КИЛЬБУРГЕР, ИОГАНН ФИЛИПП Краткое известие о русской торговле Часть 4

ОБЪЯСНЕНИЯ И ДОПОЛНЕНИЯ
к русскому переводу сочинения Кильбургера.

К ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ

К главе X

Торговые площади и базары Москвы, благодаря ее большой торговле, обращали на себя внимание многих иностранцев. Сама Москва, по словам посла Варкоча, была «сильный город, куда приезжали в большом числе туземные и иностранные купцы из очень дальних краев: из Турции, Татарии, Персии, Туркмении (Siareoschen), Кабардинской, Грузинской, Сибирской, Черкасской и других земель и вели большую торговлю превосходными товарами: соболями, куницами и разными мехами, также воском, салом и другими товарами, которые во множестве привозили в удобное время года» ¹¹¹². Москва не только сосредоточивала  в себе продукты и товары иноземных стран и русских областей, но и сама, вместе со своими окрестностями, производила новые ценности для всех слоев населения Московского государства: железные изделия, обувь, одежду, шапки, рукавицы, седла, сбрую, бумагу, книги, иконы, свечи и пр. ¹¹¹³.

Москва состояла из нескольких частей, окруженных стенами.
Скородом, или Скородум (или же Деревянный город), так назывался, потому что был построен в течение 1 года Годуновым вокруг всех посадов. Бруин даже сообщает год постройки вала Скородома — 1584 г. ¹¹¹⁴, но, согласно Забелину, Скородум был срублен в 1591-1592 г. ¹¹¹⁵. Однако эти стены были сожжены поляками, и в 1633-1640 г.г. был насыпан земляной вал со рвом и острогом-тыном на нем, и отсюда появилось название — Земляной вал или Земляной-город, наряду с названием Скородом ¹¹¹⁶. Об этом по-своему рассказывает Коллинс: «Внутренняя стена красного цвета и сложена из кирпича, вторая белая, а третья деревянная и набита землей. Последняя имеет около 15 или 16 миль в окружности, а была [482] выстроена в 4 или 5 дней по случаю приближения крымсвих татар» ¹¹¹⁷. Тут, по словам Рейтенфельса, «подле Скородома обширнейшая площадь была завалена невероятным множеством дерева, брусьев, досок, даже мостов, башен и домов, уже срубленных и совершенно готовых, так что, когда вы купите, то их тотчас разберут и перевезут, куда вам угодно» ¹¹¹⁸. Эти дома можно было купить по дешевой дене ¹¹¹⁹.
Белый-город раньше назывался Царь-городом, Иван-городом. Он был с внешней стороны окружен валом, а с внутренней выбеленной стеной, отчего его и называли Белым-городом ¹¹²⁰. В нем «жило много вельмож и московских князей, детей боярских, знатных граждан и купцов, которые по временам уезжали на торг по стране; (там) также находились хлебные и мучные лабазы, лотки с говядиной, скотный рынок, кабаки для пива, меда и водки» ¹¹²¹. Кроме того, в Белом-городе были царские конюшни и «мясные лавки, в которых продавалось мясо, не исключая лошадинаго» ¹¹²²; тут также жили, по словам Таннера, мастера, «род искусства которых узнается по висящим из окон предметам; так колбасники вешают перед окнами различные частицы разных материалов, сапожники — наколенники или части башмаков; среди этих есть нибольшее число таких, которые плетут обувь из гибких прутьев, употребляемую людьми низшего состояния. Есть также многочисленные лавки мясников, наполненные мясом, издающим тяжелый запах (потому что некоторые из них имеют для продажи вонючее мясо, разложенное на солнце), лавки которых даже московские вельможи обходят или объезжают; пальцем трогают уже синее, вследствие порчи, мясо, достаточно ли оно мягко» ¹¹²³. Корб говорит, [483] что в Царь-городе «несколько площадей именуется Поганый пруд (Pogganabrut)», где именно и продавали съестные продукты я напитки ¹¹²⁴. В Белом-городе, по плану Олеария и Мейерберга, находился лошадиный рынок и рыбный. О рыбном рынке Кильбургер рассказывает, что приближение к нему можно скорее почувствовать обонянием, чем увидеть его ¹¹²⁵; в таких же почти словах выражается о нем и Олеарий: «Их рыбный рынок можно узнать по запаху раньше, чем его увидишь или вступишь в него» ¹¹²⁶.
Китай-город отделялся от Белого-города красной стеной, которая так называлась, потому что была сложена из красных кирпичей ¹¹²⁷; такой же она была и при Кильбургере, но при Софии была побелена ¹¹²⁸. Китай-город был той частью Москвы, в которой наиболее была развита торговля, главным образом сосредоточивавшаяся на площади против Кремля. Варкоч писал, что «тут славная площадь и большая торговля, до 100 слишком лавок и лавочек, в которых можно получать различные товары». При Маскевиче в Китай-городе было 40.000 лавок, и во время битв 1611 года с поляками русские загораживали московские улицы лавками, столами и дровами; вообще же в Москве тогда было 14 рынков; в Китай-городе не было пустых мест, за исключением именно площади перед Кремлем; в этом городе было более всего лавок; тут также были дома бояр и мещан ¹¹²⁹. Площадь перед Кремлем была самой большой и лучшей во всей Москве; на ней весь день толпились торговцы, мужчины, женщины, рабы и праздношатающиеся. «Вблизи помоста... стояли обыкновенно женщины и торговали холстами, а иные стояли, держа во рту кольца (чаще всего с бирюзой), предлагая их для продажи». Олеарий при этом слыхал, что «одновременно с этой торговлей они предлагает покупателям еще кое-что иное» ¹¹³⁰. Таннер обратил особенное внимание на этих[484] женщин, которые продавали ткани, нитки, кольца или же просто собирались смотреть на народ; при этом они подымали такой шум, что иностранцы могли подумать, что случился пожар или другое народное бедствие. Пестрое разнообразие одежд делало женщин сильно заметными; старые женщины красили щеки, обманывая тем людей. «Некоторые, рассказывает Таннер, во рту носили кольцо, в которое была всажена бирюза; я, удивленный, что это значит, спросил, и вот москвичи ответили, что это есть примета жонок продажного стыда» ¹¹³¹. На площади и в соседних улицах каждому товару и промыслу были отведены особые места и лавки. Недалеко от Кремля, на одной улице, был расположен иконный ряд, при чем русские «называли торг иконами не куплей и продажей, а «меной на деньги»; при этом долго не торговались». В Китай-городе жило большинство самых знатных гостей или купцов, а также некоторые московские князья ¹¹³². Павел Алеппский подробнее Олеария останавливается на описании торговли в Китай-городе: «Торговые ряды находятся насупротив площади Кремля с восточной стороны... Зимой вставляют в окна, по их размеру, куски льда с реки, в виде оконниц: они просвечивают лучше хрусталя (т. е. слюды). Ряды разбросаны от одного края площади до конца ее, и большая часть их выстроена из камня; ставни лавок из чистого железа и даже двери складов (железные). Напротив рядов находятся винные погребки, построенные из кирпича и камня, холодные летом и теплые зимой. Для (продажи) книг есть особый ряд, для икон особый; есть ряд для (продажи) новых облачений, другой — для колоколов, кадильниц и водосвятных сосудов; есть ряд для (торговли) ладаном, другой — для (продажи) свечей. Что касается ряда золотых дел мастеров, то большая часть его предназначена для (продажи) серебряных окладов икон и их золочения. Есть ряд для (продажи) монашеских мантий, ряс и шапок и черных саванов с изображением крестов на них. В каждом ряду есть большие сторожевые собаки», которые бегали ночью по веревке вдоль рядов. «Есть ряд для железных вещей: принадлежностей для дверей, [485] окон и пр., больших котлов, уполовников, сковород — все из чистого железа, превосходной работы. Есть ряд для (продажи) чудесных выпуклых и гладких оконниц из каменного хрусталя (слюды), который не ломается, но гибок, как бумага. Что касается безистана ¹¹³³, то он состоит из двух больших рядов. Есть у них ряд, который они называют Бит базар ¹¹³⁴, т. е. он подобен Сук эль-камлэ в Алеппо; в нем продают всевозможную одежду, оружие и редкости новые и старые. Торговля московитов деспотическая, торговля сытых людей, ибо от них не требуется издержек, не взимается с них ни податей, ни каких-либо поборов. Говорят они мало, как франки... Удивительнее всего то, что у них в устах один язык, ибо, если станешь прицениваться к какой-нибудь вещи, (идя) от начала ряда до конца, все говорят одну цену, и это приводило нас в изумление... Базар в этом городе бывает по средам и пятницам круглый год; на него съезжаются из всех деревень и составляют рынок для купли-продажи, при чем открываются и все ряды. Базар происходит на этой площади, и здесь бывает невозможная теснота от большого скопления народа. Покупают и продают все, потребное человеку, беспрепятственно. Если случится в среду или в пятницу господний или (другой) выдающийся праздник, то лавок не открывают и не бывает торговли до окончания обедни» ¹¹³⁵. Распределение товаров по отдельным видам очень нравилось Рейтенфельсу: «Все это так умно устроено, что покупщику из множества однородных вещей, вместе расположенных, весьма легко выбрать самую лучшую» ¹¹³⁶. По мнению Таннера, «между этим множеством торговцев больше [486] всего меховщиков» ¹¹³⁷. Однако товары продавались не только в лавках, но и ручным способом. В конце XVII в. перед кремлевским замком товары разносились на спинах, потому что там не было позволено возводить лавок и в них торговать ¹¹³⁸.
Насколько была обширна и разнообразна торговля гор. Москвы видно уже из одного перечисления тех многочисленных рядов, которые упоминаются в XVII в. в городе Москве. A именно в этом столетии нам известны следующие ряды:
Сувонный, сурожский (бархат, атлас, камка, тафта и др. шелковые изделия), крашенинный (крашенина), кружевной, холщевой, монатейный (одежда духовенства), кафтанный, шапочный, лоскутный, ветошный, ветошный старый, потешный, москотильный, белильный, золяной, серебряный, иконный, книжный, пушной, сапожный, сафьянный, скорняжный, лапотный, овчинный, сырейный (кожи) и «ырошный» (кожи), плетной, седельный, саадашный, самопальный, замочный, скобяной, ножевой, игольный, железный, железный нижний ряд, котельный, колокольный, точильный, тележный, коробейный (сундуки), оконничный, судовой (посуда), лесной, горшечный, свечной, восковой, мыльный, завязочный, щепетильный, житний, хлебный, калачный, соляной, охотный, птичный, рыбный свежий (живорыбный), рыбный просольный, сельдяной, овощной, семяной, орешный, солодяной, медвяный (медовый), луковый, чесноковый, харчевой, пирожный, вандышный, яблочный, дынный, ягодный, капустный, конюшенный и конный ¹¹³⁹. Тут [487] перечислены около 80 рядов. По описи 1695 г. было «в Китай-городе 72 ряда» ¹¹⁴⁰. Каждый ряд, по строгому приказу, должен был торговать определенным родом товаров. Так в 1626 г. было велено строго смотреть, «чтобы в рядех торговые всякие люди сидели с товары своими, которыми товары в котором ряду торгуют, где кому указано, а порознь бы нихто никаков человек с розными товары в ыных рядех не торговали и по кресцом ни с какими мелкими товары и в воротах и в окнах и на скамьях ни с каким товаром не сидели и не торговали, а торговали б в рядех и сидели на скамьях с товары своими, где кому даны места» ¹¹⁴¹. Но и впоследствии правительству приходилось не раз (напр., в 1676 г., 1679 г., 1683 г.) запрещать москвичам торговать в не указанных рядах ¹¹⁴². Конечно, и во времена Корба купцы должны были занимать определенные места, «в иных же местах выставлять на продажу свои товары им не позволялось» ¹¹⁴³. Но часто название ряда не вполне соответствовало предметам, там продаваемым. Так в 1674 г. в лапотном ряду можно было купить лычные веревки и кадочки, а в конюшенном — мех белий, в овощном — красный сургуч, слоновую кость, в птичном — тоже красный сургуч, в скобяном — кроме гвоздей, ремни и т. п. ¹¹⁴⁴
Особенное внимание иностранцев обращал на себя в Китай-городе Вшивый рынок. По определению Олеария, он лежал [488] «направо, если идти от Посольского двора к Кремлю..., где русские, сидя при хорошей погоде под открытым небом, бреются и стригутся...; (он) так устлан волосами, что по ним ходишь, как по мягкой обивке» ¹¹⁴⁵. Рейтенфельс подробнее сообщает об этом: «Цирульники сидят на рынках старыми вещами и поэтому называемом Вшивым, в низеньких лавочках, крытых древесною корою, и обрезывают простому народу волоса на голове теми же ножами, которыми разрезают хлеб и прочую пищу», но к бороде не касались, потому что, чем она была длиннее, тем человек считался почетнее ¹¹⁴⁶. Тут также «чесали головы от нечистот» ¹¹⁴⁷.
Многие иностранцы также упоминают о том большом ежегодном торговом съезде, который происходил в Москве каждую зиму. Как сообщает Контарини (1476 г.), зимой торговля в городе совсем замирала, так как купцы ставили свои лавки на льду р. Москвы; в конце ноября привозили в Москву туши коров и свиней, и зимой сюда «съезжалось множество купцов из Германии и Польши для покупки различных мехов». По показанию Барбаро, в Москву привозили зимой такую массу разных битых животных, что «за один раз можно было купить до двухсот штук» ¹¹⁴⁸. При Дженкинсоне (1558 г.) тоже «зимой бывал большой рынок вне Кремля, на льду реки, где продавались: хлеб, глиняная посуда, ушаты, сани и пр.» ¹¹⁴⁹, а при Невилле (1689 г.) «в декабре месяце возводились на [489] площади 2.000 деревянных домов для восточных и европейских купцов» ¹¹⁵⁰. Павел Алеппский (1654-1656 г.г.) указывает на срок этой «большой ярмарки», которая именно начиналась «за неделю до Рождества вплоть до Богоявления»; «это есть время дешевизны продуктов у них, ибо они направляются туда из отдаленнейших областей» ¹¹⁵¹.
Кремль иностранцы называли «замком». «Внутри, рассказывает Олеарий, находится много великолепных, построенных из камня зданий, дворцов и церквей, которые обитаются и посещаются в. князем, патриархом, знатнейшими государственными советниками и вельможами» ¹¹⁵². Коллинс поименно перечисляет 6 бояр, имевших в Кремле каменные дома ¹¹⁵³, а Рейтенфельс говорит, что «множество каменных зданий придают ему вид порядочного города» ¹¹⁵⁴.
Каменные дома при Кильбургере находились не только в Кремле, но и в других частях Москвы. Раньше же в Москве были только деревянные здания. По известиям Герберштейна, «самый город деревянный и довольно обширен»; русские утверждали, что в нем домов более 41 ½ тысячи, но Герберштейн полагал, что это «вряд ли вероятно» ¹¹⁵⁵. Ченслер предполагал, что Москва даже больше Лондона с его предместьями, и «все дома» при нем были из дерева ¹¹⁵⁶. Но по показанию Барберини, деревянными домами было застроено более Москвы ¹¹⁵⁷, т. е. остальная часть была уже каменной. Однако в начале XVII в. Москва была большею частью еще деревянной, а дома с печами без труб и окнами без стекол, зато она казалась путешественникам такой обширной, что, по их словам, в ней могло поместиться, как им сообщали, до 5 мил. Жителей ¹¹⁵⁸. Как слыхал Петрей, в [490] Москве было «до 416 тысяч дворов хороших и плохих» ¹¹⁵⁹, по Стрюйсу, — около 95 тыс. домов (но «из этого громадного количества домов очень немного каменных»), и также по описанию «Посольства К. ф.-Кленка», во всей Москве с предместиями было до 95 тыс. домов (не считая церквей), причем большинство деревянных ¹¹⁶⁰. Что же касается населенности, то, согласно Цани (1672 г.), в Москве насчитывалось больше 700 тыс. жителей ¹¹⁶¹, по Рейтенфельсу, — более 600 тыс. ¹¹⁶², по Невиллю, — «до полумиллиона жителей» и даже больше ¹¹⁶³. Эти показания о числе жителей Москвы в общем соответствуют количеству дворов, указанному Стрюйсом и спутником Кленка. В частности известно, что в 1638 г. в Москве можно было насчитать взрослого муского населения, годного к бою, около 30.000 человек ¹¹⁶⁴. О распределении же категорий населения по частям города, дает представление записка 1701 г., составленная по «писцовым и переписным книгам 187, 188 и ныняшнего 701 года». Согласно ей, было дворов (процентное отношение показано ко всему количеству дворов данной части города):

	Кремль		Китай		Белый		Земляной		За Земляным		Всего
	Дворов	%	Дворов	%	Дворов	%	Дворов	%	Дворов	%	Дворов	%
Гости и гостиной сотни	—	—	21	7,7	49	1,9	156	2,1	98	1,5	324	2
Посадские люди	—	—	8	2,9	358	14,2	3.208	43,3	2.670	43,7	6.244	38,2[491]

Мастеровых же и других ремесленников больше всего жило за Земляным-городом (262 двора), меньше — в Земляном (73 дв.), в Китай-городе — меньше всего (6 дв,), а в Белом, как и, конечно, в Кремле, их совсем не было ¹¹⁶⁵.
Доктор Коллинс передает, что русские считали деревянны комнаты гораздо здоровее каменных, и Коллинс с этим соглашался, потому что каменные стены при топке печей выделяли из себя испарения ¹¹⁶⁶. Спутник Карлейля сам был того мнения, что дерево (преимущественно сосна) меньше пропускало холод и сырость, чем камень; по его свидетельству, русские имели в Москве множество домов с маленькими окнами и печами только для приготовления пищи ¹¹⁶⁷. Также Рейтенфельс высказывал мысль, что русские справедливо считали более здоровым жить, вследствие морозов, в деревянных, а не в каменных домах; простой народ имел дома лишь в один этаж, остальные и в два; во многих домах дым шел не через трубы, а просто через узкие окна; крыши были деревянные или соломенные, промазанные глиной ¹¹⁶⁸; они также покрывались древесным лыком и тонкими дощечками, и даже каменные дома были ими покрыты ¹¹⁶⁹. Благодаря обилию горючего материала в Москве, ее можно было справедливо назвать «пылающей». Флетчер удостоверяет, что пожары были очень часты, и дома, построенные из соснового леса горели точно факелы, так что потушить их было трудно; не только смола, заключающаяся в бревнах, давала богатую пищу огню, но и мох, которым проконопачивали стены и который собирали для этой цели в большом изобилии ¹¹⁷⁰. Олеарий заметил, что русские покрывали крыши тесом, поверх которого клали бересту, а иногда дерн, и потому происходили сильные пожары, так что не проходило [492] месяца и даже недели, чтобы не пробежал красный петух; сам Олеарий видал, как иногда по ночам одновременно поднималось 3-4 пожарных зарева. «При подобном несчастье, по рассказу этого иностранца, стрельцы и особые стражники должны оказывать огню сопротивление. Водою здесь никогда не тушат, а зато немедленно ломают ближайшие к пожару дома, чтобы огонь потерял свою силу и погас. Для этой надобности каждый солдат и стражник ночью должен иметь при себе топор» ¹¹⁷¹. Во избежание пожаров правительство принимало ряд строгих мер, подчас весьма стеснительных для населения, напр., запрещалось разводить летом огонь. На кремлевском рынке не было «ни одного жилого помещения», чтобы не было опасности от пожара, и «рынок тщательно оберегался сторожами» ¹¹⁷². Подробнее Кильбургера о пожарной организации сообщает П. Алеппский ¹¹⁷³. В зависимости от того, в какой части Москвы горело, били определенным набатом ¹¹⁷⁴. В случае пожара стрельцы, если домовладелец платил, ставили бычачьи шиты, беспрестанно поливая их водой, и тем защищали дом от огня ¹¹⁷⁵. При тушении пожаров, русские по рассказу спутника Кленка, были «очень проворны», растаскивали соседние дома, чтобы не дать пищи огню, причем, если дом горел уже сверху, то просто подрубали бревна, столбы, и здание валилось; крик о пожаре «по временам бывал здесь 4 или 5 раз в одне сутки»; в апр. 1676 г. сгорело 5 или 6 тысяч домов и дворов, а в июне до 3 тыс. и 300-400 человек ¹¹⁷⁶; по Стрюйсу, раз «сгорело 30 или 40 тысяч домов» ¹¹⁷⁷.
В виду такого опустошительного действия огня, в Москве стало постепенно увеличиваться количество каменных домов, особенно во II половине XVII века. Сам Кильбургер говорит, что «с каждым днем все более и более строят каменные [493] дома», и «ежедневно и чем дальше, тем больше строятся из жженого кирпича церкви, монастыри и дома», и поэтому счел даже нужным посвятить отдельную главу обозрению материалов и издержек для каменных построек ¹¹⁷⁸. Правда, «русские гораздо лучше умели строить деревянныя, чем каменныя здания» ¹¹⁷⁹, и обладали «особенно им свойственным, наследственным умением строить чрезвычайно изящные деревянные дома» ¹¹⁸⁰, но это не мешало Москве постепенно украшаться каменными строениями. При Герберштейне Москва была «вся деревянной, за исключением немногих каменных домов, храмов и монастырей»; хоромы великого князя были из камня ¹¹⁸¹. По отчету о поездке ганзейского посольства из Любека в Москву и Новгород в 1603 г., «здания и дома в нем (г. Москве) выстроены из соснового леса», как в Литве и Смоленске, но в Москве здания были только выше и с деревянными воротами, что их украшало; тут было «чрезвычайно много церквей и часовен, частью деревянных, частью же каменных, со множеством колоколов» ¹¹⁸². При Никоне, вследствие частых пожаров, были «большинство деревянных часовен сломаны и построены вновь из камня». Эта мера была потому проведена, что часовни были у каждого богатого лица, и неосторожное возжигание в них восковых свечей, употребляемых русскими в громадном количестве, очевидно, служило причиной пожаров ¹¹⁸³. При Олеарии только бояре и некоторые богатейшие купцы и немцы имели каменные дома; по его словам (издание 1656 г.), дома этих вельмож и купцов были «построены лишь в течение последних 30 лет», а раньше они жили в плохих домах ¹¹⁸⁴. П. Алеппский, бывший в Москве в 1655 г., говорит о палатах, находящихся в этом городе, что [494] «большая часть их новая, из камня и кирпича и построены по образцу немецких франков, у которых научились теперь строить московиты». Он со своими спутниками-греками удивлялся их красоте, прочности, изяществу, разноцветной окраске и резьбе ¹¹⁸⁵. Однако Мейерберг, ездивший в Москву в 1661 г., счел возможным заявить, что «только несколько лет назад многие из москвитян стали строить себе дома из кирпича» (при чем все-таки спальни строили деревянные), и при нем каменный дом был еще «редкость в Москве», потому что большинство жило в деревянных ¹¹⁸⁶. По взгляду участника посольства Карлейля, в Москве было «очень мало» каменных зданий ¹¹⁸⁷. Рейтенфельс же писал: «Дома обитателей большею частью деревянные и имеют мало окон; впрочем между ними попадаются много каменных, принадлежащих боярам и иноземцам» ¹¹⁸⁸. Также по мнению голландца Койэта, в Москве уже было «много каменных домов, но и они крыты деревом, а под деревянными балками выложены древесным лыком» ¹¹⁸⁹. Современник их, Лизек, называл русские дома скорее стойлами, чем жилищами для людей, однако оговаривался: «Но вельможи и купцы имеют дома каменные, прочные и великолепные» ¹¹⁹⁰. Построенное Алексеем Михайловичем «великолепное» обширное каменное посольское подворье очень нравилось Таннеру и другим иностранцам ¹¹⁹¹. В 1681 г. было приказано в Кремле, Китай-городе и Белом-городе строить дома только из кирпича, для чего выдавали из приказа Большого Дворца кирпич по 1 ½ рубля за 1.000 штук с рассрочкой на 10 лет ¹¹⁹². Как сообщает [495]Heвилль, при Голицыне, дом которого был «одним из великолепнейших в Европе», было выстроено более 3.000 каменных домов ¹¹⁹³, хотя Забелин этому не верил, потому что даже в 1812 г. в Москве числилось всего 2.567 каменных домов ¹¹⁹⁴. Если показание Невилля возбуждает сомнение, то Бруин, конечно, верно писал в начале XVII в., что «теперь Москва гораздо больше и обширнее того, чем было когда-нибудь прежде, и в ней никогда не было такого множества каменных домов, какое находится ныне и которое увеличивается почти ежедневно» ¹¹⁹⁵.
Относительно распределения каменных домов по частям города нам известно, что они были в Кремле. Также они были и в других местах Москвы.
В Белом-городе, по известиям путешественников 1670-х годов — Цани и Таннера, жила большая часть бояр, князей и других вельмож, и здесь было «немало храмов и обитаемых вельможами хором», но подробнее об этом рассказывает Рейтенфельс: в Белом-городе находилось «много также каменных и деревянных хором, принадлежащих боярам и иноземцам, и садов. Лучше всех других красивые хоромы боярина Артемона Сергеевича (Матвеева)»; тут были также подворье христианских послов и подворья для магометанских и языческих послов, свободное от пошлины помещение шведских купцов, хлебный, мясной и конный рынки ¹¹⁹⁶. Отсюда видно, что в Белом-городе были здания, которые могли остановить внимание путешественника своей красотой и видом.
В Китай-городе наблюдаем то же самое. По словам Стрюйса, «в этой части города проживают знатные купцы, князья и значительные лица теперь большею частью в каменных домах, чтобы лучше предохранить свои товары от пожаров». Но в Китай-городе, как пишет Рейтенфельс, «кроме многих роскошных зданий бояр, князя грузинского и типографии, в нем есть и греческое подворье... и 3 больших выстроенных из кирпича гостиных двора для иноземных купцов». По Таннеру, тут было «немало и больших обитаемых московскими князьями [496] хором» ¹¹⁹⁷. Спутник Кленка тоже заметил, что «в этой части города живет много князей, вельмож и именитых купцов, которые все селятся в каменных домах, чтобы защитить свое имущество от пожаров, здесь случающихся очень часто» ¹¹⁹⁸. Из этих свидетельств иностранцев следует, что и Китай-город имел красивые дома и не в малом количестве. Между тем Кильбургер говорит, что как в Белом-городе есть бесчисленное множество мелочных лавок, так и в Китай-городе «также нет особенных домов», но главным образом каменные лавки. Отсюда можно неправильно заключить, что в Китай-городе вовсе не было хороших каменных жилых домов, но это было бы неверно, и Кильбургер виноват в неясном выражении своей мысли, и нужно думать, что он желал сказать то же самое, что ясно и определенно высказал Рейтенфельс в следующих словах о кремлевском рынке: «На нем нет ни одного жилого помещения, дабы таким образом держать огонь, сильно свирепствующий обыкновенно в этом городе, как можно дальше» ¹¹⁹⁹.

К главе XI

Книгопечатни в России ведут свою историю с царствования Грозного. Барберини (1565 г.) писал о русских, что «в прошлом году, когда они ввели у себя печатание, я и сам видел, с какой ловкостью уже печатались книги в Москве» ¹²⁰⁰. Флетчер передает, что привезенные при Грозном из Польши типографский станок и буквы погибли во время пожара, о чем, как полагали, постаралось духовенство ¹²⁰¹. Впоследствии типография, конечно, возродилась. От Таннера, бывшего в Москве в 1678 г., узнаем, что «здание, в котором помещается типография греческого языка, хотя испорченнаго, — великолепно; там же хранится московская библиотека». В августе 1681 г. [497]Кемпфер «осматривал типографию» в Москве и так описывает ее устройство: «Она расположена в 3 комнатах, из коих в каждой по 4 станка, подобных нашим; но набор идет плохо. При каждом станке по одной кассе из 64 ящиков, по 8 с каждой стороны; каждый ящик делится на 2 части, потому что иные буквы полные, а иные с вырезкой для постановки ударений. Буквы лежат по порядку: аз, буки, веди и т. д. они не имеют сигнатуры для познания верхней части оных, а потому при набирании надобно рассматривать каждую букву, отчего набор идет медленно. Касса стоит не наклонно, а прямо, и букв в ней мало... Из печатни мы прошли кверху налево в школу...» ¹²⁰². Но московская типография первоначально не всегда могла удовлетворить всех требований, и поэтому, например, в 1669 г. русское правительство обращалось с заказами в киевопечерскую типографию ¹²⁰³. Это указывает, что в XVII в. был спрос на книги. В 20-х и 30-х годах этого столетия книги на печатном дворе расходились почти без остатка ¹²⁰⁴.
Что же касается икон (образов) и политипажей (картин, вырезанных на дереве и потом отпечатанных), то почти все иностранцы (Герберштейн, Неизвестный англичанин, Олеарий и др.) свидетельствуют, что в каждом русском доме находился образ, который был главным украшением дома. Богатые лица сами покупали для церквей иконы. Недалеко от Кремля, направо, находился иконный ряд, где продавались только одни иконы. «Называют, добавляет Олеарий, они торг иконами не куплей и продажей, а «меной на деньги», при этом долго не торгуются.» Так как богатые люди имели свои домашние церкви, то для них покупали много икон. Также на дверях домов и в лавках, как и над воротами крепостей, городов и дворов, выставлялись иконы. Но, по словам Мейерберга, кроме икон, во всей России нельзя было увидеть других изображений, а также скульптуры, так что память о родителях с их смертью часто исчезала [498] у детей ¹²⁰⁵. Русской живописью особенно заинтересовался Рейтенфельс, который так пишет о ней: «Живопись у них совершенно своеобразна, обращена на священные предметы, ибо, кроме некоторых цветочков и животных, они пишут исключительно одних, давно умерших святых, по греческим образцам. Мало того, они считают поступком не только не благочестивым, но заслуживающим наказания, если торговец изображениями блаженных небожителей выставит на продажу рядом с ними картины светского содержания. В случае желания иметь изображения светских лиц, они поручают иностранным художникам написать таковые (зато этим последним строго запрещено писать изображения святых), хотя мосхи, не знаю почему, кроме изображений святых, не любят изображений человеческих лиц и иных картин», но иконы имелись во всех домах ¹²⁰⁶. Русские, по словам Таннера, поэтому делали много икон на продажу. Об одном немецком живописце, Иог. Детерсене, очевидно, рисовавшем светские картины, Олеарий рассказывает, что стрельцы хотели его сжечь, когда нашли у него в доме череп, но к счастию некоторые из присутствовавших объяснили им, что этим черепом, по обычаю немецких живописцев, он пользуется для срисовывания ¹²⁰⁷. Изображения русских икон казались иностранцам безобразными, но русские заявляли, что «их боги в этом отношении совсем не спесивы». Старую икону относили на рынок, прибавляли к ней столько серебряных монет, на сколько соглашался продавец, и выменивали ее на новую. «Так всегда практикуется, объясняет Коллинс, ибо надо очень остерегаться говорить, что купил икону: надо говорить, что ее выменял». Кроме того, старые иконы бросали в воду ¹²⁰⁸. «Самые прекрасные их [499] картины, рассказывает тот же англичанин, очевидно, о светской русской живописи, не лучше тех, что рисуют у нас на печах красной охрой и испанскими белилами» ¹²⁰⁹. В конце XVII в. в иконном ряду, кроме книг, продавались «листки деревянной печати» гравюры) ¹²¹⁰. Именно тогда москвичи решили, что рисунки можно не рисовать, а печатать деревянными досками, по образцу фряжских и немецких гравированных листов. Согласно грамоте патр. Иоакима (1674-1690 г.г.) «многие торговые люди, резав на досках, печатают на бумаге листы икон святых изображений, иные же неискусные и не умеющие иконного мастерства делают рези странно и печатают на листах бумажных развращенно образ Спасителя» и святых ¹²¹¹.

