Архаичность византийской этнонимики не раз ставила исследователя в
затруднительное положение. Унаследованные от античности этниконы (скифы,
сарматы) использовались ромеями в течение многих столетий после
исчезновения их реальных носителей для обозначения различных народов.
Поскольку употребление архаизирующих этнонимов в сочинениях византийских
авторов не поддается систематизации (по крайней мере, существование
какой бы то ни было системы пока не выявлено), вопрос о том, какой народ
скрывается за тем или иным традиционным наименованием, приходится
решать специально в каждом конкретном случае.
Сказанное имеет силу и в применении к судьбам этнонима гунны, под которым, кроме собственно гуннов и гуннских народностей (эфталитов, акациров, сабиров), могли подразумеваться оногуры, утигуры, кутригуры, болгары, авары, тюрки, венгры, узы, куманы, турки-сельджуки и турки-османы.1) В настоящей заметке мы попытаемся выяснить значение этнонима гунны, упомянутого хронистом Феофаном (ок. 752—819), для уточнения маршрута похода императора Ираклия на Кавказ.2)
Весной 624 г. шах Ирана Хосров II Парвез (590—628) посылает войско во главе с Саравлангом в Кавказскую Албанию, где зимовала византийская армия под командованием Ираклия. Если верить Феофану, Саравланг не осмелился напасть на Ираклия в Албании и лишь занял горные проходы, ведущие из Албании в Персию. Тем временем Ираклий спешит из Албании в Персию, а на помощь Саравлангу приходят персидские полководцы Шахин и [261] Шахрвараз. Избегая столкновений с объединенным сасанидским войском, Ираклий отступает “в страну гуннов”.3)
Нельзя сказать, что этот фрагмент “Хронографии” Феофана был оставлен византинистами без внимания. Маршруты восточных походов Ираклия не раз становились предметом исследования как в обобщающих трудах по истории Византии, так и в специальных работах.4) Среди последних важную роль играет статья Я. А. Манандяна, детально изучившего вопрос с привлечением не только греческих, но и армянских источников.5) Поэтому обратимся прежде всего к тому, как понимал приведенное выше место “Хронографии” Манандян.
С точки зрения Манандяна, Οϋννων в греческом тексте Феофана “есть простая описка вместо Σύννων”, а путь Ираклия из Албании6) в район Начихевана вполне определенен: “из района Тарнаута по евлах-шушинской дороге, через Шушу и Герюсы, в область Сюнии “Цхук” и оттуда через Ангелаут и Беченагский перевал в “Начихеван”.7)
Однако локализация Манандяна не лишена противоречий. Начнем с рукописной традиции “Хронографии”. Предложенная Манандяном поправка к греческому тексту Феофана (Σύννων вместо Οϋννων) не вызвана изъянами самой рукописной традиции: все списки “Хронографии” дают чтение Οϋννων.8) Более того, сохранность авторского текста косвенно подтверждается и латинским переводом “Хронографии”, сделанным в Константинополе папским библиотекарем Анастасием в конце IX в.: Анастасий переводит эту фразу in regionem Hunnorum.9) Тем самым речь идет не об ошибке писца, но о возможной неточности Феофана, если соглашаться с конъектурой Манандяна. Последнее, впрочем, мало вероятно, так как Феофан нигде в “Хронографии” не упоминает ни Сюнию, ни сюнийцев. [262]
Реконструируемый Манандяном маршрут противоречит и характеру изложения Феофана. Согласно хронисту, Ираклий отправляется из Албании в Персию; Саравланг пытается предупредить вторжение ромеев в Персию и встретить войско Ираклия в собственно Персии (προλαβειν αύτόν έν τη χώρα Περσίδος); на помощь Саравлангу приходит (через Армению) Шахрвараз; не дожидаясь соединения персидских войск, Ираклий нападает на Саравланга, а затем устремляется на Хосрова (χατα Χοσρόου μετα σπουδης ήλαυνεν), т. е. опять-таки в Персию; далее следует серия столкновений сасанидского войска и византийцев, в которых Ираклий хотя и побеждает, по словам Феофана, но все же постоянно отступает под натиском персов.10) Таким образом, поход в “страну гуннов” — это путь отступления для Ираклия, причем отступал Ираклий не из собственно Персии, а из подвластной Персии Армении.11) Вместе с тем “страна гуннов”, о которой говорит наш хронист, лежала, видимо, за пределами Армении, иначе Ираклию не пришлось бы впоследствии переходить границы Персармении на обратном пути из “страны гуннов”.12)
Именно потому, что Ираклий отступал, и отступал из Персидской Армении,13) поправка Манандяна не может быть принята, коль скоро Сюния находилась в пределах Персидской Армении, [263] а направление на Начихеван — это направление в сторону Персии. Как, впрочем, аргументирует Манандян свое предположение? Дело в том, что исследователь опирался в данном случае на “Историю” Себеоса. И здесь мы сталкиваемся с еще одним противоречием локализации Манандяна.
