Кузьмин А.Г.
Новгородский летописец записал под 1204 годом назидательную повесть о том, как «в сваде цесарей» - усобице в императорской семье - «погыбе царство богохранимого Костянтиняграда». В числе воевод крестоносцев, разграбивших стольных град, назван «Маркое от Рима, в граде Берне, идеже бе жил поганый злый Дедрик»
2. Киевский летописец конца X века не был так уверен в своем читателе, когда доказывал, что «Русская земля» пошла из Норика - римской провинции на правобережье Верхнего Дуная. Он знал, что не все так считают. И действительно, была версия о приходе варягов-руси из-за моря Варяжского, были и иные версии, опиравшиеся на давние местные предания. Новгородскому же читателю XIII века «поганый злый Дедрик» был известен настолько, что именем его можно было пояснять даже географические ориентиры. А ведь Дедрик - Теодорих, основатель Остготского королевства в Италии (ум. 526), от новгородца отдален был примерно так же, как от нас Батыево нашествие. Может ли память народная хранить изустно, пусть и важные события, целых семь столетий? По нашим временам вроде бы нет. Когда и о прошлом судят по аналогии с настоящим, то преданиям отказывают в достоверности. А мы и запоминаем теперь не то, что было интересно людям давних эпох. Этнографы замечают, что народы, не перешагнувшие через племенной строй, ведут счет поколениям предков. Генеалогии родов регулируют межродовые отношения, заменяют даже вождей, предписывая сородичам нормы поведения. В эпоху военной демократии культ рода сменяется культом героев. Но полностью родословные не вытесняются. Они лишь деформируются, поскольку теперь важна не просто генеалогия, а воинская слава рода, его заслуги перед соплеменниками и потомками. Это ведет к созданию ложных генеалогий, присвоению чужих родословных, стремлению погреться в лучах чужой славы. В средние века такие генеалогии принимают уже не столько этнический, сколько социальный облик: есть роды знатные и незнатные, независимо от принадлежности их к тому или иному племени. Всюду выделяются «королевские» роды, роды знати, стоящие ниже рангом, и численно преобладающие рядовые общины, в обязанность которым вменяется подчинение первым фамилиям. С конца последнего тысячелетия до н. э. по всей Европе, расположенной за пределами Римского государства, происходят перемещения отдельных племен или отделяющихся от них родов. IV-VI века получили в истории наименование Великого переселения народов, поскольку местожительство изменила подавляющая часть племен. Всюду рушились старые этнические связи, возникали разноэтничные племенные союзы, также скоро распадавшиеся из-за борьбы за власть и притязаний на господство. Многие некогда многочисленные племена вообще исчезли с лица земли, рассеявшись и растворившись в других народах. Претенденты на господство гибли в сражениях с конкурентами, утратив почву под ногами, приспосабливались к тому, что доставалось на долю. Показательна судьба готов - одного из восточногерманских племен, которое их историк и апологет Иордан, писавший в VI веке, представляет как раз законным претендентом на господство. Сначала готы разделились на восточных и западных (остготов и вестготов) из-за соперничества родов Амалов и Балтов, затем претенденты на господство теряли одни за другими роды мирных пастухов. В низовьях Дуная во времена Иордана жило «огромное племя», «но бедное и невоинственное, ничем не богатое, кроме стад различного скота, пастбищ и лесов». Может быть, потомков именно этого многочисленного готского племени различные источники знают как пастухов-влахов, рассеянных по разным областям Балканского полуострова. Иордан считал самыми славными две страницы из истории остготов: правление Германариха в Причерноморье в конце IV века и создание Теодорихом государства остготов в Италии столетие спустя. К числу важнейших побед Германариха отнесена историком расправа со старейшинами антов и их вождем Бозом, хотя этот славянский народ и не назван в составе «империи» готского предводителя. Зато под его властью значатся «роги», то есть руги, а погибает он в конечном счете из-за обиды, нанесенной племени розомонов (розоманов, росомонов), видимо, тех же «рогов». Восемь столетий спустя и об этих событиях вспомнят на Руси. Оценка их будет иная. Автор «Слова о полку Игореве» назовет «готских дев», которые «на брезе синему морю» поют стародавнее «время Бусово» и жаждут отмщения за какие-то поражения, понесенные готами от Руси. Вот и способ передачи традиции от поколения к поколению: исторические песни. Пока живет племя, живет в песнях и его история. Готы в Крыму долее всего сохраняли самобытность и помнили свое прошлое. Помнили его на такую же глубину и русичи - потомки рогов-розомонов и антов. Время часто отшлифовывало предания, смешивало эпохи, но стойко держалась память о главном: готы и русь - давние враги. На западе Европы Германариха не помнили. Не помнили о нем, по всей вероятности, и на севере Руси. Зато и тут и там хорошо было известно имя Теодориха-Дитриха-Тидрека-Дедрика (так имя произносилось в разных диалектах). Память о Теодорихе пережила самих готов: ее унаследовали прежде всего разные германские племена. И вновь, как и на востоке, песни о Теодорихе проносят через века память об упорной борьбе с «русскими конунгами» и «русскими людьми», а также вильтинами или вильцинами. Вильтины-вильцы - это лютичи, самое многочисленное племя балтийских славян. А кого в немецких сказаниях называли русскими? Ведь деятельность Теодориха никогда не выходила на левый берег Дуная, не говоря уже о побережье Балтики и тем более пределов Восточной Европы. Напомним некоторые факты из той беспокойной эпохи, когда быстро воздвигались и рушились королевства и едва ли не каждое поколение устраивалось на новых местах. Готы шли на юго-восток из междуречья Вислы и Одера, где главным их соперником оказались руги. И хотя какая-то часть ругов (рогов-розомонов) также была захвачена потоком переселения в Причерноморье, большая их часть пошла в Центральную Европу, к верховьям Одера и на Дунай. В 307 году руги уже упоминаются в качестве федератов (союзников) Рима. А от V века доходит ряд сведений об участии их в битвах и переселениях в разных районах Балкан и Подунавья. Часть их вместе с вандалами и аланами уходит в Испанию и затем в Северную Африку, большая же часть поселяется на территории нынешней Нижней Австрии и тогдашнего Верхнего Норика. Здесь возникает королевство ругов с наследственной династией во главе. Факт сам по себе для того времени примечательный: у большинства племен королей пока еще выбирало народное собрание. В первой половине V века Ругиланд - так называют это королевство германские авторы - входит в состав державы Аттилы. В 451 году на Каталаунских полях (нынешняя Франция) произошла грандиозная битва народов, в которой погибло около 200 тысяч человек. В этой битве остготы и руги выступали на стороне вождя гуннов Аттилы, тогда как вестготы были в противоположном лагере, сколоченном римлянами для сокрушения гуннского могущества и взаимного ослабления варваров. Еще через два года Аттила скончался, и созданная им держава развалилась из-за усобиц в стане наследников и восстаний подвластных племен. Остготы были в числе победителей и получили в обладание Паннонию. Руги были расколоты: часть боролась на стороне гуннов, другая часть - на стороне противников гуннов, возглавляемых гепидами. Возможно, что с гуннами оставались те руги, что пришли с ними из Причерноморья. Дело в том, что, потерпев поражение, они по большей части вместе с гуннами же отступили к Причерноморью и Днепру, то есть к прежним местам поселения. Какая-то их часть перешла и в Византию, получив места для поселений на ближайших подступах к Константинополю. Большая часть ругов осталась в Подунавье, сохраняя за собой Верхний Норик и отправляя вспомогательные отряды в Италию. На пути к Италии им приходилось постоянно сталкиваться с рыскавшими здесь отрядами готов, и давние противоречия вновь резко обостряются. В 469 году где-то в Паннонии произошло большое сражение, в котором руги и свавы были разбиты готами. Примерно около этого же времени в Италии начинается возвышение одного из римских наемников - Одоакра. В Италию Одоакр пришел из Норика. Здесь его, в частности, еще юным принимал «апостол Норика» Северин (ум. 482), житие которого было написано в самом начале VI века. Северин, по житию, предсказал юноше громкую славу в будущем и советовал ему идти в Италию. Житие вообще относится к Одоакру с симпатией, хотя писалось оно в то время, когда в Северной Италии сидели готы, а власть Теодориха казалась безраздельной. В 476 году Одоакр, возглавив отряды скирров, торкилингов, ругов и герулов, низложил последнего императора Западной Римской империи Ромула Августула. Формально он признавал власть константинопольского императора, а фактически господствовал в Италии, ведя борьбу с вестготами в Галлии, готами в Иллирии и считая себя вправе вмешиваться во внутренние дела Ругиланда. Источники называют Одоакра то ругом, то скирром, то герулом. Весьма вероятно, что племена эти были родственными, почему и допускалось такое смешение. В позднейшей традиции Одоакра чаще всего называли герулом, но выводили с острова Рюген, само название которого указывает на его обитателей. Очевидно, собственных королей Ругиланда Одоакр рассматривал как своих вассалов, а те, естественно, стремились освободиться от опеки. Добиться этого можно было только с посторонней помощью, в данном случае с помощью готов. Теодорих был провозглашен королем готов около 471 года в Паннонии. Поначалу объектом его вожделений явился сам Константинополь. Но император Зинон подарками и лестью (он даже усыновил Теодориха) направил тщеславного готского предводителя на Одоакра. Сам Теодорих в итоге воспылал желанием освободить Италию от «тирании торкилингов и рогов». Распри в стане последних создавали благоприятную обстановку для такого «освобождения». С помощью все той же византийской дипломатии удалось столкнуть сыновей короля Флаккитея (он же Фева). Фелетей с сыном Фредериком взяли сторону готов, а Фердерух оставался верным Одоакру. Фредерик убил дядю Фердеруха, а Фелетей был схвачен и казнен в 487 году Одоакром в Равенне. На следующий год были разорены и поселения неверных союзников. В 489 году Теодорих вступил в Италию и нанес поражение Одоакру. Тот заперся в Равенне, и Теодорих три года не мог ее взять. Наконец он предложил Одоакру соглашение о разделе власти, но тут же нарушил его, вероломно убив своего соперника. Руги Фредерика вместе с готами приветствовали победителя в новой столице - Вероне, называемой у варваров Берном. Видимо, тогда они и получили для поселения область Гардов (города и озера) неподалеку от Берна. Обычно этими событиями и завершают историю ругов в Подунавье. К тому же в середине VI века и Норик, и Паннонию, а затем и Северную Италию захлестнула новая переселенческая волна - лангобарды. Между тем и в Италии, и в Подунавье общины ругов сохранялись. В Италии они незадолго до прихода лангобардов даже захватили королевскую власть, но не сумели ее удержать. Пережили они и лангобардов: вплоть до IX века римские папы обращаются к «клирикам рогов» особо. Такая обособленность