Ю.И.Венелин (настоящее имя Георгий Гуца/Hutza) (1802-1839) -
один из первых русских славистов, историк. Родился в с. Большая Тибава
(терр. Закарпатской Украины), обучался сначала в гимназии, а с 1821 г. в
Сатмарском епископском лицее, где и начал заниматься историей. С 1822
г. Венелин учился на философском факультете Львовского университета, где
заслужил любовь и уважение профессуры университета. Венелин считался
воспитанником Мукачовской (Унгварской) епархии, но желание посвятить
себя духовному званию у него исчезло, и, чтобы скрыть свое
местопребывание и таким образом избавиться от довлевших над ним
обязанностей духовного лица, Георгий решился принять фамилию
Венелович-Венелин.
Все свободное от занятий время он проводил в университетской библиотеке, делая множество конспектов и выписок, оказавшихся неоценимо полезными для его будущих трудов. История занимала тогда все его мысли, именно в это время, очевидно, начала формироваться его методология исторического исследования, весьма отличавшаяся от современных ему историков. Во многом этому способствовал «прагматический» (в соответствии с последними веяньями немецкой философии истории нач. XIX в.) образ преподавания истории.
Карпатский русин, Венелин всегда стремился в Россию. В 1821 г. он вместе со своим двоюродным братом И.И.Молнаром (после смерти Венелина ставшим хранителем его архива) решается бежать в Россию — католические монахи хотели постричь Венелина и Молнара. В 1823 г. без паспортов они переходят русско-австрийскую границу в Карпатах, а затем пробираются в Кишинев. В 1825 г. братья переезжают в Москву, где Венелин встретился со своим соотечественником, известным славистом, доктором Орлаем, который посоветовал молодому человеку занятся «более хлебной» профессией и поступать на медицинский факультет Московского университета, а историей продолжать заниматься по мере возможности.1) В 1829 г. Венелин окончил университет, получив аттестат лекаря. Впрочем, медицину он скоро бросит и с головой уйдет в исторические исследования.
В Москве Венелин близко сошелся с известным историком М.Погодиным (даже жил у него некоторое время), с помощью которого издает свое первое серьезное произведение — исследование о Болгарах, вызвавшее острую полемику в среде историков и публицистов.2) Именно с этой работой историки связывают становление болгаристики, а самого Венелина считают одним из тех, кому болгарский народ обязан своим пробуждением.3)
В нарастающем интересе московской интеллигенции к славянству Венелин со своими славяноведческими изысканиями пришелся весьма кстати. По словам Погодина, именно Венелин пробудил у него тягу к славянским исследованиям. Во многом Венелин повлиял на К.Аксакова, учителем которого он был некоторое время (в 1832 г.), А.С.Хомякова, О.Бодянского. Теоретические исследования Венелина о славянстве, наряду со взглядами таких деятелей славянского возрождения, как Шафарик, Ганка, Караджич, стали одним из источников славянофильства.4)
В 1830—1831 гг. Венелин совершил поездку в Болгарию (ее выхлопотал С.Аксаков {19} у А.С.Шишкова, бывшего тогда президентом Академии Наук). Во время путешествия, в 1830—1831 гг., Венелин занимался сбором болгарских народных песен, грамот, материалов для своей грамматики болгарского языка. Филологические изыскания Венелина позволили ему претендовать на кафедру истории и литературы славянских наречий, которая была создана в 1835 г. по новому Уставу Университета. Венелин даже составил программу преподавания славянских языков, однако несмотря на все усилия Погодина, его кандидатура не выдержала никакой критики — отсутствие филологического или исторического образования, непоследовательность взглядов, этимологические фантазии5) не позволили рассматривать претендента всерьез, и кафедру занял известный «скептик» М.Т. Каченовский.
