О. П. Балановский, кандидат биологических наук «Химия и жизнь» №7, 2007 |
|
Любители истории часто сетуют, что у нас осталось мало письменных свидетельств о давно минувших днях. Но помимо летописей есть и другие исторические источники. Один из них — генетика. Гены сохраняются тысячелетиями и хранят информацию о тех, кто нам их передал. Люди не сидят на месте, и вместе с ними переселяются гены. Изменчивость генофонда в пространстве изучает геногеография. Ее основатель Александр Сергеевич Серебровский настаивал на том, что геногеография — наука историческая, а не биологическая. Исследуя современное состояние генофонда, можно многое узнать о возникновении народов и центрах их происхождения. Прошлое генофонда важнее всего, ибо оно определяет и настоящее, и будущее.
Чтобы исследовать генофонд, надо получить образцы ДНК. Ее выделяют из крови, которую приходится брать у множества людей, живущих на обширной территории, затем из всех образцов ДНК выделяют и анализируют последовательности определенных генов. Когда экспериментальных данных наберется достаточно, они подлежат статистической обработке. Чем больше объем выполненной работы, тем более точную картину она дает и тем больше времени занимает. А кроме времени, молекулярно-генетическое исследование генофонда требует дорогостоящего оборудования и множества реактивов, тоже недешевых.
К счастью, есть маркеры, которые позволяют осуществить более масштабное исследование при гораздо меньших затратах. Это фамилии. Если считать, что фамилия наследуется от отца к сыну и далее в поколениях (что, как правило, совершенно справедливо), и если знать частоты фамилий в популяциях (а собрать такие сведения вполне реально), то эти частоты можно рассматривать как частоты аллелей одного гена и применить к фамилиям все обычные методы популяционной генетики.
Методику использования фамилий в качестве аналога генетических маркеров предложили Дж.Ф. Кроу и А.П. Мэндж еще в 1965 году. С тех пор фамилии для изучения генофонда широко применяли и зарубежные, и отечественные генетики — Ю.Г. Рычков, А.А. Ревазов, Е.К. Гинтер, их последователи и ученики. Оказалось, что у разных народов генетическое и «фамильное» разнообразие очень близко друг к другу, поэтому фамилии — маркер вполне адекватный.
В настоящее время сбором и геногеографическим анализом русских фамилий активно занимаются в лаборатории популяционной генетики человека ГУ Медико-генетического научного центра РАМН. В первую очередь нас интересует история формирования русского генофонда, и поэтому мы исследовали распространение десятков тысяч русских фамилий. Хотя эта уникальная работа еще не завершена — учитывая огромную площадь ареала, нужны многие годы для кропотливого сбора данных, — некоторые итоги можно подвести и сейчас. И в этой статье рассказано лишь о небольшом кусочке огромной работы.
Каждой фамилии — свое место
Работая с ДНК, ученый не может исследовать генотип каждого гражданина и вынужден ограничиться некоторой выборкой — сравнительно небольшой группой граждан, а потом мучиться сомнениями, отражает ли она истинное положение дел. Что касается фамилий, то они уже заботливо собраны чиновниками в списки, и это значительно облегчает работу: от выборок можно отказаться и исследовать всю популяцию поголовно. Но с чего-то нужно начать. С чего же?
Поскольку нас интересует прошлое русского генофонда, исследовать надо фамилии коренных жителей «исконного» русского ареала, то есть территории, на которой происходило формирование русского народа: Центральной России и Русского Севера. В этом ареале мы наметили восемь областей, сгруппированных в пять регионов: Северный (Архангельская область), Восточный (Костромская область), Центральный (Кашинский район Тверской области), Западный (Смоленская область) и Южный (Белгородская, Курская и Воронежская области). В каждой области выбрали несколько сельских районов и исследовали фамилии всех их совершеннолетних жителей. Выбранные районы расположены в среднем в 1000 км друг от друга и как сетью накрывают всю территорию. Мы учли фамилии почти миллиона сельских жителей и обнаружили 67 тысяч разных фамилий. Таким количеством аллелей не обладает ни один ген. Но нужно ли анализировать все фамилии? Это зависит от того, все ли они «коренные».
