Камень,
кость, керамика — почти 5 000 артефактов нашли студенты
Дальневосточного федерального университета, волонтеры и научные
сотрудники в ходе 25-дневной летней практики. Сейчас в Учебно-научном
музее ДВФУ подводят итоги раскопок: фотографируют, зарисовывают,
описывают, сортируют. Корреспонденты VL.ru узнали, что именно отыскали
археологи и что будет с экспонатами.
На раскопках в бухте Боярин этим летом 25 дней работало около 15 человек, девять из них — студенты-первокурсники, проходящие практику, были и волонтеры.
Раскопки проводили на стоянке, относящейся к эпохе неолита — нового каменного века. Поэтому металла среди древних находок нет. Есть керамика и изделия из камня. Керамики больше, ведь глиняной посуды делали и разбивали много. Если археологи видят, что несколько глиняных черепков являются частью единого целого, их склеивают, причем, как правило, используют такой клей, чтобы можно было разделить, не повредив.
Здесь все точно, как в аптеке: все 4 778 артефактов, добытых в ходе раскопок, зашифрованы, на каждом, даже самом маленьком, стоит уникальный номер. Скоро всё разложат по полочкам, проведут классификацию.
Теперь все эти осколки и черепки — музейные ценности. Их аккуратно упакуют и отдадут в фонды на хранение. На сегодняшний день в коллекции университетского музея более 400 тысяч артефактов, собранных более чем за 50 лет (места для экспонатов уже становится мало, хорошо бы помещения фондов расширить, делятся мечтами сотрудники). Архивы можно достать и пересмотреть, если у специалистов возникнут сомнения по поводу той или иной культуры. Но сперва, конечно, надо подготовить научный отчет по раскопкам: зафиксировать все по определенной схеме, описать, зарисовать, сфотографировать.
Студентка Олеся кропотливо зарисовывает артефакты. Говорит: «Когда находишь первый фрагмент керамики — такое счастье испытываешь. Когда находишь тысячный, думаешь: "Вот бы найти что-нибудь побольше!" Хочется, конечно, развал найти, чтобы можно было склеить».
Если археологи раскапывают брошенное жилище, которое люди покинули из-за пожара или войны, то керамика там будет целой (она прекрасно сохраняется в земле) или раздавленной — но склеить можно будет легко. А если люди покидали жилище без спешки, то забирали почти все. Другое дело — раковинные кучи. Там, как правило, все вещи поломаны и выброшены. В этот раз склеить целые сосуды или горшки не получится. Костных останков также не находили. Но, объясняет наш собеседник, перспективы этого места велики, ведь есть раковинная куча, которая сохраняет кости. Раскопки будут продолжаться следующим летом.
«Сегодня этот памятник — самый древний на всей островной части залива Петра Великого, — говорит научный сотрудник музея ДВФУ Борис Лазин. — Его возраст — около 6 000 лет. В бухте Бойсмана есть памятники такого же возраста и с такими же материалами (потому культура и получила название бойсманская). Там были найдены два могильника, в которых в общей сложности находились останки почти 40 человек. Мы полагаем, что в этой раковинной куче мы также обнаружим погребение».
Памятник, на котором производились раскопки, двухслойный: нижний слой относится к эпохе среднего неолита, верхний — к позднему неолиту. Экспонаты разделят по эпохам, а потом внутри культур разберутся, что именно располагалось на том или ином месте.
«По результатам полевых исследований мы можем утверждать, что в зайсановской культуре в эпоху позднего неолита на этом месте располагалось жилище. Было это примерно 4300-3500 лет назад, — говорит Борис Лазин. — Русский остров тогда уже не был частью материка. На нем найдено около 40 археологических памятников, но это далеко не предел. Наиболее полно обследован полуостров Саперный, где находится ДВФУ (например, на месте водопада, в самом центре кампуса, несколько лет назад нами были исследованы материалы двух эпох — позднего неолита и раннего железного века). На полуострове известно около 20 археологических объектов, и мы каждый год находим новые. В центре бухты Новик есть маленький островок Папенберга — это ведь тоже археологический памятник. Там жили люди около 2000-3000 лет назад».
