К.В. Базилевич
Восточно-славянские племена, являющиеся предками братских
по крови и культуре великорусского (русского), украинского и
белорусского народов, уже в глубокой древности селились на обширном
пространстве Восточной Европы, между Балтийским и Черным морями.
Первые упоминания о славянах в письменных источниках относятся к началу I в. н.э. Но римские писатели оставили нам краткие сведения лишь об одной группе славян – венедах, которые, согласно их утверждениям, жили в нижнем течении Вислы; излучину морского берега к востоку от этой реки римляне называли Венедским заливом.
Движение кочевых и земледельческих племен Северного Причерноморья в III-VII вв. н.э. захватило значительную часть славянских племен и вовлекло их в борьбу с Византией. В связи с этим византийские писатели VI в. уделяли большое внимание славянам, среди которых они выделяли антов как наиболее многочисленное и сильное славянское племя. Поселения антов простирались от низовьев Дуная до побережья Азовского моря. Северная граница распространения антов в точности неизвестна, но несомненно, что их поселения встречались в Среднем Приднепровье и в значительной части бассейна Днестра.
Письменные и археологические источники свидетельствуют о том, что анты VI в. уже знали личную собственность, строили города, имели развитое земледелие. И в своем общественном развитии и в области культуры анты стояли на высоком уровне. Общественный строй восточных славян – антов характеризуется разложением родовых союзов и усилением власти вождей, опиравшихся на боевые дружины. Появляется зародыш классового общества, создаются первые политические объединения восточных славян.
Владея в течение длительного времени морским побережьем от Дуная до Дона, восточные славяне – анты приобрели значительный опыт в мореплавании.
Суровые условия жизни, беспрерывная борьба с многочисленными врагами – готами, аварами, Византией – выработали у славян прекрасные боевые качества. По общему свидетельству византийских писателей это были сильные и мужественные люди, легко переносившие трудности и невзгоды, зной и холод, страшные в нападении и смелые в обороне. Гордые сознанием независимости, славяне упорно защищали свои жилища и семьи. Особо отмечают византийские авторы умение славян сражаться на воде – на реках, озерах и морях. В военном руководстве византийцев "Стратегиконе" рассказывается об умении славян поразительно долго находиться под водой: "При этом, – говорится в руководстве,– они держат во рту специально изготовленные большие выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами, лежа навзничь на дне (реки), дышат с помощью их, так что совершенно нельзя догадаться об их (присутствии)".
Византийские писатели VII в. упоминают о славянских лодках-однодеревках, в сооружении которых славяне считались большими мастерами. О высоком мореходном искусстве восточных славян говорит тот факт, что ант Доброгаст был приглашен Византией командовать черноморской флотилией.
В IV-VII вв. славянские народы с севера и северо-востока наступают на Византию, двигаясь в пределы империи "ромеев" несколькими потоками. Славяне совершают длительные и трудные плавания по Черному, Средиземному, Адриатическому, Эгейскому морям. Вполне вероятно, что в этих морских походах принимают самое активное участие и анты, наступавшие на Византию со стороны Причерноморья и Дуная. Российский ученый Б.А. Рыбаков, основываясь на письменных и археологических источниках, указывает на тесную взаимосвязь морских походов восточных, западных и южных славян.
"В VII веке,– пишет Б.А. Рыбаков,– завоевание Византии проводится особенно интенсивно; славянские отряды идут на Солунь и далее на юг, доходя до Древней Спарты, где разместились славянские племена езерцев и милян. После того как авары собирались "вконец истребить" дунайских антов, возможно, что им и удалось изолировать их от Византии, тем более, что аварам в начале VII в. были подчинены и болгары. Любопытно отметить, что вскоре после этого появляются флотилии славянских моноксилов (однодеревок) в Мраморном море, в Геллеспонте, в Эгейском море. Славяне с моря осаждают Царьград, нападают на берега Малой Азии, на Эпир, Ахайю. В 610 г. с моря и с суши они осаждают Солунь, в 623 г. славянский флот нападает на Крит, в 642 г. славянская флотилия предприняла далекий морской поход в Южную Италию... Авары оттеснили антов, издавна владевших морским побережьем, от Византии и тем самым вынудили их предпринимать морские походы".
Греческие источники говорят о большом походе славян на Константинополь в 626 г. Новейшие исследования показывают, что этот поход был совершен именно восточными славянами.
В 765 г. византийский император Константин V, собрав для похода против болгар огромный флот, состоявший из 2000 судов, сам сел на "русские суда". Предпочтение, оказанное императором русским судам, несмотря на то, что морской флот империи был самым сильным, – лучшее доказательство того, что славянские корабли обладали высокими мореходными качествами.
О жизни славян, особенно восточных, в течение VII-VIII вв. сохранилось очень мало сведений. Между тем именно в этот период в общественной и политической жизни славянских народов произошли важные изменения. Вместо непрочных племенных союзов образовалось несколько крупных славянских государств: Болгария, Сербия, Чехия, Моравия, Польша. К концу VIII – началу IX в. следует отнести и возникновение восточно-славянского государства Руси с центром в Киеве на Днепре.
В сочинениях греческих писателей конца VIII – начала IX в. содержатся краткие, но весьма ценные сведения о появлении русов в причерноморских владениях византийской империи.
Так, в жизнеописании Георгия Амастридского, которое было составлено его ближайшими учениками не позже 842 г., упоминается о походе Руси (по-гречески – народа "Рос") на южное побережье Черного моря. В этом сочинении сообщается, что народ русов разорил область Пропонтиду, лежавшую на Черноморском побережье Малой Азии, и достиг Амастриды. Для нападения на Пропонтиду русам, несомненно, пришлось пересечь Черное море, так как иной возможности достичь малоазиатского берега у них не было.
В жизнеописании Стефана Сурожского рассказывается о том, что вскоре после его смерти, в конце VIII в., на Сурож (Судак) напал русский князь Бравлин, который овладел страной от Керчи до Сурожа. И этот поход русы совершили на своих судах, пройдя морем от устья Днепра до Керченского пролива.
Последующие морские экспедиции Руси имели еще больший размах. К 860 г. относится крупный морской поход русов на Константинополь. Неожиданное появление флотилии русов под стенами византийской столицы говорит о прекрасной осведомленности их в политическом положении Византии и о большом опыте морских походов. Момент для нападения был выбран очень удачно. Как раз в это время обострилась борьба Византии с арабами, и это заставило императора Михаила III летом 860 г. с основной частью войска отправиться в Малую Азию. Флот русов, не замеченный морской стражей, вошел на рейд Константинополя 18 июня на закате солнца, не встретив никакого сопротивления. Воины высадились на берег и стали разорять городские предместья. Описание этого нападения дано очевидцем его, константинопольским патриархом Фотием, в "беседах", написанных по поводу грозного нашествия русов. Фотий картинно описывает появление русов, которые, проходя мимо укрепленных стен, угрожающе простирали в сторону города обнаженные мечи. Ужас охватил все население византийской столицы.
Древняя столица могущественной империи, воины которой одержали множество побед над городами Европы, Азии и Ливии, оказалась беззащитной перед воинственными русами. "Те, для которых некогда одна молва о ромеях казалась грозною, – писал Фотий, – подняли оружие против самой державы их и восплескали руками, неистовствуя в надежде взять царственный город, как птичье гнездо". Император Михаил был вынужден возвратиться из похода, чтобы заключить с русами договор "мира и любви". Русы вернулись на суда и с богатой добычей ушли в море.
Фотий называет народ русов "дальнесеверным", т.е. живущим далеко на север от Константинополя. Это дает возможность утверждать, что русы жили к северу от Черного моря. Византиец Фотий, гордившийся могуществом своей империи, называл русов народом "незнатным". Однако после неожиданного поражения в 860 г. он вынужден был признать, что со времени этого похода народ русов приобрел славу и достиг "блистательной высоты".
Поход русов на Константинополь в 860 г. не был грабительским набегом. Арабские писатели второй половины IX в свидетельствуют о том, что между Русью (славянами) и Византией существовали постоянные торговые сношения. Ибн-Хордадбех в "Книге путей и царств" сообщает, что русские купцы привозили к Черному морю товары из отдаленных мест славянских земель. Византийское правительство взимало с них пошлину – десятину. В сочинении Фотия нет прямых указаний на причину нашествия русов, но некоторые косвенные данные об этом можно извлечь из тех обличительных частей его бесед, в которых он касается несправедливостей и насилия, чинимых греческим населением: "Тех, которые должны нам нечто малое и незначительное, мы жестоко истязали и наказывали... и не обращали внимания на маловажность и незначительность в сравнении с нашими долгами, но, получая себе человеколюбивые прощения многого и великого, других за малое бесчеловечно ввергали в рабство". Вряд ли эта фраза заключает в себе лишь отвлеченную риторику. Речь, очевидно, шла о действительном притеснении греками иностранцев, торговавших в византийской столице, среди которых находились и русы. Неожиданное нападение большой флотилии русов на Константинополь было вызвано этими несправедливыми действиями византийских властей.
Таким образом, история русского мореплавания имеет свое начало в глубокой древности. Еще в V-VII вв. восточные славяне, обладая большим опытом мореходства, совершали трудные и сложные морские походы, успешно осваивали многоводные реки, отстаивали от посягательств врага побережье Черного моря. Современники были вынужден признать высокий уровень мореходного искусства славян. В последующие века продолжается развитие мореплавания славян, совершенствуется кораблестроение, усиливается борьба за выходы к морским просторам.
В связи с развитием феодальных отношений в IX-Х вв. в жизни восточного славянства произошли крупные перемены. Объединившиеся вокруг Киева восточно-славянские племена образовали Киевское государство. Постепенно отмирали пережитки патриархального прошлого и Киевская Русь вступала в эпоху феодализма. Вместе с ростом производительных сил развивалась и военная техника. Во внешних отношениях Киевская Русь стала представлять большую политическую силу. Ее быстро возраставшего могущества не могли не почувствовать соседние народы и в числе первых – Византия. Киевская Русь властно заявила о своих экономических и политических интересах и правах на Причерноморье, постоянно нарушавшихся Византией. Черное море, северные берега которого в VI-VII вв. принадлежали антам, было необходимо Киевскому государству для непосредственных сношений с южными славянами и Византией.
История морских походов славян в Черное и Каспийское моря, свидетельствующая о способностях русов выдерживать длительное пребывание в море далеко от баз, об их смелости и стремительности действий, об умении их сражаться с большими тяжелыми византийскими кораблями, используя преимущества своих легких судов, указывает на то, что восточные славяне еще в далекие времена обладали большим опытом мореходства.
О самостоятельном пути развития речного и морского плавания славян говорит и развитие у них судостроения.
Большинство типов судов, которыми пользовалась Русь, носит славянские названия. В письменных источниках, сохраняющих местную терминологию, общим названием русских судов были "корабль" и "лодья". Термин "корабль" возник из славянского корня "кора", так как в чешском языке слово "кораб" означает и древесную кору и большую лодью. Следует отметить, что современник княгини Ольги, византийский император Константин Багрянородный применял название "корабль" только к русским судам, находившимся в византийском флоте: "рос карабиа", "русика карабик".
Безусловно, славянским является наиболее распространенный в древности термин "лодья". Это слово встречается во многих славянских языках, в том числе у чехов и поляков.
Древнейшие указания о существовании на Руси различных типов судов мы находим в "Русской Правде": "Аже лодью украдеть, то 60 кун продаже, а лодию линем воротити; а морскую лодью 3 гривны, а за набойную лодью 2 гривны, за челн 20 кун, а за струг гривна" (Троицкий список). Таким образом, плата за лодью в размере 60 кун взыскивалась в качестве штрафа в том случае, если лодья возвращалась обратно владельцу, в противном случае устанавливалась шкала расценок, соответствующая стоимости судов различного типа. Высшая плата, 3 гривны, назначалась за морскую лодью, которая в некоторых списках "Русской Правды" называется "заморской". "Набойная лодья" стоила меньше морской на одну треть (2 гривны). Вознаграждение за струг уменьшалось еще на одну треть (гривна). Наконец, самая низшая плата была установлена за челн (20 кун или 2/5 гривны). Таким образом, челн был расценен в 71/2 раз дешевле морской лодьи.
Греки называли славянские лодьи, в том числе лодьи русов, "моноксилион", т.е. "однодеревками", имея в виду технику их постройки. По-видимому, этот способ изготовления судов появился у славянских народов очень рано. Еще в рассказе греческой хроники об осаде славянами в 676 г. города Солуни сообщалось, что они "приготовили тогда из одного дерева вооруженные суда". Подобный способ постройки судов, наблюдавшийся у запорожских казаков в первой половине XVII в., сохранялся в некоторых местах России до середины XIX в. Он заключался в следующем. В основание лодьи-однодеревки клался цельный выдолбленный ствол дерева твердой породы. Венецианец Барбаро, живший на юге России во второй четверти XV в., рассказывает, что на лесистых островах на Волге росли деревья столь огромной величины, что из одного дерева можно было выдолбить лодку, поднимавшую 8-10 лошадей и столько же людей. Русские летописи и произведения византийских писателей сообщают, что на одной лодье русов помещалось от 40 до 60 вооруженных воинов. Эти данные подтверждаются позднейшей практикой казацких морских походов середины XVII в., когда на один челн садилось от 50 до 70 казаков с грузом боевых припасов и продовольствия.