К главе XII

Большой колокол был гордостью москвичей, и с одной стороны, стремясь вылить громадные колокола, они тем удовлетворяли свое глубокое религиозное чувство, а с другой — испытывали удовлетворение, когда иностранцы с удивлением осматривали эти колокола, разнося потом славу о них по чужим странам. Русские также отливали огромные орудия.
Пушки и колокола, как сообщает Кильбургер, лились на большом литейном заводе — «Пушечном дворе», лежавшем на р. Неглинной. Этот завод был уже при Петрее (1608 г.) ¹²¹². Подробнее об этом рассказывает Олеарий: в Белом-городе «находится литейный завод, а именно в местности, которую они [500] называют Поганым бродом, на р. Неглинной; здесь они льют много металлических орудий и больших колоколов. Здесь до сих пор находился очень опытный мастер, по имени Ганс Фалькен из Нюренберга; от него некоторые русские путем одного лишь наблюдения научились литью. При помощи особой сноровки он устраивал орудия таким образом, что 26 фунтов железа можно было с успехом выбросить из орудия при помощи 25-ти фунтов пороха. Этим мастерством он до того прославился в Голландии, что и упоминается в голландском издании Меттерана» ¹²¹³. При Рейтенфельсе в Белом-городе было два громадных завода: один для литья пушек и колоколов, а другой для приготовления пороха ¹²¹⁴. Но на литейном заводе, кроме колоколов и пушек, делали «и нужные для обороны предметы; потребное для этого количество разного рода дерева весьма удобно было подвозить рекой» Неглинной ¹²¹⁵.
Указывая, что у русских было «несколько мортир необычайной величины», Кильбургер, без сомнения, под этим подразумевает две пушки у кремлевских ворот. Какаш и Тектандер в начале XVII в. упоминают о них, передавая, что в них легко может влезть человек ¹²¹⁶. Маскевич в 1611 г. видал «одно оружие, которое заряжается сотней пуль и столько же дает выстрелов; оно так высоко, что мне будет по плечо, а пули его в гусиные яйца; стоит против ворот, ведущих к живому мосту. Среди рынка я видел еще мортиру, вылитую, кажется, только для показа; сев в нее, я на целую пядень не доставал головой до верхней стороны канала. А похолики наши обыкновенно влезали в это орудие человека по три и там играли в карты под запалом, который служил им вместо окна» ¹²¹⁷. Олеарий пишет, что в Китай-городе на площади около помоста, против ц. В. Блаженного, «неподвижно лежат на земле два (очень) больших металлических орудия» по направлению к большой дороге, откуда обыкновенно нападали татары; одна из [501] пушек в диаметре имела один локоть ¹²¹⁸. Таннер в 1678 г. осматривал эти орудия, причем «одна пушка была длиною девять локтей, семь дюймов толщиной, жерло пять четвертей локтя, другая на половину меньше» ¹²¹⁹.
Колокола описывают многие иностранцы, но их известия не вполне согласованы и касаются колоколов, отлитых в разное время, так что нужно внимательно отличать, о каком именно колоколе рассказывают путешественники.
Уже в путешествии Какаша и Тектандера (1602-1603 г.г.) упоминаются большие колокола в Москве, «из которых один далеко превосходит по величине и звуку тот, что находится в Эрфурте»; при везде этих иностранцев во дворец великого князя «звонили в большой колокол, находящийся в середине двора и повешенный очень низко, не более, чем на 15 локтей над землей» ¹²²⁰. На плане, относящемся к первому пятилетию XVII в., изображен колокол, висящий на деревянном возвышении с крытым верхом, около церкви Архангела, на площади, с надписью: «Большой колокол весом около 2.200 пудов, по нашему весу, равняется 66.000 ливров» ¹²²¹. Петрей же (1608 г.) рассказывает, что на площади около дворца «висел чрезвычайно большой колокол весом в 336 центнеров», вылитый еще при Годунове ¹²²². Маскевич (1611 г.) позволяет нам сообразить о каких колоколах могли тогда говорить иностранцы. Именно на башне (колокольне) Ивана Великого висел один колокол, язык которого раскачивало 8-10 человек, а возле колокольни висел на деревянной башне, в 2 сажени вышиной, значительно тяжелее колокол, раскачиваемый 24 человеками ¹²²³. О последнем же колоколе то же самое сообщает и Олеарий: его раскачивают 24 человека, но только вес его Олеарий определяет в 356 центнеров ¹²²⁴. Кроме того, Олеарий сообщает о другом колоколе, [502] отлитом русскими: «Знаменитый литеец орудий Ганс Фальк, когда он формировал свои орудия, то русские помощники должны были уходить», чтобы они не могли перенять этого искусства. «Однако теперь, как говорят, они умеют лить и большие орудия и колокола. И в минувшем году ¹²²⁵ ученик означенного Ганса Фалька отлил большой колокол, который, будучи очищен, весил 7.700 пудов, т. е. 308.000 фунтов, или 2.080 ¹²²⁶ центнеров, как мне об этом сообщили различные немцы из Москвы и русские» ¹²²⁷. Однако этот колокол от звона треснул, и царь приказал отлить «еще больший колокол... Говорят, что и место для отливки и основы для формы с большими затратами уже устроены» ¹²²⁸. Именно об отливке этого знаменитого многотысячного московского колокола дает весьма интересные и подробные сведения архидиакон Павел Алеппский. Он прежде рассказывает о самом большом колоколе, какой был в его время в Москве; он имел в окружности 62 пяди, толщина его края была 1 локоть, а высота более 5 локтей, весил 4.000 пудов, и его с трудом раскачивали 10 человек. П. Алеппский упоминает и о колоколе, о котором Олеарий сообщал, что он при звоне лопнул. Из сборника Имп. Пуб. Библ. узнал среди летописных заметок об устройстве завода, «чтобы лить колокол большой», «а вылит колокол 162 года, ноября в 5 день», т. е. 1653 г. ¹²²⁹. Это, очевидно, и был тот треснувший колокол, [503] о котором рассказывали Олеарий и П. Алеппский. Павел об этом так сообщает: «В прошлом году ¹²³⁰ мастера, по приказанию царя, сделали колокол в 8.000 пудов, а железный язык его в 250 пудов», но при звоне он разбился. Конечно, вес в 8.000 п. указан у Павла круглой цифрой и не противоречить цифре Олеария — 7.700 п. Судя по смыслу рассказа Павла, для изготовления этого колокола царь вызвал из Австрии мастеров, и те попросили 5 лет срока, но «рассказывают, что явился русский мастер... и просил дать ему только один год сроку... и исполнил обещание, изготовив колокол ранее истечения года... Когда он умер, и эта редкостная вещь осталась испорченной, явился еще один мастер из переживших моровую язву. Этот человек, явившись к царю, взялся сделать колокол больше, тяжеловеснее и лучше, чем он был прежде, и кончить (работу) в один год. Огромная яма была вырыта на этой площади (вероятно на Ивановской), и в настоящее время, т. е. с начала сего месяца февраля ¹²³¹, мастер приступил к изготовлению колокола... (дальше идет интересное описание техники работ; печей, согласно Павлу, было пять). В каждую печь положили 2.500 пудов, а всего 12.500 пудов, и замазали печи глиной». Когда потом начали лить в форму расплавленную медь, форма треснула, и несколько металла вытекло, и тогда «немедленно доставили множество меди и серебра», расплавили и добавили в форму ¹²³². К этому времени, прибыло 28 октября 1655 г. в г. Москву шведское посольство во главе с Бьелке, и один из участников его оставил нам дневник, где приводит любопытный разговор относительно этого колокола (28-го же октября 1655 г.): «... послы заговорили о большом колоколе, который недавно был вылит.
Пристав. Он уже готов, но еще стоит в форме и будет обделываться только до тех пор, пока не спилят лишний кусок, который вылился, когда лопнула форма. (При этом пристав) сообщил, что уже приготовляются инструменты, [504] которые должны служить для поднятия колокола, (и что) величина и ширина его внутри, между обоими краями, пять саженей (fenn fambnar), а тяжесть достигает «по-нашему», т. е. по русскому, весу тысячи шиффунтов, по-шведскому же — восьмисот шиффунтов.
Г. Бьелке. Колокол этот должен быть очень большой, судя по сказанному весу.
Пристав. Подобного по величине колокола, конечно, нет во всем христианстве.
……………………………………………………………………………………….
Г. Бьелке. С тех пор, как мы приехали, совсем еще не звонили в самый большой, только что отлитый колокол?
Пристав. Нет! В него звонят не чаще, как в большие праздники, и когда Его Царское Величество бывает дома.
Г. Бьелке. Колокол этот еще не совсем готов.
Пристав. Нет, но над ним работают каждый день, и он не может быть скоро готов, так как он очень большой. С одной стороны его металл вылился через форму, всего до... ¹²³³ фунтов, и это нужно отпилить, чтобы колокол мог получить свой вид (till sin fassun komma kan): когда шла отливка, восемь печей были полны меди, которая находилась в них восемь дней, пока не наполнилась форма, между тем масса стала не попадать в отверстие внизу, так что пришлось снова ее прибавлять.
Г. Бьелке. Должно быть, была порядочная жара, когда выпускали массу, и удивительно, что она не застыла в течение такого продолжительного времени.
Пристав. Да, конечно, была сильная жара, но, чтобы масса не охлаждалась и не застывала, в нее бросали сало.
Г. Бьелке. ...А язык к этому колоколу готов?
Пристав. Да. Он весит 300 фунтов, или около шведского шиффунта.
Г. Бьелке. Кто отважился на такое великое дело и начал работу, должен быть славным мастером. Конечно, он должен получить от Его Царского Величества большую милость. [505]
Пристав. Это — молодой человек, но многие старые мастера удивлялись, что он решился взяться за такое великое дело. Нет никакого сомнения, что он, конечно, удостоится милости Его Царского Величества» ¹²³⁴.
Возвращаясь в прерванному рассказу архидиакона Павла, узнаем, что 1 декабря (1655 г.) колокол вынули из ямы, повесили над ней на толстых бревнах и привесили язык в 250 пудов, длиной более полутора человеческого роста, а толщиной такой, что его с трудом можно было обхватить руками. «Толщина этого колокола более брасса, как я измерил и записал». Павел входил под колокол, но стрельцы не позволяли измерять его, и архидиакон с трудом выведал от мастера, что, если измерить окружность веревкой, будет 11 брасс (брасс = 5 ф. 9 д.); «я смерил ее (веревку) пядями и вышло 93 больших пяди». Мастер сказал, что колокол стоит 50.000 динаров, т. е. рублей, и «что до 12.500 пудов не хватает пятисот... Около сотни стрельцов тянули его с четырех сторон», чтобы звонить. Никон хотел встретить царя звоном из этого колокола, сильно торопил работавших, и поэтому колокол был наскоро повешен над ямой, высотой около роста человека, на бревнах. Когда в него зазвонили, то «громадные бревна, на коих висел колокол, колебались от его движений и трещали. Мы далеко отбежали от него из опасения, что они сломятся и рушатся». 10 декабря царь, возвращаясь с похода, был встречен звоном этого колокола ¹²³⁵. Это было после удачной войны, во время которой Вильна в июне 1655 г. была взята русскими ¹²³⁶.
Об этом большом колоколе, несомненно, и говорят последующие путешественники: Мейерберг, Кильбургер, [506] Пальмквист и другие. Некоторые неточности и несходства известий этих лиц нужно объяснить разными обстоятельствами. Как видим, Павел не мог сам всего точно узнать, а должен был пользоваться показаниями других. Обращает на себя внимание обстоятельство, что язык, по данным Павла, весил всего 250 пудов, а по другим, позднейшим, известиям — 440 п. Это можно объяснить или ошибкой у Павла, или же, скорее всего, тем, что, в виду спешности работы, взяли язык, оставшийся после разбившегося прежнего большого колокола, язык которого именно весил 250 пудов ¹²³⁷. Так как водружение колокола было временное, и балки, поддерживающие его, дрожали и шатались при его звоне, то, очевидно, его сняли или же он упал, но не разбился, потому что высота была небольшая. Когда в 1661 г. Мейерберг был в Москве, он видал этот колокол в Кремле, лежавшим на земле. «Что удивительнее всего», рассказывает Мейерберг об этом колоколе, он был отлит в 1653 г. 24-летним москвитянином, над ним работали 3 месяца, «и поныне еще лежит на земле в ожидании механика художника, который взялся бы поднять оный на воздух»; этот колокол «превышает известный эрфуртский и даже славный китайский в Пекине». На рис. 64 в альбоме Мейерберга видна русская надпись, сделанная на колоколе, и скопированная Мейербергом русскими же буквами: «В лето от сотворения света 7161 году сей колокол вылит на Москве повелением благоверного государя и великого князя Алексея Михайловича, всея России самодержца, в 8 лето скифетродержства его». Внизу рисунка Мейерберг перевел по-немецки эту надпись: «В лето 7161 г. (anno 7161)... в восьмой год его правления». «Русский колокол, сообщает дальше этот иностранец, вышиной — 19 футов ¹²³⁸, шириной в отверстии — 18 футов, в окружности — 64 фута, [507] а толщина — 2 фута, язык его длиной — 14 футов. На отлитие этого колокола пошло 440.000 фунтов меди, угару из них было 120.000 фунтов, а все остающееся затем количество употреблено на эту громаду. Я не говорю о колоколе, что был отлит и поднят в царствование Бориса Годунова... этот колокол и до сих пор висит на башне. Здесь идет речь о колоколе, вылитом в 1653 г. в царствование Алексея» ¹²³⁹. Таким образом, согласно Мейербергу, колокол весил 8.000 пудов. Главинич, ездивший в Москву с Мейербергом, определяет наибольшую окружность колокола около 30 локтей. Он слыхал от голландских католиков, что при его плавке было прибавлено 40.000 талеров хорошего серебра.
После отъезда Мейерберга колокол повесили на небольшую деревянную башню, и, как узнаем из надписи уже на современном нам колоколе, это случалось в 1668. г. ¹²⁴¹. Действительно, Стрюйс рассказывает (февр. 1669 г.), что «недалеко от Ивана Великого стоит еще башня с толстыми перекладинами, на коих висит громадный колокол, более чем в 394.000 фунтов (livres); один лишь язык его весит 10.000 фунтов. Колокол в ширину (поперечник) 23 (королевских) фута, а толщиной 2 фута. Раскачивают его по 50 человек с двух сторон» ¹²⁴², т. е. всего 100 человек. Тут, без сомнения, идет речь о прежнем колоколе. Язык весит, по Стрюйсу, 250 пудов (10.000 ф.), т. е. столько же, сколько [598] указано у Павла; то же сходство и в количестве лиц, нужных для его раскачивания; толщина его сходна с данными Мейерберга; можно думать, что вес ошибочно указан у Стрюйса, вместо 320.000, — 394.000 фунтов. Этот колокол, как и в первый раз, в 1655 г., был повешен, очевидно, невысоко над землей и тоже на бревнах. Что этот колокол уже висел, кроме Стрюйса, подтверждает и Рейтенфельс, записки которого относятся ко времени 1671-1673 г.г. Он сообщает, что колокольня Ивана Великого выше всех домов и может спорить с самыми высокими башнями в Европе, а «подле — необыкновенно огромный колокол (в 320.000 фунтов) отчасти повешен, отчасти поставлен на брусьях: несколько раз пытались поднять его, чтобы повесить, но все усилия остались тщетны, и многие заплатили жизнью за безрассудную попытку; царь поставил себе священным долгом сделать более успешную попытку» ¹²⁴³. Рейтенфельс даже советовал иностранцам для приобретения доверия царя предложить русским посредством новых механических применений «поднять тот громадный колокол в московском Кремле, около которого до сей поры многие в поте лица своего тщетно потрудились» ¹²⁴⁴. Но, как мы узнаем от Кильбургера, русские сами сумели поднять эту громаду. Сперва его подымали в течение 9 месяцев, но 2 дек. (1673 г.), когда нужно было его только установить на назначенное место, дали ему, по неправильному расчету, несоразмерно сильный разгон, и он упал вниз, зарывшись на ⅓ в землю, но остался целым. И, наконец, «в 1674 году в марте месяце в первый раз (он был) поднят» возле колокольни Ивана Великого, посредством двух новопостроенных столбов и остроумно придуманного рычага. Из русской записки, описывающей, как происходил I прием шведского посланника 30 марта 1674 г., нам известно, что посольство отправилось в сопровождении приставов в Кремль в полном составе, то есть Пальмквист и Кильбургер тоже поехали в качестве свиты послов на царский прием. «А как приехали, читаем в упомянутой [509] записке, поблиску Посолского приказу, и послы спрашивали приставов, в котором месте у Царского Величества устроен колокол болшой. И как приехав против болшого колокола, — и послом тот болшой колокол указали и говорили им, что тот колокол поднимает русской человек. И послы, смотря того колокола, говорили, что они такова колокола нвгде не видали и не слыхали» ¹²⁴⁵. В альбоме Пальмквиста мы видим, каким образом поднимали колокол, Он, судя по великолепному рисунку этого шведа, поднят уже высоко, но не окончательно; внизу находящиеся люди кажутся небольшими; невдалеке красуется Посольский приказ. Тут же Пальмквист дает отдельное изображение этого колокола, художественно исполненное, а также данные об его размере, которые почти целиком сходятся с цифрами Кильбургера. Именно, согласно Пальмквисту:
«Периферия, или окружность — 12 саженей, или 36 локтей.
Диаметр — 11 локтей 1²/₁₁ квартера ¹²⁴⁶.
Вышина с ушами (собств. Cronan) — 15 локтей 3 квартера.
Толщина края — 1 ½ арш. Или русск. локтя.
Металла пошло — 15.000 пудов.
Угара — 3.000 пудов.
Излишка — 2.000 пудов.
В остатке — 10.000 пудов.
Патриарх и др. великие господа бросили — 1.000 пудов.
Итого — 11.000 пудов, что составит 440.000 фунтов, или 4.400 центнеров.
Язык колокола имеет в длину 22 фута, а весу 1 ½ картауна, что даст 440 пудов, или, считая в пуде 40 фунтов, — 17.600 фунтов».
Отсюда мы видим, что Кильбургер разнится от Пальмквиста только в определении диаметра и вышины колокола. Тут нельзя не заметить, что вес языка у обоих шведских [510] авторов указан в 440 пудов, а у Павла Алеппского и Стрюйса — 250 пудов. С другой стороны, нельзя не обратить внимания и на следующее важное обстоятельство: мы имеем два изображения колокола — Мейерберга (1661 г.) и Пальмквиста (1674 г.), и они заметно разнятся между собой. При этом у Пальмквиста под изображением колокола им же написано, что это есть колокол, отлитый в 1687 г. при царе Михаиле Феодоровиче, а ниже тут же указан его объем и вес, только что нами приведенные. Колокол же, о котором упоминает Кильбургер, был отлит в 1654 г. Это обстоятельство, как и различие в рисунках колоколов у Мейерберга и Пальмквиста, заставляет нас критически отнестись к рисунку Пальмквиста, но в настоящем месте, воздерживаясь от решения этого вопроса, укажем только, что в рисунках Пальмквиста встречаются неточности ¹²⁴⁷ и он, может быть, увлекался художественностью изображения во вред действительности.
Кильбургер указывает, что колокол в марте 1674 г. был впервые поднят и значит уже в этом году висел, и в него звонили. Два года спустя в Москве был Койэт, который передает, что около высокой колокольни Ивана Великого «находится другая башня, в которой повешен весьма тяжелый колокол. Поперечник его равняется приблизительно 23 футам, окружность почти 70, высота 30 футам, сами стены в 2 фута толщиной; говорят в нем 400.000 фунтов весу. В нем висит язык, который длиной в 22 фута и весит более, чем 10.000 фунтов». Пятьдесят человек звонят в него, «и тогда он гудит так страшно, что чуть ли не вся почва вокруг трясется и дрожит» ¹²⁴⁸.
В 1678 г. приехавший в Москву Таннер заинтересовался громадными колоколами Ивана Великого и описал их. «Однако, оговаривается он, больше своею массою, великолепнее искусством и достойнее по виду перед остальными (колоколами) есть тот, который висит спереди башни, который поэтому я сам старательно измерил, и надеюсь, что читатель тем лучше возымеет ко мне доверие. Самая нижняя его окружность [511] до 28 ½ локтя (ulnarum) кругом; сам корпус, или бок, толщиною равняется 1 ½ локтя (ulnam) и 2 дюймам (digitos). Высота простирается длиной до 7 локтей. Язык, наконец, которым ударяемая масса звонит, так велик и широк, что его едва могут обхватить руками два человека» ¹²⁴⁹.
Любопытные данные о колоколах также находим у Невилля и Корба. Согласно Невиллю (1689 г.), самый большой колокол, висевший на колокольне, имел в поперечнике 20 футов, в высоту — 40 футов, а в толщину — 1 локоть; «чтобы придать этому колоколу звучность, пришлось отнять от него, при помощи резца, до 40.000 фунтов»; в него звонили редко ¹²⁵⁰. Корб (1698-1699 г.г.) дает рисунок колокола, для раскачивания языка которого требовалось 40-50 человек. «Диаметр наибольшего колокола, пишет он, который висит в Москве на башне Дворцового храма, имеет свыше 3 оргий (1 оргия = 6 фут, 8 д.); окружность — 10 ½ оргии; толщина — 3 ½ спитамы (1 спитама = 6 дюймов 1,03 линий); весит колокол на наш (австрийский фунт) 66.000 фунтов. Толщина языка 1 ½ оргии» ¹²⁵¹. Как сообщает Корнилий де Бруин, «посреди большой площади, окруженной различными зданиями, возносится башня или колокольня Ивана Великого, подле которой находится громадный колокол, упавший с колокольни во время пожара в 1701 г. и разбившийся от падения. Говорят он весит 266.666 фунтов голландских, или 336 центров, т. е. 8.000 пудов слишком, считая пуд равным 33-м нашим фунтам. Вылит этот колокол в царствование в. кн. Годунова» ¹²⁵². На этом примере видим, какими неточными сведениями пользовались иностранцы.
На нынешнем же колоколе надпись гласит, что при царе Алексее был отлит «великий колокол осмь тысяч пуд меди в себе содержащий, в лето от создания мира 7162, с Рождества же во плоти Бога Слова 1654; из меди сего благовестить начали в лето миросоздания 7176, Христово же Рождества 1668, и [512] благовестил до лета миросоздания 7208, Рождества же Господня 1701,» когда в июне во время пожара был «поврежден» и до 1731 г. «пребыл безгласен». Именно Анна Иоанновна повелела отлить новый из 8.000 пудов меди прежнего колокола с прибавлением 2 тысяч пудов новой меди ¹²⁵³.
В заключение отметим, что у Мейерберга временем отлития колокола показан 7161 год от сотворения мира, т. е. 1653 от Р. Хр , а у Кильбургера 1654 г., официальная же надпись на нынешнем колоколе указывает время отлития в 7162 г., с переводом на современное летосчисление 1654 г., что согласно с Кильбургером. Отсюда можно предположить, что форма для колокола была приготовлена в предшествовавшем году действительного отлития колокола.
Что касается веса колокола, тут видим больше противоречий, что и понятно, так как взвесить такую массу меди было трудно, и современники судили только приблизительно, а народный слух мог и преувеличивать. П. Алеппский считал 12 т. пудов весу, Мейерберг — 8 т. п. (а всего было растоплено меди 11 т.), Кильбургер (и Пальмквист) — 11 т. п. (а всего было растоплено 16 т.), а по теперешней надписи на колоколе — 8 т. п. Последнюю цифру следует признать наиболее вероятной, а что Кильбургер и Пальмквист дают оба одинаковые, но более высокие цифры, это только показывает, что они взаимно делились своими сведениями или же пользовались одним и тем же источником, очевидно не вполне верным.
Во всяком случае, на основании одних только сведений иностранцев в этом вопросе, как и во всех остальных, нельзя делать обоснованных выводов.

К главе XIII

Съестные припасы, по общему мнению иностранцев, были в России дешевы. К такому выводу они приходили на основании сравнения русских цен со своими в Зап. Европе, где жизнь была дороже, но зато оплата труда выше, чем в России. [513]
Показания иностранцев о ценах в общем отличаются отрывочностью, разнообразием места и времени, так что они не могут дать цельной картины, но общее впечатление все-таки дают довольно верное.
Еще путешественники второй половины XV в. удостоверяли дешевизну и изобилие припасов в Москве ¹²⁵⁴, а Барберини называл эту дешевизну даже «чрезвычайной» ¹²⁵⁵. Маржерет тоже писал о дешевизне рыбы и вообще жизненных припасов, объясняя то обстоятельство, что в России «мясо весьма дешево», тем, что русские около полугода постятся ¹²⁵⁶, а что хлеб был «не дорог» отсутствием его вывоза за границу ¹²⁵⁷. Об изобилии дичи и вообще пищи и их дешевизне слышим и от Олеария, Павла Алеппского, Вимена, Лизека и др. ¹²⁵⁸.
Наблюдательный Олеарий в свою бытность в России заметил в ней «много лесной и полевой дичи. Так как пернатой дичи, пишет он о русских, у них имеется громадное количество, то ее не считают такой редкостью, как у нас; глухарей, тетеревей и рябчиков разных пород можно получать у крестьян за небольшую сумму денег... Леса также богаты разными дикими животными... Лосей, кабанов, зайцев большое изобилие... Много хищных и нечистых животных... (В России также) большое изобилие рыб всяких пород, за исключением карпов, которых и в Лифляндии не находят. Однако в Астрахани мы видели много карпов необыкновенной величины, которых можно было покупать по шиллингу за штуку; их ловят на Волге». «Вообще во всей России, — говорит Олеарий, описывая свое путешествие в 1634 г., — вследствие плодородной почвы, провиант очень дешев. Ведь 2 копейки за курицу — э то в нашей [514] монете 2 шиллинга, или 1 грош мейссенской монеты; 9 яиц получали мы за 1 копейку». В 1636 г., по словам того же иностранца, «провнзия в Нижнем была весьма дешева: молодая курица, а также 15 яиц стоили 1 копейку, или в мейссенской монете 6 пфеннигов, овца — 12, 15, 18 копеек». В Астрахани голштинское посольство купило «у татар 20 очень жирных быков от 8 до 14 талеров за штуку». На Волге, от Астрахани до Каспийского моря, рассказывает тот же Олеарий, «совершается чрезвычайно богатая ловля рыбы всевозможных сортов; рыба эта весьма дешева, так как за 1 грош можно купить 12 больших карпов, а 200 стерлядей или малых осетров (это очень вкусная рыба) — за 15 грошей» ¹²⁵⁹. Дешевизну в Астрахани подтверждает Стрюйс (например, за 1 коп. продавали 12 прекрасных дынь или карпа весом в 30 фунтов или 25 жирных сельдей), но зато водка была очень дорога и редка ¹²⁶⁰. О дешевизне русских продуктов также свидетельствует П. Алеппский, по известиям которого, зимой «рыба бывала очень дешева»; в Коломне «покупали сани со ста кочанами (капусты) за пять, шесть копеек, не дороже»; на коломенский базар, бывавший по понедельникам и четвергам, привозили, как пишет Павел, из окрестностей «свиней больших и малых, зарезанных и ошпаренных, уже замерзших... они весьма дешевы. Точно также гусей, уток, индеек продают ощипанными и готовыми», и вообще «в течение зимы бывает дешевизна, и производится торговля зерновым хлебом». Припасы привозились в Москву также водой, и на реке Москве «всегда стояло множество судов» со всякого рода продуктами. П. Алеппский видал суда, «наполненные куриными яйцами». Сюда, к берегу самого Кремля, приставали суда с припасами для дворца из Астрахани, Казани, Нижнего, Коломны и пр. Но осенью (и также весной) дороги делались непроходимыми. «Еще хуже было [515] в Москве, рассказывает П. Алеппский об осени 1655 г., так что экипажам и лошадям невозможно было проехать, и мы не могли ходить из дома на рынок, потому что грязь и слякоть были глубиною в рост человека. Оттого и цены в это время поднялись, вследствие малого подвоза из деревень» ¹²⁶¹.
Потемкин (1667 г.), посланный послом в Испанию, видал, что там все продают «самой дорогой ценой» и приводит эти цены. Они интересны в том смысле, что показывают, какую цену русские считали высокой. По его данным, в Испании рыб было меньше, чем в России, а птицы и скота много, и там были такие цены:
Бык — 40-50 ефимков и более.
Баран — 4, 6, 9 ефимков.
Куря индейское — 2, 3 ефимков.
Гусь — 2 ефимка.
Утка — 1 ефимок.
Куря русское — 1 ефимок.
Рябец — ½ ефимка.
Куропат — 1 ефимок.
Ветчина, гривенка — 3, 4 алтына.
Говядина — тоже так.
Мука пшеничная, пуд — 2 ефимка.
Масло коровье, гривенка — ½ ефимка.
Масло деревянное, пуд — 2 ефимка.
Мед, гривенка — ½ ефимка.
Воск белый чистый, гривенка — ½ ефимка.
Яйца, десяток — 10 алтын.
Рыба семга свежая, гривенка — ½ ефимка.
Семга соленая, треска и др. соленые рыбы, гривенка — 5 алт.
Уголь, пуд — 1 ефимок.
«Безчет дров по полуефимку пуд» ¹²⁶².
Сравнивая эти цены с данными Кильбургера, легко, конечно, можно убедиться в сравнительной дешевизне русских [516] продуктов. Сам Кильбургер был того мнения, что в России «провиант и съестные припасы довольно дешевы не только в разных местах государства, но также в Москве», потому что сюда их всегда привозили, особенно зимой, в большом количестве ¹²⁶³. Член свиты посла Кленка для своего времени дает цену большого судака, который «по временам стоил живой в Москве 4, 5 и даже 6 гульденов». По его словам, в Архангельске «можно прожить очень дешево, так как жизненные припасы можно получать за немного денег»; «здесь находится, пишет этот голландец, прекрасный мясной рынок, на который в таком большом количестве привозится говядина, что можно превосходную купить по бланку или стейферу за фунт». Около Холмогор в очень многочисленных деревнях провизия стоила (1675 г.):
12 и 18 яиц — 1 стейфер.
Гусь, курица — 2 стейфера.
Глухарь большой — 2, 3 стейфера.
Куропатка — 1 стейфер.
Молоко парное для 6-8 человек — 1 стейфер.
Южнее Ягрыжского яма:
Курица — 1 стейфер.
8 куропаток — 3 стейфера.
15 яиц — 1 стейфер ¹²⁶⁴.
Тут же можно привести архангельские цены и позднейшего путешественника, начала XVIII в., Корнилия де Бруина. Он указывает, что в Архангельске «много живности и чрезвычайно дешевой», «пара куропаток стоит 4 штивера», «зайцев [517] также множество, и в продаже они по 4 штивера за зайца... бекасы стоят здесь 2 и 3 штивера один». В Архангельске было много и рыбы; «окуней такое множество, что ими можно накормить 20 человек за каких-нибудь 20 штиверов». «Мяса также изобильно. Лучшей говядины можно купить за 1 штивер фунт; ягненок около 10 недель стоит 15 штиверов; теленок такого же возраста — от 30-40 штиверов, смотря по времени года. Здесь всякий имеет индеек на своем дворе; 4 или 5 цыплят или 1 гусь стоят от 6 до 8 штиверов» ¹²⁶⁵.
Стоимость же привозных товаров, например, пряностей, разумеется, была выше, чем припасов туземного производства. Цены на эти товары в Москве указаны Кильбургером в прейскуранте мая 1674 г. ¹²⁶⁶. 27 декабря 1673 г. дьяк Яков Петелин писал, что «в рядех покупают пряные зелья:
Сахару доброй по 5 алтын фунт.
Ядра миндалные по 5 ж алтын.
Пшено по 6 де.
Корица по рублю по 23 алтына по 2 де.
Коринки по 5 алтын.
Мушкатные орешки по 3 де золотник
Мушкатной цвет по 60 алтын фунт.
Шафран по 8 де золотник.
Инбир по 5 алтын фунт.
Анис по 2 алтына.
Масло деревяное по 2 алтына по 2 де.
Лимоны по 6 де» ¹²⁶⁷.
Из вышеприведенных иностранных свидетельств видим, что русские цены, по мнению западных европейцев, были низкие. Но, конечно, и в России бывали годы дороговизны, и, напр., в 1660 г. и 1662 г., по донесениям комиссара Эберса, в Москве была небывалая дороговизна, хлебные цены были выше, чем когда-либо; так в 1660 г. в Москве четверть ржи стоила 2 рубля, четверть овса — 120 коп., четверть солода — 150 коп., овца — 70-80 коп.; цены поднялись на все жизненные припасы вдвое и втрое ¹²⁶⁸.
Обращаясь к рассмотрению отдельных видов продуктов, следует указать, что русские вообще мало питались мясом. По уверению Рейтенфельса, они не ели телятины, зайцев, раков, голубей и все то, что было убито через удушение ¹²⁶⁹. Что русские не ели голубей, подтверждается Невиллем ¹²⁷⁰, а зайцев — Коллинсом и Лизеком ¹²⁷¹. Это — правда, потому что и в настоящее время еще некоторые крестьяне считают зайца поганым и негодным для еды, так как очищенным он похож на кошку, что вызывает в них брезгливость; голубей и теперь народ, хотя и не весь, считает священной птицей; телятины же русские не ели оттого, что жалели резать телят и давали им вырасти ¹²⁷². Но среди достаточного класса, все это не принималось во внимание и ели телятину, зайцев и раков. Заяц упоминается среди кушаний в старинных книгах о ествах; тут даже упоминается кушанье из «журавля», «чапли», наряду с «курьями индейскими» и «курицами индейскими» и пр. ¹²⁷³. Цену раков дает Кильбургер, — значит их продавали для еды; также, по Кильбургеру, в лавках продавали голубей.
Коровье масло, по показанию Рейтенфельса, редко употреблялось русскими, а больше приготовляли масло из льняного семени и лесных орехов (nucilus avellanis). Коровье же масло русские приготовляли жидким, так что оно никогда не твердело. Сыра же крестьяне, по словам того же Рейтенфельса, «совершенно» не умели приготовлять, хотя бы даже в малом [519] количестве ¹²⁷⁴. О том же слышим от спутника англичанина Карлейля: «Что же касается масла и сыра, то они как то, так и другое плохо приготовляют; иностранцы едва их могут есть» ¹²⁷⁵. Еще в XVI в., когда русские ужинали у датского посланника Ульфельда и попробовали его сыр, они попросили весь его им отдать: очевидно, он им понравился и был для них новостью ¹²⁷⁶.
Кильбургер кратко упоминает о «множестве» сморчков и шампиньонов в России. Коллинс же, заинтересовавшись русскими грибами, посвятил описанию их целую главу ¹²⁷⁷.
По словам Петрея, в России разводили всякие плоды и овощи, и легко было достать яблоки, морковь, хрен, капусту шалфей, гвоздику, майоран, крыжовник и т. п. ¹²⁷⁸. Подробно об этом рассказывает Олеарий, который пишет, что у русских «имеются и всякого рода кухонные овощи, особенно спаржа толщиной в палец, какую я сам ел у некоего голландского купца, моего доброго друга в Москве, а также хорошие огурцы, лук и чеснок в громадном изобилии. Лактук и другие сорта салата никогда не садились русскими; они раньше вообще не обращали на них внимания, не только не ели их, но даже смеялись над немцами за употребление их в пищу, говоря, что они едят траву. Теперь же и некоторые из них начинают пробовать салат. Дыни производятся там в огромном количестве; в разведении их многие находят себе материал для торговли и источник пропитания», и русские дыни были «весьма велики, вкусны и сладки», и Олеарию в 1643 г. подарили дыню «весом в пуд, т. е. 40 фунтов» ¹²⁷⁹. Лизек тоже свидетельствует, что в России росло много плодов и «дынь отменной доброты и необыкновенной величины. Нам подавали дыни весом больше 20 ф., и люди, заслуживающие полного доверия, утверждали, что бывают дыни в 30 и даже 40 фунтов» ¹²⁸⁰. Из ягод малина росла «в [520] большом количестве» по всей России, и голштинское посольство около Ладоги за 1коп. купило у детей полную шляпу этой ягоды ¹²⁸¹. «В некоторых местах, рассказывает тот же Олеарий, особенно в Москве, имеются и великолепные садовые растения, в роде яблок, груш, вишен, слив и смородины», а Герберштейн, Гвагнини и др., как пишет Олеарий, неверно сообщали, что в России из-за холодов нет плодов. Олеарий особенное внимание обратил на яблоки: «Между другими сортами яблок у них имеется и такой, в котором мякоть так нежна и бела, что, если держать ее против солнца, то можно видеть зернышки» ¹²⁸². Об этих яблоках упоминает и Кильбургер, называя их «наливными» и считая наилучшими ¹²⁸³, а также Стрюйс, по словам которого эти яблоки так прозрачны, что видны их зерна, «они приторны, бесвкусны, как большая часть (здешних) плодов, да к тому же водянисты» ¹²⁸⁴. Между тем Бруину эти моченые «прозрачныя» яблоки нравились, и он пишет, что яблоки «кислыя, равно как и сладкия, — вкусны» ¹²⁸⁵. Как приготовляли эти яблоки, узнаем из старинного рецепта «о яблоках наливных и о скруте: а налив и скрут, которые бы чисты были, яблоки и небиты, класти в бочки невеликие, ведер по пяти, по одному яблоку руками, да налить паточной сытою, взяти в четверо; а у бочки воронку просто розняти, а закрывати не плотно, чтобы кислой дух выходил вон из бочки» ¹²⁸⁶. Рейтенфельс сообщает, что русские также «иногда варят в меду яблоки и, сгустивши, дают им форму продолговатую или шаровидную» ¹²⁸⁷.
Относительно огородной зелени в России выше уже был приведен отзыв о вей Олеария. Венецианец Вимена (1655 г.) указывал на отсутствие в России салата, цветов и благовонных трав ¹²⁸⁸. Когда же Витсен был в гостях у опального Никона, [521] он заметил, что в его саду лучшие места занимали не цветы, а редька и петрушка ¹²⁸⁹. Хотя уже при Олеарии некоторые русские начали есть салат, однако это плохо прививалось, и когда Таннер в 1678 г. был в Москве и стал есть с немцами латук, москвичи удивлялись этим скотоподобным людям ¹²⁹⁰.
О значении чеснока и лука в жизни русского народа Кильбургер ничего не говорит, а между тем этот вопрос сильно волновал других путешественников, потому что они не могли привыкнуть к этому запаху. Как узнаем от них, русские «всякую пищу приправляли луком и чесноком», а остальными приправами пренебрегали; кушанья на царском обеде были «полны чеснока и лука» ¹²⁹¹. Флетчер говорит, что эти царские кушанья приготовляются «с большим количеством чесноку и соли, подобно тому, как в Голландии» ¹²⁹². Чеснок, по свидетельству Маржерета, Олеария и Мейерберга, служил у русских даже лекарством для возбуждения аппетита и избавления от жара ¹²⁹³. Нидерландским послам, Бурху и Фелтдрилю, русские посылали кушанья тоже «большею частью с чесноком и луком» ¹²⁹⁴. Олеарий сообщает, что «обыкновенно кушанья у них приготовляются с чесноком и луком», почему все дома, даже дворец «пропитываются запахом, противным для нас — немцев»; русские «много едят чесноку и луку» ¹²⁹⁵. «Ни в одном (из кушаний), говорит Мейерберг, нет недостатка в больших приемах чеснока и лука, которые у московитян самые изысканные возбуждающие вкус средства»; он называет русских «всегда пропахшими чесноком и луком»; он даже уверяет, что люди бедные «питаются одним хлебом и чесноком» ¹²⁹⁶. Современник Карлейля пишет, что у русских «зелени и огородных овощей очень много, но изобильнее лука и чеснока ничего нет», что они [522] сильно любят чеснок и лук, «так что скорее узнаешь москвича носом, чем глазами», и во время постов «живут только хлебом, рыбой, овощами, зеленью и преимущественно луком и чесноком» ¹²⁹⁷. Стрюйс жаловался на невыносимое для иностранцев дыхание русских от этих овощей ¹²⁹⁸. Рейтенфельс тоже пишет, что русские больше всего употребляли из овощей чеснок и лук ¹²⁹⁹. Спутник Кленка подтверждает, что москвичи «при своих похлебках и жарких ели лук и чеснок; эта пища им нравилась, хотя непривыкших она отталкивала ужасающей вонью» ¹³⁰⁰. Но наши предки давали в рыбные блюда, кроме этого, еще всякие масла, отчего от них распространялся «скверный противный запах»; к тому же они употребляли чеснок «не только, как приправу, ко всем кушаньям, но и ели сырым среди дня», так что иностранцы с непривычки не могли выносить этого запаха ¹³⁰¹. Однако странно, что в русских книгах о ествах кушанья, приправленные чесноком, встречаются скорее редко, чем часто; упоминаются, например, «ноги свиные под чесноком» ¹³⁰².
Из других приправ, русские употребляли во всех кушаньях соль, а перец и уксус редко, и это считалось у них роскошыо ¹³⁰³; впрочем еще Барберини (1565 г.) писал относительно перца, что в Москве «ужасно много его употребляется» ¹³⁰⁴. [523]

К главе XIV

Винные погреба для казенных нужд находились на Сытенном дворе, где было, по словам Котошихина, «всех питейных погребов больши 30, кроме погреба, что з заморскими питьями. И во всех тех погребах питья всякие стоят во льду», который держался круглый год ¹³⁰⁵. В «погребе, что з заморскими питьями», находившемся вблизи Благовещенского собора, под Столовой и Ответной палатами и иначе называвшемся «Фряжским», сохранялись в трех обширных помещениях фряжские питья: алкан, тентин, сек, романея, кинарея, мармазея, мушкатель, бастр красный и белый, ренское, церковное и др., также уксус ренской, уксус новгородский и, кроме того, лимоны и деревянное масло ¹³⁰⁶. На Сытенном дворе выдавались, по приказу, разным лицам «пива ж подделные и малиновые и иные, и меды сыченые и красные ягодные и яблочные и романее и ренское и фрацужское и иные заморские питья»; здесь же был склад и выдача всякой водки ¹³⁰⁷.
Москвичи же покупали вино в винных погребах, бывших в Китай-городе на кремлевской площади. Тут перед Кремлем было «до двух сот погребов, расположенных в ряд под землей», в которых продавалось иностранное вино, а в другом ряду торговали «иными сортами питей из меда, вишен и разных ягод» ¹³⁰⁸. Упомянутые винные погребки лежали «напротив рядов», и были «построены из кирпича и камня, холодные летом и теплые зимой» ¹³⁰⁹. В конце XVII в. в Москве также не было «недостатка в погребах», в которых распивалось заграничное вино ¹³¹⁰.
Вино доставляли нам иностранцы. Еще в XV в. И. Барбаро сообщал, что «вина москвитяне не пьют» ¹³¹¹, но его употребление среди состоятельных и знатных лиц не замедлило [524] распространиться с развитием внешней торговли. Однако не только во второй половине XVI в. потребление вина, в России было «очень редкое», а больше пили водку ¹³¹², но и в XVII в. русские все-таки мало пили вина, предпочитая водку ¹³¹³. Это, разумеется, касается общей массы русского населения. Между тем, по словам Тедальди, в половине XVI в. в России всегда находилось вино «в большом изобилии, особенно рейнское» ¹³¹⁴. В Торговой книге уже упоминаются почти все названия вин, которые находим у Родеса и Кильбургера ¹³¹⁵. Послов обыкновенно угощали заграничным вином, и, например, Варкочу и другим, по приказанию государя, было поднесено на царском пиру «превосходное вино» ¹³¹⁶. Наиболее крепкими винами были испанское, канарское и др. ¹³¹⁷ Мейерберг сообщает, что сам ц. Алексей выпивал за обедом для укрепления желудка полную чару испанского вина. «Винные погреба, рассказывает тот же автор, не только уставлены множеством бочонков с критским, испанским, французским, рейнским и астраханским винами, но также и бочек с пивом, различными медами и водкой, а в летнее время всегда набиты грудами льда...» Впрочем русские редко пили вино и пиво, но больше — мед и водку ¹³¹⁸. Как пишет Олеарий, «у самых знатных лиц, наравне с хорошим пивом, подаются за столом также испанское, ренское и французское вино, разных родов меды и двойная водка» ¹³¹⁹. Вследствие того, что вино было привозное, оно, конечно, не было дешевым ¹³²⁰. Олеарий в 1654 г. писал, что «в Московии нет грецких орехов и винограда, но всякого рода вино часто привозится сюда голландскими[525] и иными судами через Архангельск, а теперь оно доставляется и из Астрахани, где также начали заниматься виноградарством» ¹³²¹. В Астрахани же Олеарий еще раньше нашел великолепные плоды: яблоки, грецкие орехи, дыни, арбузы и виноград. В 1613 г., по рассказу этого путешественника, один монах, по приказанию великого князя, устроил из лоз, доставленных персидскими купцами, настоящий виноградник, приносивший потом «великолепные и сладкие гроздья», которые отсылались в Москву во дворец, а частью продавались в Астрахани. Некоторые астраханцы тоже устроили у своих домов виноградники, которые приносили им хороший доход. «Мне в нынешнем году ¹³²², пишет дальше Олеарий, принесли достоверное известие, что в настоящее время в Астрахани будет разводиться такое количество винограда, что ежегодно 50-60 пип или больших бочек вина отсюда будет доставляться в Москву. У них имеется свой виноградарь Иаков Ботман, учившийся у нас в Готторпе у его княжеской светлости придворного увеселительного садовода» ¹³²³. Действительно, около двадцати лет спустя Рейтенфельс уже писал, что «вина привозятся из Испании, Франции, Германии, Греции и из Астрахани», «но, прибавляет он, они не в таком большом употреблении, как водка и мед» ¹³²⁴. Кильбургер же пишет, что в винных погребах, «не продавалось никакого другого вина, кроме испанского и французскаго». Другой иностранец удостоверяет, что русские богатые люди пили кроме французского и рейнского, еще и испанское, но вообще вино было дорого ¹³²⁵. Какие вина продавались в Москве, можно, думается, довериться известиям Таннера, который не раз рассказывает о своем участии в попойках во время пребывания в 1678 г. в Москве, так что он мог хорошо изучить вопрос о московской торговле [526] винами. Именно он пишет, что на площади возле Кремля «виноторговцы продают разного рода вина — особенно романею (так они называют мозельское), потом пертцимент, т. е. испанское, потом ренское, фряжское и другие» ¹³²⁶.
По известиям П. Алеппского, торговля вином и водкой не производилась ежедневно, потому что питейные дома и винные лавки с самого начала поста до Нового воскресения (Фомина), закрывались, как и в течение всего года от кануна воскресения до утра понедельника и во время праздников ¹³²⁷. Вино в винных погребах продавалось в жестяной без крышки посуде, называвшейся «галенком». Галенок был разной величины: полный галенок, полгаленка, и четверть галенка ¹³²⁸. Очевидно, судя по словам Кильбургера, в погребах нельзя было распивать маленькими порциями. Питейное дело в Москве вообще подвергалось строгим ограничениям. Так в 1625 г. было повторено указом, чтобы в овощном ряду в Китай-городе, где были погреба, в которых торговые люди продавали иностранные вина, «чтобы они у себя в погребах водок и разносолу и всякаго краснаго питья в стопы и в полустопы и в малыя стопки в алтынные и в грошовые и в двуденежные не продавали и питухом пити у себя в погребах не давали и табаку на продажу не держали, а продавали б всякое красное вино в ведра, и в полу-ведра, и в четведра в полчети ведра на подворья и в погребах бы у себя отнюдь никому пити не давали». Указ настоятельно требовал, чтобы вино в овощном ряду продавалось исключительно навынос и в определенной посуде, [527]угрожая штрафом в размере 10 рублей и торговой казнью ¹³²⁹. По Торговому уставу 1667 г. иноземец мог продавать вино только оптом и не смел ни в Архангельске, ни в Москве, ни в другом городе «продавать в галенки и в скляницы какое-нибудь питье заморское», чтобы тем не причинить казенной монополии убытка ¹³³⁰. Относительно посуды, в которой продавалось вино, имеем данные от Юста Юля (1709 г.), который «нашел, что нарвский Stob содержит пять датских пэлей (paele), два таких штофа (стопа?) составляет кувшин (Kande), а 60 кувшинов — бочку. Русская мера, известная под именем кружки, содержит 6 датских пэлей, а так называемый русский галенок — 5 ½ датских пэлей; 8 кружек составляют ведро. В России жидкие тела бочками не измеряются, и как (самые) бочки бывают различных величин, то объем их определяется ведрами; так бочка может содержать 20, 30, 40, 60 ведер и т. д., смотря по ее размеру» ¹³³¹. Кильбургер считал в ведре — 8 «братин» ¹³³².