могла объясняться сохранением у ругов арианства - течения в христианстве, к которому поначалу были привержены и готы и лангобарды. Но последние в Италии к VIII веку признали католичество, для ругов же арианство служило средством сохранения самобытности. Почти неизбежно, что в результате похода Одоакра 488 года часть родов из Подунавья куда-то переселилась в северном и восточном направлениях. Может быть, тогда и возникли поселения их на землях лужицких сербов, где «Русь» и «Русская земля» на границе Тюрингии и Верхней Саксонии, известные в средние века, дожили до XX века. Но значительная часть их оставалась на старых местах или же обосновалась в ближайшем соседстве с ними. За территорией Ругиланда сохраняется это название и позднее. Называют ее также Ругией, Руссией и Рутенией. Ругия-Руссия-Рутения, иногда также Руйя-Руйяна - так в западных источниках именуются и Ругия Балтийская, и Ругиланд, и Киевская Русь. Примечательно, что город, основанный русскими участниками Первого крестового похода (на территории нынешней Сирии), назывался в разных записях Ругией, Руссией или Руйей. Показательно также имя одного из гуннских вождей, упоминаемого Иорданом в вариантах Ругила, Руа, Руас, Роас. Очевидно, звук, передаваемый латинским Г, произносился иначе, а в разных языках он и вовсе приобретал своеобразное звучание. Так, кельтское население Подунавья называло ругов «роками» и «раками», итальянцы иногда - «руда (и также «роками», «рохами», «рогами), датчане «рёнами» (или «рё»). У германского населения Подунавья преобладают формы «рузы», «руци» и «рутси», но сохраняется и кельтическое «роки», «раки», а также «руты» (имя «Рогер» имеет и форму «Руткер»), Этноним часто различно писался в одном и том же документе. И эта неустойчивость в равной мере распространялась на всех русов или ругов: подунайских, балтийских, приднепровских. Видимо, стремление держаться старого латинского написания побуждало имперскую канцелярию Оттона I называть Киевскую Русь «Ругией» в документах, связанных с поездкой в Киев по просьбе Ольги в 961-962 годах немецких миссионеров во главе с Адальбертом. Тождество ругов и русов не гипотеза и даже не вывод. Это лежащий на поверхности факт, прямое чтение источников, несогласие с которыми надо серьезно мотивировать. И хотя факт этот разрушает многие концепции, объясняющие начало Руси, от перечисления подобных данных придется отказаться: их слишком много. Мы вообще ничего не поймем во многих упоминаниях «Руси», если отвлечемся от названного факта. И наоборот. Факт этот позволяет уяснить действительное значение многих разрозненных и беглых замечаний, рассчитанных на осведомленных современников. Название «руги» или «русы» часто относится к племенам и территориям, имеющим и какое-то другое имя. Того же Одоакра Иордан без пояснений называет то так, то этак. Это может объясняться тем, что первоначально этноним был не самоназванием, а прозвищем, даваемым со стороны. Многие средневековые авторы уверяют, что какие-то племена так назывались по их внешнему виду: рыжие, красные, русые. Неустойчивость в написании этнонима легко объясняется различиями в произношении этого определения у разных индоевропейских народов. Примерно в тех же вариантах понятие отражается и в славянских языках: рыжий, рудый, руйяный, русый (слово изначально обозначало именно рыжий цвет). Одно из названий месяца сентября в славянских языках - руен или рюен - указывает как раз на багряную окраску осени. Известно, что Черное море во многих русских и иностранных исторических и географических трудах называлось «Русским». Название могло связываться с этнонимом «русы», тем более что на VIII—IX века приходится подъем Причерноморской Руси. Но надо считаться и с тем, что в славянских языках оно называлось также «Чермным», то есть «Красным», а ирландские (кельтские) саги называли его «Маре Руад», то есть опять-таки «Красное море». Сейчас трудно сказать, имелся ли в виду действительный облик ругов-русов (в Галиции, в области карпатских русинов, в XIX веке отмечался самый высокий в Европе процент «рыжих»). В эпоху военной демократии было распространено и ритуальное раскрашивание. Юлия Цезаря поразили бритты, красившиеся в синий цвет. У арабских авторов встречается замечание, что те русы, что не брили бород, завивали их и красили шафраном, то есть выкрашивали в рыжий цвет. Красный цвет издревле считался символом могущества и поэтому выражал и определенные социально-политические притязания. Уже к концу правления Теодориха большая часть готов либо покинула Италию, либо растворилась в италийском населении. Дольше сохранялись готские поселения в Паннонии и Иллирии. Видимо, здесь и возникли первые сказания о Теодорихе. Позднее они были подхвачены немецким населением Подунавья и разнесены далее по германским землям. Тидрек-Теодорих Бернский стал одним из любимых героев германского эпоса. Политические отношения VIII—X веков способствовали такой популярности. В преданиях обычно устойчиво держался мотив законности обладания Тидреком Северной Италией - областью, за которую боролся Карл Великий и которая войдет в 962 году в состав Священной Римской империи германской нации. По сообщению Кведлинбургских анналов начала XI века, сказания о Тидреке Бернском знали и простые крестьяне. Отсюда следует логичное заключение, что зародился эпос тогда, когда князья с дружинниками еще не отгораживались стеной от простонародья. Не исключено также, что интерес к деяниям героя давнего прошлого поддерживался непростой ситуацией в Верхней Саксонии, где расположен Кведлинбург. Саксы переселились сюда лишь в IX веке и должны были столкнуться здесь с местными славянскими и, может быть, русскими общинами. Межэтническая напряженность неизбежно выливалась в разное отношение к одним и тем же героям. В норвежской записи XIII века саги о Тидреке отмечается ее общегерманское значение. Она «начинается с Апулии и идет к северу от Лангобардии и Венеции в Швабию, Венгрию, Россию, Виндланд, Данию и Швецию, по всей Саксонии и земле франков, а на запад по Галлии и Испании»3. Саксония, однако, выделяется и здесь: «И хотя бы ты взял по человеку из каждого города по всей Саксонии, все они расскажут эту сагу на один лад: причина тому - их древние песни». Правда, в этом случае, видимо, имеется в виду Нижняя Саксония, непосредственно граничившая с землями балтийских славян и балтийских же ругов-русов. Но актуальность саги, очевидно, осознавалась в обеих Саксониях, да и не только в них4. Основная идея саги выражена в своеобразном предуведомлении. Сага рассказывает «о Тидреке конунге и его витязях, о Сигурде, убийце Фафни, Нифлунгах, вильцинах, русских, гуннах и многих других конунгах и витязях». Поскольку же у вильцинов также утвердилась русская династия, круг из «многих» сужается до трех: готы, гунны, русские. Естественно, что в саге много смещений во времени. Надо было напомнить о правах Тидрека на Северную Италию, и потому конунг представлен жертвой происков со стороны дяди, изгнавшего племянника из его итальянских владений. Тидрек проводит 30 лет у Аттилы, служа ему верой и правдой. Он, в частности, добывает Аттиле невесту - дочь русского конунга Озантрикса - Эрку. На самом деле Теодорих родился как раз около того времени, когда умер Аттила, из Италии его никто не изгонял, и никогда Италия не была его наследственным владением. Не совершал Теодорих и далеких походов на Русь, если думать, что под Палтиской саги имеется в виду Полоцк (а не Палдиска недалеко от нынешнего Таллина, где также жили русы-рутены), а Смаланд - это Смоленск, а не Самланд в Пруссии. Да и в Прибалтику, как было сказано, он тоже никогда не попадал. Устные сказания обычно быстро приспосабливаются к новым географическим условиям, а потому в X-XII веках именем «Русь» могли называть не те территории, которые подразумевались в сказаниях более раннего времени. Тидрек воевал, конечно, с подунайскими русами-ругами. Авторы позднейшей эпохи так или иначе учитывали другие области, подвластные русам. Но в приведенном выше перечне стран и земель, прославляющих героя, «Россия» и помещена в окружении подунайских стран: на пути от Венгрии (и входящей в ее состав Хорватии) к земле вендов - балтийских славян. Как было сказано, территории, обозначаемые как Руссии, часто имели и какие-то иные названия. Поэтому имя Русь то куда-то бесследно исчезает, то заслоняет все остальные. В чешских хрониках XIV-XVI веков обычно упоминается о том, что Русь входила в состав Великой Моравии в IX веке. Пояснений при этом, однако, никаких не следует. Вторжение в конце IX века в Паннонию венгров привело к рассечению Дунайской Руссии на несколько частей. Одна из них включалась в состав Венгерского королевства, где у границ с Австрией располагался «Русский город» (по-венгерски Орошвар). С вхождением в состав королевства Хорватии и еще какие-то земли понимались как «русские». В результате, скажем, наследник стола мог носить титул «русского герцога», то есть Русь в составе королевства считалась почетным владением. В составе Хорватии особо выделяется область в долине реки Савы (правый приток Дуная). К этой области всегда сохранялся интерес галицких князей. Они делали вклады в местный монастырь, и здесь получали уделы изгнанники из Галицкой Руси, искавшие приюта у венгерских королей. Основная часть Дунайской Руссии входила в состав «Восточной марки» (позднейшей Австрии), Штирии и Каринтии. Выделялась здесь и «Русская марка», причем название ее, возможно, относится еще к эпохе Карла Великого, а упоминается она в Житии Конрада, архиепископа зальцбургского, по поводу встречи посла австрийского герцога с венгерским королем в 1127 году, похоже, на венгерской территории. В XII веке наблюдается новый подъем Дунайской Руссии, причины которого, видимо, следует искать в особенностях политической обстановки. В послании Фридриха Барбароссы Саладину 1189 года в числе важнейших областей Империи названа Рутония, располагавшаяся где-то между Австрией и Иллирией. Эта же Русь упомянута в торговых уставах австрийских герцогов 1191-1192 годов. В начале XIII века император Фридрих II жаловался на то, что австрийский герцог задержал подарки от русского герцога. Русское герцогство, следовательно, располагалось на юг от Австрии. В XIII же веке Фома Сплитский (ум. 1268), рассказывая о событиях IV века, упоминает Рутению как область, смежную с Паннонией. Таковым и являлся Норик или позднейший Ругиланд. О Дунайской Руси много говорится и во французском эпосе этого времени. Русь в нем упоминается даже чаще, чем Германия (Алемания). И в большинстве случаев имеется в виду именно соседняя с Алеманией Дунайская Русь. В некоторых поэмах действия переносятся в эпоху Карла Великого. И тогда оказывается, что русские отряды и русские витязи сражаются и на стороне Карла, и на стороне его соперников. Французский эпос ХII-ХIII веков упорно причисляет русских к числу язычников. Взгляд такой кажется странным, если учесть, что на Дунае-то христианство распространялось уже в IV-V веках. Но он не случаен. Христианство русов вызывало большое беспокойство у римско-немецкого духовенства, поскольку оно не было ортодоксальным. Папа Иоанн XIII, разрешая в 973 году создание пражского епископства, специально