Традиционно считается, что Бородинская битва была звеном
продуманной военной стратегии М.И. Кутузова, которая, в конечном итоге,
привела к победе. А победителей, как известно, не судят. Французские
историки, напротив, говорят о том, что «битва на Москве-реке» (как они
её называют) была навязана русской армии и стала для неё серьёзным
потрясением. Возможно, истина лежит где-то посередине. С одной стороны,
конечно, генеральное сражение было очень опасным для Кутузова, с другой –
избежать его не было никакой возможности.
Сложная дилемма? Безусловно. И Кутузов хорошо её понимал, разрабатывая план обороны Москвы. По его задумке, вместо нежелательного генерального сражения должно было состояться несколько битв. Главной задачей было изматывать врага на подступах к городу, пока в близлежащих областях формировались резервные части. У села Бородино, расположенного как раз на перекрестке Старой и Новой Смоленских дорог, ведущих к Москве, должно было состояться всего лишь одно из таких локальных сражений. Место было отнюдь не самое удачное для русских, уступавших французам по численности. Армия запросто могла попасть в ловушку, если Наполеон задумал бы глубокий маневр по флангам. Но он не использовал эту возможность, не стал играть наперегонки.
Наполеон ждал главного сражения, своего нового Аустерлица, после которого намеревался победоносно въехать в кремлёвские ворота. Но сдавать Москву Наполеону явно не собирались. Об этом свидетельствует одна история, которую можно считать одним из первых случаев политического пиара или чего-то подобного. Граф Фёдор Васильевич Ростопчин, занимавший пост генерал-губернатора Москвы, предложил для обороны города применить инновационное по тем временам средство – аэростаты. Он доложил царю, что необходимо такое оружие, которого не ожидает неприятель. И воздушные шары с солдатами в корзинах, запущенные над французскими войсками, показались ему подходящим решением. Всего-то требовался благоприятный ветер, и Наполеон получил бы такой удар «с неба», которого явно не ожидал.
Затея Ростопчина оказалась, мягко говоря, слишком смелой. Однако это не помешало ему буквально накануне Бородино сообщить Кутузову, что вскоре русская армия получит веский аргумент в споре с французами. По крайней мере, по Москве поползли слухи о «еростате», который чудесным образом поможет одолеть врага. Один из современников писал: «Уверяли, что для истребления неприятельского войска где-то строится огромной величины шар с обширной гондолой, в коей поместится целый полк солдат с несколькими пушками и артиллеристами. Этот шар, наполненный газом, поднявшись на воздух до известной высоты, полетит на неприятельскую армию… и начнет поражать врагов как градом – пулями и ядрами, сверх того обливать растопленной смолою».
Запустить «еростат» должен был немецкий изобретатель-самоучка Франц Леппих. Это была интереснейшая личность во всех отношениях. Известно, что он родился в 1775 году в Нижней Франконии в крестьянской семье. Увлекшись механикой, он начал делать, как бы сегодня сказали, креативные проекты. Разумеется, нужда в финансировании заставляла его мыкаться от одного королевского двора к другому.
Сперва Леппих предложил проект боевого воздушного шара Наполеону, но тот не заинтересовался оригинальной идеей. Через несколько лет непоседливый немец обратился к российским представителям в Германии. Причём события развивались почти как в голливудском боевике. Накануне кампании 1812 года Наполеон отправил погоню за изобретателем, дабы чего не вышло, и Леппих, собрав свои чертежи и записи, спешно уехал в Россию. Ему помогли русские агенты, переодетые в гражданское и работавшие в обстановке строгой секретности. Когда императору Александру I доложили о «летучей машине», он немедленно принял решение о финансировании проекта.
Проекту Леппиха дали зелёный свет. Уже тогда граф Ростопчин говорил: «Для меня будет праздником знакомство с человеком, чье изобретение сделает бесполезным военное ремесло, избавит человеческий род от его дьявольского разрушителя», подразумевая под последним, конечно же, Наполеона. Немецкий изобретатель получил секретную резиденцию в Подмосковье. Более того, для дезинформации французских агентов придумывались слухи. Пока работы по строительству военного аэростата шли за высоким забором, в щели которого подглядывали многочисленные зеваки, официально говорилось, что строится то ли землеройная машина, то ли подводный корабль.
Но несмотря на вложенные средства, привлечённые кадры и трепетные ожидания, практические испытания поставили под угрозу саму идею проекта Леппиха. Увы, в России столь часто огромные средства тратились впустую, а воображаемая грандиозная затея оборачивалась пшиком, что этому перестали удивляться. Так вышло и на этот раз: построенный аэростат не смог подняться в воздух. Александр I постарался сделать хорошую мину при плохой игре и заявил, что несмотря на неудачу, идея о воздушных шарах, спешащих на помощь армии, поможет поднять боевой дух. На самом деле это был большой мыльный пузырь.
Буквально за несколько дней до Бородинской битвы фельдмаршал Кутузов спрашивал у графа Ростопчина, когда боевые аэростаты можно ожидать в войсках. Но ответить было нечего. Вместо этого Франц Леппих быстро свернул работы и предпочёл эвакуироваться в Ораниенбаум под Петербургом. После того, как и на новом месте не удалось построить боевой аэростат, немецкий механик покинул Россию. Его следы затерялись где-то в Европе. Поговаривали, что Наполеону рассказали о незадачливом проекте, что его немало позабавило.