К главе XV

Кабаки были сильными распространителями пьянства среди русского народа. О пьянстве русских писали Контарини, Барбаро, Кампензе, Герберштейн, Ченслер, Барберини и многие другие ¹³³³. Конечно, не во все времена пьянство было одинаково распространено и, с одной стороны, оно запрещалось, когда правительство преследовало нравственные цели и непосредственное благо народа, а с другой — поощрялось, когда дело касалось государственных доходов. Масса (1599 г.) сообщает, например, что русские больше всего любили водку, «которую запрещено пить всем, за исключением только дворян и купцов». [528] При Маскевиче «пьянство было запрещено», пьяные строго преследовались, и этот автор пишет, что «корчем, или кабаков, нет во всей России», однако Маржерет свидетельствует о чрезмерном пьянстве русских ¹³³⁴. Но еще раньше Варкоч счел необходимым заметить относительно этого порока: «Однакож, кроме праздничного времени, этого никогда не бывает явно, и опьянение считается гнусным состоянием. Такое пьянство по праздникам продолжается целые 8 дней» ¹³³⁵. Олеарий посвятил несколько страниц описанию пьянства в России. По его словам, пьянство было распространено «во всех сословиях, как у духовных, так и у светских лиц, у высоких и низких, мужчин и женщин, молодых и старых», и видеть на улице пьяных было до того обыкновенно, что на это прохожие не обращали внимания. Особенно во время Пасхи много напивалось, однако «теперь (1654 г.), пишет Олеарий, благодаря патриарху несколько поубавились эти слишком уже большие безобразия в посещении кабаков». Для уменьшения пьянства, по рассказу этого же автора, «его царское величество велел устроить в каждом городе лишь один кружечный двор, или дом, откуда вино выдается только кружками или целыми кувшинами», однако эта мера «почти не прекратила» пьянства, потому что русские тогда стали пить в складчину или же тайком покупали и продавали водку в чарках ¹³³⁶. Интересные подробности о водочной торговле узнаем от П. Алеппского. Винные лавки и питейные дома были запечатаны с начала поста до конца светлой недели; также в течение всего года кабаки оставались закрытыми от кануна воскресения до утра понедельника; то же соблюдалось и в большие праздники. «На Святой неделе, рассказывает Павел, стрельцы рыскали по городу, как огонь, и если где находили пьяного, производившего беспорядок, то тащили его в приказ и засаживали под арест на несколько дней, после нанесения многих ударов; это мы видели сплошь и рядом» ¹³³⁷. О пьянстве русских на Святой неделе рассказывает и Родес, но русские [529] все-таки больше всего напивались во время масленицы, как передают Олеарий и Коллинс ¹³³⁸. Коллинс однако уверяет, что «поляки еще большие пьяницы, чем русские» ¹³³⁹. Также вдумчивый Вимена (Вимина) не обвиняет русских в беспрерывном пьянстве, но говорит, что они только в праздники возвращались из погребов, где продавалось пиво и вино ¹³⁴⁰. Мейерберг, очевидно, отчасти пользуясь Олеарием, рисует краткую, но мрачную картину русского пьянства и, подобно Олеарию, сообщает, что пьяных подбирали по улицам извозчики и отвозили домой, за что получали от родственников пьяниц плату за доставку; бывало, что сами извозчики завозили пьяниц в глухие переулки и там грабили их и убивали ¹³⁴¹. Рейтенфельс говорит, что русские по праздникам могли «безнаказанно напиваться допьяна», валялись на улицах, замерзали или развозились по домам; впрочем тот же иностранец заявляет, что они «постоянно» напивались ¹³⁴². Спутник Карлейля уверял, что «пьянство между ними так распространено, что весьма немногие, по своей трезвости, могут составить исключение» ¹³⁴³. Таннер, как и Олеарий, видал совсем или почти голых пьяниц, пропивших всю свою одежду; они пьянствовали беспрерывно два, три дня, и, появляясь в городе, вполне или наполовину голыми, были встречаемы народом «рукоплесканиями и похвалой» ¹³⁴⁴. Конечно, тут Таннер насмешку и издевательство трезвого народа над пьяницами ошибочно принял за похвалу. По запискам Невилля, русские на масленице так напивались, что часто в пьяном виде совершали убийства в драке и производили в Москве такой беспорядок, что иностранцы боялись выходить из своих предместий в город. Посылаемая стража для водворения порядка, сама не бывала трезвой [530] и даже входила в сделку с преступниками ¹³⁴⁵. О том же сообщает Корб, указывая, что меры против сокращения пьянства не могли искоренить этого зла ¹³⁴⁶. Славянин Крижанич тоже коснулся этого вопроса, душою страдая за опьяненный русский народ. «Да бы ты..., горячо восклицает он, весь широкий свет кругом обшел, нигде не бы нашел так мерзкого, гнюсного и страшного пьянства, яко здесь на Руси» ¹³⁴⁷. Когда посольство Потемкина 1667 г. было в Испании, самих русских удивило полное отсутствие пьяных: «Шесть месяцов не видали пьяных людей, чтобы по улицам валялись или, идучи по улице, напився пьяны, кричали» ¹³⁴⁸.
Правительство получало с водки большие доходы. Согласно Флетчеру, в каждом большом городе был устроен кабак, где продавали водку (так называемое «русское вино»), мед, пиво и пр., и казна получала с кабаков оброка от 800 до 3.000 рублей в год; в этих кабаках посетители пропивали все деньги и одежду, и «пока они сидят в кабаке, никто и ни под каким предлогом не смеет вызвать их оттуда, потому что этим можно помешать приращению царского дохода» ¹³⁴⁹. «Трактиры и шинки, кабаки или ”кружечные дворы”, как их теперь называют, говорит Олеарий, доставляют великому князю, который один ими владеет во всей стране, чрезвычайное количество денег, так как русские превыше всякой меры преданы питью водки». Прежде царь и бояре имели свои кабаки, которые отдавали в аренду, но «в настоящее время, как пишет Олеарий, издан приказ, чтобы ни один боярин или вельможа не содержал кабаков, но все они взяты на великого князя, и в каждом городе учрежден особый дом, откуда получают водку, мед и пиво, с передачею денег лишь в его царского величества казну. В Новгороде всегда находились три кабака, из которых каждый доставлял в год 2.000 рублей, что дает в общем итоге 12.000 рейхсталеров; при новых порядках [531] сумма получается еще большая. Между тем таких кабаков, хотя и не все они так прибыльны, имеется в стране до тысячи» ¹³⁵⁰. Мейерберг сообщал, что, «по выдумке царя Годунова», казенные кабаки только одни имели право продавать пиво, мед и водку, и эти кабаки, «ведя широко распространенную торговлю по всем городам» России, приносили царю «огромную прибыль от различных напитков» ¹³⁵¹. По свидетельству Коллинса, «все кабаки, т. е. где продавалось вино и крепкое пиво, принадлежали казне, и платили некоторые по 10.000, а некоторые и 20.000 руб. ежегодно» ¹³⁵². Один приказ Новая Четверть, который ведал «московской и многих городов и волостей и сел кружечные дворы, на вере и на откупу», собирал с них больше 100.000 руб., «кроме того что в-ыных приказах ведомы кабацкие сборы» ¹³⁵³. Бутенант рассказывал спутнику Кленка «относительно сильного пьянства среди русских, что с ноября до половины января, за 2 ½ месяца, в новом кабаке или гостинице в Польской слободе получено сто тридцать шесть тысяч рублей, каждый ценой в дукат; это, хотя и кажется невероятным, тем не менее истинный факт. Эти люди пьют до такой степени, что... делаются через это рабами». В воскресенье 24 ноября 1675 г. в Великом Устюге голландские послы «узнали от губернатора, что он с пятницы, т. е. за 3 последних дня перед постом, получил из кабака... сто пятьдесят рублей, и что он не думает, чтобы теперь до самого Рождества получить столько» ¹³⁵⁴. Когда Таннер проезжал через Можайск, там было «две корчмы (тогда как в каждом городе обыкновенно бывает по одной)» и они «всегда были полны пьянчуг» ¹³⁵⁵. Но, разумеется, не всегда кабацкие сборы были удовлетворительны. Так в 1647 г. двинские головы отписывали, что вследствие запрещения стрельцам пить вино и малого приезда торговых людей по 4 ноября 156 г. в Колмогорах сбор был небольшой; впрочем им было отвечено из Москвы, что эта их отписка неверная, и велено «послать [532] грамоту с осудом: описываются не делом» ¹³⁵⁶. По описи принятого и проданного вина по разным кабакам, видно что в 181 г. на тверском кружечном дворе сбор с расходом был 657 р. 83 к. и, по сравнению с большим сбором 166 г., было не добрано 542 р. 51 к., а сравнительно со сбором 178 г. не добрано 138 р. 40 в., 179 г. — 2 р. 54 ½ к. и 180 г. — 5 р. 9 ½ к. На Переяславском (Рязанском) кружечном дворе у питья с 1 сент. 181 г. по 1 сент. 182 г. по окладу довелось собрать прибыльных денег (а взято тогда всего 2.168 р. 68 ½ к.) сравнительно с 178 г. — 2.233 р. 14¾ к., 179 г. — 2.272 р. 28 к., 180 г. — 2.266 р. 20 в. На этих дворах продавались, кроме водки и пива, меды, брага и барда. Цены на вина на кружечных дворах (напр., Путятинском, Михайловском, Пронском и пр.) не были одинаковы ¹³⁵⁷.
Вино, как выражается Ю. Крижанич, продавалось «по бесовски дорогой цене» ¹³⁵⁸. П. Алеппский обратил внимание, что водка в Малороссии «очень дешева, как вода», вследствие изобильного посева ржи, а в Московии «весьма дорога, ибо мадра (ведро?), т. е. 10 ок, продается за один золотой и дороже» ¹³⁵⁹. Котошихин пишет, что поставщики доставляли на Сытенный двор «вино простое и с махом (то есть вино с махом, — две доли простого, а третья — двойного), и двойное, и тройное... А вино подряжаются поставить уговорщики на дворце, торговые люди и кабатцкие откупицики, на год по 30.000 рублев и больши... А подряжаются всякое ведро поставить на царском дворе на Москве по 8 алтын, и против здешнего ¹³⁶⁰ счотом канна будет в два алтына; а когда [533] бывает хлебу недород и дороговь, и тогда ведро бывает в 10 алтын» ¹³⁶¹. В кабаках же оно продавалось еще дороже. Так в 1676 г. было приказано в сентябре «на Самарском кружечном дворе продавать вино в ведра и полуведра и четь ведра, по два рубля, а в кружки и чарки по три рубли ведро», а в декабре — «в ведра и полуведра и в четь ведра по рублю ведро, а в кружки и в чарки по полтора рубли ведро» ¹³⁶². Русские пили водку, примешивая еще перца. Она делалась из хлеба и ячменя, а приготовляемая из вина большею частью привозилась через Архангельск ¹³⁶³. Русские также приготовляли водку с разными пряностями и травами, оправдывая ее употребление холодом своей страны ¹³⁶⁴. Они пили водку одним залпом, а не глотками ¹³⁶⁵, «считая ее нектаром, средством для согревания и лекарством от всех болезней» ¹³⁶⁶.
Но водка не была тем напитком, который для утоления жажды больше всего пили русские. «Главный напиток их — мед, а люди победнее, сообщает Флетчер, пьют воду и жидкий напиток, называемый квасом, который... не что иное, как вода, заквашенная с небольшой примесью солода» ¹³⁶⁷. Участник посольства Карлейля считал квас за «род пива, вкуса весьма приятнаго» ¹³⁶⁸. Таннер видал, как в Белом-городе по улицам много продавали кваса разных сортов; кроме кваса, пива и меда, у москвичей был любимый яблочный напиток, попробовав который, Таннер, однако, надолго заболел лихорадкой ¹³⁶⁹. Но особенно славились русские меды, которые бывали белого и красного цвета и «так превосходны», что могли поспорить с мальвазией ¹³⁷⁰. «Великолепный и очень вкусный мед они варят, [534] говорит Олеарий, из малины, ежевики, вишен и др. Малиновый мед казался нам приятнее всех других по своему запаху и вкусу», и Олеарий даже сообщает, как его нужно приготовлять ¹³⁷¹.
Пиво, которое русские пили наряду с другими напитками, Олеарий считал хорошим, а особенно его хорошо варили весною немцы. Русские сохраняли его в ледниках в бочках, переложенных слоями снега и льда, сверху же прикрывали соломой и досками, так что крыши не было; для пользования же открывали по мере надобности одну бочку за другой ¹³⁷². Один иностранец называл русское пиво «крепким» ¹³⁷³, однако еще в 1618 г. оно не понравилось англичанину Традесканту, когда он был в Архангельске, и он о нем отозвался как о плохом, но все-таки уже и тогда там же один русский умел варить очень хорошее, как английское, пиво ¹³⁷⁴. Также не особенно лестно отзывался о русском пиве Рейтенфельс. Оно варилось из овса, ячменя и хмеля, но «было крайне мутно и слабо, так что необходимо было большое количество его, чтобы опьянеть». Квас же, по словам того же путешественника, русские делали без хмеля, а также пили летом воду, настоянную на вкусных фруктах и подслащенную медом ¹³⁷⁵. Но, очевидно, московские иноземцы варили пиво по-своему, и когда в 1678 г. Таннер с товарищами бывал в Немецкой слободе, им особенно полюбилось тамошнее пиво; они его пили большими стопами, и оно было «пречерное и препьяное», хотя голова от него не болела; при этом москвичи пили с ними «до рвоты» ¹³⁷⁶. Сами русские угощали своим пивом послов, и к приезду шведского посольства 1674 г. было поручено Большому приказу «купить к приезду свейских великих послов на 10 вар пива солоду ячного самого доброго по 7 чети в варю, да хмелю на всякую четверть по 5 гривенок...». В. Воронин уговорился на 5 лет варить [535] пиво доброе и среднее в приказ Новые чети для отдаточного двора для послов и посланников и др. «за доброе пиво в посолское ведро по 2 алт. по 3 деньги с полуденьгою, а середнему пиву по 10 денег без полуденги» ¹³⁷⁷. В начале XVIII в. при Бруине воспрещалось без особого разрешения продавать или даже варить пиво. «Жители однакож могут варить пиво в количестве потребном для их только семьи, уплачивая по 50 штиверов за 1¾ меры (бочку) солода. Есть впрочем довольно таких, кто изъят от такой платы». Бруин нашел, что пиво, которое варилось в Архангельске, очень хорошее, так что, может быть, искусство того русского, о котором упоминал в 1618 г. Традескант, было перенято другими ¹³⁷⁸.

К главе XVI

Каменные постройки, по известиям иностранцев, русские стали возводить с целью обезопасить себя от пожаров, и число каменных домов в Москве неуклонно возрастало в течение XVII в. ¹³⁷⁹. П. Алеппский сообщает интересные данные о материале для таких построек. По его мнению, «кирпичи в этой стране превосходны, похожи на кирпичи антиохийские по твердости, вескости и красноте, ибо делаются из песка. Московиты весьма искусны в изготовлении их. Кирпич очень дешев, ибо тысяча его стоит один пиастр ¹³⁸⁰, и потому большая часть построек возводится из кирпича. Известь у них хорошего качества, прочная, держится крепко, лучше извести алеппской... Обыкновенно все строения в этом городе скреплены огромными железными связями внутри и снаружи; все двери и окна сделаны также из чистого железа — работа удивительная» ¹³⁸¹. По рассказу Котошихина, «всего Московского государства каменное [536] дело и мастеры» ведались в Каменном приказе. «Да на Москве ж, продолжает тот же автор, ведомы в том приказе известные и кирпишные дворы и заводы; а где белой камень родится и делают известь, и те городы податми и доходы ведомы в том приказе. А соберется тех доходов с 5.000 рублев в год; а камень белой, тесаной и неочищеной, привозят к Москве ис тех городов уездные крестьяне, на кого сколько в году положено поставить вместо иного оброку» ¹³⁸². Кирпич возили (1668 г.) в Москву из сараев Даниловских и Хамовницких. Между прочим, его также делали «в селе Измайлове в Строкиве» ¹³⁸³.

К главе XVII

Врачевание в России долгое время покоилось на самобытных народных началах. Путешественники обращали внимание, что климат России здоровый, и зима, с ее морозами, хорошо предохраняет страну от заразы, отчего русские долго живут, сильные и закаленные ¹³⁸⁴. Однако Герберштейн оговаривается, что и у русских временами бывает заразная желудочная болезнь, в защиту от которой они принимают строгие меры изолирования себя от эпидемических областей ¹³⁸⁵. Другой же иностранец сообщает, что в России много разных злокачественных болезней, и русские баню считают лучшим лекарством от них ¹³⁸⁶. Мейерберг опровергает мнение, что в России «никогда не свирепствовала никакая зараза» ¹³⁸⁷. Автор «Описания Московии» признает климат России «весьма здоровым», без резких колебаний температуры, и тоже указывает, что русские для излечения болезней ходили в баню ¹³⁸⁸. Олеарий свидетельствует, что «в России вообще народ здоровый и долговечный. Недомогает он [537] редко, и если приходится кому слечь в постель, то среди простого народа лучшими лекарствами, даже в случае лихорадки с жаром, является водка и чеснок» ¹³⁸⁹. О лечении водкой с чесноком, а также заговорами, говорит и Мейерберг ¹³⁹⁰. Маржерет еще раньше писал, что русские при лечении выпивают чарку вина, всыпав в нее заряд пороха или же толченого чеснока, и потом 2-3 часа потеют в бане ¹³⁹¹.
Распространение в России западноевропейской медицины началось с царского дворца и постепенно проникало в народные массы, весьма медленно вытесняя туземные способы лечения. Врачебным делом в России заведывал Аптекарский приказ. Во время, описываемое Кильбургером, этим приказом управлял окольничий Артамон Сергеевич Матвеев и дьяк Иван Патрикеев с 14 марта 1672 г. по 4 апреля 1676 г. ¹³⁹². Аптекарские медикаменты уже в начале XVII в. находились в специальных аптекарских складах в Полоцке, Могилеве, Архангельске и Вологде. В Москве лекарства можно было купить в москотильном, овощном и зеленном рядах, но, конечно, не все, и поэтому некоторые москвичи, особенно, военные, просили отпускать лекарства из царской аптеки, находящейся в Кремле и предназначенной к обслуживанию нужд царского дворца. В виду этого, царь Алексей в марте 1672 г. приказал «на Новом гостином дворе, где приказ Большого Приходу, очистить палаты, а в тех палатах указал великий государь построить аптеку для продажи всяких чинов людем». Она стала называться [538] Новой аптекой, а царская аптека — Старой аптекой. Новая аптека имела целью монополизацию лекарств, и Гутбиру приказано было вести дело «прибыльнее». Еще более ясно выступает характер монополизации в указе февраля 1673 г., чтобы в Москве «в москотильном и овощном и в зеленном тех рядов торговые люди аптекарских лекарств, которые продаются из Старой и Новой аптеки, что на Новом гостином дворе... в лавках не держали и не продавали..., чтобы от того людям никакого повреждения и в продаже в Новой аптеке вел. государя казне порухи не было» ¹³⁹³. В это время Рейтенфельс был в Москве, и при нем в Кремле было «большое медицинское заведение», а «на другом берегу Неглинной маленькая аптека (officina medica)»; кроме того, в полумиле от села Измайлова была «весьма красивая аптека с ботаническим садом» ¹³⁹⁴. В конце XVII в. в Москве были тоже две аптеки: «одна в самом кремлевском замке, другая в крепости». Когда ими заведывал Андр. Андр. Виниус, они очень хорошо были устроены, но потом стали плохими, хотя при Корбе был послан в Голландию за покупкой «недостающих лекарств некий русский, двухлетние труды которого, в зависти многих, Италия увенчала докторскими лаврами. Кроме этого русского, почти все — иностранцы и при этом немцы...» ¹³⁹⁵. Царская аптека была обильно снабжена иностранными и туземными медикаментами. Внешность ее была очень хороша, банки были хрустальные и позолоченные, и Шлейзинг (1690 г.) писал, что он «никогда не видал такой превосходной аптеки». Но еще Олеарий сообщал о «царской аптеке», что она «содержится весьма великолепно» ¹³⁹⁶.
Что касается дохода аптек, он был неустойчив. Так от Кильбургера узнаем, что, по словам Розенбурга, продажа водки при Новой аптеке давала вместе с аптекой дохода 27-28 тысяч рублей. Известен доход, с этой же статьи с 1 апр. по 1 окт. 1673 г., когда он равнялся 5.194 р. 5 к. Годовой бюджет Аптекарского приказа в 1681-1682 г.г. был: доход [539] 10.098 р. 27¾ к., расход 8.490 р. 99 в.. т. е. чистая прибыль — более 1.607 р.; в 1693-1694 г.г. за 9 месяцев доход достиг 7.261 р. 19 ½ к., расход — 6.520 р., т. е. чистая прибыль — более 740 р. ¹³⁹⁷
Врачи вызывались правительством из-за границы, причем Аптекарский приказ принимал их с большим разбором, так что приглашенными оказывались такие иностранцы, которые большею частью уже славились своим искусством у себя на родине. При Грозном придворным врачом состоял голландец Иоганн Эйлоф (о нем говорят Поссевин, Масса, Горсей). У него был сын Даниил Эйлоф, а у последнего — сын Олферка ¹³⁹⁸. При Маржерете в России не было никаких аптек и лекарей, кроме царских, лечивших только царя, а с его позволения и вельмож; простой же народ не употреблял докторских лекарств, а только пользовался домашними средствами ¹³⁹⁹. Олеарий подтверждает, что русский народ пользовался домашним лечением, но оговаривается: «Впрочем знатные господа теперь иногда обращаются к совету немецких докторов и к настоящим лекарствам», и вообще русские «любят и ценят врачей и их искусство» ¹⁴⁰⁰. В декабре 1651 г. был отпущен на родину доктор Яган Белау, бывший в России 8 лет ¹⁴⁰¹. По рассказу Альберто Вимена, врачебной науки в Московии никто не знал, кроме иностранцев; тогда во всей армии было не более 5 врачей ¹⁴⁰². Но зато нельзя вполне доверять словам Мейерберга, что в России не было ни одного врача, ни аптекаря, и хотя царь держал за щедрое жалование при себе трех врачей, но только ради подражания иностранным дворам, потому что ни он, ни никто из русских не лечились у них ¹⁴⁰³. В это время в Москве был среди других доктор Коллинс (1659-1667 г.г.). [540] От 1662 г. и 1666 г. у нас сохранились две копии купчих доктора Андрея Энгельгардта о покупке дома в Москве. Этот доктор был вызван в Москву в 1656 г., а умер в 1682 г. ¹⁴⁰⁴. По подсчету Котошихина, в Аптекарском приказе было «докторов и лекарей с 30 человек... да для учения русских людей с 20 человек» ¹⁴⁰⁵. При Рейтенфельсе «врачи все были иностранцы, приглашенные царем на превосходных условиях», а также все аптекари, «до двадцати», были из иностранцев. «Они получали хорошее жалование, но зато занимались целый день составлением лекарств во врачебных заведениях, куда врачи приходили только поутру для совещаний, а в остальное время дня были свободны» ¹⁴⁰⁶. Только к концу XVII в., как выше уже указано, был один доктор из русских. В то время лиц, посвятивших себя медицине, учили «на три статьи: дохтуром и обтекарем и лекарем, потому что дохтур свой совет дает и приказывает, а сам тому не искусен; а лекарь прикладывает и лекарством лечит и сам ненаучен, а обтекарь у них у обеих повар». Докторами тогда называли врачей, получивших высшее медицинское образование в заграничных университетах и лечивших всякие внутренние болезни; лекарями же назывались занимающиеся только хирургией и лечением наружных покровов. Но такое деление в самом деле не всегда строго проводилось на практике. Кильбургер перечисляет по именам тех докторов и хирургов, которые при нем в 1674 г. служили в Москве.
Доктор Розенбург Яган (или Иоганн Кустер) 54-х лет приехал в Россию в августе 1667 г. «с женою и с детьми и с людьми». «Детей его 5 сынов: Бернар, да Юстус, да Христиан, да Яган, да Самуил». В своем латинском письме, в переводе на русский язык, Розенбург писал: «Я, Яган Кустериус, из Розенбурга, лета 1614 в городе Любеке честных родителей рожден» и дальше излагает свою биографию: «в Реймонтонском городе 2 годы дохтурским званием учился...» ¹⁴⁰⁷. [541] Он был «некогда знаменитым придворным врачом шведского короля Карла Густава» и при Рейтенфельсе считался в Москве главным врачом ¹⁴⁰⁸. В 1674 г. Бернард Розенбург был принят в Аптекарский приказ ¹⁴⁰⁹. В том же 1674 г. доктор Яган Розенбург заявлял, что он без толмача не может лечить русских ¹⁴¹⁰.
Пастор Иоганн Готфрид ездил с грамотою к саксонскому курфирсту об отпуске в Россию доктора Лаврентиуса Блументроса, и в мае 1668 г. они приехали в Москву. Блументрос(т) прибыл с сыном, 2 дочерьми и 11 слугами ¹⁴¹¹. После Розенбурга славились в Москве во время Рейтенфельса Блументрост и Граммонд, «а также еще некто араб, и еще другой, по происхождению еврей...» ¹⁴¹².
В голштинском посольстве в Персию принимал участие «Гартман Граман из города Ильмена в Тюрингии, лейб-медик г.г. послов». Впоследствии он поступил на русскую службу. Олеарий о нем писал, что у царя есть «лишь один лейб-медик», именно этот Граман, счастливый в лечении, знаток своего дела и бывший в большом почете у царя и вельмож; он ежегодно получал 2.088 талеров и провизию; кроме того, за свое лечение он получал еще вознаграждение деньгами и вещами. Впрочем вельможи врачам вообще редко платили за лечение деньгами, а соболями, копченым салом, водкой и другой провизией ¹⁴¹³. В 1677 г. был «отпущен с Москвы дохтур Михайло Грамон» ¹⁴¹⁴.
Доктор Даниил Иевлевич Фунгаданов фон Гаден, крестившись по греческому обряду, получил имя Степана (Стефана). Он, как видно из его докторского диплома, выданного ему русским правительством, выехал в 1656 г. из Польши к царю послужить лекарем. «И со 164 г. по 175 г. нам... [542] служил тем чином в Аптекарских палатах верно». В 1667 году он крестился с женой, еще будучи лекарем; в этом же году (175 г.) за свою верную лекарскую службу он был пожалован в «поддокторы... и служил наипаче прежняго», за что в августе 1672 г. получил диплом на чин доктора, в котором «жалованной грамотой об нем Стефана Иевлевича свидетельствуем, что он в дохтурском и во всяком лекарственном учении достаточно навычен и дохтурской чести достоин». Этот доктор пользовался громадным влиянием при дворе. Его сын Гавриил учился у Симеона Полодкаго, а потом отец отдал его в 1678 г. для учения в Аптекарский приказ ¹⁴¹⁵. Даниил фон Гаден кончил свою жизнь очень печально: обвиненный стрельцами в колдовстве и в смерти царя Феодора Алексеевича, несмотря на уверения царского семейства об его невиновности в смерти царя, он был жестоко умерщвлен в мае 1682 г. ¹⁴¹⁶.
Сигизмунд Зоммер при крещении получил имя Симона. В июле 1653 г. «велено быть в Аптекарском приказе нововыезжему иноземцу Симону Захарьеву сыну Зомору в лекарях». О нем доктор Коллинс так писал: «Большое количество евреев только недавно проникло к русскому двору, через посредство одного еврея-хирурга, которого принимали за лютеранина, но он родился в Польше и доставлял польских девушек Богдану Матвееву, который их до страсти любил» ¹⁴¹⁷. Зоммер, «по происхождению еврей, а по вере московит», согласно отзыву Рейтенфельса, «пользовался необыкновенным расположением царя и один свободно посещал внутренние покои дворца, так как вместе с тем был и старшим спальником» ¹⁴¹⁸. В июле 1673 г. «велено лекарю Симону Зомеру быть в медицинах», т. е. хирургом, а в июле 1676 г. указано [543] состоять «медицине Симону Зомеру в дохтурах». В феврале 1682 г. он был возведен в лейб-медики. Потом он просил о временном отпуске на родину.
Аптекарь Яган (Иван) Гутменш за свое «прилежное радение в лечении всяких чинов людей» был пожалован ц. Феодором «быть в Новой аптеке в чину в инспекторах», а в 1682 г. он же вносится в списки докторов. После кончины ц. Феодора он с фон Гаденом был убит взбунтовавшимися стрельцами ¹⁴¹⁹.
Роман Бениан был прислан из Англии в 1656 г. В 1662 г. Гордон упоминает в Москве аптекаря англичанина Роберта Бениона, доктора Коллинса и хирурга Ивана Аннанда (шотландца) ¹⁴²⁰. Бениан (по Кильбургеру — Роберт Беншом) был аптекарем в Старой аптеке, но потом был назначен в Новую.
В бытность Кильбургера в Москве, там было много докторов. Когда в феврале 1676 в. царь Феодор был болен, его осматривали: доктор Яган Костериус (или Розенбург), Лаврентий Блументрост, Степан фон Гаден (или Даниил Иевлевич Фунганданов), Михаил Граман; медицина (или хирург) Симон Зоммер; аптекари: Яган Гутменш (или Гуттер Менсх) и Христиан (или Крестьян) Еглер ¹⁴²¹. В январе 1677 г. в Новой аптеке состояли доктора: Михайло Грамон, Лаврентий Ренгуберт, Петр Пантанус; аптекари: Роман Бениан, Яган Гутпир; 1 алхимист, 4 лекаря, 1 толмач, 4 аптекарских ученика, 2 подьячих, 2 целовальника, 4 сторожа и среди них Юшка (или Юрий) Иевлев. В 1681 г. в списке состава Аптекарского приказа упоминаются: доктор Степан Фунганданов и др., а также доктор Андрей Келлерман, аптекари: Яган Гутбир и Крестьян Эйглер. Особенно много было принято врачей при царе Алексее. Проф. Загоскин считал, что тогда было принято 11 докторов, 3 лекаря, 6 аптекарей, 1 окулист, а Н. Я. Новомбергский перечисляет (по фамилиям по неполным сведениям) 13 докторов, 27 лекарей, 5 аптекарей, 1 окулиста[544] и 4 алхимистов. Но в 1682 г. пришлось сильно сократить этот состав, и «за многолюдством из Оптекарские палаты многие лекари и ученики отставлены, и некоторые немцы отставлены» ¹⁴²².
В аптеках лекарства выдавались за печатью, и этого правила строго придерживались, во избежание отравы ¹⁴²³. Вещества для составления государю лекарств находились «особо в казенке за дьячею печатью... лекарство де в той казенке... стоит в скляницах и в ящиках за печатями ж». В описании посольства Кленка приведен рассказ доктора Розенберга, что прежде, чем царь выпьет лекарство, его должны пробовать «30 или 40 и то более господ», но раз случилось, что аптекарь по ошибке взял другой корень для составления лекарства царице, и боярыня, попробовавшая его, заболела. Розенберг только с большим трудом выпутался из этого дела ¹⁴²⁴. Стоимость лекарств, судя по рецептам, была высока ¹⁴²⁵. Но в аптеке тогда можно было получить не только лекарства, и когда шведские послы уезжали из Москвы, им было позволено (21 июня 1674 г.) купить на дорогу из приказа Новой аптеки разную провизию ¹⁴²⁶.