Приготовление цельновыдолбленной лодьи требовало большого умения и значительной затраты времени. В середине XIX в. на севере еще изготовляли челноки, напоминавшие "однодеревки" Киевской Руси. Способ выделки их, несомненно, был очень древнего происхождения. Сначала в выбранной осине на корню делали посредством вбитых клиньев трещину, соответствующую намеченной длине челна. Затем, спустя некоторое время, трещину расширяли при помощи распорок. Эти подготовительные операции занимали от двух до пяти лет. Когда трещина принимала нужную форму, дерево срубалось. Лишнюю древесину выжигали или вырубали, затем внутрь колоды наливали воду и оставляли ее там на неделю. Вылив воду, распаривали сырое дерево огнем, чтобы сделать его достаточно мягким и гибким. После этого распорками придавали окончательную форму внутренности челна, а снаружи обтесывали его топорами. Единственным инструментом при постройке челна был топор.
Выдолбленные из одного дерева челны имели низкие борта. Чтобы увеличить грузоподъемность судна и сделать его более устойчивым и мореходным, к его корпусу прибивались или пришивались плотно пригнанные одна к другой доски. Такая лодья называлась "набойной". "Морская" лодья, упоминаемая в "Русской Правде", повидимому, отличалась от "набойной" лишь размерами и наличием оборудования, необходимого для морского плавания. Во всяком случае, она тоже имела "набойные" доски на бортах. В летописях XI-XII вв. впервые упоминаются суда "насады", название которых удержалось до XIX века. Этот термин происходит от глагола "насаживать", близкого по значению к глаголу "набивать". Поэтому можно предполагать, что "насады", как и набойные лодьи, имели приделанные к днищу дощатые борта. Летопись отмечает значительную грузоподъемность насада. В 1149 г. князь Изяслав послал за князем Ростиславом насад, "и что с ним дружины, взлезе в насад, с теми же и превезоша". Оборудование судов, не исключая морских, было несложным. Крупные суда имели палубу и мачту с реей и парусами.
Постройка судов являлась одним из важных промыслов киевского населения. Император Константин Багрянородный рассказывает, что жители верховьев Днепра в зимнюю пору приготовляли однодеревки, а весной оплавляли их в ближние озера. Затем они выводили эти суда в Днепр, доставляли их в Киев и вытаскивали на берег для оснастки и продажи.
Особенностью русских судов была приспособленность их как для речного, так и для морского плавания. Они мелко сидели в воде, но в то же время обладали устойчивостью на морской волне. Как правило, суда были плоскодонные. Это объясняется тем, что прежде чем достигнуть моря, русским необходимо было проплыть значительное расстояние по речным системам. Многочисленные пороги затрудняли плавание по Днепру и требовали от кормчих хорошего знания русла реки и большого мастерства. Недаром первый порог назывался "Не спи". В опасных местах русы высаживали людей на сушу, а однодеревки с поклажей осторожно вели у берега, ощупывая ногами дно; одни толкали шестами нос лодки, другие – середину, третьи – корму. Самым трудным считался четвертый порог, около которого караван часто поджидали печенеги. В этом месте на берег высаживалась вооруженная стража, а остальные перетаскивали однодеревки волоком или переносили их на плечах. Преодолев все семь порогов, русы останавливались для отдыха. Затем, после четырех дней плавания, они достигали лимана реки, где перед выходом в море вновь делали остановку. Таким образом, при значительной грузоподъемности (40-60 чел.) суда русов были настолько легки, что их можно было переносить на плечах. Вместе с тем они были достаточно устойчивы для того, чтобы совершать длительное морское плавание, и очень подвижны, что было главным преимуществом их перед неповоротливыми греческими кораблями.
Таким образом, кораблестроение у славян развивалось совершенно самостоятельным путем, соответственно местным условиям, под влиянием накопленного опыта плавания по многоводным славянским рекам и морям.
С основанием Киевского государства начинается длинный ряд отважных морских походов русских князей на Византию, продолжавшихся до середины XI века. Эти походы явились непосредственным продолжением смелых экспедиций восточных славян. К этому времени на Руси уже был накоплен большой опыт мореплавания, и именно это определило успех смелых морских предприятий киевских князей.
В древней киевской летописи сохранился рассказ о походе на Константинополь князя Олега в 907 г. Князь Олег, собрав множество воинов из подвластных ему славянских племен, отправился морем к Царьграду (Константинополю) на 2000 судах. Подойдя к берегу в окрестностях столицы Византийской империи, Олег велел поставить лодьи на колеса и, пользуясь попутным ветром, надувшим паруса, подошел к самым стенам города. Греки после неудачной попытки отравить киевского князя согласились на предложенные им условия мира, заплатили дань и заключили выгодный для Руси договор.
Хотя рассказ летописи о действиях Олега под Константинополем облечен в легендарную форму, у нас нет оснований считать вымышленным основной факт – поход Руси на Константинополь под предводительством киевского князя около 907 г. (год в летописи мог быть указан не точно). Византия в то время находилась в затруднительном положении. Переговоры о заключении мира с арабами не были закончены, несмотря на блестящую морскую победу, одержанную византийцами над арабским флотом в Эгейском море. Вскоре после этого успеха правитель малоазиатской пограничной области, перешедший на сторону арабов, поднял восстание против императора Льва II. В этих условиях византийскому правительству было особенно важно сохранить мир с Киевской Русью, военная помощь которой против арабов была крайне нужна империи.
В летописи сохранились тексты двух договоров Олега с Византией: отрывок договора, включенный в летописный рассказ, датированный 907 г., и договор 911 г. Большинство исследователей считают договор 907 г. частью договора 911 г. Весьма возможно, что в результате похода Олега на Константинополь, совершенного около 907 г., было установлено предварительное словесное соглашение о мире и союзе, которое в 911 г. было включено в письменный текст договора.
Византию особенно интересовала военная помощь, которую могла оказать ей Русь. По договору 911 г. русский князь обязывался не запрещать воинам Руси поступать по своему желанию на службу империи. Еще летом 910 г. .византийское правительство отправило против арабов большую морскую экспедицию под предводительством полководца Имерия, который вел с собой флот из 177 судов с 47000 гребцов и воинов. На кораблях находился отряд русских из 700 человек.
После заключения мира с Олегом тяжелая борьба с болгарами, а затем возобновившиеся войны с арабами за Армению побуждали византийского императора Константина Багрянородного дорожить сохранением мирных отношений с Русью. Однако столкновения русских и греческих купцов, торговавших на константинопольских рынках, и произвольные действия греческих властей нередко вызывали конфликты между Русью и Византией. Морские походы русских князей на Византию, являвшиеся результатом этих столкновений, ставили задачей в первую очередь защиту торговых интересов Руси. Это ясно видно уже из договора Олега 911 г. Такую же цель имел и морской поход князя Игоря в 941 г.
Большая русская флотилия, состоявшая, по византийским источникам, из 10000 кораблей (лодей), появилась у Константинополя 11 июня 941 г. Момент для нападения был выбран удачно. Сухопутные греческие войска в это время находились на восточной границе империи, а флот частично охранял острова Архипелага, частично был послан против арабов. Однако византийцам удалось собрать часть флота и напасть на русские лодьи недалеко от маяка, стоявшего при выходе из Черного моря в Босфор. В происшедшем морском сражении флот Игоря потерпел поражение вследствие удачного применения византийцами "греческого огня". Жидкость, обладавшая способностью гореть на воде, зажгла деревянные корабли русов. Бездействие арабов дало возможность византийскому правительству отозвать с восточной границы все войска и собрать против Игоря огромную силу: отборные отряды македонской конницы и пехоты и 40 000 воинов из Фракии. Эти военные приготовления показывают, каким сильным считали в Византии русское войско.
Сначала военные действия велись на малоазиатском побережье, позднее они развернулись на Балканском полуострове, во Фракии, к югу от Балканских гор. Располагая еще достаточным флотом для перевозки своей дружины морским путем, Игорь в сентябре 941 г. ночью перебрался к Фракии. Однако там русская флотилия была настигнута византийцами и сильно пострадала от "греческого огня". Византийские источники говорят о полном разгроме русского флота, но эти известия явно преувеличены. По сообщению нашей летописи, уже через три года после описанных событий, в 944 г., Игорь снова отправился в поход, на этот раз в лодьях и на конях. Таким образом часть войск была послана сушей, часть морем. Такое разделение русского войска, очевидно, было вызвано неудачей первого похода. Жители греческой колонии Херсонеса (по-русски Корсуни) в Крыму успели предупредить византийского императора о появлении большого русского флота. Встревоженное правительство Византии поспешило предложить киевскому князю мир: "Не ходи, но возьми дань, юже имал Олег, придам и еще к той дани". Игорь после совещания с дружиной согласился заключить мир, взял у греков золото и паволоки (шелковые ткани) и возвратился домой. Вскоре был заключен новый договор, дошедший до нас в русском переводе. Хотя его условия и были менее выгодны, чем условия договора Олега, но во всяком случае не могло быть и речи о торжестве Византии.
Договоры Руси с Византией, заключенные Олегом и Игорем, представляют собою выдающуюся историческую ценность. Ни один народ ранней эпохи средневековья не обладает подобными государственными актами, написанными на национальном языке. Эти договоры позволяют исторически верно представить характер русско-византийских отношений и понять причину, заставлявшую киевских князей посылать к стенам Царьграда сильный морской флот и большое войско.
Прежде всего, становится совершенно ясным, что цели этих военных предприятий Киевской Руси не ограничивались захватом богатой добычи или взиманием дани. Византия ревниво оберегала берега Черного моря, в том числе свои владения в Крыму, от соседних народов, доставлявших Константинополю постоянное беспокойство. Политику империи поддерживал могущественный флот, владевший секретом "жидкого огня". Византийские правители старались сосредоточить в своих руках всю торговлю империя и не допускали иноземных купцов с товарами в Константинополь. Окрепшая под властью киевских князей Русь не могла согласиться с этими требованиями. Выход на северный берег Черного моря давал ей огромные экономические и политические преимущества.
Договоры 911 и 944 гг. показывают, что киевские князья, опираясь на свое военное могущество, сумели настоять на удовлетворении важнейших интересов Руси. Византия признала за русскими купцами право посещать Константинополь и оставаться в нем для торговли в течение летних месяцев. Возникавшие недоразумения и ссоры должны были регулироваться на основе равноправия по греческим и русским законам. Большое внимание было обращено на охрану морских сообщений и кораблей, потерпевших крушение. В договор Олега 911 г. было внесено следующее условие: "Если лодья будет выброшена бурею на чужую землю и там ее найдет кто-нибудь из нас, Руси. Если лодья окажется неповрежденной с товаром, то следует ее снабдить (необходимым) и отослать обратно в христианскую землю (Византию), при этом проводим ее через опасные места, пока не дойдем до безопасного места; если же такая лодья по причине бури (кораблекрушения) или посадки на мель не может возвратиться в те места, то мы, Русь, помогаем гребцам этой лодьи, проводим их здоровыми с товаром; это в случае близости греческой земли. Если же такая беда случится близ русской земли, то проводим ее в русскую землю, да продадут товар этой лодьи и что можно выручат от продажи самой лодьи. Когда же пойдем в Грецию с торговлей или в посольство к вашему царю, то честно отдадим все имущество их лодьи. Если же приключится убийство кого-либо из лодьи кем-либо из нас, Руси, или будет что-либо взято, то виновный подлежит указанному выше наказанию от тех (т.е. греков)". Приведенная статья русско-византийского договора хотя и имеет односторонний характер (в ней ничего не говорится о потерпевших кораблекрушение русских судах), тем не менее она свидетельствует о большом развитии международного права этих государств, в то время как повсюду на западе действовало еще феодальное "береговое право", по которому все имущество корабля, потерпевшего крушение у чужого берега, переходило в собственность владельцев прибрежной территории.
Византии не удалось воспрепятствовать утверждению русских на северных берегах Черного моря и в области Приазовья, на что русские (славяне) имели неоспоримое историческое право. Проф. М.Д. Приселков на основании текста договора 944 г. и других источников высказал предположение, что уже в середине Х в. на Крымском полуострове существовали русские владения. Повидимому тогда же образовалась русская Тмутаракань (название происходит от греческой колонии Таматархань, находившейся на западной оконечности Таманского полуострова). В XI в. Тмутаракань, как часть Киевского государства, находилась во владении преимущественно черниговских князей. В конце XVIII в. был найден камень со следующей надписью (хранится в Эрмитаже): "В лето 6576 (т.е. в 1068 г.) Индикта 6, Глеб князь мерил море по леду от Тьмуторокани до Корчева: 14 тыс. сажен". Корчев – это современная Керчь. Таким образом, во второй половине XI в. в Крыму несомненно были русские владения.
Во второй половине Х в. и в начале XI в. Киевское государство достигло большого политического подъема. Византийская империя старалась поддерживать дружественные и даже союзнические отношения с киевскими князьями, так как русская военная помощь была необходима Византии для защиты от нападений кочевников на Крым и для поддержки императорской власти против собственных мятежных полководцев. Однако в то же время в Константинополе опасались растущего могущества киевских князей и готовы были при случае способствовать его ослаблению.
