Песнь 1. Фритьоф и Ингеборг
Песнь 2. Конунг Беле и Торстен Викингссон
Песнь 3. Фритьоф получает наследство отца
Песнь 4. Сватовство Фритьофа
Песнь 5. Конунг Ринг
Песнь 6. Фритьоф играет в шахматы
Песнь 7. Счастье Фритьофа
Песнь 8. Прощание
Песнь 9. Плач Ингеборг
Песнь 10. Фритьоф на море
Песнь 11. Фритьоф у Ангантира
Песнь 12. Возвращение Фритьофа
Песнь 13. Костер Бальдера
Песнь 14. Фритьоф уходит в изгнание
Песнь 15. Устав викинга
Песнь 15. Устав викинга (перевод А. Грота)
Песнь 16. Фритьоф и Бьёрн
Песнь 17. Фритьоф приходит к королю Рингу
Песнь 18. Поездка по льду
Песнь 19. Искушение Фритьофа
Песнь 20. Смерть короля Ринга
Песнь 21. Драпа Ринга
Песнь 22. Избрание короля
Песнь 23. Фритьоф на кургане отца
Песнь 24. Примирение

Esaias Tegnér. “Frithiofs Saga” (1825). Перевод со шведского Б. Айхенвальда и А. Смирницкого.
Приводится по изданию: Эсайас Тегнер. Сага о Фритьофе. М.: Терра, 1996.

Песнь 1
Фритьоф и Ингеборг

Хранила Хильдинга рука
С заботой отчей два ростка.
В долинах Севера, на воле,
Прекрасней не было дотоле. 5 Один — могуч, как дуб лесной,
Копью подобен ствол прямой;
И легкий ветр играет кроной,
И шлемом выгнут свод зеленый.
Как роза цвел другой росток, 10 Когда зимы уж минуя срок,
Весна же дремлет безмятежно,
Сокрыта в почке розы нежной.
Но грянет буря над землей,
С ней дуб поспорит молодой. 15 Но луч весенний запылает, —
И роза губы раскрывает.
Их дни мелькали без забот,
И Фритьоф дуб был юный тот;
А розу, чуждую печали, 20 Прекрасной Ингеборг назвали.
При свете дня на них глядишь —
Себя ты в доме Фреи мнишь,
Где сонмы пар летают брачных
На крыльях легких и прозрачных. 25 Глядишь при месяце на них,
Танцующих в ветвях густых, —
То Эльф с супругой молодою
Танцует в роще под луною,
Какой счастливый день настал; 30 Он руну первую узнал!
Так горд и конунг не бывает;
Он в руны Ингборг посвящает.
Как с нею весело в челне
На темно-синей глубине! 35 Повернут парус — и сердечно
Она в ладони бьет беспечно,
Гнезда такого он не знал,
Где б для нее не побывал.
Орел, кружась под облаками, 40 Ограблен дерзкими руками.
Через стремнину быстрых вод
Легко он Ингеборг несет.
В потоке шумном счастлив смелый —
Он крепко обнят ручкой белой, 45 Цветы весенние полей
Он предлагал с любовью ей,
И горсти ягоды душистой,
И первый колос золотистый
Но детства дни летят — и вот 50 Прекрасный юноша цветет,
Надеждой блещет взор мятежный,
Прекрасна дева с грудью нежной,
Нередко Фритьоф молодой
Опасной тешился игрой: 55 С медведем, бросив меч надменно,
Боролся храбрый дерзновенно.
Они сражались с грудью грудь,
И, победив, в обратный путь,
Косматой ношей отягченный, 60 Спешил он к деве благосклонной.
Отвагой сердце тронешь ты
Достойна сила красоты:
Одна другую дополняет —
Так гордый шлем чело венчает. 65 Зимой, когда метет пурга,
Читал он возле очага
Песнь о Валхалле озаренной
И думал, сагой увлеченный:
«У Фреи золото кудрей, 70 Как волны спеющих полей.
У Ингборг кудри, как у Фреи;
Сеть золотая вкруг лилеи.
Идуны нежной грудь пышна,
Колышет легкий шелк она; 75 Иное зыблют покрывало
Два светлых Эльфа с почкой алой.
У Фригги ясные глаза,
Как голубые небеса.
Когда иные смотрят очи, 80 Весенний день мрачнее ночи.
У Герды славной снег ланит
Сияньем северным горит.
Иных ланит румянец ясный —
Зажженный утром луч прекрасный. 85 Мне сердце ведомо: оно,
Как Нанны, нежности полно.
О Бальдер, скальдами хвалимый,
Ты счастлив, Нанною любимый!
Мне не страшна судьба твоя. 90 У Хель готов остаться я,
Оплакан девою прекрасной,
Как Нанна преданной и страстной»
Дочь короля меж тем ковер
Ткала, и пела, и в узор 95 Вплетала сагу о герое,
И лес, и море голубое.
И вырастали чередой
Щиты из нити золотой,
Кольчуги серебром сверкали, 100 И копья красные летали,
Но под искусною рукой
С знакомым обликом герой
На белой шерсти выступает
И деву, радуя, смущает. 105 А Фритьоф на стволах дерев
«И» всюду резал рядом с «Ф».
Как сердце с сердцем, без печали,
Две руны вместе вырастали.
Стоит ли день на небесах, 110 Король в сверкающих кудрях,
И жизнь бежит, и мир в движенье
Одним полны их помышленья.
Стоит ли ночь на небесах,
Мать мира в темных волосах, 115 Безмолвно в небе звезд движенье—
Одним полны их сновиденья,
«Земля! Весенние цветы
В кудрях зеленых прячешь ты!
Дай лучших мне! На кудри друга 120 Из них венок сплетет подруга».
«О море! В тьме твоих палат
Жемчужин тысячи лежат!
Дай лучших мне! Рукою смелой
Их укреплю вкруг шеи белой». 125 «На троне Одина кружок!
Вселенной золотой зрачок!
Твой диск блестящий, коль могла бы,
Щитом я Фритьофу дала бы!»
«В дому Альфадера свеча! 130 Мерцанье бледного луча!
Когда бы мог, я месяц ясный
Подруге отдал бы прекрасной!»
По Хильдинг молвил: «Не лелей,
Мой сын, любви в душе своей. 135 Знай; неравна судьба людская,
Дочь Беле — дева молодая.
К Альфадеру высокий род
В чертоги звездные ведет.
Не будь, сын бонда, своенравным! 140 Лишь равный счастлив в жизни с равным».
Смеялся Фритьоф: «Что ж? Мой род
В долину мертвых вниз идет.
Король лесной лежит убитый, —
Со шкурой предки мной добыты. 145 Не уступает тот, кто смел,
Весь мир — свободного удел.
Отец! Для счастья нет закона;
Надежду осенит корона,
Родоначальник силы Тор; 150 Высокий предок с давних пор.
Не знатность — честь он измеряет:
Могучим сватом меч бывает.
За деву юную мою
И с богом грома в бой вступлю. 155 Цвети, Лилея, дни за днями —
И горе ставшему меж нами!»

Перевод со шведского Б. Айхенвальда и А. Смирницкого.
Приводится по изданию: Эсайас Тегнер. Сага о Фритьофе. М.: Терра, 1996.

Песнь 2
Конунг Беле и Торстен Викингссон

Король стоял, опершись на меч стальной,
С ним рядом Торстен Викингссон, боец седой,
Брат Беле по оружию, он стар годами
И, словно камень рунный, покрыт рубцами.
5 Казалось, обращаясь и в пыль, и в прах,
Языческих два храма стоят в горах.
Но мудрые без счету на стенах знаки,
И память дней минувших живет во мраке,
«К закату, — молвил конунг, — мой день идет,
10 Мне тяжек шлем и боле не сладок мед.
Во тьме мой взор не видит судьбу людскую,
Но ближе блеск Валхаллы, и смерть я чую.
Моих сынов позвал я, и с ними твой,
Пусть будут неразлучны, как мы с тобой,
15 Орлят хочу я ныне наставить снова:
На языке у мертвых уснет и слово».
И в зал тогда вступили они втроем,
Шел первым Хельге мрачный, угрюм лицом.
Его влекли гаданья перед святыней,
20 С кровавыми руками пришел он ныне.
Светловолосый Хальвдан за ним возник,
Исполнен благородства, но нежен лик
Для отрока, казалось, был меч игрою,
На деву походил он в плаще героя.
25 В накидке синей Фритьоф затем вступил,
Он на голову выше обоих был.
Меж братьями стоял он, как день блестящий
Меж розовой зарею и ночью в чаще.
«Настал, — промолвил конунг, — уж вечер мой.
30 В согласьи братском правьте моей страной.
Согласье укрепляет соединяя,
Копье теряет цену, кольцо теряя.
Пусть сила охраняет, как сторож, вход,
Внутри же за оградой пусть мир цветет.
35 Пусть меч не вред наносит, но защищает,
И щит амбары бонда да замыкает!
Свой край лишь неразумный король гнетет:
Могущество владыке дает народ.
Венец зеленый вянет, когда на кручах
40 Иссохла сердцевина стволов могучих.
Небесный свод четыре столба несут,
Для трона же опора — лишь правый суд.
Когда пристрастье судит, близка невзгода,
Закон — владыки гордость и мир народа.
45 Алтарь и храм, о Хельге, богов приют,
Но, спрятавшись, улитки одни живут.
Витают всюду боги, где день сверкает,
Где песни раздаются и мысль летает.
Бывают лживы знаки у сокола в груди.
50 От рун на брусьях правды всегда не жди.
Но в честном сердце мужа, чей дух свободен,
Правдивых много знаков начертит Один.
Не будь жесток, о конунг, но только строг!
Чем меч острей, тем гибче его клинок.
55 Как розы щит, так милость украсит мужа,
И день весенний боле несет, чем стужа.
Друзей презрев, на гибель и сильный обречен,
Как ствол в пустыне гибнет, коры лишен.
Но тот цветет, кто в дружбе нашел защиту,
60 Как дерево, что в роще от бурь укрыто.
Не хвастай славой предков, свою добудь;
Тот лук лишь твой, который ты мог согнуть,
От чести погребенной что толку в споре?
Свой вал поток могучий хранит и в море,
65 Награда мудрых, Хальвдан, веселый нрав,
Но избегай, о конунг, пустых забав.
Из меда варят с хмелем напиток бражный,
Стальным клинок быть должен, забава — важной.
Не может лишним знанием и мудрый обладать,
70 Но слишком мало, Хальвдан, совсем не знать.
И на скамье почетной глупцу нет чести,
А мудрому внимают на всяком месте.
К жилищу друга, Хальвдан, кто сердцу мил,
Не долог путь, хотя бы вдали он жил.
75 Но к тем длинна дорога, кто нелюбимы,
Пусть даже ты проходишь усадьбы мимо.
Любому, кто захочет, мой сын, не верь!
В пустом лишь доме настежь открыта дверь.
Один пусть избран будет, ненужны двое,
80 И мир узнает, Хальвдан, что знают трое».
Затем поднялся Торстен, в венце седин:
«К богам не должен конунг идти один.
Мы братски жизнь делили, король, с тобою,
И смерть делить нам также дано судьбою.
85 О Фритьоф! Лет минувших я слышу речь,
Тебя хочу я ныне предостеречь.
Альфадера к курганам слетают птицы,
На губы старца вещий совет ложится.
Богов почти высоких! Добро и зло,
90 Как свет и бурю, небо земле дало,
Богам открыты сердца глухие своды,
И то, что миг разрушил, оплатят годы.
Вождю покорствуй! Править лишь одному дано,
Очей у ночи много, у дня — одно.
95 С достойнейшим достойный не ищет спора,
Клинок без рукояти лишен упора.
Даруют силу боги, их дар высок,
Но в силе неразумной велик ли прок?
Медведь сильней десятка, одним убитый,
100 Щит от меча, от силы — закон защитой.
Не многим страшен гордый, у всех к нему вражда;
Заносчивость к падению ведет всегда.
Кто в небе реял, ныне с клюкой всечасно,
Посев — погоде, счастье ветрам подвластно.
105 О Фритьоф, день хвали ты, когда закат придет,
Совет хвали исполнив и выпив — мед.
Во многом безрассудно юнец уверен,
Но друг — в беде, и в битве клинок проверен.
Не верь змее уснувшей, весны снегам,
110 Ночному льду не верь ты и дев словам.
На колесе бегущем их грудь точили,
И два холма лилейных неверность скрыли,
Ты сам умрешь, и сгинет твой дом и скот,
Одно я знаю, Фритьоф, что не умрет:
115 То суд над мертвым; будь же высок в стремлениях,
В поступках справедлив будь и в помышлениях».
Так старые учили на склоне лет,
Как позже в «Изреченьях» учил поэт.
От рода к роду мудрых слова летели,
120 Из тьмы курганов шепчут они доселе.
И много говорили затем они
О том, как в верной дружбе текли их дни,
И в смерти неразлучны, в борьбе с судьбою
Они держались вместе, рука с рукою.
125 «Спина к спине стояли мы, как один,
И норна щит встречала везде, мой сын.
Нам Валхалла открыта теперь богами,
Но дух отцов, о дети, да будет с вами!»
И конунгом прославлен был Фритьоф вновь:
130 Геройский дух важнее, чем род и кровь.
И Торстен внукам асов хвалы слагает.
Сияньем славы Север владык венчает.
«Держитесь, дети, вместе, всегда втроем,
И Север не увидит вас под ярмом.
135 Примкнувшая к величью, подобна сила
Кайме стальной, что злато щита обвила.
И юной розе, Ингборг моей, привет!
Она росла в покое от ранних лет.
От бурь ее храните, пусть вихрь мятежный
140 Не укрепит на шлеме цветок мой нежный.
Отцом ей будь, о Хельге, будь ласков с ней,
Как дочь, мою ты Ингборг люби, лелей!
Насилье дух высокий лишь раздражает,
Но кротость — честь и правду в сердца влагает.
145 Насыпьте два кургана для нас, сыны,
На каждом бреге фьорда вблизи волны,
Чтоб сладостная песня наш дух ласкала,
Звучат как драпа плески волны о скалы.
Когда на горы месяц свой свет прольет
150 И на могильный камень роса падет,
Сидеть, о Торстен, будем мы над водою
И речи о грядущем вести с тобою.
Теперь прощайте, дети! Оставьте нас!
К Альфадеру идем мы, настал наш час,
155 Ручьи, уставши, к морю свой бег направят,
Пусть Фрей, и Тор, и Один вас не оставят!»