Исторические взгляды Венелина сформировались под воздействием идей романтизма, в духе которого он считал, что историческое исследование должно осуществляться «со всех сторон и во всех частях», полагая, что «только целое может представить полный смысл», и в этом смысле критиковал «Историю» Карамзина как собрание «всякой всячины в хронологическом порядке.6) К.Кавелин писал про Венелина: «В основании он прав. Он чувствовал, что история непременно должна рассматривать народ как живой организм, иначе она не будет историей, а сборником известий и фактов».7)
Справедливая убежденность Венелина в том, что огромный русский народ «не мог вдруг, в 862 г. размножиться и разлететься подобно саранче», а «русские города не могли вырастать в один год, подобно грибам после дождя»8) заставила его искать русь в названиях других народов. Погодин писал, что «Венелин пустил между нами впервые мысль, что народы могут скрываться долго под другими именами».9)
Однако его убежденность в автохтонности славян в Европе и «монолитности», неизменности этноса вообще, отрицание и этнических, и языковых смешений, признание праславянского языка как общеевропейского свело всю проблему происхождения славян лишь к поискам разных наименований славяно-россов греческими и византийскими писателями: скифов, сарматов, роксалан, антов, венетов, паннонцев, иллирийцев и др., между которыми Венелин не находил никаких этнических различий. Например, германцев он считал славянами, т. к. на территории средневековой Германии жили славяне, так же, как и гуннов10) (обров), и сорабов. Подобные этимологические построения будут в целом характерны и для его последователей. Более последователен Венелин был в борьбе с норманизмом.
Напомним, что в ПВЛ отразилась одна из версий начала Руси, которая возникла в Новгороде. Летописец настаивал на том, что русь — это варяги и сами новгородцы происходят «от рода варяжска». В этнографическом введении к ПВЛ дается прямое указание на то, где жили варяги. Летописец говорит, что к морю Варяжскому «приседять» Ляхове, Пруси, Чудь, следовательно Варяжским морем он называет Балтийское. Летописец четко обозначает западные пределы расселения варягов Польским Поморьем и Данией: «По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку — до предела Симова, сидят по тому же морю и к западу — до земли Агнянской и Волшской».
Соседями англов на южном берегу Балтики были «варины», «вары», «вагры» — племя принадлежавшее к вандальской (виндальской) группе (к ней так же принадлежали герулы, руги, венеды) и к IX в. ославянившееся. Тождество «варягов» и «веринов» с языковой точки зрения очевидно — один корень «вар» — вода, и различные суффиксы (в кельто-романских «варины», в германских «вэринги», у балтийских славян «варанги», у восточных «варяги»). Варяги, следовательно — это просто поморяне. Германские авторы X—XI вв. считали варягов одним из славянских племен. Наступление франков побудило варинов искать новые места поселений. В VIII в. во Франции появляется «Варангевилл» (Варяжский город), в 915 г. возник город Вэрингвик (Варяжская бухта) в Англии, до сих пор сохранилось название Варангерфьорд (варяжский залив) на севере Скандинавии. С VIII—IX вв. имена Варин и Вэрин широко распространяются по всей Европе, свидетельствуя также о рассеивании отдельных групп варинов в иноязычной среде. Но в конечном счете основным направлением переселений окажется восточной побережье Балтики. Приходят варяги с Варяжского (Балтийского) моря сначала в северо-западные земли и лишь {20} потом спускаются к Среднему Поднепровью. Названия основанных в IX в. городов говорят о славяноязычии варягов этого времени, да и у киевского летописца нет никакого намека на иноязычие варягов. Примечательно, что киевский летописец не упоминает пришедших с Владимиром новгородцев, которые составляли основу дружины, очевидно к ним относилось обозначение «варяги». При Ярославе роль варягов, видимо, возрастает, причем в числе таковых появляются и шведы (после женитьбы Ярослава на дочери шведского конунга Олава Ингигерд). В начале XI в. в Новгороде происходили постоянные столкновения между новгородцами и набранными Ярославом за морем варягами. Способствовали этому, и язычество варягов, и установленная еще при Олеге дань заморским варягам. После смерти Ярослава дань выплачивать перестали, как перестали и набирать в дружину варягов. Само имя варягов переосмысливается, распространяясь в общем на выходцев с католического запада, а летописцу, рассказывавшему о призвании варягов в IX в., пришлось объяснять, что это были не шведы, не норвежцы и не датачне, а варяги-русь, разъяснение это, правда, давал киевский летописец, в Новгороде шведов варягами не называли вплоть до XIII в.
Варяги, вопреки мнениям норманистов, привнесли с собой на Русь вовсе не монархическую систему, а что-то вроде афинского полиса. Древнейшие города севера управлялись примерно также, как и города балтийских славян (кстати, устройство Новгорода — типа «кругляшка», такое же, как в городах балтийских славян). Варяжский тип социально-политического устройства — это в конечном итоге тот же славянский, основанный полностью на территориальном принципе, на вечевых традициях, и совершенно не предусматривающий централизации. Государственность на Руси сложилась ранее призвания Рюриковичей или каких-то иных династий. Варяги, включившиеся в колонизационный поток с конца VIII в. не могли играть самостоятельной роли в образовании государства, а на севере Руси именно они повлияли на создание полисной системы, не принимающей централизации.