Новую блестящую главу в истории морских походов Руси на Черном море составили военные походы Святослава на Дунай. В середине Х в. Византия усилила свой напор на соседнюю Болгарию, стремясь лишить ее независимости.
Болгарское царство в это время находилось уже в упадке и не могло противостоять двойному удару с севера и с юга, который предусматривали византийские правители. Правительство Византии отправило к князю Святославу в Киев особое посольство с просьбой о помощи против болгар. Основанием для такой просьбы могло служить обязательство киевского князя по договору 944 г. оказывать империи в нужных случаях военную помощь.
Святослав откликнулся на призыв, но, как показали дальнейшие события, вовсе не для помощи грекам. Повидимому, он стремился к образованию на Дунае особого вассального княжества. По словам современника русских походов на Дунай, византийского писателя Льва Диакона, Святослав собрал до 60 000 воинов и доставил их к устью Дуная на судах. Если считать, что в среднем на одной морской лодье могло поместиться около 50 человек, то для перевозки всего войска потребовалось не менее 1200 судов. Сведения, сообщенные Львом Диаконом, едва ли сильно преувеличены, так как трехлетняя война на Дунае с болгарами и греками должна была потребовать значительных сил.
Высадившись около устья Дуная, воины Святослава разбили войска болгарского царя Петра, в течение короткого времени овладели значительной частью Дунайской равнины и обосновались в городе Переяславце на Дунае (ныне Малая Преслава). Успехи киевского князя очень встревожили Византию. Есть основания считать, что произведенное в это время нападение печенегов на Киев явилось результатом подстрекательства Византии, стремившейся заставить русских уйти с Дуная. Но Святослав, оставив большую часть войска в Болгарии, явился к Киеву с конной дружиной и отогнал печенегов. На упреки киевлян, сетовавших на то, что князь воюет за чужие земли, вместо того чтобы охранять свою столицу, Святослав отвечал, что в Переяславце на Дунае находится середина его земли, что туда "вся благая сходятся": из Греции привозят золото, паволоки, вина и различные фрукты: из Чехии и Венгрии – серебро и лошадей; из Руси – меха, воск, мед, рыба. Овладеть низовьями Дуная значило стать хозяином важнейшего центра причерноморской торговли.
В самой Болгарии Святослав нашел поддержку местного населения, опасавшегося византийского владычества. Вернувшись на Дунай, Святослав в союзе с болгарами, которые видели в воинах Святослава своих единоплеменников, перешел Балканы и овладел Филиппополем и Адрианополем, но вслед за этим потерпел поражение и отступил на север. В следующем году византийский император Иоанн Цимисхий захватил горные проходы через Балканы и после нескольких удачных для греков сражений осадил Святослава в гор. Доростоле (Силистрии). Большой византийский флот, состоявший из "огненосных" кораблей, блокировал крепость со стороны Дуная. Русские собрали свои лодьи и поставили их около стены в том месте, где река омывала одну сторону Доростола. Однако прорвать осаду и отбросить византийское войско от крепости Святославу не удалось. Лев Диакон рассказывает, что Святослав на собранном им совете из знатнейших дружинников с достоинством отверг предложение сесть ночью на суда и попытаться спастись бегством. "Погибнет слава, сопутница русского оружия, – говорил Святослав... – И так с храбростью предков наших, с тою мыслью, что русская сила была до сего времени непобедима, сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями, или, совершив знаменитые подвиги, умереть со славою".
Упорное сопротивление Святослава побудило Иоанна Цимисхия вступить в переговоры о заключении мира. Полного текста договора не сохранилось, однако содержание его передано Львом Диаконом. Условия договора показывают, что победа Византии была далеко не полной. Святослав отказывался от завоеванных на Дунае земель, должен был с войском возвратиться на Русь и возвратить пленных. Греки же обязывались дать им (русским) безопасно отплыть на судах своих, не нападая на них с огнеметными кораблями..., позволить им провозить к себе (т.е. в Византию) хлеб и посланных для торговли в Византию считать по прежнему обычаю друзьями". Таким образом, основной вопрос взаимоотношений между Византией и Русью, являвшийся постоянным предметом столкновений, – вопрос о праве русских купцов торговать в Византийской империи, – был решен благоприятно для Руси.
Не добившись полной победы над Святославом, византийское правительство нашло способ избавиться от опасного киевского князя. По дороге в Киев в 972 г. Святослав был убит поджидавшими его около порогов печенегами, по видимому, заранее подкупленными византийцами. Однако вскоре Византии снова пришлось обратиться за военной помощью к киевскому князю, сыну Святослава – Владимиру.
В 987 г. один из византийских полководцев, Варда Фока, находившийся с войском в Малой Азии, поднял восстание против императоров-соправителей Византии – Василия и Константина. Одновременно начались волнения в покоренной Болгарии. Положение Константинополя стало критическим. Когда восставшие войска почти подошли к окрестностям столицы, центральное правительство Византии обратилось к киевскому князю с просьбой о военной помощи. Владимир Святославович согласился послать на помощь свое войско, но потребовал выполнения некоторых условий, в число которых входил вопрос о взаимоотношениях русских и греков в Крыму. Положение императорского трона было настолько тяжелым, что византийцам пришлось принять предложения Владимира.
Восстановив при помощи присланного Владимиром русского отряда свое положение, византийские императоры отказались выполнить договор. Тогда Владимир вошел с войском в Крым и весною 989 г. овладел Корсунью (Херсонесом).
Взятие Корсуни еще раз показало, какой могущественной силой располагал киевский князь. В истории древнерусского военного искусства поход на Корсунь интересен как древнейший пример удачного применения при осаде приморской крепости флота и сухопутного войска. Изучение топографии Корсуни в связи с сохранившимся в летописи рассказом об осаде этого города дает основание утверждать, что русские войска подошли к греческой крепости с моря и остановились в нынешней Карантинной бухте. Однако осада затянулась на несколько месяцев, не принося желаемого результата, так как защитники, стойко оборонявшие крепостные стены, продолжали получать продовольствие с моря, а воду из городского водопровода. Тогда Владимир велел перекопать водопровод, и жители, изнемогавшие от жажды, сдались русскому князю.
В первой половине XI в. русские совершили два морских похода. По византийским источникам, около 1024 г. один из родственников киевского князя с дружиной в 800 человек на 20 лодьях, пройдя мимо Константинополя, разбил преградивший ему дорогу отряд греческой морской стражи. После этого боя русские направились к острову Лемнос, где они были неожиданно атакованы сильным греческим флотом. В неравном бою все русские погибли.
Более подробные сведения сохранились о крупном морском походе Руси в 1043 г. Поводом к нему, как и к большинству походов в более ранние времена, послужила обида, нанесенная русским купцам в Константинополе. Византия снова не хотела выполнять свои обязательства о беспрепятственной торговле русских купцов в ее городах. В походе участвовал старший сын Ярослава Мудрого Владимир. Когда русская флотилия подошла к входу в Босфор, ее встретили греческие "огненосные корабли". Происшедшее затем морское сражение подробно описано очевидцем, греком Пселлом. Несмотря на обычное для византийской исторической литературы преувеличение своих успехов и пренебрежение к противнику, описание боя, данное Пселлом, является ярким свидетельством мужества русских моряков, которые с большим умением и отвагою сражались на легких лодьях против огромных для того времени, хорошо вооруженных трехъярусных кораблей (триер). Византийский император ночью приблизился с кораблями к русской стоянке, а потом наутро выстроил корабли в боевой порядок. "Русские, с своей стороны, – рассказывает Пселл, – снявшись, как будто из лагеря и окопа, от противоположных нам пристаней и выйдя на довольно значительное пространство в открытое море, поставив потом все свои корабли в ряд и этой цепью перехватив все море от одних до других пристаней, построилось так, чтоб или самим напасть на нас, или принять наше нападение. Не было человека, который, смотря на происходящее тогда, не смутился бы душою; я сам стоял тогда подле императора, – а он сидел на одном холме, слегка покатом к морю, и был зрителем совершающегося, не будучи сам видим". Далее Пселл с обычными преувеличениями говорит о победе византийцев над русскими, достигнутой при помощи греческого огня. "Вдобавок, – по словам Пселла, – сильный ветер поднялся с востока на запад, возмутил море вихрем, который и устремился на варвара и потопил часть его лодок, а другие, загнав далеко в море, разбросил по скалам и утесистым берегам; иные из них были настигнуты триерами, которые и предали их пучине со всем экипажем, другие, будучи рассечены пополам, были вытянуты на ближайшие берега".
По заслуживающему доверия рассказу киевской летописи, русский флот был разбит бурею, что, по видимому, и облегчило победу греков. Корабль, на котором находился сын Ярослава Мудрого Владимир, потерпел крушение, но воевода Иван Творимирич спас князя и взял его на свое судно. Около 6000 воинов, оставшихся на берегу, решили пробиваться на Русь. Сначала никто из княжеской дружины, находившейся на корабле, не хотел оставаться с воинами на берегу. Тогда воевода Вышата сошел с судна и сказал: "Если жив буду, то останусь с ними, если погибну, то вместе с дружиною". Между тем греки, узнав о гибели значительной части русского флота, послали для преследования оставшихся русских судов 14 кораблей. Тогда Владимир Ярославич вернулся обратно и разбил греческую эскадру. Но грекам все же удалось захватить воинов, оставшихся на берегу вместе с Вышатою. Они привели их в Царьград и многих ослепили. Через три года был заключен мир, условия которого не сохранились. Дальнейшие события показывают, что Византии так и не удалось подчинить своей власти Киевскую державу.
Таким образом, в течение первых столетий существования Киевского государства русский флот являлся мощным орудием политики киевских князей. В войне на суше Киевская Русь не могла рассчитывать на сокрушение военного могущества Византийской империи, обладавшей огромной по тому времени армией, прикрытой от нападения с севера Балканами и цепью крепостей. С моря же Византия была более уязвима. При этом киевские князья не ограничивались нападениями на причерноморские византийские колонии, а наносили удары с моря по самой столице империи – Константинополю.
Почти одновременно с походами славян на Черное море их речные и морские суда появились и в Каспийском бассейне. Судя по находкам монет и рассказам арабских писателей торговые сношения Руси с Востоком особенно усилились примерно с конца VIII в. Волга своими верховьями близко подходит к рекам Балтийского бассейна. Поэтому не только славяне, жившие на побережье Балтийского моря, но и жители Новгорода и Ладоги были вовлечены в систему восточной торговли. Многочисленные находки арабских монет были сделаны и в области Окско-Волжского междуречья, в том числе на месте будущей Москвы. Существовал древний путь на восток и из среднего Приднепровья – по Дону. Эту реку арабские писатели называли "славянской" или "русской" рекою.
С образованием Киевской державы южные пути между Приднепровьем и нижним течением Волги приобрели особенно большое значение. Главными пунктами торговых сношений с восточными странами были столица волжских булгар, находившаяся вблизи устья Камы, и главный город хазар – Итиль, расположенный на одном из рукавов Волги недалеко от ее впадения в море. Однако, не ограничиваясь волжскими, городами, русские купцы переплывали Каспийское море. Сведения о торговле восточных славян в прикаспийских странах имеются в недошедшем до нас в первоначальном виде сочинении Ибн-Хордадбеха, законченном около 885 г. Славяне, по его словам, плавая на кораблях по "славянской реке" (Волге), достигали столицы Хазарии, где с них взыскивалась пошлина, а затем выходили в Каспийское море. Там они выгружали свои товары на любой берег и даже привозили их на верблюдах в Багдад. Эти факты, сообщенные арабским писателем, хорошо осведомленным о положении в странах Каспийского бассейна, являются ценнейшим указанием на то, что в середине IX в. существовали постоянные экономические связи восточных народов со славянами – Русью.
Древнейшие сведения о походах русов в Каспийское море содержатся в истории Табаристана (южное побережье Каспийского моря), написанной в 1216-1217 гг. Мухаммедом, сыном аль-Хасана. Ему было известно о нападении русов на Абесгун (на юго-восточном берегу моря), произведенном во время правления Хасана, сына Зейда (864-884 гг). К сожалению, подробностей об этом походе мы не знаем. Хронологически ему предшествовал поход русов на Царьград в 860 г. В 909-910 гг. в Абесгун прибыло 16 кораблей русов, которые высадились на побережье. Местный правитель ночью напал на русов, многих убил и взял в плен. На следующий год русы вновь прибыли к Абесгуну, произвели опустошение на берегу и с пленными удалились в Дайлеман (юго-западное побережье Каспийского моря). Часть их высадилась на берег, а часть осталась на судах. Правивший в этой области Гилян-шах послал против них отряд воинов, которые ночью сожгли приставшие к берегу корабли и убили высадившихся людей. Тогда корабли русов, находившиеся в море, удалились, но вскоре подверглись неожиданному нападению врагов и все погибли.
