдал эту внезапную перемену, причем со всяческим вниманием, когда 1 мая по старому стилю в 10 часов утра еще переехал верхом через оба рукава реки Невы, а в 2 часа пополудни мог уже плыть в лодке через совершенно чистую воду. Замерзает вода осенью хотя и несколько медленнее, однако, как правило, всего за считанные дни. Едва лишь река встанет, что обычно происходит за одну ночь, то на следующий день по ней уже переезжают. После этого можно не беспокоиться, что лед вскроется, в продолжение всей зимы и до 12 мая.
Прежде жителями края по ту сторону реки были карелы, а по эту — ингерманландцы; те и другие принадлежали королю Швеции. Однако [122] после того как чума и война истребили большинство прежних людей, а имения и владения были между тем розданы и раздарены русским, которые заселили деревни и дворы отчасти своими людьми, отчасти же немногими оставшимися финнами, то теперь все изрядно перемешалось, и нельзя назвать какую-либо определенную нацию, помимо того, что русские имеют привилегии перед финнами и последние должны им во всем уступать и оставлять право.
Из дворян и господ, которым прежде принадлежал этот край, никого не осталось — они либо умерли, либо уехали в другие страны или еще куда-нибудь, так что они не стоят на дороге у преемников своих имений. Ингерманландцы и карелы — крепкий и от природы суровый народ, способный вынести все на свете и неутомимый. Они одеваются, как лифляндцы, [ходят] в лаптях, скверном верхнем платье (для чего сами делают из грубой шерсти сукно), широкий кожаный пояс (украшенный жестяными застежками) на талии, за него обычно сзади засовывают топор, и на голове носят плоскую шапочку без полей (все одного и того же типа). Волосы у них совсем белые или желтоватые, а остроконечные бородки — рыжеватые.
Незамужние женщины зимой и летом ходят с непокрытой головой с короткими, как у парней, волосами, так что их не отличить от мужчин, когда одна носит полотняные штаны, а другая две накидки крест-накрест вместо кафтана. По воскресеньям же они могут опрятно украсить себя ракушками или змеиными головами (как гусары конскую сбрую), а также разнообразными железными и латунными цепочками, большими пряжками и мишурой. Ибо если на них что-то блестит, будь то медь или латунь, то наряд в порядке.
Их язык — финский, он не состоит ни в малейшим родстве ни с каким другим языком, вообще же так совершенен, богат словами и выражениями, как вообще может быть богат язык. Об этом можно судить по их сборникам псалмов и духовным песням, которые по их правилам стихосложения составлены весьма красиво и ни в чем не уступают немецким стихам благозвучностью и формой. Хозяйство страны очень скудное, самые зажиточные у них живут хуже самых бедных крестьян в Германии. Скверный черный хлеб, мучная похлебка и клецки — вот их пища, а вода — питье; весьма редко доводится им видеть кусочек мяса.
Все их дома построены из одних бревен, крест-накрест уложенных друг на друга. В доме обычно только одна комната, в которой стоит большая четырехугольная, а вверху плоская печь; в ней они и зимой, и летом варят, пекут и жарят, а также спят в ней и наверху на ней. Вместо окон у них не что иное, как несколько отверстий, прорубленных в стене, перед ними сделаны доски, которые можно надвигать и сдвигать, тем самым делая [внутри] светло или темно. У тех, кто претендует на некоторую зажиточность, бывает маленькое, шириной в пару ладоней, окошечко из слюды. У других [жителей] вставленные в окна рамы заклеены кусками бумаги или старыми прокопченными холщовыми тряпками, либо свиными пузырями, чтобы зимой какой-то свет проникал в комнату. Постелей они не знают, а укрываясь, обходятся тряпьем и своей обычной одеждой. [123] Обычно же они укладываются (как и русские простолюдины), натопив как следует комнату, на упомянутую большую печь или на лавки вокруг нее, а чаще всего — на доски. Несколько досок (причем каждая отдельно) у них закреплены наверху под потолком или за оба конца подвешены на веревке. Несмотря на то что эти доски не шире одного фута или самое большее 15 — 16 дюймов, и следовало бы полагать, что люди во сне должны падать и ломать себе шеи, однако таких примеров нет, а они лежат там так спокойно, словно в широкой французской кровати с балдахином.
Я часто с удивлением замечал, что хотя на этих досках, находившихся выше моей головы, забираться на которые надо было по приставным лесенкам, лежало вокруг 16 — 20 человек, ни один из них не свалился вниз и даже ни разу не перевернулся, а улегшись, они сладко спали на одном месте.
Вместо свечей они жгут тонкие еловые лучины, которые вставляют в щель в стене или в печи, а также очень часто просто берут в рот; поскольку же их дела не особенно сложны, то они вполне могут заниматься ими [при таком свете].
Детей они качают любопытным способом. Под потолком, подобно токарям, закрепляют шест, подвешивают к нему продолговатый короб и кладут туда в тряпье, сено или солому ребенка и время от времени затем приводят короб в движение, так что благодаря движению шеста ребенок довольно долго качается, словно в колыбели. Когда же мать хочет накормить ребенка, она лишь склоняется над коробом и дает ему грудь.
О домах жителей выше уже сообщалось, и я должен добавить еще кое-что относительно их постройки. Тамошние плотники — и финны, и русские — кладут четырехугольником одно на другое круглые бревна и связывают их углы вырубленными углублениями, благодаря которым бревна держатся вместе; при этом одно бревно выступает больше, другое меньше. Когда этот четырехугольный сруб достигнет желаемой высоты, они по приставной лестнице поднимаются в него и топором прорубают насквозь в том месте, где должна быть дверь (до того же в нем нет никаких отверстий). Подобным образом поступают с окнами, прорубая для них отверстия в уже готовом срубе, где нравится. Желающий иметь стены своей комнаты гладкими и ровными, стесывает топором закругления бревен, а снаружи оставляет бревна как есть. Затем кладут стропила, покрывают их щепой или дранкой, и дом готов. Пол и потолок комнаты настилают толстыми трехдюймовыми досками, укладывая их одна к другой и не прибивая и не привинчивая; потолок для тепла засыпают песком, а пол оставляют как есть, хотя половицы при ходьбе по ним качаются вверх-вниз, как педаль органа. Такому строителю для постройки всего дома не нужен никакой иной инструмент или орудие, кроме одного только топора, которым он может плотничать столь искусно и чисто, что в этом с ним не сравнится ни один немецкий плотник.
Двери же в их домах и комнатах настолько низки, что входить внутрь приходится с истинным уважением, то есть сильно наклонившись, если не хочешь разбить голову. Для этого необходимо принять [124] особую позу, как у выходящего на сцену арлекина, ведь порог двери по крайней мере на два фута (Fuss) выше земли, а дверь редко выше трех футов (Schuh), и поэтому приходится сначала высоко поднимать ногу и одновременно протискивать сильно наклоненную голову. Не только получается странная поза, но, бывает, и вваливаются кувырком через голову. Точно так же в здешнем краю у русских, никакой разницы в этом нет.
О плодах края выше уже было сказано, что они плохи и немногочисленны, а то, что есть, из-за топей и болот созревает лишь в сухие годы. Поэтому если в плохие времена в городах нет запаса, то часто дело худо.