В 1836 г. вышла основная работа Венелина антинорманистского характера «Скандинавомания и ее поклонники»,11) в которой он разбил аргументы и доводы норманистов — Байера, Миллера, Шлецера, которых он и называет «скандинавоманами». Летописные тексты заставили Венелина искать варягов на южном побережье Балтики, откуда, по его мнению, вообще происходило славянское заселение русского северо-запада. Летописную Агнянскую землю, в пределах которой по ПВЛ обитали варяги, Венелин считал датской провинцией Ангельн12) и отмечал, что и греческие, и русские летописцы отличают варягов от германцев. Вполне логично он задается вопросом, как небольшая кучка норманнов могла покорить Новгород, к тому же оставив славянский язык совершенно неизменным. Только в 1870 г. будет опубликована его статья о варягах в арабских источниках,13) в которых он так же находил доказательства в пользу южно-балтийского происхождения варягов (варяги — славнейшие из славян).14)
Несмотря на короткую жизнь Венелина (всего 37 лет) его концепции настолько были важны и пришлись вовремя (да и написаны были с редким критическим чувством), что можно говорить о целой школе его учеников, школе Ю.И.Венелина — к которой принадлежали М.Морошкин,15) Н.В.Савельев-Ростиславич,16) А.Ф.Вельтман,17) к сожалению, во многом дискредитировавшие своими фантастическими концепциями как и самого Венелина, так и славянскую школу вообще.
Публикуемая ниже рукопись представляет собой автограф Ю.И.Венелина, хранящийся в Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки, в архиве Ю.И.Венелина (НИОР РГБ, ф. 49, к. 2, ед. хр. 25). Это отрывок из большой работы — ни начала рукописи, ни окончания, к сожалению, не найдено. Текст рукописи публикуется по правилам современной орфографии. Подчеркивания автора в тексте выделены курсивом, пропуски и неразборчивые слова даются в скобках <>, в некоторых случаях восстановлены ссылки на литературу. Все сноски по тексту авторские, но для удобства чтения изменена их нумерация и расположение (в рукописи они давались как в подстрочнике, так и по ходу текста), примечания к рукописи наши.
2) Каченовский М.Т. «Древние и нынешние болгаре...» Ю.И.Венелина. Рец. // «ВЕ», 1830, № 1, с. 74-76; Погодин М.П. «Древние и нынешние болгаре...» Ю.И.Венелина. Рец. // «Московский вестник», 1829, № 6, с. 129-146; его же. По поводу «Древних и нынешних болгар...» Ю.И.Венелина {77} // «Московский вестник», 1829, ч. 4. «От издателя», с. 164-167; его же. По поводу рец. М.Каченовского на «Древние и нынешне болгаре...» Ю.И.Венелина // «Московский вестник», 1830, № 3, Нравы. Известия, замечания, анекдоты, с. 309-321; Полевой H.A. [По поводу «Древних и нынешних болгар...» Ю.И.Венелина] // «Московкий телеграф», 1829, ч. 29, № 17, с. 145-150; его же. М.П.Погодину // «Московкий телеграф», 1829, ч. 29, № 18, с. 396-400; его же. Очерк русской литературы за 1838 г. // «СО», 1838, т. 1, Критика, с. 148.
3) Аристов Ф.Ф. Литературное развитие Подкарпатской (Угорской) Руси. — М., 1995; Байцура Т. Место Ю.И.Венелина в развитии славяноведения в первой половине XIX в. // Ю.I.Венелiн i розвиток мiжслов'янських взаемозв'язкив (тези доповiдей i повiдомлень науковоi конференцii, присвяченоi 150-рiччю вiд дня смертi ЮЛ.Венелiна). — Ужгород, 1989. С. 8-9; Байцура Т. Ю.И.Венелин. — Братислава, 1968; Ю.И.Венелин в Болгарском возрождении. Сб. статей. — М., 1998.
4) Благова Т.И. Особенности религиозно-философских воззрений А.С.Хомякова // Философия в России XIX — начала XX вв. Сб. ст. — М., 1991, с. 16.
5) См: Кочубинский А.А. Граф С.Г.Строганов. Из истории наших университетов 30-х гг. // «ВЕ», 1896, т. 4, кн. 7, с. 168-180.