Манандян сопоставляет анализируемый фрагмент “Хронографии” Феофана со следующим свидетельством Себеоса: “Когда увидел Ираклий, что его окружили, он двинулся против войска, находившегося в тылу, стремительной силой разбил и разгромил его и пошел через Цхук; и выбрался он зимою через горы в равнину Начихевана”.14) Однако рассказ Феофана и повествование Себеоса не соответствуют друг другу. Во-первых, в “Хронографии” ничего не говорится об окружении Ираклия,15) а во-вторых, описываемые Феофаном события происходят не зимой, как у Себеоса, поскольку с наступлением зимы, по Феофану, Ираклий был уже в Персармении у Сальваны.16) Вместе с тем и дальнейшее изложение Себеоса не согласуется, вопреки Манандяну,17) с данными “Хронографии”. Весь маршрут движения армии Ираклия до сражения у Алей восстанавливается Манандяном по Себеосу так: через Сюнию Ираклий направляется в Начихеван, затем через Багреванд в Апахунию, оттуда через Патнос и Зомик к перевалу Алей (в 20-25 км к северу от Арчеша), где и происходит столкновение византийского и персидского войска.18) Тем самым военные действия развертываются в пределах Персидской Армении. Но Феофан сообщает о появлении императора в Персармении только после упоминания об отступлении Ираклия в “страну гуннов”,19) т. е. ромеи находились где-то вне Персидской Армении, а поход в “страну гуннов” скорее всего предшествует тому, о чем пишет Себеос. Таким образом, у Себеоса и Феофана речь идет о разных эпизодах византино-иранской войны и отождествление сведений византийского и армянского авторов, из которого исходит Манандян, едва ли правомерно.20)
Наконец, в цепи рассуждении Манандяна отсутствует существенное звено — анализ этнонимики Феофана, без чего нельзя получить ответ на вопрос о том, какой народ обозначен в “Хронографии” традиционным этниконом. Кроме собственно гуннов, Феофан называет [264] так эфталитов,21) аваров,22) болгар.23) Впрочем, ни одна из этих народностей не принимала участия в восточных походах Ираклия. Между тем Феофан употребляет этноним гунны и в применении к тюркам. В рассказ о посольстве тюрок к Юстину II (565—578), заимствованный из “Истории” Феофилакта Симокатты,24) Феофан вставляет знаменательную фразу из другого места сочинения Феофилакта: “...гунны... которых мы обычно называем турками...”.25) Последнее доказывает, что отождествление тюрок с гуннами было активным элементом этнографических представлений Феофана: недаром наименование тюрок гуннами, встречающееся у Симокатты в иной связи, переносится компилятором в контекст повествования о посольстве к Юстину II. Итак, вслед за Симокаттой Феофан называет тюрок гуннами.26) Следует также отметить, что этноним гунны не встречается в “Хронографии” после сообщения о переговорах тюрок с Юстином II и до рассказа о походе Ираклия, тогда как тюрки неоднократно упоминаются Феофаном в этом же хронологическом промежутке.27) Все это, с нашей точки зрения, позволяет говорить о “стране гуннов”, куда отступала византийская армия, как о землях западных тюрок. К сожалению, сведения Феофана слишком неопределенны, чтобы можно было говорить о локализации пределов тюрок. В самых общих чертах известно, что в первой половине VII в. под властью западнотюркютского каганата находились степи Юго-Восточной Европы, Предкавказье, степи современного западного Казахстана.28)
Наше предположение о гуннах-тюрках Феофана не противоречит конкретно-исторической ситуации начала VII в. Роль тюркютов (а позже и хазар) в войнах Византии с Ираном этого времени исследователям хорошо известна.29) Именно в этом историческом [265] контексте поход Ираклия в “страну гуннов”-тюрок, думается, можно рассматривать как одно из звеньев в цепи византино-тюркских (позднее хазарских) контактов. Вероятно, уже весной 624 г. Ираклий имел в виду возможность использования помощи тюрков в противоборстве с сасанидским Ираном, но по каким-то (нам неизвестным) причинам поход не увенчался заключением союза, и его, видимо, следует расценивать как предысторию договора Византии и западнотюркютского каганата 626 г., повлиявшего как на результаты византино-персидских войн вообще, так и на исход аваро-славянской осады Константинополя в том же году в частности.
1) Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd I-II. Berlin, 1958; Bd II, S. 231-237.
2) Theophanis Chronographia rec. C. de Boor, vol. I-II. Lipsiae, 1883—1885; vol. I, p. 303-312.
3) Theoph. Chron., I.308.27-310.20.
4) Библиографию см.: Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates, 3. Aufl. München, 1963, S. 84, Anm. 3.
5) Манандян Я. А. Маршруты персидских походов императора Ираклия, — “Византийский временник”, т. 3 (1950), с. 133-153.
6) Я. А. Манандян понимает отступление “в страну гуннов” как продолжение похода Ираклия в Персию, отправной точкой которого была Кавказская Албания.
7) Манандян Я. А. Указ. соч., с. 141. Выводы Манандяна были приняты М. И. Артамоновым (Артамонов М. И. История хазар. М.-Л., 1962, с. 144), издателем поэм Георгия Писиды А. Пертузи (см. карту к изд.: Giorgio dl Pisida. Poemi, I. Panegirici epici a cura di Agostino Pertusi. Ettal, 1960), А. Стратосом (Stratos A. Byzantium in the seventh Century, part I. Amsterdam, 1968, p. 161).
8) Вариант списка g (Paris. Reg. 1711, s. XI) οϋνων не меняет существа дела.
9) Theoph. Chron., II.192.22 (без разночтении). Некоторые списки латинского перевода древнее дошедших до нас списков греческого оригинала.
10) Ираклия преследует Саравланг (ibid. I.309.18); Ираклий оставляет позади Шахрвараза и Саравланга (ibid., 309.28-29); Ираклий бежит от объединенного войска Саравланга и Шахрвараза, персы преследуют ромеев и навязывают Ираклию сражение (ibid., 310.6-13), ромеи побеждают, но Ираклий все же вынужден спешить в “страну гуннов”, а персы преследуют его (ibid., 310.14-21); Шахин и Шахрвараз, преследуя Ираклия, вновь пытаются завязать сражение с ромеями, Ираклий отступает и “варвары” снова его преследуют (ibid., 311.4-7).
11) Г. А. Острогорский считает, что военные действия 624 г. ограничивались пределами Армении, а прорыв в Персию не удался (Ostrogorsky G. Ор. cit., S. 85).
12) Ираклий отступает в “страну гуннов”, преследовавшее его персидское войско сбивается с пути и попадает в болота, тогда Ираклий διαβας τα μηρη Περσαρμενίας παρέτρεχεν (Theoph. Chron., I.311.9-10). Уже упоминавшийся нами выше список “Хронографии” g вместо Περσαρμενίας дает вариант τες ’Αρμενίας, но это разночтение едва ли принципиально, поскольку речь идет опять-таки о подвластной Ирану Армении. Форма Περσαρμενας, вероятно, осталась непонятной Анастасию, который переводит ее: transiens fines Persarum per Armeniam peragrabat (Theoph. Chron., II.193.1). Перевод Анастасия, однако, не означает, что Ираклий пересек границу Армении из собственно Персии: граница Персидской Армении была в то же время и границей Персии. Весной 624 г. Ираклий не смог пробиться в Персию, к чему, в конечном счете, приходит и Манандян, рассматривая бегство Ираклия в “страну гуннов” как “отступление... из Албании в Персидскую Армению” (Манандян Я. А. Указ. соч., с. 141).
13) А не из Албании, как это у Манандяна. Феофан недвусмысленно говорит: весной 624 г. Ираклий ушел из Албании (απάρας της ’Αλβανίας), император направлялся в Персию (την πάροδον... έπι Περσίδα). Саравланг стремится опередить Ираклия и встретить его именно в Персии (Theoph. Chron., I.309.5-6, 8-9).
