ПРЕДИСЛОВИЕ
Три года спустя Лерберг возбудил в Академии Наук вопрос о назначении денежной премии за разработку истории Золотой Орды, но мысль его почему-то не была осуществлена (См. Ph. Krug, Forschungen in der alteren Geschichte Russlands, I (1848), p. CCLII. Лерберг предлагал, как значится в протоколе Академ. конференции 30 ноября 1808 года: «un examen critique des changemens arrives dans l'etat et le gouvernement de la Horde d'Or, depius l'invasion des Moungales sous Batou khan, jusqu'a la' mort du khan Achmet arrivee en 1481». Заметка эта сообщена мне акад. Куником.), и только в 1826 году в число задач, предложенных Академией Наук по случаю празднования столетнего юбилее ее, была включена на 1829 год задача о последствиях Монгольского владычества (см. стр. 554, Приложение I). В ответ на нее поступило рукописное рассуждение на немецком языке, которое Академия «по тщательном рассмотрении не признала достойным ни денежной награды, ни одобрительного отзыва» (см. СПб. Ведом. за 1829 год, № 156). Затем конкурс был возобновлен в 1832 году, по предложению знаменитого X. М. Френа, рассчитывавшего, кажется, вызвать на этот труд Сенковского, который перед тем занимался историею Золотой Орды (Савельев, О жизни и трудах О. И. Сенковского, стр. XXXV и LIII). Желания Академии были изложены в подробной, составленной Френом, программе, которую я счел нелишним поместить в конце этого тома, так как издание ее на русском языке в настоящее время составляет библиографическую редкость (см. стр. 555, Прилож. II).
Единственным ответом на этот новый вызов явилось в 1835 году обширное рукописное сочинение (на немецком языке в 1272 страницы в лист, не считая печатных приложений), относительно которого Академия, по прошествии года, на основании подробных отзывов Френа, Шмидта и Круга, пришла к следующему заключению: «Автор изобличает в своем сочинении большую начитанность, основательное знакомство с Арабским и Персидским языками и необыкновенное трудолюбие в собирании сведений. Исторические периоды по большей части верно разграничены и накоплен довольно богатый запас годных материалов. Некоторые пункты задачи выставлены в новом, занимательном виде, и местами встречаются дельные, остроумные замечания. Отдавая всему этому справедливую похвалу, должно однако же сожалеть о том, что автор принимает задачу слишком поверхностно и принялся за решение ее, не довольно к тому приготовившись: от чего и труд его отзывается всеми недостатками, неразлучными со всяким скороспелым и неполным обрабатыванием предмета. Одно из главных условий программы, чтобы Русские источники были приняты в соображение во всем их объеме, исполнено им весьма несовершенно, по краткости ли времени или недостатка надлежащих познаний в языке. Но это не исключительный упрек, который можно сделать его сочинению: в нем встречается еще много недостатков и погрешностей другого рода. Так, например, автор не только не исчерпал всех доступных в наше время Восточных источников, но не довольно добросовестно пользовался теми, которые были в его руках; также часто обнаруживает недостаток основательной критики. Исторические материалы недовольно расчищены и не обработаны надлежащим образом. Многие важные, любопытные пункты, которые здесь следовало бы рассмотреть ближе и подробнее, или не довольно обстоятельно изложены или только мельком обозначены, между тем как включением других статей, чуждых предмету и многих посторонних, вовсе бесполезных мелочей, сочинение чрез меру увеличено. Хронология часто остается пренебреженною, и географические сведения не везде удовлетворительны. Ко всему этому присовокупляется множество лишних повторений, искажений имен, запутанностей в цитатах, разных противоречий и недоразумений, даже на счет смысла Восточных текстов. Хотя многие из сих недостатков и можно приписать большой поспешности, с какою, по-видимому, работал автор, но Академия, по вышеприведенным причинам, не могла присудить труду его какой либо премии» (см. Журн. Мин. Нар. Проев, за 1836 год, т. XI, стр. 158-159).
Четыре года спустя сочинение это, местами исправленное против прежнего, появилось в печати (Geschichte der Goldenen Horde in Kiptschak, d. i. Der Mongolen in Russland. Von Hammer-Purgstall. Pesth. 1840, L, 683 стр. 8°), с приложением упомянутых отзывов о нем Круга, Френа и Шмидта и с желчными возражениями самого автора, известного в свое время ориенталиста Иосифа фон-Хаммер-Пургшталля († в 1856 г.) , которому эти рецензии были сообщены Академией по собственному его желанию. Приписывая последним двум критикам своим мелочность и злонамеренность, он отдавал справедливость одному только, действительно вполне добросовестному, разбору Круга, который, между прочим, во внимание ко «многому хорошему и даже иному превосходному» в этом труде, предлагал Академии, продлить конкурсный срок еще на один год, чтобы этим дать возможность автору исправить сочинение на основании академических заметок и снова представить его на конкурс (Желающих ознакомиться с дальнейшей полемикой по этому предмету отсылаем к статье бывшего Непременного Секретаря Академии Наук, П. Фуса, помещенной в St. Petersb. Zeit. за 1840 год, № 266, и к возражение на нее Хаммера, напечатанному в 92-м томе Wiener Jahrb. der Litteratur, Anzeige-Blatt, стр. 60-62.).
Я не стану входить здесь в обсуждение вопроса, на сколько окончательный приговор Академии был справедлив и беспристрастен, и вовсе не желаю быть защитником Хаммера, но полагаю, что Академия, при меньшей уверенности в собственной непогрешимости и при большем уважении к чужим ученым трудам, обязана была воспользоваться справедливым предложением Круга и таким образом устранить, без всякого ущерба своей неумытности, ученый скандал, набросивший невыгодную тень на ту и на другую сторону. Послужила ли бы такая отсрочка в пользу самого сочинения, это, конечно, опять другой вопрос, на который я не решаюсь отвечать утвердительно.
Как бы то ни было, но Академическая задача эта не удалась. Она впрочем, и не могла удаться, во-первых, потому что была не по силам одному лицу, а во-вторых, и едва ли не главным образом, потому что, не смотря на 400 рукописей, печатных книг, брошюр и статей, перечисленных Хаммером в обзоре источников его труда, большая часть всего этого материала требовала предварительной разработки и критической оценки, прежде чем ею можно было пользоваться и созидать из нее историю. Одним словом дело было начато не с того конца, с которого следовало приняться за него. В этом тогда убедилась, должно быть, и сама Академия, не возобновив конкурса, как она сначала предполагала. Довольно странно, однако же, что Академия наша, обязанная стоять на страже научных интересов России, с тех пор не позаботилась даже об издании критического свода важнейших материалов, имеющихся по истории Золотой Орды на восточных языках, а ограничилась напечатанием (в 1871-74 г.) подлинника и французского перевода одного из позднейших источников, т. е. татарской истории Абульгази. Тем более мы должны быть благодарны за переведенные Н. И. Ильминским извлечения из Ибнеласира о первом нашествии Татар на Кавказ и Черноморье, изданные во 2-м томе Ученых Записок Академии Наук по 1-му и 3-му Отделениям (стр. 636-668), по почину акад. Куника, которому мы также обязаны помещенными в тех же Записках (т. II, стр. 765-787 и т. III, стр. 714-741) тщательным разбором вопроса о времени битвы при Калке и критическим сводом вышедших до 1855 г. сочинений о Печенегах, Половцах и других тюркских народах, скитавшихся на севере от нижнего Дуная и Черного моря со времени Аттилы до Чингизхана.
Вообще же изучение монголо-татарского периода с тех пор успело во многом подвинуться вперед, так как количество пособий, знакомящих нас с ним, значительно увеличилось и качество многих появившихся материалов по этой части заметно улучшилось. Мы имеем теперь возможность пользоваться, сверх упомянутых выше исследований, 1) несколькими, непосредственно относящимися к нашему предмету, трудами Банзарова, Березина, Вруна, Васильева, Вельяминова-Зернова, Гомбоева, Григорьева, Дефремри, Дюлорье, Иванина, о. Иакинфа, Казем-бека, Катрмера, о. Палладия, Патканова, Саблукова, Савельева (П. С.), Хоуорса (Howorth), Шармуа, Эрдмана и др.,
2) русскими летописями, изданными Археографической Комиссией,
3) напечатанными, отчасти в Европе, отчасти на Востоке, сочинениями некоторых мусульманских историков того времени, как напр. Ибнеласира, Ибнхальдуна, Абульфеды (нов. изд.), Ибнельварди, Элькарамани, Ибнарабшаха (нов. изд.), Джузджани, Решидеддина (неполн.), Мирхонда, Хондемира, Мунедджим-баши и др., 4) критическими изданиями путешествий Ибнбатуты, Асцелина, Плано Карпини, Марко-Поло, Рубруквиса, Шильдбергера, Клавихо и современных тому периоду хроник Византии, Грузии и Армении, содержащих разные любопытный заметки о Монголо-Татарах, 5) материалами, относящимися до тогдашних Итальянских колоний, приютившихся на берегах морей Черного и Азовского, среди преобладавшего там тюрко-татарского населения, 6) описаниями огромных кладов Золотоордынских монет, доставивших множество новых данных для истории и географии улуса Джучиева, 7) результатами археологических раскопок, произведенных пок. Терещенко в развалинах Сарая в течение 1843-1846 годов, 8) собраниями различных древностей, найденных в Болгарах, Увеке и др. местах Ордынского царства, и, наконец, 9) хранящимися в Азиатском Музее рукописными трудами о Золотой Орде пок. Френа (всего 11 частей; см. Ch. ?. Fraehnii, Opusc. postum. I, стр. 446-448, № XIII-XVII, XLVII, LXXI-LXXV) и Шармуa (Fastes de la nation mongole, в 2-х томах; см. Зап. Акад. Наук за 1872 год, т. XX, стр. 379-380).
При всем том требуется еще не мало предварительных работ разного рода, которые помогли бы будущему историку Золотой Орды осветить ее возможно ярче, точнее и многостороннее. К числу таких подготовительных трудов относится и предлагаемый Сборник, в который войдут, прежде всего, собранные мною в течение нескольких лет известия о Золотой Орде современных ей, большею частью, писателей арабских, персидских, татарских и других.
Особенно интересно было бы нам, конечно, ознакомиться с собственными летописями ее, но такие, до крайней мере до сих пор, еще не дошли до нас и о существовании их можно только догадываться по некоторым случайным намекам. Таким образом нам пока приходится довольствоваться более или менее отрывочными сведениями о Золотой Орде, сохранившимися в сочинениях других восточных писателей того времени. В ряду их довольно видное место занимают изданные в этом томе известия арабских писателей Мамлюкского периода Египетской истории, обнимающего 656-923 годы гиджры или 1258-1516 годы нашего летосчисления. Представители первой Мамлюкской, или так называемой Бахрийской династии, были, как известно, родом Кипчаки, т. е. Половцы или Куманы, находившиеся в числе невольников (мамлюков), вывезенных из южной России в Египет и Сирию еще во времена господства в этих двух странах династии Аюбидов, после первого нашествия Чингизхановых полчищ на Половецкие и Русские земли (см. ниже стр. 503 и 505). Численность Кипчацких мамлюков в Египте, где они мало по малу стали играть весьма видную роль в качестве охранной гвардии султанов, с тех пор стала увеличиваться с каждым годом, как привозом новых Половецких невольников, так и добровольными переселенцами, находившими там среди своих влиятельных родичей самый радушный прием и заносившими туда свои обычаи и свои нравы. Так напр. сообщает Эссуюти (ум. в 1505 году), что «султан Бейбарс, делал все, что мог, чтобы ввести в своем царстве, в землях Египетских, порядки и уставы Татарского царя Чингизхана» (Булак. изд. стр. 10). По словам Элькалькашанди (ум. в 1418 году), Египетские и Сирийские войска при Мамлюкской династии состояли из Румов (= Византийцев), Тюрков, Черкесов, Русских, Асов и разных племен, похожих на Тюрков (***), следов. главным образом из народов, входивших в состав Золотоордынского царства.