6) Венелин Ю.И. Мысли об истории вообще и русской в частности // ЧОИДР. — М., 1847, год 2, № 8, с. 47-49.
7) Кавелин К.Д. На ЧОИДР №№ 5-9. Рец. (М., 1847) // Сочинения. — М., 1859, ч. 3, с. 411.
8) Венелин Ю. Скандинавомания... С. 398.
9) Погодин М. Ответ на филологические письма М.А.Максимовича // «Москвитянин», 1856, т. 4, с. 28.
10) Венелин Ю.И. Критическое разложение всех имен Аттилина семейства... // ЧОИДР, М., 1889, кн. 1. Приложение.
11) Венелин Ю. Скандинавомания и ее поклонники, или столетие изыскания о варягах // «Московский наблюдатель». — М., 1836, ч. 8, кн. 2, с. 488-525; ч. 9, кн. 1, с. 269-307, кн. 2, с. 395-426.
12) Ср.: Трухачев Н.С. Попытка локализации Прибалтийской Руси на основании сообщений современников в западноевропейских и арабских источниках X—XIII вв. // «ДГ», 1980, — М., 1981. С. 159-175.
13) Венелин Ю.И. Известия о варягах арабских писателей и злоупотреблении в истолковании оных // ЧОИДР. М., 1870. Кн. 4.
14) См. также: его же. О древних жилищах русского народа // ЧОИДР. М., 1847, год 2, № 9, отд. 1, с. 41-58; его же. О первом и втором нашествии завислянских славян на Русь до Рюриковых времен // ЧОИДР. М., 1847, год 3, № 5, с. 1-45; его же. О соляном озере Halmyris // ЧОИДР. М., 1847, № 6; его же. О споре между южанами и северянами на счет их россизма // ЧОИДР. М., 1847, год 3, №4, с. 1-16; его же. Окружные жители Балтийского моря. А. Леты // ЧОИДР. М., 1846, № 4, с. 1-15; его же. Окружные жители Балтийского моря. Б. Славяне // ЧОИДР. М., 1847, № 5, с. 75-94; его же. Древние и нынешние Словене в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к Россиянам: Историко-критические изыскания. — М., 1841, т. 2.
15) Морошкин Ф.Л. «Древние и нынешние болгаре...» и «Скандинавомания» Ю.И.Венелина. Рец. // «Маяк», 1842, т. 6, № 12, отд. 4, с. 81-115; его же. Историко-критические исследования о руссах и славянах // «Маяк», 1842, т. 6, № 11, отд. 3, с. 1-46; его же. О значении имени Руссов и славян. — М., 1840; его же. О сочинениях Ю.И.Венелина по славянской истории // «ОЗ», 1840, т. 12, № 9, отд. 2, с. 77-92; его же. Россия Велико-Германская // «ОЗ», 1841, т. 17, № 8, отд. 2, с. 62-76.
16) Савельев-Ростиславич Н.В. Варяжская Русь по Нестору и чужеземным писателям // ЖМНП, 1845, № 10, отд. 2, с. 1-64; его же. Еще несколько подробностей о жизни и сочинениях Ю.И.Венелина // ЛПРИ, 1839, № 21, с. 447-451; его же. Заметка на возражения г. Смеловского и новый источник истории болгар // «Маяк», 1842, т. 6, № 12, отд. 5, с. 40-44; его же. История северо-восточной Европы и мнимого переселения народов // «Маяк», 1841, т. 19-21, гл. 4, с. 107-234; 1842, т. 1, гл. 4, с. 109-43; 1842, т. 2, гл. 4, с. 1-99; его же. История, география и археология древнеславянского мира // «Маяк», 1840, ч. 3, гл. 1, с. 109-145; его же. Материалы для славянских древностей // «Маяк», 1844, т. 13, № 26, отд 3, с. 109-152; т. 14, № 27, отд. 3, с. 29-60; т. 15, {78} № 29, отд. 3, с. 1-32; его же. На Венелина // ЛПРИ, 1839, № 15, с. 522-524; его же. О значении имени Руссов и славян. Соч. Ф.Морошкина. Рец. // «ОЗ», 1841, т. 14, с. 58-64; его же. Очерки всеобщей истории // «Маяк», 1840, ч. 9, гл. 3, с. 48-89; его же. Разбор мнений М.П.Погодина о начале Руси // «СО», 1848, кн. 11, отд. 1, с. 1-78; его же. Славянский сборник. — СПб., 1845.
