«Из всех экваториальных рас население Австралии является наиболее детально изученным.
А данные, полученные известных датских генетиком Э. Виллерслевом и его командой подтвердили (как и более ранние данные Кавалли-Сфорца и др. ученых) одну из основных версий происхождения австралийцев – современные аборигены Австралии являются потомками одной крупной волны переселенцев.
Первые мигранты прибыли в Австралию еще 72-75 тысяч лет назад, до извержения вулкана Тоба.
Как раз, на месте современных морей, Тиморского и Арафурского, располагались огромные пространства саванн, степей и приморских заболоченных низменностей. Так, люди могли беспрепятственно проникать в Австралию из Юго-Восточной Азии.
Но после катастрофы Тоба вся Южная Азия сильно обезлюдела. И последние переселенцы прибыли в Австралию, вероятно, не позднее периода 60 тыс. л.н.
Вплоть до эпохи европейской колонизации (в XIX-XX веках) Австралия оставалась вне зоны направленности каких-либо миграционных потоков.
В результате изоляции (как биологической, так и культурной), австралийцы сохранили тип хозяйства людей эпохи палеолита.
Что касается фенотипа, то среди австралийцев можно выделить несколько комплексов признаков.
Во-первых, это тип известный большинству современных людей (даже тем, кто очень далеко от антропологии). Маленькая черепная коробка, длинный узкий череп, покатый лоб с огромным уклоном, ярко выраженные надбровья, широкий уплощенный нос, выраженный прогнатизм, скошенный подбородок, тяжелая массивная челюсть и крупные зубы – этот комплекс черт характерен для жителей саванн и полупустынь, то есть для подавляющего большинства аборигенов Австралии. И точно такой же тип характерен для жителей аравийских оазисов (те самые «овальноголовые люди» из шумеро-аккадских текстов).
До недавнего времени распространенной была точка зрения, согласно которой у австралийцев сохранился древнейший комплекс признаков. А В. Алексеев считал их прямыми потомками людей Схул-Кафзех, что абсолютно противоречит современным данным палеоантропологии и ДНК-генеалогии.
А многие исследователи считали этот тип результатом смешения ранних сапиенсов с более древними гоминидами. Отчасти, доля правды в этом есть – предки современных жителей Австралии и Южной Океании действительно ассимилировали остатки древнейших гоминидов («нгандонгов», «денисовцев» и т.д.). Но такая небольшая примесь (всего 5-7%) едва ли могла бы повлиять на фенотип. Тем более, что во-первых, гоминиды типа «нгандонг» имели гораздо более «современные» черты, чем народы Австралии. К тому же, тем более, другим аргументом против теории гибридизации является то, что такой же расовый тип распространен в оазисах Аравии, где современные люди имеют лишь небольшую неандерталоидную примесь на уровне 1-4%.
Вероятно, в обоих случаях происходили одинаковые адаптационные процессы. Примерно такой же точки зрения придерживается современный российский антрополог С. Дробышевский, который считает этот тип современных австралийцев – результатом «вторичный специализации».
Во-вторых, на северном и северо-западном побережье Австралии, ближе к экватору, встречается «негритосский» тип, идентичный комплексу признаков аэта и андаманцев.
В-третьих, там же распространен и тип, близкий к «веддоидному». То есть имеет место тот же «дуализм» комплексов признаков, что и в Юго-Восточной Азии («веддоиды» <=> «негритосы»).
В-четвертых, тип северо-восточного побережья. Отличается более длинным лицом, более узким (и часто – выпуклым) носом, менее выраженным прогнатизмом, и чаще – более светлой кожей. Такой же тип распространен среди аборигенов Новой Гвинеи.
И этот же тип является наиболее древним. Как показывают немногочисленные палеоантропологические, такие же черты были присущи первым обитателям Австралии.
Что касается заселения Австралии, то наиболее аргументированной является следующая версия. Первые люди появились в регионе около 70 тыс.л.н.. Но первое время (первые 20-40 тысяч лет) они обитали на богатых продуктами низинных равнинах между Австралией и Новой Гвинее, на месте которых сейчас расположен Торресов пролив.
На территорию собственно Австралии первые аборигены начали проникать в период примерно 50-60 тыс.л.н.. Глубинных районов материка эти люди достигли примерно 40-45 тысяч лет назад. Примерно этим периодом датируются останки в Мунго – черты этих людей, как раз, схожи с чертами папуасов и австралийцев крайнего северо-востока. Но уже останки из Кау Суомп (20-25 тыс. л.н.) отличаются тем хорошо известным типом, который присущ большинству современных австралийских аборигенов.