Поход русов в 909-910 гг. непосредственно предшествовал нападению их флота на окрестности Баку в 912-913 гг. Ценные сведения об этом походе сообщает арабский историк Масуди, писавший в 40-х годах Х в. Примерно в 912-913 гг. большая флотилия русов, насчитывавшая 500 судов, на каждом из которых находилось до 100 человек, достигла через Черное море и Дон "хазарской реки" (Волги), спустилась вниз по ней и с разрешения хазарского кагана вошла в Каспийское море. Русы нападали на города восточного побережья и дошли до нефтяных источников в районе нынешнего Баку. "Тогда, – сообщает Масуди, – поднялся крик среди живших вокруг этого моря народов, потому что они издревле не слышали ни о каких нападениях врагов на этом море, где плавали только торговые и рыбачьи суда". Несколько месяцев русы оставались на островах вблизи нефтяных источников, и "никто ничего не мог с ними сделать, хотя люди вооружались против них и принимали меры предосторожности; местность вокруг моря была густо населена". Затем с захваченной добычей русы отплыли к устью Волги, но здесь потерпели поражение в сражении с мусульманами, жившими в Хазарии.
Изучение русских походов на Царьград и на восток показывает, что между ними несомненно существовала прямая связь. Крупный поход русов в Каспийское море около 912-913 гг. был проведен вскоре после заключения Олегом выгодного договора с Византией. Добившись успеха на Черном море, Русь предпринимает экспедицию на восток, размах которой говорит о том, что дело шло не о нападении ради добычи, а о достижении более серьезной цели. Приняв во внимание тот факт, что этому походу предшествовали многие годы мирных торговых сношений, можно предположить, что причиной его, как и походов на Царьград, являлась месть за обиды, нанесенные русским купцам, или стремление уничтожить препятствия, возникавшие на путях восточной торговли.
В начале 40-х годов Х в. русское войско совершило поход на хазарские владения на Таманском полуострове. Есть основания предполагать, что именно в это время возникло русское княжество в Тмутаракани (на Таманском полуострове и в районе Керчи).
Значительный интерес представляет поход русов в юго-западную часть Каспийского моря, к столице Албании (древнее название современного Азербайджана) городу Бердаа в 943-944 гг., подробно описанный Ибн-Мискавейхом, который умер через 87 лет после этого события и поэтому имел возможность узнать от очевидцев подробности этого похода. "Народ этот (русы), – пишет Ибн-Мискавейх, – могущественный, телосложение у них крупное, мужество большое, не знают они бегства, не убегает ни один из них, пока не убьет или не будет убит". Другой восточный автор, Марвази, в историко-географическом трактате, написанном около 1120 г., используя текст рассказа о русах, сложившийся, по видимому, в конце IX века в связи с занятием Бердаа, сообщает, что "их (русов) храбрость и мужество известны, так что один из них равен некоторому числу (людей) из другого народа".
На основании изучения письменных источников установлено, что большая русская флотилия с посаженными на суда воинами прошла к берегам Азербайджана Черным морем и Керченским проливом, достигла Дона, поднялась по этой реке до волока на Волгу и спустилась в Каспийское море. Русские вошли в устье р. Куры, разбили высланные против них войска и, преследуя бегущих, овладели городом Бердаа. По рассказам восточных писателей, Бердаа в Х в. был одним из самых крупных и богатых городов на всем переднем Востоке; его называли "Багдадом Кавказа". Ибн-Мискавейх сообщает, что вступившие в город русы стали успокаивать жителей: "Нет между вами и нами разногласия в вере. Единственно, чего мы желаем, это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас хорошо повиноваться нам". Во время дальнейшей борьбы часть жителей вместе с русскими отражала нападение мусульман. Местный арабский правитель Марзубан-ибн-Мухаммед собрал против русов большое войско. Около шести месяцев, а по другим сведениям даже в течение целого года русы выдерживали осаду, пока не были обессилены вспыхнувшей среди воинов эпидемией.
"Слышал я от людей, которые были свидетелями этих русов, – сообщает Ибн-Мискавейх, – удивительные рассказы о храбрости их, о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам. Один из этих рассказов был распространен в этой местности, и слышал я от многих, что пять людей русов собралось в одном из садов Бердаа; среди них был безбородый юноша, чистый лицом, сын одного из начальников, а с ним несколько женщин – пленниц. Узнав об их присутствии, мусульмане окружили сад. Собралось большое число дейлемитов и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми. Они старались получить хотя бы одного пленного из них, но не было к нему подступа, ибо не сдавался ни один из них. И до тех пор не могли они быть убиты, пока не убили в несколько раз большее число мусульман. Безбородый юноша был последним, оставшимся в живых. Когда он заметил, что будет взят в плен, он влез на дерево, которое было близко от него, и наносил сам себе удары кинжалом своим в смертельные места до тех пор, пока не пал мертвым. Оставшиеся в живых русы ушли с добычей и пленниками в устье р. Куры, где их ожидали суда. На них они отплыли обратно".
Поход русских в Бердаа в 943-944 гг. хронологически совпадает с отмеченным в нашей летописи походом Игоря на Дунай в 944 г. Учитывая неточность дат, указанных в нашей летописи, и условности перевода мусульманского календаря на христианское летоисчисление, вопрос о том, какой из этих походов был совершен раньше, может быть решен на основании изучения общей исторической обстановки и внутренней связи между походами. Трудно прежде всего допустить, чтобы русские, понеся большие потери, при уходе из Бердаа, могли сразу же отправиться в поход против такого могущественного противника, каким являлась Византия. Между тем обратная последовательность этих событий, т.е. сначала поход на Дунай, а затем экспедиция в Каспийское море, была вполне возможна, так как поход Игоря против Византии закончился без боевых столкновений заключением прочного мира – "дондеже солнце сияет и мир стоит".
Упорное стремление русских укрепиться на берегах Черного моря и овладеть речными и морскими путями, соединявшими среднее Приднепровье с восточными и южными рынками, выражало насущные потребности молодой, полной силы и жизненной энергии Киевской державы. С Византией и юго-славянскими землями ее связывали не только экономические, но и политические и культурные интересы. Однако не было забыто и далекое от Киева Балтийское море, откуда начинался приобретший международное значение путь из Балтики в Черное море. На северном участке этого пути, на Волхове, у Ильменьского озера, лежал один из самых древних русских городов – Новгород.
Новгород, благодаря своему выгодному географическому положению, очень рано приобрел значение важного центра для сношений со странами Балтийского бассейна: Скандинавией, Данией и городами северо-восточной Германии. Наиболее ранние сведения о торговле с ними встречаются в письменных памятниках XI в., но многочисленные находки на новгородской территории предметов, привезенных из других стран, в том числе западноевропейских монет, датируемых IX-Х вв., указывают на существование более ранних торговых сношений. В XI-XII вв. главным пунктом торговли с Новгородом был остров Готланд с городом Висби, где существовала постоянная колония северо-германских купцов, главную роль среди которых играли купцы из города Любека. С XI в. поездки на восток совершались главным образом по Финскому заливу, Неве и Волхову. Недалеко от впадения Волхова в Ладожское озеро стоял древнерусский город Ладога. В XIII в. в нем жили приезжие иностранные купцы, построившие для себя церковь св. Николая. В самом Новгороде фактория "готских" купцов (жителей Готланда русские без различия национальностей называли "готами") возникла не позже середины XII в.
Торговля западных стран с Новгородом имела двусторонний характер. С Запада поступали оружие, металл, ткани, украшения и пр. Из Новгорода вывозились меха, воск, мед, кожи, рыба. После того как в XI-XII вв. новгородские владения распространились на огромную территорию к северу от Онеги до Печоры и Уральских гор, Новгород стал обладателем неисчерпаемых запасов продуктов морских и лесных промыслов. Не ограничиваясь эксплуатацией северных богатств, новгородцы играли значительную роль в торговле южных и северо-восточных русских городов. По отрывочным летописным источникам можно установить их присутствие в Киеве, Чернигове, на Волыни, в Суздале.
Растущее значение Новгорода как одного из главных центров торговли Киевской Руси и его древние связи с Балтикой вызывали естественное стремление новгородцев удержать за собой побережье Финского залива. Особенно было важно держать в своих руках выход из Невы в Финский залив. За этот выход новгородцам пришлось вести длительную борьбу со шведами. Последние, устроив опорный пункт недалеко от г. Або, заняли в XII в. северо-западный берег Финского залива. Обычными союзниками новгородцев в борьбе со шведами были карелы, жившие в бассейне Ладожского озера. В XI и XII вв. новгородцы окончательно утвердились на южных берегах Финского залива, получивших впоследствии название Водской земли (от имени племени Водь). Все попытки шведов вытеснить новгородцев с этой территории и поставить под угрозу сообщение по Невско-Волховскому пути терпели неудачи. Одновременно Новгород распространял свое влияние на запад от Чудского озера. Летопись неоднократно отмечает походы новгородцев в Эстонию, во время которых они доходили до морского побережья.
Еще в 1030 г. Ярослав Мудрый основал город Юрьев (ныне город Тарту Эстонской ССР). Этот город был населен смешанным эстонско-русским населением.
Несмотря на неполноту и отрывочность сведений источников, относящихся к истории новгородской торговли в этот период, можно все же установить, что новгородцы имели морские суда для посещения прибалтийских стран. Во время борьбы Ярослава Мудрого с братом Святополком, которого поддерживал польский король Болеслав, Ярослав, потерпев сначала поражение, бежал в 1018 г. в Новгород и хотел идти за море для сбора наемной дружины. Новгородцы не пустили князя, разбили приготовленные лодьи и сказали ему: "Хочемся и еще бити с Болеславом и с Святополком". Ярослав победил своих противников и занял Киев. В новгородской летописи сохранилось известие, что при возвращении новгородцев с острова Готланда в 1130 г. в море погибло семь лодей, часть людей и весь товар потонул, а спасшиеся вышли на берег нагими ("нази") и вернулись в Новгород.
В 1142 г. купеческий караван в составе 3 лодей, следовавший в Новгород, подвергался в море нападению со стороны эскадры из 60 шнек, посланной шведским королем и епископом. Нападение было отбито с большим успехом: нападавшие потеряли три шнеки и 150 человек. Купеческие суда названы в летописи русским термином "лодьи" в противоположность иноземным "шнекам"; весьма возможно, что "лодьи" принадлежали новгородцам, которые возвращались из обычного похода "за море".
На самостоятельные морские походы русских купцов на о. Готланд и в немецкие земли совершенно ясно указывает договор Новгорода с немцами, заключенный в 1195 г. Он обеспечивал свободное посещение этих стран новгородцами на тех же условиях, которые существовали для приезжавших в Новгород немцев и жителей Готланда. Договор 1195 г. подтверждал ранее действовавший порядок ("подтвердихом мира старого") и был заключен после каких-то серьезных враждебных действий со стороны шведов и немцев. Сохранилось известие, что в 1188 г. варяги (норманны) совершали нападения на новгородцев, по видимому, на Скандинавском берегу, а немцы – на Готланде. В ответ на эти насилия весною 1188 г. новгородцы вынуждены были прекратить морскую торговлю и не отпустили ни одного из своих людей "за море".
Таким образом, новгородцы упорно боролись за свободу плавания по Балтийскому морю, с которым они издавна были связаны жизненными экономическими интересами.
Очень рано новгородские морские суда появились и в Баренцевом море. Имеется указание, что уже около 1200 г. норвежцы вынуждены были держать в северных областях Норвегии морскую стражу для защиты своих земель от возможного нападения русских.
Итак, в истории древней Руси борьба за свободу речных сообщений и морских путей занимала видное место, флот русов, неожиданными появлениями наводивший ужас на жителей Царьграда, поддерживал требования киевских князей, угрожал господству могущественной Византии в бассейне Черного моря. Успех этих отважных и дерзких предприятий производил большое впечатление на современников и отразился даже на самом названии Черного моря, которое стали называть "Русским морем". История далекого от Киева Тмутараканского княжества связана с попыткой создать постоянную морскую базу на побережье. Азовское море некоторое время полностью контролировалось русскими, стало внутренним русским морем. Флотилии русских судов неоднократно появлялись в Каспийском море. На северо-западе происходило медленное, но уверенное продвижение русских в нескольких направлениях к Балтийскому морю. В то же время отважные русские мореходы осваивали берега Студеного моря.
Однако сложившаяся в конце XII в. и в первой половине XIII в. на востоке Европы историческая обстановка не только задержала этот процесс, но и отбросила на несколько веков русское население от морских берегов. С образованием русских феодальных княжеств государственное единство Киевской державы было утрачено. Славянское население восточной Европы вступило в период феодальной раздробленности, наполненный кровавыми междоусобицами князей, занимавшие южные степи половецкие орды перерезали пути к Черному морю. В конце XII века в юго-восточной Прибалтике появились немецкие рыцари, образовавшие на захваченной территории разбойничий орден меченосцев (Ливонский орден). В середине следующего столетия вся восточная Европа стала жертвой страшного погрома, произведенного полчищами Батыя. С образованием Золотой Орды русские земли подпали под власть чужеземных завоевателей. Русский народ оказался почти отрезанным от морей, что губительно отражалось на его экономическом и культурном развитии. Однако тяга к морю не исчезла в русском народе даже в самое тяжелое время феодальной раздробленности и господства Золотой Орды. Она с новой силой возродилась после того, как в конце XV в. сложилось могущественное Русское государство, предъявившее врагам – Ливонскому ордену, Швеции, Крымскому ханству и Турции – свои исторические права на открытые выходы к морям, омывающим берега великой Восточно-Европейской равнины. В упорном и успешном движении русского народа к морю выражалась устойчивость древней традиции, основание которой было положено смелыми морскими походами восточных славян.