17) Вельтман А.Ф. Исследования о свевах, гуннах и монголах. — М., 1856, его же. Исторические замечания и выводы о славянах и русах. НИОР РГБ, ф. 48, к. 18, е.х. 6.
18) Ad honorem et gloriam Dei Optimi Maximi.
Все свободное от занятий время он проводил в университетской библиотеке, делая множество конспектов и выписок, оказавшихся неоценимо полезными для его будущих трудов. История занимала тогда все его мысли, именно в это время, очевидно, начала формироваться его методология исторического исследования, весьма отличавшаяся от современных ему историков. Во многом этому способствовал «прагматический» (в соответствии с последними веяньями немецкой философии истории нач. XIX в.) образ преподавания истории.
Карпатский русин, Венелин всегда стремился в Россию. В 1821 г. он вместе со своим двоюродным братом И.И.Молнаром (после смерти Венелина ставшим хранителем его архива) решается бежать в Россию — католические монахи хотели постричь Венелина и Молнара. В 1823 г. без паспортов они переходят русско-австрийскую границу в Карпатах, а затем пробираются в Кишинев. В 1825 г. братья переезжают в Москву, где Венелин встретился со своим соотечественником, известным славистом, доктором Орлаем, который посоветовал молодому человеку занятся «более хлебной» профессией и поступать на медицинский факультет Московского университета, а историей продолжать заниматься по мере возможности.1) В 1829 г. Венелин окончил университет, получив аттестат лекаря. Впрочем, медицину он скоро бросит и с головой уйдет в исторические исследования.
В Москве Венелин близко сошелся с известным историком М.Погодиным (даже жил у него некоторое время), с помощью которого издает свое первое серьезное произведение — исследование о Болгарах, вызвавшее острую полемику в среде историков и публицистов.2) Именно с этой работой историки связывают становление болгаристики, а самого Венелина считают одним из тех, кому болгарский народ обязан своим пробуждением.3)
В нарастающем интересе московской интеллигенции к славянству Венелин со своими славяноведческими изысканиями пришелся весьма кстати. По словам Погодина, именно Венелин пробудил у него тягу к славянским исследованиям. Во многом Венелин повлиял на К.Аксакова, учителем которого он был некоторое время (в 1832 г.), А.С.Хомякова, О.Бодянского. Теоретические исследования Венелина о славянстве, наряду со взглядами таких деятелей славянского возрождения, как Шафарик, Ганка, Караджич, стали одним из источников славянофильства.4)
В 1830—1831 гг. Венелин совершил поездку в Болгарию (ее выхлопотал С.Аксаков {19} у А.С.Шишкова, бывшего тогда президентом Академии Наук). Во время путешествия, в 1830—1831 гг., Венелин занимался сбором болгарских народных песен, грамот, материалов для своей грамматики болгарского языка. Филологические изыскания Венелина позволили ему претендовать на кафедру истории и литературы славянских наречий, которая была создана в 1835 г. по новому Уставу Университета. Венелин даже составил программу преподавания славянских языков, однако несмотря на все усилия Погодина, его кандидатура не выдержала никакой критики — отсутствие филологического или исторического образования, непоследовательность взглядов, этимологические фантазии5) не позволили рассматривать претендента всерьез, и кафедру занял известный «скептик» М.Т. Каченовский.
Исторические взгляды Венелина сформировались под воздействием идей романтизма, в духе которого он считал, что историческое исследование должно осуществляться «со всех сторон и во всех частях», полагая, что «только целое может представить полный смысл», и в этом смысле критиковал «Историю» Карамзина как собрание «всякой всячины в хронологическом порядке.6) К.Кавелин писал про Венелина: «В основании он прав. Он чувствовал, что история непременно должна рассматривать народ как живой организм, иначе она не будет историей, а сборником известий и фактов».7)
Справедливая убежденность Венелина в том, что огромный русский народ «не мог вдруг, в 862 г. размножиться и разлететься подобно саранче», а «русские города не могли вырастать в один год, подобно грибам после дождя»8) заставила его искать русь в названиях других народов. Погодин писал, что «Венелин пустил между нами впервые мысль, что народы могут скрываться долго под другими именами».9)
Однако его убежденность в автохтонности славян в Европе и «монолитности», неизменности этноса вообще, отрицание и этнических, и языковых смешений, признание праславянского языка как общеевропейского свело всю проблему происхождения славян лишь к поискам разных наименований славяно-россов греческими и византийскими писателями: скифов, сарматов, роксалан, антов, венетов, паннонцев, иллирийцев и др., между которыми Венелин не находил никаких этнических различий. Например, германцев он считал славянами, т. к. на территории средневековой Германии жили славяне, так же, как и гуннов10) (обров), и сорабов. Подобные этимологические построения будут в целом характерны и для его последователей. Более последователен Венелин был в борьбе с норманизмом.