На полуострове Кондратенко (в юго-западной части острова) предполагалось проводить масштабное строительство, поэтому исследователи провели здесь тщательную археологическую разведку, по результатам которой было обнаружено восемь памятников археологии в бухте Боярин. Среди них – памятник Боярин-6 с неолитической раковинной кучей, где университетские ученые проводят комплексные археологические исследования на протяжении уже нескольких полевых сезонов.
Пока что все экспонаты лежат на расчерченном квадратами столе по своим местам. Именно так, как их изымали из земли. Грунт, который был внутри жилища, промыли. Из него сейчас выбирают микроотщепы — маленькие осколки сланца, обсидиана. Они образовывались, когда люди обрабатывали камень, изготавливая орудия. Исходя из полученных данных археологи смогут получить представление о том, какие хозяйственные зоны можно выделить в древнем жилище.
«Например, в одном углу жилища располагались наконечники стрел, в другом — керамические горшки, а в центре — кострище. Из этого мы можем сделать вывод, что в одной части дома была мужская половина, в другой — женская. Кроме того, мы сможем сказать, какой деятельностью занимались люди», — объясняет Борис Лазин.
Нам показывают артефакты: обсидиановые наконечники дротиков, тщательно оббитые камни, которые, судя по всему, использовались как ножи или скребки, обломки костяных браслетов и неопознанные изделия из кости, фрагмент дна керамического сосуда с текстильным оттиском — при формовке горшок поставили на ткань (кстати, ткань появилась на территории Приморья около 6 000 лет назад).
Камень для изделий использовался как местный, так и «импортный». Тот же обсидиан есть как в верховьях реки Илистой, на речках Хасанского района, так и на территории современной границы Кореи и Китая — примерно 400 км по прямой от места раскопок.
Эти артефакты историки сопоставят с материалами прошлых лет и другими памятниками этих же культур. «Мы можем уже сейчас говорить о том, что у нас есть прямая аналогия с памятником, который находится в северо-восточном Приморье, в бухте Валентин (примерно 500 км), — объясняют ученые. — Там были такие же горшки с оттисками текстиля. Это значит, что люди активно перемещались на большие расстояния». На вопрос, почему люди уходили, Борис Лазин отвечает шуткой: «Горшки они побили и оставили, а вот написать нам, зачем ушли, забыли, — и продолжает уже серьезно. — Ответ на вопрос "почему" — самая сложная вещь. Куда деваются культуры, откуда они приходят… Переходные периоды между эпохами описать тяжело».
Директор Учебно-научного музея ДВФУ Александр Попов отвечает на непростые вопросы: зачем собирать все эти груды черепков? Какую ценность они имеют, кроме как для фундаментальной науки? «Чтобы вы пришли в музей и увидели на стенде с десяток наконечников стрел и пять красивых сосудов, была проведена многолетняя работа с переборкой тысяч экспонатов и кубометров земли. Наша задача — не только накапливать фундаментальные коллекции для будущего изучения. Мы популяризируем историю, освещаем историческое прошлое, — отмечает Александр Попов. — Знания о прошлом должны быть основаны не на фантастике, а на научных сведениях, которые, в том числе, мы получаем после раскопок. Вы знаете, что есть люди, которые всерьез утверждают, что на территории Восточной Азии было огромное славянское государство, или говорят о деревянной железной дороге во времена чжурчженей и каменных городах в районе Пидана? Это антинаука! А мы занимаемся наукой. После обработки эти вещи могут превратиться в одно предложение: здесь жили люди, относящиеся к монголоидной расе. Мы ранее раскопали могильники, находили останки погребенных людей. Рядом с ними были такие же вещи. Антропологически эти люди были монголоидами. Какими именно — вопрос к генетикам и антропологам. Предварительно — это арктические монголоиды. Скорее всего, они ближе к палеоазиатам, например, к нивхам.