К главе XVIII

Инославные церкви в Московском государстве, вследствие изменяющихся отношений русских к иностранцам, не всегда пользовались одинаковой свободой богослужения. Олеарий [545] посвятил много внимания характеристике положения иноземцев в России. «Лютеране и кальвинисты, пишет он, до сих пор встречали хороший прием не только в разных местах в стране, но и в самой Москве при дворе, ради торговли и сношений, которые с ними усердно ведутся, а также и ради всех тех должностей, на которых они служат его ц. величеству и в поле. Тех из них, что живут в Москве, имеется до 1.000. Каждому разрешается по-своему совершать богослужение в публичных местах». Раньше немцы жили по всему городу, но при царе Алексее был издан приказ, чтобы все иностранцы, желающие жить в самой Москве, крестились, а кто не хочет, должен выбраться «из города за Покровския ворота, в Кокуй, место, где 40 и более лет тому назад немцы исключительно жили...». Так как немки, видя что-нибудь интересное на проходящих русских, говорили друг другу: «Kuck! Kucke hie!», т. е. «Смотри! Смотри здесь!», то русские переделали это слово на свой лад и тем дразнили иностранцев, откуда и произошло название слободки «Кокуй». Однако немцы пожаловались царю на это дразнение, оно было запрещено, и даже несколько русских были за это высечены. «Теперь немцы, продолжает Олеарий, освободились от этих позорных криков вслед. Его царское величество теперь дал этому месту другое наименование, назвав его «Новой иноземской слободой». ¹⁴²⁷
Однако объяснение Олеария возникновения названия «Кокуй» ошибочное. Вполне вероятно, что русские бранили иноземцев словом «кукиш» или же скорее — «шиш на Кукуе», что совершенно соответствует выражению: «Tschis na Kukui» ¹⁴²⁸. Что это было так, находим подтверждение в сочинении Рейтенфельса, который рассказывает, что русские при случайной встрече с иностранцами «громко обзывают их глупейшей бранью «шиш» (schisch): ведь, право, этим шипением обыкновенно пугают птичек. И хотя эта легкомысленная дерзость языка нередко наказывается тяжким бичеванием, все-таки русские от нее нисколько не исправляются» ¹⁴²⁹. Это бранное слово для иностранцев [546] знал также Крижанич и так писал о Самозванце: «Сей разстрига з малою громадкою людей, з шестою тысучь шишев есть царя Бориса (не своею силою, но Божьим поводом) царства избавил...» ¹⁴³⁰. Сосланный сын Артамона Сергеевича Матвеева, оправдываясь против клевет лекаря Давида Барлова о награбленных якобы богатствах, остроумно и зло писал из Пустоозерска: «Пьяный вор, датский немчин, будучи на Москве, только славы учинил, что его возили пьянаго через лошадь и через седло перекиня или в карете, положа вверх ногами, и ребята вопили вслед: «Пьяница, пьяница, шиш на Кокуй» ¹⁴³¹.
Относительно возникновения самого названия «Кокуй» С. Максимов указывал, что места игрищ в честь Купалы издревле назывались Кокуем, и, по его словам, в 9 верстах от Петрограда местное население устраивает под одной липой игрища в Иванову ночь и называет это игрище «Кокуем». Гр. Спасский еще раньше обратил внимание на присутствие этих названий на далеких окраинах России (например, Кукуев или Кокуев монастырь на Белом море, Кукуй-городок, устроенный Ермаком на р. Серебряной) и высказывал предположение, что подобные названия в этих отдаленных местах произошли от кукушки, «служившей искони символом сиротства и родственной печали, которые могли возбудить в душе мирных пустынножителей и храбрых казаков отдаленность места и разлука с отчизной» ¹⁴³². Заметим, что народное выражение «кокушка кокует» — то же, что и «кукушка кукует» ¹⁴³³.
Что же касается исторического урочища в Москве Кукуя, бывшего между р. Яузой и ручьем Кукуем, то это название теперь исчезло и известно лишь из предания, письменных [547] памятников и названия ручья Кукуя ¹⁴³⁴. В начале XVIII в. К. де Бруин упоминал Кокуевские ворота повыше речки Неглин-ной ¹⁴³⁵. При Рейтенфельсе «Кокуй», или Иноземная слободка, отделялся лишь небольшим полем; он имел деревянные здания, но построенные по немецкому образцу ¹⁴³⁶. Эта Немецкая слобода находилась «за городом, если перейти речку Кокуй (riviertje de Koekkooy)», и одной своей стороной подходила к р. Яузе ¹⁴³⁷. В настоящее время еще существует ручей Кокуй, и в 1898 г. жители говорили, что он содержится грязно, отчего местность заражается и затопляется. Согласно докладу Московской городской управы 1911 г., естественный проток ручья Кукуя составляет приток речки Чечеры и, начиная с Девкина переулка, проходит через ряд частных владений то открытой канавой, то деревянной трубой, пересекает Елоховскую улицу, вступает снова в частные владения (Бирлюковой пустыни в др.), проходит по Лефортову переулку, затем снова частными владениями до Аптекарского переулка, где впадает в речку Чечеру ¹⁴³⁸.
Причин удаления иноземцев из Москвы в их слободку было несколько. Еще при царе Михаиле Феодоровиче русские причты жаловались (1643 г.), что немцы «на своих дворах вблизи церквей поставили ропаты», т. е. инославные церкви, нанимают русских, покупают русские дворы, вдовые немки держат корчмы, что оскверняет и разоряет русских. Царь [548] все это запретил, и это вошло законом в Уложение ¹⁴³⁹. Никон же раз во время крестного хода, увидя, что некоторые жители не обнажают голов и не крестятся, и узнав, что это иноземцы в русском платье, «заставил царя выселить их не только из этого города, но даже из всех других и из крепостей и укреплений, поселив их вне города» ¹⁴⁴⁰. При Рейтенфельсе иностранцы продолжали жить в слободе. «Впрочем немало иноземцев жило и в самом городе, особенно на Поганом пруду» ¹⁴⁴¹: именно, согласно Кильбургеру, в стенах самой Москвы жило не более 9-10 иностранных семейств. Состав же иностранцев, живших в слободе, но был однороден. Таннер описывает ее в следующих чертах: «Весь тот новый поселок иноземцев назывался прежде «Немецкая слобода» (как бы сказать — немецкая свобода), теперь же носит название «Кукуй», и откуда оно происходит, я не знаю. Среди этих жителей большое различие веры и много национальностей. Во-первых, германцы; из них больше всего лютеран, у которых есть два храма и два пастора; менее — кальвинистов, которые при одном своем храме имеют одного наставника веры (fidei magistrum); меньше всего — католиков, которые до сих пор признают римского первосвященника за видимую главу истинной церкви, лишены храма и священника; кроме того — итальянцы и даже французы» ¹⁴⁴².
Храмов инославных исповеданий нельзя было строить без разрешения; иногда они подвергались разрушению русскими, но потом снова восстановлялись или переносились на другое место ¹⁴⁴³. Борис Годунов позволил (1600 г.) лютеранам построить в Немецкой слободе, на р. Яузе, лютеранскую церковь; в 1602 г. она там и существовала ¹⁴⁴⁴. По словам Олеария (1654 г.), тут [549] было у лютеран уже 2 немецких церкви и у кальвинистов 2: голландская и английская (а прежде кальвинисты и лютеране имели церкви в Царь-городе и в Большом-городе, т. е. Земляном). В 1661 г. евангелики, по известиям Мейерберга, имели две кирки, а кальвинисты только одну; богослужение шло публично и беспрепятственно ¹⁴⁴⁵. Протестантов русские вообще хорошо принимали и давали им свободу в богослужении, но католикам нет, и их очень не любили, как и иудеев ¹⁴⁴⁶. Когда в России жил Рейтенфельс, «лютеране и кальвинисты не только в Москве и в Архангельске, но и в других городах открыто отправляли богослужение, но не употребляли колоколов», и только католикам не было позволено иметь в Москве своего священника, несмотря на многие усилия католических государств. Тогда немцы имели в слободе 3 лютеранские и 2 кальвинические церкви: 1 голландскую и 1 английскую, но все без колоколов ¹⁴⁴⁷; те же известия находим и у Цани ¹⁴⁴⁸. В 1676 г. в слободе было 3 лютеранских и 1 реформаторская церковь ¹⁴⁴⁹, т. е. столько же, сколько и при Кильбургере в 1674 г. В 1678 г. при Таннере было уже только 2 лютеранских церкви и 1 кальвиническая. Адам Брандт (1692-1694 г.г.) писал о лютеранах и кальвинистах, что «первые в Немецкой слободе имели две прекрасные каменных кирки, вторые — одну, тоже прекрасную. Католики же, подобно жидам, могут совершать службу лишь в купленном ими доме». Петр I даже подарил лютеранам камень на новую церковь и позволил соорудить и колокольню ¹⁴⁵⁰. Во время же Кильбургера все кирки были деревянные и без колоколов.
Кильбургер упоминает 4 лютеранских пасторов: Балтазар Фадемрехт — магистр гданский, Готфрид Грегориус — эйслебенский, Иоганн Дитрих Фокеродт — тюрингский, Александр Юнге — региомонтанский.
О Фадемрехте Олеарий дал лестный отзыв: «Нынешний лютеранский проповедник — г. Балтазар Фаденрехт, человек [550] очень ловкий и даровитый; предыдущий проповедник (в наше время) был г. Мартин Мунстерберг из Данцига, даровитый и прилежный человек» ¹⁴⁵¹.
Раньше полагали, как указывает проф. Д. В. Цветаев, что Иван Готфрид Грегори родился в Ейслебейне, Магдебурге или Мюльгаузене, пока не стало известным письмо к герцогу саксен-готскому Эрнсту самого Грегори, где он своей родиной называет Мерзебург. В Иене он получил ученую степень магистра, а в Дрездене рукоположен в пасторы для служения в Москве. В 1668 г. по одному судебному религиозному делу в Москве Грегори подписывался: Magister Johan Gottfried Gregorij. Саксонские князья сильно помогали лютеранским церквам в Москве, и Грегори ездил к ним в 1667-1678 г.г. за денежной помощью, причем побывал в Дрездене, Готе, Аугсбурге и др. городах. Особенно горячее участие принял готский герцог Эрнст, который потом все время заботился и хлопотал о лютеранских храмах в Москве. Поэтому Кильбургер и называет патроном их готского герцога.
Иван Дитрих Фокеродт был родом из Мюльгаузена в Тюрингии, был «высокоучен», в 1657 г. в Копенгагене получил посвящение в проповедники и прибыл в Москву в 1658 г. ¹⁴⁵².
Реформаторским проповедником, по словам Кильбургера, был Граунвинкель. Он состоял в 1649 г. пастором в Архангельске, с 1650 г. в Москве, а умер в 1677 г. В 1676 г. он отпевал Тильмана Акему и произнес над ним надгробную речь ¹⁴⁵³. [551]

Текст воспроизведен по изданию: Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича // Сборник студенческого историко-этнографического кружка при Императорском университете Св. Владимира, Вып. VI. Киев. 1915
© текст - Курц Б. Г. 1915
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Университет Св. Владимира. 1915

Комментарии

1112. Чтения, 1874 г., IV, с. 35.
1113. По мнению И. Миклашевского, в Москве, хотя и было много торговых людей, но не было производительных сил (если не считать кузнецов). «Подобно другим городам XVII в., Москва потребляла то, что давали ей уезды и служила лишь торговой посредницей для сельского населения разных местностей, стекавшегося сюда со всех сторон, как в административный и судебный центр всей страны. Новых материальных ценностей, предназначаемых для удовлетворения потребностей сельского населения она почти не производила» («Матер. и исслед. по ист. мостовых и решеточных денег в М. госуд. XVII в., сообщ. A. С. Лаппо-Данилевским и И. Н. Миклашевским», П., 1902 г., Зап. И. Ак. Н. по ист.-фил. отд., т. V, № 4, с. X). Что в Москве, кроме кузнецов, не было производителей, с этим нельзя согласиться, а если сельское население почти не приобретало в Москве для себя новых ценностей, то только оттого, что потребности тогдашней сельской жизни были так невелики, что вполне удовлетворялись домашним хозяйством.
1114. Чтения, 1872 г., II, с. 83.
1115. «Д. быт р. царей», с. 16. Варкоч (1593) г. писал: «Эта стена выстроена около 2 лет тому назад», и была совершенно деревянной, в 8 добрых сажени толщиной, со множеством деревянных башен (Чтения, 1874 г., IV, с. 35).
1116. Забелин, «Ист. г. Москвы», с.с. 160, 164.
1117. Чтения, 1846 г., I, с. 20.
1118. Ж. М. Н. Пр., XXIII, с.с. 20-21. Чтения, 1905 г. III, с. 94.
1119. По сообщению Флетчера, за 20-30 рублей. Флетчер, с. 19. Олеарий, с. 155. Таннер, Чтения, 1891 г., III, с. 67. «Посольство К. ф.-Кленка», с. 523.
1120. Варкоч, Чтения, 1874 г., IV, с. 35. Маскевич, «Сказ. совр. о Д. Сам.», II, с. 59. Таннер, Чтения, 1891 г., III, с.с. 152, 65.
1121. Олеарий, с. 154.
1122. Стрюйс, Рус. Арх., 1880 г., I, с. 34. Конину ели татары, плененные русскими и жившие в Москве (Таннер, Чтения, 1891 г., III, с. 66).
1123. Tanner,»Legatio Polono-Lithuanica in Moscowiam...», Norimbergae, Anno 1689, caр. XIII, § 3, р. 66.
1124. Корб, с. 225.
1125. С. 111.
1126. Олеарий, с. 203.
1127. Стрюйс, Рус. Арх, 1880 г. I, с. 32.
1128. Бруин, Чтения, 1872 г., II, с. 81.
1129. «Сказ. совр. о Д. Сам.», II, с.с. 58, 61, 47, 59.
1130. Олеарий, с. 153.
1131. Tanner, caр. XIII, § 2, р. 64.
1132. Олеарий, с. 154.
1133. Собственно так называется на Востоке место, где продают хлопчатобумажные ткани; в самом же деле в безистане торгуют разными редкостями, особенно старым оружием (прим. перев.).
1134. Значит, по-татарски, вшивый рынок, а также ветошь, старье. Автор разумеет, вероятно, ветошный ряд (прим. перев ).
1135. П. Алеппский, в. IV, с.с. 3-5. В Тобольске грамотой 161 года было приказано, чтобы «в воскресные дни отнюдь бы не торговали никакими товары, кроме хлеба и харчов и скотскаго корму, а и то б продавали после божественного утренного пения...» (Н. Оглоблин, «Обозрение ст. и кн. Сиб. пр.», IV, с. 27).
1136. Ж. Мин. Нар. Пр., XXIII, с.с. 22-23.
1137. Чтения, 1891 г., III, с. 62.
1138. Корб, с. 224. Известия Бруина (Чтения, 1872 г., II, с.с. 81-82) ничего нового не сообщают о кремлевской площади и торговле Москвы.
1139. «Расходная кн. митр. Никона», Временник, XIII. Записной расх. столбец прик. Галидкой Чети, 182 г., Временник, XXIV, разные стр. Рус. Ист. Библ., XXIII, предметный указатель. Конечно, указанный перечень рядов не является исчерпывающим. Одних рядов, торговавших материями, было до двадцати; также были ряды: кушачный, рукавичный, чулочный, башмачный, голенищный, подошвенный, пушной бобровый, соболиный, зеркальный, веревочный и др. [В. Шереметьевский, «Темное царство» (Черты из жизни московского Китай-города XVII в.), Русская Старина, 1909 г., май, очерк I, с.с. 298-300]. Год основания некоторых рядов известен, например, вандышный «построен вновь во 173 г. по конец Рыбного просолнаго ряду на пустых лавочных местах», новый замочный «устроен в 151 г. в каменных лавках, которые сделаны из Приказу Большие казны из Гостина двора на Варварской крестец лицом, поперег по сажени лавка», ряд золяной устроен в 149 г. ниже Покрова Богородицы на рву (Забелин, «Материалы для истории, археологии и статистики гор. Москвы», ч. II, М., 1891 г., с. 1163 и след.). Вообще местоположение многих рядов можно определить («Планы г. Москвы XVII в.», М., 1898 г., С. А. Белокуров).
1140. А. Зерцалов, «Московский Китай-город в XVII в.», Чтения, 1893 г., II, с. 30.
1141. Н. Рожков, «Происх. Самодержавия в Р.», М., 1906 г., с.с. 159-160 (ссылка на Моск. Арх. Мин. Юст., книги Моск. Стола Разряда, № 18, л.л. 190-191).
1142. Т. П. Ефименко, «Оч. организ. гор. ремесл в М. госуд. XVI-XVII в.в.», Ж. М. Н. Пр., 1914 г., № 4, с. 154. В ноябре 1685 г. царский указ запрещал торговать съестными припасами в Москве в не установленных оброчных местах (А. Арх. Эксп., IV, № 286).
1143. Корб, с. 224.
1144. Рус. Ист. Библ., ХХIII, с.с. 1113, 843 и др.
1145. Олеарий, с. 154.
1146. Чтения, 1906 г” III, с.с. 136-137. Ж. М. Нар. Пр., ХХIII, с. 47. Флетчер (с. 125) говорит, что русские стригли волосы на голове плотно до самой кожи и только в опале отпускали их расти до плеч. Олеарий (с.с. 172, 173) сообщает, что русские очень почитают длинные бороды, но волосы коротко стригут, а «вельможи даже дают сбривать эти волосы, полагая в этом красоту»; священники же носили длинные волосы. По словам Лизека, из бояр только один сын Артамона Матвеева отпускал себе волосы. Таннер (с.с. 101, 104) тоже заметил, что русские подстригают волосы, а бороды не бреют; священники также носили бороду (о том же в «Опис. Московии при рел. гр. Карлейля», с. 15).
1147. Tanner, caр. ХIII, § 2, р. 64. Чтения, 1891 г., III, с. 62.
1148. «Библ. ин. пис. о Р.», Семенова, I, Контарини, с.с. 110-111, Барбаро, с. 58. Барбаро описал свои путешествия в 1487 г. (Аделунг, «Критико-литер. обозр...», I, № 22, с. 93).
1149. Чтения, 1884 г., IV, «Изв. англ. о Р.», с. 34.
1150. Рус. Стар., 1891 г., т. 72, с. 266.
1151. П. Алеппский, в. II, с. 192.
1152. Олеарий, с. 151.
1153. Чтения, 1846 г., I, с. 19.
1154. Ж, М. Нар. Пр., XIII, с. 23. С. Бартенев, «Московский Кремль в старину и теперь», М., 1912 г.
1155. Герберштейн, с.с. 99, 100. Флетчер (с. 17) лишь бессознательно повторяет число домов, указанное Герберштейном.
1156. Чтения, 1884 г., IV, «Изв. англ. о Р.», с. 2.
1157. Сын Отечества, 1842 г., № 6, с. 9.
1158. Какаш и Тектандер, Чтения, 1896 г , II, с. 18.
1159. Чтения, 1865 г., IV, с. 5. Эта цифра, очевидно, есть вариант цифры 41.500, сообщенной Герберштейном.
1160. «Посольство К. ф.-Кленка», с.с. 524, 525, 474.
1161. Чтения, 1891 г., III, «Опис. Путешествия польскаго посольства в М. в 1678 г.», приложения, с. 169. В этих приложениях приведено 26 выдержек из сочинений иностранцев, описывавших Москву.
1162. Чтения, 1905 г., III, с. 92.
1163. Рус. Старина,. 1891 г., т. 72, с. 266.
1164. Труды Моск. Отдела имп. Рус. Военно0Ист. Общ., т. I (Росписной список г. Москвы 1638 г.), М., 1911 г.
1165. «Материалы и исслед. по ист. мост. и решет. денег в М. госуд. XVII в.,» П., 1902 г., с. VI, Зап. И. Ак. Н. по ист.-фил. отд., т. V, № 4. Как указывает Таннер, в Стрелецкой слободе могли жить торговцы только дешевыми товарами: чесноком, луком и хлебом (Чтения, 1891 г., III, с. 68).
1166. Чтения, 1846 г., I, с. 17.
1167. Ист. Библ., 1879 г., № 5, с.с. 11, 17, 18.
1168. Чтения, 1906 г., III, с. 153.
1169. «Посольство К. ф.-Кленка», с 474.
1170. Флетчер, с.с. 19, 18.
1171. Олеарий, с. 150.
1172. Рейтенфельс, Чтения, 1905 г., III, с.с. 95-96.
1173. П. Алеппский, в. IV, с.с. 9-10. Выдержка об этом есть в извлечениях В. Бочкарева, с. 77.
1174. Чтения, 1899 г., I, Смесь, с. 14, о набатах 1668 г.
1175. Лизек, Ж. М. Нар. Пр., ч. 16, 1837 г., с. 380.
1176. «Посольство... Кленка», с.с. 393, 472, 474, 500-502, 520.
1177. Чтения, 1891 г., III, «Опис. путеш...», приложения, с. 165.
1178. С. с. 116, п. I, 180, гл. XVI.
1179. Н. Витсен у патр. Никона в 1665 г., Истор. Вестн., 1899 г., LXXVII, с. 878.
1180. Рейтенфельс, Чтения, 1906 г. III, с. 186.
1181. Герберштейн, с. 100.
1182. «Сборник материалов по рус. ист. нач. XVII в.» (Болдакова и Щепкина), П., 1896 г., с. 24.
1183. В описании путешествия Какаша и Тектандера говорится, что русские, зажигая свечи перед своими иконами, «нередко зажигают и всю свою усадьбу» (Чтения, 1896 г., II, с. 20).
1184. Олеарий, с.с. 156, 150, 202.
1185. П. Алеппский, в. III, с. 33.
1186. Чтения, 1873 г., III, с.с. 60-61.
1187. Ист. Библ., 1879 г., № 5, с. 11.
1188. Чтения, 1905 г., III, с. 92.
1189. «Посольство... Кленка», с. 474.
1190. Ж. М. Нар. Пр., ч. 16, 1837 г., с. 380. По его словам, «дома в Московии строят низкие и некрасивые; на поперечныя стены употребляют ель, а на продольныя — сосны». Но Рейтенфельс, как мы уже выше видели, справедливо заметил, что русские умеют строить «чрезвычайно изящные деревянные дома».
1191. Чтения, 1891 г., III, с.с. 48, 49, прим. 43.
1192. Костомаров, «Очерк домашней жизни и нравов великорос. народа в XVI и XVII ст.», Собрание соч., т. XIX, П., 1906 г., с. 32.
1193. Русская Старина, т. 72, с. 266.
1194. «Ист. г. Москвы», с. 167.
1195. Чтения, 1872 г., II, с. 77.
1196. Чтения, 1891 г., III, «Опис. путеш...», с.с. 170, 170, 65, 166-167.
1197. Чтения, 1891 г., III, «Опись путеш...», с.с. 164, 167, 63-64.
1198. «Посольство К. ф.-Кленка», с. 523.
1199. Чтения, 1905 г., III, с. 96. Ж. М. Нар. Пр., XXIII, с. 23.
1200. Сын Отечества, 1842 г., № 7, с. 23.
1201. Флетчер, с. 96.
1202. Tanner, caр. XIII, § 2, р. 64. Чтения, 1891 г., III, с.с. 63-64, прим.
1203. Чтения, 1898 г., III, Смесь, с. 3-4.
1204. A. А. Покровский, «Печатный московский двор в I половине XVII в.», М., 1918 г.
1205. Герберштейн, с. 86 («образа святых, нарисованные или литые»). Неизв. англ., Чтения, 1884 г., IV, с.с. 24-25. Какаш и Тектандер, Чтения, 1895 г., II, с. 20. Олеарий, с. 154; об иконах также с. 315 и след. П. Алеппский, в. III, с.с. 31-32, в. II, с.с. 109-110. Мейерберг, Чтения, 1873 г., III, с.с. 50-51.
1206. Чтения, 1906 г., III, с.с. 136, 153.
1207. Олеарий, с.с. 180-181.
1208. Старые иконы русские также зарывали в землю («Опис. Московии при рел. гр. Карлейля», Ист. Библ, 1879 г., № 5, с.с. 29-30).
1209. Коллинс, Зап. Имп. Моск. Арх. Инст., XV, с. 141, 165, 156. А. И. Успенский, «Царские иконописцы и живописцы в XVII в., М., 1914 г., I-III (из Зап. Имп. Моск. Арх. Инст., т. XXXII и др.).
1210. М. В. Довнар-Запольский, «Торговля и промышленность Москвы...», с. 42.
1211. Забелин, «Ист. г. Москвы». с. 640. Гравюры на меди для печатанья заказывались (в 1649 г.) в Голландии. В. Я. Уланов, «Книгопечатанье в Москве в XVI-XVII в.в.» («Москва в ее прошлом и настоящем», в. VI, с. 121).
1212. Чтения, 1891 г., III, «Опис. путеш...», прилож., с. 148.
1213. Олеарий, с. 154.
1214. Чтения, 1905 г., III, с. 94.
1215. Таннер, Чтения, 1891 г., III, с. 66.
1216. Чтения, 1896 г., II, с. 18.
1217. «Сказ. совр. о Д. Сам.», II, с. 59.
1218. Олеарий, с.с. 153, 50.
1219. Чтения, 1891 г., III, с. 61.
1220. Чтения, 1896 г., II, с.с. 18, 16.
1221. «Древности» Моск. Арх. Общ., XI, вып. II, М., 1886 г.
1222. Чтения, 1865 г., IV, с. 3. Центнер = 100-140 фунтам, смотря по странам, где он применяется.
1223. «Сказ. совр. о Д. Сам.», II, с. 58.
1224. По Петрею — 836 ц., так что тут описка. Олеарий, с. 153, или в Чтениях, 1891 г., III, «Опис. путеш...», прил., с. 155: «самый большой колокол, весом в 356 центнеров».
1225. То есть в 1653 г.
1226. Очевидно, ошибка, вместо 3.080 ц.
1227. Олеарий все эти новые для него данные получил из весьма верных источников. Именно он категорически утверждает, что в Москве найдется более 2.000 церквей, монастырей и часовен: «Мною потом были наведены еще новые справки частью у наших земляков, знающих город уже много лет, частью у самих московитов, которые в минувшем году при приеме ими их пленника лже-Шуйского некоторое время находились у нас в Голштинии, так что я имел возможность ежедневно видеться с ними» (Олеарий, с. 155). Русские же (подьячий Шпилькин и др.) были в Голштинии в 1653 г, где и добились выдачи лже-Шуйскаго, привезенного в Москву в том же году (Родес, с.с. 129, прим., 135).
1228. Олеарий, 207. Олеарий писал это в 1654 г.
1229. С. Ф. Платонов, «Статьи по рус. ист.», П., 1903 г., с.с. 83-84, прим. 2.
1230. 1653 г.! Павел вел свои записки во время путешествия и пробыл в Коломне с 17 авг. 1654 г. по 30 янв. 1655 г, а в Москве (с перерывами) — с 2 февр. 1655 г. по 29 мая 1656 г.
1231. 1655 г.
1232. П. Алеппский, в. III, с.с. 110-114, в. IV, с. 92.
1233. В подлиннике не прочитано.
1234. «Отрывки шведского дневника времен ц. Алексея Михайловича», В. Семенов, Чтения, 1912 г., I, с.с. 11-12.
1235. П. Алеипский, в. IV, с.с. 92-94 Замечания Г. Муркоса об этих известиях — в предисловии к IV в., с.с. II-V. Л. Рущинский, «Религиозный быт русских по сведениям иностранных писателей XVI и XVII веков», Чтения, 1871 г., III, с. 71. М. Пыляев, «Исторические колокола», Исторический Вестник, 1890 г., т. 42, с.с. 169-204.
1236. По Соловьеву, царь вернулся в Москву в ноябре 1655 г. «Ист. Рос.», X, с. 350 (изд. II).
1237. Когда в окт. 1655 г. шведские послы находились в Москве, они были поражены грандиозностью вновь вылитого колокола и записали в свою книжку: весу в колоколе 500 пудов, или 50 шведских шиффунтов (Г. Форстен, «Снош. Шв. и Рос.», Ж. М. Н. Пр., 1898 г., февр., с. 244); тут мы видим полную и странную неточность цифр (если не предположить, что здесь идет речь о совершенно другом, каком-нибудь сравнительно небольшом, колоколе).
1238. Мейербер прилагает при этом размер «длину немецкого фута, или 12 дюймов, которым этот колокол мерялся в 1661 г., 1 авг.».
1239. Альбом Мейерберга, рис. 64. Объяснения к нему под заглавием: «Альбом Мейерберга. Виды и бытовые картины России XVII в. Объяснительные примечания к рисункам составлены Ф. Аделунгом, вновь просмотрены и дополнены A. М. Ловягиным», П., 1903 г., с.с. 97-104. Описание Мейерберга своего путешествия — Чтения, 1873 г., III, с. 67. Год отливки колокола указан Мейербергом неверно.
1240. Чтения, 1875 г., I, с. 7.
1241. Коллинс, бывший в России в 1659-1667 г.г., говорит только об огромных колоколах Иерусалимской церкви и Ивана Великого: «Колокола Иерусалимской церкви самые большие в мире; один из них, говорят, весит 80 тонн, и когда они звонят, можно оглохнуть, если стоять близко» (Зап. Моск. Арх. Инст., XV, с.с. 137, 154. Рус. Вестн., 1841 г., № 9, с.с. 170, 569). Иерусалимской же церковью немцы называли Троицкую церковь, т. е. Василия Блаженного (Олеарий, с. 50).
1242. Рус. Архив, 1880 г., I, с. 33 или Чтения, 1891 г., III, «Опис. путеш...», прил., с. 163.
1243. Чтения, 1905 г., III, с. 97. Ж. М. Н. Пр., XXIII, с. 24 или Чтения, 1891 г., III, «Опис. путеш...», прил., с. 169.
1244. «Новые материалы о... Рейтенфельсе», Чтения, 1906 г., IV, с. 19, записка, поданная в Риме кардиналу Распони 1674 г., .24 нб.
1245. Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 93, л.л. 187 об., 188.
1246. Локоть (alnen, alin) делился в Швеции на 4 квартера; 3 локтя, или 6 футов, назывались famn (Э. Берендтс, «Госуд. хоз. Шв.», П., 1890 г., I, с. 30).
1247. «Исследование о Кильбургере», с. 6, прим.
1248. «Посольство К. ф.-Кленка», с. 522.
1249. Tanner, caр. XIII, § 1, р. 61. И. Ивакин в своем переводе сочинения Таннера «ulna» переводил словом «фут» (Чтения, 1891 г., III, с. 58).
1250. Рус. Старина, т. 72, с. 273.
1251. Корб, между с.с. 218-219.
1252. Чтения, 1872 г., II, с. 80.
1253. «Альбом Мейерберга... Объясн. примеч...», с.с. 103-104.
1254. Контарини (1476 г.), «Библ. ин. пис. о Рос.», I, с. 109.
1255. Барберини (1565 г.), Сын Отечества, 1842 г., № 7, с. 25.
1256. Спутник Карлейля говорит, что русские «довольно редко» ели мясо, под влиянием религии, «которая более, чем полгода, заставляет их поститься» (Ист. Библ., 1879 г., № 5, «Опис. Московии...». с. 19.).
1257. «Сказ. совр. о Д. Сам.», I, с.с. 252-253.
1258. Вимена, Отеч. Зап., 1829 г., ч. 37, с. 22. Альберто Вимина был в Пскове и Смоленске в 1655 г., а в Москве не был (П. Пирлинг, «Исторические статьи и заметки», П., 1913 г., «Альберто Вимина. Сношения Венеции сУкрайной и Москвой 1650-1663 г.г.», с. 84). Лизек (1675 г.), Ж. М. Нар. Пр., 1837 г., ч. 16, с.с. 384-385.
1259. Олеарий, с.с. 163-164, 18, 358, 400. В другом месте автор сообщает, что в Астрахани (сент.-окт. 1636 г.) «приобрели мы еще несколько бочек соленой рыбы, в том числе 200 судаков, почти все с локоть длиной, за 3 гривны или 15 грошей» (с. 414).
1260. Рус. Архив, 1880, I, с.с. 84-85. «Говядина и баранина здесь (в Астрахани) превосходныя, между тем стоят лиард за фунт» (лиард = ½ су).
1261. П. Алеппский, в. II. с.с. 184, 182, в. IV., с.с. 2, 91.
1262. «Статейный список посольства стольника и наместника боровского П. И. Потемкина в Испанию в 7175 (1667) годе», Древняя Российская Вивлиофика, изд. Н. Новиковым, изд. II, М., 1788 г., ч. IV, с.с. 451, 450.
1263. На с. 177 сказано, что «1 пуд белой муки (Mehl) — 1 рубль», но это, судя по цене, очевидная ошибка в издании Бишинга, и Mehl тут нужно заменить словом Mehl, т. е. необходимо исправить эту фразу так: «1 пуд белогомеда — 1 рубль», и эта цена тогда будет вполне понятной. Действительно, сам Кильбургер говорит, что русские имеют белый и бурый мед (с. 112), и 30 мая 1674 г. пуд меда (Honig) стоил 1 р. 10 коп. (с. 116). В июле 1652 г. пуд меда стоил в Москве 70 коп. (Родес, с 116. Здесь Родес вообще дает много цен того времени на съестные припасы и пряности).
1264. «Посольство К. ф.-Кленка», с.с. 313, 317. Стейфер, или штивер, = 1 коп.
1265. Чтения, 1872 г., I, с.с. 27-29.
1266. С. с. 144-146.
1267. Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 92, л. л. 345 об. — 346.
1268. Г. Форстен, «Сн. Шв. и Р.», Ж. М. Нар. Пр., 1898 г., май, с.с. 70, 94.
1269. Чтения, 1906 г., III, с. 154.
1270. Рус. Старина, ч. 72, с. 267.
1271. Лизек, Ж. М. Нар. Пр., ч. 16, 1837 г., с.с. 385-386. Коллинс говорит, что русские не едят конины, зайцев, кроликов, оленей и телятину считают поганой (Зап. Моск. Арх. Инст., XV, с. 135).
1272. «Исследование о Кильбургере», с. 32.
1273. «Книги во весь год в стол ествы подавать» (дополнение к Домострою благов. попа Сильвестра), «Роспись кушанью бояр. Б. И. Морозова», «Столовые росписи на помин бояр. Б. И. Морозова», Временник Имп. М. О. Ист. и Др. Р., кн. VI, 1850 г., с. с. 20, 21, 36, 37.
1274. Чтения, 1906 г., III, с.с. 155, 138.
1275. «Опис. Московии...», Ист. Библ., 1879 г.. № 5, с. 19.
1276. Чтения, 1883 г., I, с. 16.
1277. Чтения, 1846 г., I, с. 40 (гл. XXVI). Зап. Моск. Арх. Инст., XV, с.с. 177-178, с рис.
1278. Чтения, 1865 г., IV, с. 7.
1279. Олеарий, с.с. 160-161.
1280. Ж. М. Нар. Пр., ч. 16, 1837 г., с. 385.
1281. Олеарий, с. 18.
1282. Олеарий, с. 160.
1283. С. 179.
1284. Рус. Архив, 1880 г., I, с. 36. Что в России было «много» плодов говорится и в «Опис. Московии при рел. гр. Карлейля», с. 9.
1285. Чтения, 1872 г., I, с. 67.
1286. «Книги во весь год в стол ествы подавать» (дополнение к Домострою Сильвестра), Временник, VI, с.с. 27-28.
1287. Ж. М. Н. Пр., XXIII, с. 51.
1288. Отеч. Зап., 1829 г., ч. 37, с.с. 20-21.
1289. «Ник. Витсен из Амстердама у патр. Никона» (1665 г.), Исторический Вестник, 1899 г., т. 77, с. 877.
1290. Чтения, 1891 г., III, с. 69.
1291. Д. Принц, Чтения, 1876 г., IV, с.с. 69, 56.
1292. Флетчер, с. 120.
1293. «Сказ. совр. о Д. Сам.», I, с. 270. Олеарий, с. 209. Чтения, 1878 г., III, с. 86.
1294. Сб. Имп. Р. Ист. Общ., т. 116, с. 51.
1295. Олеарий, с.с. 204, 188.
1296. Чтения, 1873 г., III, с.с. 36, 85, 78.
1297. «Опис. Московии...», Ист. Библ., 1879 г., № 5, с.с. 9, 19, 30.
1298. Рус. Архив, 1880 г., 1, с. 39.
1299. Чтения. 1906 г., III, с. 155.
1300. «Посольство К. ф.-Кленка», с. 528. Согласно словам Лизека (1675 г.), по пути из Смоленска в Москву в деревнях «у мужиков ни за какие деньги нельзя ничего достать, кроме лука и чеснока».
1301. Юст Юль, Чтения, 1899 г., II, с. 87.
1302. Временник, VI, 1850 г., с. 33, книги о ествах: «Книги во весь год в стол ествы подавать» (доп. к Дом. Сильвестра), «Росписи кушанью бояр. Б. Ив. Морозова», «Столовые росписи...» и «Кладовые росписи...» Б. И. Морозова. «Самой употребительнейшей и любимой приправой служили лук, чеснок, перец, шафран и иногда чабер (солонина с чабром)» (предисл. Ив. Забелина, с.с. VI). Перечень кушаний, но без указания способа их приготовления, находится в «Расходной кн. Патр. прик. кушаньям, подававшимся патр. Адриану и разного чина лицом с сент. 1698 г. по авг. 1699 г.». П., 1890 г.
1303. Рейтенфельс, Чтения, 1906 г., III, с. 154.
1304. Сын Отечества, 1842 г., № 7, с. 46.
1305. Котошихин, изд. IV, 1906 г., гл. VI, ст. 2, с. 76.
1306. Забелин, «Д. быт р. царей», с. 88.
1307. Котошихин, с. с. 75-76.
1308. Рейтенфельс, Чтения, 1905 г., III, с. 95.
1309. П. Алеппский, в. IV, с. 3.
1310. Корб, с. 224.
1311. «Библ. ин. пис. о. Рос.», Варбаро (ум. 1494 г.), с. 59.
1312. Д. Принц, Чтения, 1876 г., IV, с. 69.
1313. Главинич (1661 г.), Чтения, 1875 г., I, с. 10.
1314. Ж. М. Нар. Пр., 1891 г., № 5, с. 132.
1315. Торговая книга, Зап. Отд. рус. и сл. арх. Имп. Арх Общ., I, с. 129. Родес, с. 120. Кильбургер, с. 147.
1316. Чтения, 1874 г., IV, с. 28.
1317. Маржерет, «Сказ. совр. о Д. Сам.», I, с. 290.
1318. Мейерберг, Чтения, 1873 г., III, с.с. 172, 173, 36.
1319. Олеарий, с. 204. Крижанич счел нужным заметить, что «днешне вино приважается из Хиспанския и Фряжеские земли, и обое кривым именом ее зовет: хиспанское романским, фряжеское ренским» («Рус. госуд.» № 5, с. 127).
1320. Лизек, Ж. М. Нар. Пр., ч. 16, 1837 г., с.с. 385-386.
1321. Автор «Описания Московии при реляциях Карлейля» пользовался Олеарием и тоже писал, что в России нет «орехов, винограду», и вино привозят голландцы и англичане в Архангельск (с.с. 9, 20). О росписи относительно закупки вина у Архангельска на государев обиход к 163 г. — Родес, с. 223.
1322. Т. е. в 1654 г.
1323. Олеарий, с.с. 162, 401. В Москве виноградный сад упоминался (1666 г ) в селе Измайлове (Р. Ист. Библ, XXI, с. 1183, указатель).
1324. Ж. М. Нар. Пр., XXIII, с. 51.
1325. Лизек (1675 г.), Ж. М. Нар. Пр., ч. 16, 1837 г., с.с. 386, 385.
1326. Чтения, 1891 г” III, с. 61.
1327. П. Алеппский, в. III, с. 204.
1328. В книгах о ествах (1656 г.) не раз встречается название этой посуды: «галенок лимонов», «галенок алкану», «галенок в полведра вина церковнаго», «галенок в полведра орехов грецких»; вино помещалось и в бочках разной емкости: «бочка вина двойнова ведра в два, бочка вина тройнова в ведро, бочка ж вина тройнова ведра в три; бочка ренскова ведр в 5; бочка романея 4 ведра» (Временник, VI). Галенок (галёнок,-ка), м., с англ. (gallon), мера жидкостей, перешедшая к нам через порты или гавани: полосьмухи, полштофа, полкружки, бутылка (Толковый словарь живого великорусского языка В. Даля).
1329. М. В. Довнар-Запольский, «Организация моск. ремесленников в XVII в.», Ж. М. Нар. Пр., 1910 г., сент., с.с. 148-149.
1330. С. Гос. Гр. и Дог., IV, № 55, п. п. 54-55.
1331. Чтения, 1899 г., II, с. 88.
1332. С. 179, гл. XV.
1333. Выдержки из сочинений некоторых иностранцев о пьянстве и пьяных у В. Бочкарева, «Моск. гос. XV-XVII в. в.», с.с. 137-139.
1334. «Сказ. совр. о Д. Сам.», II, с. 55, I, с. 253. «Сказания Массы и Геркмана о смутном времени в России», П., 1874 г., с. 65.
1335. Чтения, 1874 г., IV, с. 34.
1336. Олеарий, с.с. 190-194, 139.
1337. П. Алеппский, в. III, с. 204.
1338. Родес, с. 104 и прим. Олеарий, с. 198.
1339. Зап. Моск. Арх. Инст., XV, с. 166. Сам Олеарий (с. 155), повторяя слова Герберштейна о постройке «Налейков», говорит, что «иноземцы более московитов занимались выпивками».
1340. Отеч. Зап., 1829 г., ч. 37, с. 226.
1341. Чтения, 1873 г., III, с. 79.
1342. Чтения, 1906 г., III, с.с. 145, 141. Дети русских, «обращаясь постоянно между пьяными, становятся лентяями, неотесанными, приобретают чудовищные привычки...» (с. 178).
1343. «Опис. Московии...», Ист. Библ., 1879 г., № 5, с. 13.
1344. Чтения, 1891 г., III, с.с. 70-71.
1345. Русская Старина, 1891 г., т. 72, с.с. 269-270.
1346. Корб, с. 128.
1347. «Рус. госуд.», № 2, с. 36 (раздел 11).
1348. Посольство Потемкина, Вивлиофика, изд. Н. Новиковым, изд. II, ч. IV, с.с. 449-450.
1349. Флетчер, с.с. 51-52.
1350. Олеарий, с. 258.
1351. Чтения, 1873 г., III, с. 173.
1352. Чтения, 1846 г., I, с. 18.
1353. Котошихин, изд. III, гл. VII, статья 20, с. 112.
1354. «Посольство К. ф.-Кленка», с.с. 441, 347-348.
1355. Чтения, 1891 г., III, с. 40.
1356. Доп. к Акт. Ист., III. с.с. 117-118.
1357. Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., прик. дела стар. лет, 7182-1674 г., август.
1358. И. Г. Прыжов, «Ист. кабаков в России в связи с историей русского народа», П., 1868 г., с. 116; изд. II, Казань, 1914 г. М. И. Смирнов, «Нижегородские казенные кабаки и кружечные дворы XVII ст.», Н. Новгород, 1913 г. Два документа, сообщ. И. Суворовым: «Каковы были лавки винной монополии в XVII в. (1692 г.)», Рус. Старина, 1913 г. III, с.с. 679-680. С. Б. Веселовский, «Кабацкая реформа 1652 г.», Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни, II., 1914 г.. № 4, с.с. 59-66.
1359. П. Алеппский, в. II, с.с. 124-125. 10 ок = 31 ½ фунта.
1360. Т. е. шведского. Шведские меры — Э. Берендтс, «Гос. хоз. Шв.», I, с.с. 30, 290.
1361. Котошихин, изд. IV, гл. VI, статья 2, с.с. 75-77.
1362. Временник, XV, Смесь, с. 31.
1363. «Описание Московии...», Ист. Библ., 1879 г., № 5, с. 20.
1364. Рейтенфельс, Чтения, 1906 г., III, с. 155.
1365. Мейерберг, 1873 г., III, с. 79.
1366. Рейтенфельс, Чтения, 1906 г., III, с. 138.
1367. Флетчер, с. 124.
1368. «Описание Московии...», Ист. Библ., 1879 г., № 5, с. 19. Из сока ствола березы русские летом также приготовляли «довольно здоровый напиток» (с. 11).
1369. Tanner, caр. XIII, § 3.
1370. Д. Принц, Чтения, 1876 г., IV, с. 69.
1371. Олеарий, с.с. 204-205. Лизек тоже дает рецепт приготовления меда (Ж. М. Нар. Пр., ч. 16, с. 386).
1372. Олеарий, с. 204.
1373. «Опис. Московии при рел. гр. Карлейля», с. 19.
1374. И. Гамель, «Англ. в Рос...», с. 141.
1375. Чтения, 1906 г., III, с.с. 155-156.
1376. Чтения, 1891 г., III, с.с. 85, 69-70.
1377. Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 92, л.л. 89, 633 об., 634, 660.
1378. Чтения, 1872 г., I, с. 29.
1379. С. 489 и сл.
1380. «Пятьдесят копеек составляют один пиастр-реал» (П. Алеппский, в. II, с. 116).
1381. П. Алеппский, в. III, с. 33.
1382. Котошихин, изд. III, гл. VII, статья 27, с.с. 124-125.
1383. Рус. Ист. Библ., XXIII, с.с. 915, 1167, 1154 и др.
1384. Рейтенфельс, Чтения, 1906 г., III, с. 182.
1385. Герберштейн, с. 101.
1386. Чтения, 1884 г., IV, «Изв. англ. о Р.», с. 29.
1387. Чтения, 1873 г., III, с. 121.
1388. Ист. Библ., 1879 г., № 5, с.с. 8, 25.
1389. Олеарий, с. 209.
1390. Чтения, 1873 г., III, с. 86.
1391. «Сказ. совр. о Д. Сам.», I, с. 270.
1392. «Аптекарский приказ» в XVII в. часто называли и «Аптекарской палатой», что было синонимом. Этот приказ, как считает возможным предположить Н. Я. Новомбергский, вероятно, существовал при Грозном и в 1594-1595 г.г. он уже, без сомнения, был, так как упоминается в документах того времени. Другие же относили учреждение этого приказа к 1620 г. (Н. Я. Новомбергский, «Врачебное строение в допетровской Руси», Томск, 1907 г., с.с. 78, 79, 82. Исторический Вестник, 1891 г., июль, т. XLV, «Критика и библиография», с.с. 179-182, о книгах: «Врачебный быт допетровской Руси», врача Ф. Германа, Харьков, 1891 г.; «Врачи и врачебн. дело в старинной России», проф. Н. Загоскина, Казань, 1891 г; «О положении медицинского дела в России», доктора М. Перфильева, П., 1891 г.).
1393. Н. Я. Новомбергский, «Врачебное строение в до-Петровской Руси», с.с. 119, 150, 154.
1394. Ж. М. Нар. Пр., XIII, с. 23. Чтения, 1905 г., III, с.с. 96, 93.
1395. Корб, с.с. 215-216.
1396. Олеарий, с. 260.
1397. «Врачебное строение...», с.с. 138, 89, 155.
1398. В. А. Кордт, Сб. Имп. Р. Ист. Общ., т. 116, с. CCLXXXVIII. Горсей передает, что в день смерти И. Грозного при нем был доктор Иоганн Лофф (пер. Белозерской, с. 56).
1399. «Сказ. совр. о Д. Сам.», I, с.с. 292, 280.
1400. Олеарий, с. 209, 179.
1401. Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Дел, дела о выездах в Россию иностранцев, 1651 г., № 15.
1402. Отеч. Зап., 1829 г., ч. 37, с. 228.
1403. Чтения, 1873 г., III, с. 86.
1404. Русский Вестник, 1841 г., № 7, Смесь.
1405. Котошихин, изд; III, гл. VII, статья 23, с. 123.
1406. Чтения, 1905 г., III, с. 98. Ж. М. Нар. Пр., XXIII, с. 25.
1407. Н. Я. Новомбергский, «Материалы по ист. медицины в России», П., 1905 г., I. № 172.
1408. Чтения, 1905 г., III, с. 98.
1409. W. Richter, «Geschichte der Medicin in Russland» Moskwa, 1813-1819, II, S. 126 (pyc. пер. 1814-1820 г.г.).
1410. H. Я. Новомбергский, «Врачебное строение...». с. 209.
1411. W. Richter, «Geschichte der Medicin in Russland», II, S. 126, 133.
1412. Чтения, 1905 г., III, с. 98.
1413. Олеарий, с.с. 64, 260.
1414. «Материалы по ист. медицины в Рос.», 1907 г., IV, с. 453.
1415. Жалованная грамота в «Материалах по ист. медиц. в Р.» Н. Я. Новомбергекого, II, с.с. 74-75, и в извлечениях у W. Richter, II, S. 142. Н. Я. Новомбергский, «Врачебное строение...», с.с. 202, 192, 229.
1416. Соловьев, «Ист. Рос.», изд. III, 1879 г., XIII, с. 327. Об убийстве «жидовской породы» доктора Даниила фон Гадена и доктора Ивана Гутменша рассказывает Матвеев — «Записки русских людей», изд. И. Сахарова, П., 1841 г., с. 31.
1417. Зап. Моск. Арх. Инст., XV, с. 173. Русский Вестник, 1841 г., № 9, с.с. 588-589.
1418. Чтения, 1905 г., III, с. 98.
1419. «Материалы по ист. медиц. в Р.» Н. Я. Новомбергского, IV, с. 455, «Врачебное строение...», с.с. 192, 203, 152-153, 101.
1420. Чтения, 1892 г., III, с.с. 30, 26, 21, 19.
1421. Сказки докторов о болезни Феодора Алексеевича изданы у Е. Замысловского: «Царствование Феодора Алексеевича», ч. I, приложения.
1422. «Врачебное строение», с.с. 168, 150-151, 100-101, 92, 276.
1423. Например, в переписной книге домовой казны патр. Никона упоминаются «ящик с лекарством за печатью окольничего Радиона Матвеева Стрешнева» (Временник, XV, с. 111).
1424. «Посольство К. ф.-Кленка», с. 499.
1425. Много рецептов за 1667-1674 г.г. приведено в упом. «Материалах по истории медицины в России», I, с.с. 1-8 и у W. Richter, «Geschichte der medicin in Russland», II, S. 80-95. Объяснение аптекарских знаков — Д. Прозоровский, «Монета и вес в России до конца XVIII ст.», П., 1865, с. 466.
1426. Именно ½ пуда инбиря в патоке, бочку икры зернистой в 10 п., 6 голландских сыров в 2 п., 2 ½ п. соленого голландского масла, сахара головного доброго кардамону 2 ф., 12 копченых окороков. 50 копченых языков, ½ п. горчицы (Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 92, л. 567 об.).
1427. Олеарий, с.с. 344-346.
1428. «Исследование о Кильбургере», с. 23, прим.
1429. Чтения, 1906 г., III, с. 144.
1430. «Рус. госуд.», № 3, с. 36 (раздел 28, 8).
1431. С. Максимов, «Крылатые слова», изд. II, 1899 г., П., «Шиш на Кокуй», с.с. 148-158. Русские также дразнили иностранцев прозвищем «фрыга», «фря» («Иноземные слободы в М. в XVI и XVII в. в.». В. В. Нечаева в изд. «Москва в ее прошлом и настоящем», в. IV, с. 41).
1432. «Книга, глаголемая Большой чертеж», М., 1846 г., с. 275 и др.
1433. «Словарь церк.-слав. и рус. яз., сост. Ак. Наук», II, 1847 г., с. 187. В некоторых центральных губерниях в настоящее время еще существует обычай величать и хоронить кукушку, сохранившийся, как остаток старинных весенних народных праздников.
1434. Название также сохранилось в наименовании лежащего в этой местности «Кукуйского переулка» (от Вознесенской ул. до Спиридоновского пер., Басм. ч. 2 уч.), но этот же переулок на некоторых планах г. Москвы называется также Вознесенским.
1435. Чтения, 1872 г., II, с. 78.
1436. Чтения, 1905 г., III, с. 93.
1437. «Посольство К. ф.-Кленка», с. 524.
1438. 21 апреля 1911 г. Московская Городская Дума постановила: «Разрешить Городской Управе проложить кирпичную трубу для отвода из частных владений речки Кокуй от угла Немецкой и Ладожской улиц по Немецкой улице, Лефортовскому и Плетешковскому переулкам до присоединения к существующей городской трубе в Аптекарском переулке, по внесении домовладельцами, по владениям которых пролегает этот естественный проток, причитающейся с них суммы в размере 5.908 р.» (Моск. Гор. Дума, подлинный доклад 95,7 марта 1911 г.).
1439. Д. В. Цветаев, «Обрусение западно-европейцев в Моск. госуд.», 1903 г.. с. 11. Об экономических причинах выселения иностранцев — предыдущие с.с. 417-418. П. П. Смирнов, «Новое челобитье моск. торг. людей о высылке иноземцев», К., 1912 г.
1440. П. Алеппский, в. III, с. 78.
1441. Чтения, 1891 г., III, «Опис. путеш...», прилож., с. 166. «Поганый пруд, что ныне называется Чистой», писал Андр. Арт. Матвеев («Зап. рус. людей», 1841 г., с. 31).
1442. Tanner (1678), «Legatio Polono-Lithuanica in Moscoviam... Norimbergae, Anno 1689», caр. XIV, р. 70. Чтения, 1891 г., III, с.с. 68-69.
1443. Олеарий, с.с. 344-345. Родес, c. 205.
1444. Берова летопись, «Сказ. совр. о Д. Сам.», I, с. 20. «Сказ. Массы и Геркмана», с. 92.
1445. Альбом Мейерберга, рис. 75.
1446. Олеарий, с. 343. Карлейль (1663-1664 г.г.), Чтения, 1891 г., III, «Опис. путеш...», прил., с. 161.
1447. Чтения, 1906 г., III, с. 175, 1905 г., III, с. 93.
1448. Чтения, 1891 г., III, «Опис. путеш...», прил., с. 171, Zani (l672 г.).
1449. «Посольство К. ф.-Кленка», с. 524.
1450. Чтения, 1891 г., III, «Опис. путеш...», с. 69, прим. 2.
1451. Олеарий, с. 346. Реформаторы тоже имели ученого проповедника магистра Гейнриха Инхенгёффер из Герцберга, но, когда Олеарий писал сочинение, он уже умер, и тогда у реформаторов был «ученый муж — магистр Андрей Гардинус, родом из Шотландии» (с. 347).
1452. Д. В. Цветаев, «Протестантство и протестанты в России...», М., 1890 г., с. 95, прим. 2, с.с. 96, 91-92, «Памятники по истории протестантства», ч. I, № I.
1453. «Посольство К. ф-Кленка», с. 435.