Напомним, что в ПВЛ отразилась одна из версий начала Руси, которая возникла в Новгороде. Летописец настаивал на том, что русь — это варяги и сами новгородцы происходят «от рода варяжска». В этнографическом введении к ПВЛ дается прямое указание на то, где жили варяги. Летописец говорит, что к морю Варяжскому «приседять» Ляхове, Пруси, Чудь, следовательно Варяжским морем он называет Балтийское. Летописец четко обозначает западные пределы расселения варягов Польским Поморьем и Данией: «По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку — до предела Симова, сидят по тому же морю и к западу — до земли Агнянской и Волшской».
Соседями англов на южном берегу Балтики были «варины», «вары», «вагры» — племя принадлежавшее к вандальской (виндальской) группе (к ней так же принадлежали герулы, руги, венеды) и к IX в. ославянившееся. Тождество «варягов» и «веринов» с языковой точки зрения очевидно — один корень «вар» — вода, и различные суффиксы (в кельто-романских «варины», в германских «вэринги», у балтийских славян «варанги», у восточных «варяги»). Варяги, следовательно — это просто поморяне. Германские авторы X—XI вв. считали варягов одним из славянских племен. Наступление франков побудило варинов искать новые места поселений. В VIII в. во Франции появляется «Варангевилл» (Варяжский город), в 915 г. возник город Вэрингвик (Варяжская бухта) в Англии, до сих пор сохранилось название Варангерфьорд (варяжский залив) на севере Скандинавии. С VIII—IX вв. имена Варин и Вэрин широко распространяются по всей Европе, свидетельствуя также о рассеивании отдельных групп варинов в иноязычной среде. Но в конечном счете основным направлением переселений окажется восточной побережье Балтики. Приходят варяги с Варяжского (Балтийского) моря сначала в северо-западные земли и лишь {20} потом спускаются к Среднему Поднепровью. Названия основанных в IX в. городов говорят о славяноязычии варягов этого времени, да и у киевского летописца нет никакого намека на иноязычие варягов. Примечательно, что киевский летописец не упоминает пришедших с Владимиром новгородцев, которые составляли основу дружины, очевидно к ним относилось обозначение «варяги». При Ярославе роль варягов, видимо, возрастает, причем в числе таковых появляются и шведы (после женитьбы Ярослава на дочери шведского конунга Олава Ингигерд). В начале XI в. в Новгороде происходили постоянные столкновения между новгородцами и набранными Ярославом за морем варягами. Способствовали этому, и язычество варягов, и установленная еще при Олеге дань заморским варягам. После смерти Ярослава дань выплачивать перестали, как перестали и набирать в дружину варягов. Само имя варягов переосмысливается, распространяясь в общем на выходцев с католического запада, а летописцу, рассказывавшему о призвании варягов в IX в., пришлось объяснять, что это были не шведы, не норвежцы и не датачне, а варяги-русь, разъяснение это, правда, давал киевский летописец, в Новгороде шведов варягами не называли вплоть до XIII в.
Варяги, вопреки мнениям норманистов, привнесли с собой на Русь вовсе не монархическую систему, а что-то вроде афинского полиса. Древнейшие города севера управлялись примерно также, как и города балтийских славян (кстати, устройство Новгорода — типа «кругляшка», такое же, как в городах балтийских славян). Варяжский тип социально-политического устройства — это в конечном итоге тот же славянский, основанный полностью на территориальном принципе, на вечевых традициях, и совершенно не предусматривающий централизации. Государственность на Руси сложилась ранее призвания Рюриковичей или каких-то иных династий. Варяги, включившиеся в колонизационный поток с конца VIII в. не могли играть самостоятельной роли в образовании государства, а на севере Руси именно они повлияли на создание полисной системы, не принимающей централизации.
