Ю.И.Венелин. О происхождении славян вообще и россов в особенности

1. О происхождении славян вообще
Ad. G. D. О. М.¹⁸⁾

Россы

Рассмотрев вкратце и разобрав самые важные, но запутанные места русской истории, обратимся теперь к Главному предмету, а именно к происхождению самих россиян. Дело само по себе не кажется затруднительным; но различные сочинения, с некоторого времени существующие о сем предмете, и различный способ, коим руководствовались толкователи при своих изысканиях, навели на историю мрак, который нельзя рассеять без великого труда.

Здесь не могу не упомянуть об одном анекдоте. Однажды попался обстоятельствами в мою комнату один вольный хлебопашец из подмосковных, на столе у меня лежала тетрадь под заглавием «О происхождении россиян». Стоя неподалеку от стола, он заметил сие и не потерпел, чтоб не спросить у меня содержание сей тетради. Это были мои выписки из изысканий предшествовавших мне исследователей. Я сказал ему, что один ученейший историк здесь говорит, что прапрадеды русских были шведы и в Россию перешли из Скандинавии, и так что русские происходят из Скандинавии. Услышав это, он, в некотором изумлении отступив и перекрестившись, возразил: «Батюшки мои! Неужели? Это верно должен быть какой-нибудь бусурман, который никогда не читал Св. Истории! Неужели он не знал из Св. Писания, что все народы произошли после потопа от Ноя и его трех Сыновей!».
Мне не хотелось продолжать с ним разговор, и чтоб его успокоить, я прибавил, что он пред смертию своею раскаялся на исповеди и отверг им сказанное, как нечестивое.
Признаюсь, что простодушное возражение сего поселянина вынудило у меня невольную улыбку, однако оно подало мне повод к важнейшим замечаниям. Оно весьма естественно, ибо если хотим вознестись к первому источнику человеческого рода, то необходимо <довести> до Ковчега Ноева. Нестор сам при начатии своей летописи начинает с Ковчега, разделяет старый мир между тремя сыновьями Ноевыми. Это показывается странным и даже предрассудным нынешним умникам, которые порочат древних писателей потому только, что они были монахи, и что они не были такие ученые, как нынешние толкователи. При всех однако наших умствованиях мы невольно возвращаемся к словам этих монахов, основанным на Св. Писании.
Что весь род человеческий имеет один и тот же источник, это есть аксиома, которую излишнее будет доказывать. Что этот род человеческий с самого начала уже стал разделяться с течением времен на разные ветви, кои, наконец, дошли до того между собою расстояния в котором ныне находятся, это само собой разумеется.
Сии ветви со временем опять подразделялись на отрасли, между коими впоследствии сделалось расстояние довольно значительное.
Отрасли эти вновь временем разделены на племена, которые больше или меньше различны между собою. {22}
Расстояние сие, различие сие между ветвями, странами, и племенами состоит в языке, как первом и важнейшем признаке сродства между народами.
Чтобы представить себе повременное разделение или раздробление рода человеческого в точном виде, для этого нужно знать все существующие в мире языки. Одним еще языкознанием можно рассеять тьму, царствующую во всеобщей истории.
Все народы, или языки ныне существующие имеют между собою большее или меньшее расстояние, т. е. разделились между собою прежде или позже.
Разделение коренного, так сказать, ствола, на ветви, есть их начало или происхождение; отрасли же происходят от разделения одной ветви; племена же происходят при раздроблении одной отрасли. Итак, происхождение россиян относить надобно к тому времени, когда от него отделились, напр<имер>, болгаре, сербы, кроаты, чехи, поляки, варяги и проч<ие>. Дальнейшее происхождение россов заключается в общем происхождении славян, т.е. всех народов, заключаемых под сие общее имя.
Нельзя, однако, сказать, чтобы россы или какой-нибудь другой <народ> происходили от славян, ибо славяне есть только имя, которым часто прикрываются одноязычные, но разные между собою племена.
Поелику россияне суть один из главнейших славянских народов, то весьма кстати будет упомянуть прежде что-нибудь вообще о славянах.

Славяне

Первый вопрос, который можно здесь сделать, и который еще не решен историками: должно ли почесть славян старожилами Европы, или позднейшими переселенцами?
Прямого ответа на сей вопрос у писателей не нахожу; Карамзин на сей раз говорит запутанно, сомнительно, т. е. сам не знает, как сказать. Иные, придерживаясь буквально исторических явлений, полагают начало славян при первом появлении их имени в истории, не умея однако сказать откуда они взялись, в сем затруднении они прибегают к всерешающему средству — к переселению, — и, следуя своему воображению, или привидениям, переселяют народы, подобно шашкам на шахматной доске, из одного места на другое. Почти общее мнение до сих пор было, что славяне существуют в Европе только с VI столетия потому только, что имя тогда только стало быть известным! Откуда же взялись они? Одни говорят: такой-то народ так их стеснил у берегов Дуная, что все они раз-вспорхнулись оттуда и заняли две трети Европы; другие говорят, что это стеснение случилось на бесконечных полях Сармации (России); а третий совсем не знают, откуда они взялись. Шлецер говорит,^I) «что они теперь, по крайней мере по пространству, ими занимаемому, составляют обширнейший народ Вселенной».
Это точно так; но прибавите еще, что он был во все времена пропорционально обширнее прочих; но если он ныне есть еще обширне<е>, то в древние времена пропорциональное его превосходство должно было быть еще большее, ибо он претерпел великие ущербы в Германии, Италии, Греции, а после <в> Турции. И об этом огромном, необъемлемом народе толкуют, как о каком-нибудь племени в несколько сот верст в окружности!!! Не стану здесь исчислять всех исторических нелепостей касательно славян, для того чтоб их опровергать; это бы отняло у меня весьма много времени и места; я стану продолжать свои понятия в том виде, в котором они должны быть приложены к естественности дела.
Шлецер, который казался быть рассудительнее всех ему предшествовавших, на вышеприведенный вопрос отвечает довольно к делу. После исчисления разных имен частных (Балтийской Славонии) варягов прибавляет:^II) «Откуда взялось сие множество новых народных названий, о коих ни один грек, ни один римлянин во {23} всю жизнь свою ничего не слыхал? Или знали древние сих народов, но только под другим именем, что весьма обыкновенно. Часто один и тот же народ в описаниях путешествий и летописях в продолжение тысячи лет встречается под двумя, тремя и больше именами. Может быть, римляне вели частые войны в Паннонии, Карнии, Норике с настоящими славянами, но только не называли их славянами. Может быть, скифы Радегаста^III) были чистые славяне, по крайней мере имя их предводителя есть чистое славянское. Или землезнание древних не распространялось и на сии страны, посему они столь же мало знали их обитателей, как обитателей Северной Америки, или Японии. Или они переселились туда в новейшие времена. Но для чего избирать именно сие последнее положение, между тем как оба предшествующие удовлетворяют вопрос? Почему выбирать оные без всякой нужды и без всякого поддержания и доказательств со стороны истории? Почему именно славяне не должны быть коренным и первобытным народом Германии, но только в V столетии переселившимся туда от Кавказа и Волги?»
Сообразуясь со всеми понятиями, нужными критику в сем случае, нельзя не признать замечаний и вопросов Шлецера справедливыми. Несмотря на сие, оне не суть еще полные, ибо здесь он обратил внимание преимущественно на одних балтийских славян: напротив полный объем целого славянского народа придал бы его понятию полноту, и вопросы его были бы решительными; как критик, ища положительного, он не нуждался бы в сомнительных выражениях: если, может быть.
Если взять в совокупности весь мир славянский, и если удалиться к началу его бытия, то необходимо <мы> должны очутиться в древности за тысячу и более лет до Рождества Христова. Если греки или персы, коих можно сравнить только с десятою долею славян, уже существовали за 1000 и более лет до Рождества Хр<истова> то можно ли подумать, чтобы и славяне не существовали тогда же??
Но если они тогда уже существовали, то под каким именем были они известны древнему миру, и почему они стали проявляться под именем славян только с VI или V столетия? Ответ на сей вопрос, хотя бы и справедливый, нельзя дать прямо, ибо при подобной запутанности, он показался бы странным, а может быть, для некоторых и непонятным. Вся беда состоит в том, что до сих пор исторические головушки все толковали буквально; у них, например, два названия одного и того же народа составляют два народа между <собою> различные потому, что эти названия составлены из совсем различных букв!! У иных, одно какое-нибудь племя славянское заключало в себе чистых немцев потому, что оно жило в стране называемой римлянами Германией! У иных целые народы, целые государства исчезают потому, что имя их как-то затерялось между листами летописей! Они все смотрят полузакрытыми глазами критики на внешнюю оболочку, так сказать, происшествий, не вникая совсем в естественность дела; отсюда-то происходят сожалеемые мнениишки, коих нельзя согласить ни с историей, ни с здравым рассудком.
Чтобы не попасть в подобные заблуждения, необходимость заставляет рассмотреть вкратце постепенное народо- и землезнание древних; что<бы> различить предметы им современные, нужно смотреть и их глазами.
Род человеческий уже был в большем своем возрасте, когда изобретено было одно из первейших и необходимых пособий просвещения — письмена. Они вспеленаны, говорят, в Финикии, и долгое время теплились на Востоке между финикиянами, ассирианами, в Палестине и Египте, откуда перешли и в Грецию: прочие же народы вселенной покрыты непроницаемою тьмою, под коею они таились. Если захотим удалиться мысленно к нашим предкам, современным Моисею, или Санхониатону, или Кекропсу,⁺⁾ то взоры наши при появлении тьмы невольно сбиваются с дороги и проникают за мерцающим в отдаленной древности, светильником к предкам чужих народов: израильтян, египтян, персов и проч. Во тьме нельзя ничего различить, {24} посему и весьма естественно, что обращаемся к чужим светильникам, за лучами коих проникаем во тьму, чтобы отыскать прадедов наших. Но сколько должно быть осторожным, чтобы при этом не обмануться привидением.
Как называли ассириане и персы своих северных соседей, по недостатку древнейших их у нас историков, нельзя сказать; тем меньше можно знать, как могли они называть народов Европейской России.
Греки, как видно из памятников исторической их словесности, имели весьма слабое понятие о Севере. Политическая деятельность сего народа заключалась в кругу своих соседей. Размножившись под нежным климатом на плодородной земле Греции, они отправляли свои колонии в Южную Италию, в Сицилию, в Южную Францию, где была их знаменитая Массилийская колония (ныне Марсель), к южным берегам Малой Азии по Македонии и Фракии, в которой знаменитее прочих была Павсаниева, в окружности Византа (Константинополя). Предприятия их случались большею частью на море: Средиземное, в Архипелаге, и иногда в Черное море. Будучи разделены между собою на многие независимые штаты: вольные города, республики и небольшие королевства, они составляли между собою политическую систему, в которую входили и малоазийские небольшие корольки. Все внимание их обращено было на дела политические, на могущество соседних персов. Путешественники греческие имели в виду больше Египет и Восток даже до Индии. К северу они входили в Черное море, по берегам коего составили некоторые поселения, из коих замечательнее городок Томы,¹⁹⁾ на южной стороне Дунайского устья, Олвия, Херсон и проч.
Сухим путем они редко проникали сквозь Балканские горы и живущие там народы до самого Дуная. Все пространство, лежащее по ту сторону к северу сей огромной реки, они называли Скифией, т.е. Чудью,²⁰⁾ народов же, в них обитающих, коих они совсем не знали, скифами.²¹⁾
Сим именем называлась у них страна за Дунаем, Черным морем, Кавказом, за Каспийским морем, за Персией, коих они не знали до каких пор распространяются. Появление зимы или снегу, коего они не испытывали в Афинах или Лакедемоне, в стране за Черноморской, возбуждали в изнеженном воображении греков отвратительное понятие о сей части мира. Суровость климата внушила им понятие суровости народов, с коими они не хотели иметь много дела. Сие имя заключало в себе всех различных народов, живших в стране, называемой Скифией, как россиян, латышей, финские племена, татарские племена. По сему название скифов слишком общее, и неопределенное, а по сему ничего не значащее, доказывает ясно скудные сведения греков о северной части старого мира. Имя сие есть та оболочка, под которою скрываются все северные народы от взоров истории.
Трудно вообразить себе истинную причину нерадения греков к народознанию; кажется, положение, что чем просвещеннее народ, тем он любопытнее, заключает в себе неоспоримую истину. Впрочем, известно и то, что греки довольно пристрастны были к путешествию, но это было большей частью в Египет, Персию, Индию, и к берегам Средиземного моря. Напротив все Задунайское покрыто было для них глубочайшей неизвестностью.
Некоторые из их писателей, чувствуя слишком общую обширность и неопределенность имени скифов, вздумали приискивать подробные или видовые, так сказать, названия народов. Сии-то названия суть не менее химерические, как и самое общее, скифов, и не имеют другого основания, как только в деятельной фантазии греков. Подобного сорта суть названия, находимые у Геродота: меланхленов, андропофагов и проч. сложенные из греческих слов и заключающие в себе странные прозвища. Несмотря на сие народы были им не более известными.
Из подобных прозвищ наконец сделалось более общим ящероглазов Σαυρομματοι,^IV) которое стало распространяться на все пространство Европейской Скифии. {25}
Римляне, которые во всем были учениками греков, переняли от них и сии бестолковые географические названия. У них ящероглазы, Sauromato превратились в Sarmato, а вся нынешняя Европейская Россия с частью Пруссии, до реки Вислы и Австрийскими и Турецкими владениями до Дуная Сармацией Sarmatia. Это стало входить в употребление только со времени Александра Великого. Итак, название скифов и Скифии стало относиться только к северной части Азии. Впрочем, название сарматов и Сармации также химерическое как и скифов.²²⁾
Сюда еще принадлежит и прочее множество подобных вымышленных названий. Народы, прилежащие к Черному морю, получили свои особые названия, в особенности живущие в Крыму названы таврами и киммерианами,²³⁾ названия, существовавшие только между греками, их изобретателями. Впрочем, несмотря на сии мелкие названия, Сармация оставалась долгое время общим названием неизвестных Задунайских стран и народов. Иные однако, сию же страну часто называли и Скифией, народов и скифами, и сарматами попеременно.
Между тем, растущее могущество римлян, которое не могло удержаться в тесных пределах Италии, долженствовало проникнуть вне оной. Прямо с севера природа поставила ему препятствие — непроходимые горы Швейцарии, Каринтии, Карниолии и Штирии, оно хлынуло через Пьемонт в области Галлии (Франции), а через Истрию в Иллирик. При завоевании Греции и прилежащих к ней с севера стран, они наследовали названия всех сих мест и сторон от греков. В отношениях завоевания Греции тоже нет ничего для нашего предмета, ибо народы не-греческие, жившие в нынешней Болгарии, прикрываемые, были названием страны Верхней и Нижней Мизии (Моеsia);²⁴⁾ а обитатели Сервии, Боснии, Кроации, Далмации, Славонии, Истрии, скрывались под именем иллириев от Иллирика,²⁵⁾ общего названия сих областей. Невозможно предположить, чтобы римляне не познакомились коротко с сими народами, среди коих они ворвались с вооруженною рукою. Но к несчастью, принятое однажды название не могло быть переменено, ибо употребление одно делается правилом; — кроме сего народы обыкновенно при первом знакомстве со своими соседями легче употребляют название нарицательное. Не стану угадывать, чему одолжены сии названия своим происхождением. Скажу только, что они подобного достоинства в истории, как и Сарматия, и Скифия. Не менее вредно было для истории обыкновение греков и римлян называть прочих народов варварами, как общим покрывалом несоплеменных им народов.
Завоевания в Галлии подали повод к узнанию тамошних племен, которые однако, у римских писателей и преимущественно в Записках Цесаря носят или вымышленные или частные или местные названия. Все, что знаем в подробности о галлах, то оставил нам Юлий Цесарь в своих военных записках, кои более заключают в себе описание военных действий. Дальнейшее распространение их оружия к северо-востоку приостановилось на Рейне.
Между тем, <уйдя> из Иллирика они заняли все пространство удобопроходимое до реки Дуная, т. е. Венгрию Задунайскую, названную ими Паннонией.²⁶⁾ Еще оставалась у дверей, так сказать, Италии, та гористая страна, которой занятие стоило им немалого труда. Сия-то страна есть Италийская или Адриатическая Украина или как тамошние жители называют Краина.^V) Римляне по своему выговору сделали из нее Карнию Carnia; отсюда название жителей сия Carni, т. е. краинцы.
Шлецер об этом замечает,^VI) что «название Краины (Krain) есть чистое славянское, и имеет значение, весьма соответствующее положению земли. Вероятно, оно есть одно и то же, что Карния (Carnia) старинное название сей страны во время римлян. Сии и другие обстоятельства, взятые вместе, делают самую высшую вероятность, что еще во время римлян здесь употребляем {26} был славянский язык, и что венды не с 548 года сюда переселились, но суть настоящие древние карны (Carnien, т. е. краинцы)? К сему, вся страна гориста; древние же языки и народы лучше всего сохраняются в горах, подобно кимврам в Валие и арнаутам (албанцам) в Эпире».
Замечание весьма справедливое. Но мы еще не добились народа; хотя не станем сомневаться, что сии карны были настоящие славяне, однако хотим их собственного названия, ибо имя карнов или краинцев есть только безусловное или почти местное. Край, краина, область и страна значит одно и то же, и они могут прилагаться и к землям прочих славянских племен. Впрочем, естественным порядком каждая краина должна получить свое название от имени населяющих ее жителей. Напротив, карны есть производное от Краины и значило в понятии римлян обитателей сей страны.
Из сей Краины (Carnia) произошли в последствии времени названия: Carniola т.е. меньшая Краина (уменьшит, от Carnia); а отсюда после Carniplia. В Средние времена одна часть краинцев (Carnia) названа Carantani, Carinthi, отсюда название особой области (Carinthia) Каринтии, по-немецки Karnthen, у Нестора же хорутане, замечает Шлецер.
По-видимому, и Норик²⁷⁾ есть часть северной Краины, и состоял некогда из южной или Задунайской части Австрийского эрц-герцогства и северной части Штирии. В Норике заметен еще след сего названия в городе Карнунте (Carnuntum), лежавшем при Дунае, неподалеку от Вены к востоку. Он был столициею всей окружной страны или Краины, был долгое время главною квартирою войск расположенных в Паннонии и Крайне,²⁸⁾ а часто и местопребыванием императоров, между коими преимущественно Антонина Философа, который здесь во время своего пребывания трудился <над> бессмертн<ым> сво<им> сочинение<м>. После упадка сего знаменитого города одно из важнейших селений славянских стало возрастать, пока сделалось достойным переселения в оные места правительства области; оно называемо было римлянами Виндобоною, ныне Vienna, от немецкого
Wien. Замечательно, что заграничные славяне Вену называют Видень (муж. род).
Название Паннонии тоже не заключает в себе ничего особенного; трудно угадать, откуда оно произошло. Впрочем, как часто названия происходят от самого маловажного обстоятельства, то можно бы подумать, что римляне первые имевшие дело с начальниками жителей сей страны, у коих титул жупанов и панов был важнейшим и употребительнейшим, вздумали их назвать панами (Pannones) отчего и страна прослыла Паннонией. По крайней мере, известно, что ни один славянский народ не называл себя собственно панами или паннонами; римлянам же вольно было их назвать на первый раз, как им попалось на ум. Впрочем, можно со всей достоверностью полагать, что сия страна, будучи обитаема одним народом с жителями гористой Краины, собственно есть часть Краины, переименованная в Паннонию, которая после вошла в состав Венгрии.
Итак, открытие так сказать неизвестных земель римлянами распространялось только с их завоеваниями, коих приостановил Рейн и Дунай. Рим и Италия не были столь многолюдны, чтоб выставить полки для занятия всей Вселенной. Проникнув до сказанных рек, они приостановились, по коим как по линиям, протянутым природою, растянули пограничные стражи; в этом положении оставались они почти во все время их существования. Все что случалось за сими линиями, им было неизвестно. Народы задунайские слыли у них по-прежнему под названием то скифов, то сарматов попеременно. Еще только оставалась обширная область между Вислою, Дунаем и Рейном, коей придали ничего не значащее и химерическое название Германии, которое столько же важно в истории, как Скифия и Сармация.
Не стану угадывать, почему римляне стали называть жителей сей страны родными (Germani — родные)²⁹⁾ и какой именно народ они разумели под сим именем: это бы значило напрасно ломать голову. Скажу только, что сие имя есть общее нарицательное всем племенам Германии, коей жители по превосходству пространства были славяне, и немцы. Напрасно сии последние {27} приписывают сие название исключительно себе; что, однако ни критика, ни история им допустить не может. Сие однако, неудивительно, ибо они в своих изысканиях столько успели, что и латыши и чухонцы одолжены их предкам своим происхождением.
Со времени Августа-императора до Карла Великого³⁰⁾ непроницаемым мраком покрыта была Германия и Сармация, сквозь который во II столетии довольно старались проникнуть бессмертные мужи: Птолемей, Страбон и Плиний. Они старались сказать что-нибудь подробнее о сих огромных пространствах, т.е. подразделить общее название сарматов и германов на виды или частные народы. Сколь было удачно сие их предприятие, критик должен рассмотреть с самым тщательным вниманием и осторожностью, ибо здесь должно открыться начало истории народов живущих на сем обширном пространстве.
Здесь приведем главные из них места.
Птолемей:^VII) «Сармацию занимают: пространнейшие Венедские народы в длину целого Венедского залива, а выше Дакии певцины и бастарны, и занимающие всю Меотическую сторону язиги и роксоланы, и отдаляющиеся от них во внутренность атаксовии и алавны, скифы. Меньшие же народы Сармации, живущие около реки Вислы под венедами суть гитоны и финны, после <сулоны>, за коими фругундионы, после аварины при начале Вислы, под коими омброны, после анартофракты, после бургионы, после арсигеты, после саборы, после пиенгиты, и биелы около Карпата. От всех их более к Востоку опять под венедами суть галинды, и судоны и славяне до самых алавнов, под коими игиллионы и цестобоци».
Сие грек Птолемей, по-видимому, он считал под Сармацией и Германию, которой понятие произошло между римлянами, следственно ему не было известно. Отдавая полную справедливость заслугам Птолемея, оказанным своему веку, нельзя однако никак основывать на вышеприведенном им множестве названий народов, большею частью вымышленных, или нарицательных, или местных. Исчисление подобных имен без порядка и без определения географического и вымышление названий наводят еще большую тьму на сию страну. Неужели кто подумает, что эти бестолковые названия существовали именно в Сармации между ее народами? Нам нужны названия собственные, народные. Как трудно их добивались древние!
Плиний различает Германию от Сармации. Он мало знает о народах сей последней; напротив, он исчисляет главнейшие <народы> Германии, кои уже начинают появляться в римской истории под видовыми названиями. Он имел некоторое понятие, но неполное о Балтийском море, которое он называет Венедским заливом. Что же относится до земель Российских и народов, то у него слывет под именем Сармации. Итак, еще и тогда, когда греки занимались различными новыми названиями сарматских народов, римляне еще долгое время оставались при общем названии сарматов.
Однако одна часть оторвана от Скифии или Сармации, и стала быть известной под именем Дакии,³¹⁾ которую составляли Трансилвания и восточная часть Венгрии до реки Тисы. Таким образом, Сармация вытеснена за горы Карпатские.
В продолжение первых трех столетий народы, нападавшие на римские области из-за гор Карпатских, т.е. из Руси, у историков римских и у самих римлян слыли под одним обыкновенным именем сарматов, а иногда роксолан.
Константин Великий³²⁾ заключил с ними договор, по силе коего они должны были взаимно помогать один другому, по сему они слыли у римлян под именем союзников (Sarmato Foederati, или просто Foederati). Пользу сего союза ощутили незадолго после сарматы, ибо при стремлении на них появляющихся с севера готов, император должен был выступить в их защищение. Впоследствии множество сарматов вступило в службу римлян, и образованные из них полки и корпусы распределены были в Паннонии, Иллирике, Норике, Реции,³³⁾ {28} северной Италии; другие полки их вместе с полками летов (т. е. литовцев и латышей) высланы были в Францию, в коей северной, и восточной части по Рейну были расположены для охранения границ.
Странно, что римляне по-видимому весьма коротко познакомившиеся с сим народом, не оставили нам собственного их имени! Неужели они не знали, что сей народ не называл себя ящероглазыми? Но: неужели не знали русские, или прочие славяне с самых древних времен, что известный им народ не называл себя никогда немыми или немцами, а дайчерами?³⁴⁾ Скажем еще, неважный случай произвел название, коего употребление невольно превращается в закон.
В III, IV, V и VI столетии готы,³⁵⁾ народ вышедший из-за Карпатских гор, и ворвавшийся в пределы Империи обращал в действие и солдат римских, и историков. Он нанес удар имени сарматов, которые после изгнания их из Византийского удела, еще встречаются несколько раз в листах латинских летописей, а в греческих под старинным своим названием скифов, и являются на том же месте, где и прежде были под сим именем и роксолан.
Готы же, вступившие в Италию, а другие во Францию и Испанию, война веденная с ними в Италии в правление императора Густиниана,³⁶⁾ дали повод к представлению себе сего народа великим, огромным.
Имя сие, столь грозное, до сих пор еще остается в истории загадкою. В сей темноте происшествий бродили новейшие исторические умы по произволу без путеводителя. Из писателей VI столетия имеем двух только: Прокопия, адъютанта генерала Веленария,³⁷⁾ описавшего войну с готами в Италии, и Иорнанда Гота,³⁸⁾ епископа Раввенского в Италии же.
Иорнанд, взявшийся за перо, чтобы описать дела своего народа, и своих предков, начертал свою историю без порядка, хронологии, географии, самые отдаленные происшествия у него смешаны с настоящими; будучи пристрастен крайне к славе своих единоплеменников, по сему умалчивает большею частею поражения их римлянами. Будучи рожден в Италии, он имел
поверхностные недостаточные сведения о севере, первой колыбели его предков, о происхождении коих он писал, как ему вздумалось, а о древних деяниях по слухам, коих он переиначил, преувеличил, или совсем выдумал, чтобы представить своих братьев, обыкновенно слывших в Италии и Греции варварами, завоеванным итальянцам в самом выгодном виде.
По его мнению, самые северные страны Европы были за Днестром, у него Висла впадает в Северный океан, он думал, что Сканция или Швеция есть настоящий остров, из коего как лежащего напротив устья Вислы, ему показалось, что его предки вышли, потому что они устремились на юг из первых своих седалищ от реки Вислы и Немена. Несмотря на все писанное Иорнандом, нельзя ничего узнать характеристического о народности готов, одно только имя носится в истории, которое после исчезает, подобно скифам и ящероглазам.
Не надобно, однако думать, чтобы свидетельства из Иорнанда не годились для критики, т. е. что все его сочинение ложно. У него можно найти много мест достойных внимания, именно больше обстоятельства ему современные. Прочее же, что он описывал случившееся за 3, 4, 5, 6 и далее до него столетий, должно подвергнуться сомнению и критике.
Он важен для истории в отношении к своему столетию, и тем паче, что он из первых, кои упоминали о славянах, он первый привел славянские названия рек Днепра (Danaper), Днестра (Danaster), прежде называемых Borysthenes и Tyras. У него место сарматов заступили другие названия уже не так химерические. Прибавим здесь его известия. Описав пределы Скифии вообще, в том виде, как мы ее видели выше, он продолжает: «С левой стороны коих (Карпатских гор. — Ю.В.) к северу и от источника Вистулы чрез неизмеримое пространство сидит многочисленный народ венетов, коих названия, хотя суть разныя смотря по их семействам и местопребываниям, преимущественно, однако называются склавинами и антами. Склавины от Новиетауна и озера, называемого Мурсианским простираются к северу до Днестра и Вислы». {29}
Прокопий, современник Иорнанда, обитателей Руси называет бесчисленными народами антов.^VIII)
Вот, наконец, имя славян! Однако оно не одно, а вместе с венедами и антами и множеством других названий. И так, наконец, сии народы перестали называться ящероглазами; не потому ли, что Иорнанд не был римлянин, а варвар, а именно гот, и по сему лучше мог знать что-нибудь о сих народах. Сии имена, однако, не составляют еще совершенного открытия. Венеды³⁹⁾ и анты⁴⁰⁾ суть названия еще неопределенные и нарицательные. Невозможно подумать, чтобы многочисленный сей народ, по указанию писателя сего, живущий по всей нынешней России, называл себя венедами. Сие название, очевидно, есть чужого происхождения, точно как и анты. Посему естественно, что сей народ называл себя особым, своим собственным именем, между тем, как Иорнанд, Прокопий, или Аммиан Марцеллин в Греции и Италии называли его венедами или антами. Нам же сие-то собственно название и нужно.
Какое же должно быть сие собственное название? Теперь еще темно; нельзя дать ясного ответа, пока мрак сей в Истории не рассеется.
Последующие два столетия, VII и VIII, суть те, в коих светило просвещения и литературы стало погашаться в самой Греции и Италии, посему они самые темные, самые варварские. Север еще покрыт тьмою. Наконец, возникающее могущество франков на Западе, и сношения их с просвещенными аравитянами в Испании и памятниками римлян в Италии, отворили им путь к любопытству, следственно, и к наукам. Кажется, провидение предоставило одному их королю воспламенение наук и озарение севера. Карл Великий в 800 г. сложил торжественную присягу Папе защищать и распространять мечом истины Христианской Религии.
Исполнение сего обета первые почувствовали в Германии два немецкие народа,
бои и саксы.⁴¹⁾ Покорение сих двух племен франкам и Церкви открыло мало-помалу путь Христианской Религии в Вандалию, Дакию и Швецию.
Между тем, на северо-востоке Европы вышеупомянутые многочисленные венедские и антские народы, сделав нападение в 863 г. на Константинополь,⁴²⁾ насилу выучили греков своему собственному имени россов, и так, наконец, насилу заставили исчезнуть названия скифов, ящероглазов, венедов, антов и проч.
Но неужели нет следов имени сего многочисленного народа до IX столетия? Есть явные следы в роксолонах. Сие слово сложное от Ρώς, собственного имени самого народа, и άλάνοι кочующие от άλαομαι кочую.
Иначе быть не может; греки имели самый необходимый случай познакомиться с сим народом в своих колониальных городах, построенных по берегам Черного моря. Иорнанд сам свидетельствует при описании Скифии: «Она (Скифия. — Ю.В.) в той части, которою прилежит к Черному морю, заключает немаловажные города, как: Борисфениду (Киев. — Ю.В.), Олвию, Каллипо<ли>ду, Херсон, Феодосию, <К>ареон, Мирмикион <и Трапезунт>,⁴³⁾ которые непобедимые скифские народы позволили грекам выстроить для снабжения их товарами». В сей-то части Скифии и соседственной Молдавии и Валахии все древние писатели полагают роксолан.^IX)
Имя аланов,⁴⁴⁾ т.е. кочующих, есть так же неопределенное, как имя сарматов; оно придаваемо было часто писателями народам без различия народности, т. е. языка и места, посему оно было только прилагательное или движимое. Часто летописцы, не умея назвать какой-нибудь народ, называли его кочевыми, аланами. Посему встречаем {30} аланов то за Каспийским морем, то около Кавказа, то в Новороссии, то в Литве, то в Германии, то в Франции и, наконец, в Испании. Кажется, что здесь странствование одного только имени, а не народа. Подобные странствования составляют переселение народов 5-го столетия.
Греки, у коих имя Ρώς большею частью несклоняемо, или для удобности употребили более сложное россо-аланов, или что они именем аланов означали и других народов, то для определения каких именно аланов хотели разуметь, употребили название россо-аланов, которое по свойству греческого языка в россоланов или роксоланов сократилось.⁴⁵⁾
Название антов, прилагаемое народам задунайским не менее поверхностно, как и сарматов. Оно взято из латинского языка, по сему одолжено римлянам своим происхождением. Anto или Antes назывались у них первые двери какого-либо строения или вообще вход в что бы то ни было. Так они называли и первые задунайские страны, как бы вход в Сармацию. Посему и народы, вообще живущие в прилежащих к Римским пределам областях, назывались антами (Anto или Antes). Преимущественно же сие название придается стране, ведущей от Дуная во внутренность Сармации или Скифии между Дакией и Черным морем.
Сии-то анты суть у Прокопия то, что у других роксолане. Он говорит,^X) что «прочее пространство (т. е. от Азовского и Черного моря. — Ю.В.) к северу занимают бесчисленные народы антов».
Правда, что прочие роксолан ставят только в Валахии, Молдавии, Новороссии до Днепра; в этом однако нет никакого противоречия, ибо на прочую часть России, менее известную, греки выдумали странные имена: галицоны, арсигеты, тиригеты, геты, гепиды, скордиски, амаксовии, иппомоклии, споры, ипербореи, номады, меланхлены, иппофаги, арпии, алипзуры, боиски, бастарны, бисны, андропофаги, <...>, тавры, киммериане, кинокефалы, дромиты, тетракситы и множество иных пород летописных чудовищ.
Пусть же разберет, кому угодно, сии названия. Мне довольно будет растолковать некоторые.
Галицоны по-видимому, означают россов-галичан, названных так по городу их Галичу в Червонороссии, т. е. Красно-России.
Тиригеты (Tyrigeto) — название местное жителей берегов Днестра (Tyras). Видно, что и арсигеты и геты суть подобные названия. Имя гепидов носится то над Каменцом Подольским, то в Трансилвании, то по Северной Венгрии.
Амаксовии (от Αμαξα повозка и Βιός жизнь) — живущие на телегах.
Иппомоклии (Hippomoclii, у иных Нурpomolgi — от ϊππομοκλιορ — подпора) — подпирающиеся, т. е. ходящие с палками или дубинами в руках.
Споры (Σπορ от σποραδητ живущие рассеянно) — рассеянные. Разумеется, что скотоводный народ по необходимости должен жить рассеянно, сообразуясь выгодности пастбищ. Сию рассеянность поддерживать может плодородие и выгодное положение почвы, предлагая на всяком месте удобность для поселения. Кроме сего, замечательна аналогия в составе селений в Малороссии, коих домы разбросаны по участкам земель, к коим они принадлежат. В сем отношении замечательна более всего земля роксолан (Новороссия, Молдавия и Валахия) — плодороднейшая и способнейшая для скотоводства в целой Европе.
Ипербореи (от ϋπερ — над, выше, и Βορεας — север) — живущие над севером, надсеверяне, северяне; по понятию древних, в Великороссии.
Номады (от υωμώ по дорическ. наречию, вместо νέμω — пасу) — пастухи, скотоводцы.
Меланхлены (Melanchlaeni, от μελαζ черный и χναίνα <...> верхняя одежда) — черноризцы.
Иппофаги (от ϊππος — лошадь и φαγω — ем) — конееды.
Андропофаги (от άυτρωπος — человек) — людоеды.
Кинокефалы — псеглавые.
Арпии (от άρπη — коса) — косари, косцы.
Дромиты (от δρομος) — скорые, и проч. {31}
Тавры — обитатели гор Тавров. Подобное происхождение и прочих названий, о коих всех ни малейшего понятия, ни слуха не имели те народы, коим они приписывались.
Итак, между тем, как сии и другие подобные названия носились над народом России в понятии греков, сам сей народ назывался своим собственным именем. Итак, почему полагать, что россы-аланы жили только в Южной России, прилежащей к Черному морю, полагаясь на том, что по свидетельству таких-то иностранных летописей в прочих частях ее жили другие народы, или лучше сказать, бестолковые названия? Для чего не сказать лучше, соответственно требованию естественности, что роксолане не называли себя ни роксоланами, ни россо-аланами, как они слыли у греков и римлян, а просто россами, что сие название принадлежало как собственное не только жителям страны Черноморской, по близости и торговым сношениям более известным грекам, но и обитателям прочих частей России, коим греки, как менее знакомым, придавали выдуманные нарицательные названия? Ведь спустя два столетия сии же самые роксолане после нападения своего на Константинополь обнаружили свое чистое имя россов, и во время Святослава и Владимира Великого показались во всем своем величии и пространстве. Птолемей, указывая на Россию, называет их «Maximo gentes Venedo» величайшими венедскими народами, Прокопий же: «Antarum populi infiniti»^XI) бесконечные племена антов. Неужели это неправда? Иорнанд говорит; per icumensa sparia Vinidar nano populos a concsvir.
Теперь взглянем на весь объем россов в древних их границах. Если прибавить к настоящей нынешней России часть Царства Польского до реки Вислы, Красную Русь, т.е. Галицию, Северо-Восточную Венгрию, в которой они сквозь Карпатские горы проникают к югу до Дебрецина и Великого Варадина (Над-Варад по-венг<ерски>, Gross-Wardein по-нем<ецки>), Молдавию и по большей части Валахию, где их нашли переселившиеся туда из Трансилвании и Венгрии сии народы, действительно, оправдывается сказанное древними. И в самом деле, нет в целом мире под одним и тем же именем столь обширного и многочисленного народа, как россы.
Сия его обширность была уже во время Владимира Великого, сие его превосходство пред прочими народами шло пропорционально с самой отдаленной древности. Он только мог занять все пространство между Волгою, Доном, Черным и Балтийскими морями, он то в отдаленные времена называем был скифами, сарматами, и раздробляем был на разные вымышленные названия, кои все при озарении Севера просвещением испарились подобно дыму, исчезли подобно привидениям.
Итак, что сказано о сарматах или роксоланах у древних, относится только к россам.
Но обратимся к славянам. Мы уже упомянули, что на их счет различные толки произошли. В первый раз они появляются в начале VI или в конце V столетия. Поговорив о важнейшей отрасли славян — о россах, теперь обратим внимание на прочие.
Первые известия о славянах, т. е. у Менандра, Прокопия и Иорнанда^*) касаются одних южных, т. е. Адриатической Украины, не относя его никак к северным, а именно германским и сарматским, о коих они упоминают под особыми названиями, как мы уже отчасти видели.
Итак, под именем славян вышеупомянутых писателей разумеются только римские, т.е. живущие в областях Римской Империи, о коих мы теперь вкратце поговорим.
Прежде всего, обратим внимание на самое имя славян. Многие из охотников до истории поторопились объяснить происхождение сего названия; некоторые из славянских патриотов заставили родиться славян от самой славы. Не стану догадываться, каким образом и откуда произошло сие название; хочу только знать, собственное ли название оно какого-нибудь народа или нарицательное.
Мы видели выше, что нельзя признать ни паннонцев, ни краинцев, ни карантанов, ни нориков, ни иллириан собственным {32} названием тех народов, коим они придаваемы были.
Ныне <мы> знаем, что краинцы (сюда <относятся> и паннонцы, и норики) сами себя называют словенами (Slowenci), в Северо-Западной Венгрии — словаками; язык свой оба называют словенским.
Для чего же производить славян от славы? Кажется, что римляне, некогда владыки мира, который они наполняли своею славою, никогда не вздумали называть себя славными. Для чего приписывать сие название и тем народам, кои им никогда не могли называться, не назывались и не называются?
Явно, что славяне есть то же, что словенец собственное название римских украинцев, кои у Иорнанда и Прокопия упоминаются под именем Sclavini. Посему сии словене не суть одно и то же, что анты и венеды сих же писателей. Сих двух последних они не знали собственного имени, потому их и назвали венедами и антами. Между тем, украинцы, будучи в пределах самой Римской Империи, у дверей, так сказать Италии, естественно долженствовали гораздо прежде сообщить писателям свое собственное название, которое в отношении времени к соседям их римлянами, обнаружилось довольно поздно (только с VI столетия), а в отношении к прочим европейским народам, всех прежде (уже с VI столетия).
Иорнанд принял в образец своих близких соседей (он писал в Раввене, что в Италии, около 551 года), краинцев, коих мы станем впредь называть настоящим их названием — словенами, с коими он сравнивал другие, так называемые славянские племена; по сродству с ними, он причислил к ним и живущих вблизи их хроватов Кроации, Далмации и Славонии и сербов Боснии и Сербии. В последствии времени против воли самих хроватов одной части их земли прилеплено историками и дипломатами название славянов (Славонии). В задунайской Венгрии (Паннонии) обитали самые словене, в северо-западной же Венгрии до Моравии словене же (Словаки). Австрия, Штирия, Каринтия, Краина, Истрия суть области словен. Вот славяне настоящие Иорнанда и Прокопия. Что Иорнанд сказал, что словене простираются от страны Румунской (римских поселений в Банкате,⁴⁶⁾ Трансильвании, и части Валахии, т. е. от волохов) и нового города, ими построенного, простираются к северу до Днестра и Вислы, то ясно доказывает, что он причислил к словенам на юге хроватов и сербов, на север же, за горами Карпатскими, часть чехов-моравлян, часть поляков и частицу россов. Сродство сих народов с словенами, незнание тех мест и собственных названий сих народов легко ввели его в подобное мнение.
Сами византийские писатели в своих известиях о славянах именно указывали на одних только на вышеупомянутых настоящих и мнимых словен. О россах же они бредили долгое время именем скифов, роксолан, а наконец настоящим их именем.
Франки прежде всех познакомились с сими словенами, во время их походов в Италию против лонгобардов,⁴⁷⁾ с коими они жили смешаны до самой Венеции. После завоевания бойев (немецкого племени — т. е. баварцев) Карл Великий проникнул по Дунаю в самую Австрию и часть Паннонии, в коих нашел опять словен, еще один и тот же народ, с коим познакомился в Северной Италии. Спустя, далее к северу, покорив немецкое племя на Восточных берегах Рейна, опять встретился около реки Сали и Елбы с народом, коего язык был похож на словенский. Это были германские сербы и северные варяги. Егингард,⁴⁸⁾ статс-секретарь императора, распространял название словен из-за Дуная и на всю часть Германии до самого Балтийского моря, коего жители показались ему им единоплеменными, в чем поддержать его могло обстоятельство, что сии народы имена свои имели преимущественно оканчивающиеся на -слав.
Может быть, он бы нам оставил полнейшие сведения о сих соплеменниках словен, если бы Карлу удалось проникнуть во внутренность оных, но император, добившись посреди их до Елбы, из-за сей реки встретил сильное сопротивление; он довольствовался, для обеспечения своих новоприобретенных саксонских и славянских {33} владений по ту сторону Елбы, выстроить по сей реке укрепленные места, между коими был главнейшим Гамбург. Егингард оставил нам только некоторые местные или частные названия варягов.
Адам Бременский следовал Егингарду (саксонцы во франках, своих обратителях, имели и наставников), он отверг нарицательные названия сих племен венедов, вандалов, свеннонов, квадов и проч., прилагаемые им древними, и дал им, однако им чуждое, имя словен. Адаму, как древнейшему, последовали и Гельмольд, и все средние и новейшие писатели западные.
Замечательно однако, что простой народ немецкий, не следуя сему нововведению писателей, продолжал всегда и еще продолжает называть их вендами. Что же имя славян есть нарицательное, т. е. чуждое германским единоплеменникам словен, ясно видно из очной ставки Нестора и Адама и из естественности самих обстоятельств. Все славянские племена называли себя с самых незапамятных времен своими собственными именами: варяги — варягами, чехи — чехами, сорабы — сервами, россы — россами, словене — словенами и проч<ее>.
Еще замечательно, что Нестор, вопреки Иорнанду и Адаму, коим он не имел случая следовать, в свою очередь, начиная с ближайших варягов, подобной ошибкой, как и сии писатели, имя варягов распространяет и на соседних их сервов, чехов, паннонцев, хорватов и сербов, т. е. от Балтийского моря до земли Волошской.
Еще замечание: византийцы, а преимущественно Константин Багрянородный, по мере новых открытий на севере единоплеменных римским словенам народов, получили повод к странному заключению, что сии народы суть выходцы словен. Отсюда произошла басня в Средние времена, что три брата Лех, Чех, Рус, из Славонии вышед, основали три Царства по их именам. Нестор, пользовавшийся византийскими писателями, в сем отношении наследовал ошибку Константина, будто словене переселились из земли настоящей словенской, а именно из гор Норика, во все обширнейшие страны, занимаемые так названными славянскими племенами.
Не решусь обвинять сего почтенного старца; не могу однако не заметить, что взглянув на весь объем славянских племен, этого переселения славян во все стороны из гор Норика никак понять нельзя. Если же под этим подразумевать должно: первое происхождение и постепенное размножение славян, то это относится должно за 2000 и более Рождества Христова, о чем однако ни Константин, ни Нестор, ни кто либо другой ни малейшего понятия иметь не мог. К сему норцы, или норицы (Norici) не есть особенное народное имя племени Иафетова, это суть словенцы, называемые так римлянами потому, что жили в стране известной под именем Норика. Начало же сего названия гораздо моложе самих римлян. Кроме сего, подобное переселение противно свидетельствам истории и самой естественности, по коим северные народы по внутреннему побуждению всегда толпились в стране более теплой, плодородной, т. е. к югу.
Явно, что сие переселение есть пустая выдумка, или лучше сказать, странствование одного только имени словен.
Итак, вся причина, что Нестор россов называет славенами, состоит в том, что он повторил, будто бы они переселились в Россию с Дуная.
Итак, название славянских народов есть чисто химерическое; росса таким образом и тем же правом можно назвать чехом или сербом, как и славеном, или как хровата назвать болгарином, поляком, или варягом. Беда состоит в том, что просвещение распространялось с юга, и словене взяты в образец сравнительный. Я уверен, что если бы судьба просвещению назначила другую дорогу, например из Сибири, и если бы тогда взяты были в сравнительный оборот россы, тогда бы все народы слывущие ныне под именем словенских, были называемы российскими или русскими.
Вторая беда в том, что всем этим однородным, но различным племенам надобно было дать одно общее или родовое имя. Кажется, судьба назначила для оного словен.
Итак, сие имя как общее есть новейшее, и существует только в тех головах, кои {34} более просвещены, и умеют делать различия между родом и видами. Напротив, если назовете в глаза русского или чешского мужичка славянином или татарином, ему покажутся оба непонятными. Наконец скажу, что несправедливо говорится, что все виды произошли от славянского народа. Словене такой же вид составляют, как и россы или сербы. Посему невозможно сих словен или славян брать за род; они также должны происходить от какого-то древнего народа, как и прочие виды тоже. Посему спросить надобно: откуда или от какого народа происходят сии виды: россы, варяги, чехи, поляки, словене или славяне, хроваты, сервы, болгаре? Никто не знает и никто не скажет как назывался тот народ, бывший еще в своей целости, а после распавшийся на вышеупомянутые колена. Не менее не проницаемо, где, когда, и какими причинами он раздробился на сии части. Все что сказать можно, не скажу достоверного, но по крайней мере не заключающего в себе противоречия, есть, что сие относится к отдаленнейшим временам древности, к тем, когда род человеческий столько возрос, что ветви его уже должны были дать новые отрасли (ветви).
Отсюда следует, что название древнего славянского языка должно исчезнуть. Посему язык церковный не есть славянский, а именно того народа, для которого церковные книги были переведены. Нельзя тоже сказать вообще «славянский язык», ибо это относится только к наречию римских украинцев, посему должно сказать лучше: славянское наречие, но если его и назвать языком, то оно не должно выходить из своих пределов; тогда славянский русский язык, сербский, болгарский будут относиться к древнему, коего не знаем названия, как виды к своему источнику.
Из всего следует, что при исследовании исторического начала их видов нельзя прибегать к славянам, тоже к виду, но следовать в древность за собственными их названиями, пока их следы будут заметны, в противном случае взяться за критику и добиваться под каким из нарицательных оно сокрыто продолжается к своему источнику; так например мы видели, что россы назад от IX столетия слыли роксоланами, антами, там далее скрывались под венедами, сарматами, а наконец под скифами.
Название же славян служит только для объяснения истории своего собственного вида. Но впоследствии оно сделалось общим у историков и другим несколько видом, то нужно подразумевать под ним тот вид, на коего страной оно носится, так, например, в Иллирике и Дардании означает сербов и хроватов, в Германии варягов, сервов, иногда чехов и в Молдавии и Валахии, россов.
Ныне, поелику этнографам нужно общее название всех видов, и как оно принято в сию должность, в коей утвердилось употреблением общим, и не имея другого, коим можно бы заменить оное, оставит его в нынешнем его значении.
Итак, что касается мнения о переселении или пришествии славян в 5-ом столетии в те страны, где они в первый раз появились, или сказать надобно, имя их появилось, иначе его понять нельзя, как только что одно ошибочное предположение, которое никакого поддержания не может иметь со стороны истории, ни самой критики, как сам Шлецер заметил и что явствует из вышесказанного до сих пор.
Замечу только еще, что писатели взяв мнение, что разные виды заключаются в одном из них, а именно словенском, при изыскании их происхождения и первых исторических начал не могли не попасть в еще страннейшие мнения, и что еще удивительнее, только с появлении настоящего имени того вида. Разумеется, что таким образом нельзя ожидать от исследований полного представления исторической сущности. Таким образом, в истории делается великий ущерб, отвергнув исследовать начало каждого из видов в особенности, и бросаться к другому и с половины течения коего (с 11 века) начинать объяснять происхождение обширнейшего народа (т. е. всех видов Слав<янской> Вселенной).
Если станем исследовать следы нынешних европейских народов с IX столетия, с коего только стал озаряться север, обратно в древность, то все наши изыскания не могут дальше распространятся, как до тех {35} пор, когда римляне стали выходить из пределов Италии.
В недостатке пособий для дальнейших исследований, все, на что остается обратить внимание, суть языки, как существенное, живое свидетельство сродства народов между собой, ибо в них заключается, как замечено выше существенная черта народности; различие языков есть то же, что и различие народов.
В сем отношении, однако, нельзя, и безуспешно было бы делать сравнение одних слов, как делали до сих пор, ибо чисто слова двух сродственных наречии не сходны между, и напротив есть слова двух языков, небом и землею различных между собою, почти одни и те же. Так, например, в венгерском есть множество русских слов, в волошском много слов славянских, или, лучше, болгарских, между тем как различие сих языков огромное. Слова принимаются в чужой язык обстоятельствами, где они, получив право гражданства подвергаются его законам или правилам изменений. Вот пример: Сено, по-венгерски Сейно (Szena).

