Публикация 2006 г.
Миссия брата Вильгельма была секретной, потому что в окружении хана находилось много мусульман1. Он со всей серьезностью полагал, что миссия завершилась бы, даже не начавшись, если бы он открыто заявил о своих целях. При дворе Менгу-хана в это время находился армянский царь Хетум, который вел переговоры о военном союзе против багдадского халифа (Армянские источники, с. 68). Хетум отправился в путь, переодевшись погонщиком (Смбат Спарапет. Летопись, с. 130).
Сейчас нас интересует единственный вопрос: как Вильгельм де Рубрук оценивал возможность франко-монгольского альянса на основе предполагаемого единства вероисповедания, поскольку ходили слухи, что монгольские ханы приняли христианство. Как выяснилось, эти слухи были крайне преувеличены. Дело в том, что христиане, имевшие в Азии твердые позиции, были христианами-несторианами, а вовсе не католиками. Чтобы прояснить королю, т. е. адресату послания, реальное положение дел, Вильгельм предлагает небольшой экскурс в историю событий полувековой давности. Речь идет о конфликте между Чингис-ханом и Унк-ханом (кереитским Онг-ханом). В рассказе фигурирует еще один несторианский правитель, хан найманов, который, если верить информатору Вильгельма, был провозглашен пресвитером Иоанном. Не исключено, что рассказ отражает историю соперничества между найманами, кереитами и племенем Темучина, будущего Чингис-хана. Собственно, победа Темучина над кереитами и найманами и сделала его всемонгольским ханом. Стройную историческую картину разрушает участие загадочного персонажа – пресвитера Иоанна, который в европейской традиции считался могущественным царем Великой Индии.
В «Сокровенном сказании» об избрании Темучина всемонгольским ханом сказано: «Когда он, направил на путь истинный народы, живущие за войлочными [31] стенами, то в год Барса [1206] составился сейм и собрались у истоков реки Онона. Здесь воздвигли девятибунчужное белое знамя и нарекли ханом Чингис-хана. Так же и Мухали нарекли гованом. И тут же повелел он Чжебею выступить в поход для преследования найманского Кучлук-хана» (Сокровенное сказание, с. 158). Вот он реальный масштаб событий. Война с Кучлуком была для Чингис-хана важнее неких утопических планов по созданию империи. Именно Кучлук, а не хорезмшах или багдадский халиф угрожал новому статусу Чингис-хана.
Территорией найманов был Монгольский Алтай. Вильгельм де Рубрук проехал через эту область, поэтому есть основания полагать, что собранные им известия отражают местную картину событий. В этом смысле они отличаются ситуативной достоверностью. Во время путешествия выяснилось, что рассказы о могуществе пресвитера Иоанна – фикция. «Я проехал через его пастбища, и никто ничего не знал о нем, за исключением некоторых несториан», – заявляет брат Вильгельм. Позже эту местность посетил Марко Поло. Он приводит названия двух земель: Унк и Могул, где первое название совпадает с именем Унк-хана.
Отсутствие правителя у монголов до воцарения Чингис-хана – мотив, совпадающий в рассказах Вильгельма, Жана де Жуанвиля и Марко Поло. «Не было у них князей, платили они великому царю и звали его по-своему Унекан, а по-французски это значит поп Иван; это тот самый поп Иван, о чьем великом могуществе говорит весь свет» (Марко Поло, с. 84).
По сведениям Марко Поло, которые выглядят абсолютно загадочными, между Тангутом и Китаем лежит область Сендук (Тендук), где правит шестой по счету потомок пресвитера Иоанна. Эта несторианская область сопоставима со страной Гангат, упоминаемой в письме Смбата Спарапета (см. § 9). «Царь здесь из роду попа Ивана, и сам он поп Иван, а зовется Георгием; страною правит от имени великого хана, но не всею, что была у попа Ивана, а только одною частью. Великие ханы, скажу вам, всегда выдавали своих дочерей и родственниц за царей из рода попа Ивана» (Марко Поло, с. 94). Видимо, именно этот пассаж Марко Поло был живо воспринят немецким теологом Иоанном Хильдесхаймским, автором трактата о трех волхвах (см. § 37). Среди тюрко-монгольских племен было несколько групп, которые имели преимущественное право поставлять девушек для рода Чингис-хана. Одним из таких брачных партнеров рода Чингис-хана с давних времен было племя конграт.
Если сравнить сообщение Вильгельма де Рубрука с материалами других европейских авторов, то получится следующая картина. У Вильгельма несторианские правители управляют кочевниками Монгольского Алтая и к Индии не имеют никакого отношения; Чингиз не является рабом или подданным пресвитера Иоанна и занят обычным делом – грабежом скота; подчиняются ему [32] бедные племена монголов и татар. Когда удача улыбнулась Чингизу, он стал вождем и провел множество войн. Это удалось ему, поскольку он объединил племена и ввел новые законы. Тема законотворчества Чингиза присутствует во всех имперских легендах. Со временем татары оказались истреблены, поскольку в сражениях их всегда посылали вперед2. Ныне монголы стараются возвысить свое имя, а имя татар предать забвению. И что самое любопытное, пресвитер Иоанн умер своей смертью, а военный конфликт вспыхнул между Чингизом и Унк-ханом.
Как видим, ничего особенного в этой биографии нет. Перед нами удачливый вождь без вселенских амбиций. Напротив, в версии Виицента де Бове и Марко Поло, Чингиз выходит из повиновения своему господину, императору Индии, устраивает грандиозную битву, побеждает, овладевает его сокровищами и, наконец, решает покорить весь остальной мир. Новая имперская легенда отражает смену приоритетов. Возникает вопрос: кто был автором этой версии? В самой легенде есть важный эпизод, который приведет к ответу. Чингиз выступает в роли мироустроителя: он вводит десятеричную систему подчинения и оказывается на вершине социальной пирамиды. Поскольку сходный мотив представлен в сведениях, полученных в 1248 г. при контактах послов короля Людовика IX с кочевниками-несторианами, союзниками монголов, то, видимо, и в этом случае авторство легенд принадлежит несторианам, участвовавшим в войне с хорезмшахом.