оговаривал, чтобы на кафедру и вообще к богослужению не допускались священнослужители из «русского и болгарского народа или славянского языка». Рим на протяжении ряда столетий пытался искоренить славянскую азбуку - глаголицу, которую считали тайнописью ариан. А у славян эта азбука называлась «русским письмом», которое упоминается уже в Житии Кирилла, написанном в Паннонии вскоре после смерти «просветителя» славян (869). В XII веке положение мало изменилось. Матвей Краковский накануне крестового похода 1147 года отвечал «отцу крестоносцев» Бернару Клервоскому на вопрос о «рутенах», что народ этот, живущий, помимо Руси, также в Польше и Богемии, не желает быть единообразным ни с римской, ни с константинопольской церковью. Отличительной особенностью верований рутенов он считал принижение значения Христа: «Христа только по имени признают, в глубине же души отрицают». Принижение Христа, Бога-Сына, по отношению к Богу-Отцу - один из признаков арианства. Если учесть, что в арианстве постоянно римская церковь обвиняла и Мефодия, и его последователей, а в нашей летописи воспроизводится арианский символ веры, то оценку русского христианства Матвеем Краковским можно признать справедливой. Настороженность Рима и немецкого духовенства по отношению к рутенам понятна, поскольку они-то часто и выступали «учителями» славян. Польский аноним XV века прямо говорит о том, что славяне, крещенные по восточному обряду, имели священослужителями рутенов. В позднейших преданиях «русский боярин» участвует в крещении первого чешского князя-христианина Борживоя. Даже самого Мефодия чешская хроника Далимила начала XIV века называет «русином», и таким образом деятельность Кирилла и Мефодия сливалась с параллельной «просветительной» работой русских миссионеров. В какой степени разные группы русов помнили о своем родстве и осознавали его? Пожалуй, однозначного ответа на этот вопрос не может быть, потому что было и так и этак. В «Повести временных лет», как было сказано, Норик представляется прародиной всех славян и, в частности, полян-руси. По летописи, именно здесь русь просвещал еще апостол Павел. Летописец знал, что авары угнетали дулебов, и это были дулебы, жившие некогда в Паннонии, южнее озера Балатон. Притча «погибоша аки обры» почему-то сохранилась на Руси, хотя обладали авары именно Паннонией. Помнил летописец и о нашествии волохов на Подунавье, хотя не пояснил, ни кто такие «волохи», ни когда это происходило. Галицкие князья, как было сказано, имели какие-то интересы в Хорватии. В этой связи следует учитывать, что «белые хорваты» жили именно в Карпатах. Если они и не тождественны позднейшим карпатским русинам, то в качестве компонента в состав их обязательно входили. С другой стороны, со временем название Руссия в Подунавье все более ассоциируется именно с Хорватией. Северо-итальянский автор XVI века Гваньини, побывавший в Польше и России, не упоминает Хорватии, а располагает на этом месте «Россию», от которой производит и «Расцию» - Сербию. Области Ругиланда и Тюрингской Руси также время от времени привлекали внимание на Днепре и в Галиции. Обращает на себя внимание обилие «русских» жен в аристократических фамилиях Саксонии и Тюрингии, и обычно не уточняется, из какой именно Руси эти русские женщины происходили. При дворах тюрингской знати искали пристанища изгнанники из Киева в XI веке. В конце XI или начале XII века на деньги киевских князей возводился монастырь ирландского святого Якова в Регенсбурге в Баварии (на окраине бывшего Ругиланда). Галицкие князья в середине XIII века приняли участие в борьбе за австрийское наследство, очевидно, также отзываясь на какие-то воспоминания. А в 1111 году норвежский король Сигурд, возвращаясь из Иерусалима «через Русь», взял в жены дочь «русского короля». «Русь» в данном случае Шлезвиг (Вагрия, область балтийских славян). Здесь у родственников гостила дочь тогдашнего новгородского князя Мстислава. Связи с различными германскими домами русских княжеских династий оставляли возможность знакомства и с немецким эпосом о Тидреке Бернском. Но в таком случае вряд ли могла возникнуть столь резкая отрицательная реакция, вырвавшаяся из-под пера новгородского летописца. Имеющиеся редакции саги, во всяком случае, оснований для нее не дают: этническая отчужденность в них не просматривается. В саге о Тидреке Бернском не упоминается Одоакр, что выглядит странным, если учесть, что именно борьба двух претендентов за обладание Италией и является стержнем первоначальных сказаний. Высказывалось мнение, что место Одоакра в саге заступил русский конунг Озантрикс. Озантрикс, правда, властвует в землях балтийских славян (вильцинов), но, по преданиям, именно оттуда и вышел Одоакр. Само племя герулов, с которым часто связывалось имя Одоакра, германский хронист XII века Гельмольд отождествлял со славянским племенем гаволян (племенем, жившим по реке Гаволе). Еще Прокопий Кесарийский обратил внимание на особую претенциозность ругов и их невосприимчивость к ассимиляции. В саге тоже соперники готов «русские люди» наделяются высокомерием. Отказываясь выдать дочь Эрку за гуннского предводителя, Озантрикс заявляет: «Нам кажется удивительным, что конунг Аттила так смел, что дерзает просить руки нашей дочери, ибо он взял с боя наше царство, от этого он возгордился. А отец его Озид был незначительным конунгом, и род его не так знатен, как были русские люди, наши родичи». В саге нет указания на то, чем именно гордились русские конунги. Видимо, имеются в виду какие-то генеалогические предания, намек на которые содержат также Жития Оттона Бамбергского, крестившего в 20-е годы XII века Балтийское Поморье. Спутникам Оттоиа балтийские рутены «много рассказывали о своем происхождении». Примечательно, что исконная Русская земля в саге представляется соседней с областью гуннов. Земля же гуннов в разных вариантах сказаний перемещается от Паннонии во Фрисландию. Получалось так, что и на Дунае и в Прибалтике Русь соседила с гуннами. В саге Аттила выводится именно из Фрисландии, с побережья Северного моря. На Балтийском Поморье также было много преданий об Аттиле. Его считали, в частности, родоначальником династии князей-поморян. Откуда такое вроде бы невероятное смешение? А дело в том, что «гуннами» называлось одно из крупнейших фризских племен. Сама Фрисландия нередко называлась Гунналандией по имени этого племени. Об этом специально писал в начале нашего столетия английский ученый Т.Шор в книге «Происхождение англо-саксонского народа» (Лондон, 1906). Многочисленные северные имена типа Гуннар, Гуннобад, Гундерих, Гуннильда, просто Гун или Хун - это в конечном счете фризские имена, восходящие к племенному названию. В еще более отдаленной перспективе племенное название может восходить к уральскому населению, проникшему в Северную Европу еще с эпохи неолита. А в уральских языках «гун» или «хун» означает «муж», «человек». Кем в действительности был Аттила: фризом или выходцем из далекой Азии? Ответить на этот вопрос нелегко. Дело в том, что в Причерноморье оказались, видимо, и те и другие. «Гуннское нашествие» обычно относят к концу IV века, и с ним связывается гибель яркой причерноморской так называемой черняховской культуры. Но гунны между Днепром и Доном упоминаются уже в середине II века. Знает их там и знаменитый географ II века Птолемей. Именно около этого времени в Причерноморье переселяются какие-то племена с побережья Северного моря: здесь обнаруживаются исходные типы для загадочных «больших домов» черняховской культуры. О языке гуннов сведений немного, но имеющиеся никак не указывают на далекую Азию. Иордан знал, что река Днепр на гуннском языке называлась «Вар». А это одно из основных обозначений воды в индоевропейских языках, производными от которого являются также «мар» и «нар». Именно с названием воды связывают специалисты название подунайского иллирийского племени наристы или варисты. С тем же названием связывается этноним варины. Это племя жило по соседству с англами на юго-восток от Ютландского полуострова. Исконный язык его, как и многих других северных племен, остается невыявленным, а германские авторы числят их в венедской группе славян. По «Повести временных лет» получается, что именно варины и были «варягами» в узком смысле слова. Для упомянутого выше Т. Шора здесь вообще не было никакой проблемы: он постоянно пишет оба варианта племенного названия - «варины или вэринги». Действительно, романо-кельтскому суффиксу «ин» в этнонимах в германских языках часто соответствует «инг», переходящий у западных славян в «анг» и у восточных в «яг». «Варяги», следовательно, значит «поморяне». Еще два гуннских слова приводится в рассказе Приска о похоронах Аттилы. Напиток у гуннов назывался «мед», а пиршество - «страва». Эти понятия давно обнаружены у славян, почему и «гуннский» язык часто сопоставляют со славянским. Но область распространения обоих обозначений выходит за пределы славянских языков, а потому целесообразно остановиться на том, что они определенно индоевропейские (по крайней мере, для данного периода). Не говорят о тюркском и вообще восточном происхождении гуннов и их личные имена. Иордан, указывая на обычай племен перенимать имена друг у друга и объясняя отсутствие у готов германских имен, поясняет, что готы в большинстве носят «гуннские» имена. Действительно, имена эти не германские. Но они, как правило, индоевропейские, а неиндоевропейские тоже не тюркские (каковыми предполагаются восточные гунны). Имя Аттила - кельтическая форма написания индоевропейского «отец», «батюшка». Выше упоминалось имя Ругила-Руа-Роас, которое может восходить к племенному названию ругов. И даже в Причерноморье, когда только начиналось возвышение гуннов, известные имена их индоевропейские, характерные для многих племен, захваченных потоком переселений в IV-VI веках. Так, гуннского вождя, одержавшего победу над готами в Причерноморье, называли Баламбер или Баламир. Позднее это имя встретится и у готов. Но это именно тот случай, когда готы заимствуют гуннские имена. Гуннским оказывается имя Мунд (Мундо), принадлежащее родичу Аттилы. А это имя - одно из характерных для фризов. У фризов вообще встречаются однокоренные имена, которые у других варварских племен известны лишь в двукоренных именах (например, «Сигизмунд» и т.п.). Окончательное прояснение загадки гуннов затрудняется тем, что мы не знаем внешнего облика фризских гуннов. Уральский компонент в населении Северной Европы выявляется антропологами, и доходит такой компонент по морскому побережью даже до Испании. Но в какой степени это население сохранило свои исходные черты к эпохе переселения народов - определить и невозможно: у гуннов, например, было трупосожжение. Иордан к гуннам относился резко отрицательно и, стараясь унизить их, производил их от пораженных какой-то скверной готов. Византийские авторы тоже не имели ясного представления, откуда взялись гунны. Чаще все-таки их считали пришельцами с севера, а не востока. В составе гуннского объединения наверняка были и пришельцы с востока. Таковых немало было в сарматских племенах. Только применительно к Причерноморью вряд ли вообще можно было говорить о гуннском нашествии. Черняховская культура прекратила существование без следов пожарищ и разорений, на что справедливо указал киевский лингвист и археолог В.