Род.	Сена.	Сейнае	образую:	абразолок
Дат.	Сену.	Сейнанак	-----ешь:	-----золс
Вин.	Сено.	Сейнат	-------ет:	-------зол
Твор.	Сеном.	Сейнавал и проч.	-----ем:	-----золунок
			-----ете:	-------золток
			-----ют:	-------золнак и проч.

Итак, сродства между языками искать надобно не в сходстве слов, а в сходстве их устройств. Здесь заметить нужно, что сие устроение языка на следующие отношения разделяется.
1-ое. Тожество грамматических форм, и слов, есть один и тот же язык.
2-ое. Перемена грамматических форм и слов, однако, небольшая разделяет язык на два наречия.
3-е. Различие грамматических форм и слов составляет два различных два различные языка, но по тожеству устройства между собой сродные.
4-ое. Различие в словах, грамматических формах и устройстве языка составляет удаление между языками себе совершенно чуждыми.
Сообразуясь сим замечанием можно бы составить родословную рода человеческого, взяв в параллельное сравнение все существующие языки.
Здесь заметить надобно, что устройство языка состоит в первых чертах оного, на коих могут основываться различные грамматические формы, хотя бы слова совсем различные, что составляет два языка. Посему языки, хотя различные между собою, будут сродными, если основные черты их суть одни и те же.
Поелику же черты сии основные могут быть почти только в 4-х переменяемых частях речи, то они не могут быть многочисленны.
Мне ни время, ни цель моего предприятия не позволяют здесь распространяться в рассуждении языков; но как дело касается славянского, не могу обойтись, чтобы не заметить следующее.
Европейские языки, или Яфетидов, составились на одних и тех же основных чертах. Этого иначе понять нельзя, как только в сравнении с другими языками, коих основа есть другая. Я возьму в пример из предела Симова, а именно некоторые языки Азии: венгерский, турецкий, башкирский, бухарский и мешерский. С другой стороны возьмем: славянский, греческий, латинский и немецкий.
1-ая черта азиатских <языков> состоит в том, что они (азийцы. — Ю.К.) не имеют понятия о роде мужском, женском и среднем. Посему у них одно только общее склонение, между тем как европейцы, разделяя все имена по их окончаниям, разделяют их и на разные склонения, почему подается повод к различным переменам, откуда происходит различие в формах грамматических, по сему и прилагательные у них (у азийцев. — Ю.К.) не склоняются.
2-ая: <азийцы> притяжательных местоимений не употребляют, но для означения {36} принадлежности прибавляют к концу владеемой вещи одну букву или целый слог.
3-ая: <они> <в>место предлогов, употребляемых европейцами, имеют залоги. <...>
4-ая. Что <у них> одни и те же глаголы спрягаются двояким образом; одно их спряжение употребляется, когда действие означается неопределенно, т. е. не указывая на предмет оного; второе, когда предмет действия определен. Сему закону подвергаются глаголы, преимущественно действительные.
На сей же основе рождаются различные изменения или формулы, кои обыкновенно называются правилами грамматики.
Еще менее покажется сродство европейских языков, если сравнивать их с восточными, африканскими и проч<ими> языками.
Отсюда следует историческая аксиома, что европейские языки имеют одно свое происхождение. Итак, например, славянский и греческий, хотя суть два различные между собою языка, однако они сродные; между тем как греческий и турецкий суть не только различные, но и совсем чужие.
Сим оправдывается космографическое разделение мира между тремя сыновьями Ноя: Симом, Хамом и Яфетом.
Каким образом разделились между собою европейские языки, нельзя угадать прямо; по крайней мере, каждый проницательный филолог-философ, имеющий понятие о постепенном образовании языка, может коснуться самых вероятных причин.

Россы
[2. О происхождении россов в особенности]
Ad. G. D. О. М.