В древесине и лесах по всему краю недостатка нет, так как он покрыт почти весь деревьями, кустарником, болотом и лесом; однако пользы от этого мало или вовсе никакой, ибо древесина не имеет настоящего сока или качества и значительно уступает немецкой. Через 10 — 12 лет она обычно уже сгнивает, и дома скоро начинают наклоняться; их ненадолго укрепляют подпорками и починкой.
Породы древесины — ель, пихта, ольха, береза, осина и вяз, но все это непригодный, кривой и малоразмерный материал, так что деревья скорее можно счесть кустарником, чем лесом. Все они, кроме того, насыщены болотными испарениями, и что-либо путное не может ни вырасти, ни быть вывезено в летнее время. Разве кое-что можно еще найти где-нибудь на краю болота.
Дуба и бука в стране имеется вовсе не так мало, как во всей северной части обширной России. И поэтому его царскому величеству приходится ценой больших усилий и трудов доставлять дуб, потребный для его военных кораблей, из Казанского царства за 300 немецких миль вверх по Волге, по различным рекам и Ладожскому озеру. В некоторых лесах есть еще, правда, липы, но не особенно большие, они уступают растущим на Волге, в Астраханском и Казанском царствах. Ведь тамошние, пожалуй, — самые красивые и большие из растущих где-либо в мире, так как есть вырубленные челны шириной свыше маховой сажени, по чему вполне можно определить величину и красоту такого дерева и тем менее удивляться, что те места дают так много лыка, из которого делается множество рогож, вывозимых почти во все страны. Даже и в России большинство судовых парусов из такого материала, особенно на Ладожском и Онежском озерах, на Волге и в иных местах.
Из четвероногих диких зверей в Ингерманландии нет никого, кроме волков и медведей, правда, первые в таком множестве, что едва ли проедешь две мили (будь то зимой или летом), не встретив их. Особенно зимой попадаются целые стаи в 30 — 40 и больше волков. В эту пору голод толкает их на большую дерзость, и совсем не ново, что они часто нападают на людей и на запряженных в сани лошадей. Особенно же тогда не чувствует себя в безопасности ни одна собака; собак уволакивают от дверей домов и со дворов. В 1714 году в городе Петербурге волки, напав на часового перед Литейным двором, свалили его на землю. Другой солдат прибежал [125] на помощь, но его тут же разорвали и сожрали. Первый хотя и уполз оттуда, но от полученных ран умер. Вскоре после этого волки также утром средь бела дня неподалеку от княжеского дома сожрали женщину.
Один пастор в Ладоге хотел той же зимой застрелить волка. Для этого он запряг в сани лошадь и шагах в десяти сзади привязал веревкой другие маленькие санки, а на них поросенка, который должен был кричать. И вот когда пастор в таком снаряжении к вечеру выехал в поле, держа перед собой наготове ружье, на крик свиньи тотчас появилась волчья стая. Лошадь, испугавшись, понесла, так что у пастора сразу пропала охота стрелять, ему хватало забот с лошадью.
Между тем, достигнув дороги к деревне, лошадь продолжала гонку с волками до деревни. Там она, круто повернув к своему двору, вывалила пастора из саней. Едва он оказался на земле, как волки уже держали его в зубах и через считанные минуты от него не осталось ничего, кроме нескольких лоскутков шубы. Медведи также встречаются то и дело, но они причиняют вреда меньше, чем волки, поскольку летом им и без того хватает пропитания, а зимой они спят. Бывает, правда, что они в крайнем случае утащат лошадь или корову, если сумеют схватить.
Зайцев в краю довольно, но не таких хороших, как голландские или богемские, — они меньше, сухие и худые, жесткие и невкусные. Летом они выглядят подобно зайцам в Европе, серого цвета; к зиме же белые и остаются такими, пока не появится трава, и тогда снова становятся серыми.
Лис очень мало. Зато много рысей с красивой окраской и мехом, но уступающих сибирским.
Оленей, косуль, диких свиней и северных оленей во всем краю нет совсем, однако порой еще встречается лось.
Напротив, перистой дичи великое множество, особенно глухарей, тетерок, рябчиков, вальдшнепов всевозможных видов, диких гусей и уток, и всякий день (кроме лета) можно договориться о покупке тетерок и рябчиков в любом желаемом количестве, даже если кому-то к столу надобно в день 400 — 500 штук. Зимней порой в Петербурге можно купить большого глухаря за 8 копеек, или две гривны, 57 пару тетерок или тетеревов тоже за две гривны, а пару рябчиков — даже за 4 — 5 копеек, и ежедневно покупать сколько угодно. На дворе у одного полковника я почти всегда видел зимой 200 — 300 тетерок, отлавливаемых его людьми и то и дело присылаемых ему в город как домашняя провизия. Их употребляла преимущественно челядь, а на господском столе (поскольку из-за большого количества птица надоедала) ее почти не ели.
Красных или обычных серых куропаток мало, а белых довольно, журавлей нет вовсе. Куропатки несколько больше немецких, но обычно худы и не так вкусны, несмотря на то что мясо у них наполовину красное и наполовину белое и по вкусу настоящая дичь. А поскольку, как уже было сказано, в этой местности мало открытых полей, то мало и жаворонков. [126]
Все водоемы полны разнообразной вкусной рыбой, например есть речная рыба, называемая русскими хариусом, он очень вкусен.
Примечательно, что в реках, текущих на север или запад и впадающих в Восточное или в Белое море, ловится множество лосося, или семги. А в реках, текущих на юг и впадающих в Каспийское море, нет ни единой рыбы этого вида, нет и форели. Зато там в изобилии прекрасная стерлядь, которой по изысканности можно отдать предпочтение перед всякой другой рыбой. Но в больших и малых реках, текущих на север, она не водится совсем. Несмотря на множество рыбы, свежая и живая все же очень редка и дорога, так как ее, в отличие от других местностей, не сохраняют в садках, а привозят на рынок уснувшей и издающей такой запах, что его можно почувствовать с отдаления в несколько сот шагов. И этим засоленным товаром рынок заполнен из года в год. Но как бы сильно рыба ни пахла, русские, особенно простолюдины, едят ее с невероятной жадностью и даже гораздо охотнее, чем свежую. Ее съедают также преимущественно в сыром виде из бочки или же варят в порядочном количестве воды, и тогда получается похлебка, накрошив в которую хлеба, съедают как суп.
Причина этого заключается в многочисленных постах, насчитывающих свыше 30 недель в году, когда русским нельзя есть мясо, а также ничего такого, что от него происходит, — яиц, масла, сыра, молока и тому подобного. В это время они должны довольствоваться рыбой, которую смогут достать, и льняным или конопляным маслом вместо животного. Те, кто находится за пределами страны, начали довольно [решительно] отступать от этих жестоких постов, но простонародье в стране и те, которые стремятся к большему благочестию, соблюдают их весьма точно; нарушение поста считается у них тяжелейшим грехом. В монастырях же мяса не едят никогда, соблюдая постоянный пост.