П. Петров. Городища и поселения были просто оставлены жителями. Верхняя граница существования поселений часто потому и не просматривается, что население ушло, захватив с собой имущество. А позднее, после крушения державы Аттилы на Среднем Дунае, многие племена возвращались назад. В их числе, как было сказано, оказались прежде всего сами гунны и руги. С ними, возможно, пришли и некоторые славянские племена, прослеживающиеся в Среднем Поднепровье примерно с конца V века (на эти поселения ориентировано 1500-летие Киева). В германском эпосе отношение к Аттиле неоднозначно. На землях франков к нему относились враждебно. В Подунавье и в Прибалтике сохранялось почитание и даже любование. В саге о Тидреке Аттила - благородный правитель, давший приют изгнаннику. Гунны и готы совместно противостоят русским конунгам, совершают на них успешные походы, хотя так и не могут окончательно их сломить. По саге о Тидреке Бернском Озантрикс был сыном Гертнита, которому некогда подчинялись Руссия, Полония (Польша) и земля Вильцинов. У Гертнита был, помимо того, сын Вальдемар и рожденный от наложницы Илья, которому была выделена в удел то ли Греция, то ли Герцике на Западной Двине - в разных версиях пишется либо так, либо этак. У Ильи тоже был сын Гертнит, которому Озантрикс выделил большой лен в своей земле, то есть где-то в Центральной Европе. Этот «русский» сюжет особым образом представлен в другой южногерманской поэме об Ортните, записанной около 1230 года. Согласно поэме Ортнит правит в Гарде в Ломбардии (указанный выше район у озера Гарды близ Вероны). Илья Русский приходится ему дядей по материнской линии, но признается вместо отца. Для сюжета этого находятся две параллели: одна французская, другая - русская. Во французской поэме об Ожье Датчанине (XII-XIII вв.) упоминается «русский граф» Эрно (Hernaut), в котором можно усмотреть того же Ортнита-Гертнита. Эрно был одним из предводителей войска, защищавшего столицу лангобардов Павию от Карла Великого (773-774 гг.). Совпадение в данном случае прежде всего территориальное: та же область Ломбардии, где, очевидно, сказания о местных «русских» продолжали жить. Русская параллель содержится в одном варианте былины об Илье Муромце. Это былина о бое Ильи Муромца с дочерью. Илья побеждает девушку-богатырку и, как и положено, выясняет, над кем это одержал он победу. Девушка сообщает, что она «родом из земли да из Тальянскою», что «на святую Русь» отправилась она по совету матери искать своего отца, а также «поотведать... роду племени». Илья догадывается, о чем идет речь, и замечает, что он «был во той земле Тальянской, три года служил у короля Тальянского». Исторически отношения между германским и славяно-русским миром складывались таким образом, что основная сюжетная линия саги о Тидреке, противопоставляющая готов и русских, воспринималась как актуальная. У Теодориха не осталось прямых наследников. И в XVI-XVII веках, когда в Европе начинается погоня за знатными родословными, никто не пытался производить себя от славного готского вождя. Да и трудно было взять его в родоначальники: слишком известная личность. У Одоакра такое наследство обнаружилось, хотя тоже вроде бы не прямое. Обнаружилось оно прежде всего на территории старого Норика и позднейшей Штирии. Имя Одоакра - здесь он писался как Оттокар - носят сначала вожди, а затем маркграфы VII— IX веков вплоть до «пятого» по счету. Новая волна Оттокаров приходится на XI—XII века. Это также маркграфы штирийские и каринтийские, а Оттокар V становится и герцогом австрийским. Встречаются Оттокары также в богемских фамилиях. В начале XVIII века Иоганн Хюбнер попытался свести все предшествующие генеалогии, «очистить» их от сомнительных, увязать друг с другом. Предпочтение он отдавал официальным, общепринятым генеалогиям, каковых набрал более 1300. В его генеалогиях начало штирийских графов теряется: у истоков стоит несколько имен (первый среди них Винульф). Но хронологическая отметка - движение герулов и Оттокара с острова Рюген в Италию. Династия королей герулов, вандалов и венедов на Балтийском море дается особо, причем она углубляется на несколько столетий до нашей эры, уступая по древности только датской. Древние генеалогии наверняка легендарны. К тому же в них заметно и нарочитое стремление к удревнению. Но генеалогии разных родов корректировали друг друга и как бы «разводили» своих и чужих. Поэтому примечательно само объединение в единый генеалогический ряд герулов, вандалов и венедов. Германские авторы обычно называли балтийских славян венедами или вандалами, причисляя к ним также и герулов. Значит же это лишь то, что все эти племена не были германскими. Славяне же тоже пришли сюда лишь в VI веке, когда, скажем, вандалы уже ушли на юг, а здесь были ославянены их остатки, равно как остатки и других некогда здесь обитавших племен. Генеалогия герулов, вандалов и венедов по-своему отразила процесс ассимиляции: в ней перемешаны славянские и неславянские имена, в том числе такие, смысл которых теперь нелегко и выявить (они сродни гунно-фризским). Уже в начале нашей эры называются имена Всеслав и Вячеслав (Вышеслав). КIV веку отнесен Мечислав, и с этого времени следует ряд Радигастов. При Радигасте I, в частности, отмечается движение герулов в Италию, причем называется имя императора Гонория и указана дата - 388 год. Герулов, ушедших в Италию, эта генеалогия теряет из виду, возвращаясь к герулам, вандалам и венедам в Прибалтике. У Хюбнера не нашлось места для генеалогии ругов-русов. Родоначальник династии русских князей на востоке Рюрик оторван у него от истоков, очевидно, в соответствии с официальными российскими генеалогиями. Между тем на Балтийском Поморье жила устойчивая традиция, возводящая Рюрика к той же самой геруло-венедской генеалогии. В XVII в. Фредерик Хемнитц производил Рюрика с братьями от ободритского князя Готлейба (Годослава), убитого в 808 г. датчанами. Та же версия отражена в известном словаре Клода Дюре (ум. 1611). Даже в XIX веке на Поморье все еще рассказывали о Годлаве и его сыновьях Рюрике Миролюбивом, Сиваре Победоносном и Труваре Верном5. Подъем Дунайской Руссии в XII-XIII веках в какой-то мере связан с политическим влиянием штирийских и австрийских наследников Одоакра. Позднее память об этой Руси становится все более и более смутной. Однако она не исчезает вовсе, а становится частью общеславянского наследия. Наступление германских феодалов на славянские земли неизбежно будило этническое самосознание. В XIV веке в Баварии сочиняются «теории», по которым рутены и славяне зачисляются в разряд «потомков Хама», относимых Библией к народам низшего сорта. В том же столетии в Чехии «обнаружили» грамоту Александра Македонского, вполне восстанавливавшую славянское равноправие. Чехия XIV века становится центром славянского возрождения. Еще в XIII веке в хроники вносилось предание о братьях Чехе, Русе и Лехе, выселившихся некогда из Паннонии или Хорватии. Это предание теперь подкрепляется обращением к Великой Моравии IX века, когда три народа входили в состав единого государства, а также к еще более древнему «русскому» наследию. В Чехии нарочито культивируется «русское письмо» - глаголица, а знатоков «русской грамоты» находят именно в Хорватии. Самого Мефодия, как было сказано, представляют теперь «русином». И в Хорватии эти идеи находят отзвук. Здесь указывают место, где именно проживали три брата - родоначальники трех народов. В XV-XVI веках примерно те же идеи захватывают и Польшу. Неизменно почетное место в польских хрониках и сказаниях отводится Одоакру. Называют его обычно «русским» князем, иногда «славянским»6. И во всех случаях предполагается, что и поляки некогда участвовали вместе с Одоакром в сокрушении Римской империи. В сущности, и немецкие авторы, настаивая на происхождении Одоакра с острова Рюген, лишь подкрепляли славянскую версию. Противопоставление Теодориха и Одоакра теперь воспринимается как отражение многовековой борьбы германского и славянского мира. «Русское» уже не отличается от собственно славянского, но как название продолжает жить у всех западных и южных славян. Видимо, знакомство с таким положением и побудило русского книжника XVII века, объясняя сказание о русской грамоте, пояснить: «Не токмо муравляне (то есть моравы), чехи, казари, карвати, серби, болгары, ляхи, но и земля Мунтяньска (Восточная Валахия), вся Далматия и Диоклития (часть Иллирии), и волохи быша Русь»7. На каком языке первоначально говорили руги-русы и венедо-герульские племена - пока остается неясным. Иордан прямо отличал их от готов и по языку и по внешнему виду: они «превосходили германцев как телом, так и духом». В современной немецкой лингвистике (в частности, в работах известного языковеда Г. Краэ) обсуждается вопрос о «северных иллирийцах». Дело в том, что в топонимике Юго-Восточной Прибалтики много совпадений с географическими названиями Иллирии, а оба эти района находят параллели на северо-западе Малой Азии и во Фракии. В именах позднейших русов также находятся аналогии к иллирийскому именослову. Заметен также значительный кельтский пласт, который выявляется и археологически на землях балтийских славян в VII-X веках. Переселение племен обязательно сопровождалось и их смешением, возникновением народностей. Руги, как и большинство венедо-герульских племен, восприняли славянский язык, но привнесли некоторые свои предания, которые позднее воспринимались как славянские и даже общеславянские. Так, за летописной строкой просматривается сложный путь преобразования социально-экономических и политических интересов населения определенных территорий в этническое сознание уже не племени, а народа. 1Публ. по изд.: Кузьмин А.Г. Одоакр и Теодорих // Дорогами тысячелетий. Сб. история. очерков и статей. Кн. 1. - М., 1987. 2Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. - М., Л., 1950. С. 49, 245. - Прим. ред. 3Русский перевод извлечения из саги был сделан в начале нашего столетия известным филологом академиком А.Н.Веселовским. См.: Веселовский А.Н. Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском // ИОРЯС. Т. XI. Кн. 3. - СПб., 1906. Текст его перевода воспроизведен также в кн.: «Откуда есть пошла Русская земля». Кн. I. - М., 1986 (Серия «История Отечества в романах, повестях, документах»). 4А. С. Хомяков отмечал, что предание о Теодорихе сохранялось только в бывших «землях вендов приодерских... и это предание совершенно местное», неизвестное в остальных германских землях (Хомяков А.С. Работы по историософии // его же. Сочинения в двух томах. Т. I. - М., 1994. С. 65.). - Прим. ред. 5Запись этих преданий в первой половине XIX века сделал французский писатель и путешественник К.Мармье. Перевод отрывка из его писем дан В.Чивилихиным. См. его «Память». - М., 1982. С. 478. 6«Русином» Одоакра называет, например, польский историк XV в. Я.Длугош (см: Dlugossi J. Historia Polonica. - Dobromili, 1615. P. 22.). - Прим. ред. 7Бодянский О. О времени происхождения славянских письмен. - М., 1855. С. 109 и LXIII.
Источник: http://historylib.org/historybooks/Fomin_Varyago-Russkiy-vopros-v-istoriografii/23
