Однажды листая репринтный сборник северно-немецких преданий, мне
довелось обнаружить одну очень любопытную сказку. Причём для историка
она оказалась интересной отнюдь не замысловатым сюжетом (этому вряд ли
можно было удивиться). Сказка называлась «Ведьма» и представляла собой
довольно заурядное фольклорное произведение, в котором рассказывалось о
вредной колдунье и её кознях. Но вот начало сказки оказалось на редкость
необычным.
Ни больше – ни меньше: именно во времена московитов. Как известно, в источниках так называли русских из Великого княжества Московского XIV-XVI вв. До Петра I и его «окна в Европу» было ещё далеко. А про московитов, оказывается, в Мекленбурге знали. Причём местный рассказчик хотел, как будто, конкретизировать своё повествование. И сообщил, что некая ведьма жила «во времена московитов», а не при царе Горохе. Интрига заключается лишь в том, что московиты упоминались в сказке без малейшей привязки к сюжету.
Впоследствии один коллега по цеху указал на другое историческое предание, также связанное с Мекленбургом:
Сегодняшний Кессин – это небольшая мекленбургская деревушка близ Ростока. Но некогда на её месте располагался укреплённый центр славянского племени кессинов. Не сложно догадаться, что от них же и произошло название. Крепость просуществовала до второй половины XII века, когда была разрушена войсками датского короля Вальдемара I.
Логично заключить, что «московиты» атаковали её раньше. Да и вообще в предании явно говорится о далёких языческих временах, связанных с борьбой вокруг сокровищ и золотого идола божества. Разве что исторических московитов ещё не называли «московитами». Да и сама Москва, если и существовала в виде нескольких деревянных построек, ещё не упоминалась в источниках.
Так кто же напал на древний Кессин? Кем были те таинственные «московиты», которые оставили след в северно-немецком фольклоре?
Предположение 1: Новгородские пираты, которые активно плавали по Балтике. Но вряд ли их могли перепутать с жителями Московии. Особенно притом, что соперничество Новгорода и Москвы продолжалось вплоть до правления Ивана Грозного, то есть в средневековье их не воспринимали как одно целое.
Предположение 2: Собственно московиты, т.е. жители Московского княжества. Но Московия не имела ни выхода к морям, ни собственного флота. Значит, какие-либо параллели с ней вообще исключены.
В то же время, устное народное творчество часто хранит в себе память о реальных исторических событиях. Очевидно, что приведённые сюжеты записаны около XVI столетия, но их возникновение (по крайней мере, второго сюжета) восходит, вероятно, к тому времени, когда ещё не было Москвы и москвичей. Они пронизаны деталями, присущими лишь для далёкой языческой эпохи.
Но фольклор всегда записывается позднее, чем создаётся. В этом его специфика: сюжет передаётся из уст в уста многими поколениями, прежде чем попасть на книжные страницы. Поэтому изучение фольклора становится непростым делом, ведь в нём прошедшие столетия могут причудливо накладываться друг на друга. И рассказчик всегда делает повествование актуальным для своего времени, иначе слушателям будет ничего не понятно.
В средневековой Германии московитами называли своих русских современников (вспомним Герберштейна). И те, кто напал на Кессин и в чьи далёкие времена жила злобная мекленбургская ведьма, явно ассоциировались с ними у автора предания. Попросту подразумевались те, кто имел какое-то отношение к русскому миру.
Здесь не следует искать буквальных аналогий с Московским княжеством. Очевидно, что приведённые сказания укладываются в ту же традицию, что и мекленбургские генеалогии о начале Руси. Традицию, которая незримо связывала Древнюю Русь с «варяжской прародиной» на южно-балтийском побережье. Народный фольклор лишь дополняет многочисленные и убедительные доказательства, которые имеются в распоряжении учёных.