В наше беспокойное время мигрантов можно встретить даже в селах и маленьких городах, а их фамилии, попав в анализ, исказят историческую картину. Поэтому для исследования генофонда коренного населения надо удалить из полученного списка все фамилии, занесенные в «исконный» ареал мигрантами. Но списки фамилий, с которыми работают генетики, не содержат никакой другой информации, кроме самой фамилии и того места, где она сейчас находится. Поэтому, чтобы исключить «залетные» фамилии, мы выбрали только те из них, которые носят по крайней мере четыре человека в изучаемом районе, например двое родителей и двое их взрослых детей, то есть фамилии, которые уже исторически не случайны и с высокой вероятностью сохранятся в грядущих поколениях. После такого отбора количество фамилий сократилось до 14 428, то есть от исходного списка фамилий осталась примерно четверть, зато эти фамилии носит большая часть переписанного населения (примерно 700 тысяч человек из миллиона). Именно эти коренные фамилии заменяют генетические маркеры в наших популяционных исследованиях. Они и ведут себя подобно аллелям гена.
|
Во-первых, фамилии заметно различаются по частоте. Так, примерно один из ста жителей основного русского ареала — Кузнецов, каждый семьдесят пятый — Иванов, а Смирнов — почти каждый пятидесятый. Другие же фамилии столь редки, что во всем русском ареале удалось найти лишь считанных носителей. Во-вторых, фамилии неравномерно распределены по территории ареала: где густо, а где и совсем ничего. Ученые составили общий список всех фамилий, расположенных в порядке убывания частот. Такие же списки составили для каждого из пяти регионов. Региональные списки отличаются друг от друга и набором фамилий, и порядком их расположения.
Когда каждая фамилия обрела свое место в списках, общерусском и хотя бы одном региональном, а также на географической карте, стало можно приступать собственно к изучению фамильной географии и сравнению регионов (не зря же их выделяли). Для наглядности (и «обозримости») сначала можно рассмотреть не все фамилии, а только самые частые в общем списке и их «индекс места» (IP — Index place). Что это такое?
|
Каждая фамилия в общем списке имеет порядковый номер, или балл: самой частой фамилии присвоен номер 1, десятой — 10, сотой — 100 и так далее. В региональных списках фамилии расположены не в том порядке, как в общем списке, но сохраняют тот же балл. Тот же балл фамилии имеют и в региональных списках. Сумма баллов самых частых фамилий региона, деленная на число суммированных фамилий, и есть «индекс места». Чем ближе индекс места к общерусскому, тем ближе регион к общему порядку русских фамилий, тем менее он своеобразен. Для каждого региона рассмотрели три варианта индекса: IP5, IP10 и IP20 — по пяти, десяти и двадцати самым частым фамилиям.
Например, у нас есть список фамилий Западного региона, расположенных по убыванию частоты. Насколько он близок общерусскому? Пять самых частых «западных» фамилий — Иванов, Новиков, Козлов, Васильев, Петров. А в общерусском списке Иванов занимает второе место, прочие фамилии соответственно восьмое, седьмое, тринадцатое и двенадцатое. Чтобы рассчитать индекс места по пяти фамилиям, усредним эти величины: (2+8+7+13+12):5=8,4. Для общерусского списка IP5 равен трем: (1+2+3+4+5):5. А теперь по индексу места Западный регион можно легко сравнить и с любыми другими регионами, и с «исконным» русским ареалом. Читатель может сделать это самостоятельно, воспользовавшись приведенной таблицей.
По индексу места три региона средней полосы (Восточный, Западный и Центральный) близки к спектру общерусских фамилий, а Северный и Южный значительно от него отличаются. Это значит, что, двигаясь с запада на восток, мы наблюдаем гораздо меньшие генетические различия, чем двигаясь с севера на юг (или с юга на север). Стало быть, «исконный» русский ареал у нас полосатенький, и в нем можно выделить южную зону, среднерусскую и Русский Север. В средней полосе преобладают те же фамилии, что и в «общерусском» списке, а на Юге и на Севере — местные, причем в обоих «своеобразных» регионах на первое место вышла почему-то одна и та же фамилия — Поповы.
Интересно, что портрет генофонда других народов Восточной Европы оказался совершенно иным — там изменчивость больше по оси «запад — восток». А русский генофонд, занимающий огромную часть Восточной Европы, обнаружил свое собственное строение, связанное, очевидно, с его историей. И в трех горизонтальных полосах российского государственного флага сокрыт, оказывается, глубокий генетический смысл.
