Богачев А.В.К вопросу о поздней дате древности «гуннского круга»

Российская археология. 1996, № 3.
[186] – конец страницы.

Важна сумма признаков вещи...
(Амброз А.К., 1989, с. 73)

Одним из наиболее важных результатов известной дискуссии о древностях «гуннского круга» явилось признание того, что различия трех выделенных А.К. Амброзом групп материала «не плод досужей фантазии, что они вполне объективны» (Амброз А.К., 1989, с. 74) и «представляются археологической реальностью» (Засецкая И.П., 1994, с. 112).
Вместе с тем вопросы датировки этих групп по-прежнему достаточно спорны, хотя дискутирующие стороны отметили «некоторое сближение позиций хотя бы в относительной хронологии» (Амброз А.К., 1985, с. 300).

Ранняя дата гуннских комплексов также не вызывает особых разногласий. Вопрос же о верхней хронологической границе этих материалов продолжают активно обсуждать. В настоящей статье предлагается один из возможных подходов к решению этой проблемы.
Сравнивая вторую хронологическую группу И.П. Засецкой (ХГЗ 2) и вторую хронологическую группу А.К. Амброза (ХГА II), нетрудно заметить, что по составу комплексов они во многом совпадают.
И.П. Засецкая поместила в ХГЗ 2 материалы из Владимировки, Покровска (кург. 17, 18), Шилова (кург. 3), Новогригорьевки (кург. 3). К ним примыкают погребения из «Востока» и Шилова (кург. 2). Отличительными особенностями группы являются «бляхи с изображением "личины" и прямоугольные широкие пластины, украшенные рядами зерновидных и катушечновидных фигур», а также «почти полное отсутствие вещей полихромного стиля» (Засецкая И.П., 1994, с. 126).
В последней монографии А.К. Амброза в ХГА II входят все вышеперечисленные комплексы (за исключением материалов из «Восхода»), а также могила 3 из кург. 4 у с. Верхнепогромное. Как отмечает автор, «степные погребения группы II отличаются прежде всего металлическими накладками, обтянутыми, как и в гуннское время, золотой или тисненой фольгой, но с иным, пока не найденным в комплексах V в. выпуклым узором (Амброз А.К., 1989, с. 74).
Однако абсолютные даты этой выборки степных древностей у И.П. Засецкой и А.К. Амброза далеко не совпадают: ХГЗ 2 — вторая половина V в. (Засецкая И.П., 1994, с. 128) ХГА II — VI — середина VII в. (Амброз А.К., 1989, с. 81, 82). Показательно, что в качестве основного хронологического индикатора при определении этих дат авторы использовали пряжки (хотя привлекались и другие предметы).
Действительно, цельнолитые пряжки из Шилова и Верхнепогромного занимают особое место в дискуссии о верхней хронологической границе гуннских древностей. Дело обстоит таким образом, что если мы, вслед за А.К. Амброзом (Амброз А.К., 1989, с. 76), поместим эти пряжки в разряд геральдических, то поздняя дата гуннских комплексов автоматически поднимается до второй половины VI — VII в. (эта датировка вещей геральдического стиля является сегодня общепринятой). Если же мы, как и И.П. Засецкая, не согласимся с такого рода определением пряжек из Шилова и Верхнепогромного, то будем вынуждены признать, что, как минимум, во второй половине VI в. в южнорусских степях гуннских вещей уже не было (И.П. Засецкая ограничивает эту дату началом VI в. (Засецкая И.П., 1994, с. 111-130)).
Поскольку вопрос о типологической идентификации названных пряжек является принципиальным в плане определения поздней даты гуннских комплексов — обратимся к аргументации авторов. [186]
Говоря о пряжках из Шипова и Верхнепогромного как о геральдических, А.К. Амброз пишет: «Все признаки украшений этого рода налицо: предметы сделаны из листа металла, рамка и щиток — из одного куска, имитируют массивные тяжелые вещи с толстыми широкими рамками» (Амброз А.К., 1989, с. 76).
