Публикация 1878 г.
Предисловие
Оглавление
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Приложения
В XVI веке, в царствование Эдуарда VI, прибыли первые английские корабли в Россию, а именно в устье Северной Двины. Вскоре после того в Лондоне образовалась компания, для торговли с Россией, утвержденная особою грамотою Филиппом и Мариею 26 февраля 1555 г. Компания эта существует и поныне, под именем «Российской компании». 22 сентября 1567 г. компания получила привилегию на исключительную торговлю с Россией чрез северные берега ее: гавани на Ледовитом и Белом морях должны были быть закрыты для всех купцов, не принадлежавших к лондонской компании. Дома компании в Москве, Вологде и Холмогорах были укреплены за нею. Компания имела право вести торговлю в Казани и [XII] Астрахани, в Нарве и Дерпте, в Булгарии, в Шамахе и т. д. В 1569 г. компания получила новую привилегию, которая давала ей право быть под ведомством только Опричины и не иметь зависимости от Земщины 2.
Не смотря на старания англичан, иногда очень успешные, захватить в свои руки всю торговлю России чрез ее северные берега, открытие этого торгового пути дало сильный толчок к развитию нашей торговли и с другими европейскими странами, и преимущественно с Голландией.
Торговые сношения наши с Голландией, бывшие до тех пор очень незначительными, со второй половины XVI столетия быстро стали усиливаться; голландцы явились опасными соперниками англичан и своими стараниями приобрели значительный права в России, хотя и меньшие, какими пользовались англичане. По примеру англичан, голландцы составляли компанию гостей и получали от московских государей жалованные грамоты. При царе Михаиле Федоровиче, в 1614 г., права голландских гостей были снова подтверждены: этот царь велел им переписать на свое имя прежнюю жалованную царем Василием Ивановичем грамоту; при этом, во внимание к потерям, которые понесла компания «в смутное время, царь дал им право на безпошлинную торговлю в течение трех лет, а затем велел взимать с них по-прежнему половинную пошлину» 3. [XIII]
При царе Алексее Михайловиче голландцы были сравнены в торговых правах с другими иностранцами.
Вместе с развитием торговых сношений России с Голландией идет развитие и дипломатических сношений. Число голландцев, приезжающих в Россию также увеличивается: это были «военные люди», ремесленники, заводчики, доктора и др. Из докторов голландцев мы встречаем при Михаиле Федоровиче Валентина Бильса. Он считался старшим между врачами и участвовал в освидетельствовании Марьи Ивановны Хлоповой 4.
Русские цари и иностранные государи и владетели сносились большей частью чрез иностранных торговых людей, употребляемых как теми, так и другими в качестве посланников и посланцев, продолжительное пребывание которых среди русских дало им возможность изучить народный характер и средства нации и приобрести опытность употребления их на пользу своего народа. В царствование Михаила Федоровича мы встречаем в России первое официальное голландское посольство, и Голландия принимает участие в наших политических делах.
Вступив на престол, Михаил Федорович отправил посольства к германскому императору Матвею, в Англию, Голландию, Данию, Францию и Германию. Посредством этих посольств царь извещал о своем восшествии на московский престол и просил о помощи против врагов, оружием или деньгами, также и о содействии заключению мира. В Англии, между прочим, русское посольство имело одною из своих целей заключить заем денег. [XIV]
В Голландии русские встретили большое участие, больше, чем в какой-либо другой стране, за исключением Англии. От помощи России войском и деньгами Нидерландские Штаты, впрочем, отказались, извиняясь недавнею войною с Испанией, но изъявили полную готовность содействовать заключению мира между Россиею и Швециею. Голландии выгодно было успокоить Московское государство, так как внутренние смуты и войны его с Польшею и Швециею вредили торговле Голландии с Московским государством; кроме того, за свое содействие заключению мира, Нидерландские Штаты могли надеяться получить расширение своих торговых прав и привилегий в России, а следовательно, и больших торговых выгод 5.
Получив также от шведского короля Густава Адольфа приглашение быть посредниками между Россией и Швецией при заключении мира между этими державами, Голландские Штаты в 1615 г. с этою целью отправили в Россию и Швецию послов: Рейноута фан-Бредероде, Дидериха Басса и Альберта Иоахими. Это было знатное посольство с большою свитою. 27 августа н. ст. 1615 г. послы, в сопровождении 45 человек, отправились из Амстердама. В инструкциях, данных послам, кроме содействия заключению мира между Россией и Швецией, наказывается еще добиваться, как у короля шведского, так и у великого князя, права для нидерландских подданных торговать в этих странах с тою свободою, какою пользуются собственные подданные этих государей. В крайнем случае, послы должны были домогаться у великого князя, чтобы голландцы пользовались [XV] равными правами с другими лучшими друзьями и союзниками России. В то время в России самою благоприятствуемою нацией, относительно торговли, была Англия; после нее место заступила Голландия. Права самых благоприятствуемых наций в отношении торговли существовали у нас до половины XVII века 6.
Голландские посланники вместе с поручениями своего правительства имели еще поручение от города Любека. Любек просил голландских посланников похлопотать, как в России так и в Швеции, о торговых льготах. От великого князя Любек просил возвращения тех преимуществ в торговле, которыми пользовались прежде ганзеатические города, державшие почти всю торговлю с Россией, при посредстве Новгорода и Пскова, в своих руках. С этою целью от г. Любека быль отправлен, вместе с голландскими посланниками, чиновник канцелярии этого города Иоанн Вердегенг.
13 сентября н. ст. 1615 г. нидерландские посланники прибыли в Ревель; отсюда они отправились на место переговоров, вручив предварительно через Иоахими шведскому королю Густаву Адольфу свои верительные грамоты в лагере под Псковом. 9 ноября н. ст. [XVI]
Приезд голландских посланников сильно не понравился английскому послу Джону Меррику, посреднику при заключении мира между Россией и Швецией со стороны Англии. Одна из причин этому была та, что голландцы своими услугами при переговорах могли помешать стремлению англичан захватить торговлю с Россией в свои руки. Поэтому Меррик старался вредить нидерландским посланникам во мнении великого князя и русских уполномоченных; везде старался он выставить себя на первом плане и т. д. В этом трудном положении голландские посланники вели себя с большим тактом, и сам Меррик отзывался потом о них, как «о мудрых, умных людях». Нидерландские посланники не показывали пристрастия ни к одной стороне. Между тем Меррик явно держал сторону русских.
В Романове голландские посланники целый месяц провели среди споров между шведскими и русскими уполномоченными, касательно определения места для съезда уполномоченных, формы совершения обоюдной присяги в безопасности уполномоченных и т. д. Наконец, местом съезда выбрано было сельцо Дидерино, и уполномоченные, шведские и русские, ближе подвинулись друг к другу: шведские уполномоченные прибыли в Глебово, а русские — в Пески. Оба эти местечка находились вблизи Дидерина. Здесь опять начались споры о церемониале, постановке шатров для переговоров , о титулах великого князя и пр.
3/13 января 1616 г. состоялось первое собрание [XVII] посланников; в этом заседании уполномоченные едва не разъехались, потому что русские, вопреки уговору, упомянули в числе титулов великого князя и титул «Лифляндский». Посредникам, однако, удалось уговорить уполномоченных не расстраивать съезда. На следующих собраниях — 4 января — в палатках, а в дальнейших на квартире Меррика по причине стужи — русские требовали возвращения всех городов России, занятых шведами, вознаграждения в 3 000 000 р. за убытки, понесенные русскими в воине с Швецией, и всех лифляндских городов, когда либо завоеванных русскими. Шведские же уполномоченные требовали всего Российского государства. Много дней прошло в изложении этих требований и спорах по поводу их. Видя, что переговоры не подвигаются вперед, голландские посланники, при содействии Меррика, уговорили шведских и русских уполномоченных сообщить секретно посредникам крайние условия, на которых обе стороны согласны мириться. Крайние условия, представленные русскими, были следующие: они согласны были утвердить Тявзинский договор, а из условий Выборгского договора готовы были утвердить уступку Кексгольма и заплатить 100 000 р. за возвращение русских городов, занятых шведами. Шведы этим вовсе не довольствовались. Не смотря на старания посредников склонить противников к обоюдным дальнейшим уступкам, уполномоченные не могли сойтись между собою. Тогда посредники от себя составили условия для заключения мира между Россией и Швецией, на который, по их мнению, могли согласиться русские и шведы, и послали эти условия великому князю и королю шведскому, прося обоих государей смягчить свои требования и согласиться на предлагаемые условия. В письме Густаву Адольфу от 6 февраля [XVIII] ст. ст. 1616 г. голландские посланники просили даже умерить и эти условия, так как на принятие их со стороны русских было мало надежды. Предложения посредников заключались в следующем:
1) Шведский король должен был уступить России: Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ивангород, Яму, Капорье, Ладогу и Нотебург с принадлежащими к ним землями и за это получить от России 2 000 000 рублей.
Или 2) Густав Адольф должен уступить России Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ладогу с Сумерскою волостью и с принадлежащими к ним землями и за это получить от великого князя 150 000 р.
Или 3) Густав Адольф должен уступить России Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов и Ладогу с принадлежащими к ним землями и получить за это 100 000 р.
После этого уполномоченные разъехались, заключив перемирие с 22 февраля 1616 г. по 31 мая того же года, и положили снова съехаться к 31 маю 1616 г., между Тихвиным и Ладогою. Меррик отправился после съезда в Дидерине к великому князю, а голландские посланники к королю шведскому, чтобы личным присутствием успешнее содействовать заключению мира между Россиею и Швецией. Из Стокгольма, где голландские посланники нашли Густава Адольфа, они уже не возвратились в Россию на предполагаемый съезд уполномоченных, а отправились прямо в Голландию, не смотря на просьбы великого князя и его обещания дать нидерландским купцам «царскую милость, покровительство и пособие». Голландские посланники отговаривались тем, что заключение мира зависит только от принятия великим князем одного из трех предложений посредников, [XIX] так как Густав Адольф, соглашаясь заключить мир с Россией, если великий князь примет одно из трех предложений посредников, на дальнейшие уступки решительно не соглашается; поэтому голландцы свое присутствие на будущем съезде считали бесполезным («Сборник», стр. 278 и 439).
Относительно торговых льгот для голландцев в России, нидерландские посланники не могли хлопотать, так как они не имели удобного случая быть в Москве.
Съезд шведских и русских уполномоченных между Тихвиною и Ладогою состоялся уже без голландских посланников. Здесь, в деревне Столбове, при посредстве одного только английского посла, Меррика, в феврале 1617 г. заключен был мирный договор между Россией и Швецией, по которому шведы возвратили русским Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу, Гдов и Сумерскую волость с принадлежащими к ним землями и получили от русских 20 000 р.. Ивангород, Яма, Копорье, Нотебург остались за шведами.
Тявзинский договор 1595 г. 8, по которому русские отказались тогда от Нарвы, Ревеля и всего Эстонского княжества, но возвратили всю древнюю Новгородскую область, был снова подтвержден относительно уступок Швеции: Михаил Федорович за себя и за будущих государей Российских навсегда отказался от Лифляндии и от титула «Лифляндский», за который так много спорили русские и шведы при [XX] переговорах в Дидерине. Подтверждена была также уступка Швеции Кексгольма и Корельской области, отданных Василием Ивановичем королю шведскому Карлу IX за ту помощь, которую тот должен быль оказать России против Польши.
Что же касается торговли, то русские получили право «вольно и без помешки» торговать всюду в Швеции, а шведы — всюду в России. Должно заметить, что в ХVІІ в. не было ни одного исключительно торгового трактата; Россия, однако, в своих внешних сношениях никогда не упускает из виду торговли. Нет почти ни одного трактата, который не заключал бы в себе нескольких статей о торговле 9.
Таким образом Столбовский договор является гораздо более тяжелым, чем Тявзинский. В этот раз шведы получили от русских то, что они требовали в Тявзине только для вида. В Тявзине они требовали Ивангород, Яму, Копорье, Нотебург, Ладогу и Гдов; на самом же деле шведы желали только мира без уступок со своей стороны. По Столбовскому миру шведы получили все эти города, за исключением Ладоги и Гдова, — и этим окончательно закрыли для русских доступ к Балтийскому морю; владения шведов у финского залива, по этому договору, были так распространены, как никогда ни раньше, ни позже.
Но, несмотря на все это, в Москве были очень довольны Столбовским договором. Русские возвратили себе Новгород и другие города, приобрели надолго со стороны Швеции необходимое для России спокойствие; наконец[XXI] могли с большею надеждою отразить поляков, между тем как война польская вместе с шведской, при истощении средств государства и при внутренней безурядице, могла кончиться для России очень плохо. Но зато и потери русских были немаловажны. Вот что говорил Густав Адольф на сейме 1617 г. о приобретениях Швеции по Столбовскому договору: «одно из величайших благ, дарованных Богом Швеции, заключается в том, что русские, с которыми мы издавна были в сомнительных отношениях, отныне должны отказаться от того захолустья, из которого так часто беспокоили нас. Россия опасный сосед... Теперь без нашего позволения русские не могут выслать ни даже одной лодки в Балтийское море. Большие озера — Ладожское и Пейпус, Нарвская поляна, болота в 30 верст ширины и твердые крепости отделяют нас от них. Теперь у русских отнят доступ в Балтийском морю, и, надеюсь, не так-то легко будет им перешагнуть через этот ручеек» 10.
Начиная со времени первого голландского посольства в Россию к 1615 г., Бредероде, Басса и Иоахими, Голландия в течении всего XVII и следующих веков уже не переставала поддерживать с нами дипломатические сношения. Сначала они поддерживались временными посланниками, а потом, с конца XVII века, являются в России постоянные голландские резиденты.
Донесения голландских посланников и резидентов [XXII] имеют очень большое значение для русской истории. Кроме политико-исторических данных, мы встречаем здесь верную и полную картину экономической и бытовой стороны жизни в России. Голландским штатам очень важно было для своих торговых выгод знать все подробности об экономических условиях страны, поэтому голландские посланники обращали на это особое внимание. Но при всей важности донесений голландских посланников в России для нашей общественной и политической истории ХVІІ века, документы эти, как уже заметил М. М. Стасюлевич в своем предисловии к «Запискам о России XVII и XVIII в.» (см. «Вестн. Евр.», 1868 г., янв., 225) не пользуются у нас такою известностью, как можно было бы желать им. В 1868 г. редакция «Вестника Европы» предприняла издание в своем журнале этих документов на русском языке 11. Перевод с голландского на русский взял на себя А. М. Энгель, старший переводчик морского министерства. Но издание русского перевода голландских донесений редакцией «Вестника Европы» прекратилось почти при самом начале.
Подлинные донесения голландских резидентов и посланников хранятся в нидерландском государственном архиве. Королева нидерландская, Анна Павловна, прислала в 1845 г. в подарок покойному императору Николаю Павловичу нарочно снятую копию с оригинальных донесений голландских резидентов, начиная от 1615 до 1780-х годов. Эта коллекция была передана в 1860 г. в Академию Наук, где была [XXIII] пересмотрена и приведена в порядок академиком А. А. Куником. Вместе с копией донесений на подлинном голландском языке находится и перевод русский от 1615 до 1676 г.
В настоящее время часть этой коллекции находится в Императорском Русском Историческом Обществе, куда передана из Академии Наук, для издания Обществом донесений голландских посланников и резидентов.
Настоящий том содержит в себе отчет первых официальных голландских посланников в Россию, Бредероде, Басса и Иоахими, об их посольстве в 1615 и 1616 гг. в Швецию и Россию для содействия заключению мира между Россиею и Швециею. Отчет обнимает собою все переговоры, бывшие в Дидерине между русскими и шведами. На дальнейших переговорах в Столбове голландские посланники уже не участвовали. Отчет голландских посланников в настоящем томе напечатан на подлинном голландском языке без всяких пропусков и с приложением русского перевода. Перевод сделан почти буквальный. Текст отчетов нидерландских посланников писан обыкновенным голландским языком. Самый голландский подлинный текст отличается совершенным отсутствием единообразия в правописании, так что одни и те же слова пишутся совершенно разнообразно, и в этом отношении установлено издателем единообразие в правописании. Грамоты, письма, словом все официальные бумаги, последовавшие по переговорам к посредникам от царя, короля шведского и полномочных к русским, шведским и от английского к голландским, — переданы почти все, в голландском тексте, на обыкновенном немецком того времени языке; впрочем, есть документы и на [XXIV] латинском языке. Все поименованные переводы сделаны без соблюдения какого-либо правописания, почти без знаков препинания. Причина тому, должно быть, малая литературная образованность переводчиков этих бумаг. Подлинные бумаги на русском, шведском и латинском языках, вероятно, приобщены были голландскими уполномоченными к их отчету, и, без сомнения, хранятся в нидерландском государственном архиве. При переводе русских писем и документов, помещенных в голландском тексте, употреблен язык нынешнего времени и переданы выражения те самые, которые употреблены голландцами или немецкими переводчиками.
Появление на свет этого тома принадлежит исключительно Александру Христиановичу Беку. Находясь в Гаге в качестве секретаря Русского посольства, он, согласно выраженному королевою Анною Павловною желанию, принял на себя наблюдение за списыванием в нидерландских правительственных архивах донесений, относившихся до Русской истории. Приступая к этому занятию, он, с примерною отличавшею его добросовестностью, изучил старинный голландский язык и, благодаря этому изучению, сам перевел большую часть списанных под его наблюдением бумаг.
Когда два года тому назад Общество наше предприняло издание этих бумаг, то А. X. Бек с бескорыстием и скромностью, составляющими отличительную черту истинного труженика, изъявил готовность взять на себя это крайне трудное дело. Последовавшее вскоре за тем назначение его директором государственного архива не ослабило его деятельности на пользу нашего Общества. К несчастью, А. X. Беку [XXV] не суждено было дожить до окончательного отпечатывания предпринятого им тома. 30 октября 1878 г. А. X. Бек после кратковременной болезни скончался, но в день его кончины уже был набран типографиею и пропущен им к печати весь текст настоящего тома.
2. См. И. Гамеля: «Англичане в России в XVI и ХVII столетиях», Спб., 1865 г. стр. 31, 79, 89; Ю. В. Толстого: «Россия и Англия» с 1553-1593 г., Спб., 1875 г.; см. еще рецензию на эту книгу академика А. Ф. Бычкова в «Отчете о ХХ-м присуждении наград гр. Уварова», Спб., 1878 г., стр. 529 и сл. О сношениях России с Ганзою и Англиею см. Н. М. Карамзина: «Ист. Гос. Росс.» по географ. указателю к ней П. М. Строева.
3. См. «Акты Археогр. Эксп.», III, 20; Н. Костомарова: «Очерк торговли Московского государства», Спб., 1862 г., стр. 32.
4. См. В. Рихтер: Geschichte der Medicin in Rossland. Москва, 1815 г., II т., стр. 24 и 150.
5. См. С. М. Соловьева: «История России», IX, 86.
6. См. М. Капустина: «Дипломат. сношения России с западною Европою», Москва, 1852 г., стр. 119.
7. О переговорах между Россиею и Швецией в 1615 и 1616 гг. см. Н. П. Лыжина: «Столбовский договор и переговоры, ему предшествовавшие». Спб. 1857 г. См. также Journael Der Legatie ghedaen inde Jaren 1615 ende 1616...In’s Graven Hage. By Aert Meuris. 1619. Антония Гётериса, бывшего казначеем при нидерландских посланниках, Бредероде, Бассе и Иоахими (в отчете голл. послан., Бредероде и товар., Гётерис ни разу не упоминается). Сочинение это очень замечательно по изображению состояния Московского государства в начале XVII века. Краткие извлечения его можно найти в известной книге академика Фридриха Аделунга: «Историко-литературное обозрение путешественников по России до 1700 г. и их сочинений», Москва, 1864 г., стр. 155-163, а в нем. изд. II т., 258. См. еще «Histoire des guerres de la Moscovie (1601-1610) par I. Massa de Harlem», изд. кн. Оболенского и фан-дер Линде, Brux., 1866.
8. Русский подлинный текст Тявзинского договора никогда не был напечатан вполне. Извлечения из него находятся у Карамзина в его «Истории», т. X, прим. 290. Со шведского же подлинника, хранящегося в Стокгольме в шведском государственном архиве, этот трактат был переведен А. Чумиковым и помещен в «Чтениях» Имп. Общ. истории и древн. российск., 1868 г., кн. II, смесь, стр. 1. Столб. договор нап. в П. С. 3., I, № 19, стр. 172.
9. См. Капустина 1. с., стр. 116.
10. Первоначально эта речь была напечатана по собственноручному подлиннику Густава Адольфа у Видекинда: «Gustaf Adolfs Historia». Извлечения из этой речи см. у Geijer’а: «Gesch. Schwedens», III, 97 и у Лыжина: «Столбовск. договор», стр. 79 и 80.
11. См. «Вестн. Европы» 1868 г., «Запискн о России» XVII и XVIII века по донесениям голландских резидентов, янв., стр. 222-255; апрель, 718-762; август, 767-814.
Инструкция Генеральных Штатов посланникам фан-Бредероде, Бассу и Иоахими.
Дополнительная инструкция им же.
Отъезд Бредероде и Иоахими из Гаги 25 августа 1615 года. — Из Амстердама, где к ним присоединяется Басс, все вместе 26 августа отправляются в путь.
Прибытие в Орезунд и аудиенция у наследного принца Датского в Кроненбург.
Письмо посланников к Датскому канцлеру Фризу о цели их путешествия.
Прибытие в Ревель и пребывание в нем.
Прибытие в Нарву. Они письмом извещают о своем приезде короля Шведского, находящегося под Псковом.
Приезд в Нарву Шведского государственного канцлера Акселя Оксенштиерна и советника Рутгерзиуса.
Канцлер сообщает посланникам о несостоявшейся попытке Датского короля быть посредником между Россиею и Швециею.
Проезд чрез Нарву герцога Юлия Виртембергского, возвращающегося после путешествия по Скандинавскому краю.
Ответное письмо короля Шведского, приглашающего одного из посланников прибыть к нему в лагерь под Псковом.
Посланник Иоахими с канцлером Оксенштиерном отправляется под Псков, а Бредероде и Басс в сопровождении Шведского пристава отправляются в Новгород.
Прибытие Бредероде и Басса в Новгород.
Прибытие Иоахими, 19 октября, в лагерь под Псковом.
Аудиенция Иоахими у короля Шведского.
Иоахими произносит приветственную речь и при передаче кредитивной грамоты подробно объясняет поручения, данные Генеральными Штатами ему и его товарищам.
Благосклонный ответ Короля; он оставляет Иоахими к обеду.
Шведы продолжают бомбардировать Псков, но наконец снимают осаду.
Отрывок переговоров между Нидерландскими посланниками и Английским послом Иоанном Мерриком. (См. для лучшего понимания хода переговоров стр. 120 и сл. и известную книгу Антония Гётериса, где день за днем записаны посещения посланников и прения о титулах).
Прения между Шведскими уполномоченными и посредниками (Английским послом и Бредероде и Бассом) о титулах Царя и Короля.
Постановления относительно крестного целования и присяги при обмене опасных грамот.
Прения относительно титулов главных уполномоченных, Русских и Шведских.
Оксенштиерн сообщает Иоахими мнение и условия Короля относительно мира.
Виды Швеции удалить Россию от Балтийского моря и Финского залива.
Отпускная аудиенция Иоахими.
Речь Короля при этом случае.
Оксенштиерн сообщает Иоахими о весьма пристрастных к Русским, но неудачных предложениях, представленных Английским послом Джоном Мерриком, королю Шведскому летом 1615 года в Нарве.
Отъезд Иоахими из лагеря под Псковом в Старую Руссу.
Пребывание Бредероде и Басса в Новгороде.
Шведские уполномоченные из Романова письменно приветствуют Бредероде и Басса по случаю их прибытия в Новгород.
Бредероде и Басс выезжают из Новгорода и прибывают в Старую Руссу.
Нидерландские посланники все трое, съехавшись в Старой Руссе, пишут к царю, объясняют цель своего путешествия и просят о высылке к ним надежного переводчика.
Ноября 17-го уполномоченные подъезжают к Романову, местопребыванию Шведских уполномоченных.
Шведские уполномоченные выезжают к ним навстречу, приветствуют их весьма радушно и провожают до отведенных им в Милагоне квартир.
Нидерландские уполномоченные посещают Шведских в Романове и меняются мыслями относительно предстоящих переговоров; затруднения касательно выбора места для съезда.
Местом съезда назначено Дидерино.
Причины зависти Английского посла к Нидерландским уполномоченным.
Свидание Нидерландцев с Английским послом, разговоры по поводу посредничества Генеральных Штатов.
Английский посол удерживает Нидерландцев от немедленного посещения ими Русских уполномоченных.
Соглашения относительно порядка, в коем должны производиться переговоры.
Русские уполномоченные объявляют свое согласие назначить Дидерино местом съезда.
Молва о набегах Лисовского в Россию.
Меррик сообщает Нидерландцам о получении писем из Москвы, в коих Царь объявляет, что присутствие Нидерландцев на переговорах ему весьма приятно.
Меррик старается выведать от Нидерландцев, известны ли им условия, на которых Густав Адольф согласен заключит мир, на что Нидерландцы отвечают уклончиво.
Форма проекта акта о целовании креста при заключении опасной грамоты.
Затруднения, делаемые Русскими уполномоченными на заключение сего акта.
Копия с грамоты, предложенной Русским уполномоченным.
Решительные предложения Шведских уполномоченных относительно опасной грамоты.
Недоразумения по сему вопросу разъясняются.
Окончательное предложение Английского посла о форме опасной грамоты.
Нидерландские уполномоченные предлагают приступить к разбору инструкций уполномоченных обеих сторон.
Шведские уполномоченные грозят отъездом, если крестное целование и присяга не будут совершены к 9-му декабря 1615 г. по одной из предложенных ими форм.
Приезд русского дворянина и переводчика к Англ. послу с письмом Русских уполномоченных к Нидерландским, в коем они жалуются на строптивость Шведских уполномоченных.
Русские предлагают приступить к присяге и целованию креста о безопасности уполномоченных без совершения акта или же писать акт с титулами, какие употреблены были в Тявзине 1595 г.
Вопрос о титуле в опасной грамоте окончательно решается.
Ответное письмо Нидерландских уполномоченных к Русским.
Новые затруднения Русских, которые не хотели включить Нидерландских посредников в опасную грамоту.
Нидерландцы на это не возражают, не желая задерживать дела.
Английский посол и Нидерландские уполномоченные отправляются на место съезда.
Новый пример коварства Английского посла.
Русские и Шведы обмениваются опасными грамотами, совершенными при присяге и крестном целовании 4-го декабря 1615 г. Копии с сих актов.
Нидерландские уполномоченные извещают Русских о прибытии своем в г. Глебов и просят назначить день свидания с ними.
Ответ Русских уполномоченных на предыдущее письмо.
Свидетельство, выданное посредниками Шведским уполномоченным, о их протесте относительно некоторых Царем употребляемых, но ими не признаваемых, титулах.
Письмо Нидерландских уполномоченных, в коем они просят Русских уполномоченных приказать перевести на немецкий язык полученные ими от Русских уполномоченных писем и прислать при переводах и копии с отпусков.
Ответ Царя на посланное к нему Нидерландскими посланниками письмо. (См. стр. 70).
Его Царское Величество отряжает к ним толмача Стерлинга.
Письмо короля Шведского к Нидерландским уполномоченным.
Прибытие в Глебово Шведских уполномоченных: Де-ла-Гарди, Тонниссена и Мартенсона; Горн заболев воротился в Новгород.
Прибытие Русских уполномоченных в Пески.
Первое посещение Нидерландских уполномоченных Шведским.
Споры о том, кого Английский посол должен посетить первых: Шведских ли или Русских уполномоченных.
Английский посол, вследствие угроз Шведских уполномоченных оставить съезд, посещает их первых.
Нидерландские уполномоченные стараются склонить Русских уполномоченных к скорейшему начатию переговоров, чтоб не раздражать Шведов.
Первое посещение Нидерландских уполномоченных Русским. Разговор о цели их посольства.
Передача письма Генеральных штатов к Русским уполномоченным.
Князь Мезецкий излагает положение дел и просить Нидерландских уполномоченных употребить все старания к заключению мира.
Нидерландские посланники повторяют о своей готовности действовать, как безпристрастным посредникам надлежит.
Прения относительно предъявления полномочий.
Форма и содержание русской полномочной грамоты.
Посредники признают грамоты, как русскую так и шведскую, достаточными для начатия переговоров.
Записка Русских уполномоченных к Нидерландским уполномоченным, в которой они стараются склонить их на сторону Царя.
Переговоры об установлении шатров для конференций.
Русские уполномоченные не соглашаются предоставить посредникам направление переговоров.
Условия, на которых Шведские уполномоченные соглашаются приступить к переговорам.
Предложение Русских уполномоченных касательно титулов Царя и установления шатров.
Обед Нидерландских уполномоченных у Русских.
Шведские уполномоченные под протестом уступают Русским в отношении титулов Царя.
Новые затруднения относительно установления палаток.
Устройство палаток.
Открытие первого заседания.
Речь Английского посла.
Новые затруднения относительно титулов Царя.
Речь Русских уполномоченных.
Речь Шведских уполномоченных.
Русские уполномоченные изъясняют содержание своей доверительной грамоты и объявляют требования Царя.
Ответ Шведских уполномоченных: они излагают все обстоятельства прошедших событий и объявляют свои требования.
Упоминают о переговорах Бутурлина с гр. Яковом Де-ла-Гарди.
Возражение Русских уполномоченных.
3-е заседание, по случаю стужи, происходит на квартире Английского посла.
Новые пререкания между Русскими и Шведскими уполномоченными.
Чтоб прекратить однажды навсегда подобные пререкания, посредники решили каждую из враждебных сторон выспрашивать порознь.
Русские уполномоченные предъявляют грамоты Царя, настаивают на своих требованиях и опровергают доводы Шведов.
Два решительные условия, предложенные Шведами.
Русские уполномоченные отвергают эти условия.
Записка Русских уполномоченных о их решительных требованиях.
Записка, поданная в свою очередь Шведами, с объявлением 10 пунктов, по коим они согласны заключить мир.
Уступки, предлагаемые Русскими уполномоченными.
Шведы, на основании помянутых 10 пунктов, представляют два предложения на выбор Русских.
Неудачные попытки посредников согласовать между собою требования двух враждебных сторон.
Шведы представляют четыре условия на выбор Русских.
Русские объявляют, что намерены просить нового наказа и новых повелений от Царя.
Посредникам с большим трудом удается удержать Шведов пресечь переговоры и удалиться в Новгород.
Русские готовы уступить Шведам Кексгольм.
Шведские уполномоченные жалуются посредникам на то, что Русские переманивают к себе Шведских конных и пеших солдат.
Русские уполномоченные извиняются неведением этих случаев и обещают отыскать беглецов.
Русские за возвращение им всех русских городов и всей Русской территории, занятых Шведами, предлагают заплатить сто тысяч рублей.
Видя невозможность придти к заключению мирного трактата, посредники предлагают заключить перемирие, в ожидании новых инструкций для обоюдосторонних уполномоченных.
Секретный разговор Английского посла с графом Де-ла-Гарди.
По предложению посредников, как Русские, так и Шведские уполномоченные, согласны на составление проекта трактата и на представление сего проекта к утверждению Царем.