Новгородский летописец записал под 1204 годом назидательную повесть о том, как «в сваде цесарей» - усобице в императорской семье - «погыбе царство богохранимого Костянтиняграда». В числе воевод крестоносцев, разграбивших стольных град, назван «Маркое от Рима, в граде Берне, идеже бе жил поганый злый Дедрик»
2. Киевский летописец конца X века не был так уверен в своем читателе, когда доказывал, что «Русская земля» пошла из Норика - римской провинции на правобережье Верхнего Дуная. Он знал, что не все так считают. И действительно, была версия о приходе варягов-руси из-за моря Варяжского, были и иные версии, опиравшиеся на давние местные предания. Новгородскому же читателю XIII века «поганый злый Дедрик» был известен настолько, что именем его можно было пояснять даже географические ориентиры. А ведь Дедрик - Теодорих, основатель Остготского королевства в Италии (ум. 526), от новгородца отдален был примерно так же, как от нас Батыево нашествие. Может ли память народная хранить изустно, пусть и важные события, целых семь столетий? По нашим временам вроде бы нет. Когда и о прошлом судят по аналогии с настоящим, то преданиям отказывают в достоверности. А мы и запоминаем теперь не то, что было интересно людям давних эпох. Этнографы замечают, что народы, не перешагнувшие через племенной строй, ведут счет поколениям предков. Генеалогии родов регулируют межродовые отношения, заменяют даже вождей, предписывая сородичам нормы поведения. В эпоху военной демократии культ рода сменяется культом героев. Но полностью родословные не вытесняются. Они лишь деформируются, поскольку теперь важна не просто генеалогия, а воинская слава рода, его заслуги перед соплеменниками и потомками. Это ведет к созданию ложных генеалогий, присвоению чужих родословных, стремлению погреться в лучах чужой славы. В средние века такие генеалогии принимают уже не столько этнический, сколько социальный облик: есть роды знатные и незнатные, независимо от принадлежности их к тому или иному племени. Всюду выделяются «королевские» роды, роды знати, стоящие ниже рангом, и численно преобладающие рядовые общины, в обязанность которым вменяется подчинение первым фамилиям. С конца последнего тысячелетия до н. э. по всей Европе, расположенной за пределами Римского государства, происходят перемещения отдельных племен или отделяющихся от них родов. IV-VI века получили в истории наименование Великого переселения народов, поскольку местожительство изменила подавляющая часть племен. Всюду рушились старые этнические связи, возникали разноэтничные племенные союзы, также скоро распадавшиеся из-за борьбы за власть и притязаний на господство. Многие некогда многочисленные племена вообще исчезли с лица земли, рассеявшись и растворившись в других народах. Претенденты на господство гибли в сражениях с конкурентами, утратив почву под ногами, приспосабливались к тому, что доставалось на долю. Показательна судьба готов - одного из восточногерманских племен, которое их историк и апологет Иордан, писавший в VI веке, представляет как раз законным претендентом на господство. Сначала готы разделились на восточных и западных (остготов и вестготов) из-за соперничества родов Амалов и Балтов, затем претенденты на господство теряли одни за другими роды мирных пастухов. В низовьях Дуная во времена Иордана жило «огромное племя», «но бедное и невоинственное, ничем не богатое, кроме стад различного скота, пастбищ и лесов». Может быть, потомков именно этого многочисленного готского племени различные источники знают как пастухов-влахов, рассеянных по разным областям Балканского полуострова. Иордан считал самыми славными две страницы из истории остготов: правление Германариха в Причерноморье в конце IV века и создание Теодорихом государства остготов в Италии столетие спустя. К числу важнейших побед Германариха отнесена историком расправа со старейшинами антов и их вождем Бозом, хотя этот славянский народ и не назван в составе «империи» готского предводителя. Зато под его властью значатся «роги», то есть руги, а погибает он в конечном счете из-за обиды, нанесенной племени розомонов (розоманов, росомонов), видимо, тех же «рогов». Восемь столетий спустя и об этих событиях вспомнят на Руси. Оценка их будет иная. Автор «Слова о полку Игореве» назовет «готских дев», которые «на брезе синему морю» поют стародавнее «время Бусово» и жаждут отмщения за какие-то поражения, понесенные готами от Руси. Вот и способ передачи традиции от поколения к поколению: исторические песни. Пока живет племя, живет в песнях и его история. Готы в Крыму долее всего сохраняли самобытность и помнили свое прошлое. Помнили его на такую же глубину и русичи - потомки рогов-розомонов и антов. Время часто отшлифовывало предания, смешивало эпохи, но стойко держалась память о главном: готы и русь - давние враги. На западе Европы Германариха не помнили. Не помнили о нем, по всей вероятности, и на севере Руси. Зато и тут и там хорошо было известно имя Теодориха-Дитриха-Тидрека-Дедрика (так имя произносилось в разных диалектах). Память о Теодорихе пережила самих готов: ее унаследовали прежде всего разные германские племена. И вновь, как и на востоке, песни о Теодорихе проносят через века память об упорной борьбе с «русскими конунгами» и «русскими людьми», а также вильтинами или вильцинами. Вильтины-вильцы - это лютичи, самое многочисленное племя балтийских славян. А кого в немецких сказаниях называли русскими? Ведь деятельность Теодориха никогда не выходила на левый берег Дуная, не говоря уже о побережье Балтики и тем более пределов Восточной Европы. Напомним некоторые факты из той беспокойной эпохи, когда быстро воздвигались и рушились королевства и едва ли не каждое поколение устраивалось на новых местах. Готы шли на юго-восток из междуречья Вислы и Одера, где главным их соперником оказались руги. И хотя какая-то часть ругов (рогов-розомонов) также была захвачена потоком переселения в Причерноморье, большая их часть пошла в Центральную Европу, к верховьям Одера и на Дунай. В 307 году руги уже упоминаются в качестве федератов (союзников) Рима. А от V века доходит ряд сведений об участии их в битвах и переселениях в разных районах Балкан и Подунавья. Часть их вместе с вандалами и аланами уходит в Испанию и затем в Северную Африку, большая же часть поселяется на территории нынешней Нижней Австрии и тогдашнего Верхнего Норика. Здесь возникает королевство ругов с наследственной династией во главе. Факт сам по себе для того времени примечательный: у большинства племен королей пока еще выбирало народное собрание. В первой половине V века Ругиланд - так называют это королевство германские авторы - входит в состав державы Аттилы. В 451 году на Каталаунских полях (нынешняя Франция) произошла грандиозная битва народов, в которой погибло около 200 тысяч человек. В этой битве остготы и руги выступали на стороне вождя гуннов Аттилы, тогда как вестготы были в противоположном лагере, сколоченном римлянами для сокрушения гуннского могущества и взаимного ослабления варваров. Еще через два года Аттила скончался, и созданная им держава развалилась из-за усобиц в стане наследников и восстаний подвластных племен. Остготы были в числе победителей и получили в обладание Паннонию. Руги были расколоты: часть боролась на стороне гуннов, другая часть - на стороне противников гуннов, возглавляемых гепидами. Возможно, что с гуннами оставались те руги, что пришли с ними из Причерноморья. Дело в том, что, потерпев поражение, они по большей части вместе с гуннами же отступили к Причерноморью и Днепру, то есть к прежним местам поселения. Какая-то их часть перешла и в Византию, получив места для поселений на ближайших подступах к Константинополю. Большая часть ругов осталась в Подунавье, сохраняя за собой Верхний Норик и отправляя вспомогательные отряды в Италию. На пути к Италии им приходилось постоянно сталкиваться с рыскавшими здесь отрядами готов, и давние противоречия вновь резко обостряются. В 469 году где-то в Паннонии произошло большое сражение, в котором руги и свавы были разбиты готами. Примерно около этого же времени в Италии начинается возвышение одного из римских наемников - Одоакра. В Италию Одоакр пришел из Норика. Здесь его, в частности, еще юным принимал «апостол Норика» Северин (ум. 482), житие которого было написано в самом начале VI века. Северин, по житию, предсказал юноше громкую славу в будущем и советовал ему идти в Италию. Житие вообще относится к Одоакру с симпатией, хотя писалось оно в то время, когда в Северной Италии сидели готы, а власть Теодориха казалась безраздельной. В 476 году Одоакр, возглавив отряды скирров, торкилингов, ругов и герулов, низложил последнего императора Западной Римской империи Ромула Августула. Формально он признавал власть константинопольского императора, а фактически господствовал в Италии, ведя борьбу с вестготами в Галлии, готами в Иллирии и считая себя вправе вмешиваться во внутренние дела Ругиланда. Источники называют Одоакра то ругом, то скирром, то герулом. Весьма вероятно, что племена эти были родственными, почему и допускалось такое смешение. В позднейшей традиции Одоакра чаще всего называли герулом, но выводили с острова Рюген, само название которого указывает на его обитателей. Очевидно, собственных королей Ругиланда Одоакр рассматривал как своих вассалов, а те, естественно, стремились освободиться от опеки. Добиться этого можно было только с посторонней помощью, в данном случае с помощью готов. Теодорих был провозглашен королем готов около 471 года в Паннонии. Поначалу объектом его вожделений явился сам Константинополь. Но император Зинон подарками и лестью (он даже усыновил Теодориха) направил тщеславного готского предводителя на Одоакра. Сам Теодорих в итоге воспылал желанием освободить Италию от «тирании торкилингов и рогов». Распри в стане последних создавали благоприятную обстановку для такого «освобождения». С помощью все той же византийской дипломатии удалось столкнуть сыновей короля Флаккитея (он же Фева). Фелетей с сыном Фредериком взяли сторону готов, а Фердерух оставался верным Одоакру. Фредерик убил дядю Фердеруха, а Фелетей был схвачен и казнен в 487 году Одоакром в Равенне. На следующий год были разорены и поселения неверных союзников. В 489 году Теодорих вступил в Италию и нанес поражение Одоакру. Тот заперся в Равенне, и Теодорих три года не мог ее взять. Наконец он предложил Одоакру соглашение о разделе власти, но тут же нарушил его, вероломно убив своего соперника. Руги Фредерика вместе с готами приветствовали победителя в новой столице - Вероне, называемой у варваров Берном. Видимо, тогда они и получили для поселения область Гардов (города и озера) неподалеку от Берна. Обычно этими событиями и завершают историю ругов в Подунавье. К тому же в середине VI века и Норик, и Паннонию, а затем и Северную Италию захлестнула новая переселенческая волна - лангобарды. Между тем и в Италии, и в Подунавье общины ругов сохранялись. В Италии они незадолго до прихода лангобардов даже захватили королевскую власть, но не сумели ее удержать. Пережили они и лангобардов: вплоть до IX века римские папы обращаются к «клирикам рогов» особо. Такая обособленность могла