* * *
Его царское величество Петр Алексеевич, сын великого князя Михаила Алексеевича 58 и Натальи Кирилловны, 59 дочери бывшего премьер-министра Кирилла Полуехтовича Нарышкина, 60 родился 11 июля 1672 года. 61 Поскольку он побывал в Германии и многих других странах, то его нрав и внешность известны каждому. Но можно, впрочем, напомнить, что обычно он ходит в простом платье, не любит ни нарядов, ни чрезмерного числа слуг, большой противник бесполезной роскоши и праздности; напротив, благоволит к усердным в труде. Сам он не теряет понапрасну времени, а [всегда] занимается тем или иным делом. Обычно же (когда находится в своей новой резиденции Петербурге) он в три-четыре часа утра присутствует в Тайном совете. Затем посещает кораблестроительную верфь, распоряжается там работой и прикладывает собственную руку, так как знает это дело в тонкостях от малейшей мелочи до самого главного. В 9 или 10 часов он развлекается работой на токарном станке, изготавливая красивейшие вещи. [127] Затем в 11 часов у него короткая трапеза, а послеполуденное время после краткого, по русскому обычаю, сна проводит также за осмотром строительства и иными подобными делами. Вечером же он делает визит или ужинает и, рано с этим покончив, ночью почивает. 62
Он большой любитель умозрительных, математических и механических наук и в этом не уступает никакому специалисту. Он не любит ни охоты, ни игры, ни иных подобных развлечений, а лишь серьезные дела и особенно людей, имеющих отношение к воде. В этой стихии он настолько неустрашим, что и тогда, когда в сильный шторм все остальные уже прощаются с жизнью, он один полностью сохраняет мужество, обычно сам берется за руль, отдает необходимые распоряжения и тем посрамляет самых лучших моряков. 63
Из иностранных языков он хорошо знает немецкий, но лучше всего, кроме родного русского, говорит на голландском. При исполнении своих дел он проявляет очень острый ум, и если хорошо обдумал дело, быстро претворяет его в жизнь. В военных делах и упражнениях и на суше, и на воде он весьма искушен, так как взял на себя труд пройти и действительно заслужить все ступени от мушкетера и барабанщика, а также от матроса, приказав даже за это выплачивать себе жалованье наравне с другими. Поэтому несомненно, что он как государь, и без того наделенный от Бога значительными качествами, должен быть сведущ во всех делах и понимать самую их суть. Тем, кто в такой деятельности имеет до нею какое-либо дело, не дозволено обращаться к нему “ваше царское величество”, а только по званию, и писать к нему: “господин вице-адмирал” или “господин генерал-лейтенант”. Кроме того, он обладает большими познаниями о Боге и его сущности, весьма желает реформировать и улучшить многие пустые обряды, имеющиеся в греческой религии. Некоторые он уже упразднил, и в частности относительно обряда крещения предписал, чтобы принимающего их вероисповедание уже не погружали действительно троекратно в воду. Из-за строгости постов он также сделал [в этом] значительные послабления, особенно в армии, каковому доброму примеру изо дня в день следуют те, кто повидал не одну только Россию. Равным образом он приучает духовенство к тому, чтобы оно по примеру других христианских народов тоже читало в русских церквах проповеди, чего в России до сих пор не было, а богослужение состояло только из пения псалмов и обедни. А поскольку это делается на славянском языке, то и читающие, и слушающие мало что понимают. С этой целью царь приказал Библию, которая хотя и имелась на славянском языке, но очень неясная, перевести на обычный русский и издать во вновь учрежденной типографии, а также распорядился, чтобы в будущем попы, да и все духовенство взялось за учебу и чему-то научилось, так как редкое духовное лицо умеет что-либо большее, помимо чтения на славянском.
Каким образом его царское величество старается сам сделать и устроить много важных дел и с каким великим усердием он [128] стремится цивилизовать свою нацию, как он теперь держит своих посланников и доверенных лиц при всех европейских и азиатских дворах и почти во всех уголках и концах мира, и в не меньшей мере о том, как русские с положением пускаются теперь в путешествия и чему они должны научиться, чтобы быть умелыми на воде и на суше, — об этом достаточно сообщено в предшествующем трактате.
Об острове Ретусари следует еще сказать, что он расположен в оконечности или в начале Восточного моря или, собственно, в устье Финского залива. Хотя выше острова к востоку лежит еще большое море, однако это не настоящее Восточное море, а лишь предморье, или внутреннее море, из чего видно, что Петербург расположен не на самом Восточном море, а в отдалении от него.
Сам по себе остров неплодороден, на нем не растет ни хлеб, ни что-либо другое. По южную сторону острова проходит настоящее течение, но имеющее лишь узкий проход, достаточно глубокий для больших военных кораблей. По северную же сторону из-за мелководья суда проходить не могут. Поэтому это место тем более удобно для надежной гавани царского флота, так как он может быть атакован только через этот узкий путь, и отсюда Кроншлот справедливо может быть назван оплотом города Петербурга. Прежде остров был необитаем или же по крайней мере его населяло несколько бедных рыбаков. Но после того как его царское величество нашел его весьма удобным, он не только действительно заложил там настоящую гавань для своего флота, но и укрепил его крепостцой и даже построил на нем большой город, называемый обычно Кроншлотом (несмотря на то, что это имя носит только крепость), а русскими — Котлином-островом.
Гавань порядочно велика и глубока, она расположена по южную сторону острова в открытом море, поскольку к берегу глубина так уменьшается, что к нему не подойти ни на каком судне, а если хочешь сойти, надо приставать к большому морскому мосту. Здесь царский флот обычно стоял и зиму, и лето, но потом он значительно увеличился, уже примерно до 40 ранговых кораблей; 64 к тому же шесть лет тому назад была заложена гавань в Ревеле, 65 и теперь большинство кораблей стоит там. Однако здесь есть и остается настоящая петербургская гавань, хотя этот город отстоит от Кроншлота почти на 4 немецких мили. Крепость, которая, собственно, и носит название Кроншлот, стоит против ингерманландской, или южной, стороны на расстоянии пушечного выстрела от острова посреди моря на песчаной отмели, которую большое течение, протекающее там в теснине, день ото дня все увеличивает. Крепость выглядит как круглая башня с тремя галереями, расположенными друг над другом, и снизу доверху уставлена пушками. Основание [крепости] устроили зимой на льду из ящиков с камнями, на них потом было поставлено все сооружение из дерева и земли. Поскольку на острове напротив крепости стоят две батареи в 10 — 12 пушек, да и большой морской мост, или голова гавани, также обеспечен 40 — 50, 66 а при необходимости и большим [129] количеством пушек, то вход в течение, ведущее к петербургскому предморью, хорошо простреливается и прикрывается. Да и сами корабли в расположенной позади гавани могут при этом внести свою лепту.
Что же, наконец, до города Ретусари, или Кроншлота, то он, учитывая краткость времени, минувшего с начала его строительства, уже довольно велик, и в частности насчитывает очень много домов. Он, однако, разбросан и со всех сторон открыт, не будучи обнесен ни рвом, ни палисадом, а дома деревянные. Только князь Меншиков возвел большое каменное здание с двумя флигелями, его самый нижний этаж приспособлен для купцов, а два верхних занимают палаты. 67 Царь также приказал возвести четыре больших каменных здания, которые должны сдаваться в наем купцам с их товарами.
В 1718 году было завершено строительство тамошней русской церкви, это красивое здание. 68 Евангелисты совершают богослужения в одном из домов.
Поскольку теперь, как уже было сказано, флот по большей части имеет здесь свою стоянку, а кроме того, здесь находятся главнейшие морские магазины, то легко предположить, что это место должно быть уже многолюдным. И хотя за продукты питания приходится платить немилосердно дорого, так как на острове не сеют и не жнут, не держат ни коров, ни телят, а всё должны доставлять из Петербурга, и часто с продовольствием бывает туго, тем не менее день ото дня туда прибывает все больше людей, стремящихся там обосноваться.