И.П. Засецкая же считает, что «можно говорить с уверенностью о том, что данные пряжки не являются репликами геральдических пряжек VI—VII вв.» (Засецкая И.П., 1994, с. 91). По ее мнению, для изделий геральдического типа не характерны «такие признаки, как рубчатый орнамент, рифленые рамки, применение золотого покрытия», и напротив — «характерно наличие скошенных граней по краям рамки и щитка» (Засецкая И.П., 1994, с. 91). Кроме того, различны и способы крепления к ремню шиповских (при помощи сквозных заклепок-гвоздиков) и геральдических (при помощи внутренних шпеньков, отлитых вместе со щитком) пряжек (Засецкая И.П., 1994, с. 91).
Логика рассуждений И.П. Засецкой подводит автора к выводу о том, что шиповские пряжки «продолжают традиции сармато-гуннской эпохи и «скорее всего, относятся к V в.» (Засецкая И.П., 1994, с. 91).
Последнее утверждение нам представляется достаточно спорным, и прежде всего, потому, что в Восточной Европе в комплексах достоверно V в. пряжки с выпукло-вогнутым сечением рамки не известны. В качестве примера можно привести материалы из достоверно непереотложенных закрытых комплексов раннесредневековых могильников Приморья и Северного Кавказа, хронология которых изучалась целенаправленно. На Верхней Каме первые образцы (2 экз.) пряжек с выпукло-вогнутыми рамками появляются лишь в VI в. в материалах поздней фазы харинского этапа ломоватовской культуры (Генинг В.Ф., Голдина Р.Д., 1973, табл. 4, рис. 24, 25; Голдина Р.Д., 1979, с. 80, 81). В погр. 259, 374, 410 могильника Дюрсо близ Новороссийска самые ранние пряжки с аналогичным сечением рамки по фибулам были датированы временем не ранее второй трети VI в. (Дмитриев А.В., 1982, рис. 11, 17). Интересно, что пряжки из погр. 259 и 410 были цельнолитыми (как и позднехаринские), а из погр. 374 - трехсоставными с гофрированными рамками, но и те и другие крепились к ремню при помощи заклепок-гвоздиков (равно как и позднехаринские). Совокупность всех признаков названных пряжек из Дюрсо не дает нам возможности безоговорочно отнести их к разряду геральдических. Не случайно в матрице взаимовстречаемости предметов в комплексах с фибулами (Дмитриев А.В., 1982, рис. 11) они заняли место за трехсоставными округлорамчатыми хоботковыми пряжками (II этап периодизации Дюрсо — первая треть VI в.) и перед однозначно геральдическими пряжками (VI этап — последняя треть VI — VII в.). По всей видимости, лишь малочисленность такого рода пряжек на могильнике не позволила А.В. Дмитриеву, отнесшему их к разделу геральдических, выделить эти пряжки в особую группу переходного характера.
Следует отметить, что исследователями уже обращалось внимание на отдельные случаи находок подобного рода пряжек с переходной морфологией (Васкул И.О., 1985; Богачев А.В., 1990). Специальный анализ эволюции поясных наборов (529 пряжек) Среднего Поволжья IV—VIII в. позволил выявить компактную группу пряжек (47 экз.), локализовавшуюся в матрице между трехсоставными и геральдическими пряжками и несшую на себе признаки как той, так и другой типологических групп (Богачев А.В., 1992а, б). Такой подход позволил говорить не о случайном, а о закономерном характере существования в Восточной Европе переходной группы украшений предгеральдического стиля.
Пряжки из Шипова и Верхнепогромного, с полным на то основанием, необходимо отнести в разряд предгеральдических, так как их морфология, с одной стороны, действительно восходит к старым стереотипам изготовления трехсоставных пряжек (см. выше аргументацию И.П. Засецкой); с другой — в них выкристализовываются новые стилистические традиции, которые в полной мере проявились в поясах геральдического типа (см. выше аргументацию А.К. Амброза). [187]

Рис. 1. Гуннские пряжки из Верхнепогромного и Шипово (1-5 — по И.П. Засецкой; 6-10 — по А.К. Амброзу). 1, 2, 6, 7 — из погребения у с. Верхнепогромное; 3, 4, 8, 9 — из погребения в кург. 2 у ст. Шипово; 5, 10 — из погребения в кург. 3 у ст. Шипово