объясняться сохранением у ругов арианства - течения в христианстве, к которому поначалу были привержены и готы и лангобарды. Но последние в Италии к VIII веку признали католичество, для ругов же арианство служило средством сохранения самобытности. Почти неизбежно, что в результате похода Одоакра 488 года часть родов из Подунавья куда-то переселилась в северном и восточном направлениях. Может быть, тогда и возникли поселения их на землях лужицких сербов, где «Русь» и «Русская земля» на границе Тюрингии и Верхней Саксонии, известные в средние века, дожили до XX века. Но значительная часть их оставалась на старых местах или же обосновалась в ближайшем соседстве с ними. За территорией Ругиланда сохраняется это название и позднее. Называют ее также Ругией, Руссией и Рутенией. Ругия-Руссия-Рутения, иногда также Руйя-Руйяна - так в западных источниках именуются и Ругия Балтийская, и Ругиланд, и Киевская Русь. Примечательно, что город, основанный русскими участниками Первого крестового похода (на территории нынешней Сирии), назывался в разных записях Ругией, Руссией или Руйей. Показательно также имя одного из гуннских вождей, упоминаемого Иорданом в вариантах Ругила, Руа, Руас, Роас. Очевидно, звук, передаваемый латинским Г, произносился иначе, а в разных языках он и вовсе приобретал своеобразное звучание. Так, кельтское население Подунавья называло ругов «роками» и «раками», итальянцы иногда - «руда (и также «роками», «рохами», «рогами), датчане «рёнами» (или «рё»). У германского населения Подунавья преобладают формы «рузы», «руци» и «рутси», но сохраняется и кельтическое «роки», «раки», а также «руты» (имя «Рогер» имеет и форму «Руткер»), Этноним часто различно писался в одном и том же документе. И эта неустойчивость в равной мере распространялась на всех русов или ругов: подунайских, балтийских, приднепровских. Видимо, стремление держаться старого латинского написания побуждало имперскую канцелярию Оттона I называть Киевскую Русь «Ругией» в документах, связанных с поездкой в Киев по просьбе Ольги в 961-962 годах немецких миссионеров во главе с Адальбертом. Тождество ругов и русов не гипотеза и даже не вывод. Это лежащий на поверхности факт, прямое чтение источников, несогласие с которыми надо серьезно мотивировать. И хотя факт этот разрушает многие концепции, объясняющие начало Руси, от перечисления подобных данных придется отказаться: их слишком много. Мы вообще ничего не поймем во многих упоминаниях «Руси», если отвлечемся от названного факта. И наоборот. Факт этот позволяет уяснить действительное значение многих разрозненных и беглых замечаний, рассчитанных на осведомленных современников. Название «руги» или «русы» часто относится к племенам и территориям, имеющим и какое-то другое имя. Того же Одоакра Иордан без пояснений называет то так, то этак. Это может объясняться тем, что первоначально этноним был не самоназванием, а прозвищем, даваемым со стороны. Многие средневековые авторы уверяют, что какие-то племена так назывались по их внешнему виду: рыжие, красные, русые. Неустойчивость в написании этнонима легко объясняется различиями в произношении этого определения у разных индоевропейских народов. Примерно в тех же вариантах понятие отражается и в славянских языках: рыжий, рудый, руйяный, русый (слово изначально обозначало именно рыжий цвет). Одно из названий месяца сентября в славянских языках - руен или рюен - указывает как раз на багряную окраску осени. Известно, что Черное море во многих русских и иностранных исторических и географических трудах называлось «Русским». Название могло связываться с этнонимом «русы», тем более что на VIII—IX века приходится подъем Причерноморской Руси. Но надо считаться и с тем, что в славянских языках оно называлось также «Чермным», то есть «Красным», а ирландские (кельтские) саги называли его «Маре Руад», то есть опять-таки «Красное море». Сейчас трудно сказать, имелся ли в виду действительный облик ругов-русов (в Галиции, в области карпатских русинов, в XIX веке отмечался самый высокий в Европе процент «рыжих»). В эпоху военной демократии было распространено и ритуальное раскрашивание. Юлия Цезаря поразили бритты, красившиеся в синий цвет. У арабских авторов встречается замечание, что те русы, что не брили бород, завивали их и красили шафраном, то есть выкрашивали в рыжий цвет. Красный цвет издревле считался символом могущества и поэтому выражал и определенные социально-политические притязания. Уже к концу правления Теодориха большая часть готов либо покинула Италию, либо растворилась в италийском населении. Дольше сохранялись готские поселения в Паннонии и Иллирии. Видимо, здесь и возникли первые сказания о Теодорихе. Позднее они были подхвачены немецким населением Подунавья и разнесены далее по германским землям. Тидрек-Теодорих Бернский стал одним из любимых героев германского эпоса. Политические отношения VIII—X веков способствовали такой популярности. В преданиях обычно устойчиво держался мотив законности обладания Тидреком Северной Италией - областью, за которую боролся Карл Великий и которая войдет в 962 году в состав Священной Римской империи германской нации. По сообщению Кведлинбургских анналов начала XI века, сказания о Тидреке Бернском знали и простые крестьяне. Отсюда следует логичное заключение, что зародился эпос тогда, когда князья с дружинниками еще не отгораживались стеной от простонародья. Не исключено также, что интерес к деяниям героя давнего прошлого поддерживался непростой ситуацией в Верхней Саксонии, где расположен Кведлинбург. Саксы переселились сюда лишь в IX веке и должны были столкнуться здесь с местными славянскими и, может быть, русскими общинами. Межэтническая напряженность неизбежно выливалась в разное отношение к одним и тем же героям. В норвежской записи XIII века саги о Тидреке отмечается ее общегерманское значение. Она «начинается с Апулии и идет к северу от Лангобардии и Венеции в Швабию, Венгрию, Россию, Виндланд, Данию и Швецию, по всей Саксонии и земле франков, а на запад по Галлии и Испании»3. Саксония, однако, выделяется и здесь: «И хотя бы ты взял по человеку из каждого города по всей Саксонии, все они расскажут эту сагу на один лад: причина тому - их древние песни». Правда, в этом случае, видимо, имеется в виду Нижняя Саксония, непосредственно граничившая с землями балтийских славян и балтийских же ругов-русов. Но актуальность саги, очевидно, осознавалась в обеих Саксониях, да и не только в них4. Основная идея саги выражена в своеобразном предуведомлении. Сага рассказывает «о Тидреке конунге и его витязях, о Сигурде, убийце Фафни, Нифлунгах, вильцинах, русских, гуннах и многих других конунгах и витязях». Поскольку же у вильцинов также утвердилась русская династия, круг из «многих» сужается до трех: готы, гунны, русские. Естественно, что в саге много смещений во времени. Надо было напомнить о правах Тидрека на Северную Италию, и потому конунг представлен жертвой происков со стороны дяди, изгнавшего племянника из его итальянских владений. Тидрек проводит 30 лет у Аттилы, служа ему верой и правдой. Он, в частности, добывает Аттиле невесту - дочь русского конунга Озантрикса - Эрку. На самом деле Теодорих родился как раз около того времени, когда умер Аттила, из Италии его никто не изгонял, и никогда Италия не была его наследственным владением. Не совершал Теодорих и далеких походов на Русь, если думать, что под Палтиской саги имеется в виду Полоцк (а не Палдиска недалеко от нынешнего Таллина, где также жили русы-рутены), а Смаланд - это Смоленск, а не Самланд в Пруссии. Да и в Прибалтику, как было сказано, он тоже никогда не попадал. Устные сказания обычно быстро приспосабливаются к новым географическим условиям, а потому в X-XII веках именем «Русь» могли называть не те территории, которые подразумевались в сказаниях более раннего времени. Тидрек воевал, конечно, с подунайскими русами-ругами. Авторы позднейшей эпохи так или иначе учитывали другие области, подвластные русам. Но в приведенном выше перечне стран и земель, прославляющих героя, «Россия» и помещена в окружении подунайских стран: на пути от Венгрии (и входящей в ее состав Хорватии) к земле вендов - балтийских славян. Как было сказано, территории, обозначаемые как Руссии, часто имели и какие-то иные названия. Поэтому имя Русь то куда-то бесследно исчезает, то заслоняет все остальные. В чешских хрониках XIV-XVI веков обычно упоминается о том, что Русь входила в состав Великой Моравии в IX веке. Пояснений при этом, однако, никаких не следует. Вторжение в конце IX века в Паннонию венгров привело к рассечению Дунайской Руссии на несколько частей. Одна из них включалась в состав Венгерского королевства, где у границ с Австрией располагался «Русский город» (по-венгерски Орошвар). С вхождением в состав королевства Хорватии и еще какие-то земли понимались как «русские». В результате, скажем, наследник стола мог носить титул «русского герцога», то есть Русь в составе королевства считалась почетным владением. В составе Хорватии особо выделяется область в долине реки Савы (правый приток Дуная). К этой области всегда сохранялся интерес галицких князей. Они делали вклады в местный монастырь, и здесь получали уделы изгнанники из Галицкой Руси, искавшие приюта у венгерских королей. Основная часть Дунайской Руссии входила в состав «Восточной марки» (позднейшей Австрии), Штирии и Каринтии. Выделялась здесь и «Русская марка», причем название ее, возможно, относится еще к эпохе Карла Великого, а упоминается она в Житии Конрада, архиепископа зальцбургского, по поводу встречи посла австрийского герцога с венгерским королем в 1127 году, похоже, на венгерской территории. В XII веке наблюдается новый подъем Дунайской Руссии, причины которого, видимо, следует искать в особенностях политической обстановки. В послании Фридриха Барбароссы Саладину 1189 года в числе важнейших областей Империи названа Рутония, располагавшаяся где-то между Австрией и Иллирией. Эта же Русь упомянута в торговых уставах австрийских герцогов 1191-1192 годов. В начале XIII века император Фридрих II жаловался на то, что австрийский герцог задержал подарки от русского герцога. Русское герцогство, следовательно, располагалось на юг от Австрии. В XIII же веке Фома Сплитский (ум. 1268), рассказывая о событиях IV века, упоминает Рутению как область, смежную с Паннонией. Таковым и являлся Норик или позднейший Ругиланд. О Дунайской Руси много говорится и во французском эпосе этого времени. Русь в нем упоминается даже чаще, чем Германия (Алемания). И в большинстве случаев имеется в виду именно соседняя с Алеманией Дунайская Русь. В некоторых поэмах действия переносятся в эпоху Карла Великого. И тогда оказывается, что русские отряды и русские витязи сражаются и на стороне Карла, и на стороне его соперников. Французский эпос ХII-ХIII веков упорно причисляет русских к числу язычников. Взгляд такой кажется странным, если учесть, что на Дунае-то христианство распространялось уже в IV-V веках. Но он не случаен. Христианство русов вызывало большое беспокойство у римско-немецкого духовенства, поскольку оно не было ортодоксальным. Папа Иоанн XIII, разрешая в 973 году создание пражского епископства, специально