В остальном образ жизни на острове Ретусари таков же, что и в Петербурге. Поскольку он заселен самыми разными нациями и людьми, то и ведется самое различное хозяйство, каждый живет по-своему, как может. В частности, всякой нации, как и в других городах и краях его царского величества, дозволено свободное отправление религиозных обрядов. Лютеранская община прежде имела на острове собственного проповедника, но поскольку его жалованье было слишком малым, то в 1714 году он уволился. Вскоре после этого объявился один шведский пленный, по рождению кенигсбергец, плененный в Польше в чине лейтенанта и просидевший несколько лет в Москве, а затем получивший свободу жить, как сможет, где угодно в стране. Наконец он прибыл на остров Ретусари, и поскольку в то время там не было ни одного духовного лица, то он не только читал проповеди общинам трех вероисповеданий, но также совершал все таинства и крестил детей по вере каждого, как просили. Однако в конце концов, по прошествии пары лет, его от этого занятия освободили. Но тем не менее, поскольку ему некуда было ехать и он не имел средств к существованию, его вновь устроили, назначив лейтенантом. 69 Расстояние от Кроншлота до ингерманландской стороны составляет добрую четверть немецкой мили. Хотя большая река Нева как раз на этом участке имеет действительное устье в Восточное море, настоящая глубина есть лишь у самого острова и не шире двух тысяч шагов, в остальном же — песчаные отмели и мелководье. Также очень мелководна и северная сторона у острова, и течение там едва заметно. Но по эту сторону, где [130] настоящее устье и глубина, течение очень сильное, настолько, что трудно пройти в судне, особенно против ветра.
На всем пути по морскому берегу (с южной стороны) от Кроншлота до Петербурга один за другим сплошь стоят увеселительные дома и дворы. Ибо, заняв Ингерманландию, его царское величество хотя и раздарил разным своим большим и малым придворным имения края, но эту полосу у моря он приказал разделить на определенные части по 500 рут в ширину и 2000 рут в глубину и раздал отчасти сенаторам и боярам, отчасти своим менее важным придворным, а также некоторым офицерам, после чего каждый в меру своего воображения или достатка построил либо увеселительный дом, либо двор и жилье, так что на четырех милях побережья дворы стоят один за другим.
Поскольку же местность такова, что примерно на тысячу шагов от моря берег, на котором один за другим располагаются дворы и увеселительные дома, имеет почти одинаковую высоту от 60 до 70 футов, то легко заметить, что вид должен быть приятным как от дворов на самой возвышенности, так и для тех, кто плывет по морю, ибо оттуда можно все наблюдать как бы в полуокружности. Эта полоса земли является наилучшей, она в изобилии обладает всем необходимым, а именно хорошими полями, лугами, пастбищами, лесом, рыбой и множеством перистой дичи.
Для описания всех дворов и увеселительных домов понадобилось бы слишком много места, поэтому расскажу кое-что лишь о трех из них.
Первый — Ораниенбаум, сад и дворец князя Меншикова, 70 расположенный как раз напротив Кроншлота. Здесь чрезвычайно приятная местность, и для большего удобства, чтобы суда могли подходить по обычно мелкому морю, князь распорядился построить выступающий в море мост длиной 300 шагов, потребовавший больших расходов.
Дворец выложен из камня, он трехэтажный, с двумя длинными крыльями в форме полуовала. Но сад, расположенный перед зданием у моря, еще не в должном состоянии.
В полутора милях оттуда находится Петергоф — сады и увеселительные дома царя. Один сад расположен на высоком берегу, а другой в 600 шагах от него внизу у моря, и оба уже в основном завершены. Это место царь любит особенно, больше всех других, и прилагает всяческие старания сделать из него нечто хорошее. Для этого под горой перед домом устроен большой грот с двойными каскадами, от них проведен весьма глубокий канал к морю, по которому можно подплывать к гроту и дому, стоящему на горе на высоте 60 футов. 71
Дома, как верхний на горе, 72 так и нижний у моря, 73 возведены в камне и оба закончены; они хотя и невелики, но построены очень хорошо и могут считаться самыми лучшими во всем этом краю, за исключением зданий князя Меншикова.
Да и сама местность — красивейшая на всем побережье предморья. Тем более что из увеселительного дома на возвышенности [131] видны и Петербург, и Кроншлот, и можно обозревать все происходящее на море.
В миле оттуда находится мыза Стрельна, вновь заложенные сад и дворец царя. Прежде его царское величество имел там только деревянный дом, но после того как он на впадающей в море маленькой речке, называемой Стрельна, получил большое удовольствие, то решил, построив там совершенное царское увеселительное здание и разбив сад, сделать из этого второй Версаль.
Прежде из-за мелководья там нельзя было подойти к суше даже на самых маленьких лодках. Но после того как некий генерал-майор, немец, возвел в открытом море из фашин и земли главную плотину шириной 20 и длиной 700 шагов, теперь можно за нею удобно подходить на всевозможных судах. Правда, поначалу считали, что эта плотина ни за что не устоит. Однако теперь, по прошествии трех лет, убедились, что даже сильнейшие бури, разрушающие почти все мосты, плотины и водоподъемные устройства, не причиняют ей никакого вреда. Так что эта работа — одна из лучших, выполненных на воде, и является наиболее долговечным и дешевым способом строительства даже морской гавани. Особенно же если учесть, что плотину можно чинить без труда и с малыми затратами, время от времени легко повышать и, таким образом, невзирая на все буйство моря, при наличии фундамента надежно осуществить строительство.
Сад разбит весьма большой, и со временем, пожалуй, из этого могло бы получиться нечто особенное, если он будет доводиться до совершенства согласно подготовленным чертежам. Ведь его царское величество не жалеет на него никаких расходов. До сего времени несколько тысяч человек занималось планировкой грунта, и начало было положено посадкой нескольких тысяч лип; особенно же усердно трудятся над приданием формы амфитеатра стоящей рядом горе, на которой предполагается построить дорогой и красивый дворец. 74
Таким образом, поскольку у царя нет недостатка ни в хороших архитекторах, рабочих и подсобных работниках, ни во всех потребных для строительства материалах, то не приходится сомневаться, что как работа в этой местности, так и все прочие предприятия в Петербурге в считанные годы будут успешно завершены и в дикой прежде Ингерманландии возникнет восьмое чудо света.
Объяснение букв на плане Петербурга
А. Крепость С.-Петербург на маленьком острове.
В. Кронверк.
В. Большой торговый дом, в котором вся торговля и товары.
С. Новая государственная канцелярия.
D. Дома сенаторов и бояр.
Е. Аптекарский сад, там же немецкое кладбище.
F. Магазины.
G. Большая царская пивоварня. Госпиталь.
Н. Нева-Шанц, теперь разрушенный
I. Дом кронпринца, и там Русская слобода.
К. Литейня.
L. Фельдмаршал Шереметев.
М. Единственная проезжая дорога из Лифляндии и Ингерманландии.
N. Генерал-майор Дюпре.
О. Конюшня царицы и дома ее людей.
Р. Сад и летний дом царицы.
