Слово «деньги» в жизни переднеазиатского человека имеют иной смысл и звучат иначе, нежели в жизни нордического человека: переднеазиатский способ их добывания означает замену (точнее, мнимую замену) подлинного одухотворения, а в собственности этот человек ищет защиту от угрызений совести. Он старается еще больше усилить эту защиту. Со стороны это кажется торгашеством, а внутри за этим кроется отчаяние.
К капиталистическому образу мыслей в переднеазиатском стиле добавляется еще одна особая черта, которая является следствием этого тайного отчаяния: жажда мести всем, кто просто живет. В этом его отличие от капиталистического образа мыслей в нордическом стиле. Нордический капиталист может пойти и по трупам, видя перед собой не людей, а только препятствия. Переднеазиатскому капиталисту нужны жертвы его мести; он смотрит на жертву как на жертву и ему нужны мучения жертвы для удовлетворения его ненависти ко всякой естественной жизни, не знающей о проклятье, от которого он страдает. Еврей-сефард, которого мы видим на снимке 52, не совсем переднеазиатского типа. Здесь смешано столько разных расовых черт, что ни один стиль не преобладает. Но еврейская община, в которой он живет, настолько подчинена переднеазиатскому стилю, что и он научился использовать свои черты в этом стиле.
Я жил целый год по соседству с этим человеком, единственным евреем в арабском квартале Иерусалима. Когда я бывал дома, я слышал через стенку по утрам задолго до восхода солнца, его каркающий голос, которым он читал что-нибудь из Торы или из других еврейских книг. Он строго соблюдал все еврейские предписания по будням и в субботу. Он жил в бедном, но собственном доме; в еврейских кварталах он имел дома получше. Иногда он уходил из дома особенно плохо одетым и потом долго не возвращался. Меня заинтересовало, куда и зачем он ходит, и однажды я его проследил. Оказалось, он клянчит милостыню в Старом городе.
Таковы были две главные опросы в его жизни: Книга и деньги. Связь между ними объясняется его стилем, которому не противоречит и попрошайничество как форма заработка. Но этот старый еврей был обеспеченным человеком, нудна не гнала его этим заниматься, на то были иные причины. Ему нужен был сам процесс простого получения денег как противовес его жизни в Книге.
Если Хаген («Песнь о нибелунгах») лжет из верности вождю, то переднеазиатский человек лжет из верности Книге. Нордический человек, исходя из своих ценностей, становится героем. Переднеазиатский – священнослужителем; он может служить и Богу и Мамоне, быть одновременно святым и торгашом. Это идеальное переднеазиатское сочетание очень эффективно влияет на расово смешанных людей.
Переднеазиатский «дух» это не окончательная истина, которую нельзя сделать еще более истинной, т.е. более сложной. Простота здесь не котируется. «Дух» человека этого стиля никогда не устанет мудрить вокруг каждой истины, чтобы не было застоя. В итоге остается пустая формула, лишенная смысла буква, которая все еще претендует на власть над живой жизнью.
Примеры расово смешанных людей, которые живут по переднеазиатским образцам, встречаются не только на Ближнем Востоке и не только среди евреев. Они заучивают закон до такой степени, что он теряет смысл, они вышибают дух из «духа» и внедряют в жизнь мертвую формулу. Но жизнь таким способом не «одухотворить». Такая жизнь ведет лишь к мнимой святости и определяется не стремлением к спасению, а особым, процветающим только здесь видом лжи.
У каждой расы свое понимание истины, у каждой расы даже свой стиль лжи.
Л.Ф.Клаусс "Раса и стиль"
К капиталистическому образу мыслей в переднеазиатском стиле добавляется еще одна особая черта, которая является следствием этого тайного отчаяния: жажда мести всем, кто просто живет. В этом его отличие от капиталистического образа мыслей в нордическом стиле. Нордический капиталист может пойти и по трупам, видя перед собой не людей, а только препятствия. Переднеазиатскому капиталисту нужны жертвы его мести; он смотрит на жертву как на жертву и ему нужны мучения жертвы для удовлетворения его ненависти ко всякой естественной жизни, не знающей о проклятье, от которого он страдает. Еврей-сефард, которого мы видим на снимке 52, не совсем переднеазиатского типа. Здесь смешано столько разных расовых черт, что ни один стиль не преобладает. Но еврейская община, в которой он живет, настолько подчинена переднеазиатскому стилю, что и он научился использовать свои черты в этом стиле.
Я жил целый год по соседству с этим человеком, единственным евреем в арабском квартале Иерусалима. Когда я бывал дома, я слышал через стенку по утрам задолго до восхода солнца, его каркающий голос, которым он читал что-нибудь из Торы или из других еврейских книг. Он строго соблюдал все еврейские предписания по будням и в субботу. Он жил в бедном, но собственном доме; в еврейских кварталах он имел дома получше. Иногда он уходил из дома особенно плохо одетым и потом долго не возвращался. Меня заинтересовало, куда и зачем он ходит, и однажды я его проследил. Оказалось, он клянчит милостыню в Старом городе.
Таковы были две главные опросы в его жизни: Книга и деньги. Связь между ними объясняется его стилем, которому не противоречит и попрошайничество как форма заработка. Но этот старый еврей был обеспеченным человеком, нудна не гнала его этим заниматься, на то были иные причины. Ему нужен был сам процесс простого получения денег как противовес его жизни в Книге.
Если Хаген («Песнь о нибелунгах») лжет из верности вождю, то переднеазиатский человек лжет из верности Книге. Нордический человек, исходя из своих ценностей, становится героем. Переднеазиатский – священнослужителем; он может служить и Богу и Мамоне, быть одновременно святым и торгашом. Это идеальное переднеазиатское сочетание очень эффективно влияет на расово смешанных людей.
Переднеазиатский «дух» это не окончательная истина, которую нельзя сделать еще более истинной, т.е. более сложной. Простота здесь не котируется. «Дух» человека этого стиля никогда не устанет мудрить вокруг каждой истины, чтобы не было застоя. В итоге остается пустая формула, лишенная смысла буква, которая все еще претендует на власть над живой жизнью.
Примеры расово смешанных людей, которые живут по переднеазиатским образцам, встречаются не только на Ближнем Востоке и не только среди евреев. Они заучивают закон до такой степени, что он теряет смысл, они вышибают дух из «духа» и внедряют в жизнь мертвую формулу. Но жизнь таким способом не «одухотворить». Такая жизнь ведет лишь к мнимой святости и определяется не стремлением к спасению, а особым, процветающим только здесь видом лжи.
У каждой расы свое понимание истины, у каждой расы даже свой стиль лжи.
Л.Ф.Клаусс "Раса и стиль"