Рассмотрев вкратце, что можно было сказать о славянах вообще, мы теперь приступить должны к решению главной задачи, или спорному вопросу о происхождении россов. Мы видели уже явно, что одна из важнейших отраслей огромного народа, названного славянским, суть россы, что сии россы никогда не называли себя славянами, что имя россов есть их собственное, подлинное, что название руссов есть выдуманное, химерическое, посему народ называемый собственно руссами, никогда не существовал, что сим именем западные иностранцы называют россов.
Но чтобы сообразиться с духом доказательств, приводимых противною стороною, начнем всю нить, прерываемую до сих пор особыми статьями, опять с самого начала.
Первая зацепка Шлецера состоит в том, что <он> искаживает название россов на руссов без всякого права, и без малейшей на то причины. Первое: что за дело россиянам, что их западные иностранцы называют: Rusai, Russeu, Russen или еще Reuszen? Что за дело французам, что иностранцы их называют: Frantzonze, или Френче? Но если угодно было Шлецеру предписывать россам называться так, как их называют иностранцы, то почему им не называться еще и Райссами, или Proceami, потому что немцы <и> французы их еще так называют? Но Шлецер был иностранец, ему можно было утверждать, что захотелось; но удивительнее то, что некоторые из отечественных молодых писателей, истинно отличных талантов, не имели предосторожности чтоб не обмануться учительскою важностью критика-педанта, в введении на сцену истории выдуманного народа руссов, о коих история ни малейшего понятия не имеет.
Но может быть скажут толкователи, кои часто Нестора заставляют говорить и думать, чего им хочется, что Нестор говорит именно о руссах. Скажем: Нестор нигде не говорит о руссах, а иногда употребляет название земли вместо имени самих жителей ее, т. е. Русь вместо россов. Но мы видели выше какое различие между русью и россами. Поэтому здесь нет ни малейшей причины для поддержания мнимых руссов. {37}
Но скажут они еще: Россия есть нововведение митрополита Макария, до коего употреблялось Руссия, Русия. О сем уже сказано выше; прибавлю еще, что Русия есть олатинизованная Русь; она употреблялась большею частию в той части Руси, которая, будучи подвержена полякам, приняла было Унию, и что сие название введено или, лучше сказать, употреблено только теми, кои вкусили латинского языка. Посему сие название есть произвольное произведение некоторых лиц, и противно народному, ибо исковеркано из природной, Руси по свойствам чужого языка. Итак не Руссия, а Русь употреблялась до введения России.
Итак, Русь есть настоящее древнее и народное название отечества россов. Сие простое, коренное собственное название народа часто заменяемо было производными названиями от Руси: русин, русак, русьский. Впоследствии сии русские умножили название своего отечества: именно из коренного своего названия образовали на латинский образец Россию, которая родила нам россиян и российских.
Еще: критико-судейская максима есть, что: собственное признание превозмогает сто свидетелей. Для чего же вводить неслыханных руссов, когда сам народ себя называет россами? Кажется он не докричался до ушей толкователей, — кажется они его не расслышали между многими производными названиями.
Еще: народы, с коими россияне имели тесную связь и сношения, удержали и по сию пору собственное имя россов. Это суть:
1-ое) венгерцы (угры, мадьяры), некогда жившие посреди россов, с ними вместе завладевшие Паннониею, Дакиею и ныне еще называют, как своих карпато-россов, так и самих россиян О-Россами (единств. О-Росс, множеств. О-Россок). Не понимаю как мог Байер сказать, что венгерцы называют россов франками.^XII) Он выводит это из Словаря Алб. Молнара. Сей ученый был венгерец, я уверен, что он подобной лжи никогда не сказал; и хотя бы сказал, то каждый венгерец ответил бы ему: неправда.
2-ое) Греки во все горло называют русских россами.
3-е) Некоторые из татарских племен тоже.
4-ое) Поляки сами, между тем, как по латыни называют Russi, Russia, на природном же языке: Rotoyiane, Rossya. От чего же так? Ибо это свойственнее производству слов славянского языка. Кажется, если бы мы имели исторические памятники варягов, то бы верно и у них нашли название россов.
5-ое) Арабы.
Название же Russia, и отсюда Rush, чрез посредство латинского языка перешло только к отдаленным народам западным, с коими россы не имели никакой особенной связи, следственно коим россы были менее или совсем неизвестны. Ergo...
Вторая зацепка Шлецера, состоит в том, что разделяет россов на два различных народа, на южных, т. е. прилежащих к Черному морю, или черноморских, и северных, прилежащих к Балтийскому, т. е. балтийских!! И заставляет Нестора не знать этого!!! Не явная ли это клевета? По его мнению, черноморские были славянского племени и известные грекам еще до Рюрика. Северных же россов он выводит в Россию из Швеции для того, чтобы новгородские Славяне получили от них название россов, тогда как славяне черноморские давно уже сим именем назывались!!!
1-ое. Шлецер должен признать, что новгородские славяне суть единоплеменны с черноморскими россами. Если так, то возможно ли, чтобы новгородцы, долженствующие переименоваться в россов, заимствовали сие название не от своих южных соотчичей, а от от народа заграничного, иноплеменного, никогда не существовавшего под сим именем?? Для чего, и позволительно ли выводит <он> такой народ (руссов) из Скандинавии, о коем история совершенно ничего не знает? С каких пор и по какому правилу критики уполномочен он заменять глубокое молчание истории {38} своими выдумками? Неужели это не значит высасывать из пальца?
2-ое. Новгородцы никогда не называли себя славянами, или словенами, именем, которое есть собственность адриатских украинцев, что доказано выше. Что Нестору угодно было их с начала так назвать, это не заключает в себе никакого затруднения. Какое же их народное название? Если они должны были принять название россов от чужого народа, то были ли, могли ли быть они безыменными? Для чего же заставлять их принимать название от иностранцев которое именно есть их необходимая принадлежность? Почему не должны и они называться еще до Рюрика тем же именем россов, коим назывались их южные собратья?
3-е. Еще страннее способ, коим у господ толкователей народы меняются языком и названиями, сливаются, переливаются в разные, особенные породы, переселяются, стесняются, выталкиваются, старые исчезают, а новые неслыханные появляются, и все тому подобное, что только может мниться, сниться историческим воображениям. Шлецеру и его последователям угодно было думать, что новгородцы получили свое название от завоевателей. Каким образом, увидим:
«По простому заключению видно, что победители северных племен, варяги, ... должны жить на Севере; победители южных, козары, на юге».^XIII)
На севере, справедливо замечает Н.М.Карамзин (том 1, стр. 46), не было в то время другого народа столь сильного, который бы мог завоевать всю обширную землю от моря Балтийского до Ростова, кроме норманнов.^XIV)
Еще в жизни славного проповедника веры Христианской в Швеции, Ансгария, сочиненной Римбертом (+888), сказано: датчане осадили шведский город Бирку, градоначальник Геригер, христианин, предложил им предоставить жребию решение, угодно ли богам разорение ими сей страны; они не могли противиться, потому что таков был у них обычай; опыт сделан, и жребий решил, что боги не хотят того; испытывали после, какой город должен быть разорен, и жребий пал на город славянский.^XV)
Действительно, норманны были в это время ужасом для всех приморских стран Европы. «Могли ли они оставить в покое ближайшие к себе берега летские и {39} славянские? Справедливо спрашивают Шлецер, Тунман и Карамзин».^XVI)
Вот главная причина и вместе доказательство у толкователей перехода норманнов в Россию! Именно: «Норманны были в это время ужасом для всех приморских стран Европы»(!!) Ужасное изречение; кажется, толкователи слишком перепугались; надобно уменьшить сей ужас; по-видимому, он слишком увеличен воображением, ибо англичане, кои столь могущественные мореходцы, какие только могли до сих пор существовать, все же не суть ныне ужасом для всех приморских стран Европы. В то же время владыками Средиземного моря были могущественные и просвещенные моряки, от коих мы переняли нечто доброе, между прочим и названия: адмирал, арсенал и проч. Аравитяне. На Балтийском же, как мы видели выше, господствовали предприимчивые варяги. Вся опасность состояла в том, что на море, лежащем между Англиею, Норвегиею и Даниею появлялись иногда корсары, т. е. частные разбойники, которые часто тревожили приморских поселян окружных берегов. Но они никогда не были многочисленны, например, чтобы приходили с флотами и высаживали бы на берег войска, они приходили только на небольших ладьях, из коих выбегали на берег десятком, дюжиной, или положим — полусотней в ближайшие деревушки, чтобы захватить чего-нибудь доброго; правда, что дети, бабы и все боязливые люди ужасались их, чтобы их не вырезали, за то мужчины собравшиеся из целого одного или больше селений, побивали или выгоняли их туда назад откуда пришли. Но откуда они приходили, какой народ, никто не знал, даже и сами толкователи. Очевидно, что подобные лакомые удальцы могут вызваться в каждом народе. Те, которые беспокоили берега Франции лучше всего могли выходить из Англии, или от голландских (тогда саксонских) и датских, и может быть норвежских берегов, а больше же всего склонные были к этому ремеслу варяги, коих даже народное имя во Франции превратилось в название разбойников.
Тогдашние писатели (разумеется, весьма не многие), не имея понятия о сих наездниках, без разбору назвали их северянами (норманнами). Под сим названием главную роль играли без сомнения варяги, кои не только что проникали посреди чуди, в Северную Русь, но и в самую Швецию, Данию, к голландским, франкским и британским берегам, из коих вывозили все добро в свою отчизну, которая по сему некогда так изобиловала всем, что писатели сея города не могут иначе сравнить как только с Константинополем, Карфагеном, Коринтом и Афинами. Сие подтверждает сам современный очевидец Адам, говоря что столица варягов изобилует добрами всех северных народов.
Но как толкователи под именем норманнов разумеют в особенности датчан и шведов, то еще явствует, что не только что Европа не имела от них ничего опасаться, но напротив они сами должны были ту же самую участь испытать от варягов, какую испытали чудь, новгородцы, кривичи.
Нельзя, однако, все приписывать варягам. Датчане и англо-саксонцы в свою очередь вылезли на беззащитные берега Британии, в которой поселились и по сию пору и из которой через канал нападали на берега Франции под названием норманнов. Но чтобы они, или шведы имели подобное влияние на берега летские и чудские, осмеливаюсь вышеупомянутым почтенным ученым противоречить категорически, именно: 1-ое. Постоянное владение сих берегов принадлежало исключительно варягам. Которое было такого роду, как англичане в Азии или Америке. 2-ое. Временные нападения, т.е. разбои и ограбление их, воспрепятствовали бы сами же варяги, коих главное занятие была торговля, а не разбой исключительно, и кои во всем гораздо были опытнее и просвещеннее вышеупомянутых народов.
Итак, нечего было ужасаться от норманнов, кои совсем не касались росских берегов, как видно из обстоятельств и из глубокого молчания Нестора. Да и прочие части Европы тогда не норманнов должны были ужасаться, а от других черных, и храбрых африканских наездников, кои уже завладев Испанию, ворвались во Францию, опустошали все приморские страны горной Европы, и в состоянии были отправиться из Италии и к берегам Франции, Англии и Дании. Ergo...
Они утверждают по-своему, что от варяго-руссов новгородские словене приняли название русских, в замену чего они дали им свой язык! И так шведы превратились в славян, а славяне в шведов!! Необыкновенное явление, чудесное превращение!
Мы видели, что:
1-ое. Новгородцы не имели нужды принимать название, которое именно, собственно было их. {40}
2-ое. Хотя бы в самом деле были завоевателями их предполагаемые руссы, то они не могли бы принять их названия, ибо невозможно было бы им отбросить свое собственное. Собственное название есть неизгладимая печать в самом существе народа; оно долговечно вместе с языком, с коим оно сопряжено неразделимо. Нет примера, где бы побежденный народ принял название не только иноплеменных своих победителей, но и единоплеменных. Несмотря на малое различие народности между поляками и малороссами, несмотря на продолжительное время более 500 лет, в которое сии последние испытывают непосредственное влияние первых, все же они продолжают называть себя русскими, ибо все продолжают говорить своим языком. Лужицкие (лузицкие) и майсенские сербы в Германии с давних времен побежденные, окруженные и смешанные с немцами все продолжают и ныне называть себя сервами, ибо теплится еще между ними их язык. Краинские и каринтийские словене, несмотря на то, что в продолжение более 800 лет суть под владычеством иноплеменников, что они уже давно только одну чернь составляют, и не смотря на все старания немецких и итальянских князей их перенародовать, все таки они продолжают называть себя словенами, словенцами, вместе с языком их довольно испорченным. В XIII столетии выведена из Саксонии в Трансильванию венг<ерским> королем Велою IV колония посреди венгерцев и волохов, которая не только что <не> лишилась имени своего и языка, но еще увеличилась ныне до порядочной области. В продолжение более 900 лет в Венгрии существует беспримерное смешение народов; большая часть селений ее составлена из разнородных обитателей, там найдете, что в одном живут мадьяры (венгры), сербы, и волохи; в другом: русские, мадьяры и волохи; там опять русские, мадьяры, и словаки, те или другие большинством. Но подумаете ли, что в сие столь долгое время произошло смешение, или потеря языков и названий? Ни то, ни другое. Венгерцы продолжают называться мадьярами, россы русскими, волохи, называемые так целым миром, по прежнему Румуна с их языками, нимало не поврежденными, целыми, отличными. Армяне и греки, живущие одними только семействами в областях Российской и Австрийской Империй, Бог знает с каких пор, удерживают за собою и язык свой и название. Шлецер однако приводит пример, что немецкий народ франки завоевали Францию и сообщили свое название и стране и жившим в ней народам: «Галлия прозвалась Франциею от своих победителей германских франков; однако же побежденные удержали свой язык, который смешался только с языком победителей.^XVII) Таким же точно образом новгородские славене получили новое название от своих победителей (руссов, т. е. шведских норманнов).^XVIII) Надобно полагать однако же, что последних было очень не много по соразмерности; ибо из смешения обоих очень различных между собою языков, не произошло никакого нового наречия.^XIX) Одни {41} только скандинавские имена людей держатся довольно долго...».^XX)
Итак, новгородцы не принимали названия россов. Правда, что можно бы назвать некоторым образом победителями варягов, но за то и от них не могло перейти оспориваемое название, ибо они были варягами, точно так, как шведы шведами, а новгородцы россами.
Как же шведы называются? Нестор отвечает: свеи, а толкователи: варяги (!!). Не от того ли шведы дали имя россам, что Нестор их называет свеями? Не от того ли норманны сделались завоевателями Руси, что Нестор их не называет варягами, а свеями?? Для чего же смешивать три различные народа в один, те народы, коих Нестор именно отличает один от другого? Какой благоразумный критик станет подразумевать шведов, где летописец говорит о варягах? Кто бы вздумал подобным образом подразумевать под немцами например турок?
Итак, не нужно было Шлецеру заводить ложным объяснение на счет принятия новгородцами названия россов, ибо оно ни не случилось, ни не могло случиться. (Главная цель Шлецера и его сподвижников была, как кажется, чтобы доказать, что Рюрик, Синеус и Трувор были шведы. Для доказания сего их ложного предположения, они все изворотили вверх дном, и сего своею галиматьёю отуманили начало Российской Истории, и заставили Нестора противоречить самому себе.)
Доказательства сему они приводят:
A. Утверждают, что на Севере тогда не было народа могущественнее норманнов; и что Нестор их разумеет под именем варягов.
Мы видели ясно, что Нестор под именем варягов не разумел, и не мог разуметь норманнов, коих он называет определенными их названиями свеев и урман. По сему ведь доказательства в пользу шведов должны быть отвергнуты.
Что же касается до их могущества, то vid. <...> Итак, здесь ничего нет в пользу скандинавов.
Б. Новгородцы имели дело с варягами, Нестор употреблял весьма часто за частицу, напр<имер>: «изгнаша Варязи за море» или «имаху дань Варязи из заморья» или «идоша за море к Варягам к Руси». Толкователи весьма простодушно заключили, что эта заморская страна есть Швеция. Но Нестор вопреки им говорит, что россы, если отправлялись за море, то это было в Варягию, «идоша за море к Варягам к Руси». Этот путь в Варягию нельзя иначе назвать, как заморским, ибо сойти на берег в Эстландии или Новгородской области на корабль, отправиться морем, и выйти на берег в Воллине, или Винете, нельзя иначе сказать, как идти за море. Мы видели у Адама, что из Воллина или Винеты больше и чаще всего плавали к Новгороду, и вообще уже знали в сколько дней можно туда прибыть. Сие же самое видим из Нестора, что варяги часто приходили из заморья, а русские часто туда отправлялись.<...>
B. Еще одно место из Нестора объяснено следующим образом: «И наконец наияснейшее свидетельство... идоша за море к Варягом к Руси; сице бо ся зваху тьи Варязи Русь, яко се друзии зовутся Свеи, {42} друзии же Оурмане, Анъгляне, другие Гете; тако и си. Для ясности приложу здесь перевод: пошли посланные за море к варягам руси, — так сии варяги назывались русью, как другие свеями и проч., очевидно исчисляются здесь народы единоплеменные. Итак, варягами, Нестор ясно называет ...шведов, ...норвежцев, ...англичан, ...готландцев».^XXI)
Quot capita, tot sensus. Хотя угодно было г. Погодину привести объяснительный перевод текста Несторова, я однако с ним не могу быть согласен, ибо он тексту не приносит никакой ясности, именно: варяги и россы или Русь, хотя единородные, но совсем различные между собою народы, по словам самого Нестора, ибо варяги были завоеватели, а россы завоеванными. Г-н переводчик же не объяснил к кому именно пошли посланные за море, к варягам ли, или к россам (Руси). Здесь же надобно определить к кому именно сие посольство метило, ибо к обоим сим народам оно не могло случиться потому, что заключает в себе противоречие.
Но что за народ был эта заморская Русь? Мы видели ясно уже выше <...>, что множество россов, а именно новгородцев, псковитян и кривичей отправлялись за море в Варягию в Воллин или Винету,⁴⁹⁾ или в другие ее города или места сообразуясь с их видами. Преимущественно же они наполняли пышные столицы варягов Воллин и Винету, где они, пользуясь тесною связью с варягами, и предоставленными им преимуществами, проживали иные целую жизнь иные же больше или меньше времени, имея, однако безпрерывные сношения с родиною. При этих обстоятельствах не могло не случиться и кровной связи между единоверными и единородными россами и варягами.
Этих-то россов уже во время Христианства Адам, заметя при богослужении обряды Греческой Церкви, назвал греками, и ту самую страну, откуда они выходили (Россию) Грециею; Адаму последовали и иные летописцы северо-запада, пока не узнали Россию определеннее.
Посему не без причины находим у Нестора, что пока варяги были на ногах самостоятельности, пока они продолжали являться в Россию, т.е. пока продолжалась между ними и россами связь, так часто ехали за море и приходили из заморья.
Нельзя, однако, предполагать, что одни торговцы ездили туда; напротив, много знатных и богатых русских фамилий, не исключая самих князей или членов оных ездили туда для препровождения времени, наслаждений, или других каких-либо видов и причин. Можно так же найти кровный союз между русскими князьями и варяжскими. <...> Достоверно, однако, что не все, или, лучше, совсем не многие из них замечены летописцами иностранцами-иноплеменниками. Посему нельзя сомневаться об их существовании, хотя они вместе с подробностями варяжской истории преданы забвению. Кажется, что никакого народа история не может объяснить древнюю русскую, как варягов (Балтийской Славонии).
Итак, Русь или россы заморские, живущие посреди варягов, суть настоящие россияне, туда переселившиеся, следственно члены того великого народа, держащего одною рукою Понт, а другою Балт, которого отечество с незапамятных времен, и во время Нестора, и ныне называется Русью. Сии-то россы в последствии времени, при постижении варяжской страны бедствий и разорения, возвратились из Воллина на лоно своего отечества и приложили свидетельствам исторической истины Нестора и Адама неизгладимую печать, перенесением и приложением к одной области Руси название Воллина (Воллин или Волынь).
Итак, новгородские послы шли именно к Руси, а не к варягам. Это показывает самое следствие сего посольства, то есть: «избрашася три братия с роды своими, пояша по собе всю Русь и придоша». Это весьма ясно.
Что же значит: «Идоша за море к Варягам»? Спроситесь. Неужели вы не знакомы с языком Нестора? Мне кажется, что существенное условие и необходимое для переводчика или объяснителя есть истинное познание языка разбираемого текста. Я {43} упомянул уже однажды, что Нестор, по свойству языка часто употребляет название народа, вместо названия земли и наоборот; так например: «Бе путь из Варяг (вместо Варягии) в Греки (в Грецию); и из Грек (из Греции) по Днепру» и проч. Далее: «Тем же и из руси может ити ... по Двине в Варяги (в Варягию) из Варяг (из Варягии) до Рима» и пр. Тоже самое и в «идоша за море к Варягам». Как варяги есть не вещь, а лице, которое при глаголе идоша пошли, поехали требует предлог к. Если же Нестор употребил бы название самой страны, то должен бы сказать: в Варягию. Что здесь к Варягам означает: в Варягию, несомненно, ибо Нестор во всех местах, в коих разумеет страну Варяжскую, не употребляет Варягии, а варягов; к сему, посольство не к ним относилось. По сему переводить должно: пошли посланные за море в Варягию к русским.
Не менее буквален перевод и последующих слов Нестора: аще бо ся зваху и пр. Нестор при появлении имени Руси в стране чужой, заморской, боялся, кажется, чтобы его не поняли. Он прибавляет тотчас объяснение. Здесь надобно было определить их народность, то есть, сказать к какому они народу принадлежат. В этом случае нужно было сказать: те, к коим шли послы, были, или что лучше, называли себя (ся зваху) русскими. Нестору не угодно было говорить per periphrasum, по сему, говоря прямо, надобно было сказать: «аще бо ся зваху тьи Русь Русь» (т. е. Русь Русью). Здесь повторение одного и того же имени, по слогу тогдашнему, в именительном падеже, не так ясно соответствовало указанию Нестора. И так надобно было назвать их сперва варягами, потому что жили в Варягии, и чтобы различить их от Руси Российской, а после сказать, что они суть Русь, или, что одно и тоже, называют себя русскими. По сему, слово Варязи здесь не варягов означает именно, а людей живущих в Варягии, которые сами себя называют русскими. Сие показывает указательное словцо тьи, что Нестор именно говорит о тех, к которым шло посольство. Это само собою следует, ибо если они были Русь то не были варяги.
Наконец, чтобы означить еще яснее народность русских, прибавляет сравнительные примеры, говоря: ибо так назывались они русскими, как другие (народы) называются: шведы — шведами, урмане — урманами, англяне — англянами и проч<ее>.
Итак, видно ясно, что не только Нестор не называл шведов, норвежцев и англичан варягами, но и о самих собственно варягах не упоминает, ибо приведенных сравнительным примером Нестор не только не означил единородия сих народов с россами, но напротив показал их различие между собою, упоминая их различныя названия.
Приведу параллельный пример Нестерову тексту. Известно, что жители Венгрии состоят из разных народов, кои вообще слывут под племенем венгерцев от имени господствующего народа венгров; если же объяснить надобно было бы к какому народу принадлежат тамошние русские, и мы бы сказали сообразно словам Нестора: «Сице бо ся зваху тьи Венгры Русь яко се друзии (т.е. народы) зовутся Греки, друзии же Немцы, Турки и друзии Французы», то кому вздумается заключить, что венгры есть общее название единоплеменных народов: греков, немцев, турков и французов?? Кто скажет, что россы, живущие в Венгрии, суть настоящие венгры, потому что живут посреди венгров, и мы их назвали, прежде определения их народности, венграми?
Итак, Рюрик с братьями не был ни швед, ни варяг, а настоящий россиянин. Будучи из знатнейшей фамилии новгородской, <где> он жил в Воллине или Винете, неизвестно; родился ли в Новгороде или в Варягии — тоже неизвестно. Только знаем, что новгородцы, или как лучше полагать надобно, часть их при возникших распрях или даже раздоре между партиями, избрала и вызвала его в отечество, для принятия жезла правления. Что он был из знаменитой фамилии, то доказывает его избрание; что же был избран одною партиею, это причинил раздор, который без партий существовать не может, по сему, видно, для поддержания себя против противной стороны, которую надлежало ему превозмочь, взял с собою двух своих братьев и дружину {44} собранную между тамошними россами, с помощью коих и своею партиею в Новгороде, восстановил тишину и миролюбие между новгородцами.
Нельзя, однако, чтобы он всех россов вывел из Варягии (пояша по собе всю Русь), ибо и впоследствии россы продолжали там жить. Кажется, сии слова Нестора относятся только к могущим носить оружие, кои исключительно были нужны Рюрику, а не к бабам и детям, кои посреди оружия, могли служить предметом замешательста.
Как бы то ни было, но довольно того, что Рюрик принял правление в Новгороде. Нельзя, однако, сказать достоверно, в каком духе правил он вверенную ему страну. Правда, прежде него варяги имели, как полагать можно, влияние, на правление новгородцев, ибо давали им дань, но оно не зависело от них, ибо им давали только дань. Влияние воллинян и винетян на новгородцев образовало в них дух вольности, и республиканскую форму правления. Сей дух обнаружился вскоре изгнанием варягов. Сие могло побудить варягов к подобному поступку с живущими у них россами, что некоторым образом и воспоследствовало, когда по приглашению новгородцев три знаменитые россы, появ по собе всю Русь, прибыли в Новгород.
Г. Еще находят гг. критики доказательство, что россы суть шведы, в русском языке (!). «Прежде всего обращает на себя внимание язык их (т. е. шведов. — Ю.В.), дошедший до нас в некоторых собственных именах и названиях Днепровских порогов»^XXII) — ни малейшего следа шведских слов не находим в русском языке, и сие сочинитель берет в доказательство шведского происхождения россиян! Но нет, автор сказал: «собственныя имена их суть норманнские, что видно по сравнению с норманнскими и франкскими летописями^XXIII) Байер приводит множество подобных имен с древних камней, из древних песен, сказок, из Датской истории Ерика Царя, из Снорра Стурлезона, достовернейшего дееписателя скандинавского (умершего в начале XIII столетия), Саксона Грамматика (умершего в начале XIII столетия), из Series Regum Daniae Олая Вормия, Олая Верелия, Торфея и проч.^XXIV)».^XXV)
Но приступим к собственным именам, в коих, по словам критиков, дошел до нас язык Норманнов.
«Рюрик. У Норманнов встречается несколько Руриков, Рореков, Рорикров, Грорекуров. Байер думает, что даже Ругерик и Рогерик у германцев есть то же имя. Шлецер полагает, что и испанское Родерик относится сюда же, и принесено в Испанию Вестготами; даже во время основания Российского Государства, около 850 года упоминается о трех Рюриках: один назван Вождем Датчан, другой Королем Норманнским, третий просто Норманном. Они воевали берега Фландрии, Эльбы и Рейна: Шлецер указал на них; и вот сюда относящиеся места, выписанные историографом из франкских летописей. Classis Danorum in regnum Clotharii appulit, ducibus Rorico et Godefrido (r. 850). — Northmannorum rex Roricus sexcentas naves per Albim fluvium in Germaniam adversus Ludovicum dirigit (r. 845). — Rone, natione Nordmannus, qui temporibus Ludovici Imperatoris cum fratre Harioldo vicum Dorestadum jure beneficii tenuit, post obitum Imperatoris, defuncto fratre, apud Lotharium, qui fratri successit in reguo, proditionis, crimine falso insimulatus, {45} tentus et in custodiam missus est; unde fuga lapsus, in fidem Ludovici, regis orientalium Francorum veniens ...collecta Danigenarum non modica manu, coepit piraticam exercere ...venitque (r. 850) per ostia Rheni fluminis Dorestadum. Дюшен. Historiae Francorum scriptores, t. II, 389, 524, 850.»^XXVI)
На сие отвечает Эверс: «Из путей, по коим отыскиваются исторические истины, легче всего вводит в заблуждение словопроизводство. Несмотря на сие, весьма смело в оный отваживаются, и как один Байер вызвался в путеводители, то и недоверчивый Шлецер повлачился за ним, и радовался, что в его сообществе нашел у Снорра, Саксона и других много скандинавских витязей, кои почти так назывались, как Рюрик и Трувор, напр.: Хрорекур, Рорек, Рорикр, Рурик; — Трувар, Труере. С третьим, Синеусом, не так успел; утешался однако предположением, что русские перековеркали его, и вспомнил у Саксона об одном короле Снио. ...Шлецер умножает ряд имен словами: Родерих; — Труве, Тригие, Тригр; — Синниутер, Сигниаутер, Синиам и Суне. Да, Байер объяснил еще Игоря и даже Святослава и Владимира из скандинавского.
Правда, находится некоторое созвучие с именами первых двух, которое может служить только поддержанием исторического положения, но доказательством никак. Сам же Шлецер прежде, по строгим правилам критики, исключил собственные названия из исторических исследований, как совсем ни к чему не годящиеся.^XXVII) ...Nomina propria sind zu solcher Vergleichung ganz untauglich. <Denn diese sind oft selbst «fremd»...>. A.L.Schlözer von den Chaldäern im Repertorium für biblische und morgenländische Litteratur.VIII.pag.168».^XXVIII)
Прибавим к словам Эверса еще следующее:
1) Главная побудительная причина сего спора состоит в желании Байера и Шлецера ввести в Россию шведов. Их поддерживало легковерие и беспечность их последователей, кои думали, что в самом деле все, не кончающееся на -слав и -мир, произошло из худощавой Скандинавии.
Так, например, одни, в самом деле, подумали, что древних болгар, основавших за Дунаем могущественное некогда королевство, должно сделать татарами потому, что имена их королей: Телец, Боян, Богориз и проч<ие> — преображенные греческими летописцами, а после латинскими переводчиками в Tebtres, Paganus, Bogoris, Bogorides, не кончающиеся на -слав или -мир, не суть славянские, а татарские. Но как живое свидетельство противилось им, что болгаре суть славяне и еще ныне говорят на своем славянском (здесь я их означаю славянами, как только именем общим, а не собственным) наречии. Не обращая внимание на сие препятствие, они обратились к своему волшебному средству, именно к Превращению. Они превратили непонятным образом сих страшных завоевателей мнимых болгар-татар настоящих болгар-славян. В двух-трех строках принудили татар отбросить свой язык, а болгар мнимое свое название славян!! Несмотря на то, что татаре называют Волгу Волгою, а Итил Етел, они заставляют своих мнимых татар называться именем сей реки, употребляемым только между славяно-россами, и еще славянским окончанием на -ар, Волгарами!!! Но еще страннее, что сии мнимые татаре-болгаре ворвались, без всякого сопротивления, в первую главу российской истории.
Но и запад не мог обойтись без подобных чудес. Не мог растолковать значение собственных имен готских, которые суть чисто летские, они причислили готов к немцам. Так, между прочим, древние вандалы⁵⁰⁾ были немцы потому только, что они были весьма храбрые и завоевали Францию, Испанию и Картаген, и что названия их королей не кончаются на -слав и -мир, и что славяне только в VI веке вдруг появились на величайшей части древней Вселенной, никто не знает, откуда.
Хотя после дело открылось, что вандалы суть настоящие славяне, а именно — варяги!!
Точно такие интриги заведены в древней русской истории. {46}
2-ое. Для чего прибегать для объяснения имен Рюрика, Трувора и Синеуса к скандинавским писателям, когда сии люди не из Скандинавии прибыли в Россию, а из Варягии; и не были варяги, а настоящие россы-славяне? Но спросятся толкователи, что же значит сходство имен скандинавских с именами русских князей, и не означает ли это очевидное тожество имен, измененное только различным выговором двух совсем различных народов, каковы славянорусский и шведский? Здесь нельзя полагать никакого тожества имен, какое замечали ныне, напр., между русскими, немцами и французами, напр.: Егор, Georg, George; Андрей, Andreas, Andre; Михаил, Michael, Michel; Григорий, Gregor, Gregoire и проч. Вот имена тожественные. Но не заключат ли гг. толкователи, что сии народы происходят от греков, потому что носят имена, объяснимые из греческого лексикона? Древние, как россы, так и прочие северные народы, до принятия христианской религии, принимали имена из своего языка, или лучше сказать, получали оное не при крещении, коего еще не наблюдали, а уже в юношеских летах от своих товарищей или соседей, или даже от самих родителей, назвавших их так или иначе. Разумеется, что подобные имена произрождались при различных случаях, или от самых качеств самого лица, и имели свое значение, или совсем не имели. Сии-то имена почерпаемы были в недре самого народа, из собственного, отечественного языка; иногда произведенные от какого-нибудь слова; часто же составленные из слогов, не имея, однако, никакого значения, которые напрасно будут стараться объяснить охотники до словопроизводства.
Сии имена собственные не могли быть взятыми из чужого языка. Переход иностранных собственных имен вошел только со времени введения христианской религии, т. е. с тех пор, как стали прибавлять к собственным названиям и имена святых, избранных в покровители при Св. Крещении.
Подобное происхождение языческих имен было собственное у всех народов. Весьма может случиться, что два или несколько имен собственных одолжены своим происхождением совсем различным случаям или причинам и имеющие совсем различные значения, у двух народов сходны или созвучны между собою более или менее; теперь можно ли полагать, чтобы сии имена были тожественные между собою по одному только случайному, некоторому их созвучию? Приводимые толкователями скандинавские созвучные имена не могли никогда переходить в Россию, ибо россы никакой тесной связи не имели со скандинавами. Русские, мнимо-норманнские названия, имеют и должны иметь свое начало в России, а норманнские — в Швеции или Дании; на созвучие же нельзя полагаться, ибо по сему самому можно бы еще заключить, что россы, живущие в Венгрии, еще удержавшиеся во всей своей славянской чистоте, происходят от испанцев, или сии от них потому, что находится разительное созвучие в именах сиих обоих народов!
3-е. Название норманнов, по крайней мере, до XI столетия, было только общее всем северянам, посему и неопределенное, ибо оно не заключало в себе народности. Сие происходило тогда, как южные европейцы не были еще довольно знакомы с каждыми северянами. Сам Шлецер говорит, что никто не знал, откуда выходили сии норманны.^XXIX) Толкователи даже находят, что и россов южные называли (северянами) норманнами (vid. Liutprandi <...>), разумеется, по северному их местоположению. Итак, что находим в летописях южных под именем норманнов, есть самое неопределенное, ибо из-под сего покрывала трудно различить, какой именно народ подразумевается, или должен подразумеваться, датчане ли, шведы, варяги ли, или россы. Итак, нельзя прилеплять сего имени исключительно одним шведам, без всяких достаточных на то причин и доказательств, нельзя также употреблять его вообще, ибо где дело дошло до изысканий, там необходимо подробное определение дела.
4-ое. Как россы имели тесную связь не с шведами, а с варягами, то спорные собственные имена относить надобно к варягам, а не к шведам. {47}
5-ое. Обратив внимание на то, что варяги имели влияние, или, лучше сказать, господствовали и в Швеции, которая к ним 10 раз ближе, чем берега чудов и земли россов. Шведы их называли готами, между тем как немцы, а в особенности саксонцы вендами, вандалами. Нельзя сказать, до каких пор владели Швециею варяги; то однако само собою разумеется, что они начали свои поиски с южной Швеции, как самою близкой, и если могущество их уменьшалось в сей стране, то позже всех могли лишиться южной же. Живое тому свидетельство существует в именах южной Швеции, сохранившихся по сию пору, в Вест-Готландии и Ост-Готландии. <...> Посему не только что спорные собственные имена не могут быть производимы из Скандинавии, но напротив вышеприведенные скандинавские берут свое начало от варягов. Итак, если уже надлежало бы полагаться на созвучие и производство имен и переход оных от народа к народу, то нужно бы искать их начала (как русских, так и шведских) у варягов. Следственно, шведы могли занять от варягов таким же образом своего Рерика, Ерика, Рорикра, как русские своего Рюрика и проч.
6-ое. Варяги, владея южною Швециею, могли оттуда делать набеги или какие-либо предприятия под названиями варяжскими, кои впоследствии могут казаться собственно шведскими потому, что носились над Швецией.
7-ое. Рассмотрим самые имена собственные, нареченные у господ критиков норманнскими, т.е. шведскими. Рюрика мы уже видели вместе с доводами господ толкователей.
На сие скажем, что имена, кончающиеся на -ик, совсем не свойственные ни немецкому, ни шведо-датскому языкам. Они суть главная принадлежность многих славянских племен. Сии окончания имен бывают преимущественно 1-ое на -ак, 2-ое на -ек, 3-е на -ик.
У россов, кои приняли обыкновение образовать свои имена из родительного падежа названий своих родителей или чего-нибудь другого, на -ов и -ин, -ак и -ик находятся только в словах, имеющих свое значение: чудак, моряк, дурак, простак; извозчик, исправник, начальник, и множество других.
Напротив, у западных иностранных славян, как у чехов, моравов, словаков в северо-западной Венгрии, кои не последуют правилу, принятому русскими, сии окончания общеупотребительные; напр. Госоак, Лайчак, Сербак, Новак, Ходак, Рущак и проч. Томечек, Алечек, Янек, Манасек, Любушек. Михалик, Юрик, Курик, Стойник, Рогачик, Ерик. (Юрик и Ерик уменьшительные русского Юрий. У поляков он называется Jerzey). Сие окончание было свойственно и варягам, что видно: 1-ое) из соседства их с сорабами и чехами. 2-ое) из имен собственных их королей: Генирик, Гунерик<...>, Аларик и проч. 3-е) из имени Рюрика, так называемого между варягами. 4-ое) что Рюрик и Ерик находятся между самими варягами, от коих сие последнее перешло и к шведам<...>
Трувор или Трувар, по-видимому, сие имя происходит от какого-нибудь слова варяжского, имевшего, может быть, свое значение, или от какого-нибудь случая, которое напрасно стали бы объяснять охотники до словопроизводства.
Синеус. Сие имя гг. толкователи не могли обойтись, чтобы не сравнить с переисканными скандинавскими. Странно, что они в толковании бестолковых имен бросаются в глубину скандинавских только лексиконов; между тем, как сие имя есть чистое славянское, Сине-ус. Ведь еще и теперь насчитаете дюжинами между карпато-россами Синеусов, Сивоусов, Черноусов, Белоусов, точно как и Синеоков, Синегубов и проч<их>. Какое же отношение Синеуса к Снию или Сигниаутеру?
Аскольд и Дир. Сии имена правда непонятны гг. критикам; зато они привели в объяснение какие-то подобозвучные скандинавские: Оскель, Аскель, Ашкелль, Тир. Это неудивительно, ибо всякому слову в мире можно найти или сделать подобозвучное, стоит только переменить букву, две, и готово доказательство. Заметить, впрочем, нужно, что Аскольд и Дир были варяги по словам самих же толкователей. Даже Олег и Игорь остаются не без родных {48} скандинавских. А Лют и Рогволод и дочь сего последнего, прекрасная Рогнеда, претерпели превращение в: Люитра; Рагвалтра, Раугнвалдура, Регнвалда; Ротвидгу, Рагнилту, Рагнгильту!!! Правда, что Байер или Шлецер, не зная русского языка, могли не знать, что имя Рогволода есть чистое русское и происшедшее на подобие Всеволода, но странно, что некоторые из русских писателей подумали то же, ибо они были бы, как видно, уверены в том, что исторический оракул Байера или Шлецера и прочих корифеев не мог ошибиться. Кажется, они еще не дошли до того замечания, что Ъ и Ь часто употребляем был Нестором и прочими древними вместо О, что видно везде в Несторе и в Слове о Полку Игореве, что окончания женских имен на -а, как Рогнеда, совсем не свойственны скандинавскому народу.
Кроме сего, весьма было бы хорошо знать те места, из коих вырыл упомянутые скандинавские названия Байер и Шлецер.
Наконец, замечу, что напротив, славянские имена приняты, но посему и изуродованы, немцами, скандинавами: так Всеволод у них преобразился в Освалда, Владимир или Володимер в Волдемара, Валдемара, наконец, Волмара. Вячеслав (по латын. Wenceslaus) в Венцеля. Гунерик или Генерик варяжск. в Генрика и в Гейнриха. Рюрик и Ерик варяжск. приняты и скандинавами. Ерик, сын князя Померании Братислава VII, восшел на престол Дании и всего Скандинавского Севера, и проч.
Далее: список послов Олеговых и Игоревых немало вскружил голову гг. критикам. Непонятные имена им показались страшными; за то их присудили в холодную Скандинавию, потому что они непонятны. Но чтобы осуждение было критиковидно, Байер, сей неутомимый Байер, чтобы обличить их в скандинавском их происхождении, бросился в «перингшельдовые» Упландские памятники, басни, сказки и камни, на коих, по словам г. Погодина, он «нашел ...многое, что может служить к объяснению» сих почтенных дипломатов Олега и Игоря!! «Но при очевидном сходстве сравненных, почел оное уже излишним» объяснять их и потому «не привел в рассуждении своем о варягах»!!!^XXX)
Эверс, который не так легко верил историческим чудесам, отступив от веры шлецеристов, сказал: «Имена посланников еще менее могут служить доказательством, нежели княжеские».^XXXI) К этой ереси побудило его естественное и весьма справедливое замечание, что имена сии в разных стихах пишутся различным образом. Он привел сии имена из Шлецерова Нестора (III часть стр. 306), сличенные из разных списков, так например:

Послы Олеговы:
Карлы, Карло, Корло, Калар, Карл;
Инегелд, Ингелде, Инглад, Ингелд;
Фарлоф, Фарлас;
Веремуд, Велмид, Велмдре, Фьвелим, Велмудръ;
Рулав, Ролав, Друлав;
Гуды, Груды, Грудый, Гроды;
Руалд, Рулад;
Карн, Каринфаслов;
Фрелав, Флелад, Флелавль, Фаслав, Фослав;
Руал, Риар, Риуар, Рькар, Риуварктеву, Актеву;
Труан, Труане, Триан, Труаллиду;
Фостотемид, Лидулфост, Лидулфосте, Лидолфъст, Лидул Фолст, Андул Фост, Стемид.

Послы Игоревы:
Фуеваст, Вуефаст, Ибуехат.
Искусеви, Слуды.
Улеб, Улеп, Володислав.
Канецар, Каницар, Каничар, Кагирар.
Предславин, Передаславл, Предславинтых берн, Предславнейших берн, Шигоберн, Ших берн.
Сфаиндр, Сфандр, Сфанедри, Ефандр.
Улебовы, Убегли, Улебле.
Прастлен, Пристен.
Тородуби, Тудруви, Турдуви.
Лабиар, Лите, Либя.
Фастов, Фастав, Фристов. {49}
Грим, Ири.
Сфирков, Форскам, Прастен, Пристен.
Якун, Акун.
Кары.
Тудков, Вков.
Каршев, Кашлев, Шарко.
Судоров, Турдов.
Егриермисков, Евреивлисков, Егриевлисков, Еврияликов.
Иков, Воист, Войков.
Истрояминдов, Истр Аминдов, Амиднов.
Прастен, Бернов.
Ятвяг, Ягвиг.
Гунарев.
Шибрин, Шибрит, Шибриков.
Алдан, Оледан.
Колклеков, Колеок.
Стеггиетонов, Востие Гнетов.
Сфирка, Ефирка.
Алвад, Евлад.
Гудов, Губодов.
Фруди, Фудри, Дудри.
Тулбов, Тулдов, Туадов, Долдову.
Мутор, Мутур.
Утпин, Устин, Успин.
Купец.
Адун.
Адолб, Адубл, Адулб.
Антивлад, Иггивлад, Згеивледии.
Улеб, Олеб, Алед. Олебис.
Фрутан, Фрутак.
Гомол, Гоман.
Куци, Каще.
Емиг, Елиг.
Туробрид, Турдив, Тарбуит, Турбит.
Фурстен, Фуритен.
Бруныалд, Бруны роалд, Вруды, Бранды, Брауды.
Нолоон.
Драгунист, Гунастр, Гунист, Фрастен, Драстен.
Ингельд, Игельд.
Турибен, Турбен, Турберн.
Моны, Руалд.
Свенстир, Свеп Стир, Сведстир.
Алдан, Ольдия.
Тилей, Телина, Тилена, Итильна.
Апубкар, Пупсар, Путар, Пубксар.
Свен.
Вузлеб, Бузлеб, Вузелев.
Исинокобирич, Исинка Борич, Исикин Бурич, Синко Борич (!!!!!).
«Ведь еще не доказано, — продолжает Эверс, — как они подлинно назывались, ибо кто знает, Калар ли, или Карло, Фарлов или Вархов, Вельмудр или Велмид, Фуеваст или Ибуехат настоящее имя??»^XXXII) И позволительно ли, нужно ли приискивать созвучные у скандинавов, когда настоящие имена послов неизвестны.
Сверх сего ко всем упомянутым именам можно найти созвучные, и даже тожественные не только у скандинавов, но и у прочих европейских и азиатских народов. Далее: критики утверждают, что сии послы были варяги; почему же искать их <нужно> в Скандинавии?
Главная беда в том, что сии имена показались критикам непонятными, т. е. необъяснимыми из лексикона! Посему и решились они искать чего хорошего для их объяснения в скандинавских сказках, баснях, камнях! Но почему не обратить внимание на то, что каждый народ еще и ныне имеет множество необъяснимых имен, которые со времени Христианской Религии превратились в прозвания? Ведь в древние времена, когда патронимические и тому подобные формулы для имен еще не были общие, когда еще люди не имели понятия об геральдии, люди назывались частию понятными, частью же непонятными названиями. Вот живое тому доказательство: соберите порядочное число русских фамильных названий и отбросьте от них введенные патронимические формулы или окончания: -ов, -ее, -ин, -ын, -ович, -евич, -ко, то увидите множество понятных, но еще больше непонятных названий. Между малороссами, а наипаче между карпато-россами, у коих еще не вошли в употребление великоросские формулы, еще и ныне найдете множество голых понятных и непонятных названий. Там спросите список поселянам у какого-нибудь деревенского священника, и увидите, что сверх имен на -вич, -ов, -ин, есть там: Воробей, Цап, Медведь, Гусарь, Грабарь, Скотарь, Володарь, Господарь, Маринец, Лопец, Паец, Заяц, Лыбедь, Боян, Шекмар, Двюло, Тева, Гончар, Фуцур, Кондаш, Сфирек, Бойта, Мазур, Буркунт, Дурнограй, Манайло, Галатиба, Поростень, Коростень, Гарный, Студеный, Лысый, Найда, Тотайло, Мадрига, Верига, Глюдз, Синегуб, Чорноус, Кундур, Синко, Безег и тысяча тому подобных. Итак, не вздумает ли кто-либо для объяснения имен сих руссаков обратиться к египетским пирамидам и иероглифам, потому что они непонятны?
«Встречаемая, — говорит Эверс, — часто в халдейских именах частица цар и зар ввела Михаелиса, впрочем столь глубокомысленного исследователя, в мысль, что вавилонские халдеи были, может быть, славяне! Ученый языковед Бютнер не только поддержал его мнения, но объяснил даже имя Небукаднецара славянскими {50} Небъе-кад-зенци-цар. Старший Форстер распространил сие еще далее: у него Небукад-незар было то же, что Небу-годной-царь. Шлецер сделал конец сей словопроизводной игрушке настоящим историческим исследованием.
Ограничиваясь только на созвучии, мы не можем быть безопасными от заблуждения и при величайшем сходстве. Сие созвучие, произведенное случайно, часто отзывается с разных сторон мира. Кто бы не понял в имени Локман и Свен-ванг немца и скандинава? Между тем первое принадлежит арабу, а последнее китайцу. Черкесский князь Инал очень легко соглашается в ухе с скандинавским Иналд, <Ингиалд>».^XXXIII) Тесть императора Василия Македонского «по всем византийцам был Ιγγεροε, который, по свидетельству Кедрина, происходил из знаменитой фамилии Мартинациев, должен ли быть скандинавом?»^XXXIV)
Итак, не только что нельзя полагаться на имена, но и непозволительно по правилу здравой критики. Посему в именах князей и послов нет ни малейшего повода в пользу шлецеристов.
Наконец: подлинность посольских имен мне кажется весьма сомнительной. Ведь письмена введены в Русь только с принятием Христианской Религии, стали входить в употребление только с времен Владимира Великого; каким же образом сохранились сии имена? Кто поверит, чтобы толикое множество названий со времен Игоря и Олега могло перейти к Нестору только преданием чрез пространство почти более 200 лет? Кто знает из одного только предания одних лишь послов императрицы Елизаветы Петровны? Иначе признать их нельзя, как только выдуманными, хотя впрочем, никто не станет сомневаться, что Игорь и Олег действительно посылали послов в Грецию. Но кому приписать сию выдумку, нельзя угадать; ведь еще не определено и не доказано, как требовал Шлецер, что принадлежит в летописи Нестору и что его переписчикам. Нельзя однако предположить, чтобы она принадлежала Нестору, который почитал писанное им за священное и принадлежащее к знаниям отечественной Церкви.
Впрочем, если они не выдуманы, то они не иначе могли быть сообщены Нестору, как только греками, коих писателями он пользовался и кои могли заметить имена присылаемых к ним дипломатов. Если и так случилось, то сии переговорцы не могли быть не перековерканы под греческим пером, а впоследствии опять и еще опять переписчиками.
Еще остается сказать нам что-нибудь о шведском языке, дошедшем до нас, как думают толкователи, в семи Днепровских порогах, на коих они спотыкнулись и где они обнаружили всю вершину своего искусства толковать.
Г<-н> Погодин, собравший сии толкования^XXXV) и где нужно было распространивший оные, в начале оных говорит: «Русские названия семи Днепровских порогов,⁵¹⁾ помещенные императором Константином Багрянородным в книге его об управлении государством (писан. 949—952 г.) могут быть объяснены только (?! — Ю.В.) из языков скандинавских, согласно с названиями славянскими и переводом греческим, там же помещенными.^XXXVI) {51}
Здесь представляются в сокращенном объяснения их по Лербергу. Сей испытатель истории в следствие слов Нестора, причисляющего (!!? — Ю.В.) руссов к тем варягам, к коим принадлежали шведы, норвежцы, англичане и датчане, употребляет преимущественно их язык при объяснении».^XXXVII
Положение гг. толкователей, что нерусские названия порогов могут быть объяснены только из скандинавских языков, весьма несправедливо, ибо основано на ложном понятии, будто Нестор причисляет россиян к варягам, к коим же будто бы он же причисляет и скандинавов. Если бы Нестор сказал подобное, и если бы доказали ясно толкователи, что три различных народа, россы, варяги и шведы составляют один и тот же народ, тогда бы позволительно пускать в скандинавские лексиконы, но как ни Нестор, ни всеобщая история, ни здравый рассудок ничего подобного не допускают, то с сим вместе и не допускается объяснение нерусских имен порогов из скандинавских языков. Исправление ошибки Константина уже делает ненужным всякое их объяснение. Но если кому захотелось бы объяснить их, то надлежит ему гораздо естественнее обратиться к летским наречиям, а не к скандинавским.
Посему рассматривать толкования нерусских названий я почитаю излишним, ибо дело сие есть постороннее и ничем почти не относящееся к объяснению происхождения россов. Любопытно, правда, прочесть оные; по крайней мере, можно там познакомиться с искусством перетолковать имена, которого главное достоинство состоит в перемене слов, употребленных Константином. «Мы имеем полное право, — изъясняется между прочим г. Погодин, — при сем объяснении русских (т. е. нерусских. — Ю.В.) названий из скандинавских языков принимать некоторые перемены в словах»!^XXXVIII) Зато досталось бедным скандинавским языкам! Все попутное должно было попасть под толковательный молоток, и «если», скажу с Шлецером (Т. II, стр. 114), «какое-либо слово не имело заметной созвучности с другим, о котором идет дело, то его поднимают на этимологическую дыбу и мучат до тех пор, покамест оно, как будто от боли, не издаст от себя стона или крика такого, какого хочет жестокий словопроизводитель». Вот характер толкований о нерусских порогах, занимающих от 55 до 74 стр. в «Рассуждении о происхождении Руси». Мне остается еще заметить, что откуда бы не вырыл Константин нерусские названия порогов, однако нет сомнения, чтобы они не пострадали больше или меньше и под его пером, vid. <...>Pogod<in>, pag. 73-74.
Д. Еще находят толкователи доказательство шведского происхождения россиян в чрезвычайном сходстве скандинавских законов с Правдою Ярослава.
«...Доказательство, что варяги происходят из Скандинавии, — говорит Шлецер, — шведские и датские законы удивительное имеют сходство с древнейшими русскими законами, известными под названием Русская Правда, которые даны были новгородцам Рюриковым праправнуком Ярославом. Коллежский советник Струбе доказал это в речи, говоренной им в 1756 г. в Академии Наук, из которой сделал я обстоятельную выписку в прибавлении моем к Neuveranderter Ruszland, ч. I, с. 334-353. Теперь привожу только один пример: Правда Русская, с. 5 (моего издания).
«Аще кто поедет на чужом коне, не прошав его, то положити три гривне».
«А в Judtsche Lowbok (Ютские законы), кн. III, гл. 54, поставлен перевод на простонародном немецком языке: «Ritt jemand eines anderen Mannes Perd, ane des sinen willen, deme dat Perd thohoret, de brikt davor dre Mark an den Bonden» (т. е. «Кто поедет на чужом коне, без воли того, кому он принадлежит, тот платит за то три марки»).^XXXIX) {52}
Заметим здесь: 1-ое, что Шлецер заключает о происхождении варягов, а не россов. Варяги же и россы совсем различные народы, посему хотя бы варяги происходили от шведов, но россы как особый народ не происходят и не могут происходить от шведов.
2-ое. Следствие от сходства или даже тожества законов не может быть и о тожестве или сходстве народов; неужели станут утверждать гг. исследователи, что римляне происходят от греков потому, что 12 законов греческих находятся слово в слово у римлян? Неужели они подумают, что немцы суть потомки римлян, потому что они много имели доброго из указов римских императоров, собранных в огромную кипу в царствование Иустиниана? Скажут ли они, что англичане суть французы потому, что они заняли кое-что хорошее из законов Салийских и Рипуарских, как мы видели выше, говоря о варягах?
3-е. Эверс совершенно разрушил сие убежище исследователей. «Правда, — говорит он, — есть великое сходство между обоими законами, но оно никогда не может показать скандинавского происхождения россиян Russen. Ибо ютские (датские. — Ю.В.) законы [Lowbok] выданы впервые только в 1240 году, во время Волдемара II, следственно 223 годами позже (Ярославовой. — Ю.В.) Правды, посему и не могли служить ей основанием. При составлении его [Lowbok] преимущественно пользовались Сконийскими [Schonische] законами (шведскими. — Ю.В.), из коих могло быть принятым и запрещение езды на чужой лошади. Вот оно в шведском переводе: «Rider man en annans häst utam lof, inom byens ägor bötes 2 öre, rider man til nästa bys ägor 1/2 mark, och til tredje bys mark 6 öre...
Но и самый Сконский <закон> не более как 100 годами старее (Ютского. — Ю.В.), изданный королем Эрихом Ейегодом (ум. 1103), и посему столь же мало может объяснить, каким образом вышеупомянутое место попалось в Кодекс Ярослава, как и Ютский. Сие же место находится еще и в Готландских законах, кои суть древнейшие в Скандинавии...
Но во время Ярослава Готландцы не имели еще никаких писанных законов, скандинавские законодатели верно ничего не заняли из (Русской. — Ю.В.) Правды. Загадку же о сходстве скандинавских законов с Правдою, не иначе решить можно, как только что оба народа, скандинавы и славяно-россы [Russische Slawen] одно и тоже заняли у третьего».^XL)
Это точно так, иначе быть нельзя. Но отыскать надлежит тот третий народ, от коего могли занять россы и скандинавы свои законы. Если взвесить обстоятельства, коими могли перейти сии законы к россам и скандинавам, то надлежит отыскать народ деятельный, опытный, могущественный, коего влияние на сии два различные народа должно <быть> непосредственное, ибо трудно иначе понять переход законов. Эверс говорит, что «нужно его искать у немцев, у французов, коих древнейшие законы часто сродны (с законами россов и скандинавов. — Ю.В.) и в духе и в выражении, как видно и из того, что и они запрещают своевольное употребление чужой лошади»,^XLI как в Салийском (французском) законе «Lex Salica reformata. Т. XXV... Si quis caballum sine permissu domini sui ascenderit et eum caballicaverit, 600 denar, qui faciunt solidos XV culp. jud.»⁵²⁾ и в Рипуарском «Lex Ripuariorum Т. XL... Si quis caballum extra consilium domini sui ascenderit, triginta solidis culpabilis judicetur».⁵³⁾
Но это только французские законы, у немцев же нечего искать подобного, ибо они ни малейшего политического влияния не имели ни на скандинавов, тем менее на россиян, и если у них есть что-либо подобное, то это они могли и должны были занять у франков в целый период Каролингов. Тем менее имели влияние на скандинавов и преимущественно россов, самые франки. Каким же образом попался закон о чужой лошади в Россию, тот самый, который находится и у шведов, датчан и французов? Правда, у сих последних он древнее всех, но нельзя допустить, чтобы русские заняли {53} его прямо у франков; выше же сказано, что он и от скандинавов не мог перейти к русским, у коих он был уже прежде их.
Для сего, чтобы решить задачу самым вероятным образом, приискать надобно другого древнего, посреди их живущего народа, от коих бы могли все порознь занять то или другое. Какой же был народ, который имел влияние на окружных своих соседей, а преимущественно на шведов и россиян? Ответ сам по себе следует, что: варяги, сии грозные повелители северных народов. Что россы, при влиянии на них варягов, напитаны были их духом, мы имели уже случай заметить; то есть, что россы переняли обыкновения и законы у варягов, несомнительно, ибо обыкновения и законы народа представляют нам дух его.
Что датчане и шведы заняли тоже у варягов, несомнительно, ибо от русских они не занимали, по словам Эверса, на что и толкователи легко согласятся; от франков, довольно отдаленных, с коими они мало дела имели, тоже не так легко могли занять. Почему? Потому что скандинавы и россы заняли свое из одного источника, как видно из самого текста; россы же совсем не могли занимать у франков ничего и заняли именно у варягов. К сему варяги с скандинавами близкие соседи; наконец, варяги такое же влияние имели и на скандинавов, какое и на россиян. <...>
Еще остается спросить, не взяли ли от франков свое варяги или наоборот? Здесь трудно сказать что-нибудь решительное.
Известно, однако, что варяги есть коренной самобытный народ, который стал быть известный римлянам тотчас с завоевания ими сторон, лежащих к северу, т.е. тотчас, как только стали умножаться их сведения о народах. Франки же есть новый народ, появившийся во Франции только с пятого столетия; известно и то, что в составление французского народа вошли: 1-е) коренные жители галлы, 2-ое) римские колонии, коих в Галлии было много, 3-е) нашедшие народы. Главнейшие из сих были: а) варяги, слывшие у одних писателей под именем вандалов, у других под именем аланов или отчасти готов, смотря по понятиям летописцев. Часть сих-то варягов из Франции удалилась в Италию, а оттуда в Африку, б) После варягов замечательны летские племена, тоже слывшие под именем готов.
Каким образом вошли сии народы под одно правление и кто из них взял верх над прочими, и каким образом составили они то целое нынешнее, коего черты <в> отдельности еще так ощутительны, на сей раз не так легко решить по запутанности и темноте в истории тогдашних обстоятельств, по сему происхождение и образование французской монархии требует дальнейших изысканий и объяснений.
Впрочем, если должно здесь не оставить франков без внимания, то вместо решительного следствия точных изысканий нельзя не сказать, что франки еще до сих пор остаются историческою загадкою. Мы упомянули выше о сем имени и его введении. Все, что в сем отношении должно быть подвергнуто критике, есть вопрос: какому именно народу из вошедших в состав Франции сие имя принадлежит?
В сем случае можно почесть за несомненное, что оно не принадлежало ни коренным жителям сей страны — галлам, ни римлянам — состоявшим на ноге военной, преимущественно же жившим в пространных колониях. Посему оно могло принадлежать одним только нашедшим народам, или иначе варварам. Но кому из них именно? Поелику франки взяли верх над прочими народами Франции, тотчас с падения последних развалин римского могущества в сей стране, то само собою следует, что они играли главную роль и при борьбе с последними силами римлян, состоявших тогда из одних почти колониальных милиций, и низвержении ига с сей страны. Сию-то роль играли вандалы, так именуемые современными писателями; но сие имя в последствии времени заменено названием франков. Весьма естественно, что имена нарицательные должны были исчезнуть рано или поздно, будучи заменяемы или собственными, или другими нарицательными, но более сходными. Сие случилось и с вандалами в Балтийской Славонии, где их писатели немецкие назвали несвойственным им названием славян, а {54} Нестор, по связи их с россами, собственным варягов. Видно, сие же случилось с ними и во Франции. Какое же название франков: собственное ли или нарицательное? Видно, собственное, ибо аналогия между франками и варягами есть разительная. Видно, что франки и варяги был один и тот же народ, небольшое же различие в сих двух именах произошло от произношения в разнородных устах.
Хотя нельзя сомневаться, что варяги назывались варягами, однако еще не известно, произносили ли они свое название именно варягами, или только с небольшою разницею, немного иначе. По крайней мере, известно, что там, где заграничные славяне после двух согласных употребляют одну гласную, русские, а преимущественно малороссы ставят еще одну гласную среди сих согласных, напр.: прах, млад, град и проч. Не сделал ли и Нестор сей небольшой перемены или добавки, могшей случиться весьма легко?
Больше пострадало сие название между иностранцами, а преимущественно народами латинского происхождения, а именно римскими колонистами, кои весьма легко могли варягов или врагов произносить франками, ибо -в- и -ф- произносятся одинаково, одна легче, другая немного покрепче; то же самое с -г- и -к-. Но что принято -н-, сие зависит от звонкости латинского языка, и посему римско-галлского колониального наречия, из коего образовался нынешний французский, коему столь свойственно носное -н-. Посему, нельзя полагать, чтобы франки себя называли именно франками; по-видимому, сие название происходило из органов римляно-галлов, кои, как образованные, и принадлежащие к народу классическому, ввели оное в письменное употребление по своему выговору, от коих оно занято и прочими европейцами.
В последствии времени сие наречие, сделавшись книжным, стало входить в употребление и между франками и прочими народами Галлии (в высшем т.е. их сословии). Но будучи языком только колонистов, не смотря на свое торжество, оно не могло истребить прочие и по сию пору; оно и ныне употребляется только высшим сословием и средним. Большая же часть жителей, а именно поселян в разных областях Франции говорят своими наречиями или языками.
Сие служить может против неосновательного мнения, ничем не подкрепленного, будто франки были немцы. Патроны сего мнения взяли повод к оному, что франки прибыли в Галлию из Германии, германцы же по их мнению суть немцы. Это весьма неосновательно, ибо Germanns есть название слишком общее, не заключающее в себе ни малейшей народности; оно тем больше еще может принадлежать славянам потому, что они большую часть занимали Германии; посему, германскими народами, или просто германцами по тому же праву называются и славяне, как и немцы.
К сему, в предисловии к законам Салийским, между прочим, сказано:^XLII) «Franci uti coeperunt legibus, et Legem Salicam dictaverunt per quatuor gentis suae proceres, electos de pluribus, his appellatos nominibus, Wisogast, Bosogast, Salogast, Widogast etc.», то есть: «Франки начали управляться законами и составили закон Салийский чрез четырех вельможей своего народа, называемых: Вишегаст или Визогаст, Божогаст, Салогаст и Видогаст» и проч<ее>. Здесь очевидны названия, свойственные только одним славянам, а именно варягам.
Сверх сего, имена франкских королей до Карла Великого, как: Мировой, Клодовой или Кладовой, Кладомир, Кладарь, Хильдерик, Феодорик (обыкновенно пишутся латинцами: Meroveus, Clodoveus, Clodomir, Clodarius или Clotarius, а после Lotharius etc.) совсем не пахнут немецкими, но напротив славянскими (варяжскими), у коих, как и у чехов, есть: Мстивой, Боривой, Генирик, Гунерик, Ерик, Рюрик (кои у латинцев: Mstivojus, Mistivojus, Mistibojus; Borivous, Boryvorius и проч.).
Итак, франки суть выходцы, или лучше, завоеватели — варяги, — те варяги, коих силу испытали и скандинавы, и россы. Сие {55} подтверждает сходство духа законов франкских с законами скандинавов и россов, перенятых у варягов. Посему дух или законы франкские происходят вместе с народом (франками) из Варягии. Ergo...
Е. Еще доказательство находят толкователи в так называемых «Западных Летописях». Это есть не иное что, как одно место из Бертинской летописи, в коем упоминается имя россов. Вот оно в переводе:
«Он (Феофил) послал также с ними (своими послами к имп. Людовику. — Ю.В.) некоторых людей, именовавших себя, т. е. народ свой, росами, которых под видом дружбы, как они уверяли, прислал царь их, именем Хакан, прося в упомянутом письме, чтобы император благоволил дать им средства и помощь возвратиться домой чрез его державу; поелику путь, которым пришли они к нему в Константинополь, чрез места, обитаемые народом жестоким и варварским; почему и не хотел бы он, чтобы те возвращались оным путем за сею опасностью.
Император, прилежно испытывая причину прихода сих людей, открыл, что они из свеонов. Почитая их более шпионами нашего и того государства, нежели искателями дружбы, приказал он задержать их дотоле, пока точно найдется, с каким намерением они туда пришли»^XLIII) и проч.
«Вот как рассматриваю я, — говорит г. Погодин, — сие известие: «посланные называют себя пред греками и импер<атором > Людовиком росами». С чего можно здесь предполагать, что они, называя себя так, обманывают и греков, у коих были с поручениями, и франков, у коих просят теперь покровительства?» ^XLIV) Вопрос бесполезный и излишний! Ведь же люди, называвшие себя россами, были в подозрении у императора, и по тщательном исследовании вышло, что они принадлежат к роду шведскому, то есть, что они шведы, или, что одно и то же, не россы. Ведь цель исследования была, чтобы узнать, россы ли они в самом деле, и результатом оказалось то, что они не россы, а шведы; иначе понять сие место нельзя. Но можно ли здесь заключать, что русские суть шведы, потому что люди, называвшиеся россами, не были русские, а шведы? Странный силлогизм! Ведь будучи шведами, они не называли себя россами, а шведами, посему они обманывали и греков, и франков, иначе они не могли бы произвести на себя подозрение. Кроме сего, сие место показывает: 1)-ое что шведы и россы суть различные между собой народы; 2)-ое противоречит тем, кои бредят об имени руссов.
Г. Погодин утверждает, что Тунман, Шлецер и Карамзин нехорошо воспользовались сим известием Берт<иннской> летописи, по его мнению, надобно было сказать, что россы суть норманны, а не шведы, ибо говорит он: «Шведы принадлежали к норманнам; следовательно, и россы принадлежали к норманнам сице бо ся зваху тьи Варязи Русь, яко се друзии зовутся Cвee» ^XLV) (!!!) Он силится еще доказывать вопреки вышеупомянутым исследователям. Это есть vixa de Сапа Caprina. Ибо норманны есть имя неопределенное, как мы видели выше. Видно, он усмотрел, что русские не могли быть шведами, для того он обращается к общему — местному названию норманнов и заключает, что россы были также норманнское племя, как и шведы, норвежцы, датчане и англичане. Норманнов берет он за общее название одноплеменных народов; — это несправедливо, ибо норманны есть название только по местоположению, если же прибавить к сим племенам еще другие, им соплеменные: саксов и боев, то лучше взять за общее название немцев и дайчеров (немецких или дайчерских племен), коего виды будут: шведы с норвежцами, датчане, англичане, саксонцы и бои. Г-ну исследователю угодно было доказывать, что и россы принадлежат к сему разряду: мы видели, однако, что россы принадлежали и принадлежат к роду славянских племен.
Странно, что все древние виды дайчеров еще и ныне не только что вполне существующие, но еще и распространившиеся, вид же россов он нам не показывает, {56} кои исчезли без вести и без следу, почему исчезли? Потому что не принадлежали к роду ни норманнов, ни дайчеров.
Несмотря на то, что отделяет россов от шведов, как особенный вид, он доказывает норманнское их происхождение тем, что чухонцы называют руотсами или ротелайнами не их, а шведов!! И что какой-то округ в Швеции называется Рослагеном, или Родеслагеном! Какая Критика!
Наконец, еще доказательство, что россы суть племя норманнское, находит в словах Лиутпранда: «Ad illum (Romanum Imperatorem. — Ю.В.) iniscus vitricus mens, vir gravitate ornatus... qualiter hie Impor Russios vicerit, <emu> audivi saepius dicere.
Gens quedam est sub Aquilonis parte constitata, quam, a qualitate corporis Graeci vocant. Russos, nos vero a positione loci vocamus Nordmannos. Lingva quippe Teutonum Nord aquilo, man autem mas, seu vir dicitur: unde et Nordmannos Aquilonares nomines dicere possumus.
Hujus gentis Rex Inger vocabulo erat, qui collectis 1000 et amplius navibus Constantinopolim venit».^XLVI)
Т.е.: «Отчим мой, посланный в Константинополь, часто рассказывал, как император победил россов. Это есть народ, живущий на севере, которого мы по местоположению называем нордманнами». И заметьте точность Лиутпранда, который, кажется, боялся, чтобы его не понял г. критик, коего чтобы образумить, прибавил честнейшее объяснение: «Ибо на дайчерском (немецк.) языке Nord значит Север, а Man человек; посему вместо нордманнов можем их назвать северными людьми или северянами». Кто же не поймет Лиутпранда, почему русские могут называться северянами, а по-немецки нордманнами? А г. критик все еще не понял. Прибавим: если бы на месте россов жили египтяне или индийцы, и они назывались бы норманнами, северянами, Aquilonares, Hyperborei и тому подобное.⁵⁴⁾ Довольно ли?