Q. Сад и летний дом царя.
R. Фонтан.
S. Русская церковь во имя св. Троицы.
Т. Почтовый дом. [132]
V. Генерал Вейде.
W. Католическая церковь.
X. Финская лютеранская церковь.
Y. Зимний дом царя.
Z. Крупные адмиралтейские офицеры.
а. Немецкая лютеранская церковь.
b. Верфь, где строят большие военные корабли.
с. Весь этот остров называется Адмиралтейским, также отчасти Немецкой слободой.
d. Большой кабак, или пивной дом.
е. Канатная мастерская.
f. Постоялый двор князя Меншикова.
g. Боярские дома в этом ряду.
h. Монастырь св. Александра на реке Неве.
i. Дворец князя Меншикова.
k. Сад и летний дом князя Меншикова.
l. Сгоревшая губернская канцелярия.
m. Новая улица механиков, художников и архитекторов.
Примечание. На этом острове, называемом Васильевским, должен возникнуть настоящий город; улицы уже размечены, и приступили к строительству.
mm. Увеселительный плодовый сад для развлечения всех людей.
n. Усадьба князя Меншикова.
nn. Московская сторона.
о. Усадьба и сад блаженной памяти кронпринцессы.
р. Этим путем должны выходить все суда, так как только он глубок, а вообще из-за поворотов реки, к тому же имеющей очень быстрое течение, путь весьма сложен, особенно при входе.
q. Торговый дом с мукой, крупой, горохом и [другими] съестными припасами.
r. Новая бойня.
s. Пустой луг.
t. Татарские торговые лавки и барахолка.
tt. Типография.
u. Финляндская сторона.
v. С.-Петербургский остров.
w. Места на Васильевском острове.
у. Березовый остров.
Примечание. План из книги Ф.-Х. Вебера воспроизведен на переднем форзаце наст. изд.
(пер. Ю. Н. Беспятых)
Текст воспроизведен по изданию: Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л. Наука. 1991
© текст - Беспятых Ю. Н. 1991
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Abakanovich. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Наука. 1991
 
Комментарии
1. Т. е. Ниеншанц.
2. Ф.-X. Вебер здесь и далее ссылается на план (Abriss) города, вклеенный в том “Преображенной России” и сопровожденный пояснениями буквенных обозначений. Однако он отсылает читателя также к чертежу (Plan), которого в книге нет.
3. Строительство каменной Петропавловской крепости было начато в 1706 г.
4. Верно: высота крепостных стен — 10 — 12 м.
5. Речь здесь идет, без сомнения, о гамбургском купце М. Поппе, которому в 1695 г. сроком на 5 лет была отдана на откуп торговля ревенем. Однако утверждение о сказочной дешевизне его едва ли соответствует действительности: еще в середине XVII в. ревень продавали по 50 руб. за пуд, т. е. по 1.25 руб. за фунт. Тем не менее прослеживается прозрачная связь между сведениями ганноверского дипломата о неудачной попытке русских самостоятельно торговать ревенем в Западной Европе и данными Р. И. Козинцевой, согласно которым, с 1704 г. этой торговлей ведала Семеновская канцелярия, а закупкой — Сибирский приказ. Единственная попытка экспорта ревеня была предпринята, вероятно, в 1705 г., когда партию в 426 пудов Д. А. Соловьев отправил в Лондон, Амстердам и Гамбург, но удалось продать только 312 пудов, остальной товар погиб — часть в лондонской таможне, часть потонула (Козинцева Р. И. Участие казны во внешней торговле России в первой четверти XVIII в. // Ист. записки. М., 1973. Т. 91. С. 320.).
6. Ворота действительно носят название Петровских; построены взамен первоначальных деревянных в 1717 — 1718 гг. Статуя апостола Петра теперь утрачена. Предполагают, что свинцовая скульптура двуглавого орла (весом 1069 кг) повторяет более раннюю деревянную (Канн П. Я. Петропавловская крепость. Л.., 1957. С. 64).
7. Неточность. Речь идет о заключенном 12 июля 1711 г. на р. Прут русско-турецком мирном договоре, по условиям которого Россия вновь уступила Турции выход в Азовское море.
8. Трезини Доменико (Доминико) (ок. 1670 — 1734), архитектор, родом из итальянской Швейцарии, с 1703 г. работавший в России. Ему принадлежит выдающаяся роль в формировании облика раннего Петербурга (Лисаевич И. И. Доменико Трезини. Л., 1986; Овсянников Ю. М. Доминико Трезини. Л., 1988).
9. Петропавловский собор возводили вокруг первоначальной церкви с 1712 по 1733 г. Голландские куранты в 35 колоколов на законченной в основном колокольне установили в 1720 г., т. е. уже после отъезда Ф.-Х. Вебера из России (Лисаевич И. И. Доменико Трезини. С. 86 — 87; Овсянников Ю. М. Доминико Трезини. С. 97). Шпиль с курантами сгорел в 1756 г.; новый был установлен в конце 1772 г. (Канн П. Я. Петропавловская крепость. С. 56). Деревянная церковь, оказавшаяся внутри каменного собора, была разобрана только в 1719 г. и в том же или в начале следующего года перенесена на Петербургскую сторону в солдатскую слободу; 31 января 1720 г. она была освящена во имя апостола Матфея и простояла до 1806 г. (Пекарский П. П. Петербургская старина. Т. 81. С. 331; Флоринский Д. Историко-статистическое описание санктпетербургского Петропавловского кафедрального собора. СПб., 1857. С. 2).
10. По А. И. Богданову, в новом здании коллегии начали заседать с конца 1718 г. (Богданов А. И. Описание Санктпетербурга. С. 73).
11. Ниеншанц стоял у впадения в Неву р. Охты.
12. Царевич Алексей Петрович (1690 — 1718), старший сын Петра I и Евдокии (Авдотьи) Федоровны Лопухиной. Был женат на принцессе Брауншвейг-Вольфенбюттельской Шарлотте-Христине-Софье. Дворец царевича на Московской стороне был мазанковый, с черепичной кровлей (построен в 1712 г.); с августа 1713 г. Алексей Петрович с супругой в нем жили (Пекарский П. П. Петербургская старина. Т. 82. С. 173).
13. Наталья Алексеевна (1673 — 1716), царевна, любимая сестра Петра I. Приехала в Петербург в 1708 г. Ее дворец, выстроенный в 1711 г., тоже был мазанковый и покрыт черепицей, стоял рядом с дворцом Алексея Петровича (там же).
14. Литейный двор, основанный в 1711 г.
15. Дом генерал-фельдцейхмейстера Я. В. Брюса был построен рядом со служебным корпусом Литейного двора в 1713 г.
16. Речь идет о Готторпском глобусе, выполненном в 1654 — 1664 гг. А. Бушем по проекту знаменитого датского астронома Тихо Браге. В конце 1713 г. глобус был подарен Петру I герцогом Гольштейн-Готторпским, после того как русские войска отбили у шведов Готторпский замок. Глобус поначалу стоял в бывшем слоновнике, построенном для слона, приведенного в Петербург персидским послом летом 1713 г.: “В 27-й день [июля] прибыл посол персицкой и при нем слон и иныя вещи” (Походный журнал 1713 года. СПб., 1854. С. 58). Слон потом погиб. Другой слон из Персии был приведен в город очередным посольством 30 октября 1723 г. (Походный журнал 1723 года. СПб., 1855. С. 40). Его поместили в то же здание (Пекарский П. П. Петербургская старина. Т. 82. С. 164). А глобус в июле 1726 г. установили на площадке третьего этажа в башне почти достроенной Кунсткамеры, после чего “замуровали” стенами. Сгорел при пожаре этого здания в ночь на 5 декабря 1747 г. и воссоздан в 1752 г. мастером Ф. H. Тирютиным (Ченакал В. Л. Русские приборостроители первой половины XVIII века. Л., 1953. С. 117 — 124; Итс Р. Ф. Кунсткамера. Л., 1980. С. 13 — 15, 22 — 23, 25 — 27).