За тем, как показывают материалы, помещенные мною в этом томе, между Мамлюкскими султанами и Золотоордынскими ханами в течение 1260-1430 годов происходил почти постоянный обмен посольств и существовала долгое время тесная дружба, увенчавшаяся в 1320 году браком Египетского султана Эльмелик-Эннасыра на родственнице хана Узбека. То и другое обусловливалось существенными выгодами, которые обе державы извлекали из этого союза: Мамлюкским султанам Золотая Орда служила прекрасным орудием для отвлечения Персидских Монголов или так называемых Хулакуидов от нашествия на Сирийские владения Египта, а Кипчацкая Орда в свою очередь пользовалась враждебными отношениями Египта к Хулакуидам для ослабления противодействия, которое последние оказывали завоевательным планам Сарайских ханов в Закавказье, Хорасане и Харезме. Для переписки Мамлюкских султанов с Золотоордынскими ханами, производившейся большею частью на монгольском языке (см. стр. 251), при Египетском дворе находились особые чиновники, знакомые с языком, обычаями и законами своих соотечественников. Между прочим Ибнтагрибирди (ум. в 1470 году) рассказывает, что Египетский эмир Арташ до тонкости изучил ясу, т. е. кодекс религиозно-гражданских узаконений Чингизхана, превосходно знал генеалогию и происхождение разных татарских родов и часто ссылался на летописи своего народа (Quatremere, Hist, des sult. Mong. pag. CLXIX).
Если к этому прибавить еще постоянные торговые сношения, происходившие между Египтом и Крымом, поездки Египетских и Сирийских «ученых» и путешественников в Кипчак, Булгар, «Страну Мраков», Харезм и т. д., и наконец, не малое число разных эмиров и должностных лиц в Египте, которые, судя по прозваниям «Крымец» (***), «Сараец» (***), «Гюлистанец» (***), «Маджарец» (***), «Харезмец»(***), «Башкир» (***), «Ас» (***), «Русский» (***), «Татарин» (***), «Тюрк» (***), были родом из стран, находившихся под властью Золотой Орды, то нельзя не придти к тому заключению, что все это в XIII—XV столетиях давало Египту возможность вполне ознакомиться с положением внутренних и внешних дел Золотой Орды. Наглядным доказательством этого служат любопытные сведения, заключающиеся напр. в заметках Бейбарса (стр.98-120), Эломари (стр. 229-251), Ибнбатуты (стр. 279-314), Ибнарабшаха (стр. 455-474) и Элайни (стр. 475-534).
Многие из тех разнообразных сведений о Золотой Орде, которые в то время могли быть собраны и записаны любознательными людьми в Египте, погибли уже может быть безвозвратно, среди постоянных восточных смут, пожаров, наводнений и тому подобных бедствий, но тем не менее вероятно кое-что уцелело и требует только усиленных и тщательных поисков с нашей стороны. Так, между прочим, было бы весьма желательно отыскать (я говорю пока о сочинениях арабских писателей) упомянутые Хаджи-Хальфою жизнеописания некоторых Мамлюкских султанов, позволяющие надеяться, что они, подобно тем биографиям, из которых мною приведены извлечения на стр. 55-64, 125-127 и 261-269, также содержат указания на дела Золотоордынские. К числу их относятся *** Ибншеддада (Hadji Khalfa III, 640), *** (Id. IV, 238), *** (Id. III, 641), *** (Id. II, 163), *** Ибндукмака (Id. IV, 230), *** (Id. V, 342), *** Элайни (Id. III, 639) и т. п. (Очень жалею, что мне не удалось ознакомиться с биографиями султанов Кайтбая и Джакмака, принадлежащими А. Кремеру (см. его Gesch. der herrschenden Ideen des Islams, Leipzig, 1868, 8°). В составленной Элайни биографии султана Эльмелик-Эльмувейеда (Hadji Khaifa III, 7158 и 7344; см. Aumer, Die arab. Hidschr. in Munchen, № 410), я не нашел сведений о Золотой Орде.), равно как еще недошедшие до нас отделы биографии султана Бейбарса, написанной Ибнабдеззахыром (см. стр. 46) и султана Эльмелик-Эннасыра, составленной Шемседдином Эшшуджаи (стр. 252). Столь же важно было бы открытие Ибнарабшаховой монографии о Тюркских и Татарских династиях (стр. 455) и недостающих еще частей летописи Рукнеддина Бейбарса (стр. 76) и Ибнельфората (стр. 351). Более или менее подробные сведения о Золотой Орде вероятно отыщутся также в разных Египетских сборниках, относящихся к тому времени, и в некоторых менее известных сочинениях, ускользнувших даже от внимания Хаджи-Хальфы, в роде тех, из которых мною приведены извлечения на стр. 544 и 549. Одним словом я рассчитываю на успех дальнейших поисков в этом направлении и не могу еще согласиться с мнением пок. В. В. Григорьева, что «на увеличение нашего запаса сведений об истории Золотой Орды посредством открытия новых актов, летописей и тому подобных бумажных памятников, нет почти никакой надежды», и что все упования на приращение этого запаса основываются теперь только на дальнейшем обогащении Золотоордынской нумизматики, которая, по справедливому замечанию его, составляет капитальное пособие, незаменимое никакими другими источниками, так как «без монетных памятников Золотой Орды в истории ее недоставало бы множества самых существенных звеньев и хронологической и географической связи, для верного распределения их во времени и пространстве» (см. Жизнь и труды П. С. Савельева, стр. 239-240).
В Сборник этот, расположенный в хронологическом порядке, включены лишь материалы, относящиеся исключительно до Золотой Орды, кроме заменяющей введение к нему главы из летописи Ибнеласира (стр. 1-45), содержащей сжатое, но чрезвычайно живое и последовательное изложение первого нашествия Монголо-Татар вообще, да небольшого рассказа Элайни о чуме в Сирии и Египте в 1348-1349 годах (стр. 498 и 529-530), сообщающего интересные сведения очевидца о действиях этой страшной моровой язвы, свирепствовавшей перед тем в Европе и известной у нас под именем «Черной смерти».
Извлечения из тех арабских сочинений, которые изданы уже другими (см. главы I, XV и XXIV), помещены мною только в переводе; исключение, сделанное в этом отношении для ХІХ-й главы, объяснено на стр. 365-й. Все остальные отрывки изданы также в подлинниках, причем указаны варианты в выносках к тексту, а пропуски в скобках. Относительно известной летописи Абульфеды, сообщающей о Золотой Орде самые краткие сведения, заимствованные притом из других, приведенных мною сочинений, я ограничился ссылками на нее (см. стр. 502, 510-514), а из изданной в подлиннике летописи Ибнельварди счел достаточным воспользоваться заметкою его об упомянутой выше чуме, напечатанной на стр. 498 и 530.
Переводил я, насколько возможно было, буквально, избегая лишь повторения союза и, который местами совсем пропущен, местами же заменен словами затем, тогда, но и т. п., смотря по течению речи. Слова, требовавшиеся как для округления некоторых фраз и выражений, так и для указания, кого или что я разумею в тех случаях, когда арабский автор довольствовался личным местоимением 3-го лица, везде помещены в скобках.
При транскрипции собственных имен мною руководило желание передавать их по возможности так, как они произносятся на Востоке. Считаю, однако же, долгом повиниться в некоторой непоследовательности, которую позволил себе при этом, заменив принятую мною сначала транскрипцию имен Ибнельасир, Эльомари, Эльайни, впоследствии более правильною: Ибнеласир, Эломари, Элайни и т. п. Затем, передавая арабское *** русскою буквою х, я, тем не менее, пишу гиджра, а не хиджра, только потому, что первое приобрело уже, так сказать, право гражданства. Наконец я заметил, к сожалению слишком поздно, что имя *** мною не всегда передано через Темир, а кое-где заменено транскрипцией Тимур (= ***), которая впрочем в некоторых случаях, может быть, и правильнее, как напр. в имени Золотоордынского хана Менгутемира, в русских летописях называемого Менгутимуром. За правильность многих других Татарских имен (напр. стр. 100, 109, 113, 155, 158 и др.) я не ручаюсь вследствие страшной неурядицы, которую мы находим в этом отношении у различных писателей или, правильнее, в различных рукописях, передающих имя одного и того же лица на всевозможные лады. Установление настоящего имени каждого из этих лиц будет зависеть уже от дальнейших разысканий.
В переложении годов, месяцев и дней мусульманской эры на христианское летосчисление я следовал известному сочинению Вюстенфельда: Vergleichungs-Tabellen der Muhammedanischen und Christlichen Zeitrechnung. Leipzig, 1854, 4°. Вкравшиеся местами погрешности указаны в Дополнениях и Поправках.
Во 2-й том Сборника войдут извлечения из сочинений персидских, татарских и турецких писателей, а затем уже будут изданы мною необходимый к обоим томам исторические, географические и другие примечания, которые я пока решился допустить только в немногих случаях, заботясь прежде всего о напечатании собранных мною текстов.
С чувством глубокого уважения и сердечной признательности я вспоминаю при издании этого Сборника о покойном графе С. Г. Строганове, следившем с живым интересом за ходом моей работы, облегчившем мне пользование некоторыми рукописями Азиатского Музея и Императорской Публичной Библиотеки, исходатайствовавшем мне полугодовую командировку за границу для посещения библиотек Берлинской, Лейпцигской, Готской, Лейденской, Лондонской, Оксфордской, Парижской, Мюнхенской и Венской, в которых мне удалось собрать значительную долю моих материалов, и назначившем из собственных средств 2500 рублей на издание моего Сборника.
Считаю долгом высказать здесь также мою искреннейшую благодарность молодому ориенталисту нашему С. И. Чахотину (в Иерусалиме) и г.г. М. Amari (в Риме), A. Erman'y (в Берлине), Е. Fagnan'y (в Париже), М. J. de Goeje и М. Th. Houtsma (в Лейдене), A. F. von Mehren'y (в Копенгагене), A. Neubaer'у (в Оксфорде), W. Pertsch'y (в Готе), F. Villa (в Милане) и W. Wright'у (в Кембридже), много обязавшим меня присылкою некоторых справок, сличений, выписок и рукописей, в особенности же высокоуважаемому профессору С.-Петербургского Университета, барону В. Р. Розену, который не только принял на себя скучный труд просмотра последней корректуры каждого листа моего Сборника (начиная с 33-й стр.), но и «заткнул щели мои»,
т. е. исправил разные прорухи, шероховатости и недосмотры моего перевода. Само собою, разумеется, что этим я нисколько не желаю свалить с себя ответственность за ошибки, которые могут еще встретиться в моем труде и всякое основательное исправление которых, могущее только послужить к улучшению моего Сборника, равно как и весьма желательные указания новых источников по части истории Золотой Орды, будут приняты мною с величайшею признательностью.
В. Тизенгаузен.
Текст воспроизведен по изданию: Сборник материалов, относящихся к
истории Золотой Орды, том I. Извлечения из сочинений арабских. СПб. 1884
© текст - Тизенгаузен В. Г. 1884
© текст - Тизенгаузен В. Г. 1884
БАДР-АД-ДИН АЛ-АЙНИ
СВЯЗКИ ЖЕМЧУЖИН
XXV. Из летописи Бедреддина Элайни.
617-ый год (= 8 март. 1220 — 24 февр. 1221 г.). ...Потом (См. стр. 25.)
Татары пошли в земли Аллан и Кипчаков, совершили с ними великий бой, поразили их и отправились в наибольший из городов Кипчацких, т. е. в г. Судак, в котором чрезвычайно много товаров, одежд, бобровых и беличьих мехов. Кипчаки укрылись в земли Русских, которые были христианами, и условились с ними дать Татарам сражение. Они сошлись с ними, но Татары нанесли им очень сильное поражение, затем ушли в Булгар в 620-х |стр. 476| годах и, управившись с этим (делом), вернулись к своему царю Чингизхану. Назывались эти (Татары) Западным отрядом (См. стр. 11 и летоп. Абульфеды изд. Конст. III, стр. *** = Reiske. Ann. Musl. IV, 294-295.).
