Рунические камни Древнейшие памятники рунической письменности датируются рубежом нашей эры. Время и место возникновения этой общегерманской системы письма до сих пор остаются дискуссионными. Нет согласия в этом вопросе и в «Старшей Эдде»: согласно «Речениям Высокого» Один заплатил собственными страданиями на дереве Иггдрасиль за то, чтобы получить руны, тогда как «Песня о Риге» утверждает, что, что руны принадлежали богу Ригу, который научил их сына хёвдинга, предка первого викингского конунга. Таким образом, в различных регионах Скандинавии существовали различные альтернативные версии появления рун и связанных с ними обычаев.
Руны были широко распространены среди различных германских племен, среди памятников эпохи Великого переселения народов и времени Варварских королевств есть немало вещей, украшенных руническими надписями. По всей видимости, именно распространение рун среди готов подвигло арианского епископа Ульфиллу к переводу евангелий на готский язык. В последующее время латинская графика вытеснила руны из употребления, хотя в народной культуре Швеции они сохранились вплоть до XVIII-XIX веков.
Рунические камни из Хуннестада (гравюра из книги Оле Ворма)
В одной из своих книг изданных между 1510 и 1519 годами шведский первопечатник Пауль Грис написал свое имя рунами. Некоторые исследователи считают этот факт рождением рунологии. Другие же полагают, что рождением рунологии стало первое упоминание рун в научной литературе: в 1554 году Иоханнес Магнус приводит готский алфавит, как он назвал руны в «Gothorum Sveonumque Historia» («Истории готов и свевов»). В следующем, 1555 году его брат Олаф Магнус опубликовал рунический алфавит в «Historia de Gentibus Septentrionalibus» («Истории северных народов»). В 1599 году шведский антиквар Иоханес Буреус издал первый сборник рунических камней «Runokenslones lerespon». В 1643 году датский антиквар Оле Ворм опубликовал рисунки многих найденных им рунических камней в книге «Monumenta Danica», а также обнаруженный им на Готланде рунический календарь. Любопытно, что целый ряд рунических камней с тех пор был утрачен и изображения в «Monumenta Danica» стали единственным источником доступным современным специалистам.
Большой интерес рунические камни вызвали во второй половине XIX века, в это время они сыграли большую роль в становлении национального самосознания скандинавских стран. Многие камни, хорошо сохранившиеся до нашего времени, известны лишь по фотографиям 1920-30-х годов и научным публикациям начала 1940-х. С тех пор крупномасштабные и систематические исследования рунических камней практически не проводились. Вполне возможно, что основной причиной такого отношения к викингскому наследию было то, что рунические камни использовались в пропаганде национал-социалистической Германии как символы торжества арийского духа. Такой сомнительной чести удостоился, например, камень Эрика Победителя (шведского короля X века), открытый в 1796 году на раннесредневековой линии укреплений Данневирке. Хотя с тех пор объем знаний о викингском времени увеличился, а археологические раскопки предоставили много материалов о быте и социальных институтах викингов того времени. Кроме того, раскопки открыли значительное число новых рунических и рисуночных камней, которые расширяют источниковедческую базу.
Образовавшуюся лакуну заполнили разного рода мистики и оккультисты, рассматривавшие рунические камни как «места силы». Во многом скандинавское неоязычество и мистицизм были скопированы с британских и американских образцов типа «New Age», что затрудняет выявление элементов скандинавского язычества в народном фольклоре: настоящие реликты языческого миросозерцания оказываются в тени псевдознаний, вычитанных из оккультной литературы современных авторов. То же можно сказать и о популяризации рун и язычества в скандинавском роке: яркие современные формы затеняют оригинальные местные образы и вытесняют оригинальный фольклор.
Положение стало изменяться к лучшему лишь в начале 2000-х годов, когда в научных кругах возродился интерес к руническим камням. В это время в ряде скандинавских университетов были сформированы исследовательские группы по созданию специализированных баз данных. Ныне такие базы существуют в Норвегии, при Уппсальском университете. Также были созданы универсальная база рунических текстов, включающая в себя, в частности, ранние надписи на римском импорте и электронная библиотека «Рунеберг», аккумулирующая научную рунологическую литературу, многие содержащиеся в ней книги давно стали библиографическими раритетами. В 2003-2006 годах Михаэл Лерхе Нильсен, Рикке Стенхольт Олесен (университет Копенгагена), Лизбет Имер и Мари Стоклунд (Национальный музей) в рамках трехлетнего гранта провели исследование более 100 рунических камней и сформировала базу данных о датских рунических камнях. К 2009 году были улажены все юридические и технические вопросы, связанные с онлайн-публикацией базы данных и системы поиска в базе данных. В настоящее время в базе содержится более 900 надписей и она постоянно пополняется. В нее внесены не только надписи, найденные на рунических камнях Дании, но и Шлезвига и других скандинавских стран. Система поиска снабжена удобным англоязычным интерфейсом, обеспечивающим поиск по определенным параметрам, например, по части текста. Наряду с раритетными фотографиями 1920-40-х годов представлены современные фотографии.
Освещенность и многообразие точек обзора
Как отмечает рунолог из Национального Датского музея Лизбет Имер, из-за текстуры рунических камней многое при взгляде на них зависит от степени освещенности и угла зрения наблюдателя. То же можно сказать и о методологии исследования рунических камней: она междисциплинарна и совмещает в себе и текстологические и филологические методы, данные археологических раскопок, тексты саг и свидетельства хронистов. Тогда как использование только одного подхода делает наш взгляд на рунические камни однобоким.
Чтение надписи начинается с определения направления, в котором резчик располагал свои строки. Если камень или надпись сохранилась фрагментарно, это может быть довольно значительной проблемой. Текст рун заключен в равномерные строки.
Известно три типа расположения строк: они могут идти параллельно друг другу (причем древнейшие надписи ориентированы справа налево), по контуру или подобно греческому бустрофедону. Помимо архаической Греции такой тип письма находит аналогии древних надписях Западного Средиземноморья и Аравийского полуострова. Контурные надписи характерны для камней, сочетающих в себе и надписи и рисунки. На таких надписях заполненный рунами контур оформлен в виде тела гигантского змея.
То, что строки ранних (IV-VI веков) надписей ориентированы справа налево, породило различные гипотезы относительно ближневосточного или египетского происхождения рунической письменности. Хотя эти гипотезы и не получили широкого распространения, подобная ориентация свидетельствует против заимствования письменности у греков или римлян. Переход на традиционное для Европы направление письма происходил постепенно, под влиянием контактов с южными и западными соседями. Ранние рунические надписи (до 800 года) практически не имеют орнамента. Они были вырезаны знаками «старшего футарка» и часто содержали магические заклинания.
Другой проблемой является язык, на котором выполнена надпись. Уже к VII веку, то есть к тому времени, когда традиция возведения рунических камней распространилась по всей Скандинавии, проявляются диалектные особенности в разговорном языке скандинавских народов. Лизбет Имер считает, что довольно большое число надписей читаются неверно, в силу сложившейся традиции и преклонения перед авторитетами. Известно, что многие рунические камни были прочитаны многими специалистами совершенно по-разному именно в силу того, что они имели дело с некачественными изображениями и ошибочно принимали одни символы за другие. Кроме того, сам характер камней, на которых высекали руны, способствовал к сокращениям и логическим пропускам, что также затрудняет чтение.
Камни рунические, рисуночные и фаллические
Карта находок рунических надписей в Северной и Центральной Европе
Всего в мире известно 6578 рунических камней, из которых 3314 являются поминальными. Более половины памятников находятся в Швеции (3628), причем 1468 из них расположено в одном регионе страны – Уппланде. Намного меньше их в Норвегии (1649) и Дании (962). Также рунические камни известны на Британских островах, в Гренландии, Исландии и на Фарерах. Есть несколько рунических камней и в России, в частности, на Валааме. Российские рунические камни недостаточно исследованы, в силу антинорманистской интенции и в историографии, и в общественном мнении, но они пользуются большой популярностью у местных мистиков и оккультистов, считающих такие камни особыми «местами силы».