По всем трем вариантам индекса исследователи получили сходные результаты, а это означает, что речь идет о закономерности, мало зависящей от размера выборки, поэтому анализ всего 20 самых частых фамилий позволяет вчерне классифицировать генофонды, не дожидаясь завершения сложных видов анализа по полным фамильным спискам регионов. К сожалению, полного анализа избежать нельзя: не изучив все фамилии, не определишь, какие из них коренные и какие частые. Но главное, никогда не известно заранее, каким количеством фамилий можно ограничиться, не исказив картину. Поэтому, чтобы оценить истинные «взаимоотношения» регионов, приходится анализировать весь фамильный фонд.
Говоря о регионах, нельзя обойти вопрос их сходства по спектру фамилий. Существуют ли такие фамилии, которые встречаются во всех региональных списках? Оказалось, что да. С учетом дополнительно обследованного Сибирского региона таких фамилий набралось 250, и их список мы с удовольствием приводим.
Можно было ожидать, что общерусские фамилии в силу своей общности окажутся равномерно распределенными по всему ареалу, но этого не случилось. Каждая из них, как и все прочие фамилии, имеет свою географическую зону распространения, причем непредсказуемую. Вот, например, Иванов — можно сказать, лицо русского этноса (русские Иваны). В церковном календаре имя Иоанн встречается 79 раз, его частота среди других календарных мужских имен составляет около 15%. Для столь распространенной и, надо полагать, полифилетичной фамилии (то есть многократно возникавшей по всему ареалу от самого распространенного имени) естественно было ожидать повсеместного распространения. Тем не менее на некоторых территориях Ивановы практически отсутствуют. Их ареал расположен на западе и северо-западе, откуда тянется почти сплошным «горным массивом» до северо-востока. На севере и на юге, за исключением отдельных «островков», Ивановы очень редки.
Самая частая русская фамилия — Смирнов. Для нее четко выделяются три широтные зоны: северная, среднерусская и южная. Основная масса Смирновых обосновалась в средней полосе. На Русском Севере Смирновы встречаются хотя и повсюду, но редко. На юге Смирновых нет.
Ареалы Козловых и Волковых удивительным образом совпадают, образуя «коридор», который ведет от смоленских земель через Волго-Окское междуречье в земли тверские и костромские, а затем, расширяясь, но ослабевая по частоте, уходит на север, к Вологде и Архангельску. Причем, как и положено в пищевой цепи, почти везде Козловых больше, чем Волковых. Котовы гуляют сами по себе и встречаются разбросанными «островками» в море популяций, в которых Котовых нет. Есть и фамилии, равномерно распределенные по всему русскому ареалу, Кузнецовы например, но их везде очень мало.
|
Кстати, по частотам «общерусских» фамилий регионы заняли иные места в генетическом пространстве, чем по итогам «горячей двадцатки»: центральное положение досталось Южному региону. Видимо, на юг стремились переселенцы со всей Руси, и потому частоты общих фамилий в этом регионе близки к средним. Возможно, анализ общерусских фамилий поможет выявить наиболее интенсивные потоки миграций, которые оставили след во всех частях русского ареала. Но это лишь рабочая гипотеза, требующая специальной проверки.
В этих исследованиях и во многих других, для описания которых просто нет места, фамилии играют роль удобного эквивалента генетических маркеров. Но фамилии — не гены, у них есть собственная история и, в отличие от генов, национальная принадлежность. И если позволить фамилиям говорить, они расскажут много нового и интересного о русском генофонде и его структуре.
Каждому месту — свои фамилии
Попробуем оценить происхождение 50 самых частых фамилий в каждом региональном списке. Для этого их придется классифицировать. Вообще-то подобной классификацией должен заниматься специалист в области науки об именах — ономастики. Но мы не нашли лингвистов, пожелавших участвовать в такой работе, и сами разнесли фамилии по классам. Их пять:календарные (то есть фамилии, произведенные от имени из святцев — православного календаря), «звериные», к которым отнесли все фамилии, имеющие связь с живым на Земле — не только зверями, но и птицами, и рыбами, и насекомыми, и растениями, и даже их частями (например, Листьев, Цветков), профессиональные, «приметные», которые отмечают особенности внешнего или социального облика человека, и «иные» фамилии, не отнесенные ни к одному из перечисленных классов. Глядя на 50 самых частых региональных фамилий с точки зрения этой классификации, мы неожиданно обнаружили, насколько индивидуален каждый регион.