Фрагментированный характер данных не дает возможности ученым проследить линию изменений, произошедших с аборигенами Австралии. Вполне возможно, что помимо адаптации могли сыграть роль и такие факторы как «эффект основателя рода» (как в случае западноэкваториальными «неграми»), так и постепенное распространение генов через эффект «бутылочного горлышка».
Что касается папуасов, то они оказались изолированными от австралийцев примерно 10-12 тысяч лет назад, когда полностью исчез сухопутный перешеек между Австралией и Новой Гвиней. Но в целом одни принадлежат к той же расовой ветви, что и австралийцы, что подтверждается как данными антропологии, так и ДНК-генеалогией и геногеографическими исследованиями.
Но папуасы испытали влияние многих других групп людей.
Во-первых, это предки современных меланезийцев. Эти люди являются потомками одной из первых волн мигрантов из Южной Азии. Их фенотип тяготеет к умеренно выраженным экваториальным расам («веддоидам» и т.д.), но по всем другим параметрам (дерматоглифика, одонтология, соматология, данные популяционной генетики и т.д.) они входят в состав Восточного расового ствола (куда также входят монголоиды, айны, полинезийцы, американские индейцы).
Во-вторых, предки современных полинезийцев, пришедшие из Восточной Индонезии в Микронезию, вдоль северного побережья Новой Гвинеи.
В-третьих, мигранты более поздних волн из Юго-Восточной Азии (эти люди начали колонизировать дальний запад Новой Гвинеи всего 500-1500 лет назад). Но для всех этих групп переселенцев Новая Гвинея выступала скорее в роли перевалочного пункта, промежуточной точки. Поэтому, с одной стороны, аборигены-папуасы восприняли многие культурные черты этих пришельцев (подсечно-огневое земледелие, свиноводство, птицеводство, технологии обработки дерева и зачатки других ремесел), но примесь других рас на этом острова крайне незначительна. И современные данные полностью противоречат старым теоретическим моделям, в которых папуасов объединяли с меланезийцами.
Как уже было указано, вплоть до периода 10-15 тыс. л.н. австралийцы и папуасы составляли общую группу популяций. А что касается современного периода, все данные указывают на то, что речь идет о двух родственных группах популяций, объединенных вокруг изначально общей расовой ветви.
источник
А данные, полученные известных датских генетиком Э. Виллерслевом и его командой подтвердили (как и более ранние данные Кавалли-Сфорца и др. ученых) одну из основных версий происхождения австралийцев – современные аборигены Австралии являются потомками одной крупной волны переселенцев.
Первые мигранты прибыли в Австралию еще 72-75 тысяч лет назад, до извержения вулкана Тоба.
Как раз, на месте современных морей, Тиморского и Арафурского, располагались огромные пространства саванн, степей и приморских заболоченных низменностей. Так, люди могли беспрепятственно проникать в Австралию из Юго-Восточной Азии.
Но после катастрофы Тоба вся Южная Азия сильно обезлюдела. И последние переселенцы прибыли в Австралию, вероятно, не позднее периода 60 тыс. л.н.
Вплоть до эпохи европейской колонизации (в XIX-XX веках) Австралия оставалась вне зоны направленности каких-либо миграционных потоков.
В результате изоляции (как биологической, так и культурной), австралийцы сохранили тип хозяйства людей эпохи палеолита.
Что касается фенотипа, то среди австралийцев можно выделить несколько комплексов признаков.
Во-первых, это тип известный большинству современных людей (даже тем, кто очень далеко от антропологии). Маленькая черепная коробка, длинный узкий череп, покатый лоб с огромным уклоном, ярко выраженные надбровья, широкий уплощенный нос, выраженный прогнатизм, скошенный подбородок, тяжелая массивная челюсть и крупные зубы – этот комплекс черт характерен для жителей саванн и полупустынь, то есть для подавляющего большинства аборигенов Австралии. И точно такой же тип характерен для жителей аравийских оазисов (те самые «овальноголовые люди» из шумеро-аккадских текстов).
До недавнего времени распространенной была точка зрения, согласно которой у австралийцев сохранился древнейший комплекс признаков. А В. Алексеев считал их прямыми потомками людей Схул-Кафзех, что абсолютно противоречит современным данным палеоантропологии и ДНК-генеалогии.
