drfaust_spb в Аутосомные ДНК о происхождении славян и балтов
Вернёмся к последней диаграмме структурного анализа ДНК северо-востока Европы, чтобы извлечь из неё ещё не извлечённые следствия.
Немного общих мест. Популяционная генетика примечательна тем, что рассказывает историю народов на языке непосредственно данных о населении, без обращения к производным от населения: археологии и лингвистике. Особенность аутосомных ДНК в том, что они показывают, чьим именно потомком является тот или иной современный человек, — за счёт равного наследования структуры ДНК от обоих родителей из поколения в поколение (в отличие от данных однородительских маркёров, которые позволяют выделить дальних предков человека по материнской и отцовской линиям). Другими словами, результат структурного анализа аутосомных ДНК указывает, откуда пришли предки человека, пропорционально их удельному весу.
Немного общих мест. Популяционная генетика примечательна тем, что рассказывает историю народов на языке непосредственно данных о населении, без обращения к производным от населения: археологии и лингвистике. Особенность аутосомных ДНК в том, что они показывают, чьим именно потомком является тот или иной современный человек, — за счёт равного наследования структуры ДНК от обоих родителей из поколения в поколение (в отличие от данных однородительских маркёров, которые позволяют выделить дальних предков человека по материнской и отцовской линиям). Другими словами, результат структурного анализа аутосомных ДНК указывает, откуда пришли предки человека, пропорционально их удельному весу.
Взглянем на распределение «южнобалтийского» компонента в европейских популяциях. Этот компонент выделяется как половина синего и половина зелёного. Он объединяет балтов со славянами и доминирует среди литовцев.К западу от Литвы увеличивается южноевропейское влияние, к востоку видно влияние популяций Сибири и — слабее — той же Южной Европы. Среди народов Скандинавии, финнов и чувашей южнобалтийский компонент или невелик, или отсутствует. При этом и среди западных славян, и среди восточных встречаются отдельные образцы, структурно идентичные литовцам.
Всё перечисленное указывает на то, что южнобалтийский компонент формировался в континентальной зоне Северо-Востока Европы, включавшей территории от Польши до России, от Балтики до Венгрии, и на исходном этапе не имел южноевропейских или сибирских элементов. В последующее время популяции с территории Польши, Украины и Белоруссии получают южноевропейское влияние.
Из диаграммы невозможно однозначно заключить, какова была история появления южнобалтийского компонента на территории России: был ли он здесь автохтонным с последующим приходом населения, обладавшим структурой современных прибалтийских финнов, или пришёл поверх последнего. Известно только, что в структуре финнов (и прибалтийских, и поволжских) доминируют более древние северо-европеоидные компоненты (зелёный, голубой). В любом случае, на территории России южнобалтийский компонент появляется дважды: в первый раз — сам по себе (идентичные или близкие к литовцам русские образцы), во второй раз — совместно с незначительным южноевропейским влиянием (по образцу белорусов и украинцев).
Резюмируя. Об истории «южнобалтийского» компонента известно, что он:
1. близок к компонентам более архаичных северных европейцев (зелёный, голубой);
2. сформировался в лесной зоне до прихода туда компонентов Южной Европы (то есть до середины 6 тыс. до н.э.);
3. фиксируется на территории России дважды: сначала — сам по себе, позже — совместно с незначительным южноевропейским влиянием (жёлтый, розовый).
Вопрос параллелей данных генетики с историческими балтами и славянами можно решить простейшим образом: приписать перенос чистого южнобалтийского компонента балтам, перенос его же с незначительным южноевропеоидным влиянием — славянам, и забыть о мезолитическом субстрате, списав его на финнов. Но такой произвол — плохое решение. Фактически мы видим высокую однородность континентального населения северо-востока Европы и всего одну волну миграции на восток из Центральной Европы, которая была метисирована с южными европейцами, — та волна почти без следа растворилась в местном населении (сравнить уровни южного влияния у поляков, украинцев, белорусов и русских; у русских из Вологды жёлтый цвет отсутствует в принципе).
Это означает, что роль миграций в формировании славян и балтов сильно переоценена: процессы образования языков, сложения материальной культуры и переноса технологий сопровождались переносом не настолько значительных масс населения, как привыкли считать археологи и лингвисты. Картина выглядит так, как если бы развивался большой автохтонный массив населения, в котором кристаллизовались, расширялись и поглощались отдельные центры, а весь процесс катализировался влиянием населения Центральной Европы — и это влияние, безусловно, имело место.
В таком контексте разговоры о «приходе славян» неуместны, а гипотезы о происхождении славян из Южной Европы — абсолютно нелепы.
