Формирование государственности в Мезоамерике

Историк Дмитрий Беляев о политогенезе в доколумбовой Америке, признаках ранних государств и военной экспансии

Какие черты ранней государственности Мезоамерики можно выделить? В каких регионах и почему сформировались первые мезоамериканские государства? Какую роль в развитии этих государств играла ирригационная система? Об этом рассказывает кандидат исторических наук Дмитрий Беляев.

Формирование государства, или, как часто называют этот процесс, политогенез, — это одна из самых интересных тем не только в истории Мезоамерики, но и в истории древних цивилизаций, потому что, когда мы говорим о развитии культуры, когда мы говорим о развитии экономики, о развитии хозяйства в Новом Свете, в доколумбовой Америке, мы подразумеваем, что какие-то культурные навыки, какие-то хозяйственные навыки индейцы, заселявшие Америку, принесли с собой из Старого Света.
Например, возделывание культурных растений. Весьма возможно, что уже тыкву первые поселенцы или одна из первых волн, которая заселяла Америку, принесли с собой и знали, как ее возделывать, и это был тот опыт, который потом можно было распространить на местные дикие растения и сделать их культурными. Определенные особенности социальной организации: половины, дуальные группы, фратрии, все прочее — это тоже поселенцы Америки несли с собой, и из этого потом развивались определенные другие, более сложные формы социальной организации.
Но государство — это очень важная человеческая инновация, которая не была, безусловно, принесена охотниками-собирателями из Старого Света и которая в Новом Свете, как мы теперь понимаем, развилась независимо. И таким образом, исследование процесса становления государства в Мезоамерике и в других областях доколумбовой Америки позволяет нам лучше понять этот процесс — почему вдруг люди начинают жить в государственных обществах.
Во-вторых, это еще больше нас убеждает в том, что человечество, несмотря на все его культурное разнообразие, лингвистические особенности, различия в менталитете, все равно едино. Потому что если в двух изолированных регионах — в доколумбовой Америке и в большой Евразии — люди пришли тем не менее к одной форме общественного устройства, то, значит, все-таки есть что-то общее в человеческой социальной программе, в человеческих социальных проектах, что заставляло их эти общие вещи находить и эти проблемы решать общими путями.
И когда мы говорим о государственности в Мезоамерике, это с точки зрения политической антропологии ранние государства. То есть это общества очень высокой сложности, с развитой экономикой, с развитой социальной стратификацией, в которых существует специализированный аппарат управления. Но этот аппарат управления, в отличие от более развитых государств, государств зрелых или государств современных, внутренне неспециализирован, то есть администратор его выполняет все функции: военные, административные, экономические, религиозные и так далее. Это одна очень важная черта.
Вторая важная черта — что в функционировании ранних государств по-прежнему очень важную роль играют отношения родственные. Это не обезличенная машина, в которой идеальным принципом является принцип меритократии или принцип бюрократического продвижения, нет. Все ранние государства пронизаны родственными отношениями, должности передаются по наследству, придворные титулы передаются по наследству, пост регионального наместника передается по наследству и так далее.
И в функционировании ранних государств по-прежнему очень важную роль играет личностный фактор. Правитель, царь, который олицетворяет это государство, персонифицирован.

Это не абстрактная фигура, не абстрактный правитель, который воплощает государственную машину, а это личность.