17. Соловьев Федор Алексеевич, гофмаршал А. Д. Меншикова.
18. Действительно, до 1730-х годов улицы в Петербурге названий не имели.
19. Второй Зимний дворец, у пересечения Невы и Зимней канавки; его постройка началась в 1715 — 1716 гг. по проекту архитектора Г.-И. Маттарнови; в 1718 г. строительство было завершено, а внутренняя отделка продолжалась до 1722 г. (Воронихина А. H. Петербург и его окрестности. С. 11).
20. Адмиралтейство построили, окружили валом и сухим рвом, обложенным фашинами, в 1704 — 1705 гг., затем продолжались работы по дальнейшему развитию Адмиралтейского двора (Ставровский А. С.-Петербургский Адмиралтейский собор во имя святителя Спиридона...: История и описание собора. СПб., 1906. С. 10 — 12). В 1716 г. вокруг всего Адмиралтейства прорыли каналы, насыпали земляные валы с парапетом, возвели 6 бастионов. Получилось довольно значительное укрепление, которое на протяжении долгого времени называли Адмиралтейской крепостью (Лансере H. Е. Главное Адмиралтейство и краткий очерк его создания. Л., 1926. С. 6).
21. Речь идет о каченных Олонецких железных заводах на Онежском озере в Карелии, одном из крупнейших центров металлургического и металлообрабатывающего производства того времени. О продукции заводов см.: Глаголева А. П. Олонецкие заводы в первой четверти XVIII века. М., 1957. Гл. 3.
22. Набережная с деревянной стенкой строилась в 1715 — 1716 гг. во исполнение специальных царских указов. По В. И. Кочедамову, “в результате проведенных работ у реки была отвоевана полоса шириной до 80 метров” (Кочедамов В. И. Набережные Невы. Л.; М., 1954. С. 11; см. об этом также: Петров П. Н. История Санкт-Петербурга. С. 129, 132 — 133).
23. Ягужинский Павел Иванович (1683 — 1736), русский государственный деятель и дипломат. Родился в Польше. С 1701 г. служил в петровской гвардии. Участвовал в работе Аландского конгресса 1718 — 1719 гг., посланник в Австрии (1720 — 1721), генерал-прокурор Сената (с 1722), посол в Польше (1726 — 1727), генерал-аншеф (с 1727), граф (с 1731), посол в Пруссии (1731 — 1734), кабинет-министр (с 1735).
24. Чернышев Григорий Петрович (1672 — 1745), русский государственный и военный деятель. Стольник (с 1689), участвовал во многих событиях Северной войны. Генерал-майор (с 1713), обер-штер-кригскомиссар при Адмиралтействе (1714 — 1722), камер-советник Адмиралтейств-коллегии (с 1720), генерал-кригскомиссар в ранге генерал- поручика (с 1725). азовский губернатор (с 1725), генерал-аншеф и сенатор (с 1730), московский губернатор (1731 — 1732), граф (с 1742). Оставил мемуары: Записки графа Г. П. Чернышева. 1672 — 1745/Сообщ. Ф. К. Опочинин// Рус. старина. 1872. Т. 5. Июнь. С. 791 — 802.
25. Речь, строго говоря, должна идти о галерах, полугалерах и скампавеях. Галер в Балтийском флоте к 1720 г. было не более 38 (все построены в 1719 — 1720 гг.); больших и малых полугалер — около 50, скампавей — свыше 120 (Веселаго Ф. Ф. Список. С. 346 — 349). Однако точные цифры назвать невозможно, так как данные Ф. Ф. Веселаго неполны; кроме того, нет сведений о продолжительности службы большинства гребных судов. Ф.-Х. Вебер мог включить в приведенную цифру и гребные суда другого типа — бригантины, их для Балтийского флота уже к 1715 г. было построено около 150 (там же, с. 340 — 341).
26. А. В. Кикин был казнен в 1718 г.
27. Точнее, Матвеев Андрей Артамонович (1666 — 1728), русский дипломат и государственный деятель. Посол в Голландии (1699 — 1712) и Австрии (1712 — 1715): находился также с дипломатическими миссиями в Париже (1705 — 1706) и Лондоне (1707 — 1708). Граф (с 1715), сенатор, президент Юстиц-коллегии (с 1718), московский губернатор (1724 — 1725). В 1727 вышел в отставку. Оставил описание стрелецкого бунта 1682 г. (Записки Андрея Артамоновича Матвеева//Записки русских людей. СПб., 1841. С. I — VIII, 1 — 94) и дневник поездки в Париж (Русский дипломат во Франции: (Записки Андрея Матвеева). Л., 1972).
28. Талер (иоахимсталер) — серебряная монета, в русской традиции называлась ефимком. К 1720 г. номинальная стоимость талера приблизительно равнялась рублю.
29. Гагарин Матвей Петрович, князь, стольник (с 1686), воевода в Нерчинске (1693 — 1695), глава Сибирского приказа (с 1706), московский комендант (с 1707), сибирский губернатор (1708 — 1719). 16 марта 1721 г. казнен за злоупотребления.
30. Троицкий собор на Троицкой площади, возведен в 1710 — 1711 гг. вместо первоначальной церкви, построенной уже в 1703 г. (Немиров Г. А. Троицкий собор, что на Петербургской стороне, в 1703 — 1903 гг.: Историческая справка. СПб., 1905. С. 65 — 70). Собор неоднократно горел и каждый раз отстраивался. В 1927 г. был снесен (Канн Л. Я. Петропавловская крепость. С. 40).
31. Мазанковый гостиный двор на Троицкой площади.
32. А. И. Богданов отметил: “Австерия была на Санктпетербургской стороне на Троицкой пристани у Петровскаго мосту” (Богданов А. И. Описание Санктпетербурга. С. 153).
33. Типография располагалась в образцовом мазанковом доме, построенном в 1713 г.
34. Речь идет о проведенной Петром I реформе шрифта: вместо старого кирилловского был создан новый гражданский шрифт, первые книги на нем были напечатаны в 1708 г. Кирилловский стал употребляться (в соответствии с царским указом 1710 г.) только для церковных изданий (Краснобаев Б. И. Очерки истории русской культуры XVIII века. М., 1987. С. 269 — 273).
35. В оригинале опечатка: лит. 5.
36. А. И. Богданов писал о нем: “На Санктпетербургском же острову старый деревянный мытный двор, построен в 1715 году, который ныне весьма ветх и весь развалился, посреди котораго была таможня мазанковая состроена и важна деревянная, где и по ныне торг съестных припасов, наипаче зимою привозимых, продолжается” (Богданов А. И. Описание Санктпетербурга. С. 112).