Песнь 3
Фритьоф получает наследство отца

Скрыты в могильных курганах могучий Беле и Торстен,
Как повелели они: на брегах обоих залива
Высились в небо холмы — разделенные смертью две груди.
Хельге и Хальвдан отцовской страной по решенью народа 5 Править стали совместно, а Фритьоф, единый наследник,
Занял, ни с кем не делясь, спокойно Фрамнес богатый.
На три мили вокруг простирались владенья усадьбы.
С трех сторон были горы и дол, с четвертой же — море.
Холмы венчал березовый лес, а на склонах покатых 10 Рос ячмень золотой и высокая рожь колыхалась.
Множество светлых озер отражало горы и рощи,
Где выступали легко королевскою поступью лоси,
Пили из сотен ручьев, рога склоняя крутые.
В долах зеленых кругом стада паслись беззаботно; 15 Лоснилась кожа коров и подойников жаждало вымя.
Здесь и там, несметны числом, белорунные овцы
Между ними бродили — гряды облаков беловатых
В небе рассеяны так, когда повеет весною.
Дважды двенадцать коней, необузданных вихрей в оковах, 20 Сено жевали в конюшнях, стуча по настилу ногами —
В гривах алые ленты, блестящая сталь на копытах.
Зал для пиршеств отдельно из лучших сосен был срублен.
С лишком пятьсот человек (по десять дюжин на сотню)
В нем помещались просторно, собравшись праздновать Зиму. 25 Стол из крепкого дуба по длинному залу тянулся,
Вылощен, светел, как будто стальной; у почетного места
Два столба возвышались — два бога резные из вяза:
Один со взором владыки и Фрей, увенчанный солнцем.
Там на шкуре медвежьей (была она черной, как уголь, 30 Ярко-красная пасть, в серебро оправлены когти),
Торстен недавно с друзьями сидел, как радушье с весельем.
Часто старик вспоминал, когда месяц плыл сквозь туманы,
Чуждых земель чудеса и плаванья викингов смелых
В Гандвике, в море Восточном и в дальних Западных водах. 35 Пир безмолвно внимал, к устам его взором приникнув,
Словно к розе пчела; а скальду казалось, что Браге,
Сребробородый бог, с языком, письменами покрытым,
Сидя под буком ветвистым, немолчным Мимера струям
Сагу вещает свою и — сам как сага живая. 40 Пол был соломою устлан; на нем в огнище из камня
Яркое пламя пылало, а через окно дымовое
В зал свободно глядели друзья небесные — звезды.
Шлемы кругом и брони на гвоздях из кованой стали
Друг возле друга висели, и между ними сверкали 45 Молнии светлых мечей, как ночью падучие звезды.
Ярче и шлемов, и лезвий шиты, однако, сияли,
Светлы, как солнечный круг иль месяца диск серебристый.
Дева, стол обходя и роги гостям наполняя,
Очи потупив, краснела: и лик, в щите отраженный, 50 Так же краснел, как она: то бойцов на пиру веселило.
Дом богат был: повсюду найдешь, посмотрев, ты не мало
Полных амбаров, ларей, кладовых с изобильным запасом.
Много хранилось в дому богатств, добытых победой,
Золота в рунах былых, серебра искусной чеканки. 55 Но из сокровищ обильных там три ценились всех выше:
Меч был первым из трех — наследье давнее рода, —
Ангурвадель он звался — и брат сверкающих молний.
В землях далеких Востока он выкован был — по преданью, —
Карлов огнем закален; сначала Бьёрн Синезубый 60 Долго владел им, доколе с мечом не утратил и жизни,
В Грёнингасунде, на юге, сраженный Вифелем мощным.
Сын был у Вифеля — Викинг. В то время, дряхлый и слабый,
В Уллерукере жил с цветущей дочерью конунг.
Вышел однажды из чащи лесов исполин безобразный, 65 Ростом выше породы людской, и косматый и лютый,
Требовал он поединка иль — девы юной и края.
Биться никто не дерзал: не нашлось бы и стали, способной
Череп его расколоть; был он прозван — Железное Темя.
Только Викинг решился (пятнадцать зим ему было), 70 Ангурваделю веря — и силе. Ударом единым
Спас прекрасную он, разрубив ревущего тролля.
Торстен, Викинга сын, наследовал меч, и оставил
Фритьофу ныне его; озарялся зал его взмахом,
Молния блещет, казалось, иль Севера светит сиянье. 75 Златом горела меча рукоять, на клинке были руны;
Северу смысл их неведом — у солнечных врат он понятен:
Жили отцы там, доколе сюда их не вывели асы.
Тускло руны светились в годину мира, когда же
Хильдур игру начинала, их лента пылала на стали, 80 Рдея, как гребень петуший в бою: обречен был на гибель
Тот, кто в битве клинок с горящими рунами встретил.
Славен повсюду был меч, из мечей на Севере первый.
Вслед за ним из сокровищ ценнейшим было запястье;
Северной Саги Вулкан, хромой его выковал Волунд. 85 Три оно весило марки — из чистого золота было.
Небо сияло на нем и двенадцать замков Бессмертных
Образ месяцев года — для скальдов — обители солнца.
Фрея замок был виден: то солнце, когда, возродившись,
Вновь к середине зимы начинает ввысь подниматься. 90 Был там и Сёквабек, сидел в нем Один у Саги
С чашей вина золотой; та чаша — море земное
В золоте пламенном утра, а Сага — весна молодая,
Руны ее — цветы, вплетенные в свежую зелень,
Бальдер на троне сверкал, беззакатное летнее солнце, 95 Льющее с тверди небесной на землю свое изобилье,
Образ добра, ибо зло и добро — то мрак и сиянье.
Тягостно солнцу взбираться на круть, у добра же не мене
Кружится там голова, и оба, вдохнувши глубоко,
К мрачной спускаются Хель; на костре то Бальдер пылает. 100 В Глитнере — мирном чертоге — с весами в руке восседал там,
Споры решая, Форсете — судья на тинге осеннем.
Образы эти, и много других, означающих битвы
Света на своде небес и в душе людской, на запястье
Вырезал мастер искусно. Рубином дивным увенчан 105 Был его выгнутый круг, как солнцем увенчано небо.
Издавна было запястье наследьем в роду: ибо Волунд,
Хоть и по линии женской, считался отцом поколений.
В северных водах кружась, однажды сокровище выкрал
Соте-разбойник; надолго оно утрачено было. 110 Слух прошел наконец, что в курган замурованный Соте
Скрылся на бреге британском, живым, с кораблем и с богатством;
Там не нашел он покоя, — и призрак в кургане метался.
Торстен молву услыхал, на дракона он с Беле поднялся,
Пенный вал рассекая, поплыл в британское море. 115 Словно храмовый свод или двор королевский, покрытый
Щебнем и дерном зеленым, курган возвышался на бреге.
Свет сиял изнутри: бойцы сквозь щель заглянули —
Викинга там просмоленный корабль стоял — с якорями,
Вытянув реи и мачты подняв; над кормой же высоко 120 Страшный призрак сидел; он в огненный плащ облачен был.
Мрачный сидел он, клинок вытирал, запятнанный кровью,
Вытереть пятен не мог; и сокровищ награбленных груды
Сложены были вокруг; на руке же сверкало запястье.
Беле шепнул: «Войдем — и с огненным духом сразимся, 125 Против тролля нас двое…» Но Торстен ответил сердито:
«Предков обычай — один на один; я так же сражаюсь».
Долго спорили оба, кто первый судьбу испытает
В страшном деле, и шлем, наконец, свой Беле приподнял,
Два в нем жребья потряс, и при звездном мерцании Торстен 130 Снова свой жребий узрел, От удара копья отскочили
Разом замки и засовы… Коль спрашивал кто-либо после,
Что испытал он во тьме — безмолвствовал он содрогаясь.
Беле сначала услышал, как песнь заклятья звучала,
Звон раздался затем: клинки, казалось, скрестились, 135 Дикий крик наконец. Все стихло — и выбежал Торстен,
Бледен, растерян, смятен: со смертью он бился в кургане.
Все же запястье он нес. «Дорогая цена! — говорил он. —
Раз я в жизни дрожал — когда его добывал я».
Славилось всюду запястье и было на Севере первым. 140 Третьим сокровищем рода корабль Эллида считался.
Викинг (преданье гласит), из похода домой возвращаясь,
Плыл у родных берегов — и видит, на малом обломке,
Словно играя с волной, качается кто-то беспечно.
Ростом пловец был высок, благороден осанкой, и лик был 145 Светел, открыт, но изменчив, как море в солнечном блеске.
Плащ его был голубым, золотым с кораллами — пояс,
Пены белей борода и, как море, зеленые кудри.
Викинг ладью повернул, и бедного спас, и в усадьбу
Взял незнакомца с собой, и, иззябшего, там угостил он; 150 Вечером гостю постель предложил, но тот засмеялся:
«Веет ветер попутный, корабль мой не плох, как ты видел,
Сотни миль, я уверен, на нем проплыву до рассвета.
Был ты радушен со мной, благодарствуй! Хотел я о госте
Память оставить тебе, но мои сокровища в море; 155 Может быть, все же на бреге найдешь ты завтра подарок».
Утром Викинг у моря стоял, — и вот по заливу,
Словно орел за добычей, дракон несется крылатый.
Нет пловцов на борту, не виден и кормчий, однако
Руль извилистый путь находит средь шхер и утесов: 160 Дух в нем, казалось, живет. Корабль приблизился к брегу,
Сами свились паруса, и, ничьей не тронут рукою,
Якорь, в глубь опустившись, во дно залива вонзился.
Викинг безмолвно глядел, а волны пели играя:
«Эгира ты приютил — тебе он дарит дракона». 165 Был королевским подарок: дубовые гнутые доски
Не были сомкнуты лишь, но срослись неразрывно друг с другом.
Выше дракона морского казался корабль; поднимал он
Голову к небу, и золотом пасть пламенела червонным.
Синим и желтым пестрело широкое чрево, могучий 170 Хвост свивался кольцом, серебром чешуи отливая,
Черные были крыла с каймою алой; раскрыв их,
Вровень он с бурей летел орел — позади оставался.
Если с оружьем бойцы наполняли корабль, казалось,
Конунга замок морской иль крепость плавучая мчится. 175 Славился всюду корабль, и был он на Севере первым.
Эти и много иных унаследовал Фритьоф сокровищ.
В Северном крае едва ль нашелся б наследник богаче,
Если не конунга сын, ибо мощь королей несравненна.
Не был он конунга сыном, но духом был конунгу равен, 180 Кроток, приветлив, открыт — и быстро росла его слава.
Верных двенадцать бойцов имел он, князей по отваге,
С грудью стальною, в рубцах, отца товарищей давних.
Самым последним сидел, как роза средь листьев увядших,
Юноша, Фритьофа сверстник, и звали воина Бьёрном: 185 Весел, как отрок, надежен, как муж, и как старец, разумен.
С Фритьофом юноша вырос и был его названным братом.
Кровь смешав, поклялись делить они радость и горе,
Смертью за смерть отомстить: таков обычай норманнов.
Средь бойцов и гостей, к погребальному пиву пришедших, 190 Фритьоф, печальный хозяин, в слезах сидел молчаливо,
Чтил он память отца по обычаю предков и слушал
Скальдов хвалебную песнь, гремящую драпу; затем же
Занял отца он скамью, а ныне свою — между Фреем
Светлым и Одином мудрым: то место Тора в Валхалле.

Песнь 4
Сватовство Фритьофа

У Фритьофа в зале песни звучат,
И скальды поют его предков ряд.
Но он похвальной
Не внемлет песне, — сидит, печальный.
5 И в зелень оделась земля опять,
И режут драконы морскую гладь.
Но сын героя
В дубраве бродит, лишен покоя.
Недавно так весел, так счастлив он был:
10 Суровый Хельге его посетил,
И Хальвдан ясный;
В гостях они были с сестрой прекрасной.
Сидел он с ней рядом, он руку ей жал,
Пожатье в ответ от нее получал,
15 Отвлечь не в силах
Был взора от черт благородных, милых.
Они говорили о детской поре,
О жизни, покрытой росой на заре, —
Садам душистым
20 Подобна память о детстве чистом.
От дола привет принесла она,
От рощи, где врезаны их имена,
От холма славы,
Где прах героя в тени дубравы.
25 «Ко мне неприветлив конунгов кров,
Ведь Хальвдан ребячлив, а Хельге суров;
Вожди надменны,
Лишь внемлют хвале да мольбе смиренной.
И не с кем, — тут розой зарделась она, —
30 И слова мне молвить, когда я грустна!
Там так уныло,
У Хильдинга в доме привольней было!
И ястреб ручных распугал голубей,
Питомцев наших с младенческих дней.
35 Лишь два в долине
Остались: возьми одного ты ныне.
Ведь голубь в родное гнездо полетит,
И он, как всякий, к подруге спешит.
С приветом нежным
40 Мне руну пошли под крылом надежным».
И так шептались они и днем,
Шептались и вечером, сидя вдвоем,
Как ветер весною
Под вечер шепчет с листвой густою.
45 Но вот ее нет, и вместе с ней
И с радостью Фритьоф расстался своей.
И кровь младая
Пылает в щеках; он молчит, вздыхая.
В письме он излил тоску и печаль,
50 И радостно голубь понесся в даль;
Но ах, он снова
К нему не летит из гнезда родного.
Был Бьёрн недоволен таким житьем.
Сказал он: «Что с нашим юным орлом?
55 Молчит сердито —
Прострелена грудь, иль крыло подбито?
Чего ты хочешь? Обилен у нас
И желтого сала, и меда запас;
Певцов не мало,
60 Чтоб песня в зале всегда звучала.
Скакун в конюшне нетерпелив,
И сокола хищный слышен призыв,
Но в туче дальней
Охотится Фритьоф, всегда печальный.
65 Мятежной Эллиды канат напряжен,
На якоре мечется, рвется дракон.
Эллида, смирно!
Не хочет боя наш Фритьоф мирный.
И смерть на соломе все смерть: себя,
70 Как Один, покрою рунами я,
Иль без сомненья
Нас примут Хель сине-белой владенья».
И Фритьоф дракону свободу дал, —
И вздулся парус, и вспенился вал.
75 Он брег оставил
И к конунгам путь через фьорд направил.
На холме отцовском сидели сыны,
Судили и слушали голос страны;
Но вот далече
80 Гремят по долинам героя речи:
«Вы, конунги! Ингеборг мне мила;
Хочу, чтоб она мне невестой была,
И молвить смею
Что воля Беле — союз мой с нею.
85 Взрасти у Хильдинга дал он нам,
Как сросшимся вместе младым деревцам.
И их, лелея,
Тесьмой золотою связала Фрея.
Хотя не король и не ярл мой отец,
90 Но песни слагает о нем певец.
На камне свода
Вещают руны о славе рода.
Корону и земли добыть я могу,
Но жизнь мне милей на родном берегу;
95 Здесь буду другом
Двору королей и простым лачугам.
Сам конунг Беле здесь погребен,
И слово каждое слышит он.
Его моленье
100 С моим едино; я жду решенья!»
Но, вставши, Хельге сказал свысока:
«Сестры не коснется бонда рука.
Лишь конунг властный
Достоин дщери Валхаллы ясной.
105 На Севере славься, мужчин покоряй
Ты мощью, а женщин словами пленяй!
Но асов чадо
Не будет гордыне служить наградой.
Свой край защитить сумею я сам,
110 О нем не заботься; но место дам
Средь слуг герою,
Коль стать ты хочешь моим слугою».
«Тебе не слуга я, — ответил боец, —
Свободен я буду, как был мой отец:
115 Из ножен смело
Взлетай, Ангурвадель, тебе есть дело!»
Блеснула синяя сталь в руке,
И красные руны горят на клинке.
«Ты, меч мой ратный,
120 Ты, Ангурвадель, породы знатной.
И если б я мира кургана не чтил,
Здесь, черный король, я б тебя уложил.
Но впредь далеко
Держись от меча, не забудь урока!»
125 Сказав, рассек он ударом одним
Щит Хельге златой, висевший пред ним.
И щит со звоном
Упал, и холм ему вторит стоном.
«Клинок мой верный, хорош удар!
130 Мечтай о славе, но рун пожар
Сокрой ты ныне.
Пора нам в дорогу по зыби синей».

Песнь 5
Конунг Ринг

И Ринг отодвинул свой стул золотой,
Король великий,
Как Мимер мудрый, как Бальдер благой,
И скальд седой,
5 И воин поднялись, внимая владыке.
Был край его рощей, где боги живут,
И меч кровавый
Не проникает в зеленый приют.
В тени растут
10 Цветы безмятежно и травы.
Сама справедливость — закона оплот
Судьей бывала,
И мир приносил благодатный плод
Из года в год,
15 И золото зерен на солнце сверкало.
И черногрудых волны несли
Улиток крылатых
Из сотен земель, и из каждой земли
Ладьи везли
20 Богатство — добычу богатых.
И радостен был союз тишины
И мысли свободной,
Любили северных высей сыны
Отца страны,
25 Свободен на тинге был голос народный.
Тридцатую зиму, храним судьбой,
Он правил ими.
Шел каждый утешен под кров родной,
И в час ночной
30 В мольбах возносилось к богам его имя.
И стул золотой отодвинул он сам,
Король великий,
Отрадно и скальдам внимать, и бойцам
Его словам;
35 Но молвил, вздохнувши глубоко, владыка:
«На пурпурных тканях супруга моя
В чертогах Фреи,
Травою над прахом покрыта земля,
И близ ручья
40 Цветут на могиле лилеи.
Прекрасной гордилась моя страна,
Ей равной не знаю.
Наградою Валхалла ей суждена,
Но мать нужна
45 Тоскующим детям и краю.
Гостил у меня конунг Беле седой
Не раз весною;
Оставил он дочь; у лилеи младой
Горят зарей
50 Ланиты — прекрасная выбрана мною.
Я знаю, что девы в мечтах своих
Цветы срывают,
Я ж в семя пошел, и в когда-то густых
Кудрях моих
55 Уж зимы снега рассыпают.
Но если бойца она может любить
С седой главою
И слабым захочет матерью быть
И их хранить,
60 То Осень разделит свой трон с Весною.
Уборы и золото выньте на свет
Из подземелья,
Пусть с арфами скальды идут вослед,
Несут привет:
65 Бог песен повсюду, где свадьбы веселье».
И отроки с кликами, с шумом идут,
С мольбой, с дарами,
И скальды песнь о героях поют,
Привет несут, —
70 И вот предстали пред Беле сынами.
И Хельге с гостями три дня пировал;
С зарею новой
Ответ — они просят — чтоб конунг им дал,
Их срок настал,
75 И в путь они ныне готовы.
Но в жертву коня и сокола тот
Приносит, хмурый;
Жреца и провидицу конунг зовет,
Ответа ждет:
80 Что лучше сестре белокурой?
Но знаки на легких и Вещей ответ
Брак отвергают,
И твердо конунг, страшась примет,
Ответил «нет»;
85 Богам пусть люди внимают.
А Хальдван смеялся: «Конец пирам,
Пора прощаться!
Седой Бороде, если б ехал он сам
К своим горам,
90 Охотно б помог я на лошадь взобраться».
Гонцы возвратились к горам родным
С печальной вестью,
Но мрачно Ринг отвечает им:
«Мечом своим
95 Седая отомстит Борода за бесчестье».
В висевший на липе свой щит боевой
Он ударяет,
И с гребнем кровавым плывет на бой
Драконов строй,
100 И ветер на шлемах играет.
И молвил Хельге, к войне готов,
Угрюм душою:
«Могуч король, будет бой суров,
Под мирный кров
105 Сестру в храм Бальдера скрою».
И в роще заветной прекрасная ждет,
Любовь лелея,
По шелковой ткани золотом шьет
И слезы льет
110 На грудь: то роса на лилее.

Песнь 6
Фритьоф играет в шахматы

Бьёрн и Фритьоф, сидя в зале,
Утром в шахматы играли;
И за клеткой золотою
Блещет клетка серебра.
5 Входит Хильдинг. «Рад я чести!
На почетном сядешь месте.
Полный рог перед тобою —
Скоро кончится игра».
«Послан Беле я сынами,
10 Прихожу к тебе с мольбами.
Злая весть страну тревожит,
На тебя глядит она».
«Будь на страже неустанной,
Бьёрн, король — в беде нежданной.
15 Но спастись он пешкой может:
Пешка жертвой быть должна».
«Не дразни орлят напрасно:
Спорить с силою опасно.
Войско их пред Рингом скудно,
20 Но сильней твоих бойцов».
«Вижу, Бьёрн, грозишь ты башне.
Нападенье мне не страшно.
К башне, Бьёрн, пробраться трудно
За ограду из щитов».
25 «В роще Бальдера, рыдая,
Вянет Ингборг молодая.
Ради слез голубоокой
Ты не дашь отпор врагам?»
«Бьёрн, стараешься напрасно:
30 С детства я пленен прекрасной.
Пусть судьба к другим жестока
Королеву не отдам».
«Фритьоф, занят ты игрою?
И, не выслушан тобою,
35 Прочь уйду? Ты не желаешь
Волю мне сказать свою?»
Фритьоф вымолвил, вставая,
Руку Хильдинга сжимая:
Мой ответ, отец, ты знаешь,
40 Слышал волю ты мою.
Возвратись же к братьям ныне:
Оскорблен я их гордыней,
С ними нас союз не свяжет,
Их слугой не буду я».
45 «Так иди стезей своею,
Осудить твой гнев не смею.
Один лучшее укажет», —
Молвил Хильдинг уходя.