Кроме того, все полученные артефакты станут основой для будущих фундаментальных научных исследований, результаты которых найдут отражение как в студенческих курсовых работах и дипломах, так и в статьях и выступлениях на научных форумах».
Валерия Федоренко (текст), Сергей Орлов (фото)
На раскопках в бухте Боярин этим летом 25 дней работало около 15 человек, девять из них — студенты-первокурсники, проходящие практику, были и волонтеры.
Раскопки проводили на стоянке, относящейся к эпохе неолита — нового каменного века. Поэтому металла среди древних находок нет. Есть керамика и изделия из камня. Керамики больше, ведь глиняной посуды делали и разбивали много. Если археологи видят, что несколько глиняных черепков являются частью единого целого, их склеивают, причем, как правило, используют такой клей, чтобы можно было разделить, не повредив.
Здесь все точно, как в аптеке: все 4 778 артефактов, добытых в ходе раскопок, зашифрованы, на каждом, даже самом маленьком, стоит уникальный номер. Скоро всё разложат по полочкам, проведут классификацию.
Теперь все эти осколки и черепки — музейные ценности. Их аккуратно упакуют и отдадут в фонды на хранение. На сегодняшний день в коллекции университетского музея более 400 тысяч артефактов, собранных более чем за 50 лет (места для экспонатов уже становится мало, хорошо бы помещения фондов расширить, делятся мечтами сотрудники). Архивы можно достать и пересмотреть, если у специалистов возникнут сомнения по поводу той или иной культуры. Но сперва, конечно, надо подготовить научный отчет по раскопкам: зафиксировать все по определенной схеме, описать, зарисовать, сфотографировать.
Студентка Олеся кропотливо зарисовывает артефакты. Говорит: «Когда находишь первый фрагмент керамики — такое счастье испытываешь. Когда находишь тысячный, думаешь: "Вот бы найти что-нибудь побольше!" Хочется, конечно, развал найти, чтобы можно было склеить».
Если археологи раскапывают брошенное жилище, которое люди покинули из-за пожара или войны, то керамика там будет целой (она прекрасно сохраняется в земле) или раздавленной — но склеить можно будет легко. А если люди покидали жилище без спешки, то забирали почти все. Другое дело — раковинные кучи. Там, как правило, все вещи поломаны и выброшены. В этот раз склеить целые сосуды или горшки не получится. Костных останков также не находили. Но, объясняет наш собеседник, перспективы этого места велики, ведь есть раковинная куча, которая сохраняет кости. Раскопки будут продолжаться следующим летом.
«Сегодня этот памятник — самый древний на всей островной части залива Петра Великого, — говорит научный сотрудник музея ДВФУ Борис Лазин. — Его возраст — около 6 000 лет. В бухте Бойсмана есть памятники такого же возраста и с такими же материалами (потому культура и получила название бойсманская). Там были найдены два могильника, в которых в общей сложности находились останки почти 40 человек. Мы полагаем, что в этой раковинной куче мы также обнаружим погребение».
Памятник, на котором производились раскопки, двухслойный: нижний слой относится к эпохе среднего неолита, верхний — к позднему неолиту. Экспонаты разделят по эпохам, а потом внутри культур разберутся, что именно располагалось на том или ином месте.
«По результатам полевых исследований мы можем утверждать, что в зайсановской культуре в эпоху позднего неолита на этом месте располагалось жилище. Было это примерно 4300-3500 лет назад, — говорит Борис Лазин. — Русский остров тогда уже не был частью материка. На нем найдено около 40 археологических памятников, но это далеко не предел. Наиболее полно обследован полуостров Саперный, где находится ДВФУ (например, на месте водопада, в самом центре кампуса, несколько лет назад нами были исследованы материалы двух эпох — позднего неолита и раннего железного века). На полуострове известно около 20 археологических объектов, и мы каждый год находим новые. В центре бухты Новик есть маленький островок Папенберга — это ведь тоже археологический памятник. Там жили люди около 2000-3000 лет назад».