оговаривал, чтобы на кафедру и вообще к богослужению не допускались священнослужители из «русского и болгарского народа или славянского языка». Рим на протяжении ряда столетий пытался искоренить славянскую азбуку - глаголицу, которую считали тайнописью ариан. А у славян эта азбука называлась «русским письмом», которое упоминается уже в Житии Кирилла, написанном в Паннонии вскоре после смерти «просветителя» славян (869). В XII веке положение мало изменилось. Матвей Краковский накануне крестового похода 1147 года отвечал «отцу крестоносцев» Бернару Клервоскому на вопрос о «рутенах», что народ этот, живущий, помимо Руси, также в Польше и Богемии, не желает быть единообразным ни с римской, ни с константинопольской церковью. Отличительной особенностью верований рутенов он считал принижение значения Христа: «Христа только по имени признают, в глубине же души отрицают». Принижение Христа, Бога-Сына, по отношению к Богу-Отцу - один из признаков арианства. Если учесть, что в арианстве постоянно римская церковь обвиняла и Мефодия, и его последователей, а в нашей летописи воспроизводится арианский символ веры, то оценку русского христианства Матвеем Краковским можно признать справедливой. Настороженность Рима и немецкого духовенства по отношению к рутенам понятна, поскольку они-то часто и выступали «учителями» славян. Польский аноним XV века прямо говорит о том, что славяне, крещенные по восточному обряду, имели священослужителями рутенов. В позднейших преданиях «русский боярин» участвует в крещении первого чешского князя-христианина Борживоя. Даже самого Мефодия чешская хроника Далимила начала XIV века называет «русином», и таким образом деятельность Кирилла и Мефодия сливалась с параллельной «просветительной» работой русских миссионеров. В какой степени разные группы русов помнили о своем родстве и осознавали его? Пожалуй, однозначного ответа на этот вопрос не может быть, потому что было и так и этак. В «Повести временных лет», как было сказано, Норик представляется прародиной всех славян и, в частности, полян-руси. По летописи, именно здесь русь просвещал еще апостол Павел. Летописец знал, что авары угнетали дулебов, и это были дулебы, жившие некогда в Паннонии, южнее озера Балатон. Притча «погибоша аки обры» почему-то сохранилась на Руси, хотя обладали авары именно Паннонией. Помнил летописец и о нашествии волохов на Подунавье, хотя не пояснил, ни кто такие «волохи», ни когда это происходило. Галицкие князья, как было сказано, имели какие-то интересы в Хорватии. В этой связи следует учитывать, что «белые хорваты» жили именно в Карпатах. Если они и не тождественны позднейшим карпатским русинам, то в качестве компонента в состав их обязательно входили. С другой стороны, со временем название Руссия в Подунавье все более ассоциируется именно с Хорватией. Северо-итальянский автор XVI века Гваньини, побывавший в Польше и России, не упоминает Хорватии, а располагает на этом месте «Россию», от которой производит и «Расцию» - Сербию. Области Ругиланда и Тюрингской Руси также время от времени привлекали внимание на Днепре и в Галиции. Обращает на себя внимание обилие «русских» жен в аристократических фамилиях Саксонии и Тюрингии, и обычно не уточняется, из какой именно Руси эти русские женщины происходили. При дворах тюрингской знати искали пристанища изгнанники из Киева в XI веке. В конце XI или начале XII века на деньги киевских князей возводился монастырь ирландского святого Якова в Регенсбурге в Баварии (на окраине бывшего Ругиланда). Галицкие князья в середине XIII века приняли участие в борьбе за австрийское наследство, очевидно, также отзываясь на какие-то воспоминания. А в 1111 году норвежский король Сигурд, возвращаясь из Иерусалима «через Русь», взял в жены дочь «русского короля». «Русь» в данном случае Шлезвиг (Вагрия, область балтийских славян). Здесь у родственников гостила дочь тогдашнего новгородского князя Мстислава. Связи с различными германскими домами русских княжеских династий оставляли возможность знакомства и с немецким эпосом о Тидреке Бернском. Но в таком случае вряд ли могла возникнуть столь резкая отрицательная реакция, вырвавшаяся из-под пера новгородского летописца. Имеющиеся редакции саги, во всяком случае, оснований для нее не дают: этническая отчужденность в них не просматривается. В саге о Тидреке Бернском не упоминается Одоакр, что выглядит странным, если учесть, что именно борьба двух претендентов за обладание Италией и является стержнем первоначальных сказаний. Высказывалось мнение, что место Одоакра в саге заступил русский конунг Озантрикс. Озантрикс, правда, властвует в землях балтийских славян (вильцинов), но, по преданиям, именно оттуда и вышел Одоакр. Само племя герулов, с которым часто связывалось имя Одоакра, германский хронист XII века Гельмольд отождествлял со славянским племенем гаволян (племенем, жившим по реке Гаволе). Еще Прокопий Кесарийский обратил внимание на особую претенциозность ругов и их невосприимчивость к ассимиляции. В саге тоже соперники готов «русские люди» наделяются высокомерием. Отказываясь выдать дочь Эрку за гуннского предводителя, Озантрикс заявляет: «Нам кажется удивительным, что конунг Аттила так смел, что дерзает просить руки нашей дочери, ибо он взял с боя наше царство, от этого он возгордился. А отец его Озид был незначительным конунгом, и род его не так знатен, как были русские люди, наши родичи». В саге нет указания на то, чем именно гордились русские конунги. Видимо, имеются в виду какие-то генеалогические предания, намек на которые содержат также Жития Оттона Бамбергского, крестившего в 20-е годы XII века Балтийское Поморье. Спутникам Оттоиа балтийские рутены «много рассказывали о своем происхождении». Примечательно, что исконная Русская земля в саге представляется соседней с областью гуннов. Земля же гуннов в разных вариантах сказаний перемещается от Паннонии во Фрисландию. Получалось так, что и на Дунае и в Прибалтике Русь соседила с гуннами. В саге Аттила выводится именно из Фрисландии, с побережья Северного моря. На Балтийском Поморье также было много преданий об Аттиле. Его считали, в частности, родоначальником династии князей-поморян. Откуда такое вроде бы невероятное смешение? А дело в том, что «гуннами» называлось одно из крупнейших фризских племен. Сама Фрисландия нередко называлась Гунналандией по имени этого племени. Об этом специально писал в начале нашего столетия английский ученый Т.Шор в книге «Происхождение англо-саксонского народа» (Лондон, 1906). Многочисленные северные имена типа Гуннар, Гуннобад, Гундерих, Гуннильда, просто Гун или Хун - это в конечном счете фризские имена, восходящие к племенному названию. В еще более отдаленной перспективе племенное название может восходить к уральскому населению, проникшему в Северную Европу еще с эпохи неолита. А в уральских языках «гун» или «хун» означает «муж», «человек». Кем в действительности был Аттила: фризом или выходцем из далекой Азии? Ответить на этот вопрос нелегко. Дело в том, что в Причерноморье оказались, видимо, и те и другие. «Гуннское нашествие» обычно относят к концу IV века, и с ним связывается гибель яркой причерноморской так называемой черняховской культуры. Но гунны между Днепром и Доном упоминаются уже в середине II века. Знает их там и знаменитый географ II века Птолемей. Именно около этого времени в Причерноморье переселяются какие-то племена с побережья Северного моря: здесь обнаруживаются исходные типы для загадочных «больших домов» черняховской культуры. О языке гуннов сведений немного, но имеющиеся никак не указывают на далекую Азию. Иордан знал, что река Днепр на гуннском языке называлась «Вар». А это одно из основных обозначений воды в индоевропейских языках, производными от которого являются также «мар» и «нар». Именно с названием воды связывают специалисты название подунайского иллирийского племени наристы или варисты. С тем же названием связывается этноним варины. Это племя жило по соседству с англами на юго-восток от Ютландского полуострова. Исконный язык его, как и многих других северных племен, остается невыявленным, а германские авторы числят их в венедской группе славян. По «Повести временных лет» получается, что именно варины и были «варягами» в узком смысле слова. Для упомянутого выше Т. Шора здесь вообще не было никакой проблемы: он постоянно пишет оба варианта племенного названия - «варины или вэринги». Действительно, романо-кельтскому суффиксу «ин» в этнонимах в германских языках часто соответствует «инг», переходящий у западных славян в «анг» и у восточных в «яг». «Варяги», следовательно, значит «поморяне». Еще два гуннских слова приводится в рассказе Приска о похоронах Аттилы. Напиток у гуннов назывался «мед», а пиршество - «страва». Эти понятия давно обнаружены у славян, почему и «гуннский» язык часто сопоставляют со славянским. Но область распространения обоих обозначений выходит за пределы славянских языков, а потому целесообразно остановиться на том, что они определенно индоевропейские (по крайней мере, для данного периода). Не говорят о тюркском и вообще восточном происхождении гуннов и их личные имена. Иордан, указывая на обычай племен перенимать имена друг у друга и объясняя отсутствие у готов германских имен, поясняет, что готы в большинстве носят «гуннские» имена. Действительно, имена эти не германские. Но они, как правило, индоевропейские, а неиндоевропейские тоже не тюркские (каковыми предполагаются восточные гунны). Имя Аттила - кельтическая форма написания индоевропейского «отец», «батюшка». Выше упоминалось имя Ругила-Руа-Роас, которое может восходить к племенному названию ругов. И даже в Причерноморье, когда только начиналось возвышение гуннов, известные имена их индоевропейские, характерные для многих племен, захваченных потоком переселений в IV-VI веках. Так, гуннского вождя, одержавшего победу над готами в Причерноморье, называли Баламбер или Баламир. Позднее это имя встретится и у готов. Но это именно тот случай, когда готы заимствуют гуннские имена. Гуннским оказывается имя Мунд (Мундо), принадлежащее родичу Аттилы. А это имя - одно из характерных для фризов. У фризов вообще встречаются однокоренные имена, которые у других варварских племен известны лишь в двукоренных именах (например, «Сигизмунд» и т.п.). Окончательное прояснение загадки гуннов затрудняется тем, что мы не знаем внешнего облика фризских гуннов. Уральский компонент в населении Северной Европы выявляется антропологами, и доходит такой компонент по морскому побережью даже до Испании. Но в какой степени это население сохранило свои исходные черты к эпохе переселения народов - определить и невозможно: у гуннов, например, было трупосожжение. Иордан к гуннам относился резко отрицательно и, стараясь унизить их, производил их от пораженных какой-то скверной готов. Византийские авторы тоже не имели ясного представления, откуда взялись гунны. Чаще все-таки их считали пришельцами с севера, а не востока. В составе гуннского объединения наверняка были и пришельцы с востока. Таковых немало было в сарматских племенах. Только применительно к Причерноморью вряд ли вообще можно было говорить о гуннском нашествии. Черняховская культура прекратила существование без следов пожарищ и разорений, на что справедливо указал киевский лингвист и археолог В.