14) Манандян Я. А. Указ. соч., с. 143.
15) Византийский хронист пишет лишь о преследовании персами армии Ираклия (Theoph. Chron, I.310.21).
16) Ibid., 311.12-21.
17) Манандян Я. А. Указ. соч., с. 143.
18) Там же, с. 141-144.
19) Собственно говоря, это следует и из перевода фрагмента “Хронографии”, приведенного Манандяном: “Между тем царь, продолжая путь, пришел в страны Персидской Армении” (там же, с. 143).
20) О несовпадении в данном случае описаний Себеоса и Феофана писал Э. Герланд (Gerland Е. Die persischen Feldzuge des Kaisers Herakleios. — BZ, Bd III (1894), S. 356f, 359), не аргументируя, однако, своей точки зрения.
21) Theoph. Chron., I.120.32.
22) Ibid., 232.10, 315.9.
23) Ibid., 219.8-14.
24) Ibid., 245.14-26; cf.: Theophylacti Simocattae Historiae ed. С. de Boor Lipsiae, 1887, III.9.7-11.
25) Theoph. Chron., I.245.14-15; Theoph. Sim., I.8.5; cf. III.6.9; IV.6.10. Не исключено, что эта фраза, слишком общая сама по себе, могла принадлежать и Феофану, несмотря на ее дословное совпадение с текстом Симокатты.
26) В византино-иранских воинах 589 и 626—630 гг. хазары выступали на стороне Византии совместно с тюркютами, поэтому не только византийские, но и персидские авторы употребляли этнонимы “тюрк” и “хазар” как синонимы (Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1967, с. 159 и сл.). Тем самым гунны-тюрки Симокатты и Феофана могли быть как хазарами, так и собственно тюркютами. Мы не видим, в отличие от Э. Герланда, противоречия в том, что Феофан называл хазар также “восточными турками” (Gerland Е. Ор. cit., S. 359, Anm. 4). В нашем случае существенно лишь то, что тюрки (будь то западные тюркюты или хазары) могли быть названы в “Хронографии” гуннами.
27) Theoph. Chron., I.262.16-19, 264.23, 265.18, 266.32-267.4.
28) Гумилев Л. Н. Указ. соч., с. 159-160.
29) Moravcsik Gy. Op. cit., Bd I, S. 76 f., 81 ff.
Сказанное имеет силу и в применении к судьбам этнонима гунны, под которым, кроме собственно гуннов и гуннских народностей (эфталитов, акациров, сабиров), могли подразумеваться оногуры, утигуры, кутригуры, болгары, авары, тюрки, венгры, узы, куманы, турки-сельджуки и турки-османы.1) В настоящей заметке мы попытаемся выяснить значение этнонима гунны, упомянутого хронистом Феофаном (ок. 752—819), для уточнения маршрута похода императора Ираклия на Кавказ.2)
Весной 624 г. шах Ирана Хосров II Парвез (590—628) посылает войско во главе с Саравлангом в Кавказскую Албанию, где зимовала византийская армия под командованием Ираклия. Если верить Феофану, Саравланг не осмелился напасть на Ираклия в Албании и лишь занял горные проходы, ведущие из Албании в Персию. Тем временем Ираклий спешит из Албании в Персию, а на помощь Саравлангу приходят персидские полководцы Шахин и [261] Шахрвараз. Избегая столкновений с объединенным сасанидским войском, Ираклий отступает “в страну гуннов”.3)
Нельзя сказать, что этот фрагмент “Хронографии” Феофана был оставлен византинистами без внимания. Маршруты восточных походов Ираклия не раз становились предметом исследования как в обобщающих трудах по истории Византии, так и в специальных работах.4) Среди последних важную роль играет статья Я. А. Манандяна, детально изучившего вопрос с привлечением не только греческих, но и армянских источников.5) Поэтому обратимся прежде всего к тому, как понимал приведенное выше место “Хронографии” Манандян.
