Следственный изолятор в Грозном
Фото: Юрий Тутов / ТАСС
В начале этого года Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) заявила,
что намерена усилить в своих учреждениях борьбу с общинами радикальных
мусульман — тюремными джамаатами. Эксперты Российского института
стратегических исследований даже призывали создать отдельные зоны для
исламистов, дабы лишить их возможности вербовать в свои ряды неофитов из
числа заключенных.
О том, что представляют собой тюремные джамааты, за
счет чего они существуют и как вербуют новых членов, в интервью
«Ленте.ру» рассказал аспирант экономического факультета МГУ Виктор
Луковенко. Недавно он освободился из мест лишения свободы, где провел
более пяти лет.
«Лента.ру»: Где вы отбывали наказание?
Виктор Луковенко:
Около года, с июля 2010-го, я провел в Бутырке. С одной стороны, это
образцово-показательный столичный централ, но в целом — наиболее
характерный пример московского СИЗО. Почти месяц длился этап через
Челябинск и Красноярск в Бурятию. И четыре года в колонии строгого
режима ИК № 8 в Улан-Удэ.
Каков национальный состав заключенных?
Если
брать московские централы, то абсолютное большинство, процентов
восемьдесят — это выходцы с Кавказа и из Средней Азии. Мне лично
приходилось сидеть в камере, где из двадцати человек славян было только
двое, прочие — азербайджанцы, грузины, таджики, узбеки, киргизы. Очень
много «смотрящих» за камерами и даже за корпусами Бутырки из тех же
азербайджанцев, например.
Конфликты на национальной почве случались?
Но есть другой фактор, с которым трудно что-либо сделать, — религиозный. В СИЗО все чаще попадают радикально настроенные мусульмане из республик Северного Кавказа. Отношения между ними и, например, теми же азербайджанцами, которые в местах заключения в большинстве своем являются носителями традиционной воровской идеологии, мягко говоря, прохладные.
Что значит радикально настроенные?
Я
человек не из этой среды, наблюдал ее со стороны, но, судя по всему,
речь о салафитах (исламское фундаменталистское течение, пришедшее в
Россию в 1990-е годы из арабских стран — прим. «Ленты.ру»). Они и внешне выделяются — отращивают длинные бороды, бреют усы, подворачивают штаны и так далее.
Насколько их много и как складываются отношения с прочими заключенными?
Численно салафиты, если брать именно активных, объединенных в джамааты (общины — прим. «Ленты.ру»),
составляют порядка пяти процентов обитателей московских централов. Их
не так много, но они сплочены и хорошо организованы, идут на конфликты
даже с ворами. Бывали драки и не раз. Когда, например, в камере сидело
десять на десять радикальных мусульман и представителей преступного
мира. Если в камере преобладают мусульмане, они устанавливают свои
правила. Отказываются, например, переправлять в другую камеру сигареты. А
это так называемая «дорога», на которой и зиждется все существование в
тюрьме.Часто ворам приходилось отступать под натиском агрессивной молодежи. Бывали драки и на сборках (при перевозке заключенных — прим. «Ленты.ру»), и опять-таки, радикальные мусульмане не раз выходили победителями, поскольку многие из них, надо отдать им должное, готовы идти до конца. В результате к этим немногочисленным группам подтягиваются по национальному признаку и те выходцы с Северного Кавказа, которые на воле не испытывали особого интереса к религии.
Радикальные мусульмане чаще конфликтуют именно с преступными авторитетами?
Со
всеми, кто препятствует введению их правил. Стоит заметить, что в
случае национальных конфликтов воры не раз заступались за
немногочисленных славян, понимая, что сегодня они отдадут их «на
съедение» радикальным мусульманам, а завтра те возьмутся и за них.
Кое-где так уже и происходит — по слухам, есть лагеря в Ростовской
области, на Северном Кавказе, где преобладают салафиты, живущие своими
джамаатами. Они отрицают воровские традиции, не скидываются в общак (об
этом рассказывали заключенные ИК-2 в городе Шамхал в Дагестане, — прим. «Ленты.ру»).
Отчасти это на руку сотрудникам колоний, которые покровительствуют
отдельным радикально настроенным мусульманам, чтобы вбить клин между
заключенными.
Фото: Шарифулин Валерий / ТАСС
1/2
То есть национальный и религиозный факторы играют не последнюю роль в системе исполнения наказаний?
Так
получается. Многие сотрудники и вовсе обязаны своим карьерным ростом
принадлежности к северокавказским диаспорам. Я сталкивался с
оперативными работниками чеченского происхождения, которые за счет своих
национальных связей решали служебные задачи, быстро получая звезды на
погоны. Причем, попадая на работу в СИЗО и в лагеря, они не просто
«прикрывают» там своих, но занимаются распространением идей радикального
ислама среди славян, что я наблюдал лично.Можно предположить, что в ряде случаев администрация СИЗО продуманно собирает в отдельных камерах салафитов, чтобы при необходимости использовать их как «пресс-хаты» для непокорных славян. Так сказать, quid pro quo, услуга за услугу. В целом, сотрудники администрации СИЗО ведут себя с салафитами подчеркнуто корректно, несмотря на зачастую вызывающее поведение со стороны последних.
По каким статьям обычно сидят исламисты, какие у них сроки?