37. Р. А. Нежиховский показал под 1715 г. сильное (более 200 см выше ординара) единственное наводнение, случившееся 5/16 ноября: см.: Нежиховский Р. А. Река Нева. Л., 1973. Приложение: Максимальные годовые уровни воды р. Невы у Горного института (1691, 1703 — 1971 гг.) при подъемах более 150 см над ординаром. С. 188. “Юрналы” дают иные сведения. Согласно одному из “юрналов”, в указанный день “его величество был в мыльне, и кушал дома, и был во весь день дома” (Походный журнал 1715 года. СПб., 1854. С. 74), т.е. ничего особенного не происходило. А вот под 22 сентября записано: “В ночи была великая вода, и многие домы залило” (там же, с. 27). В другом “юрнале”: “...была великая погода и великая вода, что многие домы потопило” (там же, с 41). Но в ночь на 5 октября наводнение случилось вновь: “...была великая вода, больше первой фута на три” (там же, с. 27); “...по утру была великая погода с моря и великая вода, больше прежния” (там же, с. 41). Таким образом, осенью 1715 г. город пережил два наводнения, причем второе — 5/16 октября — едва ли не на метр выше сентябрьского.
38. Автор описания разделял общепринятую тогда точку зрения на природу наводнений: полагали, что ветер с моря нагонял в устье реки воду, одновременно затрудняя течение Невы. См. об этом: Беспятых Ю. Н., Сухачев Н. Л. Первые в истории города//Нева. 1985. № 3. С. 191.
39. Здание Петербургской губернской канцелярии, сгорело в 1720 г. (Богданов А. И. Описание Санктпетербурга. С. 86), о чем ганноверский дипломат уже не узнал.
40. Огород назывался Аптекарским, от него такое название получил и весь остров. Огород был основан в 1713 или 1714 г.: см.: Баранов П. А. Ботаника в Аптекарском огороде и в Академии наук (XVIII в.)//От Аптекарского огорода до Ботанического института Академии наук СССР. М.; Л., 1957. С. 8 — 10.
41. С основанием Петербурга Петр 1 действительно подарил Васильевский остров своему фавориту, но потом передумал.
42. Чертеж застройки Васильевского острова, представленный архитектором Д. Трезини, Петр I утвердил не позднее января 1716 г., и в этом году по чертежу уже велись работы. Места под застройку на острове отводились, по С. П. Луппову, с апреля (Луппов С. П. История строительства Петербурга. С. 36). Правда, известно, что уже 4 января А. Д. Меншиков привез царевне Наталье Алексеевне чертеж примерной планировки острова и предлагал ей выбрать место для своего дворца. Царевна, отправившись со светлейшим князем на остров, место выбрала (РБС. 1914. Том “Нааке-Накенский — Николай Николаевич Старший”. С. 114). Позднее (в 1718 или 1719 г.) Д. Трезини внес некоторые изменения в свой проект. К началу 1717 г. был готов и проект генерального плана города, исполненный французом Ж.-Б.-А. Леблоном, поступившим на русскую службу и назначенным генерал-архитектором (Иогансен М. В. Работы Доменико Трезини по планировке и застройке Стрелки Васильевского острова в Петербурге // Русское искусство XVIII века: Материалы и исследования. М., 1973. С. 46 — 52; Калязина Н. В. Архитектор Леблон в России (1716 — 1719) /, От Средневековья к Новому времени: Материалы и исследования по русскому искусству XVIII — первой половины XIX века. М., 1984. С. 114 — 116). Ни один из проектов не был осуществлен.
43. Опечатка: должно быть малое m.
44. Опечатка: должно быть i. Каменный дворец А. Д. Меншикова на нынешней Университетской набережной к 1720 г. был почти закончен; включая цокольный, он насчитывал 4 этажа, имел боковые двухэтажные флигели и здания со стороны сада (Калязина Н. В. Меншиковский дворец-музей. Л., 1982. С. 24).
45. Княжеский титул А. Д. Меншиков получил от австрийского императора в 1705 г., а в 1707 г. стал и российским князем.
46. Дата неточна. Речь идет о так называемой Меншиковой башне (церкви св. Архангела Гавриила) в Москве на Чистых Прудах, построенной в 1701 — 1707 гг., вероятно, архитектором И. П. Зарудным. Башня имела, как записано в церковном синодике, “высокий шпиль с великолепными украшениями, а в верхнем этаже поставлены были часы с курантами из Англии”. 14 июня 1723 г. башня очень пострадала от удара молнии; куранты из 50 колоколов рухнули (Вздорнов Г. И. Заметки о памятниках русской архитектуры конца XVII — начала XVIII в.: 2. Забытое известие о Меншиковой башне // Русское искусство XVIII века: Материалы и исследования. М 1973. С. 25 — 29).
47. Мазанковая церковь Воскресения при дворце, построенная на берегу Невы в 1714 г. В 1730 г. была разобрана “за ветхостью”, а новую церковь устроили в Большом зале дворца (Калягина Н. В., Дорофеева Л. П., Михайлов Г. В. Дворец Меншикова: Художественная культура эпохи. История и люди. Архитектурная хроника памятника. М., 1986. С. 75).
48. Под “летним домом” надо понимать деревянный дворец А. Д. Меншикова (“Посольские хоромы”), стоявший несколько в глубине, дальше от Невы.
49. Речь идет о деревянном доме с башней, перенесенном с Петербургской стороны. В 1729 г., придя в ветхость, он развалился (Пекарский П. П. Петербургская старина. Т. 82. С. 180).
50. Супруга Алексея Петровича Шарлотта-Христина-Софья скончалась после родов 23 октября 1715 г. (Походный журнал 1715 года. С. 41, 72).
51. О кулачных боях на Морском рынке Ф.-Х. Вебер потом писал во второй части “Преображенной России” ([Weber F.-Ch.]. Des veranderten Russlandes Zweyter Theil... Hannover, 1739. S. 163). Императрица Екатерина I Алексеевна 21 июля 1726 г. издала указ “о запрещении кулачных боев в Петербурге без разрешения полиций-мейстерской канцелярии” (ПСЗ. Т. VII. № 4939. С. 682). После этого бои стали устраиваться в Ямской московской слободе, которая находилась за пределами тогдашнего города и, таким образом, под действие указа не подпадала (Петров П. Н. История Санкт-Петербурга. С. 237). Эту популярную на Руси забаву иноземные путешественники описывали еще в XVI в. (см.: Семенова Д. Н. Очерки истории быта и культурной жизни России: Первая половина XVIII в. Л. 1982. С. 170 — 171).
52. Осенью 1721 г. Петербург пережил два сильных наводнения. 5 ноября Нева поднялась на 254 см выше ординара, а спустя пять дней также более чем на 200 см. Описания этих бедствий и причиненного жителям ущерба приведены несколькими очевидцами (см.: Беспятых Ю. Н., Сухачев Н. Л. Первые в истории города. С. 189 — 190).
53. Екатерингоф — усадьба близ впадения Невы в Финский залив (у деревни Калинкиной), подаренная Петром I Екатерине Алексеевне. В 1711 г. здесь начали строить дворец, в 1716 г. по проекту переустройства усадьбы, составленному Ж.-Б.-А. Леблоном, велись работы, в том числе над садом (Воронихина А. Н. Петербург и его окрестности. С. 24).
54. Казанским царством по традиции называли область ханства, ликвидированного после взятия Казани войском Ивана IV Грозного осенью 1552 г.