Другой крайностью в которую впадают современные рунологи-любители являются попытки «прочитать» рунические камни при помощи современного русского языка: даже если предположить, что рунические камни, такие как знаменитый камень из Рёка были поставлены славянами, они ни в коем случае не могли писать на языке приближенном к современному русскому. С другой стороны широта распространения рун среди германских племен, в том числе и у обитавших на нижнем и среднем Днепре готов (Черняховская культура), позволяет предполагать, что гипотетическая раннеславянская письменность, известная как «четы и резы» сформировалась на основе рун, которыми пользовались готы.
Наряду с реальными руническими камнями существует и ряд подделок. Как откровенные подделки ученые определили Хэйвнерский и Кенсингтонский камни: они обнаружены вне археологического контекста, который хотя бы в малейшей степени свидетельствовал бы о скандинавском присутствии в регионе, и на значительном удалении от реально существовавших поселений. Викингоманией, захватившей США в 1960-х годах, вероятнее всего объясняется и находка двух рунических камней (Пото и Шони) в 1967 и 1969 годах школьниками из Оклахомы: они написаны на искусственной смеси рун старшего (II-VIII в.н.э.) и младшего (Х-ХII в.н.э.) футарков, а, следовательно, эти надписи не могли быть сделаны людьми ни одной из этих эпох, а были срисованы школьниками из популярной книги о рунах.
Традиция рунических камней появляется около 300 г.н.э. в южной Норвегии и южной Швеции (исторические области Уппланд и Мелардален). В течение раннего железного века эти области были плотно заселены. Этому способствовали природно-климатические условия: северные горы и воды Северного моря и озера Меларен смягчали холодные зимы, тогда как южные ветра приносили летнее тепло, способствовавшее богатым урожаям.
Одним из частых поводом для установки рунических камней служила смерть родственника. Надпись на Гренстенском камне гласит «Токе поставил [этот] камень после [смерти] Ревле, сына Эсге, сына Бьёрна. Да поможет Бог его душе». Но вовсе не обязательно такие камни возводились на могилах. Более того, многие камни, относительно которых археологи предполагали, что они служили надгробиями, найдены в контексте, исключающем такую версию: вне кладбищ или погребений. В ряде случаев это может быть объяснено тем, что в позднейшее время камень был перемещен, а сама могила уничтожена, но, скорее всего, камни располагали не столько на непосредственной могиле человека, сколько в знаковых для самого покойного или для всей общины местностях.
Судя по надписи на Коллиндском камне, такие камни служили для поминовения и тех, чьи тела были похоронены вдалеке от родины: «Тосте поставил этот камень после [смерти] Туэ, который погиб в восточном походе и его брата Асведса, кузнеца».
Таким образом, поминальные камни служили своего рода кенотафами. В силу этого терминологически правильным будет называть такие камни не могильными или погребальными, а именно «поминальными».
Для поминальных камней характерна следующая формула:
1. X поставил этот камень / вырезал эти руны после [смерти] Y.
2. Обстоятельства смерти Y, совершенные им подвиги.
3. Религиозная формула, например, «Тор освятил эти руны» или «Да поможет ему Бог».
В скандинавском поминальном ритуале и, шире, – в культе мертвых – предполагалась, что душа умершего, упомянутого в надписи, может вселиться в камень, получать жертвы, беседовать с живыми людьми и отвечать на их просьбы. Это объясняет, почему церковь считала рунические камни дьявольскими памятниками и боролась с ними: на многих из сохранившихся камней видны следы преднамеренного уничтожения. Вместе с тем в народной вере поклонение этим камням сохранялось вплоть до позднего Средневековья.
Неизвестно, возможно ли было поставить поминальный камень о любом человеке, но структура текста поминальных камней такова, что ставящий камень Х всячески подчеркивает особые личностные качества Y. Это позволяет предполагать, что на подобные камни могли претендовать только исключительные личности, обладающие особой «маной», витальностью (жизненной силой) или «легкой удачей», которая после смерти должна была помогать живым людям, обращающимся к этому человеку или к этому камню за помощью.
Неизвестно какие бонусы ожидал Х поставивший камень для Y, к тому же сам процесс установки камня был для Х затратен. Достаточно часто в рунических камнях перечисляется несколько человек установивших один камень, что позволяет предполагать, что внесение в список помощников приносило этим людям благословение и магическую помощь.
Исследователи выделяют «длинные камни», высотой до трех и более метров, они продолжают традиции менгиров. Примером таких камней служит богато орнаментированный Анундсхёгский камень, установленный Фолквидом для своего сына Хедена. Судя по тому, что в надписи Хеден назван братом Анунда, исследователи отождествляют этого Анунда со шведским королем Анундом Яковом (начало XI века), правда, согласно историческим хроникам отцом Анунда был Олаф Скётконунг, а Фолквид, приходился ему дальним родственником, но даже этого родства было достаточно для упоминания в тексте рунического камня.
Параллельно с руническими камнями в Скандинавии в те же годы появляется традиция рисуночных или «картинных» камней. Некоторые исследователи склонны даже датировать время ее возникновения I-II в.н.э. Прародина этой традиции локализуется на Готланде и в Юго-Восточной Швеции. Отметим, что Готланд в раннем железном веке был сакральным местом, здесь обнаружены многочисленные некрополи, более 400 каирнов (культовых каменных насыпей), а в Каупарве под одним из таких каирнов была обнаружена каменная башня конической формы, служившая в Бронзовом веке для погребения. В Средние века Готланд долгое время сохранял свою политическую независимость, самобытную культуру и мифологию, отличавшуюся от шведской и общескандинавской. Основным источником по мифологии и истории Готланда является «Гутасага», включенная в договор о присоединении острова к шведской короне.
Рисуночные камни, как правило, представляют собой плоские плиты грибообразной формы, различные исследователи называют ее также фаллической или антропоморфной. Согласно первой версии, она должна была символизировать надежду на возрождение умершего в новом теле, тогда как, по мнению тех исследователей, которые считают эту форму антропоморфной, такие камни служили воплощением души умершего. Подобные стелы широко распространены в Западной Европе и Средиземноморье. Основным мотивом стел II-VII веков являются лодки, переплывающие воды смерти. Часто такие лодки сочетаются со спиральными и волнообразными мотивами, распространенными на Атлантическом побережье Европы в неолите-бронзе. С течением времени расширяется диапазон мотивов, появляются изображения водоплавающих птиц, диких животных, монстров. Некоторые изображения исследователи интерпретируют как заимствования или иллюстрации из саг. Одним из характерных мотивов, находящим свои прямые аналогии в «Младшей Эдде», является мотив маски, которую надевал Локи для того, чтобы превратиться в великаншу. Хотя недавние исследования и предполагают, что такие камни могли отмечать границы племенных владений, места племенных собраний или служить в качестве межевых столбов, наиболее обоснованной гипотезой является поминальное предназначение рисуночных камней.
Великанша верхом на волке (камень из Хуннестада)
Около 800 г.н.э. происходит объединение рисуночной традиции с рунической: камни содержат и тексты, и рисунки, часто орнаментального характера. К этому времени обе традиции распространяются по всей Южной Скандинавии. Редким примером чисто рисуночного камня этого времени служит камень из Хуннестада изображающий великаншу Хюррокин верхом на волке, но при этом нет уверенности, что он не представляет собой часть большого рунического камня, другие части которого были утеряны. Около 800 г.н.э. некоторые изменения претерпевает и стилистика изображений, так вместо гребных лодок с гробом стали изображать парусные суда (драккары) с экипажем. Ко влиянию рисуночной традиции следует отнести и появившееся после 800 г. стремление резчиков придавать руническим камням более уплощеную форму, тогда как ранние камни были более объемными.
Хотя поминальные камни известны и в раннем периоде, после 800 года они занимают ведущее место среди камней других типов. Помимо орнаментальных украшений, пришедших из рисуночных камней, надписи получают и стилистические украшения, в них, под воздействием скальдической поэзии, появляются характерная метрика, художественные образы и приемы.