В символической картине мира отсутствие фигуры правителя равнозначно социальному хаосу. У монголов другая проблема – отсутствие собственного верховного правителя, следствием чего была их рабская зависимость от более сильных соседей. Их племена, не имея предводителя, вели жалкий образ жизни – в такой эпической форме ситуация фиксируется в текстах наблюдающих культур. Деятельность Чингиза по объединению племен выступает как преодоление слабости разрозненных групп и совместное движение от культурной периферии к центру. Соперником Чингиза выступает правитель, обладающий большим статусом. Статус же определяется удачей в военных делах и той добычей, которую вождь распределяет внутри группы. Неслучайно в первых описаниях всегда речь идет о добыче и грабеже. Военная победа над сильным противником поднимает статус победителя. По сведениям брата Вильгельма, главной фигурой в регионе был кара-китайский гур-хан. После смерти гур-хана претензии на царское достоинство выдвинул предводитель иайманов. «Несториане назвали его царем Иоанном», – уточняет Вильгельм. Затем в борьбу за первенство вступает его брат, Унк-хан, владетель меркитов. Унк был побежден Чингизом. Напомним в этой связи, что писал Рашид ад-дин о происхождении и значении слова чингис: «Значение чин – сильный и крепкий, а чингис – множественное от него число, [по смыслу] одинаковое с [наименованием] гур-хан, которое было прозванием великих государей Кара-Хитая, иначе [33] говоря – государь сильный и великий» (Рашид ад-дин. Т. I. Кн. 2. С. 150). С позиции официальных историков, первоначально Чингис-хан стремился получить такой же статус, каким обладал гур-хан.
На вопрос – что движет Чингизом, – следующее поколение наблюдателей давало различные ответы. Чтобы продемонстрировать нюансы конструирования значимого исторического текста, сравним описание одного и того же «события» в донесениях Бенедикта Поляка, послов французского короля Людовика IX (в передаче Жана де Жуанвиля), Вильгельма де Рубрука и книгах Джувайни, Григора Акнерци и Марко Поло. Сравнение оправдано двумя обстоятельствами: ни одно из описаний не является самостоятельной авторской версией; все сведения получены во время путешествий в Монголию или от монголов.
Бенедикт Поляк (версия автора «Романа о Чингис-хане»): «И был же в этой [земле] некий муж из некоего знатного рода, но нравов жестоких, по имени Чингис, от которого тартары и повели [свое] начало. Он с малым [количеством] людей своих начал захватывать добычу. В конце концов, став более жестоким, он тайком захватывал людей и присоединял [их] к владычеству своего беззакония. И когда он собрал себе тридцать сообщников и впал в явное безумие, тогда он полностью подчинил своей власти всю землю, в которой он родился, то есть Моал» (Hystoria Tartarorum, § 3). Ср. с версией ан-Насави: «Чингис-хан стал управлять тем, что было у Души-хана, и за небольшое время к нему примкнули зачинщики смут из числа негодяев – его соплеменников и злодеев из его рода – камней для смуты, огонь которой не угас и чьи острия не отскакивают и поныне» (ан-Насави. 1).
Жан де Жуанвиль: «Был среди татар один мудрый человек, который объездил все равнины и поговорил с мудрецами из всех мест, и, указав им на рабскую зависимость, в которой они находились, предложил собрать совет и решить, как избавиться от рабства, в коем их держали. И собрал он всех их на краю равнины, возле земель пресвитера Иоанна и все изложил им; и они ему ответили, что готовы выполнить то, что он предложит. Тогда он сказал, что они слабы, потому что не имеют над собой ни короля, ни сеньора, и они его послушали» (Жан де Жуанвиль. § 475).
Вильгельм де Рубрук: «В то время среди народа моал был мастер Чингис; он воровал животных Унк-хана столько, сколько хотел, так что пастухи пожаловались своему господину Унку. Тогда он собрал войско и поскакал в землю моал с желанием изловить самого Чингиса, а тот бежал и скрылся среди тартар. Тогда Унк, собрав дань с моал и тартар, вернулся. Тогда упомянутый Чингис обратился к тартарам и моалам, говоря: “Поскольку мы без вождя, теснят нас соседи наши". И сделали его вождем и предводителем тартар и моалов. Затем тайно собрав войско, он напал на упомянутого Унка и одолел его» (Itinerarium. XVII. 4-5).
Джувайни: «В те дни монголы не были едины и не подчинялись один другому. И когда Чингис-хан вышел из детства и достиг степени мужественности, он стал в нападении подобен рычащему льву, а в рукопашном бою как острый меч; в подчинении врагов его суровость и жестокость была как яд, и в усмирении гордыни богатых властителей его свирепость и дикость были орудием Провидения» (Джувайни. 1.25). [34]
Григор Акнерци: «От самих татар мы слышали, что они из туркестанской родины своей перешли в какую-то восточную страну, где они жили долгое время в степях, предаваясь разбою, но были очень бедны. У них не было никакого богослужения, а были какие-то войлочные идолы, которых они и до сих пор переносят с собою для разных волшебств и гаданий. В то же время они удивлялись солнцу, как какой-то божественной силе. Когда они изнурены были этой жалкой и бедственной жизнью, их осенила внезапно здравая мысль: они призвали себе на помощь Бога, Творца неба и земли, и дали ему вечный обет – пребывать вечно в исполнении Его повелений. Тогда, по повелению Бога, явился им ангел в виде орла златокрылого, и, говоря на их языке, призвал к себе их предводителя, которого звали Чангыз. Он пошел и остановился перед ангелом в виде орла, на расстоянии брошенной стрелы. Тогда орел сообщил им на их языке все повеления Божьи» (Григор Акнерци. 2).
Марко Поло: «Татары, нужно знать, жили на севере, в Чнорчие; в той стране большие равнины, и нет там жилья, ни городов, ни замков, но славные там пастбища, большие реки, и воды там вдоволь. Не было у них князей, платили они великому царю и звали его по-своему Унекан, а по-французски это значит поп Иван; это тот самый поп Иван, о чьем великом могуществе говорит весь свет. Татары платили ему дань, из десяти скотов одну скотину.
Случилось, что татары сильно размножились; увидел поп Иван, что много их, и стал он думать, не наделали бы они ему зла; решил он расселить их по разным странам и послал воевод своих исполнить то дело. Как услышали татары, что поп Иван замышляет, опечалились они, да все вместе пустились на север в степь, чтобы поп Иван не мог им вредить. Возмутились против него и перестали ему дань платить. Так они прожили некоторое время <...>.
Чингис-хан был человек храбрый, умный и удалой; когда, скажу вам, выбрали его в цари, татары со всего света, что были рассеяны по чужим странам, пришли к нему и признали его своим государем. Страною этот Чингис-хан правил хорошо. Что же вам еще сказать? Удивительно даже, какое тут множество татар набралось. Увидел Чингис-хан, что много у него народу, вооружил его луками и иным ихним оружием и пошел воевать чужие страны. Покорили они восемь областей; народу зла не делали, ничего у него не отнимали, а только уводили его с собою покорять других людей» (Марко Поло, с. 85).
Наша задача не в том, чтобы выбрать «правильный» текст, а остальные отбросить за ненадобностью (что и делают создатели современных мифов о Чингис-хане), а в том, чтобы уберечь от забвения все тексты, обозначив за каждым из них интересы той или иной группы, имевшей свое видение ситуации. Задача исследователя – выяснить имена этих групп и их статус в Монгольской империи.