Первые упоминания о славянах в письменных источниках относятся к началу I в. н.э. Но римские писатели оставили нам краткие сведения лишь об одной группе славян – венедах, которые, согласно их утверждениям, жили в нижнем течении Вислы; излучину морского берега к востоку от этой реки римляне называли Венедским заливом.
Движение кочевых и земледельческих племен Северного Причерноморья в III-VII вв. н.э. захватило значительную часть славянских племен и вовлекло их в борьбу с Византией. В связи с этим византийские писатели VI в. уделяли большое внимание славянам, среди которых они выделяли антов как наиболее многочисленное и сильное славянское племя. Поселения антов простирались от низовьев Дуная до побережья Азовского моря. Северная граница распространения антов в точности неизвестна, но несомненно, что их поселения встречались в Среднем Приднепровье и в значительной части бассейна Днестра.
Письменные и археологические источники свидетельствуют о том, что анты VI в. уже знали личную собственность, строили города, имели развитое земледелие. И в своем общественном развитии и в области культуры анты стояли на высоком уровне. Общественный строй восточных славян – антов характеризуется разложением родовых союзов и усилением власти вождей, опиравшихся на боевые дружины. Появляется зародыш классового общества, создаются первые политические объединения восточных славян.
Владея в течение длительного времени морским побережьем от Дуная до Дона, восточные славяне – анты приобрели значительный опыт в мореплавании.
Суровые условия жизни, беспрерывная борьба с многочисленными врагами – готами, аварами, Византией – выработали у славян прекрасные боевые качества. По общему свидетельству византийских писателей это были сильные и мужественные люди, легко переносившие трудности и невзгоды, зной и холод, страшные в нападении и смелые в обороне. Гордые сознанием независимости, славяне упорно защищали свои жилища и семьи. Особо отмечают византийские авторы умение славян сражаться на воде – на реках, озерах и морях. В военном руководстве византийцев "Стратегиконе" рассказывается об умении славян поразительно долго находиться под водой: "При этом, – говорится в руководстве,– они держат во рту специально изготовленные большие выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами, лежа навзничь на дне (реки), дышат с помощью их, так что совершенно нельзя догадаться об их (присутствии)".
Византийские писатели VII в. упоминают о славянских лодках-однодеревках, в сооружении которых славяне считались большими мастерами. О высоком мореходном искусстве восточных славян говорит тот факт, что ант Доброгаст был приглашен Византией командовать черноморской флотилией.
В IV-VII вв. славянские народы с севера и северо-востока наступают на Византию, двигаясь в пределы империи "ромеев" несколькими потоками. Славяне совершают длительные и трудные плавания по Черному, Средиземному, Адриатическому, Эгейскому морям. Вполне вероятно, что в этих морских походах принимают самое активное участие и анты, наступавшие на Византию со стороны Причерноморья и Дуная. Российский ученый Б.А. Рыбаков, основываясь на письменных и археологических источниках, указывает на тесную взаимосвязь морских походов восточных, западных и южных славян.
"В VII веке,– пишет Б.А. Рыбаков,– завоевание Византии проводится особенно интенсивно; славянские отряды идут на Солунь и далее на юг, доходя до Древней Спарты, где разместились славянские племена езерцев и милян. После того как авары собирались "вконец истребить" дунайских антов, возможно, что им и удалось изолировать их от Византии, тем более, что аварам в начале VII в. были подчинены и болгары. Любопытно отметить, что вскоре после этого появляются флотилии славянских моноксилов (однодеревок) в Мраморном море, в Геллеспонте, в Эгейском море. Славяне с моря осаждают Царьград, нападают на берега Малой Азии, на Эпир, Ахайю. В 610 г. с моря и с суши они осаждают Солунь, в 623 г. славянский флот нападает на Крит, в 642 г. славянская флотилия предприняла далекий морской поход в Южную Италию... Авары оттеснили антов, издавна владевших морским побережьем, от Византии и тем самым вынудили их предпринимать морские походы".
Греческие источники говорят о большом походе славян на Константинополь в 626 г. Новейшие исследования показывают, что этот поход был совершен именно восточными славянами.
В 765 г. византийский император Константин V, собрав для похода против болгар огромный флот, состоявший из 2000 судов, сам сел на "русские суда". Предпочтение, оказанное императором русским судам, несмотря на то, что морской флот империи был самым сильным, – лучшее доказательство того, что славянские корабли обладали высокими мореходными качествами.
О жизни славян, особенно восточных, в течение VII-VIII вв. сохранилось очень мало сведений. Между тем именно в этот период в общественной и политической жизни славянских народов произошли важные изменения. Вместо непрочных племенных союзов образовалось несколько крупных славянских государств: Болгария, Сербия, Чехия, Моравия, Польша. К концу VIII – началу IX в. следует отнести и возникновение восточно-славянского государства Руси с центром в Киеве на Днепре.
В сочинениях греческих писателей конца VIII – начала IX в. содержатся краткие, но весьма ценные сведения о появлении русов в причерноморских владениях византийской империи.
Так, в жизнеописании Георгия Амастридского, которое было составлено его ближайшими учениками не позже 842 г., упоминается о походе Руси (по-гречески – народа "Рос") на южное побережье Черного моря. В этом сочинении сообщается, что народ русов разорил область Пропонтиду, лежавшую на Черноморском побережье Малой Азии, и достиг Амастриды. Для нападения на Пропонтиду русам, несомненно, пришлось пересечь Черное море, так как иной возможности достичь малоазиатского берега у них не было.
В жизнеописании Стефана Сурожского рассказывается о том, что вскоре после его смерти, в конце VIII в., на Сурож (Судак) напал русский князь Бравлин, который овладел страной от Керчи до Сурожа. И этот поход русы совершили на своих судах, пройдя морем от устья Днепра до Керченского пролива.
Последующие морские экспедиции Руси имели еще больший размах. К 860 г. относится крупный морской поход русов на Константинополь. Неожиданное появление флотилии русов под стенами византийской столицы говорит о прекрасной осведомленности их в политическом положении Византии и о большом опыте морских походов. Момент для нападения был выбран очень удачно. Как раз в это время обострилась борьба Византии с арабами, и это заставило императора Михаила III летом 860 г. с основной частью войска отправиться в Малую Азию. Флот русов, не замеченный морской стражей, вошел на рейд Константинополя 18 июня на закате солнца, не встретив никакого сопротивления. Воины высадились на берег и стали разорять городские предместья. Описание этого нападения дано очевидцем его, константинопольским патриархом Фотием, в "беседах", написанных по поводу грозного нашествия русов. Фотий картинно описывает появление русов, которые, проходя мимо укрепленных стен, угрожающе простирали в сторону города обнаженные мечи. Ужас охватил все население византийской столицы.
Древняя столица могущественной империи, воины которой одержали множество побед над городами Европы, Азии и Ливии, оказалась беззащитной перед воинственными русами. "Те, для которых некогда одна молва о ромеях казалась грозною, – писал Фотий, – подняли оружие против самой державы их и восплескали руками, неистовствуя в надежде взять царственный город, как птичье гнездо". Император Михаил был вынужден возвратиться из похода, чтобы заключить с русами договор "мира и любви". Русы вернулись на суда и с богатой добычей ушли в море.
Фотий называет народ русов "дальнесеверным", т.е. живущим далеко на север от Константинополя. Это дает возможность утверждать, что русы жили к северу от Черного моря. Византиец Фотий, гордившийся могуществом своей империи, называл русов народом "незнатным". Однако после неожиданного поражения в 860 г. он вынужден был признать, что со времени этого похода народ русов приобрел славу и достиг "блистательной высоты".
Поход русов на Константинополь в 860 г. не был грабительским набегом. Арабские писатели второй половины IX в свидетельствуют о том, что между Русью (славянами) и Византией существовали постоянные торговые сношения. Ибн-Хордадбех в "Книге путей и царств" сообщает, что русские купцы привозили к Черному морю товары из отдаленных мест славянских земель. Византийское правительство взимало с них пошлину – десятину. В сочинении Фотия нет прямых указаний на причину нашествия русов, но некоторые косвенные данные об этом можно извлечь из тех обличительных частей его бесед, в которых он касается несправедливостей и насилия, чинимых греческим населением: "Тех, которые должны нам нечто малое и незначительное, мы жестоко истязали и наказывали... и не обращали внимания на маловажность и незначительность в сравнении с нашими долгами, но, получая себе человеколюбивые прощения многого и великого, других за малое бесчеловечно ввергали в рабство". Вряд ли эта фраза заключает в себе лишь отвлеченную риторику. Речь, очевидно, шла о действительном притеснении греками иностранцев, торговавших в византийской столице, среди которых находились и русы. Неожиданное нападение большой флотилии русов на Константинополь было вызвано этими несправедливыми действиями византийских властей.
Таким образом, история русского мореплавания имеет свое начало в глубокой древности. Еще в V-VII вв. восточные славяне, обладая большим опытом мореходства, совершали трудные и сложные морские походы, успешно осваивали многоводные реки, отстаивали от посягательств врага побережье Черного моря. Современники были вынужден признать высокий уровень мореходного искусства славян. В последующие века продолжается развитие мореплавания славян, совершенствуется кораблестроение, усиливается борьба за выходы к морским просторам.
В связи с развитием феодальных отношений в IX-Х вв. в жизни восточного славянства произошли крупные перемены. Объединившиеся вокруг Киева восточно-славянские племена образовали Киевское государство. Постепенно отмирали пережитки патриархального прошлого и Киевская Русь вступала в эпоху феодализма. Вместе с ростом производительных сил развивалась и военная техника. Во внешних отношениях Киевская Русь стала представлять большую политическую силу. Ее быстро возраставшего могущества не могли не почувствовать соседние народы и в числе первых – Византия. Киевская Русь властно заявила о своих экономических и политических интересах и правах на Причерноморье, постоянно нарушавшихся Византией. Черное море, северные берега которого в VI-VII вв. принадлежали антам, было необходимо Киевскому государству для непосредственных сношений с южными славянами и Византией.
История морских походов славян в Черное и Каспийское моря, свидетельствующая о способностях русов выдерживать длительное пребывание в море далеко от баз, об их смелости и стремительности действий, об умении их сражаться с большими тяжелыми византийскими кораблями, используя преимущества своих легких судов, указывает на то, что восточные славяне еще в далекие времена обладали большим опытом мореходства.
О самостоятельном пути развития речного и морского плавания славян говорит и развитие у них судостроения.
Большинство типов судов, которыми пользовалась Русь, носит славянские названия. В письменных источниках, сохраняющих местную терминологию, общим названием русских судов были "корабль" и "лодья". Термин "корабль" возник из славянского корня "кора", так как в чешском языке слово "кораб" означает и древесную кору и большую лодью. Следует отметить, что современник княгини Ольги, византийский император Константин Багрянородный применял название "корабль" только к русским судам, находившимся в византийском флоте: "рос карабиа", "русика карабик".
Безусловно, славянским является наиболее распространенный в древности термин "лодья". Это слово встречается во многих славянских языках, в том числе у чехов и поляков.
Древнейшие указания о существовании на Руси различных типов судов мы находим в "Русской Правде": "Аже лодью украдеть, то 60 кун продаже, а лодию линем воротити; а морскую лодью 3 гривны, а за набойную лодью 2 гривны, за челн 20 кун, а за струг гривна" (Троицкий список). Таким образом, плата за лодью в размере 60 кун взыскивалась в качестве штрафа в том случае, если лодья возвращалась обратно владельцу, в противном случае устанавливалась шкала расценок, соответствующая стоимости судов различного типа. Высшая плата, 3 гривны, назначалась за морскую лодью, которая в некоторых списках "Русской Правды" называется "заморской". "Набойная лодья" стоила меньше морской на одну треть (2 гривны). Вознаграждение за струг уменьшалось еще на одну треть (гривна). Наконец, самая низшая плата была установлена за челн (20 кун или 2/5 гривны). Таким образом, челн был расценен в 71/2 раз дешевле морской лодьи.
Греки называли славянские лодьи, в том числе лодьи русов, "моноксилион", т.е. "однодеревками", имея в виду технику их постройки. По-видимому, этот способ изготовления судов появился у славянских народов очень рано. Еще в рассказе греческой хроники об осаде славянами в 676 г. города Солуни сообщалось, что они "приготовили тогда из одного дерева вооруженные суда". Подобный способ постройки судов, наблюдавшийся у запорожских казаков в первой половине XVII в., сохранялся в некоторых местах России до середины XIX в. Он заключался в следующем. В основание лодьи-однодеревки клался цельный выдолбленный ствол дерева твердой породы. Венецианец Барбаро, живший на юге России во второй четверти XV в., рассказывает, что на лесистых островах на Волге росли деревья столь огромной величины, что из одного дерева можно было выдолбить лодку, поднимавшую 8-10 лошадей и столько же людей. Русские летописи и произведения византийских писателей сообщают, что на одной лодье русов помещалось от 40 до 60 вооруженных воинов. Эти данные подтверждаются позднейшей практикой казацких морских походов середины XVII в., когда на один челн садилось от 50 до 70 казаков с грузом боевых припасов и продовольствия.