В 1836 г. вышла основная работа Венелина антинорманистского характера «Скандинавомания и ее поклонники»,11) в которой он разбил аргументы и доводы норманистов — Байера, Миллера, Шлецера, которых он и называет «скандинавоманами». Летописные тексты заставили Венелина искать варягов на южном побережье Балтики, откуда, по его мнению, вообще происходило славянское заселение русского северо-запада. Летописную Агнянскую землю, в пределах которой по ПВЛ обитали варяги, Венелин считал датской провинцией Ангельн12) и отмечал, что и греческие, и русские летописцы отличают варягов от германцев. Вполне логично он задается вопросом, как небольшая кучка норманнов могла покорить Новгород, к тому же оставив славянский язык совершенно неизменным. Только в 1870 г. будет опубликована его статья о варягах в арабских источниках,13) в которых он так же находил доказательства в пользу южно-балтийского происхождения варягов (варяги — славнейшие из славян).14)
Несмотря на короткую жизнь Венелина (всего 37 лет) его концепции настолько были важны и пришлись вовремя (да и написаны были с редким критическим чувством), что можно говорить о целой школе его учеников, школе Ю.И.Венелина — к которой принадлежали М.Морошкин,15) Н.В.Савельев-Ростиславич,16) А.Ф.Вельтман,17) к сожалению, во многом дискредитировавшие своими фантастическими концепциями как и самого Венелина, так и славянскую школу вообще.
Публикуемая ниже рукопись представляет собой автограф Ю.И.Венелина, хранящийся в Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки, в архиве Ю.И.Венелина (НИОР РГБ, ф. 49, к. 2, ед. хр. 25). Это отрывок из большой работы — ни начала рукописи, ни окончания, к сожалению, не найдено. Текст рукописи публикуется по правилам современной орфографии. Подчеркивания автора в тексте выделены курсивом, пропуски и неразборчивые слова даются в скобках <>, в некоторых случаях восстановлены ссылки на литературу. Все сноски по тексту авторские, но для удобства чтения изменена их нумерация и расположение (в рукописи они давались как в подстрочнике, так и по ходу текста), примечания к рукописи наши.
Примечания
1) Венелин Ю.И. Древние и нынешние Болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к Россиянам: Историко-критические изыскания. — М., 1829, т. 1, с. 7; Безсонов П. Ю.И.Венелин // ЖМНП, 1882, № 6, с. 159-206.2) Каченовский М.Т. «Древние и нынешние болгаре...» Ю.И.Венелина. Рец. // «ВЕ», 1830, № 1, с. 74-76; Погодин М.П. «Древние и нынешние болгаре...» Ю.И.Венелина. Рец. // «Московский вестник», 1829, № 6, с. 129-146; его же. По поводу «Древних и нынешних болгар...» Ю.И.Венелина {77} // «Московский вестник», 1829, ч. 4. «От издателя», с. 164-167; его же. По поводу рец. М.Каченовского на «Древние и нынешне болгаре...» Ю.И.Венелина // «Московский вестник», 1830, № 3, Нравы. Известия, замечания, анекдоты, с. 309-321; Полевой H.A. [По поводу «Древних и нынешних болгар...» Ю.И.Венелина] // «Московкий телеграф», 1829, ч. 29, № 17, с. 145-150; его же. М.П.Погодину // «Московкий телеграф», 1829, ч. 29, № 18, с. 396-400; его же. Очерк русской литературы за 1838 г. // «СО», 1838, т. 1, Критика, с. 148.
3) Аристов Ф.Ф. Литературное развитие Подкарпатской (Угорской) Руси. — М., 1995; Байцура Т. Место Ю.И.Венелина в развитии славяноведения в первой половине XIX в. // Ю.I.Венелiн i розвиток мiжслов'янських взаемозв'язкив (тези доповiдей i повiдомлень науковоi конференцii, присвяченоi 150-рiччю вiд дня смертi ЮЛ.Венелiна). — Ужгород, 1989. С. 8-9; Байцура Т. Ю.И.Венелин. — Братислава, 1968; Ю.И.Венелин в Болгарском возрождении. Сб. статей. — М., 1998.
4) Благова Т.И. Особенности религиозно-философских воззрений А.С.Хомякова // Философия в России XIX — начала XX вв. Сб. ст. — М., 1991, с. 16.
5) См: Кочубинский А.А. Граф С.Г.Строганов. Из истории наших университетов 30-х гг. // «ВЕ», 1896, т. 4, кн. 7, с. 168-180.
6) Венелин Ю.И. Мысли об истории вообще и русской в частности // ЧОИДР. — М., 1847, год 2, № 8, с. 47-49.
7) Кавелин К.Д. На ЧОИДР №№ 5-9. Рец. (М., 1847) // Сочинения. — М., 1859, ч. 3, с. 411.