Проект сего трактата.
Первое предложение, представленное Царю.
Второе предложение.
Третье предложение.
Проект этот утвержден посредниками 10 февраля 1616 г.
Письмо Нидерландских посредников к Царю. В этом письме они после донесения о ходе переговоров стараются склонить Царя на принятие одного из трех предложений.
Проект трактата отправлен к Царю, после некоторых в нем изменений, сделанных по просьбе Русских уполномоченных.
Письмо Нидерландских посредников к королю Шведскому: они просят его смягчить условия трактата.
Обед, данный посредникам Русскими уполномоченными.
Обед у Шведских уполномоченных.
Шведские уполномоченные готовятся ехать обратно в Новгород.
Русские уполномоченные просят Нидерландских уполномоченных уговорить Шведов отложить отъезд.
Новый пример коварства Английского посла.
Русские уполномоченные предлагают заключить перемирие.
Шведы предлагают проект акта перемирия.
Акт, выданный посредниками Шведским уполномоченным, о их протесте относительно сохранения Королем всех его прав и титулов.
Письмо Нидерландских уполномоченных к Царю: они уведомляют его о решении заключить перемирие и о их намерении отправиться к Королю, чтоб достигнуть смягчения условий.
Акт Шведских комиссаров о перемирии.
Акт Русских комиссаров.
Отъезд Шведских уполномоченных и Нидерландских посредников и прибытие их в Новгород.
Посланный в Москву 14 февраля с письмом и проектом трактата (см. стр. 309) к Царю капитан Николай фан-Бредероде, возвращается с ответною грамотою.
Ответ членов Царской Думы.
Ответ Царя.
Эти письма сопровождаются письмом князя Мезедкого и товарищей его к Нидерландским посланникам.
Письмо Английского посла к ним ж.
Письмо Нидерландских посланников к Царю: они оправдывают свои действия и считают незаслуживающими упреки Царя.
Ответное письмо Нидерландских посланников к Русским уполномоченным: они уведомляют их о предстоящем их отбытии в Швецию и о старании убедить графа Де-ла-Гарди во время перемирия оберегать русских жителей и церкви от грабежа.
Письмо Нидерландских уполномоченных к Английскому послу о предстоящей их поездке в Швецию.
Нидерландские уполномоченные отправляются 17-го марта 1616 года из Новгорода. Описание бедствий, постигших Новгород Великий во время войны.
По прибытии в Нарву 22 марта, они получили 24 марта письмо от короля Шведского из Абова. Король приглашает их прибыть к нему.
Ответ посланников. Они изъявляют свою готовность явиться к Королю в Стокгольм.
Выезд из Нарвы 27 марта.
В замке Кольке, принадлежащем графу Де-ла-Гарди, они, по приказанию, им заранее данному, пользовались радушным гостеприимством. Апреля 2-го они прибыли в Ревель.
Письмо Густава Адольфа к Нидерландским уполномоченным. Восхваляя труд посредников, он уведомляет их, что, из уважения к советам представителей Генеральных Штатов и Короля Великобритании и движимый чувствами искренно миролюбивыми, он согласен предоставить Царю выбор одного из трех посланных к нему предложений.
Письмо Густава Адольфа, в коем он приглашает Нидерландских посланников быть у него в Абове, если они полагают явиться на съезде 1 июня; если же они не намерены быть на съезде, то приглашает их в себе в Стокгольм. На оба случая он предлагает выслать им корабль.
Ответы Королю. Посланники, считая бесполезным быть на предполагаемом съезде, просят о высылке корабля для переезда в Стокгольм.
Письмо Нидерландских уполномоченных к Густаву Адольфу от 1 мая; они уведомляют, что, имея в своем распоряжении одно из вновь прибывших в Ревель нидерландских судов, они, не ожидая шведского корабля, намерены отправиться к Королю.
Нидерландские уполномоченные оставляют Ревель 19 мая, направляя путь свой на Абов.
У Терфзонда, в 4х милях от Абова, им объявляется желание Короля, чтоб они, не заезжая в Абов, отправились прямо в Стокгольм.
Свидание на корабле Нидерландских уполномоченных с канцлером Акселем Оксенштиерном.
Мая 29, в Троицын день, Нидерландские посланники прибыли в Стокгольм.
Аудиенция Нидерландских уполномоченных у Короля 11 июня.
Речь Нидерландских посланников к Королю: краткий отчет обо всем происходившем на переговорах. Они также просят удовлетворения на жалобы некоторых Нидерландцев о несоблюдении со стороны Шведских властей трактата, существующего между Нидерландами и Швециею.
Король благодарит за труды, понесенные Нидерландскими уполномоченными, и обещает назначить комиссию для разбора жалобы Нидерландцев.
Они обедают в этот день у Короля; описание обеда.
Подробная записка Нидерландских уполномоченных о жалобах их подданных; эта записка передается Шведской комиссии.
Возражения комиссии на означенные жалобы.
Подробный ответ и резолюция Короля на вышеозначенную записку Нидерландских уполномоченных.
Грамоты Короля к Генеральным Штатам и к Принцу Маврикию Оранскому, в которых он благодарит за посредничество Нидерландов и восхваляет уполномоченных.
Посланники награждаются разными знаками отличия и подарками.
Прощальный обед у Короля.
Характеристика Густава Адольфа.
Нидерландские посланники письмом уведомляют Царя о неудачном исходе их стараний уговорить Короля на смягчение условий для заключения мира. Шведские уполномоченные тогда только явятся на съезд, когда узнают, что Царь принял одно из упомянутых трех предложений. Швеция вооружается на случай продолжения войны. Нидерландские уполномоченные, считая свое присутствие на предполагаемых переговорах бесполезным, намерены возвратиться из Стокгольма в Голландию.
Письмо такого же содержания к главным Русским уполномоченным; они просят об одобрительном отзыве у Царя относительно трудов их как посредников.
Письмо одинакового же содержания Нидерландских уполномоченных к Великобританскому послу.
Письмо Великобританского посла из Москвы, в котором он сообщает о миролюбивом расположении Царя, думы и земства и изъявляет надежду, что Нидерландцам удастся побудить Короля, из уважения к доброму расположению Русских, смягчить свои условия. Прежние Русские уполномоченные готовятся к отъезду на место собрания, где посол надеется съехаться с Нидерландскими посланниками.
Ответ Нидерландских посланников: они ссылаются на сказанное ими в предыдущем письме (см. стр. 499) от 12 июня 1616 г.
Военные приготовления Короля.
Июня 24 Нидерландские посланники на шведском военном корабле Орфей, при оказанном им почете, отправляются из Стокгольма в Любек.
У Терфзонда нагнал их государственный советник Ян Скутте с прибывшим из России дворянином Богданом Григорьевичем, который вручил им письмо Царя. Повторив все прежние доводы и жалобы, Царь уведомляет об отправлении на место собрания своих уполномоченных и просит Нидерландских посланников равным образом туда явиться.
Письмо главных Русских уполномоченных одинакового с Царским письмом содержания.
С Богданом Григорьевичем прибыл и посланный от Меррика с двумя письмами одинакового с вышеприведенным содержания.
Ответ Нидерландских посланников на письмо Царя. Они, ссылаясь на прежние письма, писанные ими: в начале февраля, на последующее от 23 февраля, 4-го марта и 12 июня, подтверждают все, что писали, и извиняются, что на съезд между Ладогою и Тихвином они не будут, считая это бесполезным и говоря, что на возвращение в Россию к предполагаемому съезду они, впрочем, не обязывали себя.
Письмо Нидерландских посланников к Русским уполномоченным одинакового с предыдущим содержания.
Подобное же письмо к Английскому послу Иоанну Меррику.
Прибытие Нидерландских посланников в Травемюнде.
Прибытие Нидерландских посланников в Любек.
Письмом от 12 июля 1616 г. они благодарят короля Шведского Густава Адольфа за военный корабль и за пожалованные им почести и попечение, оказанное им во время их посольства.
Июля 23 Нидерландские посланники прибыли в Гамбург, а оттуда через Бремен и владения Ольденбургские и Ост-Фризландские 30 июля прибыли в Гронинген в Голландии.
Прибытие посланников 2 августа в Амстердам; Басс остается в Амстердаме, а Бредероде и Иоахими отправляются далее и 4 августа прибывают в Гагу.
8 августа посланники, до представления ими подробного письменного отчета 17 октября, словесно доносят Генеральным Штатам о результатах посольства.
Приложение I. Описание, по книге: Uebersicht der Reisenden etc. etc. Фр. Аделунга, первого заседания Русских и Шведских уполномоченных в Дидерине.
Приложение II. Копия с записи Русских уполномоченных о перемирии между Россиею и Швециею с 22 февраля по 31 мая 1616 г. (Из сочинения Лыжина: «Столбовский договор», стр. 109).
Приложение III. Копия с записи Шведских уполномоченных о том же (оттуда же, стр. 112).
Дополнительная инструкция Нид. Штатов Бредероде, Бассу и Иоахими от 21 авг. 1615 г.
Письмо Бредероде и товарищей его Христиану Фризу, канцлеру датск. кор. Христиана IV, от 7 Сент. н. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. его шв. кор. Густаву Адольфу от 22 сент. н. ст. 1615 г.
Письмо Густава Адольфа голландским посланникам, Бредероде и тов. его, от 18 сент. 1615 г. (после 22 сент. нов. ст.).
Письмо Бредероде и тов. его в. к. Михаилу Федоровичу от 5 (16) ноября 1615 г.
Форма присяги в безопасности русск. и швед, уполномоченных при переговорах в Дидерине, изготовленная швед. уполн. по проекту англ. посла И. Меррика.
Опасная (охранительная) грамота, данная Михаилом Федоровичем швед. уполномоченным в окт. 1615 г.
Письмо руск. уполн., Мезедкого и тов. его, гол. посланникам, Бредероде и тов., от 29 ноября 1615 г.
Письмо Бредероде и тов. русск. уполн., Мезецкому и тов., от 11 дек. н. ст. 1615 г.
Форма присяги в безопасности уполномоченных на съезде в Дидерине, выданная поверенными швед. уполномоченных русским, от 4 (14) дек. 1615 г. (по этой форме и была совершена присяга).
Письмо Бредероде и тов. рус. уполн., Мезецкому и тов., от 18 дек. н. ст. 1615 г.
Письмо рус. уполн., Мезецкого и тов., гол. посл., Бредероде и тов., от 10 дек. 1615 г. (после 18 дек. н. ст.).
Свидетельство анг. посла И. Меррика и голл. послан., Бредероде и тов. его, выданное шв. улолномоч. в том, что шв. упол. протестовали против употребления титула «Государя, Царя и Вел. Князя всея России», от 11 (21) дек. 1615 г.
Письмо Бредероде и тов. Мезецкому и тов., от 21 дек. н. ст. 1615 г.
Письмо Михаила Федоровича голл. посл., Бредероде и тов. его, от дек. 1615 г.
Письмо Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., от 29 ноября 1615 г.
Письмо Нид. Штатов русск. уполн. от 16 авг. н. ст. 1615 г.
Условия для заключения мира между Россией и Швецией, представленные письменно рус. уполн., Мезецким и тов. его, от 7 янв. 1616 г.
Мирные условия, письменно предложенные шв. Уполномоч., от 8 ян. 1616 г.
Мирные условия, письменно предложенные рус. уполн., от конца янв. 1616 г.
Проект трактата о заключении мира между Россиею и Швециею, выработанный англ. послом И. Мерриком и голл. посл., Бредероде, Бассом и Иоахими, и утвержденный ими 10 февр. 1616 г. (н. ст.).
Письмо Бредероде и тов. его Михаилу Федоровичу от 31 янв. стар. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густаву Адольфу от 6 февр. ст. ст. 1616 г.
Акт о протесте шв. уполн. против употребления некоторых титулов великого князя при переговорах в Дидерине, подписанный И. Мерриком, Бредероде и товарищами его, от 22 февр. 1616 г. (ст. ст.).
Письмо Бредероде и тов. Михаилу Федоровичу от 22 февр. ст. ст. 1616 г.
Акт шведских комиссаров, Як. Де-ла-Гарди и товарищей, о перемирии между Россией и Швецией с 22 февраля 1616 г. по 31 мая того же года, от 22 февр. 1616 г.
Акт рус. комис., Мезецкого и тов., о перемирии, от 22 февр. 1616 г.
Письменный ответ членов царской думы Р. Свифту, секретарю И. Меррика, и Ник. фан-Бредероде, посланному в Москву от Р. Бредероде и тов. его.
Письмо Михаила Федоровича голл. посл., Бредероде и тов. его, от февраля 1616 г.
Письмо рус. уполн., Мезецкого и тов., голл. посланниками Бредероде и тов., от 28 февр. 1616 г.
Письмо И. Меррика голл. посл., Бредероде и тов., от 28 февр. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Михаилу Федоровичу от 4 марта стар. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. рус. уполн., Мезецкому и тов., от 4 марта ст. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. И. Меррику от 4 марта стар. ст. 1616 г.
Письмо Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., от 28 февр. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густ. Адольфу от 15 марта 1616 г.
Письмо Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., от 3 марта 1616 г.
Письмо Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., от 9 апреля 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густаву Адольфу от 28 апр. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густ. Адольфу от 1 мая 1616 г.
Речь Бредероде и тов. пред шв. кор. Густавом Адольфом 10 июня 1616 г. (н. ст.), поданная после королю на письме.
Записка Бредероде и тов., заключающая в себе жалобы на действия шведск. чиновников относительно нидерл. подданных, от 3 июня 1616 г.
Ответ Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., на их записку, от 10 июня 1616 г.
Письмо Густава Адольфа Нид. Штатам от 12 июня, юлиан. ст., 1616 г.
Письмо Густава Адольфа принцу Маврикию Оранскому от 12 июня, юлиан. ст., 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Михаилу Федоровичу от 12 июня 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. рус. уполн., Мезецкому и тов., от 12 июня 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. И. Меррику от 12 июня 1616 г.
Письмо Меррика к Бредероде и тов. (после 27 апр. 1616 г.).
Письмо Бредероде и тов. И. Меррику от 13 июня (ст. ст.) 1616 г.
Письмо Михаила Федоровича Бредероде и товарищам, от апр. 1616 г.
Письмо рус. уполн., Мезецкого и тов., г. посл. Бред, и тов., от 15 апр. 1616 г.
Письмо Меррика к Бредероде и тов. от 10 апр. англ. ст. 1616 г.
Письмо Меррика к Бредероде и тов. от 20 апреля англ. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Михаилу Федоровичу от 18 июня ст. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. рус. уполн., Мезецкому и тов., от 18 июня ст. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Меррику от 18 июня ст. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густаву Адольфу от 12 июля 1616 г.
Инструкция господ генеральных штатов Соединенных Нидерландов господам Рейноуту Фан-Бредероде, доктору Дидериху Бассу и Альберту Иоахими 14. [3]
Упомянутые посланники имеют поспешить своим путешествием в шведскую Нарву (Nerva) или тот окрестный город, в котором им можно будет застать короля Шведского.
Имеют в первой аудиенции у Е. К. В-ва, при передаче их кредитивных грамот, засвидетельствовать ему именем их державия должное почтение, поздравить со здравием и с заключением мира между Е. В-м, его государствами и поданными с одной стороны и между королем Датским, его государствами и подданными с другой стороны и выразить их надежду, желание и молитвы о том, дабы Бог, Господь Всемогущий, сохранил на долгое время в благоденствии, преуспеянии и счастии его королевскую особу, его государства и подданных.
Сверх того, они имеют уверить Е. В-во, что генеральные штаты искренно и откровенно намерены хранить и содержать союз, [4] заключенный между Е. В-м и И. Держ., во всех его пунктах, твердо ожидая того же со стороны Е. В-ва.
Затем постепенно в сей же или в последующей аудиенции, избрав для того удобный случай, объяснить главные причины их посольства, предлагая всякое содействие к заключению доброго, справедливого и постоянного мира между Е. В-м, его государствами и подданными, и между великим князем Российским, Московским и проч., его государствами и его подданными, стараясь доказать, что подобный мир для Е. В-ва, его государств и подданных будет славен, полезен и приличен.
Если встретятся какие-либо препятствия в том, как начать переговоры и согласить на свидание уполномоченных обеих держав, то посланники должны всеми средствами стараться об устранении и отклонении всех таковых препятствий для того, чтобы переговоры могли в скорейшем времени быть действительно начаты.
На сей конец посланники (если окажется нужным) должны в качестве посредников, посетить уполномоченных обеих сторон, [5] предложить им свое посредничество и побудить их всеми средствами на принятие оного.
Если великий князь Российский будет находиться в окрестностях на расстоянии 8 или 10 дней путешествия от их пути, и посланники будут полагать, что путешествие к нему может быть совершено безопасным и удобным образом, то они должны также к нему отправиться, при чем имеют самым приличным образом засвидетельствовать почтение и предложить свои услуги, объясняя ему необходимость сего мира.
Они должны представить обеим сторонам, что иезуитская партия и государи, поддерживающие ее, имеют без сомнения в виду воспользоваться существующими раздорами и недоразумениями, чтоб поработить сколько особы, столько и государства и подданных как одной, так и другой враждующих сторон.
Посланники имеют узнать действительные намерения обоих государей или их полномочных, выведать, на чем именно основаны главные между ними недоразумения и употреблять все приличествующие средства для приведения их к взаимному соглашению и миру, [6] поставив им на вид опасности и трудности, которым могут быть подвергнуты обе враждующие стороны продолжением войны, и объясняя выгоды и пользу, которые произойдут для обеих сторон от мира и союза.
В переговорах они должны явить себя искренними друзьями как одних так и других и пользоваться встречающимися случаями, чтоб на словах и иными способами уверить их в своей искренности и откровенности и в том, что они по чистой совести и от всего сердца желают и ищут заключения справедливого мира.
Во время переговоров, а также прежде и после оных, посланники должны настаивать как у короля Шведского, так и у вел. кн. и других на том, дабы нидерландские подданные пользовались везде в их государствах, княжествах, портах и землях, свободным судоходством и правом торговать всякими товарами, как для ввоза и распродажи, так и для покупки и вывоза оных, с тою же свободою, которою пользуются их собственные подданные или на основании существующих трактатов. Чтоб удобнее достигнуть этой [7] цели, имеют они предложить означенным государям подобные выгоды для их подданных в Нидерландах; но если нельзя будет этого достигнуть, то они должны, по крайней мере, у великого князя России домогаться, чтобы лица, купцы, шкипера и имущества во всех гаванях, местностях и городах пользовались равными правами с другими лучшими их друзьями и союзниками 15.
Для удобнейшего достижения этого, они должны при всяком удобном случае объяснять сколь много предметов, как для военных и жизненных потребностей так и для выгод торговли, могут беспрепятственно из Нидерландов быть туда привозимы и доставляемы в пользу их государств, земель, подданных и соседей их, чем разовьются и распространятся их торговые сношения и, следовательно, увеличится и самое благосостояние их государств, княжеств, земель и подданных.
Посланники также должны поставить на вид, сколько лет Нидерланды сражались на суше и на море против могущественных [8] сил 16 и какие они имели блистательнейшие успехи как на суше, так и на море; равным образом обратить внимание на их обширные, во все концы света распространенные мореходство и торговлю; на трактаты их с соседними государями и державами, с султаном Константинопольским (Keyser van Constantinopolen) и многими князьями в Индиях и наконец представить сколь могущественны Нидерланды на суше и на море.
На этот конец, если почтут полезным, они могут сообщить трактаты, заключенные с султаном Константинопольским, королями: Французским и Великобританским и другими.
Затем посланники имеют во всех случаях поддерживать честь, славу и пользу Соединенных Нидерландов, равно и выгоды и пользу их добрых подданных.
Господа посланники должны стараться о том, чтобы, если во время их посольства будут совещания о каких-либо официальных делах, в коих они будут приглашены участвовать, при сем [9] соблюдалось достоинство, их Державию приличествующее, т. е., чтобы посланникам место иметь вслед за посланниками королей и тех, которые по праву имеют королевский титул в Римской Империи 17 и вне оной и вслед за посланниками курфирстов.
О всех важных делах имеют посланники уведомлять их державие и обязаны пользоваться всеми случаями, чтобы писать о том, что заслуживает внимание, а также об успехе их путешествия и поручения.
Дано в собрании державных господ генеральных штатов в Гаге, 15-го августа 1615 года; подписали: И. Фан-Ольденбарнефельд; скрепил: по приказанию державнейших гг. генеральных штатов, К. Арсенс.
Дополнительная инструкция гг. генеральных штатов Соединенных Нидерландов г. Рейноуту Фан-Бредероде, доктору Дидериху [10] Бассу и Альберту Иоахими 18, посланным их Державием для переговоров между Е. В-м королем Шведов, Готфов и проч. и царем Российским, В. К-м Московским.
Буде гг. посланники найдут на пути своем удобный случай поклониться Е. В-ву королю Датскому от генеральных штатов, без замедления путешествия своего, то имеют они исполнить это: по исходатайствовании себе аудиенции и по передаче доверительных грамот, обязаны они засвидетельствовать ему почтение, поздравить со здравием, с мирным благоденствием государств и земель Е. В-ва и пожелать долгого здравия его королевской особе, благополучного успеха, счастия и мирного управления ее государствами, землями и подданными, повергая приличным образом на его доброе расположение Соединенные Нидерланды и подданных их и предлагая в то же время от их имени всякие услуги его королевской особе, ее государствам, землям и подданным. [11]
Равным образом имеют они просить Е. В. о продолжении его королевского и отеческого благорасположения на поспешествование христианства и предупреждение успехов римской католической, иезуитской партии, стремящейся подвергнуть своей власти как совести в делах до веры касающихся, так и светское правление.
Далее они имеют вкратце сообщить, что как король Шведский, так и вел. кн. Московский пригласили их Державие помочь им при заключении между ними доброго и справедливого мира и что генеральные штаты обещали на сей конец, если на то представится случай, оказать им всевозможные услуги, следуя в сем похвальному примеру Е. В-ва короля Великобританского, который уже прежде на подобное приглашение ответил не только обещаниями, но послал даже посланников к вел. кн., и что ныне, так как сие дело подготовлено и распоряжено к соглашению, то генеральные штаты, следуя примеру помянутого короля Великобританского и полагая, что справедливый мир между означенными государями необходим всему христианству для предупреждения успехов католической и иезуитской партии [12] и для того, чтобы предотвратить порабощение этою партиею совестей и светского законного правления, — поручили им (посланникам) присутствовать при означенных переговорах и оказывать всевозможные услуги для заключения доброго мира. Посланники должны сказать также королю Датскому, что они для сего намерены совершить путешествие с возможною поспешностью, дабы поспеть вовремя. Поблагодарив надлежащим образом за королевскую аудиенцию и предложив свои услуги, они должны откланяться у Е. В-ва.
Посланники имеют также поклониться господину государственному канцлеру и главным членам совета, которых они там застанут и самым приличным образом просить этих особ о благорасположении к делам Нидерландским.
Дано в собрании державных гг. генеральных штатов в Гаге 15-го августа 1615 года. Подписал И. Фан-Ольденбарнефельд. Скрепил по приказанию их державия гг. генеральных штатов К. Арсенс.
Генеральные штаты Соединенных Нидерландов пору чают и [13] приказывают чрез сие вышепоименованным гг. посланникам отправиться в путь в Московию и поступать по главной и дополнительной инструкциям, постановленным для них генеральными штатами 15-го сего августа и врученным им 21-го того же месяца, не трактуя (кроме того что содержится в их инструкциях) для каких-либо отдельных провинций 19, городов, членов сих последних или частных лиц Соединенных Нидерландов ни о чем-либо особенному относящемся до торговли, судоходства или других дел (отдельных провинций), ни с кем из императоров, королей, князей, владетелей или городов, но всегда ограничиваться общими местами, что означенными гг. посланниками и было принято и обещано. Дано в собрании державнейших генеральных штатов в Гаге, 21-го августа 1615 года. Скрепил И. Магнус. А ниже было поставлено: по приказу державных генеральных штатов, подписал К. Арсенс. [14]
После того как Вашему Державию угодно было нам трем нижеподписавшимся поручить посольство к Е. В-ву королю Шведскому и потом в Россию, дабы присутствовать при переговорах о мире между помянутым королем и между в-м к-м Московским и способствовать успеху сих переговоров, следуя вышеизложенным инструкциям, которые нам, Рейноуту Фан-Бредероде и Альберту Иоахими, вручены были 21-го августа 1615 года вместе с различными доверительными грамотами В. Д. и светлейшего, высокорожденного князя и господина Маврикия, принца Оранского, графа Нассауского, Каценэльбогенского, Вианденского, Дицского — мы оба 20 отправились 25-го того же месяца в Амстердам и на другой день вместе с г. Дидерихом Бассом сперва тщательно и надлежащим образом старались увериться в основательности известий, полученных за несколько дней пред сим [15] в Гаге из Кельна о том, что вышепоименованный вел. кн., бежав из Москвы, спасся к Татарам, вследствие чего предполагаемый съезд для заключения мира не состоялся бы и путешествие наше сделалось бы бесполезным; но узнав, что купцы, ведущие заграничную восточную торговлю, не получали подобного известия, и окончив дела, которые мы имели в Амстердаме и которые могли служить нам для успеха нашего путешествия, мы отправились в путь на другой день и к вечеру приехали чрез Горн в Меденблик. Гг. бургомистры и начальники Амстердама дали нам во все время нашего пребывания в сем городе, в честь В. Д-ия, готовое содержание, которым мы также пользовались 27-го числа в Горне и Меденблике в обед и вечером.
28-го утром мы отплыли при большом штиле из Меденблика на остров Фли (Vlie). Штиль с обеда на вечер обратился в сильную бурю с запада и юго-запада, с молнием и громом, вследствие чего многие суда были выброшены на мели, а некоторые даже погибли в глазах наших. Мы отделались потерею лишь одного якоря и в воскресенье 30-го, пред обедом, когда утихла погода, пересели на [16] военный корабль, который для нас был назначен и которым командовал капитан Симон Квирейнс Робель (Simon Quirynsz Roobel). Мы тотчас спросили конвойных чиновников, не имеют ли они какого-либо известия о том, что вел. кн. покинул Москву, и так как они нам объявили, что не получали подобного известия, мы решились тотчас же отправиться, пользуясь приливом, о чем мы в тот же день донесли B-y Д-ию; но так как время прилива прошло прежде, чем капитан успел вполне приготовиться к отходу, а затем поднялся ветер противный, то мы должны были дожидаться более попутного ветра. В четверг, 3-го сентября, ночью подул ветер с юга и мы около обеда подняли паруса, о чем уведомили В. Д. в тот же день и прибыли в воскресенье 6-го сентября после обеда в Орезунд. Проезжая мимо замка Кроненбург у Эльзенера, мы приказали капитану спустить флаг с мачты и убрать марсель 21. Мы сделали 6-ть [17] салютных выстрелов на это нам отвечали из замка 3-мя выстрелами по приказанию, данному заранее по сему предмету королем Датским пред его отъездом, как нам сказал Исаак Питерс (Isaac Pieterss). Е. В-во за 8 или 9 дней пред сим отправился с малочисленною свитою к герцогу Брауншвейгскому. Тотчас по приезде, мы дали знать таможне, кем мы посланы, и что мы намерены немедленно отправиться далее, потому что не застали Е. В-ва, которому мы в противном случае засвидетельствовали бы почтение по приказанию В. Д-я. Начальник таможни на это ответил, что не может согласиться на наш отъезд, и что мы хорошо сделаем, если пошлем кого-нибудь из нашей свиты в Копенгаген, где находились советники короля, чтобы просить позволения на отъезд, это мы нашли неудобным, боясь унизить достоинство генеральных штатов, но узнав, что принц Датский Фридрих, старший сын короля, находился с двором своим в помянутом выше замке Кроненбурге, мы предпочли просить аудиенции у Его Высочества, чтобы ему поклониться. Аудиенция сия была назначена нам на другой день в обед, чрез одного из служителей Его Высочества. Мы вышли на берег со [18] свитою нашею и были встречены у самого входа в замок королевскими гофмейстером, шталмейстером и капитаном телохранителей. Нас проводили мимо гарнизона замка и гауптвахты короля до самой комнаты принца, которого мы нашли стоящего посреди комнаты с непокрытою головою. Когда мы подходили к Его Высочеству, то он сделал несколько шагов к нам навстречу. Поклонившись и пожелав ему всякого благополучия, уверив его в благорасположении генеральных штатов и предложив ему наши услуги, мы уведомили Его Высочество о причине нашего путешествия и о поручении, которое мы имели просить доступа к королю, если б Е. В. не был в отсутствии. При этом мы просили благорасположения Его Высочества к государству Нидерландов и ходатайства пред его королевским величеством, о его благосклонном благорасположении к государству нашему, его подданным и нам самим. Его Высочество чрез наставника своего поблагодарил нас за посещение, обещал нам исполнить нашу просьбу у короля, своего родителя, и пожелал счастливого пути и успешного окончания нашего посольства. Его Высочеству было тогда [19] 12-ть лет с половиною: он для лет своих был высокого роста и хорошего телосложения. При уходе мы были сопровождаемы теми же господами, которые нас проводили наверх; нас почтили тремя выстрелами из пушек также и оружейными салютами. Кроме того принц приказал поставить на свой счет то, что было издержано нами в гостинице, в которой мы остановились, когда сошли с корабли. Мы написали также следующее письмо к г. Христиану Фризу, канцлеру короля:
«Милостивый 22 государь.
Гг. генеральные штаты Соединенных Нидерландов, будучи вместе с различными королями и государями приглашены царем (Keyser) Росс., вел. кн. Московским и королем Шведским способствовать к заключению справедливого мира между сими последними, признали за благо нам на сей конец поручить посольство и приказали нам также, проезжая чрез Орезунд, Е. В-ву королю Датскому поцеловать руку от имени генеральных штатов и, пожелав ему благополучия, успеха и счастия и королевского благоденствия, просить о благорасположении его [20] к Нидерландам и их подданным, предложить вместе с тем всевозможные услуги генеральных штатов, как королевской его особе так и его государству, землям и подданным. А как Е. В. не находится в своем государстве, и мы, к сожалению нашему, не могли исполнить данного нам поручения, то мы не хотели упустить случая, уведомить о вышесказанном вас, милостивый государь, и просить вас, так как нам необходимо воспользоваться настоящим временем года и ветром, благоволить, по доброжелательству вашему к Соединенным Штатам, не отказать нам в ходатайстве пред Е. В-м о продолжении благорасположения, которое он питает к Нидерландам и к их верным 23 подданным и предложить в то же время Е. В-ву наши нижайшие услуги. Мы почтем себя вам обязанными за сие и во всех случаях готовы будем оказать вам нашу благодарность. Мы просим Бога Всемогущего, да сохранит вас на долгое благополучие. На рейде пред Эльзенером, 7-го сентября 1615 года нового стиля». [21]
Мы в тот же день известили В. Д. о вышесказанном письме и о том, что мы представлялись принцу Датскому. Мы уведомили вас также о том, что узнали, что король Шведский был тогда под Псковом и что начинали говорить о заключении мира между Е. В-м и вел. кн. Московским по посредничеству посла Е. В-ва короля Великобританского и что, за день пред прибытием нашим, датскими военными судами были приведены два Бискайских судна, захваченные на северном берегу Норвегии за производство рыбной ловли без предварительная на то согласия Датского короля, и что эти датские военные корабли крейсировали около Шпицбергена с целью захватить — если б им было по силам — суда, занимающиеся китовым ловом. Нам сказали, что Датчане на 10-й день после отплытия от Нордкапа достигли Шпицбергена, о котором они полагают, что он есть часть Гренландии и что другие 24, которые там в одно время с Голландцами производят этот промысл, предложили Датчанам соединиться с ними, [22] чтоб выгнать или захватить наши суда, но что Датчане ответили, что они не имеют приказания с кем-либо на это сговариваться.
Ночью с 7-го на 8-е сентября мы отплыли при попутном юго-западном ветре и прибыли к Ревелю во вторник 13-го сентября, утром. Мы тотчас дали знать о своем приезде губернатору, но так как он находился в Швеции, то заведывающий городом начал извиняться, что не может принять нас так, как того требовал сан пославших нас и собственное наше звание, потому что он не имеет надлежащей власти и в городе нет открытых гостиниц, где бы мы могли пристать; тогда мы обратились к гг. бургомистрам с тем, чтобы нам отвели квартиры. Бургомистры, получив список свиты нашей, поместили каждого из нас особо, с 3-мя и 4-мя лицами из нашей свиты, у одного из граждан и распределили остальных между другими. Мы там были приняты и угощены по 28-е сентября на счет города; кроме того гг. бургомистры и советники дали в честь нашу прекрасный обед в их канцелярии, [23] показали нам замок, городской арсенал и все прочее в городе заслуживающее внимание. Город этот был прежде в блестящем положении и был членом Ганзы, от которой, будучи в цветущем состоянии, старался сделаться независимым. Теперь же, чрез продолжительные Лифляндские войны он много потерпел как от Поляков, так и от Русских. Чрез войны сии и другие чрезвычайные бедствия Лифляндия лишилась почти всех своих жителей, кроме сего Ревель перенес две губительные осады Русских; опустошения, произведенные Русскими, и незначительность торговли с Русскими, которая вся ныне направляется на Нарву, довели Ревель до такой бедности и до такого разорения, что он теперь не был бы в состоянии нести издержек Ганзы, даже если б король позволил ему снова присоединиться к ней. Гг. бургомистры и советники показали нам разные привилегии, дарованные городу королями Шведскими, в которых между прочим обещано, что никаким иностранным кораблям, идущим в Нарву или в Россию не будет позволено идти этим путем. Они просили нас иметь в виду эти привилегии при предстоящих [24] переговорах, и когда мы поехали назад 25, то они нас просили отрекомендовать их город королю, чтоб торговля его могла снова хоть несколько подняться, на что Е. В. изъявил полное свое благорасположение 26. Но мы могли заметить, что не все лица, окружающие Е. В. питают одинаковое расположение к сему городу, потому что из всех городов подвластных Шведской короне лишь он один не подчинен Шведским законам, королевским губернаторам и наместникам и слишком настаивает на сохранении своих преимуществ 27 как относительно таможенных доходов, которых половина поступает в городскую казну, так и относительно других пунктов.
18-го сентября мы оставили Ревель с большим числом нашей свиты и небольшою поклажею, а остальную часть поклажи перегрузили с военного корабля на Любское судно, потому что плавание в сих краях весьма опасно для кораблей, глубоко сидящих в воде, особенно в тогдашнее время года. Наместник губернатора предложил [25] нам повозки и лошадей для того, чтобы нас доставить в соседний округ. Ревельское начальство прибавило к сему две кареты и несколько других повозок, которые остались при нас до Нарвы. При отъезде нашем почтили нас несколькими пушечными выстрелами, тоже и сделал наместник губернатора из крепости. В тот же день мы известили В. Д. о приезде нашем в Ревель и о намерении оставить город сей в этот же день. От Ревеля до Нарвы 30 миль, чрез порядочный, но малонаселенный и малообработанный край. Около половины дороги находится древний королевский замок, лежащий в стороне и называемый Тольсбург, куда мы прибыли 20-го числа в обед. Мы 22-го числа доехали до Нарвы. О приезде нашем мы известили е. кор. вел. письмом, с коего следует копия:
«Светлейший, Вельможный Государь, мы во всякое время готовы служить В. В-ву.
Поелику посол В. В-ва господин Иаков Фан-Дейк в прошедшем июле месяце доложил гг. генеральным штатам Соединенных [26] Нидерландов о положении предполагаемых тогда переговоров для заключения мира между В. В-м и вел. кн. Московским и просил именем Ваш. Вел-а, дабы гг. генеральные штаты послали как можно поспешнее своих посланников, чтобы присутствовать при означенных переговорах и способствовать заключению доброго мира, то гг. генеральные штаты признали за благо нас на сей конец отправить и приказать нам явиться сюда, куда мы, благодаря Бога, благополучно прибыли сегодня; о чем мы не хотели оставить нижайше уведомить В. В. чрез письмо сие. Мы готовы отправиться в путь, чтоб явиться целовать руку В. В-а, вручить письмо их державия и доложить В. Вел-у о прочих поручениях наших, разве В. В. за благо рассудите, что полезнее будет для успеха предпринятых переговоров нам сперва отправиться в то место, где им назначено быть, на что всенижайше будем ожидать ответа и приказаний В. В-а чрез подателя сего письиа и всенижайше повергая себя милости В. Кор. В-а, мы, Светлейший, Вельможный государь, молим Бога о хранении на долгое время В. В-а в [27] благополучии и полном телесном здравии. В Нарве, в Лифляндии, 22-го сентября 1615 года нового стиля».
С сим письмом отправились к Е. В-у (который находился под Псковом) Николай Гаселар (Nicolas Hasselaer), Ян Данкартс (Jan Danckaerts) и Андрей Мейтрейх (Andreas Meytreich) секретарь г. посла Фан-Дейка 28, сопровожденные одним служителем барона Эверта Бремена, наместника Ивангорода, замка, лежащего на горе на другой стороне реки, именуемой Наровою, не далее от Немецкой Нарвы как на расстоянии ружейного выстрела. Под означенным замком у подошвы горы лежит небольшое укрепление или маленький городок, обороненный сильными палисадами и населенный Русскими, куда спаслись с имуществом своим многие соседние жители во время последних опустошений Новгородской области. Местечко это в прошлом мае месяце сгорело дотла, неизвестно — от непредвиденного несчастия ли или от злого умысла чужестранных солдат. По реке Нарове, до вышеназванных двух городов могут идти суда, [28] сидящие восемь футов в воде; выше по реке суда подниматься не могут по причине подводных камней и порогов. На полмили оттуда находится большой водопад, образуемый водами озера, именуемого Пейпус 29, которо, е простираясь на 18 миль и принимая более 70 рек и речек, не имеет другого исхода. Е. В. король Шведский приказал из Нарвы сухим путем доставить выше сего водопада разные суда, на которых могли бы быть привозимы в лагерь под Псковом орудия, военные снаряды, продовольствие и другие необходимые предметы.
25-го сентября 1615 года прибыл в Нарву из Швеции г. Аксель Оксенштиерна, Шведский государственный советник, государственный и королевский канцлер и г. Рютгерзиус (Rutgersius), которые несколько дней принуждены были не без опасности стоять на весьма ненадежном рейде реки Наровы: той же опасности был подвержен корабль, на котором находилась наша поклажа. Канцлер сообщил нам разные копии с трактатов и письменных условий, [29] заключенных между Русскими и блаженной памяти королем Карлом IX. Документы эти служат к пояснению начала и причин настоящих недоразумений между Шведами и Русскими. Мы узнали от его прев-а, что приезд наш и старания о заключении мира не слишком будут приятны английскому послу, но что ему лучше понравилось бы посредничество Датского короля, который предложил свои услуги Шведскому королю и за несколько месяцев до сего посылал по этому делу к Е. В-у секретаря, которому приказано было отправиться потом в Москву, чтоб узнать расположения В. Князя к миру, для того чтобы король Датский, получив эти сведения, мог послать своих послов на переговоры. Но Шведский король, рассудив, что чрез предполагаемое путешествие в Москву переговоры будут слишком надолго отложены, отправил секретаря 30 обратно с письмом, в котором Е. В. писал, что ему предложения Датского короля весьма приятны и что он просит как можно поспешнее отправить послов, которые, однако, не были отправлены. [30]
В начале октября прибыл в Нарву светлейший князь, герцог Юлий Виртембергский, брат нынешнего владетельного герцога Виртембергского. Путешествие его не имеет другой цели, как лишь посетить короля. Так как е. св. посетил и объездил почти все государства и земли христианства, то он хотел быть и в королевстве Шведском и увидеть достопримечательности Лапландии, Биармена и Ботнии, чрез каковые страны он в нынешнюю зиму проехал с паспортом короля и на счет Е. В-а. Мы посетили е. св., и он в свою очередь посетил нас.
2-го октября возвратились из лагеря под Псковом посланные нами с письмами от 22-го сентября к королю Шведскому. Они донесли нам, что король был весьма доволен нашим приездом и что Е. В. весьма заботливо расспросил, были ли мы на пути от Ревеля в Нарву снабжены всеми нужными удобствами, и хорошо ли нас содержали в Нарве. Они сказали нам также, что король отправил к [31] нам государственного шталмейстера и что от него, равно и из писем, которые он нам вручить должен, мы узнаем резолюцию короля на упомянутое письмо наше.
5-го октября королевский шталмейстер г. Николай Горн передал нам письмо Е. В-а следующего содержания:
«Густав Адольф, Божиею милостию избранный король и наследный князь Шведов, Готфов и Вендов, великий князь Финляндии, герцог Эстляндский и Вестманландский. Наш милостивый и благосклонный поклон и всегда впредь доброе наше расположение к вам благородным, именитым, многомудрым и нам особенно любезным. Мы исправно получили здесь 17-го 31 текущего месяца письмо ваше из Нарвы от 22-го сентября нового стиля, с удовольствием усмотрели из оного, что вы посланы нашими любезными союзниками и добрыми друзьями гг. генеральными штатами Соединенные Нидерландов, чтобы способствовать миру, который имеет быть заключен между нами и государством Российским, и что вы прибыли 22-го сего [32] месяца в Нарву и готовы отправиться к нам; а если мы заблагорассудим, то сначала в то место, где начнутся переговоры для более поспешного хода оных. На что мы вам в милостивый и одобрительный ответ объявляем, что мы желали бы сперва вас видеть здесь при нас, дабы узнать доброе намерение генеральных штатов касательно сего мира и для того чтобы мы могли, после словесного разговора, объявить наше решение по сему предмету, особенно же потому, что мы по сие число не совершенно уверены, в какое время и в какое место прибудут российские полномочные, хотя мы на всякий случай снабдили нашего полномочного 32 достаточною властию и приказали ему выждать удобное время.
Но так как мы надеемся, что помощью Божиеей дела сии начнутся на наступающей неделе, и мы опасаемся, чтоб путешествие всех вас к нам не замедлило начала переговоров и для вас [33] самих было бы обременительно, то мы, не желая сим затруднять вас, послали к вам подателя сего, нашего государственного шталмейстера, любезно верного, благородного и именитого Николая Горна (Claus Horn) — владетеля в Канкассе и Малле, снабдив его достаточными наставлениями, милостиво и благосклонно приглашая вас отправить в нам одного из вас, от которого мы хотим услышать добрые предложения гг. генеральных штатов касательно сего мира и принять дальнейшую резолюцию. Сего вами отряженного мы немедленно, после словесного разговора, прикажем отправить с конвоем на Новгородский тракт, а в то время, пока товарищ ваш будет у нас, вы, прочие, которые пуститесь прямо из Нарвы в Новгород, ни в чем предполагаемого съезда не замедлите. Для ускорения путешествия вашего мы чрез нарочного (per poste) 33 дали надлежащие приказания военачальнику нашему, чтобы на местах, которые могут быть не совершенно безопасны, он дал вам надлежащий конвой. Наместникам нашим приказано чинить вам возможное пособие и помощь. А в [34] случае недостаточности или отсутствия того приема, который вам, как посланникам наших любезных союзников и друзей, следует, то мы благосклонно и милостиво просим вас, всех и каждого, не взыскать, а приписать, чего и ожидаем от вашей благоразумной скромности, недостатки сего приема многочисленным неудобствам и опустошениям, в которых вы сами можете удостовериться, и просим нас за то не осудить. В прочем остаемся всем вам королевскою милостию и расположением благосклонны и поверяем вас милости Божией. Дано в лагере нашем под Псковом, 18-го сентября 1615 года. Подписал Густав-Адольф. Надпись была следующая: Благородным, именитым и многомудрым, нам особенно любезным, уполномоченным послам гг. генеральных штатов Соединенных Нидерландов, ныне находящимся в крепости нашей, Нарве, всем и каждому».
7-го означенного месяца 34 мы уведомили Ваше Державие о письме нашем к Е. В-у, о вышеписанном его ответе и также о намерении [35] нашем исполнить желание Е. В-а. Мы разрешили капитану Симону Квирейнзену Рообелю (Quirynsen Roobel) с военным кораблем, оставленным нами в Ревеле, возвратиться на родину с тем однако ж, чтоб он высадил в том или другом Балтийском городе некоторых молодых людей, которые приехали с нами, и которые, по болезни, должны были воротиться с ним.
12-го октября, когда гг. градоначальниками Нарвы, Ивангорода, Иамы и Копорья сделаны были распоряжения к отъезду нашему и государственного канцлера, и когда поклажа, которая должна была идти в Новгород, была накануне отправлена водою, то означенный г. Николай Горн подарил каждому из нас по 2 лошади и тем, которым следовало ехать в Новгород, карету и еще 2 лошади, говоря, что Е. В. прислал бы большее число лошадей, но что конюшня его в лагере почти опустела; потому что он по доброте своей раздарил почти всех своих лошадей разным рейтарам, которые при осаде лишились своих. Е. В. послал из лагеря вместе с шталмейстером, придворного чиновника, Андрея Грейпа (Andreas [36] Gryp); он должен был проводить тех из нас, которые отправлялись в Новгород, и служить нам приставом до Стариц-Шанца (Starits Schansse), где он должен был встретить другого еще пристава. С ним-то и с г. градоначальником Ивангорода Эвертом Бременом и многими другими дворянами, мы, Рейноут Фан-Бредероде и Дирк Басс, отправились в вышеозначенный день в Новгород, а я, Альберт Иоахими, в обществе г. канцлера и г. шталмейстера, и многих других шведских и лифляндских господ и дворян, с конвоем лифляндской конницы, пришедшем из лагеря, поехал в Псков на свидание с королем. Не доезжая Ямбурга, встретил нас, отправляющихся в Новгород, градоначальник Ямбурга — дворянин (Joncheer Ditloff) Дитлов фон-Тизенгаузен с несколькими дворянами; мы у него остались до утра 16-го октября, а потом были проведены им до Стариц-Шанца в 14-ти милях от Нарвы. Октября 17-го, не доезжая означенного Шанца, встретил нас градоначальник Копорья, Иоаким Бернтс (Joachim Bernts) с 120 конницы и 25 пехоты, которые вместе с ним должны были остаться при нас, пока он нас лично не проводит до уполномоченных [37] е. кор. в-ва. Конница и пехота служили для охранения нас от казаков, которые скрывались в лесах и бродили вдоль по дороге, которая весьма опасна, потому что все пространство между Стариц-Шанцом и Новгородом необитаемо, исключая крепостцы по названию Тессау (Tessau), принадлежащей королю и лежащей в 10-ти милях от Новгорода.
25-го лишь октября, около обеда, мы достигли Новгорода, до которого от Нарвы 36 миль. Нам нельзя было ехать скоро, ибо дни были короткие, дороги очень дурны; почти половина дороги состоит из дерев 35, которые кладутся по болоту. Дерева эти на многих местах были переломаны, а стороною нельзя было ни ехать, ни идти, и так как по этим мостам и во всей окрестности не было жилищ, то мы должны были большее число ночей проводить в лесах. Не доезжая города, встретили нас королевские наместники — Ганс Бой (Boy) и князь Иван Иванович Одоевский (Audoiefskoi); один из знатнейших людей России, с сыном. С ними находилось несколько [38]русских князей и многие бояре и 3 или 4 отряда (Cornetten) рейтеров 36. Они проводили нас в город и мимо вооруженной пехоты, расставленной шпалером от градских ворот до самого замка. При въезде нашем в город и замок нас почтили несколькими выстрелами из пушек и ружей, как конницы так и пехоты. 2-го ноября мы уведомили ваше державие о прибытии нашем в Новгород и об отъезде г. Иoaхими в лагерь под Псковом.
Здесь заказаны были другие лошади для поклажи и свиты, по причине перехода в другой округ и для того, чтобы удобнее [40] проехать в один день чрез опасный лес, лежащий по сему тракту, простирающийся с лишком на 10 миль, и в котором ежедневно умерщвляются, замучиваются и грабятся несколько людей Русскими, которые приходят сюда чрез Пейпусское озеро искать промысла из Печоры, значительного монастыря по ту сторону Пскова. Но, не смотря на то, что канцлер и спутники его, дошедши до окрестностей сего леса, дали целый день отдохнуть лошадям, — они, однако ж, не могли исполнить своего намерения, а были принуждены ночевать в означенном лесу.
На другой день, т. е. 19-го октября, когда миновали лес и поклажа их была вне опасности, путешественники оставили ее на руках финской конницы, которая подкрепила конвой от самого входа в лес, и пустились вперед, чтобы доехать в этот еще день до лагеря, — г. канцлер и прочие верхом, а я, Альберт Иоахими, в королевской карете, которая послана была из лагеря во Гдов для посланника Вашего Державия. Г. шталмейстер уехал вперед, чтобы уведомить короля о нашем предстоящем приезде. Канцлер, увидев, [41] не доезжая полмили до лагеря, что нас никто не встречал, остановился. Е. В-во в это время делал нападение на город с той стороны, где часть каменной стены была пробита пушками 39, и часть его войска начала пробираться на стену, но Шведы должны были отступить, потеряв около 20 убитых и 30 раненых. Город Псков весьма велик и многолюден и в него спаслось много жителей из окрестностей. Русские умеют лучше защищаться, чем осаждать города или сражаться в открытом поле. К тому же осадное войско короля было весьма обессилено смертностию и болезнями, так что здоровых осталось немного более третьей части того войска, которое было собрано при начале осады. Это было небезызвестно осажденным, поэтому-то они и защищались бодрее, несмотря на то, что голод начинал мучить их. Мы прождали, как сказано выше, пред лагерем час или несколько поболее, а там прибыл ротмистр телохранителей Е. В-ва с своим отрядом и повел нас во внутрь лагеря и [42] в помещение короля, где стояла вооруженная пехота, мимо которой г. шталмейстер проводил меня в назначенную мне квартиру.
На другой день, около 11-ти часов до обеда, (быв уведомлен за полчаса до того, что я буду иметь аудиенцию), я был приглашен гг. государственным советником Филиппом Схейдинком (Philips Schydinck) и вышепомянутым ротмистром Германом Врангелем, явиться к королю. Господа эти имели при себе много дворян, рейтеров и солдат; все пешие. За их прев. следовала королевская лошадь, на которую пригласили меня сесть, но мы все вместе отправились пешком, мимо пехотных войск, которые в оружии были расставлены до самой залы короля. Зала эта была довольно велика и с другими боковыми покоями была недавно для Е. В-а построена из дерева. Когда я стал приближаться к Е. В-у, то он сделал несколько шагов навстречу посланнику Вашего Державия. Поклонившись ему, я сказал, что я и товарищи мои, узнав волю Е. В-а из письма, писанного к нам 18-го сентября, не хотели преминуть исполнить оную; что они направили путь к Новгороду и что мы все [43] совокупно решили, чтобы я отправился к Е. В-у именем всех свидетельствовать почтение, предложить услуги и вручить письма от гг. генер. штатов и от светлейшего, высокорожденного князя Маврикия, принца Оранского, графа Нассауского. Е. В-о передал эти письма г. канцлеру, который один остался в зале; все же прочие, которые пред сим находились при короле, равно и те, с которыми мы прибыли, удалились, когда я начал речь свою к королю. Я изложил Е. В-у поручение, данное В. Державием товарищам моим и мне, приблизительно в следующих словах:
«Светлейший, державнейший король, высокие и мощные гг. генер. штаты Соединенных Нидерландов приказали гг. Рейноуту Фан-Бредероде, Дидериху Бассу 40 и мне, как явствует из врученных В. В-у доверительных грамот, и вследствие данных нам инструкций, свидетельствовать В. В-ву почтение, как надлежит [44] доброжелательным и приязненным соседам; уверить В. В-о, что они готовы с В-им В-ом вести добрые и тесные сношения и поздравить В. В-во от имени их с телесным королевской особы вашей здравием и с благоденствием ваших государств, земель и подданных. Они желают и молят Бога, дабы Он вашу особу, ваши государства и ваших подданных содержал в благоденствии и во всяком благополучии и успехах. Когда, при возвращении нашем на родину, генеральные штаты из донесений наших усмотрят, что В. В-о находитесь в вожделенном здравии и что королевское правление ваше исполняется везде в надлежащем порядке, к удовольствию В. В-а, то они весьма тому будут рады. Того требует от них откровенная дружба и к тому еще более обязывает их союзный трактат, который В. В-ву угодно было заключить с генер. штатами. Трактат этот они намерены во всех и каждом его пункте хранить искренно и ненарушимо, в чем они поручили мне и [45] товарищам моим уверить В. В-во, не сомневаясь, что они того же могут ожидать от В. В-ва как касательно взаимной защиты, так и относительно торговли и взаимных отношений подданных обоих государств. Гг. генеральные штаты искренно преданы В. В-ву и расположены предложить вам и исполнить все, что может служить к удовольствию В. В-ва и благоденствию вашего государства.
Вот почему особенно на письмо В. В-ва от 14-о января прошедшего 1614 г. и на предложение посла В. В-ва г. Якова Фан-Дейка, высокомощные генер. штаты нижайше ответили В. В-ву 10-го мая того же года, что как скоро дела между В. В-ом и Русскими будут клониться к миру, то гг. генер. штаты просят В. В-во быть уверену в том, что они, вместе с посланниками других королей и государей, также отправят своих посланников присутствовать при заключении мира, когда В. В-во уведомит их о месте и времени съезда.
Генеральные штаты недавно узнали уведомлениями, сообщенными по приказанию В. В-ва послом Фан-Дейком, что вышереченные [46] дела дошли до того, что Русские, согласившись на мирные переговоры, отправили своих полномочных с послом Е. В-ва короля великобританского, чтобы в прошедшем июле или августе месяцах на новгородской границе приступить к заключению мира с полномочными В. В-ва. Г. посол Фан-Дейк объявил при сем, что В. В-во желали, чтобы гг. генер. штаты отправили как можно поспешнее своих посланников, дабы они могли быть при заключении предпринятого трактата.
Гг. генеральные штаты не преминули исполнить желание В. В-ва и без замедления решили отправить на сей конец товарищей моих и меня, поручив нам способствовать такому благому делу и стараться всякими средствами, чтоб добрый, справедливый и постоянный мир был заключен между В. В-ом и Русскими, соседями В. В-ва.
Генеральные штаты, повелители наши, имеют твердую надежду, что ни с одной, ни с другой стороны не найдутся препятствия к успешному окончанию предпринятых переговоров. Соображая,[47] что касается Русских, что Российское государство много лет отягощено внутренними и внешними войнами и в главных частях своих почти совершенно разорено и опустошено, генер. штаты полагают, что Русские справедливо на всех границах ищут спокойствия, и если не можно будет им помириться со всеми врагами, то постараются, по крайней мере, прекратить распри с тем или другим из своих врагов.
Что же касается до В. В-ва, то гг. генеральные штаты уповают на христианские чувства Ваши, которые всегда оказывали отвращение к пролитию христианской крови, почему В. В-во давно уже искало удобного средства к избежанию кровопролития и к прекращению существующих между В. В-м и соседями вашими, Русскими, недоразумений, о чем свидетельствовать могут разные христианские государи и чему доказательством служат также поступки В. В-ва в сем деле.
Из сего можно усмотреть, что В. В-во в мудрости своей хорошо и тщательно обсудили пользу и выгоды, которые от мира [48] произойдут для государей и подданных в сравнении с несчастиями, происходящими от губительных войн, которых конец весьма неверен и не всегда соответствует успехам, которых обещает иногда начало.
Ваше Величество без сомнения бросили также взор на опасное положение всего христианства, которое как бы обуреваемо беспрестанным ненастьем со стороны иезуитов и других приверженцев папы, принадлежащих к этой партии. Все мысли их обращены к тому, как бы поработить особы и государства всех евангелических королей, принцев и владетелей, которые свергли с себя иго папы, отринули предрассудки папские и не признают папу главою христианства и имеющим верховную власть в делах светских и церковных (tam in temporalibus, quam in spiritualibus). Они намереваются истребить, уничтожить и поработить особы и поколения протестантских владетелей. Для достижении сего, так как сами явной и открытой силы не имеют, они употребляют хитрые и коварные интриги, сеют и содержат везде раздоры, ненависть, междоусобие и войны между [49] принцами и владетелями, которым они желают зла с тою целью, чтоб, будучи обессилены раздорами и войнами между собою, они тем легче и удобнее могли быть ими порабощены.
Желательно было бы, чтобы важность дела сего была понята всеми евангелическими королями, принцами и владетелями и всеми теми, которые не признают мнимой власти папы. Тогда, без сомнения, раздоры и недоверие между ними уменьшились бы и государи сии, живя в мире между собою, могли б весьма удобно, коль скоро означенная партия начнет их тревожить, защитить себя и государства свои или оказать помощь союзникам, которым будет угрожать подобная опасность.
Известие о том, что В. В-во в прошедшем июне месяце с войском двинулись к Нарве, дошло до генеральных штатов, прежде чем они отправили сюда товарищей моих и меня, и, несмотря на то, что предприятие сие было истолковано весьма разнообразно, генеральные штаты, однако ж, не могли полагать иначе, как что В. В-во решились на оное с тем только намерением, дабы, являясь в оружии пред неприятелем, склонить его тем вернее к заключению мира, и [50] товарищи мои и я надеемся, что успех, которым да наградить вас Бог при настоящей осаде, не изменит прежнего намерения В. В-ва, но что, напротив того, В. В-во будете столь же расположены к окончанию войны и к заключению постоянного мира на благоразумных и справедливых условиях.
Мы с радостью употребим старание и усилия свои вместе с посланниками других держав к заключению предполагаемого трактата, уповая на то, что Бог благословит дело сие и пошлет нам успех, который послужит к славе В. В-ва и к облегчению страждущих подданных обоих государств».
За сим я свидетельствовал Е. В-ву поклон от его светлости принца Оранского, поблагодарил за милостивую аудиенцию и за то, что Е. В-ву угодно было позаботиться о том, чтобы товарищи мои и я на пути нашем получили приличное содержание и снабжены были всем нужным. О мире между Е. В-м, его государствами и подданными с королем датским говорено не было, ибо из слов канцлера можно было усмотреть, что некстати было бы упомянуть о трактате, [51] заключенном с Даниею. На дружелюбный поклон, желания и предложения мною выраженные, король ответил в кратких словах и равномерно В. Державию и его светлости пожелал всякого благополучия и потребовал, чтобы предложения наши были ему представлены письменно. Дворяне, которые пред сим оставили залу, снова вошли. Тут приготовили два стола к обеду; за один из них сел король под балдахином; пониже Е. В-ва и по левую его руку посадили посланника В. Державия; возле него сидел г. канцлер; против канцлера, вышеупомянутый государственный советник Филипп Схейдинк, а на конце капитан Николай Фан-Бредероде(Jongheer van Brederode) 41. За другим столом сидело много дворян и капитанов и те лица, которые провожали меня. За столом Е. В-во много расспрашивал меня о военных силах генеральных штатов, о делах Франции, об Ост-Индии и о торговле вообще. Прежде сего король говорил об осаде Пскова и о происшествии предыдущего дня. После обеда, когда король [52] уволил меня, то вышепоименованные гг. Схейдинк и Врангель проводили меня на мою квартиру с прежним церемониалом. Вечером начали бросать в город гранаты, которые обратили в пепел около 20 домов. На другой день Е. В-во приказал открыть батарейный огонь, чтоб показать вид, будто он намерен сделать новый приступ на город, в котором этим огнем была разрушена одна башня. Король приказал продолжать бросать гранаты к великому несчастию одного из бомбардиров, ибо одно из орудий опрокинулось, огонь попал в порох, который находился вблизи, бомбардир и несколько других людей были взорваны; 50 или 60 человек кроме того были тяжело ранены. Вечером король приказал всю артиллерию нагрузить на суда и сделать распоряжения к снятию осады, на что он решился также потому, что лагерь был ослаблен и наступала зима 42.
…накануне отказал ему в свободном приезде чрез [53] означенный лагерь по причине войны и потому что, как говорил е. прев., означенный переводчик, едучи из Полонова (Polloneva), оставя прямую дорогу, взял проселочную, желая миновать поверенных господ шведских полномочных, которые были в Песках (Pesock) для того, чтобы требовать совершения охранительной присяги. Прибыв к упомянутому великобританскому послу, мы сообщили ему содержание письма, полученного нами от русских уполномоченных. Он сказал нам, что имеет письмо подобного же содержания; что ему кажется весьма странным, что шведские полномочные отказывают вел. князю в титуле обладателя (obladitiel) и не довольствуются для их короля сокращенным титулом: «король Шведов и прочее»; — пожелал потом узнать наше мнение, особенно — имеют ли шведские полномочные право отказать вел. князю в помянутом титуле обладателя, каковой вопрос, по его мнению, следовало решить прежде, чем приступить к существу переговоров. Мы на это не согласились и сказали, что можно бы принять третье средство, о котором упомянуто выше, или выждать других предложений со стороны шведских [54] полномочных, или, наконец, рассмотреть Тявзинский трактат, на который гг. русские полномочные ссылаются в письмах своих. В тот же день были приглашены шведские полномочные, которых г. великобританский посол старался убедить в том, чтобы они дали вел. князю титул обладателя, но старания его были тщетны, ибо Шведы, как выше сказано, отговаривались тем, что прежние вел. князья никогда сего титула не носили в трактатах со Швециею и что они полагают весьма неуместным в теперешнем положении Русского государства, от которого в настоящее время отняты лучшие и большие области, требовать и искать более титулов, чем носили вел. князья в то время, когда государство процветало. Когда же дело дошло до Тявзинского трактата, заключенного в 1595 г. между кор. Сигизмундом и вел. кн. Феодором Иоанновичем, то гг. посредники получили от шведских полномочных следующие объяснения: «не смотря на то, что во многих отношениях дела Шведов и Русских теперь в другом положении, чем были во время Тявзинского трактата, и что способ, предложенный недавно ими, шведскими полномочными, положительно [55] основан на справедливых данных, они тем не менее и для достижения согласия в заключению мира, и прекращению пролития крови христианской и разных других несчастий — последствий войны — соглашаются на то, чтоб в актах о присяге и целовании креста были даны обоим государям те же титулы, которые даны были королю шведскому и вел. князю Российскому в помянутом трактате с тем, однако ж, условием, чтобы посол Великобританский и посланники Нидерландские дали им свидетельство в том, что они против сего протестовали и уступкою этою не намерены нанести ущерба королю Шведскому в принадлежащем ему праве, и что противная сторона не приобретает никакого права чрез то, что они согласились дать Михаилу Феодоровичу титул Великого Князя и Самодержца Всероссийского и наконец, чтобы акты о присяге и целовании креста, подписанные второстепенными полномочными (gesubdelegeerde) обеих сторон, были переданы г. Томасу Смиту, а сим последним вручены г. Великобританскому послу с тем, чтобы возвратить их [56] обеим сторонам в случае, если конгресс разойдется, не окончив главная дела».
С большим трудом и после долгих убеждений и стараний насилу удалось Шведским полномочным и нам уговорить Великобританского посла, принять протест Шведских полномочных и обещать им просимое ими собственноручное свидетельство. Наконец мы успели. Оставалось еще одно затруднение касательно титулов главных обоюдосторонних уполномоченных, ибо гг. Русские уполномоченные хотели писать все свои титулы, а отказывались дать наместнику Выборгскому титул: «наместник Карелии и лагеман 43 Карельского округа». Когда положено было не давать никому вообще из полномочных полных титулов, а упоминать о них только по имени, то Русские просили, чтобы о первом из Русских полномочных писать: «князь Даниил Иванович Мезецкий (Misselzki) окольничий, а о первом из Шведских: Иаков Де-ла-Гарди (Jacobus de la Gardie). [57]
На другой день около обеда гг. полковники Сванте Банер и Самуил Коброн опять проводили меня к королю. Е. В-о сказал, что он намерен отпустить меня для того, чтоб я мог отправиться в Новгород к товарищам моим, и что он в изъявлении искренних желаний генеральных штатов и в важном сем посольстве видит доказательство особенного, искреннего и откровенного благорасположения их к Е. В-у, государствам и землям его. Король с своей стороны желает, чтобы Бог Всемогущий даровал вам всякого [60] вами самими желаемого успеха при постоянном и продолжительном преуспеянии вашего государства, и при сем случае изъявил мне готовность свою, поддерживать дружбу свою с Вашим Державием и всегда хранить существующий союз. Обстоятельный же ответ на все то, что Е. В-у от вашего имени доложено было, король отложил до того времени, когда товарищи мои и я, окончив дело для которого мы посланы, возвратимся к Е. В-у 47. При настоящем случае он изъявил надежду, что товарищи мои и я употребим все старания наши к восстановлению доброго соседского мира между Е. В-м и государством Российским, пожелал всем нам счастливого пути, успешного окончания нашего предприятия и благополучного возвращении к Е. В-у. За столом пили за здоровье и благополучие Его Королевского Величества, Вашего Державия и принца Маврикия, и когда я наконец откланялся у Е. В-а, то меня обратно проводили на мою квартиру означенный полковник г. Сванте Банер (Swante Baner) и барон Нилус Биелькенс (Nilus Bielkens). [61]
Так как я намерен был отправиться в Новгород 24-го числа, то г. канцлер дал мне знать, что король полагает, что мне лучше ехать на Старую Руссу, чрез что я выиграю 24 мили и даже больше. Причиною перемены маршрута было то, что король получил накануне вечером от г. Якова Понтуса Де-ла-Гардия, графа Лекое и проч., предводителя войск Е. В-а в России, известие о том, что он и другие уполномоченные Е. В-а для переговоров о мире отправились из Старой Руссы за 10 миль, в Осташков (Ostasko), где хотели дожидаться Русских полномочных, и что они решились на это, по настоятельной просьбе Великобританского посла Ивана Меррика, кавалера и тайного советника Его Великобританского Величества. Посол сей, отправленный королем Великобританским, чтобы примирить короля Шведского с вел. князем Российским, выехал из Москвы в конце марта 1615 года и прибыл чрез три месяца в Новгород; после чего его прев. отправился к королю Шведскому в Нарву. Доложив о поручении, данном ему королем Великобританским, он [62] вручил королю Шведскому письмо великого князя Московского о том, чего Его Царское Высочество 48 требовал от короля Шведского. Претензии сии поддерживаемы были вышеупомянутым г. послом, который находил их весьма справедливыми и защищал всеми возможными средствами и с большим усердием, нежели приличествовало искреннему посреднику; так, по крайней мере, полагали король и окружающие его. Вследствие сего Английский посол быль подозреваем в пристрастии к Русским, каковое подозрение увеличилось тем обстоятельством, что его прев. 40 лет жил в России и долгое время занимал должность агента английских купцов. Посему-то король Великобританский, полагая, что может быть посол сей не будет приятен Швеции, дал знать королю Шведскому, что если он не пожелает посредничества помянутого Ивана Меррика, то к нему будет послан другой. Несмотря на подозрение сие и хотя его прев. не привез от Русских таких условий, на которых можно бы было заключить мир, [63] кроме вышесказанного письма, в котором они требовали возвращения всего того, что занято было королем Шведским в России с вознаграждением за убытки и издержки, Е. В-о, однако ж, в собрании, созванном в лагере под Псковом, приказал своим уполномоченным отправиться в Новгород. Уполномоченные сии, по внушению означенного Великобританского посла поехали в Старую Руссу и потом далее во внутрь России, как сказано выше, до местечка, именуемого Романовым (Romanow). Я немедленно дал знать товарищам о желании короля, чтоб я отправился в Старую Руссу и чтоб я там ожидал их. Я выехал из лагеря 25-го числа около обеда, потому что пристав, который должен был ехать со мною и оставаться при посланниках Нидерландских до тех пор, пока они будут находиться во владениях Е. В-а, дворянин Клас Классен 49 Фейль (J-r Claes Claessen Vuyl), бывший градоначальник Нарвы, не успел приготовиться прежде. Трудно было также достать лошадей для [64] меня и свиты моей, а еще менее повозок или телег для провизии и поклажи, которые большею частию отданы были на руки князю Ивану Никитичу Мещерскому (Iwan Nikitiwitz Mezerski), соградоначальнику Порхова 50, и им распределены по телегам разных других князей и бояр, которые отправились с нами и число которых со включением прислуги их доходило до 150 человек. Кроме того отправились с нами 5 конных взводов (Cornetten) и 3 роты пехоты, отчасти в качестве конвоя, потому что дороги были очень опасны по причине казаков и шишей (Sejsen), (сии последние суть крестьяне, пребывающие в лесах, грабящие и умерщвляющие проезжих), а отчасти и потому, что им следовало отправиться на зимние квартиры.
28-го октября я вторично дал знать своим товарищам, что королю угодно, чтоб мы все вместе съехались в Старой Руссе. Я писал к ним из села, называемого Старицею (Stariski), лежащего в прекрасной местности, куда великие князья имели обыкновение иногда отправляться для потехи. На сем месте и в окрестности жило еще несколько домашних служилых людей царских. Весь конвой остался [65] тут на следующий день, чтоб дать отдохнуть пехоте и чтоб успеть исправить мост по Порховской дороге, длиною около одной мили.
29-го октября прибыл я в Порхов, маленький городок с каменными стенами, принадлежащий к большому воеводству Новгородскому. Конвой почти весь остался за городом. Город сей населен Русскими, кроме гарнизона, который содержится королем Шведским под командою Немецкого губернатора (Gouverneur). Прежде в нем было значительное укрепление, где жило много купцов и крестьян, ибо окружающие его поля весьма приятны и плодородны. Вышеупомянутый князь Иван Никитич Мещерский (Mezerskoi) прислал мне чрез своего сына 3 бутылки водки и две корзины, одну с белым, а другую с ситным хлебом. Когда я отдал ему визит, то при приходе и при уходе моем он дал мне случай увидеть хозяйку (жену) свою и поговорить с нею; это у Русских почитается за самую большую честь, которую они могут оказать друзьям своим.
1-го ноября я уведомил товарищей моих, что отправляюсь в [66] этот день из Порхова в Старую Руссу. Гг. градоначальники, князь Иван Никитич и дворянин Лаврентий Грасс, проводили меня со многими дворянами и боярами на полмили за город. Из конвоя, пришедшего с нами из лагеря, пошло далее со мною не более одной полуроты рейтаров, из коих 40 человек оставили нас в 2-х милях за Порховом. Дорога была небезопасна для малочисленного войска и для путешественников, не хорошо вооруженных. На этой самой неделе шиши захватили в этой местности 4-х рейтаров, посланных военачальником 51 с письмами. Они связали им руки на спину, отрубили им головы, а двум слугам сих рейтаров велели бросить между собою жребий, кому из них придется отрубить голову другому.
5-го ноября мы прибыли в Старую Руссу, которая лежит от Порхова в 18-ти милях. Градоначальники, дворянин Франц Дейкер и князь Андрей … 52, приветствовали меня весьма [67] радушно; но содержание не долго было бы хорошо, если б военачальник не снабдил нас из Романова всем нужным дли кухни и погреба. В то самое время, как я прибыл, приехал человек военачальника, отправляющийся в Новгород. Я с ним дал знать товарищам моим о моем приезде в Старую Руссу.
На другой день, 5-го (15-го) ноября 56, мы, посланники нидерландские, снова соединившись все вместе, написали следующее письмо к Великому Князю:
«Светлейший, вельможнейший Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Владимирский, Московский, Новгородский, царь (Keyser) Казанский 57, Астраханский, Сибирский и прочее, Владетель Пскова и великий князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и многих других господств и земель владетель и обладатель.
Мы во всякое время готовы нижайше служить Вашему Царскому (Keyserlyke) Величеству, светлейший, вельможнейший Царь и Великий Князь. [71]
Высокие и могущественные гг. генеральные штаты Соединенных Нидерландов, узнав в прошедшем году из писем В. Ц-о В-а и из изустных предложений царского посланника вашего, что существуют война и недоразумения между В. Ц-м В-м и королем Шведским, не только письмами к В. Ц-у В-у, но и письменным их ответом, данным посланникам В. Ц-о В-а при отъезде их, предложили дружеское их посредничество и всевозможную помощь к прекращению помянутых раздоров; но также письмами своими настоятельно просили и убеждали Е. В-о короля Шведского склониться на умиротворение. Так как генеральные штаты недавно узнали из письма вышеименованного короля Шведского, что Е. В-о не противится мирным переговорам с В. Ц В-м и что уже на сей конец, вследствие содействия посла Е. В-а короля Великобританского, устроен съезд уполномоченных обеих сторон, то генеральные штаты, желая искренно успеха сих переговоров, почли за благо к услугам В. Ц. В-а и короля Шведского отправить нас с поручением явиться на то место, которое назначено будет для помянутого съезда, и именем [72] генеральных штатов употребить все возможные старания к заключению доброго, искреннего и справедливого мира между В. Ц. В-м и кор. Шведским. На сей конец мы снабжены были грамотами, которые мы были готовы лично представить В. Ц. В-у. Но узнав при приезде нашем сюда, что уже дело о переговорах дошло до того, что полномочные обеих сторон собрались, чтобы приступить к занятиям, то мы предпочли на первый случай отложить путешествие наше к В. Ц. В-у и отправиться также на место переговоров, чтобы принять, как то нам поручено, участие в них и, по силам нашим, содействовать к успеху оных, чем дальнейшим путешествием 58 упустить то, что может клониться к службе В. Ц. В-а. Итак, мы нижайше просим В. Ц. В-во с нас за сие не взыскать и, не имея при себе переводчика, и при невозможности найти ни одного нейтрального толмача в этих местах, мы желали бы иметь переводчика нашей нации или другого, на которого мы могли бы положиться, и [73] нижайше просим сделать нам честь милостивейше даровать свободный пропуск сюда Исааку Массару (Isaac Maszar) или тому, кого он назначить вместо себя, если он сам будет удержан законными препятствиями. Мы признаем это за великую царскую милость и почтем себя тем более обязанными служить В. Ц. В-у. Моля Бога Всемогущего хранить особу, государства и земли В. Ц. В-а во всегдашнем благоденствии и преуспеянии, мы нижайше остаемся покорные к услугам вашим. Дано в Старой Руссе, 5-го ноября в лето от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа в 1615 г.».
Мы также просили Исаака Массара приехать к нам или, если это ему будет невозможно, то выслать нам другого Нидерландца, который мог бы быть переводчиком между нами и Русскими, и мы отправили с этими письмами, 16-го числа, вышепоименованного Герарда Фан-дер-Гейдена. 17-го числа мы выехали и, совершив дорогу в санях по льду, который не был еще весьма тверд, мы 19-го числа прибыли на одну милю от Романова в то место, где помещены были шведские [74] уполномоченные в деревянном укреплении. Они выехали к нам навстречу на озеро, а именно: Яков Понтус Де-ла-Гардий 59 (граф Лекоский, барон Эйкгольмский, владетель в Кольке и Рунзде, и проч., шведский государственный советник и главнокомандующий), Генрих Горн (владетель Венденский и Гезлеский, шведский государственный советник и маршал, лагеман Эландский), Арфу Тонисен (владетель Тейстербейский, наместник Выборга и верхней Карелии; лагеман Карельского округа) и Манс Мартенсон (секретарь Б. В-а) и с ними одна рота пехоты и многочисленная свита. Они приветствовали нас с большим радушием, говоря, что приезд наш им весьма приятен, и проводили в отведенные для нас квартиры, состоящие из 7 или 8 опустелых дымовых изб 60, на русский обычай. Избы эти были остатки деревни, называемой Милагоною (Milagona), лежавшей на реке. В одной из сих изб люди наши нашли человеческий остов. В избах, в которых мы провели предшествовавшую ночь, мы также нашли остатки 7 или 8 мертвых тел. Их прев. [75] и благородия, извинившись в неудобствах наших квартир и предложив нам все, чем могут служить соразмерно обстоятельствам времени и места, отправились в свои квартиры, оставив на защиту нашу 28 или 30 пеших служителей, которые были на ночь подкреплены 10 и 12 конными; для большей безопасности и в ограждение от волков и других лютых зверей, обитающих в лесах, по сю и по ту сторону озера, а также для защиты от казаков и шишей, квартиры наши были окружены палисадами. Не желая терять времени, мы на другой день явились в Романовское укрепление. Когда шведские полномочные узнали, что мы хотели ехать туда, то они нам доставили лошадей. Мы их прев-м и благор-м объяснили причину нашего прибытия и просили их уведомить нас о настоящем положении переговоров. Они выразили благодарность свою к гг. генеральным штатам, за благорасположение, которое они питают к благоденствию Е. В-а короля Шведского и его государству, какового благорасположения служить доказательством отправление послов в качестве [76] медиаторов или посредников между Е. В-м и Русскими. Они благодарили также нас за то, что мы приняли на себя труд столь дальнего и неудобного путешествия. Далее они сказали, что, внимая обещаниям, данным г. английским послом королю Шведскому и им, каковые обещания, однако ж, не все были исполнены, они прибыли в то место, где теперь находятся, в место необитаемое и опустошенное, куда все необходимое для людей и лошадей доставляется с большим трудом и великими издержками из весьма отдаленных мест, без всякого взаимного обеспечения для уполномоченных; что вовсе еще не назначено место, где должны производиться переговоры; что помянутый посол предложил на то местечко, именуемое Селицами (Salisze), лежащее почти на половине дороги между Романовым и Полоновым (местопребывания главных русских уполномоченных); что сии последние были недовольны сим распоряжением и требовали, чтобы шведские полномочные приехали ближе к ним во внутрь России, на берег реки, находящейся еще более чем на 2 мили, от означенного места, на каковой реке в 1614 году производился размен [77] пленных; что вследствие сего посол предложил другое место, лежащее между обоими вышесказанными и именуемое Дидериным (Diderine), на что, для ускорения дела, и согласились шведские полномочные, и что английский посол отправил к русским комиссарам 61 одного из слуг своих, чтобы узнать, согласны ли они явиться на сие последнее место; что русские полномочные за день или за два пред сим написали их прев. и благор. письмо, исполненное оскорблений; что на письмо это они (Шведы) приготовили ответ для защиты чести своей, не смотря на то, что посол просил их оставить означенное письмо без ответа. Их прев. и благор. сказали нам также, что посол питает к нам сильную зависть, от того что полагает, что король Шведский снял осаду Пскова вследствие убеждений наших, и что он опасается, чтобы сие обстоятельство не уменьшило влияния его у Русских потому, что ему не удалось удержать короля от [78] осады означенного города. Они одобрили намерение наше, безотлагательно отправиться к русским уполномоченным; просили, однако ж, нас повременить до возвращения посланного к ним от английского посла. Герард Фан-дер-Гейден 62, о коем мы упомянули выше, был еще в Романове и не мог склонить слугу английского посла отправиться вместе с ним; тот, однако ж, выехал вскоре после него.
В означенной конференции мы узнали, что английский посол хотел, чтобы некоторые из находящихся при нем лиц 63 посетили нас, но так как мы не знали, совместно ли будет с нашим достоинством отдать подобное посещение (contravisite), и полагали, что много пройдет времени, пока его прев. благоволит лично посетить нас, то мы предпочли, чтобы не терять времени, просить его назначить свидание с ним. Его прев. извинился, что до сих пор не посылал никого приветствовать нас; свидание назначено у него на 22-е ноября после обеда. Между тем он отправил к нам дворянина из свиты своей, который приветствовал нас, поздравил с [79] приездом и извинился в том, что до сих пор посол никого не посылал к нам. В назначенный час мы отправились к послу, который жил от Романова на расстоянии ружейного выстрела. Его прев. сошел с верхнего этажа, вышел к нам навстречу до нижней ступени крыльца и принял нас весьма учтиво, благодаря за посещение. Приветствовав его с нашей стороны, мы изъяснили ему причину нашего приезда, то есть, что генер. штаты, будучи на то приглашены, послали нас, при содействии послов других держав, способствовать к примирению Швеции с Россиею, следуя в сем примеру Е. В-а короля Великобританского; мы произнесли похвалу его стараниям в сем деле и пожелали, чтоб это дело, к его чести, увенчалось успехом, присовокупив, что мы, по мере сил, не откажем ему в своих советах по сему делу. Сказанное нами, казалось, было ему приятно; он, однако ж, спросил, определили ли генеральные штаты посольство сие с ведома Е. В-а короля Великобританского. На сие мы отвечали, что письмо короля Шведского, при [80] коем препровождена была копия с письма его, посла, к Его Шведскому Величеству касательно настоящих переговоров, вручено было генеральным штатам в июле месяце, и что, так как в письме сем сказано было, что переговоры начнутся в означенном месяце или в августе, то гг. генеральные штаты назначили немедленно посланников, дабы они вовремя поспели на съезд; что сие известно послу короля Великобританского г. Воттону (Wotton), который, при отъезде нашем, посетил нас, пожелал счастливого пути и одобрил намерение генер. штатов; что они нам приказали также посетить короля Датского и объяснить ему причину и цель нашего путешествия. Его прев. спросил еще, был ли, до приезда вашего посланника в лагерь под Псковом, король Шведский намерен снять осаду и отправлена ли была назад артиллерия прежде отбытия вашего посланника 64 из лагеря; на сие последнее мы ответили, что артиллерия была нагружена на корабли до отъезда г. Иоахими из-под Пскова, [81] и что, два дня после того, король оставил лагерь. Далее мы сказали, что нам неизвестны намерения, которые имел король до приезда посланника В. Д-я в лагерь, но что он (г. Иоахими) говорил об этом с королем. Он, как казалось, одобрил намерение наше немедленно ехать к русским полномочным; но, по примеру шведских уполномоченных, просил нас обождать возвращения посланного им к русским уполномоченным, обещая сообщить нам ответ их, тотчас по возвращении посланного; он сожалел о том, что старания его об успехе переговоров были остановлены в действиях чрез то, что главные уполномоченные обеих сторон приветствовали друг друга оскорбительными письмами, каковые поступки гораздо лучше было бы оставить; наконец, он просил нас употребить все старания, чтоб шведские уполномоченные не отвечали на последнее обидное письмо Русских. Мы обещали, и шведские полномочные вскоре после сего отослали назад подлинное письмо русских уполномоченных, довольствуясь надписанием на обороте, что им кажется, что не стоит отвечать на клевету и ложь, заключенные в сем письме. Они нам оказали, что не опасаются, чтобы русские [82] полномочные приняли к сердцу ответ сей, потому что Русские легко оставляют без внимания бранные слова, касающиеся частных лиц; но зато обижаются малейшим словом, касающимся их вел. князя и клонящимся к унижению его. Наконец, по желанию шведских уполномоченных, мы представили английскому послу, что хорошо было бы решить, без замедления, каким образом и на какой ноге поступать на переговорах, и просили его обдумать, лучше ли будет, если посредники выслушают каждую сторону порознь и потом передадут взаимные их предложения другой стороне, или созовут обе стороны и дадут каждой стороне защищать свои предложения пред другою. Он, казалось, соглашался на первое наше предложение, но сказал, что это можно будет решить после, когда он получить от русских полномочных ответ на последнее его письмо, и еще раз просил нас отложить наше путешествие к ним до получения сего ответа. [83]
Вышеупомянутый посланный г. английского посла воротился 24-го ноября вечером и уведомил нас, на другой день, утром, именем посла, что гг. главные русские уполномоченные, хотя не имели достаточных приказаний к принятию предложенного английским послом места собрания, однако ж готовы прибыть к г. послу на место, им назначенное, то есть в Дидерино, чтобы начать переговоры с шведскими уполномоченными, и что таким образом более ничего не остается делать, как только выслать сряду тех лиц, который именем главных полномочных должны принести и принять друг от друга присягу и целовать крест в уверение безопасности взаимных уполномоченных. Шведские полномочные жаловались нам на то, что русские полномочные без всякой причины требовали, чтобы присяга и целование креста производились на полмили внутри России, ближе в их месту жительства и по ту сторону места, где должны были начаться главные переговоры. Они утверждали, что им на это соглашаться не следует, но внимая увещеваниям нашим, и ради приступления к [84] делу, их прев. и благор. сделали в сем случае уступку Русским.
Мы просили их прев. и благор. поспешнее отправить тех лиц, которые должны были принимать присягу в безопасности и присутствовать при целовании креста Русскими, ибо подобно тому, как Шведы имеют обыкновение присягать на Св. Евангелии, Русские подкрепляют свои обещания целованием образа Спасителя на распятии. Они обещали отправить поверенных своих 28-го ноября рано поутру, не только с сим поручением, но и с приказанием условиться с Русскими, дабы обе стороны вместе и общими силами противостояли всем и каждому, которые пожелают препятствовать ходу переговоров или вредить им; ибо помянутый толмач или переводчик великобританского посла, прибывший недавно из стана Русских, принес известие о том, что польский полковник, по имени Лисовский, известный в России своими набегами, снова приближается с 2 000 пятью или шестьюстами рейтаров. Шведы имели известие, будто бы войско его состоит из 7 000 конницы и что Лисовский имеет [85] намерение воспрепятствовать заключению мира, имея в виду пользу короля Польского. Они надеялись, впрочем, что он не осмелится совершить предприятия сего, и тем более были в сем уверены, что весь край во все стороны был опустошен, и он поэтому не найдет средств к пропитанию людей и лошадей своих, а еще менее будет иметь возможность достать свежих лошадей взамен негодных к службе, ибо он имеет обыкновение бросать слабых лошадей, делая их негодными к употреблению неприятелем, и когда ему удастся достать лучших лошадей, то подобно молнии, он бросается вперед, уничтожая все, что ему попадается и чего он не может увести или угнать с собою. Посол, с которым мы говорили о сем известии, сказал, что Лисовского опасаться нечего, потому что великий князь имеет довольно сил и средств, чтоб удержать набег его, и что уже 3 полковника с войсками были отряжены на сей конец. Мы после сего узнали, что означенные 3 корпуса не могли поставить более 3 или 4 тысяч войска и что Лисовский, побыв несколько времени около Торжка (Tweerszok), между Москвою и Осташковым, вошел в Ростов, сжег город [86] и пустился далее мимо Ярославля чрез Вологду к Данилову (Danielsco), по-видимому, чтоб взять в плен купцов и захватить товары, которые идут в это время года из Архангельска в Москву, и что с Данилова, поворотив на юго-восток чрез Рязань, он воротился в Польшу, но что часть арьергарда его в сем набеге была Русскими уничтожена. Боярин, который принес нам письма от великого князя когда мы из Стокгольма возвращались в Нидерланды 65, сказал нам, что Лисовский после того потерял много войска в набеге на Волынь и Подолию и что он сам находился в Смоленске.
Гг. шведские полномочные сказали нам 27-го ноября, что английский посол получил письма из Москвы о допущении нас к переговорам.
28-го ноября его прев. сам уведомил нас о получении писем от великого князя из Москвы, в которых Е. Ц. В-о уведомлял, что [87] ему будет весьма приятно, что мы вместе с английским послом будем участвовать в переговорах, что, говорил посол, и ему будет весьма приятно; при чем посол предъявил нам письма сии, которые состояли из весьма длинного свертка, потом он предложил нам разные, совершенно излишние вопросы, как то: были ли в 1614 году посланники великого князя приглашены приехать из Гамбурга в Голландию? Были ли чрез них посланы подарки к великому князю? и проч.; наконец, привезли ли мы с собою деньги, которыми генеральные штаты обещали ссудить великого князя? Мы сомневались в том, сделал ли посол сей последний вопрос по поручению великого князя или по собственному своему побуждение, опасаясь, что Ваше Державие чрез заем сей постараетесь доставить голландским торговцам выгоды и прибыль, которые повредят торговле Англичан. Мы отвечали, что не знаем, сделали ли гг. генеральные штаты подобное обещание, и что ему известно, что генеральные штаты еще должны большие суммы денег Е. В-у королю Великобританскому, почему трудно было бы им ссужать других государей большими деньгами. Он просил нас [88] также передать ему то, что сообщил нам король Шведский касательно условий, на которых Е. В-о согласен заключить мир с Русскими, и спросил, не объявил ли король свое согласие: возвратить все города, завоеванные Его Величеством в настоящую войну. Мы подозревали, что переводчики его, которые были при нашей конференции (ибо он говорил с нами на своем языке), пристрастны к Русским, живши и торговавши с ними долгое время, и подумали, что не будет пользы от того, что мысль короля Шведского, во сколько она нам была известна, чрез нас дойдет до Русских, ибо дело о переговорах шло еще довольно туго. Мы поэтому ответили, что полагаем, что ему почти столько же известна мысль короля, как и нам, и что, без сомнения, из уважения к достоинству его государя, короля Великобританского, король Шведский пространнее и обстоятельнее говорил с ним, послом английским, чем с посланником генеральных штатов (Иоахими); но что, тем не менее, нам и его прев-у, коль скоро начнутся переговоры, для пользы обеих сторон надлежит [89] сообщить друг другу все, что каждый из вас по сему предмету знает.
Между тем, шведскими полномочными отправлены были поверенные для передачи охранительных грамот короля Шведского и для получения от великого князя подобных же грамот для охранения обоюдных уполномоченных. Они также должны были от имени уполномоченных идти к присяге и присутствовать при том, когда Русские будут целовать крест, сообразно существующим обычаям. Для большей верности шведские полномочные приказали форму о присяге и целовании креста изготовить по проекту английского посла, и в этой форме дав великому князю титул, который Е. Ц. В-о сам употребляет, протестуя, однако ж, при сем еще раз, что они этим не намерены принести ущерб Е. В-у королю Шведскому в праве его на Российское государство, надеясь, что они этою уступкою предупредят все споры, которые иначе Русские могли бы поднять относительно составления означенного акта, и что таким образом можно будет приступить без дальнейшего труда к начатию главных переговоров, [90] которые, по их мнению, весьма удобно можно бы окончить в 3 недели, на каковой лишь срок они запаслись провизиею, напитками и фуражом из Новгорода.
Упоминаемая форма была следующая:
«Поверенные полномочных и великих посланников вельможного, великого князя и государя Густава-Адольфа, короля Шведов, Готфов, Вендов и многих других государств, графа Иакова Де-ла-Гарди, Генриха Горна, Арфу Тониссена, Манса Мартенсона 66 к поверенным полномочных посланников Цари и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского и многих других государя и обладателя, гг. окольничего и наместника Суздальского, князя Даниила Ивановича Мезецкого, дворянина и наместника Шатского, Алексея Ивановича Зюзина, дьяка Михаила Никитича Новокщенова и дьяка Добрыни Семенова. [91]
Мы нижеподписавшиеся: Лоренц Вагнер, владетель Штейнгольмский, ротмистр; Арфу Горн, владетель Ворентакский; Андерс Нильсон, владетель Фарентальский и Авраам Шпехт, секретарь, объявляем чрез сие, что по посредничеству и стараниям вельможного, высокорожденного князя и государя, короля Иакова Великобританского, Французского и Ирландского; Христиана IV, короля Датского, Норвежского и Готфского, герцога Шлезвигского, Голштинского, Стормарского и Дитмарского, графа Ольденбургского и Дельменгорстского и проч., любительного брата, доброго соседа и особенно любезного друга Е. В-а короля Шведского, равно и высоких и державнейших гг. генеральных штатов Соединенных Нидерландов, Его Шведского Величества союзников и особенно любезных друзей — положено учинить съезд уполномоченных помянутого великого короля и уполномоченных Царя и Великого Князя Российского, для обсуждения благих дел, касающихся обоих государей и их государств и могущих повести к миру и согласию. Ныне же дела эти дошли до того, что великие и [92] полномочные комиссары помянутого великого короля нашего, по желанию благородного кавалера Ивана Меррика, посла короля Великобританского, Французского и Ирландского и проч. согласились съехаться с комиссарами помянутого Царя и Великого Князя в месте пребывания его (посла), а именно в поместье Хвостово (Gwostoffen Hoff), именуемом Дидерином, находящемся на расстоянии трех верст от селищ (Selisza). Дабы помянутые российские полномочные, посланные их Царем и Вел. Князем, могли, не опасаясь коварной засады, свободно и беспрепятственно отправляться на место, назначенное для переговоров, и возвращаться из оного, — того ради мы, помянутые поверенные, именем Е. В-а державнейшего короля нашего и Е. В-а доверенных лиц и великих полномочных посланников, обещаем правдою Е. В-а и верою и словом посланников, что означенные комиссары помянутого Царя и Вел. Князя вместе со свитою их (которая, по желанию их, должна быть одинакового числа со свитою комиссаров Е. В-а короля Шведского, а именно: 120 человек конных и 200 человек пеших, не считая их собственной прислуги) могут отправиться в означенное место, оставаться в оном во все [93] продолжение переговоров, а потом, по окончании оных, возвратиться восвояси в Осташков, а комиссарам нашего великого короля дозволено будет снова возвратиться к Новгороду безопасно и невредимо, не опасаясь коварной засады для войск нашего короля и для всех прочих, которые обязаны повиноваться Е. В-у. Мы обещаем сие во взаимность за подобное уверение, данное полномочными помянутого Царя и Вел. Князя полномочным комиссарам нашего короля и свите их, именем, верою и правдою их Царя и Вел. Князя Михаила Феодоровича и целованием св. креста.
Это вышеписанное уверение мы с своей стороны, по утверждении и конфирмации державнейшего короля нашего и вышеупомянутых полномочных комиссаров его, а поверенные посланников Царя и Вел. Князя именем Его Ц. В-а и именем его уполномоченных, обещаем с своей стороны хранить свято и ненарушимо о обеих сторон, в чем мы присягнули на св. Евангелии, а они (Русские) целованием креста, призывая в свидетельство Бога и Св. Троицу, призывая месть и кару Его на ту из сторон, которая в чем-либо [94] нарушит означенное обещание. В уверение чего скреплено обыкновенными печатями и подписями нашими».
В то время, когда мы ожидали известия, что уже состоялись принятие присяги и целование креста, пришли к нам в среду, 2-го декабря, гг. Генрих Горн и Магнус Мартенс, двое из главных 4 комиссаров Е. В-а короля Шведского, и жаловались, что, не взирая на то, что английский посол уверил уполномочных короля Шведского и уверял их, что со стороны Русских их королю даны будут все его титулы, с тем, однако ж, чтобы вел. князю равным образом даны были титулы, упомянутые в вышеписанном образце о присяге, при вышеупомянутом протесте, но что, однако ж, вел. князь не давал королю Шведскому других титулов, как Густав Адольф, Божиею милостию, король Шведский и проч., а далее называл его просто Адольфом, королем из Швеции. Они сказали нам также, что опасная 67 грамота вел. князя написана коварно, потому что в ней не сказано, сколь долго грамоте сей силу иметь [95] для полномочных и свиты их и что не дано им уверения в свободном отъезде в случае, если съезд расстанется, не окончив успешно предпринятого дела. Они предъявили нам копию с сей грамоты, которая гласит так:
«Божиею милостиею, мы Великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, всех Россий 68 Самодержец и многих областей обладатель и правитель (или победитель) полномочным Густава Адольфа, Божиею милостию короля Шведского, и прочее, которые посланы Шведским королем Адольфом, чтобы с великими полномочными нашего Царского Величества (окольничим нашим и наместником Суздальским князем Даниилом Ивановичем Мезецким, дворянином и наместником Шатским Алексеем Ивановичеи Зюзиным и нашего Царского Величества дьяками: Николаем Никитичем Новокщеновым и Добрынею Семеновым) переговаривать о благих делах и упрочить христианское спокойствие и мир. Означенные полномочные Адольфа, короля из Швеции и проч., могут съехаться с полномочными нашего Ц. В-а, трактовать с ними и [96] снова беспрепятственно разъехаться, без всякого опасения и вместе со свитою их, согласно сей нашей Царской грамоте.
Сия наша грамота да будет для вас охранением. Писана в государствия нашего дворе в Царском Московском дворце нашем, в лето от сотворения мира 7124, в октябре месяце».
Шведские полномочные сказали нам также, что кроме вышеизъясненного русские полномочные хотят приписать великому князю титул Новгородский и Лифляндский, каковых титулов шведские уполномоченные не могут дозволить Русским употреблять, особенно же ни в каком случае титула «Лифляндский», и что они никак не могут уступить Русским в требовании их совершить присягу и целование креста без письменного о сем акта; что Русские делают кроме того затруднения на принятие охранительной грамоты короля Шведского, потому что в ней упомянуто о короле Датском и о генеральных штатах прежде, чем упомянуто о вел. кн.; далее потому, что в ней сказано, что переговоры предприняты при посредничестве короля Великобританского, короля Датского и генер. штатов, и [97] наконец потому, что г. Арфу Тониссон Тейстербейский именуется наместником Выборгским и Карельским, лагеманом Карельского округа, из чего явствует, что Русские всячески стараются протянуть дело, на что Шведы никак согласиться не могут. Поэтому шведские полномочные рассудили, чтобы г. граф Лекский 69 отправился к английскому послу, напомнить ему о всем, что пред сим было положено между его прев-м и шведскими полномочными, объяснить все неудобства, проистекающие от времени, места и недостатка в средствах для продолжительного съезда, и просить вышеупомянутого посла устроить, чтоб принятие присяги и целование креста были учинены согласно тому, что было обещано; чтоб на то было назначено следующее воскресенье и, наконец, объявить ему, что иначе они уедут и бросят все дело. От нас они хотели узнать, не будет ли лучше, для успеха дела, если английский посол и мы отправимся к главным Русским уполномоченным, убедить и согласить их словесно на принятие присяги справедливым образом и по условленной форме. [98] Мы от души показали себя на то готовыми и сказали, что на другой же день пойдем в Английскому послу, чтоб поговорить с ним об этом, но мы освободились от труда сего тем, что на другой день, 3-о декабря, шведские полномочные дали нам знать, что английский посол накануне отвечал им, что все недоразумение произошло от того, что переводчики не так поняли дело, и не передали, как следовало, мыслей его. Они сообщали нам также другую форму присяги, сочиненную по совету посла, и просили нашего мнения касательно сей новой формы. В сей форме король Шведский именовался: Божиею милостию Густав Адольф, король Шведов, Вендов и Готфов, владетель многих других земель и государств, — а Его Царское Высочество именовался: Божией милостию Великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Великий Князь Московский и Владимирский и многих других земель и государств обладатель. После того упоминалось о посредничестве светлейших и державнейших королей Великобританского и Датского и [99] гг. генеральных штатов; включены обе трактующие стороны и посредники со свитами. Английский посол сказал также графу Лекскому, что великому князю приятно посредничество генер. штатов, и что он (посол) с удовольствием будет трудиться и сноситься с нами по сему делу, чего не знали переводчики, чего, может, не знали даже самые полномочные Е. Ц. В-а, коего мнение по сему делу ему (послу) лучше известно, нежели кому-либо другому. Из сего и из того еще обстоятельства, что шведские уполномоченные спросили нас накануне, позволим ли мы, чтобы имя высокомощных генер. штат. Нидерландских было пропущено в охранительной грамоте, и можно ли будет поставить, что переговоры предприняты по посредничеству «короля Великобританского и других государей и господ», — мы могли усмотреть, что и касательно нас существовали затруднения. В новой форме присяги г. наместнику Выборгскому дан был пространный его титул, означенный выше. Мы ответили, что одобряем новую сию форму, равно и намерение шведских полномочных снабдить [100]своих поверенных другим еще запасным документом, в котором о наместнике Выборгском говорится с кратким его титулом, не упоминая о Карелии; документ сей они должны были предъявить в том случае, если Русские не захотят принять формы с пространным титулом наместника Выборгского.
Мы надеялись, что чрез сей последний проект отстранятся все затруднения, препятствовавшие до того времени принятию присяги и целованию креста, особенно же вследствие влияния, которым английский посол пользуется у Русских. Вел. кн. писал к послу несколько дней после того и просил, в случае если его уполномоченные объявят, что на решение того или другого могущего встретиться дела они приказаний не имеют, то чтобы его прев. пополнил их инструкции по своему благоусмотрению и что таковые резолюции посла будут утверждены им. Но посол, посетив нас 4-го вышеупомянутого месяца с приличною свитою и извинившись в том, что не был прежде у нас, по причине дурной погоды, сказал нам, что русские главные комиссары писали к нему, что никак не могут [101] согласиться на титулы, данные королю Шведскому в последнем проекте, и что он сам полагает и твердо уверен в том, что они этих титулов не дадут, особенно, что они никак не согласятся на титул: государь многих других земель и государств, и что, по его мнению, можно устранить это затруднение тем, что обоим государям даны будут сокращенные их титулы, назвав великого князя Михаилом Федоровичем, Царем и Самодержцем Всероссийским и прочее, а короля Шведского: Густавом Адольфом, королем Шведов и проч., либо совершением присяги и целования креста в присутствии двух его толмачей или переводчиков, гг. Томаса Смита и Георга Брухузена, без письменного о том акта, или, в-третьих, тем, что гг. посредники уполномочат от себя означенных двух переводчиков принять присягу и крестное целование от обеих сторон, и дать каждому из государей те титулы, которых его уполномоченные пожелают. Английский посол послал вышеозначенную форму присяги одним днем ранее русским уполномоченным, нежели шведские комиссары успели об этом уведомить своих поверенных, и Русские из этого взяли [102] повод написать вышесказанное. Мы сказали, что, по нашему мнению, дело очень не важное: пространные ли или краткие титулы будут даны двум государям в акте о присяге и крестном целовании, но что нам кажется весьма важным для их величеств и их государств, чтоб не терялось по пустым спорам время, чрез что откладываются переговоры, и спросили не следует ли его прев. обдумать, не подаст ли он, уступая возражениям русских полномочных касательно формы, которую он одобрил и которую очень можно было сохранить, — с одной стороны, повода противиться его советам в других делах, могущих встретиться во время переговоров, а с другой стороны — не уменьшить ли он влияния своего у Шведов, если он, отказываясь так поспешно от своего прежнего решения, сделает Шведам новые предложения, которых нельзя решить нам, но которые должны быть обсуждены его прев. с гг. шведскими комиссарами. Для того, чтобы решить споры сии и другие, которые могут возникнуть в предварительных переговорах, мы сделали послу [103] тоже самое предложение, которое за несколько дней пред сим мы сообщили двум из шведских полномочных, а именно, не лучше ли будет нам постараться о том, чтобы шведские полномочные сообщили нам свои инструкции о главных их поручениях и дали нам копии с оных, обещая с нашей стороны не сообщать их противной партии, прежде чем получим равным образом ее инструкции; далее, отправиться вместе к Русским, чтобы заняться главным делом, устройство коего будет, может быть, стоить менее труда, чем устранение всех споров, которые уже проявлялись и, вероятно, еще случатся в предварительных занятиях; это было бы тем удобнее, что его пре-во объявил, что ему известно на что в главных переговорах великий князь согласиться намерен. На предложение сие посол не ответил прямо, но сказал, что в тот же день еще будет у шведских полномочных и даст нам на другой день знать, чего он от них добился. Шведы не приняли его предложения, но 6-го Декабря объявили ему решительный ответ и условия, на [104] которые они согласятся, чтобы покончить спор сей. Они передали условия сии на письме, утверждая, что они уедут, если Русские не примут одного из них и если не будут совершены присяга и крестное целование до 9 часов будущей среды, то есть 9-го декабря. Их прев-а и благор. сообщили нам ответ сей на квартиру нашу 7-го числа того же месяца и сказали, что им больно, что г. английский посол перешел на сторону Русских, и что он всеми средствами, даже просьбами, в прошедшую субботу, уговаривал их отказаться от последней формы о присяге, которую он сам одобрил, и согласиться на несправедливые требования (так выражались шведские полномочные) Русских, которые старались приписывать своему великому князю не только титулы разных владений, о которых уже прежде заключены договоры, и таким образом поднимали снова поконченные уже споры, но хотят еще почтить его титулом обладателя (что, по объяснению нашего 70 переводчика, значить: победитель, покоритель, или [105] как бы прикрывающий и защищающий крыльями своими), титулом, которого прежние великие князья никогда в сношениях своих со Шведами не употребляли; а с своей стороны королю шведскому и сановникам его отказывают в следующих им, издавна употребляемых титулах, что весьма оскорбительно для Е. Кор. В-а. Способы, предложенные их прев-ми и благ-ми были следующие: во-первых, в акте о присяге и крестном целовании сократить титулы короля и великого князя и писать: Державнейший, высокорожденный государь и господин, Густав Адольф, король Шведов, Вендов, Готфов и прочее; а потом: Великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский и прочее, а когда в акте говорено будет об обоих государях, то писать о них в третьем лице, как, например, Его Королевское Величество и Его Царское Высочество (Hocheyt); равным образом не писать полных титулов обоюдосторонних полномочных, а просто называть их по имени, как то: гр. Иаков де-ла-Гарди, Генрих Горн, Арфу Тоннисен, Манс Мартенсон, а о Русских: князь Даниил Иванович Мезецкий и потом имена прочих трех комиссаров; во-вторых, [106] русские полномочные в охранительной грамоте, которую они от себя дадут шведским полномочным, могут выписать полные свои титулы и вовсе не упоминать об именах и титулах шведских полномочных, а за титулом Е. К. В-ва писать просто: Его Королевского Величества великие полномочные посланники, которые с ними (Русскими) должны съехаться для переговоров в таком-то месте. Шведы в таком виде примут акт без протеста и в охранительной грамоте, которую они дадут Русским, поставят свои имена и титулы, а об именах и титулах росс. полном. упоминать не будут 71 и согласны, чтобы, когда совершены будут присяга и крестное целование, акты не были подписаны поверенными обеих партий, а г. Томасом Смитом, депутатом от английского посла, которому от сего последнего поручено будет шведскую охранительную грамоту передать Русским, а русскую Шведам с тем условием, что если переговоры окончатся безуспешно, то возвратить каждой стороне ее грамоту; наконец, в-третьих, когда поверенные обеих сторон совершат присягу и [107] крестное целование надлежащим образом, то чтобы каждая из сторон передала письменную и подписанную ею присягу депутату английского посла, для вручения его прев-у. В письменной сей присяге русс. полномочные могут Царю своему дать титул обладателя, а Его Величество Короля Шведского называть титулом, писанным выше, а шведские полномочные назовут Царя 72 по краткому титулу, упомянутому выше, без слова обладатель. — Потом их прев-а и благор-я просили, чтобы англ. посол дал им и Русским, если сии последние того пожелают, свидетельство за собственною его подписью и приложением его печати, что означенный акт учинен, как сказано выше. Мы поблагодарили их прев-а и благор-я за откровенное сообщение того, что происходило между ними и англ. послом и просили их приказать иметь в готовности все, что нужно к дальнейшему пути, дабы, при первом известии о совершении присяги и крестного целования, можно было отправиться в дорогу 73. [108]
В четверг, 10-го декабря, до обеда шведские уполномоченные не получили еще никакого известия по сему делу; они дали нам знать, что к англ. послу прибыли боярин и переводчик, посланные от русск. уполномоченных с письмами к нам. Вечером того ж дня, когда начинало смеркаться, прибыл к нам дворянин, посланный англ. послом с помянутым переводчиком Дидерихом фан-Неменом (Nehmen), который был в 1614 году с русск. послами в Голландии. Дворянин этот сказал нам именем посла, что переводчик сей, посланный к нам русскими главными полномочными, принять под покровительство англ. посла, что он принес с собою письмо к своему господину (послу) и к нам о содержании которых его прев-о желал с нами переговорить, чего просили и русск. полномочные, и что, если хотим, то можем оставить при себе и под покровительством нашим сего переводчика. Мы отвечали, что на [109] другой день рано будем к послу, и оставили при себе переводчика для перевода письма, которое было следующего содержания:
«Бога в Св. Троице славим. Мы нижеподписавшиеся Его Милости (sic) великого Государя, Цари и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского (тут следует полный титул) Его Импер. Высочества (sic) великие полномочные: Окольничий и наместник Суздальский, князь Даниил Иванович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский, Алексей Иванович Зюзин и дьяки Е. И. В. Мих. Никитич Новокщенов и Добрыня Семенов, даем чрез сие знать вам Голландских и Нидерландских генер. штатов господам посланникам Рейноуту Фан-Бредероде и Дидериху Бассу 74, что вы послали к Великому Государю и Царю нашему, Великому Князю Михаилу Феодоровичу, Самодержцу [110] Всероссийскому, вашего нарочного, Георга фан-Гейдена 75 с письмом. На вопрос наш он нам ответил, что вы посланы Голландскими и Нидерландскими генер. штатами заняться благим делом между Е. Ц-м В-м и королем Шведским и что вы намерены быть в то место, которое назначено будет для съезда великих полномочных Е. Ц-го В-ва с полномочными короля Шведского, для заключена мира между Его Ц-м В-м и королем Шведским, и что вы готовы служить Его Ц-му В-ву. Нам, великим полномочным Е. Ц-го В-ва, также писал великий полномочный многолюбезного брата Е. Ц-го В-ва короля Великобританского, Шотландского и Ирландского и иных, тайный советник, придворный дворянин и кавалер князь Иван Ульянович Меррик, что вы дали ему знать о том, что вы посланы Голландскими генеральными штатами, чтоб способствовать заключению мира между Е. Ц-м В-м и королем Шведским; что вы намерены в сем деле действовать заодно с князем Иваном [111] Ульяновичем , советоваться между собою, во всем следовать его совету, и что он с своей стороны намерен сговариваться с вами по сему доброму делу. Мы, великие полномочные Е. Ц-го В-ва, хвалим вас за то, что хотите служить Е. Ц-му В-ву в сих переговорах его с королем Шведским. Объявляем вам также, что Е. Ц. В. послал нас, великих своих посланников, съехаться с шведскими полномочными, дабы рассуждать о благом деле и упрочить его. Мы предложили шведским полномочным назначить с их и с нашей стороны придворных дворян для определении места съезда. Царские придворные дворяне съехались со шведскими и много рассуждали между собою о том, на каком месте нам встретиться с шведскими полномочными и совершить присягу. Шведы, по строптивости своей, не хотели сойтись с нашими во мнении, и мы, ради благого дела и ради мира и спокойствия христианского, поехали ближе, согласились собраться на Песках, на четвертом месте 76, и писали о сем к князю Ивану Ульяновичу, [112] и уведомили, что в сем последнем месте положено собраться. Шведские полномочные, по упрямству своему, не хотели согласиться и уверили кн. Ивана Ульяновича и клялись ему, что не желают идти далее Селиц (Selisz?) и там взять свои квартиры, а назад к нам ехать не хотят. Они говорили с кн. Иваном Ульяновичем о месте съезда, назначая на сей конец Хвостов двор, в селе именуемом Дидериным. Князь Иван Ульянович писал к нам и просил нас согласиться съехаться на означенном месте. Мы объявляем вам, что хотя не имеем на то приказаний Е. Ц. В-ва, однако ж, внимая желанию и просьбам князя Ивана Ульяновича и ради мира христианского, мы взяли на свою ответственность согласиться на требование Шведов съехаться в деревне, именуемой Дидерином. Мы вследствие сего вторично послали придворного Е. Ц-го В-ва Дворянина Ивана СтепановичаУрусова и товарищей его, обменяться со шведскими придворными дворянами охранительными грамотами для обоюдосторонних полномочных и для совершения присяги. Нам, Е. В-ва великим [113] посланникам, писали придворный дворянин Иван Степанович Урусов с товарищами его, что они сошлись со шведским придворным дворянином Лоренцом Вагнером и его товарищами и показали друг другу охранительные свои грамоты и что в шведской грамоте поставлено имя Е. Ц-го В-ва, нашего великого государя, вкратце, без титула, а просто: Божиею милостию, Великий Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский и многих господств государь и повелитель, а титулов: Владимирский, Московский и Новгородский и других полных титулов ему не дано, а Шведскому королю своему они дали полный титул: Державнейший и высокорожденный князь и государь, Густав Адольф, Божиею милостию король Шведов, Готфов и Вендов. Также в охранительной их грамоте полномочный Арфу Тоннисон назван судьею Карелии, тогда как Карелия есть отчинное владение нашего Царя. Вот почему им на этом съезде нельзя было согласиться между собою; они пригласили друг друга на другой съезд, а после первого съезда шведские придворные дворяне прислали снова к нам письменный образец, по [114] которому должна была быть писана охранительная грамота для съезда полномочных, и в образцовой сей грамоте упоминали о Е. Ц-м В-ве не так как то делали прежние Шведские короли относительно прежних Царей Российских и как ныне пишут Е. Ц-у В-ву другие христианские и нехристианские государи. Они писали только Божиею милостию, Великий Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Владимирский, Московский и многих иных господств государь и повелитель, а других титулов не дали, между тем как королю своему они дали полный титул: Державнейший и высокорожденный Густав Адольф, король Шведов, Готфов и Вендов и еще присовокупили к тому, что Шведские короли никогда не писали 77: «и многих других господств государь и правитель». А как нельзя приступить к переговорам, пока не найдены будут новые способы к окончанию сих споров, то мы, ради благого дела и мира христианского, пригласили их, так как мы с ними не согласны в [115] отношении к титулам, присягнуть относительно нашего съезда просто, без охранительной грамоты, и просили их съехаться с нами. Мы о сем писали к послу Е. В-ва короля Иакова, князю Ивану Ульяновичу, просили его переговорить с вами и сказать шведским полномочным, чтоб касательно общего съезда нашего назначить с обеих сторон придворных дворян для совершения присяги без охранительной грамоты. Когда мы съедемся с шведскими уполномоченными, то мы поговорим с ними и посоветуемся с вами о титулах обоих государей и о других спорных делах. Ноября 28-го писал к нам английский посол, князь Иван Ульянович, что он, согласно письму нашему, говорил с шведскими полномочными о съезде нашем, об охранительном акте и о крестном целовании, без охранительной грамоты; что он спрашивал их, хотят ли они писать охранительную грамоту, и предложил им в таком случае писать краткий титул Е. Ц. В-ва тако: Божиею милостию, Великий Царь и Вел. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский и многих господств государь и правитель, а о короле Шведском писать: Божиею милостию [116] Густав Адольф, король Шведов и других. Если же сойтись нельзя будет относительно титулов государей, а продолжать спорить, то он предложил им присягнуть без грамоты, в том что полномочные, как российские так и шведские, могут съехаться и разъехаться без коварства и обмана и на пути их предохранены будут от народа в городах и могут возвратиться безопасно в город, если не состоится доброго дела, о чем и следовало английскому послу князю Ивану Ульяновичу с ними совещаться, но и на сие они не согласились по строптивости своей и прислали грамоту о том, как писать вкратце титул Е. Ц. Величества, Великого Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского. Вы прежде и письменно уведомили английского посла князя Ивана Ульяновича о намерении Шведов писать в титуле Царя нашего: «и многих других государю и повелителю»; ныне же они берут данное слово назад и требуют, чтоб мы королю их дали полный титул: Державнейший, высокорожденный князь и государь Густав Адольф, король Шведов, [117] Готфов и Вендов и других. Вследствие сего мы уведомляем вас, господ посланников, о их строптивости, несправедливости и нерасположении к благому делу. Когда мы будем на съезде, и можно будет поговорить лично с вами, то мы расскажем вам все их прежние несправедливости и сколько для Московского государства произошло от Шведов бедствий и опустошений, дабы вы оказали свои услуги Е. Ц-му В-ву и помогали нам в переговорах к заключению благого дела и к достижению спокойствия христианского. Мы письмом сим просим вас посоветоваться с англ. послан кн. Иваном Ульяновичем и спросить шведских посланников, почему они противятся столь важному и доброму делу, которое предпринято было между нашим Вел. Царем и Вел. Княз. Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским, и их королем для упрочения мира и согласия между двумя государствами и для прекращения пролития крови христианской; почему, будучи столь близки от нас, они не были на съезде и хотят ехать назад и пресечь таким образом, по упрямству своему, столь важные дела. Просим также уговорить их [118] с любовью и дружбою заняться установлением мира и согласия между Е. Ц-м В-м нашим Великим Государем и их государем, и приказать, дабы мог состояться съезд обоюдосторонних полномочных, собраться придворным дворянам обеих партий для совершения присяги без охранительной грамоты, или же писать титулы по-прежнему, как то делалось в Тявзине, в 1595 году, между блаженный памяти Великим Царем и Великим Князем Феодором Иоанновичем, Самодержцем Всероссийским, и королем Шведским; не прибавлять никаких новых титулов, которых прежде не было, а писать по форме тех грамот, которые писаны были в Тявзине; мы имеем их при себе и когда будем на съезде, то предъявим их вам, и вы увидите, как там писаны титулы Е. Ц-го В-ва и короля Шведского. Что же касается до присяги о безопасности полномочных, то мы писали к англ. послу князю Ивану Ульяновичу, чтобы вы, посланники, посоветовавшись с ним о сем предмете, пригласили шведских полномочных съехаться с нами на положенном месте, [119] толковать о добрых делах и упрочить мир. Когда мы соберемся с ними на съезде, то мы с ними на словах объяснимся о титулах наших государей и других делах, а переписываться по сему предмету более не станем, пока не будет определено на чьей стороне справедливость или несправедливость; если же они не прибудут на съезд и прервут такое важное, начатое уже дело, и таким образом не состоятся мир и дружба между Е. Ц-м В-м и королем их, а напротив того, будет продолжаться кровопролитие, то да падет кровь сия на шведских посланников за то, что упрямством своим пресекли, по пустым спорам, столь важные переговоры, и дабы было известно всем христианским государям и владетелям, государствам и посланникам их, что дела расстроены ими и что мы по сему делу чисты. Того ради мы к вам, гг. посланникам, отправили письмо сие с переводчиком Дидерихом Фан-Неменом, прося вас [120] немедленно отправить его обратно с ответом на наше письмо. Дано в Полонове (Pollonovo), в лето 7124, ноября 29-го.
13. Генеральные штаты носили титул «высокомощных» и к ним обращались словами: «Ваше Высокомогущество». Титул этот принадлежит и ныне (1877) гененеральным штатам. Переводчик, для удобства читателя, большею частью употребляет слова: «Державнейшие» и «Ваше Державие».
14. Здесь повторяется вышеписанный подробный титул, посланников, стр. 1.
15. Тут уже проявляется общепринятое ныне в торговых конвенциях правило: «de la nation la plus favorisee».
16. Намек на отторжение Нидерландов от испанского владычества.
17. Т. е. посланников королей и владетельных князей, имеющих титул «королевское высочество».
18. Здесь повторены подробные титулы посланников, выписанные на 1-й странице.
19. Это относится к тому, что каждая из составлявших Соединенные Нидерланды провинций, управляла сама собою и часто, мимо центральной власти, вела свои сношения и дела. Эта система была причиною тому, что Нидерланды не успели вовремя приступить к трактату вооруженного нейтралитета, созданному императрицею Екатериною II.
20. То есть Бредероде и Иоахими. Басс, будучи бургомистром Амстердамским, ожидал товарищей своих в этом городе и потом присоединился к ним.
21. Марсель — парус.
22. Wel edele gestrenge Heer, как бы «высокородный господин».
23. Goede, собственно добрым. В то время, говоря о городах и подданных почти, везде употреблялось это слово. Говорили, наприм., «la bonne ville de Paris» и пр.
24. То есть — китоловы других наций.
25. То есть когда возвращались в 1616 г. обратно из России в Голландию чрез Ревель и Стокгольм.
26. Когда посланники о том ходатайствовали пред королем в 1616 году.
27. Подобная настойчивость постоянно является и при последующих владетелях Прибалтийского края.
28. О коем упоминается в вышепомянутом письме.
29. Чудское озеро.
30. Датского.
31. Разность, которая существует между числами, происходит от различных стилей, бывших тогда в употреблении. Письмо посланников писано 22-го сентября, а получено королем 17-го числа, а ответ от 18-го сентября. Стили были не только новый и старый, как ныне, но были стили английский, шведский и другие.
32. В сем переводе употребляются слова «уполномоченные» или «полномочные» без различия.
33. Это не значит «по почте», ибо почт не было, а под словом poste разумеется нарочный, курьер.
34. To есть — октября.
35. Жердевая стилка, какая и ныне существует.
36. Корнет здесь не значит офицер, но взвод или даже эскадрон. Франц. Слово Cornette в тогдашнем смысле обозначало знамя или значок, поэтому под этими названиями понимали отряд конницы, имевший свой значок. Это объяснение оправдывается в настоящем случае тем, что нельзя полагать, чтоб русские вельможи могли выехать навстречу послам, имея при себе только 3-х или 4-х офицеров.
37. Здесь начинается донесение Иоахими, который, как сказано выше, отправился к королю под Псков в сопровождении канцлера.
38. Гдов и ныне на эстляндском языке называется Audou.
39. Т. е. пробита была брешь.
40. Тут упомянуты полные титулы полномочных, исчисленные в начале сего донесения.
41. Сын посланника. Достоинство joncker, jongheer неудобопереводимо. Оно означает меньшую степень дворянства и равняется немецкому juncker. Оттуда взято и наше слово юнкер, унтер-офицер из дворян. По-русски можно бы сказать: барончик. В переводе сем будет употребляться слово «дворянин».
42. Здесь недостает части донесения, и оно прямо переходить на описание путешествия Бредероде и Басса в Новгород.
43. Лагеманом назывался окружный или областной судья в шведских владениях. Но Русские не признавали Карелии за Шведами, как ниже будете подробнее объяснено.
44. Здесь начинается продолжение донесения Иоахими, отправившегося к королю под Псков.
45. В подлиннике: 70 сот тысяч рейхсталеров.
46. To есть русских, занятых Шведами.
47. В Стокгольм, на возвратном пути в Голландию.
48. В донесении сем попеременно Царю Михаилу Феодоровичу дается титул то Величества, то Высочества.
49. Николай Николаев сын Фейль.
50. Как сказано выше, король в Российских городах имел двух городничих, одного Шведа, а другого Русского.
51. Гр. Де-ла-Гардием. В рукописи часто Де-ла-Гардий именуется просто — военачальник.
52. Фамилию князя Андрея Нидерландские посланники, вероятно, забыли; в подлинном их донесении также поставлены точки.
53. Продолжение донесения Бредероде и Басса.
54. Под названием совета, они разумели думу.
55. Соляные варницы.
56. Здесь упомянуто о новом и старом стиле, как мы понимаем; ибо в ХVІІ столетии между Юлианским и Грегорианским календарями было 10 дней разницы. Эта разница с каждым столетием увеличивается на один день; в XVIII столетии было 11 дней разницы, а в XIX — 12 дней.
57. Нидерландцы большею частью царя величают титулом «Keyser», но в переводе это слово заменено словом царь, слово «Keyserlyk» — словом царский.
58. To есть — в Москву.
59. Титулы Лекоский и прочие — суть названия поместьев, принадлежавших помянутым сановникам.
60. Курных изб.
61. В донесении уполномоченные называются то комиссарами, то уполномоченными. Эти названия равносильны.
62. Отправленный с письмами нидерландских посланников к царю Михаилу Феодоровичу, в Москву.
63. Вместо визита его самого.
64. Иоахими.
65. Боярин Богдан Григорович, родом из Рязани; это относится к концу сего донесения.
66. Повторяются полные титулы, выписанные на стр. 74-й.
67. Так назывались нынешние охранительные грамоты.
68. Буквально.
69. Де-ла-Гарди.
70. То есть — голландского.
71. Тоже, как и Русские о шведских титулах.
72. В голл. тексте сказано «haeren Coening» (их Короля). Это явная описка; следует «haeren Keyser» (их Царя, т. е. Царя Русских или просто Царя), ибо о прибавлении к титулу Короля шведского слова «обладатель» речи не было и быть не могло.
73. На место переговоров.
74. О Иоахиме не упомянуто, потому что, вероятно, он еще из Пскова к ним не прибыл.
75. Это тот же фан-Гейден, который на стр. 68 и 73 назван Герардом фан-дер-Гейденом.
76. Не понятно, что они понимают под 4 местом: вероятно, это четвертое ими предложенное место для съезда.
77. Следовало прибавить: Царям нашим.
Надпись была следующая: гг. посланникам голландских и нидерландских генеральных штатов, Рейнольду Фан-Бредероде и Дидериху Бассу».
В пятницу, 11-го числа, мы отправились на квартиру англ. посла в сопровождении означенного переводчика, которого, однако ж, мы не взяли с собою, проходя мимо квартир шведских полномочных, чрез которые шла дорога наша, а велели ему обойти кругом. Мы узнали, что когда шведский военачальник (Де-ла-Гарди) обиделся тем, что Русские не поставили пред его именем титула «граф», равно после имени не выписывали его чинов и звания, то английский посол для защиты мнения Русских, сказал графу Лекоскому (Де-ла-Гарди) и прочим шведским полномочным, что Русские основываются на той, весьма немаловажной разнице, что Даниил Иванович(Мезецкий) ведет род свой от князей, а что он, Иаков Де-ла-Гарди, недавно еще возведен в графское достоинство. Наконец, после [121] долгих прений дело решилось следующим образом: оставить на произвол русских полномочных не называть по именам уполномоченных, и в таком случае титулы государей должны быть выражены следующим образом: Божиею милостию, Державнейшего государя Густава Адольфа, короля Шведов и прочее, великих уполномочных посланников, которые должны сойтись с Божиею милостию Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского и прочее, великих полномочных посланников, для переговоров о мире и добрых делах «поверенные», а в российской грамоте писать то же, поставив с начала имя и титул великого князя. В том случае же, если русские комиссары пожелают, чтоб поименованы были комиссары, то грамоты должны быть писаны следующим образом: Божиею милостию Державнейшего государя Густава Адольфа, короля Шведов и прочее, великих полномочных посланников, графа Якова Де-ла-Гарди, Генриха Горна, Арфу Тоннисона и Магнуса Мартенса, «поверенные» и проч. и Божиею милостию Великого Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича [122] Самодержца Всероссийского и прочее, великих полномочных посланников князя Даниила Иоанновнча Мезецкого, Алексея Ивановича Зюзина, Николая Никитича Новокцнова и Добрыни Семенова, «поверенные» и прочее. Вместе с сим положено было господам посредникам отправиться на место собрания в следующий понедельник, 14-го декабря, чтобы быть тем ближе к русским полномочным и с ними на словах переговорить, если они будут делать какие-либо возражения против вышеизложенного. О всем этом мы уведомили русских полномочных и на письмо их чрез переводчика Дирка Фан-Немена ответили следующим образом:
«Высокородные, достойные, именитые государи:
Письмо ваших: княжеского сиятельства и прев-в, мы исправно получили чрез подателя сего, толмача Тимофея и вполне узнали из него споры, которые препятствовали до сих пор приступить к предполагаемым переговорам между Его Царским Величеством Российским и королем Шведским. Высокомощные гг. генеральные штаты индерландские, повелители наши, побуждаемые разными причинами, [123] отправили нас для содействия столь благому делу с письмами к вашим сиятельству и прев-м, которые мы за несколько дней пред сим хотели вручить вам, но нас останавливала день ото дня даваемая нам надежда, что совершатся крестное целование и присяга, чтоб могли сойтись великие полномочные посланники обеих сторон; но это не могло быть исполнено по причинам, пространно изложенным в письме вашего княжеского сиятельства и ваших превосходительств к нам. Согласно желанию в-го сият-ва и в-х прев-в мы говорили о деле сем с его прев-м г. кавалером Иваном Мерриком, послом Е. В-ва короля Великобританского и после долгого совещания, ради успеха сего дела, не нашли лучшего способа, как титулы их Царского и Королевского Величеств и их полномочных посланников в актах о присяге и о целовании креста прописать или же пропустить, как видно в прилагаемой у сего записке, смотря по тому, ваше княж. сият. и ваши прев-ва, предпочтете ли тот или другой способ. Вышеупомянутый г. посол великобрит. и мы полагали, что этим не произойдет никакого ущерба ни Е. Ц-му В-ву, ни его [124] знатным великим полномочным посланникам. Мы надеемся, что ваше княж. сият. и ваши прев-ва не будете делать затруднений к немедленному совершению крестного целования. Мы также уговорили полномочных Е. В-ва короля Шведского, чтобы они приказали своим поверенным принять охранительную присягу по той или другой избранной вашим княж. сият. и в-ми прев-ми форме. Вследствие сего, великобританский посол и мы решились в будущий понедельник отправиться в дорогу на место, назначенное для съезда, с твердым намерением, для пользы Е. Ц. В-а и спокойствия обоих государей способствовать к успеху доброго дела, которого ваше княж. сият. и в-и прев-ва жаждете достигнуть, в полной надежде, что Бог Всемогущий благословит вашего княж. сият. и в-х прев-в желание и нашу ревность примирить Е. Ц. В-во с королем Шведским. Мы молим Бога, да сохранит он вас, высокородные, достойные, именитые государи, в долгом благоденствии. Близь Романова, 11-го декабря, в лето от рождества нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа, 1615, нового стиля». [125]
Отъезд посредников в назначенный день совершен быть не мог, потому что англ. посол в этот день и накануне был нездоров.
Во вторник, 15-го декабря, около 9-ти часов вечера, гг. шведские полномочные приказали сказать нам чрез одного из своих дворян, что Русские делают затруднения в целовании креста, о чем их прев-ва и благор-я 78 на другой день намерены переговорить с англ. послом, и что поэтому отъезд должен быть и на этот день отложен. В среду, гофмейстер графа Лекского принес нам обстоятельнейшие и вернейшие известия, то есть, что Русские нас знать не хотят и не намерены включить нас в охранительную грамоту; почему присяга и крестное целование были отложены, и что шведские полномочные, будучи чрезвычайно сим недовольны, намерены переговорить по сему предмету с английским послом и желают знать наше о сем деле мнение. Мы сказали, что нам кажется весьма [126] нечестным — не допускать нас к делу, до которого едва дошли бы без содействия нашего, но что, хотя и предвидим, что не будем совершенно безопасны на месте собрания, мы, однако ж, не желаем чтоб из-за нас на минуту остановилось дело, для успеха которого мы присланы повелителями нашими. Мы сказали также, что шведские полномочные сами знают, что им следует делать. Нам казалось весьма важным, не дать партиям спорить о принятии и о включении нас в предварительном акте, ибо от сего произошло бы отлагательство в главном деле, и мы взяли б на свою ответственность все неприятности, который между тем могли бы произойти между враждующими сторонами; к тому же мы надеялись после получить за это должное удовлетворение. Тот же гофмейстер сказал нам, что г. англ. посол готовится выехать в тот же день, около обеда, но граф Лекоский сказал нам после, что он останется еще до 17-го числа, для того, чтобы мы могли иметь при себе конвой, ибо лошади были слишком слабы от недостатка в корме, чтобы делать большие или трудные переходы. Вышеупомянутый граф (Де-ла-Гарди) [127] приписывал все упомянутае отлагательства Английскому послу, который, после того как решено было отправить поверенных, просил у него 40 человек крестьян, чтоб очистить для него дорогу, по которой, однако ж, проезжало огромное число саней взад и вперед с провизиею и фуражом для рейтаров, которые были при поверенных на месте, назначенном для присяги, и которые перевезли продовольствие дли этих господ и находящихся при них людей.
В четверг, 17 декабря, посол великобританский и мы отправились на место, где должны были съехаться уполномоченные. Неподалеку от Глебова (Gleboua), который лежит на расстоянии 6 миль от Романова и в котором мы должны были остановиться, встретился нам, один из наших, Ян-Фан-Данкарт, посланный ротмистром Вагнером и другими поверенными гг. Шведских полномочных, уведомить нас, что Русские не хотят включить нас в охранительную грамоту и не хотят вовсе упоминать в оной о генеральных штатах, угрожая отъездом, если в сей же день не совершится присяга; о чем означенные поверенные желали узнать наше мнение. Он говорил нам, [128]что кажется, будто б Русские побуждены были к тому переводчиком Английского посла Георгом Брухузеном, который сказал, что мы не требовали, чтоб о нас упоминаемо было в охранительной грамоте. Мы в ответ на сие только поручили принесшему нам это известие уведомить поверенных, что гг. послы (Ambassadeurs) налицо, и, прощаясь в Глебове с г. Великобританским послом, который жил одною верстою далее (верста есть пятая часть мили) 79, мы ему рассказали, что с нами случилось. Его превосходительство, казалось, удивился сему и сказал, что узнает об этом пообстоятельнее и позаботится о том, чтобы все происходило надлежащим образом.
Гг. Шведские полномочные остались в своих квартирах в Романове, пока не будут уверены в совершении присяги и крестного целования. Чрез это поверенные их, которые не получали от них писем, были в великом недоумении, как поступать по случаю встретившихся затруднений, и просили нас как можно поспешнее [129] посоветоваться об этом с г. Английским послом, потому что Русские поверенные грозили оставить дело, если Шведы не дадут ответа пред обедом 18 декабря. Вследствие сего и желая узнать, что Английский посол сделал относительно вчерашнего нашего сообщения по сему предмету, мы пошли к нему. Сначала он сказал, что не совершенно понял того, что мы ему сказали накануне, прощаясь с ним. Мы повторили снова и прибавили, что нам кажется безрассудным, что Русские, которые нас в письмах своих просили быть посредниками, на что мы и дали употребить себя, отказываются включить нас в охранительную грамоту, и что еще страннее нам кажется то, что они не хотят допустить посредничества генеральных штатов, ниже упомянуть о них в означенной грамоте в противность письму и воле Е. В-ва Царя Российского, вследствие какового письма условлено было, что его прев. сам сочинит 2 декабря нового стиля форму, в которой упоминалось о генеральных штатах и о нас, и что о сем пункте никогда не спорили прежде 2-х или 3-х дней тому назад. Посол делал, будто [130] ничего не знает о сей форме, и сказал, что для охранения его достаточно писем Вел. Князя и короля шведского, коими они просили Е. В-во короля Великобританского послать посла для отстранения недоразумений между ними, что он полагает, что гг. генеральные штаты получили подобные же письма от помянутых государей; что же касалось до Российских полномочных, то хотя их сият. и превосх. нас считают посредниками, они, не смотри на это, все-таки не могут включить нас в охранительную грамоту, не получив на то особенного приказания, потому что они должны следовать со всевозможною точностию своим инструкциям, иначе, нарушая оные, подвергнутся строгому наказанию; если же им по сему делу просить новых наставлений, то присяга и крестное целование должны быть отложены еще по крайней мере на один месяц. Между тем г. ротмистр Вагнер (Wagenaer) просил ответа гг. посредников, приступить ли ему и товарищам его к присяге и крестному целованию или оставить дело. Г. Великобританский посол нашел, что следует принять присягу и целовать крест. [131] Мы ответили то же, что отвечали 15 декабря посланному от гг. Шведских полномочных, и присяга и крестное целование были совершены в назначенный день по следующей форме:
«Державнейшего Государя Густава Адольфа, Божиею Милостию короля Шведов и прочее, великих полномочных посланников, которым назначено сойтись с великими полномочными Божиею Милостию Великого Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, для переговоров о мире и добрых делах, поверенные мы, Его К. Величества придворные дворяне Лоренц Вагнер, Арвид Горн, Андрес Нильсон и ЛасМаркусон, объявляем и даем знать чрез сие:
Что после того, как, по воле Бога Всемогущего и по содействию и посредничеству державного, высокорожденного князя и Г-на, Иакова, короля Великобританского, Французского и Ирландского, защитника веры, многолюбезного брата и родственника Е. К. В-ва, дела дошли до того, что великие полномочные посланники означенного державнейшего короля с великими полномочными посланниками Е. Цар. Величества, могут [132]съехаться у Хвостова Двора (Gvostoff Hoff) в месте, именуемом Дидерино, в 3-х верстах от Селицы (Silitze), числом 500 человек конных и пеших с обеих сторон, не считая слуг и служителей, по сделанному уговору, без всякого коварства и опасения для заключения, как сказано выше, добрых дел между двумя государствами и странами, — то мы ради сего обещаем и клянемся поверенным великих полномочных посланников Его Цар. Высочества, дворянам (Twaranen) Ивану Степановичу Урусову и его товарищам, на Святом Евангелии, что означенные Его Ц-го В-ва великие посланники со всеми находящимися при них без обмана, козней или коварства совершенно безопасно и невредимо от войска державнейшего короля нашего, как туземного (т. е. войска), так иностранного, сопровождающего посланников Его кор. В-ва или же находящегося в крепостях и от всех обязанных повиновением 80Его кор. В-ву, могут отправиться в означенное место и пребывать в оном во все [133] время переговоров. Им не будет нанесено ни насилия, ни обмана, какого бы то рода ни было, ни в квартирах их, ни в ином месте. Им не будет дано повода или причины к бою, убийству, войне или нападению, пока великие посланники обеих Государей будут на собрании. Буде же переговоры прервутся безуспешно, то великие посланники Его Ц. В-ва со всеми находящимися при них, без коварства и опасения могут отправиться в крепость свою Торжок (Torsack), равно и нашего Державного короля великие посланники, со всеми находящимися при них, могут отправиться в Новгород (Naugarten), и ни одна сторона не должна другой стороне делать препятствий или засад на пути и дороге. Во уверение чего мы, поверенные великих посланников Его Ц-го В-ва, с своей стороны присягнули целованием креста, согласно вере нашей, а мы, поверенные великих посланников нашего державного короля, присягнули на Св. Евангелии. Наконец, и для большего удостоверения мы передаем сие уверение наше поверенному, высланному от великого полномочного посланника Его В-ва короля Великобританского, Французского и Ирландского, высокородного кавалера г. Ивана Меррика, благородному Томасу Смиту, [134] равно и поверенные посланников Е. Ц-го В-ва передадут ему же 81 свою охранительную грамоту для великих посланников нашего державного короля; с тем, чтоб он обе сии грамоты вручил Великобританскому послу, которому хранить их у себя, доколе не окончатся переговоры между полномочными посланниками двух держав. Если же переговоры сии кончатся безуспешно, то означенный Великобританский посланник должен возвратить каждой стороне ее грамоту.
Во уверение чего мы подписали сие собственноручно и скрепили родовыми своими печатями. Дано в Песках, в лето после Рожд. Христ. 1615, 4 декабря.
Подобную грамоту выдали от себя Русские, с подлежащими изменениями (mutatis mutandis).
Нам после того говорили некоторые из людей, присутствовавших, как со стороны Русских так со стороны Шведов, у совершения присяги и крестного целования, что русские не делали б затруднений упомянуть о генеральных штатах в грамоте, если б [135] Фома Смит и Георг Брухузен не объявили, что английский посол уедет, если о генеральных штатах будет говорено в акте сем, и что честь его будет оскорблена, когда посланники Нидерландов, которые недавно прибыли, будут пользоваться плодами трудов, употребленных им почти целый год по сему делу.
Увидев ясно, что нас стараются сделать ненавистными Главным Русским полномоченным, и что они, как казалось, хотели отказать нам в защите и свободном пропуске, то мы, желая точнее узнать их расположение к нам, написали к ним следующее письмо:
«Высокородные, Достойные, Именитые Государи, болезнь посла Его В-ва короля Великобританского, кавалера н Е. В-ва камергера Иоанна Меррика, и выраженное нам желание его воспрепятствовали нам в минувший понедельник отправиться, как мы намеревались, в путь, чтоб прибыть сюда. Мы просим ваше кн. сият-во и ваши пр-ва принять сии обстоятельства за достаточное извинение. Вчера вечером, [136] благодаря Бога Всемогущего, посол и с ним вместе мы благополучно прибыли в сие место, назначенное для переговоров. Желая как можно поспешнее приветствовать в. кн. сият-во и в. пр-ва и вручить вам письмо наших повелителей, высокомощных гг. генеральных штатов, мы покорнейше и дружески просим в. кн. сият-во и в. пр-ва назначить время, в которое вам угодно будет принять нас; назначить также место, где примет нас от Шведских приставов то лицо, которое в. кн. сият-м и в. пр-ми будет на это наряжено. Мы на сие ожидаем наискорейшего ответа чрез подателя сего, а также и охранительную грамоту, дабы мы со свитою и кладью могли безопасно прибыть к в. кн. сият-ву н в. пр-вам, остаться при вас и по желанию нашему снова отправиться обратно, куда нам заблагорассудится. Поручая себя покорнейше благорасположению в. км. сият-ва и в. пр-в, молим Бога Всемогущего, да дарует Он вам успех в трудном, предпринятом деле, клонящемся к славе имени Его и к спокойствию всего христианства, и да хранит Он особы ваши [137] в долгом здравии. В Глебове, 18 декабря в лето по Рожд. Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа 1615, нового стиля».
Английский посол написал также в этот же день к их сият. и пр-вам, чтоб узнать, когда им угодно прибыть в новое их местопребывание, ибо он затруднялся, не имея предварительного от них известия, назначить с нами день, в который пригласить как одну так и другую партию.
20 декабря возвратились Михайло де-Мист и Иорис фан-Катц, которые были посланы с нашими вышеозначенными письмами к главным Русским уполномоченным. Упомянутый Катц говорит по-русски. Они донесли вам, что были Русскими полномочными приняты хорошо и поведены туда, где его кн. сият-во и их пр-ва пировали в Честь совершения крестного целования; им изготовили также рыбы, ибо Русские за несколько недель до Рождества соблюдают пост 82, а в питье им подали водки, пива и меду. У квартиры их поставлен быль караул, собственно, для того, чтоб они не ушли, а им [138] сказали, что караул дан им для почета. Они принесли на письмо наше следующий ответ:
«Бога в Св. Троице славим. Божиею милостию Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, Владимирского, Московского, Новгородского, Царя Казанского, Царя Астраханского, Царя Сибирского, Государя Псковского, В. Князи Смоленского, Тверского, Югорского, Пермского, Вятского, Болгарского, также Государя и В. Кн. Новогорода низовыя земли, Черниговского, Рязанского, Ростовского, Ярославского, Белозерского, Лифляндского, Удорского, Обдорского, Кондинского и всех Сиверских стран (Civerischen) Государя и повелителя Иверских земель, Царя Карталинского и Грузинского и Кабардинской земли, Черкасских и Горских князей и многих других земель Государя и обладателя, Е. Ц. В-ва великие посланники окольничий и наместник Суздальский кн. Даниил Иванович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский Алексей Иванович Зюзин, Его Ц. В-ва дьяки Николай Никитич Новокщенов и Добрыня Семенов, господ генеральных [139] штатов Нидерландских, гг. посланникам Рейнольту фан-Бредероде, владетелю в Веенгейзене, Дидриху Бассу и Альберту Иоахими. Мы, великие посланники, даем вам знать, что вы в письмах к нам не пишите на имя Великого Государя и Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца всероссийского, полного имени и титулов Его Ц. В-ва наподобие того, как мы пишем к вам, господам, и просим впредь в письмах к нам выписывать вполне имя и титулы Е. Ц. В-ва, так как мы пишем к вам, господам, а не смотреть на то, как пишут Шведы. Король Шведский находится теперь во вражде с Е. Ц-м В-м, и посему предмету назначен съезд для переговоров на справедливом основании. Все Великие христианские Государи и владетели, и не христианские также, пишут Державному Царю и В. Кн. Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, по полному его имени и титулу, как мы к вам пишем, и прежние Шведские короли писали также к нашим державным Царям Российским полным именем и титулом. Что же касается того, что вы писали нам о готовности вашей служить нашему Великому [140] Царю и В. Князю, и что относится к доброму расположению заниматься вместе с нами делами Е. Ц. В-ва, далее, что касается до готовности вашей, господа, прибыть к нам и до желания узнать, в какой день мы будем в Песках, и что вы, господа, желаете поговорить лично с нами, то мы с удовольствием видим, что вы готовы служить Е. Ц-му В-ву и расположены к доброму делу; мы за сие хвалим вас и также писали к Е. Ц-му В-ву о службе и расположении вашем. Мы великие посланники будем в Песках, 14 декабря, в четверг, и коль скоро приедем, то дадим вам знать, когда вы, господа, можете быть у нас и переговорить о делах Е. Ц. В-ва. Дано в Полонове (Pollonovo), лета 7124, 10 декабри.
Надпись: гг. Нидерландских генеральных штатов господам посланникам Рейнгольту фан-Бредероде, владетелю в Венгейзене, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими».
Мы 21 числа уведомили гг. главных Шведских полномочных о том, что узнали касательно приезда Русских уполномоченных, и просили их прибыть также в тот же самый день; то же сделал и [141] Великобританский посол. Он вместе с тем послал к Шведам свидетельство о протесте, о котором упомянуто выше; протест сей сочинен был его пр-м на Английском языке, потом переведен одним из домашних людей его и подписан им и нами; гг. Шведские уполномоченные пред сим чрез своих поверенных объявили, что, не имея помянутого свидетельства, они не могут решиться на отъезд внутрь России, в место собрания.
Между тем, не имея переводчика, который знал бы читать по-русски и чрез которого мы могли бы основательным образом узнать мысли, выраженные Русскими уполномоченными в двух письмах их, мы к ним снова написали:
«Высокородные достойные, именитые государи,
Прошло уже 5 недель, как мы отправили к Е. Ц-му В-ву в Москву Георга Фан-Гейдена с письмами, в которых мы нижайше просили Е. Ц. В. приказать прислать сюда к нам Исаака Массарта (Massart) или другого голландца, который мог бы нам служить переводчиком и толмачом в добрых переговорах о мире между Е. Ц. В-м и королем Шведским. Мы надеялись давно уже получить ответ, ожидаемый нами с часу на час. Не имея теперь при себе собственного своего переводчика, который мог бы нам перевести писанное на Русском языке, и находя неприличным, чтобы письма, писанные к нам в. кн. сият-м и в. пр-ми попадали в руки переводчиков других иностранных господ, то мы нижайше просим, чтобы [146] в. сият-ву и в. пр-ву угодно было приказать своим переводчикам перевести письмо, которое в. кн. сият-во и в. пр-ва вчера послали к нам чрез гофмейстера нашегоМихаила де-Миста, и также письмо, присланное нам пред сим чрез переводчика Е. Ц. В-ва Тимофея Фан-Немена, который прочитал нам его и перевел словесно. Мы просим приказать снять копии с обоих черновых писем, которые находятся в канцелярии в. кн. сият-ва и в. пр-в, и выслать их к нам в запечатанной обертке чрез подателя сего, помянутого нашего гофмейстера, которого мы на сей конец отправляем к вам в сопровождении одного дворянина и одного служителя, прося вас также впредь, если будете писать к нам на Русском языке, прилагать к письму перевод оного на ненецком языке. Это послужит к пользе службы Е. Ц-го В-ва, а нам вы тем окажете услугу. Письмо сие не имея другой цели 88, мы свидетельствуем наше покорнейшее почтение в. кн. сият-ву и в. пр-вам молим Бога Всемогущего: да хранить Он вас в долгом здравии для службы Е. Ц-го [147] В-ва и благоденствия вашего отечества. В Глебове, 21 декабря 1615 нового стиля, по Рожд. Спасителя нашего Иисуса Христа.
На письмо сие письменного ответа они нам не прислали, а велели только сказать чрез означенных де-Миста и Катца, что в их канцелярии не было оставлено отпусков, упомянутых двух писем; но прислали на другой день толмача Дирка Фан-Немена, который должен был перевести нам эти письма. Князь Даниил Иванович Мезецкий, Алексей Иванович Зюзин и Николай Никитич Новокщенов предложили нам все свои услуги и подарили каждому из нас по одному возу сена. Дьяк Добрыня Семенов приказал сказать, что и он подарил бы нам сена, но что у него самого в сене недостаток. Дирк Фан-Немен известил нас о возвращении Геррита фан-дер-Гейдена, посланного нами из Старой Руссы в Москву. Он прибыл к нам 24 декабря, в 9-й день по выезде из Москвы, где его задержали только 5 дней и откуда потом его отправили с письмом В. Князя к нам. Ему подарили тюк или связку из 40 собольих шкур. На пути своем [148] в Москву он задержан был набегом Лисовского, о котором говорено было выше.
Надпись письма была следующая:
Посланникам гг. генеральных штатов Голландских и Нидерландских, Рейнгольду фан-Бредероде владетелю в Венгейзене, Дидериху Бассу и Альберту Иоахами.
Павел Стерлинг 92, которого Е. Ц. В-во послал к нам, происходит от Шотландских родителей и родом из Данцига (Danswyck). [155] Он был взять в плен Русскими 26 лет тому назад в Лифляндии и отпущен на свободу с тем, чтобы служить Царю переводчиком. По приезде его, мы велели присягнуть ему в том, что он будет верно переводить нам с Российского языка на Немецкий и наоборот все, что мы ему прикажем, и переводить нам все, что другие посланники будут говорить на Русском языке, и из того, что он услышит от нас не будет передавать другим более того, что нам заблагорассудится.
Гг. Шведские полномочные прислали нам 29 числа следующее письмо от их короля.
«Густав Адольф, Божиею милостию избранный (ehrkorner) король и наследный князь Шведов, Готфов и Вендов, В. Князь Финлядский, герцог Эстляндский и Вестманландский.
Милостивое привестие и расположение наше вам, благородным, честным, многоученым и особенно любезным. Хотя мы твердо надеялись, что стараниям и благоразумному посредничеству вашему и Англ. посла удастся склонить Русских отстать от обыкновенных [156] их Московских обычаев и побудить их не продолжать погружаться 93 в приготовления к переговорам (praeparatoriis) и начать наконец дело, мы, однако ж, получили от полномочных донесение, что, не смотря на то, что они подвинулись вперед к Русским, просили настоятельно о свидании и делали им во всем уступки гораздо большие, чем следовало, Русские все-таки остаются в своем местопребывании, по пустым предлогам теряют время и, по всегдашнему их обычаю, пишут к нашим оскорбительные письма, чрез что теряется только дорогое время, а мы не знаем, какое нам дать направление делам своим.
Не желая далее оставаться в сей неизвестности, мы всемилостивейше повелели своим полномочным, если переговоры еще не начались, условиться с вами, а потом Русским назначить известный решительный срок, именно 8 дней по получении сего нашего приказания, в каковой срок, если не съедутся Русские, нашим уполномоченным отправиться в Новгород, чтоб нам знать, какое принять решение. [157]
Мы правдою уверить можем, что ничего сильнее не желаем, как окончания и решения справедливым образом споров, возникших между нами и Русскими, и мы, для достижения сей цели, по сей день не преминули употребить все старания наши.
Видя же, так как видите вы и еще другие, что со стороны Москвитян ничего не делается кроме обмана, мы не можем долее оставить дел наших в настоящем их положении и надеемся, что, буде переговоры не начнутся или по коварной политике Москвитян прервутся и успеха иметь не будут, вы, равно и прочие, не будете в том винить нас и будете уверены, что мы для отвращения всякого будущего бедствия, сколько от нас зависело, не щадили ни трудов ни стараний.
Мы, таким образом, милостивейше просим вас (и не сомневаемся в том, что вы не откажете нам) обратить старания ваши на то, чтобы переговоры были не только начаты, но и приведены к окончанию в возможно скорейшем времени, дабы нам можно было приготовиться либо к миру, либо к войне. Ибо хотя мы искренно [158] хотим мира и ничего не желаем сильнее, как прекращения всякого кровопролития, но, однако ж, если нельзя избегнуть снова начать войну, то нам следует покориться сей необходимости, и в таком случае мы не сомневаемся, что Бог Всемилостивый не откажет нам в помощи своей и благословении своем на то, чтоб продолжать войну и отомстить Московитянам. Чем ни кончатся переговоры, мы всегда милостивейше признавать будем ваши старания, сердечные усилия и труды, о чем мы милостивейше вам объявляем, призывая на вас защиту Божию и пребывая к вам королевскою милостию нашею благорасположены и благосклонны. Дано в крепости нашей Нарве, 29 ноября 1615 г. (подписал) Густав Адольф.
Надпись была следующая:
Благородным, достойным, честным и многоученым, многолюбезным послам, (Ambassadeurs) отправленным господами [159] генеральными штатами свободных соединенных Нидерландов в Россию для мирных переговоров, всем и каждому.
Из письма его прев. и их благор. 94 от 12 старого стиля помянутого месяца, полученного нами 23 числа нового стиля, мы усмотрели, что они решились на другой день быть к нам, хотя помянутое свидетельство о их протесте показалось им недостаточным; но они надеялись, что им в отношении к сему предмету будет дано удовлетворение. В сем же письме писали они к нам, что им трудно будет на время продолжения переговоров получать нужные жизненные припасы для людей и фураж для лошадей, потому что все вообще должно было доставляться из Новгорода и им следовало содержать не только себя и войско, но также Великобританского посла и нас; и действительно, недостаток в фураже был так велик, что наши и другие лошади начинали уже терпеть голод.
24 декабря, около вечера, прибыли в Глебов королевские главные полномочные — гр. Яков де ла Гарди, Арфу Тоннессон и Манс [160] Мартенсон. Г. Генрих Горн, заболев горячкою, возвратился в Новгород и не принимал более участия в переговорах. Немного после них прибыли в Пески, (расстоянием на 1 милю от Глебова), гг. главные Русские полномочные; ибо они решили прибыть последние на место, потому что полагали, что это почетнее для них. В тот же вечер прислали они нам воз сена и приказали сказать толмачу, Павлу Стерлингу, быть у них на другой день утром. Мы отправили к ним Миста и Катца поблагодарить за присланное сено (ибо по их обычаю нужно благодарить и за безделицу; если же кто замедлить этим, то они напоминают о сделанных ими подарках) и сказать, что Е. Ц. В-во прислал нам этого переводчика 95 в наше распоряжение и что мы полагали, что ему нельзя идти взад и вперед из одного лагеря 96 в другой; что это было б неприятно Шведским [161] уполномоченным и вредило бы службе Е. Ц-го В-ва. Посоветовавшись между собою о сем нашем мнении, Русск. уполномоченные одобрили оное и велели нам сказать, что они в тот же день послали б в нам поклониться и узнать о здоровии, но так как они известились, что мы здоровы и наши посланные 97 могут нам передать их поклон, то они пошлют к нам спустя день или два и просят нас сообщить им на письме, коль скоро мы что-нибудь узнаем касательно переговоров.
В посещении, которое мы сделали г. Швед. великим комиссарам по прибытии их в Глебов, 25 декабря, их прев. и благор. просили нас убедительно употребить все усилия к ускорению переговоров из уважения к тому, что Его кор. В-во сильно сего желает, и также потому, что неудобство места, трудность доставлении припасов и другие затруднения не могут вынести продолжительных переговоров. Они говорили, что в этот же день отправятся к г. Великобританскому послу (разве ему рассудится первому прийти [162] приветствовать их), чтобы просить и его подвинуть вперед дело и уговорить его побудить Русских передать на следующий день, в известный час, чрез одного из их секретарей гг. посредникам, т. е. упомянутому гг. послу и посланникам вашего державия, полномочие, данное им от В. Князя, и что они, Шведские полномочные, готовы с своей стороны сделать то же. На другой день, когда их прев. и благор. отдали нам визит, они объявили нам, что вышеупомянутый посол на просьбу их ускорить дело отвечал, что подумает и после воскресенья даст им знать, что, по его мнению, следует делать; далее, что на важные дела нужно время и что прежде всего нужно ему выведать мнение главных русских полномочных, к которым он намерен отправиться в воскресенье, и которые также убедительно просили его поторопить дело. Что же касалось до посещения им, послом, русских полномочных, то Шведы сказали ему, что их король не менее значит, чем Вел. Князь Русский, и что посол покажет неуважение к Его К. В-ву, если посетит полномочных Вел. Князя [163] прежде полномочных Его К. В-ва, которые прибыли в сборное место прежде Русских. На сие посол ответил, что он вовсе не думал оказывать неуважение к Его В-ву и не пошел бы к Русским, если б они не позвали его обедать. Они не удовлетворились сим извинением, но, напротив того, сказали, что, не могут принять равнодушно того, что клонится к унижению чести их короля. Нам же они объявили, что намерены немедленно отправить к послу дворянина со вторичною просьбою ускорить дело. Сему дворянину также препоручено было дать знать г. послу, что они решились уехать назад в Новгород, если он посетит русских полномочных, не быв прежде у шведских, на их квартире. Это побудило его в тот же день посетить означенных гг. полномочных в Глебове; он, будучи у них, самым учтивым и живейшим образом уверял их о его искренности и преданности Его В-ву королю Шведскому и полномочным Е. В-ва и сказал, что главною причиною посещения его у [164] гг. русских полномочных был не обед, но намерение говорить с ними о порядке и способе, как поступать в переговорах, и что, исполнив это, он будет к нам переговорить и посоветуется с нами о всем, касающемся сего дела. Об этом нас уведомили шведские полномочные на другой день, но английский посол не посетил нас и никогда не был у нас на квартире в Глебове, ни с приветствованием, ни с прощанием.
Узнав о том, что 25 числа происходило между английским послом и шведскими полномочными, мы почли за полезное тотчас же дать знать русским главным полномочным, что шведские полномочные были у английского посла и что они с ним много говорили об ускорении переговоров, и что предложено было сделать первый шаг к начатию переговоров, о чем мы неоднократно прежде уже говорили с послом и шведскими полномочными, а именно, чтоб посредники просили обоюдосторонних главных полномочных передать [165] одновременно чрез своих секретарей на другой день, 26 числа, свои полномочия на переговоры английскому послу и нам, но что посол отложил это и хотел дать свое решение по сему предмету после воскресенья, чрез что теряется несколько дней, и что, если начнут тянуть дело, можно опасаться, что шведские полномочные уедут, потому что они снова получили приказание поспешить делом; что в виду этого король Шведский писал 29 ноября к послу и к нам и что шведские полномочные словесно объявили, что им следует держаться приказаний, заключающихся в сем письме, и что мы посему полагаем, что для службы Е. Ц-го В-ва лучше будет сряду привести в действие помянутое предложение без замедления и не протягивать дела. Мист и Катц возвратясь сказали, что сообщение наше было приятно великим русским полномочным, что они хвалили нас за ревность нашу к службе Е. Ц-го В-ва; что предложение наше они одобряют и о нем поговорят с английским послом. Миста и [166] Катца подчивали пивом, медом, водкою и рыбою и им обещали 3 воза сена, которые и были вскоре после них посланы. Когда Мист и Катц прощались с русскими полномочными, то сии последние поручили им просить нас наблюдать за тем, чтобы не были сокращаемы Е. Ц-го В-ва титулы, которые признаются и даются ему королем французским и прочими королями и владетелями.
27 декабря шведские полномочные дали нам знать, что английский посол уведомил их, что русские полномочные одобрили упомянутое выше предложение о передаче полномочий. Это случилось утром прежде, нежели английский посол отправился в местопребывание русских, откуда за ним приехали с блистательным конвоем.
28 числа, около 10 часов, до обеда пришли к нам один из русских дворян и переводчик Дирк фан-Нимен, приветствовать нас от имени гг. главных русских полномочных, поздравить с приездом и просить нас вместе с ним отправиться с ними к русским полномочным, чтоб переговорить с ними. Мы заняли у шведских полномочных двое саней, кроме тех, который мы уже [167] имели. Когда мы приближались к местопребыванию русских, нам сказали, что конвой, высланный в нам навстречу, по ошибке взял не ту дорогу 98. В стане русских поставлена была пехота при оружии. У дома полномочных, внизу, приняли нас несколько дворян, а на крыльце у дверей встретили нас сами гг. полномочные, а именно: окольничий князь Даниил Иванович Мезецкий, наместник Суздальский, дворянин Алексей Иванович Зюзин, наместник Шатский, дьяки Николай Никитин сын Новокщенов и Добрыня Семенов. После некоторых приветствий князь Даниил сел у верхнего конца стола, посадил первого из нас по левую руку и потом прочих нас посадил против других комиссаров (т. е. Русских). Потом из комнаты вышли все кроме толмача Павла Стерлинга и двух молодых людей, из которых один стоял на стороне его сият. и их прев., а другой на нашей стороне. Князь Даниил Иванович спросил нас, имеем ли что сообщить им. На это [168] мы передали его сият-у и их прев-м дружеский поклон В. Д., уверили в искренности и откровенности попечения В. Д. о благоденствии Е. Ц-го В-ва, его государств и подданных; коснулись поводов нашего путешествия и рассказали, о чем писали в письмах наших из Старой Руссы к Е. Ц-му В-ву, и передали содержание ответа, который угодно было к Е. Ц-му В-ву написать нам, после чего мы вручили им следующее письмо именем Вашего Державия.
«Высокородные, честные и достойные государи и добрые друзья:
Светлейший, вельможнейший Царь и Вел. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Владимирский, Московский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский и многих иных великих владений и земель государь и обладатель, известил нас чрез письмо царское, писанное в лето 7121 от сотворения мира, к светлейшему князю и государю Маврикию принцу Оранскому, графу Нассаусскому, губернатору и главному начальнику (Capiteyn-Generaal) 99 почти всех соединенных Нидерландов, о благополучном [169] вступлении своем на Российский Царский престол и при этом заявил о неправде, учиненной королем польским Российскому Государству; описал нам также неприятности и недоразумения, существующие между Е. Ц-м В-м и Е. В-м королем Шведским. Царь при том предлагал нам для подданных, купцов и торговых людей наших царскую милость и покровительство большие против тех, которыми они доселе пользовались при прежних Российских Государях и великих князьях, даруя им свободный въезд в Е. Ц-го В-ва владения и земли, и мирную торговлю. Обо всем этом объявили нам в прошедшем году Е. Ц-го В-ва посланники: придворный дворянин Степан Михайлович Ушаков (Ousackou) и секретарь 100 Семен Сабарокский (Sabarokskoe). Мы в ответ на это благодарили Е. Ц-ое В-во чрез письма наши и чрез господ вышереченных посланников за милостивое благорасположение, оказанное нам Е. Ц-м В-м к благоденствию наших подданных, и с своей стороны предложили оказать Е. Ц-му В-ву всю возможную почесть, любовь, приязнь и услуги, как [170] содействием заключению доброго мира между Е. Ц-м В-м и королем Шведским, так и в других случаях. Последним письмом своим, от 3 августа прошедшего года, Е. Ц-ое В-во объявил нам, что предложение наших услуг было ему приятно, и в сем же письме подтвердил еще для подданных наших свободную торговлю во всех владениях Е. Ц-го В-ва. Так как мы недавно извещены королем Шведским о том, что назначено собрание полномочных Е. Ц-го В-ва с полномочными упомянутого короля Шведского для переговоров о мире, и мы ничего сильнее не желаем, как восстановления мира между двумя помянутыми государями для предупреждения дальнейшего пролития крови христианской, и, принимая искренно и ревностно к сердцу благо Их Цар. И кор. Величеств, особ их и благоденствия их государств и подданных, мы почли за благо отправить посланников наших, благородных, честных и многоученых, гг. Рейноута фан-Бредероде, владетеля в Венгейзене, Спанбруке, Остгейзене, президента верховного совета Голландии, Зеландии и Вестфридландии, г. Дидериха [171]Басса, доктора прав, бургомистра города Амстердама и г. Альберта Иоахими, кавалера, владетеля в Остенде и Удекенскерке и проч. с поручением поспешить к гг. полномочным, назначенным для мирных переговоров между Е. В-м Царем Российскии и Е. В-м королем Шведским; способствовать с нашей стороны на сих переговорах к успеху оных, чтоб восстановился мир добрый, искренний, справедливый и прочный. О сем вы пространнее узнаете от посланников наших, которых мы вас просим выслушать и верить их заявлениям. Мы не сомневаемся в том, что на посредничество сие, предпринятое нами из искренней привязанности и особой ревности к службе Е. Ц-го В-ва, Бог Всемогущий ниспошлет благословение свое, и, полагаясь на благоразумие наших посланников, мы уверены, что они будут поступать в переговорах так, что Е. Ц-ое В-во и вы останетесь довольны их действиями. За сим поручаем вас Всемогущему Богу на долгое благоденствие. Дано в Гаге, в Голландии 16 августа в лето 1615 по Рождестве Спасителя и Искупители нашего Иисуса Христа». [172]
Его сият. и их прев. спросили нас, не имеем ли каких писем в Е. Ц-му В-ву. Мы ответили утвердительно, но прибавили, что они такого рода, что нам нужно самим их отдать лично. Услышав это князь Даниил встал, приказал встать также всем присутствующим и вынул из-за пазухи сверток бумаги, либо для освежения памяти, либо для того, чтоб слово в слово исполнить свое поручение, ибо иногда случается, что даже из самых важных сановников, иные наказываются розгами и плетьми, если чуть только переступят данные им наставления, что, говорят, было с Степаном Михайловичем Ушаковым, когда он, в 1614 году, воротился с Семеном Саберотским(Semoe Saberotskoe) из посольства к Римскому цесарю. Князь Даниил Иванович по воззвании к Всевышнему в Св. Троице сказал во многих словах (ибо Русские многословны в речах своих): что, по смерти покойного Царя Иоанна Федоровича, митрополитами, архиепископами, всем церковным собором, дворянами и всем народом русским избран Царем Всероссийским: Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский (все его титулы, сказал князь, [173]вы услышите в другой раз); что о вступлении своем на престол Царь известил брата своего цесаря Римского и гг. генеральных штатов Нидерландов и Голландии, с которыми гг. штатами Е. Ц-ое В-во доселе находился в дружеских сношениях; что Е. Ц-ое В-во письмами представил также помянутым штатам, сколько король Польский пролил крови в России, и что умерший и настоящий короли Шведские отняли много городов и крепостей у русского государства, и просил помощи державных генеральных штатов, которые вследствие сего ответили письмами и прислали несколько маловажных подарков, какие у них тогда были под руками, но что после сего Ваше Державие отправили Исаака Массара, который был принят почетно и который, узрев по просьбе своей ясные очи Е. Ц-го В-ва, снова уехал назад с милостивым ответом и подарками, и что вместе с ним уехал посланный от Е. Ц-го В-ва с письмами, чтоб ускорить помощь; что так как мы, послы (Ambassadeurs) Вашего Державия, прибыли, чтоб восстановить мир и согласие между Е. Ц-м В-м и королем шведским, — что Е. Ц-му В-ву весьма приятно, как они усмотрели из его [174] грамоты, — то они просили нас соединиться с великобританским послом, князем Иваном Ульяновичем, вместе с ним поставить на вид шведским полномочным всю неправду, с которою Шведы поступили с Русскими, побудить их к возвращению городов и крепостей, занятых ими, оружия и других предметов, вывезенных ими из России, и денег, забранных ими от народа, равно и вознаграждения за все убытки, понесенные Е. Ц-м В-м в сей войне; за каковое содействие наше Е. Ц-м В-м обещал даровать еще более милостей подданным Нидерландским.
Мы сказали, что генеральные штаты с удовольствием узнали о благополучном восшествии Е. Ц-го В-ва на престол Российский и желают, дабы Бог Всемогущий сохранил на долгое время особу его на мир и спокойствие христианства; мы благодарили Царя за милости, оказанный доселе Нидерландским торговцам и изъявили надежду, что Е. В-во не только будет продолжать сии милости, но и увеличит оный, и обещали употребить всевозможный старания к заключению доброго мира на честных и справедливых условиях. Русские главные [175] полномочные еще просили нас вместе с английский послом выслушать обе стороны и рассудить, кто из них прав или не прав, на это мы сказали, что прибыли в качестве посредников между обеими сторонами и будем поступать со всевозможною прямотою, не держась ни той, ни другой стороны, как то следует и приличествует искренним посредникам.
Его В-во король Шведский 101 и Е. В-ва вышеупомянутые комиссары впоследствии говорили нам, что английский посол, когда в первый раз был у Е. В-ва в Нарве, просил позволения произнести решение в споре между двумя государями 102.
Русские главные полномочные объявили нам потом, что они с английским послом положили, чтоб для обеих партий в следующий вторник, 29 декабря, были поставлены палатки, дабы начать в следующий за сим 103 день переговоры, и просили нас, возвращаясь домой, зайти к послу, чтоб по сему предмету переговорить с ним. [176] Мы сказали, что во всякое время готовы идти в нему для способствования переговорам, коль скоро он нас на то пригласит; но что до сих пор он сего не сделал и даже не посещал нас после прибытия нашего в Глебово. Что же касается прочего, о чем их сият. и пр-ва говорили, что согласились уже с послом, то мы полагаем, не успешнее ли будет для дела, если посредники выслушают обе стороны отдельно и порознь, чем если они соберутся вместе и начнут, одна в присутствии другой, приносить свои жалобы, что едва ли может обойтись без обидных и оскорбительных слов, от чего может быть взят или дан повод к замедлению дела. Они ответили нам, что должны сойтись со шведскими полномочными; что так сказано в их инструкциях и что так водится. Даже в последующих заседаниях нельзя было изменить их мнения по сему предмету. Его сият. и их пр-ва несколько раз еще убедительно просили нас при возвращении нашем зайти к английскому послу и, выслушав с ним обе стороны, начать рассуждать о главном деле. Мы касательно [177] первого 104 настаивали на прежнем своем возражении, на что они ответили, что пошлют к нему с просьбою пригласить нас к себе. Касательно всего прочего же мы повторили прежние замечания, которые они наконец приняли, прося нас быть посредниками. Для того чтоб нам действовать вернее в сеь пункте, мы их два раза решительно просили ясно ответить нам: «хотят и просят ли они, чтоб мы были посредниками и медиаторами вместе с Английским послом в переговорах о мире между Его Ц. В-м Российским и королем Шведским». На это они оба раза отвечали, что просят и хотят того. Его сият-во и их пр-а сказали нам, что им будет приятно, если мы, оставив Шведский стан, переменим квартиру, потому что они тогда свободнее могут посещать нас и снабжать всеми нужными припасами и напитками. Мы ответили, что уже 5 недель тому назад мы имели желание переехать к его сият-ву и их пр-ам, но что исполнение сего намерения отложено было, по совету Английского посла, до того времени, когда будет совершено крестное целование; [178] что мы в то время имели особую от Шведов квартиру, но что после мы просили поселиться в одном с ними квартале для безопасности от разбойников и что мы были всегда готовы, и теперь еще готовы, со всею свитою переехать в Российский стан, если то им будет приятно. Они дали нам в ответ, что посмотрят, не найдется ли где-нибудь в соседстве удобное место, где бы мы могли поселиться отдельно. Дело о квартире нашей тем и кончилось, и о нем не было более говорено; только гораздо позже они предложили взять к себе некоторых слуг наших и содержать лошадей наших в Осташкове или в окрестностях. Они также, начиная с последнего числа декабря до того времени, пока не разъехалось собрание, посылали нам всякий день или чрез два дни съестные припасы, т. е. мясо, рыбу и хлеб и разные напитки, как то: пиво, мед и хлебное вино, однако ж не в достаточном количестве, так что нам нужно было гораздо более брать у других 105 для продовольствия нашего и свиты нашей. Дальнее расстояние мест, откуда привозились [179] провизии, могло некоторым образом служить им извинением. Когда мы расставались с Русскими полномочными после описанного выше совещания, то они приказали принести в комнату разных напитков, между прочим настоек, разных сортов меду и сладкого хлеба 106; мы стоя закусили и потом простились с ними.
Английский посол в тот же день дал знать Шведским полномочным, что он накануне много толковал с Русскими о делах, могущих подвинуть вперед переговоры, просил их быть к нему для передачи их полномочия (mandatum procuratorium) и пригласить также нас быть к нему вместе с ними и прибавил к тому, что он от Русских также потребует их полномочия. На сие шведы выразили, что так как его прев. их просит предъявить свои полномочия, то вовсе не нужно, чтоб это предъявление было учинено самими главными комиссарами, но что может быть сделано чрез секретарей обеих сторон, как положено было. Но что касается их, то [180] они всегда готовы передать свои полномочия, коли Русские согласны будут с своей стороны предъявить свои полномочия, и что в таком случае посредники все вместе должны быть при этом. Гр. Лекоский 107 сказал послу частным образом, что он не смеет просить нас пожаловать со Шведскими полномочными к послу, опасаясь, чтоб мы не обиделись тем, что приглашение сие сделано нам не прямо самим послом, а чрез других (т. е. Шведов). Шведы непременно подозревали, что он старается поставить нас на их сторону и сделать нас их ходатаями 108. Вечером, когда начинало смеркаться, посол отправил к нам г. Томаса Смита извиниться в том, что не посетил нас в субботу, когда был у Шведских полномочных, потому что не имел времени, и что после ему также нельзя было быть у нас потому, что он в воскресенье, а мы в понедельник уезжали к Русским полномочным. Он просил нас быть у него [181] на другой день в 8 часов, чтоб передумать о том, как приступить к начатию переговоров.
Мы явились в назначенный час, и вскоре после нас прибыло с каждой стороны по одному секретарю с полномочиями, данными гг. главным полномочным их взаимными государями. Шведский секретарь предъявил два документа, из которых один был дан в Нарве 20 июля и был полнее другого, но в нем, однако ж, недоставало слова «Самодержец» в титуле В. Князя. После Шведские полномочные неоднократно говаривали, что слово сие в означенном документе пропущено было с согласия Английского посла. Секретарь Русских полномочных равным образом предъявил два полномочия; в одном из них в титуле В. Кн. поставлено было: «В. Князь Лифляндский», почему и документ сей не мог быть принят Шведами, которые наперед объявили, что им приказано скорее оставить переговоры, чем согласиться на употребление сего титула Великим Князем. В другом Шведском экземпляре поставлен был краткий титул В. Князя, а именно: Божиею милостию мы Великий Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский и [182] многих иных земель и государств обладатель. Русский секретарь, узнав от переводчика Брухузена, что слово Самодержец не находится в Шведском полномочии, объявил, что не может признать действительности полномочия иначе, как если будет в оном поставлен титул: «Самодержец».Вследствие сего каждому из секретарей возвращены были принесенные ими документы, а Брухузен послан с русским секретарем, чтобы уговорить Русских полномочных передать Шведским комиссарам требуемую копию с их полномочия и взамен получить копию с полномочия Шведских комиссаров. Потом шведские полномочные приглашены были явиться после обеда к гг. посредникам, чтоб с ними посоветоваться о скорейшем ходе переговоров и условиться относительно обоюдных полномочий. Когда они собрались, то Английский посол представил им, что посредники, рассмотрев оба полномочии, нашли, что предписания и пункты, означенные в оных, достаточно изъяснены для того, чтоб по ним трактовать. Посредники просили, чтоб им поверили в сем случае, и что они приступать к главному делу без обмена и [183] дальнейшего рассмотрения копий с полномочий, в предупреждение возможных споров из-за других еще слов и пунктов, находящихся в полномочиях, чрез что понапрасну тратили бы время. Гг. Шведские комиссары непременно хотели иметь копию с полномочия их противников, говоря, что они требуют только справедливого, что так водится везде и что им необходимо знать, с кем они имеют дело и от кого они посланы. После долгих разговоров позван был русский секретарь, который имел при себе полномочие своих начальников. Его просили предъявить оное, но он отказался, говоря, что не согласится иначе, как если и Шведы предъявить свое полномочие. Шведское полномочие немедленно положено было на стол, и Русский секретарь тогда объявил, что ему приказано вручить документ свой Английскому послу и запрещено было допустить, чтобы Шведы рассмотрели Русское полномочие, ниже чтоб им дана была с него копия, на чем он настаивал, не смотри на различные увещевания, ему делаемые. Шведы — комиссары — находили эти поступки весьма странными, изъявили свое неудовольствие за то, что они одни были приглашены к [184] посредникам, а не вместе с Русскими полномочными, и что их призвали состязаться с секретарем! Они говорили, что приглашены были трактовать о полномочиях, а когда пришли, то их не допускают видеть и выслушать чтение сих полномочий, из чего явствует, что у Русских на уме недоброе и что поэтому они (Шведы) лучше сделают, если уедут назад в Новгород. С этими словами они встали и поблагодарили гг. посредников за труды и старания их в сем деле. С большим трудом удалось нам остановить их пр-во и бл-ия. Между тем Английский посол принял Русское полномочие, от чего его пр-во сначала отклонялся, и наконец оно было прочтено. Полномочие это было — открытая грамота (open instrument), писанная на имя короля Шведского. Титул Великому Князю был дан краткий, и в нем не упоминалось ни о Новгороде, ни о Лифляндии. В изложении обстоятельств дела (narre) 109, сказано было, что фельдмаршал Эверт Горн, начальствуя Новгородом, предложил Е. Ц-му В-ву, чтоб обе враждующие стороны съехались для переговоров о добром [185] деле и что с согласия Горна, митрополит и различные дворяне и бояре просили о сем же Царя письменно, и что король Шведский в это же время пригласил светлейшего и державнейшего короля Великобританского Иакова быть в сем деле ходатаем у Е. Ц. В-ва, и что из уважения к сему Царь согласился и проч. Шведские комиссары, выслушав чтение полномочия, делали возражения против титула Великокняжеского, потому что король их сам имел притязания на Великое Княжество, объявили изложение обстоятельств дела несправедливым и сказали, что посему не могут принять полномочия и на основании оного вступить в переговоры с Русскими; но наконец вняли внушениям господ посредников начать дело, веря им в том, что распорядительные пункты полномочия достаточны, что в течение переговоров обе стороны представят новые полномочия, и что ни одна, ни другая сторона не будет иметь случая быть недовольною, потому что образец будет составлен посредниками с согласия заинтересованных сторон. По сему предмету надлежало выслушать [186] Русских полномочных, к которым были посланы от Английского посла толмач его Георг Брукузен, а от нас Михайло де-Мист, с приглашением к его сият-ву и их пр-вам благоволить побывать на следующий день к гг. посредникам, чтоб переговорить о скорейшем ходе переговоров. Посланные объявили, что приглашение сие было Русским не по сердцу и что они сначала ответили, что не будут, а после, посоветовавшись между собою, приказали сказать, что на другой день письменно изъявят мнение свое кн. Ивану Ульяновичу.
В этот же день, пред обедом, когда кончилась конференция наша, вышеупомянутый русский секретарь изъявил желание поговорить с нами наедине и подал нам записку на русском языке, в которой просил, в случае если шведы не захотят сойтись с русскими полномочными для переговоров и возвратить родовые имения и города, отнятые у Царя, то чтоб генеральные штаты помогли Царю деньгами и порохом, не помогали б Шведам и запретили б всем Нидерландским подданным вступать в службу шведов, пока они не помирятся с Е. Ц-м В-м. [187]
30 декабря, около 9 часов до полудня, английский посол дал нам знать, что русские полномочные уведомили его, что будут в четвертом часу дня (восхождение солнца считается у них первым часом) в квартиру его пр-ва. Он просил нас быть у него немного ранее сего часа, чтоб нам можно было переговорить о том, что им сказать. Около означенного времени прибыли с большою свитою рейтаров и слуг гг. Алексей Иванович Зюзин и Николай Никитич Новокщенов. Великобританский посол и мы приняли их внизу на дворе у крыльца точно так, как мы всегда встречали гг. шведских полномочных. После приветствия им предложено было дать шведам копию с их полномочия; им сказано, что шведы согласны дать им копию с их полномочия и что это весьма справедливо и водится так во всех переговорах. Они ответили, что это вовсе ненужно, что они верят гг. посредникам, которые утверждают, что полномочия имеют надлежащую силу. Секретарь же шведских полномочных был готов предъявить полномочия своих начальников. С большим трудом посредники могли добиться от русских [188] полномочных впустить его и позволить ему передать эти полномочия, но никак их нельзя было принудить выслушать чтение оных. Предложение — составить новую форму полномочия — также не понравилось им. Они настаивали единственно на том, чтобы раскинуть как можно скорее шатры и свести полномочных обеих сторон. На вопрос, сколько они намерены раскинуть шатров и сколько иметь при себе во время собрания войска, они отвечали, что думали для каждого уполномоченного поставить палатку, а потом еще палатку царскую, в которой обе стороны и посредники — они же медиаторы — могли б рассуждать о делах, а касательно числа рейтаров и служителей, что было бы ниже достоинства Царя, если б они привели с собою менее трех сот человек. Английский посол обнадежил было шведов склонить русских на то, чтобы с обеих сторон уменьшить поровну число рейтаров при взаимных полномочных для охранения их; но Русские и на это не согласились. Видя, что возникнет еще множество споров, как касательно установления палаток, так и касательно титулов В. Князя, [189] мы пригласили помянутых главных комиссаров лучше предоставить посредникам ход переговоров, чем настаивать на том, чтоб были собраны обе противные партии для защищения своих претензий одна в присутствии другой. Но все было тщетно, они говорили, что это было бы противно принятым обычаям, противно поручению или приказанию, данному им от В. Князя, и что в акте о присяге и целовании креста было обещано, что главные полномочные обеих партий сойдутся вместе для ведения переговоров.
Шведские главные полномочные обиделись тем, что на совещание сие явились не все Русские полномочные, и особенно тем, что не было князя Даниила Ивановича Мезецкого; сказали, что чрез сие нанесена была обида их королю, и при том делали затруднения явиться на конференцию, о чем дали знать гг. посредникам чрез одного из своих дворян. Но им дано было удовлетворение тем, что им сказали, что Русские и Шведские уполномоченные все имеют одинаковую власть и значение, что как посредникам, так самим [190] уполномоченным обоюдных сторон дозволено иметь дело со всеми полномочными или же с некоторыми из присутствующих в комиссии, даже если иные из них будут в отсутствии. Мы заметили также Шведам, что и они не все находятся налицо 110, и что посредники не могут принуждать гг. полномочных и заставлять их всех являться во всякое время, и наконец, что если можно думать, что произошла тут кому-нибудь обида (чего, однако ж, не полагают посредники), то эта обида нанесена одним лишь посредникам, которые пригласили главных Русских полномочных к себе, а вовсе не к королю Шведскому или его полномочным. За сим Шведские полномочные пришли опять к посредникам, и сии последние довели их до того, что они согласились продолжать дело на следующих условиях:
Посредники дадут им письменное уверение в том, что их пр-во и их благ-я находят изложение обстоятельств в полномочиях обеих сторон достаточными для того, чтоб можно было на [191] основании оных приступить к делу; посредники будут хранить у себя оба полномочия и возвратят оные каждой стороне, если переговоры кончатся безуспешно.
Если же переговоры будут увенчаны успехом, то Русское полномочие не будет приложено к актам трактата, потому что оно содержит много несправедливого.
Они (Шведские полномочные) согласны на то, чтоб Русские полномочные употребили в переговорах все титулы, которые В. Князь обыкновенно употребляет, (исключая титула «Лифляндского») но с протестом, чтоб тем не произошел ущерб королю Шведскому, если разойдется собрание, не заключив мира.
Касательно установления шатров они согласились на то, чтоб они были раскинуты на другой день, коль скоро Русские уполномоченные примут вышеписанные условия и коль скоро положено будет кому первому говорить в начале переговоров (каковое преимущество его пр-во и их бл-я с удовольствием уступали гг. посредникам); сколько с каждой стороны быть войска у шатров (в чем они готовы согласиться на предложение Русских), и в которой именно [192] палатке производить переговоры, никак не соглашаясь, чтобы занятия производились в палатках Русских, но предлагали поставить палатки посредников и полномочных довольно близко одни к другим, чтоб, открыв палатки 111, находящиеся в оных лица могли удобно слышать друг друга.
Все это было в сей же день сообщено Русским главным полномочным, которые на другой день, т. е. 1 января 1616 года нового стиля, прислали письменный ответ, в котором говорили, что никак нельзя допустить и что они никак не согласятся, чтоб все те титулы, которые Богом даны их Великому Государю, не были выговорены и высказаны пространно в собрании при Шведах, которые не должны воображать, что они, Русские уполномоченные, упомянут о титулах своего Государя вкратце в начале конференции. В течение же самых переговоров, где будет упоминаемо о Государях, они согласны на употребление с обеих сторон краткого титула; касательно палаток, они настаивали на том, чтоб раскинут был [193] шатер царский, в который и являться Шведам для толкования о делах за столом Царским, если же Шведы захотят раскинуть свою палатку близь Царского шатра, то они могут это сделать, с тем, однако ж, чтоб они все-таки приходили заниматься с Русскими полномочными в шатер Царский за Царским столом, а не за их собственным. Господам посредникам же предоставляют раскинуть свою собственную палатку и сидеть за собственным столом или за Царским, все, однако, с тем, чтоб Шведским полномочным сидеть, как сказано выше. По другим пунктам, кажется, не было затруднений или были весьма не важные. Русские уполномоченные, относительно намерения назвать В. Князя большим титулом, опирались на то, что при совершении крестного целования, на которое отряжен был свидетелем г. Томас Смит, между придворными дворянами обеих сторон, которые на сей конец были назначены поверенными от полномочных, титул Царя был произнесен пространно и что то же делалось и на прежних съездах с Шведами в Тявзине и других местах. Они прибавили, что на то имеют точные приказания, от [194] которых им никак нельзя отступить. Они, в опору отстаиваемого ими, ссылались на древние обычаи, по коим Шведским полномочным надлежит явиться в палатку Царскую и заниматься за столом Царским. Английский посол говорил, что Шведские полномочные винить будут его и нас, если Русские полномочные станут вводить новости противные обычаям, существовавшим доселе между обеими нациями: они, однако ж, согласились на то, чтобы мы вместе уговаривали как одну, так и другую сторону отступиться от своих намерений и друг другу в чем-нибудь уступить по означенным пунктам. Шведы, услышав предложение Русских, захотели уехать 2-го январи, но Английский посол и мы задерживали их со дня на день, стараясь и не переставая говорить то с одною, то с другою стороною и предлагать новые средства к соглашению разных мнений. Шведские комиссары утверждали, что имеют приказания от короля, не допускать употребления В. Князем титула «Лифляндского», с именным повелением непременно прекратить переговоры, коль скоро Русские захотят употребить этот титул, и что им нельзя действовать [195] противно сим приказаниям иначе как под опасением смертной казни. Они сказали, что очень может быть, что Русские полномочные высказали словесно упомянутый титул («Лифляндский») при начале Тявзинского договора, что этого, однако ж, не видно в актах сего трактата и что В. К. Василий Иоаннович Шуйский договором, заключенным в Выборге 1609 года, отказался за себя и за преемников своих от всех притязаний на Лифляндию и на какую-либо часть оной, после чего этот Великий Князь, равно и междуцарственное правление, также и сын короля Польского — Владислав, будучи избран Вел. Князем Российским, воздерживались от употребления сего титула, и что предложение Русских клонится лишь к тому, чтоб поднять снова споры, уже решенные торжественными договорами; касательно же палаток, они объявили, что Его В-ву королю Шведскому следует не менее, чем В. Князю, иметь для своих полномочных свою палатку и свой стол и что к тому же уверения Русских полномочных: будто бы в Тявзине и других местах переговоры производились в палатке В. Князя, найдены не сообразными с истиною; [196] что они могут это немедленно подтвердить доказательством двух Русских бояр, людей значущих, Григория Федоровича Болкашина (Bolkatino) и Даниила Никитича Ворога, (Worogo), которые присутствовали при заключении Тявзинского трактата. Бояре сии показали, что в то время каждая сторона имела свою палатку, в которой занималась, но за одним и тем же столом, большая часть коего находилась в палатке Русских уполномоченных. Они готовы были повторить и подтвердить сказанное в присутствии главных Русских полномочных. Шведские полномочные ссылались на то, что после, на реке Плюсе, между Ивангородом и Гдовом, равно и на реке Нарове, между городом Нарвою и Ивангородом, обе партии переговаривались, сидя каждая в своей палатке. Они при этом объявили, что согласны на то, чтоб существо дела было решено посредниками, которым выслушать сперва одну, а потом другую сторону во избежание прежних распрей. Английский посол и мы несколько раз делали по сему предмету представления Русским и, собравшись 5 января у них, старались уговорить их всеми возможными убеждениями [197] отступиться от своих притязаний и между прочим предложили им довольствоваться позволением выговорить при начатии переговоров все титулы В. Князя и даже титул «Лифляндский», но не иначе как, обращая речь свою к посредникам, и в отсутствии Шведских полномочных, ибо Шведы согласились на то, чтоб посредники, заседая в собственной своей палатке, открыли собрание и говорили первые, но Русские настаивали на своем намерении и на своих прежних ссылках, присовокупляя, что в переговорах, которые в это же время велись под Смоленском, Русские полномочные высказали все титулы своего Государя, между прочим и «Лифляндский»; они прибавили, что там уже условились и согласились в 6 или 7 пунктах, о чем просили нас уведомить Шведов и сильно настаивали на том, чтоб мы уговорили их согласиться на требования Русских и во всем следовать прежним обычаям, обещая при начатии переговоров употребить однажды лишь титул «Лифляндский», а потом воздерживаться от сего во все продолжение переговоров. Мы в сей же день были угощены обедом у дворянина Алексея [198] Ивановича Зюзина вместе с Английским послом и прочими Русскими полномочными.