Песнь 7
Счастье Фритьофа

Пусть братья рыщут за мечами
Из дола в дол, судьбу кляня!
Мой не для них; в священном храме —
Там поле чести для меня.
5 В ограде Бальдера забуду
Про скорбь земли, про месть вождей,
Богов блаженство пить я буду
Вдвоем с невестою моей.
Доколе солнце разливает
10 Пурпурный блеск средь лепестков,
Подобный шелку, что скрывает
Грудь Ингборг — целый мир цветов,
Дотоль, не ведая покоя,
Брожу я в сладостной тоске,
15 Мечом я имя дорогое
Черчу, вздыхая, на песке.
Как время движется лениво!
Сын Деллинга, что ж медлишь ты?
Ужель впервые видишь нивы,
20 И фьорд, и рощи, и цветы?
В чертогах западных подруга
Ужель давно тебя не ждет? —
Летит с любовью к сердцу друга
И о любви лишь речь ведет.
25 Но вот склонился ты, усталый,
Окончен трудный путь дневной.
Над счастьем асов полог алый
Задернул вечер золотой.
Любви дыханье в ветре южном,
30 Любовь в журчании ручьев.
Привет, о Ночь, в венце жемчужном,
В одежде брачной, мать богов!
Как тихи звезды! Словно к милой
Влюбленный на носках скользит!
35 Играй, волна, шуми, ветрило,
Эллида через фьорд летит!
Вот рощу вижу я с отрадой,
К богам мы благостным плывем,
Там храм священный за оградой,
40 Любви богиня скрыта в нем.
Как счастлив я на брег вступаю!
Земля, к тебе прильнуть я рад,
Цветы лесные я лобзаю,
Что тропку узкую пестрят!
45 Разлив сиянье неземное
На храме, роще и холмах,
Как Сага в свадебном покое,
Ты грезишь, месяц, в небесах!
Кто научил тебя, журчащий
50 Источник, голосу любви?
Кто, соловьи родимой чащи,
Вам выдал жалобы мои?
На синей ткани Эльф рисует
Зари багрянцем Ингборг лик,
55 Но Фрея к образу ревнует,
Его с небес сдувает в миг.
Ты, образ трепетный, погасни!
Сама идет ко мне она,
Надежды радостной прекрасней,
60 Как память детских дней, верна.
Приди, любимая! Награда
Моей любви в любви твоей.
Склонись ко мне, души отрада,
Покойся на груди моей.
65 Пышна, как роза пред зарею,
Как стебель лилии, стройна,
Как мысль богов, чиста душою,
Как Фрея, пылкости полна.
Целуй меня! Пусть увлекает
70 Тебя волною пламень мой!
Ах! В поцелуе исчезает
И свод небес, и круг земной,
Не бойся, в роще за оградой
На страже Бьёрн с мечом стоит.
75 От всей вселенной, если надо,
Наш мир дружина охранит.
Я сам — о если бы сражаться
Мне за тебя судьба дала!
Я счастлив в Валхаллу подняться,
80 Когда б Валькирьей ты была.
Ты шепчешь: «Гневен Бальдер ясный…»
О нет, не гневен кроткий бог,
Любимый бог, любовью страстной
Сердца он наши сам зажег.
85 В сияньи солнца бог лучистый,
Он верность вечную хранил:
Как я тебя, любовью чистой
Он Нанну пламенно любил.
Он здесь! Колени я склоняю!
90 Он кротко смотрит на меня.
К его ногам любовь слагаю
И сердце, полное огня.
Склонись и ты со мной, подруга!
Прекрасней, выше дара нет:
95 Два сердца, любящих друг друга
И давших верности обет.
Моя любовь чужда земного,
Ты дочь небес не отвергай,
На небе вскормленная, снова
100 Она стремится в отчий край.
О если б умереть с тобою!
О если б ныне быть мне там!
Обнявшись с девой молодою,
В Валхаллу улететь к богам!
105 Когда бойцы на бой помчатся
Из всех серебряных дверей,
Твой верный друг, я любоваться
Останусь красотой твоей.
Когда же рог в руках Валькирий
110 Заблещет пеной золотой,
Я буду чокаться на пире,
Любви исполнен, лишь с тобой.
Я над волнами голубыми
Из веток выстрою шалаш,
115 В тени деревьев с золотыми
Плодами — сладок отдых наш.
Когда же солнце загорится
Вновь дивным пламенем лучей,
К богам вернемся, но стремиться
120 Все ж будем к хижине своей.
Огонь кудрей, чело прекрасной
Венцом из звезд украшу я,
Танцуя станет розой красной
Лилея бледная моя!
125 Затем сокроюсь с златокудрой
Под кров любви, где мир живет,
Где каждый вечер Браге мудрый
Нам песни брачные поет.
Как дрозд поет порой ночною!
130 То из Валхаллы нам привет.
Как месяц блещет над волною!
Из края мертвых льется свет.
И песнь, и свет лишь мир блаженный
Любви нам могут предвещать;
135 Тот мир хочу я, упоенный,
С моею Ингборг созерцать.
Не плачь, любимая! Струится
Еще по жилам жизнь во мне,
Но ввысь мечта любви стремится,
140 Ей сладко реять в вышине.
Ах! Подними лишь взор свой ясный,
Свои объятья лишь раскрой,
И как легко мечтатель страстный
На землю увлечен тобой!
145 «Ты слышишь — жаворонка пенье».
Нет, то голубка с голубком;
С подругой спит в уединенье
Беспечным жаворонок сном.
Счастливые! Никто с зарею
150 Друг с другом их не разлучит;
Вольна, как крылья, над землею
Чета беспечная парит.
«Смотри, светает». Нет, огнями
Горит дозорными восток.
155 Часы блаженства перед нами,
Еще не минул ночи срок.
Не просыпайся, золотая
Звезда денницы, не спеши!
По мне, ты можешь, не вставая,
160 До Рагнарёка спать в тиши.
Увы! Желанье безнадежно,
Повеял утра ветерок,
И, как ланиты Ингборг, нежно
Зарделся розами восток.
165 Крылатая щебечет стая
В прозрачном небе, близок день,
И блещет вал, и, улетая,
Влюбленных увлекает тень.
И вот встаешь ты в блеске славы!
170 Прости мольбу, о солнце, мне!
О бог златой! Как величаво
Ты выступаешь в вышине!
Кто б мог, как ты, без колебанья,
Так непреклонно путь свершать,
175 Свой бег в победу и сиянье,
Ликуя, гордо облекать!
Взгляни: что равное прекрасной,
Ты в мире увидать бы мог!
Храни ее: твой образ ясный
180 В ней отражен, высокий бог.
Как луч, душа ее сияет,
Как небо, синева очей.
И, как чело твое, сверкает
У девы золото кудрей.
185 Прости, любимая: свиданье
Нам ночью снова суждено.
Прости! В чело еще лобзанье,
В уста твои еще одно.
Теперь усни: проснись, мечтая,
190 К полудню; и одна грусти,
Томись, так я, часы считая,
Гори, как я. Прости, прости!

Песнь 8
Прощание

Ингеборг

Уж близок день, но Фритьофа все нет!
Вчера был созван тинг на холме Беле:
Судьба решалась дочери его,
Избрали место тинга справедливо.
5 Молила много. Много пролила
Я слез горячих, считанных лишь Фреей,
Чтоб растопить лед ненависти в сердце
И выманить из гордых уст обет —
Вновь руку протянуть для примиренья.
10 Ах! Все ж жесток мужчина; ради чести —
Так гордость называет он свою —
Готов без колебанья, коль придется,
Глубоко ранить преданное сердце.
А женщина, прильнув к его груди,
15 Былинку на скале напоминает:
Цветет она, бледна и незаметна,
Цепляется за камень лишь с трудом,
И пища для нее — ночные слезы.
Итак, вчера судьба моя решилась,
20 И закатился солнца круг над нею.
Но Фритьофа все нет! Бледнеют звезды,
Одна вслед за другою тихо гаснут,
И с каждой угасающей звездой
В моей груди надежда умирает.
25 На что надеяться? Валхаллы боги
Меня не любят, я их прогневила.
Высокий Бальдер, давший мне защиту,
Мной оскорблен: любовь людей земная
Предстать пред взором асов недостойна,
30 И радости земной запретен вход
Под мирный кров, под своды, где владыки
Высокие и строгие живут.
Все ж, в чем вина моя? Зачем разгневан
Благочестивый бог любовью девы?
35 Иль не чиста она, как Урды ключ,
Не беспорочна, словно Гефьон грезы?
Благое солнце ока своего
От любящей четы не отвращает,
И ночь, печальная вдовица дня,
40 Внимает радостно любовным клятвам.
Что незапретно под небесным сводом,
Ужель преступно то под сводом храма?
Я Фритьофа люблю. Ах, я любила
Его с тех пор, как я себя лишь помню;
45 Любовь моя — ровесница со мной;
Не знаю я, как началась она,
Чужда мне мысль, чтоб с нею мне расстаться.
Как плод вокруг ядра растет и зреет,
Под летними лучами округляя
50 Вокруг него свой золотистый шар,
Так вырастала я и созревала
Вкруг моего ядра, и жизнь моя
Моей любви лишь служит оболочкой.
Прости мне, Бальдер! В храм твой с верным сердцем
55 Вступила я, и с верным же оставлю
Твою обитель: с ним я через Бифрост
Свой путь свершу и пред лицом богов
Предстану в Валхалле с моей любовью:
Там будет жить она, богов дитя,
60 В щитах блестящих отражаясь, реять
На крыльях голубиных в синеве
Необозримой, возвратившись в лоно
Альфадера родное. Что нахмурил
Свое чело ты в сумраке рассвета?
65 Кровь Одина в моих струится жилах,
Как и в твоих. Чего ты хочешь, родич?
Пожертвовать любовью не могу
И не хочу, — она дороже неба.
Но в жертву принести могу я счастье,
70 Его отброшу я, как королева
Свой сбрасывает плащ, и без него
Все той же оставаясь. Я решилась!
Не устыдится дочери своей
Валхалла: как герой с своей судьбою,
75 Так встречусь я с моей.
Но вот и Фритьоф. Как дик, как бледен он!
Увы, увы! Идет с ним норна гневная моя.
Крепись, мой дух! Привет тебе, хоть поздно!
Прочла я на челе твоем высокою
80 Судьбы решенье.

Фритьоф

Также о бесчестье
И об изгнанье говорящих рун
Кровавых не прочла ль?

Ингеборг

Приди в себя,
О Фритьоф, все скажи! Давно уж чую
Я худшее, готова ко всему.

Фритьоф

85 Вчера к кургану я на тинг явился;
Норманнами был весь зеленый склон
Покрыт — мечи в руках и щит к щиту,
Одно кольцо бойцов внутри другого
Вплоть до вершины: там сидел на камне,
90 Как туча грозовая, брат твой Хельге,
Со взором темным бледный жрец кровавый;
С ним рядом Хальвдан, взрослое дитя,
Сидел, мечом играя беззаботно.
Вперед я вышел и сказал: «Война
95 В свой ратный щит уж бьет в твоих пределах:
В опасности твой край, о конунг Хельге!
Сестру мне дай, я руку дам тебе,
Она в бою, быть может, пригодится.
Да будет позабыта наша рознь,
100 Мне тяжко во вражде быть с братом Ингборг.
Разумен будь, король: златой венец
Спаси — и с ним сестры прекрасной сердце.
Даю тебе я руку. Видит Тор,
Последний раз ее я предлагаю».
105 Стал шумен тинг. Звон тысячи мечей
О тысячу щитов вещал согласье,
И вольных одобрение тому,
Что справедливо, небо пило жадно.
«Дай Ингеборг ему, отдай лилею,
110 Прекраснее которой не взрастало
В долинах наших; он наш лучший меч,
Дай Ингеборг ему». — Наш Хильдинг старый,
Сребробородый, мудро говорил,
И изречений меткие слова
115 Звучали кратко, как меча удары;
И с места королевского сам Хальвдан
Тут встал, моля и взором, и словами.
Напрасно все; пропали все мольбы,
Как солнца свет, на скалы расточенный:
120 Ростков не выманить из сердца камня.
Остался неизменен Хельге лик:
Немое «нет» на все мольбы людские.
«Дать сыну бонда, — молвил он с презреньем,
Я б Ингборг мог, но осквернитель храма
125 Достоин вряд ли дочери Валхаллы.
Не ты ли Бальдера нарушил мир?
Не ты ли в храме виделся с сестрою,
Когда для вашей встречи день скрывался?
Да или нет!» Тут крики потрясли
130 Кольцо бойцов: «Скажи, скажи лишь «нет»,
Поверим слову, просим за тебя,
Сын Торстена, всем конунгу подобный;
Скажи лишь «нет» — и Ингеборг твоя!»
«Мне счастье жизни слово даст одно, —
135 Я молвил, — но не бойся, конунг Хельге!
Я не солгу для радостей Валхаллы,
Ни для земных. Твою сестру я видел,
Во мраке храма с нею говорил,
Но мира Бальдера тем не нарушил»,
140 Не мог я кончить. Ужас рокотаньем
Прошел по тингу. Ближние ряды,
Как перед зачумленным, отступали;
И суеверье глупое сковало
У всех язык, и извести белей
145 В миг стали лица, цветшие надеждой.
Тут Хельге победил. И вот глухим
И страшным голосом — как мертвой Валы
Тот голос был, когда она запела
Пред Одином про Хель и горе асов —
150 Он так сказал: «Изгнанье или смерть
Я присудить могу за преступленье.
Таков закон отцов; но кротким быть,
Как Бальдер, чей поруган храм, хочу я.
На море Западном есть острова,
155 Они подвластны ярлу Ангантиру.
При жизни Беле ежегодно ярл
Нам дань платил; ее не шлет он боле.
Пустись же за море, добейся дани!
Вот выкуп, дерзости твоей достойный.
160 Есть слух, — прибавил он с усмешкой низкой, —
Что крепок Ангантир, что он над златом
Как Фафнер-змей трясется, но не ты ль
Наш новый Сигурд — Фафнера убийца?
Ты лучший подвиг мужества сверши,
165 Чем дев в ограде Бальдера дурачить.
Мы ждем, что к лету возвратишься ты
Со славою, всего же прежде — с данью.
Коль нет, — ты, Фритьоф, враг для всех презренный,
И мира ты навек лишен в стране».
170 Так он судил, и с тем был тинг распущен.

Ингеборг

Что ж ты решил?

Фритьоф

Могу ль я выбирать?
Он честь мою связал своим веленьем.
Я выкуплю ее — пусть Ангантир
Хоть в реках Настранда упрятал злато.
175 Пущусь сегодня ж в путь.

Ингеборг

Меня покинув?

Фритьоф

Нет, не покинув, — взяв тебя с собой.

Ингеборг

Тому не быть!

Фритьоф

Но выслушай же прежде!
Твой мудрый брат, как мнится мне, забыл,
Что Ангантир был друг отцу и Беле;
180 И может быть, добром отдаст он то,
Что требовать я буду; коль откажет —
Надежный увещатель, острый, есть
При мне, у левого бедра висит он.
Пошлю любезное я злато Хельге,
185 И тем навек избегнем мы ножа
Венчанного жреца и лицемера.
А сами, Ингеборг моя, взовьем
Эллиды парус над волной иной;
И где-нибудь найдем приветный брег,
190 Что изгнанной любви приют подарит.
Что ныне Север мне, что мне народ,
Бледнеющий от слов жреца-владыки,
Готовый впиться наглою рукой
В цветок души моей, в святыню сердца?
195 Клянусь я Фреей, не удастся им.
Презренный раб к клочку земли привязан,
Где он рожден, я ж вольным быть хочу.
Как ветер горный, вольным. Горсть земли
С кургана отчего и с холма Беле
200 Мы на корабль захватим: это все,
Что стоит взять нам из родного края.
Любимая, другое солнце есть,
Не то, что блекнет над горою снежной;
Есть небеса прекраснее, чем здесь, —
205 Божественно сиянье кротких звезд,
С высот глядящих теплой летней ночью
На лавр густой и верную чету.
Отец мой, Торстен Викингссон, далеко
Бывал в походах; часто вечерами
210 У очага рассказывал зимою
О море Греческом и островах,
Зеленых рощах над волной блестящей.
Могучее там прежде жило племя,
Богам воздвигло мраморные храмы.
215 Они в забвенье ныне; их ступени
Трава покрыла, и цветы растут
Из рун, о древней мудрости гласящих;
И стройные колонны их кругом
Увиты зеленью роскошной Юга.
220 Земля ж все людям нужное дает
Сама собой — там жатва без посева, —
И золотистый плод в листве пылает,
И грозди алые свисают с лоз
И округляются, устам твоим подобны.
225 Там, Ингеборг, там создадим средь волн
Мы новый, лучший Север для себя,
И своды легкие наполним мы
Любовью нашей — счастием людским
Развеселим богов, давно забытых.
230 Когда на парусах, едва раздутых
(Не знает бурь той край), пловец чужой
Близ острова под вечер проплывет
И с розовой волны на берег взглянет,
Увидит в храме новую он Фрею
235 (На языке их, мнится, Афродитой
Ее зовут), дивиться будет он
Златым кудрям, струящимся по ветру,
Очам, светлей полуденного неба.
Вокруг богини вырастет потом,
240 Под сенью храма, альфов поколенье,
С ланитами, как Севера снега,
В которых Юг свои рассыпал розы.
Ах, Ингеборг! Как верным двум сердцам
Легко достичь всего земного счастья!
245 Пусть взять его лишь мужество найдут —
Оно пойдет за ними, здесь уже,
Под облаками, им построит Вингольф.
Спеши, идем! Мы каждым словом миг
От нашего блаженства отрываем.
250 Готово все, Эллида напрягает,
Орлу подобна, черные крыла,
И свежий ветр увлечь нас хочет прочь,
Навеки прочь от брега суеверья.
Что ж медлишь ты?

Ингеборг

С тобою мне не плыть.

Фритьоф

255 Не плыть со мной?

Ингеборг

Ах, Фритьоф, ты счастливый!
Свободен ты, стремишься ты вперед,
Как твой дракон, и собственная воля
Рукою твердой держит руль, твой путь
Средь гневных волн бесстрашно направляя.
260 Но мой удел так непохож на твой!
Моя судьба в чужих руках жестоких:
Пусть кровь течет — не выпустят добычи;
Быть жертвой, плакать, тихо в скорби вянуть —
Вот королевской дочери свобода.

Фритьоф

265 Иль не свободна ты, едва захочешь?
В кургане твой отец.

Ингеборг

Отец мой — Хельге,
Отца мне заменяет он, и властен
Он над рукой моей; не украдет
Дочь Беле счастья, как оно ни близко.
270 Чем женщина была бы, цепь порвав,
Которою Альфадер приковал
К сильнейшему слабейшее созданье?
Она подобна лилии в воде;
С волной она встает, с волною никнет,
275 И киль пловца, свой пролагая путь,
И не заметит, как разрежет стебель.
Таков ее удел; но все ж, пока
За дно корнями держится растенье,
В нем ценность есть; оно свою окраску
280 Заимствует у бледных звезд-сестер —
Само звезда на глуби темносиней.
Но если вырван корень, поплывет,
Увядший лист, по воле волн пустынных.
Минувшей ночью — ночь была ужасна
285 Тебя ждала я долго, все не шел ты,
И дети ночи, тягостные мысли,
С кудрями черными неслись чредой
Передо мной, и сна, и слез лишенной;
И Бальдер, бог бескровный, на меня
290 Бросал свой взор, исполненный угрозы, —
Минувшей ночью думала я много,
Решилась твердо я — останусь здесь,
Для брата буду жертвою покорной.
Все ж хорошо, что вымысла тогда
295 Не слышала об островах воздушных,
Где пурпур вечера цветущий край
Любви и мира вечно озаряет.
Свою кто знает слабость? Грезы детства,
Давно умолкшие, встают опять
300 И шепчут на ухо, и голос их
Знаком, как если б то сестра шептала,
И нежен, как возлюбленного шепот.
Я вас не слышу, нет, я вас не слышу,
Вы, гояоса когда-то дорогие!
305 Что я, дочь Севера, найду на Юге?
Я так бледна для пышных роз его,
Бесцветен дух мой для его огня,
И опален он был бы знойным солнцем,
И устремляла бы с тоскою взор
310 Я к Северной звезде, что стережет—
Небесный часовой — отцов могилы.
Мой благородный Фритьоф из страны,
Защитником которой он родился,
Бежать не будет, славы не отдаст
315 Всего лишь за любовь прекрасной девы,
Такая жизнь, когда из года в год
Вьет солнце дни, подобные друг другу,
Недвижная в красе своей, годна
Лишь женщине, но будет тяготить
320 Она мужчины дух, и твой — всех боле.
Ты рад, когда на вспененном коне
Над бездною морскою скачет буря,
И на щепе средь волн за честь свою
Ты в смертный бой с опасностью вступаешь.
325 Блаженства край, куда ты манишь, стал бы
И не рожденных подвигов могилой.
Заржавел бы там вместе со щитом
И дух свободный твой. Но так не будет!
Я имя Фритьофа не украду
330 Из песен скальдов, моего героя
Не погашу я славы восходящей.
Будь мудр, мой Фритьоф: должно уступить
Высоким норнам; с корабля судьбы
Разбитого хоть честь спасти нам должно, —
335 Пусть счастья жизни не спасти уж нам.
Должны расстаться мы. Зачем должны?