Вильгельм де Рубрук и Джувайни находились в Монголии в одном и том же 1255 г., однако имперская реальность оценивается ими строго противоположным образом. Первый говорит о хитрой политике удачливого вождя, второй видит божественный замысел в случайных перипетиях межплеменной войны. Самая странная версия принадлежит Марко Поло. Он не говорит ни о войне [35] между племенами, ни о жестком стремлении Чингиза к власти. Взгляд Марко Поло – это несторианский взгляд представителя династии Юань, для которого давнее соперничество потеряло актуальность: прежние заклятые враги благополучно пребывали в лоне громадной империи наравне победителями и даже претендовали на то, чтобы именоваться «монголами». «В настоящее время, вследствие благоденствия Чингис-хана и его рода, поскольку они суть монголы, – [разные] тюркские племена, подобно джалаирам, татарам, ойратам, онгутам, кереитам, найманам, тангутам и прочим, из которых каждое имело определенное имя и специальное прозвище, – все они из-за самовосхваления называют себя [тоже] монголами, несмотря на то, что в древности они не признавали этого имени» (Рашид ад-дин. Т.І.Кн. 1.С. 103).
Версия Бенедикта Поляка, согласно которой Чингиз «тайком захватывал людей и присоединял [их] к владычеству своего беззакония», удивительна, в первую очередь тем, что была записана в Монголии во время курултая летом 1246 г. В версии Вильгельма необъяснимо выглядит отсутствие имперских легенд. Создается впечатление, которое я намерен подтвердить по ходу исследования, о существовании политических мифов, адресованных: а) элитам государств, включенным в состав Монгольской империи; б) элитам еще не покоренных стран. Третью группу составляют мифы, отражавшие ожидания несториан. Существовал и ответ на все эти мифы в виде текста, обозначенного нами как «Роман о Чингис-хане».
Сведения Вильгельма де Рубрука о Чингис-хане были использованы Джованни Ботеро (1533-1617), писателем-гуманистом, чьи сочинения по истории имели большое распространение в Западной и Центральной Европе. Исторические экскурсы Ботеро в польском переводе (1690) заинтересовали российского историка Андрея Лызлова и были использованы им в «Скифской истории» (1692).
2. Et in quadam planicie inter illas alpes erat quidam nestonnus, pastor potens et dominus super populum qui dicebatur Naiman, qui erant christiani nestorini. Mortuo Coirchan, [36] elevavit se ille nestorinus in Regem et vocabant eum nestoriani Regem Iohannem, et plus dicebant de ipso in decuplo quam veritas esset. Ita enim faciunt nestoriani venientes de partibus illis, de nichilo enim faciunt magnos rumeros. Unde disseminaverunt de Sartach quod esset christianus et de Manguchan et de Keuchan, quia faciunt maiorem reverentiam christianis quam allis populis. Et tamen in veritate christiani non sunt. Sic ergo exivit magna fama de illo Rege Iohanne. Et ego transivi per pascua eius, nullus aliquid sciebat de eo, nisi nestoriani pauci. In pascuis eius habitabat Keuchan, apud cuiuc curiam fuit frater Andreas, et ego etiam transivi per earn in reditu.
3. Huic Iohanni erat frater quidam, potens pastor similiter, nomine Unc; et ipse erat ultra alpes ipsorum Caracatai distans a fratre suo spacio tnum ebdomadarum, et erat dominus cuiusdam villule que dicitur Caracarum, populum habens sub se qui dicebantur Crit et Merkit, qui erant christiani nestorini. Sed ipse dominus eorum, dimisso cultu Christi, sectabatur idola, habens secum sacerdotes ydolorum: qui omnes sunt invocatores demonum et sortilegi.
4. Ultra pascua istius, ad X vel XV dietas, erant pascua Moal, qui erant pauperrimi homines sine capitaneo et sine lege, exceptis sortilegiis et divinationibus, quibus omnes in partibus illis intendunt. Et iuxta Moal erant alii pauperes, qui dicebantur Tartari. Rex Iohannes mortuus fuit sine herede, et ditatus est frater eius Unc, et faciebat se vocari Chan, et mittebantur armenta et greges eius usque ad terminos Moal. Tunc temporis erat Chingis, faber quidam in populo Moal, et furabatur de animalibus Uncchan quod poterat, in tantum quod conquesti sunt pastores Unc domino suo. Tunc congregavit exercitum et equitavit in terram Moal querens ipsum Chingis, et ille fugit inter Tartaros et latuit ibi. Tunc ipse Unc, accepta preda a Moal et a Tartaris, reversus est.
5. Tunc ipse Chingis alloqutus est ipsos Tartaros et ipsos Moal dicens: «Quia sine duce sumus, opprimunt nos vicini nostri». Et fecerunt eum ducem et capitaneum Tartari et Moal. Tunc latenter congregato exercitu irruit super ipsum Unc et vicit eum, et ille fugit in Cathaiam. Ibi capta fuit filia eius, quam Chingis dedit uni ex filiis suis in uxorem, ex quo ipsa suscepit istum qui nunc regnat Mangu.
6. Tunc ipse Chingis premittebat ubique ipsos Tartaros; et inde exivit nomen eorum, quia ubique clamabatur: «Ессе Tartari veniunt». Sed per crebra bella modo omnes fere deleti sunt. Unde isti Moal modo volunt extinguere nomen illud et suum elevare. Terra ilia in qua primo fuerunt et ubi est adhuc curia Chingischan, vocatur Onankerule. Sed quia Caracaron est regio circa quam fuit prima acquisitio eorum, illam civitatem habent pro regali et ibi prope eligunt suum Chan (Itinerarium. XVII. 1-6).
1. В то время, когда франки захватили Антиохию, правил в этих северных пределах некто по имени Коир-хан (Coirchan – искаженный титул «гур-хан». Этот титул носил глава династии кара-китаев (киданей).). Коир – это имя собственное, а хан – название достоинства, и означает то же, что и предсказатель, ибо всех предсказателей называют [37] «хан». Поэтому их повелителей называют ханами, так как в их обязанности входит управление народом путем предсказаний. Поэтому в истории Антиохии написано, что тюрки в несчастии послали за поддержкой против франков к царю Коир-хану. Ибо оттуда пришли почти все тюрки. Этот Коир был кара-китай. Кара же означает «черный», а китай – название народа, поэтому кара-китай означает «черные Китай». Так они их называют для различения от собственно китаев, живущих на востоке на океанском побережье, о которых я расскажу впоследствии. Эти кара-китай были на моем пути через горные вершины, которые я прошел.