Камни этого времени становятся похожими на кельтские и пиктские каменные памятники. Это сходство проявляется прежде всего в орнаментальных мотивах, таких как «плетеный орнамент», подражающий плетению из полосок кожи, или «ирландский узелок», петля образованная полоской, на которой расположен рунический текст. Несмотря на очевидное сходство с кельтскими и пиктскими камнями рунические камни обладают своеобразием и самостоятельностью. Так исследование Полины Зиман, Филипа Джонатана и Роберта Ли выяснило, что повторяющиеся символы на пиктских камнях представляют иероглифы или идеограммы, в которых каждый знак соответствует определенному слову, а сами тексты представляют собой структуру очень похожую на генеалогические списки, в которых словарь обеднен и дает узкое распределение, причем такая структура находит прямые аналогии в раннехристианских памятниках и Шотландии и Британских островов в целом. Хотя сам язык не был расшифрован, ряд иероглифов, такие как «собачья голова», «лошадь», «олень», «зеркало», «труба», «расческа», «крест» и разные виды оружия вполне могут быть опознаны довольно легко. Хотя за каждой конкретной руной и стоит слово, но в руническом тексте руне соответствует не понятие, а один звук, что резко контрастирует с иероглифичностью пиктской письменности.
Это позволяет говорить, что несмотря на общность кельтской, пиктской и скандинавской изобразительных традиций, восходящих, к общему источнику мегалитического времени – храмы Мальты, орнаментированные дольмены Иберийского полуострова, Гавринис (Бретань), Нью-Грейндж (Ирландия) – в каждом из регионов изобразительность длительное время развивалась самостоятельно, а переклички между традициями связаны не с прямыми заимствованиями, а с аналогиями возникавшими в процессе самостоятельного развития.
Борнхольмский амулет
В большинстве регионов Скандинавии традиция установки рунических камней сохраняется только до середины XII века. В последующие века руны сохраняются в среде скандинавских крестьян, как альтернатива официальной латинице. Наиболее поздние памятники представлены резными руническими календарями (ХVIII- XIX века). Поскольку такие календари были вечными, традиция их изготовления может восходить к раннему средневековью. Они отмечают синтез христианской и языческой традиций. Футарком пользовались в Дании до 1400 года, причем им записывали тексты не только на среднедатском языке, но и на латыни. Примером важности футарка в культуре может служить амулет найденный на Борнхольме. Амулет был сделан из серебряной арабской монеты на которой была нанесена надпись на латыни «Иисус Христос, сын Бога живого. Отец, Сын и Святой Дух. Христос. Благочестивый по крови, Он сохраняет вечную жизнь».
Третьей традицией является установка на погребальных курганах камней грибовидной (фаллической? антропоморфной ?) формы, вырезанных из белого камня и не содержащих на себе каких-либо надписей или рисунков. Хотя такие камни датированы по погребальному инвентарю только V-VI веками, вполне вероятно, что они возводились и ранее, но их не идентифицировали как относящиеся к погребению, а зачастую – просто не замечали во время раскопок. Достаточно сказать, что всего в Скандинавии обнаружено 40 таких камней, тогда как могильников I-VI веков – несколько тысяч. Такие камни находят прямые прототипы в антропоморфных менгирах устанавливавшихся в Западном Средиземноморье и в Понто-Каспийских степях. Древнейшая практика установки антропоморфных каменных стел в однозначно индоевропейском археологическом контексте относится ко времени ямной культурно-исторической общности и засвидетельствована в долине Южного Буга (IV-III тыс. до н.э.).
Рунические камни языческого времени
Древнейший из рунических камней – Кюльвер – датируется весьма условно (около 400 года) по инвентарю погребений кладбища, на котором он был обнаружен, хотя нет достаточных оснований считать, что он не был вырезан раньше или позже, чем сделаны погребения. Надпись на нем представляет собой перечисление всех 24 рун футарка, завершаемое знаком «ёлочки» обычно принимаемой за форму руны «t». По одной из версий предполагается, что во время существования кладбища такая надпись должна была охранять живых людей от покойников, по другой – наоборот, помогать в общении между потомками и предками. Вполне возможно, что написанию рун предшествовал некий ритуал, который, судя по Хеллестадскому камню (DR-295), назывался «укрепление камня рунами». Перечисление всех рун могло означать и то, что маг и / или резчик рун заручались помощью и поддержкой всех богов. Чаще перечисления всех рун встречается перечисление первой (светлой ?) их половины.
Дети учат руны (гравюра из книги Олафа Магнуса)
Третья верия предполагает, что надпись была сделана по обыденному поводу, например, для обучения рунам детей и оказалась на кладбище случайно. Некоторую аналогию с кюльверским камнем имеет надпись из Ёстермари, которая представляет собой последовательность рун «abþefghiklmnoprstux». Эта надпись могла служить наглядным пособием, для обучения последовательности латинского алфавита или же служить необходимости адаптации германской магической традиции под нужды романизированного населения.
Камень из Туне (Норвегия), датируемый концом IV в.н.э. служит иллюстрацией словам Лизбет Имер о необходимости тщательного изучения рунических камней. В течение ХХ века надпись на нем была прочитана тремя исследователями, в результате чего получилось четыре текста, смысл которых довольно существенно отличается друг от друга.
На рубеже XIX-XX веков Софус Бугге прочитал «Я, Вив, вырезал эти руны для своего напарника Водурида. И поставил этот камень. Три дочери поделили наследство, [поскольку] они были ближайшими родственниками».
В 1930-м году Карл Марстрандер перевел надпись так: «Я, Вив, сделал каменную гробницу для Водурида, подателя хлеба (= моего патрона). Мои дочери, также служившие Водуриду, пожелали, чтобы я поставил этот камень, поскольку не было у него близких родственников и наследников».
По мнению Оттара Грёнвика (1981 год) текст читается так: «Я, Виваз, поставил этот камень для моего господина Водуридаза. Для меня Водуридаз, три дочери, самый выдающийся из наследников, сделал этот камень».
В 1998 году Грёнвик пересмотрел своё прочтение и опубликовал новый вариант: «Я, Вив, после [смерти] Водурида, который кормил меня хлебом, вырезал руны на этом камне для него. Три дочери на похоронах получили на похоронах красивых мужей и будут у них красивые наследники».
Каждый из вариантов чтения вызвал большую дискуссию. В основном она развернулась вокруг вопроса, могли ли упомянутые в тексте три женщины наследовать имущество за Водуридом. В связи с этим предполагали даже, что удачливый мажордом Вив получил после смерти хозяина не только движимое имущество, но и трех дочерей Водурида в качестве служанок.
Большие трудности для рунологов представляет и прочтение плохо сохранившейся надписи на Хоггарвикском камне (IV-V век). Одна из его строк содержит загадочное заклинание «aasrpkf aarpaa», которое вполне вероятно может быть сокращением неизвестной магической формулы. Фрагментарность текста позволяет установить только то, что камень установил слуга Скелба (или трясущийся слуга) и при помощи иглы сделал надпись с заклинанием. Также в непонятном контексте упомянут некий уважаемый гость и охота на росомаху. Присутствие в тексте заклинания позволяет предположить, что Скелба произнес и высек на камне магическую формулу, в результате чего получил помощь богов или душ умерших, которые могли помочь ему в его делах и, в частности, в охоте на росомаху. Поскольку охота на росомаху не была в Скандинавии частью культовой практики, есть основания предполагать, что росомаха в данном контексте обозначает не конкретное животное, а прозвище человека.
Эйнангский камень (IV век) был найден на некрополе Гардберг, использовавшемся для погребений с неолитического времени. Здесь были обнаружены как подкурганные захоронения, так и каирны (каменные насыпи). Надпись на Эйнангском камне интересна тем, что содержит древнейшее упоминание слова «руны». Текст читается так «Я, [...] гость вырезал эти руны». Иногда предполагают, что этот камень был надгробием, однако, скорее всего, речь идет о человеке, посетившем старый некрополь с тем, чтобы души умерших помогли ему в решении какой-то проблемы, как мы увидим ниже, даже верховный бог Один обращался за помощью и советом к душам умерших.