ПЯТАЯ ЧАСТЬ

Так как полезное сведение о путях сообщения, как и о реках и водах страны, тоже относится к торговле, то здесь, в этой пятой и последней части, желательно вкратце указать, как обстоит дело с расположением вод между Нарвой и Москвой и с Лугой в Ингерманландии ²²¹, а затем — с расстоянием пути между Стокгольмом и Москвой, и, наконец, в последней главе — с положением пути и с расстоянием от Москвы до Тобольска в Сибири, а оттуда до знаменитого китайского главного и престольного города Пекина, каковое путешествие взад и вперед ежегодно совершается купцами. Этим описанием я заключу свое сочинение.

ГЛАВА I

О водах и реках между Нарвой и городом Москвой

Из Нарвы можно ходить ботами от 3 до 4 ластов через проход Куттеркюль (Kutterkiehl) в ямскую речку, или Лугу, а потом по ней же вверх в селение Онежицы ²²², о чем больше видно в следующей главе. Из Онежиц везут товары 30 верст по суше в Медведь ²²³, каковое селение лежит на водах [184] Мшаги. Здесь надо заметить, что обе упомянутые реки, Луга и Мшага, сближаются на 11-12 верст между названными селениями — Медведь и Онежицы ²²⁴, но они не только мелки, но также каменисты и не судоходны. Мшага потом впадает в Шелонь в 10 верстах от Медведя, возле одного селения, которое получает свое название от реки и называется тоже Мшагой ²²⁵. Шелонь есть прекрасная широкая река и впадает в 13 верстах от селения Мшаги, недалеко от местечка Голина ²²⁶, в Ильмень, или Ильменское озеро. Ильменское озеро длиною 60 верст, а шириною 40 верст, но наибольшая его глубина не свыше 3 саженей; оно простирается к Новгороду на 5 верст и там выделяет из себя реку под названием Волхов, который в Новгороде шириной 500 шагов и потом впадает в 180 верстах оттуда, возле Лабы (Laba), в Ладожское озеро. Таким образом, можно добраться от Медведя порядочным ластовым судном по Мшаге и Шелони вниз, а потом по озеру Ильмень в Новгород. Приблизительно в 6 ½ верстах от Новгорода впадает в Ильменское озеро река под названием Мста, которая длиной приблизительно 240 верст и вытекает из озера Мстино, лежащего недалеко от дороги в Москву. Однако надо знать, что эта Мста, говорят, имеет чрезвычайно много падунов (Faelle) и только ранней весной (Vorjahr) в полую воду судоходна. Приблизительно в 220 верстах от Новгорода впадают в Мсту две речки — Шлина и Цна, после того как они соединились на расстоянии ½ версты по эту сторону Вышнего Волочка, так что весною можно ходить с значительными грузами из этого селения Вышнего Волочка в озеро Ильмень, но идти опять назад вверх по Мсте невозможно по причине падунов. В Вышнем Волочке, в 75 шагах от Цны, вытекает Тверца [185] из болотистого луга и вливается, наконец, возле города Твери в Волгу. Упомянутый исток лежит почти 2-мя саженями (Klafter) выше Цны, и почва между ними чистый песок. Цна в конце таяния снега подымается так высоко, что смешивается с Тверцой. Если поэтому здесь сделать перекоп, то Ладожское море и, следовательно, также Восточное море были бы соединены с Каспийским ²²⁷. Тверца не имеет падунов, но в начале на протяжении до 50 верст мелководна и потому не годна для плавания, но в городе Торжке она уже имеет от 120 до 130 шагов ширины. Потом следует Волга возле московской дороги до селения Шоши ²²⁸, которое лежит в 25 верстах от городка Клина или в 125 совсем малых верстах от города Москвы. Эти 125 верст можно зимою промчать приблизительно в 24 часа.

ГЛАВА II

О реке Луге в Ингерманландии

Эта река берет начало в России и в Сомерской области ²²⁹. Если едут из Новгорода в Нарву, ее впервые встретят и [186] увидят в селении Передольском ²³⁰, в 20 верстах по эту сторону Медведя, и там она еще мала и мелководна. В 5 верстах от Передольского лежит селение Торошковичи ²³¹, как и предыдущее, слева на Луге, которая и здесь еще мало годна. Но в 5 верстах потом дальше, а именно в селе Онежицах ²³², которое лежит справа, начинает быть судоходной, и оттуда ходят в Нарву довольно длинными «стругами». Новгородский «воевода» заплатил 70 рублей за 6 таких «стругов» и 28 гребцов, которых мы имели от Онежиц до Моравейны. От Онежиц в 15 верстах вниз по реке лежит направо Слапи ²³³, а налево Естомицы вместе с боярским двором (Bojarenhof); это — селения. В двух верстах оттуда находится слева монастырь Усиовка (Usiofka Monastir), под которым речка Усиовка впадает в Лугу; в 18 верстах дальше оставляют справа селение Маклино (Maklina), и опять через 18 верст впадает в Лугу [187] почти такая же большая речка, которая называется Оредеж ²³⁴ и которая идет от капурийских границ. Насколько Луга от своего истока до этого места очень травяниста, грязна и так извилиста, что иногда компас обходит весь круг в продолжение одного часа, и имеешь солнце то на спине, то на лице, то на боках, настолько она отсюда становится совсем чистой и принимает гораздо правильнее направление и делается довольно широкой и прекрасной рекой; равным образом также отсюда растет много дуба и липы. В 6 верстах от Оредежа лежит направо селение Жильцы ²³⁵, а в 20 верстах дальше налево — селение Красные горы ²³⁶, потом более 3 верст опять направо — селение Бежана ²³⁷. Отсюда в 5 верстах слева с рекой, изгибающейся там совсем направо, сталкивается скала, на которой вырезано несколько русских и других названий, а в одной версте оттуда направо шведско-ингерманландская граница. Эта область называется Ростишина (Rostischina), и знаком служит скала, на которой вырезаны русский крест и возле — три шведские короны. Но берег налево до нижней части Муравейны ²³⁸ все еще остается русским, подобно тому, как теперь берег направо отсюда — всегда шведский. От этой границы до Вязи ²³⁹, маленького селения направо, — 1 верста. В 5 верстах отсюда направо лежит селение Старица, а напротив налево — селение [188] Накол ²⁴⁰, оба на высоких горах. В 12 верстах дальше направо впадает в Лугу речка Лемовжа ²⁴¹, в которой ловят семгу. Если же пройти 11 верст, видишь слева селение Редежи ²⁴², от которой еще в 4 верстах лежит справа Сабско ²⁴³ и прямо напротив него впадает слева в Лугу речка Саба. Тут река очень камениста и находится водопад, который особенно причиняет судовщикам много хлопот в летнее время. В 2 верстах от Сабско впадает с правой стороны богатая семгой Радкена ²⁴⁴ (Radkena). Далее — 6 верст до селения Сторонье ²⁴⁵, которое лежит слева. Здесь опять довольно большое каменистое расстояние и другой падун. Судовщики охотнее подымаются по этим 2 падунам, чем спускаются, и при подъеме тянут с суши бичевами лодьи; они также идут охотнее по этим падунам весною при высокой воде, чем летом, потому что тогда опасность от камней не так велика, а, напротив, при низкой воде иногда случается, что течение бросает лодьи на камни и их повреждает, так как оно между этими камнями и по причине падунов очень быстрое. Но эти падуны совсем не круты или не стремительны, но вода падает понемногу на расстоянии хорошего мушкетного выстрела и на верхнем падуне — высотой локтей 5–6, но на нижнем менее. От Сторонье до Муравейны ²⁴⁶ в свою очередь 4 версты. Здесь, как Швеция так и Россия, каждая содержит на своей стороне караул солдат; [189] сушей в Нарву 8 миль, но водою путь гораздо длиннее и извилистее. В селенице Вязь мы встретили нагруженный железом, сталью, вином и другим бот (дощаник), который подымался вверх по реке от Нарвы и между тем был в дороге 9 дней. В Муравейне мы условились с русскими относительно лодьи — оттуда до крепости Яма ²⁴⁷ — и заплатили за это 1 ½ рубля. Потом от Яма до Нарвы ²⁴⁸ 3 мили, если ехать сухим путем. Почти по всей Луге непрерывно по обоим берегам много прекрасных сенокосов или лугов и приятных местностей. Но немного в стороне от них голые высокие горы и песчаная и поросшая вереском (Heyde) земля ²⁴⁹.

ГЛАВА III

Обозначение пути от Стокгольма до Москвы

От Стокгольма (Stockholm) до Цибла (Cybla) через Стокзунд (Stocksundt) — 1 ½ миль.
Исбиг (Issbyg) — 2 ½ миль.
Рэланда (Roelanda) — 2 ½ миль.
Шванберга (Schwanberga) — 2 мили,
Тофтинге (Tofftinge) — 2 мили.
Здесь оставляют немного слева Орталу (ortala), железный рудник.
Гриселгамн (Grisselhampn) — ¾ мили.
Всего: 11 ½ миль. [190]
Здесь идут через Аландский залив ²⁵⁰ (Alandische Hafft) в Экренкруг (Ekrenkrug) и платят на боте за 5 миль, но на лошадях, по льду, за 6 ½ миль, а потом обыкновенно кормят (лошадей) в 5 милях от Гриселгамна на острове, называемом Сингелшер (Singelschaer) — 6 ½ мили.
1 ½ мили по ту сторону Экренкруга нужно переправиться через Марзунд (Marsundt) и в
Ейнкарбю (Einkarby) — 2 ½ мили.
Финнбю (Finnby) — 2 ½ мили.
Между Ейнкарбю и Финнбю опять нужно переправляться через пролив, а потом пройти королевский замок Кастельгольм ²⁵¹ (Castelholm).
½ мили по ту сторону Финнбю опять кончается Аланд; там идут через Бомарзунд (Bomersundt) и к
Варгата (Wargatta), остров — 1 ½ миля.
Кумблинга (Kumblinga), остров — 3 мили.
Вакгольма (Vackholma), остров — 2 ½ мили.
1 ½ мили отсюда — граница между Аландом и Финляндией (Finland) и называется Ватерскифтет (waterskiftet).
Варсала (Warsala), остров — 2 ½ мили.
Онекма (Oneckma), остров — 2 ½ мили.
Меас (Meas), остров — 2 ½ мили.
Рейса (Reysa) — 2 мили.
Або (Abo) — ½ мили.
Всего: 20 ¾ миль.
NB. Этот путь, от Варсила до Або, совершается зимой. Летний путь идет на Томоис (Tomois) — 2 мили, Лайтис (Laitis) — 2¾ мили, Пурсис (Pursis) — 1 миля и 100 саженей (Klaffter), Кайтарис (Kaitaris) — 1 миля и 600 [191]саженей; здесь — мимо Канкас (Kankas) в Лаусмансгердх (Lausmansgaerdh) — 1¹/₇ мили, Або — ½ мили.
Цевула (Zehwula) — 2 ½ мили.
Хенделис (Hendelis) — 2 мили.
Ферис ²⁵² (Vehris) — 2 ½ мили.
Здесь начинается Нюланд (Nylandt).
Свенскбю ²⁵³ (Schwencksby) — 2 ½ мили.
Фолста (Volsta) — 2 ½ мили.
Нюбю ²⁵⁴ (Nyby) 1 ½ мили.
Каккис ²⁵⁵ (Kockis) — 2 мили.
Голлс ²⁵⁶ (Tols) — 3 мили.
Эспола Кула ²⁵⁷ (Espola Kula) — l ½ мили.
Хаксбэле ²⁵⁸ (Haxboele) — 3 мили.
Сиббо ²⁵⁹ (Sibo) — 1 ½ мили.
Нор-Векос (Nor-Weckos) — 1 ½ мили.
Борго ²⁶⁰ (Borgo), город — 1 ½ мили.
Всего: 26 ½ миль.
Якербю (Jackerby) — 1 ½ мили.
Пэрно (Pernacko) — 1 ½ мили. [192]
Гессиэ-бю (Cessio, Tessio) — 2 ½ мили.
Здесь начинается Карелия (Karelen).
Пюттис (Puttis) — 1 ½ мили.
Купис (Kupis) — 1 миля.
Хэгфорс (Hööfors) — 1¹/₈ ìèль.
Ифекелакс (Iveckelax) — 2 мили.
Равииоки (Rawa Joecke) — 2 мили.
Вадерма (Wadrima) — 2 мили.
Лайха Кулла (Laitha Kulla) — 1 ½ мили.
Вилаиоки (Willa Joecke) — 2 мили.
Выборг ²⁶¹ (Wyburg) — 3 ½ мили.
Всего: 21⅞ миля.
Лильперо (Bill-Pero) — 2 ½ мили.
Кангаспельд (Kanckes Poeldh) — 2 ½ мили.
Рандакюла (Randala) — 2 ½ мили.
Карволя (Karwalla) — 2 ½ ²⁶²
Здесь начинается Ингерманландия (Ingermannlandt).
Валке Cape (Walcke Sahre) — 1 ½ миля.
Кабацкое Кружало ²⁶³ (Habackische Krug) — 2 мили. [193]
Досюда простираются новые шведские мили, считая 6.000 саженей (Klaffter) на 1 милю.
Ниеншанц ²⁶⁴ (Nyenschantz) — 2 мили.
Всего: 14¾ миль.
Отсюда ²⁶⁵ мили приблизительно на ⅓ меньше, чем предыдущие.
Веннасу (Wennasuh) — 2 ½ мили. [194]
Куснезу ²⁶⁶ (Cusnesuh) — 4 русских версты, которых считают 5 на одну немецкую милю — ⁴/₅ мили.
Цакнс (Zackns) — 7 верст — 1²/₅ мили.
Войтолово ²⁶⁷ (Woittol) — 7 верст — 1²/₅ мили.
Конникс (Konnix) — 2 мили.
Шапки (Schabko) ²⁶⁸ — 1 миля.
Вилула ²⁶⁹ (Wilula) — ¾ мили.
Всего: 10. ²⁷⁰
Здесь начинается Россия, или Московское государство.
Костуя ²⁷¹ (Kosto) — 10 верст.
Липки (Liebia) — 10 верст. [195]
Валси (Walsi) — 15 верст.
Бор (Borr) — 15 верст.
Гинза (Hinsa) — 20 верст.
Гора (Ghora) — 30 верст.
Новгород (Novogorod) — ²⁷²
Отсюда через реву Мсту до яма Бронницы ²⁷³ (Brunniza) — 20 верст. [196]
Ям есть такое селение, где берут свежих лошадей. Путь между Новгородом и Бронницами летом очень плохой, но его можно совершить водой через озеро Ильмень и вверх по Мсте, тогда будет 30 верст.
5 верст от Бронниц нужно переправляться через реку Нишу (Nischa), тогда до Красных Станков (Krasna-stankoff) будет 10 верст — 15 верст.
Подлитовье (Polutofia) ²⁷⁴ — 12 верст.
Зайцево (Saiza) — 3 версты.
Вины (Wiena) — 10 верст.
5 верст от Вин проходят через речку Мошно (Moschora) ²⁷⁵, а затем слева видят — Халову (Golowa).
Крестцы (Griesza) ²⁷⁶, ям — 25 верст.
Рахино (Rachina) ²⁷⁷, лежащее при Халове — 15 верст.
Яжелбицы (Gaschobitz) ²⁷⁸ лежат при речке Полометь (Pogomied) — 15 верст.
Миронеги (Myronnieka) — 13 верст.
Валдай (Woldai), торговое местечко ²⁷⁹ — 7 верст.
Это место лежит при озере, называемом «Святым озером» (Swiaeda ozera), на котором построен, на маленьком острове, богатый и укрепленный Иверский монастырь (Iverski Monastir).
Всего: 135 верст. [197]
Зимогорье (Simnighora), самый лучший ям ²⁸⁰ — 3 версты.
Едрово (Ietro), лежит при озере ²⁸¹ — 17 верст.
Margena ²⁸², при реке Березай (Beresey) — 12 верст.
Между Margena и Едрово должны (проезжать) через 2 болота ²⁸³. [198]
Куженкино (Koschenky) ²⁸⁴ — 13 верст.
Между Margena и Куженкино проезжают 6–7 мощенных болот.
Хотилово (Kotielo) ²⁸⁵, ям — 10 верст.
Между Куженкино и Хотилово снова пересекают 4 болота.
Коломна (Kolomna), лежит при озере — 10 верст.
Между Хотилово и Коломной — 2 болота, как и камень тирана Ивана Васильевича, о котором (сообщает) Олеарий в своем описании персидского путешествия, стр. 26 ²⁸⁶.
Борозда (Barasta) ²⁸⁷, лежащая при Шлине (Slina) — 21 верста.
Вышний-Волочок (Wursne-Wolotzok), ям, лежит при Цне (Sna) — 4 версты.
В этом селении начинается Тверца (Twertza), которая у города Твери (Tweer) впадает в Волгу (Wolga). [199]
«Миколы монастырь» (Mikoli Monastir) ²⁸⁸, мужской монастырь, лежащий при Тверце (Twerza) — 10 верст.
Холохольня (Kolokalna), лежит при речке того же имени ²⁸⁹ — 15 верст.
Между монастырем и Холохольней есть болото длиной в 3 версты.
Выдропуск (Wiedra buska) ²⁹⁰, лежит при Тверце — 10 верст.
Будово (Budowa) — 10 верст.
Между Будово и Выдропуском кончается новгородская область.
Прутня ²⁹¹, (Prutna) маленькое селение — 18 верст.
Между Будово и Прутней проходят опять несколько болот.
Торжок (Torsok), город, лежит при реке Тверце и обнесен деревянным болверком — 5 верст.
Всего: 158 верст. ²⁹²
Марьина (Margena) ²⁹³, на реке Логовице (Loschowitz) — 18 верст.
Свинцева ²⁹⁴ (Szwitschowa), маленькое селение — 1 верста.
Ямок ²⁹⁵ (Iamon) — 10 верст.
Медное ²⁹⁶ (Miedna), лежит при Тверце — 1 верста. [200]
«Миколы монастырь» ²⁹⁷ (Mikola Monastir), мужской монастырь в лесной пустыни — 25 верст.
Тверь, город, лежащий при Волге и окруженный болверком — 5 верст.
Всего: 60 верст. ²⁹⁸
Мокрые Пожни ²⁹⁹ (Mokri Poschni), маленькое селение — 18 верст.
Городня ³⁰⁰ (Ghorodin), лежит при Волге — 12 верст.
Мелково ³⁰¹ (Mielka) — 9 верст.
Слободка ³⁰² (Slobodka) — 1 верста.
Шоша (Schoschia) ³⁰³, лежит в углу между рекой, которая называется тоже Шошей (Schoschia), и Волгой — 5 верст.
Река Волга тут не идет ближе к городу Москве (Moscau), но поворачивается отсюда по левую руку. Почва между здешней местностью и Москвой очень тучна и плодородна ³⁰⁴. [201]
Завидово ³⁰⁵ (Sawidowa), лежит при речке Долбице (Doiwitza) — 10 верст.
Спасское (Spasa-Wuki) ³⁰⁶ — 5 верст.
Клин ³⁰⁷ (Klin), торговое местечко, лежащее при речке Сестре (Sestra) — 20 верст.
Всего: 80 верст.
Мошницы (Moschniza) — 15 верст.
Пешки (Piaeska) — 15 верст.
Raduga и Чашниково ³⁰⁸ (Tzasnikowa) — 12 верст.
Черкизово ³⁰⁹ (Tzarkisowa) — 18 верст.
Нивольское ³¹⁰ (Mikolsky), двор князя Михаила Яковлевича Черкасского — 18 верст. [202]
Москва (Moscau), «столица», или царская резиденция — город, в котором стекаются 3 реки: Москва (Mosqua), Неглинная (Neglina) и Яуза (Iausa) — 7 верст.
Всего: 85 верст. ³¹¹
NB. Хотя русские вообще говорят, что пути между Новгородом и Москвой — 540 верст (Werst Begreiffe), однако я не мог найти их, ни ехавши туда, ни возвращаясь обратно, но по этому (вышеприведенному) подсчету не более 518 ³¹².
От Стокгольма до Аланда плагяг за каждую милю 6 эр серебряной монетой, но через Аланд, как и через Финляндию, Нюланд и Корелию до города Ниеншанца платится только 4 эра серебряной монетой ³¹³. По ту сторону Ниеншанца и через всю Россию договариваются так, как могут.

ГЛАВА IV

Описание пути и расстояния от города Москвы до сибирского главного и торгового города Тобольска, а оттуда до Пекина в Китае

От Москвы до Переяславля (Pereslaw), города лежащего при озере — 180 верст.
Ярославль (Iereslaw), при Волге — 90 верст. [203]
Вологда (Wologda), при Сухоне (Suchana) — 230 верст.
Тотьма (Totma), лежит при Сухоне, там же вываривается соль — 250 верст.
Устюг (Ustuga), лежит в углу, где Оухона, Двина (Dwina) и Юг (Iuga) сливаются; страна от Москвы досюда хорошо заселена (wohl bewohnet) русскими — 250 верст.
Сольвычегодск (Solywizogda), где начинается нация, которая называется Зырянами (Sirenue) — 60 верст.
400 верст отсюда берут начало народы, которые называются Пермяками (Permakoy).
Соликамск (Solykamskoy) — 940 верст.
Верхотурье (Wirchaturga) — 250 верст.
Эти народы называются Вогуличами (Wagaltzen).
Япанчин ³¹⁴ (Iopanzyen) — 180 верст.
Тюмень (Tumen) — 90 верст.
Здесь живут Сибирские татары (Tartarn).
Тобольск (Tobolskoy); между Тюменем и здешней местностью оставляют справа Башкирских татар — 230 верст.
Всего: 2.750 верст.