И тот факт, что в Мезоамерике появляются эти государства во второй половине первого тысячелетия до н. э., — причем в разных регионах, по-видимому, этот процесс во многом шел параллельно — показывает, что в это время Мезоамерика уже действительно единая цивилизация. Это не просто набор разных историко-культурных районов, соединенных какими-то случайными связями, это единый организм, большая система, которая, конечно, подразделяется на разные маленькие системы, но процессы в этой системе идут в разных подсистемах, в разных регионах параллельно.
И благодаря археологическим прежде всего исследованиям, благодаря работам антропологов и даже немного благодаря исследованию письменных памятников, хотя письменность Мезоамерики в это время находится еще в зачаточном состоянии, лучше всего мы знаем, как формируются государства в регионе Оахаки — это нынешний мексиканский штат Оахака. Там в будущем установятся сапотекские и миштекские государства. Потом это центральная Мексика, где нынешний город Мехико, нынешняя столица Мексики, это развитие местных небольших государств, которые потом в итоге вместе объединятся и превратятся в Теотиуакан, в будущую первую мезоамериканскую империю. И мы знаем, как формируются государства на юге Мезоамерики — нынешняя горная Гватемала, неподалеку от нынешней столицы Гватемалы. Там Каминальхуйу, один из самых важных центров майя, о котором мы приблизительно знаем, как все-таки оно развивалось, хотя хуже, чем в горных районах центральной Мексики или в горных районах Оахаки.
Почему формируются государства? Это одна из существенных проблем, и довольно долго исследования, которые были посвящены не только мезоамериканским государствам, но и другим, крутились вокруг вопросов внутреннего развития. Вот общество перешло на внутренний уровень — либо классовые противоречия, либо демографический рост привел к тому, что реструктурируется система управления, появляется специализированный аппарат управления и так далее.
Но, опять-таки, если мы смотрим на этот процесс как на процесс, который происходит во всей Мезоамерике, то здесь самую важную роль, конечно, играли взаимодействия между обществами. Мезоамерика уже с конца второго тысячелетия до н. э. — это единая сеть, в которой различные вождества и различные акефальные сложные общества, в которых не было централизованной власти вождей, взаимодействовали друг с другом. Это взаимодействие могло быть мирным, это могла быть торговля, обмен идеями, но по мере естественного роста населения это взаимодействие все больше выливалось в военные конфликты. Потому что вождества очень агрессивны, мы знаем, что одной из важнейших функций вождей всегда является война.
И мы понимаем, что приблизительно с VIII, VII, VI веков до н. э. по всей Мезоамерике мы видим интенсификацию военных конфликтов. Вожди начинают воевать друг с другом, они начинают воевать за ресурсы, они начинают воевать за престиж, они начинают воевать за статус, и это приводит к тому, что власть вождей усиливается, они начинают активнее использовать существующие уже людские ресурсы. И первая такая трансформация, которая в будущем приведет к очень сильному изменению, — это превращение семей малых, которые раньше составляли основу мезоамериканского общества в разных регионах, в семьи большие, в семьи, которые состоят из нескольких поколений. Эти расширенные большие семьи до сих пор основа латиноамериканской социальной структуры, особенно в сельской глубинке.
По-видимому, один из первых регионов, где государство формируется, — это долина Оахаки. Мы знаем, что столицей первого государства был Монте-Альбан, и это очень важный город, очень важный памятник, и на его примере как раз видно, что же происходит, когда формируется государство. Монте-Альбан строится на территории, где раньше не было крупных поселений. Это такая буферная зона между тремя ранее существовавшими и соперничавшими вождествами. Строительство начинается где-то в V веке до н. э., поскольку у нас точных дат нет, только археологические датировки. Вот это очень важная первая черта: когда строится новая столица, строится столица государства, она представляет собой абсолютно новый город. Даже американские археологи, которые там работали, говорили в этом смысле о синойкизме, о слиянии предыдущих поселений для того, чтобы образовать новое поселение в новом месте.
И вторая важная черта: в эту новую столицу сселяется население из прежде независимых политических образований. Не все, конечно же, но значительная миграция. И это очень важный процесс, потому что это приводит к тому, что те люди, которые жили раньше в одном и том же регионе, но все равно в различных его районах или в различных областях и обладали своими определенными особенностями культуры, материальной культуры, религиозных представлений, — они начинают смешиваться.
Это пока еще не империя в этом смысле, это не перемешивание всего: языков, культур, этнических стереотипов, всего прочего, — но это первый зачаток будущего объединения и будущего плавильного котла.