Рунический камень из Тьянгвиде
Поставленный в честь Хьёрлуфа рунический камень из Тьянгвиде (VIII-IX века) интересен изображениями, отражающими языческое мировоззрение скандинавов. Нижняя часть композиции изображает викингов на корабле, что предполагает, что Хьёрлуф погиб в одном из походов, а камень служил своего рода кенотафом. В правой верхней части камня изображен всадник, подъезжающий к женщине, которая стоит с рогом в руках. Учитывая то, что всадник держит в левой руке кубок, вполне вероятно, что композиция читается как надежду живых на доброжелательный прием Хьёрлуфа в Вальгалле. Охотничья сцена, расположенная слева от женщины с рогом, скорее всего описывает Вальгаллу как место полное дичью. Согласно другой версии, Хьёрлуф был убит на охоте. Третья версия считает изображение иллюстрацией к саге о Вёльсунгах: всадника Сигурда после победы над Фафниром встречает Гримхильда, которая протягивает ему колдовское зелье.
Свидетельством о продвижении викингов в Восточной Европе служит Пилгардсский камень (IX век), поставленный в честь погибших при переправе через Айфур братьях Хегбьярне, Родвисле, Ойстайне и Эдмунде, пошедших под командованием Вивила. Айфур, ставший местом их гибели, это известный Константину Багрянородному Ненасытецкий порог на Днепре. В своем трактате «Об управлении империей» византийский император приводит названия днепровских порогов «по-росски» (то есть на германском наречии, викингском или готском) и по-славянски. Пилгардсская надпись о гибели на Айфуре (Αιφορος из сочинения Константина) служит подтверждением распространенности этих названий порогов у викингов.
Рунические камни-2
Прорисовка рунического камня из Хиллерсьё
Начало.
Камень из Рёка и традиция скальдов
Особняком среди рунических камней стоит Рёкский камень (около 800 ? года), который считают древнейшим памятником шведской литературы. Его называли даже позднесредневековой подделкой из-за отличной степени сохранности, не свойственной другим руническим камням, и из-за того, что в нем упоминаются готы, популярные в скандинавской историографии XVI-XVIII веков. С тех пор готское наследие в определенной мере дистанцировано от собственно викингского. К тому же удивительно, что часть текста на камне написано скальдической поэзией: хотя время ее появления точно не датировано, в отсутствии памятников, исследователи считают, что время её расцвета пришлось на X-XIII века, то есть на тот период, когда скальды пользовались покровительством конунгов. Однако камень из Рёка свидетельствует о том, что основные принципы канона скальдической поэзии сложились уже к 800 году. Камень датирован этим временем не археологическими материалам, а по упоминанию в его тексте девяти поколений, прошедших со времен Тьодрика (остготского короля Теодориха Великого).
Вслед за каноничным для рунических камней вступлением «О Вемуде говорят эти руны. Варин сложил их в честь павшего сына» следует поэтический текст, содержащий загадки:
«Скажи, память, какой добычи было две, которую двенадцать раз на поле брани добывали, и обе брались вместе, от человека к человеку. Скажи еще, кто в девяти коленах лишился жизни у остготов и до сих пор всё первый в битве. Тьодрик правил, смелый в бою, кормчий воинов в море готов. Ныне сидит он, держа свой щит, на готском коне, вождь мерингов. Скажи на двенадцатый раз, где Гуннов конь пасётся на поле, меж двадцати павших конунгов».
Относительно смысла и содержания этих загадок было выдвинуто много гипотез. Как предполагают исследователи, этот камень должен быть стать магическим проклятием тому, кто убил Вемуда. По всей видимости, старик Варин был не в силах отомстить за гибель сына, то ли в силу своего возраста, то ли из-за многочисленности врагов. Отсылка к Тьодрику выполняет двоякую функцию, помимо отсылки к великому человеку прошлого, намекающей на то, что смертен даже великий человек, она служит обращением за помощью к нему. Известно, что конная статуя Теодориха была вывезена Карлом Великим из Италии в Аахен и служила там предметом языческого поклонения германцев, которые видели в статуе обожествленного человека, воплощение германского идеала великого воина.
Племя мерингов, о котором идет речь в надписи на Рёкском камне, встречается в различных памятниках скандинавской мифологии, но не отождествлено ни с одним реально существовавших племен. Попытка связать их с исторической династией Меровингов, правившей франками во времена складывания скальдической традицией, не получила широкого распространения. Хотя историки и отмечают загадочные аналогии между ранними конунгами и «ленивыми королями» династии Меровингов: и те, и другие были царственными носителями идеи плодородия своего племени или своей земли, они совершали так называемое «полюдье», то есть объезжали свои владения, благословляя их не только определенными ритуалами плодородия, но даже фактом своего присутствия. Подобные обычаи засвидетельствованы и у королей Ирландии, и у древнерусских князей, а также у хеттов (поздний Бронзовый век) и народов Африки (XVI-XIX века). Судя по тому, что им приписывают неисчислимые богатства, сокрытые в земле, их можно отождествить с догерманским населением Южной Скандинавии и Северной Германии, чьи богатые погребения в мегалитических гробницах и отдельные клады находили местные жители и в историческое время.
Отдельно следует сказать об употреблении числительных на Рёкском камне: 2, 12, 9, 1 и 20 служили священными числами в скандинавской магической традиции и их упоминание в определенной последовательности также обусловлено магическими причинами.
Примером характерного для скальдической поэзии приема – кеннинга – может служить образ Гуннова коня (дословно – «Конь Гунны») в Рёкской надписи. Кеннинг представляет замену имени, слова или понятия двумя существительными, описывающими неназываемое через отношение к известному. В русском языке связь этих слов может передаваться родительным падежом (Конь Гунны) или прилагательным при существительном (Гуннов конь). Так «конь моря» заменяет корабль, «податель золота» – короля, «сын Одина» – Тора или Бальдра. Изначально этот прием служил для соревнования скальдов в остроте и оригинальности ума, но с введением христианства он усложняется, поскольку появляется необходимость шифрования языческих символов под христианской личиной. Появляются многоуровневые кеннинги, такие как «укротитель морского коня» (= викинг). Кеннинг «Гуннов конь» обозначает смерть и является многоуровненым, он понятен только посвященным: согласно сагам, валькирия Гунна ездила верхом на волке, поэтому конь валькирии, пасущийся на таком поле, это образ суровой битвы, к концу которой собирались волки.
Другим примером кеннинга служит поэтический текст, вырезанный на камне из Грипсхольма, в память о погибшем в походе Ингвара Путешественника (1040 год) Харальде, сыне Толы: «Они плыли за золотом, на востоке кормили орла. Погибли на юге, в Серкланде». «Кормление орла» в этом тексте является кеннингом разбоя и убийства.
Камень в Тюстберге, поставленный в память о двух других участниках этого похода (Холмстене и его сыне Родгере), интересен сопоставлением «Долго были они на западе, но пали на востоке с Ингваром».
На камне из Карлеви (Эланд, XI век) посвящённом Сиббе, датскому хёвдингу говорится:
«Скрыт тот под землей, кто – и многие знают об этом, —
подвиги совершал, древо богини битв, под могильным курганом.
Никто справедливее Одина колесницы,
Властнее на просторах морских конунгов
не будет царить на суше в Дании».
Но в отличие от Рёкского камня в данном случае перед нами скорее славословие придворного скальда, в изысканной форме оплакивающего гибель своего хозяина. Чрезмерность эпитетов выдаёт его неискренность. Напротив искренен плач жены и детей по Олаву (Ульву) из Сколмхары, сохранившийся на руническом камне из Белста (Уппланд, около 1000 года):
«Ни одно надгробие не сравнится с тем, что воздвигли сыновья Ульва, отважные дети – своему отцу. Поставили они камни, врыли высокий столб, в знак памяти. Также и Гюрид любила супруга. Она в своем плаче чтит его память. Гуннар высек руны на камне».
Камни X-XI веков: христианство, язычество и двоеверие
Примером двоеверия могут служить надписи на камнях Йеллинге: на одном из них написано: «Конунг Горм сделал эту надпись для своей жены Тюры повелительницы Датской марки», а на другом – «Конунг Харальд поставил этот камень, в честь его отца Горма и в честь Тюры, его матери, тот [самый] Харальд, который завоевал всю Данию и Норвегию и сделал датчан христианами». Упоминание в надписи поминовения родителей в связи с завоеванием земель позволяет предполагать, что Харальд I Синезубый (правил в 958-986 годах), хотя и был христианином, помолился камню своих родителей (или только камню своей матери ?), и тот камень помог ему завоевать всю Норвегию и Данию.