С точки зрения Манандяна, Οϋννων в греческом тексте Феофана “есть простая описка вместо Σύννων”, а путь Ираклия из Албании6) в район Начихевана вполне определенен: “из района Тарнаута по евлах-шушинской дороге, через Шушу и Герюсы, в область Сюнии “Цхук” и оттуда через Ангелаут и Беченагский перевал в “Начихеван”.7)
Однако локализация Манандяна не лишена противоречий. Начнем с рукописной традиции “Хронографии”. Предложенная Манандяном поправка к греческому тексту Феофана (Σύννων вместо Οϋννων) не вызвана изъянами самой рукописной традиции: все списки “Хронографии” дают чтение Οϋννων.8) Более того, сохранность авторского текста косвенно подтверждается и латинским переводом “Хронографии”, сделанным в Константинополе папским библиотекарем Анастасием в конце IX в.: Анастасий переводит эту фразу in regionem Hunnorum.9) Тем самым речь идет не об ошибке писца, но о возможной неточности Феофана, если соглашаться с конъектурой Манандяна. Последнее, впрочем, мало вероятно, так как Феофан нигде в “Хронографии” не упоминает ни Сюнию, ни сюнийцев. [262]
Реконструируемый Манандяном маршрут противоречит и характеру изложения Феофана. Согласно хронисту, Ираклий отправляется из Албании в Персию; Саравланг пытается предупредить вторжение ромеев в Персию и встретить войско Ираклия в собственно Персии (προλαβειν αύτόν έν τη χώρα Περσίδος); на помощь Саравлангу приходит (через Армению) Шахрвараз; не дожидаясь соединения персидских войск, Ираклий нападает на Саравланга, а затем устремляется на Хосрова (χατα Χοσρόου μετα σπουδης ήλαυνεν), т. е. опять-таки в Персию; далее следует серия столкновений сасанидского войска и византийцев, в которых Ираклий хотя и побеждает, по словам Феофана, но все же постоянно отступает под натиском персов.10) Таким образом, поход в “страну гуннов” — это путь отступления для Ираклия, причем отступал Ираклий не из собственно Персии, а из подвластной Персии Армении.11) Вместе с тем “страна гуннов”, о которой говорит наш хронист, лежала, видимо, за пределами Армении, иначе Ираклию не пришлось бы впоследствии переходить границы Персармении на обратном пути из “страны гуннов”.12)
Именно потому, что Ираклий отступал, и отступал из Персидской Армении,13) поправка Манандяна не может быть принята, коль скоро Сюния находилась в пределах Персидской Армении, [263] а направление на Начихеван — это направление в сторону Персии. Как, впрочем, аргументирует Манандян свое предположение? Дело в том, что исследователь опирался в данном случае на “Историю” Себеоса. И здесь мы сталкиваемся с еще одним противоречием локализации Манандяна.
Манандян сопоставляет анализируемый фрагмент “Хронографии” Феофана со следующим свидетельством Себеоса: “Когда увидел Ираклий, что его окружили, он двинулся против войска, находившегося в тылу, стремительной силой разбил и разгромил его и пошел через Цхук; и выбрался он зимою через горы в равнину Начихевана”.14) Однако рассказ Феофана и повествование Себеоса не соответствуют друг другу. Во-первых, в “Хронографии” ничего не говорится об окружении Ираклия,15) а во-вторых, описываемые Феофаном события происходят не зимой, как у Себеоса, поскольку с наступлением зимы, по Феофану, Ираклий был уже в Персармении у Сальваны.16) Вместе с тем и дальнейшее изложение Себеоса не согласуется, вопреки Манандяну,17) с данными “Хронографии”. Весь маршрут движения армии Ираклия до сражения у Алей восстанавливается Манандяном по Себеосу так: через Сюнию Ираклий направляется в Начихеван, затем через Багреванд в Апахунию, оттуда через Патнос и Зомик к перевалу Алей (в 20-25 км к северу от Арчеша), где и происходит столкновение византийского и персидского войска.18) Тем самым военные действия развертываются в пределах Персидской Армении. Но Феофан сообщает о появлении императора в Персармении только после упоминания об отступлении Ираклия в “страну гуннов”,19) т. е. ромеи находились где-то вне Персидской Армении, а поход в “страну гуннов” скорее всего предшествует тому, о чем пишет Себеос. Таким образом, у Себеоса и Феофана речь идет о разных эпизодах византино-иранской войны и отождествление сведений византийского и армянского авторов, из которого исходит Манандян, едва ли правомерно.20)