55. Речь идет о белом наливе, он привлекал внимание многих иностранцев, см., например, отзыв чешского иезуита И. Давида (1680-е годы): “Наливное — это прозрачное яблоко, как бы полное сока. Положенное на солнце, оно сочится, и все через него видно. Они настолько нежны, что их нельзя далеко перевозить” (Давид И. Современное состояние Великой России, или Московии//Вопр. истории. 1968. № 4. С. 140). Л. Ю. Эренмальм писал о наливе, что “если летом посмотреть через него на солнце, можно увидеть самую сердцевину; эти яблоки, однако, из-за слишком большой сочности не могут сохраняться зимой так же долго, как иностранные” (Ehrenmalm L. J. Rysslands tillstand under Peter I // Uppsala universitetsbibliotek. H — 195. S. 52).
56. Неточность. Автор имеет в виду смерть Марфы Матвеевны, вдовы царя Федора Алексеевича, последовавшую в рождественский пост 31 декабря 1715 г. (Походный журнал 1715 года. С. 80).
57. Несомненная описка: 2 гривны = 20 копеек. У Геркенса верно: “2 гроша” (“Описание... столичного города С.-Петербурга”//Белые ночи. Л., 1975. С. 236). Имеются в виду немецкие гроши.
58. Ошибка, перекочевавшая из описания Геркенса. Отцом Петра I был царь Алексей Михайлович.
59. Наталья Кирилловна Нарышкина (1652 — 1694), вторая жена Алексея Михайловича, мать Петра I.
60. Нарышкин Кирилл Полуэктович (1623 — 1696), боярин (с 1672), отец Натальи Кирилловны. Был казанским воеводой; во время стрелецкого восстания 1682 г. насильственно пострижен в монахи и в иночестве принял имя Киприан.
61. Неточность: Петр I родился 30 мая (10 июня) 1672 г.
62. Современники неоднократно описывали обычный распорядок дня, которого придерживался царь. Сошлемся здесь на два русских свидетельства. Наиболее надежными видятся сведения, зафиксированные денщиком Петра I А. К. Нартовым (Рассказы Нартова о Петре Великом. СПб., 1891. С. 93; переиздано Н. И. Павленко под названием: Нартов А. К. Достопамятные повествования и речи Петра Великого // Россию поднял на дыбы... М., 1987. Т. 2. С. 579 — 580). Другим соотечественником, неутомимо собиравшим факты о Петре I, был Н. И. Кашин (см.: [Кашин Н. И.] Поступки и забавы императора Петра Великого: (Запись современника). [СПб.], 1895. С. 15). Ср. приведенные в этих сочинениях сведения с впечатлениями шотландца П. Г. Брюса (см. ниже).
63. Сам Ф.-Х. Вебер в первой части “Преображенной России” рассказал о подобном эпизоде. Дипломат находился на одном судне с царем в плавании из Петербурга к Котлину. “...мы застигнуты были такою страшною бурею, что царь, забыв все шутки, сам принялся за руль и в этой опасности обнаружил не только большое знание в маневрах, но и необыкновенную физическую силу и непоколебимость”; Петр все-таки ввел судно в Котлинскую гавань (Вебер Ф.-Х. Записки. Стб. 1160 — 1161).
64. “Реестр... кораблям и другим военным судам, которые будут в кампании, 1719 года мая 22” учитывает 23 линейных корабля и 16 меньших парусных боевых судов (МИРФ. Ч. 2. Отд. I. № 1933. С. 365 — 367). “Реестр кораблям и другим военным судам, которые будут в кампании 1721 года” состоит из 43 боевых парусных единиц (там же, № 2276, с. 548 — 549).
65. В Ревеле, крупном торговом порту, существовала гавань для купеческих судов. Новая гавань в открытой бухте была построена в 1714 — 1716 гг., однако уже в 1716 г. сильно пострадала от штормов, поэтому Петр I принял решение устроить военную гавань в другом месте на южном побережье Финского залива — в Рогервикской бухте, километрах в 50 западнее Ревеля. Работы велись с 1719 г. и к 1725 г. не были завершены (Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. СПб., 1875. Ч. 1. С. 516 — 519).
66. По данным Ф. Ф. Веселаго, в 1719 — 1720 гг. в гавани стояли 72 пушки 18- и 24-фунтового калибра. Уже весной 1717 г. всего на укреплениях Котлина и Кроншлота стояло 275 пушек и 19 мортир; в одном только Кроншлоте — 42 пушки и 7 мортир (там же, с. 510, 511).
67. Так называемый Итальянский дворец А. Д. Меншикова, выходивший на набережную. По своим размерам значительно превосходил дворец на Васильевском острове. Описание Итальянского дворца по сравнительно недавно обнаруженной гравюре О. Эллигера (1727 г.) см. в кн.: Розадеев Б. А., Сомина Р. А., Клещева Л. С. Кронштадт: Архитектурный очерк. Л., 1977. С. 19, 21.
68. Деревянная церковь во имя св. Андрея Первозванного, освящена 13 июля 1718 г. (Веселаго Ф. Ф. Очерк... С. 515).
69. Ф. В. Богемелль, изучивший начальную историю немецкой евангелической общины в Кронштадте и знакомый с этим сообщением, полагает, что оно не лишено какой-то фактической основы, однако требует уточнений. Как установил исследователь, в 1712 г. на Котлине появился проповедник из шведских пленных по фамилии В. Саккелиус, но уже летом следующего года его увезли в Петербург. Преемник шведа немец Ф. Л. Энгель умер осенью 1714 г. В начале или середине 1715 г, на Котлин прибыл пастор Круук (Bogemell F. W. Umstaendliche Nachncht von der deutschen evangelischen Gemeine in Cronstadt, wie auch von der Erbauung und der den 12. Dec. 1753 geschehenen feierlichen Einweihung ihrer neuen St. Elisabethenkirche. Halle, 1758. S. 22 — 26).
70. Дворец А. Д. Меншикова в Ораниенбауме с парком, впоследствии получившим название Нижнего, построен в 1710 — 1725 гг. архитекторами Д. М. Фонтана и И. Г. Шеделем.
71. Работы в Петергофе начались в 1714 г. (над Нижним парком — в 1710 г.). Морской канал делит Нижний парк на Западную и Восточную части.
72. Строительство и отделка первого Большого дворца продолжались с 1715 по 1724 г. архитекторами И.-Ф. Браунштейном и Ж.-Б.-А. Леблоном. В 1745 — 1754 гг. В. В. Растрелли перестроил Большой дворец. Знаменитые петергофские фонтаны, созданные главным образом под руководством Н. Микетти, были впервые пущены в 1721 (Федорова Н. Я., Раскин А. Г. Петродворец. Л.; М., 1954. С. 20, 28 — 30).
73. Дворец Монплезир, построенный в 1714 — 1724 гг. В 1719 — 1721 гг. строились его служебный и правый флигели (Архитектурная графика России: Первая половина XVIII века. Собрание Эрмитажа. Л., 1981. С. 107).
74. По первоначальному замыслу Петра, именно в Стрельне предполагалось устроить парадную резиденцию. В 1710 г. там начали разбивать парк, с 1716 г. этими работами руководил К. Б. Растрелли. С того же года дворец и парк проектировали Ж.-Б.-А. Леблон и С. Чиприани. С кончиной генерал-архитектора, последовавшей в феврале 1719 г., проект дворца разрабатывал Н. Микетти (Воронина А. Н. Петербург и его окрестности. С. 25).
 
Автор: varent на 11:14
Ярлыки: