"Когда смешные постсоветские коммунисты мечтают о том, чтобы «у нас было как в Китае» они всего лишь в очередной раз демонстрируют свою полную неадекватность. «Как в Китае» может быть только в Китае и нигде больше. Это не просто страна – это особая вселенная. В известном смысле, китайцы – «инопланетяне». И сами, кстати, всегда это сознавали. Для них все прочие, что ближние, что дальние народы были и есть «периферийные варвары» и «люди только с виду».
Китай – «срединная империя», «Поднебесная», то есть, государство, воплощающее в себе небесный принцип.
А все прочие страны – территории хаоса, населенные существами не способными жить по тому стройному, «идеальному» порядку, который завещан великими желтокожими мудрецами, который впервые в имперском формате был воплощен Цинь Шихуанди.
Это самодостаточный и самодовлеющий мир. Китайцы мало расположены к экспансии. Их идеал не в том, чтобы всех покорить, а скорее в том, чтобы были одни китайцы, а остальные если бы и существовали, то как-бы за скобками.
Порядок для них священен, а вот, свобода вообще в ряду ценностей не значится. Ими обожествляется не столько носитель высшей власти, сколько сама государственность – иерархическая, чиновно-бюрократическая. И иерархия основана не на кастовом принципе, но на чиновничьих рангах. То есть, нет человека вне государства. Нет, в нем никакого смысла как в единице.
Китаем из века в век правят очень специфического типа брахманы. Они знать не желают о Создателе сущего. Им и без него хорошо. Они без него устроились. С поправкой на местный колорит, это фактически «великие инквизиторы» из «Братьев Карамазовых». Только без всякого надрыва и рефлексии…
Идеал белого человека – свободная личность лицом к лицу с Богом, несущая ответственность только перед ним, живущая во времени, но устремленная в вечность – абсолютно чужд китайскому мышлению. Некогда иезуиты, пытавшиеся христианизировать обитателей Поднебесной столкнулись с тем, что не в состоянии объяснить им саму идею Бога-Творца.
Для китайца ничего за пределами наличной вселенной нет. Она самодостаточна как Китай. А жизнь отдельного индивидуума растворяется в жизни нации, поэтому развитых доктрин посмертного существования души здесь не возникло. Даже мудрецы даосы стремились не к «спасению души», но к слиянию с высшим космическим принципом – Дао. Круговорот вещей во вселенной рассматривался, как совершенный и правильный механизм. А раз так, то куда и зачем спасаться?
Очень показательно для понимания китайской ментальности то, как был воспринят здесь арийско-кшатрийский по изначальной сути свой буддизм. Для последователей Сиддхартхи Гаутамы все аспекты и уровни бытия – сансара – зона неизбывного страдания, в которой любое представление о стабильности и гармонии – иллюзия. Цепь перерождений, а точнее трансформаций энергетического потока, в силу глобального неведения, «осознающего» себя как личность, необходимо прервать и вырваться за пределы «концентрационной вселенной» в Нирвану – пространство подлинной свободы и необусловленности.
Мечту о кшатрийском прорыве к истинному и подлинно сущему, сокрытому за маревом мира пустых скорлуп, блестяще выражает буддийская мантра: «Гатэ-гатэ-парагатэ-парасамгатэ-бодхи-сваха!» - «О, уводящее за пределы, уводящее за пределы, уводящее за пределы пределов, уводящее за пределы пределов беспредельного, пробуждение, славься!»
Так вот, китайцы поняли доктрину перерождений поначалу самым примитивным образом, как информацию о том, что есть жизнь после смерти. И были этим весьма воодушевлены. А уходить за пределы беспредельного им всегда казалось чем-то странным и явно излишним.
Китаец убежден, что нет худшей судьбы, чем «жить в эпоху перемен». А Федор Тютчев, ярко выраженный русский европеец, утверждал нечто прямо противоположное:
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был -
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил!
Китай – это абсолютно иное для Белого мира. Нет у нас ни общих ценностей, ни общей меры. Нет, и не может быть общей цели.
Китайская народная республика - все та же вечная империя, бесконечно вращающаяся по кругам тысячелетий, скользящая по смазанным кровью безликих миллионов, колеям мира сего.
Глеб Борисов, "Демократия для белых"
источник
Китай – «срединная империя», «Поднебесная», то есть, государство, воплощающее в себе небесный принцип.
А все прочие страны – территории хаоса, населенные существами не способными жить по тому стройному, «идеальному» порядку, который завещан великими желтокожими мудрецами, который впервые в имперском формате был воплощен Цинь Шихуанди.
Это самодостаточный и самодовлеющий мир. Китайцы мало расположены к экспансии. Их идеал не в том, чтобы всех покорить, а скорее в том, чтобы были одни китайцы, а остальные если бы и существовали, то как-бы за скобками.
Порядок для них священен, а вот, свобода вообще в ряду ценностей не значится. Ими обожествляется не столько носитель высшей власти, сколько сама государственность – иерархическая, чиновно-бюрократическая. И иерархия основана не на кастовом принципе, но на чиновничьих рангах. То есть, нет человека вне государства. Нет, в нем никакого смысла как в единице.
Китаем из века в век правят очень специфического типа брахманы. Они знать не желают о Создателе сущего. Им и без него хорошо. Они без него устроились. С поправкой на местный колорит, это фактически «великие инквизиторы» из «Братьев Карамазовых». Только без всякого надрыва и рефлексии…
Идеал белого человека – свободная личность лицом к лицу с Богом, несущая ответственность только перед ним, живущая во времени, но устремленная в вечность – абсолютно чужд китайскому мышлению. Некогда иезуиты, пытавшиеся христианизировать обитателей Поднебесной столкнулись с тем, что не в состоянии объяснить им саму идею Бога-Творца.
Для китайца ничего за пределами наличной вселенной нет. Она самодостаточна как Китай. А жизнь отдельного индивидуума растворяется в жизни нации, поэтому развитых доктрин посмертного существования души здесь не возникло. Даже мудрецы даосы стремились не к «спасению души», но к слиянию с высшим космическим принципом – Дао. Круговорот вещей во вселенной рассматривался, как совершенный и правильный механизм. А раз так, то куда и зачем спасаться?
Очень показательно для понимания китайской ментальности то, как был воспринят здесь арийско-кшатрийский по изначальной сути свой буддизм. Для последователей Сиддхартхи Гаутамы все аспекты и уровни бытия – сансара – зона неизбывного страдания, в которой любое представление о стабильности и гармонии – иллюзия. Цепь перерождений, а точнее трансформаций энергетического потока, в силу глобального неведения, «осознающего» себя как личность, необходимо прервать и вырваться за пределы «концентрационной вселенной» в Нирвану – пространство подлинной свободы и необусловленности.
Мечту о кшатрийском прорыве к истинному и подлинно сущему, сокрытому за маревом мира пустых скорлуп, блестяще выражает буддийская мантра: «Гатэ-гатэ-парагатэ-парасамгатэ-бодхи-сваха!» - «О, уводящее за пределы, уводящее за пределы, уводящее за пределы пределов, уводящее за пределы пределов беспредельного, пробуждение, славься!»
Так вот, китайцы поняли доктрину перерождений поначалу самым примитивным образом, как информацию о том, что есть жизнь после смерти. И были этим весьма воодушевлены. А уходить за пределы беспредельного им всегда казалось чем-то странным и явно излишним.
Китаец убежден, что нет худшей судьбы, чем «жить в эпоху перемен». А Федор Тютчев, ярко выраженный русский европеец, утверждал нечто прямо противоположное:
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был -
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил!
Китай – это абсолютно иное для Белого мира. Нет у нас ни общих ценностей, ни общей меры. Нет, и не может быть общей цели.
Китайская народная республика - все та же вечная империя, бесконечно вращающаяся по кругам тысячелетий, скользящая по смазанным кровью безликих миллионов, колеям мира сего.
Глеб Борисов, "Демократия для белых"
источник