П. Петров. Городища и поселения были просто оставлены жителями. Верхняя граница существования поселений часто потому и не просматривается, что население ушло, захватив с собой имущество. А позднее, после крушения державы Аттилы на Среднем Дунае, многие племена возвращались назад. В их числе, как было сказано, оказались прежде всего сами гунны и руги. С ними, возможно, пришли и некоторые славянские племена, прослеживающиеся в Среднем Поднепровье примерно с конца V века (на эти поселения ориентировано 1500-летие Киева). В германском эпосе отношение к Аттиле неоднозначно. На землях франков к нему относились враждебно. В Подунавье и в Прибалтике сохранялось почитание и даже любование. В саге о Тидреке Аттила - благородный правитель, давший приют изгнаннику. Гунны и готы совместно противостоят русским конунгам, совершают на них успешные походы, хотя так и не могут окончательно их сломить. По саге о Тидреке Бернском Озантрикс был сыном Гертнита, которому некогда подчинялись Руссия, Полония (Польша) и земля Вильцинов. У Гертнита был, помимо того, сын Вальдемар и рожденный от наложницы Илья, которому была выделена в удел то ли Греция, то ли Герцике на Западной Двине - в разных версиях пишется либо так, либо этак. У Ильи тоже был сын Гертнит, которому Озантрикс выделил большой лен в своей земле, то есть где-то в Центральной Европе. Этот «русский» сюжет особым образом представлен в другой южногерманской поэме об Ортните, записанной около 1230 года. Согласно поэме Ортнит правит в Гарде в Ломбардии (указанный выше район у озера Гарды близ Вероны). Илья Русский приходится ему дядей по материнской линии, но признается вместо отца. Для сюжета этого находятся две параллели: одна французская, другая - русская. Во французской поэме об Ожье Датчанине (XII-XIII вв.) упоминается «русский граф» Эрно (Hernaut), в котором можно усмотреть того же Ортнита-Гертнита. Эрно был одним из предводителей войска, защищавшего столицу лангобардов Павию от Карла Великого (773-774 гг.). Совпадение в данном случае прежде всего территориальное: та же область Ломбардии, где, очевидно, сказания о местных «русских» продолжали жить. Русская параллель содержится в одном варианте былины об Илье Муромце. Это былина о бое Ильи Муромца с дочерью. Илья побеждает девушку-богатырку и, как и положено, выясняет, над кем это одержал он победу. Девушка сообщает, что она «родом из земли да из Тальянскою», что «на святую Русь» отправилась она по совету матери искать своего отца, а также «поотведать... роду племени». Илья догадывается, о чем идет речь, и замечает, что он «был во той земле Тальянской, три года служил у короля Тальянского». Исторически отношения между германским и славяно-русским миром складывались таким образом, что основная сюжетная линия саги о Тидреке, противопоставляющая готов и русских, воспринималась как актуальная. У Теодориха не осталось прямых наследников. И в XVI-XVII веках, когда в Европе начинается погоня за знатными родословными, никто не пытался производить себя от славного готского вождя. Да и трудно было взять его в родоначальники: слишком известная личность. У Одоакра такое наследство обнаружилось, хотя тоже вроде бы не прямое. Обнаружилось оно прежде всего на территории старого Норика и позднейшей Штирии. Имя Одоакра - здесь он писался как Оттокар - носят сначала вожди, а затем маркграфы VII— IX веков вплоть до «пятого» по счету. Новая волна Оттокаров приходится на XI—XII века. Это также маркграфы штирийские и каринтийские, а Оттокар V становится и герцогом австрийским. Встречаются Оттокары также в богемских фамилиях. В начале XVIII века Иоганн Хюбнер попытался свести все предшествующие генеалогии, «очистить» их от сомнительных, увязать друг с другом. Предпочтение он отдавал официальным, общепринятым генеалогиям, каковых набрал более 1300. В его генеалогиях начало штирийских графов теряется: у истоков стоит несколько имен (первый среди них Винульф). Но хронологическая отметка - движение герулов и Оттокара с острова Рюген в Италию. Династия королей герулов, вандалов и венедов на Балтийском море дается особо, причем она углубляется на несколько столетий до нашей эры, уступая по древности только датской. Древние генеалогии наверняка легендарны. К тому же в них заметно и нарочитое стремление к удревнению. Но генеалогии разных родов корректировали друг друга и как бы «разводили» своих и чужих. Поэтому примечательно само объединение в единый генеалогический ряд герулов, вандалов и венедов. Германские авторы обычно называли балтийских славян венедами или вандалами, причисляя к ним также и герулов. Значит же это лишь то, что все эти племена не были германскими. Славяне же тоже пришли сюда лишь в VI веке, когда, скажем, вандалы уже ушли на юг, а здесь были ославянены их остатки, равно как остатки и других некогда здесь обитавших племен. Генеалогия герулов, вандалов и венедов по-своему отразила процесс ассимиляции: в ней перемешаны славянские и неславянские имена, в том числе такие, смысл которых теперь нелегко и выявить (они сродни гунно-фризским). Уже в начале нашей эры называются имена Всеслав и Вячеслав (Вышеслав). КIV веку отнесен Мечислав, и с этого времени следует ряд Радигастов. При Радигасте I, в частности, отмечается движение герулов в Италию, причем называется имя императора Гонория и указана дата - 388 год. Герулов, ушедших в Италию, эта генеалогия теряет из виду, возвращаясь к герулам, вандалам и венедам в Прибалтике. У Хюбнера не нашлось места для генеалогии ругов-русов. Родоначальник династии русских князей на востоке Рюрик оторван у него от истоков, очевидно, в соответствии с официальными российскими генеалогиями. Между тем на Балтийском Поморье жила устойчивая традиция, возводящая Рюрика к той же самой геруло-венедской генеалогии. В XVII в. Фредерик Хемнитц производил Рюрика с братьями от ободритского князя Готлейба (Годослава), убитого в 808 г. датчанами. Та же версия отражена в известном словаре Клода Дюре (ум. 1611). Даже в XIX веке на Поморье все еще рассказывали о Годлаве и его сыновьях Рюрике Миролюбивом, Сиваре Победоносном и Труваре Верном5. Подъем Дунайской Руссии в XII-XIII веках в какой-то мере связан с политическим влиянием штирийских и австрийских наследников Одоакра. Позднее память об этой Руси становится все более и более смутной. Однако она не исчезает вовсе, а становится частью общеславянского наследия. Наступление германских феодалов на славянские земли неизбежно будило этническое самосознание. В XIV веке в Баварии сочиняются «теории», по которым рутены и славяне зачисляются в разряд «потомков Хама», относимых Библией к народам низшего сорта. В том же столетии в Чехии «обнаружили» грамоту Александра Македонского, вполне восстанавливавшую славянское равноправие. Чехия XIV века становится центром славянского возрождения. Еще в XIII веке в хроники вносилось предание о братьях Чехе, Русе и Лехе, выселившихся некогда из Паннонии или Хорватии. Это предание теперь подкрепляется обращением к Великой Моравии IX века, когда три народа входили в состав единого государства, а также к еще более древнему «русскому» наследию. В Чехии нарочито культивируется «русское письмо» - глаголица, а знатоков «русской грамоты» находят именно в Хорватии. Самого Мефодия, как было сказано, представляют теперь «русином». И в Хорватии эти идеи находят отзвук. Здесь указывают место, где именно проживали три брата - родоначальники трех народов. В XV-XVI веках примерно те же идеи захватывают и Польшу. Неизменно почетное место в польских хрониках и сказаниях отводится Одоакру. Называют его обычно «русским» князем, иногда «славянским»6. И во всех случаях предполагается, что и поляки некогда участвовали вместе с Одоакром в сокрушении Римской империи. В сущности, и немецкие авторы, настаивая на происхождении Одоакра с острова Рюген, лишь подкрепляли славянскую версию. Противопоставление Теодориха и Одоакра теперь воспринимается как отражение многовековой борьбы германского и славянского мира. «Русское» уже не отличается от собственно славянского, но как название продолжает жить у всех западных и южных славян. Видимо, знакомство с таким положением и побудило русского книжника XVII века, объясняя сказание о русской грамоте, пояснить: «Не токмо муравляне (то есть моравы), чехи, казари, карвати, серби, болгары, ляхи, но и земля Мунтяньска (Восточная Валахия), вся Далматия и Диоклития (часть Иллирии), и волохи быша Русь»7. На каком языке первоначально говорили руги-русы и венедо-герульские племена - пока остается неясным. Иордан прямо отличал их от готов и по языку и по внешнему виду: они «превосходили германцев как телом, так и духом». В современной немецкой лингвистике (в частности, в работах известного языковеда Г. Краэ) обсуждается вопрос о «северных иллирийцах». Дело в том, что в топонимике Юго-Восточной Прибалтики много совпадений с географическими названиями Иллирии, а оба эти района находят параллели на северо-западе Малой Азии и во Фракии. В именах позднейших русов также находятся аналогии к иллирийскому именослову. Заметен также значительный кельтский пласт, который выявляется и археологически на землях балтийских славян в VII-X веках. Переселение племен обязательно сопровождалось и их смешением, возникновением народностей. Руги, как и большинство венедо-герульских племен, восприняли славянский язык, но привнесли некоторые свои предания, которые позднее воспринимались как славянские и даже общеславянские. Так, за летописной строкой просматривается сложный путь преобразования социально-экономических и политических интересов населения определенных территорий в этническое сознание уже не племени, а народа. 1Публ. по изд.: Кузьмин А.Г. Одоакр и Теодорих // Дорогами тысячелетий. Сб. история. очерков и статей. Кн. 1. - М., 1987. 2Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. - М., Л., 1950. С. 49, 245. - Прим. ред. 3Русский перевод извлечения из саги был сделан в начале нашего столетия известным филологом академиком А.Н.Веселовским. См.: Веселовский А.Н. Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском // ИОРЯС. Т. XI. Кн. 3. - СПб., 1906. Текст его перевода воспроизведен также в кн.: «Откуда есть пошла Русская земля». Кн. I. - М., 1986 (Серия «История Отечества в романах, повестях, документах»). 4А. С. Хомяков отмечал, что предание о Теодорихе сохранялось только в бывших «землях вендов приодерских... и это предание совершенно местное», неизвестное в остальных германских землях (Хомяков А.С. Работы по историософии // его же. Сочинения в двух томах. Т. I. - М., 1994. С. 65.). - Прим. ред. 5Запись этих преданий в первой половине XIX века сделал французский писатель и путешественник К.Мармье. Перевод отрывка из его писем дан В.Чивилихиным. См. его «Память». - М., 1982. С. 478. 6«Русином» Одоакра называет, например, польский историк XV в. Я.Длугош (см: Dlugossi J. Historia Polonica. - Dobromili, 1615. P. 22.). - Прим. ред. 7Бодянский О. О времени происхождения славянских письмен. - М., 1855. С. 109 и LXIII.
Источник: http://historylib.org/historybooks/Fomin_Varyago-Russkiy-vopros-v-istoriografii/23