В связи с христианизацией Скандинавии, начиная с Х века, поминальные камни становятся единственным типом рунических камней, по всей видимости, установка других камней была запрещена новой религией. Можно предполагать, что возведение Йеллингских камней Харальдом I стало разрешающим прецедентом. Христианизация Скандинавии отмечается появлением на камнях крестов и христианских формул, замещавших формулы языческие. Так выражение «Да хранит Бог (вариант - Христос) его душу» замещали формулу «Тор освятил эти руны» встречающуюся на камнях Сондер Киркебю, Вирринг и ряде других.
Надпись на камне из Скерна
Надпись на камне из Скерна (Дания, 1000 г.н.э.) помимо традиционной для поминального камня формулы содержит проклятие тем, кто попытается его уничтожить: «Колдовство падет на того, кто попытается разрушить этот камень». Аналогичное проклятие на головы тех, кто попытается уничтожить камень или стащить его с кургана, призывает и Рагнхильда, установившая в Трюггевелде камень в память о своем муже Гуннульфе. Это свидетельствует, что к рубежу тысячелетий среди скандинавов было немало фанатиков, пытавшихся бороться с руническими камнями, как с проявлением языческих культов. Также надпись важна для рунологов ещё и тем, что свидетельствует о двоеверии данов X века, Рагнхильда, жившая уже в христианское время, перечисляет все совершенные ею части погребального ритуала по мужу: приготовила погребальную ладью, насыпала курган, поставила рунический камень.
Аналогичное проклятие есть и на Главендрупском камне, датируемым первой половиной Х века, то есть языческим временем. Изначально он был поставлен другой Рагнхильдой в одном из концов каменного корабля в честь своего мужа Алли Бледного, служившего священником при храме Тора. Первая надпись не содержала проклятий или каких-то других магических формул. Что произошло дальше, неизвестно, но через некоторое время сыновья Алли и их слуга Соти были вынуждены обновить надпись от своего имени и от имени Рагнхильды, причем к стандартной формуле было добавлено благословение «Тор благословил эти руны», а также проклятие тем, кто может попытаться уничтожить или убрать поминальный камень. Время, в которое жила Рагнхильда, жена Алли Бледного было ещё языческим, но, судя по всем косвенным данным, в то время было неспокойно и требовалось особое проклятие, чтобы отпугнуть фанатиков и гробокопателей.
Еще более глобальное проклятие нарушителям поминального камня содержится на камне поставленном в Скарпокере (Сёдерманланд, Швеция, XI век): под ним «...земля разверзнется, И сверху [над осквернителем разверзнется] – небо».
Вполне вероятно, что другим надежным средством отпугнуть фанатиков служат характерные для этого времени и упоминания в надписях христианских святых. Такова, например, надпись на камне из Тилитсе, призывающая Иисуса и архангела Михаила хранить душу человека, установившего камень. Однако сама надпись содержит вполне языческие мотивы:
«Эскил Сулкессон поставил этот камень для себя. – говорится в ней. – Всегда он будет стоять, пока будет существовать этот памятник, сделанный Эскилом. Христос и святой Михаил да хранят его душу».
Эта надпись демонстрирует любопытный пример того, что человек, не надеясь на благодарность родственников после смерти, мог изготовить рунический камень сам для себя и предполагал таким образом обрести вечную жизнь в этом камне до тех пор, пока будет он будет стоять на земле.
Подобный метод защиты есть и в надписи сделанной священником Юаном из Корнамдала (Мэн, надпись ММ-144), в которой он поминает Христа, Малахию, Патрика и даже Адама. А в другой надписи, также происходящей с острова Мэн (ММ-101), Мелбригт, сын Атакана кузнеца, возводит крест «за грехи души своей», что вполне соотносится желанием Эскила Сулкессона создать поминальный камень для себя самого, но желание облачено в одобряемую церковью форму раскаяния в совершенных грехах.
Хаилгаирский камень, найденный на Готланде в 1980 году, демонстрирует своеобразный синтез христианских и языческих традиций. Изначально он представлял собой рисуночный камень с языческими погребальными изображениями. Около 1100 года его раскололи на три части и использовали для новых поминальных камней. Поверх старых изображений вырезали кресты и рунические надписи. Одна из частей содержит текст, навеянный христианством: «Пусть в душе [умершего] будет мир всё то время, пока стоит здесь камень, [ему] посвященный». Но пространное рассуждение о пребывании души в мире, как и в случае с камнем из Тилитсе, становится вполне реальным и прагматичным, если понимать, что речь идет о надежде на то, что умерший будет жить в камне до тех пор, пока стоит камень.
Прорастание языческих традиций, по всей видимости, демонстрирует и частично сохранившаяся надпись на одном из крестов с острова Мэн (ММ 141). В ней автор надписи, хотя и призывает Иисуса на помощь, но говорит, что умеет «рассматривать руны и интерпретировать их правильно». Скорее всего, речь идет о человеке владеющим магией и искусством предсказания, но при этом формально соблюдающем христианские обычаи. С того же острова Мэн происходит и фрагментарная надпись ММ-145, датированная второй половиной XII века. Сохранился лишь текст «Юан священник вырезал эти руны» и перечисление верхней части рунического алфавита «Fuþorkhniastbml». Судя по этой надписи священник не только не оставил своего языческого ремесла, то и подобно магам IV-VI веков верил в то, что перечисление рун служит защитой от злых демонов и фанатиков, желавших разрушить камень.
В свете скандинавского двоеверия X-XII веков, похоже, что носители теофорных языческих имен Торфаст и Торгисл, поставившие камень Акер-1 (Грёдбю, Дания), обращаясь за помощью к «богу и матери бога», на самом деле призывают Одина и Фрейю, а не Иисуса и Марию.
Поздние рунические камни: дела семейные и династические
Рассказывают руны и о других особенностях семейных взаимоотношений, так Тюрве, поставившая камень № 4 в датском Алуме в память о своем двоюродном брате Турбьёрне указывает, что заботилась о нем больше, чем о собственном сыне. Любопытно и то, что в надписи Турбьёрн назван по отчеству «сыном Сибби», а она по имени мужа – «женой Вегаута».
Рунический камень Свартсьё
Спорной является датировка рунического камня Свартсьё. Изображение двух кошек идущих друг за другом, «ирландский узелок» и стилистика надписи указывает, что камень был установлен в первой половине XI века, но имя упомянутого в ней Адиля крайне редко в памятниках VII-XIII веков, но известно, что это имя носил полулегендарный шведский король, живший в VI веке, упомянутый в «Беовульфе», поэме «Перечень Инглингов». Это позволило некоторым исследователям отождествить Адиля из надписи с полулегендарным королем, что противоречит палеографии и стилистике рунического камня.
Удивительную и жуткую семейную сагу сохранил датированный XI веком камень из Хиллерсьё (U-29). Надпись на нем была высечена скальдом и относится к числу самых длинных из известных на сегодня. Она интересна и тем, что является одним из древнейших свидетельств наследования женщиной имущества детей, что официально было кодифицировано только в 1296 году. Отметим, что, несмотря на обилие имен умерших людей, этот камень не является поминальным, а рассказывает о поразившей скальда истории жизни простой крестьянки.
«Расскажите всем! – призывает камень – Гейрмунд взял в жены девушку Гейрлауг и у них родился сын прежде, чем Гейрмунд утонул. Затем их сын умер и Гейрлауг вышла за Гудрика [...] и у них родились дети, но выжила только дочь Инга. Ее взял в жёны Рагнфаст, владелец имения Сноттста. Но вот и он умер и их сын вслед за Рагнфастом. Инга унаследовала имение за сыном, но тоже умерла. Тогда Гейрлауг пришла, чтобы унаследовать имение, оставшееся от дочери. Скальд Турнбьёрн вырезал эти руны».
Встречаются на рунических камнях сентенции житейского свойства, объясняющие некоторые особенности наследования. Один из каменных крестов на острове Мэн был поставлен Маллимкуном в память о своей приемной матери Малмури, дочери Дуфгала, жене Адисла. Поясняя ее желание оставить наследство приемному сыну, а не дальней родне, Маллимкун или резчик пишет так: «Лучше приемный сын, чем несчастный сын». По-видимому, такая практика наследования была допустимой, но не слишком распространенной и ее надо было обосновать перед соседями и родственниками. Судя по месту находки, дальняя родня Малмури была дальней не только по родству, но и по месту проживания.