Фритьоф

Затем, что ночь без сна твой дух смутила?

Ингеборг

Затем, чтоб честь мою спасти с твоей.

Фритьоф

Честь женщины — в любви мужчины верной.

Ингеборг

340 Кратка любовь его без уваженья.

Фритьоф

Не станет он за прихоть уважать.

Ингеборг

Возвышенная прихоть — чувство долга.

Фритьоф

Вчера любовь не враждовала с ним.

Ингеборг

Сегодня также, — бегство с ним враждует.

Фритьоф

345 Необходимость гонит нас; идем!

Ингеборг

Что благородно, то необходимо.

Фритьоф

Все выше солнце, и уходит время.

Ингеборг

Увы, оно ушло, ушло навек!

Фритьоф

Одумайся, иных не скажешь слов?

Ингеборг

350 Мной все обдумано, я все сказала.

Фритьоф

Коль так, — прощай, сестра родная Хельге!

Ингеборг

О Фритьоф, Фритьоф, так ли нам расстаться?
Ужель для друга детства не найдешь
Ты ласкового взгляда, и несчастной,
355 Любимой прежде, ты не дашь руки?
Иль думаешь, что я стою на розах
И счастье жизни прочь гоню с улыбкой,
Без муки вырываю из груди
Надежду, что срослась в одно со мною?
360 Не ты ль был сердца утренней мечтой?
Всем радостям лишь Фритьоф было имя,
И все, что благородно и велико,
В моих глазах твой образ принимало.
Не омрачай его, суров не будь
365 Со слабой, ныне приносящей в жертву
Все, чем ей мил досель был круг земной,
Все, чем мила ей может быть Валхалла.
О Фритьоф, жертва эта не легка;
Она достойна слова утешенья.
370 Меня ты любишь, знаю я давно,
С тех пор как жизни день забрезжил, знала;
И много лет, где б ни был ты, там будет
С тобою память Ингеборг твоей.
Но звон мечей все ж заглушит печаль,
375 Она развеется на диком море,
И места нет ей на скамье бойцов,
Из рога пьющих на пиру победном.
Лишь изредка, когда в ночной тиши
Былые дни обозревать ты будешь,
380 Поблекший образ промелькнет средь них:
Его ты знаешь, он несет тебе
Привет от мест любимых; образ тот —
Лик бледной девы в бальдеровом храме.
Ты от себя его не отгоняй,
385 Хотя и скорбен он; ты слово ласки
Шепни ему: оно на крыльях верных
Ночного ветра полетит ко мне —
Все ж утешенье, если нет другого!
Моей тоски ничто уж не рассеет,
390 Во всем ее мне будет слышен голос.
Мне своды храма будут говорить
Лишь о тебе, и бог, забыв угрозу,
Твои черты в сиянье лунном примет.
Взгляну ль на море — там врезал твой киль
395 Свой пенный путь к тоскующей на бреге.
Взгляну ль на рощу — там в коре дерев
Начертаны тобою руны Ингборг.
Но нарастет кора — не станет их:
То значит смерть, как говорит преданье.
400 Спрошу ль у дня, где видел он тебя,
Спрошу ль у ночи, — промолчат они,
И даже море, что тебя несет,
В ответ о брег ударит лишь — вздохнувши.
С зарей вечерней, гаснущей вдали
405 Средь волн твоих, тебе привет пошлю я;
И жалобу покинутой возьмет
К себе на борт корабль небесный — туча.
Так буду в тереме своем сидеть,
Вдовица счастья в черном, вышивая
410 Из лилий сломанных узор, доколе
Весна не вышьет над моей могилой
Узором лучших лилий ткань свою.
Когда ж возьму я арфу, чтоб излить
Безмерную печаль в напевах грустных,
415 Я плакать буду, как теперь.

Фритьоф

Ты победила, Беле дочь, не плачь же!
Прости мой гнев — то скорбь моя была,
Что в одеянье гнева облеклась;
Не быть ей долго в этом одеянье.
420 Ты, Ингборг, норна добрая моя:
Высокому нас учит дух высокий.
Необходимость нс могла б найти
Прекрасней провозвестницы, чем ты,
С устами алыми младая вала!
425 Да, пред необходимостью склоняюсь,
Расстанусь я с тобой, но не с надеждой;
По западным волнам помчусь я с нею,
До врат могилы с нею буду я.
Сюда я с первым днем весны вернусь,
430 Меня, надеюсь, Хельге вновь увидит;
Исполню свой обет, его веленье,
За преступленье мнимое дам выкуп
Тогда просить, нет, требовать тебя
На тинге буду средь щитов блестящих,
435 И не у Хельге — у норманнов всех;
Дочь конунга, народ — твой попечитель!
Найду ответ тому, кто мне откажет.
Прощай дотоль, не забывай и будь
Верна; как память детства и любви
440 Прими мое запястье: Волунд сам
Все чудеса небес здесь врезал в злато —
Но чудо высшее есть верность сердца.
Как белая рука в кольце прекрасна —
Лилеи стебель, светляком обвитый!
445 Прости, невеста, милая, прости,
Чрез краткий срок все по-иному будет.

(Уходит.)

Ингеборг

Как весел, дерзок, как надежды полн!
Он гордо держит острие меча
Пред грудью норны, говоря: уступишь!
450 Нет, бедный Фритьоф, норна не уступит,
Идет, над Ангурваделем смеясь.
Как брата мрачного ты мало знаешь!
Героя дух открытый твой постичь
Не может тьмы и ненависти вечной,
455 Пылающей в завистливой груди.
Тебе сестру он не отдаст; скорей
Отдаст венец, скорее жизнь, а мною
Пожертвует он Одину седому
Иль Рингу старому, с кем бой ведет.
460 Надежды нет, куда ни кину взгляд,
Но рада я: ты не расстался с нею.
Свою печаль одна снести сумею,
Тебя ж благие боги пусть хранят!
В узоре твоего кольца златого
465 Я каждый месяц скорби счесть могу;
Вот два, четыре, шесть — и здесь ты снова,
Но Ингборг не найдешь на берегу.

Песнь 9
Плач Ингеборг

Осень грозна,
Бурную грудь поднимает волна.
Ах, но отрадно у моря
Быть на просторе!
5 Видела я
Парус, летевший в чужие края.
Ах, не тоскует ветрило —
Фритьоф с ним милый.
Вал голубой,
10 Так не бушуй! Они мчатся стрелой.
Звезды, пловцу посветите,
Путь укажите!
С вешним теплом
Он возвратится, но в доле родном
15 Вновь уж не встретит подруга
Милого друга:
Холод в крови,
Лик побледнел, — умерла от любви,
Иль из-за братьев суровых
20 Плачет в оковах.
Нежно любим
Будешь ты, сокол, оставленный им
Будешь, охотник крылатый,
Жить у меня ты.
25 С лапкой златой
Вышью тебя у него над рукой,
И серебра в изобилье
Дам я на крылья.
Фрею несли
30 Сокола крылья вокруг земли;
Север и юг облетала,
Ода искала.
В крыльях твоих
Пользы мне нет — не летать мне на них!
35 Даст только смерть мне отныне
Крылья богини.
Сокол, сиди
Здесь на плече ты и в море гляди!
Ах, не вернется! Тоскуя,
40 Тщетно гляжу я.
Мертвой лежать
Буду, когда приплывет он опять.
Ты же приветствуй у моря
Фритьофа в горе!

Песнь 10
Фритьоф на море

Вот на берег морской
Конунг Хельге ступил,
Омрачен душой,
Пел и троллей молил.
5 Видишь, меркнут неба своды,
В пустоте гуляет гром,
И вскипают в недрах воды,
Море пенится кругом.
Вспышки молний окаймляют
10 Тучи кровью здесь и там,
Птицы с моря улетают,
С криком мчатся к берегам.
«Ветер крепнет, братья!
Взмахи крыльев бури
15 Слышу издалека, —
Но не дрогнем мы.
Будь покойна в роще,
Обо мне тоскуя,
И в слезах прекрасна,
20 Ингеборг моя!»
И плывут по волнам
Двое троллей на бой;
Это — вьюжный Хам,
Это Хейд — снеговой.
25 Буря крылья расправляет,
То в пучине топит их,
То, свирепая, взвивает
До жилищ богов благих.
И из пенистой могилы,
30 Из бездонной глубины
Ужаса всплывают силы,
Скачут на хребте волны.
«В тихом свете лунном
По зеркальной глади
35 К бальдеровой роще
Легче был наш путь!
И теплее было
Там, у сердца Ингборг,
Грудь ее вздымалась
40 Пенных волн белей».
Остров Солунд встал
Из-за белых гребней,
Там стихает вал,
В гавань правь скорей!
45 Но не знает страха викинг
На дубовом корабле,
Рад разгулу ветров диких,
Сам стоит он на руле.
Он острее волны режет,
50 Крепче ставит парус свой,
Прямо путь на запад держит, —
Все на запад, за волной!
«Весело сразиться
Мне с могучей бурей,
55 Вместе с бурей в море
Властвует норманн.
Стыдно стало б Ингборг
За орла морского,
Если б, крылья свесив,
60 Полетел к земле!»
Все растут валы,
Глубже бездны пасть,
И трещат стволы,
Застонала снасть.
65 Но хоть грозными грядами
Борт Эллиды бьет волна,
Ей, построенной богами,
Злоба моря не страшна.
Радостно, звездой падучей,
70 Путь она свершает свой,
Через пропасти и кручи
Скачет горною козой.
«Лучше было в храме
Целовать невесту,
75 Чем соленой пены
Брызги здесь вкушать.
Лучше было девы
Стан держать в объятьях,
Чем стоять, сжимая
80 Кормчее весло».
Снег из туч валит,
Небо стужу шлет,
Град стучит о щит,
По настилу бьет.
85 И корабль окутан мглою,
Меж стволами ночь царит,
Как под сводами покоя,
Где во мраке мертвый спит.
Море бурное мятежно,
90 Колдовством разъярено,
И могилою безбрежной
Разверзается оно.
«Синие перины
Ран для нас готовит,
95 Но перины, Ингборг,
Ждут меня твои!
На Эллиде весла
У гребцов надежных,
Киль богами срублен,
100 Он не выдаст нас!»
Вот набег свершил
На борт вал седой,
Корабля настил
Заблестел водой.
105 И запястье золотое
Фритьоф снять с руки спешит:
Беле дар, кольцо литое,
Солнцем утренним горит.
И на части разрубает
110 Карликов изделье он,
Никого не забывает,
Каждый щедро оделен.
«Золото нам нужно,
Свататься мы едем;
115 Да никто не вступит
К синей Ран ни с чем!
Поцелуи стынут,
Ран неуловима,
Но морскую деву
120 Золотом возьмем».
Полон новых сбил,
Шторм свиреп, ревет,
С мачты рею сбил,
Разрывает шкот.
125 Осажден корабль, и вскоре
Волны погребут его.
Люди черпают, но моря
Им не вычерпать всего.
Видит Фритьоф — меж пловцами
130 Смерть на палубе гостит.
Все ж над бурей и валами
Слово властное звучит:
«Бьёрн! Схвати покрепче
Руль медвежьей лапой!
135 Валхалла погоды
Не пошлет такой.
Колдовство я чую:
Верно, пел над морем
Заклинанья Хельге:
140 С мачты я взгляну!»
И куницей легко
Он на мачту взлетел,
Там сидел высоко,
Вниз на море глядел.
145 Посмотри, в волнах огромный,
Словно остров, кит плывет.
Троллей злых над бездной темной
Пред Эллидой он несет.
Хейд осыпан весь снегами,
150 В белой шубе, как медведь,
Хам с простертыми крылами,
Как орел, готов взяететь.
«Покажи, Эллида,
Что в груди дубовой,
155 Крепкой, как железо,
Дух неустрашим!
Слушай, что скажу я:
Если дочь богов ты —
В колдовского зверя
160 Медный киль вонзи!»
И Эллиде клик
Боевой знаком —
Налетела вмиг
На кита прыжком.
165 Вот, дымясь, зияет рана,
К тучам кровь струею бьет;
В ил глубокий океана
Погружаясь, зверь ревет.
Разом два копья взлетают,
170 Меткая рука смела,
В бок медведя поражают,
В сердце — черного орла.
«Верно бьешь, Эллида!
Ил в крови, и мнится,
175 Вынырнет не скоро
Конунга корабль.
Хейд и Хам над морем
Уж не властны боле:
Горько им вгрызаться
180 В голубую сталь!»
Сразу прочь летит
Буря с синих вод,
Плавно зыбь бежит,
К островам несет.
185 Солнце небо озаряет,
Словно конунг в зал вошел,
Радует и оживляет
И корабль, и холм, и дол.
И венчает луч прощальный
190 Темный лес, вершины скал;
Эфьесунда берег дальний
Каждый с корабля узнал.
«Ингеборг моленья,
Трепетные девы,
195 На колени пали
Во дворце богов.
Синих глаз слезою,
Вздохом нежной груди
Тронули вы асов.
200 Благодарность вам!»
Но Эллиде кит
Дно пробил — она
Лишь едва скользит,
Вся воды полна.
205 И на ней устали люди,
Долгий путь их изнурил:
На мечи склонили груди
И стоят бойцы без сил.
Вот с могучих плеч снимает
210 Бьёрн на берег четверых,
На песок к огню сажает
Фритьоф разом восьмерых.
«Побледнеть не стыдно!
Вал — могучий викинг;
215 С девами морскими
Биться не легко.
С ножкой золотою
Рог идет, и медом
Тело он согреет.
220 Пьем за Ингеборг!»

Песнь 11
Фритьоф у Ангантира

Пора поведать ныне
О том, как Антантир
Давал своей дружине
В сосновом зале пир.
5 Глядел, веселья полный,
На путь он голубой —
Садилось солнце в волны,
Как лебедь золотой.
Снаружи Хальвар славный
10 В тот день на страже стал.
Он сторожил исправно,
Но мед не забывал.
Был у бойца седого
Обычай: выпьет мед,
15 Не вымолвит ни слова,
Лишь рог в окно сует.
Вот кинул в угол зала
Свой рог он и запел:
«В волнах корабль усталый,
20 Тяжел пловцов удел.
Почти мертвы герои;
Вот парус у земли,
И великанов двое
Усталых понесли».
25 И ярл в окно палаты
Взглянул на волны сам.
«С Эллидою крылатой,
Я вижу, Фритьоф к нам.
И поступью, и ликом
30 То юный Торстенссон.
На Севере великом
Таков один лишь он»,
Тут черный Атле, брови
Нахмуривши, вскочил;
35 Свирепый жаждал крови,
Он грозный берсерк был.
«О Фритьофе давно я
Хочу проверить речь,
Что не бежит он боя
40 И укрощает меч».
Бойцов, готовых к брани,
Двенадцать встали с ним,
И каждый уж заране
Махал мечом своим.
45 Бегут с вождем суровым
На брег, где отдыхал
Дракон — и Фритьоф словом
Дружину укреплял.
«В миг справился б с тобою! —
50 Так Атле стал вопить, —
Все ж выбор дам герою —
Бежать иль в бой вступить.
Но коль попросишь мира,
Хоть я боец лихой,
55 В палаты Ангантира
Вступлю, как друг, с тобой».
«Устал я, — негодуя,
Тут Фритьоф молвит, встав, —
Все ж мира не приму я,
60 Мечей не испытав».
Рукою смуглой сжата,
Блеснула сталь лучом,
И лента рун объята
На лезвии огнем.
65 Вот рубятся, свирепы,
Ударов сыплют град, —
Щиты разбиты в щепы,
Куски их врозь летят.
Бойцы же без укора
70 В кругу стоят. Жесток
Был Ангурвадель, — скоро
У Атле сбит клинок.
«Враг без меча, и мною
Не будет меч подъят.
75 Но хочешь — бой с тобою
Начнем на новый лад».
И, бурные, столкнулись,
Как с валом вал, они,
И груди их сомкнулись
80 Под кольцами брони.
Так два медведя бьются
На круче снеговой,
Так два орла дерутся
Над гневною волной.
85 Гранит утеса мшистый
Едва бы устоял,
Легко бы дуб ветвистый
При меньшей хватке пал.
С чела их пот стекает,
90 И дышит грудь с трудом;
И камни прочь сшибают,
Кустарник мнут кругом.
И с трепетом исхода
Стальные мужи ждут:
95 Все Севера народы
О той борьбе поют.
С врагом своим надменным
Все ж Фритьоф совладал,
На грудь ступил коленом
100 И в гневе так сказал:
«Ты, с черной бородою!
Немедля б я твой век —
Будь только меч со мною —
Клинком стальным пресек!»
105 «Ты без помехи ныне
Клинок свой можешь взять, —
Промолвил тот в гордыне. —
Останусь я лежать.
В Валхаллу чередою
110 Мы все должны вступить:
Сегодня — я, за мною
Ты — завтра, может быть»,
И Фритьоф меч высоко
Занес тогда над ним:
115 Конец игре жестокой, —
Но Атле недвижим.
И гневный дух смягчился,
Герой удар прервал,
Он к павшему склонился.
120 Ему он руку дал.
Тут Хальвар в нетерпенье
Жезлом своим потряс:
«Веселый пир в забвенье
Не будет из-за вас!
125 Над серебром сосуда
Давно уж пар стоит,
Напрасно стынут блюда,
И жажда нас томит».
Вражда их миновала,
130 Вступили вместе в зал,
И нового не мало
Там Фритьоф увидал.
Не доски там простые
Нагой стены покров,
135 Но кожи золотые
С узором из цветов.
Огонь не мечет света,
Пылая на полу,
Но мрамором одетый
140 Камин стоит в углу.
Не реет дым клубами
Под черным потолком,
Там двери все с замками
И окна со стеклом.
145 Там на пиру у храбрых
Лучины не трещат,
Но свечи в канделябрах
Серебряных горят.
Олень, листвой увитый,
150 Зажарен целиком,
Из золота копыто
Вздымает над столом.
Там дева за могучей
Спиной бойца стоит,
155 Так из-за грозной тучи
Звезда в ночи глядит.
И темны кудри юной,
И светел ясный взгляд,
И розой, ввитой в руну,
160 Уста ее горят.
Высоко средь палаты
На троне ярл сидит:
Броня его из злата,
Как солнце, шлем блестит.
165 Звездами плащ сияет,
И белый горностай
Богато украшает
Его багряный край,
И гостю встав навстречу,
170 Три шага ярл ступил
И руку подал с речью:
«Садись же! Ты мне мил.
Здесь с Торстеном я вместе
Рог выпил не один;
175 Сидеть достоин чести
Не дальше славный сын».
Он поднял кубок полный, —
Сицилии вино
Запенилось, как волны,
180 Огнем горит оно.
«Рад Торстена я сына
Принять в краю моем;
Я сам и вся дружина
Мы память друга пьем».
185 Морвены скальд суровый
По струнам арфы бьет
И о героях слово
На вельский лад поет.
Но пел, как пели деды,
190 О Торстене другой —
И одержал победу
Норвежский скальд седой.
Ярл гостя вопрошает
О Севере родном,
195 И Фритьоф отвечает
Ему на все с умом.
В речах никто напрасно
Им не был осужден,
Как Сага беспристрастный,
200 Судил спокойно он.
Что видел на глубинах,
Он рассказал потом,
О троллях-исполинах,
Поверженных копьем, —
205 И весел ярл державный,
И радость вкруг стола,
Гремит победе славной
Воителей хвала.
Когда ж он повествует
210 Об Ингеборг своей,
Как нежная тоскует,
Грустит в тиши ночей,
Тогда пылают щеки
У девы не одной,
215 И слышен вздох глубокий —
Так близок ей герой!
Вот Хельге порученьем
Рассказ он заключил,
И слушал ярл с терпеньем.
220 Пока он говорил.
«Мы дани не платили,
Я не был подчинен;
Всегда мы Беле чтили,
Но не его закон.
225 Сынов его не знаю;
Коль взять желают дань,
Как мужам предлагаю
Затеять с нами брань!
Готовы будем к бою —
230 Но Торстен друг мне был»,
И дочь свою рукою,
Сказавши, поманил,
Она, побег лилеи,
Встает с скамьи златой;
235 Найдется ль грудь круглее
И тоньше стан прямой!
И Астрильд шаловливый
Таится в ямках щек,
Как мотылек игривый,
240 Укрывшийся в цветок.
Вот выпорхнула в двери,
Кошель несет она:
Там в роще бродят звери;
Из серебра луна
245 Над морем с парусами
Горит на кошельке;
С златыми он кистями,
С рубинами в замке.
И с кошелем богатым
250 К отцу она идет,
И чужеземным златом
Его наполнил тот.
«Прими же дар привета, Ч
то хочешь, делай с ним,
255 Но обещай до лета
Здесь гостем быть моим.
Хоть мужество полезно,
Но бурь пора теперь,
И Хейд и Хам из бездны
260 Восстали вновь, поверь!
Прыжок свершит удачный
Эллида не всегда,
Китов в пучине мрачной
Бесчисленны стада».
265 Всю ночь смеются в зале,
До света пьют вино;
Не хмель в златом бокале —
Веселье лишь одно.
И ярл почтен бойцами
270 Заздравным кубком был;
Так Фритьоф за пирами
Там зиму проводил.