О делах проклятого Чингизхана (в 618 г. = 25 февр. 1221 — 14 февр. 1222 г.). Когда расширилась власть и усилилась мощь (Собств. «верхняя и нижняя часть руки».) его, когда перед ним опустели земли и обезлюдели страны, то он разослал сыновей своих в (разные) области, чтобы они захватили то, что могли захватить, и уничтожили бы тех, которых были в состоянии уничтожить. Были же у него сыновья: (Душихан), Кедияхан (= Угедей), Джагатайхан и Тулихан. Первым из них двинулся в страны Северные Батухан, сын Душихана, прозванный Саинханом, с Моголом, Бурием, Каданом и находившимся при них народом. Вторгнувшись в эти земли, они покорили жившие в них Тюркские народы и племена Кипчацкие, Алланские, Асские, Авлакские, Черкесские и Русские, да (прочих) обитателей этих стран; они одолели их разбоем, грабежом, пленом и опустошением. Взятые в плен из этих народов были отвезены в земли Сирийские и Египетские (В числе их находились: Бейбарс, родоначальник династии Мамлюкских султанов, вступивший на престол в конце 1260 года, под именем Эльмелик-Эззахыра, и Калавун, который под именем Эльмелик-Эльмансура правил Египтом, с небольшими перерывами, от ноября 1279 до ноября 1290 г. Оба они были Кипчаки из тюркского племени Бурджоглы (***)). От них-то (и произошли) мамлюки Адилийские, Камилийские, Ашрефийские, Муазземийские, Насырийские да Азизийские, оставившие прекрасные следы в государствах мусульманских.
О походе Татар на земли Румские 27.
В 641 году (= 21 июн. 1243 — 8 июн. 1244 г.) Татары вторглись в земли государя Румского Гыяседдина Кейхосру, сына Алаэддина Кейкобада. Он послал просить помощи у жителей Халеба, которые и прислали ему помощь под начальством Насыхеддина Эльфариси, собравшего войска со всех сторон. Предводителем Татар был один из великих людей их, по имени Байджу, со стороны Батухана, сына Душихана, сына Чингизхана. Они устремились на царя Румского, и он дал им большое сражение, в котором Татары сперва были разбиты, но потом они вернулись, (снова) напали на войска мусульманские и нанесли им сильное поражение, убив из них и забрав в плен огромное количество. Разбрелись войска направо и налево и Татары награбили столько, что и не сосчитаешь. Гыяседдин удалился в одну из крепостей (своих), в которой и укрепился. Татары распоряжались в крае по своему усмотрению, Тюркоманы стали грабить и бесчинствовать, а Насыхеддин с бывшими при нем войсками вернулся в Халеб в самом жалком положении. По словам Эссибта (Т. е. автора летописи *** «Зеркало времени» и других сочинений, известного под именем Сибт (= внука) Ибнельджаузи († в 654 г.). См. Wuestenfeld, Die Geschichtschr. d. Arab. стр. 126-127.), государь Гумский заключил с Татарами мир с условием вносить им ежедневно 1000 динаров, коня, невольника, невольницу и охотничью собаку... Затем Татары завладели Хелатом и |стр. 477| Амидом и землями, принадлежащими к этим двум (городам). Гыяседдин, государь Румский, продолжал признавать над собою власть их на основании дани, которую уплачивал им (Для характеристики Гыяседдина Элайни присоединил еще следующую заметку: *** «Этот Гыяседдин был слабого ума и забавлялся собаками и зверями, которых натравливал на людей; (однажды) зверь укусил его и он умер. Это было в 654 году».).
650-ый год (= 14 март. 1252 — 2 март. 1253 г.). Когда Аллах захотел пресечь державу Аюбийскую и род ее, то в предвечном уме своем решил, что для блага этого государства необходимо дать его во власть людей мужества и храбрости, что из них (таких людей) самый лучший народ — Тюрки и что обращение их в веру (мусульманскую) послужить ко благу частному и общему. Тогда он извлек часть их (Тюрков) из мраков (неверия) к свету (религии) и одарил их разными благодеяниями на радость и веселие (их). Аллах отдал их во власть купцам, которые повезли их в (разные) страны, особенно во время захвата Татарами земель Восточных и Северных, да Тюрков Кипчацких. И пришла часть их в земли Сирийские да страны Египетские, в конце господства Аюбийского.
О скончавшихся в 650 году (= 14 март. 1252 — 2 март. 1253 г.). Батухан, сын Душихана, сына Чингизхана, умер в этом году в странах Северных. Прозвище его было Саинхан, что значит «добрый царь». Царствование его в странах Северных и землях Тюркских да Кипчацких продолжалось 10 лет. Он был вторым царем, владевшим ими, из рода Чингизханова. Столица этого царства называлась Сараем. Он (Батухан) оставил по себе трех сыновей: Тогана, Берке и Беркеджара. Отнял у них царство брат его, (который) и сделался полновластным правителем его, помимо их. Имя ему было Сартак, сын Душихана, сына Чингизхана. Утвердился он во власти над упомянутым государством в этом (650-м) году.
О погибели Сартака, сына Душихана, сына Чингизхана, государя Северных стран. Он умер в этом (т. е. 651) году (= 3 март. 1253 — 20 февр. 1254 г.) естественною смертью, процарствовав год и несколько месяцев, и не было у него сына, который правил бы царством после него. Боракшин, жена племянника его, Тогана, хотела, чтобы государством стал править сын ее, Туданменгу. Она обладала обширным умом и умением распоряжаться, но с нею не ладили ни ханы, сыновья Батухана, ни остальные эмиры. Увидев, что они не ладят с нею, она вошла в сношение с Хулавуном, отправила к нему стрелу без перьев и |стр. 478| кафтан без пояса и послала сказать ему: «нет более стрел в колчане и осталось налучье без лука, приходи, чтобы (я могла) передать (тебе) царство». Смысл этого послания был такой: не осталось (в царстве) ни защитника, ни отразителя. Потом она отправилась вслед за послом (своим), стараясь добраться до Хулавуна и привести его в страны Северные. Первым из сыновей Чингизхана, проникшим в Северные страны и овладевшим ими, был Душихан, (который) оставался в них до самой смерти своей; после него правил ими сын его, Батухан, после которого правил ими второй сын его (Душихана) Сартак. Когда Боракшин задумала это дело, то народ, узнав о замысле ее, отправил вслед за нею (людей), вернул ее насильно и утопил ее в отмщение за то, что она сделала.
О вступлении Берке на царство (в 652 году). Когда случилось то, о чем мы упомянули (выше), то на престол царский вступил Беркехан. Этот Беркехан был сын Батухана, сына Душихана, сына Чингизхана. Воцарившись в этом государстве, он сделался мусульманином, и ислам его был искренний. Он воздвиг маяк веры и установил обряды мусульманские, оказывал почет правоведам и ученым, приблизил их к себе, полюбил их, сдружился с ними, устроил мечети и школы в пределах государства. И заставил он принять ислам большую часть своих родичей, его приказания исполнялись и продлились дни его; жена его Джиджекхатунь (также) сделалась мусульманкой, устроила себе мечеть из шатров, которую брала с собою, когда отправлялась в путь, и разбивала, когда делала привал. Мы расскажем про дела его и дела жены его, если (на то) будет воля Аллаха всевышнего. По летописи Бейбарса (см. выше стр. 76) причина принятия мусульманства Беркеханом была (такая): проявилась (в то время) слава шейха Неджмеддина Элькубра (Об этом шейхе Элькубра см. Ibn Batoutah, III, pag. 451-454.) и разнеслась молва о нем; разослал он последователей своих в города великие для установления обрядов мусульманских и отправил он Саадеддина Эльхамави в Хорасан, Кемаледдина Эшшерьяки (?) в Туркестан, Низамеддина Эльдженди в Кипчак и Сейфеддина Эльбахерзи в Бухару. Устроившись в Бухаре, Эльбахерзи послал одного из своих учеников, пользовавшегося у него большим значением, к Беркехану. Тот свиделся с ним, поучал его, внушал ему любовь к исламу и разъяснил ему (будущий) путь его. Берке принял ислам из рук его и склонил к мусульманству большую часть своих подданных. Захотелось ему почтить шейха чем-нибудь в возмездие за добро, которое он (Эльбахерзи) оказал ему, и приказал он (изготовить) пайзе на страну, в которой тот находился, с тем чтобы оно служило на пользу бедным и благочестивцам и на сбор денег ее для него. Он отослал это пайзе к Эльбахерзи; когда оно прибыло к нему, то он (Эльбахерзи) спросил посланного им (Беркеханом): |стр. 479| «что это такое?» Тот ответил: «это будет в руках шейха (служить) для охранения всякого, на котором оно будет находиться». Тогда он сказал: «привяжи это (пайзе) к ослу и затем пошли его (осла) в степь; если оно охранит его от погибели (или волков?), то я приму его, но если оно не защитит его, то нет в нем (никакого) прока для меня», и он отказался принять его. Вернулся посланный и сообщил Берке то, что сказал шейх.Тогда Берке сказал: «я сам лично отправлюсь к нему». Поехал он к нему, прибыл в Бухару и три дня простоял у ворот шейха, так как этот не позволял ему войти к нему, пока с ним не переговорил один из последователей его, сказавший (шейху): «это великий царь; он пришел из дальней страны, просить благословения у шейха и (разрешения) побеседовать с ним; в дозволении ему (этого) нет ничего дурного». После этого он (шейх) позволил ему (войти); тот (Берке) вошел к нему и приветствовал его. Шейх был покрыт покрывалом и не раскрыл перед ним лица своего. Он (Берке) вложил ему в руки пищу и он (шейх) поел часть ее. Повторив перед ним свой ислам, он (Берке) вернулся в свою землю.
О том, что приключилось потомкам Чингизхана. Произошла битва между Беркеханом, сыном Батухана, и между Хулавуном, сыном Тулу, царем Татарским. Мы уже сказали, что когда Татары не согласились с Боракшин, женою Тогана, сына Батухана, на воцарение сына ее, Туданменгу, то она вошла в сношение с Хулавуном, находившимся тогда в Иракеладжеме, с намерением завоевать его, и возбудила в нем желание овладеть Северным царством, принадлежавшим детям дяди его. Получив послание ее, он снарядился в путь и отправился к ней с своими войсками, но прибыл (туда) уже после того, как она была убита и на престол царский вступил Беркехан. Узнав о прибытии Хулавуна для войны с ним, он (Беркехан) выступил со своими войсками навстречу ему, чтобы сразиться с ним. Между ними находилась река Терек, вода которой от сильной стужи уже замерзла. Хулавун переправился через нее со своими войсками, двигаясь в землю Берке. Когда оба отряда встретились и обе рати столкнулись, то Хулавун и войско его потерпели поражение, обратились в бегство и столпились по замерзшей реке. Лед под ними проломился, и большое количество их утонуло. Те из них, которые уцелели от боя и затопления, убежали вместе с Хулавуном обратно в свою землю. С этого года началась война между ними (Беркеханом и Хулавуном) и стала господствовать вражда между этими двумя |стр. 480| сторонами. В числе лиц, участвовавших с Берке в этом сражении, находился сын дяди его, Ногай, сын Татара, сына Могола, сына Душихана. Он был ранен в глаз ударом копья и (вследствие этого) лишился одного глаза. Когда река выбросила тела утонувших, то упомянутый Ногай сложил их вместе с телами убитых в пирамиды и сказал: «это тела сыновей, дядей и родичей (наших); мы не оставим их на съедение волкам и собакам в степи» (О сведениях Элайни, относящихся к 659 и 661 годам, см. указание на стр. 480.). Что касается войны, происшедшей между Беркеханом и Хулавуном, то это была война великая, в которой Хулавун потерпел жестокое поражение; большая часть людей его была перебита, а из остальных множество утонуло; он (сам) бежал с небольшим отрядом своих людей. Управившись с войною, Беркехан пошел снова на земли Константинопольские, владетель которых (однако же) умиротворил его. Тогда он отправил к султану Эльмелик-Эззахыру упомянутых послов (Джелаледдина и Нуреддина Али. См. стр. 98.), а этот послал ему упомянутые подарки (См. стр. 100.).