Россы. Варяги.

Но возвратимся в Россию: обратимся к Шлецеру и его последователям, чтобы держаться нити его исследований и доказательств. Выше мы видели, что он, по обыкновенным своим замашкам, разделяет россов на два различные народа, в чем основывается на неведении Нестора!!<...>
Он россов, живущих около Черного моря, по необходимости должен признать племенем славянским; балтийские же, т. е. новгородцы, хотя были славяне, но получили свое название россов от своих завоевателей норманнов-шведов-варягов-скандинавов!!! Рассмотрим доказательства.
Заметим еще, не без великого удивления, что Шлецер производит имя россов от скандинавов, между тем как сие же имя уже прежде носили южные, т. е. прилежащие к Черному морю, славяне. Ведь южные россы были славяне, северные, т. е. балтийские или новгородцы, были тоже славяне, южные назывались россами, для чего же северным производить от иноплеменников, что ни история, ни естественность, ни здравый рассудок подтвердить не могут? Для чего производить название от иноплеменников, когда оно в самом отчестве находится? Но спросимся, на каких исторических источниках основывается Шлецер? На одних своих объяснениях Несторова текста.
Вот в чем дело состоит. Нестор, приступая к своей летописи, обратился к первому источнику человеческого рода — к кораблю Ноеву. Он разделяет вселенную между тремя сыновьями Ноя: Симом, Хамом и Яфетом. Симу досталась в удел Азия, Хаму Африка с частью Азии, а Яфету Европа с частью Азии же. При сем случае исчисляет названия земель, попавших в удел каждому. В этом Нестор следовал своим учителям, грекам, из коих он заимствовал сие разделение.
В уделе Яфета исчислены только области, лежащие вокруг Черного моря и Византийской империи и нынешней России. Причина тому та, что космографы, греческие монахи, совсем не имели понятия о прочей части Европы. Россия при этом исчислении два раза упоминается: однажды {57} под именем Скифии, а в другой раз — под <именем> Сармации.
Нестор, не поняв значение сих двух имен, рассудил за благо дополнить недостаточное исчисление Яфетовых земель. Названия земель греческие суть старинные, обветшалые, они не были уже в употреблении и у самих греков в то время, как Нестор писал. Сей старик дополнил удел Яфета названиями, известными в его время. Он начинает с самой Руси и окружающих ее народов: «Во Яфетове же части седит Русь, Чудь и вси языцы, Меря, Мурома, Весь, Мордва, заволоикая Чудь, Мермь, Печера, Ямь, Угра, Литва, Зимгола, Корсъ, Летгола, Либь».
Итак, Россия здесь в третий раз упоминается; два раза по старинной греческой номенклатуре, а третий раз, по русской, ибо с нее начинаются названия областей по русской номенклатуре, кои Нестор прибавил сам от себя.
Упомянув вообще о Руси и исчислив лежащие вокруг нее названия, он обращается за границу и продолжает так: «Яфетово же колено и то: Варязи, Свеи, Урмане, Готе, Русь (?? — Прусь), Аглане, Галичане, Волохи, Римляне, Немцы, Корлязи, Венедицы, Фрягове, и прочии».
«В другий раз руссы», — восклицает Шлецер, — «и здесь между датчанами и англичанами! Этого быть не может: они здесь так же вставлены, как и выше».^XLVII)
Быть не может, скажем в свою очередь, чтобы выше имя Руси было вставлено. Возможно ли, чтобы Нестор, хотя исчислить все земли, окружающие его отечество, не упомянул прежде о Руси? Необходимость понятия именно требует здесь слова Русь. Или, хотя бы даже и не существовало слово Русь в начале первого текста, то выражение Нестора и все языцы требует предшествующего понятия Руси. Или по какой причине мог бы заключать Шлецер о вставке слова, без которого Нестор не мог обойтись? — Самая дерзостная замашка.
Что в сем последнем тексте не должно быть Руси, весьма явствует; ибо никак
нельзя допустить, чтобы Нестор, упомянув прежде о Руси и лежащих вокруг нее землях и обратившись к исчислению заграничных народов, посреди их упоминал опять о Руси без всякой нужды, против порядка и ясности понятия, которое он старался внушить. Ясно видно, что слово Русь здесь опечатка, или ошибка, причиненная переписчиками, вместо Прусь. Это еще явнее покажется, если прочтем предшествующие сему тексту слова Нестора:
«Ляхове же и Пруси и Чудь приседят к морю Варяжскому. По сему же морю приседят Варязи семо к востоку до предела Симова. По тому же морю седят к западу до земли Агнянски и до Воложски».
После сих слов приступает к исчислению прочих европейских народов, входящих в состав Яфетова колена, говоря: и то принадлежит Яфету, где живут варяги, шведы и проч., между коими он должен был упомянуть и о Пруси, или Порусьи, как и о варягах, коих жилища он выше определил вместе. Кроме сего, слово: и то, именно исключает Русь от повторения, ибо оно распространяется только на народы, не исчисленные в первом тексте.
Посему читать должно: Яфетово же колено и то: Варязи, Свеи, Урмане, Готе, Прусь, Агняне и проч<ие>.
Поелику здесь упомянуто о варягах, которые толикую роль играют при вступлении на театр российской истории и которые подали повод многим головушкам к историческим интригам и бредням, здесь необходимо нужно изыскать, что за народ, где были, где жили сии.