А многие исследователи считали этот тип результатом смешения ранних сапиенсов с более древними гоминидами. Отчасти, доля правды в этом есть – предки современных жителей Австралии и Южной Океании действительно ассимилировали остатки древнейших гоминидов («нгандонгов», «денисовцев» и т.д.). Но такая небольшая примесь (всего 5-7%) едва ли могла бы повлиять на фенотип. Тем более, что во-первых, гоминиды типа «нгандонг» имели гораздо более «современные» черты, чем народы Австралии. К тому же, тем более, другим аргументом против теории гибридизации является то, что такой же расовый тип распространен в оазисах Аравии, где современные люди имеют лишь небольшую неандерталоидную примесь на уровне 1-4%.
Вероятно, в обоих случаях происходили одинаковые адаптационные процессы. Примерно такой же точки зрения придерживается современный российский антрополог С. Дробышевский, который считает этот тип современных австралийцев – результатом «вторичный специализации».
Во-вторых, на северном и северо-западном побережье Австралии, ближе к экватору, встречается «негритосский» тип, идентичный комплексу признаков аэта и андаманцев.
В-третьих, там же распространен и тип, близкий к «веддоидному». То есть имеет место тот же «дуализм» комплексов признаков, что и в Юго-Восточной Азии («веддоиды» <=> «негритосы»).
В-четвертых, тип северо-восточного побережья. Отличается более длинным лицом, более узким (и часто – выпуклым) носом, менее выраженным прогнатизмом, и чаще – более светлой кожей. Такой же тип распространен среди аборигенов Новой Гвинеи.
И этот же тип является наиболее древним. Как показывают немногочисленные палеоантропологические, такие же черты были присущи первым обитателям Австралии.
Что касается заселения Австралии, то наиболее аргументированной является следующая версия. Первые люди появились в регионе около 70 тыс.л.н.. Но первое время (первые 20-40 тысяч лет) они обитали на богатых продуктами низинных равнинах между Австралией и Новой Гвинее, на месте которых сейчас расположен Торресов пролив.
На территорию собственно Австралии первые аборигены начали проникать в период примерно 50-60 тыс.л.н.. Глубинных районов материка эти люди достигли примерно 40-45 тысяч лет назад. Примерно этим периодом датируются останки в Мунго – черты этих людей, как раз, схожи с чертами папуасов и австралийцев крайнего северо-востока. Но уже останки из Кау Суомп (20-25 тыс. л.н.) отличаются тем хорошо известным типом, который присущ большинству современных австралийских аборигенов.
Фрагментированный характер данных не дает возможности ученым проследить линию изменений, произошедших с аборигенами Австралии. Вполне возможно, что помимо адаптации могли сыграть роль и такие факторы как «эффект основателя рода» (как в случае западноэкваториальными «неграми»), так и постепенное распространение генов через эффект «бутылочного горлышка».
Что касается папуасов, то они оказались изолированными от австралийцев примерно 10-12 тысяч лет назад, когда полностью исчез сухопутный перешеек между Австралией и Новой Гвиней. Но в целом одни принадлежат к той же расовой ветви, что и австралийцы, что подтверждается как данными антропологии, так и ДНК-генеалогией и геногеографическими исследованиями.
Но папуасы испытали влияние многих других групп людей.
Во-первых, это предки современных меланезийцев. Эти люди являются потомками одной из первых волн мигрантов из Южной Азии. Их фенотип тяготеет к умеренно выраженным экваториальным расам («веддоидам» и т.д.), но по всем другим параметрам (дерматоглифика, одонтология, соматология, данные популяционной генетики и т.д.) они входят в состав Восточного расового ствола (куда также входят монголоиды, айны, полинезийцы, американские индейцы).
Во-вторых, предки современных полинезийцев, пришедшие из Восточной Индонезии в Микронезию, вдоль северного побережья Новой Гвинеи.
В-третьих, мигранты более поздних волн из Юго-Восточной Азии (эти люди начали колонизировать дальний запад Новой Гвинеи всего 500-1500 лет назад). Но для всех этих групп переселенцев Новая Гвинея выступала скорее в роли перевалочного пункта, промежуточной точки. Поэтому, с одной стороны, аборигены-папуасы восприняли многие культурные черты этих пришельцев (подсечно-огневое земледелие, свиноводство, птицеводство, технологии обработки дерева и зачатки других ремесел), но примесь других рас на этом острова крайне незначительна. И современные данные полностью противоречат старым теоретическим моделям, в которых папуасов объединяли с меланезийцами.
Как уже было указано, вплоть до периода 10-15 тыс. л.н. австралийцы и папуасы составляли общую группу популяций. А что касается современного периода, все данные указывают на то, что речь идет о двух родственных группах популяций, объединенных вокруг изначально общей расовой ветви.
источник