Извлечение из того посольства, которое послал московский царь для установления торговли в 1654 году после Рождества Христова, а по русскому летосчислению в 7162 г., в китайский престольный город Пекин, который по-русски называется «Камбалык» ³¹⁵

В июне ³¹⁶ Федор Исакиевич Байков, как посол, из Тобольска, в Сибири, отправился вверх (по Иртышу) и 27 июля [204] прибыл в город Тару, после того, как пробыл в пути 4 недели 3 дня. [205]
1 авг. он опять отправился вверх по Иртышу и 8 сент. пришел до Белых Вод ³¹⁷.
6 октября отправился он с 40 верблюдами и 50 лошадьми, которых ему прислали бухарцы, называемые Тайша Аблай ³¹⁸, до Кабан-Гусана, где живут калмыки, имеют дома из жженого камня, и был в дороге 3 недели ³¹⁹.[206]
29 того же (октября) из Кабан-Гусана до Долон-Карагаю, что значит семь деревьев, 2 дня хода (tags-reysen).
1 ноября от Долон-Карагаю до реки Енкуля 1 день хода. Эта река идет из гор и впадает в Иртыш.
2 того же (ноября) ³²⁰ из Енкуля по правой стороне вдоль Иртыша к калмыцкому предводителю, ламе, 3 дня хода. Этот предводитель живет налево у берега, в 2 каменных «палатах». Страна обрабатывается бухарцами, и продукты большею частью составляют ячмень, просо и горох. От Долон-Карагая досюда стоят там слева у Иртыша кедры и сосны.
8 того же (ноября) пошел посол от ламы опять в путь и ехал по правой стороне у Иртыша к аблаевым и бухарским хлебным полям ³²¹, пути 2 недели ³²², через высокие горы; с обеих сторон растет сосновый кустарник. Правитель у [207] аблаевых (бухарцев) называется Аблай-Тайша. Горницы сделаны из глины; жители имеют много различного скота, а растения у них большею частью ячмень, просо и горох. Между этими хлебными полями бежит река Карбуга, идет из гор и впадает в Иртыш. Здесь у аблаевых (бухарцев) посол перезимовал ³²³.
1655 г. 3 апреля пошел он от упомянутых хлебных полей к маленькой реке, называемой Бешки, 12 дней хода ³²⁴. Эти воды текут из гор и бегут в Иртыш, и на них Аблай-Тайша ставил на крепком месте два дома из жженых кирпичей.
30 июня он опять поехал от маленькой реки Бешки к Контайшиным детям, где правитель называется Сенкей-Тайша, 14 дней хода ³²⁵.
Отсюда до Контайшина городка в свою очередь 5 дней хода. Это место лежит глубоко между горами, стены глиняные, и в городе стоят построенные из жженых камней 2 «палаты», которые обитаемы ламой и калмыцкими попами. От этого городка до озера Мееа будет 4 дня хода. Оно богато рыбой, имеет соленую и совершенно зеленую воду, и Иртыш бежит через него (dadurch) ³²⁶. [208] Один день хода ³²⁷ отсюда посол прошел Иртыш и пришел в страну, где было немного кустарника и полевой травы, и держался потом вдоль реки; здесь говорят еще на калмыцком языке. Потом он сделал 2 дня хода до мунгальского тайши и опять 7 дней пути через горы, в которых проживали мунгальские тайши и употребляли мунгальский и калмыцкий языки. От этих тайш ³²⁸ до мунгальского тайши «земли» (Zemschi) будет 8 дней хода, а отсюда до последнего мунгальского тайши Доброн будет 3 дня хода. Границы этого Доброна простираются затем до китайской страны, и будет 15 дней хода; между этими мунгальскими тайшами живут еще много маленьких тайшей. В китайской стране идут 2 месяца до первого города Кокотона ³²⁹. Прибытие посла сюда случилось 12 января 1656 г.
Стены этого города — глиняные, но башни построены из жженых камней; ворота — из дубового дерева, а проход их — 6 саженей (Klaffter) ширины ³³⁰. Базар занимает большое пространство, и позади мелочных лавок, которые построены из камня, живут купцы; они торгуют серебряной монетой, которая называется лан и бакчи. Лан весит 9 московских копеек, и 14 бакчей стоят один лан ³³¹. Они продают всякого рода китайские штофы(материи), много шелка и табака. Их земледелие состоит в (возделывании) проса, ячменя, овса, гороха, конопли и т. д.; имеют также изобилие разнообразных древесных плодов, также деревьев, как-то: дубов, сосен, елей, кедров и т. п., а кругом около — плодородную страну. Город лежит глубоко и выстроен вдоль маленькой речки, которая бежит к западу.
1656 года, 21 января поехал посол с 2 проводниками от Кокотона до города Капки, 12 дней хода ³³². Здесь между (ними) живут опять мунгальские тайши, но которые отложились от предыдущих и стали покорны великому китайскому господину. Они называются тибетцами и путешествуют на верблюдах и быках. Прибытие посла в Капки было 10 февр. Городская стена построена из жженых камней и из извести, и город лежит между скалами, через которые сюда ведет с обеих сторон города из диких камней, но не скрепленных или не замазанных, стена около 3 саженей (Klaffter) вышины и 1 ½ сажени ширины, а каждая сажень считается в 3 московских «аршина». Говорят, что она берет свое начало у города Ревенного или называемого Сукчея, где во множестве растет китайский ревень ³³³. Каменные башни вдоль ее не высятся на стене, но стоят отдельно в одной сажени от нее и на 100 саженей друг от друга. Они высоки, из жженого кирпича и скреплены известью. Стена, говорят, достигает моря, и в этом городе всякая провизия дорога.
21 февраля из Капки до великого татарского хана богдыхана престольного города Пекина, который москвитяне называют Камбалык, — 7 дней хода. Между этими двумя городами лежат еще 18 других, из которых некоторые обведены стенами из жженых камней, но некоторые с возведенными из голой глины и скрепленными известью стенами. Орудия нигде не видно. У ворот сторожат солдаты; они имеют пищали из 3 стволов, длиной ½ «аршина», но без замков, — также пики и сабли. Через реки (кроме [210] больших) построены очень искусно каменные мосты из диких полевых камней, а в городах находятся всякого рода плоды. Губернаторы носятся на носилках 4–6 лицами, из которых один идет возле с солнечником из желтой бумаги, и сопровождаются по обеим сторонам одним или двумя лицами, которые имеют палки, позолоченные по концам, и на своем языке кричат: «с дороги, с дороги» ³³⁴.
Когда Байков прибыл в Пекин 3 марта, справа в воротах стояли 3 медных пушки длиной в 1 ½ «аршина», и после того, когда он прошел мимо них и совсем через ворота, он увидал на каждой стороне опять две таких. Затем он прошел приблизительно 3 версты через суетливый базар до своего назначенного помещения и расположился во дворе, где было два каменных и покрытых глиной дома; великий хан приказал ежедневно доставлять послу и его свите надлежащую провизию. А город, говорят, простирается в своей окружности на 60 верст, или 12 миль. Там делают знаменитые шелковые товары и везде находят бархат, камку, объяри, драгоценные камни, жемчуг, серебро и т. п. Но жемчуг и драгоценные камни приходят из Canatsche, каковые места лежат в старом китайском государстве в 2 месячном ходе верблюдами от Пекина и покорены и управляются сыном предыдущего китайского государя — Дайбы. Все дома в Пекине каменные, низкие и покрыты муравлеными кирпичами всякого цвета. Но дворец государя высок, велик, раскрашен многими красками и вполне художественно и искусно и крыт глазированными кирпичами, а сверху позолочен; имеет стену с 5 большими воротами, которые полны караульных. Против ворот построены мосты из белых полевых камней и тут и там связаны белыми связями или якорями. Против мостов возвышается каменный столб, приблизительно в 6 саженей вышины, построенный из белого камня, на котором прикреплено несколько китайских позолоченных слов. Теперешний государь — монгольского рода, но прежний был китайского происхождения. Когда мунгальцы [211] несколько лет тому назад покорили китайское государство, тогдашний царь был задушен, а его сын был уведен знатнейшими китайскими вельможами в Karantschi в старый Китай. В Камбалыке, или Пекине, находятся всякие иностранцы: немцы, французы, португальцы, итальянцы и т. д. и пользуются своим богослужением (exercitium religionis).
7 июля пришло 25 голландцев ³³⁵ в город и сказали, что приплыли из своей страны на 3 кораблях, на каждом из которых находилось тогда по 100 человек, и два из них остались с людьми на дороге. Эти голландцы не смели идти к послу (Байкову), и никого не было среди свиты (Байкова), который понимал бы их (голландцев) язык. Они однажды спросили Байкова, понимает ли кто-нибудь из них латынь, и когда было отвечено отрицательно, они послали ему одно открытое, а одно за печатью письма, которые он взял с собою в Россию. Что среди этих голландцев тогда был и господин Neuhoff, который в 1666 г. напечатал книгу под заглавием: «Die Gesandschafft der Ost-Indischen Compagney in den vereinigten Niderlanden an den Grossen Tartarischen Cham und nunmehr auch Sinischen Kayser», то это можно видеть из упомянутой книги, стр. 181 и 187 ³³⁶.
14 сентября 1656 г. поехал Байков с государевым (т. е. ханским) ответным письмом обратно из Пекина по прежней дороге в Сибирь и Россию. Ему не предоставили для отъезда ни подвод ни никакого удобства, но все-таки, хотя и умеренную, ежедневную порцию (Deputat) жизненных припасов; (Байков поехал) с одним кондуктором, или провожатым, с 2 офицерами и 30 простыми слугами ³³⁷. Сам посол покупал верблюда [212] за 30–40 лан, а лошадь за 10–12 лан; из них китайцы дали погибнуть от голода 7 верблюдам и многим лошадям. Овца стоила 2–3 лана. По дороге встречалось немного людей, потому что они имеют обыкновение отправляться к зиме в горы. Байков пришел 4 марта 1657 г. опять к аблаевым (людям) и совершил путь трудный и тягостный. Аблай-Тайши он не встретил, потому что тот тогда зимовал оттуда в 4 недельном пути. Здесь снег лежал вышиною в ½ «аршина», который был причиной того, что посол должен был не двигаться 4 недели и 2 дня. Жители страны начали пахать 1 апреля.
4 апреля поехал отсюда Байков водой и встретил 11 того же (апреля) на реке Бешки Аблай-Тайшу, от которого он получил на месяц 20 овец и 10 баранов.
4 июня посол снова отправился от Аблай-Тайши и пришел 16 июля в Тару.
22 июля он поехал вниз по Иртышу и прибыл 31 того же опять в Тобольск, главный сибирский город, в котором Байков был «воеводой», или губернатором ³³⁸.

(пер. Б. Г. Курца)
Текст воспроизведен по изданию: Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича // Сборник студенческого историко-этнографического кружка при Императорском университете Св. Владимира, Вып. VI. Киев. 1915
© текст - Курц Б. Г. 1915
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Университет Св. Владимира. 1915

Комментарии

221. Такое неполное предисловие к V части по изданию Бишинга, но мы его дополняем по тексту вольфенбиттельской рукописи в издании Хр. Шмидта.
222. Онежицы (Onesitz) в 16 верстах, считая по прямой линии, ниже гор. Луги, на правом берегу, но в некотором расстоянии от него.
223. Медведь (Miedwed) — село, на левом берегу р. Мшаги, в 12 верстах по прямой линии к северу от впадения Мшаги в р. Шелонь, на большой дороге.
224. Между Онежицами и Медведем расстояние по прямой линии 41 верста. Кильбургер тут не совсем ясно выразился: он хотел просто сказать, что реки Луга и Мшага сближаются на расстояние 11–12 верст, и, действительно, пространство, отделяющее их друг от друга, равняется теперешним 14 верстам.
225. Мшага (Mschaga) — в верстах трех к западу от слияния Мшаги с Шелонью, на притоке Мшаги, недалеко от большой дороги, проходящей тут между селением Мшагой и рекой Мшагой.
226. Голина (Gholina) — на северном берегу левого рукава Шелони.
227. Та же самая мысль заняла внимание и Пальмквиста, который писал, что «в 25 саженях от. р. Цны начинается болото и ручей, из которого начинается и вытекает р. Тверца, которая впадает затем в р. Волгу. Здесь следует хорошо заметить, что если прокопать эти 25 сажен, то возможно соединить Балтийское с Каспийским морем. Это важное предприятие тем легче можно бы выполнить, что положение ручья Тверцы возвышается на 2 сажени над уровнем Цны, и на пространстве 25 саженей не встречается ни одного камня».
228. Шоша (Soschina). В главе III этой же части Кильбургер пишет, что Шоша (Schoschia) лежит в углу между рекой Шошей и Волгой. Там же видно, что расстояние от Шоши до Клина, торгового местечка, было 35 верст, а от Клина до Москвы — 85 верст, всего — 120 верст. Таким образом, длина расстояния от Шоши до Клина в 25 верст указана в данном месте неверно, а должно быть 125 – 85 = 40 верст, хотя это и не сходится с вышеуказанной цифрой — 35 в., но это можно объяснить неопределенностью и неточностью тогдашних измерений.
229. Сомерская область — Sommerschen Gebiete. Так она называлась по небольшому озеру Самро, находящемуся в Гдовском уезде, приблизительно в середине между северной частью Чудского озера и средним течением р. Луги. Из оз. Самро вытекает с севера речка Самра, течет к северу и впадает в р. Долгую, западный приток Луги. За Сомерскую область спорили шведские и русские послы при заключении мира 1617 г. Русские, между прочим, говорили, чтобы шведы, когда будут отдавать России «Новгород, Старую Русу, Порхов, Ладогу, Гдов, Сомерскую волость, и тех бы городов всяких людей отдати со всеми их животы». Наряду с термином «Сомерская» встречается и написание «Сумерская». (Якубов, «Россия и Швеция в первой полов. XVII в.». Чтения Ист. и Др. Рос., 1897 г., III, с.с. 12, 16). В 1674 г. Сомерская область, как видно из описания границ самого Кильбургера, была шведской, и Кильбургер этой фразой хотел сказать, что Луга и ее притоки начинаются в русской и шведской странах.
230. Передольский (Predolska) находится на левом берегу р. Луги, на большой дороге, в 31 версте, измеряя по прямой линии, к ю.-в. от гор. Луги и в 27 верстах немного к сев.-зап. от села Медведя.
231. Торошковичи (Doroskowitz) лежит к северу от Передольскаго, в 8 верстах от него, на дороге, на левом берегу Луги.
232. Онежицы (Onesitz) — в 8 верстах к северу от Торошковичи, но уже на правом берегу Луги; в 16 в. к северу расположен гор. Луга.
233. Слапи (Slobie) — в 13 в. к с. от Онежиц, на правом берегу Луги, а в 12 верстах от Онежиц, но на левом берегу, лежат Естомицы (Jessomitza).
234. Оредеж (Ovidis) — «почти такая же большая река», по словам Кильбургера, как и р. Луга; она действительно большая, начинается южнее Гатчина, течет на юг и впадает с правой стороны в р. Лугу, в верстах 20, по направлению реки, выше гор. Луги. Оредеж начинается более чем в 50 верстах на юговосток от Копорья, почему Кильбургер и упоминает о копорской (капурийской) границе.
235. Жильцы (Schelza) — направо, несколько вдали от реки, в 4 верстах выше по прямой линии от слияния Оредежи с Лугой.
236. Красные горы (Krasna-ghorod) лежат на левом берегу Луги, в 20 верстах по прямой линии от Жильцов, у озера Красногорского, в четырехверстном расстоянии от берега самой Луги.
237. Бежана (Beschana) — на правом берегу Луги, несколько выше к северу.
238. Муравейна (Могаvena) — к сев. от Бежаны в 4 верстах по прямой линии, как раз на 59° широты (от Пулкова), на правом берегу Луги.
239. Вязь (Waes) — к северу от Муравейны менее 6 верст, считая тоже по прямой линии; расположена на правом берегу Луги.
240. Старица (Staritza) — направо в 6 верстах (по прямой линии) выше Вязи, а на левом берегу напротив, тоже не на самом берегу — Накол (Nako).
241. Р. Лемовжа (Laemo) в 12 верстах к северу от предыдущих селений впадает справа в Лугу.
242. Редежи (Rediescha) — на левом берегу Луги, в 11 верстах по прямой линии от устья притока Лемовжи.
243. Сабско (Satsko) — в 6 в. от Редежи, на правом берегу Луги, против впадающей здесь в Лугу с юга речки Саба (Saba).
244. В 2 ½ верстах ниже по течению от Сабска впадает справа в Лугу приток Пеледа.
245. Сторонье (Sloronnia) лежит в 11 верстах ниже по течению от Сабско, причем на правом берегу Б. Сторонье, а на левом М. Сторонье.
246. Муравейно (Могаvena) лежит на левом берегу Луги, на 59° 15' ширины, т. е. на ½ градуса севернее вышеупомянутой Муравейны. От Сторонье до Муравейно 6 верст.
247. Ям (Iama) — Ямбург, около 22 верст по направлению реки от Муравейно.
248. Нарва (Narva), на р. Нарове, находится по прямой линии в 20 верстах к зап. от Ямбурга. Тут ошибка или скорее опечатка: от Яма до Нарвы должно быть указано не 3 мили, а 5 миль, или 25 верст, как видим правильно у Пальмквиста. По Кильбургеру путь сушей от нижней Муравейны 8 миль, а по Пальмквисту точнее — 7²/₅ мили, или 37 верст.
249. Здесь кончается текст в издании Бишинга. Дальше мы помещаем продолжение (гл. III и IV) сочинения Кильбургера, как оно есть в рукописи Вольфенбиттельской библиотеки, а именно по тексту, напечатанному Хр. Шмидтом.
250. Водное пространство от острова Экёра, принадлежащего к Аландским островам, и шведским берегом около Гриселгамна называется Аландским заливом; он замерзает только в самые суровые морозы; ширина его 40–45 клм.
251. Еще теперь видны развалины замка Кастельгольма в Зундском приходе на берегу Бомарзунда. До 1634 г. он служил резиденцией шведского наместника.
252. Пярис по десятиверстной карте (изд. Воен. Топ. Отдела Главного Штаба) лежит на почтовой дороге, около 60 верст к югу от Або, cчитая по дороге; в верстах 15 к северу проходит нюландская губернская граница.
253. Свенскбю лежит на почтовой дороге в верстах 17 к югу от Пяриса, в верстах 8 к югу от нюландской губернской границы и в 4 верстах к северу от того места, где дорога делает под углом поворот и идет на восток.
254. Нюбю, завод, — около дороги, прибл. в 30 верстах к вост. от Свенскбю.
255. Каккис — в верстах 22 к востоку от Нюбю.
256. Голлс — в 25 в. от Каккиса, южнее современной нам дороги.
257. В 12 в. от Голлса находится М. Эсбо, на дороге, а в 4 в. далее к востоку другое Эсбо.
258. Хаксбэле — в 28 в. от М. Эсбо, и в 24 в. от Эсбо. Хаксбэле находится к северу около дороги.
259. Сиббо — на дороге, к востоку от Хаксбэле в верстах 12.
260. Борго — город нюландской губ., в 20 в. к вост. от Сиббо, на почтовой дороге и на берегу моря.
261. Считая по прямой линии, расстояние между упомянутыми географическими пунктами от г. Борго до Выборга будет современными нам верстами такое: от Борго до Бергбю — 18 в., Пэрно — 9 в , Гессиэ-бю — 15 в., Пюттис — 27 в., Купис — 7 в., Хэгфорс — 14 в., Равииоки — 32 в., Вадерма — 16 в., Лайха-ярви — 10 в., Вилаиоки — 17 в. и Выборг — 30 в. Почти все они лежат на теперешней почтовой дороге.
262. В немецком тексте тут пропуск, и цифра 2 ½ не проставлена, но здесь она нами восстановлена. Карволя лежит в 20 верстах от Рандакюла, несколько в стороне от дороги.
263. На десятиверстной карте нет такого названия, а только Каболовка в 15 в. к сев. от Невы и в 11 в. к ю. от Сарженки, находящейся южнее Сарженского озера. На старой шведской карте, переснятой в 1699 г., отмечено на этом месте — Hapakongas, а Валке Cape обозначено написанием — Walkisari («Карты и планы Невы и Ниеншанца...», СПБ., 1913 г., № 2).
264. Вышеназванные пункты от Выборга до Ниеншанца отстоят друг от друга по прямой линии на следующем расстоянии: от Выборга до Лильперо — 17 верст, Кангаспельд — 18 в., Рандакюла — 20 в., Карволя — 20 в., Ниеншанц — 45 в.
265. Начиная отсюда до Новгорода, у Кильбургера большая путаница в цифрах, цифры отнесены не к тем названиям, к которым нужно. Однако мы передаем этот текст в его неправильном виде. Что цифры тут перепутаны, это ясно видно из сравнения маршрута той же дороги, находящегося у Пальмквиста, который в рубрике: «Обыкновенная зимняя дорога из Ниеншанца прямо к Новгороду» указывает, что нужно ехать из Ниеншанца через р. Неву в Wennasuch — 2 мили, потом через реку — Tusnesuch — 2 ½ м., через р. Tesna (Тосна) — Zaccus или Saekula — ⁴/₅ м., Woitel или Watila — 1²/₅ м., Connik — 1⁵/₅ м., Schabko или Sapasko — 2 м., Wilula — 1 м., Kosto или Kostua (тут граница Ингерманландии с Россией) — ¾ м. Отсюда Пальмквист дает расстояние в верстах и в милях. От Kostua до Liebia — 10 верст (2 мили), Walsi — 10 в. (2 м.), Borr — 15 в. (3 м.), Stinza — 15 в. (3 м.), Gora — 20 в. (4 м.), через р. Wiriascha (р. Ереша) — Новгород — 30 в. (6 м.), а всего по Пальмквисту от Костуи до Новгорода 100 верст. Несоответствие этих цифр с Кильбургером произошло оттого, что в начале этого маршрута Кильбургер пропустил цифру 2 (расстояние от Ниеншанца до Веннасу), а вместо нее поставил следующую 2 ½, которая указывает расстояние до Tusnesueh (или по Кильбургеру — Cusnesuh); от этого и произошел общий сдвиг всех цифр на одну строчку вверх, почему в конце маршрута у Кильбургера Новгород остался без определения расстояния (должно быть 30 в.). В результате Кильбургер оказался в таком положении, что даже не подвел итога пути от Костуи до Новгорода. Что данные Пальмквиста верны, а у Кильбургера сдвинуты вниз, видно хотя бы из того, что от Белова до Костуи теперь 4 версты, по Пальмквисту ¾ мили, а по Кильбургеру — 10 верст; — или от Вдицка до Гор 23 современных нам верст, по Пальмквисту 20 верст того времени, а по Кильбургеру — 30 в.; от Гор до Новгорода теперь по прямой линии 33 версты, по Пальмквисту 30 в., а у Кильбургера — пробел. Сдвиг цифр очевиден, однако едва ли это непосредственная вина Кильбургера, но скорее переписчика или наборщика. На древних картах Массы — 1633 г. и Герритса («Материалы по ист. русской картографии», вып. II, карты собран. В. А. Кордтом, Киев, 1910 г.), мы не находим вышеупомянутых географических названий, а на шведских картах II половины XVII в. встречаем только некоторые селения («Карты и планы Невы и Ниеншанца, собран. A. И. Гиппингом и A. А. Куником, с предварительной заметкой A. С. Лаппо-Данилевского», СПБ., 1913 г.).
266. Здесь, очевидно, ошибка в первой букве: должно быть Туснезу (Тосна). На карте 1699 г. при устье реки стоит — Tusina («Карты Невы...», № 2, Tussina hoff — № 10 а, б.). Когда в 1733 г. Миллер отправлялся в путешествие по Сибири, он поехал из Петербурга через «Тосну село» («верст 60» от Петербурга), «Новую Пристань, или Соснинку» («в. — 68»! от Тосны), в Новгород («в. — 67» от Соснинки). (М. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., портфель Миллера 530, № 9).
267. Войтолово — дер. Шлиссельбургского уезда, на речке Войтоловке, впадающей с юга в приток Невы — Мгу. Мга же впадает в Неву в верстах 17 от Шлиссельбурга, или истока Невы. От Шлиссельбурга Войтолово в 43 в. («Списки населен. мест Рос. имп.», XXVII, Петерб. губ.). Woitula находим и на карте переснятой в 1699 г., а южнее его — Kenitza («Карты Невы...», № 2).
268. На карте 1699 г. есть селение Sposko («Карты Невы...», № 2).
269. Приблизительно в 10 в. к ю.-в. от Войтолово находится Кирсино, в 6 в. от последнего к югу — Шапки (Покровское), а в 5 в. к югу от Шапок — Белово (в Шлиссельбургском уезде, от Шлиссельбурга в 52 в., а Кирсино от Шлиссельбурга в 43 в. «Сп. нас. мест Р. имп.», XXVII).
270. Эта сумма взята круглым числом и не точна; должно быть — 9¹⁷/₂₀ м.; у Пальмквиста же итог того же пути равен 11¹/₁₀ м.
271. Это селение с таким же написанием (Kosto) находим и на карте 1699 г. («Карты Невы...», № 2).
272. Здесь в тексте пропуск, а также не подведен итог от Белово (Wilula) до Новгорода. От Белово к югу в верстах 4 — Костуя, от Костуя в 13 верстах — Липки, от которых в 25 в. — Апраксин Бор; далее отсюда, к югу от Бора, следуя по дороге, тоже немного на ю.-з., в верстах 17 — Вдицка, а от Вдицка в верстах 23, по прямой линии, к ю.-з. — Гора; от Горы на юг, через речку Ерешу, слегка отклонившись к вост., будет по прямой линии до Новгорода версты 33.
Таким образом, чтобы попасть из Стокгольма в Новгород, нужно было переправиться через Аландские острова в город Або, ехать по южной Финляндии на Борго, Выборг и Ниеншанц, а отсюда, имея к северу Неву, — к востоку в нынешний Шлиссельбургский уезд, именно на Войтолово, далее к югу на Шапки и так, почти не отклоняясь в сторону, на Новгород. Большинство географических пунктов, упоминаемых автором в Финляндии, лежат и теперь по почтовой дороге, которой и сейчас пользуются, но прежние названия иногда разнятся от современных.
Кильбургер пишет, что мили у него показаны новые шведские, которые почти на ⅓ больше обыкновенных, а в обыкновенных считают 5 русских верст; итак, выходит, что в новых шведских милях было почти 7 тогдашних русских верст. При сравнении некоторых расстояний в милях, указанных Кильбургером, с расстоянием в современных нам верстах, следует, что 1 новая шведская миля равняется приблизительно 8 теперешним русским верстам.
273. Бронницы лежат по шоссейной дороге, на левом берегу Мсты, так что, отправляясь из Новгорода, нужно было прежде переправиться через Мсту, чтобы попасть в Бронницы. Теперь от Новгорода до Бронниц считается по шоссейной дороге 24 версты («Памятная книжка Новг. губ. на 1896 г.», ч. II, с. 35), а в конце XVIII в. считалось — 27 в. («Турецкое посольство в 1793 г.», приложение к «Пам. кн. Новг. губ. на 1893 г.»; тут дано расстояние между географическими пунктами по пути Москва–Петербург). Один из участников шведского посольства в Россию в 1655 г. оставил нам дневник своего путешествия, где именно дает описание дороги от Новгорода до Москвы и расстояние между поселениями, но не так подробно, как находим это у Кильбургера. (Чт. в Имп. Общ. Ист. и Др., 1912 г., кн. I, с.с. 1-28).
274. У Пальмквиста правильнее: Podlutowa.
275. У Пальмквиста вернее: Moschna. Мошна впадает в реку Халову.
276. У Пальмквиста: Crestitz. Теперь это — город. По шведскому дневнику 1655 г.: Kristetska lamsk.
277. Рахино Старое — село, находится в стороне шоссе, а на шоссе теперь стоит Новое Рахино. Старое Рахино лежит на реке Халове, а Новое вдали от нее.
278. По Пальмквисту: Iachobitz. Теперь это — Ям-Яжелбицы, лежащий на шоссе, на реке Полометь.
279. Marckflecken. Валдай, по Пальмквисту, был населен пленными литовцами, занимающимися торговлей. Валдайское озеро и теперь называется «Святым озером». Автор дневника 1655 г. пишет, что в Валдае «уже воздвигнуты торговые лавки». (Чтения 1912 г., I, c. 6).
280. Теперь оно так и называется: Ям-Зимогорье; оно тоже на шоссе.
281. Ям-Едрово лежит на шоссе при небольшом Едровском озере.
282. Такого названия нет на десятиверстной карте, но в 11 в. от Едрово по шоссе есть Новая Березай, а с версту дальше, но немного южнее шоссейной дороги, Старая Березай, лежащая на берегу речки. У Пальмквиста под точкой, обозначающей географический пункт, написано Beresei.
283. По московско-новгородской дороге было много болот, которые приходилось гатить, и также много рек, через которые строили мосты или переправлялись посредством паромов, и, например, (в 1603 г.) между ямом Зайцево и Бронницами было «множество длинных мостов». («Сборник материалов по русской истории начала XVII века», СПБ., 1896 г., с. 36). Для поддержания этой дороги в порядке московское правительство должно было часто производить ее ремонт, и для исполнения этой повинности привлекались окрестные местности. Обыкновенно в случае приезда иностранных посольств принимались меры к исправлению всех недочетов на этой дороге. Так было и при приезде в Москву в 1673 г. шведского посольства. У нас сохранились мостовые росписи этого года, из которых узнаем, что пришлось «мосты мостить и гати гатить с поспешением, чтоб все было готово до приезду свейских и полночных послов». В Новгородском уезде, начиная от Новгорода, от реки Малого Волховца, от Спаса Футыня монастыря до деревни Бора и от этой деревни до деревни Вишеры на протяжении 6 верст была нагачена дорога в разных местах (при чем на реке Вишере старый плот, паром, оказался цел); от реки Вишеры до Большой Грязи, по ней и большой Московской дороге до реки Мошны было нагачено 950 сажен; на реке Мошне плот оказался в целости, но, кроме него, был сделан еще другой; от реки Мошны по Московской большой дороге до деревни Холохолни были «вновь сделаны по выбоям и в починках 600 сажен, а на реке Ниши плот цел»; на реке Шлине было приказано сделать «живой мост на срок на Покров Богородицы»; под Вышним-Волочком старый плот на реке Сне оказался цел, но к нему сделан еще другой; на реке Тверце старые плоты тоже были в исправности, и вновь был сделан большой плот с канатами (паром). В Новоторжском уезде, от Новгородского уезда, от деревни Холохолни на реках и грязях до села Выдропуска было наново мощено 51 сажень мостов, от села Выдропуска до Торжка 940 сажен мостов, от Торжка до села Медны, до реки Тверцы, 150 сажен мостов. Под селом Медной на реке Тверце в июле 1673 г. было велено построить живой мост, что в том же месяце и было исполнено, но «тот живой мост большой водою сломало и рознесло розно»; поэтому крестьяне села Медны в октябре обязались «быть на Тверцы реки под селом Медною перевозу», чтобы переправить шведских послов. От села Медны до Твери в разных местах было намощено 252 сажени (Моск. Гл. Арх. Иностр. Дел, шв. д., р. I, кн. 92, л.л. 110-116 об.).
284. У Пальмквиста правильно: Cousenkina. Куженкино, лежащее на шоссе, отстоит от Березай (Старой) на 13 в.
285. У Пальмквиста: Chotiloff. Оно теперь называется Ям-Хотилово, лежит на шоссе.
286. Недалеко от Коломенского села голштинское посольство нашло (4 авг. 1634 г.) в кустах у дороги очень большой широкий камень, лежавший точно надгробная плита, который бросили тут возчики, узнав о смерти И. Грозного. «Такие камни, которые должны были быть доставлены из Ревеля в Москву, лежат и дальше, на расстоянии одного дня пути, у реки, через которую нужно переправляться» (Олеарий, пер. А. Ловягина, с. 26). В альбоме Мейерберга находим рисунок этого большого камня, а в альбоме Пальмквиста другое изображение, где видим несколько громадных каменных плит, разбитых и лежащих одна на другой.
287. У Пальмквиста правильно: Borosda. Лежит на шоссе, на берегу р. Шлины.
288. Это монастырь Николы Столбенского, лежащий у Тверцы, но в стороне, к западу, от теперешнего шоссе, которое в настоящее время пролегает по более прямому направлению.
289. Эта река впадает в Тверцу, где при слиянии их и стоит Холохольня. Она также в стороне от шоссе.
290. У Пальмквиста правильнее: Wedrapuska, а внизу слова — melnitza. Выдропуск находится на шоссе.
291. Будово — на шоссе, а Прутня — в стороне, около Тверцы.
292. В тексте, собственно, стоит 156, но этот итог неверен, а должно быть 158, почему мы и поставили это число. Но это не ошибка Кильбургера, а чья-то описка, потому что Кильбургер в конце этой главы правильно говорит, что от Новгорода до Москвы всего, по его подсчету, — 518 верст.
293. У Пальмквиста вернее: Marianna и Lagowitz recca. Стоит, как и Торжок, на шоссе, в 18 верстах от этого города.
294. По правую сторону шоссе, в 19 в. от Торжка.
295. На шоссе, в 10 верстах от Свищева.
296. На шоссе, в 3 верстах от Ямок.
297. Малица (Николаевский), мужск. мон., при ручье Малице, в 7 в. от Твери, при шоссе («Списки нас. мест», Тверск. губ., с. 5, № 82). У Пальмквиста: Micolski Monastir.
298. По Большому Чертежу (с. 132) «от Торжка до Твери — 60 верст». Современными же нам измерениями Торжок считается в 57 в. от Твери по бывшему петербургско-московскому шоссе.
299. Немного южнее шоссе, иначе Мятлево, в 17 в. от Твери («Списки нас. мест», Тверск. губ.).
300. Находится на шоссе, в 29 в. от Твери. Пальмквист рассказывает, что Б. И. Морозов удалился сюда во время московского бунта и выстроил на холме укрепление, которое при Пальмквисте (1674 г.) уже развалилось; поэтому и близлежащая деревня называлась Морозова Городня. Теперь она просто называется Городня.
301. Мелково — при Волге, на шоссе, в 38 в. от Твери и в 9 в. от Городни.
302. Слободка находится к востоку от шоссе.
303. Мейерберг определяет это место так: «Шоша... селение... в 3 милях от Горедина, на реке Шоше, близ сего селения в Волгу впадающей». В углу между Волгой и Шошей к северу от шоссе теперь лежит дер. Низовка при р. Шоше, отстоящая от Твери на 46 верст. Названия же «Шоша» нет ни в «Списках населенных мест Тверской губ.» ни на десятиверстной карте, хотя летопись упоминает под 6724 г. «Шешю».
304. Das Erdreich swischen hier und Moscau ist sehr fett und fruchtbar.
305. Завидово находится на шоссе, на берегу Долбицы, притока Шоши, в 23 в. к сев. от Клина и в 10 в. от слияния Волги с р. Шошей. У Пальмквиста: Sawidowo на реке Doiwitza.
306. У Пальмквиста на карте это место отмечено так: Passauski elier Saulka Spaas. У Мейерберга есть вид Спас-Заулек. У Олеария тоже упоминается Спас-Заулки. Спасское или Спас-Заулки, как видно из Пальмквиста, одно и то же. Спасское находится почти в 5 в. от Завидово, на шоссе.
307. Теперь город, находится тоже на шоссе, в 20 в. от Спасского, считая по длине большой дороги.
308. Чашниково находится от Пешек в 12 в. и лежит на шоссе, как и Мошницы и Пешки. У Пальмквиста на карте немного выше Tzasnikofwa обозначена точкой Raduga. Мошницы от Пешек по шоссе в 15 в.
309. Теперь от Чашниково до Черкизово по шоссе 15 в.
310. Никольское от Черкизово в верстах 15 по шоссе. Голландский посол Кленк, подъезжая к Москве, остановился в селе Никольском. «Это место, пишет Койэт, лежащее в 7-ми верстах, т. е почти в 1 ½ милях от Москвы, принадлежало князю Михаилу Яковлевичу Черкасскому». Посольство поместилось в простых избах, а «на следующий день, 8 января (1676 г.), пошли мы во двор названного выше князя. Здесь уже несколько раз имели местопребывание послы перед их въездом в Москву; так, например, 3 или 4 года тому назад, шведский посол и недавно персидский». Койэт несколько ошибается: шведы были тут всего за 2 года до него (Койэт, с.с. XVI-XVII, 371-372). По писцовым книгам 1685-1686 г.г. село Никольское составляло вотчину Мих. Як. Черкасского (Ю. Готье, «Известия Пальмквиста о России», с. 87).
311. От Клина до Москвы по Большому Чертежу (с. 133) — 90 в.
312. Маршрут этой дороги сообщают нам также другие путешественники, среди которых был Мейерберг, ехавший от Полангена через Зап. Двину на Псков, по сев. берегу Шелони, через Голино, что у устья Шелони, Новгород, а далее по той же дороге и через те же селения, о которых говорит Кильбургер в этой главе. В своем альбоме Мейерберг дает виды почти всех этих селений, так что он служит, как бы иллюстрацией к Кильбургеру, причем помещает под каждым рисунком свои объяснения.
Пальмквист также дает обзор этой дороги, снабдив его хорошей картой; кроме того, он дает еще виды и планы некоторых городов.
313. 1 эр сер. монеты, по словам Кильбургера (ч. III, гл. I), = 1 копейке.
314. У Витсена: «Noord en Oost-Tartarye», среди видов сибирских городов есть изображение «Turynsksoy of Iapanczyn». «Епанчин» произошло от имени одного туземного владетельного лица, а потом обратилось в простонародное название Туринск. При проезде Беля (Белевы путешествия, I, с.с. 160-161) в 1719 г. Епанчин был маленьким, но укреплен рвом и тыном.
315. Это «извлечение (Extract) из... посольства (Reyse)... для установлении (einrichtung) торговли» России с Китаем, без сомнения, составляет неотъемлемую часть этой IV главы, так как оно вполне соответствует ее оглавлению, из которого видно, что в этой главе содержится описание пути из Москвы в Тобольск, а из Тобольска в Пекин. Описание пути Москва–Тобольск только что было дано, а Тобольск–Пекин еще нет, и вот Кильбургер его дает в виде экстракта из описания путешествия в Китай Байкова; из этого извлечения читатель, кроме того, что мог узнать длину расстояния, еще мог видеть, что русские с этого года начали стараться о развитии торговли с Китаем и послали свое «первое» посольство к хану, о чем говорил сам Кильбургер еще во II части, главе IV «О китайской торговле», при чем сделал такую ссылку: «wie unten iml etzen Kapitel V Theils zu sehen» (по изд. Бишинга, S. 313).
Пальмквист в своем альбоме дает таблицу расстояния пути не только от Москвы до Тобольска, но и продолжает его дальше: от Тобольска за Красноярск. По этой таблице видно, что путь в Сибири шел по воде: из Верхотурья в Тюмень, вверх по р. Тоболу в Тобольск, вверх по р. Иртышу в Самаровское, которое находится недалеко от слияния Иртыша с Обью; далее путь достигал Оби и шел вниз по ее течению около Сургута, Нарыма, Кетского острога в восточный приток Оби — Кеть, в Енисейск и вниз по р. Енисею в Красноярск. Расстояние у Пальмквиста указано в следующих цифрах: от Москвы до Переяславля — 36 миль, — Вологды — 18 миль, — Тотьмы — 50, — Устюга — 50, а всего 200 миль; от Устюга до Сольвычегодска — 12 миль, — Соликамска — 188, — Верхотурья — 50, — Епанчина — 36, — Тюмени — 18, — Тобольска — 46, — Демьянского Яма — 60, — Самаровского Яма — 70, — Оби — 15, — Сургута — 80, — Нарыма — 200, — Кетского острога — 25, — Маковского — 200, — Енисейского — 20, — Красноярского — 60, — Киргизской страны — 80 миль.
Извлечение, предлагаемое Кильбургером, по всей вероятности, сделано им самим из полного описания посольства Байкова, но едва ли можно думать, что Кильбургер сам переводил его с русского подлинника, но скорее всего он, очевидно, воспользовался существовавшим уже тогда каким-нибудь заграничным изданием этого посольства. Во всяком случае извлечение, данное Кильбургером, нужно считать одним из ранних по своему составлению, но оно все время хранилось лишь в рукописи, пока в 1781 г. его не напечатал Хр. Шмидт, как дополнение к изданному Бишингом в 1769 г. сочинению Кильбургера.
Н. Витзену принадлежит издание путешествия Байкова под таким заглавием: «Eine moscowitisch Tartarische Reisebeschreibung, welche vor 7 Iahren einen Moscoviter von Ieresla gebuertig in russischer Sprache verfertigt, und im Iahre 1665 durch Nicolaes Witsen aus Moscau gebracht, und von demselben in die hollaendische Sprache uebersetzt und mit curieusen Anmerkungen vermehrt, jetzt aus dem Hollaendischen Mst. in Teusche uebersetzt worden». Оно помещено в «Der curieusen und historischen Reisen durch Europa ander Haupttheil. Von Talandern. Leipzig, 1699», 8°, S. 883. Также в книге Витзена — «Noord en Oost-Tartarye...» (Амстер дам, 1702 г.) помещено сокращенное известие из описания посольства Байкова на голландском языке; этот голландский перевод вторично был издан в Лейдене в 1707 г. У Витзена в одном издании «Noord en Oost-Tartarye» (I издание голландское — Амстердам, 1692 г., II изд. — Амстердам. 1705 г. и III изд. — 1785 г.), на стр. 857 читаем: «Краткий очерк путешествия посольства, которое Их Цар. В-ство отправили из Москвы в 1654 г. к великому татарскому хану в китайскую столицу Пекин, называемый Камбалык», а в примечании: «Это путешествие вполне издано на верхне-немецком языке в Гамбурге и на французском в Париже, а в рукописи, очень тщательно изданной, находится в моем (т. е. Витзена) распоряжении». Начало этого путешествия такое: «В июне месяце Федор Исакиевич Байков, в качестве посланника, выехал из Тобольска, в Сибири, водой по реке Иртышу». Французский перевод между прочим находим в «Recueil de voyages au Nord...», Amsterdam, 1732, t. IV, pag. 535-555, а английский перевод в «Crurchill’s Collection of Voyages», t. II, р. 547-551.
Русское издание находим в первый раз у Г. Миллера, который, пользуясь заграничными переводами, составил из них извлечение с критическим разбором; оно помещено Миллером в его «Sammlung Russischer Geschichte», В. IV, St. VI, 1760, S. 473-534, а по-русски в его же «Ежемесячных сочинениях...», 1755 г., за июль месяц, с.с. 15-57.
Полностью записки Байкова были впервые напечатаны Новиковым в его «Древней Российской Вивлиофике», ч. IV(по II изданию с.с. 120-142).
В 1820 г. Гр. Спасский перепечатал их в своем «Сибирском Вестнике», 1820 г., ч. XI, с.с. 114-136, 137-158.
В 1849 г. И. Сахаров поместил в своих «Сказаниях русского народа», т. II, кн. VIII, с.с. 125-134, более полные записки Байкова.
Извлечение Кильбургера из путешествия Байкова по сличению с русскими редакциями имеет некоторые новые данные, не упоминаемые русскими списками Спасского и Сахарова или несколько противоречащие им; даты и цифры дневных переходов разнятся в своих частностях, но в общем итоге все сходятся; при переводе эти различия немецкого извлечения с русскими списками Спасского и Сахарова нами сличены и отмечены в сносках. Так как немецкая транскрипция названий у Кильбургера иногда сильно искажена, мы сочли лишним приводить их в скобках и придерживались названий по русским редакциям.
Направление пути Байкова и местонахождение упоминаемых им географических пунктов определялось еще Миллером в его «Ежем. соч.» 1755 г, потом К. Риттер на основании западноевропейских списков пытался восстановить путь («Землеведение Азии», русский перевод, т. II, с.с. 257-260), но неудачно вследствие искажения имен; наконец, Семенов и Потанин в IV т. «Землев. Азии», 1877 г., СПБ., служащим дополнением к III т., дали маршрут пути Байкова, хотя и не вполне убедительно (с.с. 218-226). Но общее направление пути совершенно ясно: Байков поплыл из Тобольска вверх по Иртышу, дошел до его истоков, а отсюда через пустыню Гоби к великой каменной стене.
Это путешествие Байкова следует сопоставить с первыми путешествиями русских в Китай [Ф. М. Покровский. «Путешествие в Монголию и Китай сибирского Ивана Петлина в 1618 г. (Мнимое путешествие атаманов Ивана Петрова и Бурнаша Ялычева в 1567 г.)», Известия Отделения рус. яз. и словесности Имп. Ак. Н., т. XVIII (1913 г.), кн. 4 и отд. оттиск, П., 1914 г.].
316. По русской редакции: 25 июня.
317. По тексту Спасского и Сахарова Байков отправился из Тары 10 авг., а прибыл к Белым Водам 17 августа. Белые Воды — рукав Иртыша, недалеко от Ямышевской пристани.
318. По вышеупомянутым русским ред. нет упоминания о верблюдах и лошадях, а уход из Белых Вод показан 8 окт. Но во франц. переводе («Recueil de voyages au Nord», t. IV) указано то же самое число верблюдов и лошадей. В данном месте у Кильбугера стоит множественное число, вместо единственного.
319. По рус. ред.: 3 «дня» (а не «недели»).
320. По рус. ред. даты: 29 окт., 1 ноября и 2 ноября — не указаны.
321. Русская редакция везде употребляет название «пашенные бухарцы».
322. По рус. ред. в общей сложности от ламы до Аблая 15 дней хода, и Байков пришел сюда 22 ноября.
323. Pyс. ред.: «А у пашенных бухарцев аблаевых жил Феодор Исакович Байков с государевой казной 4 месяца и 10 дней».
324. По рус. ред. тут некоторая неясность, но складывая все указанные в рус. ред. дни, т. е. 4 (с 3 апр. по 7 апр.) + 1+ 2 + 2 + 3, получим тоже 12. Это расстояние Байков шел долго, а именно он ушел от пашенных бухарцев 3 апр., а на р. Бешки пришел 21 мая. Р. Бешка, иначе Бески или Аблайкитка, впадает в Иртыш. Тут по р. ред. Аблай тогда строил какой-то город.
325. По рус. ред. Албай отпустил Байкова в китайское царство 29 июня 1665 г., и р. Бешка от Сенкея была в 13 днях хода (10+2+1), а от Сенкея до Контайшина городка было 4 дня хода.
326. Русские редакции не упоминают названия озера («nach der See Мееа») и не говорят, что через него проходят Иртыш, и что вода в нем соленая, а, наоборот, «пресная, зеленая, а от того озера до вершины иртышской ходу полднища». Русские ред. сравнивают это озеро по величине с озером Переяславо-Залеским; при этом озеро, как уже замечено, никак не названо, но это, как можно думать, было озеро Улюнгур, которое лежит на левом берегу Черного Иртыша; весной в большую воду Улюнгур сливается с Иртышем; в нем вода соленая и много рыбы («Землев. Азии», т. IV, дополнение к III т., СПБ., 1877 г., с.с. 8-10, 222).
327. Начиная с этого места, все цифры Кильбургера совершенно не сходятся с данными рус. ред. Но если сложить все дни, указанные в рус. ред. от соленого озера до Кокотона, то получим 93 дня, а у Кильбургера то же расстояние равняется 96 дням, т. е. разница небольшая.
328. В тексте, однако, стоит единственное число.
329. Гр. Спасский думал, что это Хуху-хотон близ большого озера Хохо-нор, но еще раньше его Миллер, а за ним Хр. Шмидт, говорил, что Куке-хотон есть монгольское название, а Гуй-хуа-чин есть китайское упоминаемого тут гор. Кокотона, который лежит в 5° к востоку от Пекина и почти под 41° широты. По рус. ред. это первый китайский город, сюда нужно идти горами, в нем живут тибетцы, и из Пекина туда посылают двух воевод.
330. По русским редакциям: «в проезде в тех башнях по 16 сажен ручных».
331. Кильбургер пишет: Lall (т. е. лан) и Bugschei (т. е. бакча). В текстах Спасского и Сахарова говорится об этом иначе: купцы «торгуют серебром ланами. А лан у них весом в их вес 10 золотников, а нашего веса 9 золотников, а мелочь всякую купят на чай, а чай купят по 14 бакчи на лан», т. е. бакча не означает монеты, а вес.
332. По рус. ред. тоже сказано, что он выехал из Кокотона 21 января 1656 г. и до «заставного города до Капок» было 12 дней хода, куда прибыл 10 февр., а от Капок до Пекина — 7 дней хода.
333. Stadt Ravensko oder Suchtseae. По р. ред. читаем соответствующее место: «а стена де та ведена от ревенных Китай, где родится корень ревень копычатой, из-за Сукчея города от моря».
334. Относительно пищалей (roehre) из 3 стволов (von 3 laeuff) по русскому списку сказано: «оружие у них по три пищали на одном стяге». Что же касается возгласов, то в русской редакции говорится: «а идучи кричат по своему языку неведомо что».
335. По рус. ред.: 20 голландцев, а по франц. р. — 28.
336. Немецкое издание под этим заглавием: «Die Gesandtschaft die Oost-Indischen Compagney...», изданное в Амстердаме в 1669 г., на с. 164 сообщает о пребывании Байкова в Пекине, на с.с. 169 и 170 об отъезде Байкова, дальше же идет рассказ о пребывании Нейхофа в Пекине, описание Пекина и его территории и, наконец, отбытие послов ост-индской компании из Пекина (с. 192).
337. По рус. ред. перечисляется количество корма, данное посольству; провожатых было дано: «два человека... а с ними служилых людей тридцать человек»; далее по рус. ред. ничего не говорится о стоимости и числе павших верблюдов и лошадей.
338. По русским редакциям следует, что Байков вышел из Пекина 4 сент. 165 г., пришел к землям пашенных бухарцев 4 марта 166 г. (и у Спасского и у Сахарова тут ошибка в годе: 165 г.), а в улус (т. е. орду) Аблая пошел 1 апреля и дошел до него 28 апр. Тут стоял 10 дней и 11 мая прибыл в Бешки. Отсюда он вышел только 4 июня, явился в Тару 16 июля, откуда отплыл вниз по Иртышу 22 июля и приплыл к Тобольску 31 июля 7166 года.