О восшествии Абаги на престол царский. Утвердившись на царстве после смерти отца своего, Хулавуна, он (Абага) отправил войско на войну с ратями Беркехана, царя Дештской земли и Серверного края. Берке этот был сын Саинхана, сына Душихана, сына Чингизхана, и двоюродный брат Хулавуна. Узнав об этом (распоряжении Абаги), Берке снарядил войско (со своей стороны), поставив над ним Ису-Ногая, сына Татара, сына Могола, сына Душихана, сына Чингизхана. Он отправился в виде авангарда, вслед за которым Берке послал другого воеводу, по имени Ясунтай, с 50,000 всадников. Ису-Ногай успел уйти вперед, с теми, которые были при нем, и предстал пред войско Абаги; Ясунтай же шел за ним по пятам. Когда войска Абаги увидели Ясунтая, приближавшиеся с огромною ратью, точно покрывало темной ночи, то они скучились и собрались бежать. Ясунтай, увидев, что они столпились, и, вообразив, что они окружили Ногая и тех, кто был при нем, не замедлил уйти назад |стр. 481| и поспешно обратился в бегство. Ногай же погнался за войсками Абаги, настиг их, сразился с ними, разбил их, умертвил часть из них и, одержав победу над ними, вернулся к Берке. Усилилось (тогда) значение его и возвысилось положение его; Берке [510] поставил его над несколькими томанами, и он (Ногай) был причислен к ханам. Что же касается Ясунтая, то вина его пред Берке была велика; о судьбе (постигшей) его мы расскажем ниже, если (на то) будет воля Аллаха всевышнего. Хвала Аллаху единому!
О лицах, умерших в 655 году (= 19 янв. 1257 — 7 янв. 1258 г.). Беркехан, сын Саинхана, сына Душихана, сына Чингизхана, царь Татарский в странах Северных. Он был двоюродный брат Хулавуна, и вступил, как мы сказали, в правоверие. Между ним и султаном Эльмелик-Эззахыром существовали союз и дружба и со стороны (Эльмелик-) Эззахыра не прекращалась ни переписка с ним, ни посылка послов к нему. Между ним (Берке) и Хулавуном происходили битвы, о которых мы говорили (выше). Он (Берке) любил ученых и благочестивых, но главнейшим из добрых дел его было поражение им Хулавуна и рассеяние им ратей его. Он был величайшим из царей Татарских; столицею царства его был город Сарай (Ср. летоп. Абульфеды, изд. Конст. VI, стр. *** = Reiske, Ann. Musl. V, 20-21.). Умер он в этом (655-м) году и (так как) у него не было потомка мужеского рода, то вместо него воцарился Менгутемир, сын брата его, Тогана, сына Душихана, сына Чингизхана. Он вступил на престол Сарайский и перешли к нему царство Татарское в странах Северных, Тюркских и Кипчацких, Железные Ворота (= Дербенд) и то, что прилегает к ним. Между ним (Менгутемиром) и Абагой, сыном Хулавуна, произошло много сражений, (в которых) Абага разбил его и отнял у него значительную добычу. Затем Абага вернулся в свои земли. Аллах (впрочем) лучше знает (все это).
О событиях, происшедших в 666-м году (= 22 сент. 1267 — 9 сент. 1268 г.). Государем Северных стран, столицею которых Сарай, был Менгутемир, сын Тогана. Эльмелик-Эззахыр написал ему (письмо) с соболезнованием о смерти Беркехана, с поздравлением о воцарении его (Менгутемира) вместо него и с возбуждением его к поражению Абаги, сына Хулавуна.
О событиях, происшедших в 667-м году (= 10 сент. 1268 — 30 авг. 1269 г.). При дворе его (султана Египетского) находилось несколько послов со стороны (разных) царей; он снарядил их в путь и в сообществе их отправились послы его и |стр. 482| подарки его. То были послы Менгутемира, послы Шарля, брата короля французского, послы Арабов и послы Ласкариса, государя Константинопольского.
В 668-м году (= 31 авг. 1269 — 19 авг. 1270 г.) произошла вражда между Менгутемиром, сыном Тогана, царем Татар в Северных странах, и между Ласкарисом, государем Константинопольским. Менгутемир отправил к Константинополю войско из Татар, которое прибыло туда, бесчинствовало в землях его (Ласкариса) и прошло мимо крепости, в которой находился Иззеддин Кейкаус, сын Кейхосроя, султан земель Румских. Он был заключен в нее в 662 году (= 4 нояб. 1263 — 23 окт. 1264 г.), как мы сказали выше (Рассказ об этом помещен у Элайни под 662-м годом (IV, fol. 149, v.). Крепость, в которой был заключен Иззеддин, названа Энос. См. D'Ohsson, Hist. des Mong. III, 479.). Татары увезли его, с людьми и женами его, к Менгутемиру, который встретил его с почетом, оказал ему уважение, устроил его в Крыму и женил его на одной из знатнейших женщин своих, по имени Урбайхатунь, одной из дочерей Берке (Ср. Абульфеду, изд. Конст. IV, стр. *** = Reiske, Ann. Musl. V, 46-47.)... Бейбарс (см. стр. 76) говорит в своей летописи (следующее): Менгутемир отправил войско в Стамбул и желал отнять его у Ласкариса по причине вражды, которая возникала между ними. И подошло упомянутое войско к Стамбулу в зимнее время, (когда) войска Палеолога разбрелись по стране. В это самое время у Менгутемира находился посол султана (Эльмелик-) Эззахыра, Эльфарис Эльмасуди, который вышел к войскам Татарским, вступил в разговор с предводителем их и сказал (ему): «я посол Эльмелик-Эззахыра, царя Египетского, отправляющийся к царю Менгутемиру; вы знаете, что государь Стамбульский заключил мир с султаном, что Египет (тоже, что) Стамбул, а Стамбул (тоже, что) Египет, и что между моим владыкою и вашим владыкой, царем Менгутемиром, мир. Так вернитесь отсюда». Они были обмануты речью его, ушли от Стамбула, вернулись в свои земли и опустошили (на пути), что хотели. Проходя мимо крепости, в которую был заключен государь Румский, султан Иззеддин Кейкаус, они забрали его (с собою) и отвезли его к Менгутемиру, как мы сказали. Что касается Эльмасуди, то Ласкарис одарил его деньгами и (дорогими) материями, и он (Эльмасуди) отправился к Менгутемиру, который (сначала) замышлял избить его за то, что он был причиною удаления войск его от Стамбула и возвращения их (оттуда), без достижения дели, но был упрошен помиловать его, и простил его. Возвратившись к Эльмелик-Эззахыру, он (Эльмасуди) стал опасаться за себя за этот проступок. Случилось (в это время) прибытие (в Египет) одного купца, который сообщил султану об этих делах. Тогда он (султан) схватил его (Эльмасуди), избил его и заключил его в темницу.
|стр. 483| В 669 году (= 20 авг. 1270 — 8 авг. 1271 г.) прибыла сюда (в Сирию) радостная весть, что Менгутемир разбил войско Абаги и султан обрадовался этому (Относительно сведений Элайни о письме Ногая в 669г. и о захвате Марсельцами послов Менгутемира в 670 г. см. заметку на стр. 483.).
В шаабане 671 года (= 21 февр. — 21 марта 1273 г.) султан послал Менгутемиру большие подарки и много редкостей.
В 677 году (= 25 мая 1278 — 13 мая 1279 г.) умер у царя Татарского Менгутемира, в городе Сарае, султан Иззеддин Кейкаус, сын Кейхосроя, сына Килиджарслана, сына Сулеймана, сына Кутлумыша, сына Арслана, сына Сельджука 28.
В этом, т. е. 701 -м году (= 6 сент. 1301 — 25 авг. 1302 г.) умер Кунджи, сын (Чит. внук, как уже заметил Хаммер (Gesch. d. Gold. Holde, стр. 329, прим. 2-е), потому что Кунджи, являющийся у него под именем Кубинджи, был сын Сартактая, сына Орды.) Орды, сына Душихана, сына Чингизхана, государь Газны и Бамьяна. Перессорились между собою сыновья дяди его и (собственные) сыновья его: Баян, Куйлюк, Токтемир, Богатемир, Манкытай и Сасы; произошли между ними битвы и наконец утвердился на царстве Баян (Срав. выше, стр. 113 и 394, и летоп. Абульфеды под 701-м годом (изд. Констант. IV, стр. *** = Reiske, Annal. Musl. V, стр. 178-179))
В 702-м году (= 26 авг. 1302-14 авг. 1303 г.) в странах Северных, в землях Токты, оказались мор, засуха и дороговизна вследствие того, что они (жители) сеяли 3 года сряду, по ничего у них не выросло, и что погиб весь скот их. Положение их, благодаря засухе, дошло до того, что они стали продавать на рынках своих детей и своих жен; их скупили франки и купцы и повезли во все страны, особенно в Египет (О сведениях Элайни, относящихся до 704 и 708 г., см. стр. 484.).
|стр. 484| В 709-м году (= 11 июня 1309 — 30 мая 1310 г.) случилось, в странах Северных, что Баян, сын Кунджи, обратился к Токте с просьбою о помощи против брата своего Куйлюка; тот оказал ему помощь и отправил с ним брата своего Бурлюка во главе войска. Он (Баян) настиг брата своего Куйлюка, разбил его и овладел землями и войсками его. Когда дело его (Баяна) уладилось, то Бурлюк, сын Менгутемира, оставил его и вернулся в свои земли. После этого приключилась смерть брата его (Баянова), Куйлюка. Был у последнего сын, по имени Кушай (См. стр. 394. Абульфеда (изд. Конст. IV, стр. *** = Reiske, Annal. Musl. V, 224.-225) называет его Куштемиром.), который отправился к Кайду, с просьбою о помощи и содействии. Тот отрядил с ним войско и он (Кушай) двинулся на дядю своего, Баяна. Они встретились и сразились на реке Яике. Он (Баян) отправился к Токте, ища у него убежища, а Кушай овладел землями его и утвердился в них на правах отца и согласно приговору его.
Об умерших в этом, т. е. 709-м году. ...Эмир Ильбасар, сын Токты, сына Менгутемира, умер в этом году естественною смертью. Он был воспитан у отца своего для предводительствования войсками, управления войнами и распоряжения битвами. Смерть похищает все это... В этом году умер (также) Бурлюк, брат царя Токты.
В 711 -м году (= 20 мая 1311 — 8 мая 1312 г.) возвращались послы султана от царя Токты; в сообществе их (находились) послы Токты. В ребиэльэввеле (= 18 июля -16 авг. 1311г.) на них напали Франки и всех их взяли в плен, а было их со свитою около 60 человек. Они (Франки) поехали с ними в прибрежные области, предложили их в продажу и клялись, что возьмут за них не менее 60,000 (динаров (Срав. стр. 166 и 197.)), но никто не купил их, и они отправились с ними на остров Мастики (= Хиос). Тогда султан приказал схватить франкских купцов, находившихся в Александрии, и наложить запрещение на имущества их до тех пор, пока они не представят послов его. Поехал на остров Мастики Генуэзский купец Шакран, освободил их и отослал их в Египет, (куда) они прибыли 16 ребиэлахыра 712 года (= 21 авг. 1312 г.).
Об умерших в 713 г. (= 28 апр. 1313 — 16 апр. 1314 г.). Царь Токтай, сын Менгутемира, сына Тогана, сына Бату, сына Душихана, сына Чингизхана, государь Татарский в Северных |стр. 485| странах, умер в этом году в местности, называемой Курна, на расстоянии 10 дней (пути) от города Сарая. Ибнкесир упоминает о смерти его под предыдущим годом (См. выше стр. 276. Срав. летопись Абульфеды, изд. Констант. IV, стр. *** = Reiske, Annal. Musl. V.). Когда упомянутый Токтай умер, то он не оставил по себе сына. Царствование его продолжалось 23 года; от роду ему было в день смерти 30 лет. Он был (человек) энергичный и отважный, веры уйгурской, (состоящей) в поклонении идолам и звездам, уважал бахшей (= лам), мудрецов и врачей и почитал мусульман более всех (других людей). Войско его было огромное. Говорят, что он (однажды), отрядил из каждого десятка по одному (человеку) и что отряд (этот) достиг 150,000 человек (См. выше стр. 276.). Смерть его последовала в рамазане этого года (= 20 дек. 1313 — 18 янв. 1314 г.), а (другие) говорят в предшествовавшем ему году (= янв. 1313 г.). Султан Эльмелик-Эннасыр Мухаммед, сын Калавуна, отправил к нему с теми послами, которые приехали от него (Токты) в 711 году, (двух) послов: окольничего Сейфеддина Балабана, Тюрка, и казначея Зейнеддина Кяраджу. Когда они прибыли в местность, в [515] которой Токтай умер, то Токтай там был болен, и они не могли видеться с ним по случаю болезни его, а (потому) явились только к хатуням его, поднесли им бывшие с ними подарки и остались ждать выздоровления его. Но болезнь его ухудшилась, и он умер. На отправление из Крыма им было назначено 30,000 дирхемов Крымских, каждая тысяча (которых составляет) 400 дирхемов Египетских. Находя, что они (послы) замешкались, Эльмелик-Эннасыр отправил после них двух других послов, как то: Алаэддина Кейдогди Эльбабаоглы и Алаэддина Тайбугу Элькеремуни. При прибытии своем они застали в Крыму окольничего Тюркского и казначея возвращающимися из Крыма, и прибыли оба они (окольничий и казначей) в Стамбул да направились отдельно к высочайшему двору (в Египет), а Эльбабаоглы и Элькеремуни поехали в Курну, т. е. то место, где умер Токтай, явились к Узбекхану, вступившему на престол на место Токтая, и к наместнику его Кутлуктемиру. Он (Узбек) снарядил обоих в путь и отправил с ними от себя посла, по имени Мангуш, который в первый раз ездил к высочайшему двору со стороны Токтая. Кутлуктемир отправил с ним послание, в котором предлагал султану взаимный союз и сватовство на дочери Бурлюка, брата царя Токтая.