2. На одной равнине между этих гор был некий несторианин, могущественный пастырь (У Малеина невозможный перевод – «пастух» (Малеин, с. 115).), имеющий власть над своим народом, имя которому иайман. А народ этот – христиане-несториаие. Когда умер Коир-хан, этот несторианин превознес себя в цари, и несториане назвали его царем Иоанном. И, кроме того, говорили о нем больше, чем в десять раз превышает истину. То же самое делают несториане, прибывающие из этих стран, то есть они производят много шума из ничего. Поэтому они распространили слух о том, что Сартах (Сартах – сын Бату, правитель Улуса Джучи (1256).) – христианин, и о том, что Мангу-хан (Мангу-хан – Менгу-хан, монгольский великий хан (1251-1259).) и Key-хан (Key-хан – Гуюк-хан, монгольский великий хан (1246-1248).) оказывают христианам большее уважение, чем другим народам. Однако, в действительности, христианами они не являются. Таким образом возникла громкая слава и об этом царе Иоанне. Я проехал через его пастбища, и никто ничего не знал о нем, за исключением некоторых несториан. На его пастбищах живет Key-хан, при дворе которого был брат Андрей. И я также проезжал той дорогой по пути назад.
3. У этого Иоанна был некий брат по имени Унк (Считается, что Унк – кереитский Онг-хан), также могущественный пастырь; он жил за горами кара-китаев, находясь от своего брата на расстоянии в три недели пути. И был он властителем некоего поселения, называемого Каракарум; и имел в своем подчинении народ, именовавшийся крит и меркит, которые были христианами-несторианами. Сам же их правитель, оставив поклонение Христу, преклонялся идолам, имея при себе идолослужителей: все они вызыватели демонов и прорицатели.
4. За его пастбищами, в 10 или 15 днях перехода, находились пастбища моал; это были очень бедные люди, не имевшие ни главы над собой, ни закона, кроме прорицателей и предсказателей, на которых все в этих землях обращают внимание. И рядом с моалами были другие бедные, именуемые тартарами. Царь Иоанн умер без наследника, и брат его Унк обогатился и заставил называть себя ханом. Места пастбищ его крупных и мелких стад распространились до границ моал. В то время среди народа моал был мастер Чингис; он воровал животных Унк-хана столько, сколько хотел, так что пастухи пожаловались своему господину Унку. Тогда он собрал войско и поскакал в землю моал с желанием изловить самого Чингиса, а тот бежал и скрылся среди тартар. Тогда Унк, собрав дань с моал и тартар, вернулся. [38]
5. Тогда упомянутый Чингис обратился к тартарам и моалам, говоря: «Поскольку мы без вождя, теснят нас соседи наши». И сделали его вождем и предводителем тартар и моалов. Затем тайно собрав войско, он напал на упомянутого Унка и одолел его; тот бежал в Китай. Там в плен была захвачена дочь его, которую Чингис отдал в жены одному из своих сыновей; от него зачала она ныне правящего Менгу.
6. Затем Чингис повсюду посылал тех самых тартар; так возникло их имя, поскольку всюду возглашалось: «Вот тартары идут». Но благодаря особенностям ведения частых войн почти все они были истреблены. Поэтому упомянутые моалы хотят уничтожить само их имя и возвысить свое. Та земля, в которой они были сначала и где доныне находится еще двор Чингис-хана, называется Онанкеруле. Но поскольку Каракарум был той приобретенной землей, вокруг которой они расширили свои владения, то этот город – место пребывания их царей и именно там они выбирают своего хана (Itinerarium. XVII. 1-6).
Францисканец Роджер Бэкон (1219-1294) занимался науками и преподавал в Оксфорде и Париже. Его научные интересы лежали в области математики, естествознания, а также астрономии. Поэтому в своем сочинении «Opus majus», подробно пересказывая приведенные выше сведения Вильгельма де Рубрука, с которым был лично знаком, он вносит в текст дополнения, где говорится об астрономии и астрологии у монголов. Роджер, вслед за Вильгельмом, путает два термина: cham, can (хан) и kam (шаман)3, поэтому полагает, что монгольские предводители управляют народом при помощи прорицаний и наук. Политическая карта мира, на взгляд Роджера Бэкона, выглядит так:
А этот народ моал является глупейшим по природе и беднейшим. Он, однако, по божественному согласию, мало-помалу подчинил себе все соседние народы и все мировое пространство за короткое время разорил. Если бы [среди них] было согласие, [то] в первом наступлении разорили бы они Египет и Африку, чтобы таким образом со всех сторон окружить латинян. Ведь ныне они царят от северной части до самой Польши, ибо вся Руссия покорена ими; и вся земля с востока до самого Дуная и за Дунаем, а именно Булгария и Блахия, являются их данниками. Так что до самой земли Константинопольской простирается их империя. И турецкий султан, и царь Армении, и государь Антиохии, и все государи на востоке, вплоть до Индии, являются их подданными, за исключением немногих, живущих или слишком далеко, или в неприступнейших горных местах, которые они не могут одолеть. И прежде всего в земле, где пребывает император, находится Черная Катайя, где был пресвитер Иоанн. За ней – земля брата его, лежащая на расстояние трех недель пути, за ней – земля моалов и тартар, [которая простирается] на расстояние около двенадцати дневных переходов. Но все это земля, в которой пребывает император, кочующий по разным местам. Земля жен, в которой сначала жили моалы, называется Ознам Керуле (Английские источники, с. 217-218).
2. Пытаясь объяснить, почему монголов называли татарами, Г. Дёрфер опирается на сообщение Вильгельма де Рубрука, видимо не отдавая себе отчет, что использует фрагмент политического мифа: «Хотя сами татары были, собственно говоря, истреблены, их название стало общепринятым обозначением монголов, их заклятых врагов. Возможно, что его себе избрали сами монголы, с целью избежать возмездия со стороны божеств завоеванных стран (после истребления такого большого количества людей)», см.: Дерфер Г. О языке гуннов // Зарубежная тюркология: Древние тюркские языки и литературы. М., 1986. Вып. 1. С. 79.
3. Потапов Л. П. Алтайский шаманизм. Л., 1991. С. 125-128.
(пер. С. В. Аксенова)
Текст воспроизведен по изданию: Историческая география политического мифа. Образ Чингис-хана в мировой литературе XIII-XV вв. СПб. Евразия. 2006
ВИЛЬГЕЛЬМ ДЕ РУБРУК
ИТИНЕРАРИЙ
§ 3. Сведения о Чингис-хане, собранные
Вильгельмом де Рубруком
Спустя тридцать лет после несбывшегося
пророчества о падении власти ислама и крушения
надежд на помощь со стороны восточного союзника
в Центральную Азию с секретной миссией
отправился Вильгельм де Рубрук. Французский
король Людовик IX отправил его к великому хану
Менгу, чтобы выяснить перспективы совместных
военных действий против Египта. Король ждал
своего посланника в Св. Земле.Миссия брата Вильгельма была секретной, потому что в окружении хана находилось много мусульман1. Он со всей серьезностью полагал, что миссия завершилась бы, даже не начавшись, если бы он открыто заявил о своих целях. При дворе Менгу-хана в это время находился армянский царь Хетум, который вел переговоры о военном союзе против багдадского халифа (Армянские источники, с. 68). Хетум отправился в путь, переодевшись погонщиком (Смбат Спарапет. Летопись, с. 130).