8) Венелин Ю. Скандинавомания... С. 398.
9) Погодин М. Ответ на филологические письма М.А.Максимовича // «Москвитянин», 1856, т. 4, с. 28.
10) Венелин Ю.И. Критическое разложение всех имен Аттилина семейства... // ЧОИДР, М., 1889, кн. 1. Приложение.
11) Венелин Ю. Скандинавомания и ее поклонники, или столетие изыскания о варягах // «Московский наблюдатель». — М., 1836, ч. 8, кн. 2, с. 488-525; ч. 9, кн. 1, с. 269-307, кн. 2, с. 395-426.
12) Ср.: Трухачев Н.С. Попытка локализации Прибалтийской Руси на основании сообщений современников в западноевропейских и арабских источниках X—XIII вв. // «ДГ», 1980, — М., 1981. С. 159-175.
13) Венелин Ю.И. Известия о варягах арабских писателей и злоупотреблении в истолковании оных // ЧОИДР. М., 1870. Кн. 4.
14) См. также: его же. О древних жилищах русского народа // ЧОИДР. М., 1847, год 2, № 9, отд. 1, с. 41-58; его же. О первом и втором нашествии завислянских славян на Русь до Рюриковых времен // ЧОИДР. М., 1847, год 3, № 5, с. 1-45; его же. О соляном озере Halmyris // ЧОИДР. М., 1847, № 6; его же. О споре между южанами и северянами на счет их россизма // ЧОИДР. М., 1847, год 3, №4, с. 1-16; его же. Окружные жители Балтийского моря. А. Леты // ЧОИДР. М., 1846, № 4, с. 1-15; его же. Окружные жители Балтийского моря. Б. Славяне // ЧОИДР. М., 1847, № 5, с. 75-94; его же. Древние и нынешние Словене в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к Россиянам: Историко-критические изыскания. — М., 1841, т. 2.
15) Морошкин Ф.Л. «Древние и нынешние болгаре...» и «Скандинавомания» Ю.И.Венелина. Рец. // «Маяк», 1842, т. 6, № 12, отд. 4, с. 81-115; его же. Историко-критические исследования о руссах и славянах // «Маяк», 1842, т. 6, № 11, отд. 3, с. 1-46; его же. О значении имени Руссов и славян. — М., 1840; его же. О сочинениях Ю.И.Венелина по славянской истории // «ОЗ», 1840, т. 12, № 9, отд. 2, с. 77-92; его же. Россия Велико-Германская // «ОЗ», 1841, т. 17, № 8, отд. 2, с. 62-76.
16) Савельев-Ростиславич Н.В. Варяжская Русь по Нестору и чужеземным писателям // ЖМНП, 1845, № 10, отд. 2, с. 1-64; его же. Еще несколько подробностей о жизни и сочинениях Ю.И.Венелина // ЛПРИ, 1839, № 21, с. 447-451; его же. Заметка на возражения г. Смеловского и новый источник истории болгар // «Маяк», 1842, т. 6, № 12, отд. 5, с. 40-44; его же. История северо-восточной Европы и мнимого переселения народов // «Маяк», 1841, т. 19-21, гл. 4, с. 107-234; 1842, т. 1, гл. 4, с. 109-43; 1842, т. 2, гл. 4, с. 1-99; его же. История, география и археология древнеславянского мира // «Маяк», 1840, ч. 3, гл. 1, с. 109-145; его же. Материалы для славянских древностей // «Маяк», 1844, т. 13, № 26, отд 3, с. 109-152; т. 14, № 27, отд. 3, с. 29-60; т. 15, {78} № 29, отд. 3, с. 1-32; его же. На Венелина // ЛПРИ, 1839, № 15, с. 522-524; его же. О значении имени Руссов и славян. Соч. Ф.Морошкина. Рец. // «ОЗ», 1841, т. 14, с. 58-64; его же. Очерки всеобщей истории // «Маяк», 1840, ч. 9, гл. 3, с. 48-89; его же. Разбор мнений М.П.Погодина о начале Руси // «СО», 1848, кн. 11, отд. 1, с. 1-78; его же. Славянский сборник. — СПб., 1845.
17) Вельтман А.Ф. Исследования о свевах, гуннах и монголах. — М., 1856, его же. Исторические замечания и выводы о славянах и русах. НИОР РГБ, ф. 48, к. 18, е.х. 6.
18) Ad honorem et gloriam Dei Optimi Maximi.