О вступлении на престол Узбекхана, сына Тогрулджи, сына Менгутемира, сына Тогана, сына Бату, сына Душихана, сына Чингизхана. Когда упомянутый Токтай умер в означенном году, то на место его вступил на престол указанный выше Узбекхан, сын брата упомянутого Токтая. Помогший ему вступить на престол |стр. 486| старший эмир из эмиров их... по имени Кутлуктемир распоряжался управлением государства, устройством дел его и сбором податей его. У этого эмира было два брата: Сарайтемир и Мухаммедходжа, которые вели для него дело. Обратился он (Узбек) за помощью к старшей из хатуней их, которая была женой Тогрулджи, отца Узбекова, и называлась Баялунь. Она оказала ему помощь, поддержала его и назначила ему вступить на престол. Кутлуктемир взял с него слово, что если он (Узбек) вступит на престол, то сделается мусульманином и будет придерживаться ислама. Сев на престол, он (действительно) принял ислам, усердно вступил в веру Аллахову и устроил себе соборную мечеть, в которой совершал (все) пять молитв в установленное для них время. Но (за это) вознегодовали на него некоторые эмиры и собрались свергнуть его. Это были Тунгуз и Таз, сын Мунджука (см. стр. 323); по вступлении на престол и утверждении (на царстве) Узбек умертвил их и вместе с ними еще несколько других знатных лиц. Когда он и Кутлуктемир заметили козни их, то он (Кутлуктемир) посоветовал ему (Узбеку) отправиться в орду и приказал, чтобы войска и свита эмиров удалялись от него постепенно во время путешествия, с тем чтобы (ему) вступить в орду одному. Так он и сделал. Когда он (Узбек) приблизился к своему шатру и тех оказалось малое число, вследствие разъединения их, как сказано было выше, то он увидел, что (настал) удобный случай управиться с ними, и наложил на них меч. Удалось уйти только немногим, и утвердилась власть за ним. Женился он на жене отца своего, Баялуньхатуни, и находившийся при нем (человек) из людей науки дал ему фетву в том смысле, что отец его (Узбека) был неверный и что поэтому брак его с этой женщиной был преступный. Тогда он взял ее себе в жены. Был у нее брат, по имени Байдемир, правивший городом Ургенджем и областью Харезмскою. Он (Узбек) отставил его и поручил управление Ургенджем и Харезмом упомянутому Кутлуктемиру. Она порицала его за это и бранила его по этому поводу, говоря: «я добыла тебе царство, да давала тебе деньги для того, кто требовал денег, коней для того, кто требовал коней, одежды для того, кто требовал одежд, улаживала этим (?) дела того, кто требовал моих услуг, а ты отставил моего брата». Тогда он (Узбек) извинился перед нею и оба примирились. Аллах (впрочем) лучше знает (все это).
В 714-м году (= 17 апр. 1314 — 6 апр. 1315 г.) прибыли к высочайшему двору послы, бывшие в землях Татарских на Севере, а именно два посла высочайшего двора, о которых упомянуто было выше, и вместе с ними Мангуш, посланник царя Узбекхана, государя стран Северных. Они представили послание (Узбека) и Мангуш объяснился с султаном о том, что Кутлуктемир указал ему (Мангушу) по части брака и союза. Понравилось это уму султана Эльмелик-Эннасыра и оказал он упомянутому послу большой почет. Затем он снарядил и отправил с ним в путь от (своего) двора двух послов: Сейфеддина Уруджа и Хусейна, сына Сару. Заведена была (также) снова речь по делу о невесте и |стр. 487| присылке ее. Когда они оба (посла) прибыли к Узбеку и свиделись с ним, то они представили послание и поднесли подарки. Затем он (Узбек) отпустил их обратно и отправил с ними от себя послов, о которых мы упомянем в следующем году, если на то будет воля Аллаха всевышнего (Относительно заметок Элайни об этих послах, равно как о посольствах, прибывших в 716 и 717 годах, см. указание на стр. 487.).
Ибнкесир говорит, что султан послал сватать у царя (Узбека) женщину из царских дочерей рода Чингизханова и отправил с ними (послами своими) подарок великий, но они (Татары) запросили с него непомерное приданое и потребовали 1,000,000 динаров, 1000 коней и 1000 полных военных вооружений, да чтобы для передачи ее (невесты) прибыло множество великих эмиров с женами своими. Тогда султан отказался от сватовства, а что произошло (дальше) по этому делу, мы расскажем ниже, если на то будет воля Аллаха всевышнего (Относительно этого известия Ибнкесира см. выше примеч.на стр.277.).
В 718-м году (= 5 марта 1318 — 21 февр. 1319 г.) Джубан, сын Тудавуна, наместник царя Абусаида, сына Харбенды, отправился в орду, явился к нему (Абусаиду) и сообщил ему, что эмиры, ханы и предводители томанов, находящееся при нем (Абусаида), вошли в переписку с Ясаулом, сыном Борака, сына Сунтая, сына Митукана, сына Джагатая, сына Чингизхана, втайне отправили к нему послов и представили ему, что было бы хорошо напасть на твои земли и вырвать их из твоих рук. Тогда он согласился с Абусаидом умертвить эмиров, затеявших это дело. Они и убили их всех в орде, а было их, как говорят, всего 40 эмиров. Спасся из них только Сутай Антаджи. Затем Джубан поспешил отправиться в Хорасан, для защиты и обороны его и Иракеладжема, взяв с собою огромное войско Татар (срав. стр. 319= 326), так что оставить из них при Абусаиде только немногих. Прибыв туда, он нашел, что Ясаул с войсками |стр. 488| своими уже прибыл (?) в Хорасан, овладел (как) им, (так) и прилегающею к нему частью Иракеладжема, утвердился там и [518] написал (письмо) царю Узбеку, извещая его об этом и прося его о помощи. Тот согласился на просьбу его и приказал наместнику своему, Кутлуктемиру, готовиться к отправлению к нему (Ясаулу). Он приготовился к этому, но наступили зима, потоки и дожди и между обоими войсками не произошло в этом году ни сражения, ни стычки (О походе на Муган в 719 г. см. указание на стр. 488 и 326.).
О прибытии к Эльмелик-Эннасыру хатуни из дома Берке. В 720-м году (= 12 февр. 1320 -30 янв. 1321 г.) прибыла (в Египет) высокосановная хатунь, отправленная из дома Берке к Эльмелик-Эннасыру, т. е. Тулунбай, дочь Тукаджи, сына Хинду, сына Теку, сына Душихана, сына Чингизхана. Мы уже упоминали, что султан сватал у Узбека, царя Татарского, девушку из рода Чингизханова, и что в 716-м году, как сказано было выше (См. выше стр. 487 и 324.), отправил (к Узбеку) Айдогди Эльхарезми. Прочитав письмо султана, переводчик сказал послу, пожелавшему переговорить словесно о своем поручении (относительно сватовства): «кан говорит, что если в твоем докладе (заключается) что-нибудь кроме (обычного) привета, то переговори об этом с эмирами». Затем собрались начальники томанов, всего 70 эмиров, и посол стал говорить с ними об этом (сватовстве), но они отошли от него, сказали: «ничего подобного этому не случалось прежде» и не согласились на это из-за дальности расстояния. Так было в первый день. Потом они (эмиры) собрались в другой раз, после того как до них дошли подарки их, которые послал им султан. Возобновился разговор об этом же; они стали сдаваться и легче относиться к нему и сказали ему: «цари постоянно сватают дочерей царских и царь Египетский — великий царь, но только этому делу не быть ранее, как через 4 года: год (нужен на) переговоры, год на сватовство, год на пересылку подарков и год на устройство брака». Они предъявили непомерные требования по части |стр. 489| приданого и (брачных) условий. Когда это дошло до султана, то он отступился от сватовства, и посольства повторялись по обыкновению своему, (но) без всякого упоминания о сватовстве. После этого отправился к Узбекхану послом от султана Сейфеддин Утуджи с редкостями и подарками и с султанским халатом, позолоченным и украшенным жемчугом. Узбек надел его, потом сам начал говорить с Утуджи о браке и сказал: «я уже снарядил для брата моего Эльмелик-Эннасыра то, о чем он просил, и назначил ему девушку из дома Чингизханова, из рода Батухана». Утуджи ответил: «султан послал меня не по этому делу; это — дело великое; если бы султан знал, что это случится, то он снарядил бы для такого дела то, что подобает для этого». Он хотел этим отсрочить дело до другого времени, но Узбек сказал: «я пошлю ее к нему от себя», и ему (послу) оставалось только послушно и покорно согласиться с ним. Когда это было улажено, то Узбек сказал послу: «внеси приданое за эту девицу». Тот стал извиняться, что при нем нет денег. Тогда он (Узбек) сказал: «мы займем у купцов». Он (посол) занял 20,000 динаров и внес их. Затем он (Узбек) сказал ему: «необходимо устроить для нее пир, на котором собрались бы хатуни». Он (посол) в другой раз занял деньги, говорят 7000 динаров, и устроил пир. Снаряжены была хатунь (Тулунбай) и с нею множество послов, как то: Айтоглы, Токбога, Мангуш, Тарджи, Османкоджа и старший из них Баянджар, (один) из старейшин Монгольских, страдавший хроническою болезнью, так что не мог ходить, и люди носили его на своих плечах, когда он садился и слезал. С ним были еще 2 других, которые умерли на дороге; это были: Бектемир и Куртака. В сообществе их (послов) находился имам царя Узбекхана, по имени Шейх Бурханеддин, да был с ними также кади Сарайский (В числе лиц, прибывших в Египет с этим посольством из Золотой Орды, находился также Кусун или Каусун, который впоследствии сделался любимцем, а, наконец, и зятем Египетского султана Эльмелик-Эннасыра. Последний купил его за 8000 (или по другим сведениям за 80,000 дирхемов, которые Кусун отправил своему брату на родину. См. Degnignes, Hist. des Huns, V, стр. 215, и Karabacek, Ein Damascen. Leuchter. стр. 9, примечание.). Встретили упомянутые (лица) на пути своем препятствие и задержку вследствие того, что отправились в путь в осеннее время, и им не благоприятствовал ветер, так что они простояли на берегу Румском, в гавани Ибнментеши (О Малоазийских эмирах Ментешских, столицею которых был город Милас, см. Schlumberger, Numismatique de l’Orient Latin, p. 488-489.) 5 месяцев, (в течение которых) упомянутое лицо усердствовало в оказании им услуг и почета. Точно так поступил (с ними) и Ласкарис, государь Константинопольский; он (также) употреблял все усилия по части оказания им почета, щедро давал им съестные припасы и помещения и издержал на них массу денег, а было их (послов) и ехавшей с ними свиты хатуни, да |стр. 490| приближенных, мамлюков и слуг ее, большое количество, свыше 400 человек. Пробыли они в земле его долгое время и говорят, что сумма того, что он израсходовал на них, (составляла) 60,000 динаров; (сделал он это) из любви к султану. Вместе с ними (послами) он отправил послов от себя. Прибыли они в город Александрию в ребиэльэввеле (= 11 апр. — 10 мая 1320 г.). Когда хатунь сошла с корабля, то ее усадили в позолоченную палатку на повозку, которую мамлюки повезли во дворец султанский в Александрии. Султан выслал к услугам ее множество хаджибов и 18 женщин из харема султанского; они сели в шлюпки (По другому чтению: «бывшие с нею (хатунью) остались в шлюпках».). И прибыла она в «Замок» в понедельник, 25-го ребиэльэввеля (= 5 мая 1320 г.). В светлицах Майдана для нее была разбита султанская палатка из Мааденского атласа, и им (прибывшим) предложены были яства. В четверг, 28-го (числа) того месяца, султан пригласил к себе послов, а именно: послов Узбека, послов царя Грузинского и послов Ласкариса. Они предстали пред ним и каждый из них представил свою грамоту и поднес свои подарки. Затем отправились в Майдан наместник (султана) Аргун, кравчий Бектемир и кади Керимеддин, поверенный султана. Они находились к услугам хатуни и на арбе, т. е. повозке, повезли се в «Замок». Потом был заключен (брачный) договор в понедельник, 6-го ребиэлахыра (= 16 мая 1320 г.), на основании (т. е. с уплатою) 30,000 мискалей, за вычетом из них прежних 20,000 динаров. Заключил его (договор) Бедреддин Мухаммед, сын Джамаи, а от (имени) султана принял договор, по поручению его, наместник его Аргун. Султан сочетался с нею и затем послы вернулись, после того как он пожаловал им награды и отправил с ними великолепные подарки для Узбека. Возвращение их (послов) было в шаабане (= 6 сент. — 5 окт. 1320 г.); остался (только) кади Сарайский по случаю (предстоявшего) паломничества (в Мекку). Он отправился (туда) и вернулся восвояси в 721 (= 1321) году.