Сейчас нас интересует единственный вопрос: как Вильгельм де Рубрук оценивал возможность франко-монгольского альянса на основе предполагаемого единства вероисповедания, поскольку ходили слухи, что монгольские ханы приняли христианство. Как выяснилось, эти слухи были крайне преувеличены. Дело в том, что христиане, имевшие в Азии твердые позиции, были христианами-несторианами, а вовсе не католиками. Чтобы прояснить королю, т. е. адресату послания, реальное положение дел, Вильгельм предлагает небольшой экскурс в историю событий полувековой давности. Речь идет о конфликте между Чингис-ханом и Унк-ханом (кереитским Онг-ханом). В рассказе фигурирует еще один несторианский правитель, хан найманов, который, если верить информатору Вильгельма, был провозглашен пресвитером Иоанном. Не исключено, что рассказ отражает историю соперничества между найманами, кереитами и племенем Темучина, будущего Чингис-хана. Собственно, победа Темучина над кереитами и найманами и сделала его всемонгольским ханом. Стройную историческую картину разрушает участие загадочного персонажа – пресвитера Иоанна, который в европейской традиции считался могущественным царем Великой Индии.
В «Сокровенном сказании» об избрании Темучина всемонгольским ханом сказано: «Когда он, направил на путь истинный народы, живущие за войлочными [31] стенами, то в год Барса [1206] составился сейм и собрались у истоков реки Онона. Здесь воздвигли девятибунчужное белое знамя и нарекли ханом Чингис-хана. Так же и Мухали нарекли гованом. И тут же повелел он Чжебею выступить в поход для преследования найманского Кучлук-хана» (Сокровенное сказание, с. 158). Вот он реальный масштаб событий. Война с Кучлуком была для Чингис-хана важнее неких утопических планов по созданию империи. Именно Кучлук, а не хорезмшах или багдадский халиф угрожал новому статусу Чингис-хана.
Территорией найманов был Монгольский Алтай. Вильгельм де Рубрук проехал через эту область, поэтому есть основания полагать, что собранные им известия отражают местную картину событий. В этом смысле они отличаются ситуативной достоверностью. Во время путешествия выяснилось, что рассказы о могуществе пресвитера Иоанна – фикция. «Я проехал через его пастбища, и никто ничего не знал о нем, за исключением некоторых несториан», – заявляет брат Вильгельм. Позже эту местность посетил Марко Поло. Он приводит названия двух земель: Унк и Могул, где первое название совпадает с именем Унк-хана.
Отсутствие правителя у монголов до воцарения Чингис-хана – мотив, совпадающий в рассказах Вильгельма, Жана де Жуанвиля и Марко Поло. «Не было у них князей, платили они великому царю и звали его по-своему Унекан, а по-французски это значит поп Иван; это тот самый поп Иван, о чьем великом могуществе говорит весь свет» (Марко Поло, с. 84).
По сведениям Марко Поло, которые выглядят абсолютно загадочными, между Тангутом и Китаем лежит область Сендук (Тендук), где правит шестой по счету потомок пресвитера Иоанна. Эта несторианская область сопоставима со страной Гангат, упоминаемой в письме Смбата Спарапета (см. § 9). «Царь здесь из роду попа Ивана, и сам он поп Иван, а зовется Георгием; страною правит от имени великого хана, но не всею, что была у попа Ивана, а только одною частью. Великие ханы, скажу вам, всегда выдавали своих дочерей и родственниц за царей из рода попа Ивана» (Марко Поло, с. 94). Видимо, именно этот пассаж Марко Поло был живо воспринят немецким теологом Иоанном Хильдесхаймским, автором трактата о трех волхвах (см. § 37). Среди тюрко-монгольских племен было несколько групп, которые имели преимущественное право поставлять девушек для рода Чингис-хана. Одним из таких брачных партнеров рода Чингис-хана с давних времен было племя конграт.
Если сравнить сообщение Вильгельма де Рубрука с материалами других европейских авторов, то получится следующая картина. У Вильгельма несторианские правители управляют кочевниками Монгольского Алтая и к Индии не имеют никакого отношения; Чингиз не является рабом или подданным пресвитера Иоанна и занят обычным делом – грабежом скота; подчиняются ему [32] бедные племена монголов и татар. Когда удача улыбнулась Чингизу, он стал вождем и провел множество войн. Это удалось ему, поскольку он объединил племена и ввел новые законы. Тема законотворчества Чингиза присутствует во всех имперских легендах. Со временем татары оказались истреблены, поскольку в сражениях их всегда посылали вперед2. Ныне монголы стараются возвысить свое имя, а имя татар предать забвению. И что самое любопытное, пресвитер Иоанн умер своей смертью, а военный конфликт вспыхнул между Чингизом и Унк-ханом.
Как видим, ничего особенного в этой биографии нет. Перед нами удачливый вождь без вселенских амбиций. Напротив, в версии Виицента де Бове и Марко Поло, Чингиз выходит из повиновения своему господину, императору Индии, устраивает грандиозную битву, побеждает, овладевает его сокровищами и, наконец, решает покорить весь остальной мир. Новая имперская легенда отражает смену приоритетов. Возникает вопрос: кто был автором этой версии? В самой легенде есть важный эпизод, который приведет к ответу. Чингиз выступает в роли мироустроителя: он вводит десятеричную систему подчинения и оказывается на вершине социальной пирамиды. Поскольку сходный мотив представлен в сведениях, полученных в 1248 г. при контактах послов короля Людовика IX с кочевниками-несторианами, союзниками монголов, то, видимо, и в этом случае авторство легенд принадлежит несторианам, участвовавшим в войне с хорезмшахом.
В символической картине мира отсутствие фигуры правителя равнозначно социальному хаосу. У монголов другая проблема – отсутствие собственного верховного правителя, следствием чего была их рабская зависимость от более сильных соседей. Их племена, не имея предводителя, вели жалкий образ жизни – в такой эпической форме ситуация фиксируется в текстах наблюдающих культур. Деятельность Чингиза по объединению племен выступает как преодоление слабости разрозненных групп и совместное движение от культурной периферии к центру. Соперником Чингиза выступает правитель, обладающий большим статусом. Статус же определяется удачей в военных делах и той добычей, которую вождь распределяет внутри группы. Неслучайно в первых описаниях всегда речь идет о добыче и грабеже. Военная победа над сильным противником поднимает статус победителя. По сведениям брата Вильгельма, главной фигурой в регионе был кара-китайский гур-хан. После смерти гур-хана претензии на царское достоинство выдвинул предводитель иайманов. «Несториане назвали его царем Иоанном», – уточняет Вильгельм. Затем в борьбу за первенство вступает его брат, Унк-хан, владетель меркитов. Унк был побежден Чингизом. Напомним в этой связи, что писал Рашид ад-дин о происхождении и значении слова чингис: «Значение чин – сильный и крепкий, а чингис – множественное от него число, [по смыслу] одинаковое с [наименованием] гур-хан, которое было прозванием великих государей Кара-Хитая, иначе [33] говоря – государь сильный и великий» (Рашид ад-дин. Т. I. Кн. 2. С. 150). С позиции официальных историков, первоначально Чингис-хан стремился получить такой же статус, каким обладал гур-хан.