И мы видим, что в дальнейшем развитие государственности в Мезоамерике идет именно по этой линии — объединение: гетерогенные разнородные культурные объединения и политические образования объединяются вместе, создаются синкретические культуры, новые модели поведения, новые модели социальной жизни и так далее.
Второй очень важный момент — что мезоамериканская государственность (несмотря на то, что, повторю еще, это ранняя государственность, ей далеко еще до бюрократических государств типа Китайской империи поздней древности и так далее), мезоамериканская верховная власть стремится упорядочить жизнь своих подданных и стремится стандартизовать жизнь своих подданных.
На примере государства Монте-Альбана это прекрасно видно, потому что, когда формируется новое государство, оно подчиняет себе сначала всю долину Оахаки, потом начинается экспансия за пределы этой долины, приблизительно со II века до н. э. или I века до н. э. В I веке н. э. начинаются завоевания. Мы видим, что до этого жизнь людей была более разнообразной. Различные районы внутри центральной области Оахаки изготовляли свою посуду, обладали особенностями материальной культуры. Теперь мы видим стандартизацию: все люди, которые подчиняются новой столице, которые подчиняются новому государству, пользуются единым стандартным набором орудий труда. Он, конечно, различается, в каждой деревне, в каждой общине есть определенная специализация, но такого большого разнообразия, как было до этого, нет. В этом смысле государство — это в определенной степени обеднение материальной культуры, хотя все-таки обеднение относительное. Зато это дает определенную стабильность.
Государственная власть, элита, которая в ранних государства совпадает с аппаратом управления, вмешивается в повседневную жизнь своих подданных. Это прекрасно видно на примере Теотиуакана, который формируется несколько позже как столица нового государства, чем Монте-Альбан, во II веке н. э. Теотиуаканское правительство всю территорию города — а это уже был приличный город с населением в несколько десятков тысяч человек — перестраивает. Прежняя застройка уничтожается, и на ее месте строятся стандартные — мы бы называли их многоквартирные — комплексы, которые называются в мезоамериканской археологии «компаунды». Они не должны отличаться друг от друга, хотя впоследствии, с течением времени какие-то из них становятся богаче, какие-то из них становятся беднее, но в целом это идея универсального стандарта жизни, которая нам тоже ближе. Наши государства, конечно же, вмешиваются в жизнь своих подданных довольно активно. Это ближе не современным государствам с либеральным режимом, а государствам патронажного типа или корпоралистского типа, но тем не менее.
В Теотиуакане это стремление к стандартизации, к созданию идеального пространства дошло до того, что, например, были уничтожены оросительные каналы, которые до этого орошали пригородный участок, и поверх был построен квартал, тоже стандартизованный. Правда, в нем жили не местные жители, а мигранты из Монте-Алибано, судя по всему, торговцы или послы — какой-то квартал иноэтничный. В случае с мезоамериканскими государствами мы видим, что очень важную роль играют, конечно, усилия государственной власти по трансформации ландшафта, по трансформации окружающей природы.
Эти три основные крупнейшие мезоамериканские столицы: Монте-Альбан в Оахаке, Теотиуакан в Центральной Мексике, Каминальхуйу в горной Гватемале — в той или иной степени связаны с ирригацией, связаны с тем, что строятся большие оросительные системы, которые обеспечивают большое количество ресурсов, чтобы это население прокормить. Государственные структуры, государственные институты, появляющиеся чиновники — они все требуют определенной, стандартизованной опять-таки пищи, они все требуют определенного количества выплат, скорее всего натуральных, потому что мы не знаем про монетизацию экономики того периода. И это все необходимо получать не только в качестве податей с новых завоеванных подданных, но эти ресурсы необходимо концентрировать путем государственного вмешательства в экономику. Это очень важный момент. Потом в конечном счете это приводит к кризисам в некоторых из этих государств.
И экспансия — о военной экспансии можно говорить до бесконечности — это еще одна очень важная черта. Через некоторое время все новосозданные мезоамериканские государства начинают завоевывать соседние регионы, начинают завоевывать соседние долины, если это в горной зоне, или начинают завоевывать пространства, если это на равнинах, потому что эта созданная система постоянно нуждается в новых ресурсах. Завоевательная политика — это логичное продолжение усиления государственной власти. Даже несмотря на то, что некоторые мезоамериканские государства не очень большие — они негигантских размеров поначалу, — тем не менее они все равно стремятся к расширению.

Дмитрий Беляев

кандидат исторических наук, доцент, ведущий научный сотрудник, заместитель директора Учебно-научного Мезоамериканского центра им. Ю.В. Кнорозова ФИПП РГГУ