|
Отличительная черта Южного региона — огромное число профессиональных фамилий: 34%. Они охватывают широчайший круг профессий — это и ткачи, и кузнецы, и гончары, и бондари, и портные, и шапошники (Шаповалов), и пекари (Калашников), и колесных дел мастера. Причем один и тот же род деятельности представлен несколькими частыми фамилиями. Бондари — Бондарев и Бондаренко. Ткачи — Ткачев и Ткаченко. Кузнецы — Кузнецов, Ковалев и Коваленко. Портные — Кравцов и Кравченко, Шевцов и Шевченко. Очень мало в Южном регионе «звериных» фамилий, но Медведевых почему-то в три раза больше, чем на Севере: расхожее мнение, что где больше водится каких зверей, там и больше производных от них фамилий, не подтверждается. Возможно, впрочем, что в то время, когда формировался фонд «звериных» фамилий, медведей на юге было полным-полно... «Приметных» фамилий тоже мало (14%), но они очень выразительно говорят о наличии миграции и, возможно, об облике пришельцев: Новиков, Литвинов («литвинами» русские называли и белорусов, которые до воссоединения с Россией жили в составе Литовского, а затем Польско-Литовского государства), Черкашин («черкаши» — население Правобережной Украины и казаки Поднепровья), Черных, Лысенко, Головин (большеголовый, умный). Кстати, только на юге встречены фамилии, производные от названий других регионов, — Смоленский (120 чел.), Курский (64 чел.), Костромицкий (46 чел.) и Архангельский (23 чел.).
Главное отличие Севера — обилие «иных», в том числе диалектных, фамилий: 34%! Среди них две очень северные — Мерзлый и Морозов (обычно Морозом называли ребенка, родившегося в морозный день). Но основная часть — это диалектные фамилии: Лешуков (так называли детей для «оберега» от леших), Порохин (связывается с зимней порошей), Ошуков (диалектное производное от православного имени Осип), Сауков (диалектное от православного имени Савва), Галашев (диалектное имя от Галактион), Фофанов (диалектное имя от Феофан, но также и прозвищное имя, «простофиля»), Чурсанов (Чур — славянское языческое божество домашнего очага), а также Третьяков и Шестаков (третий и шестой ребенок в семье), Булыгин, Кувалдин, Когин, Дверин и Карманов.
Обилие «звериных» фамилий — отличительная черта Центрального региона. Таких фамилий — половина. Помимо общерусских, в этом списке есть и особые фамилии, рисующие специфический облик Центрального региона: Бобров, Воронин, Жуков, Журавлев, Калинин, Корольков, Крылов, Скворцов, Соболев, Цветков.
В восточном регионе прежде всего бросается в глаза необычайно высокая частота Смирновых — 5,9%! Эта частота в 2–7 раз выше, чем частоты лидеров в других регионах. Особость Смирновых ждет своих исследователей. Тем более что Тихомировы распространены в Восточном регионе тоже с высокой частотой (0,8%). Но главная особенность Восточного региона — это необычайно высокая частота «приметных» фамилий — 36%. И фамилии какие славные: Смирнов и Тихомиров, Беляев и Белов, Серов и Рыжов, Сизов и Румянцев, Шорохов (со следами оспинок) и Крутиков, Большаков и Громов (сильный голос, такие фамилии часто носили певчие), Чистяков и Скрябин (то есть «чистюля», от «скрябать»), Кудрявцев и Кудряшов, Разумов и Веселов... Все вместе они рисуют очень радостный портрет Восточного региона. А вспомним «приметные» фамилии Русского Юга: Новиков, Литвинов, Черных, Головин, Лысенко. А на Севере — Хромцов, Рябов, Черноусов, Лешуков, Суханов... Все же удивительно, насколько различаются региональные портреты!
|
Западный регион, пожалуй, самый типичный. Его «портрет» очень беден неповторимыми фамилиями. Но одно характерное отличие у этого региона все же есть — преобладание календарных фамилий. Их 60%, в два — четыре раза больше, чем в других основных регионах. Зато профессиональных фамилий на западе почти нет (4%), в «топ-50» вошли только Кузнецовы и Поповы.
Окраины
Этнический ареал русских на протяжении столетий неуклонно расширялся, и мы включили в анализ три региона, окраинных по отношению к «исконному» русскому ареалу. Северо-Западный регион представлен населением двух исторически и географически различных районов Псковской области: Островский район издревле относился к псковским землям, в то время как территория Порховского района входила в новгородские земли и только после падения Великого Новгорода отошла во владения Пскова.