Приготовление цельновыдолбленной лодьи требовало большого умения и значительной затраты времени. В середине XIX в. на севере еще изготовляли челноки, напоминавшие "однодеревки" Киевской Руси. Способ выделки их, несомненно, был очень древнего происхождения. Сначала в выбранной осине на корню делали посредством вбитых клиньев трещину, соответствующую намеченной длине челна. Затем, спустя некоторое время, трещину расширяли при помощи распорок. Эти подготовительные операции занимали от двух до пяти лет. Когда трещина принимала нужную форму, дерево срубалось. Лишнюю древесину выжигали или вырубали, затем внутрь колоды наливали воду и оставляли ее там на неделю. Вылив воду, распаривали сырое дерево огнем, чтобы сделать его достаточно мягким и гибким. После этого распорками придавали окончательную форму внутренности челна, а снаружи обтесывали его топорами. Единственным инструментом при постройке челна был топор.
Выдолбленные из одного дерева челны имели низкие борта. Чтобы увеличить грузоподъемность судна и сделать его более устойчивым и мореходным, к его корпусу прибивались или пришивались плотно пригнанные одна к другой доски. Такая лодья называлась "набойной". "Морская" лодья, упоминаемая в "Русской Правде", повидимому, отличалась от "набойной" лишь размерами и наличием оборудования, необходимого для морского плавания. Во всяком случае, она тоже имела "набойные" доски на бортах. В летописях XI-XII вв. впервые упоминаются суда "насады", название которых удержалось до XIX века. Этот термин происходит от глагола "насаживать", близкого по значению к глаголу "набивать". Поэтому можно предполагать, что "насады", как и набойные лодьи, имели приделанные к днищу дощатые борта. Летопись отмечает значительную грузоподъемность насада. В 1149 г. князь Изяслав послал за князем Ростиславом насад, "и что с ним дружины, взлезе в насад, с теми же и превезоша". Оборудование судов, не исключая морских, было несложным. Крупные суда имели палубу и мачту с реей и парусами.
Постройка судов являлась одним из важных промыслов киевского населения. Император Константин Багрянородный рассказывает, что жители верховьев Днепра в зимнюю пору приготовляли однодеревки, а весной оплавляли их в ближние озера. Затем они выводили эти суда в Днепр, доставляли их в Киев и вытаскивали на берег для оснастки и продажи.
Особенностью русских судов была приспособленность их как для речного, так и для морского плавания. Они мелко сидели в воде, но в то же время обладали устойчивостью на морской волне. Как правило, суда были плоскодонные. Это объясняется тем, что прежде чем достигнуть моря, русским необходимо было проплыть значительное расстояние по речным системам. Многочисленные пороги затрудняли плавание по Днепру и требовали от кормчих хорошего знания русла реки и большого мастерства. Недаром первый порог назывался "Не спи". В опасных местах русы высаживали людей на сушу, а однодеревки с поклажей осторожно вели у берега, ощупывая ногами дно; одни толкали шестами нос лодки, другие – середину, третьи – корму. Самым трудным считался четвертый порог, около которого караван часто поджидали печенеги. В этом месте на берег высаживалась вооруженная стража, а остальные перетаскивали однодеревки волоком или переносили их на плечах. Преодолев все семь порогов, русы останавливались для отдыха. Затем, после четырех дней плавания, они достигали лимана реки, где перед выходом в море вновь делали остановку. Таким образом, при значительной грузоподъемности (40-60 чел.) суда русов были настолько легки, что их можно было переносить на плечах. Вместе с тем они были достаточно устойчивы для того, чтобы совершать длительное морское плавание, и очень подвижны, что было главным преимуществом их перед неповоротливыми греческими кораблями.
Таким образом, кораблестроение у славян развивалось совершенно самостоятельным путем, соответственно местным условиям, под влиянием накопленного опыта плавания по многоводным славянским рекам и морям.
С основанием Киевского государства начинается длинный ряд отважных морских походов русских князей на Византию, продолжавшихся до середины XI века. Эти походы явились непосредственным продолжением смелых экспедиций восточных славян. К этому времени на Руси уже был накоплен большой опыт мореплавания, и именно это определило успех смелых морских предприятий киевских князей.
В древней киевской летописи сохранился рассказ о походе на Константинополь князя Олега в 907 г. Князь Олег, собрав множество воинов из подвластных ему славянских племен, отправился морем к Царьграду (Константинополю) на 2000 судах. Подойдя к берегу в окрестностях столицы Византийской империи, Олег велел поставить лодьи на колеса и, пользуясь попутным ветром, надувшим паруса, подошел к самым стенам города. Греки после неудачной попытки отравить киевского князя согласились на предложенные им условия мира, заплатили дань и заключили выгодный для Руси договор.
Хотя рассказ летописи о действиях Олега под Константинополем облечен в легендарную форму, у нас нет оснований считать вымышленным основной факт – поход Руси на Константинополь под предводительством киевского князя около 907 г. (год в летописи мог быть указан не точно). Византия в то время находилась в затруднительном положении. Переговоры о заключении мира с арабами не были закончены, несмотря на блестящую морскую победу, одержанную византийцами над арабским флотом в Эгейском море. Вскоре после этого успеха правитель малоазиатской пограничной области, перешедший на сторону арабов, поднял восстание против императора Льва II. В этих условиях византийскому правительству было особенно важно сохранить мир с Киевской Русью, военная помощь которой против арабов была крайне нужна империи.
В летописи сохранились тексты двух договоров Олега с Византией: отрывок договора, включенный в летописный рассказ, датированный 907 г., и договор 911 г. Большинство исследователей считают договор 907 г. частью договора 911 г. Весьма возможно, что в результате похода Олега на Константинополь, совершенного около 907 г., было установлено предварительное словесное соглашение о мире и союзе, которое в 911 г. было включено в письменный текст договора.
Византию особенно интересовала военная помощь, которую могла оказать ей Русь. По договору 911 г. русский князь обязывался не запрещать воинам Руси поступать по своему желанию на службу империи. Еще летом 910 г. .византийское правительство отправило против арабов большую морскую экспедицию под предводительством полководца Имерия, который вел с собой флот из 177 судов с 47000 гребцов и воинов. На кораблях находился отряд русских из 700 человек.
После заключения мира с Олегом тяжелая борьба с болгарами, а затем возобновившиеся войны с арабами за Армению побуждали византийского императора Константина Багрянородного дорожить сохранением мирных отношений с Русью. Однако столкновения русских и греческих купцов, торговавших на константинопольских рынках, и произвольные действия греческих властей нередко вызывали конфликты между Русью и Византией. Морские походы русских князей на Византию, являвшиеся результатом этих столкновений, ставили задачей в первую очередь защиту торговых интересов Руси. Это ясно видно уже из договора Олега 911 г. Такую же цель имел и морской поход князя Игоря в 941 г.
Большая русская флотилия, состоявшая, по византийским источникам, из 10000 кораблей (лодей), появилась у Константинополя 11 июня 941 г. Момент для нападения был выбран удачно. Сухопутные греческие войска в это время находились на восточной границе империи, а флот частично охранял острова Архипелага, частично был послан против арабов. Однако византийцам удалось собрать часть флота и напасть на русские лодьи недалеко от маяка, стоявшего при выходе из Черного моря в Босфор. В происшедшем морском сражении флот Игоря потерпел поражение вследствие удачного применения византийцами "греческого огня". Жидкость, обладавшая способностью гореть на воде, зажгла деревянные корабли русов. Бездействие арабов дало возможность византийскому правительству отозвать с восточной границы все войска и собрать против Игоря огромную силу: отборные отряды македонской конницы и пехоты и 40 000 воинов из Фракии. Эти военные приготовления показывают, каким сильным считали в Византии русское войско.
Сначала военные действия велись на малоазиатском побережье, позднее они развернулись на Балканском полуострове, во Фракии, к югу от Балканских гор. Располагая еще достаточным флотом для перевозки своей дружины морским путем, Игорь в сентябре 941 г. ночью перебрался к Фракии. Однако там русская флотилия была настигнута византийцами и сильно пострадала от "греческого огня". Византийские источники говорят о полном разгроме русского флота, но эти известия явно преувеличены. По сообщению нашей летописи, уже через три года после описанных событий, в 944 г., Игорь снова отправился в поход, на этот раз в лодьях и на конях. Таким образом часть войск была послана сушей, часть морем. Такое разделение русского войска, очевидно, было вызвано неудачей первого похода. Жители греческой колонии Херсонеса (по-русски Корсуни) в Крыму успели предупредить византийского императора о появлении большого русского флота. Встревоженное правительство Византии поспешило предложить киевскому князю мир: "Не ходи, но возьми дань, юже имал Олег, придам и еще к той дани". Игорь после совещания с дружиной согласился заключить мир, взял у греков золото и паволоки (шелковые ткани) и возвратился домой. Вскоре был заключен новый договор, дошедший до нас в русском переводе. Хотя его условия и были менее выгодны, чем условия договора Олега, но во всяком случае не могло быть и речи о торжестве Византии.
Договоры Руси с Византией, заключенные Олегом и Игорем, представляют собою выдающуюся историческую ценность. Ни один народ ранней эпохи средневековья не обладает подобными государственными актами, написанными на национальном языке. Эти договоры позволяют исторически верно представить характер русско-византийских отношений и понять причину, заставлявшую киевских князей посылать к стенам Царьграда сильный морской флот и большое войско.
Прежде всего, становится совершенно ясным, что цели этих военных предприятий Киевской Руси не ограничивались захватом богатой добычи или взиманием дани. Византия ревниво оберегала берега Черного моря, в том числе свои владения в Крыму, от соседних народов, доставлявших Константинополю постоянное беспокойство. Политику империи поддерживал могущественный флот, владевший секретом "жидкого огня". Византийские правители старались сосредоточить в своих руках всю торговлю империя и не допускали иноземных купцов с товарами в Константинополь. Окрепшая под властью киевских князей Русь не могла согласиться с этими требованиями. Выход на северный берег Черного моря давал ей огромные экономические и политические преимущества.
Договоры 911 и 944 гг. показывают, что киевские князья, опираясь на свое военное могущество, сумели настоять на удовлетворении важнейших интересов Руси. Византия признала за русскими купцами право посещать Константинополь и оставаться в нем для торговли в течение летних месяцев. Возникавшие недоразумения и ссоры должны были регулироваться на основе равноправия по греческим и русским законам. Большое внимание было обращено на охрану морских сообщений и кораблей, потерпевших крушение. В договор Олега 911 г. было внесено следующее условие: "Если лодья будет выброшена бурею на чужую землю и там ее найдет кто-нибудь из нас, Руси. Если лодья окажется неповрежденной с товаром, то следует ее снабдить (необходимым) и отослать обратно в христианскую землю (Византию), при этом проводим ее через опасные места, пока не дойдем до безопасного места; если же такая лодья по причине бури (кораблекрушения) или посадки на мель не может возвратиться в те места, то мы, Русь, помогаем гребцам этой лодьи, проводим их здоровыми с товаром; это в случае близости греческой земли. Если же такая беда случится близ русской земли, то проводим ее в русскую землю, да продадут товар этой лодьи и что можно выручат от продажи самой лодьи. Когда же пойдем в Грецию с торговлей или в посольство к вашему царю, то честно отдадим все имущество их лодьи. Если же приключится убийство кого-либо из лодьи кем-либо из нас, Руси, или будет что-либо взято, то виновный подлежит указанному выше наказанию от тех (т.е. греков)". Приведенная статья русско-византийского договора хотя и имеет односторонний характер (в ней ничего не говорится о потерпевших кораблекрушение русских судах), тем не менее она свидетельствует о большом развитии международного права этих государств, в то время как повсюду на западе действовало еще феодальное "береговое право", по которому все имущество корабля, потерпевшего крушение у чужого берега, переходило в собственность владельцев прибрежной территории.
Византии не удалось воспрепятствовать утверждению русских на северных берегах Черного моря и в области Приазовья, на что русские (славяне) имели неоспоримое историческое право. Проф. М.Д. Приселков на основании текста договора 944 г. и других источников высказал предположение, что уже в середине Х в. на Крымском полуострове существовали русские владения. Повидимому тогда же образовалась русская Тмутаракань (название происходит от греческой колонии Таматархань, находившейся на западной оконечности Таманского полуострова). В XI в. Тмутаракань, как часть Киевского государства, находилась во владении преимущественно черниговских князей. В конце XVIII в. был найден камень со следующей надписью (хранится в Эрмитаже): "В лето 6576 (т.е. в 1068 г.) Индикта 6, Глеб князь мерил море по леду от Тьмуторокани до Корчева: 14 тыс. сажен". Корчев – это современная Керчь. Таким образом, во второй половине XI в. в Крыму несомненно были русские владения.
Во второй половине Х в. и в начале XI в. Киевское государство достигло большого политического подъема. Византийская империя старалась поддерживать дружественные и даже союзнические отношения с киевскими князьями, так как русская военная помощь была необходима Византии для защиты от нападений кочевников на Крым и для поддержки императорской власти против собственных мятежных полководцев. Однако в то же время в Константинополе опасались растущего могущества киевских князей и готовы были при случае способствовать его ослаблению.
Новую блестящую главу в истории морских походов Руси на Черном море составили военные походы Святослава на Дунай. В середине Х в. Византия усилила свой напор на соседнюю Болгарию, стремясь лишить ее независимости.
Болгарское царство в это время находилось уже в упадке и не могло противостоять двойному удару с севера и с юга, который предусматривали византийские правители. Правительство Византии отправило к князю Святославу в Киев особое посольство с просьбой о помощи против болгар. Основанием для такой просьбы могло служить обязательство киевского князя по договору 944 г. оказывать империи в нужных случаях военную помощь.