Наконец, в цепи рассуждении Манандяна отсутствует существенное звено — анализ этнонимики Феофана, без чего нельзя получить ответ на вопрос о том, какой народ обозначен в “Хронографии” традиционным этниконом. Кроме собственно гуннов, Феофан называет [264] так эфталитов,21) аваров,22) болгар.23) Впрочем, ни одна из этих народностей не принимала участия в восточных походах Ираклия. Между тем Феофан употребляет этноним гунны и в применении к тюркам. В рассказ о посольстве тюрок к Юстину II (565—578), заимствованный из “Истории” Феофилакта Симокатты,24) Феофан вставляет знаменательную фразу из другого места сочинения Феофилакта: “...гунны... которых мы обычно называем турками...”.25) Последнее доказывает, что отождествление тюрок с гуннами было активным элементом этнографических представлений Феофана: недаром наименование тюрок гуннами, встречающееся у Симокатты в иной связи, переносится компилятором в контекст повествования о посольстве к Юстину II. Итак, вслед за Симокаттой Феофан называет тюрок гуннами.26) Следует также отметить, что этноним гунны не встречается в “Хронографии” после сообщения о переговорах тюрок с Юстином II и до рассказа о походе Ираклия, тогда как тюрки неоднократно упоминаются Феофаном в этом же хронологическом промежутке.27) Все это, с нашей точки зрения, позволяет говорить о “стране гуннов”, куда отступала византийская армия, как о землях западных тюрок. К сожалению, сведения Феофана слишком неопределенны, чтобы можно было говорить о локализации пределов тюрок. В самых общих чертах известно, что в первой половине VII в. под властью западнотюркютского каганата находились степи Юго-Восточной Европы, Предкавказье, степи современного западного Казахстана.28)
Наше предположение о гуннах-тюрках Феофана не противоречит конкретно-исторической ситуации начала VII в. Роль тюркютов (а позже и хазар) в войнах Византии с Ираном этого времени исследователям хорошо известна.29) Именно в этом историческом [265] контексте поход Ираклия в “страну гуннов”-тюрок, думается, можно рассматривать как одно из звеньев в цепи византино-тюркских (позднее хазарских) контактов. Вероятно, уже весной 624 г. Ираклий имел в виду возможность использования помощи тюрков в противоборстве с сасанидским Ираном, но по каким-то (нам неизвестным) причинам поход не увенчался заключением союза, и его, видимо, следует расценивать как предысторию договора Византии и западнотюркютского каганата 626 г., повлиявшего как на результаты византино-персидских войн вообще, так и на исход аваро-славянской осады Константинополя в том же году в частности.
[261] — конец страницы.
“Восточная Европа в древности и средневековье”, М., “Наука”, 1978 г.
1) Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, Bd I-II. Berlin, 1958; Bd II, S. 231-237.
2) Theophanis Chronographia rec. C. de Boor, vol. I-II. Lipsiae, 1883—1885; vol. I, p. 303-312.
3) Theoph. Chron., I.308.27-310.20.
4) Библиографию см.: Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates, 3. Aufl. München, 1963, S. 84, Anm. 3.
5) Манандян Я. А. Маршруты персидских походов императора Ираклия, — “Византийский временник”, т. 3 (1950), с. 133-153.
6) Я. А. Манандян понимает отступление “в страну гуннов” как продолжение похода Ираклия в Персию, отправной точкой которого была Кавказская Албания.
7) Манандян Я. А. Указ. соч., с. 141. Выводы Манандяна были приняты М. И. Артамоновым (Артамонов М. И. История хазар. М.-Л., 1962, с. 144), издателем поэм Георгия Писиды А. Пертузи (см. карту к изд.: Giorgio dl Pisida. Poemi, I. Panegirici epici a cura di Agostino Pertusi. Ettal, 1960), А. Стратосом (Stratos A. Byzantium in the seventh Century, part I. Amsterdam, 1968, p. 161).
8) Вариант списка g (Paris. Reg. 1711, s. XI) οϋνων не меняет существа дела.
9) Theoph. Chron., II.192.22 (без разночтении). Некоторые списки латинского перевода древнее дошедших до нас списков греческого оригинала.