Песнь 12
Возвращение Фритьофа

Синеет небо, дыша весной,
Оделась новой земля травой.
И гость простился с друзьями вскоре,
Он мчится вновь по равнине моря, 5 И черный лебедь в морскую грудь
Свой серебристый врезает путь.
И дщери моря вкруг киля плещут,
Одеждой синей на солнце блещут,
И ветр попутный, как соловей, 10 Поет весною среди снастей.
Ты рад, пловец, повернуть ветрило
От стран далеких к отчизне милой,
Где дым клубится над очагом
И память детства жива во всем, 15 Ручьи, как прежде, журчат на склонах,
Отцы же дремлют в холмах зеленых,
И дева смотрит с утеса в даль,
И сердце верной томит печаль.
Шесть дней плывет он, с седьмой денницей 20 Вдали, где неба и волн граница,
Черта синеет; растет она,
Вот шхеры, остров, земля видна.
Его тот край, что растет из моря,
Там лес в зеленом стоит уборе, 25 Там слышен пенных порогов вал,
Сверкают груди нагие скал.
Привет утесам, привет проливу,
Вот роща бога, где он, счастливый,
Минувшим летом так много раз 30 Бывал у Ингборг в полночный час.
«Что нет любимой? Ужель не знает,
Как близко друга волна качает?
Быть может, ею оставлен храм,
Вернулась к братьям, на арфе там, 35 Грустна, играет, свивает злато».
Вдруг сокол с кровли взвился зубчатой;
Взлетев высоко, спустился вмиг
К плечу владельца, как он привык.
Махать крылами он не устанет, 40 Его с плеча уж никто не сманит,
Он желтым когтем плечо скребет,
Пловцу покоя он не дает.
Он к уху клюв свой кривой склоняет,
Как будто что-то сказать желает — 45 От Ингборг вести, быть может, то,
Но звук невнятный поймет ли кто?
Вот мимо мыса, шумя волною,
Эллида скачет, как лань весною:
Вкруг киля плещет знакомый вал, 50 И бодро Фритьоф у штевня встал.
Вот трет глаза он, вот прилагает
К челу он руку, на брег взирает,
Но как ни трет он глаза рукой,
Не виден Фрамнес его родной. 55 Огнища камни встают из пыли,
Костям подобны бойца в могиле.
Где дом стоял, там спаленный луг,
И ветер пепел метет вокруг.
Спешит на берег опустошенный 60 С Эллиды Фритьоф; на двор сожженный,
На двор отцовский, угрюм, глядит.
Тут Бран косматый к нему бежит,
Тот пес, что верно служил герою,
С ним на медведя ходил порою. 65 То к господину он прыгнет вдруг,
То скачет, весел, носясь вокруг.
Вот мчится конь — молока белее,
С ногами лани, с лебяжьей шеей,
Со златом в гриве, — спешит на брег; 70 Знаком герою красавца бег!
Он ржет приветно, трясет он гривой,
И хлеба просит скакун ретивый.
Но бедный Фритьоф — он их бедней,
Чем оделит он своих друзей? 75 На почве предков, среди развалин,
Без крова Фритьоф стоит, печален;
И старый Хильдинг с главой седой
Идет к питомцу на брег пустой.
«Тому, что вижу, дивлюсь едва ли: 80 Орел умчался — гнездо сломали.
Вот мирный подвиг для короля!
Врагом быть людям, богов хваля, —
Такую клятву хранит он свято,
Огонь и смерть его — эриксгата. 85 Моей печали мой гнев сильней;
Но где же Ингборг, что сталось с ней?»
«От слов моих, так старик ответил,
Боюсь, что взор твой не станет светел.
Едва отплыл ты нам — Ринг грозит, 90 С пятью щитами на каждый щит.
И в Дисардале был бой жестокий,
Зарделась кровью вода потока.
Смеялся Хальвдан и всё шутил,
Но и врагов он как муж, разил. 95 Я щит пред юным держал героем,
Его доволен я первым боем.
Не долго тешились мы игрой:
Бежал наш Хельге — был кончен бой.
Когда бежал он, высокий родом, 100 Поджег твой Фрамнес он мимоходом.
Условье братьям такое шлют:
Пусть Рингу в жены сестру дадут —
То будет выкуп за оскорбленье —
Иль край с венцом он возьмет в отмщенье. 105 О мире весть понеслась с гонцом;
И Ринг невесту увез в свой дом».
«О дева, дева! — сказал угрюмо
Тут Фритьоф. — Первой у Локе думой
Явилась ложь; и он лжи своей 110 Дал женский облик среди людей.
Ложь с ясным взором притворно плачет,
И нас чарует, и нас дурачит,
Ложь с пышной грудью, чей лик цветет,
Верна, как ветер, как вешний лед. 115 В тщеславном сердце обман таится,
И вероломство в устах резвится.
И все ж, как сердцу она была
Всегда мила — и теперь мила!
Дня, помню, в детстве не проходило, 120 Чтоб не играл я с подругой милой;
И каждый подвиг, в мечте моей,
Ее наградой имел своей.
Когда два древа срастутся тесно —
В одно ударит огонь небесный, 125 Другое вянет; одно с листвой,
Дает побеги и ствол другой.
Так с ней я радость делил и горе,
Не знал, что буду один я вскоре.
И вот один я. Ты, Вар, с резцом 130 Обходишь землю и на златом
Ты диске пишешь слова обета —
Покончи с глупой забавой этой!
Ты ложь врезаешь в свой диск златой,
Поруган верный металл тобой, 135 О Нанне песню я вспоминаю,
Но правды в сердце людском не знаю.
И верность в людях ужель найдешь,
Коль в голос Ингборг проникла ложь —
Как арфа Браге, тот голос чистый, 140 Как вешний ветер в траве душистой!
Не буду слушать я арфу вновь,
Забуду к лживой мою любовь.
Где буря пляшет, помчусь туда я,
Кровь пить ты будешь, волна морская! 145 Везде, где жатва лишь есть мечу —
И горах, в долинах, — там быть хочу.
Коль встречусь я с королем средь боя,
Увидишь ты, пощажу ль его я!
Коль встречусь в битве с младым бойцом, 150 Чья грудь любовью полна, с глупцом,
Что верит в верность и в слово чести, —
Его мечом уложу на месте,
Из состраданья, чтоб не был он,
Как я, поруган, в обман введен». 155 «Как кровь вскипает того, кто молод, —
Промолвил Хильдинг, — как часто холод
Ей снега нужен, что годы шлют;
О благородной неправ твой суд.
Упреки деве твои напрасны, 160 На норну сетуй, над чьим не властны
Мы жребьем гневным; из облаков,
Как гром, разит он земли сынов.
Никто не знал, как она страдала;
Как Видар в саге, она молчала. 165 Так в чаще леса, под сенью лип,
Грустит голубка, чей друг погиб.
Прекрасной сердце лишь мне открылось,
Печаль в глубинах его таилась.
Морскую птицу ты ранишь в грудь — 170 Она глубоко спешит нырнуть;
Чтоб день не видел, как кровь струится,
На дно морское она ложится;
Так скорбь сокрыла и дочь моя,
О горе сильной узнал лишь я. 175 «За край я жертва, — мне говорила
Она нередко, — цветы могилы
Кладут на жертву, венок сплетен
Для девы мира, прекрасен он!
И смерть была бы пощадой деве, 180 Но выкуп нужен для бога в гневе:
Нескорой смертью пусть мучусь я,
Пусть кровь, волнуясь, течет моя,
Но слабой скрой ты от всех боренье,
Ничье не нужно мне сожаленье; 185 Дочь Беле в силах всю скорбь снести;
От Ингборг другу скажи «прости!»
Настал день свадьбы — я б дал не мало,
Его чтоб руна с жезла пропала, —
Тут девы в белом вослед бойцам 190 Чредой неспешной тянулись в храм,
И пел печально певец придворный.
Как бледный призрак на туче черной,
Была невеста бледна лицом,
На черном сидя коне своем. 195 С седла я поднял мою лилею,
Под кров священный вступил я с нею;
Не дрогнул голос, когда она
Пред Лофн поклясться была должна;
Молилась долго она в печали 200 Пред белым богом, и все рыдали.
Вдруг Хельге в гневе кольцо твое,
Заметив, сдернул с руки ее;
Теперь украшен им Бальдер белый.
Не справясь с гневом, из ножен смело 205 Надежный вырвал я свой клинок,
Что конунг Хельге тут значить мог!
Но шепчет Ингборг: «Оставь, не надо!
Могла б от брата быть мне пощада,
Но бед избегнем лишь в смертный час. 210 Пусть судит строго Альфадер нас».
Воскликнул Фритьоф: «Пусть судит строго!
И я хочу посудить немного.
Не солнца ль праздник теперь, отец?
Король поджогов, венчанный жрец, 215 Сестру продавший ведь в храме бога:
Хочу и я посудить немного».

Песнь 13
Костер Бальдера

Солнце полночи над горой —
Круг кроваво-красный;
Ни свет дневной, ни мрак ночной,
Сумрак был неясный.
5 Образ солнца, костер зажжен
Бальдера бога в храме.
Хедеру будет мир подчинен,
Едва угаснет пламя.
Кругом жрецы в седых волосах,
10 Костер шевеля, стояли,
Бледные старцы в жестких руках
Ножи из кремня держали.
Рядом конунг в венце стоит,
Ему заботы много.
15 Чу! Оружье в ночи звенит
В жертвенной роще бога.
«Бьёрн, на страже стой у дверей!
Скрыться никто не сумеет.
Череп тому руби смелей,
20 Двинуться кто посмеет!»
Голос, бледнея, король узнал —
Бури осенней напевы.
Грозно Фритьоф пред ним восстал,
Дух его полон гнева.
25 «С волн закатных, послан тобой,
Дань привез я ныне.
Вот, возьми — и смертный бой
Начнем мы перед святыней;
На спину — щит, открыта грудь,
30 Ничто не помеха бою.
Первый твой удар, не забудь,
Конунг, второй за мною.
Что ты смотришь на дверь? В норе
Пойман лис премудрый,
35 Вспомни Фрамнес, о сестре
Вспомни золотокудрой!»
Так по праву сказал герой,
Кошель из-за пояса вынул,
Конунгу в гневе мощной рукой
40 В лоб его он кинул.
Хлынула кровь из уст ручьем,
Мрак в очах глубокий;
Пал недвижим пред алтарем
Асов родич высокий.
45 «Золота ты снести не умел,
Страны своей жалкий воин?
Ангурвадель для тех, кто смел;
Трус — меча недостоин.
Бледные лунных лучей князья,
50 Старцы, — не шевелиться!
Мог бы и вашей жизнью я
Дать клинку напиться.
Белый Бальдер, гнев умерь,
Взор твой мрачный не страшен.
55 Правду молвить, кольцом, поверь,
Краденым ты украшен.
Не для тебя оно рукой
Волунда сковано было.
Плакала дева — плутни долой!
60 Сила кольцо захватила!»
Тянет он дерзко; рука с кольцом,
Казалось, срослись; но смело
Фритьоф рванул — и в гневе лицом
В пламя падает Белый.
65 «Зуб золотой взметнув, трещит
Огонь, на кровле блещет.
Бледен Бьёрн в дверях стоит,
Фритьоф, смущенный, трепещет.
70 «Стражи не нужно! Путь открыт!
Настежь двери в храме!
Лейте воду, храм горит,
Лейте все море на пламя!»
Тотчас связаны берег и храм
Цепью рук сплетенных.
75 Быстро волны бегут по рукам,
На брусьях шипят опаленных.
Фритьоф с балки, как бог дождя,
Потоки воды низвергает.
Всюду слышны слова вождя,
80 Он жаркую смерть презирает.
Тщетно! Огонь в борьбе превозмог,
Вихрем дым клубится,
Плавятся плиты, и на песок
Золото храма струится.
85 Гибнет все! Из огня взлетел
Красный петух, как пламя,
Сел на гребень крыши, запел,
Радостно бьет крылами.
Веет ветер перед зарей,
90 Огонь полыхает высоко.
Сухо в роще летней порой,
Голодное пламя жестоко.
Мчится огонь, свиреп и скор,
По веткам, конца не знает.
95 Бальдера грозен, велик костер,
Диким светом сияет.
Слышишь треск могучих корней,
Видишь, пылает вершина!
Что ничтожная сила людей
100 Для Муспеля красного сына!
В роще море огня кипит,
Волны вздымает грядами.
Солнце встанет, но фьорд отразит
Лишь бездны страшное пламя.
105 В пепел скоро храм обращен,
Пепел роща святая.
Фритьоф прочь идет омрачен,
Плачет, утро встречая.

Песнь 14
Фритьоф уходит в изгнание

На корабле
Сидел во мгле
Он скорби полный.
В груди, как волны, 5 То грусть, то гнев;
Среди дерев
Пожар дымился
И дым клубился.
«О дым, клубись, 10 Взвивайся ввысь
К Валхалле ясной;
Пусть бог прекрасный,
Услышав весть,
Готовит месть. 15 Поведай смело,
Чтоб все гремело,
Как храм пылал
И пеплом стал,
Как идол в храме 20 Свалился в пламя
И стал золой,
Как ствол любой,
Как рощу бога,
Куда дорогу 25 Не ведал меч,
Посмел я сжечь,
И гнить святыня
Не будет ныне.
Спеши, взлетай, 30 Все передай,
Ты, вестник мглистый,
Чтоб Бальдер чистый,
Туманный бог,
Все ведать мог.
35 И пусть великий
Воспет владыка,
Пусть он, кляня,
Изгнал меня, —
В края иные, 40 Где голубые
Валы бегут,
Не медля тут,
Эллида, боле,
Плыви по воле 45 Вслед за волной
На край земной.
Полна отваги
В соленой влаге
Качайся там. 50 Пусть по волнам
Кровь за тобою
Бежит струею.
Среди валов
Лишь ты мой кров; 55 Другой, о Белый,
Сжег внук твой смелый.
Ты — край родной,
Ты — Север мой;
Прочь из другого 60 Плыву я снова;
Ты мне жена,
Пусть грудь черна;
Забыть о белой
Судьба велела. 65 О вольный вал,
Владык не знал
С причудой злою
Ты над собою!
Тот властелин 70 Морских пучин,
Чья кровь играет,
Когда вздымает
Грудь выше скал
Кипящий вал. 75 На синем поле
Герою воля.
Киль, словно плуг,
Идет вокруг.
Там дождь кровавый 80 Предвестник славы.
Там за кормой
Посев стальной,
И плод богатый —
И честь, и злато, — 85 Там снят с полей.
Так в путь смелей!
Зеленый гордо
Стоит у фьорда
Близ шумных волн 90 Отцовский холм.
А мой — лазурный,
Весь в пене бурной,
Сквозь океан,
В грозу, в туман, 95 Пусть вечно мчится,
Средь бурь клубится,
Меня влечет
В пучину вод.
Мне море было 100 Отчизной милой,
Могилой будь,
Морская грудь!»
Так пел мятежный,
И киль надежный 105 От скал отплыл,
Как он, уныл.
Скользит он мерно
Средь шхер, что верно,
Проход стеснив, 110 Хранят залив.
Но месть готова:
Король суровый
Драконов строй
Ведет на бой. 115 И клик раздался:
«Он пасть собрался,
Дает он бой;
Здесь под луной
Снедает скука 120 Валхаллы внука,
И бога кровь
Стремится вновь
Уйти в чертоги,
Где блещут боги». 125 И вот тогда
Врагов суда
Морская сила
За киль схватила.
И в океан 130 К коварной Ран
Их увлекает;
Едва всплывает,
Борясь с волной,
Сам Хельге злой. 135 А Бьёрн доволен,
Смеяться волен:
«Ты, кровь богов!
Рази врагов!
Игра забавна: 140 Я дно исправно
Средь ночи сам
Сверлил судам.
И Ран добычи,
Храня обычай, 145 Уж не вернет;
Но жаль: из вод
Король поднялся
И жив остался».
Разгневан встал 150 Король меж скал,
Из волн спасенный,
И, разъяренный,
Напряг рукой
Свой лук стальной. 155 Он сталь все боле
Сгибал, доколе
Со звоном вдруг
Не лопнул лук.
А Фритьоф гордый 160 Копье сжал твердо;
«Здесь за крыла
Держу орла,
Взлетит жестокий,
Ты, трус высокий, 165 Тогда падешь,
Сражен за ложь
Но будь спокоен,
Презренный воин!
Живи; копье 170 Не пьет мое
Кровь негодяя!
Сталь боевая
Моя чертит
Могил гранит, 175 Не столб позора,
Где имя вора.
Честь короля
На дне. Земля
О ней слыхала, 180 О конунг, мало.
Ржа сломит сталь,
Не ты; я вдаль
К высокой цели
Стремлюсь; ужели, 185 Король, с твоей
Сравниться ей!»
Тогда, суровый,
Он ствол сосновый
Весла берет 190 И прочь гребет.
Гребет он с силой:
Как стебель хилый,
Как хрупкий меч
Средь грозных сеч, 195 Весло сломилось
И расщепилось.
Круг солнца встал
Над высью скал,
Гора алеет, 200 И ветер веет
С земли; волна,
Озарена,
В лучах струится,
Эляида мчится 205 По гребням вод,
Пловец поет:
«Ты, Север гордый,
Героев мать!
На бреге фьорда 210 Мне не стоять.
Чело Вселенной,
Могучий край,
Приют блаженный,
Прощай, прощай!» 215 Прощай, Валхаллы
Престол златой,
Ты, солнце, алый
Зрачок ночной!
На тверди чистой, 220 Звезда, сверкай,
Ты, свод лучистый,
Прощай, прощай!
Прощайте, кручи
Родимых скал, 225 Вас Тор могучий
Для рун избрал.
Ты, шхер опасных
Любимый край
В озерах ясных, 230 Прощай, прощай!
Прощай, у фьорда
Отцов приют;
Над славой гордой
Там Саги суд. 235 Ты, липа, снегом
Холм осыпай,
Цветя над брегом,
Прощай, прощай!
Прощай, о чаща, 240 Зеленый кров,
Напев журчащий
Лесных ручьев,
О том, что было,
Ты вспоминай, 245 Друг детства милый,
Прощай, прощай!
Любовь разбита,
И выжжен двор,
Гоним, плыви ты 250 В морской простор.
Презрен в отчизне,
В морях играй,
Но радость жизни,
Прощай, прощай!»