Варяги

Байер в своей диссертации о варягах первый стал изыскивать известия о сем народе. В начале своих разысканий он с педагогическою гордостью и самоуверенностью утверждает, что никто ему не объяснит варягов так, чтобы он мог одобрить. Произведение (Resultatum) его исследований химерическое есть следствием рудбековских его догадок.
Шлецер мучился 40 лет, как сам говорит, над объяснением варягов. Говорю над объяснением варягов, ибо прочее в Несторе {58} довольно ясно. Он взялся за Нестора, на коего Байер не хотел взглянуть. Труд, понесенный им при сличении разных списков Нестор<а>, делает ему непреодолимую честь. Он старался поддержать Байеровы гипотезы; приняв на себя профессорскую важность и вид грозного, беспощадного критика, он перепугал последующих ему молодых историков; Карамзин и прочие присягнули ему на послушание и поклонились низко пред прадедами своими скандинаво-норманно-шведо-варяго-руссами!
А как со времени Шлецера изыскания касательно варягов еще ни шагу не подвинулись далее и только повторялись в Истории Российской империи и некоторых еще других мелких диссертациях; следственно, Шлецер служит как бы классическим руководителем для появляющихся молодых критиков, я буду следовать по всей нити его изысканий и объяснений, обращая внимание и на прибавляемые исследования, или лучше сказать, мнения и догадки его последователей.
Имя варягов, как народа, нигде не находится, как только у Нестора. Подходящие к сему имена еще упоминаются несколько раз в византийских писателях. У западных писателей весьма трудно отыскать их следу, что подало повод Байеру и Шлецеру с наследниками их мнений к весьма смешному словопроизводству. Итак, главное дело составляют варяги Нестора. Посмотрим, как объясняет их Шлецер.
Вот слова Нестора: «Яфетово же колено и то: Варязи, Свеи, Урмане, Готе, Прусь, Агняне, Галичане, Волохи, Римляне, Немцы, Корлязи, Венедицы, Фрягове и прочии».
Шлец<ер> объясняет так:^XLVIII) «1) «и то: Варязи». Поэтому Варяги стояли бы здесь не как общее название всех жителей Балтийского, Немецкого и Средиземного моря в Европе; но как особенный и именно отличный от шведов народ?^XLIX) Но и то совсем нет в ВАлат. <списке>;⁵⁵⁾ а в Радз<ивилловском> недостает по крайней мере и. В прочих же списках то очень часто так близко поставлено к слову Варязи, что кажется, будто исчисление народов начинается только с Свеи.^L) Правда, что знаки препинания ни мало не соблюдены в рукописях, но все можно думать, что тут есть описка. Если то (средн. единств.) взять за тии (муж. множ.), то вышел бы такой смысл: Яфетова же племени и сии Варяги: Свеи и проч.»
То описка?? Почему же? Ведь то соглашено с колено; оно придает тексту полный смысл; не потому ли, что стоит близко к варягам? Позволительно ли без нужды его переменять?
Но допустим, то переменить без нужды на тии, смысл однако выйдет один и тот же, ибо то, будучи соглашено с словом колено, заключает в себе все народы исчисляемые; -ии же должно соглашаться с подразумеваемым словом народы, кои должны быть исчислены. Итак, в обоих случаях, т. е. как после то, так и после тии начинается исчисление, т. е. как после то, так и после тии должны стоять две точки; этого требует грамматика, правописание, {59} история, здравый смысл. Итак, возможно ли подумать, чтобы исчисление начиналось только с Свеев? Для чего искаживать ясное значение текста?
Г-н Погодин, один из ревностнейших последователей Шлецера, яснее высказал свое суждение о сем тексте:^LI) «Имя Варязи, стоящее в начале сего места» (скажем лучше, исчисления) «приводило в сомнение некоторых толкователей Нестора — (! — Ю.В.).^LII) Для меня кажется оно очень ясным ...Нестор хотел сказать следующее: Яфетово бо и то колено: Варязи-Свеи, Варязи-Урмане, Варязи-Русь, Варязи-Агняне, Галличане и проч., иначе понимать его не должно. Докажем ...»
Невозможно поверить; Нестор никогда и не хотел, и не мог сказать, и не сказал ничего подобного, ибо:
1-ое. Подобное подразделение, или лучше подразумение никак не может быть приклеено к словам Нестора по свойству самого текста; он сказал: Яфетово же колено и то: после чего исчислил просто названия народов, более или менее, т. е. по слуху только, ему известных.
2-ое. Для того чтобы включать несколько народов, соплеменных между собою, но различных своими названиями и наречиями под одно общее народное имя, нужны и необходимы для летописца: знание их языков и все прочие сведения, могущие побудить автора к составлению общего имени для сродных между собою народов. Этакие общие народные имена стали рождаться в новейшие времена, тогда как языкознание и этнография стали распространяться в ученом мире. То не совестно ли толкователям заставлять Нестора знать и хотеть сказать то, чего ему нельзя никак приписать? Или — если варяги было бы общее название сих четырех племен, то для чего Нестор приводил бы видовые названия, употребив родовое их с самого начала, и наоборот? Или — не угодно ли господ<ину> толкователю заключить еще, что галичане есть общее название волохов, римлян, немцев и корлязей потому, что они стоят у Нестора пред сими именами? Или — не видел ли г-н комментатор, что Нестор не обращал и не мог обращать ни малейшего внимания при исчислении на сродство или сходство народов между собою? У него при исчислении народов немецкие смешаны с латинскими.
3-е. Нестор сам явно показывает, что он не хотел сказать того, чего хотелось бы толкователю, говоря, что варяги распространяются только до земли Агнянской и Воложской, следственно, сим самым они исключаются из мнимо-общего имени варягов. На сие г-н толкователь отвечает.^LIII) «Нестор де разумел до земли Агнянской включительно». Поэтому и волохи суть варяги, ибо и они включительны. Для чего же заставлять Нестора себе противоречить? Ведь если бы он включал под варягами англичан, то он здесь явно их исключает. Следственно, противоречие здесь было бы весьма важное и открытое. Но это есть одна чистая и дерзкая клевета; ибо нет ни малейшего обстоятельства, могущего возбудить самую умеренную догадку, чтоб он понимал имя варягов как общее скандинавам; и напротив, в сем месте он противоречит не себе, а господам толкователям, утверждающим, что имя варягов есть общее скандинавским племенам.
4-ое. Мы видели выше, что между сими народами не Русь, но Прусь находится. Теперь кто решится сказать, что пруссаков можно бы включить под общее или родовое название вместе с шведами, датчанами и англичанами? Ныне знаем, что они могут быть включены только с литовцами и латышами под общее название летов.
Заметим, что г-н Погодин в своем критическом разборе сочинения г-на N «О жилищах древнейших руссов» справедливо заключает, что встречающаяся Русь в тексте «между Урманами и Англянами... означается, очевидно, особливое (т. е. совсем другое от россов, означаемых упомянутою в первый раз Русью. — Ю.В.) племя. Следовательно, в нашем месте Русью (? — Ю.В.) Нестор означает не племя Русь (россиян. — Ю.В.), а что-либо другое: (весьма справедливо. — Ю.В.) иначе зачем ему говорить одно имя два раза в одном смысле без всякого объяснения, и при том в столь различных соединениях: сперва с финскими, а потом с варяжскими племенами?».^LIV {60}
Точно так; особливое племя, то есть не Русь, а Прусь. Прибавим, что сия Прусь, несправедливо, как мы видели выше, включенная под мнимо общее название варягов, породила в воображении господ критиков какое-то двухименное племя: Варяго-Руссов (?); нет, если так производить, то надобно сказать Варяго-Пруссов, иначе быть нельзя.
NB. Кроме сего, еще в Полетик<овском> списке вместо Пруси написано Руси: Ляхове же, Руси и Чудь приседят...^LV)
В доказательствах ничего не нахожу, все idem per idem, для того их и не привожу.
Здесь заметить надобно, что на сем месте Нестора, худо и криво перетолкованном, основывается вся система критики шлецеристов.
Итак, название варягов не общее, не родовое нескольких племен, но особенное и принадлежащее только одному народу. Нестор поставил его в начале потому, что уже говорил об нем в предшествующих строках при определении их местопребывания, следственно, воображение его было занято прежним. Название варягов никакого не имеет ни влияния, ни отношения к прочим названиям народов.
Рассмотрев таким образом объяснение текста Несторова, обратимся к дальнейшим исследованиям, долженствующим дать нам ясное понятие о сем народе, бывшем доселе загадкою для историков.
Причиною недоумения касательно сего народа было то, что имя варяги, как название народа находится только в одном Несторе. Народ сей, как видно из разных мест летописи, был могуществен; он не мог быть незнакомым иностранным писателям, у коих, по несчастью, он слыл под другим именем. Отыскание сего иностранного имени варягов не могло стоить много труда; надлежало только справиться с тамошими писателями. Но к несчастью, пристрастие и криводушие водило пером главных изыскателей, и истина столь явная должна была уступать псевдо-критическим мечтаниям.
Спросимся у Нестора: где жили варяги? (Послушаем его со вниманием!) «Ляхове же и Пруси и Чудь приседят к морю Варяжскому».
То есть: чудь (финны или чухонцы, и эстляндцы) начиная от самого севера живут при море Балтийском к югу до самого Балисского округа в Лифляндии.
Ляхове⁵⁶⁾ же (поляки?) — леты, или по наречию Несторова летове или живущие при море в стране Летголе от Салиса до Двины, а корсаки от Двины сидящие над морем до Немана? Кто скажет, что поляки сидели у моря? Нельзя допустить, чтобы Нестор сделал подобную ошибку. По-видимому, у него были лътове. Летгола есть название страны, самые же жители не иначе быть могут как лъты, или лътове, коих, перемичики XIV или XV солетий, когда уже названия лътов и Летголы прикрыты были Ливониею, Лифляндиею, не поняв, с небольшою разницею в слове переменили в ляхове. Что Корсь не выставлена, это не большая погрешность, ведь леты живущие как в Летголе так и в Корси суть один и тот же народ. И так от Салиса до реки Немана приморяне суть латыши (ляхове), а не поляки, как мнится Шлецеру.^LVI)
Но пруси приседят к морю Варяжскому; ясно, от Немана до Вислы приморскую область населяли прусаки.
Далее Нестор: «По сему же морю приседят варязи семо к Востоку до предела Симова; по тому же морю седят к Западу до земли Агнянски и до Воложски» — это ясно.
Но чтобы еще яснее и очевиднее было, надлежит поговорить о сих землях, до которых, по словам Нестора, распростр<ан>ялись варяги. Прежде всего выслушаем толкования господ критиков.
Шлецер это место пропускает без объяснения, кроме бедных, мелких, ничего не объясняющих замечаний, на слово семо к Востоку, Агнянски и Воложски. Не понимаю, почему он оставил без внимания сие место, важнейшее, какое только можно желать и иметь для объяснения варягов. Но довольно; ему хотелось именно искать варягов в Скандинавии вопреки словам Нестора, и самой исторической вероятности; чем показывается его крайнее пристрастие к скандинавам, что вредит истине более, нежели самая глупость. {61}
Почти тоже самое замечаю и у прочих критиков. Взглянем на их объяснения. Впрочем, при настоящем разборе будем держаться правила: что Нестор мог сказать, а не что хотел, ибо сие последнее есть только одна гипотеза, которая мало придает весу в критике.
И так спросимся, что разумеет Нестор под землею или страною Воложскою?⁵⁷⁾
«Но что такое земля Волошская? Шлецер отвечает: Италия»;^LVII) он говорит: «Волошскыи, в одном только Ипат., а во всех прочих Воложскы (в Пол<етиковском> З Влоския). Здесь очень важно различие между ш и ж. Воложский происходит от Волги: так называются Волжские Булгаpы.^LVIII) Волошский же на против от волохов, т. е. вельшев, италианцев, о которых именно здесь говорится.^LIX) Еще за 50 до сего лет простой народ в Германии, всякаго итальянца называл вельш (Wälsch). Германское слово Wall есть то же что сибирское чудь, и значит чуждое, иностранное: Wallfart, Wälsche Ruß (по-шведски Walnöt). Англо-саксоны называли кимвров Weallas. По-исландски Walland означает как Францию, ... так и Италию; в Шведской Библии... Италия переведена словом Walland; Валлоны в Бельгии, валахи на Дунае, Valui (Половцы) у Грубера ...от того же получили свое название».^LX)
Это ли доказательства? Прилаг<ательное> волошский происходит от сущ<ествительного> волохов; по сему требуется объяснить волохов. Какое же отношение сего названия в устах Нестора к словам Wall, Walsch Wallfart, Walland, Weallas и проч<их> употребленных, может быть, на полуострове Скандинавии, или на островах Британском или Исландском? В исчислении Яфетидов, Нестор упоминает об Италии двумя именами: именно римлянами и венецианами. Даже кажется, что одни римляне, коих имя некогда так далеко простиралось, в сем случае довольно для означения всей Италии. Для чего бы Нестор стал без нужды прилеплять имя волохов к Италии, когда оно нужно и необходимо для означения довольно многочисленного и обширного и неподалеку от него лежащего, и еще ныне слывущего под сим именем, народа? Но положим, что венедицы послужат еще дополнением к Италии, то для чего приводить названия такие, коими Нестор не называет, и не мог назвать Италии? Если немцы, или скандинавы или исландцы называли италианцев велтами, а Италию Walland, то Нестор тех же италианцев называл римлянами и еще венецианами, а Италию? Заметим, что он при исчислении Яфетидов начиная с Руси до Либ<и> употребил названия земель, подразумевая живущие в них народы, чем он подражал Космографии выписанной им из греческих писателей; приступая опять к продолжению исчисления, с слова варязи начинает (во множ<ественном> числе) и оканчивает названиями самих народов, а не земель, в коих они обитали. Касаясь Италии, он упомянул двух ея народов, весьма известных по своим городам: римлян и венециан. Но если бы надлежало ему сказать страну в которой жили сии два народа, он сказал бы «Италию». Итак, почему умолчал ее, мы сказали причину; посему Римляне и Венециане то же, что Итальянцы; следовательно молчание Нестора весьма естественное. Это же была бы самая дерзостная клевета, если бы кто вздумал из сего молчания заключать, что он ничего не знал об Италии. Может ли здравый рассудок допустить, чтобы он не знал, в какой земле лежит бывшая столица мира, местопребывание Августа, Тиберия, Траяна, место мучения Св. Апостолов Петра и Павла и проч<их>? Одни только Деяния Апостолов {62} довольно обязывали его к тому и пр<очее>.
Итак, Нестор Италию знает Италиею; посему название волохов совсем не относится к ней; тем менее <значат> слова, вырытые Шлецером, как мы видим выше.
«Карамзин принимает мнение Шлецеpa».^LXI) Эверс^LXII) возражает Шлецеру, что нельзя доказывать, что Волошская земля значит Италию, до тех пор, пока не доказано, что германское Wall перешло к славянам.
Справедливо. Но скажем, что Волошская земля, есть отчизна волохов; а что как волох, так и волошский произошли между самими славянами, от коих сообщены прочим народам европейским, так верно, как дважды два четыре. Именно: волохи с древнейших времен окружены были славянами, собственное их имя, т. е. коим сами себя называют, есть румуне, от славян же их окружающих названы волохами, а именно болгаре и сербы влахами, а россы, живущие в Венгрии, и другие жившие в Молдавии волохами. Название одно и тоже, разница только в произношении, так что где русские повторяют -о-, там болгаре и сербы имеют одно -а-: город-град, голод-глад, порох-прах, волох-влах. Болгаре, кои разделяли Валахию от Византийской империи сообщили сие название грекам, у коих естественно находим Βλαχοί, Βλαχία, Όυγγρο-Βλαχία. Сии имена латинскими переводчиками византийских историков разным образом были переводимы: Blachi, Blachia, Vlachi, Valachi, Valachia. Наконец, с изучением истории и географии сии последние имена утверждались во всей Европе. Россы, однако, удержали своих волохов и одну только латинизированную их страну Valachia, Валахия, которую, однако, простой народ в Малороссии, Галиции и Венгрии на русский лад называет Волощиною (Волоха: волох и Волошин, волошка. Прил<агательное> волосьскый, воложскый, волошский, произношение тоже, но пишут кто как умеет, отсюда, так называемые здесь грецкие орехи, они называют, воложскими орехами). Замечательно, что и венгерцы придержались русского слова, они волоха называют Олах, Olah. Сами же поляки их называют волохами, землю же их Волощизною, Woloszezyzna.
Любопытно было бы узнать происхождение сего имени, может быть, спросится кто-нибудь. Ну, для этого не недостанет словотолкователей, надлежит только раскрыть лексиконы языков: готского, англосаксонского, исландского, кимврского, гренландского, скандинавского, и даже старого аллемандского за 3107 лет пред сим, отыскать в буквах -v-, -w- и -и- все слова начинающиеся на -wal, -wel, -wil, -wol и проч., вот-то откроется поле догадок, мнений, положений, привидений для мечтательных головушек. Признаюсь, опасаюсь сам пускаться на удачу, боюсь Obumet operam perdere. Замечу однако, вопреки почт<енному> Эверсу, смешивающему^LXIII) двух совсем различных народов, болгар-славян и волохов-латинцев под одно название Wlachen. Не менее странно его произведение имени волохов от русского слова влеку или волоку,^LXIV) это од<на> только гипотез<а>, за верность коей он не может поручиться, точно как я за иной следующей: помню, что еще и теперь карпато-россы живущие в Венгрии по обеим сторонам реки Тисы в тесном соседстве с волохами, весьма часто называют их бляхами, по отличному их пристрастию к медным бляхам, пуговицам и проч<ему>, которыми они украшают свои кожаные сумки, носимые ими безпрестанно, наподобие патронташей, под левым плечом. Сие-то пристрастие часто побуждало их нанесению насильств всем тем, у коих на платье оказались пуговицы, — отсюда произошла пословица: не неси с собою в дорогу пуговицы, а то убьет волох.
Итак, совсем излишне говорить: приняли ли славяне Wall от немцев, ибо Wall по словам самого Шлецера значит чуждого; Walsch же итальянца; а влах есть совсем другое слово: то есть славянское, и значит волоха. Кроме сего, соседство итальянцев {63} с славянами теснее и пространнее, чем с самими немцами, даже самыми южными; и, кажется, можно по справедливости сказать: не приняли ли немцы понятие об италианцах посредством славян?
И, положим, что шведы называли Италию Валланд, то что хотелось бы Шлецеру заключить отсюда? Не то ли, что славяне получили название Италии, с коею они непосредственно граничили, от шведов!!! Для чего же, позволительно ли, можно ли было Шлецеру приводить слова заморские, не имеющие никакого определенного значения, и совсем не годящиеся к делу, для того только, чтобы подать подозрение, не приняли ли русские сии названия от шведов, норманнов, исландцев?? — Это есть сущий вздор.
Странно еще и то, что существ<ительное> волохов в других местах Нестора толкователи признают волохами настоящими; это точно, иначе быть нельзя; но для чего же прилаг<ательное> сего же названия прилеплять к другим странам? Иной причины для этого не вижу, как только то, что господа критики, думая, что варяги в самом деле жили в Швеции, и что, гранича, по словам Нестора, до земли Волошски, — Валахия, Трансилвания и Восточная Венгрия, жилища волохов, показались им слишком далекими от Швеции. Посему, некоторые, отняв, по той же причине, от Италии Волошскую землю, приклеенную ей Шлецером, перенесли ее в Францию! Но ближе ли Франция к Швеции чем Венгрия и Трансилвания?? О критика, о здравый рассудок!
Г-н Круг именно под Волошскою землею разумеет Францию. Вот слова его: «Несторова земля Волошская есть ничто другое, как Сноррова Valland (!!! — Ю.В.). Сей же во всех местах, мне известных разумеет под нею Францию»^LXV) и проч<ее>. Признаюсь, мне не достает ни терпения, ни времени выписывать и опровергать догадки о том, что Нестор Волошскою землею называл Францию. Пусть рассудит всякий, кто только хоть немного вкусил здравой и безпристрастной критики. Пусть же на сей раз будет сказано патронам сего мнения то, что сказано мною Шлецеру на счет Италии.
«Сюда присоединить должно прекрасное (!! — Ю.В.) известие Шлецера сына, почтеннейшего профессора: «...Название волохи вообще встречается только у германцев и у соседственных с ними народов; (только у германцев? Что за народ сии германцы? Какие соседственные народы? Для чего говорить так неопределенно? Ведь был вопрос, переняли ли славяне волохов от шведов или, положим, от немцев. По-видимому, Шлецер разумеет под германцами немцев, а под соседями славян. — Ю.В.). Вероятно, последние получили оное от первых (Славяне, в великом пространстве отделяющие волохов от немцев, получили известия и название первых от сих последних?!!! Это ли красота сего известия? — Ю.В.), сверх того при первом взгляде усмотреть можно, что германцы сим именем называли сперва галлов; ибо они были первые чужеземные народы, коих германцы узнали, и имя их Галл на древних языках всегда смешивают с Вал, Wales, выгов<аривают>: Гвалесс, по-фр<анцузски>: Galles. Германцы, уже впоследствии, начали так называть и других народов, напр<имер>, итальянцев, которые прежде сего и в северной Италии состояли из галлов».^LXVI)
Прекрасное известие?! Что можно им доказать?
Мы видели выше, каким образом волохи переняты европейцами, — сверх сего, как бы ни называли их: и итальянцев, и французов писатели шведские, исландские, немецкие и тому подобные, до этого нам дела быть не может; нам нужно разрешить вопрос: как Нестор называет французов? Все толкователи утверждают единодушно: фрягами, т. е. франками.
Если Нестор знал прочие племена, живущие в Европе, и менее знаменитые своими деяниями, то имя франков, кои уже в VIII столетии составляли могущественную монархию и распространили при Карле Великом свое могущество и славу чрез всю Германию, Италию и во внутренность Испании, и соперничали с могущественнейшими {64} владетелями земель от Индии до Лиссабона — сарацинами, то он необходимо должен был их знать, хотя только и по имени, и иметь их в своем воображении важнее прочих народов. Сие положение кажется тем естественнее, что франки часто надоедали балтийским славянам, кои беспрерывно должны были с оружием в руках стоять для защиты своих земель и богов.
Итак, Нестор знал франков, ибо упомянул о них. Но почему назвал их фрягами? Может быть потому, что:
1-ое). Сие имя так доходило до его ушей; и весьма естественно, что имя какое-нибудь, переходя от народа к народу, должно было претерпеть измену, хотя и небольшую; может быть, сами балтийские славяне так называли их, или, может быть, они переделаны киевлянами; кроме сего, замечаю, что славяне весьма редко или почти никогда не употребляют букву -н- перед грубыми согласными, посему весьма легко могли у них и франки потерять свое -н-.
2-ое). Нестор, как видно, пользовался греческими историками, в коих он мог найти франков не иначе как Фрауусн, Фрауксн, коих он мог переписать прямо фрагами или фрягами.
Итак, французы или франки у Нестора фряги. (Кстати здесь припомнить сказанное мною о римлянах, венецианах и Италии. Жаль, что Нестор исчислял названиями народов, а не земель, чтоб сказал в голос толкователям, как называется Франция.)
А Франция как? Поелику он не употреблял олатинизированных названий земель, т. е. изъяснялся по русской номенклатуре, то к слову земля прибавим прилагательное, произведенное от народа, коего отечество должно быть упомянуто: итак, по-нынешнему Франция, а по Нестору Фряжская земля, т. е. Франкская. Как же наши толкователи <говорят> Волошская земля (!!); а то все потому, что Сноррон Швед называл ее Walland и потому, что древние аллеманды слово валль читали гваллесами!!!!
Опять клевета на Нестора: если подумают толкователи, что он не умел произвести прилагательное от сущ<ествительного> фрягов. Иначе понять нельзя. Но как этого допустить нельзя, то отсюда следует необходимо, что Нестор под Волошскою землею не разумел и не мог разуметь Францию.
Прибавим еще заключение г. Погодина: «Сумма доказательств мнению, что земля Волошская есть Франция, гораздо превышает сумму доказательств, что земля Волошская есть Италия».^LXVII)
Ни се, ни то. Волохи у Нестора означают тот самый народ, который мы и ныне называем волохами; Волошская же земля есть их отечество, или страна, ими обитаемая. Это покажется нам ниже яснее при решении прочих спорных вопросов. Замечу еще, что критик-историк не суммами должен доказывать, не количеством догадок и мнений взвешивать следствие, а качеством и весом оных. Часто одно доказательство, твердое, верное, уничтожает множество других. Догадок нельзя выставлять за доказательства, пока не уверимся, что они естественны, не заключают в себе невозможности и не противоречат истории и здравому рассудку. Догадки еще были приведены для защиты Италии и Франции, о коих я здесь не упоминал, ибо весьма мало касаются дела; они и без опровержений, если удастся нам объяснить варягов, исчезнут подобно привидениям. (О волохах я упомяну в других местах, где будет того требовать объяснение текста Несторова.)
Где же жили варяги? По тому же морю до земли Агнянски и до Волошски.
Теперь объясним, что за земля Агнянская. Шлецер говорит: это есть Англия, потому что Нестор упомянул в исчислении об агнянах, коих Шлецер в иных списках находит аглянами.
По-видимому, Нестор распространял варягов до земли сих агнян или аглян. В Радз<ивилловской летописи> написано до земли Агаянски, а в Ипат<ьевской> до Агарянски. Но это ни мало не мешает:
«Агнянская земля, — говорит г. Погодин, — как то показывает самое имя, есть Англия. — Нестор, исчисляя варяжские племена, упоминает об англянах».^LXVIII) {65}
Мы видели выше, что Нестор совсем не исчислял варяжских племен, что он говорит о варягах как о совсем особенном народе, и что агняне как особенный народ никак не могут входить под название варягов. «Но почему же Нестор, — возражает сам себе г. Погодин, — полагает землю Агнянскую границею варяжских народов, между тем как англы, по его словам, суть варяги?».^LXIX) (Вопрос не нужен, ибо Нестор совсем себе не противоречит. Признавая варягов совсем отличным народом, он весьма естественно положил границей варягам землю англов.) На сие сам отвечает: «Это не относится к сущности дела», показывая только небольшую неосмотрительность. (Напротив, это есть самая сущность дела, ибо на сем основывается весь исторический спор, ибо требуется преимущественно знать, понимал ли, мог ли понимать Нестор варягов за общее название скандинавов). Сам Эверс этого противоречия не почитает важным (противоречие, смотря по сущности дела, было бы самое важное; но мы видели выше, что Нестор себе совсем не противоречит). Притом, можно, кажется, разрешить и его с небольшою, впрочем, натяжкою (это беда, что эта натяжка почти везде заметна в исторических умствованиях некоторых несторовых критиков. Но критик ли должен говорить с натяжкой?): «Нестор де разумел до земли Агнянской включительно, — иначе как можно назначать границею остров?». Вот еще неслыханный пример логико-критического заключения!
1-ое. Нестор, говоря, что варяги живут только до земли Агнянски, служащей им границей, и тем дая знать, что оба сии народа жили на тверди, открыто исключает агнян от варягов. Толкователи напротив говорят: Англия должна быть причислена к варягам, потому что они окружены морем!!
2-ое. Если Англия, окружена морем, должна быть причислена к варягам, то почему к ним не причислить еще и волохов, которые, не живя за морем, еще большее имеют право быть к ним причислены? Ведь варяги, по словам Нестора, также живут до земли Воложски, как и до Агнянски.
3-е. По словам толкователей, варяги суть скандинавы, то есть живущие в Швеции и Норвегии. Теперь прошу объяснить, с какими землями граничит Швеция и Норвегия? Не потому англичане должны быть причислены к шведам (т. е. скандинавам, или мнимым варягам), что разделяет их море втрое шире Балтийского?? Не клевета ли это на Нестора?
4-ое. Если бы Нестор понимал под варягами и англичан, то возможно ли, чтобы он им определил границиею их же самых???
5-ое. Если варяги были скандинавы, то есть жили в Швеции и Норвегии (т.е. на полуострове Скандинавии), то прошу объяснить, каким образом граничили и могли граничить они чрез море с землею Агнянскою и Волошскою; т. е. или с Валахиею, или Италиею, или Франциею и Англиею??? Удивление мое превышает всякую меру; не могу понять, каким образом люди, выдававшие себя за проницательнейших критиков и классиков, могли так изуродовать значение слов Нестора, значение, которое могло бы объяснить каждое дитя, начинающее обучаться географии.
Что же разумел Нестор под землею Агнянскою? Мы видели уже, что сим именем никак не может означаться Англия. Если агнян читать можно и аглянами, то, по-видимому, надобно допустить, что ими означается народ, называемый англами. Мы видели выше в статье о Старой Неметчине свидетельство поч<тенного> саксонца Адама о первом жилище своих предков. Он говорит, что саксонцы жили в приморской стране между Везером и Рейном, и в самой даже Нидерландии, и назывались англами (vid. статью о Неметчине), кои впоследствии отчасти переселились на противолежащий им остров Британии, коей важнейшая часть еще и ныне носит их название (Англии). Итак, чтобы не дать кривого толку словам Нестора, необходимо признать за землю Агнянскую вышеупомянутую область между Везером и Рейном, или, что Нестор под именем агнян разумел народ довольно могущественный и сделавшийся известным в войне с Карлом Великим, саксов или саксонцев, иначе называемых англами. {66}
Что же за народ были сии варяги?
Варяги:
1-ое. Были моряки, властелины Балтийского моря, ибо оно получило от них свое название Варяжского.
2-ое. Будучи моряками, они ознакомились с берегами и внутренностями чужих земель, что увеличило их опытность, сведения, и подало повод к приобретению себе разных выгод, т. е. отворило им путь к торговле.
3-е. Они производили торговлю, ибо имели магазины или склады товаров в России, а преимущественно в Новгороде Великом.
4-ое. Будучи моряками и купцами, должны были иметь гавани, при коих естественным образом возрастали и процветали города, по-видимому, приморские.
5-ое. Будучи моряками, должны были иметь сведения в кораблестроении и домостроении, или архитектуре.
6-ое. Были могущественные, ибо владычествовали в северной России, налагали дань на новгородцев, кривичей, чудь, мерю и проч.
7-ое. Будучи могущественными, были многочисленны и посему занимали большое пространство земель, прилежащих к Балтийскому морю, на котором должны были иметь больше гаваней и городов.
8-ое. Из вышеуказанного следует, что по мере превосходства их могущества, опытности и сведений <о> деятельности над их соседями, параллельным образом возвышался и дух их, образованность и усовершенствование правил жизни общественной. Наконец,
9-ое. Неминуемым следствием вышеупомянутого было богатство, изобилие, излишество, роскошь, нега, разврат, а наконец, упадок народа.
Все сказанное видно из одних только отечественных известий, т. е. в отношении к россам. Подобные отношения варягов к их прочим соседям, кругом их лежащим, отыскать нужно в иностранных летописях; тогда-то в общем сравнении варяги покажутся во всем блеске своего величия и благоденствия.
Но вот беда, — имя варягов находится только у одного Нестора, у заграничных писателей ни следу их не видать. Как же отыскать их?
Прежде всего сделаем вопрос: существуют ли ныне варяги? Из всего видно, что они суть народ падший: ибо в летописях наших упоминается только до известного времени (NB: до какого?), то есть до тех пор только, пока еще будучи в силах и независимости посещали Россию; иначе если бы они не были народ падший, то россияне не перестали бы и до ныне называть их варягами.
Где же жили варяги?
Поелику сей народ только в русских летописях называется варягами, то у заграничных должно отыскивать их под особым, вероятно нарицательным именем. Для этого надобно приискать самого достоверного, современного Нестору, заграничного писателя, для очной ставки обоих между собою. Самый достойный из них есть Адам Бременский, монах, саксонец, писавший Церковную историю Гамбургской епархии. Святость предмета предохраняла его от всяких вымыслов и сказок.
Теперь заставим их обоих говорить. Между окружными жителями Балтийского (Варяжского) моря они должны указать нам на варягов.
1. Жители западных берегов Балтийского моря, то есть Скандинавии, по Адаму суть: Sveones, и Norvegi: шведы и норвеги. По Нестору: свеи и урмане: шведы и норвежцы: сие же по словам самых толкователей; — иначе быть нельзя. Сии народы и теперь еще там. Мы видели ясно, что Нестор ни коим образом не мог разуметь под варягами скандинавов, ибо сам себе противоречил бы, чего, однако, нельзя допустить. Теперь еще прибавим:
1-ое. Что выше упомянутые 9 характеристических пунктов нельзя никак допустить шведам.
2-ое. Варяги — народ падший, — но кто решится искать в Скандинавии падшего могущественного народа? Или если русские во время и после Нестора скандинавов называли варягами, то почему перестали их так называть?
3-е. В Скандинавии были только два народа, по словам Адама; те же самые, по словам Нестора, те же самые и ныне. Где же там варяги? {67}
Следственно, варягов там отыскивать нельзя, ни отыскать невозможно.
2. Жители восточных берегов оного моря: по Нестору они уже исчислены, те же и ныне, что были во время Нестора. Адам, коему сии берега не совсем были известные, не довольно ясно упоминает о сих народах; что, однако, ни мало не мешает нашим изысканиям, — и — думаю, что никто не подумает, что варяги по сим берегам жили, когда ясно говорится в летописях, что они жили за морем.
3-е. Жители южных берегов Балтийского моря от Вислы до Дании, или реки Ейдера, по Адаму и всем историкам суть славяне. Теперь спросимся у Нестора, какой народ занимал эту страну, если, положим, по словам толкователей, что варяги жили в Скандинавии??? Возможно ли допустить, чтобы эта плодородная страна не была никем обитаема? Ведь во время прежде Нестора на сем приморском пространстве существовали огромные славянские города, народ обитал с незапамятных для историков времен. Господа же толкователи, перенося варягов в Скандинавию, должны признать сие пространство пустопорожним, ибо не остается никакой другой народ приморский. Но это есть невозможность, на небо вопиющая.
Мы видели восточные и западные берега Балтийского моря по Ад<аму> и Нест<ору> занятыми, остались еще южные; мы видели прибрежных жителей сего моря: шведов, чудов, летов — до самой Вислы; от Вислы до Дании, по Адаму, славяне. Как назывались у Нестора сии жители? Послушаем его слова. Упомянув о жителях восточных берегов Балтийского моря до реки Вислы, он продолжает далее к западу, говоря: «По сему же морю приседят варязи семо к до предела Симова; по тому же морю седят к западу до земли Агнянски и до Воложски». Это яснее полуденного света. Надобно быть крайне глупым или пристрастным, чтобы не понять слово Нестора. Ведь он, смотрите, пальцем указывает на страну, лежащую за Пруссиею, говоря по тому же морю. Кто не поймет, что по тому же заключает продолжение исчисления берегов, начиная с Чуди до Пруссии к югу, а от Пруссии до земли Агнянски к западу? Для чего коверкать естественность слов Нестора и заставлять его противоречить себе??