Святослав откликнулся на призыв, но, как показали дальнейшие события, вовсе не для помощи грекам. Повидимому, он стремился к образованию на Дунае особого вассального княжества. По словам современника русских походов на Дунай, византийского писателя Льва Диакона, Святослав собрал до 60 000 воинов и доставил их к устью Дуная на судах. Если считать, что в среднем на одной морской лодье могло поместиться около 50 человек, то для перевозки всего войска потребовалось не менее 1200 судов. Сведения, сообщенные Львом Диаконом, едва ли сильно преувеличены, так как трехлетняя война на Дунае с болгарами и греками должна была потребовать значительных сил.
Высадившись около устья Дуная, воины Святослава разбили войска болгарского царя Петра, в течение короткого времени овладели значительной частью Дунайской равнины и обосновались в городе Переяславце на Дунае (ныне Малая Преслава). Успехи киевского князя очень встревожили Византию. Есть основания считать, что произведенное в это время нападение печенегов на Киев явилось результатом подстрекательства Византии, стремившейся заставить русских уйти с Дуная. Но Святослав, оставив большую часть войска в Болгарии, явился к Киеву с конной дружиной и отогнал печенегов. На упреки киевлян, сетовавших на то, что князь воюет за чужие земли, вместо того чтобы охранять свою столицу, Святослав отвечал, что в Переяславце на Дунае находится середина его земли, что туда "вся благая сходятся": из Греции привозят золото, паволоки, вина и различные фрукты: из Чехии и Венгрии – серебро и лошадей; из Руси – меха, воск, мед, рыба. Овладеть низовьями Дуная значило стать хозяином важнейшего центра причерноморской торговли.
В самой Болгарии Святослав нашел поддержку местного населения, опасавшегося византийского владычества. Вернувшись на Дунай, Святослав в союзе с болгарами, которые видели в воинах Святослава своих единоплеменников, перешел Балканы и овладел Филиппополем и Адрианополем, но вслед за этим потерпел поражение и отступил на север. В следующем году византийский император Иоанн Цимисхий захватил горные проходы через Балканы и после нескольких удачных для греков сражений осадил Святослава в гор. Доростоле (Силистрии). Большой византийский флот, состоявший из "огненосных" кораблей, блокировал крепость со стороны Дуная. Русские собрали свои лодьи и поставили их около стены в том месте, где река омывала одну сторону Доростола. Однако прорвать осаду и отбросить византийское войско от крепости Святославу не удалось. Лев Диакон рассказывает, что Святослав на собранном им совете из знатнейших дружинников с достоинством отверг предложение сесть ночью на суда и попытаться спастись бегством. "Погибнет слава, сопутница русского оружия, – говорил Святослав... – И так с храбростью предков наших, с тою мыслью, что русская сила была до сего времени непобедима, сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями, или, совершив знаменитые подвиги, умереть со славою".
Упорное сопротивление Святослава побудило Иоанна Цимисхия вступить в переговоры о заключении мира. Полного текста договора не сохранилось, однако содержание его передано Львом Диаконом. Условия договора показывают, что победа Византии была далеко не полной. Святослав отказывался от завоеванных на Дунае земель, должен был с войском возвратиться на Русь и возвратить пленных. Греки же обязывались дать им (русским) безопасно отплыть на судах своих, не нападая на них с огнеметными кораблями..., позволить им провозить к себе (т.е. в Византию) хлеб и посланных для торговли в Византию считать по прежнему обычаю друзьями". Таким образом, основной вопрос взаимоотношений между Византией и Русью, являвшийся постоянным предметом столкновений, – вопрос о праве русских купцов торговать в Византийской империи, – был решен благоприятно для Руси.
Не добившись полной победы над Святославом, византийское правительство нашло способ избавиться от опасного киевского князя. По дороге в Киев в 972 г. Святослав был убит поджидавшими его около порогов печенегами, по видимому, заранее подкупленными византийцами. Однако вскоре Византии снова пришлось обратиться за военной помощью к киевскому князю, сыну Святослава – Владимиру.
В 987 г. один из византийских полководцев, Варда Фока, находившийся с войском в Малой Азии, поднял восстание против императоров-соправителей Византии – Василия и Константина. Одновременно начались волнения в покоренной Болгарии. Положение Константинополя стало критическим. Когда восставшие войска почти подошли к окрестностям столицы, центральное правительство Византии обратилось к киевскому князю с просьбой о военной помощи. Владимир Святославович согласился послать на помощь свое войско, но потребовал выполнения некоторых условий, в число которых входил вопрос о взаимоотношениях русских и греков в Крыму. Положение императорского трона было настолько тяжелым, что византийцам пришлось принять предложения Владимира.
Восстановив при помощи присланного Владимиром русского отряда свое положение, византийские императоры отказались выполнить договор. Тогда Владимир вошел с войском в Крым и весною 989 г. овладел Корсунью (Херсонесом).
Взятие Корсуни еще раз показало, какой могущественной силой располагал киевский князь. В истории древнерусского военного искусства поход на Корсунь интересен как древнейший пример удачного применения при осаде приморской крепости флота и сухопутного войска. Изучение топографии Корсуни в связи с сохранившимся в летописи рассказом об осаде этого города дает основание утверждать, что русские войска подошли к греческой крепости с моря и остановились в нынешней Карантинной бухте. Однако осада затянулась на несколько месяцев, не принося желаемого результата, так как защитники, стойко оборонявшие крепостные стены, продолжали получать продовольствие с моря, а воду из городского водопровода. Тогда Владимир велел перекопать водопровод, и жители, изнемогавшие от жажды, сдались русскому князю.
В первой половине XI в. русские совершили два морских похода. По византийским источникам, около 1024 г. один из родственников киевского князя с дружиной в 800 человек на 20 лодьях, пройдя мимо Константинополя, разбил преградивший ему дорогу отряд греческой морской стражи. После этого боя русские направились к острову Лемнос, где они были неожиданно атакованы сильным греческим флотом. В неравном бою все русские погибли.
Более подробные сведения сохранились о крупном морском походе Руси в 1043 г. Поводом к нему, как и к большинству походов в более ранние времена, послужила обида, нанесенная русским купцам в Константинополе. Византия снова не хотела выполнять свои обязательства о беспрепятственной торговле русских купцов в ее городах. В походе участвовал старший сын Ярослава Мудрого Владимир. Когда русская флотилия подошла к входу в Босфор, ее встретили греческие "огненосные корабли". Происшедшее затем морское сражение подробно описано очевидцем, греком Пселлом. Несмотря на обычное для византийской исторической литературы преувеличение своих успехов и пренебрежение к противнику, описание боя, данное Пселлом, является ярким свидетельством мужества русских моряков, которые с большим умением и отвагою сражались на легких лодьях против огромных для того времени, хорошо вооруженных трехъярусных кораблей (триер). Византийский император ночью приблизился с кораблями к русской стоянке, а потом наутро выстроил корабли в боевой порядок. "Русские, с своей стороны, – рассказывает Пселл, – снявшись, как будто из лагеря и окопа, от противоположных нам пристаней и выйдя на довольно значительное пространство в открытое море, поставив потом все свои корабли в ряд и этой цепью перехватив все море от одних до других пристаней, построилось так, чтоб или самим напасть на нас, или принять наше нападение. Не было человека, который, смотря на происходящее тогда, не смутился бы душою; я сам стоял тогда подле императора, – а он сидел на одном холме, слегка покатом к морю, и был зрителем совершающегося, не будучи сам видим". Далее Пселл с обычными преувеличениями говорит о победе византийцев над русскими, достигнутой при помощи греческого огня. "Вдобавок, – по словам Пселла, – сильный ветер поднялся с востока на запад, возмутил море вихрем, который и устремился на варвара и потопил часть его лодок, а другие, загнав далеко в море, разбросил по скалам и утесистым берегам; иные из них были настигнуты триерами, которые и предали их пучине со всем экипажем, другие, будучи рассечены пополам, были вытянуты на ближайшие берега".
По заслуживающему доверия рассказу киевской летописи, русский флот был разбит бурею, что, по видимому, и облегчило победу греков. Корабль, на котором находился сын Ярослава Мудрого Владимир, потерпел крушение, но воевода Иван Творимирич спас князя и взял его на свое судно. Около 6000 воинов, оставшихся на берегу, решили пробиваться на Русь. Сначала никто из княжеской дружины, находившейся на корабле, не хотел оставаться с воинами на берегу. Тогда воевода Вышата сошел с судна и сказал: "Если жив буду, то останусь с ними, если погибну, то вместе с дружиною". Между тем греки, узнав о гибели значительной части русского флота, послали для преследования оставшихся русских судов 14 кораблей. Тогда Владимир Ярославич вернулся обратно и разбил греческую эскадру. Но грекам все же удалось захватить воинов, оставшихся на берегу вместе с Вышатою. Они привели их в Царьград и многих ослепили. Через три года был заключен мир, условия которого не сохранились. Дальнейшие события показывают, что Византии так и не удалось подчинить своей власти Киевскую державу.
Таким образом, в течение первых столетий существования Киевского государства русский флот являлся мощным орудием политики киевских князей. В войне на суше Киевская Русь не могла рассчитывать на сокрушение военного могущества Византийской империи, обладавшей огромной по тому времени армией, прикрытой от нападения с севера Балканами и цепью крепостей. С моря же Византия была более уязвима. При этом киевские князья не ограничивались нападениями на причерноморские византийские колонии, а наносили удары с моря по самой столице империи – Константинополю.
Почти одновременно с походами славян на Черное море их речные и морские суда появились и в Каспийском бассейне. Судя по находкам монет и рассказам арабских писателей торговые сношения Руси с Востоком особенно усилились примерно с конца VIII в. Волга своими верховьями близко подходит к рекам Балтийского бассейна. Поэтому не только славяне, жившие на побережье Балтийского моря, но и жители Новгорода и Ладоги были вовлечены в систему восточной торговли. Многочисленные находки арабских монет были сделаны и в области Окско-Волжского междуречья, в том числе на месте будущей Москвы. Существовал древний путь на восток и из среднего Приднепровья – по Дону. Эту реку арабские писатели называли "славянской" или "русской" рекою.
С образованием Киевской державы южные пути между Приднепровьем и нижним течением Волги приобрели особенно большое значение. Главными пунктами торговых сношений с восточными странами были столица волжских булгар, находившаяся вблизи устья Камы, и главный город хазар – Итиль, расположенный на одном из рукавов Волги недалеко от ее впадения в море. Однако, не ограничиваясь волжскими, городами, русские купцы переплывали Каспийское море. Сведения о торговле восточных славян в прикаспийских странах имеются в недошедшем до нас в первоначальном виде сочинении Ибн-Хордадбеха, законченном около 885 г. Славяне, по его словам, плавая на кораблях по "славянской реке" (Волге), достигали столицы Хазарии, где с них взыскивалась пошлина, а затем выходили в Каспийское море. Там они выгружали свои товары на любой берег и даже привозили их на верблюдах в Багдад. Эти факты, сообщенные арабским писателем, хорошо осведомленным о положении в странах Каспийского бассейна, являются ценнейшим указанием на то, что в середине IX в. существовали постоянные экономические связи восточных народов со славянами – Русью.
Древнейшие сведения о походах русов в Каспийское море содержатся в истории Табаристана (южное побережье Каспийского моря), написанной в 1216-1217 гг. Мухаммедом, сыном аль-Хасана. Ему было известно о нападении русов на Абесгун (на юго-восточном берегу моря), произведенном во время правления Хасана, сына Зейда (864-884 гг). К сожалению, подробностей об этом походе мы не знаем. Хронологически ему предшествовал поход русов на Царьград в 860 г. В 909-910 гг. в Абесгун прибыло 16 кораблей русов, которые высадились на побережье. Местный правитель ночью напал на русов, многих убил и взял в плен. На следующий год русы вновь прибыли к Абесгуну, произвели опустошение на берегу и с пленными удалились в Дайлеман (юго-западное побережье Каспийского моря). Часть их высадилась на берег, а часть осталась на судах. Правивший в этой области Гилян-шах послал против них отряд воинов, которые ночью сожгли приставшие к берегу корабли и убили высадившихся людей. Тогда корабли русов, находившиеся в море, удалились, но вскоре подверглись неожиданному нападению врагов и все погибли.
Поход русов в 909-910 гг. непосредственно предшествовал нападению их флота на окрестности Баку в 912-913 гг. Ценные сведения об этом походе сообщает арабский историк Масуди, писавший в 40-х годах Х в. Примерно в 912-913 гг. большая флотилия русов, насчитывавшая 500 судов, на каждом из которых находилось до 100 человек, достигла через Черное море и Дон "хазарской реки" (Волги), спустилась вниз по ней и с разрешения хазарского кагана вошла в Каспийское море. Русы нападали на города восточного побережья и дошли до нефтяных источников в районе нынешнего Баку. "Тогда, – сообщает Масуди, – поднялся крик среди живших вокруг этого моря народов, потому что они издревле не слышали ни о каких нападениях врагов на этом море, где плавали только торговые и рыбачьи суда". Несколько месяцев русы оставались на островах вблизи нефтяных источников, и "никто ничего не мог с ними сделать, хотя люди вооружались против них и принимали меры предосторожности; местность вокруг моря была густо населена". Затем с захваченной добычей русы отплыли к устью Волги, но здесь потерпели поражение в сражении с мусульманами, жившими в Хазарии.