ОБЪЯСНЕНИЯ и ДОПОЛНЕНИЯ
к русскому переводу сочинения Кильбургера.

К ПЯТОЙ ЧАСТИ

К главе I-IV

Пути сообщения описываются многими иностранцами, например, Герберштейном, Олеарием, П. Алеппским, Мейербергом, Таннером и др., причем некоторые путешественники дают ценные описания городов и селений, через которые они проезжали, и даже их рисунки, которые критически еще не изучены. Для определения направления путей, согласно названиям населенных мест, упоминаемых иностранцами, могут дать указания карты исследователей, составленные по данным писцовых книг и другим историко-географическим материалам ¹⁴⁵⁴. Карты путей, описанных Кильбургером, начерчены Эрихом Пальмквистом в его альбоме, а карты, составленные на основании известий некоторых других иностранцев, даны позднейшими учеными ¹⁴⁵⁵.
Байков, согласно Фишеру, был главой торгового посольства в 100 человек ¹⁴⁵⁶. Из извлечения Кильбургера видно, что [552] Байков имел 40 верблюдов и 50 лошадей ¹⁴⁵⁷. Такое большое количество животных ему, несомненно, было необходимо для большой поклажи и многих людей. Русские редакции путешествия Байкова часто говорят, что он шел с государевой казной; по Бантьш-Каменскому, он имел подарков хану на 120 рублей юфтями и алмазами, привез же китайских товаров на 1.669 р., хотя ему самому было дано 50.000 на торговлю ¹⁴⁵⁸. Русские списки этого путешествия упоминают о присутствии в этом посольстве русских торговых людей и бухарцев, но сам Байков заявил китайцам, что он пришел к хану с дружественными подарками, «а не для торгу»: Действительно, строго говоря, цель посольства была торгово-разведочная, как вполне явствует из данного ему наказа. Посольство окончилось неудачно, потому что Байков не хотел подчиняться оскорбительным, по его убеждению, придворным китайским обрядам. Нейхоф в свое пребывание в Пекине во время посольства ост-индской компании (1655-1657 г.г.) застал Байкова в Пекине и так пишет об этом: «Приехал в Пекин русский посол со свитой в 100 человек, в числе которых было несколько арапов. Он хотел заключить договор, чтобы москвитяне ежегодно могли приходить в Китай торговать с жителями страны» ¹⁴⁵⁹. У Павла Алеппского, может быть, в связи с этим посольством есть странный рассказ о Китае: «Патриарх (Никон) сообщил нашему учителю о царице Хота и Хатай и о том, что она присылала недавно к царю с изъявлением покорности; московиты называют на своем языке страну Хота и Хотай Китаске», а дальше рассказывается много баснословного, но, впрочем, сам Павел оговаривается: «Не знаем, правда это или ложь — Бог весть!» ¹⁴⁶⁰. Коллинс (1659-1667 г.г.) тоже однажды беседовал с русскими о Китае: «Сибирь — огромная, неизвестная область, которая простирается до стен Китая. Я разговаривал с двумя лицами, которые совершили по ней путешествие; один из них [553] торговал с китайцами и уверял меня, что видел море на окраине Сибири, корабли и людей, которые носят бороду только на нижней губе, одеты в богатое платье, покрытое золотом и драгоценными камнями и сшитое на особый манер. На основании его описания, я пришел к заключению, что это были китайцы. Он привез чай и бадьян...» ¹⁴⁶¹. Более ценные мысли высказывает Рейтенфельс (1671-1673 г.г.), по словам которого, русские заключили не на равных правах (inaequale) союз с китайским ханом из областей, лежащих за Обью, «и с этой целью отправляют послов одного за другим в Китай с дарами», отчего эта «многолетняя дружба» помогает России держать в подчинении татар, а русские, кроме того, «под предлогом ввоза даней и подарков» китайскому хану едва ли могли бы иначе вести «торговлю с Китаем». Переводчик Виниус, замечает Рейтенфельс, даже «начертил не так давно, в главных чертах, путь из Москвы в Китай на географической карте» ¹⁴⁶². Нам известно, что уже с 1667 г. (ноябрь 176 г.) составлялись карты (чертежи) Сибири, и чертеж 1667 г., по словам Ремезова, был даже предан тиснению. В 1672 г. была составлена вторая карта Сибири. Из списков же к таким чертежам известен список 181 г., в котором указаны сибирские города, селения и расстояние между ними ¹⁴⁶³. В то время поездки в Китай были уже часты. «Слышал есмь, писал Крижанич, яко некий Бенетчанин пришед на Москву, навещеваше искать путя к индейцем: ”да быхом, де, могли отонудь на сию землю обратить преторг пепра, сахара и иных зарядов и отвратить от хиспанов и немцев, кои по морю привозят тые товары”. [554] А в наша сия времена той индейский китайский путь уже есть добро отведан, и торговцы ежегодь отонудь приходят в Сибирь» ¹⁴⁶⁴. Здесь Крижанич, как видно, обобщает путь в Индию и в Китай. Прежде в Китай были хорошо известны две дороги: древнейшая из Бухары через Ташкент, Кашгар и более новая — из Тобольска водой на Тару, через Барабинскую степь на верблюдах и лошадях, через владения калмыцких тайш и монгольскую землю до китайского первого пригорода Гауса, а оттуда в Пекин; это был обычный путь бухарских купцов. Байков, которому было приказано хорошо разведать о безопасных путях в Китай, из Тобольска поплыл к истокам Иртыша, а отсюда через пустыню Гоби к Застенному Китаю. Но после половины XVII в. начинает обнаруживаться третий путь в Китай, которым ходили русские торговцы, из Тобольска водой на Енисейск к Байкалу, через Селенгинск и Даурию. Когда Спафарий совершал свое посольство в Китай в 1675 — янв. 1678 г.г., он уже не поехал дорогой Байкова, потому что русские торговые люди ему сказали, что «в Китайское государство идти из Тобольска ближе и податнее водяным и сухим путем через города Енисейск и Селенгинск и через Даурские остроги; что в подводах и в провожатых посланнику тем путем задержания и опасения ни от кого не будет»; этот путь хотя был длиннее степного, но им все-таки скорее можно было прибыть в Китай, а кроме того, он был безопаснее. Юрий Крижанич говорил Спафарию, что если он поедет по степному бухарскому пути, и «хоть ты назад и вернешься, но этот пустынный и дикий путь все-таки не будет известен ни безопасен, а тебе следует отыскать путь такой, чтобы по нем и в остальное время всем было безопасно проходить». Спафарий тогда и поехал через Селенгинск ¹⁴⁶⁵. Таким образом [555] тогда этот новый путь вызывал еще колебания и соперничал с бухарским степным, но уже вскоре после этого дорога через Даурию стала главной для торговых сношений с Китаем, и при Петре Великом караваны ходили только по этому направлению ¹⁴⁶⁶.

---

Комментарии

1454. Так для путей Новгородской области карты в сочинениях — К. А. Неволин, «О пятинах и погостах новгородских в XVI в.» (Записки Имп. Рус. Геогр. Общ., т. VIII, П., 1853 г.), Арх. Сергий, «Черты церк.-прих. и мон. быта в писц. кн. Водской пятины 1500 г.», 1905 г., A. М. Андрияшев, «Материалы по ист. геогр. Новгородской земли. Шелонская пятина по писц. кн. 1498-1576 г.г.», М., 1914 г.
1455. Карта путей сообщений, описанных Герберштейном в его записках о Московии, — «Материалы для ист.-геогр. атласа Рос. XVI в.», П., 1884 г., № 6, прилож. к соч. Е. Замысловского: «Герберштейн и его ист.-геогр. изв. о Р.» Карта пути послов Мейерберга и Кальвуччи от Полангена до Москвы составлена A. М. Ловягиным, приложение к «Альбому Мейерберга», П., 1903 г. Карта Беломорского пути — «Посольство Кунрада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу», П., 1900 г., Введение A. М. Ловягина.
1456. «Сиб. История», т. IV, с. 524 и др.
1457. С. 205.
1458. Бантыш-Каменсксий, «Дипломатическое собрание дел между рос. и кит. государствами», с.с. 8, 9, 11, 333.
1459. «Die Gesandtschaft die Oost-Indischen Compagney...», Amsterdam, 1669, S. 164.
1460. П. Алеппский, в. III, с.с. 73-74.
1461. Зап. Моск. Арх. Инст, XV, с.с. 158. Рус. Вестн., 1841, № 9, с. 573.
1462. Чтения, 1906 г., III, с.с. 104, 98.
1463. «Список с чертежа Сибирской земли», с прим. Г. И. Спасского, Временник, 1849 г. «Чертежная книга Сибири, составленная тобольским сыном боярским Семеном Ремезовым в 1701 г.», П., 1882 г., изд. Археогр. Комиссии, in fol. Здесь карты и рисунки сибирских городов. В. А. Кордт, «Материалы по истории русской картографии», 2 серия, вып. I, Киев, 1906 г. Л. С. Багров, «Карты Азиатской России», П., 1914 г. «Азиатская Россия», т. I-III, «Атлас Азиатской России», изд. Переселенческого Управления Главного Управления Землеустройства и Земледелия, П., 1914 г.
1464. «Русское государство...», № 1, с. 13. Стремления европейцев проложить путь в Китай или через Северное море, или через Россию оставались бесплодными. В числе других Рейтенфельс предлагал итальянцам расследовать морской северный путь (Чтения, 1906 г., III, с. 133). В 1676 г. Кленк просил русских дать пропуск голландским послам в Китай, но русское правительство, по своему обыкновению, отказало под предлогом плохого устройства дорог и многих опасностей («Посольство К. ф.-Кленка», Введение, с. LXXXII).
1465. С. А. Белокуров, «Юрий Крижанич в России», Чтения, 1903 г.» II, с.с. 142-144.
1466. Н. Г. Спафарий, «Описание первыя части вселенныя, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство с прочими его городы и провинции», Казань, 1910 г., 4°. «Путешествие... Спафария в 1675 г.» (Дорожный дневник) в Зап. Имп. Рус. Геогр. Общ. по отделу этнографии, т. X, в. I (П., 1882 г.). Сведения о Сибири и пути в Китай, собранные миссионером Ф. Аврилем в Москве в 1687 г., Рус. Вестник, 1812 г., № 4, с.с. 69-104. О приключениях Ф. Авриля, отправившегося искать сухопутное сообщение с Китаем через Астрахань — П. Пирлинг, «Исторические статьи и заметки», П., 1913 г., с. 125 и сл.

Текст воспроизведен по изданию: Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича // Сборник студенческого историко-этнографического кружка при Императорском университете Св. Владимира, Вып. VI. Киев. 1915
© текст - Курц Б. Г. 1915
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Университет Св. Владимира. 1915 

ПРИЛОЖЕНИЯ

I

Списки членов шведского посольства 1674 г.

1. «Роспись ¹ его Королевского Величества свейского персонам великим и полномочным послом, присланым к его Царскому Величеству и которым быть у его Царского Величества высокой руки.
Посол его графское величество господин Густав Оксенстерн.
Посол волный господин и земский думный Ганс Эндрих Фонтисенгаусен.
Посол Готтарт Яган Фонбудберх.
Думной в торговле Ефим Петр Фонлили Энгоф.
Посолской маршалок Герман Фонферсен.
Господин Гавриел Оксенстерн.
Волной господин Яган Шпаре.
Волной господин Ганс Гиндрих Фонтисенгаусит.
Посолской секретарь Петр Торенрос.
Дохтур Даниел Далгемиус.
Капитан Эрик Палемквист.
Самуил Клоубарт.
Висцент Реисен.
Ганд Фрейстер.
Эндрих Шкулман.

Королевские дворяне.

Матьяш Илин Спорк.
Эргарт остался в Колывани.
Карл Цей. [560]
Яган Антон Гапель.
Крестьян Крон.
Юрьи Аврам Тар.
Ефим Филип Килбергер.
Переводчик Самуил Эосандер.
Переводчик Бенет Элфент.
Пастор Яган Врангиус.
Подячей Карл Пипер.
Подячей Андрей Радье.
Посолской квайтемистр Матяш Эрп.
Шафор Мартин Броус.
Эндрих Левгер.
Кухмистр Олф Мойсен.
Вицент Фос.
Мартин Стевена.
Магнус Принц.
Клаус Улрих.

Королевских послов (жилцы) ² покоевые.

Руберт Асербаят.
Барсар Тиэль.
Кашпир Киреройле.
Ян Керсень.
Франц Яган Голм.
Клаус Эсеноурх.
Книжной надзиратель Петр Функель.
Шафар Юрьи Нок.
Тобияш Лемину.
Опроче послов 40 члвк».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 92, л. 358 об.).

II

2. «Имена королевским дворяном, которые были Ц-ого В-ства у руки на отпуске.
Думной в торговле Ефим Фонлилиэнгоф. [561]
Посолской маршалок Герман Фон Ферсен.
Габриель Оксенстерн.
Яган Шпаэр ³.
Гендрих Фонтисенгаусен ⁴.
Секретарь Петр Торенрос.
Дохтур Данил Дангемиюс.
Капитан Ирик Палемквист.
Самоил Клоубарт.
Винцент Реисен.
Ганд Фрейстер.
Гендрих Шкулман ⁵.
Матяш Илин Спорк.
Карл Цей.
Яган Антон Гапель.
Крестьян Крон.
Юрьи Тар.
Ефим Кильбельгер ⁶.

Переводчики.

Самоил Эосандер.
Бенед Эль Финт ⁷.
Пастор Яган Врангиюс.

Писари.

Карл Пипер.
Андрей Радей.
Квайтермистр Матяш Эрп.
Шафер Маргин Броус.
Гендрих Левгер.
Кухмистр Олеф Мойсен.
Вицент Фос.
Мартин Стевен.
Магнус Принц.
Клаус Ульрих. [562]

Покоевыя посольские.

Роберт Асербат.
Балсер Тиэль.
Кашпир Кирероиле.
Ян Керсень.
Франц Гольм.
Клаус Эсенаурх.
Петр Функель.
Юрьи Нок.
Тобияш Лемина».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 93, л. 784) ⁸.

III

Роспись царского жалованья членам шведского посольства 1674 г.

«Роспись, что дать великого государя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя России Самодержца жалованья свейским великим и полномочным послом графу Густафу Оксен Стерну с товарищи и королевским дворяном и всяких чинов людем на отпуске соболей.
Первому послу графу Густафу Оксеншстерну на 700 рублев.
И в том числе:
40 соболей во 150 рублев.
40 соболей во 130 рублев.
40 соболей во 120 рублев.
40 соболей во 110 рублев.
40 соболей во 100 рублев.
3 пары соболей по 20 рублев пара.
2 пары по 15 рублев пара. [563]
2-му послу Ганцу Гендриху Фонтисенгаусену на 500 рублев.
И в том числе:
40 соболей во 130 рублев.
40 соболей во 120 рублев.
40 соболей во 110 рублев.
40 соболей в 90 рублев.
2 пары по 15 рублев.
2 пары по 10 рублев.
3-му послу Готгарту Ягану Фонбутберху на 300 рублев.
И в том числе:
40 соболей во 100 рублев.
40 соболей в 90 рублев.
40 соболей в 80 рублев.
Да 3 пары по 10 рублев пара.
В торговых делех думному Ефиму Фонлилиэнгофу на 100 рублев.
И в том числе:
2 пары соболей по 15 рублев.
7 пар по 10 рублев пара.
Секретарю Петру Торнеросу на 70 рублев.
И в том числе:
2 пары по 10 рублев.
3 пары по 8 рублев.
3 пары по 6 рублев.
2 пары по 4 рубли пара.
Посолскому маршалку Герману Фон Ферсену на 50 рублев.
И в том числе:
2 пары по 10 рублев.
2 пары по 6 рублев.
3 пары по 5 рублев.
Пара в 3 рубли.
Капитану Ириксу Палемквисту, которой отдавал королевские и королевины дары, парами против маршалка ж.
Королевским дворяном волным господам Габриелю Оксеншерну, Ягану Шпаеру, Эндриху Фонтисен Гаусену по 70 рублев человеку парами. [564]
И в том числе (каждому из них):
По 2 пары по 10 рублев.
По 3 пары по 8 рублев.
По 3 пары по 6 рублев.
По 2 пары по 4 рубли.
(Пара человеку).
Королевским же дворяном и чиновным людем 34 человеком.
И в том числе:
16 человеком по 40 соболей по 40 рублев сорок, 19 человеком по 40 соболей по 30 рублев сорок человеку.
2-м человеком переводчиком по 60 рублев человеку парами.
И в том числе:
По 2 пары по 10 рублев.
По 3 пары по 8 рублев.
По 2 пары по 6 рублев.
Да по паре по 4 рубли пара человеку.
Да посолским ж и дворянским всяких чинов людем 116 человеком.
И в том числе:
30 члком по паре соболей, по 5 рублев пара человеку, 37 члвком по паре ж по 3 рубли пара человеку, досталным 49 человеком по паре ж соболей по полтретя рубля пара человеку».
Далее идет другая редакция этой росписи, в которой после перечисления жалованья королевским дворянам вольным господам написано:
«Королевским дворяном первой статье 16 человеком: дохтуру Данилу Дангемиюсу, Самоилу Клоубарту, Винценту Ресену, Ганцу Фрейтеру, Элдриху Шкулману, пастору Ягану Франгиусу, Матяшу Илин Спорку, Эргарту, Карцею, Ягану Антону Гапелю, Крестьяну Крону, Юрью Аврам Тару, Ефиму Филип Кербергеру, подячему Карл Питеру, подячему Андрею Раде, квайтейместеру Матяшу — по 40 соболей по 40 рублев сорок.
2-й статье дворянам же: Шафору Мартину Броусу, Ендриху Левгеру, кухмистру Олфмойнену, Вицент Фосу, Мартину Стевеню, Магнусу принцу, Клаусу Улдриху, Капрану Ягану Лорену. [565]
Трубачи ⁹:
Ягану Кросу, Франсу Ягану.
Покоевым ¹⁰:
Руберту Асербаету, Барсар Тиелу, Кашпиру Киреройле, Ягану Керсену, Франц Голму, Клаусу Эсеноурху, Петру Функелю, Шафару Юрьи Поку, Тобияшу Лемину по 40 соболей по 30 рублев сорок.
Переводчиком:
Самоилу Эосандеру, Бенету Ливенту по 2 пары по 10 рублев, по 3 пары по 8 рублев, по 2 пары по 6 рублев, по паре по 4 рубли.
Людем, 1-й статье — 30 человеком по паре по 5 рублев, 2-й статье — 37 человеком по паре ж по 3 рубли, досталным 49 человеком по паре ж по пол 3 рубли пара человеку».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 93, л. 853)

IV

Дело М. Филиппова об уплате ему денег за пряности, доставленные им шведским послам в 1674 г.

«Царю Государю великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя России Самодержцу бьет челом холоп твой кадашевец Максимка Филипов:
В нынешнем, Гдрь, во 182-м году по твоему великого Государя указу по уговору ис Посолского приказу давал я, холоп твой, по указным статьям свейским великими полномочным послом с приезду их генваря с 31-го числа до отпуску их с Москвы сахар и всякие пряные зелья, а денги мне, холопу твоему, велено было имать в приказе Новые оптеки по 4 рубли за день, и память о том ис Посолского приказу послана, и мне, холопу твоему, в приказе Новые оптеки за те пряные зеля ни за един день ничего не выдано, и я, холоп твой, за тем волочюс многое время, а ныне, Гдрь, торговые иноземцы будут к городу на ярманку, и у меня, холопа твоего, у [566] которых я брал пряные зелья просят беспрестанно днг, а мне, холопу твоему, росплатитца нечем. Млдый Гдрь, Црь и великий князь Алексей Михайлович всеа в. и м. Рос. Самодержец, пожалуй меня, холопа своего, вели, Гдрь, мне за те пряные зелья на росплату с ыноземды торговыми долгов денги по уговорной цене выдать из ыного приказу, ис которого ты, великий Государь, укажешь. Црь, Гдрь, смилуйся!
А на челобитной помета дьяка Ивана Евстафева такова: выписать.
И в Посолском приказе выишсано:
В инешнем в 182-м году декабря в 26 день по указу великого государя ис Посолского приказу в приказ Большаго дворца послана память, а велено дават великого Гдря жалованья свейским великим и полномочным послом декабря с 30-го числа до отпуску их с Москвы по указной стате пряные зеля поденно.
По 8 фунтов сахару головного.
Ио 3 фунта ядер миндалных.
По 3 фунта изюму.
По 3 фунта пшена.
По 3 фунта коринки.
По 12 золотников мушкатных орешков.
По четверти фунта мушкатного цвету.
По фунту корицы.
По 12 золотников гвоздики.
По 6 золотников шафрану.
По фунту перцу.
Инбиря, анису, масла деревянного по тому ж.
И декабря в 28 день в Посолской приказ ис приказу Болшаго дворца великого Гдря в указе за приписью дьяка Якова Петелина написано:
Что в приказе Большаго дворца в Овошной полате пряных зелей и сахару ничего нет и свейским великим послом давать нечего, потому что у Архангельского города ничего на ярманке не куплено.
И декабря в 31 день по приказу околничего Артемона Сергеевича Матвеева, а по помете на выписке дьяка Василя [567] Бобинина, велено те пряные зеля, чего в приказе Большаго дворца нет, свейсвим великим послом покупат в рядех, а денги имать ис приказу доходов Новые оптеки и послат о том в Новую аптеку память.
И против той памяты в Посолском приказе договоренося овощного ряду с торговым члвком, с кадашевцом с Максимом Филиповым:
Что ему те пряные зелья великим и полномочным послом отдавать подлинно по указным статьям, а деньги за них платить из доходов Новые аптеки:
За сахар головной доброй по 5 алтын за фунт.
За миндалные ядра по 5 ж а. за фунт.
За пшено по 8 де.
За коринку по 2 a. по 4 де.
Мушкатных орехов по 2 де золотник.
Мушкатного цвету за четь фунта по 24 алтына.
Корицы по 26 алтын по 4 де за фунт.
Инбирю по 5 алтын за фунт.
Анису по 2 алтына за фунт ¹¹.
Всего на день за все пряные зеля по 4 рубли.
И отдаче за те пряные зелья денег ис Посолского приказу в приказ Новые оптеки великого Гдря указ послан, а велено денги давать кадашевцу Максиму Филипову по уговорной цене понедельно.
И по тому уговору кадашевец Максим Филипов свейским великим и полномочным послом по указной статье в указные дни пряные зеля с приезду их к Москве декабря с 30-го числа января по 17-е число, да марта з 24-го числа до отпуску великих и полномочных послов с Москвы и июня по 23-е число отдавал сполна.
Всего великого Государя жалованья свейским великим и полномочным послом по указным статьям пряных зелей поденно дано на 108 дней.
21 пуд 24 фунта сахару головного.
8 пуд 4 фунта ядер миндальных.
8 пуд 4 фунта пшена сорочинского. [568]
8 пуд 4 фунта коринки.
13 фунтов 2 чети мушкатных орешков.
27 фунтов мушкатного цвету.
2 пуда 28 фунтов корицы.
2 пуда 28 фунтов инбирю.
2 пуда 28 фунтов анису.
A по справке с приказом Новые оптеки, что по памети ис Посолского приказу кадашевцу Максиму Филипову за пряные зелья из доходов Новые оптеки ничего не давано для того, что росходы в том приказе на иные дела были болшие.
И в-у Г-ю Ц-ю и в-у к-ю Алексею Михайловичу всеа в. и м. и б. Р. Самодержцу кадашевец Максим Филипов бьет челом: По его де в-ого Г-ря указу и по уговору ис Посолского приказу давал он по указным статьям свейским в-м и полномочным послом с приезду их до отпуску сахару и всякие пряные зелья поденно, а денги ему велено было имать в приказе Новые оптеки, и память о том ис Посолского приказу послана, и по той памяти за те пряные зелья в приказе Новые оптеки денег ему не дают и отказывают, а ныне торговые иноземцы едут к Архангельскому городу на ярманку и у него, у которых он те пряные зелья имал, просят безпрестанно денег.
И в. Г-рь пожаловал бы его, велел ему за те пряные зелья на росплату с ыноземцы долгов денги выдать из ыного приказу, ис которого он, в. Г-рь, укажет.
И буде в. Г-рь кадашевца Максима Филипова пожалует, за пряные зелья и за сахар, что он отдал свейским в-м и п-м послом, денги укажет выдать по уговорной цене, — и того доведется за сахар и за все пряные зелья 432 рубли выдать.
А на выписке помета дьяка Ивана Евстафева такова: 182-го июля в 17 день по указу в. Г-я околничей Артемон Сергеевичь Матвеев, слушав сей выписки, приказал о тех денгах за пряные зелья послать память в большой приход, а из оптеки памят взять назад.
Против сей пометы в Болшой приход память послана июля в 31 день».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 92, л. 634-639. Текущие записи этого дела там же, л.л. 343-347 об.). [569]

V

Перевод с челобитной 1674 г. торговых людей Ниен-Шанца шведскому послу Оксеншерну о притеснениях, причиняемых русскими шведской торговле, и перевод с росписи шведским пошлинам

1. «Список с челобитной, что бьют челом торговые люди города Канца великим и полномочным послом о вольной торговли.
Ведомо вам буди и не сумневаемся, что ваше графское величество и преже сего про то от нас ведал, а ныне мы паки и к вам покорно предлагаем как до великих и полномочных послов, что мы будучи на ярманке в Тифине марта 10 число, и они нам торговать не поволивают ни малыми ни болшими товары, так же и с приезжими людми не допущают нам торговать, а проезжие пошлины берут, и оттого в торговле нам чинится большая противность и мирным договор противно, и милости у вас просим, что б вы предложили его ц-у в-у, чтоб указал послать свои в-ого г-я грамоты порубежным воеводам, чтоб нам поволено торговати по мирным договорам, как и встарь бывало, и проезжие болшие пошлины отставити и нам торговати и с приезжими людми, а посем вам покорно и предаем вас Господу в сохранении. Вашего графского высочества подданные слуги и всегда покорные бурмистры и ратманы его кор. в-ства города Канца. Пиеан марта месяца 26 дня в лето 1674-м году.
Список з грамоты, какову писали торговые люди к бурмистром и ратманом и били челом, что им не дают волную торговлю ц-ого в-ства в порубежних городех и чинять им не против мирных договоров, и бурмистры и ратманы ругодивские бьют челом великим и полномочным послам, что б они предложили о том в-му г-рю.
Объявляем вам, что мы в тех числех были на ярманке в Тифине и как мы приехали на Тихфину и чаяли мы своими товары торговать и покупать по кардискому договору, и они нам тот час торговлю заказали, а как мы в Тифину приехали и ночь переначевали, и дворянин пришол и с ним десять или двадцать человек стрелцов из Новогорода и призывал нас к себе в таможню, а те стрелцы наших людей хватали и водили в таможню, а ис таможни нас не выпущали и грозили: «будет де в таможню не пойдете, и мы де вам иное что зделаем»; и сидели они в таможне, [570] бутто что калодники, а стрелцы, которые с тем дворянином пришли из Новагорода нас оступили кругом, бутто что воровских людей. И потом прочли нам памят, которая прислана с ними, в которой написано: буде есть у кого у нас червонные золотые и ефимки и русские мелкие денги, чем торговать, нам объявить; а как мы сказали, что у нас золотых и ефимков и мелких денег нет, а приехали мы для своих долгов, и они нам ту памят чли: буде у которых золотых и ефимков нет и на что им малые и большие товары покупать и у них, которые привезли с собой товары, отобрат; а как мы им говорили, что мы приехали товаров никаких ни продавать ни покупать, что мы приехали для выбору своих долгов, и дворянин нам говорил: сколько де нас ни есть, в том дать ему писмо за руками. И как мы на рубеж приехали, на Лаву, и там нас голова с стрелцами; и целовалники нас задержали и спрашивали у нас: «откуду вы едете»; как мы сказали, что мы едем с Тихфины, и они спрашивали: «с какими товары». И мы им сказали, что у нас товаров нет. И спрашивали у нас проезжих листов, а как мы показали проезжие, каковы нам даны в Канцах, и целовальник на те проезжие плюнул, а говорил, что б нам дат проезжие из Новагорода. А как мы сказали, что мы едем с Тихвины, а не из Новгорода и ни с какими товары, и для того нам проезжие и не надобно, и целовалник говорил нам: «хотя де вас караулные стрелцы и отпустят, толко де я вас и в порозжих санях повезу до Новагорода». И целовалник пошед принес к нам памят, которая ему дана из Новагорода, и нам прочел,в которой написано: будет которые иноземцы с Тихфины поедут и будут у них проезжие с Тихвины и вьерославле и с Москвы и тем подорожным не верити и их задерживать и пропущать не велеть, буде проезжей не будет из Новогорода. И бранили нас всякою бранью и говорили, что де «наша братья у вас вскоре будет, и будете у нас в наших руках по прежнему». Вашу честность волные слуги: Християн Чвир, Фридрех Колин, Дидрих Блом, Кондрат Силиянкс.
Роспись, каким подобием ц-ого в-ства подданные товарьь свои велено продавать.
1. Лен, конопли на семена велено продавать по берковцу и по полу берковцу, а менши того продавать не велено. [571]
2. Ветчина и мясо говяжее и бораны по берковцу и по полу берковцу, а не менши того.
3. Рукавицы по 12 пар, а не менши того.
4. Полотна, сермяжные сукна косяками, а не менши того.
5. Юфти или иные кожи числом ж.
6. Ковры и полазы и полсти указною статею.
7. Мыло кипами.
8. Соболи, куницы и иная мяхкая рухледь сороками и половина сороками.
9. Узды, бичи, плети, сопоги велено продавать большою ценою».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. I, кн. 93, л.л. 462-465. Немецкие и шведские подлинники — 2 стр. — этих жалоб шведов на русские притеснения находятся в шв. д., р. II, св. 113, № 4, дело 1674 г., 26 марта).