На вопрос – что движет Чингизом, – следующее поколение наблюдателей давало различные ответы. Чтобы продемонстрировать нюансы конструирования значимого исторического текста, сравним описание одного и того же «события» в донесениях Бенедикта Поляка, послов французского короля Людовика IX (в передаче Жана де Жуанвиля), Вильгельма де Рубрука и книгах Джувайни, Григора Акнерци и Марко Поло. Сравнение оправдано двумя обстоятельствами: ни одно из описаний не является самостоятельной авторской версией; все сведения получены во время путешествий в Монголию или от монголов.
Бенедикт Поляк (версия автора «Романа о Чингис-хане»): «И был же в этой [земле] некий муж из некоего знатного рода, но нравов жестоких, по имени Чингис, от которого тартары и повели [свое] начало. Он с малым [количеством] людей своих начал захватывать добычу. В конце концов, став более жестоким, он тайком захватывал людей и присоединял [их] к владычеству своего беззакония. И когда он собрал себе тридцать сообщников и впал в явное безумие, тогда он полностью подчинил своей власти всю землю, в которой он родился, то есть Моал» (Hystoria Tartarorum, § 3). Ср. с версией ан-Насави: «Чингис-хан стал управлять тем, что было у Души-хана, и за небольшое время к нему примкнули зачинщики смут из числа негодяев – его соплеменников и злодеев из его рода – камней для смуты, огонь которой не угас и чьи острия не отскакивают и поныне» (ан-Насави. 1).
Жан де Жуанвиль: «Был среди татар один мудрый человек, который объездил все равнины и поговорил с мудрецами из всех мест, и, указав им на рабскую зависимость, в которой они находились, предложил собрать совет и решить, как избавиться от рабства, в коем их держали. И собрал он всех их на краю равнины, возле земель пресвитера Иоанна и все изложил им; и они ему ответили, что готовы выполнить то, что он предложит. Тогда он сказал, что они слабы, потому что не имеют над собой ни короля, ни сеньора, и они его послушали» (Жан де Жуанвиль. § 475).
Вильгельм де Рубрук: «В то время среди народа моал был мастер Чингис; он воровал животных Унк-хана столько, сколько хотел, так что пастухи пожаловались своему господину Унку. Тогда он собрал войско и поскакал в землю моал с желанием изловить самого Чингиса, а тот бежал и скрылся среди тартар. Тогда Унк, собрав дань с моал и тартар, вернулся. Тогда упомянутый Чингис обратился к тартарам и моалам, говоря: “Поскольку мы без вождя, теснят нас соседи наши". И сделали его вождем и предводителем тартар и моалов. Затем тайно собрав войско, он напал на упомянутого Унка и одолел его» (Itinerarium. XVII. 4-5).
Джувайни: «В те дни монголы не были едины и не подчинялись один другому. И когда Чингис-хан вышел из детства и достиг степени мужественности, он стал в нападении подобен рычащему льву, а в рукопашном бою как острый меч; в подчинении врагов его суровость и жестокость была как яд, и в усмирении гордыни богатых властителей его свирепость и дикость были орудием Провидения» (Джувайни. 1.25). [34]
Григор Акнерци: «От самих татар мы слышали, что они из туркестанской родины своей перешли в какую-то восточную страну, где они жили долгое время в степях, предаваясь разбою, но были очень бедны. У них не было никакого богослужения, а были какие-то войлочные идолы, которых они и до сих пор переносят с собою для разных волшебств и гаданий. В то же время они удивлялись солнцу, как какой-то божественной силе. Когда они изнурены были этой жалкой и бедственной жизнью, их осенила внезапно здравая мысль: они призвали себе на помощь Бога, Творца неба и земли, и дали ему вечный обет – пребывать вечно в исполнении Его повелений. Тогда, по повелению Бога, явился им ангел в виде орла златокрылого, и, говоря на их языке, призвал к себе их предводителя, которого звали Чангыз. Он пошел и остановился перед ангелом в виде орла, на расстоянии брошенной стрелы. Тогда орел сообщил им на их языке все повеления Божьи» (Григор Акнерци. 2).
Марко Поло: «Татары, нужно знать, жили на севере, в Чнорчие; в той стране большие равнины, и нет там жилья, ни городов, ни замков, но славные там пастбища, большие реки, и воды там вдоволь. Не было у них князей, платили они великому царю и звали его по-своему Унекан, а по-французски это значит поп Иван; это тот самый поп Иван, о чьем великом могуществе говорит весь свет. Татары платили ему дань, из десяти скотов одну скотину.
Случилось, что татары сильно размножились; увидел поп Иван, что много их, и стал он думать, не наделали бы они ему зла; решил он расселить их по разным странам и послал воевод своих исполнить то дело. Как услышали татары, что поп Иван замышляет, опечалились они, да все вместе пустились на север в степь, чтобы поп Иван не мог им вредить. Возмутились против него и перестали ему дань платить. Так они прожили некоторое время <...>.
Чингис-хан был человек храбрый, умный и удалой; когда, скажу вам, выбрали его в цари, татары со всего света, что были рассеяны по чужим странам, пришли к нему и признали его своим государем. Страною этот Чингис-хан правил хорошо. Что же вам еще сказать? Удивительно даже, какое тут множество татар набралось. Увидел Чингис-хан, что много у него народу, вооружил его луками и иным ихним оружием и пошел воевать чужие страны. Покорили они восемь областей; народу зла не делали, ничего у него не отнимали, а только уводили его с собою покорять других людей» (Марко Поло, с. 85).
Наша задача не в том, чтобы выбрать «правильный» текст, а остальные отбросить за ненадобностью (что и делают создатели современных мифов о Чингис-хане), а в том, чтобы уберечь от забвения все тексты, обозначив за каждым из них интересы той или иной группы, имевшей свое видение ситуации. Задача исследователя – выяснить имена этих групп и их статус в Монгольской империи.