О послах, прибывших (в Египет) кроме тех (вышеупомянутых). В числе их (были) послы царя Узбекхана; они явились спустя несколько месяцев после прибытия тех послов, которые приехали с хатунью, присланною султану. Это были Гирай, Юлургай и Буграс. Причиною появления их были возобновление подстрекательства к нападению на Джубана и совокупному действию против него да натравливание султана и войск его на него. Побуждением |стр. 491| к этому для Узбека служило то, что власть Джубана усилилась, что он произвольно распоряжался в роде Харбенды и родственников его, да приказал умертвить Ярынджи, Курмыши и многих (других) из них. Отправились к Узбеку два лица из сыновей Курмыши и рассказали ему о том, что сделал Джубан. Тогда он (Узбек) вознегодовал и отрядил армию, но им (войскам) нельзя было переправиться через реку Куру и они вернулись, потому что упомянутая река (течет) между землями этих (Джучидов) и землями их (Хулакуидов), и нет другой переправы в эти края, как через нее (реку Кур), незначительность же дождей устранила замерзание ее. Тогда он (Узбек) снарядил в поход предводителя, по имени Иса Куркуз, с 8 томанами, и приказал им вторгнуться в страну одновременно и стараться завладеть (ею) или погибнуть до последнего (человека); отправил он (еще) огромное войско в Харезм со своим наместником Кутлуктемиром, (поручив ему) присоединиться к Ясаулу и захватить с собою войско Баяна, сына Кунджи. Но им не удалось соединиться, потому что им встретилось препятствие от снегов, и кони стали изнемогать. Пришли (также) известия о смерти Ясаула, который был убит вследствие того, что Джубан вошел в соглашение с Кибяком, сыном Девы, сына брата упомянутого Ясаула, и они соединились против него (Ясаула); оба отряда столкнулись и он (Ясаул) потерпел поражение. Говорят, что оба отряда одолела дороговизна (припасов) и что между ними в этом году не произошло стычки. Что же касается сыновей Курмыши, то царь Узбек приблизил их к себе, сдружился с ними и одному из них поручил начальство над томаном.
В 721-м году (= 31 янв. 1321 — 19 янв. 1322 г.) вернулись из земли Узбековой послы (Египетского султана): Токсоба Эззахыри и находившиеся при нем лица; вместе с ними (прибыли) послы со стороны Узбека, сообщившие, что Узбек просит о войске, которое сообща с его (собственным) войском послужило бы ему помощью для похода в земли Казана (= Газана). В письме своем он писал, что эти (Хулакуиды) твои враги и наши враги, и мы намерены удалить этого врага из нашей среды, чтобы (все эти) земли стали одною землею. Он придавал этому большое значение.
В этом (721-м) году прибыло (в Египет) письмо от наместника Халебского (о том), что Джубан, наместник Абусаида, взял с собою большое войско и двинулся к «Железным Воротам», вследствие того, что к нему пришло известие о том, что царь Узбекхан успел собрать большие войска и направляется в Ирак. Султан (Египетский) писал уже Джубану, что он (еще) |стр. 492| прежде этого знал, что царь Узбек направляется в земли царя Абусаида и что «он посылал к нам просить об отправлении войска из Египта, которое помогло бы ему против вас, но я отказал (ему) в этом». Когда до них (Хулакуидов) дошло известие об Узбеке, они узнали, что султан расположен к ним, и что дружба его искренняя, а это для них было дело великое. И послал Джубан послов своих к султану, в сообществе мамлюка Эсселами, с изъявлением благодарности и признательности, и сообщил ему, что он решился идти навстречу Узбеку, что мысли его будут с ним (султаном) и что он будет молиться за него. Когда это дошло до султана, то он написал наместнику Халебскому следить за теми, кто вторгнется в область Сирийскую и переправится через Евфрат.
В этом же (721-м) году царь Узбекхан отставил своего наместника Кутлуктемира от наместничества его и, взамен его, назначил наместником Ису Куркуза, а Кутлуктемиру поручил отправиться в Харезм.
В 722-м году (= 20 янв. 1322 — 9 янв. 1323 г.) прибыл (в Египет) Сейфеддин Токсоба Эззахыри из земель Узбекхана, [523] и вместе с ним посол Узбека; он (Эззахыри) сообщил, что при свидании своем с царем Узбеком не встретил с его стороны внимания (к нему), что он (султан) не обращался к нему (послу), не позволил ему остаться у него более 4 дней, выказал злобу против султана и запретил ему (послу) покупать невольников и невольниц. Причиною этому было вот что: когда хатунь (Тулунбай) прибыла в Египет, то вместе с нею прибыл (туда) человек по имени Шейх Номан, который пользовался великим почетом у Узбека, питавшего к нему большое доверие вследствие того, что он (Номан) был еще при Токтае, оказывавшем ему доверие, и что когда Узбек приходил к Токтаю, то Шейх Номан говорил ему втайне: «царство отойдет к тебе и ты (будешь) царем после Токтая». И порешил Аллах, чтобы Узбек правил царством Токтая, и выпала Шейху Номану доля обильная у него (Узбека). Потом, когда Узбек отправил хатунь к султану, Шейх Номан выпросил у него (позволение) поехать с нею, затем посетить Иерусалим и (могилу) Авраама, устроить себе место (молельню) в Иерусалиме и остаться там, чтобы поклоняться Аллаху. Узбек дал ему согласие (на это) и подарил ему по этому случаю много золота. Когда они (отправившиеся с хатунью) прибыли в Египет и поселились в Элькебше, то сын михмандара удалил (оттуда) многих из них и поместил их в «Доме гостеприимства»; вместе |стр. 493| с ними он переместил Шейха Номана, но Шейх Номан отказался уйти с ними. Тогда сын михмандара обругал его и наказал его. Разгневался он (Номан) на это и остался (там) до тех пор, пока не вернулся восвояси, (где) сообщил Узбеку о поругании, которое встретил со стороны сына михмандара. Вознегодовал Узбек на это гневом сильным, причем еще случилось следующее. Один великий купец франкский, по имени Шакран, пользовался большим почетом у Эльмелик-Эльмузаффара Бейбарса, (доходившим) до того, что он (Бейбарс) называл его братом. Когда Бейбарс умер, Шакран же остался (в живых), то кади Керимеддии, управлявший собственностью (султана), потребовал Шакрана и подарил ему 60,000 динаров, сахару и другого товару на 40,000 динаров, для торговли этим. Этот Шакран был знаток торговли, пользовался хорошею репутацией в [524] земле своей и неоднократно совершал поездки в (разные) страны. Случилось, что он снарядил из земли Узбековой корабль, нагруженный всякими товарами. Когда прибыл Шейх Номан и сообщил Узбеку о приключившемся ему поругании, то Узбек не нашел иного успокоения для своего гнева, как ограбление имущества Шакрана и умерщвление его. Он и отнял (действительно) все, что у него было, и убил его. Вслед за этим случилось прибытие к нему посла султана (Египетского). Он (Узбек) не обратил внимания на дело его, не обращался к нему и самое большое, что он один (только) раз сказал ему, (заключалось в том) что он спросил его: «здоров ли Эльмелик-Эннасыръ?» Тот (посол) ответил: «да». Тогда он (Узбек) сказал: «мы также здоровы», и после того не допускал его к себе на аудиенцию, запретил им (лицам, прибывшим с послом) покупать что-нибудь в землях (его), утверждал, что Шакрана убил один из островных царьков и отправил, в сообществе посла султанского, своего посла с словесным поручением и с письмом, в котором говорилось, что «папа обещал послать войско против наших супостатов, что войска наши уже выступили и (целый) месяц простояли насупротив врага, что не получается известия о войске с его (папы) стороны, и что он не сдержал этого (своего обещания)». Еще (говорилось в письме), что «Шейху Номану не было разрешено устроить в Иерусалиме место для поклонения Аллаху всевышнему, тогда как царю Грузинскому дозволено построить, (там) церковь». Когда султан прочел это, то он не обратил (никакого) внимания на послов его (Узбека), не выслушал словесного доклада их, выставив предлогом к этому все, что сказано было в письме его (Узбека), и отправил послов его без всякого удовлетворения (Вместо всего этого, в рукописи Британского музея сказано: «в этом году султан отправил послов Узбека (прибывших) к нему, как то: Мангуша, Уруша, Урдаджака и Тогайяхши; в сообществе их (отправился) посол высочайшего двора» (см. выше, стр. 493, примечание)).
|стр. 494| В этом же (722-м) году двинулся (в поход) Кибяк, сын Девы, с. Борака, с. Сунтая, с. Митукана, с. Джагатая, с. Чингизхана, брат Исенбуги. Он примирился с царем Узбекханом и они (сообща) направились в земли Абусаида, сына Харбенды. Джубан [525] (в свой черед) двинулся с ратями, направляясь в Хорасан, чтобы встретиться с ним (Кибяком) в этом случае во время замерзания реки, находившейся между ними, когда она (или) сделается твердою, или станет удобною для прохода по ней конницы.
В 723-м году (= 10 янв. — 29 дек. 1323 г.) прибыл (в Египет) мамлюк наместника Халебского, вместе с мамлюком Эсселами, и сообщил султану, что в Халеб приехал от Абусаида посланник, которого Абусаид и Джубан прислали по поводу клятвенного договора (о мире) со стороны султана (Египетского). Тогда султан выслал навстречу ему эмира Итмыша, который выехал в сообществе михмандара и нескольких должностных лиц. Итмыш взял с собою всякого рода сластей и щербетов. Когда он (посол) приблизился к Замку, то он (султан) выслал к ним эмира Сейфеддина Фиджлиса (?), Менглибугу и хаджибов и они поехали с большою свитою. От (самых) ворот до внутренней части Замка он приказал скакать войскам, чтобы поразить посланника множеством и блеском воинов и мамлюков. При входе к султану они (посол со свитой его) поцеловали землю. Султан приблизил их к себе, оказал им почет и спросил их про царя Абусаида и наместника его Джубана, потом прочел письмо Абусаида, содержавшее в себе известие о заключении мира между войском Абусаида и войском Узбекхана, государя Дештского и Сарайского. Произошло это вследствие того, что войско Узбека двинулось в земли Абусаида, а Джубан выступил навстречу его. Узбек же с войском своим послал наместника своего Джагатая. Они простояли месяц друг против друга, пока между ними не состоялся мир. Один из обоих отрядов думал, что Эльмелик-Эннасыр пошлет ему на помощь войско; (теперь же) уже прекратилось бедствие и уладился мир 29.