Некоторый парадокс состоит в том, что памятники на Фарерских островах датируется тем временем, когда эта традиция стала забываться. Камень Сандавагур (XIII век) рассказывает о том, что Торкил Онундарссон, прибывший из Рогаланда (Норвегия), стал первым жителем одного из островов. От надписи на более раннем фарерском камне (Киркюбё, IX или XI ? век) осталось десять рун в трех строках, что делает ее совершенно нечитаемой. Археологи датируют заселение викингами островов IX веком, но почти все рунические камни были уничтожены как языческие: в условиях небольших островов трудно спрятать поминальные памятники, которые, согласно традиции должны были быть хорошо заметны.
Одним из позднейших рунических камней является надгробная плита с кладбища на острове Готланд, датируемая 1449 годом (№ G 100):
«Этот камень поставила госпожа Рудви, после смерти своего мужа Якова, который был поражен пушечным ядром во время осады Висборгского замкакоролем Эриком. Страдал он [Яков] от рождения Божьего четырнадцать веков и менее пятидесяти лет спустя. Мы молимся, чтобы Бог помиловал его душу и души всех христиан. Аминь».
Текст этой надписи полностью следует христианской традиции, но отражает обычай, ставший к тому времени анахронизмом. Причиной, побудившей госпожу Рудви к возведению такого надгробия мужу, мог быть необычный род его смерти.
Еще более поздним временем – концом XVI века – датируется фарерский камень Фамин, с текстом, написанным латиницей и рунами. Его историческая ценность состоит в том, что он свидетельствует об использовании рунической письменности в это время.
Рунические камни в интерьере церкви Gunderup
Руническим камням придавали особое сакральное значение даже в Новое Время. Так, в кирхе Гундеруп хранятся два рунических камня. Иногда такие камни встраивали в каменную кладку церквей и других домов, предполагая, что рунические камни принесут богатство, счастье и благополучие. Несколько рисуночных камней христианского времени было встроено и в стену церкви в Хилесхёге.
Самым молодым руническим камнем можно считать памятник поставленный в Хасслербро (Рённехольм, Швеция) в середине XIX века в честь Йохана Эдуарда Линдквиста. Таким специфическим образом община почтила своего уважаемого члена, который умер 21 июня 1846 года от воспаления легких. Конечно, камень в Хасслербро не является настоящим руническим камнем, а всего лишь репликой, отражающей романтические умонастроения своего времени. Вместе с тем, он служит символом возрождения древних обычаев в Новое время и его можно считать предшественником скандинавского неоязычества XX и XXI веков.
Рунические камни и культ мертвых
Древнейшими погребальными памятниками Северной Германии и Южной Скандинавии были мегалитические гробницы галерейного типа (IV тыс. до н.э.), которые перекрывали земляными насыпями. В настоящее время подавляющее большинство таких гробниц лишены этих насыпей. По своей форме галерейные гробницы отдаленно напоминали лодки, что, по всей видимости, наложилось на распространённый в Западной Европе мотив переплывания умершим вод смерти ради обретения бессмертия или бесконечного существования на острове в Западной Стране. Наиболее ярко этот образ представлен в Аваллоне кельтских легенд. В довикингское время получил распространение обычай погребения в каменных кораблях, частично сохранившийся и в историческое время. Его придерживались некоторые норвежские и датские кланы, например, инглинги. Однако ведущими типами погребений, демонстрирующими этот мифоритуальный мотив, стали сожжение на ладье и трупоположение в ладье. Последний встречается редко и был доступен только для великих конунгов, что в какой-то мере соотносится с Вальгаллой, особым загробным миром, доступным лишь для избранных.
Смерть Бальдра (исландская рукопись XVIII в.)
Мифопоэтический образ смерти и умирания, сохраненный «Младшей Эддой», связан с солнечным богом Бальдром, сыном Одина и Фрейи. Незадолго до своей смерти Бальдр стал видеть сны, предвещавшие его гибель, и рассказал о них Фрейе, которая взяла со всех богов, предметов, растений и животных клятву, что те не причинят вреда Бальдру. Поверив в неуязвимость Бальдра, боги развлекают себя тем, что швыряют в него камнями до тех пор, пока бог-тристер Локи не вложит в руки слепого бога Хёда ветку омелы, единственного растения, которое не принесло клятвы Фрейе. Обвившись вокруг шеи Бальдра, ветка омелы убила его. Богиня смерти Хёль обещала, что возвратит Бальдра к жизни, если весь мир будет оплакивать его смерть. Асы пошли по земле с тем, чтобы спросить о том всех живущих. Локи, одев маску великанши, встретился на пути асов и сказал, что не станет оплакивать Бальдра. Тогда асы поняли, что сына Одина оживить не удастся, и построили для него погребальный корабль (Hringhorni, букв. «кольцо-корабль»). Корабль был настолько велик, что боги не смогли оттолкнуть его от берега. Тогда всё тот же Локи, превратившись в великаншу или же надев её маску, оттолкнул корабль, да так, что земля задрожала.
Не выдержав сцены прощания, жена Бальдра богиня Луны Нанна бросилась в горящую погребальную ладью и сгорела в ней живьем. Как и в других солнечных мифах Европы гибель солярного героя Бальдра приурочена к ночи Летнего Солнцестояния. Поэтический образ сгорающей в огне круглого солнечного корабля лунной богини Нанны передает вполне реальное астрономическое событие – убывающую Луну, движущуюся к Новолунию. В новолуние после Летнего Солнцестояния во многих землях древней Европы, например, в античной Греции, начинался новый годичный цикл. Рунические календари известные в Швеции и в других странах Балтии, хотя и отмечают это полнолуние как особую дату, но ориентированы на полнолуния после зимнего Солнцестояния, поскольку к зимнему Солнцестоянию (Йолю) мифологическая традиция приурочила Рагнарёк, битву богов с силами зла (прежде всего – с великанами Йотунами), воспринимавшуюся как месть за убийство Бальдра.
Майское дерево, вокруг которого всю ночь водят хороводы во время празднования Середины лета, в Швеции, а особенно на Аландских островах представляет собой символическую мачту корабля и является отголоском погребальной ладьи Бальдра. Одним из растительных символов Бальдра была ромашка непахучая (трёхреберник продырявленный), которая зацветает как раз в начале июля, а форма ее соцветия напоминает солнце. Неудивительно, что гадание на ромашке, восходит к солнечному символизму этого цветка.
В мифоритуальной практике древних скандинавов произошла диссоциация образа умершего: с одной стороны он отправлялся на погребальной ладье на вечные времена в Хель или Вальгаллу, с другой он мог появляться в каменной стеле, жить в своей могиле, выходить из нее и вредить или помогать живым. Обычай возведения рунических камней в честь умерших людей связан с мифоритуальным отождествлением «человек = камень», характерным для скандинавских народов неолита-бронзы и воплощался ранее в погребениях в каменных гробницах. Согласно скандинавской мифологии, обычай установки камней в качестве надгробий был введён Одином, в связи со смертью Бальдра.
Приношения умершим еды и пива сохранились в Скандинавии вплоть до начала ХХ века, причем такие жертвы приносились не только родственникам на сельских кладбищах, но и на больших погребальных курганах, датируемых Бронзовым веком. В Норвегии и ряде других регионов Скандинавии получили распространения поверья о том, что умершие живут внутри Хелгафьел (Святой Горы или Горы Мертвых), которая находится на острове в Западном море. В поэме «Helreið Brynhildar» Брюнгильда после своей смерти отправляется в Хель и встречает мертвую великаншу, живущую в / на собственном кургане. В другой поэме «Baldrs draumar» описывается воскрешение мертвой пророчицы Вёльвы: Один делает это, желая узнать, как помочь Бальдру избежать смерти. Один и Вёльва довольно долго беседуют, пока пророчица не понимает, что перед ним главный бог асов. Испугавшись, Вёльва прерывает разговор и уходит в Хель. Хотя в тексте поэмы общение с мертвой Вёльвой воспринимается как однократное действие, вызванное исключительными обстоятельствами, похоже, что подобная практика была обычным делом для языческой и раннехристианской Скандинавии, а поводом для обращения к мертвым за советом становились даже такие пустяковые, с точки зрения современного человека, причины как плохие сны. Более того, многие исследователи скандинавской культуры подчеркивают, что вёльвы-предсказательницы в I тыс. н.э. жили во многих селениях, поэтому ритуал вызывания души умершей вёльвы, совершенный Одином, не был уникальным событием, а вполне традиционной практикой.