Вильгельм де Рубрук и Джувайни находились в Монголии в одном и том же 1255 г., однако имперская реальность оценивается ими строго противоположным образом. Первый говорит о хитрой политике удачливого вождя, второй видит божественный замысел в случайных перипетиях межплеменной войны. Самая странная версия принадлежит Марко Поло. Он не говорит ни о войне [35] между племенами, ни о жестком стремлении Чингиза к власти. Взгляд Марко Поло – это несторианский взгляд представителя династии Юань, для которого давнее соперничество потеряло актуальность: прежние заклятые враги благополучно пребывали в лоне громадной империи наравне победителями и даже претендовали на то, чтобы именоваться «монголами». «В настоящее время, вследствие благоденствия Чингис-хана и его рода, поскольку они суть монголы, – [разные] тюркские племена, подобно джалаирам, татарам, ойратам, онгутам, кереитам, найманам, тангутам и прочим, из которых каждое имело определенное имя и специальное прозвище, – все они из-за самовосхваления называют себя [тоже] монголами, несмотря на то, что в древности они не признавали этого имени» (Рашид ад-дин. Т.І.Кн. 1.С. 103).
Версия Бенедикта Поляка, согласно которой Чингиз «тайком захватывал людей и присоединял [их] к владычеству своего беззакония», удивительна, в первую очередь тем, что была записана в Монголии во время курултая летом 1246 г. В версии Вильгельма необъяснимо выглядит отсутствие имперских легенд. Создается впечатление, которое я намерен подтвердить по ходу исследования, о существовании политических мифов, адресованных: а) элитам государств, включенным в состав Монгольской империи; б) элитам еще не покоренных стран. Третью группу составляют мифы, отражавшие ожидания несториан. Существовал и ответ на все эти мифы в виде текста, обозначенного нами как «Роман о Чингис-хане».
Сведения Вильгельма де Рубрука о Чингис-хане были использованы Джованни Ботеро (1533-1617), писателем-гуманистом, чьи сочинения по истории имели большое распространение в Западной и Центральной Европе. Исторические экскурсы Ботеро в польском переводе (1690) заинтересовали российского историка Андрея Лызлова и были использованы им в «Скифской истории» (1692).
Fr. Guillelmus de Rubruc. Itinerarium
Capitul XVII. Quod Sartaeh et Manguch am et Keucham faciunt
reverenciam christianis
1. Tempore quo Franci ceperunt Anthiochiam, tenebat monarchiam in illis lateribus
aquilonis quidam qui vocabatur Coirchan. Coir est proprium nomen, chan nomen dignitatis,
quod idem est quod divinator. Omnes enim divinatores vocant Chan. Unde principes dicuntur
Chan, quia penes eos spectat regimen populi per divinationem. Unde legitur in hystoriam
Antiochie quod Turci miserunt pro succursu contra Francos ad Regem Coirchan. De illis enim
partibus venerunt omnes Turci. Iste Coir erat Caracatai. Cara idem est quod nigrum, Catai
nomen gentis, unde Caracatai idem est quod niger Catai. Et hoc dicunt ad differentiam
ipsorum Catai, qui sunt in oriente super occeanum de quibus postea dicam vobis. Isti
Caracathai erant in quibusdam alpibus per quas transivi.2. Et in quadam planicie inter illas alpes erat quidam nestonnus, pastor potens et dominus super populum qui dicebatur Naiman, qui erant christiani nestorini. Mortuo Coirchan, [36] elevavit se ille nestorinus in Regem et vocabant eum nestoriani Regem Iohannem, et plus dicebant de ipso in decuplo quam veritas esset. Ita enim faciunt nestoriani venientes de partibus illis, de nichilo enim faciunt magnos rumeros. Unde disseminaverunt de Sartach quod esset christianus et de Manguchan et de Keuchan, quia faciunt maiorem reverentiam christianis quam allis populis. Et tamen in veritate christiani non sunt. Sic ergo exivit magna fama de illo Rege Iohanne. Et ego transivi per pascua eius, nullus aliquid sciebat de eo, nisi nestoriani pauci. In pascuis eius habitabat Keuchan, apud cuiuc curiam fuit frater Andreas, et ego etiam transivi per earn in reditu.
3. Huic Iohanni erat frater quidam, potens pastor similiter, nomine Unc; et ipse erat ultra alpes ipsorum Caracatai distans a fratre suo spacio tnum ebdomadarum, et erat dominus cuiusdam villule que dicitur Caracarum, populum habens sub se qui dicebantur Crit et Merkit, qui erant christiani nestorini. Sed ipse dominus eorum, dimisso cultu Christi, sectabatur idola, habens secum sacerdotes ydolorum: qui omnes sunt invocatores demonum et sortilegi.
4. Ultra pascua istius, ad X vel XV dietas, erant pascua Moal, qui erant pauperrimi homines sine capitaneo et sine lege, exceptis sortilegiis et divinationibus, quibus omnes in partibus illis intendunt. Et iuxta Moal erant alii pauperes, qui dicebantur Tartari. Rex Iohannes mortuus fuit sine herede, et ditatus est frater eius Unc, et faciebat se vocari Chan, et mittebantur armenta et greges eius usque ad terminos Moal. Tunc temporis erat Chingis, faber quidam in populo Moal, et furabatur de animalibus Uncchan quod poterat, in tantum quod conquesti sunt pastores Unc domino suo. Tunc congregavit exercitum et equitavit in terram Moal querens ipsum Chingis, et ille fugit inter Tartaros et latuit ibi. Tunc ipse Unc, accepta preda a Moal et a Tartaris, reversus est.
5. Tunc ipse Chingis alloqutus est ipsos Tartaros et ipsos Moal dicens: «Quia sine duce sumus, opprimunt nos vicini nostri». Et fecerunt eum ducem et capitaneum Tartari et Moal. Tunc latenter congregato exercitu irruit super ipsum Unc et vicit eum, et ille fugit in Cathaiam. Ibi capta fuit filia eius, quam Chingis dedit uni ex filiis suis in uxorem, ex quo ipsa suscepit istum qui nunc regnat Mangu.
6. Tunc ipse Chingis premittebat ubique ipsos Tartaros; et inde exivit nomen eorum, quia ubique clamabatur: «Ессе Tartari veniunt». Sed per crebra bella modo omnes fere deleti sunt. Unde isti Moal modo volunt extinguere nomen illud et suum elevare. Terra ilia in qua primo fuerunt et ubi est adhuc curia Chingischan, vocatur Onankerule. Sed quia Caracaron est regio circa quam fuit prima acquisitio eorum, illam civitatem habent pro regali et ibi prope eligunt suum Chan (Itinerarium. XVII. 1-6).
________________________________
Вильгельм де Рубрук. Итинерарий
Глава XVII. Насколько Сартах, Мангу-хан и Key-хан
оказывают уважение христианам1. В то время, когда франки захватили Антиохию, правил в этих северных пределах некто по имени Коир-хан (Coirchan – искаженный титул «гур-хан». Этот титул носил глава династии кара-китаев (киданей).). Коир – это имя собственное, а хан – название достоинства, и означает то же, что и предсказатель, ибо всех предсказателей называют [37] «хан». Поэтому их повелителей называют ханами, так как в их обязанности входит управление народом путем предсказаний. Поэтому в истории Антиохии написано, что тюрки в несчастии послали за поддержкой против франков к царю Коир-хану. Ибо оттуда пришли почти все тюрки. Этот Коир был кара-китай. Кара же означает «черный», а китай – название народа, поэтому кара-китай означает «черные Китай». Так они их называют для различения от собственно китаев, живущих на востоке на океанском побережье, о которых я расскажу впоследствии. Эти кара-китай были на моем пути через горные вершины, которые я прошел.