Песнь 15
Устав викинга

Он скитался кругом по пустынным морям, —
вольный сокол не знает застав, —
И бойцам на борту он законы писал —
хочешь викинга слышать устав?
«Жить не должно в шатрах, спать не должно в дому:
за дверьми лишь врагов мы найдем.
Викинг спит на щите, и в руке его — меч,
небо синее служит шатром.
Молот Тора могуч — рукоять коротка,
и лишь в локоть у Фрея клинок;
Меч не нужен длинней; есть отвага в груди,
от врага ты не будешь далек.
Если шторм налетит, паруса поднимай,
веселись над кипящей волной;
Пусть играет гроза: парус спустит лишь трус, —
лучше гибель в пучине морской.
Дева радость дает, но на борт не веди;
даже Фрея обманет любя.
Ямки девичьих щек всех опаснее рвов;
локон вьющийся — сеть для тебя.
Пьет Вальфадер вино, сладок хмель и тебе —
но не будь безрассудно ты пьян:
Упадешь на земле, тотчас встанешь, а здесь —
упадешь к усыпляющей Ран.
Проплывет ли купец, охрани его путь,
взять со слабого дани не жаль.
Ты король на волнах, он же прибыли раб,
стоит золота верная сталь.
На настиле товар жеребьевкой дели,
не завидуй в судьбе никому.
Сам же конунг морской не бросает костей:
честь победы на долю ему.
Горячо под щитом, когда с викингом в бой
мы сцепляемся, к краю наш край.
Коль отступишь на шаг, уходи навсегда,
вот закон, а затем выбирай!
Кровь не лей победив: кто, утратя клинок,
молит мира, не враг он тебе.
Дочь Валхаллы мольба, и презренен боец,
не внимающий робкой мольбе.
Раны викингу честь, украшенье бойцу,
коль на гордом челе иль груди:
Пусть течет из них кровь, если хочешь быть наш —
через сутки повязку клади.
Так чертил он закон, и росла с каждым днем
его слава в далеком краю;
На волнах голубых ему равного нет,
и дружина ликует в бою.
Но он мрачно сидел одинок у руля
и смотрел на играющий вал:
«Мир, быть может, живет в голубой глубине,
на волнах я его не встречал.
Если Беле разгневан, пусть меч он возьмет
и, суровый, меня поразит.
Но он с неба мне думы тяжелые шлет,
неустанно мне душу томит».
Но орлом отдохнувшим взлетает могуч
его дух, когда близится бой.
С просветлевшим челом, как сверкающий Тор,
он дружину ведет за собой.
Так он плыл по могиле из пенистых волн
от победы к победам иным
И до южного моря, до греческих шхер —
он доплыл, среди волн невредим.
И когда он увидел кругом острова,
зелень рощ и разрушенный храм,
Что он думал, понятно, о вы, кто любил,
только Фрее, и скальду, и вам!
«Здесь мы жили бы с ней; по рассказам отца
южных рощ мне знакома страна.
К этим шхерам, сюда, я любимую звал,
не покинула Север она.
Память прошлого скрыта меж белых колонн,
мир и радость в долинах живут,
И как шепот влюбленных журчанье ручьев,
песню брачную птицы поют.
Где жестокая ныне? Забыла ль меня
для увядших седин короля?
Я забыть не могу. Чтоб увидеть ее,
жизнь ненужную отдал бы я.
Я три года не видел родимой страны,
королевского зала бойцов.
В небо высятся ль скалы по-прежнему там,
сеть ли зелень в долине отцов?
И жива ль еще липа, что я посадил
на холм, где отец мой лежит?
Дай ей соков, земля, дай ей, небо, росы!
Ныне нежную кто охранит?
Что же медлю я доле на чуждых волнах,
дань беру, убиваю людей?
Жалкий золота блеск презирает мой дух,
а славы нет равной моей.
Флаг на мачте на Север назад устремлен,
там любимую вижу страну;
Я по воле небесных ветров поплыву,
я на Север мой руль поверну».

Устав викинга

Он скитался вокруг по пустынным морям,
он носился как сокол ловца.
И дружины своей начертал он устав:
рассказать ли законы пловца?
Ни шатров на судах, ни ночлега в домах:
супостат за дверьми стережет;
Спать на ратном щите, меч булатный в руке,
а шатром — голубой небосвод.
Как у Фрея, лишь в локоть будь меч у тебя;
мал у Тора громящего млат.
Есть отвага в груди — ко врагу подойди —
и не будет короток булат.
Как взыграет гроза, подыми паруса:
под грозою душе веселей.
Пусть гремит, пусть ревет, трус — кто парус совьет;
чем быть трусом — погибни скорей.
Чти на суше мир дев, на судах нет им мест:
будь то Фрейя, беги от красы.
Над землею упав, ты подымишься здрав,
здесь же к Ран ты страшися упасть.
Ты купца, на пути повстречав, защити;
но возьми с него должную дань.
Ты владыка морей — он же прибыли раб,
благороднейший промысел брань.
Ты по жребью добро на помосте дели,
и на жребий не жалуйся свой;
Сам же конунг морской не вступает в дележ:
он доволен и честью одной.
Но вот викинг плывет: нападай и рубись;
под щитами потеха бойцам;
Кто отстанет на шаг, тот не наш: вот закон;
поступай, как ты выберешь сам.
Победив, укротись: кто о мире просил,
тот не враг уже боле тебе.
Дочь Валгаллы мольба; ты дрожащей внимай;
тот презрен, кто откажет мольбе.
Рана — прибыль твоя: на груди, на челе
то прямая украса мужам:
Ты чрез сутки не прежде, ее повяжи,
если хочешь собратом быть нам.
То вождя был наказ, от часа на час
рос он в славе на чуждых брегах,
И подобных себе не встречал он в борьбе,
его людям неведом был страх.
Сам он мрачен сидел у кормы, и глядел
на пустыню безбрежную вод:
Глубина, глубина! Не в тебе ль тишина?
здесь под солнцем она не живет.
Если Белого гнев я навлек на себя,
пусть мечом его буду сражен!
Нет, он в тучах сидит и заботы мне шлет,
и печалью мой дух омрачен.
Но пред сечей в нем вдруг окрыляется дух;
как орел пробужденный, парит;
И гремит его глас, и сияет чело,
и как Тор он ужасен стоит.
От победы к победе носился герой,
на морях знал одни торжества,
И на юге доплыл он до Греческих вод,
и явились пред ним острова.
Чем он думал при виде дубрав вековых
и божниц их, поникших к зыбям, —
То известно лишь Фрейе, и скальду, и вам
то известно, вам, любящим, вам!
Здесь бы жили мы: здесь острова и сады,
где родитель бывал в старину;
Я сюда, я сюда ее звал, но она
не хотела в чужую страну.
О минувшем твердят здесь развалины, мир
процветает под сенью дерев;
Здесь журчанье потоков как шепот любви,
глас пернатых как брачный напев.
Но где ты, Ингеборга? Все ль помнишь меня,
седовласого мужа любя?
Ах, я верен тебе… я б дал жизнь, чтоб взглянуть,
чтобы только взглянуть на тебя.
Уж три года прошло с той поры, как свой край
я покинул: то Саги престол!
Все ли гордые скалу стоят в вышине?
вся ли зелень отеческих дол?
Там я липу над прахом отца посадил:
все ль цветет она с прежней красой?
Кто призрел деревцо? кто питал его дол;
Небеса, вы кропите росой!
Но зачем же мне на море медлить еще
и враждебно людей убивать?
Мне уж славы довольно, а золота блеск
я привык от души презирать.
Ты, мой флаг мачтовой, все на север манишь,
а на севере край дорогой;
Полечу ж за ветрами небесными вслед,
поплыву я на север родной.

Отрывок из поэмы Эсайаса Тегнера «Фритьоф — скандинавский витязь».
Перевод с шведского А. Грота (1841).

Песнь 16
Фритьоф и Бьёрн

Фритьоф

Бьёрн! Мне наскучил мятежный вал;
Море и волны покоя не знают.
С силой чудесной мой дух привлекают
Выси любимые северных скал.
5 Счастлив, кто в мире с родною страною,
Кто не в разлуке с курганом отцов!
Долго я, долго не ведал покою,
Мира лишенный, средь бурных валов.

Бьёрн

Море прекрасно, упрек незаслужен;
10 В море свобода и радость живут,
Весело вместе с волной бегут,
Вольному жалкий покой не нужен.
Старым я стану, тогда прирасту
Крепко к земле я, как травка лесная,
15 Ныне ж рубиться и пить на борту
Буду, заботы и горя не зная.

Фритьоф

В бухту глухую мы загнаны льдом,
Мертвые волны вкруг киля ложатся.
На зиму здесь не хочу я остаться,
20 Берег пустынен, лишь камни кругом.
С Севером вместе отпраздную Зиму,
Ринга и милую я посещу;
Раз еще видеть кудри любимой,
Голос похищенной слышать хочу.

Бьёрн

25 Понял тебя я: конунг увидит,
Викинга месть никого не щадит;
Двор подожжем мы, старик сгорит,
Фритьоф прекрасную в полночь похитит.
Иль короля поединком с собой
30 Викинг, быть может, почтить намерен;
Или на льду ты назначишь бой,
Как ни решишь ты, во мне будь уверен.

Фритьоф

Не говори об огне и войне;
К конунгу ныне иду я без гнева:
35 Он без вины, без вины королева,
Грозные боги отметили мне.
Нет на земле у меня надежды;
С той, что мила мне, я только прощусь
Ныне навеки; и вешней одежды
40 Лес не наденет — я к вам вернусь.

Бьёрн

Фритьоф! На глупость твою негодую:
Стоит ли женщина грусти твоей!
Мир ими полон, к досаде моей.
Тысячью новых заменишь любую.
45 Хочешь, чтоб целый корабль привез
Этого груза я с жаркого Юга?
Тише овечек, румянее роз!
Мы в дележе не обидим друг друга.

Фритьоф

Бьёрн, ты, как Фрей, безмятежен всегда:
50 Храбрый в бою, помогаешь советом,
Тора и Одина верен заветам,
Нежная Фрея тебе чужда.
Спорить о власти богов безрассудно;
Гнева богини, шутя, не буди!
55 Дремлющей искре проснуться не трудно
Рано иль поздно во всякой груди.

Бьёрн

В путь ты не должен один пускаться.
Фритьоф Но не один я — мой меч со мной.

Бьёрн

Помнишь, повешен был Хагбарт младой?

Фритьоф

60 Петли достоин, кто может сдаться.

Бьёрн

Брат, коль падешь, и врагу не уйти:
Врежу убийце орла я в отмщенье.

Фритьоф

Незачем, Бьёрн! Петушиного пенья
Он без меня не услышит. Прости!

Песнь 17
Фритьоф приходит к королю Рингу

Справляя Зиму, весел
король на пир глядит,
Румяная, как роза,
супруга с ним сидит.
Казалось — рядом осень
и свежая весна,
Он — осенью увядшей,
весной была она.
5 Но вот в палаты Ринга
старик чужой вступил,
И с ног до головы он
закутан в шкуру был.
И сгорбившись вошел он,
держа в руке клюку,
Однако ж уступали
все ростом старику.
Он сел внизу у двери,
потупив молча взгляд,
10 Как прежде, так и ныне,
там бедные сидят.
И тотчас шум поднялся,
хохочут все кругом
На гостя указуют
косматого перстом.
Сверкнул очами грозно
тогда старик чужой,
И дерзкого юнца он
схватил одной рукой.
15 Кружить его он начал,
не делая вреда,
Притихли все; мы тоже
умолкли бы тогда.
«Кто смел затеять ссору
за пиршеством моим?
Поди сюда ты, старый,
давай поговорим.
Как звать тебя? И кто ты?
Сюда пришел отколь?»
20 Так молвил гневно старцу
смиренному король.
«Спросил ты много, конунг,
но дам ответ тебе.
Я имени не выдам,
храню его себе.
В Раскаяньи я вскормлен,
мой отчий дом — Нужда,
Расставшись с Волком, ныне
я путь держал сюда.
25 Во дни былые верный
носил меня дракон,
Летал, веселья полон,
на крыльях мощных он.
Лежит, замерзнув, ныне
без сил он на снегу,
Я старым стал, и соль я
варю на берегу.
Твою увидеть мудрость
я шел в твои края,
30 Насмешками был встречен,
для них не создан я,
Кружить я начал дурня
и в воздухе трясти,
Но цел и невредим он:
меня, король, прости».
«Не плохо, — молвил конунг, —
ты речь свою повел,
Я старых почитаю:
садись со мной за стол.
35 Нам радость здесь любезна,
пусть твой наряд спадет:
В чужом обличье радость
привольно не цветет».
И вот с главы пришельца
медвежий мех упал,
Не старец пред гостями,
но юноша стоял.
К плечам его могучим
с высокого чела
40 Волна кудрей спадала,
как золото, светла.
Окутан темно-синим
он бархатным плащом,
Был пояс со зверями
серебряный на нем.
Чеканил мастер славный
зверей в былые дни,
Вкруг стана чужеземца
игру вели они.
45 Златым была запястьем
украшена рука,
И молнией застывшей
казалась сталь клинка.
Герой стоял средь зала,
подняв спокойный взор,
Как Бальдер, был прекрасен,
могуч, как Аса-Тор.
Горит у королевы
румянец на щеках,
50 Как Севера сиянье
алеет на снегах,
И грудь так бурно дышит —
казалось, под грозой
Две лилии речные
качались над волной.
Вот рога звук раздался,
обетов час пришел,
Все стихло — вепря Фрея
поставили на стол,
55 С венками вкруг лопаток,
он яблоко держал,
Колена он на блюде
серебряном склонял.
И конунг Ринг поднялся,
сверкая сединой,
Чела коснувшись вепря,
обет промолвил свой:
«Клянусь, что овладею я
Фритьофом самим;
60 Мне светлый Фрей поможет
и Тор могучий с ним!»
Тогда с усмешкой дерзкой
пришелец гордо встал,
И гнев в лице героя,
как молния, сверкал.
Стальным мечом с размаху
он по столу хватил,
И каждый гость с дубовой
скамьи своей вскочил.
65 «Так выслушай же, конунг,
теперь и мой обет:
Мне родич Фритьоф,
знаю его я с детских лет.
Клянусь его хранить я —
весь мир зову на бой, —
Пусть норна мне поможет,
с ней меч надежный мой!»
Король со смехом молвил:
«Хоть дерзок твой язык,
70 Но речь вольна в чертогах
у Северных владык.
Пришельцу, королева,
полнее рог налей.
Надеюсь, прогостит он
у нас до вешних дней».
И тотчас королева
глубокий рог берет,
Со лба у зубра сломан
был рог бесценный тот,
75 Отделан серебром он
и золотом обвит,
Картинами былого
и рунами покрыт.
Потупив очи, гостю
подносит рог она,
Дрожит рука, и капли
бегут по ней вина.
И, темные, на белой
руке горят они —
80 На лилиях так блещут
закатные огни.
И рог у благородной
принять пришелец рад;
Из нынешних и двое
его не осушат;
Но, теша королеву,
не напрягая сил,
Его единым духом
могучий осушил.
85 И скальд под звуки арфы
стал песни петь свои
О Хагбарте и Сигне,
о Северной любви;
Глубок и нежен голос
седого был певца,
И под броней смягчались
суровые сердца.
О Валхалле запел он,
награде для бойцов,
90 О подвигах бесстрашных
прославленных отцов.
И все за меч хватались,
и взор сверкал огнем,
Кругом гулял усердней
глубокий рог с вином.
И крепко пили в зале,
и Зимний пир шумел,
И скоро хмель великий
бойцами овладел.
95 Затем легли беспечно
все гости на покой,
И с Ингеборг прекрасной
уснул король седой.

Песнь 18
Поездка по льду

На пиршество конунг с супругой спешит,
На море зеркальный лед блестит.
Сказал чужеземец: «Непрочен лед,
Король, берегись холодных вод».
5 «Не мне, — молвил Ринг, — тонуть подо льдом,
Тот, кто боится, пусть едет кругом».
С угрозою мрачной гость взглянул,
К ноге он быстро конек пристегнул.
Вот конь рванулся, могуч и рад,
10 И брызги огня из ноздрей летят.
Король воскликнул: «Мой конь, вперед,
Не Слейпнера ль кровь в тебе течет!»
И вот — словно буря идет по морям.
Старик не внемлет супруги мольбам.
15 Но мчится и гость быстрей и быстрей,
Легко он скользит вокруг саней.
И чертит руны конька острие,
Ингеборг едет чрез имя свое.
Спешат они гладкой дорогой вперед,
20 Внизу же коварно их Ран стережет.
Она пробивает покров изо льда,
И плещет вокруг саней вода.
Ланиты Ингборг снега белей,
Но мчится, как вихрь, чужеземец к ней.
25 Он в лед вонзает конек стальной,
Хватает коня за гриву рукой.
И взмахом легким — одним скачком —
На лед поднимает сани с конем.
«Я хватке мощной хвалу воздам,
30 Не сделал бы лучше и Фритьоф сам».
Тогда повернули к усадьбе своей,
Там жил чужеземец до вешних дней.