Изучение русских походов на Царьград и на восток показывает, что между ними несомненно существовала прямая связь. Крупный поход русов в Каспийское море около 912-913 гг. был проведен вскоре после заключения Олегом выгодного договора с Византией. Добившись успеха на Черном море, Русь предпринимает экспедицию на восток, размах которой говорит о том, что дело шло не о нападении ради добычи, а о достижении более серьезной цели. Приняв во внимание тот факт, что этому походу предшествовали многие годы мирных торговых сношений, можно предположить, что причиной его, как и походов на Царьград, являлась месть за обиды, нанесенные русским купцам, или стремление уничтожить препятствия, возникавшие на путях восточной торговли.
В начале 40-х годов Х в. русское войско совершило поход на хазарские владения на Таманском полуострове. Есть основания предполагать, что именно в это время возникло русское княжество в Тмутаракани (на Таманском полуострове и в районе Керчи).
 |
|
|
Н.М. Кочергин. Взятие города Бердаа во время похода русских на Каспийское море. 943-944 гг.
|
Значительный интерес представляет поход русов в юго-западную часть Каспийского моря, к столице Албании (древнее название современного Азербайджана) городу Бердаа в 943-944 гг., подробно описанный Ибн-Мискавейхом, который умер через 87 лет после этого события и поэтому имел возможность узнать от очевидцев подробности этого похода. "Народ этот (русы), – пишет Ибн-Мискавейх, – могущественный, телосложение у них крупное, мужество большое, не знают они бегства, не убегает ни один из них, пока не убьет или не будет убит". Другой восточный автор, Марвази, в историко-географическом трактате, написанном около 1120 г., используя текст рассказа о русах, сложившийся, по видимому, в конце IX века в связи с занятием Бердаа, сообщает, что "их (русов) храбрость и мужество известны, так что один из них равен некоторому числу (людей) из другого народа".
На основании изучения письменных источников установлено, что большая русская флотилия с посаженными на суда воинами прошла к берегам Азербайджана Черным морем и Керченским проливом, достигла Дона, поднялась по этой реке до волока на Волгу и спустилась в Каспийское море. Русские вошли в устье р. Куры, разбили высланные против них войска и, преследуя бегущих, овладели городом Бердаа. По рассказам восточных писателей, Бердаа в Х в. был одним из самых крупных и богатых городов на всем переднем Востоке; его называли "Багдадом Кавказа". Ибн-Мискавейх сообщает, что вступившие в город русы стали успокаивать жителей: "Нет между вами и нами разногласия в вере. Единственно, чего мы желаем, это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас хорошо повиноваться нам". Во время дальнейшей борьбы часть жителей вместе с русскими отражала нападение мусульман. Местный арабский правитель Марзубан-ибн-Мухаммед собрал против русов большое войско. Около шести месяцев, а по другим сведениям даже в течение целого года русы выдерживали осаду, пока не были обессилены вспыхнувшей среди воинов эпидемией.
"Слышал я от людей, которые были свидетелями этих русов, – сообщает Ибн-Мискавейх, – удивительные рассказы о храбрости их, о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам. Один из этих рассказов был распространен в этой местности, и слышал я от многих, что пять людей русов собралось в одном из садов Бердаа; среди них был безбородый юноша, чистый лицом, сын одного из начальников, а с ним несколько женщин – пленниц. Узнав об их присутствии, мусульмане окружили сад. Собралось большое число дейлемитов и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми. Они старались получить хотя бы одного пленного из них, но не было к нему подступа, ибо не сдавался ни один из них. И до тех пор не могли они быть убиты, пока не убили в несколько раз большее число мусульман. Безбородый юноша был последним, оставшимся в живых. Когда он заметил, что будет взят в плен, он влез на дерево, которое было близко от него, и наносил сам себе удары кинжалом своим в смертельные места до тех пор, пока не пал мертвым. Оставшиеся в живых русы ушли с добычей и пленниками в устье р. Куры, где их ожидали суда. На них они отплыли обратно".
Поход русских в Бердаа в 943-944 гг. хронологически совпадает с отмеченным в нашей летописи походом Игоря на Дунай в 944 г. Учитывая неточность дат, указанных в нашей летописи, и условности перевода мусульманского календаря на христианское летоисчисление, вопрос о том, какой из этих походов был совершен раньше, может быть решен на основании изучения общей исторической обстановки и внутренней связи между походами. Трудно прежде всего допустить, чтобы русские, понеся большие потери, при уходе из Бердаа, могли сразу же отправиться в поход против такого могущественного противника, каким являлась Византия. Между тем обратная последовательность этих событий, т.е. сначала поход на Дунай, а затем экспедиция в Каспийское море, была вполне возможна, так как поход Игоря против Византии закончился без боевых столкновений заключением прочного мира – "дондеже солнце сияет и мир стоит".
Упорное стремление русских укрепиться на берегах Черного моря и овладеть речными и морскими путями, соединявшими среднее Приднепровье с восточными и южными рынками, выражало насущные потребности молодой, полной силы и жизненной энергии Киевской державы. С Византией и юго-славянскими землями ее связывали не только экономические, но и политические и культурные интересы. Однако не было забыто и далекое от Киева Балтийское море, откуда начинался приобретший международное значение путь из Балтики в Черное море. На северном участке этого пути, на Волхове, у Ильменьского озера, лежал один из самых древних русских городов – Новгород.
Новгород, благодаря своему выгодному географическому положению, очень рано приобрел значение важного центра для сношений со странами Балтийского бассейна: Скандинавией, Данией и городами северо-восточной Германии. Наиболее ранние сведения о торговле с ними встречаются в письменных памятниках XI в., но многочисленные находки на новгородской территории предметов, привезенных из других стран, в том числе западноевропейских монет, датируемых IX-Х вв., указывают на существование более ранних торговых сношений. В XI-XII вв. главным пунктом торговли с Новгородом был остров Готланд с городом Висби, где существовала постоянная колония северо-германских купцов, главную роль среди которых играли купцы из города Любека. С XI в. поездки на восток совершались главным образом по Финскому заливу, Неве и Волхову. Недалеко от впадения Волхова в Ладожское озеро стоял древнерусский город Ладога. В XIII в. в нем жили приезжие иностранные купцы, построившие для себя церковь св. Николая. В самом Новгороде фактория "готских" купцов (жителей Готланда русские без различия национальностей называли "готами") возникла не позже середины XII в.
Торговля западных стран с Новгородом имела двусторонний характер. С Запада поступали оружие, металл, ткани, украшения и пр. Из Новгорода вывозились меха, воск, мед, кожи, рыба. После того как в XI-XII вв. новгородские владения распространились на огромную территорию к северу от Онеги до Печоры и Уральских гор, Новгород стал обладателем неисчерпаемых запасов продуктов морских и лесных промыслов. Не ограничиваясь эксплуатацией северных богатств, новгородцы играли значительную роль в торговле южных и северо-восточных русских городов. По отрывочным летописным источникам можно установить их присутствие в Киеве, Чернигове, на Волыни, в Суздале.
Растущее значение Новгорода как одного из главных центров торговли Киевской Руси и его древние связи с Балтикой вызывали естественное стремление новгородцев удержать за собой побережье Финского залива. Особенно было важно держать в своих руках выход из Невы в Финский залив. За этот выход новгородцам пришлось вести длительную борьбу со шведами. Последние, устроив опорный пункт недалеко от г. Або, заняли в XII в. северо-западный берег Финского залива. Обычными союзниками новгородцев в борьбе со шведами были карелы, жившие в бассейне Ладожского озера. В XI и XII вв. новгородцы окончательно утвердились на южных берегах Финского залива, получивших впоследствии название Водской земли (от имени племени Водь). Все попытки шведов вытеснить новгородцев с этой территории и поставить под угрозу сообщение по Невско-Волховскому пути терпели неудачи. Одновременно Новгород распространял свое влияние на запад от Чудского озера. Летопись неоднократно отмечает походы новгородцев в Эстонию, во время которых они доходили до морского побережья.
Еще в 1030 г. Ярослав Мудрый основал город Юрьев (ныне город Тарту Эстонской ССР). Этот город был населен смешанным эстонско-русским населением.
Несмотря на неполноту и отрывочность сведений источников, относящихся к истории новгородской торговли в этот период, можно все же установить, что новгородцы имели морские суда для посещения прибалтийских стран. Во время борьбы Ярослава Мудрого с братом Святополком, которого поддерживал польский король Болеслав, Ярослав, потерпев сначала поражение, бежал в 1018 г. в Новгород и хотел идти за море для сбора наемной дружины. Новгородцы не пустили князя, разбили приготовленные лодьи и сказали ему: "Хочемся и еще бити с Болеславом и с Святополком". Ярослав победил своих противников и занял Киев. В новгородской летописи сохранилось известие, что при возвращении новгородцев с острова Готланда в 1130 г. в море погибло семь лодей, часть людей и весь товар потонул, а спасшиеся вышли на берег нагими ("нази") и вернулись в Новгород.
В 1142 г. купеческий караван в составе 3 лодей, следовавший в Новгород, подвергался в море нападению со стороны эскадры из 60 шнек, посланной шведским королем и епископом. Нападение было отбито с большим успехом: нападавшие потеряли три шнеки и 150 человек. Купеческие суда названы в летописи русским термином "лодьи" в противоположность иноземным "шнекам"; весьма возможно, что "лодьи" принадлежали новгородцам, которые возвращались из обычного похода "за море".
На самостоятельные морские походы русских купцов на о. Готланд и в немецкие земли совершенно ясно указывает договор Новгорода с немцами, заключенный в 1195 г. Он обеспечивал свободное посещение этих стран новгородцами на тех же условиях, которые существовали для приезжавших в Новгород немцев и жителей Готланда. Договор 1195 г. подтверждал ранее действовавший порядок ("подтвердихом мира старого") и был заключен после каких-то серьезных враждебных действий со стороны шведов и немцев. Сохранилось известие, что в 1188 г. варяги (норманны) совершали нападения на новгородцев, по видимому, на Скандинавском берегу, а немцы – на Готланде. В ответ на эти насилия весною 1188 г. новгородцы вынуждены были прекратить морскую торговлю и не отпустили ни одного из своих людей "за море".
Таким образом, новгородцы упорно боролись за свободу плавания по Балтийскому морю, с которым они издавна были связаны жизненными экономическими интересами.
Очень рано новгородские морские суда появились и в Баренцевом море. Имеется указание, что уже около 1200 г. норвежцы вынуждены были держать в северных областях Норвегии морскую стражу для защиты своих земель от возможного нападения русских.
Итак, в истории древней Руси борьба за свободу речных сообщений и морских путей занимала видное место, флот русов, неожиданными появлениями наводивший ужас на жителей Царьграда, поддерживал требования киевских князей, угрожал господству могущественной Византии в бассейне Черного моря. Успех этих отважных и дерзких предприятий производил большое впечатление на современников и отразился даже на самом названии Черного моря, которое стали называть "Русским морем". История далекого от Киева Тмутараканского княжества связана с попыткой создать постоянную морскую базу на побережье. Азовское море некоторое время полностью контролировалось русскими, стало внутренним русским морем. Флотилии русских судов неоднократно появлялись в Каспийском море. На северо-западе происходило медленное, но уверенное продвижение русских в нескольких направлениях к Балтийскому морю. В то же время отважные русские мореходы осваивали берега Студеного моря.
Однако сложившаяся в конце XII в. и в первой половине XIII в. на востоке Европы историческая обстановка не только задержала этот процесс, но и отбросила на несколько веков русское население от морских берегов. С образованием русских феодальных княжеств государственное единство Киевской державы было утрачено. Славянское население восточной Европы вступило в период феодальной раздробленности, наполненный кровавыми междоусобицами князей, занимавшие южные степи половецкие орды перерезали пути к Черному морю. В конце XII века в юго-восточной Прибалтике появились немецкие рыцари, образовавшие на захваченной территории разбойничий орден меченосцев (Ливонский орден). В середине следующего столетия вся восточная Европа стала жертвой страшного погрома, произведенного полчищами Батыя. С образованием Золотой Орды русские земли подпали под власть чужеземных завоевателей. Русский народ оказался почти отрезанным от морей, что губительно отражалось на его экономическом и культурном развитии. Однако тяга к морю не исчезла в русском народе даже в самое тяжелое время феодальной раздробленности и господства Золотой Орды. Она с новой силой возродилась после того, как в конце XV в. сложилось могущественное Русское государство, предъявившее врагам – Ливонскому ордену, Швеции, Крымскому ханству и Турции – свои исторические права на открытые выходы к морям, омывающим берега великой Восточно-Европейской равнины. В упорном и успешном движении русского народа к морю выражалась устойчивость древней традиции, основание которой было положено смелыми морскими походами восточных славян.
Данный материал предоставлен Сергеем Лютовым,
вебмастером сайта Военно-Морские
Силы России, которому автор X Legio выражает свою искреннюю
признательность.
Публикация:
К.В. Базилевич © 1951, XLegio © 2000
К.В. Базилевич © 1951, XLegio © 2000