После гибели Бальдра и Нанны появились новые божества Солнца и Луны – Сунна и Мани – причем в этой паре солнечное божество (Сунна) представлялось золотоволосой девушкой, а Мани – юношей. Мани воспринимался скандинавами как бог времени, летоисчисления и математики, был он также покровителем детей и демонических существ (альвов и цвергов). В его колесницу были впряжены не лошади, а большие собаки. Смена лунных фаз отражена в мифе о том, что Мани спас свою дочь Биль (буквально: «месяц на ущербе») и сына Хьюки («молодой месяц»), перенеся их по небу прямо в Асгард. Мани и Сунна не были супружеской парой: Мани женат на великанше, а мужем Сунны стал Глен, возничий солнечной колесницы.
Сосуществование в рамках одной культуры столь различных пар божеств, олицетворяющих Солнце и Луну, означает присутствие в скандинавской культуре двух мифологических линий, одна из которых связана с общегерманской традицией (на что указывает, в частности, прозрачность этимологий имен Сунны и Мани), другая – Бальдр и Нанна – восходит к догерманскому субстрату и связана с культом мертвых.
Имя Бальдра не получило однозначной этимологии. Якоб Гримм, один из первых исследователей его имени предположил несколько версий. Наиболее вероятными представляется происхождение Бальдра от балто-славянского корня *balta / *bielo или же от общегерманского корня «господин», сохранившегося, например, в староанглийском слове «bealdor» (хозяин, лорд, правитель). Вместе с тем гипотеза заимствования образов Бальдра, Нанны и ряда рун (например, находящих аналогии в южноаравийской письменности гебо, беркана, инг) с Ближнего Востока не получила всеобщего признания. Сближение имени Бальдра с семитским корнем «Ba’al» (господин), а имени Нанны с ближневосточной богиней Инанной, считаются случайными созвучиями в силу значительного хронологического разрыва и культурных различий между скандинавской и левантийской культурами. Имеющиеся мифологические свидетельства не позволяют считать Бальдра божеством умирающей и воскресающей растительности, подобным Осирису или Адонису (имя последнего также переводится как «господин»), умирая однократно, он не воскресает, но продолжает жить в загробном мире.
В Скандинавии есть много топонимов, связанных с именем Бальдра, в частности есть холм, который, согласно традиции, был насыпан асами над его погребальной ладьей. Собственно рунических камней связанных с именем Бальдра в Скандинавии неизвестно, редки и его изображения. Исключение – изображение Бальдра на Госфортском кресте, (Х век) однако на нем бальдровские мотивы уже переплетены с христианскими. Изображения на восточной стороне этого креста часто рассматриваются как смерть Бальдра. В синкретичном религиозном сознании того времени Бальдр и Иисус сливались в единый образ страдающих божеств. По всей видимости, именно присутствие образа Бальдра в германском язычестве обеспечило легкость, с которой многие германские племена принимали христианство. Другим очевидным мотивом, обеспечивавшим принятие христианства, стало существование мифоритуальной практики, в которой умершие помогают живым. С другой стороны элементы бальдровского цикла часто изображаются на рисуночных камнях, таковы, например, маски, надеваемые Локи для превращения в великаншу, и фигуры самого Локи в этой маске. Намного чаще на рисуночных камнях изображают погребальную ладью, на которой умерший плывет в царство мертвых и, что вполне вероятно, возвращается к живым, после проведения соответствующего призывающего его ритуала. Поэтому рисуночные камни являются недостающим звеном, дополняющим наши представления о культе мертвых.
«þistill mistill kistill»
Труднее всего поддаются интерпретации надписи, содержащие магические заклинания. Так, до сих пор не расшифрована до сих пор надпись на руническом камне Гёрлев 1:
«Тьёрдви поставил камень после смерти Одинкара. fuþąrkhniastbmlR. Наслаждайтесь kumlet. Чертополох. Омела. Коробка. Я положил (написал ?) руны правильно. Гунне. Армунд».
Слишком много загадок содержится в этом коротком тексте. И если апотропеическое (защитное) значение верхней половины футарка логично, то на вопрос «что такое kumlet?» не было получено сколько-нибудь правдоподобной версии. Другой перевод предполагает чтение «используйте kumlet правильно», но и он не приближает нас к разгадке.
Для понимания этого текста, следует обратиться к магической формуле «þistill mistill kistill» (буквально: «Чертополох. Омела. Коробка»), которая часто встречается и в средневековой скандинавской магии и на других рунических камнях, например, на Ледбергском камне. Даже крупнейшие рунологи склонны называть её «звучной бессмыслицей». Однако эта формула слишком устойчива и живуча в рунической традиции, чтобы считать ее бессмысленной. Очевидно, что она связана с культом мертвых и, в частности, с ритуалами поминания Одинкара, в честь которого Тьёрдви и установил этот камень и правильно вырезал на нем руны.
Первое на что обращает на себя внимание в этой формуле: Омела (в современном шведском языке – «mistel»), «слабейшее из растений», клятвой которого побрезговала Фрейя, омела, погубившая Бальдра. Третий элемент заклинания – коробочка, или «kistill», ассоциируется прежде всего с цистовым погребением, которое в современном шведском языке называет hällkista (циста умерших или ящик для погребения). Такие погребения были широко распространены в Европе в Бронзовом веке. Это слово применимо и для обозначения деревянного гроба, изображения которого на погребальной ладье часты для ранних рисуночных камней.
Сложнее понять ассоциации связанные с чертополохом, служившим для кельтов атрибутом царской власти, а его латинское название (carduum) или близко к «cardium» (сердце) или происходит от общего корня, тем более, что цветок чертополоха по своей форме напоминает человеческое сердце. Хотя археологи и отмечают, что Скандинавия находилась в определенной зависимости от кельтского импорта, трудно сказать насколько эта зависимость отражалась в мифологии и народном мировоззрении. Единственным примером заимствования, причем негативного, является кельтский бог Луг, ставший в германской мифологии трикстериальным персонажем – Локи. В силу такой неопределенности невозможно считать þistill (чертополох) является прямым кельтским заимствованием. Его присутствие в магической формуле может обозначать запустение (= зарастание чертополохом), которое Тьёрдви призывает на дома тех, кто неправильно совершает kumlet и / или попытается разрушить воздвигнутый им камень.
О последних двух элементах надписи также можно говорить лишь предположительно. Неизвестно почему из всех валькирий Тьёрдви избрал именно скачущую на волках Гунну. Упомянутый последним Армунд мог считаться в этой местности ее супругом. Во всяком случае именно они, а не более привычные нам Один или Тор охраняют камень и покой умершего Одинкара.
Итак, в развернутом виде смысл надписи на руническом камне Гёрлев-1 представляется следующим:
1. Стандартная формула с именем того, кого следует поминать.
2. Защита от злых сил при помощи верхней части футарка (fuþąrkhniastbmlR).
3. Совершайте поминальный обряд по Одинкару.
4. Да зарастет дом чертополохом, да поразит самое безопасное, да окажется в могиле / гробе, тот, кто совершает обряд неправильно и / или попытается разрушить камень.
5. Я правильно совершил обряд «укрепления камня рунами».
6. Да помогут вам и / или Одинкару Гунне и Армунд.
Легенды о рунических камнях
Гробница раннего железного века (XI-V в. до н.э.) в Боге (Готланд) считается гробницей Тьялфи, который выступает то как младший бог, помощник асов, то как герой, первым из викингов ступивший на берег острова. Его имя обычно расшифровывают «подобный эльфу». Согласно Гутасаге, остров Готланд то всплывал, то погружался в море, а населяли его различные демоны. Тьялфи смог победить демонов и овладеть островом. Историческая основа этой легенды связана с многочисленными изменениями рельефа Балтийского моря в последниковый период, что позволяет отнести времена Тьялфи к мезолитическому или неолитическому времени. Любопытно, что имя, точнее прозвище Тьялфи переводится как «подобный альву» (эльфу). Таким образом, легендарный первый царь Готланда отождествляется с альвами. В Гутасаге Тьялфи изображен великим магом, что также связано с его альвийской природой.