Песнь 19
Искушение Фритьофа

Солнце светит, в роще зелень, в небе вешнем птичий гам,
И поток свободный с песнью к морю мчится по камням.
Рдея, как ланиты Фреи, почка розы расцвела,
В сердце вновь проснулась радость и надежда ожила.
5 Старый конунг с королевой на охоту едет в бор,
И толпится, собираясь, в пестром блеске пышный двор.
Кони землю бьют копытом, лук звенит, колчан гремит,
В колпачке узорном сокол хищно рвется и кричит.
На коне молочно-белом — бедный Фритьоф, не гляди! — 10 Как звезда на вешнем небе, королева впереди.
То ли Фрея, то ли Рота, но прекрасней их двоих,
На кудрях убор пурпурный в перьях темно-голубых.
Не любуйся златокудрой, не гляди в лазурь очей!
Берегись, нет гибче стана, где найдется грудь пышней! 15 Роз и лилий на ланитах не любуйся ты игрой
И не слушай милый голос, что поет, как ветр весной.
В сборе все. Вперед! Охота вольный бег средь гор стремит,
Рог трубит, и взвился сокол, к залам Одина летит.
В страхе жители лесные ищут логово свое, 20 Но Валькирия несется по следам, подняв копье.
Старый конунг не догонит быстро скачущих ловцов
Только Фритьоф едет рядом и безмолвен, и суров.
Думой мрачной и унылой непрестанно угнетен,
И измученного сердца слышит жалобный он стон.
25 «О, зачем себе на горе я покинул вал морской,
В море скорбь недолговечна, ветр умчит ее с собой.
Грустен викинг — бой нагрянул, буйной пляской захватил,
Мысли мрачные исчезли, блеск мечей их ослепил.
Здесь не то; брожу уныло, как во сне я, глядя вдаль, 30 Вкруг чела крылами плещет несказанная печаль.
Не могу забыть обета — в мирной роще страстных слов, —
Ею не был он нарушен, волей злобною богов.
Род людской им ненавистен, с гневом видят счастья дни
И на грудь зимы суровой розу бросили они. 35 Что зиме цветок прекрасный? Прелесть розы не поймет,
Лишь холодное дыханье одевает почку в лед».
Так роптал он. Вот пред ними дол и мрачный, и глухой,
Сжатый скалами, покрытый и березой, и ольхой.
Конунг молвил: «Как прекрасно, как прохладно здесь в тени, 40 Я устал, усну немного, ты со мною отдохни».
«Спать, король, ты здесь не должен, холодна земля, сыра,
Тяжек будет сон, поедем! Путь недолог до двора».
«Как все боги, — молвил старец, — сон нежданно к нам летит,
Гость хозяину ужели краткий отдых запретит?»
45 Фритьоф снял свой плащ широкий и на землю постелил,
На его колени конунг тихо голову склонил,
Мирно спит, как после боя воин на щите своем,
Как у матери в объятьях спит дитя беспечным сном.
Так он дремлет. Чу! Запела птица черная с ветвей: 50 «Распрю, Фритьоф, кончи разом, смело старого убей.
Завладей его супругой, ты жених ей с давних пор,
Глубь могильная безмолвна, и ничей не видит взор».
Фритьоф слышит: чу! Запела птица белая с ветвей:
«Видит Один нас повсюду, где не видит взор ничей; 55 Трус, ты сон убить задумал? Старца слабого сразить?
Все добудешь, только славы не сумеешь ты добыть».
Так поют они; и Фритьоф вынул меч свой боевой,
Бросил в ужасе далеко в дикий лес, объятый тьмой.
Птица черная, как уголь, в Настранд свой полет стремит. 60 И, звеня, как арфа, к солнцу белоснежная летит.
Тотчас конунг пробудился. «Я забылся славным сном,
Сладко спится, если храбрый охраняет сон мечом.
Но скажи, пришелец, где он, молний брат, где твой клинок?
Кто доселе неразлучных разлучить друг с другом мог?»
65 «Нужды нет, — ответил Фритьоф. — Много есть других клинков;
Злобно, конунг, жало стали и не знает мирных слов.
Мрачных духов Нифельхема обиталище она,
Сон вблизи от них неверен, дразнит духов седина».
«Знай, о юноша, не спал я, испытаньем был мой сон, 70 Мудрый — свой клинок проверит, и проверит друга он,
Фритьоф ты, тебя узнал я, на порог лишь ты ступил,
Старый Ринг давно проведал то, что мудрый гость таил.
Имя скрыв, лицо закутав, ты зачем пришел как тать?
Не невесту ли задумал ты у старого отнять? 75 Честь, о Фритьоф, меж гостями безыменной не сидит,
Светел щит ее, как солнце, смелый лик ее открыт.
Некий Фритьоф мне известен — ужас смертных и богов, —
Щит разбить и храм поджечь он с равной дерзостью готов.
Буду слушать голос грома, буду слушать бури вой, 110 И когда кругом грохочет, в сердце Фритьофа покой.
Ливень стрел, щитов бряцанье! В битве радостно паду,
И к богам я примиренным светел духом отойду».
Думал я, ко мне придет он, щит подъемля боевой. 80 Он пришел — закутан в ветошь, с жалкой нищенской клюкой.
Почему ты взор потупил? Разве старым был я век?
Жизнь — сраженье с колыбели, юность — берсерка набег.
Должно сжать ее щитами, чтоб иссякло буйство сил;
Испытав, тебя простил я, пожалел я и забыл.
85 Видишь, дряхлым стал я. Скоро в холм могильный скроюсь я,
Край возьми и королеву ты тогда, она твоя.
Сыном будь моим дотоле; меч утративший боец
Будет верной мне защитой — и былой вражде конец».
«Нет, — ответил Фритьоф мрачно. — Я не шел к тебе как тать, 90 Взять хотел бы королеву, кто бы мог мне помешать?
Но лишь раз мою невесту вновь увидеть я желал.
О, глупец! Полупотухший пламень снова запылал.
Слишком долго гостем, конунг, я в дому твоем живу!
Гнев богов непримиренных тяготит мою главу. 95 Кроток Бальдер светлокудрый, каждый смертный им любим,
Я лишь богу ненавистен, я один отвержен им!
Да, я сжег его святыню. Волком храма наречен,
Слыша имя, плачут дети, пир веселый омрачен.
И отвержен сын погибший гневной родиной своей, 100 Мира нет в краю родимом, мира нет в груди моей.
На земле зеленой больше Фритьоф мира не найдет,
Под ногой пылает почва, роща тени не дает.
Ингборг я мою утратил, старый Ринг ее супруг,
И погасло солнце жизни, беспросветный мрак вокруг.
105 Что ж! К волнам родимым снова! В путь, дракон мой, в даль стремись!
Вновь, ликуя, в вал соленый черной грудью окунись;
Разрезай с шипеньем волны, крылья к тучам взвей! Вперед!
Звезды путь тебе укажут, вал покорный понесет!

Песнь 20
Смерть короля Ринга

Конь златогривый
Ввысь увлекает
Солнце из волн на сияющий круг.
Дважды красивый
5 В зале играет
Утренний луч; у дверей слышен стук.
С скорбною думой
Фритьоф вступает;
Бледен король, и вздымается грудь
10 Ингеборг юной.
Гость запевает
Песню разлуки. Далек его путь.
«Конь окрыленный
К морю стремится,
15 Рвется он вдаль от прибрежной волны.
Гость омраченный
Должен проститься
С другом любимым приветной страны.
Память былого
20 Пусть обитает
Верно в запястье; возьми же его,
Ингеборг, снова.
Фритьоф прощает,
Друга не встретишь ты вновь своего.
Року покорный
25 Больше отныне,
Северный дым, не увижу тебя.
Властвуют норны;
Моря пустыня —
30 Вотчина там и могила моя.
С Ингеборг к морю,
Ринг, не ходи ты
В час, когда звезды свой свет разольют.
Может быть, вскоре
35 Волны сердито
Кости изгнанника к брегу прибьют».
Внемлет ответу:
«Тяжко мне слушать
Жалобы мужа, как девичий стон.
40 Песня пропета
Смерти грядущей,
Что ж? Кто родился, на смерть обречен.
Споры напрасны
С неотвратимым,
45 Норны не внемлют покорным мольбам.
Будь же прекрасной
Мужем любимым,
Край мой для сына тебе передам.
Часто сидел я
50 В зале с друзьями.
Мир золотой я любил и искал.
Но не бледнел я
В битве с врагами,
В долах, на морс щиты их ломал.
55 Ныне мне время
Вычертить руны.
Жалок удел на соломе уснуть.
Подвига бремя
Тяжко ль норманну?
60 Смерть не труднее, чем жизненный путь».
Резал он смело
Руны глубоко,
Смертные Одина руны копьем.
И заблестела
65 Алым потоком
Кровь на груди меж волос серебром.
«Слабнет мой голос…
Север свободный!
Рог поднимаю во славу тебе.
70 Спеющий колос,
Дух благородный,
Ласковый мир я любил на земле.
Меж беззаконных
Конунгов диких
75 Тщетно искать его: прочь он бежит;
Ныне ж у трона Асов великих
Сын родового кургана стоит.
Валхаллы боги!
80 Честь вам и слава!
Скрылась земля, и на праздник трубит
К асам в чертоги
Рог величавый;
Гостя блаженство, как шлем, осенит».
85 Ингеборг милой
С ласковым словом,
Сыну и другу он руку пожал.
Очи смежила Смерть, и суровый
90 Дух королевский Альфадер приял.

Песнь 21
Драпа Ринга

Спит под курганом
Славный властитель,
Сталью доспехов
Стан облечен.
5 Конь его ратный
Ржет, замурован,
Землю скребет он
Златом копыт.
Путь совершает
10 По мосту конунг,
Бремя колеблет
Бифроста свод.
В выси отверзлись
Валхаллы двери,
15 Приняли Ринга
Руки богов.
Аса-Тор бьется
В битве далеко.
Вальфадер кличет
20 Кубок подать.
Вьет вкруг короны
Конунга колос
Фрей, и вплетает
Фригга цветы.
25 Браге же старый
Струны настроил,
Тише, чем прежде,
Песню запел.
Ванадис внемлет,
30 Взор загорелся,
Ниже склонилась
Нежная грудь:
«Песнь непрестанна
Стали на шлемах,
35 Вольные волны
Вечно в крови.
Бьется, как берсерк,
Буйствует сила —
Дар благодатный
40 Добрых богов.
Доблестный был нам
Дорог владыка,
Мощный хранитель
Мирных полей.
45 Образ высокий
Силы разумной,
Днесь он, как жертвы
Дым, воспарил.
Вальфадер молвит
50 Меткое слово,
Сидя у Саги
В славном дворце.
Мимера светлым
Струям подобна,
55 Равно звучала
Рингова речь.
Мирно Форсёте
Судит высокий
Распри близ Урды
60 Резвой волны.
Так же у камня
Конунг судил нас,
К милости руку
Мести склонял.
65 Скуп не был конунг,
Сыпал вокруг он
Ложе драконов,
Карликов свет.
Радостен дар был
70 Рук бескорыстных,
Слез утешенье -
Слово его.
Мир тебе, вещий
Валхаллы воин!
75 Имя прославит
Север твое!
Радостно Браге
Рог осушает:
Мира несешь ты
80 С Севера весть!»

Песнь 22
Избрание короля

Обходит жезл кругом страны,
На тинг! На тинг!
Мы выбрать конунга должны,
В могиле Ринг.
5 И верный бонд тогда берет
Свой меч стальной,
И он по лезвию ведет.
Слегка рукой.
И мальчик смотрит, как огнем
10 Горит клинок,
Едва подняли меч вдвоем:
Один не мог.
А дочь до блеска чистит шлем
Перед окном,
15 Краснеет, образ свой затем
Увидя в нем.
Багряный на руку надет
Округлый щит.
Железный бонд, тебе привет,
20 Твой дух открыт!
Из сердца вольного растет
Вся честь страны.
Ты разум края — и оплот
Во дни войны.
25 Под звон мечей и стук щитов
Спешит народ
На тинг открытый, там, где кров —
Небесный свод.
На камне тинга Фритьоф ждал,
30 И с золотым
Венцом волос малыш стоял,
Сын Ринга, с ним.
«Он мал! — тогда слова бегут. —
Не может он
35 Вести войска и править суд,
Хранить закон!»
Но поднял на щите своем
Его герой.
«Народ! Страны надежда в нем,
40 Вот конунг твой!
Сверкает в новой красоте
В нем асов род.
Как рыбка в море, на щите
Он чужд забот,
45 Клянусь страну его мечом
Я охранять
И золотым отца венцом
Его венчать.
Форсете мудрый речь мою
50 Да сохранит!
И если клятве изменю,
Меня сразит!»
Как конунг, мальчик восседал,
Взнесен на щит.
55 На солнце так с высоких скал
Орел глядит.
Но ожиданья долог срок,
Играет кровь.
И прыгнул он — вождя прыжок! —
60 На землю вновь.
И клики огласили тинг,
Кругом летя:
«Ты избран нами; будь, как Ринг,
Щита дитя!
65 И словом будет управлять
Пусть ярл твоим.
Ярл Фритьоф, мы младенца мать
Тебе дадим!»
Но мрачен тот: «Вождя избрать
70 Лишь должно нам;
Не свадьба здесь; невесту взять
Сумею сам.
В священный Бальдера приют
Направлюсь я
75 К условной встрече; норны ждут
Давно меня.
Я должен слово молвить им,
Носящим щит.
Судьбы завет лишь им одним
80 В веках открыт.
И светлый бог не примирен,
Разгневан ждет.
Невесту сердца отнял он,
Лишь он вернет».
85 Он молодого короля
Поцеловал
И тихо, вереск шевеля,
В дали пропал.

Песнь 23
Фритьоф на кургане отца

«Как солнца луч смеющийся прекрасен,
Листы дерев ласкающий в игре,
Как взор Альфадера и чист, и ясен —
И в море, и в росинках на заре! 5 Как свет вечерний на утесах красен!
Пред Бальдером то кровь на алтаре!
Уснет земля под сводом ночи вскоре,
Ты, солнце, щит златой, потонешь в море.
Но прежде дай взглянуть на дол любимый, 10 На друга детских лет, что сердцу мил.
Ах, те ж цветы цветут в стране родимой,
Лес тех же птиц под сенью приютил.
Шумит, как прежде, вал неутомимый,
О, счастлив тот, кого он не носил! 15 Твердит о славе лживый и веселый,
Но вдаль влечет он от родного дола.
Знаком ты мне, поток, где, чужд печали,
Пловец скользил с отвагой детских лет.
Знаком ты мне, о дол, где клятву дали 20 Мы верности, которой в мире нет.
И вы, березы, в чью кору врастали
Две руны — их вы сохранили след, —
Стоите белые, в родной долине;
Все, как и встарь, лишь я не прежний ныне.
25 Все, как и встарь? Но где же Фрамнес милый?
Где храм, что осенял священный брег?
Ах, радостно в долинах детства было,
Но вот огонь свершил сюда набег,
И страннику вещает брег унылый, 30 Как в гневе мстит и бог, и человек.
Пусть странники святыни здесь не ищут,
Ведь в роще Бальдера лишь звери рыщут.
Есть искуситель злобный во вселенной,
Коварный Нидхёгг, мрак его вскормил. 35 Он ненавидит асов блеск священный,
Что взор и меч героя озарил.
И все то зло, что гнев свершил мгновенный,
То он внушил, то дань для темных сил.
Он рад, когда пожар пылает в храме, 40 В веселье бьет он черными руками.
Ужели нет, Валхалла, примиренья?
О, синеокий Бальдер, ты ль суров?
Родне за павших платят в искупленье
И жертвой отвращают гнев богов. 45 Лишь повели, и все без сожаленья,
О кроткий бог, я в жертву дать готов.
Твой храм спалил без умысла я злого,
Пусть незапятнан щит мой блещет снова.
Пусть не владеет мрак душой моею, 50 Сними твой гнет, под ним герой поник;
Раскаяньем и славной жизнью всею
Дай искупить один преступный миг!
Я пред разящим Тором не бледнею
И Хель бестрепетно я вижу лик. 55 Ты, бог благой, чей взор, как месяц, блещет, —
Лишь пред тобой мой гордый дух трепещет.
Вот холм отца могильный. Спит воитель?
Ах, безвозвратный путь им совершен.
Вся в звездах, говорят, его обитель, 60 Там пьет он мед, щитов он слышит звон.
Свой взор склони ко мне, Валхаллы житель,
Услышь ты сына, Торстен Викингссон!
Я рун не режу, не пою, колдуя,
Но научи, чем Бальдера смягчу я.
65 Безмолвна ль смерть? Чтоб меч вернуть, в кургане
Очнулся Ангантир — и мог вещать.
Но стоит ли меч Тирфинг заклинаний
Пред тем, что я прошу — не мне взывать,
Прося меча: клинок возьму я в брани, — 70 Мне асов мир ты должен ниспослать.
Для мысли смутной я прошу намека,
Гнев Бальдера гнетет мой дух жестоко.
Молчишь, отец? Внемли, струи морские
Рокочут нежно, с ними голос слей! 75 С крылами бури мчись в края земные
И, пролетая, мне шепнуть успей!
Украсят запад кольца золотые,
Одно из них гонцом пошли скорей!
Ни откликом, ни знаком сон могильный 80 Ты не прервешь, отец! Как смерть бессильна!»
Вот гаснет солнце; ветер, усыпляя
Детей земли, им нежно песнь поет;
Взъезжает колесница огневая
Зари вечерней на небесный свод, 85 Средь синих гор, Валхаллу отражая,
Над синим долом свой стремит полет.
И вот несется из страны заката
Видение из пламени и злата.
To — марево, мы говорим о чуде, 90 В Валхалле имя лучшее дано.
Как золотой венец на изумруде,
Над рощей Бальдера парит оно.
Лучей таких дотоль не зрели люди,
Сияньем дивным все озарено. 95 Но вот оно на землю опустилось,
Где храм стоял, там в храм преобразилось.
Как Брейдаблик, высокою стеною
Из серебра светился он средь скал.
Столбы сияли сталью голубою, 100 И камнем дорогим алтарь сверкал.
Подобен небу звездному зимою,
Как духами несомый, свод вставал.
Валхаллы боги высились на тронах,
В одеждах синих, в золотых коронах.
105 И вот, стоят безмолвно у колонны
Три норны, опершись на щит рукой:
И прелести полны, и непреклонны,
Три розы в урне взросшие одной.
Взгляд Урды устремлен на храм сожженный, 110 На новый — Скульда взор бросает свой.
И Фритьоф, потрясенный и счастливый,
Еще глядит, но уж исчезло диво.
«О девы рока, вас могу постигнуть,
Ответ ты дал, отец, мольбе моей! 115 Я должен ныне новый храм воздвигнуть
Сожженного прекрасней и пышней.
Отрадно мирным подвигом достигнуть
Прощенья за гордыню юных дней!
Отверженец надеждой окрылился, 120 Прощает Бальдер, белый бог смягчился,
Привет вам, звезды, шествуйте в молчанье!
Отрадны снова ваши мне лучи.
Привет тебе, о Севера сиянье!
Пожаром мне казалось ты в ночи. 125 Цвети, курган, и моря рокотанье,
Как прежде, песнью чудною звучи!
Здесь на щите засну я, чужд тревоги,
Мне сниться будет, как прощают боги».