Я
не раз пересекался с молодыми дагестанцами, почти всегда они идут по
одной статье — разбой в особо крупном размере, сроки по 15-20 лет.
Возраст обычно 18-20 лет, один и тот же сценарий преступления —
приезжают группой в Москву, совершают очень дерзкие вооруженные
нападения на ювелирные точки, банки и т.д. Всеми возможными способами
они добивались перевода для отбывания срока в какую-нибудь из
северокавказских республик. Откровенно объясняли: «Мы едем на Кавказ,
там отсидим три-четыре года, решим вопрос через волю, выйдем на свободу и
вернемся к своим делам». Отправку на Урал или в Сибирь они воспринимали
как конец света — там быстро освободиться невозможно.
Фото: Алексей Куденко / РИА Новости
Члены тюремных джамаатов как-то афишируют свою связь с боевиками на Северном Кавказе?
Те
же молодые дагестанцы, о которых я говорил, прибывают в тюрьму уже
радикально настроенными мусульманами. Не скрывают в разговорах, что
часть награбленного они отправляли домой на Кавказ, как они говорят, «на
джихад».В этой среде весьма популярен певец Тимур Муцураев, воспевавший «подвиги» дудаевских боевиков. Члены джамаатов не раз с целью пропаганды открыто демонстрировали с мобильных телефонов ролики с изготовлением взрывных устройств, пропагандистские ролики «Исламского государства» (запрещенного в России — прим. «Ленты.ру»). Когда телефоны отнимали, там находили также снятые боевиками ролики с отрезанием голов русским солдатам и прочее в том же духе.
Вы отбывали срок в период становления «Исламского государства». Как реагировали на эти события лагерные салафиты?
Когда
в тюрьмы и лагеря просочилась информация о том, что в Сирии «Исламское
государство» провозгласило халифат, джамааты встрепенулись. Многие,
особенно из неофитов, не скрывали восторга, заявляя, что после
освобождения поедут туда воевать. Они так и поступают — я знаю
конкретные случаи. Что меня удивило, так это равнодушие ко всему этому
со стороны администрации ФСИН.
Среди кого вербуют сторонников тюремные джамааты и как это происходит?
В
своей национальной среде они не замыкаются, пытаются вербовать и
славян, и азиатов. Правда, в силу ментальной установки на лидерство,
внутри джамаатов кавказцы все равно занимают главные позиции, прочие —
как бы второго сорта.Поэтому неофиты стараются проявить себя, повысить статус в джамаате и изначально готовы на самые радикальные поступки. Лидеры численно небольших тюремных джамаатов часто исподволь используют это в конфликтах с администрацией и ворами. Неофитов провоцируют на драку с конкретным сотрудником администрации или вором, который якобы «не любит Аллаха». Провокатор попадает в карцер, получает иные наказания. Но влияние джамаата в тюремной среде укрепляется.
Фото: Андрей Стенин / РИА Новости
Что дает заключенному джамаат?
Неофит
меняется не только внешне (борода и т.д.). Он становится более
уверенным, так как за ним стоит целый джамаат. Его члены благодаря
финансовым возможностям часто лучше питаются. В лагерях в силу своего
особого статуса отказываются от общих работ, либо как-то договариваясь с
ворами, либо идя на открытый конфликт с ними.Члены джамаатов усиленно занимаются спортом — это неотъемлемая часть их подготовки. В Бутырке есть спортзал, но это платно, и ходят туда в основном мошенники, среди них популярен фитнес. А вот в лагерях сами заключенные оборудуют для себя «качалки». На всех их не хватает, и там обычно занимаются те, кому позволяет это администрация. Салафиты такую возможность в ИК-8 имели в силу наличия финансов и связей с сотрудниками. Более того, в ИК-8 при запрете руководства на ввоз спортивного питания джамаатовские находили возможность нелегально доставлять в лагеря крупными партиями протеины, специальные спортивные добавки для наращивания мышечной массы.
Каково у них отношение к исламскому духовенству?
Презрительное,
подчеркнуто негативное. Еще когда я находился в Бутырке, по телевизору в
камере показывали новостной репортаж о встрече мусульманского
духовенства то ли с президентом, то ли с премьер-министром. Реакция была
резко негативная, телевизор сразу выключили. Приходилось слышать и
соответствующие реплики.В ИК-8 в 2013 году открылась молельная комната для мусульман, для совершения там богослужений приходил представитель официального духовенства, татарин. Желающих помолиться с ним нашлось немного...
Были моменты, которые как-то по-особенному врезались в память?
Два
момента. Первый — это постоянные переклички до и после намаза «Аллах
акбар!» между камерами в Бутырке. Этот клич, пролетавший по централу от
одной решетки до другой, имел в том числе конкретной целью
психологическое давление на прочих заключенных и администрацию через
демонстрацию многочисленности и единства салафитов. Единственный день в
году, когда мусульмане просто молчали, — это Пасха, знаковый день и для
славян, и для грузин. По старой тюремной традиции в этот день
«смотрящий» по камере обращался к ее обитателям с поздравлениями, и
между камерами звучала перекличка «Христос воскресе!»Второй момент, очень знаковый — в июне 2011 года я вышел на прогулку в Бутырке и услышал восторженные крики «Аллах акбар!» и поздравления радикальных мусульман друг другу. Оказалось, что так они празднуют убийство полковника Буданова, застреленного в Москве.