О прибывших послах и других (лицах). Ибнкесир рассказывает, что в 724-м году (= 30 дек. 1323 -17 дек. 1324 г.) прибыли послы высочайшего двора: Бехаэддин Каракуш Эззахыри |стр. 495| и товарищи его, ездившие (к Узбеку) в прошлом году; вместе с ними (приехали) послы царя Узбека, Мангуш и Урус, с которыми были (следующие) подарки царя Узбека: два сокола и шкуры белых зайцев, каждая длиною в 7 с дробью локтей. В послании их заключалось великое порицание того, что султан не согласился на войну с Абусаидом и наместником его Джубаном. Он (султан) отправил с послами их: Сейфеддина Бекмыша Эззахыри и устадара Бедреддина Абугудде Эссалари (см. стр. 171), с ответом и ценным подарком.
В 725-м году, 16-го рамазана (= 26 авг. 1325 г.) возвратились послы султана от царя Узбека: джамдар Бекмыш Эззахыри и Абугудде Бедреддин Эссалари. Вместе с ними (приехали) послы его (Узбека) и послы Ласкариса. Он (султан) пожаловал им награды и отпустил их обратно в сообществе Утуджи, одного из эмиров Египетских, и Карадемира, одного из начальников гвардии. Они отправились 10 шевваля (= 19 сент. 1325 г.).
О прибывших послах и др. В субботу, 10-го реджеба 728 года (= 21 мая 1328 г.), возвратились эмир Утуджи и свита его; вместе с ними (прибыли) послы от хана Узбека, царя Кипчацкого, и представили бывшие с ними подарки. Затем положено было отпустить послов обратно к нему. Вместе с ними отправились от султана Сейфеддин Маджар, сын Абгана, один из начальников над десятками в Египте, и дядя его Билик.
В понедельник, 29-го шевваля 728 года (= 6 сент. 1328 г.) силахдар Менглибуга, один из начальников над тысячами, женился на госпоже Тулунбии, приехавшей из земли Узбековой и сделавшейся женою султана, который (потом) развелся с нею. Тогда он (Менглибуга) женился на ней и сочетался с нею в ночь четверга, 8-го дзульхидджа (= 14 окт. 1328 г.).
В 729-м году (= 5 нояб. 1328 — 24 окт. 1329 г.) совершил хадж (т. е. отправился на поклонение в Мекку) эмир... начальник первого каравана. В числе совершавших хадж |стр. 496| в этом году, находились мать эмира Кусуна и с нею люди его, и родственники его. Кусун заявлял (перед тем), что у него на [527] родине (см. стр. 519, прим.) мать, брат, сын сестры и множество домочадцев и родственников, и султан написал царю Узбекхану, государю Северного царства, прося его прислать в Египет этих (людей). Он написал (об этом) также Тогайтемирташу Крымскому. Узбек прислал их в Египет в 727-м году, и султан сделал брата его (Кусуна), Сусуна, и сына сестры его, Бильджика (?), эмирами, и они в этом году были отправлены в Хиджаз.
В 735-м году (= 1 сент. 1334 — 20 авг. 1335 г.) прибыл посланник Узбека из (чужих) «земель», и было при нем письмо, содержавшее порицание по поводу хатуни, приехавшей из их края. Дело заключалось в том, что до царя Узбека дошло (известие) от лиц, прибывших (к нему), что султан сочетался с нею, но через несколько дней прогнал ее от себя и выдал ее замуж за одного из своих мамлюков. Стало это тягостно Узбеку и он в письме своем, да и в словесном поручении (данном послу), высказал следующее: «султан посылал ко мне несколько раз по поводу (сватовства на одной из) дочерей ханских; я откладывал дело до тех пор, пока мне (наконец) стало совестно перед султаном и я отправил к нему одну из лучших дочерей ханских. Затем, если она для твоей милости оказалась неудобною, то тебе следовало отослать ее (назад) в то место, из которого она прибыла, а не дарить ее одному из твоих мамлюков. Не подобает допускать (лицу) подобному тебе, чтобы погибали такие (лица), как дочери ханские. Мы просим тебя о возвращении ее к нам, дабы она могла быть у своих. У тебя девиц много, и страна (твоя) обширна». Когда султан прочел (это) письмо и выслушал словесный доклад (посла), то он поспешил отсылкою ответа с послом и сказал: «все, что дошло до брата моего, царя Узбека, ложь, и (с моей стороны) не допущено нерадения в отношении к ней, а против воли Аллаха всевышнего ничего не поделаешь. Когда брат мой прислал ко мне эту женщину, то я сочетался с нею, и она пробыла у меня год; потом она занемогла и отошла к милости Аллаха»... (см. стр. 496, прим. 2). Он разъяснил ему дело и то, что он хочет подтвердить ее смерть официальным документом, дабы посол мог основываться на нем. Тогда кади сказал: «(лучшее) средство для этого вызвать двое слуг или мамлюков, чтобы они засвидетельствовали, что оба они лично удостоверились в том, что хатунь такая-то, дочь такого-то, (действительно) умерла от постигшей ее немочи. Вызваны были из войска (люди) и два человека из мамлюков, которые засвидетельствовали (все) это у кадия, а кади закрепил это посредством письменного акта. Султан взял его (акт) |стр. 497| к себе, пока (к нему) не пришел упомянутый посол. Тогда он прочел ему (этот) засвидетельствованный акт, скрепленный подписями. Смолкли посол да бывшие с ним (люди), и уехали через несколько дней, а он (султан) послал с ними подарок и ответ, содержавший то, о чем мы упомянули выше.
Об умерших в 736-м году (= 21 авг. 1335 — 9 авг. 1336 г.). Султан Абусаид, сын Харбенды, сына Аргуна, сына Абаги, сына Хулавуна, сына Тулухана, сына Чингизхана, царь стран Восточных, умер в этом году у Железных Ворот (= Дербенда). Он шел навстречу Узбекхану, так как между ними произошла вражда из-за Шейха Хасана, сына Джубанова, который бежал и пробрался к Узбекхану. Это было (как раз) в то время, когда возник раздор между Джубаном и Абусаидом.
Об умерших в 742-м году (= 17 июн. 1341 — 5 июн. 1342 г.). Великий кан Узбекхан, сын Тогрулджи, сына Менгутемира, сына Тогана, сына Бату, сына Душихана, сына Чингизхана, царь Татарский, государь царства Северного, умер в этом году, процарствовав в этой стране 28 лет, так как он воцарился в 713 году. Он был человек храбрый и отважный, религиозный и набожный, почитал правоведов, любил ученых, слушался (советов) их, доверялся им, был милостив к ним, посещал шейхов и оказывал им добро 30. После него стал править кан Джанибекхан.
К числу событий 749 года (= 1 апр. 1348 — 21 март. 1349 г.) относится великая моровая язва и охватившая всех чума, случившаяся в землях Халебских, Сирийских и Египетских и продолжавшаяся до 750 года. Это был сильный мор, опустошивший страны и жилища и поражавший людей онемением и кровохарканием. Число умерших доходило в Каире и Мысре в день до 20,000 человек, а в Халебе в день до 500; в Айнтабе (умирали) каждый день от 150 до 200, — в (один) день больше, в (другой) день меньше, — а в Дамаске 1000 человек. Погибло народу приблизительно 2/3. Этот мор есть тот, который люди называют «великим мором». В некоторых летописях говорится, что число умерших в Мысре и Каире в шаабане и рамазане (= 25 окт. — 22 |стр. 498| дек. 1348 г.) дошло до 900,000 человек. О чуме, подобной этой, никто (прежде) не слыхал. Чум в исламе насчитывают пять; это шестая, и не было в нем (в исламе) чумы сильнее этой, потому что она охватила и мусульман и неверных во всех странах, особенно в землях Франков, и обезлюдила большую часть стран. Оказался недостаток во всех товарах, вследствие незначительности привоза их, так что бурдюк воды обходился в землях Египетских дороже 10 дирхемов... Рассказывал мне отец мой — да помилует его Аллах —, что он в то время был молодым человеком и что он приходил к покойникам в молельню, чтобы молиться за них, что люди, уставая от беспрерывной ходьбы, потом безотлучно стали находиться в молельне Айнтабской, и как только приносили покойника, так над ним совершали молитву. Иногда молились за один раз над 50 или более покойниками, и дошло (наконец) дело до того, что не хватало ни омывателей (трупов), ни носильщиков, ни могильщиков. Закапывали иногда по 10 и по 20 (трупов) в одну яму. Не стало людей в домах; в последних были брошенные пожитки, утварь, серебряные и золотые деньги, но никто не брал их. Иногда в один день умирали (все) члены семейства и лежали мертвыми, потому что не было никого, кто бы отнес или убрал их, и всякий был занят только самим собою. Все это происходило в странах Северных. Умирали они (люди) от кровохарканья. Случалось, что человек поест, пойдет и заговорить со своими приближенными, вдруг захаркает кровью, и не пройдет самого короткого мгновения, как с ним уже все покончено 31.
В 758-м году (= 25 дек. 1356 — 13 дек. 1357 г.) прибыли послы от хана Джанибека, сына Узбекхана. Они сообщили, что он двинулся в Хорасан и овладел им; говорят, что войско |стр. 499| его (состояло из) 700.000 человек. С ними (послами) были соколы, 5 невольников и множество соболей. В ответе своем султан Эльмелик-Эннасыр Хасан упомянул, что «отец мой и отец твой были как бы одна вещь; мы предлагаем (тебе) возобновить дружбу».
Об умерших в 765-м году (= 10 окт. 1868 — 27 сент. 1364 г.). 24-го ребиэлахыра этого года (= 30 янв. 1364 г.) скончалась госпожа хатунь Тулубия Насырийская, (бывшая) жена султана Хасана, сына Мухаммеда, сына Калавуна, и была похоронена в часовне своей, которую она построила близь (могилы) госпожи Тогай, матери Анука, жены султана Эльмелик-Эннасыра в Эррауде, за Воротами Баркийскими (См. выше стр. 264, 268 и 440.).
В 787-м году (= 12 февр. 1385 — 1 февр. 1386 г.) прибыли послы Токтамышхана с драгоценными подарками и были приняты с почетом.
В 796-м году (= 6 нояб. 1393 — 26 окт. 1394 г.) султан Эльмелик-Эззахер Беркук вступил в Дамаск, в понедельник, 20-го джумадиэльэввеля (= 23 марта 1394 г.)... И прибыли в Дамаск послы Токтамышхана, овладевшего землями Узбековыми, и сказали, что кан просит, чтобы он (султан) был с ним (Токтамышханом) одною рукою против бунтовщика Тимурленка (См. стр. 448 и 453.).
В 799-м году (= 5 окт. 1396 — 23 сент. 1397 г.) прибыли гонцы из земли Дештской и сообщили, что произошла вражда между Идики (= Едигеем), отнявшем землю от Токтамышхана, государя страны Дештской, сидевшего на престоле Берке, в землях Кипчацких, и между владетелем Кафы, города (находящегося) на берегу Крыма, в руках Генуэзских франков, что упомянутый Идики собрал войска и приступил к осаде ее.
В 800-м году (= 24 сент. 1397-12 сент. 1398 г.) в землях Дештских, столица которых город Сарай, царем был Идики. Мы уже упомянули выше, что он овладел (этими) землями в то время, когда Токтамышхан был разбит Тимурленком и бежал, да страна опустела. Это было в 799-м году.
|стр. 500| В 801-м году (= 13 сент. 1398 — 2 сент. 1399 г.) прибыло известие, что Токтамышхан, государь страны Дештской и Сарайской, встретился с войском Ибносмана и что он исчез из вида обоих войск (?).
В 802-м году (= 3 сент. 1399 — 21 авг. 1400 г.) правил [532] в землях Дештских, столица которых город Сарай, царь Идики (В Париж. рукоп. сказано под этим годом: «государем Крыма, Сарая и земель Дештских был эмир Токтамышхан, но его одолел эмир Идики».).