1. Если бы Нестор, дошедши до Вислы, хотел упомянуть о Скандинавии или Швеции, то он должен был необходимо сказать: за морем. А по сему же, по тому же явно означает остаток берегов по сию сторону моря. Повторю, Нестор именно пальцем указывает на Балтийскую Славонию.
2. Он еще яснее говорит: по сему же морю сюда к востоку; по тому же морю туда к западу. Теперь спроситесь у ученика географии, какие берега Балтийского моря распространяются от востока к западу? Или посмотрите сами, и увидите, что южные; что Нестор здесь указывает пальцем на Балтийскую Славонию. Еще посмотрите, в каком направлении лежат скандинавские берега Балтийского моря? Увидите: от юга к северу или с севера к югу. Это ли слова Нестора??? О Байер, о Шлецер, о Карамзин! Для чего клеветать на сего почтенного старца? Вы изуродовали безжалостно его слова; оставляю на суд потомству.
Мы видели, что как Адам, так и Нестор согласны в означении жителей прочих берегов Балтийского моря, кроме южных, для коих у Адама остаются славяне, а у Нестора варяги. Адаму следуют и прочие иностранные писатели; посему неудивительно, что название варягов осталось только у одного Нестора. Поелику же варяги были народ могущественный, и приходил в Россию с запада, т.е. со стороны Адама, то он, без сомнения, должен был ему быть известным, однако не под именем варягов; а под каким же? Под именем славян. И напротив, Нестор разумел балтийских славян под именем варягов.
Наконец, обратим внимание еще на одно обстоятельство. Нестор, исчисляя Яфетидов, сначала начал от себя, то есть от Руси и окружающих ее земель, после приступил к обозрению прочей Европы; он упоминает о всех почти ему известных ее народах, коих самые толкователи признают,^LXX) напр.: шведов, норвегов, датчан, англичан, {68} испанцев, италианцев, римлян, немцев, корлязей, венециан, французов и проч.
Теперь спросимся: где же многочисленные заграничные славяне? Ведь еще во время Нестора из народов, вне России живущих, самое большее пространство занимали славяне. Возможно ли и подумать, чтобы Нестор не упомянул о славянах, если он упоминает и о других отдаленных, позади славян живущих народах? Если он знал об отдаленных иноплеменниках, то почему не знать ему о близких единоплеменных? Или — под каким именем разумел он славян? Неужели, подумают господа толкователи, что пространство между Балтийским морем и Адриатическим, от Гамбурга и реки Салы до Трансилвании и Валахии, и по-видимому больше Франции, осталось у него безымянным? Ведь он ясно сказал: варяги живут до земли Агнянской (древней Саксонии) и до Волошской. Видно, что и без всех предшедших моих изысканий одно сие последнее обстоятельство заключает в себе необходимость принять варягов за славян.
Еще: варяги, как мы видели выше, народ падший должен быть. Кто же падший из окружных народов Балтийского моря? Балтийские славяне, ибо завоеваны немцами и истреблены почти до корня. С тех пор как они перестали посещать Россию, как потеряли свое политическое существование, имя их исчезло из русских летописей. — Довольно ли?
Итак, варяги суть то же, что славяне. Посему все изыскания, догадки, доказательства и следствия, основанные на ложном положении, будто бы варяги скандинавы, сим должны быть признаны ложными. Ибо при разрушении основания, должна пасть и вся система критики. Ложному основанию ложные приводятся доказательства, это само собою следует.
Итак, мы давно уже коротко знакомы с варягами; недоумение произошло только от различия названий. Нестор указывал на них пальцем, на который критики смотрели зажмуренными глазами.
Теперь еще предлежит нам согласить сии различные названия; варягов Нестора и славян Адама. По-видимому, одно из сих двух названий должно быть собственное, а другое нарицательное.
Мы видели выше, что все названия жителям Балтийской Славонии придаваемы были иностранцами, или местные, или общие: народного или собственного нельзя видеть, ибо венеды, вандалы и проч<ие> суть нарицательные, придаваемые им иноплеменниками с самых древних времен. Славяне есть название этнографическое и только общее, которое<...> придается и тем народам, кои никогда себя не называли славянами, как: россы, чехи, сербы или сорабы, и проч. Прочие же названия суть частные, местные. Остается только Несторово варягов, которое, можно полагать, что есть народное или собственное балтийских славян.
Мы видели ободритов, разделенных на разные местные названия, мы видели тоже, что и ободриты есть название местное и не свойственное славянскому языку. Мы заметили тоже, что Адам там прибавил, что они и иначе называются Reregi.^LXXI) Не коснулся ли Адам здесь собственного их названия? Вероятность подходит к истине. Если верить Нестору, что он хорошо написал имя варягов, что должно полагать, что у Адама есть опечаток, ибо оба говорят об одном и том же народе. Каждому известно, сколь легко и сколь часто в рукописях малое -v- принимается за -r- и обратно. К несчастью, Адам только однажды упомянул о сем имени.
Кроме сего, нельзя предположить, чтобы славяне в Голштейне составляли особенное от ободритов племя, ибо для того они не были столь многочисленны; по-видимому, они были с ободритами один и тот де народ; Адам называет их Waigri, а в другом месте Wagrii. Сие имя, как видно, не есть местное, посему должно быть народное. Не должно, однако, думать, что оно точно такое было, как его находим в печатной {69} Истории Адама; первое изменение оно могло претерпеть в устах сего писателя, а второе, большее, при разборе и печатании нечеткой, может быть, его или его переписчиков, рукописи. Сверх сего, у него заметно непостоянство в писании одних и тех же названий, которые все почти он перековерковал по-своему.
Итак, если отбросить местное название ободритов и принять народное ререги или, лучше, вереги, то выйдет, что сие имя есть то же, что Waigri, в котором -r- перенесено после -g-: посему должно быть Warigi. Из тожества сих двух народов следует тожество их имен. Waigri показывает, что в Reregi есть опечатка в первой букве вместо Veregi. Сие же означает, что в Vaigri -r-перенесено от -а-: вместо Varigi. Итак, Varigi, или Veregi, или Varegi есть собственное народное название не только голштейнцев и ободритов, но и прочих жителей Балтийской Славонии, известных большею частью только под названиями местными. Сие положение, выведенное из сравнения двух названий, совершенно подтверждает Нестор своими Варягами, коих собственное имя он мог узнать в Киеве от них самых.
Итак, балтийские славяне суть варяги. Сии же варяги, прежде, нежели стали называться у писателей славянами, именовались вандалами у Прокопия, у Иорнанда и прочих. Венедами у Плиния и прочих. Плиний не без причины называл море Варяжское Венедским заливом; заливом потому, что он не имел ясного понятия о положении всего Балтийского моря; кажется, оно было ему известно только в своем направлении с запада к востоку, что, в самом деле, более имеет вид залива, нежели моря. Посему Венедский залив Плиния то же и по той же причине назван, что у Нестора Варяжское море.
Итак, варяги суть вандалы, коих отважные вожди с отборными своими войсками:
1<-ый> Генсерик⁵⁸⁾ чрез Францию проник в Испанию под именем вандалов, а откуда в Африку, где наследники его на земле древней могущественной Карфагенской Республики, в некогдашнем отечестве Аннибала основали так называемое Вандальское Царство. Отсюда-то они в последствии времени под начальством короля своего (Генсерика II) напали на Рим и, лишив его последней славы и сокровищ, возвратились в Карфаген. Прокопий пространно описал разрушение их царства, стоявшего не более одного столетия, генералом импер<атора> Юстиниана, Велисарием.⁵⁹⁾
2-ой Одоакр⁶⁰⁾ с своими воинами под именем герулов,⁶¹⁾ ворвавшись в Италию, насильственно сделался королем и властелином Рима.
Посему отвергаются все гипотезы и странные словопроизводства сего имени Байера, Шлецера и прочих, ибо все сии слова, выисканные ими из лексиконов, скандинавских сказок и, Бог знает, еще откуда, не имеют и не могут иметь ни малейшего отношения к варягам. Подобные словопроизводства обыкновенное у господ толкователей находятся без всяких доказательств и суть не что иное, как Рудбековские аргументы.
Подробно мы познакомились с варягами в Балтийской Славонии, где все, что сказано о сих славянах,^LXXII) надобно разуметь о варягах.
Таким образом, сделав следствие о варягах из известий отечественных, в сравнении с одним древнейшим и достовернейшим писателем северной Германии, теперь обратимся к прочим следам варяжского имени и рассмотрим, сколько они относятся к нашему делу.
После Нестора и Адама, важнейшие следы их находили исследователи в византийских историках. О варягах как о народе балтийском? Нет; а как об особенном роде сторожей в Константинополе, называемых изредка у тамошних историков Βαραγγοί, Варангами. (Из этого господа толкователи заключают, что сии варяга суть скандинавы или норманны, ходившие на службу в Грецию, и были оттуда родом, откуда варяги Нестора.^LXXIII) Если так, то {70} довольно уже доказано, что за народ могли быть константинопольские варяги, и выходили ли скандинавы из Швеции на службу в Константинополь.)
Критики, отсюда доказывая из греческих историков, что константинопольские варяги были скандинавы, выводят заключение, что и Несторовы варяги должны быть скандинавами. Видно, что все их изыскания о греческих Варангах метят только к поддержанию скандинавского происхождения варягов Несторовых, с коими мы однако уже довольно познакомились; мы видели, что если греч<еские> варяги едины с Несторовыми, то невозможно допустить, чтобы они были скандинавами.
Теперь следует только рассмотреть свидетельства византийцев и доказательства господ критиков.
Во всех местах, приводимых толкователями из византийских писателей, нигде не сказано, чтобы варанги прибыли в Константинополь из Скандинавии, т.е. из Швеции. И если бы шведы туда приходили на службу, то почему же им не называться и в Константинополе шведами, а варангами, коими они никогда не назывались? Для чего же выводить варангов из Скандинавии, когда все истории об этом глубоко молчат? Не значит ли это высасывать из пальца? У одного только Кодина,^LXXIV) свидетеля последних минут Греческой Империи, находим одно место, в коем он говорит, что варанги при больших церемониалах представляются императору и поздравляют его на своем отечественном языке, т.е. английском. Если так, то они были англичане: это однако не заключает в себе никакого противоречия на счет балтийских варягов; ибо это относится к 15 столетию, в котором англичане могли прибывать в Константинополь. Но почему же сии англичане назывались там варягами? Кто скажет, что англичане называли себя когда-либо варягами? Кто их называл когда-либо варягами? Можно ли предположить, чтобы Кодин, в 15 столетии не знал названия ни англичан, ни Англии? Ведь он именно говорит, что они говорят языком английским, тем он их признает англичанами. Ведь варанги не были никогда ни собственным, ни нарицательным названием англичан. Ведь ясно видно, что варанги здесь есть название службы, а не народа; но и сие свидетельство только относится к 15 столетию.
Здесь надобно обратить внимание на все время, с которого название варангов упоминается в византийских историях. Толкователи утверждают появление варангов с 10 столетия, а именно начиная с Константина Багрянородного, у коего они их находят под именем фарганов, к 935 году.
Если англичане, или датчане, или немцы посещали Константинополь, то это только со времени Крестовых походов, прежде коих нет ни слова в истории о путешествии их народов в Грецию.
Еще и то странно и смешно, что говорится толкователями о путях из Скандинавии в Константинополь; будто бы шведы еще до Рюрика ездили в Грецию обогащаться. Какая нелепость! Имели ли шведы хоть малейшее понятие о столь отдаленной стране? Или поняли ли самые толкователи, что понимали шведские писатели под именем Греции? Почему ни одного слова нельзя найти в византийских писателях о сих мнимых скандинавских выходцах? Или как могли шведы плениться житьем-бытьем или чем-нибудь другим византийцев, не имея о них никакого понятия? Как могли сии скандинавы проходить в Грецию из Швеции через толикое пространство и сквозь столько народов, коих они ни языка, ни обычаев не понимали? Для какой именно спекуляции могли решиться в столь дальний путь? К чему же могли они пригодиться в Константинополе? Чем могли они быть там замечательны; незнанием всего того, что могло бы пропитать их? Но излишне делать столь <много> вопросов. Вся побудительная причина путешествия скандинавов в Грецию состоит только в том (в голове толкователей), что, как варяги Нестора показались им скандинавами, то и Константинопольские должны были быть, вопреки истории и естественности, скандинавами: но надобно было объяснить, каким образом {71} они туда попались; для этого толкователи принялись за работу и вычистили им две дороги: одну на Восток (Austur wigi), другую на Запад (Westervigi) — обе до самого Константинополя.
Рассмотрим теперь обстоятельства, какими попались в Константинополь варяги.⁶²⁾ Император Юстиниан твердо решился возвратить Империи все земли, отнятые от нее разными народами в время его предшественников. Главный предмет его желаний было завоевание Италии и Африканских провинций. Сии последние отторгнуты были от Империи вандалами (варягами) и составляли особенное царство. Храбрость сих варягов и предприимчивость служила опасностью для европейских берегов. Корсика и Сардиния были в их власти; опустошение Рима, нападения на Сицилию, морские разбои на водах Пелопонесса принудили Юстиниана предупредить оружием усиление их в Африке и дальнейшее распространение их могущества. В 533 году выслана против них морская экспедиция под начальством знаменитого генерала Велисария. Высадка войск на берега Африки была удачна; другая между <тем> эскадра была выслана против Сардинии. Война началась, и при колеблющихся успехах наконец Велисарий удержал верх над королем Гилимиром, лично командовавшим вандалами. Карфаген взят; король же, бежавший и запершийся в одном укрепленном месте, принужден сдаться военнопленным. Казна и сокровища королевские, кои Гилимир препоручил одному чиновнику в случае худых успехов в войне перевезти в Андалузию (область Испании, в коей прежде жили его предки, и от коих она названа Vanda-лузиею, после Андалузиею), попали в руки Велисария. И так кончилось царство сего народа, продолжавшееся около столетия; а область присоединена опять к Империи.
В следующем году (534) Велисарий, успокоив все и приведши в порядок, оставив в военные губернаторы генерала Саламона с большею частью войска, сам отправился в Константинополь.
Чтобы же обеспечить сие приобретение, то есть, чтобы, совсем расстроив силы вандалов, не допустить им нападение на войско императора, решено было королевскую фамилию и большую часть вандалов перевести пленными в Константинополь. При сем случае и богатая добыча, приобретенная при разграблении Карфагена, королевская казна, а наипаче кабинеты драгоценностей и редких вещей, между коими находились и сосуды из Храма Соломонова, по разрушении Иерусалима Титом перенесенные в Рим, а отсюда, по разграблении Рима в 455 году, дедом Гилимира, Генсериком, перевезенные в Карфаген. Въезд Велисария в Константинополь был триумфальный. В день въезда главная площадь Константинополя, лежащая пред величественною Церковью Софийскою (называемая Цирком (Circus), иначе Hippodromus, а ныне турками Аммейдан) столь знаменитая даваемыми на ней зрелищами, играми, и конскими рыстаниями, с самого утра была наполнена народом. На ней был устроен великолепный трон, вся площадь украшена, как только требовала торжественность триумфа. Весь двор, сенат, государственные чины подверглись общему церемониалу; это был последний блеск римского величия. Император, в полном облачении, корону на голове, порфира на плечах, скипетр в руке, при возвещении о прибытии кортежа воссел на престоле. Король Гилимир и Велисарий рядом, пешком, предшествуемые отрядом войск; за ними множество пленных варягов (вандалов), войска по бокам, после коих длинный ряд взятых королевских имуществ, семейства пленных и наконец пожитки разных генералов, офицеров, сопровождаемые тоже военною командою. Там, у подножия великолепного трона, несчастный монарх и счастливый генерал преклонили колено пред самодержцем Империи, первый — чтобы изъявить свою покорность и унижение, а последний — чтобы низложить к стопам своего повелителя военные свои лавры. Крик и рукоплескания многочисленного народа несколько раз вырывали из уст твердодушного Гилимира слова: «Суета сует, и всяческая суета».
Королю отданы были пространные поместья или земли в Галации, где он поселился с большею частью своих вандалов. {72} Прочие из них приняты были <на> службу императора, именно в гвардейцы, и присоединены к прочим гвардейцам — варягам, уже до того состоявшим в службе императора.
Сии варяги суть остатки тех, коими за 60 лет тому назад Одоакр под именем герулов завоевал Италию и воссел на престол римских кесарей. После убиения Одоакра и нашествия на Италию готов, они частью возвратились в Балтийскую Славонию, а частью вступили в службу императора, коему они служили телохранителями. Сии-то герулы два года тому назад (в 532) при возникшем в Константинополе возмущении, в коем убито до 30 000 граждан и много строений, между коими и вновь выстроенный Софийский собор, много претерпели от пожаров и грабительств, были единственным оплотом престола под командою храброго Велисария.
Сии-то вандалы в последствии времени, когда учреждены бы<ли> в империи некоего рода военные поселения (Themata), составляли одно под именем фарганов (Farganorum Thema). Каждое их сих поселений имело особое свое назначение, по сему и название. Так, одним была представлена одна морская служба, по тому назывались Classiarii, другие были назначены для гвардии, посему назывались Subsequicii, т.е. провожатели государей. Когда нужда требовала, каждое поселение высылало на службу определенное число людей. Как видно, варяги продолжали занимать место телохранителей.
Нельзя однако сказать, чтобы одни только варяги занимали сию должность, ибо и сами греки к ней были допускаемы. Когда уже Восточная Империя потеряла все, могущее казаться римским, когда исчез воинственный <дух> греков, при беспрерывных переворотах, военная дисциплина постепенно упадала, — в VII и VIII столетии гвардия только еще составляла тень римской; она составлена была из большей и средней этерии (полка) варягов и козар.
Причиною, что императоры поверяли охранение себя и своих имуществ иностранцам, было непостоянство и гибкость характера византийцев. Беспрестанные крамолы и дерзкое умышление на жизнь государей возбуждали в них недоверчивость к своим согражданам и принуждали их вверяться наемным булатам иноплеменников. Многочисленная блестящая гвардия (Turma Protoriana {так. OCR}) прежних римских императоров, присвоившая себе произвол в возведении на престол государей, стала быть опасною самим государям. Константин Великий первый решился уничтожить сию власть, столь опасную для империи и для самого двора. Титул командира гвардии, носимый прежде вместе с должностию самою достойною особою в империи, при введении новых государственных чинов он сделал почетным, дав их четырем генерал-губернаторам. Юлиан, будучи всегда в походе, не нуждался в гвардии; преемники его, часто низкого происхождения, для обеспечения себя против возникшего в Константинополе духа беспокойства, нанимали для собственной обороны иностранцев или своих земляков. Зинон Изаврийский наполнил дворец изаврианами, что причинило ему ненависть между дворянством. После его смерти константинопольский гарнизон еще имел вид гвардии.
В сие время армии империи наполнены были славянами. Один из них, правдолюб, родом был из Славонии, или из Сербии,⁶³⁾ по своей храбрости и добрым душевным качествам, дослужившись постепенно высших военных чинов, наконец, сделан членом Сената и командиром. Будучи уже 68 лет, народ смотрел на него, как на правосудного отца; военная его слава и любовь к нему армий давали ему право на всеобщее уважение. Снисходительность, благодеяния увеличивали любовь к нему между народом; важный вид, и душевные качества поддерживали его преимущество между сенаторами. Наконец в 518 году после смерти Анастасия единодушно провозглашен в императоры. Благоразумное его правление возвратило империи тишину и спокойствие.
Будучи еще офицером, женился на славянке, своей землячке, Любичине, которую римляне называли Lupicina. По восшествии своем на престол, император сам возложил корону на ее голову; причем дано ей имя Евфемии — Элии-Марции. Она умерла {73} прежде императора. Будучи императрицей, она соорудила в Константинополе храм во имя С<в>. Евфемии.
Император, еще прежде принявший имя Юстиниана, будучи еще генералом, взял к себе племянника своего, Управду. Родители сего молодого человека, естественно, были посредственного состояния, добродушные и необразованные славяне. Брат императора и отец Управды назывался Истоком (исток и истинный одно и то же), а мать Бегленицей. Государь, не имея собственных наследников, усыновив своего братанича, молодого Управду, взял его к себе, чтобы исправить его воспитание, или, лучше сказать, что<бы> к простодушным славянским его нравам, сверх некоторых сведений, придать ту гибкость характера и утонченность в обхождении, которая обыкновенно тогда царствовала в обществах Константинополя. По прибытии ко двору Управда подвергся римскому закону переменить варварское (т. е. славянское) имя на римское, Юстиниана; даже и родителям его назначены: Саббаций и Вигиланция. Это была самая благоразумная политика римлян. Они весьма хорошо знали, что иноплеменники, хотя бы и совсем <...>, не могут быть истинными римлянами, пока семейства их будут носить иностранные названия. Посему все иноплеменники, восшедшие на престол и на другие высокие достоинства, сокрыты от взора историка сею личиною. Еще до Константина В<еликого> узнаем из истории нескольких славян, сидевших на римском престоле. Сам Константин Великий родился в той самой стране, где и Юстиниан. История нам сохранила только имена сего императора и его родителей. Но сколько еще славян сокрывается под римскими названиями; армия была бы ими слишком испещрена, если бы это зло не предотвратили римляне особым законом.
Это была эпоха торжества славян при дворе императора. Еще Юстин приглашал вытесняемых из Италии ерулов (варягов), коих Юстиниан, восшед на престол, еще умножил, и составив из них Гвардейский корпус, коего начальство препоручил своему земляку славянину же Велизарию. Кроме сего, еще набрана, по его велению, конница в Руси на жалование, и пехота, и перенесенная на эскадре их порта Херсонского в Константинополь. Сии-то россияне, под именем массагетов, с частью корпуса герулов, предводительствуемые Велизарием, сражались под знаменами Империи в Африке и Италии.
Итак, поелику из иностранцев первые были варяги, которые кроме природных граждан служили в гвардии, то мало-помалу название их, то есть народное, перешло в военное; тем паче, что варяги вооружены были иначе, нежели как вооружались имперские солдаты. Спустя, как сии варяги выводились со временем, то отряд их пополняем был людьми разных соседственных народов, как: болгар, славонцев, волохов, и проч<их>, с оставлением, однако, названия варягов, ибо и сии вооружаемы были, как прежде варяги. Посему и назывались варягами, Βαραγγοί, несмотря, какого бы они народу или языка ни были. Примером тому служит ныне и следующее. В прошедшие столетия албанцы, называемые турками арнаутами, были употребляемы для служителей знатными особами в Константинополе. Особы, определяемые султаном в господари Валахии и Молдавии, тоже приводили с собой несколько десятков сих служителей или гвардейцев. В последствии времени господари сих княжеств набирали себе подобных служителей в назначенных им местах из греков, болгар, волохов, сербов, венгров, молдаван и каких бы то ни было празднолюбцев. Сия-то сволочь, называемая арнаутами, потому что одета и вооружена по-арнаутски, и исправляет должность, занимаемую прежде арнаутами. Подобным образом было дело и варягов в Константинополе. Вся сволочь называлась варягами единственно потому, что составляла отряд прежних варягов и насле<дова>ла их должность и оружие. Итак, изречение Кодина теперь яснее кажется, почему варяги в 15 столетии поздравляли императора на английском языке. Еще: кому пришло бы в голову, что наши унтер-офицеры, стоящие у дверей больших собраний в треугольной шляпе, с большим бантом через плечо и огромною палкою в руках, суть {74} пришельцы швейцарские, потому что они здесь называются швейцарами?
Итак, варяги (Βαραγγοί) византийские настоящие были славяне балтийские, разными путями туда дошедшие. В последние же столетия сей империи варягами назывались все те народы, кои заступали место собственно так называемых варягов. Посему все сии прочие народы так могут быть названы варягами, как сербы или греки арнаутами, наши унтер-офицеры швейцарами. Не стану однако спорить, что ни англичане, ни саксонцы, ни датчане не были в Константинополе; напротив, из истории Крестовых походов скажу, что они вместе с французами, итальянцами сотнями тысяч толпились на Востоке, и что будучи рассеяны, могли вступить и вступили в службу императора. Но чтобы они ездили туда еще до Крестовых походов, т.е. до конца 11 столетия, совершенно отрицаю; ибо этому не дает примера ни история, ни здравый рассудок, тем паче менее могли ходить туда шведы. Свидетельства, приводимые толкователями, большею частию суть со времен Крестовых походов.
1-ым и главнейшим доказательством мнения толкователей было упомянутое место Кодина, которое мы объяснили выше.
2-ое их доказательство состоит в том, что иностранные стражи в Константинополе часто означаются названием «секироносцев», что не другому народу прилично, как только датчанам.
Быть не может, чтобы секиры собственны были одним только датчанам. Неужели подумают они, что славяне были без секир, в то время, когда они более уже успели в домостроении, нежели сами датчане. Ведь по-славянски секира, у римлян же Securis секурис; видно, что или римляне заняли сие орудие от славян, или сии от римлян. Итак, римляне и славяне имели секиры без датчан.
Кроме того, <Corripus lib. III de landib. Iustini-?> свидетельствует, что уже во время императора Иустина находились в гвардии секироносцы (vid du Fierne<...>)
3-е: будто бы варяги пришли в Константинополь с какого-то острова Туле, под которым будто бы «византийцы разумели иногда всю Скандинавию, иногда только Норвегию, Англию, один из Оркадских островов».^LXXV)
Никто не знает, где сей остров Туле. Впрочем, Скандинавия не есть остров. Англия была известна свету издавна под своим именем Британии; ее подразумевать под Туле в Константинополе не могли, ибо Британия слишком знаменита, чтобы при подобном случае не была упомянута. Впрочем, надобно сказать, что Балтийский мир в Константинополе почти совсем был неизвестен. Изречение «Люди сии приехали издалека, с острова, на океане находящегося»^LXXVI) показывает явное их невежество в географии. Посему откуда бы ни заставляли греки приходить варягов, по крайней мере, мы знаем их жилища.
Еще прибавим некоторые общие замечания о варягах.
Из разных свидетельств писателей и из самого дела видно, что варяги были самый деятельный народ Европейского севера. Гелмолд в своей Хронике Славян,^LXXVII) писавший около конца XII столетия, т.е. тогда, когда дела и благосостояние варягов довольно упали, после исчисления разных варяжских племен прибавляет: «Omne hoc hominum (т.е. Slavorum. — Ю.В.) genus, idololatriae cultui deditum, vagum semper, et mobile, piraticas exercentes praedas, ex una parte Danis, ex altera Saxonibus infestum». Т.е.: «Весь сей (Варяжский. — Ю.В.⁶⁴⁾) народ предан идолопоклонству, всегда бродящий в беспрерывном движении, производящий морские разбои, с одной стороны обеспокоивает датчан, а с другой саксонцев». Это относится уже к тому времени, когда они стали ощущать гибельное влияние Немецкой империи. Полный круг их деятельности можно себе представить только во время их могущества, независимости и славы.
Деятельность их весьма ясно заметна и в Несторе; приезжая из-за моря, они бродили {75} по всей почти России, среди чуди, мери и мещеры, куда их заводила торговля. Они имели большой склад в Новгороде. Теснейшая их связь была с великороссами, заключаемая единоверием, одноязычием и торговлею. Деятельность и дух их, кажется, наследовали великороссы. Кто не знает, что русские мужички, оставя на время свои семейства, бросаются за тридесять сот верст в дорогу для нажитков. В Кишиневе, Измаиле и проч. найдете порядочные лавочки владимирских, ярославских, костромских крестьян, точно как и в Сибири, на Кавказе и в Царстве Польском! Нет подобного примера у других народов.
В древние времена множество их ездили с продажными своими богатствами в Воллин и Винету, Старград,⁶⁵⁾ Аркону⁶⁶⁾ и прочие города Балтийской Славонии. Многие из русских богачей отправлялись туда с своими семействами, даже молодое барство ездило в Воллин и Винету для наслаждений. Из всех иностранцев, приезжавших к варягам, были многочисленнее россияне. В Воллине и Винете им даны были важнейшие преимущества пред прочими иностранцами, между прочим, им позволено было жить в главнейших частях города, между тем как прочим назначены были особые улицы. Сие-то братство и взаимная любовь между варягами и россиянами, сия-то связь причинила, что россы новгородские и псковские напитались в Воллине духом республиканским воллинян.^LXXVIII)
Поелику Новгород должен быть гораздо моложе Воллина или Винеты, то весьма вероятно, что учреждение Новгородской республики сделано на образец Воллинской; по крайней мере, новгородцы следовали воллинянам в том, что особые улицы назначали для иностранцев. Может быть, что и законы заимствованы новгородцами у воллинян.
Адам при описании варяжских городов упоминает о дорогах самых употребительных, кои показывают, в какую сторону преимущественно направлено было тогдашнее мореходство. Он говорит:^LXXIX) «Оттуда (из Винеты) отплывают к стране Земланд, занимаемой пруссаками. Дорога же есть такая: от Гамбурга (тогда еще местечка с крепостью) или от реки Элбы сухим путем в 8 дней, и доедешь до Воллина. Но если морем хочешь отправиться, то это из Слиазвига или из Старграда прибудешь в сей город (Воллин), от коего в 43 дня приплывешь к Новгороду в Россию».
Вот топтанная, так сказать, дорога чрез Балтийское море между Воллином и Новгородом. Вот что значат частые места у Нестора за море, ибо нельзя себе представить, чтобы россы могли ездить за море в другое место, как не туда, куда собирались имущества всего Севера.
Но все, что здесь сказано о варягах, это только в отношении их к России. Деятельный их дух заставлял их проникать кругом во все стороны.
Что они заведывали восточными берегами, или так называемыми янтарными Балтийского моря, в том не может быть ни малейшего сомнения. Жители сих берегов, еще во время своей независимости, полудикие и так бедные, что однажды победителям своим россиянам не могли доставить другой подати, кроме банных веников и липовых веревок. Кроме сего известно, что они жили в шалашах, без деревень, без городов, кои стали у них появляться только после нашествия нынешних их господ. Кажется посему, что древность познакомилась с балтийским янтарем только посредством варягов, кои могли проникать в Францию, Италию и самую Грецию. Кажется, Плиний не без причины Балтийское море называет по их имени Венедским заливом.
Нападения их на разные соседственные страны, а преимущественно на Италию в 5-ом столетии, открыло им путь к познанию зодчества и разных изделий. В чем свидетельствуют развалины каменных их {76} городов и укреплений. Сие искусство, кроме Греции и Италии, на севере усовершенствовано одними только варягами, чего нельзя ни малейших следов найти у прочих северян; — их способ домостроения еще и теперь слывет под именем готического.
Сам Адам, упоминая о городах варяжских, подает высокое о них понятие именем Civitas, что значит хорошо и изящно выстроенный, обширный и укрепленный город; по сему немцы всегда прибавляли к их именам слово бург. Это еще и теперь заметно, что города в нынешней Германии, оканчивающиеся на -бург, лежат почти только на древней славянской земле.
Еще можно некоторым образом находить следы варягов в законах некоторых народов.
С 10 столетия саксонцы и датчане стали равняться силами и наконец преодолевать варягов; земли их, будучи завладены врагами, они принуждены были удаляться из них, чтоб избежать угнетения завоевателей-варваров; часто не имея пристанища, они образо<вы>вали разбойнические шайки, проникали и грабили во все стороны. Имя сих грабителей сделалось страшным для народов; скоро название народа превратилось в название разбойников.
В сем смысле упоминаются варяги в Салийском законе: «Si quis corpus iam sepultum effoderit aut exspoliaverit, Wargus sit, hoc est, expulsus qe codem pago, usque dum cum parentibus defuncti convenerit...», где сказано: «Если кто погребенное тело выкоп<ает> из земли, или ограбит, должен считаться Варгом, т. е. выгнанным из того места, пока не помирится с родственниками умершего». То же узаконение находится и в зак<оне> Рипуарском (Lex Ripuaria, tit. 85, §2). В законе Генрика I, корол<я> англ<ийского>, глав. 83: «Si quis corpus in terra ... exspoliare praesumpserit, Wargus habeatur.» <T.e.:> «Если кто осмелится ограбить тело в земле, да считается Варгом». Сидоний (Sidonius lib. 6,
epist. 4) говорит, что Арверны разбойников чужестранных называют Варгами: «Vargorum nomine indigenas latrunculos пипсиpare».^LXXX) Отсюда еще и слово Warganeus, которое дю Канон в своем «Glossarium ad scriptores mediae et infimae Latinitatis» толкует:^LXXXI) «Warganeus значит: иностранец, иноплеменник, какие суть Варги, сосланные и выгнанные из своего отечества». («Warganeus, extraneus, alienigena, cujusmodi sunt Vargi extorres, et banniti, et a patria sua facti exules»). В грамоте Туллского епископа Удона в 1069 году (в Аллатиках Вигнерия, стр. 128) сказано:^LXXXII) «Alienigenae, id est Warganei, qui manserint in banno, dabunt Comiti 4 denarios, etc.», т. е.: «иноплеменники, т.е. варганы, если останутся в ссылке (т. е. на нашей земле) дадут граду 4 денежки».
 Еще переменено<е> сие имя находит Дю Френ (Du Fresne) в указе лонгобардского короля Ротаря I^LXXXIII) «Rotharis Rex in Edicto tit.15. Omnes Warengangi, qui de exteris finibus in regni nostri finibus advenerint, seque sub scuto potestatis nostrae subdiderint, legibus nostris Longobardorum vivere debeant, nisi legem aliam a pietate nostra meruerint».