VI

2. «Перевод с свейского писма с росписи, какову прислали свейские великие послы.
От товаров, которые руские люди в русское государство возят караблями морем, в то время у них пошлин емлют со ста ефимков по ефимку, или 52 белые рунштика.
И то на образец написано:
Буде кто купит 56 берковец и 16 пуд прутового железа и за тот товар доведетца ему дать 690 ефимков, тогда из русских людей, потому что дана им волность, со 100 ефимков по 52; рунштики белые пошлины.
И от всех денег пошлин будет 11 ефимков 7 рунштиков. [572]
Еще у них емлют по заморским правам ото ста ефимков по 4 рунштики.
И того будет от выше помянутых донег 27 рунштиков и 5 доля рунштика.
Да на них же емлют на убожество со 100 ефимков по 2 рунштики.
И всего того будет от выше помянутых денег 13 рунштиков и 5-я доля одного рунштика.
И всего того будет пошлин 12 еф. 16 рунштиков и 5-я доля от рунштика.
A по таможенному уложению от иных иноземцов 3 берковца железа емлют по ефимку и по 15 рунштики ж.
И будет кто купит 56 берковец 16 пуд железа, с того емлют пошлины 85 еф. и 6 рунштиков.
По заморскому праву и на убожество 40 рунштиков и полрунштика.
И того будет пошлины от выше помянутого железа 86 еф. и 15 рунштиков и 4-я доля рунштика.
И рознится в том, что русские ради своей волности не доплачивают 73-х еф. и 15 рунштиков и 5-я доля рунштика.
Таким же обычаем, будет купит кто меди 9 берковец и 10 пуд деланые меди и за ту медь доведетца дать 1.600 еф., пошлины взяты на русских, потому что они имеют волность, 17 ефимков и 7 рунштиков 5-я доля рунштика.
Еще заморского права и на убожество емляют ефимок и 37 рунштиков и с полу рунштиком, и того будет 19 еф. и 6 руяштиков.
А буде по таможенному уложению иной иноземец, пошлины емлют 140 еф. и 29 р. и 5-я доля рунштика.
И русские люди недоплачивают 121 еф. и 22 р. и 5 доли рунштика.
А за вывоз платят и за провоз от 10 ластов 3 ефимка и 24 рунштика.
За проезжие 3 еф. и 8 рунштика».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., шв. д., р. 1, кн. 95, л. 267. Книга содержит подлинные мемориалы шв. послов Оксеншерна с тов., с переводами и с отпусками на оные ответов по разным их предложениям). [573]

VII

Сводные ведомости о таможенном сборе г. Архангельска

181 г.

1. «Да на нынешней на 181-й год денежных доходов по окладу против 180-го году помечено собрать.
Архангельсково города на посаде в живущем 4 выти с полтретю сошного писма четверть и полполполтреть сохи денежных доходов дани и за наместничь доход и за присуд и з Двины реки за рыбную ловлю и за городовое и за засечное и за ямчюжное дело и вытных и ямских и приметных оброку и пошлин по окладу на 181-й год против 180-го года 40 рублев 16 алтын пол 3 де, и те денги на нынешней на 181-й год взяты сполна.
Архангельсково ж города жилцов и колмогорцов посадских и уездных людей с лавок и чюланов, которые после пожару вновь построены на прежних местех на время, и с немецких дворов, которые остались от пожару, и с кузниц оброку и пошлин по окладу на 181-й год против 180-го года 20 рублев 19 алтын з денгою.
Да в нынешнем во 181-м году дано у Архангельсково города внов на оброк колмогорцом Ивашку Маслухину с товарищы порозжево места под лавки новоприбылого оброку и пошлины рубль 17 алтын 3 де.
И обоево Архангельсково города с лавок и с чюланов и с немецких дворов оброку и пошлин и с новоприбылым на нынешней на 181-й год взято 22 рубли 3 алтына 2 де.
Архангельсково ж города таможенные пошлины, что збираетца после карабленые пристани в осень и в зиму, помечено собрать на 181-й год против 180-го года мелких серебряных денег и с тем, что золотым и ефимкам цена, 2.472 рубли 5 алтын 4 де.
A по росписи таможенного головы Осипа Палицына с товарищы таможеных пошлин и писчих денег в нынешнем во 181-м году на русских людех и на иноземцах собрано и с тем, что золотым и ефимкам цена, 946 рублев 10 алтын з денгою.
И в то число на руских людех пошлинных и писчих денег собрано русскими мелкими серебряными денгами 60 рублев 13 алтын 3 де. [574]
Да в то ж число за пошлинные и писчие денги, что писано выше сего, за 82 рубли за 18 алтын довелось взять на иноземцах 59 золотых да 47 ефимков с получетвертью.
И за те ефимки и за золотые взято на иноземцах мелкими серебряными денгами 99 рублев 2 алтына 3 де.
И обоево на руских людех и на иноземцах и с тем, что за ефимки и за золотые взято с прибылью руских мелких серебряных денег, собрано 159 рублев 16 алтынь.
И в том числе, что на иноземцах за золотые и за ефимки взято с прибылью, и того прибыли 16 рублев 17 алтын 5 де.
Да за пошлинные ж и писчие денги, что писаны выше сего, за 803 рубли за 12 алтын собрано на иноземцах же 647 золотых червонных да 312 ефимков с полу ефимком и с четвертью ефимка любских з довесом по 14 ефимков в фунт.
И всего Архангельсково города таможенново збора пошлин после карабленые пристани в осень и зимою на руских людех и на иноземцах мелких серебряных денег и золотых и ефимков и с тем, что на иноземцах за золотые ж и за ефимки взято денгами с прибылью, собрано 962 рубли 28 алтын.
И недобрано у Архангельсково города таможенных пошлин, что збираетца после карабленые пристани в осень и в зиму, в нынешнем во 181-м году против 180-го года 1.509-ть рублев 11 алтын.
И в росписи таможенново головы Осипа Палицына с товарищы написано: в нынешнем во 181-м году перед прошлым 180-м годом Архангельсково города в таможенном зимнем зборе учинился недобор, потому что от 179-го году от ярмонки осталося у Архангельсково города во 180-й год у агличан и у галанцов и иных розных земель у иноземцов заморских непроданых товаров многое число, и тех товаров во 180-м году зимою в розных месяцех и числех агличаня и иных розных земель иноземцы повезли с собою и послали с ызвозщики от Архангельсково города в верховые городы многое ж число, и с тех товаров во 180-м году собрано на Колмогорах Архангельсково города в таможенной зимней збор таможенных проезжих пошлин много ж, а во 181-м году агличан торговых иноземцов у Архангельсково города и на Колмогорах с товары не было, и голандцы и анбурцы торговые иноземцы осталых своих заморских непроданых товаров от Архангельсково города в верховые городы мимо Колмогоры по зимнему [575] пути везли сами и послали с ызвощики самое малое число, а иных розных земель иноземцы заморских своих товаров от Архангельсково города в верховые городы мимо Колмогоры по зимнему пути сами не везли и с ызвозщики не посылали нисколко, и потому во 181-м году Архангельсково города таможенново зимнего збора против прошлого 180-го года собрать было несчево.
Архангельсково ж города карабленые пристани таможенных пошлин мелких серебряных денег и с тем, что золотым и ефимкам цена и что довелось взять в-ого г-я с проданых товаров розных приказов и Московского государства с купецких и с промышленых людей и розных земель с ыноземцов таможенных торговых и проезжих пошлин и что зачтено в пошлины иноземцом рускими мелвими денгами и что довелось взять с анбурских сукон, которые присланы на караблях к Архангельскому городу по уговору гостя Ягаяа Вангорна, на ево Ягановых прикащиках и с тем, что на иноземцах за золотые и за ефимки взято денгами с прибылю и у золотых, которые даны гостя Ивана Сверчкова племяннику за мелкие денги, прибыли ж, кроме неявленых денег я товаров, которые взяты у руских людей и у иноземцов, — помечено на нынешней на 181-й год против 180-го года собрать 70.068 рублев 28 алтын пол 6 де.
И по росписи гостя Алексея Суханова с товарищы у Архангельсково города на ярмонке в карабленую пристань в-ого г-я с проданых товаров розных приказов и с тем, что довелось взять с товара в-ого г-я с шолку сырца и Московского государства з гостей и гостиные суконные сотен и розных слобод и сотен и городов с руских с купецких со всяких людей и с московских и з заморских розных земель с ыноземцов с руских и з заморских со всяких товаров и с хлебных запасов и денег и зачтено гостю Томасу Келдерману в пошлины за взятой жемчюг, которой у него взят на Москве в-ого г-я в казну, рускими мелкими денгами и что у золотых и у ефимков, которые зачтены в пошлины ж, и за золотые ж и за ефимки имано денгами прибыли по таможенным книгам пошлин и иных розных зборов в нынешнем во 181-м году мелких серебряных денег собрано 51.091 рубль 28 алтын пол 4 де.
Писчих денег 505 рублев 24 алтына пол 5 де.
И обоево пошлин и розных мелких зборов и писчих денег собрано 51.597 рублев 20 алтын. [576]
И в то число в-ого г-я с товаров приказу Большаго дворца за пошлинные и писчие денги за 535 рублев за 22 алтына за пол 6 де взято 1.071 ефимок с четвертью и полу четвертью ефимка.
В-ого г-я с товара Посолсково приказа с шолка сырца пошлинных и писчих денег довелося взять 43 рубли 10 алтын з денгою.
В-ого г-я с товара ж Казенного приказа с шолка сырца пошлинных и писчих денег довелося взять 128 рублев 18 алтын 2 де.
И обоево в-ого г-а с товара Посолсково и Казенова приказов с шолка сырца пошлинных и писчих денег довелось взять 171 рубль 28 алтын 3 де.
И те пошлинные и писчие денги с того шолка с продажи у Архангельсково города не взяты, потому что за тот шолк по торговому договору иноземцом в-ого г-я в казну платить золотые и ефимки и заморские товары у Архангельсково города в Новую ярмонку во 182-м году в августе месяце.
И с продажи того шолка пошлинные и писчие денги заплачены будут в-ого г-я в казну на Москве в Новгородцкой приказ и с Посолсково и ис Казенного приказов.
В-го г-я с товаров же приказа Тайных дел да приказа Болшие казны и Московского государства с купецких и с промышленых людей взято мелкими денгами пошлин и писчих денег и мелких зборов 18.865 рублев 19 алтын пол 2 де.
По указу в-ого г-я и по грамоте из Новгородцкого приказу гостю Томасу Келдерману зачтено в пошлины за взятой жемчуг, которой у него взят на Москве в-ого ц-я в казну, мелких денег 404 рубли 19 алтын пол 3 де.
Да на нем же Томасе с сахаров за пошлинные и писчие денги за 7 рублев за 21 алтын за пол 5 де взято 15 ефимков с четвертью и с 16 долею ефимка.
Аглинские земли на торговом иноземце на Томасе Гебдоне довелося взять пошлинных и писчих денег 326 рублев 26 алтын.
Дацкие и галанские земель и Флоренска и Анбурха и Бремена городов на иноземцах довелося взять, оприч осталых питей ренсково и романеи галанцов Данила Артмана да Андрея Дитхенса, пошлинных и писчих денег 25.341 рубль 5 алтын пол 4 де.
И обоево розных земель на заморских иноземцах 25.667 рублев 31 алтын пол 4 де. [577]
И в то число взято 22.300 золотых червонных да 3.152 ефимка с четвертью и с 16 долею ефимка любских з довесом по 14 ефимков в фунт.
Да за 27 ефимков без 16 долей ефимка взято руских мелких денег 16 рублев 5 алтын пол. 3 де.
Да по указу в-ого г-я и по наказу и по грамотам иноземцом италянцу Франсу Гласхонну да анбургцу Андрею Бутенанту вместо гостиной сотни Игнатя Могутова зачтено в пошлины за товары, что взяты у них на Москве в-ого г-я в казну, за 1.778 золотых да за 2 ефимка бес полу четверти руских мелких денег 2.134 рубли 25 алтын.
Обоево взято на заморских иноземцах мелкими денгами и зачтено в пошлины 2.150 рублев 30 алтын пол 3 де.
И в том числе прибыли мелких денег 358 рублев 15 алтын 5 де.
На галандце на Даннле Артмане с осталого непроданого ревсково пошлинных и писчих денег 606 рублев.
А за те денги довелося взять 1.212 ефимков.
Галанца Якова Фондормера на прикащике на Андрее Дитхенсе с осталые непроданые романей пошлинных и писчих денег 1.050 рублев 13 алтын 2 де.
А за те денги довелося взять 2.100 ефимков с полу ефимком и четвертью и с 16 долею ефимка.
И обоево на галандцах на Даниле Артмане да на Андрее Дитхенсе с осталых непроданых питей с ренсково и с романеи пошлинных и писчих денег 1.656 рублев 13 алтын 2 де.
И за те пошлинные и писчие денги довелося взять 3.312 ефимков с полу ефимком и с четвертью и с 16-ю долею ефимка.
A по государевой грамоте из Новгороддкого приказу за приписью дьяка Ивана Евстафева, какова прислана и Архангельскому городу к гостю к Алексею Суханову с товарищы, велено иноземцов Данила Артмана да Андрея Дитхенеа с осталых непроданых питей с ренсково и с романей томоженные пошлины написать в доимку.
С поташа с оддачи Сергацких буд, которой во 181-м году продан на Москве ис казны в-ого г-я иноземцом на золотые и на ефимки и на заморские товары, с отдачи пошлин и писчих денег довелось взять 1.543 рубли 19 алтын 3 де. [578]
Ha иноземцах, которые тот поташ Сергацких буд купили, з заморсквх товаров, что у них иноземцов за тот поташ приняты, и сверх товаров с того ж поташа с покупки с приему пошлинных и писчих денег 1.325 рублев 8 алтын з денгою.
С анбурских сукон с отдачи, которые присланы из за моря на караблях в Архангельскому городу, по уговору иноземца гостя Ягана Фангорна, на ево Ягановых прикащиках на иноземцах на Еремее Фантройне да на Германе Сиверсе пошлинных и писчих денег 456 рублев 7 алтын пол 6 де.
С тех же сукон с приему пошлинных и писчих денег 456 рублев 7 алтын пол 6 де.
На иноземцах на Филимоне Акамы с товарищем да на Петре Марселисе да на Григоре Миколаеве с питей, которые присланы к ним из за моря про домашние их издержки, пошлин и писчих денег 148 рублев 3 алтына пол 6 де.
А за те денги довелося взять 296 ефимков с четвертью и с 16 долею ефимка.
И всего с поташа Сергацких буд и с анбурских сукон с отдачи и с приему заморских товаров и с приему ж анбурских сукон и с питей иноземцов Филимона Акамы с товарищы пошлинных и писчих денег довелось взять 3.929 рублев 14 алтын с полу денгою.
И по указу в-ого г-я те пошлинные и писчие денги у Архангельского города не взяты.
И в нынешнем во 181-м году против прошлого 180-го года у Архангельсково города в карабленую пристань таможенных пошлин не добрано 18.471 рубля 8 алтын пол 6 де.
А почему у гостя у Алексея Суханова с товарищы у Архангелсково города в карабленую пристань недобор учинился, и того в росписи и в таможенных книгах у них гостя Алексея с товарищы не написано.
Да в росписи гостя Алексея Суханова с товарищы по таможенным збором написано:
Неявленых товаров у руских людей по цене 40 рублев 29 алтын пол 2 де.
У руских же людей пенных 58 ефимков за 29 рублев по 16 алтын по 4 де ефимок.
Москвитина Филипа Манатейникова денег, которых он на Вологде целовалником Михайлу Белавинскому с товарищы в скаске своей не написал и не обявил, 600 рублев. [579]
И всего неявленых товаров и денег и пенных ефимков по цене взято 669 рублев 29 алтын пол 2 де».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., вниги Архангельского города, 7181-1676 г. ¹², № 7, л.л. 30-44).

VIII

182 г.

2. «Да на нынешней на 182-й год денежных доходов по окладам против 181-го году помечено собрать.
А Архангельского города на посаде в живущем 4 выти с полтретю сошного писма четверть и полполполтреть сохи денежных доходов дани и за наместничь доход и за присуд из Двины реки за рыбную ловлю и за городовое и за засечное и за ямчюжное дело и вытных и ямских и приметных оброку и пошлин по окладу на 182-й год против 181-го году 40 рублев 16 алтын пол 3 де, и те денги на нынешней на 182-й год взяты сполна.
А Архангельсково ж города жилцов и колмогорцов посадских и уездных людей с лавок и с чюланов, которые после пожару вновь построены на прежних местех на время, и с немецких дворов, которые остались от пожару, и с кузниц оброку и пошлин по окладу на 182-й год против 181-го году 22 рубли 3 алтына 2 де.
Да в нынешнем во 181-м году дано у Архангельского города вновь на оброк колмогорцом Алекше Дудвину с товарищы порозжево места под лавки, новоприбылого оброку и пошлин рубль 8 де.
И обоево Архангельсково города с лавок и с чюланов и немецких дворов оброку и пошлин и с новоприбылым на нынешней на 182-й год взяты 23 рубли 4 алтына 4 де.
А Архангелского ж города таможенные пошлины, что збираетца после карабленые пристани в осень и в зиму мелких серебреных денег и с тем, что золотым и ефимкам цена и что [580] за золотые ж и за ефимки взято денгами с прибылью, на нынешней на 182-й год против прошлого 181-го года помечено собрать 962 рубли 28 алтын.
A по росписи таможенного головы Дорофея Мелцова с товарищы у Архангельсково города после карабленые пристани в осень и в зиму на руских людех и на иноземцах и что за золотые и за ефимки имано денгами с прибылю и что зачтено на Москве в Новгородцком приказе иноземцом галанцом Вахрамею Мелеру да Данилу Артамону с ренского, которое отпущено от Архангельского города к Москве, таможенных пошлин в нынешнем во 182-м году собрано 1.567 рублев 9 алтын 4 де.
И в то число на руских людех пошлинных и писчих денег собрано рускими мелкими серебряными денгами 138 рублев 16 алтын 4 де.
Да в то ж число за пошлинные и писчие денги, что писано выше сего, за 43 рубли за 25 алтын довелось взять на иноземцах 31 золотой да 25 ефимков с полу ефимком.
И за те ефимки и золотые взято на иноземцах мелкими, серебряными денгами 52 рубли 16 алт. 4 де.
И обоево на руских людех и на иноземцах и с тем, что за золотые и за ефимки взято с прибылю русских мелких серебряных денег, собрано 191 рубль.
И в том числе что на иноземцах за золотые и за ефимки взято с прибылью и того прибыли 8 рублев 25 алтын.
Да за пошлинные ж и писчие денги, что писано выше сего, за 780 рублев за 13 алт. собрано на иноземцах же 756 золотых червонных да 49 еф. с полу четвертью ефимка любских з довесом по 14 ефимков в фунт.
Да галанские земли на иноземцах на Вахрамее Мелере да на Даниле Артмане с ренского, которое отпущено от Архангельского города к Москве, с 59-ти бочек полубеременных пошлин и писчих 595 рублев 30 алтын.
И за те пошлинные и писчие денги довелось взять 1.192 ефимка без четверти и о 16-ю долею ефимка.
И по указу в-ого г-я на иноземцах на Вахрамее Мелере да на Даниле Артмане тех пошлин имать не велено для того, что те пошлинные ефимки зачтены на Москве в Новгородцком приказе.
И перед прошлым 181-м годом в нынешнем во 182-м году у Архангелсково города оееннево и зимнево збору прибрано 604 рубли 15 алтын. [581]
А Архангелсково ж города карабленые пристани таможенных пошлин мелких серебряных денег и с тем, что золотым и ефимкам цена и что довелось взять с товаров в-ого г-ря с шолка сырца и Московского государства з гостей и гостинные и суконные сотен и розных слобод и сотен же и городов с русских и купецких со всяких людей и с московских и з заморских розных земель с ыноземцов с руских и заморских со всяких товаров и хлебных запасов и з денег таможенных пошлин и что зачтено гостю Томасу Келдерману в пошлины за взятой жемчуг, которой у него взят на Москве в-ого г-я в казну, рускими мелкими денгами и что у золотых и у ефимков, которые зачтены в пошлины, и за золотые ж и ефимки имано денгами прибыли и что довелось взять на иноземцах на Даниле Артмане да на Ондрее Дитхенсе с осталых непроданых питей и с оддачи с поташа Сергацких буд и на иноземцах же, которые тот поташь купили, з заморских товаров и с анбурских сукон гостя Ягана Фангорна на прикащиках с приему и со отдачи и на иноземцах же на Филимоне Акаме с товарищы, кроме неявленых товаров и денег и пенных ефимков, — на нынешней на 182-й год против прошлого 181-го году помечено собрать 51.597 рублев 20 алтын.
И по росписи гостя Степана Горбова с товарищы у Архангельсково города на ярманке в карабленую пристань с проданых в-ого г-я товаров розных приказов и Московского государства з гостей и гостиные и суконные сотен и розных слобод и сотен и городов с руских с купецких со всяких людей и с московских и з заморских розных земель с ыноземцов с руских и з заморских со всяких товаров и хлебных запасов и з денег и что зачтено гостю Томасу Келдерману в пошлины за взятые узорочные товары и за жемчюг, что у него взято на Москве в-ого г-я в казну, рускими мелкими денгами и что зачтено ж в пошлины из розных земель заморским иноземцом, что взял с осталых их товаров в прошлом во 181-м году гость Алексей Суханов с товарищы, и что за золотые и за ефимки имано денгами прибыли и что довелос взят на гостех на Семене да на Иване Сверчковых с поташа Сергацких буд и на иноземцах на Вахромее Меллере с товаришы з заморских товаров, которыми они платили у Архангельского города в-ого г-я в казну за поташ Сергацких буд покупки прошлого 181-го году, и с анбурских сукон с отдачи на Яганове прикащике на Германе Сиверке и кадашевца Федора Силина [582] на товарище на Ефиме Павлове с поташа с отдачи и сукон с приему и Оптекарские палаты дохторов Ягана Розонберха да Степана Фангадена з запасов да Филимона Елисеева с ренского и Филимона ж Акемы з железа да вологжанина Бориса Оконнишникова с семени лняново по таможенным книгам пошлин и писчих денег и иных розных зборов в нынешнем во 182-м году мелких серебряных денег собрано 75.243 рубли 7 алтын пол 4 де.
И в то число в-ого г-я с проданых товаров приказу Болшаго дворца и з розных земел на заморских иноземцах за пошлинные и писчие денги за 33.179 рублев за 9 де взято всего 17.693 золотых червонных да 30.972 ефимка с полчетвертью и с 16 долею ефимка любских в вес по 14 ефимков в фунт, ценою по рублю золотой, а ефимок по полтине.
В-ого г-я с проданных же товаров приказу Тайных дел да приказу Болшие казны и Московского государства с купецких со всяких людей пошлин и писчих взято серебряных мелких денег 36.272 рубли 30 алтын з денгою.
Да за пошлины ж на заморских иноземцах за 151 золотой да за 455 ефимков без 16-й доли ефимка взято руских серебряных мелких денег 454 рубли 5 алтын пол 3 де.
И в том числе прибыли у тех золотых и у ефимков перед приемною ценою мелких денег 75 рублев 23 алтына з денгою.
У золотого по 6 алт. по 4 де, а у ефимка по 3 алт. по 2 де.
И всего пошлин и писчих руских серебряных мелких денег взято 36.727 рублев 2 алт. пол 2 де.
На госте на Томасе Келдермане довелос взять пошлины и писчих денег 799 рублев 3 алт. 4 де.
И в то число по государеве грамоте ис Посольского приказу зачтено ему Томасу на нынешней городцкой ярмонке в пошлины за взятые узорочные товары, что взяты у него на Москве в-ого г-я в казну, 697 рублев 14 алтын пол 5 де.
Да по государеве же грамоте из Новгородцкого приказу зачтено ему ж Томасу на нынешней же ярмонке в пошлины за взятой жемчюг, что в прошлом во 181-м году взят у него Томаса в казну в-ого г-я, 101 рубль 22 алтына пол 2 де.
Да в пошлины же зачтено розных земель заморским иноземцом с осталых их заморских непроданых товаров, с которых в прошлогодцкую ярмонку взял у Архангельского города гость Алексей Суханов, пошлины и писчих денег 2.344 рубли 19 алтын з денгою. [583]
Ha гостех на Семене да на Иване Сверчковых с поташа Сергацких буд и на иноземцах на Вахромее Меллере с товарищы з заморских товаров, которыми они платили у Архангельского города в-ого г-я в казну за поташь Сергацких буд покупки прошлого 181-го году, и с анбурских сукон с отдачи на Яганове прикащике на Германе Сиверке и кадашевца Федора Силина на товарище на Елфиме Павлове с поташа с отдачи и с сукон с приему и Оптекарские полаты дохтуров Ягана Розонберха да Степана Фангадена з запасов да Филимона Елисеева с ренского и Филимона ж Акемы з железа да вологжанина Бориса Оконнишникова с семяни лняного пошлин и писчих 2.193 рубли 14 алтын 2 де.
И по указу в-ого г-я те пошлины не взяты.
И в нынешнем во 182-м году против прошлого 181 году у Архангельсково города в карабленую пристань на ярманке таможенных пошлин мелкими денгами и золотыми и ефимками, кроме того, что в прошлогодцкую ярманку гость Алексей Суханов взял на иноземцах с осталых их заморских не проданых товаров, пошлины прибрано 21.301 рубль пол 11 де.
А иноземцом в пошлины зачтено, что в прошлогодцкую ярманку гость Алексей Суханов взял на них иноземцах с осталых их непроданых товаров пошлин, 2.344 рубли 19 алтын з денгою.
И с тем зачетом в нынешнем во 182-м году перед прошлым 181-м годом у Архангельсково города в карабленую пристань таможенных пошлин прибрано 23.645 рублев 20 алтын пол 6 де».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., книги Архангельского города, 7182-1674 л., № 8, л.л. 26-36 об.).

IX

183 г.

3. «Да на нынешней на 183-й год денежных доходов по окладам против 182-го года помечено собрать.
Архангельсково города на пасаде в живущем 4 выти с полутретью сошного писма четверть и полполполтреть сохи денежных доходов дани и за наместничь доход и за присуд и з Двины реки за рыбную ловлю и за городовое и за засечное и за [584] ямчюжное дело и вытных и ямских и приметных оброку и пошлин по окладу на 183-й год против 182-го года 40 рублев 16 алтын пол 3 де, и те денги на нынешней на 183 год взяты сполна.
А Архангельсково ж города жилцов и колмогорцов посадцких и уездных людей с лавок и с чюланов, которые после пожару вновь построены на прежних местех на время, и с немецких дворов, которые остались от пожару, и с кузниц оброку и пошлин по окладу на 183-й год против 182-го года 23 рубли 4 алт. 4 де.
Да в нынешнем во 183-м году дано у Архангельского города вновь на оброк Архангельсково города жилцом и колмогорцом Онтипке Неудачину с товарыщы порозжево места под лавки, новоприбылого оброку и пошлин рубль 4 алтына.
Да анбурские земли торговому иноземцу Логину Микулаеву дано на оброк ж порозжево места под двор, оброку и пошлин рубль 3 алт. 2 де.
И обоево Архангельского города с лавок и с чюланов и с немецких дворов оброку и пошлин и с новоприбылых на нынешней на 183 год взято 25 рублев 12 алтын.
Архангельсково ж города таможенных пошлин, что збираетца после карабленые пристани в осень и в зиму, мелких серебряных денег и с тем, что золотым и ефимкам цена и что за золотые ж и за ефимки взято денгами с прибылью и что галанские земли иноземцом Вахрамею Меллеру да Данилу Артману зачтены в пошлины ефимки на Москве в Новгородцком приказе, которые довелись на них взять с ренского, на нынешней на 183-й год против прошлого 182-го года помечено собрать 1.567 рублев 9 алтын 4 де.
A по росписи таможенного головы Ивана Городчанинова с товарыщы у Архангельсково города после карабленой пристани в осень и в зиму на руских людех и на иноземцах и что за золотые и за ефимки взято денгами с прибылью таможенных пошлин в нынешнем во 183-м году собрано 349 рублев 19 алтын с полу денгою.
И в то число на русских людех пошлинных и писчих денег собрано русскими мелкими серебряными денгами 66 рублев 17 алтын пол 4 де.
Да в то же число за пошлинные и писчие денги, что писано выше сего, за 9 рублев за 31 алтын за пол 2 де довелось взять на иноземцах 9 золотых да 2 ефимка бес получетверти. [585]
И за те ефимки и золотые взято на иноземцах мелкими серебряными денгами 11 рублев 30 алтын 5 де.
За золотой по рублю по 6 алтын по 4 де, а за ефимок по 20 алтын.
И обоево на руских людех и на иноземцах и с тем, что за золотые и за ефимки взято с прибылью руских мелких серебряных денег, собрано 78 рублев 15 алтын с полуденгою.
И в том числе, что на иноземцах за золотые и за ефимки взято с прибылью, и того прибыли рубль 32 алтына пол 6 де.
Да за пошлинные ж и писчие денги, что писано выше сего, за 271 рубль за 4 алтына собрано на иноземцах ж 280 золотых червоных да 136 ефимков с полу ефимком любских.
И в нынешнем во 183-м году перед прошлым 182-м годом у Архангельского города осеннего и зимнего збору недобрано 1.217 рублев 23-х алтын пол 6 де.
И в росписи таможенного головы Ивана Городчанинова с товарыщы написано: в нынешнем во 183 году перед прошлым 182-м годом Архангельсково города в таможенном зимнем зборе учинился недобор, потому что в прошлые годы зимою иноземцы от Архангельсково города в верховские городы везли многие заморские товары, и с тех заморских товаров на иноземцах за Архангельской город проезжих таможенных пошлин збиралось немалое число, а в нынешнем во 183-м году после городцкие ярмонки зимою иноземцы от Архангельского города в верховские городы везли заморских товаров самое малое число, потому что они осеню после городцкие ярманки при госте при Степане Горбове с товарыщы послали от Архангельского города в верховские городы заморских товаров многое число и с тех товаров проезжие пошлины платили в казну в-ого г-я у Архангельского города гостю с товарыщы в городцкой ярмоночной збор, а не на Колмогородах в городцкой збор, и для того во 183-м году у Архангельсково города таможенного зимного збора против прошлого 182-го года собрать было не с чего.
Архангельсково ж города карабленые пристани таможенных пошлин мелких серебряных денег в-ого г-я с проданых товаров розных приказов и Московского государства з гостей и гостинные и суконные сотен и розных слобод и сотен и городов с руских с купецких со всяких людей и с московских и з заморских розных земель с ыноземцов с руских и з заморских со всяких [586] товаров и хлебных запасов и з денег и что зачтено гостю Томасу Келдерману в пошлины за взятые узорочные товары в за жемчюг, что у него взят на Москве в-ого г-я в казну, рускими мелкими денгами и что зачтено же в пошлины розных земел заморским иноземцом, что взял с осталых их товаров во 181-м году гость Алексей Суханов с товарищы и что за золотые и за ефимки имано денгами с прибылью и что довелось взять на гостех на Семене да на Иване Сверчковых с поташа Сергацких буд и на иноземцах и на Вахрамее Меллере с товарищи з заморских товаров, которыми они платили у Архангельского города в-ого г-я в казну за поташ Сергацких буд покупки прошлого 181 года, и с анбурских сукон с отдачи на Яганове прикащике на Германе Сиверке и кадашевца Федора Силина на товарыще на Елеиме Павлове с поташа с отдачи и с сукон с приему и Оптекарские полаты дохтуров Ягана Розонберха да Степана Фангадена з запасов да Филимона Елисеева с ренского и Филимона ж Акемы з железа да вологжанина Бориса Оконнишникова с семяни льняного — на нынешней на 183-й году против прошлого 182-го года помечено собрат 75.243 рубли 7 алтын пол 4 де.
И по росписи гостя Василя Грудцына с товарыщи у Архангельсково города на ярмонке в карабленую пристань с продаваных в-ого г-я товаров розных приказов и Московского государства на купецких и на промышленых людех и розных земель на иноземцах с руских и з заморских со всяких товаров и с хлебных запасов и з денег и с тем, что довелось взять в-ого-г-я с указного товара со смалчюги Сибирокого приказа и на гостех с поташа Серьгацких буд и на руских же купецких людех с приема сукон анбурских и с отдачи семени льняного и на иноземцах с покупки хлебных запасов, что купили они в отвоз за море, и с покупки поташа Серьгадцких буд и с семяни льняного, что купили иноземцы на ефимки, и иных розных зборов по таможенным книгам пошлины и писчих денег в нынешнем во 183-м году собрано 80.931 рубль 5 алтын пол 5 де.
И в то число в-ого г-я с проданых товаров приказу Болшаго дворца и приказу Тайных дел да приказа большие казны и Московского государства с купецких со всяких людей пошлин и писчих взято серебряных мелких денег 32.731 рубль 5 алтын 2 де. [587]
Гостем Володимеру Воронину, Гаврилу Фетиеву за взятые сукна анбурские, что взяты у них на Москве в-ого г-я в казну, зачтено в пошлины мелких ж денег 369 рублев 11 алтын пол 6 де.
В-ого г-я с проданных товаров приказу Болшаго дворца и гостя Аверкия Кирилова на племяннике на Даниле Кирилове по переводу за иноземца с романеи и з розных земель на заморских иноземцах за пошлинные и писчие денги за 36.639 рублев за 22 алтына за 3 де взято 28.429 золотых червонных да 16.421 ефимок с полу ефимком.
В-ого г-я с указного товара Сибирского приказу со смалчюги довелось взять пошлин и писчих денег 48 рублев 16 алтын.
И те пошлинные и писчие денги у Архангельсково города не взяты, потому что та смалчюга променена на заморской товар, и те пошлиные и писчие денги заплачены будут в-ого г-я в казну на Москве в Новгородцкой приказ из Сибирского приказа.
На гостех на Аверкие да на Якове Кириловых с товарыщи с поташа Серьгацких буд да кадашевца Федора Силина на товарище с приема сукон анбурских да на вологжанине на Борисе Оконнишникове с оддачи семяни лняного да Ягана Фангорна на прикащике с оддачи сукон анбурских и с соболей да на иноземце на Петре Марселисе с поташа Сергацких буд и з железа и с разных запасов и з заморских ево запасов же да галанские земли на торговых иноземцах на Даниле Артмане с товарищи с покупки поташа Серьгацких буд и с семяни льняного, что купили они на ефимки, да на Даниле ж Артмане да на Адолфе Гутмане да на Вахрамее Меллере с хлебных запасов со ржи и сь ячмени, что купили они в отвоз за море, да датцкого резидента Монса Гея з запасов и галанские и анбурские кампаней стряпчего Григорья Микулаева з запасов ж пошлин и писчих денег 11.142 рубли 16 алтын 4 де.
И по указу в-ого г-я те пошлинные и писчие денги не взяты.
И в нынешнем во 183-м году перед прошлым 182-м годом у Архангельсково города в карабленую пристань на ярмонке таможенных пошлин мелкими денгами и золотыми и ефимками прибрано 5.687 рублев 31 алтын 3 де».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., книги Архангельского города, 7183-1675 г., № 9, л.л. 30-39). [588]

X

Сметные росписи 1674 г. казенной закупке товаров в Архангельске.

« В нынешнем во 182-м году» было велено купить на царский обиход у Архангельского города:
«Сукна багрецу самого доброго червчатого, а не алого, две половинки.
Белую, черную, гвоздишную, темновишневую по половинки.
Алых две половинки.
Багрецу ж червчатого, а не алого, пять половинок.
Сукон ж кармазинов вишневых и темновишневых десять половинок.
Темнозеленых, светлозеленых, голубого по половинки.
Сукон же полукармозинов добрых темнозеленых, красных, вишневых и темновишневых, зеленых, коришных двадцать половинок.
И по указу в-ого г-ря приказал околничей Артемон Сергеевичь Матвеев купит у Архангельского города на обиход в-ого г-я в Казенной приказ тех сукон багрецу и кармозинов и полукармозинов против наряду в треть на тысячю на семдесят на восм рублев с полтиной».
« Написано против приказные росписи, какова роспись дана мне, Семену, без цены, и против той росписи тем товаром цена подведена:
Пяти цветов кармазинов брусничного или алого, яринного или осинового, коричного, красновишневого, светлозеленого 1.000 аршин добрых по 60 алтын, итого 1.800 р.
Аглинских розных цветов темнозеленых, вишневых, лазоревых добрых 1.000 аршин по 1 р. за аршин, и того 1.000 рублев.
Анбурских болшей руки вишневых, лазоревых и зеленых, светлоголубых добрых 1.000 аршин по 16 а. 4 де, итого 500 р.
8 косяков камок, а в них будет восмь сот аршин, и буде двойные будут и ценой дават за аршин по пол 2 р., а буде против старых камок будут одинакие и давать будеть за добрые по 40 а. за аршин, итого за камки 950 р. [589]
200 стоп добрые бумаги по 43 а. 2 де., итого 260 р.
400 стоп бумаги другие руки по 1 р., — 400 р.
50 пуд ладану белого по 9 р. за пуд, — 450 р.
88 аршин кармазинов по 56 а. 4 де, итого 150 р.
268 аршин аглинских по 1 р., итого 268 р.
180 аршин анбурских по 16 а. 4 де, итого 90 р.
30 бочек железа белого купят у города по 15 р., а на Москве купят по 17 р.
Багрецу 8 половинок самого доброго 350 р. аршин, цена по 2 р. с пол, итого 875 рублев.
5 половинок багрецу под темнокрасного 200 аршин по 2 р. с четвертью, итого 450 р.
13 половинок кармазинов розных цветов мерою 500 аршин по 1 р. по 20 а., итого 800 рублев.
20 половинок полукармазинов добрых цена по 1 р., итого 800 рублев.
И всего будет денег, буде прикажут, 9.163 р.».
(Моск. Гл. Арх. Мин. Ин. Д., приказные дела старых лет, 7182-1674 г., № 476).

---

Комментарии

1. Скорописный подлинник этой росписи находится в шв. д., р. II, св. 112, 1674 г., № 3/а, с начала 20-21 лист.
2. «Жильцы» в подлиннике зачеркнуто.
3. «волной господин» (кн. 92, л. 485).
4. «волной господин» (св. 112, начало).
5. Дальше, по св. 112, следует: «Королевские дворяне».
6. «Ефим Филип Кербергер» (кн. 92, л. 486).
7. «бенет Ливент» (кн. 92, л, 485 об.).
8. Имена дворян, бывших на I приеме, приведены в кн. 93, л. ***, а бывших на отпуске — л. ***, но так имена шведов, присутствовавших на отпуске, приведены более точно, то сообщаем только этот список. Росписи дворян при I приеме и отпуске вполне одинаковы.
9. «Королевские трубачи» (кн. 92, 486 об.).
10. «Покоевые посольские люди» (кн. 92, 486 об.).
11. «по 2 алт. по 4 де фунт» (л. 346 об).
12. Ошибка в книге, вместо — 1673 г.

Текст воспроизведен по изданию: Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича // Сборник студенческого историко-этнографического кружка при Императорском университете Св. Владимира, Вып. VI. Киев. 1915
© текст - Курц Б. Г. 1915
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Университет Св. Владимира. 1915