10) Ираклия преследует Саравланг (ibid. I.309.18); Ираклий оставляет позади Шахрвараза и Саравланга (ibid., 309.28-29); Ираклий бежит от объединенного войска Саравланга и Шахрвараза, персы преследуют ромеев и навязывают Ираклию сражение (ibid., 310.6-13), ромеи побеждают, но Ираклий все же вынужден спешить в “страну гуннов”, а персы преследуют его (ibid., 310.14-21); Шахин и Шахрвараз, преследуя Ираклия, вновь пытаются завязать сражение с ромеями, Ираклий отступает и “варвары” снова его преследуют (ibid., 311.4-7).
11) Г. А. Острогорский считает, что военные действия 624 г. ограничивались пределами Армении, а прорыв в Персию не удался (Ostrogorsky G. Ор. cit., S. 85).
12) Ираклий отступает в “страну гуннов”, преследовавшее его персидское войско сбивается с пути и попадает в болота, тогда Ираклий διαβας τα μηρη Περσαρμενίας παρέτρεχεν (Theoph. Chron., I.311.9-10). Уже упоминавшийся нами выше список “Хронографии” g вместо Περσαρμενίας дает вариант τες ’Αρμενίας, но это разночтение едва ли принципиально, поскольку речь идет опять-таки о подвластной Ирану Армении. Форма Περσαρμενας, вероятно, осталась непонятной Анастасию, который переводит ее: transiens fines Persarum per Armeniam peragrabat (Theoph. Chron., II.193.1). Перевод Анастасия, однако, не означает, что Ираклий пересек границу Армении из собственно Персии: граница Персидской Армении была в то же время и границей Персии. Весной 624 г. Ираклий не смог пробиться в Персию, к чему, в конечном счете, приходит и Манандян, рассматривая бегство Ираклия в “страну гуннов” как “отступление... из Албании в Персидскую Армению” (Манандян Я. А. Указ. соч., с. 141).
13) А не из Албании, как это у Манандяна. Феофан недвусмысленно говорит: весной 624 г. Ираклий ушел из Албании (απάρας της ’Αλβανίας), император направлялся в Персию (την πάροδον... έπι Περσίδα). Саравланг стремится опередить Ираклия и встретить его именно в Персии (Theoph. Chron., I.309.5-6, 8-9).
14) Манандян Я. А. Указ. соч., с. 143.
15) Византийский хронист пишет лишь о преследовании персами армии Ираклия (Theoph. Chron, I.310.21).
16) Ibid., 311.12-21.
17) Манандян Я. А. Указ. соч., с. 143.
18) Там же, с. 141-144.
19) Собственно говоря, это следует и из перевода фрагмента “Хронографии”, приведенного Манандяном: “Между тем царь, продолжая путь, пришел в страны Персидской Армении” (там же, с. 143).
20) О несовпадении в данном случае описаний Себеоса и Феофана писал Э. Герланд (Gerland Е. Die persischen Feldzuge des Kaisers Herakleios. — BZ, Bd III (1894), S. 356f, 359), не аргументируя, однако, своей точки зрения.
21) Theoph. Chron., I.120.32.
22) Ibid., 232.10, 315.9.
23) Ibid., 219.8-14.
24) Ibid., 245.14-26; cf.: Theophylacti Simocattae Historiae ed. С. de Boor Lipsiae, 1887, III.9.7-11.
25) Theoph. Chron., I.245.14-15; Theoph. Sim., I.8.5; cf. III.6.9; IV.6.10. Не исключено, что эта фраза, слишком общая сама по себе, могла принадлежать и Феофану, несмотря на ее дословное совпадение с текстом Симокатты.
26) В византино-иранских воинах 589 и 626—630 гг. хазары выступали на стороне Византии совместно с тюркютами, поэтому не только византийские, но и персидские авторы употребляли этнонимы “тюрк” и “хазар” как синонимы (Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1967, с. 159 и сл.). Тем самым гунны-тюрки Симокатты и Феофана могли быть как хазарами, так и собственно тюркютами. Мы не видим, в отличие от Э. Герланда, противоречия в том, что Феофан называл хазар также “восточными турками” (Gerland Е. Ор. cit., S. 359, Anm. 4). В нашем случае существенно лишь то, что тюрки (будь то западные тюркюты или хазары) могли быть названы в “Хронографии” гуннами.
27) Theoph. Chron., I.262.16-19, 264.23, 265.18, 266.32-267.4.
28) Гумилев Л. Н. Указ. соч., с. 159-160.
29) Moravcsik Gy. Op. cit., Bd I, S. 76 f., 81 ff.