2. На одной равнине между этих гор был некий несторианин, могущественный пастырь (У Малеина невозможный перевод – «пастух» (Малеин, с. 115).), имеющий власть над своим народом, имя которому иайман. А народ этот – христиане-несториаие. Когда умер Коир-хан, этот несторианин превознес себя в цари, и несториане назвали его царем Иоанном. И, кроме того, говорили о нем больше, чем в десять раз превышает истину. То же самое делают несториане, прибывающие из этих стран, то есть они производят много шума из ничего. Поэтому они распространили слух о том, что Сартах (Сартах – сын Бату, правитель Улуса Джучи (1256).) – христианин, и о том, что Мангу-хан (Мангу-хан – Менгу-хан, монгольский великий хан (1251-1259).) и Key-хан (Key-хан – Гуюк-хан, монгольский великий хан (1246-1248).) оказывают христианам большее уважение, чем другим народам. Однако, в действительности, христианами они не являются. Таким образом возникла громкая слава и об этом царе Иоанне. Я проехал через его пастбища, и никто ничего не знал о нем, за исключением некоторых несториан. На его пастбищах живет Key-хан, при дворе которого был брат Андрей. И я также проезжал той дорогой по пути назад.
3. У этого Иоанна был некий брат по имени Унк (Считается, что Унк – кереитский Онг-хан), также могущественный пастырь; он жил за горами кара-китаев, находясь от своего брата на расстоянии в три недели пути. И был он властителем некоего поселения, называемого Каракарум; и имел в своем подчинении народ, именовавшийся крит и меркит, которые были христианами-несторианами. Сам же их правитель, оставив поклонение Христу, преклонялся идолам, имея при себе идолослужителей: все они вызыватели демонов и прорицатели.
4. За его пастбищами, в 10 или 15 днях перехода, находились пастбища моал; это были очень бедные люди, не имевшие ни главы над собой, ни закона, кроме прорицателей и предсказателей, на которых все в этих землях обращают внимание. И рядом с моалами были другие бедные, именуемые тартарами. Царь Иоанн умер без наследника, и брат его Унк обогатился и заставил называть себя ханом. Места пастбищ его крупных и мелких стад распространились до границ моал. В то время среди народа моал был мастер Чингис; он воровал животных Унк-хана столько, сколько хотел, так что пастухи пожаловались своему господину Унку. Тогда он собрал войско и поскакал в землю моал с желанием изловить самого Чингиса, а тот бежал и скрылся среди тартар. Тогда Унк, собрав дань с моал и тартар, вернулся. [38]
5. Тогда упомянутый Чингис обратился к тартарам и моалам, говоря: «Поскольку мы без вождя, теснят нас соседи наши». И сделали его вождем и предводителем тартар и моалов. Затем тайно собрав войско, он напал на упомянутого Унка и одолел его; тот бежал в Китай. Там в плен была захвачена дочь его, которую Чингис отдал в жены одному из своих сыновей; от него зачала она ныне правящего Менгу.
6. Затем Чингис повсюду посылал тех самых тартар; так возникло их имя, поскольку всюду возглашалось: «Вот тартары идут». Но благодаря особенностям ведения частых войн почти все они были истреблены. Поэтому упомянутые моалы хотят уничтожить само их имя и возвысить свое. Та земля, в которой они были сначала и где доныне находится еще двор Чингис-хана, называется Онанкеруле. Но поскольку Каракарум был той приобретенной землей, вокруг которой они расширили свои владения, то этот город – место пребывания их царей и именно там они выбирают своего хана (Itinerarium. XVII. 1-6).
Францисканец Роджер Бэкон (1219-1294) занимался науками и преподавал в Оксфорде и Париже. Его научные интересы лежали в области математики, естествознания, а также астрономии. Поэтому в своем сочинении «Opus majus», подробно пересказывая приведенные выше сведения Вильгельма де Рубрука, с которым был лично знаком, он вносит в текст дополнения, где говорится об астрономии и астрологии у монголов. Роджер, вслед за Вильгельмом, путает два термина: cham, can (хан) и kam (шаман)3, поэтому полагает, что монгольские предводители управляют народом при помощи прорицаний и наук. Политическая карта мира, на взгляд Роджера Бэкона, выглядит так:
А этот народ моал является глупейшим по природе и беднейшим. Он, однако, по божественному согласию, мало-помалу подчинил себе все соседние народы и все мировое пространство за короткое время разорил. Если бы [среди них] было согласие, [то] в первом наступлении разорили бы они Египет и Африку, чтобы таким образом со всех сторон окружить латинян. Ведь ныне они царят от северной части до самой Польши, ибо вся Руссия покорена ими; и вся земля с востока до самого Дуная и за Дунаем, а именно Булгария и Блахия, являются их данниками. Так что до самой земли Константинопольской простирается их империя. И турецкий султан, и царь Армении, и государь Антиохии, и все государи на востоке, вплоть до Индии, являются их подданными, за исключением немногих, живущих или слишком далеко, или в неприступнейших горных местах, которые они не могут одолеть. И прежде всего в земле, где пребывает император, находится Черная Катайя, где был пресвитер Иоанн. За ней – земля брата его, лежащая на расстояние трех недель пути, за ней – земля моалов и тартар, [которая простирается] на расстояние около двенадцати дневных переходов. Но все это земля, в которой пребывает император, кочующий по разным местам. Земля жен, в которой сначала жили моалы, называется Ознам Керуле (Английские источники, с. 217-218).
Комментарии
1. Ледерер Ф. Венгерско-русские отношения и татаро-монгольское нашествие // Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 81.2. Пытаясь объяснить, почему монголов называли татарами, Г. Дёрфер опирается на сообщение Вильгельма де Рубрука, видимо не отдавая себе отчет, что использует фрагмент политического мифа: «Хотя сами татары были, собственно говоря, истреблены, их название стало общепринятым обозначением монголов, их заклятых врагов. Возможно, что его себе избрали сами монголы, с целью избежать возмездия со стороны божеств завоеванных стран (после истребления такого большого количества людей)», см.: Дерфер Г. О языке гуннов // Зарубежная тюркология: Древние тюркские языки и литературы. М., 1986. Вып. 1. С. 79.
3. Потапов Л. П. Алтайский шаманизм. Л., 1991. С. 125-128.
(пер. С. В. Аксенова)
Текст воспроизведен по изданию: Историческая география политического мифа. Образ Чингис-хана в мировой литературе XIII-XV вв. СПб. Евразия. 2006