Как бы то ни было, на Бородинском поле русская армия смогла рассчитывать только на свои собственные силы. И лишь благодаря неимоверному героизму и жертвам Наполеон не увидел под Москвой нового Аустерлица. Вне зависимости от того, что пишут об исходе Бородинской битвы современные историки, именно она стала началом конца наполеоновского блицкрига в России.
Всеволод Меркулов,
кандидат исторических наук
Сложная дилемма? Безусловно. И Кутузов хорошо её понимал, разрабатывая план обороны Москвы. По его задумке, вместо нежелательного генерального сражения должно было состояться несколько битв. Главной задачей было изматывать врага на подступах к городу, пока в близлежащих областях формировались резервные части. У села Бородино, расположенного как раз на перекрестке Старой и Новой Смоленских дорог, ведущих к Москве, должно было состояться всего лишь одно из таких локальных сражений. Место было отнюдь не самое удачное для русских, уступавших французам по численности. Армия запросто могла попасть в ловушку, если Наполеон задумал бы глубокий маневр по флангам. Но он не использовал эту возможность, не стал играть наперегонки.
Наполеон ждал главного сражения, своего нового Аустерлица, после которого намеревался победоносно въехать в кремлёвские ворота. Но сдавать Москву Наполеону явно не собирались. Об этом свидетельствует одна история, которую можно считать одним из первых случаев политического пиара или чего-то подобного. Граф Фёдор Васильевич Ростопчин, занимавший пост генерал-губернатора Москвы, предложил для обороны города применить инновационное по тем временам средство – аэростаты. Он доложил царю, что необходимо такое оружие, которого не ожидает неприятель. И воздушные шары с солдатами в корзинах, запущенные над французскими войсками, показались ему подходящим решением. Всего-то требовался благоприятный ветер, и Наполеон получил бы такой удар «с неба», которого явно не ожидал.
Затея Ростопчина оказалась, мягко говоря, слишком смелой. Однако это не помешало ему буквально накануне Бородино сообщить Кутузову, что вскоре русская армия получит веский аргумент в споре с французами. По крайней мере, по Москве поползли слухи о «еростате», который чудесным образом поможет одолеть врага. Один из современников писал: «Уверяли, что для истребления неприятельского войска где-то строится огромной величины шар с обширной гондолой, в коей поместится целый полк солдат с несколькими пушками и артиллеристами. Этот шар, наполненный газом, поднявшись на воздух до известной высоты, полетит на неприятельскую армию… и начнет поражать врагов как градом – пулями и ядрами, сверх того обливать растопленной смолою».
Запустить «еростат» должен был немецкий изобретатель-самоучка Франц Леппих. Это была интереснейшая личность во всех отношениях. Известно, что он родился в 1775 году в Нижней Франконии в крестьянской семье. Увлекшись механикой, он начал делать, как бы сегодня сказали, креативные проекты. Разумеется, нужда в финансировании заставляла его мыкаться от одного королевского двора к другому.
Сперва Леппих предложил проект боевого воздушного шара Наполеону, но тот не заинтересовался оригинальной идеей. Через несколько лет непоседливый немец обратился к российским представителям в Германии. Причём события развивались почти как в голливудском боевике. Накануне кампании 1812 года Наполеон отправил погоню за изобретателем, дабы чего не вышло, и Леппих, собрав свои чертежи и записи, спешно уехал в Россию. Ему помогли русские агенты, переодетые в гражданское и работавшие в обстановке строгой секретности. Когда императору Александру I доложили о «летучей машине», он немедленно принял решение о финансировании проекта.
Проекту Леппиха дали зелёный свет. Уже тогда граф Ростопчин говорил: «Для меня будет праздником знакомство с человеком, чье изобретение сделает бесполезным военное ремесло, избавит человеческий род от его дьявольского разрушителя», подразумевая под последним, конечно же, Наполеона. Немецкий изобретатель получил секретную резиденцию в Подмосковье. Более того, для дезинформации французских агентов придумывались слухи. Пока работы по строительству военного аэростата шли за высоким забором, в щели которого подглядывали многочисленные зеваки, официально говорилось, что строится то ли землеройная машина, то ли подводный корабль.
Но несмотря на вложенные средства, привлечённые кадры и трепетные ожидания, практические испытания поставили под угрозу саму идею проекта Леппиха. Увы, в России столь часто огромные средства тратились впустую, а воображаемая грандиозная затея оборачивалась пшиком, что этому перестали удивляться. Так вышло и на этот раз: построенный аэростат не смог подняться в воздух. Александр I постарался сделать хорошую мину при плохой игре и заявил, что несмотря на неудачу, идея о воздушных шарах, спешащих на помощь армии, поможет поднять боевой дух. На самом деле это был большой мыльный пузырь.
Буквально за несколько дней до Бородинской битвы фельдмаршал Кутузов спрашивал у графа Ростопчина, когда боевые аэростаты можно ожидать в войсках. Но ответить было нечего. Вместо этого Франц Леппих быстро свернул работы и предпочёл эвакуироваться в Ораниенбаум под Петербургом. После того, как и на новом месте не удалось построить боевой аэростат, немецкий механик покинул Россию. Его следы затерялись где-то в Европе. Поговаривали, что Наполеону рассказали о незадачливом проекте, что его немало позабавило.
Как бы то ни было, на Бородинском поле русская армия смогла рассчитывать только на свои собственные силы. И лишь благодаря неимоверному героизму и жертвам Наполеон не увидел под Москвой нового Аустерлица. Вне зависимости от того, что пишут об исходе Бородинской битвы современные историки, именно она стала началом конца наполеоновского блицкрига в России.
Всеволод Меркулов,
кандидат исторических наук