На полуострове Кондратенко (в юго-западной части острова) предполагалось проводить масштабное строительство, поэтому исследователи провели здесь тщательную археологическую разведку, по результатам которой было обнаружено восемь памятников археологии в бухте Боярин. Среди них – памятник Боярин-6 с неолитической раковинной кучей, где университетские ученые проводят комплексные археологические исследования на протяжении уже нескольких полевых сезонов.
Пока что все экспонаты лежат на расчерченном квадратами столе по своим местам. Именно так, как их изымали из земли. Грунт, который был внутри жилища, промыли. Из него сейчас выбирают микроотщепы — маленькие осколки сланца, обсидиана. Они образовывались, когда люди обрабатывали камень, изготавливая орудия. Исходя из полученных данных археологи смогут получить представление о том, какие хозяйственные зоны можно выделить в древнем жилище.
«Например, в одном углу жилища располагались наконечники стрел, в другом — керамические горшки, а в центре — кострище. Из этого мы можем сделать вывод, что в одной части дома была мужская половина, в другой — женская. Кроме того, мы сможем сказать, какой деятельностью занимались люди», — объясняет Борис Лазин.
Нам показывают артефакты: обсидиановые наконечники дротиков, тщательно оббитые камни, которые, судя по всему, использовались как ножи или скребки, обломки костяных браслетов и неопознанные изделия из кости, фрагмент дна керамического сосуда с текстильным оттиском — при формовке горшок поставили на ткань (кстати, ткань появилась на территории Приморья около 6 000 лет назад).
Камень для изделий использовался как местный, так и «импортный». Тот же обсидиан есть как в верховьях реки Илистой, на речках Хасанского района, так и на территории современной границы Кореи и Китая — примерно 400 км по прямой от места раскопок.
Эти артефакты историки сопоставят с материалами прошлых лет и другими памятниками этих же культур. «Мы можем уже сейчас говорить о том, что у нас есть прямая аналогия с памятником, который находится в северо-восточном Приморье, в бухте Валентин (примерно 500 км), — объясняют ученые. — Там были такие же горшки с оттисками текстиля. Это значит, что люди активно перемещались на большие расстояния». На вопрос, почему люди уходили, Борис Лазин отвечает шуткой: «Горшки они побили и оставили, а вот написать нам, зачем ушли, забыли, — и продолжает уже серьезно. — Ответ на вопрос "почему" — самая сложная вещь. Куда деваются культуры, откуда они приходят… Переходные периоды между эпохами описать тяжело».
Директор Учебно-научного музея ДВФУ Александр Попов отвечает на непростые вопросы: зачем собирать все эти груды черепков? Какую ценность они имеют, кроме как для фундаментальной науки? «Чтобы вы пришли в музей и увидели на стенде с десяток наконечников стрел и пять красивых сосудов, была проведена многолетняя работа с переборкой тысяч экспонатов и кубометров земли. Наша задача — не только накапливать фундаментальные коллекции для будущего изучения. Мы популяризируем историю, освещаем историческое прошлое, — отмечает Александр Попов. — Знания о прошлом должны быть основаны не на фантастике, а на научных сведениях, которые, в том числе, мы получаем после раскопок. Вы знаете, что есть люди, которые всерьез утверждают, что на территории Восточной Азии было огромное славянское государство, или говорят о деревянной железной дороге во времена чжурчженей и каменных городах в районе Пидана? Это антинаука! А мы занимаемся наукой. После обработки эти вещи могут превратиться в одно предложение: здесь жили люди, относящиеся к монголоидной расе. Мы ранее раскопали могильники, находили останки погребенных людей. Рядом с ними были такие же вещи. Антропологически эти люди были монголоидами. Какими именно — вопрос к генетикам и антропологам. Предварительно — это арктические монголоиды. Скорее всего, они ближе к палеоазиатам, например, к нивхам.
Кроме того, все полученные артефакты станут основой для будущих фундаментальных научных исследований, результаты которых найдут отражение как в студенческих курсовых работах и дипломах, так и в статьях и выступлениях на научных форумах».
Валерия Федоренко (текст), Сергей Орлов (фото)
Источник — VL.ru