В скандинавских сказках рунические камни считаются местами обитания мифических существ и, чаще всего, альвов. Вместе с тем, в них нет прямых указаний на то, что покойники превращаются в альвов после смерти или же в альвов превращались те, кому посвящены эти рунические камни. Не различают сказки исторические и доисторические каменные памятники, в равной степени легенды об альвах ассоциируются и с древними мегалитическими гробницами, и с раннесредневековыми руническими камнями. Это означает, что в народном сознании каменные памятники связаны с чем-то нуминозным и чудесным, но эта тема не получает значительного развития, возможно, под влиянием христианства.
Исследователи отмечают, что легенды о рунических камнях типологически близки к легендам о других мегалитах – гробницах, кромлехах, а также к легендам кельтских и пиктских камнях. Одним из ранних свидетельств о них принадлежит Саксону Грамматику, который в книге «Gesta Danorum» (Деяния данов) пишет, что в Дании и Скандинавии есть множество огромных камней, воздвигнутых гигантами (великанами-йотунами). На территории Европы ареал распространения сказок о гигантах коррелирует с ареалом распространения мегалитов и других каменных памятников. Вместе с тем, отношение к великанам в средневековой поэтической традиции и в сказках, записанных в XIX-XX веках, значительно разнится. Для скальдов великаны – противники асов, носители злого начала, своего рода аборигены, с которыми асы постоянно враждуют. Тогда как для сказителей близкого прошлого великаны амбивалентны, они способны платить людям добром за добро. Следует вспомнить, что асы воспользовались великанами для того, чтобы обнести Асгард неприступной каменной стеной. В свете этого, гибель Бальдра представляется местью великанов или же строительной жертвой, но в силу специфического этнического самосознания скандинавов сложился сюжет о наказании Локи.
Отдельную группу составляют сказки о сбывшемся проклятии, написанном на рунических камнях. Наиболее ярко этот мотив проявлен в легенде о Бьёркеторпском камне, расположенном на месте неолитического кромлеха, использовавшегося в I тыс. н.э. как языческое святилище. Проклятие обещает, что колдовство падет на голову того, кто попытается разрушить этот камень. Согласно легенде, некий крестьянин попытался убрать камень, чтобы увеличить размеры своего поля. Но камень ни в какую не двигался с места, а никто не односельчан, помня о проклятии, не рискнул ему помочь. Тогда крестьянин решил разжечь огонь, чтобы камень нагрелся, а затем полить водой, отчего раскаленный камень должен был расколоться на несколько частей. Но лишь только он разжег костер, как пламя перекинулось на нарушителя, и он заживо сгорел в том огне, а камень остался невредимым.
Другую группу составляют легенды и сказки, в которых знахарки и колдуньи общаются с альвами возле каменных гробниц или других каменных памятников, иногда называемых жерновами или горшками альвов. Альвам оставляли мелкие монеты, а сами камни помазывали свиным жиром и читали особые заклинания.
Легенда о трех камнях, на которых был убит Локи, сохранилась в Англии. Ныне один из этих камней хранится на территории церковного прихода прихода Святого Стефана в Киркби. Неизвестно, где он был установлен изначально и где находятся два других камня. Хотя датировка его колеблется между VIII u X веками, историки чаще склоняются к VIII веку, что делает его одним из старейших викингских памятников на Британских островах. Согласно легенде, после того, как Локи сначала способствовал смерти Бальдра, а, затем, отказался его оплакивать, асы поклялись убить Локи. Они настигли Локи и его сына Нарфи в Англии и загнали их при помощи заклинаний в центр кромлеха. Затем асы убили Нарфи и привязали Локи к трем камням кишками Нарфи, а над головой Локи поместили ядовитую змею, так, чтобы ее яд капал на лицо Локи и оставили его умирать там.
Типологически эта легенда близка к кельтской легенде о фее, заманившей Мерлина в мегалитическую гробницу и привалившей его огромным камнем, однако для кельтской мифологии не свойственны кровожадные подробности, выдающие в ней аутентичное скандинавское происхождение. Эта легенда представляет собой самостоятельную версию наказания Локи, который по канонической версии «Эдды» был связан и спрятан в подземном мире. Связывание есть и английской легенде, но оно происходит на земле, что соотносится с христианским мотивом неотвратимости наказания Иуды. Связывание Локи на земле указывает на древность легенды: во время ее появления способность Локи менять облик ещё не получила широкого распространения, позднее Локи мог принимать облик любого животного, божества, великана и для связывания его потребовались особые усилия асов.
Важен в этой легенде и мотив змеи, убивающей Локи. На многих рунических камнях текст надписи изображен на теле змеи. Вполне вероятно, что змея, убивающая Локи, и есть та самая змея, которая изображена на рунических камнях. В этом случае она получает способность не только убивать всех, кто попытается уничтожить камень или надпись на нем, но и помогает при отправлении культа мертвых, устраняя препятствия и злых демонов.
***
Современные рунологические проекты помимо узкоспециальных исторических, текстологических и искусствоведческих вопросов могут решить и многие вопросы, связанные с руническими камнями, на которые до сих пор нет однозначного ответа.
Один из них – время возникновения футарка. Многочисленные рунические надписи на римском импорте позволяют датировать возникновение рун I тыс. до н.э., что делает их современниками «малых» европейских алфавитов, таких как тартессийский и иберийский. Утверждение, что футарк произошел от одного из средиземноморских алфавитов (вероятными предшественниками считаются латинский, греческий или этрусский), стало общим местом в научной и научно-популярной литературе. Вместе с тем контакты между носителями этих письменностей и германцами вплоть до Галльской войны невозможны, а после нее – весьма сомнительны, несмотря на наличие греческих и латинских надписей на импорте. Всё это, а также наличие специфической кельтской письменности (огама), выполнявшего роль тайнописи, позволяет предполагать, что в Западной и Южной Европе в конце Бронзового – начале Железного века сформировалась некоторая общая письменность, от одного из локального варианта которой и произошел футарк.
Другой вопрос состоит в локальных различиях между скандинавскими традициями. Созданные базы данных позволяют говорить, что на рубеже нашей эры в восточной Швеции локализовалась рисуночная традиция, а в западной – руническая, каждой из которых соответствовал особый мифоритуальный комплекс. Объединились обе традиции после ухода готов и возвышения военной племенной знати, чьими покровителями были Один и Тор. В рамках культа мертвых зачастую большее значение имеют богини смерти (Гунна), которые в историческое время были низведены до уровня валькирий. Парадоксальность их положения состоит в том, что они по статусу ниже асов, но при этом бессмертны, тогда как великие боги – смертны и вынуждены обращаться за помощью к валькириям. В связи с этим следует отметить любопытную, но не вполне доказуемую гипотезу Грегори Таннера о том, что «родиной» Одина, то есть его культовым центром, был шведский округ Вадсбё. Она была выдвинута на основании того, что в этом округе есть много легенд, связывающих археологические памятники (культовые места, могильники, рунические камни, каменные корабли) и природные объекты (горы, реки) с именами Одина и других асов.
Третий вопрос возникает в связи с многочисленными надписями футарком датируемыми первыми веками нашей эры – о степени грамотности среди населения Скандинавии этого времени. Присутствие надписей на оружии, предметах быта, фибулах и других вещах указывает, что многие скандинавские крестьяне умели читать и писать. В пользу этого свидетельствуют и раннехристианские надписи, к этому времени руны уже стали органичной частью народной культуры. С другой стороны традиционные исторические модели предполагают, что Скандинавия I тыс. до н.э. – I тыс. н.э. представляла собой окраину Европы и находилась под влиянием или прямым воздействием южных соседей: кельтов, римлян, франков. Так, по мнению Лизбет Имер, один из древнейших рунических камней в Дании – Фоборгский – был связан с консолидацией данов для противодействия захватнической политике Карла Мартелла.
источник