В эпоху перемены моды, когда новые формы начинают вытеснять старые, можно наблюдать комплексы, отражающие периоды сосуществования новомодных вещей со старыми (Богачев А.В., 1992б, с. 142, рис. 19). Это явление, в частности, проявляется и в материалах Шипова (кург. 2), где наряду с вещью предгеральдического стиля (рис. 1, 3, 8) была найдена трехсоставная округлорамчатая пряжка (рис. 1, 4, 9). [188]
Говоря об абсолютной дате пряжек из Шиповника и Верхнепогромного, следует иметь в виду, что нижняя хронологическая граница изделий переходной группы (предгеральдической), по всей видимости, должна совпадать со временем появления первых реплик геральдических украшений. Дата появления последних в настоящее время определяется в пределах второй половины VI в. Временные рамки бытования переходной группы пряжек не должны превышать 25-50 лет (Богачев А.В., 1992б, с. 159). А с учетом того, что в комплексах Дюрсо такие пряжки встречаются с фибулами второй трети VI в., можно предположить, что наиболее вероятная дата совершения захоронения в Шипове и Верхнепогромном — третья четверть VI в. Поскольку эти погребения являются наиболее поздними (судя по пряжкам) в серии древностей «гуннского круга», постольку верхнюю хронологическую границу всех этих материалов на сегодняшнем уровне знаний следует определить в пределах третьей четверти VI в.
Однако могущество гуннов заканчивается в последней трети V в. — они сходят с политической арены и, как следствие, перестают упоминаться в хрониках. Насколько же корректен термин «гуннские» в отношении древностей кочевников VI в.?
Действительно, византийские источники VI в. сообщают, что в это время восточноевропейские степи заняли кочевнические племена сарагуров, урогов, оногуров, болгар, сабир, утигуров, кутригуров и др. Вместе с тем следует отметить, что утигуры и кутригуры, упомянутые Прокопием Кессарийским и Агафием Миринейским, рассматриваются в качестве потомков гуннов (Засецкая И.П., 1994, с. 149). Важно и то, что много лет спустя племена болгар и сабир носят приставку «гунно»…, т.е. «причислять себя к гуннам в VI в. было гордо» (Гумилев Л.Н., 1993, с. 124).
В этой связи логично допустить, что «гуннский стиль» еще какое-то время (до третьей четверти VI в.) сохранялся в манере одеваться, носить оружие, украшать упряжь боевого коня у тюркской родовой знати (все комплексы «гуннского круга» VI в. содержат достаточно богатый инвентарь).

Список литературы

Амброз А.К., 1985. К итогам дискуссии по археологии гуннской эпохи в степях Восточной Европы (1971—1984 гг.) // СА. №3.
Амброз А.К., 1989. Хронология древностей Северного Кавказа V—VII вв. М.
Богачев А.В., 1990. Погребение VI века на юге-западе Татарии // Ранние болгары и финно-угры в Восточной Европе. Казань.
Богачев А.В., 1992а. Об одной переходной группе поясных пряжек Среднего Поволжья середины I тыс. н.э. // Вопросы этнической истории Волго-Донья. Пенза.
Богачев А.В., 1992б. Процедурно-методические аспекты археологического датирования. Самара.
Васкул И.О., 1985. О датировке пряжки с поселения Шойнаты III // Археологические памятники Северного Приуралья. Сыктывкар.
Генинг В.Ф., Голдина Р.Д., 1973. Курганные могильники харинского типа в Верхнем Прикамье // ВАУ. Вып. 12.
Голдина Р.Д., 1979. Хронология погребальных комплексов раннего средневековья в Верхнем Прикамье // КСИА. Вып. 158.
Гумилев Л.Н., 1993. Тысячелетие вокруг Каспия. М.
Дмитриев А.В., 1982. Раннесредневековые фибулы из могильника на р. Дюрсо // Древности эпохи великого переселения народов V—VIII веков. М.
Засецкая И.П., 1994. Культура кочевников южнорусских степей в гуннскую эпоху (конец IV — Vвв.). СПб.

---

¹⁾ Историко-культурная ассоциация «Артефакт», Самара.