Всеволод Меркулов, кандидат исторических наук
In einem grossen, der Elde nahe gelegenen Kirchdorfe des südwestlichen Meklenburgs trieb um die Moskowiter-Zeit eine bitterböse Hexe ihr arges Wesen…
В одном большом селе, расположенном близ Эльды в юго-западном Мекленбурге, во времена московитов жила-была злобная ведьма…1
Ни больше – ни меньше: именно во времена московитов. Как известно, в источниках так называли русских из Великого княжества Московского XIV-XVI вв. До Петра I и его «окна в Европу» было ещё далеко. А про московитов, оказывается, в Мекленбурге знали. Причём местный рассказчик хотел, как будто, конкретизировать своё повествование. И сообщил, что некая ведьма жила «во времена московитов», а не при царе Горохе. Интрига заключается лишь в том, что московиты упоминались в сказке без малейшей привязки к сюжету.
Впоследствии один коллега по цеху указал на другое историческое предание, также связанное с Мекленбургом:
Жители крепости (Кессин – прим. В.М.) сражались с московитами, и король их был убит, немногим удалось спастись из уцелевшей крепости, а сама цитадель с замком была разграблена врагами. Не нашли московиты только самое ценное – стол из золота и золотого идола бога. Эти сокровища были спрятаны герцогом на дне глубокого колодца.2
Сегодняшний Кессин – это небольшая мекленбургская деревушка близ Ростока. Но некогда на её месте располагался укреплённый центр славянского племени кессинов. Не сложно догадаться, что от них же и произошло название. Крепость просуществовала до второй половины XII века, когда была разрушена войсками датского короля Вальдемара I.
Логично заключить, что «московиты» атаковали её раньше. Да и вообще в предании явно говорится о далёких языческих временах, связанных с борьбой вокруг сокровищ и золотого идола божества. Разве что исторических московитов ещё не называли «московитами». Да и сама Москва, если и существовала в виде нескольких деревянных построек, ещё не упоминалась в источниках.
Так кто же напал на древний Кессин? Кем были те таинственные «московиты», которые оставили след в северно-немецком фольклоре?
Предположение 1: Новгородские пираты, которые активно плавали по Балтике. Но вряд ли их могли перепутать с жителями Московии. Особенно притом, что соперничество Новгорода и Москвы продолжалось вплоть до правления Ивана Грозного, то есть в средневековье их не воспринимали как одно целое.
Предположение 2: Собственно московиты, т.е. жители Московского княжества. Но Московия не имела ни выхода к морям, ни собственного флота. Значит, какие-либо параллели с ней вообще исключены.
В то же время, устное народное творчество часто хранит в себе память о реальных исторических событиях. Очевидно, что приведённые сюжеты записаны около XVI столетия, но их возникновение (по крайней мере, второго сюжета) восходит, вероятно, к тому времени, когда ещё не было Москвы и москвичей. Они пронизаны деталями, присущими лишь для далёкой языческой эпохи.
Но фольклор всегда записывается позднее, чем создаётся. В этом его специфика: сюжет передаётся из уст в уста многими поколениями, прежде чем попасть на книжные страницы. Поэтому изучение фольклора становится непростым делом, ведь в нём прошедшие столетия могут причудливо накладываться друг на друга. И рассказчик всегда делает повествование актуальным для своего времени, иначе слушателям будет ничего не понятно.
В средневековой Германии московитами называли своих русских современников (вспомним Герберштейна). И те, кто напал на Кессин и в чьи далёкие времена жила злобная мекленбургская ведьма, явно ассоциировались с ними у автора предания. Попросту подразумевались те, кто имел какое-то отношение к русскому миру.
Здесь не следует искать буквальных аналогий с Московским княжеством. Очевидно, что приведённые сказания укладываются в ту же традицию, что и мекленбургские генеалогии о начале Руси. Традицию, которая незримо связывала Древнюю Русь с «варяжской прародиной» на южно-балтийском побережье. Народный фольклор лишь дополняет многочисленные и убедительные доказательства, которые имеются в распоряжении учёных.
Всеволод Меркулов, кандидат исторических наук