---

Примечания

{К примечаниям рекомендую относиться с осторожностью. Ели люди на полном серьезе рассуждают об участии киммерийцев в Троянской войне и о том, что киммерийцы ушли в Ютландию и стали кимврами... ну, вы поняли. HF}
^I) <Шлецер А.Л. Нестор. Русские летописи на древле-славенском языке. — СПб., 1809. Ч. 1> С. 124.
^II) <Schlözer A.L. Fortschug der Algemeinen Welthistorie durch eine Gesellschaft von Gehlerten in Deutschland und Engeland ausfertiget // Allg<emeine> Welthistorie <von anbeginn der Weilt bis auf gegen wärtige Zeit. — Halle, 1771> Th. 31, p. 230-231, <bemerk. J>.
^III) Он обыкновенно называется Радаганзом.
⁺⁾    В книге «Кекронеу». HF.
¹⁹⁾ Располагался около совр. г. Констанца в Румынии.
²⁰⁾ Венелин идет вслед за В.Н.Татищевым, считавшим скифов угро-финнами. Современная наука признает наличие иранского элемента в угро-финнских племенах.
²¹⁾ Скифы — ираноязычное племя, пришло с востока, из степей Азии. В VII в. до н. э. вытеснили киммерийцев из Причерноморья, где обитали до II в. до н. э.
^IV) Pliniy. lib. IV. сар. 12 <...>
²²⁾ Название «Сарматия» (Европейская) вытеснило прежнее — «Скифия» примерно на той же территории во II—I вв. до н. э., после того как сарматы (одно из ираноязычных племен, надвинувшихся с востока) установили господство над большими пространствами Европы от Дона до Среднего Подунавья. В роксаланах и аорсах нередко ищут предшественников будущей «руси» или объяснение самого этнонима «Русь». Под Сарматией понималась территория, ограниченная Вислой на западе, включая юго-восточное побережье Балтийского моря, Карпатами на юге и Волгой на востоке. Так же, как и Скифия, Сарматия название территориальное. Античные авторы причисляли к сарматским народам не только этнических сарматов, но и древние североиранские народы — алан, роксолан, а также этносы, не относящиеся к иранской группе (венеды, герулы).
²³⁾ Киммерийцы — ираноязычное племя, пришедшее с востока. Это первый, известный письменным источникам народ Северного Причерноморья. Ок. XIII в. до н. э. приходят на территорию к северу от Черного моря и Дуная. В VII—VIII вв. до н. э. частично уходят в Малую Азию (через Кавказ), частично на юг Франции, частично на север Ютландского полуострова, где будут известны под именем кимвров (II в. до н. э.). С VI в. до н. э. киммерийцы исчезают из Северного Причерноморья. Киммерийцы совершали походы в Переднюю и Малую Азию, участвовали в сокрушении Трои в знаменитой Троянской войне (XIII или XII в. до н. э.). {Бред. HF}
²⁴⁾ Мезия — римская (с 6 г. н.э.) провинция, занимавшая территорию на правом берегу Дуная от впадения р. Савы до Черного моря. Разделялась на Верхнюю и Нижнюю.
²⁵⁾ Иллирия (лат. Illyria) — область в северозападной части Балканского полуострова, включающая территорию расселения иллирийцев. С 27 г. до н. э. — римская провинция Иллирик, состоявшая из Нижнего Иллирика (Далмации) и Верхнего (Паннонии). Позднее в ее состав входили Верхняя Мизия, Реция, Норик, Македония, Греция. С начала V в. Иллирия подвергалась набегам вестготов, в конце V в. — вместе с Италией была завоевана остготами. С VI в. стала заселяться славянами, образовавшими на ее территории ряд государств. Некоторыми учеными территория Иллирии, наряду с Нориком связывается с возможной прародиной славян. ПВЛ в рассказе о славянской грамоте помещает славян не в Норике, а в соседнем Иллирике: «...и апостол Павел учил здесь; тут находится Иллирия, до которой доходил апостол Павел и где первоначально жили славяне». Летописец, когда перечисляет страны удела Иафета, «Словен» ставит вслед за «Иллирией», то есть достаточно определенно связывает население Иллирии и славян. Ничего подобного в византийских хрониках нет, такое представление, видимо, отражает, какие-то предания, существовавшие у западных или южных славян.
²⁶⁾ Паннония — римская провинция, различалась на Верхнюю (между Дунаем и Дравой) и Нижнюю (в междуречье рр. Дравы и Савы).
^V) И ныне еще часть ее носит название Краины (Krain).
^VI) <Schlözer A.L.> Указ. соч., pag. 231, <bemerk. K.>
²⁷⁾ Норик (Noricum) — древне римская провинция, находящаяся между верхним течением Дравы и Дунаем. В ПВЛ есть несколько точек зрения на происхождение славян, по одной из которых, славяне вышли из Норика: «Норики — это и есть славяне». Славяне оттуда расселились по Дунаю, позже пришли на Днепр (поляне). Летописец не знал, почему полян стали называть русью, но он настойчиво подчеркивал, что поляне-русь это славянское племя, что вместе с другими славянскими племенами оно получило начала христанства еще в {79} Норике от апостола Павла. Это известие в летописи побудило многих исследователей искать возможную прародину славян на Верхнем Дунае. Славян там не нашли, но страна ругов-русов Ругиланд находилась именно там, в районе Норика, который на севере входил в состав Ругиланда или же являлся областью фактического господства королей ругов. В 408 г. Норик был захвачен Аларихом I, в конце V в. завоеван остготами и включен в состав созданного ими государства.
²⁸⁾ Карантания (Carontani, Carantani) — с нач. VII в. известно как княжество Карантанское, располагавшееся на верхней Драве, населенное славянами. В сер. VII в. из-за аварской угрозы вынуждены были признать зависимость от баварского герцога, однако на протяжении века поднимали многочисленные мятежи.
Каринтия — историческая область в бассейне р. Дравы, известна источникам со второй половины VIII в. Позднеантичная область Карниола, с X в. носившая название Крайна (Крайнская марка) — располагалась в верховьях р. Сава, с севера гранича с Карантанией. Карнунт — позднеримская крепость на Дунае.
²⁹⁾ В латинской литературе Germani часто употреблялись для обозначения дальних родственников.
³⁰⁾ Октавиан Август — римский император (27 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Карл Великий — король франков (769—814).
^VII) <Claudii Ptolemaei Alexandrini. Geographiae. — Amsterodammi.> Lib.3, <cap. 8, p.75-76>.
³¹⁾ Дакия — римская провинция, располагавшаяся к северу от нижнего Дуная.
³²⁾ Константин Великий — римский император (306—337).
³³⁾ Реция — римская провинция, находилась западнее Норика.
³⁴⁾ Дайчеры — от нем. Deutsch.
³⁵⁾ Готы — германское племя, в IV в. до н. э. частично уходят из области рек Рейна и Эльбы (откалываются от ясторфской культуры) в устье Вислы, где смешиваются с местным населением. В первой половине III в. двинулись на юго-восток. Впервые готы упоминаются на нижнем Дунае (214 г.). В конце IV — начале V вв. готы входят в гуннский союз, после разгрома которого уходят частично в Прибалтику, частично в Крым.
С III в. разделяются на две группы:
Вестготы — в конце IV в. под натиском гуннов уходят через Дунай в Мизию. В начале V в. образовывают свое королевство в Южной Галлии (в конце V в. включавшее в себя Среднюю Галлию и Испанию). При Аларихе II (484—509) вестготы терпят поражение от франков и отходят в Испанию. В VII — начале VIII вв. под натиском арабов королевство вестготов было разрушено.
Остготы — в III в. занимают Причерноморские степи между Днепром и Доном, Крым. В конце IV в. гунны разгромили племенной союз под предводительством Германариха, и остготы двинулись на запад (в Паннонию) В конце V в. под предводительством Теодориха продвинулись в Италию, разгромили Одоакра и образовали свое королевство. В середине VI в. при короле Тотиле королевство остготов было разрушено римскими войсками.
³⁶⁾ Юстиниан — византийский император (527—565).
³⁷⁾ Имеется в виду византийский полководец Велисарий, советником которого был Прокопий (с 527 г.).
³⁸⁾ Имеется в виду Иордан, историк готов, живший в VI в.
^VIII) Procopii <Caesariensis. Historiarum suitemporis>. De Bello Gothico. — <Mediolanum, 1723, T. 1> lib. IV, cap. 4, <p. 338>.
³⁹⁾ Венеды — в германской средневековой литературе «венетами», «венедами», «винидами» именовали либо всех славян, либо их прибалтийскую часть. «Вендами» вплоть до XVIII в. называли себя сами балтийские и полабские славяне. Вопрос об их тождестве, однако, наталкивается на очевидное противоречие: область первоначального расселения венедов не совпадает с территорией достоверно известных славян. Племена венедов уже в римское время жили по берегам Балтийского моря, куда славяне приходят лишь в VI в., позднее название Балтийского моря как «Венетского» закрепляется лишь за одной его частью — Рижским заливом, то есть опять-таки областью, куда славяне не доходили.
⁴⁰⁾ Склавины, анты и венеты — три группы славян в латинско-греческой исторической традиции эпохи Великого переселения народов. Хотя Иордан и считал эти наименования лишь разными названиями одного и того же народа, он все-таки указал на три разные зоны, с которыми эти названия были связаны. Так, венеты занимают территории севернее Карпат, склавины проживают от Днестра до неопределенных западных районов, анты обитают в междуречье Днестра и Днепра. {80} Склавины, очевидно, преобладали в тех областях Подунавья, где одно время располагался центр гуннской державы. В V—VI вв. они упоминаются в районе Иллирии или Норика. Согласно греческим источникам, склавины в VI в. преобладали по всему левому берегу Дуная вплоть до его низовий. Анты — обычно их считают одним из видов славян, однако, вопрос об их этнической природе не являтся бесспорным. Есть мнение об их иранском происхождении, что обосновывается иранской этимологией самого этнонима — «приграничные жители». Анты находились в Восточной Европе, по крайней мере, с IV в., когда они стали объектом нападений со стороны готов. Хотя анты в начале VII в. исчезают со страниц источников (авары оттеснили их от областей, представлявших особый интерес для византийских авторов), можно с большой уверенностью предполагать, что потомки их оказались позднее в составе Древнерусского государства.
⁴¹⁾ Подчинение саксов, а также венедов было осуществлено в 80—90 гг. VIII в. (в 780 г. был предпринят поход против саксов и славян, а в 789 г. против вильцев (лютичей). Бойи — не германское, а кельтское племя.
⁴²⁾ Очевидно, имеется в виду поход росов на Константинополь в 860 г., описанный константинопольским патриархом Фотием (ок. 810 — после 886), очевидцем которого он был сам. Эти упоминания народа «рос» — одни из первых, наряду с Житиями Георгия Амастридского и Стефана Сурожского.
⁴³⁾ Борисфенида — считается, что под этим названием Иордан имел в виду греч. колонию Ольвию. Ошибочное отождествление Венелиным Борисфениды с Киевом очевидно, связано с указанием античных авторов, что лежащий в 200 стадиях вверх по Борифену (т. е. Днепру) город носит одноименное название с рекой (Страбон). (Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getika) / Пер. Е.Ч.Скржинской. — СПб., 1997. С. 196.) Киева в то время, конечно, еще не было.
^IX) Strabo. lib. II, cap. 5.; lib. VII., cap. II, § 4, 17. Plinius. lib. IV, cap. 25. Tacitus Annal. lib. I, cap. 79. Ptolemeus. lib. III, cap. 8. Dio Casius. lib. XXI. Ammian Marcellinus, lib. XXII, cap. 8. Кроме сего: Olius Spartianus, Trebellius Pollio, Flavius Vopiscus, и Iulius Capitolinus упоминают о роксоланах. См.: Ewers G. Kritische Vorarbeiten zur Geschichte der Russen. — Dorpat, 1814, pag. 213.
⁴⁴⁾ Аланы — племя сарматского происхождения. В I в. аланы обитали в Причерноморских степях и Предкавказье. Во II в. н. э. прошли с Дона в северо-западные области Европы и отчасти в Скандинавию (по преданию их вывел Роллон). В IV в. аланы подвергнутся нашествию гуннов. В конце IV — начале V вв. аланы достигают Дуная и Балканского полуострова, Ютландского полуострова, Галлии, в Северной Африке они вместе с вандалами образовали королевство. В IX в. из Норвегии во главе с тоже Роллоном приходят на Север Франции.
⁴⁵⁾ Этноним «роксоланы» этимологизируется как состоящее из двух компонентов «рокс» — из иранского «светлый, блистающий, белый» (т. е. племя, считавшем себя особо благородным среди алан) и «аланы».
^X) Procopii <Caesariensis. Historiarum suitemporis.> De Bello Gothico. Lib. IV., cap. 4.
^XI) Рrосорii <Caesariensis. Historiarum suitemporis.> De Bello Gothico. lib. IV., cap. 4.
^*)    В книге «Иорнанд». HF.
⁴⁶⁾ Очевидно, имеется в виду Банат — историческая область в Юго-Восточной Европе, севернее Дуная.
⁴⁷⁾ Лангобарды (букв. «длиннобородые») — этническая принадлежность неясна (само название этноса говорит не в пользу распространенной версии об их германской приндлежности). Обитали в нач. н. э. в районе Нижней Эльбы, в нач. IV в. на среднем Дунае, в нач. — сер. VI в. занимают Паннонию, а в сер. VI в. под натиском гепидов и аваров уходят в Сев. Италию, где оставили свой след в названии Ломбардия. Разгромлены войсками Карла Великого.
⁴⁸⁾ Егингард (Эйнгард) (770—840) — анналист, приближенный Карла Великого, написал труд «Жизнь Карла Великого императора».
^XII) Vid. <Bayer G.S.> О происхождении Руси // Comment<arii> Acad<emiae> <Scientarum Imperalis Petropolitanae>, 1735. Tom IV. Pag. 59.
^XIII) Просто заключать не всегда можно, а в сем случае оно странно и даже смешно. Почему варяги должны жить именно на севере для того только, чтобы прибыть с флотом к берегам Финнии и Естонии, и завладеть торговлею оных? Неужели подумает автор, заключая просто, что англичане живут в Африке, потому что они завоевали Гибралтар, Мальту, некогда мешались в дела Сицилии, или что обитают где-нибудь под Южным Полюсом потому, что завоевали Южно-Африканские и Южно-Азийские берега? Что козаре жили на юге, что естественно, ибо их жилища именно означены историками, к сему они не морем приезжали в Русь, с коей они граничили. Впрочем мы видели, что <варяги> точно жили Севере, но, однако, не там, куда метит автор (в Швецию).
^XIV) Сколь справедливо заключает автор за Историографом, предоставляю рассудить истинным знатокам истории сих сторон. Не стану спорить pro et contra, ибо все менее уже показано выше: стоит еще открыть истории всего не Российского Севера, и рассмотреть критически все соотношения между собою сих народов, тогда ясно покажется, сколь несправедливо вышеупомянутое заключение. Только еще прибавлю, что в эту эпоху ни малейших следов нельзя отыскать того величия у норманнов, какие находим у варягов.
^XV) Сие ни мало не доказывает могущество норманнов. Свидетельство походит на сказку; странно, что датчане осадив так легко приняли предложение оставить город. Что же хочет разуметь автор под городом славянским? По видимому он метит на Россию, что однако нельзя допустить, ибо древним саксонским, датским и шведским историкам она была известна большею частию под именем Греции, или Осторгардии, или Гардарикии или наконец России. Город же славянский исключительно относится к берегам Балтийской Славонии (т.е. к варягам), по коим много было городов. По сему-то: 1-ое. Нестор ничего не знает о сем нападении на славянский город, ибо оно метило не на Россию. 2-ое. Хотя бы и метило на Россию, Нестор не знает об нем ничего, ибо оно не исполнилось. 3-е. Все сие свидетельство одна выдумка Римберта.
^XVI) < Погодин М.П.> О происхождении Руси. — М., 1825, с. 26-27.
^XVII) Галлия правда назвалась от франков, которые однако не были ни немецкий народ, ни нашедший на Галлию. Мы видели уже, что франки название суть случайное, происшедшее в самой Франции, подобно названию Козаков. И еще скажем напротив, что после завоевания франками древней Саксонии и присоединения оной к Франкской Державе, западная часть оной, прилежащая к Рейну, и более испытавшая влияние франков, долгое время носила название Франконии, или Франконского округа. Впрочем и вся Германия во время владычества над ней франков, иногда называлась восточною Франциею, потому именно праву, по которому Южная Россия называлась Польшею.
^XVIII) Мы видели, что новгородцы не принимали названия россов. К сему, сие подтверждают слова самого автора, утверждающего, что таким же точно образом, новгородцы, называвшиеся россами получили название от норманнов, называющихся Свенскимен Сверике (т.е. шведами, как жители Галлии, называющиеся, по низвержении ига римлян, на своем языке франками т. е. вольными, независимыми (по франц. franc вольный) от немцев, называющихся или саксами, или бойями; то есть: не принимали ни те, ни другие.
^XIX) Странно еще и то, что сам автор говорит, что победителей новгородцев «было очень не много». Как же могли быть эти немногие пришельцы победителями надутых новгородцев, которые во все горло кричали: Кто против Бога и великого Новгорода? Неужели автор думает, что в жилах этих... руссаков текла капустная юшка? И от этих многих победителей должны принять имя, коего они сами не имели?? К сему, Нестор ни зги не упоминает о победителях, он ясно сказал, что новгородцы послали за море, чтобы пригласить к себе управителя. Это ли значит победителей? Это ли значит объяснять Нестора? Еще: если автор разумеет под норманнами и скандинавами шведов и норвежцев, то для чего употреблять сии названия в толковании Нестора, который определеннее и свойственнее говорит, указывая именно на шведов и норвежцев (свей и урмане)? На вопрос, куда посылали новгордцы, Нестор отвечает: к варягам к Руси, а толкователи: к шведам!!! Пусть же благоразумные и беспристрастные читатели рассудят о способе толковать гг. критиков, — мне только остается прижать плечами. Кажется, что вся беда в том, что Нестор сам не растолковал им яснее полуденного света.
^XX) <Шлецер А.Л. Нестор. Русские летописи на древле-славенском языке. — СПб., 1809. Ч. 1> С. 343 (прим.).
^XXI) <Погодин М.П.> Указ. соч., с. 28.
⁴⁹⁾ Волин, так же назывался Винета, Юмнета (Jumneta), Юлин, Йомна, Юмна (Jumne), Йомсбург (Jomsburg) — торгово-ремесленный центр балтийских славян, располагавшийся на о-ве Волин возле устья р. Одер (по р. Дзивне — рукаву Одера). Сформировался в IX в. и стал важнейшим центром поморских славян в торговле с Востоком. Занимая выгодное географическое положение на пересечении морских и сухопутных путей, Волин вел активную торговлю как с поморскими (Шецином, Гданьском), так и с датскими (Хедебю) и шведскими городами (Бирка, Хельгё). Торговали балтийские города и с Русью: одним из важнейших партнеров Волина был Новгород (до которого купцы добирались по морю через Ладогу за четырнадцать дней). Автор XI в. Адам Бременский писал о Волине, что это «отличный порт, посещаемый греками и варварами», «самый большой из всех городов в Европе. В нем живут славяне вместе с другими народами... И прибывающие туда саксы тоже получают равные права с местными жителями, если только, оставаясь там, не выставляют напоказ своей христианской веры. ...Нельзя найти народа более честного и радушного. В этом городе, полном товарами всех народов, ничто не {81} представляется роскошным или редким». В городе были обнаружены свидетельства обширной морской торговли — гавань, портовые сооружения, молы (плотина перед гаванью). Сам город (площадью около 50 га) был укреплен валами и по подсчетам археологов в X в. насчитывал от 5 до 10 тыс. жителей. Считают, что Волин, как и Новгород был городом-республикой. Город и его обитатели были язычниками (в южной части раскопанного городища, в особом укреплении размещалось языческое святилище), и оставались почти ими до конца существования Волина. С сер. XI в. влияние Волина снижается, в 1043 г. (по другим данным 1093 г.) данский король Магнус разрушил город, а около 1120 г. Волин был включен в состав Польского государства.
^XXII) Vid. <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 50.
^XXIII) Некоторые имена собственные людей представляют нам язык? И сей язык дошел до нас? Вот вопросы, на кои ответить иначе не возможно, как только отрицательно; ибо не думаю, мог ли бы кто нибудь вызваться утверждать, что язык может сохраниться в нескольких собственных названиях, и показать нам хотя на одно из этих имен между нами.
Но скажут, сие отыскать можно не между нами, но в летописях. Но скажем, это ли язык до нас дошедший?
^XXIV) <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 51.
^XXV) Байера нечего приводить в свидетели. Правда, нельзя не отдать справедливости сему мужу признанием его учености; но сия его ученость, подстрекаемая пристрастием в делах критических вреднее и опаснее самого неведения. Прошу сказать, что можно ожидать от сего человека, который даже имена Святослава и Владимира произвел из скандинавского??!
^XXVI) <Погодин М.Л. Указ. соч.> С. 51-52.
^XXVII) <Ewers G.> Указ. соч. Р. 80-81.
^XXVIII) <Ibid, р. 86, bemerk. 10.>
⁵⁰⁾ Вандалы — этническая принадлежность не ясна. Обычно их относят к германцам. В I—II вв. до н. э. зафиксированы источниками на южном побережье Балтийского моря. Во II в. н. э. продвигаются на юг, до Одера и Дуная, оседают в Паннонии. В IV в. смешиваются с аланами, вместе с которыми в нач. V в. двинулись на запад, через Галлию, в Испанию, откуда их вытесняют вестготы на юг Пиренейского полуострова. В первой четверти V в. переправляются в Северную Африку, где образовывают королевство вандалов, в 455 г. разграбили Рим. В конце V в. королевство включало в себя кроме Африки, Сицилию, Корсику, Сардинию. В 533—534 гг. разгромлено римскими войсками.
^XXIX) <Шлецер А.Л. Указ. соч.> С. 272.
^XXX) <Погодин М.П. Указ. соч., с. 54.>
^XXXI) <Ewers G. Ор. cit.> Р. 83.
^XXXII) <Ibid, р. 83>
^XXXIII) <Ewers G. Ор. cit.> Р. 81-82.
^XXXIV) <Ibid, р. 82-83.>
^XXXV) <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 55-74.
⁵¹⁾ «Росские» названия Днепровских порогов всегда вызывали оживленные дискуссии, начиная с основателей норманизма и их первых оппонентов (см.: Славяне и Русь: Проблемы и идеи. — М., 1999). Наиболее логичное объяснение — через осетинские параллели — представлено у М.Ю.Брайчевского («Русские» названия порогов у Константина Багрянородного // Земли Южной Руси в IX—XIV вв. — Киев, 1985).
^XXXVI) Главное дело состоит в самом Константине, назвавшем так сии пороги, которые, Бог знает как, назывались в самом деле. Главная его ошибка произошла от неведения народов; он венгерцев всегда называет турками, немцев французами, а в России бредит о славянах. Очевидно, что здесь имена не на своем месте; россиян называет неправильно славянами, а отнятое у сего народа имя россов, как более прочих знаменитое на Севере, прилагает другому народу, соседственному, ходившему тоже по Днестру. Это должны быть не иной кто, как готы, коих потомки ныне известны под именем летских племен: именно латыши, литовцы и пруссаки. Они еще и ныне спускаются по Днепру на громадах срубленного дерева, которое сбывают с рук в безлесной южной России. Посему, возвратив на свои места собственные имена, должно там читать «по-русски», где он говорит «по-славянски». Те же названия порогов, кои почитаются неправильно русскими, должны быть признаны готскими; или лучше летскими, или нерусскими.
Ошибка Константина явная; что ясно видно из всех выше приведенных исследований, по коим ни следу шведов не находим в России.
^XXXVII <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 55-56.
^XXXVIII) <Там же, с. 69>
^XXXIX) <Шлецер A.Л. Указ. соч.> С. 324-325.
^XL) <Ewers G. Ор. cit> Р. 104-105.
^XLI <Ibid, р. 106>
⁵²⁾ Перевод в русском издании Эверса: «Кто без позволения хозяина сядет на лошадь его и на ней поедет, тот повинен заплатить 600 денариев, которые составляют 15 солидов» // Эверс Г. Предварительные критические исследования для Российской истории. — М., 1826. С. 332.
⁵³⁾ Перевод в русском издании Эверса: «Кто сядет на лошадь без позволения господина ее, тот повинен заплатить 30 солидов» // Там же.
^XLII) Vid. <Du Cange.> Du Fresne. Gloss<arium ad scriptores> med<iae> et infimae Latinitatis. <Francfurt, 1681. T. 2, p. 2, pag. 297.>
^XLIII) <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 93.
^XLIV) <Там же> С. 94.
^XLV) <Там же.>
^XLVI) Liutprandi, <primum diaconitici nensis demum episcopi Cremonsis. Historia // Muratorius L.A. Rerum Italicarum Scriptores. — Mediolani, 1723.> Т. II, c. VI, p. 463.
⁵⁴⁾ Совершенно справедливое замечание. «Венецианская хроника» Иоанна Диакона, а также свидетельства Салернской хроники и Лиутпранда, ясно показывает, что в конце I — начале II тыс. н. э. в латиноязычных источниках название «норманны» носило не этнический, а географический смысл (люди, живущие севернее).
^XLVII) <Шлецер А.Л. Указ. соч.> С. 102.
^XLVIII) <Шлецер А.Л. Указ. соч.> С. 100.
^XLIX) <...> К чему здесь сей вопрос так некстати? Неужели Шл<ецер> не видал, что Нестор жилище варягов именно ясно определяет «до земли Агнянски и до Воложски», следственно, он указывает на одну определенную область? Для чего здесь <справляться?> без всякой нужды и пользы для объяснения? Для чего приклеивать еще непристойнее вторую половину вопроса, когда еще не подал никакой справедливой догадки, что варяги могли быть шведами?
⁵⁵⁾ Воскресенский и Алатырский списки соотв.
^L) Что и то не достает в ВАлат. списке, а и в Радз<ивилловском>, этому причиной переписчики, и другое какое-нибудь обстоятельство, но что и то здесь необходимо и справедливо находится в прочих списках, требует полнота смысла. Нестор, прервав свое исчисление Яфетова удела при слове Либь означением местопребывания некоторых народов, приступая к продолжению оного, необходимо должен употребить связывающую или включающую частицу и то; и включает, а то указывает на включаемое, т. е. на народы, коих он станет еще исчислять. Но можно ли придумать большего педантства, что продолжение исчисления начинается с Свеи, потому только, что словцо то в некоторых списках близко написано к слову Варязи?!
^LI) <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 17.
^LII) В какое сомнение? Нестор ясно сказал; понять легко, сомневаться не в чем. — Толкователей! Лучше сказать, перетолкователей, хотевших нарочно придать иное значение его словам, как напр<имер> Шлецер.
^LIII) <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 9.
^LIV < Погодин М.П. Критический разбор сочинения о жилищах древнейших Руссов // О жилищах древнейших Руссов. Соч. г-на N и критический разбор оного. — М., 1826.> С. 69.
^LV) Vid.: <Шлецер А.Л. Указ. соч.> С. 95.
⁵⁶⁾ В основном считается, что ляхи — это только поляки, но в раннем средневековье так называли вообще всех западных славян. В ПВЛ летописец рассказывает, что «словене пришедше седоша на Висле и прозвашася Ляхове, а от тех Ляхов прозвашася поляне, ляхове другие лютичи, иные мазовшане, иные поморяне.» Здесь ляхи и балтийские славяне (лютичи, поморяне) и поляки (мазовшане). В другом месте летописец производит некоторые славянские племена от ляхов: «радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо два брата в Лясех, Радим, а Вятко седе с родом своим по Оке...». На Руси XI в., видимо еще были живы предания о том, что в среду отдельных древнерусских племен влилось немалое количество западно-славянских, прибалтийских выходцев — ляхов. Известный филолог Д.К.Зеленин (Зеленин Д.К. О происхождении северно-великоруссов Великого Новгорода // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. — М., 1954) отмечал, что в русских говорах отразились древние ляшские черты, восходящие к прибалтийским славянам, лучше всего, как ни странно сохранившиеся в северной Сибири. В Сибирь ляшские черты русского языка занесены потомками новгородцев (ильменских славян), которые наиболее тесно общались с балтийскими славянами. Видимо, изначально «ляхами» были лишь прибалтийские славяне, но по мере их миграций и смешиваний с собственно поляками, этим названием стали обозначать одних поляков. В летописях «ляхи», «Лядская земля» связываются с Польшей уже в нач. XI в. Этноним «ляхи» просуществовал достаточно долго: на Руси жителей Польши называли ляхами до XVII в.
^LVI) Там же.
⁵⁷⁾ Волошская земля — определение топонима спорно. Со средневековья у западных славян так обозначали Северную Италию. А.А.Шахматов полагал, что это название, некогда обозначавшее кельтов, перешло и на франков. Обе эти версии, однако, можно объединить, если допустить, что «Волошской землей» летописец называет возникшую в 962 г. Священную Римскую {82} Империю (как стала называться Франкская держава). Но так или иначе летописец помещает «варягов» на южном побережье Балтики между землями Польши и южной Дании, а также на востоке по тем территориям, которые, по сказанию о варягах, принадлежали Рюрику и его мужам.
^LVII) <Погодин М.П. О происхождении Руси. — М., 1825, с. 9.>
^LVIII) От Волги происходит волжский; воложский же здесь значит волошский; явно что это описка, могшая случиться тем, что в произношении сих двух слов различия нет почти никакого. Кроме сего Волга слишком далеко от тех мест, до коих могли распространяться варяги; обширнейшая Русь есть между варягами и Волгою; по сему и не нужно было комментатору упоминать об ней.
^LIX) Еще не доказано, что Нестор под именем Во<ло>хов разумеет италианцев, а под волошскою землею Италию, посему и нельзя было сказать утвердительно про Италию.
^LX) <Шлецер А.Л. Указ. соч.> С. 99.
^LXI) <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 9.
^LXII) <Ewers G. Op.cit.> P.54,<bemerk. 8>.
^LXIII) Ibid, p. 10.
^LXIV) Ibid, р. 9.
^LXV) <Погодин М.П. Ук. соч> С. 12-13.
^LXVI) <Там же> С. 13-14.
^LXVII) <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 15.
^LXVIII) <Там же> С. 8.
^LXIX) <Там же.> С. 8-9.
^LXX) <Шлецер А.Л. Указ. соч.> С. 99.
^LXXI) См. Венелина: «Окружные жители Балтийского моря», стр. 59. М. <Сноска рукой И. Молнара> <Венелин Ю.И. Окружные жители Балтийского моря. Б. Славяне // ЧОИДР. М, 1847, № 5, с. 75-94.>
⁵⁸⁾ Генсерик (Гейзерих) (421—411) — король вандалов. При нем (в 429 г.) вандалы переправились с Пиренейского полуострова в Северную Африку.
⁵⁹⁾ В 533—534 гг. Велисарий одержал победу над вандалами, а короля Гелимера, последнего короля вандалов, правнука Гейзериха взял в плен.
⁶⁰⁾ Одоакр (Odoacer) — вождь варварских племен, в 476 г. свергнувший последнего западного римского императора Ромула Августа, после чего стал правителем Италии. В 493 г. был разбит королем остготов Теодорихом. Этническая принадлежность Одоакра вызвала споры: источники называют его королем ругов; торкилингов и рогов; готов; скиров, герулов.
⁶¹⁾ Герулы — этническая принадлежность не ясна. В III в. обитали на южном побережье Балтийского моря, откуда переселились частично на Дунай (где в VI в. были разгромлены лангобардами), частично в Галлию.
^LXXII) См. Венелина: «Окружные жители Балтийского моря; Балтийские славяне. Москва, 1846». М. <Сноска рукой И. Молнара> <Венелин Ю.И. Окружные жители Балтийского моря. Б. Славяне // ЧОИДР. М., 1847, № 5, с. 75-94.>
^LXXIII) <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 82.
^LXXIV) Vid. Codinus <Georgius Curopalata. De officiis et officialibus magnae ecclesiae... — Parisiis, 1625, с 7, р. 54.>
⁶²⁾ О варягах в Константинополе см.: Васильевский В.Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков» // Труды, т. I. — СПб., 1908. Автор убедительно доказал, что дружина варангов появилась в Византии раньше, чем Константинополя достигли норманские искатели приключений. Он показал также, что, обычно, в источниках середины XI века «варанги» и «русь» отождествляются. В хрисовулах 60—70-х гг. «варяги» и «росы» упомянуты в смысле «русские варанги». С 80-х г. XI в., происходит резкая смена состава варяжских дружин: вместо варяго-русских они становятся варяго-английскими.
⁶³⁾ Император Юстиниан (527—565) был родом иллириец (из верхней Македонии).
^LXXV) <Погодин М.П. Указ. соч.> С. 76, <сноска 175>.
^LXXVI) Там же, с. 76.
^LXXVII) Vid. Helmoldi, <Presviteri Byzoviensis>, Chron<ica> Slavorum. — <Francofurti, 1581>, lib. I, cap. 2, pag. 4.
⁶⁴⁾ В оригинале — «Winulorum».
⁶⁵⁾ Ольденбург (Старград) — главный город вагров.
⁶⁶⁾ Аркона — храмовый центр ранов (руян, ругов), располагавшийся на северном мысе о. Рюген.
^LXXVIII) См. Венелина «О споре между южанами и северянами на счет их россизма», стр. 14. <Сноска рукой И. Молнара> <Венелин Ю.И. О споре между южанами и северянами на счет их россизма // ЧОИДР. М., 1847, год 3, № 4, с. 1-16>.
^LXXIX) Hisc. Eul. lib. II, р. 18.
^LXXX) <Vid.: Du Cange, Du Fresne. Gloss<arium ad scriptores mediae et infimae Latinitatis. — Francfurt, 1681. T. 3, p. 1377.>
^LXXXI) <Ibid.>
^LXXXII) <Ibid.>
^LXXXIII) <Ibid. P. 1539.>

---