Перевод со шведского Б. Айхенвальда и А. Смирницкого.
Приводится по изданию: Эсайас Тегнер. Сага о Фритьофе. М.: Терра, 1996

Песнь 24
Примирение

И вот закончен храм. Не частокол стоял
Вокруг него, как встарь, воздвигнута была
Железная ограда с шаром золотым
На каждом кованом жезле: она, как рать 5 Бойцов, одетых в сталь, и в шлемах золотых,
И с алебардами, хранила новый храм.
Из цельных был камней с искусством дерзким свод
Сведен — созданье исполинов на века,
Подобное Упсалы храму, где свою 10 Валхаллу видел Север в образе земном.
На круче высился он гордо, и чело
Высокое его вал светлый отражал,
Вокруг же, словно чудный пояс из цветов,
Лежала Бальдера долина, мирный край, 15 Где слышно пенье птиц и шелест рощ густых.
Из меди дверь высокая была, внутри
Ряды столбов легко держали на плечах
Могучих круглый свод — прекрасен, словно щит,
Блестящий, выпуклый, висел над храмом он. 20 Там жертвенник стоял. Он в северных горах
Был вырублен из мраморной скалы, вокруг
Змей извивался, в рунах, в мудрых письменах
Из «Слов Высокого» и «Валы». А в стене
Над змеем было углубленье в золотых 25 Звездах на темной синеве: там восседал
Серебряный бог милосердья, кроток, тих,
Как месяц серебристый в синих небесах.
Таков был храм. И вот, в серебряный покров
Облачены, в него двенадцать юных дев 30 Вступили по-двое; и на ланитах их,
И в сердце чистом — розы. Окружив алтарь
Святой, перед богом танцевали девы; так
Весенний ветерок танцует над ручьем,
В траве высокой так танцуют эльфы в час, 35 Когда блестит на ней роса в лучах зари.
Священную они, танцуя, пели песнь
О кротком Бальдере, о том, как был любим
Он всем живым, как пал от Хедера стрелы,
И небо плакало, и море, и земля. 40 Не из людской груди та песнь, казалось, шла —
Лилась, как звук из Брейдаблика, как мечта
О милом девы одинокой в тишине,
Когда средь мирной ночи перепел поет
И месяц Севера березы озарил. 45 На меч опершись, Фритьоф восхищен смотрел
На дев; воспоминанья детских дней пред ним
Теснились радостной, невинною толпой.
С очами, голубыми, словно небеса,
С волнами золота кудрявого, они 50 Приветливо кивали другу юных дней.
И погрузилась в ночь кровавой тенью жизнь
Былая викинга с тревогой битв и бурь,
И думалось ему, на их могиле сам,
Как камень, убранный цветами, он стоит. 55 И песнь росла, и к Валаскьяльфу ввысь взлетал
Из низменной земной юдоли дух его;
И тихо таяли и ненависть, и месть,
Как на груди утеса тает панцирь льда
В лучах весны; и хлынули, как море, в грудь 60 Героя безмятежный мир, немой восторг.
Ему казалось, бьется в сердце у него
Природы сердце, в умиленье он желал
Всю землю в братские объятья заключить,
Пред богом примириться вновь со всем живым. 65 И вот явился Бальдера верховный жрец,
Не юн и не прекрасен словно бог, но лик
Был величав и кроток, и струилась вниз
До пояса, серебряная борода.
Благоговеньем непривычным гордый дух 70 Объят был, и склонились низко два крыла
Орлиные на шлеме; старец молвил так:
«Привет, о Фритьоф! Ждал тебя я здесь давно:
Так сила буйствует по землям и морям
Подобна берсерку, что бледен впился в шит, 75 Но истощась, она спешит в родимый дом.
Сам Тор не раз ходил на Иотунхейм, в стальных
Был рукавицах, в поясе богов, а все ж
Утгарда-Локе трон досель неколебим.
Не отступает перед силой зло, само 80 Являясь силою. Лишь детская игра
Без силы кротость, луч на Эгира груди,
Неверный, беглый блик, поднявшийся с волной
И с ней поникший вновь: основы он лишен.
Но сила, кротости чужда, сама себя, 85 Как меч в кургане, разъедает: жизни хмель
Она, но нас забвенья цапля сторожит
Над рогом, и стыдится пьяный пробудясь.
Родится мощь от тела Имера — земли,
Потоки дикие и воды — кровь ее, 90 А сухожилья выкованы из руды.
Но пусто все, бесплодно на земле, доколь
Не блещет солнце — кротость неба. Зеленеть
Тогда начнет трава, зардеет ткань цветов,
И дерево в листву плод золотой вплетет, 95 И человек, и зверь прильнут к родной груди.
Таков и Аска род. Альфадер положил
Две тяжести на чаши жизненных весов;
Их равен вес, когда весы верны; зовут
Их кротостью небесной, силою земной. 100 Могуч, бесспорно, Тор, когда разит, стянув
Свой Менингьярд на бедрах, крепких, как скала,
И Один мудр, когда в серебряный глядит
Источник Урды и несет отцу людей
И асов птица вести, землю облетев. 105 Но побледнели оба, их корон угас
Наполовину блеск, лишь Бальдер, кроткий бог,
Сражен был; ибо он богов соединял.
Тогда поблек венец на дереве времен,
И Нидхёгг корни грыз, и вырвались тогда 110 Все силы древней ночи. Иормунганд взметнул
Свой хвост, от яда вспухший, к небу, Фенрис выл,
И Суртра огненный клинок тогда сверкал.
И с той поры сквозь жизнь, подъемля щит, борьба
Идет: в Валхалле с гребнем золотым петух 115 Поет, петух кроваво-красный на земле
И под землей зовет на бой. Дотоль был мир
Не только в залах асов, но и на земле;
Был мир в груди людей, как и в груди богов
Высоких. Ибо все, что здесь бывает, там 120 В размере большем было: жизнь людская — лишь
Валхаллы отблеск, и небесный свет в щите,
Покрытом рунами, у Саги отражен.
Свой Бальдер в каждом сердце есть.
Ты помнишь дни, Когда в груди твоей цвел мир и жизнь была 125 Тиха и радостна, как певчей птицы сон,
Когда колышет ветр ночной ее постель
Из листьев и головки дремлющих цветов?
В то время Бальдер жил еще в душе твоей,
Ты, образ Валхаллы бродящий, асов сын! 130 Бог для детей не мертв, и возвращает Хель
Добычу каждый раз, как человек рожден.
Но рядом с Бальдером растет в душе и брат
Его слепой и мрачный — Хедер, ибо зло
Рождается слепым, как род медвежий; ночь — 135 Его покров, Добро же в свет облечено.
Усерден искуситель Локе, руку он
Слепого направляет, и летит копье
В грудь Бальдера младого, радости богов.
Тогда Насилье хищно рвет добычу, Волк 140 Меча голодный рыщет по горам, плывут
Драконы дикие среди кровавых волн,
А Кротость чистая, как немощная тень,
Средь мертвых мертвая — во власти бледной Хель,
И Бальдера священный дом испепелен. 145 Так асов жизнь высокая прообраз есть
Для низшей жизни человека: обе — лишь
Мысль неизменная Альфадера. Все то,
Что было и что будет, знает Валы песнь,
Песнь колыбельная времен и драпа их. 150 Ее напев звучит в былых делах земли,
И собственную сагу слышат люди в ней.
«Поймете ль весть мою? » — так Вала говорит.
Ты примиренья ищешь? Посмотри в глаза
Мне, юноша, и не бледней. По всей земле 155 Проходит примиритель, он зовется —
Смерть. Земное время — вечности осадок, жизнь
Земная — отпаденье от отца богов,
Тот примирится, кто очищен ввысь к нему
Вернется. Сами асы пали; Рагнарёк — 160 День искупленья их, кровавый день, среди
Равнин стомильных Вигрида: они падут,
Но неотмщенными не будут, ибо зло
Навеки сгинет, и для высшей жизни вновь
Очищенным добро восстанет из огня. 165 Пусть упадет с чела небес венец светил
Поблекших, пусть земля потонет среди вод,
Она прекрасней возродится и из волн
Поднимет радостно цветущую главу;
И звезды юные над сотворенной вновь 170 В божественном сияньи тихо поплывут.
А на холмах зеленых будет Бальдер сам
Людей и асов возрожденных направлять.
Скрижали с рунами златые, на заре
Времен утраченные, вновь в траве тогда 175 Валхаллы дети примиренные найдут.
Так гибель падшего добра есть для него
Лишь искус огненный и искупленье, лишь
Рожденье к лучшей жизни; в отчий край оно
Омытое вернется, как дитя, резвясь. 180 Увы! Прекрасного обитель — за холмом
Могильным, в залах Гимле, и нечисто все,
И низменно, что здесь, под звездами, живет.
Но есть и в жизни примирение свое,
Начало слабое великого. Так скальд 185 По арфе пальцами искусными скользит
И согласует звуки, пробуя напев,
Доколе не ударит мощною рукой
По золоту струны — и встанут из могил
Дела великие минувших дней, и блеск 190 Валхаллы восхищенных озарит.
Земля есть только тень небес, и жизнь земли —
Преддверье бальдерова храма в вышине.
Для асов проливают кровь, коня ведут
В златом седле, с уздой пурпурной в жертву им. 195 То некий знак с глубоким смыслом, ибо кровь —
Дня примиренья каждого заря. Но знак
Не дело, примиренья он не даст. Твоей
Вины не искупить другому. Мертвый — мир
На благостной груди Альфадера найдет, 200 Живой — в душе своей. Иная жертва есть,
Она милей богам, чем благовонный дым
Из чаш на алтаре: пожертвуй местью им
И дикой ненавистью сердца своего.
Коль меч вражды не можешь укротить, простить 205 Не можешь, юноша, чего ты хочешь здесь,
В жилище Бальдера? Зачем воздвиг ты храм?
Камнями Бальдера не примиришь: живет
Там примиренье лишь, где мир живет. С врагом
Своим, с самим собою примирись, тогда 210 И с богом светлокудрым будешь примирен.
На Юге славен некий Бальдер, девы сын.
Его послал Альфадер руны на щите
У норн, неясные досель, истолковать.
И мир был кличем боевым его, любовь — 215 Мечом, невинность, словно голубь, шлем его
Серебряный венчала. Кротко жил, учил
И умер он простив. Средь дальних пальм, в лучах.
Его могила, и идет из дола в дол
Его ученье, жесткие сердца мягчит, 220 Соединяет руки, поселяет мир.
С ним мало я знаком, но смутно все ж его
Предчувствовал я в лучшие мои часы.
И сердце каждое, как и мое, порой
Его предчувствует. И день придет: оно 225 Крылами белыми, как голубь, осенит
Весь Север. Но не будет Севера тогда
Для нас, и над холмом забытых тихо дуб
Зашелестит. О вы, кому дано в те дни
Из чаши блещущей пить новый свет, привет! 230 Вы счастливы: все облака рассеет он,
Окутавшие солнце жизни. Но и нас
Не презирайте: луч божественный его,
Не отвращая взор, искали мы!
Един Альфадер, вестники бесчисленны его. 235 Ты ненавидишь Беле сыновей. За что?
Потомку бонда вольного они сестру
Отдать не захотели: Семинга в ней кровь,
Прославленного сына Одина; их род
Восходит к Валхалле — и тем они горды. 240 Но не заслуга род, а счастье, скажешь ты,
Заслугою, о юноша, никто не горд,
Но только счастьем; ибо лучшее есть дар
Благих богов. И не гордишься ли ты сам
Геройством подвигов, могуществом своим? 245 Ты сам ли силу дал себе? Не Тор ли сплел,
Как ветви дуба, крепко мышцы рук твоих?
Не Тора ль мужество в груди твоей крутой —
Ограде из щитов — ликует? Не его ль
Сверкает молния в огне твоих очей? 250 Уже у колыбели пели норны песнь
Высокую твоей судьбы. Заслуга то
Твоя не более, чем конунгов — их род.
Не осуждай другого гордости, твоей
Да не осудят. Ныне конунг Хельге пал». 255 Прервал тут Фритьоф: «Хельге пал? Когда и где?»
«Ты знаешь сам, меж тем, как строил ты, в горах
У финнов воевал он. На скале нагой
Там древний храм в честь бога Юмалы стоял.
Он заперт был и брошен с давних пор. И лишь 260 Чудовищный, старинный бога лик еще
Висел, обрушиться готовый, над дверьми.
Никто не смел приблизиться: из рода в род
Преданье шло в народе: первый, кто дерзнет
В святилище вступить, тот Юмалу узрит. 265 То Хельге услыхал, и в ярости слепой
Он к богу ненавистному наверх полез
Тропами дикими, чтобы низвергнуть храм.
Дверь замкнута была, и ключ заржавел в ней.
Тогда, схватившись за столбы дверные, он 270 Гнилые косяки потряс: и с треском страшным бог
Низринулся с дверей и, падая, убил
Валхаллы сына; так он Юмалу узрел.
К нам ночью весть о том пришла. Один теперь
На троне Беле Хальвдан; руку протяни 275 Ему, богам пожертвуй мщением своим;
Сам Бальдер жертвы ждет, я жду, его слуга,
Как знак, что не осмеян мирный бог тобой,
Коль ты откажешься — напрасно создан храм,
Напрасна речь моя». Тогда переступил 280 Порог, обитый медью, Хальвдан; молча он
От страшного поодаль с робким взором стал.
И Фритьоф щит златой приставил к алтарю,
И ненавистника брони он отвязал
От стана: безоружным подошел к врагу 285 И молвил: «В этой битве благородней тот,
Кто первый руку мира даст». Тогда совлек
Стальную рукавицу Хальвдан покраснев,
И с давних пор разрозненные руки вновь
Сплелись в пожатьи верном, мощном, как скала. 290 Проклятье старец снял тогда с главы того,
Кто изгнан был и Волком храма наречен.
И тотчас Ингборг в горностаевом плаще,
В одежде брачной появилась среди дев,
Как на небесном своде месяц среди звезд. 295 Она приникла со слезами на очах
Прекрасных к сердцу брата, он же, умилен,
Сестру склоняет нежно к Фритьофу на грудь.
И руку подала она над алтарем
Возлюбленному сердца, другу детских дней.

Перевод со шведского Б. Айхенвальда и А. Смирницкого.
Приводится по изданию: Эсайас Тегнер. Сага о Фритьофе. М.: Терра, 1996.
Прислал Антон Кудрявцев (Исторический Театр).

Расология, Антропология, Генетика

Темы

Поиск по этому блогу

воскресенье, 21 декабря 2014 г.

Эсайас Тегнер (Esaias Tegnér, 1782–1846) Сага о Фритьофе Frithiofs Saga

Песнь 1
Фритьоф и Ингеборг

Песнь 2
Конунг Беле и Торстен Викингссон

Песнь 3
Фритьоф получает наследство отца

Песнь 4
Сватовство Фритьофа

Песнь 5
Конунг Ринг

Песнь 6
Фритьоф играет в шахматы

Песнь 7
Счастье Фритьофа

Песнь 8
Прощание

Песнь 9
Плач Ингеборг

Песнь 10
Фритьоф на море

Песнь 11
Фритьоф у Ангантира

Песнь 12
Возвращение Фритьофа

Песнь 13
Костер Бальдера

Песнь 14
Фритьоф уходит в изгнание

Песнь 15
Устав викинга

Устав викинга

Песнь 16
Фритьоф и Бьёрн

Песнь 17
Фритьоф приходит к королю Рингу

Песнь 18
Поездка по льду

Песнь 19
Искушение Фритьофа

Песнь 20
Смерть короля Ринга

Песнь 21
Драпа Ринга

Песнь 22
Избрание короля

Песнь 23
Фритьоф на кургане отца

Песнь 24
Примирение

Темы

Поиск по этому блогу

воскресенье, 21 декабря 2014 г.

Эсайас Тегнер (Esaias Tegnér, 1782–1846) Сага о Фритьофе Frithiofs Saga

Песнь 1Фритьоф и Ингеборг

Песнь 2Конунг Беле и Торстен Викингссон

Песнь 3 Фритьоф получает наследство отца

Песнь 4Сватовство Фритьофа

Песнь 5Конунг Ринг

Песнь 6Фритьоф играет в шахматы

Песнь 7Счастье Фритьофа

Песнь 8Прощание

Песнь 9Плач Ингеборг

Песнь 10Фритьоф на море

Песнь 11Фритьоф у Ангантира

Песнь 12Возвращение Фритьофа

Песнь 13Костер Бальдера

Песнь 14Фритьоф уходит в изгнание

Песнь 15 Устав викинга

Устав викинга

Песнь 16Фритьоф и Бьёрн

Песнь 17Фритьоф приходит к королю Рингу

Песнь 18Поездка по льду

Песнь 19Искушение Фритьофа

Песнь 20Смерть короля Ринга

Песнь 21Драпа Ринга

Песнь 22Избрание короля

Песнь 23Фритьоф на кургане отца

Песнь 24Примирение

воскресенье, 21 декабря 2014 г.

Песнь 1
Фритьоф и Ингеборг

Песнь 2
Конунг Беле и Торстен Викингссон

Песнь 3
Фритьоф получает наследство отца

Песнь 4
Сватовство Фритьофа

Песнь 5
Конунг Ринг

Песнь 6
Фритьоф играет в шахматы

Песнь 7
Счастье Фритьофа

Песнь 8
Прощание

Песнь 9
Плач Ингеборг

Песнь 10
Фритьоф на море

Песнь 11
Фритьоф у Ангантира

Песнь 12
Возвращение Фритьофа

Песнь 13
Костер Бальдера

Песнь 14
Фритьоф уходит в изгнание

Песнь 15
Устав викинга

Песнь 16
Фритьоф и Бьёрн

Песнь 17
Фритьоф приходит к королю Рингу

Песнь 18
Поездка по льду

Песнь 19
Искушение Фритьофа

Песнь 20
Смерть короля Ринга

Песнь 21
Драпа Ринга

Песнь 22
Избрание короля

Песнь 23
Фритьоф на кургане отца

Песнь 24
Примирение