Другая окраина — Кубань. Кубанские казаки поселились вблизи южной границы исконного русского ареала в середине XIX века, на исходе Кавказской войны. Это выходцы частью из донских казаков, частью — русские переселенцы из Южной и Центральной России. Хотя казаки — по определению «профессиональная» группа служилых людей, их обычно рассматривают как своеобразную этническую группу. В список включали фамилии только потомков кубанских казаков, а недавнее пришлое русское население не учитывали.
Современное население Кемеровской области представляет иной пласт поздних миграций русских — в Сибирь. Население Кемеровской области сформировалось слиянием множества миграционных потоков, и его можно рассматривать как модель современного населения, ушедшего за пределы «исконного» русского ареала. Возможно, оно даже представляет некую модель нашего будущего. Все три района анализировали и по индексу места, и по типам фамилий.
В Северо-Западном регионе бросается в глаза преобладание календарных фамилий — их 82%. Зато профессиональная фамилия в «топ-50» лишь одна (2%) — Кузнецовы. По трем вариантам IPСеверо-Западный регион очень близок к Северному, но не к Западному, поэтому по степени своеобразия частых фамилий Северо-Запад никак нельзя отнести к регионам среднерусской полосы. Это действительно «окраинный» регион.
Важнейшая черта фамильного портрета кубанских казаков — их своеобразие. Оно на порядок больше, чем в основных русских регионах, и даже в несколько раз выше, чем в самом своеобразном из них Южном регионе. У кубанских казаков велика доля профессиональных фамилий (22%). В этом они схожи с Южным регионом. Но фамильный фонд казаков никак нельзя рассматривать как «филиал» Южного региона. У него богатый спектр неповторимых черт и устойчивые связи с общерусским ядром фамилий.
Сибирская популяция — самая удаленная, от Москвы ее отделяют 3000 км. Но от исконного ареала она оторвана не столько географически, сколько исторически. Это зона переселенческая, промежуточная, текучая, которой бесконечные потоки новых миграций не дают сформировать собственное лицо. И благодаря этой текучести фамильный портрет Сибирского региона заметно напоминает среднерусскую полосу. Сибирский генофонд оказался «более общерусским», чем многие исконные территории, чья своеобычность обусловлена их историей. Анализ классов фамилий позволяет предположить, что из всех регионов средней полосы Сибирский регион более всего тяготеет к Западному, самому географически удаленному. Возможно, наиболее мощная волна миграции пришла именно с Запада, но эта гипотеза требует проверки.
Таким образом, две группы русских переселенцев являют собою две разные модели формирования частых фамилий: казаки резко своеобразны, а русские сибиряки максимально близки к общерусскому набору.
Так что же дает исследование русских фамилий для изучения русского генофонда?
Во-первых, фамилии оказались еще одним надежным источником сведений о его структуре. «Показания» фамилий удивительно совпадают с «показаниями» генов. Они подтвердили известные различия между южными и северными русскими популяциями при меньших различиях между западными и восточными. Фамилии дали дополнительную информацию и по многим более частным вопросам, уточняя и проясняя структуру русского генофонда. Например, используя коренные фамилии, мы составили прогноз случайного инбридинга для коренного населения в 49 районах. Этот уровень и связанный с ним груз наследственных болезней неуклонно возрастают с юго-запада на восток.
Во-вторых, анализ фамилий можно использовать как разведку для планирования собственно генетических исследований: сначала изучить структуру генофонда по фамильным данным, выявить основные закономерности, основные группы популяций — и уже исходя из этих данных проводить генетические исследования. Можно предложить и еще одно яркое применение фамилий: для изучения переселенческих генофондов. Например, зная частоты генов в исходных группах и располагая данными о фамилиях, можно узнать частоты генов в переселенческой группе, не изучая ее!
Конечно же польза от фамилий этим не исчерпывается. Главный результат нашей работы с фамилиями — это возможность изучать «устройство» разных генофондов, как русского, так и множества других.
В статье использованы материалы из книги Е. В. Балановской, О. П. Балановского
«Русский генофонд. Взгляд в прошлое», которая выйдет в этом году в издательстве «Луч» (Москва).
«Русский генофонд. Взгляд в прошлое», которая выйдет в этом году в издательстве «Луч» (Москва).
http://elementy.ru/lib/430497?context=286336