В 803-м году (= 22 авг. 1400 — 10 авг. 1401 г.) государем Дешта, Сарая и Крыма был царь Идики; земли его находились в потрясенном состоянии, вследствие расстройства стран Восточных от нашествия Тимурленка и походов его в (том) крае.
В 804-м году (= 11 авг. 1401 — 31 июля 1402 г.) государем Дешта, Сарая и Северных стран был царь (Эмир (Б.)) Идики.
В 814-м году (= 25 апр. 1411 — 12 апр. 1412 г.) государем Крыма, Сарая и (прочих) земель Дештских был Идики (Эмир великий, правосудный Идики (Б.)).
Об умерших в 822-м году (= 28 янв. 1419 — 16 янв. 1420 г.). Царь Идики или Идике умер в этом году, будучи убит. Начало его дела было такое: когда он, после умерщвления Токтамышхана, как мы сказали, в 799-м году, овладел землями (Дештскими), то при нем находился человек из рода Чингизханова, по имени Дервишхан, которого Идики поставил (над ними) в виде хана, но (на самом деле) власть да право приказывать и запрещать принадлежали ему (Идики). За Дервишханом же было только имя. У Токтамышхана был сын, по имени Кадирбирди, который постоянно воевал с Идики из-за царства. В этом, т. е. 822-м году, Кадирбирди (снова) пошел на Идики; а Идики (со своей стороны) выступил против него. Встретились они, и произошли между ними бой великий и сражение ожесточенное. С обеих сторон было |стр. 501| убито много народу; Кадирбирди (сам) был убит во время схватки и соратники его бежали. Идики также был поражен множеством ран, и войска его также обратились в бегство. Идики бежал, предполагая, что Кадирбирди победил. Покрытый ранами, он прибыл в одно (отдаленное) место, спешился там и сказал одному из бывших с ним лиц: «ступай и разведай, в чем дело; если найдешь кого-нибудь из нашего войска, укажи ему (путь) сюда». Тот отправился и, производя разведки, встретился с одним из эмиров Татарских. Это был один из сторонников Токтамышхана, у которого он был старшим (эмиром). Поведал ему тот человек про дело Идики; тогда он (эмир Токтамыша) спросил: «где он?» Тот указал ему (путь) и он пришел к нему (Идики). Увидев его, Идики стал поносить и стращать его. Тогда тот сказал ему: «день был в нашу пользу и мы сделали свое дело, (теперь) сделай ты все, что можешь (буквально, что бы ни исходило из рук твоих)». Затем он приказал бывшим при нем людям своим напасть на него (Идики) с мечами и они разрубили его на куски. Когда случилось все это, то царством Дештским стал править некто из рода Чингизханова, по имени Мухаммедхан, но при нем смуты сделались постоянными и дела расстроились (окончательно).
В 824-м году (= 1421 г.) государем земель Дештских был Мухаммедхан, но между ним и Боракханом и Беркеханом (вероятно Чекреханом) происходили смуты и войны, и дела не улаживались (В Париж. рукоп. сказано: «Государем Дешта и Сарая был Беркехан, из рода Чингизхана, сына Хулавуна (?)).
В 826-м году (= 15 дек. 1422 — 4 дек. 1423 г.) государем земель Дештских, столица которых Сарай, был султан Мухаммедхан, из рода Чингизханова.
828-й год (= 23 нояб. 1424-12 нояб. 1425 г.). В землях же Дештских, столица которых Сарай, была великая неурядица вследствие отсутствия старшего, который взялся бы за дела; одержало там верх несколько лиц из рода ханского и др. Каждый из них правил своим краем, и ни у одного дело не шло на лад, как бы следовало; но перевес между ними одерживал Мухаммедхан.
В 830-м году (= 2 нояб. 1426 — 21 окт. 1427 г.) государем Крыма и пр. был Мухаммедхан из рода Чингизханова. Земли Дештские были расстроены, и в них (царствовала) большая неурядица между старшими эмирами.
В месяце джумадиэльэввеле 830 года (= марте 1427 г.) прибыло письмо от завладевшего Крымом лица, по имени Даулетбирди, состоявшее из прекрасных фраз, которые заключали в |стр. 502| себе двустишия и (более длинные) стихотворения и поговорки, переполненные разными риторическими затеями, оборотами и украшениями. Оно было прочтено султану и (ваш) слуга нижайший присутствовал при этом в собрании. Но ни читавший, ни другой кто не понимал содержавшихся в нем (письме) тонкостей. Привезший (это) письмо сообщил, что в землях Дештских большая неурядица и что три царя оспаривают царство друг у друга; один из них, по имени Даулетбирди, овладел Крымом и прилегающий к нему краем; другой, Мухаммедхан завладел Сараем и принадлежащими к нему землями, а третий, по имени Борак, занял земли, граничащие с землями Тимурленка.
В 832-м году (= 11 окт. 1428 — 25 сент. 1429 г.) государем Крыма и прилегающих к ним земель был Мухаммедхан.
В четверг, 16-го реджеба 832 года (= 21 апр. 1429 г.), прибыли послы от Мухаммедхана, государя Дештского и Крымского. С ними были подарок и два письма, одно из них на арабском, другое на уйгурском языке, но никто не понял содержания его (уйгурского письма) и не оказалось никого, кто бы разобрал (это) писание.
В 847-м году (= 1 мая 1443 — 19 апр. 1444 г.) государем Крыма и Дешта был Мухаммедхан.
Комментарии
27. Срав. выше стр. 153-154, примечание. На тогдашний состав «царства Румского» указывает следующая заметка Элайни (IV, fol. 112, v.): ***.« О том, какие мусульманские земли содержало в себе царство Румское (в 655 г.). А) Округ Хелат, с его землями; он называется Великой Арменией и всякий, кто владеет ею, называется Шахарменом. К городам его принадлежат: Ван, Вастан и Арджиш. В) Округ Арзенеррум (= Эрзерум) с его землями; к городам его принадлежат: Себхер(?), Баберт, Махмар (?), называемый Дарельхилал. С) Округ Арзенджан с его землями; к городам его принадлежат: Акшехр, Дереджан, Кемах и крепость Кефуния. D) Диарбекр с его землями; к известным городам его принадлежат: Хартберт, Малатия, Сомейсат, Муншар и др., Е) Сивас и земли Данишмендские, называемые Дарелала; к городам его принадлежат: Никсар, Амасия, Тукат, Коминат, земли Кенкер (= Гангра), город Анкурия, Самсун, крепость Синоп, Кастамуния, Турхалу и Бурлу; это прилегает к берегам Средиземного моря. F) Кайсария с ее землями, Никде, Ираклия, земли Арменакские, в которых Ибнментеша (?). G) Город Кония с его землями, Тунгузлу с его землями, Карахисар, Демирлу, Аксара и Анталия».
Часть этих земель вскоре отошла к Хулакуидам, которым, по словам Элайни (Ibid. fol. 153, v.), в 664 году принадлежали: 1) Хорасан, со столицею Нисабуром и городами: Тусом, Хератом, Термедзом и Балхом; 2) Иракеладжем со столицею Испаханом и городами Казвином, Коммом, Кашаном, Сухрвердом; 3) Седжестан; 4) Табаристан; 5) Гилян; 6) Земли Исмаилитов; 7) Иракелараб со столицею Багдадом и городами Васитом, Куфою, Басрою, Дейневером и др.; 8) Адзербейджан со столицею Тебризом и городами Хоем, Сельмасом и Нахичеваном; 9) Хузистан со столицею Шуштером и городом Ахвазом; 10) Фарс со столицею Ширазом и округами Кишем, Керманом, Казеруном и Бахрейном; 11) Диарбекр со столицею Моссулом и городами Мияфарикином, Нисибином, Синджаром, Асардом, Раселайном, Дунейсером. Харраном, Рохою, Джезире-Ибномаром; 12) Земли Румские со столицею Кониею и множеством городов.
28. Смерть хана Менгутемира значится у Элайни вероятно под 686 годом; к сожалению сведений за этот год нет ни в рукоп. Азиат. Музея, ни в рукоп. Париж. Нац. Библиотеки. К этому же году она отнесена и у Абульфеды (изд. Конст. IV, стр. IV = Reiske, Ann. Musl. V, 62—63). Об известиях Элайни за 682, 686 и 690 годы см. указание на стр. 483. Ср. также за последние два года летопись Абульфеды (изд. Конст. IV, стр. *** и *** = Reiske, Ann. Musl. V, 88—89 и 100-101), в которой еще, под 699 и 700 годами, говорится о смерти Ногая и о приключениях сына его, Джеки (изд. Конст. IV, стр. *** и *** = Reiske, Ann. Musl. V, 168, 170, 176-177).
29. Затем последовали обмен подарками и окончательное заключение мирного договора между Египетским султаном и Абусаидом. На следующий 724-ый год последний стал сватать одну из дочерей султана, но получил от него такой же ответ, какой был дан Узбеку на подобное же предложение (см. выше стр. 262-263). Сватовство Абусаида возобновилось в 729-м году, но также было безуспешно. См. Элайни, IV, fol. 392 и 441, и Weil, Gesch. d. Chal. IV, 326, примеч.
30. Абульмахасин Юсуф Ибнтагрибирди († в 874 г. = 11 июл. 1469 — 29 июня 1470 г.) в своей летописи *** «Звезды сверкающие по части царей Египта и Каира» (Hadji Khalfa VI, 310), говоря под 742-м годом о смерти Узбека, прибавляет к характеристике его еще следующее известие: *** «после принятия ислама Узбекхан не надевал (более) колпаков (татарских), стал одевать булатный пояс и говорил: мужчинам неприлично носить золото». (Из рукоп. Париж. Национ. Библ. anc. fonds аr. № 662, fol. 245, r.). Тоже известие повторено им в его *** «Чистый водопой», в биографии Узбекхана (Рукоп. Париж. Национ. Библ. anc. fonds аr. № 747, fol. 166, v., и рукоп. Венск. библ. № 1178, fol. 106, v.). Срав. также известное соч. Абулаббаса Ахмеда Элькарамани († в 1019 году = 1620— 1621 г.) *** «Сведения о династиях и следы прежнего» (Hadji Khalfa II, 124), напечатанное на полях 1-6 томов Булакского издания летописи Ибнеласира, где в главе 33-ой, трактующей вкратце «о династии Узбековой и династии Шейбекской» (т. IV, стр. ***-***), говорится об Узбеке, между прочим, следующее: «он не одевал (после принятия ислама) ни колпака, ни одежды их (т. е. Татар), не питал особенного расположения ни к дирхемам, ни к динарам их, и носил пояс булатный, без всякого золота». Ср. Rassmussen, Annales Islamismi, pag.133.
31. Об этой чуме, известной в Европе под именем «Черной Смерти», Ибнельварди (см. выше, стр. 498, примеч. 1-е) сообщает следующее: «В 747-м году (= 24 апр. 1346 — 12 апр. 1347 г.) приключилась в землях Узбековых чума, (от которой) обезлюдели деревни и города; потом чума перешла в Крым, из которого стала исторгать ежедневно по 1000 трупов, или около того, как мне рассказывал об этом заслуживающей доверия купец. Затем чума перешла в Рум, где погибло (много) народу. Сообщал мне купец из людей нашей земли, прибывший из того края, что кади Крымский рассказывал (следующее): «сосчитали мы умерших от чумы и оказалось их 85,000, не считая тех, которых мы не знаем. В настоящее время чума на о. Кипре, да голод великий также...» «В месяце реджебе 749 года (= 25 сент. — 24 окт. 1348 г.) чума перешла в Халеб — да устранит Аллах от нас зло ее! Чума эта, говорили наги, началась в «Стране Мраков», за 15 лет до этого года. Сочинил я на нее Послание, которое назвал «Вестью о Чуме» (Изд. Булакск. II, стр. 344 и 350; из Конст. IV, стр. 150 и 156). Относительно содержания упомянутого «Послания» см. Кrеmer, Ueber die grossen Seuchen des Orients, nach arab. Quelien, Wien, 1880, стр. 70-71.
(пер. В. Г. Тизенгаузена)
Текст воспроизведен по изданию: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том I. Извлечения из сочинений арабских. СПб. 1884
© текст - Тизенгаузен В. Г. 1884