В этот день, около 10 часов прибыли к нам несколько бояр, которые просили нас немедленно пожаловать в стан главных Русских полномочных, куда уже отправился князь Иван Ульянович (так называли они Английского посла) и где уже приготовлен для нас обед. Мы поехали в ним, точно также как и в первый раз, т. е. отчасти в санях, занятых у Шведов, отчасти — в собственных своих. Обед был пышный и состоял, по их обычаю, из множества блюд, которые подавались одно за другим 112. Напитки были: наливки 113 (ressolis), хлебное вино, мед разных сортов, пиво и Испанское вино. За верхним концом стола сидели кн. Даниил Иванович и Английский посол; по одну сторону стола сидели прочие Русские полномочные, а мы — против них. Алексей Иванович, [199] который давал обед, стоял у своего места, чтоб угощать гостей, а потом вперемежку сидело множество Русских бояр, Англичан и лиц из нашей свиты. У них существует обычай, по коему все сидящие за столом должны встать, коль скоро пьет знатная особа (sic). Под конец обеда князь Даниил предложил выпить за здравие Царя и В. Князя и приказал всем встать и отойти от стола. Он один остался стоя у стола, произнес имя Царя со всеми его титулами и выпил за его здоровье; после того, подозвав Английского посла, подал ему кубок, а потом назвал нас каждого по имени и подал тот же кубок одному за другим.
После того как Английский посол и мы были у Русских полномочных, мы говорили со Шведскими полномочными, чтоб склонить их на то, чтоб Русским дозволено было однажды произнесть титул «Лифляндский», и Английский посол утверждал, что они на то имеют право, упираясь особенно на то, что Царь Василий Иванович не уступал формально сего титула королю Карлу IX. Но [200] Шведы не признали сего предлога и предъявили письма, ими в настоящее время полученные от своего короля, в коих запрещалось им допустить, чтоб Русские употребляли титул «Лифляндский». Касательно палаток, мы по просьбе Английского посла, добились наконец от них того, что они позволили Русским поставить стол так, чтоб один конец находился в палатке посредников; в длину же стол должен был находиться в шатре двух противных сторон с тем, однако ж, чтоб две трети оного были под палаткою Русских, а одна треть под палаткою Шведов. У сего стола должны были заседать обе партии, каждая в собственной своей палатке. Видя при всем том, что ни одни ни другие не хотят отступиться от своих притязаний и что Русские не хотят дела начать иначе, как если им позволено будет громко и ясно произносить все титулы своего Государя, то Английский посол предложил 8 января, сначала Русским, поручить посредникам написать к обоим Государям и, объяснив им происходившее по этому спору, испросить [201] у их Величеств новых наставлений для их полномочных. Русские приняли это предложение, но Шведы ответили, что будет бесполезно писать о сем к их королю, потому что им, вследствие новых, ими полученных и ими предъявленных писем, известно решительное мнение его кор. В-ва по сему предмету, а также, что весьма неверно, где можно будет застать короля, и что им весьма неудобно откладывать переговоры до тех пор, пока получатся ответы от одной и другой стороны. Они ссылались на неудобства места и времени, на недостаток всего нужного, потому что все должно было доставляться издалека, как сказано выше; к тому же много лошадей пало от голода. Наконец, после долгих рассуждений, предложено: не возможно ли кончить спор тем, что посредники откроют собрание, и потом Русские в ответе своем произнесут один раз, как они сами предложили, титул «Лифляндский», а потом, во время переговоров, оного употреблять не будут и, произнося титул сей, обратят речь свою не к Шведам, а к посредникам, даже в присутствии[202] Шведских полномочных. Предложение сие принято было, наконец, Шведами под торжественным протестом, чтоб от этого не произошел ущерб их королю, буде переговоры прервутся безуспешно, и чтоб им выдано было подробное свидетельство в том, что если они согласились выслушать титул «Лифляндский» и согласились на другие, сделанные, или могущие быть сделанными, уступки, то лишь по просьбе посредников и для того только, чтоб не останавливать начатия переговоров.
Предложение сие было сообщено 9-го январа дьяку Ник. Никитичу Новокщенову, отправленному прочими главными Русскими полномочными для свидания с посредниками. О протесте (Шведов) упоминаемо не было. Ему сказано было также, что большего труда стоило уговорить Шведов заседать за столом Царским с тем, чтоб они, однако ж, находились в собственной палатке наподобие того, как происходило в Тявзине, т. е. так, чтоб две трети стола находились под палаткою Русских, а одна треть под палаткою Шведов. Он спросил, дозволено ли будет Русским говорить первым, на что [203] мы ответили, что посредники начнут с того, что объявят, от кого и на что они посланы, увещевая обе стороны к миру, и чтоб они с кротостью между собою сносились и избегали грубых и оскорбительных слов и речей; за сим обе стороны должны будут изъявить свою благодарность повелителям гг. посредников. Он требовал, чтоб после сего Русским позволено было говорить прежде Шведов; на что мы ответили, что трудно предписать Шведам, когда им следует говорить, но что если произойдут беспорядки, то посредники предоставляют себе увещевать обе стороны соблюдать приличие. Он (Новокщенов) просил после того посредников пригласить Шведов вставать и снимать шляпы, когда будут произноситься имя и титулы Царя, обещая что и Русские то же сделают, когда упоминаться будут имя и титулы короля Шведского. Наконец положено было, согласно сделанному уже предложению, раскинуть палатки 11-го января нового стиля, на что согласились также Шведы. Новокщенову напомнили, чтоб Русские полномочные привезли с собою свои доверительные [204] грамоты и отдали их Английскому послу согласно состоявшемуся уговору, на что он (Новокщенов) отвечал, что вышлет доверительные грамоты с большим титулом, но как мы объявили ему, что о таковом полномочии со Шведами речи не было, но говорено было с ними только о том полномочии, в коем находится краткий титул Царя, и что, принимая полномочие по большому титулу, посредники поступят против уговора, то он согласился на наше предложение.
Когда назначен был день собрания, то Шведские комиссары начали просить, чтоб свидетельство о их протесте было подписано прежде, нежели откроется собрание; на это Английский посол не хотел согласиться, и подписание сего акта было отложено до тех пор, когда разойдется съезд. В назначенный день со стороны Русских сделана была опять придирка; они требовали, чтоб раскинули две только палатки — одну для них, а другую для Шведов, а посредникам палатки дать не хотели. Узнав о сем и полагая, что это новое препятствие [205] поднято Русскими только для выигрыша или, лучше сказать, для потери времени. Шведы снова решили уехать, если Русские намерены остаться при своем. Английский посол дал нам знать 11 числа, что Русские не хотят, чтоб для посредников была раскинута палатка. Для устранения сего препятствия, мы пошли к послу, который, по сверточку на Русском языке уведомил нас, что мнение Русских действительно такое, как сказано выше. Мнение сие они основывали на том, что дьяк Ник. Никитич Новокщенов сообщил им, что когда в последний раз, т. е. 9-го января, говорено было о палатках, то будто речь шла о двух только палатках; что в Тявзине посол Римского Цезаря не имел особой палатки, а сидел на скамье у конца стола, и что посредники в настоящих переговорах могут также сесть на скамьях. Посол прибавил к сему, что он сам не слыхал о трех палатках и что, по его мнению, довольно двух. Мы ему напомнили о том, что тогда говорено было, заметили ему также, что мы, по просьбе его, толковали со Шведами о постройке [206] палаток, что нам стоило много труда уговорить их заседать за столом Великого Князя, что они уступили нам в этом с условием, чтоб стол сей поставлен был, как сказано выше; что 9 числа спор произошел лишь о том, как поставить стол, а вовсе не о числе палаток, которое прежде уже было решено. Мы прибавили, что нам все равно, сидеть ли в особой палатке или нет, если так угодно его пр-ву (т. е. послу), и что повелители наши не взыщут с нас за то, если мы в порядке заседания и других церемониях последуем его примеру и будем делать то, что не почитает непристойным посол Его В-ва (короля Великобританского); наконец, что мы согласились даже на то, чтоб переговоры производились под открытым небом; но что во всяком случае нужно узнать, будут ли Шведы согласны изменить что-либо из того, что с ними было уговорено. Его пр-во, опасаясь, чтоб предложение Русских не встретило затруднения у Шведов, послал к Русским переводчика своего Георга Брухузена, чтоб предостеречь их. Брухузен воротился в сопровождении секретаря Русских полномочных. Секретарь этот явился [207] к гг. посредникам и спросил их, чрез чье упорство останавливается и замедляется собрание обоюдосторонних полномочных, и объявил, что его сият-во и их пр-ва остаются при своем вышеизложенном мнении касательно устройства палаток, потому что в прошедшую субботу в конференции говорено было только о двух палатках. Так как посол молчал и секретарь по-видимому обращал слова свои к нам, то мы сказали, что мы готовы на все, на что согласятся противные стороны, даже если они захотят собраться под открытым небом. Посол и Русский секретарь просили нас уговорить Шведов на то, чтоб поставлено было не более двух палаток. Мы отказались и сказали, что если Английский посол допускает изменять данные прежде обещания, то нужно пригласить шведских полномочных побывать у посредников, дабы сии последние могли их уговорить на принятие сего нового предложения, и что нужно прежде подумать, в чьей палатке заседать посредникам. Посол и секретарь предложили кого-нибудь послать просить Шведов, чтоб они [208] согласились на то, чтоб поставлены были только две палатки. Мы просили подумать, не подвергают ли они переговоры опасности быть прерванными. Но, не смотря на это,Брухузен и де-Мист были посланы к шведским полномочным и принесли в ответ, что они приказали седлать лошадей и сами будут, чтоб объявить свое мнение. Мы снова увещевали секретаря предупредить прибытие Шведов и дать делам идти на положенном основании. Увещевание наше было принято, и сряду же послали просить шведских комиссаров приказать, чтоб палатки были немедленно поставлены. Приготовлено было ровное место по снегу, на расстоянии полувыстрела от квартиры Великобританского посла. Прямо против фасада сей квартиры поставлена была поперек палатка посредников, обращенная отверстием к дому. Против сей палатки поставлены были в длину палатки обеих партий, одна подле другой, каждая к той стороне, с которой им нужно было прибыть из своих квартир. Стол был поставлен одним концом в палатку посредников, а другим концом в ширину (sic), как [209] сказано выше. Положено было собраться в 3-м часу дня, что соответствовало почти одиннадцати часам утра 114.
Мы собрались в назначенный час у Великобрит. посла, но было уже за полдень, когда мы получили известие о полномочных. Русские сначала дали знать, что едут, просили уведомить о том Шведов и пригласить их приехать; после того прислали с тем же самым поручением еще 5 или 6 других дворян, одного за другим, по мере того, как подъезжали. Первые прибыли шведские комиссары и оставались на лошадях до приезда русских. Помолившись Богу и испросив благословения Его на успех дела, обе партии заняли места свои за столом, одна против другой. Приказано было открыть занавесы палаток, ибо доселе стороны одна другой еще не видели 115. Они подали друг другу руки, также и посредникам, и снова сели; старший член каждой комиссии занял то место, которое ближе было к палатке посредников. Английский посол сел по правую руку нашу. [210]
Первый начал говорить посол на английском языке (тут было два переводчика, которые немедленно переводили слова его — один на русский, а другой на немецкий языки) и сказал вкратце, что он послан пресветлейшим и вельможнейшим королем Великобританским для восстановления мира и согласия между обоими враждующими великими государями, на что он готов употребить все старании по мере сил своих. Он увещевал гг. великих полномочных обеих сторон поступать в деле сем с кроткими чувствами и употреблять все средства, которые, по их мнению, могут в чем-нибудь способствовать утверждению общего мира. Он не успел кончить речи, как князь Даниил Иванович Мезецкий и гг. товарищи его встали, и князь начал произносить имя Великого Царя и Вел. Князя Михаила Феодоровича (гг. посредники и шведские полномочные равным образом встали и остались с открытыми головами) и титулы его; при чем князь Даниил Иванович обратился лицом к гг. посредникам, но потом, окончив титулы, он обратил слова свои к шведским полномочным следующим образом: «Вы, великие комиссары Густава [211] Адольфа, короля Шведов, Готфов и Вендов» — Шведы, услышав сие, остановили его и подняли жалобу на то, что со стороны русских не соблюдается постановленное условие и, попростившись в кратких словах с посредниками, спустили занавесы своей палатки и сели на лошадей с тем, чтобы удалиться. Мы с своей стороны, упрекнули посла за то, что, противно обещанию, он в своем вступлении, не упомянул ни о генеральных штатах, ни о нас: однако ж оставили свои упреки и поспешили вместе с послом побудить шведских комиссаров сойти с лошадей и остаться, пока посредники успеют поговорить с русскими и найти средства исправить сделанную ошибку. Русские извинились только тем, что им невозможно переступить приказаний их государя, но дали себя тем не менее уговорить возвратиться в собрание и поблагодарили его величество короля Великобританского и генеральные штаты за то, что послали послов своих, а нас, посланных, за то, что мы приняли на себя труд содействовать восстановлению мира между их Царем и Вел. Князем и королем [212] Шведским; вместе с тем, они просили вышеупомянутых посланников (посредников) продолжать те старания и усилия, которые они доселе употребили в деле сем. Шведские комиссары просили настоятельно принять во внимание, что если русские в благодарственном вступлении, которое, по справедливости, должно было после произнесения титула Великого Князя быть началом речи их, произнесли вторично титул Великого Князя, то что они, Шведы, открыто объявляют и просят считать, что при повторении имени и титулов Великого Князя русские уполномоченные обращали слова свои не к шведским уполномоченным, а к главным посредникам. Затем шведские комиссары начали говорить в свою очередь и поблагодарили сначала Е. В-во короля Великобританского и Ваше Державие, а потом посла Е. В-ва и нас, называя каждого по имени и по титулам; прося, чтоб посредники продолжали старания свои и потом торжественно объявили, что они не потерпят, чтоб, если безуспешно окончится съезд, слова слышанные ими от русских или то, что было или будет сделано впредь, послужило в ущерб их королю и что в [213] таком случае обе стороны должны остаться в настоящем их положении 116; что они повторяют выраженный ими гг. посредникам протест и что только по желанию сих последних они сделали многое, чего иначе никогда бы не сделали.
За сим русские полномочные объяснили содержание их вышепомянутого полномочия, объявили, что они посланы для того, чтоб с главными уполномоченными короля шведского трактовать о добром деле, просили посла Его Великобританского Величества и нас общими силами представить королю шведскому все неправды, им Е. Ц-му В-ву и Государству Российскому причиненные — склонить его на возвращение всех городов и крепостей, взятых им у русских со всеми орудиями, колоколами и другими вывезенными оттуда вещами, далее уговорить его, возвратить собранные доходы царские и забранные у народа деньги. Вышеписанное было отчасти прочтено русскими полномочными по свертку, а отчасти высказано наизусть, так что каждый полномочный, [214] начиная с первого до последнего, высказал свою часть. Князь Даниил Иванович хотел прибавить еще кое-что, но Английский посол просил его сият-во оставить это до другого дня. Засим собрание разошлось с тем, чтоб сойтись снова на следующий день к 11-ти часам. Когда собрание кончилось, Английский посол извинился пред нами в том, что при открытии переговоров во вступлении речи не упомянул ни о Вашем Державии, ни о нас; что обдумал речь свою накануне и не сумел надлежащим образом вставить в оную генеральные штаты и нас. Он готов был на другой день в присутствии всех дать нам надлежащее удовлетворение и признаться в своей погрешности. Мы ответили его пр-ву, что не требуем сего и что довольствуемся ответами главных Русских и Шведских полномочных, сделанными приличным образом нам всем вообще.
Когда, 14 января, посредники и обоюдосторонние полномочные собрались и сели в палатках своих тем же порядком как накануне, то граф Яков де-ла-Гарди начал говорить от имени всех [215] шведских полномочных, назвал их всех по имени и по титулам, именуя между прочим Арфу Тоннисона наместником Выборгским и Карельским, Лагеманом Карельского округа, и просил гг. Русск. полномочных окончить речь, начатую ими накануне. Русские без споров и прекословий обратили речь свою к шведским комиссарам и объявили им, что они накануне, произнося имя и титулы их В. Царя и В. Князя, Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, обращались к ним (Шведам), чего Шведы признать не хотели. Обе партии повторили это друг другу по несколько раз; но наконец мы довели Русских сознаться, сначала двусмысленными, а потом ясными и понятными словами, что они накануне обратили речь свою не к шведским полномочным, а к посредникам. За сим Русские грубо требовали, чтоб шведские комиссары объявили, имеют ли они поручение возвратить Великому Царю и Вел. Князю Михаилу Феодоровичу города и крепости, отнятые ими у Рос. Государства несправедливым образом и противно вечному союзу; имеют ли они поручение [216] возвратить также орудия и военные припасы, находившиеся в означенных городах и крепостях в то время, когда Шведы заняли их, и все доходы Е. Ц-го В-ва, забранные ими, равно и отобранные у духовенства, дворянства, мещанства и прочих жителей деньги, и вознаградить за издержки войны. На сие Шведы сделали долгий вывод причин, побудивших короля на войну сию, и сказали, что когда В. Кн. Василий Иванович Шуйский, осажденный в Москве Поляками, Литовцами и Русскими, приверженцами Лжедмитрия, обратился к блаженной памяти Карлу IX, королю Шведов и проч. и просил чрез родственника своего, князя Михаила Шуйского, помощи короля, то упомянутый король Карл, хотя в то время, когда Поляки главные силы свои обратили против России, мог с значительным успехом продолжать войну, которую он вел с Польшею в Лифляндии, внял, однако ж, просьбам В. Кн. Шуйского и отправил в Выборг полномочных своих, которые с полномочными ЦаряВасилия Иоанновича положили между собою в 1609 году, что Его К. Вел. пошлет [217] Царю на помощь 2000 хорошо снаряженных рейтеров и 3000 пехоты на иждивение Е. Ц. В-ва, который обязан для содержания сего войска вносить ежемесячно 32 000 р. или 100 000 талеров; если же Царь замедлить в уплате сей, то он обязывался заплатить двойную сумму за остальные месяцы, коль скоро войско прибудет в Москву. Кроме сего, чрез 2 месяца после вступления войска в пределы России, крепость Кексгольм и округ ее в знак признательности и благодарности за оказанную помощь и за издержки похода вспомогательного войска, должна была быть уступлена королю Карлу и Шведской короне в вечное потомственное владение. Вследствие сего граф Яков де-ла-Гарди был послан королем в качестве главного военачальника с армиею в 5000 хорошо снаряженных шведских, финляндских и иностранных рейтеров и солдат (knechten). Узнав о приближении сего войска, крепости Кексгольм и Новгород, которые до сих пор держали сторону Лжедмитрия, сдались Царю Василию Иоанновичу. Когда граф де-ла-Гарди достиг Новгорода, то [218] и Порхов последовал примеру Кексгольма и Новгорода. Поляки, которые числом до 2000, под начальством полковника Карназинского, находились в Старой Руссе, узнав о приближении помянутой армии, отступили, чрез что город с окрестностями поступил во власть Великого Князя; вскоре за сим фельдмаршал Эверт Горн 117, посланный на рекогносцировку, обратил в бегство 3000 Поляков, осаждавших Торжок под предводительством полковника Зборовского (Sborefsky), и тем освободил город. Шведское войско и Русские, над коими начальствовал кн. Михаил, подвигались вперед, встретились в открытом поле с Поляками и под Тверью разбили их; три дня спустя, шведский полководец, вопреки совету Русских, преследовал неприятеля и довершил победу. Не смотря на то, что часть войска, которое де-ла-Гарди привел в Россию, отправлена была обратно в Швецию, потому что Русские в означенном первом сражении не только постыдным образом бежали и оставили Шведов, [219] но и ограбили их обозы и имущество, он тем не менее, желая сколь возможно исполнить волю короля, вступил в Калязии (Collasin), где стоял лагерем кн. Михаил Шуйский, и вместе с ним отправился в Александровскую слободу и с помощью Божьею не только принудил Поляков, которые явились в поле с 18 000 войска, оставить поле сражения, но изгнал их из городов, крепостей и монастырей; наконец принудил Поляков снять осаду Москвы в то время, когда они имели наиболее надежды овладеть столицею. Из всего сказанного явствует, что со стороны Шведов Выборгский договор исполнен был точно и успешно; а Русские, напротив того, не заплатили даже третьей части того, что в силу сего договора, им заплатить следовало войску, как видно из данных и полученных квитанций и реверсов. Далее, гр. Яков де-ла-Гарди чрез полтора только года после назначенная срока мог добиться от В. Князя приказных грамот, по коим крепость Кексгольм должна была быть сдана Его В-ву королю Шведскому. Сдача крепости не была совершена, и укрепительные грамоты не были выданы, точно также как не были [220] исполнены Русскими условия, заключенные Царем и В. Князем с военачальником Шведским, по коим Е. Ц. В-во обещал, если сей полководец доставит от Е. Кор. В-ва большее число вспомогательного войска, чем вышеозначенные 5000 челов., то Е. Ц. В-во за это наградит короля еще большим числом городов и крепостей; что после сего граф Яков де-ла-Гарди с войском своим, которому далеко не было уплачено все должное, снова отправился с кн. Даниилом Шуйским, полководцем Российским, из Москвы, чтоб освободить осажденный Смоленск и избавить все государство от Поляков, Литовцев и Русских мятежников; на сей поход пришло еще 3000 челов. вспомогательного войска, присланных королем, под начальством фельдмаршала Эверта Горна. Войско это, прибыв на место, начало также требовать платы, угрожая, если не воспоследует удовлетворение, непокорностью по примеру других. Русский полководец настойчиво просил де-ла-Гарди и Эверта Горна освободить Русского воеводу Григория Валуева (Waloy), который безрассудным образом подвергнул себя опасности с 5000 войска попасть в плен [221] к Полякам или умереть с голоду. Шведы были вынуждены выступить поспешно, не имев времени подействовать на умы недовольного войска. Когда он дошел до Клушина (Clusin) с войском, которое в этот день совершило 8 миль переходу, вся неприятельская сила нагрянула на него. Граф Яков де-ла-Гарди и фельдмаршал Эверт Горн сделали лично с конницею несколько сильных напоров на неприятеля и, вероятно, могли бы одержать верх, если бы Русские с своей стороны сделали в свое время атаку. Но наемное недовольное войско, видя, что Русские обращаются в бегство, побужденные этим и предшествовавшим неудовлетворением их требований, перешло целыми ротами со знаменами к неприятелю. Один полк немецкой пехоты, в котором подполковником был Конрад Линк (Linck), и несколько французских капитанов вступили в переговоры с Поляками, и когда Шведские полководцы (де-ла-Гарди и Эверт Горн) снова атаковали с конницею, которая осталась им верною, то они силою и с приготовленными к выстрелу ружьями [222] стали удерживать Шведских полководцев от стычки с неприятелем, принуждая их вступить в переговоры с Польским полковником Жолкевским и утвердить заключенную капитуляцию, в которой решено было, что он, полководец (Шведский), с войском, которое захочет идти с ним, может безопасно и беспрепятственно выбраться из России, куда ему угодно. Он с 300 челов. конницы, которые одни оставались у него, отправился в Новгород с тем, чтобы взять в сем городе несколько отдыху, пока не получить из Лифляндии и Финляндии новых сил, с которыми ему возможно было бы снова служить В. Князю. Он надеялся, что Новгородцы вспомнят благодеяния и помощь, им оказанные пред сим Шведскими войсками. Новгородцы же, узнав о приближении гр. де-ла-Гарди послали ему сказать, что его и войска его знать не хотят, что они его будут подчивать лишь порохом и пулями, приказывая ему не подступать к Новгороду ближе чем на 10 миль, а отправиться чрез Тихвин в Выборг. Они также остановили несколько посланных с письмами короля к фельдмаршалу; приказали жителям Нотебурга [223] делать то же, и действительно, в сем последнем городе задержано было несколько нарочных, имевших при себе письма и другие важные бумаги, между прочими и несколько письменных условий, заключенных между королем Шведским и В. Кн. Василием Иоанновичем. В Нотебурге было задержано имущество, принадлежавшее полководцу и некоторым другим офицерам. Новгородцы взяли кроме того в плен несколько слуг графа де-ла-Гарди, которые ходили в Новгород для покупки разных необходимых для него вещей. Они выслали также тайным образом казаков и стрельцов с тем, чтобы напасть на шведских фуражиров и умертвить их. Между тем Москвитяне отвергли своего Государя В. Князя Василия Иоанновича, заперли его в монастырь, и со дня на день Новгородцы начинали более и более колебаться в своей верности. Срок, в который надлежало крепость Кексгольм передать королю Шведскому, давно уже истек, а Русские, которым приказано было совершить передачу, тянули время и собрали более 3000 человек войска, чтоб напасть на Шведов, которые, на основании договора, должны были принять эту крепость. [224]Полководец Шведский, желая поддержать право Е. К-го В-ва на крепость с принадлежащими в ней землями и предупредить стыд и позор, которые произошли бы для короля, если б Русским удалось коварным образом отстранить короля, осадил Кексгольм и хотел силою завладеть им. Во время сей осады он получил от начальника Новгородского и товарищей его, равно и от воеводы Ивана Салтыкова грамоту, чрез которую ему объявляли, что Новгород и все другие Российские земли избрали своим Государем и проч. — Владислава, сына короля Польского, который, как и Русский народ, вовсе не намерен хранить и исполнять договоров, заключенных между Царем Василием Иоанновичем и королем Шведским. Они вследствие сего приглашали Шведского полководца оставить Кексгольм и Русские пределы, объявив ему, что иначе они ему покажут дорогу и проводят его до Финляндии посредством Польского и Русского войска. Они уведомляли его также, что послали лодки и войско вдоль по Ладожскому озеру для освобождения Кексгольма. Фельдмаршал за сим двинулся с частью войска к Новгороду для того, чтоб получить[225] обратно людей, бумаги и имущество, задержанные несправедливым образом Нотебургцами, и для того, чтоб убедиться точным образом, чего его Кор. В-во мог ожидать от Русских. Между тем Москвитяне, раскаявшись в том, что избрали сына короля Польского Великим Князем, осаждали Поляков в самой Москве, а Новгородцы, изменив равным образом намерение свое, вступили в переговоры с Шведским полководцем, возвратили ему людей, бумаги и большую часть имущества, задержанных в Нотебурге. Боярин и Чашник (Zasnick) Василий Бутурлин, находясь в Новгороде с поручением от Русских земских людей, собранных в лагере под Москвою, вступил с Шведским полководцем в переговоры о вспомогательном войске с тем, что королю Шведскому, в обеспечение за уплату денег войску, дана будет в залог крепость Нотебург. Король, узнав о сем, написал к Русским земским людям, расположенным под Москвою, увещевал их между прочим остерегаться козней Поляков и приверженцев Папы, советовал им быть согласными между собою и избрать из среды себя В. Князя, который был [226] бы достоин сего звания и был бы намерен хранить достохвальные трактаты, заключенные между обеими державами. Граф де-ла-Гарди сообщил Бутурлину содержание письма, писанного королем к земским людям. Бутурлин, посоветовавшись с Новгородцами, снова обратился к де-ла-Гарди говоря, что Русский народ 118, узнав на опыте, что не имеет счастья в выборе туземных Царей и В. Князей, и не зная никого из среды себя, который был бы способен управлять ими, ничего сильнее не желает и не хочет, как приобрести своим Государем и Царем одного из сыновей короля Карла, т. е. ныне царствующего короля Густава Адольфа или младшего его брата. На это предложение и на повтореннуюБутурлиным просьбу о помощи были сделаны некоторые условия и посланы к Русским земским людям, стоявшим лагерем под Москвою; а Бутурлин уверил, что чрез 14 дней воспоследуют на эти предложения требуемые обстоятельные объявления, но вместо того посланные туда целых [227] два месяца не возвращались. Между тем заключено было перемирие между военачальником де-ла-Гарди с одной стороны и Бутурлиным и Новгородцами с другой стороны на известных уговорах и условиях, из которых Русские, однако ж, не сдержали ни одного, ибо они не давали пропуску шведским судам, которые с провиантом хотели идти мимо Ладоги в лагерь под Кексгольм, и когда Шведы старались, без всякого насилия, добывать себе продовольствия, то казаки и стрельцы, которые высылаемы были тайным образом из Новгорода, их убивали или увозили в город и там страшно секли розгами и подвергали их другим истязаниям. Де-ла-Гарди, узнав о таковых поступках и заметив, что его со дня на день обманывают тщетными предложениями и что Новгородцы имеют только в виду продержать и провести его до того времени, пока большее число войска его не пропадет от голода и других бедствий, с тем, чтоб тогда напасть на него или заставить его со срамом и стыдом отступить, решился вместе с покойным фельдмаршалом (Эвертом Горном) и другими офицерами силою взять город, чем [228] неоднократно угрожал прежде, но на угрозы его не обращали внимания, не опасаясь малочисленного шведского войска, которое, тем не менее, взяло приступом город и овладело одною стороною оного. Чашник (Zausnick) Бутурлин с казаками и стрельцами перешел чрез мост на другую сторону города и грабил ее, сколько позволила ему краткость времени, а затем пустился в бегство. Те же, которые были в замке: митрополит, кн. Иван Одоевский и прочие как светские, так и духовный особы, выслали депутатов и добровольно заключили договор, по коему Новгородцы признали короля Карла и преемников его, королей Шведских, покровителями своими и всего Государства Российского и приняли своим и всего Государства Российского Царем и Великим Князем одного из сыновей Его Величества, как пред сим предложено было вышеупомянутым Бутурлиным. Засим король Шведский приказал занять в пользу избранного Вел. Князя 119, при содействии Русских, Нотебург и Ладогу; а как Ивангород, Яма, Копорье, Гдов и все Псковское господство признали Лжедмитрия и избрали его В. Князем, то король почел [229] необходимым занять означенные города для того, чтоб они не попали в руки Поляков, неприятелей его, и для того, чтоб сохранить и поддержать права того из своих сыновей, которого не только Новгородцы, но и Москвитяне, Владимирцы и земские люди других Российских господств, собранные в Ярославле, вторично решились избрать своим Царем и В. Князем. По желанию сих земских людей, Новгородцы отправили знатное посольство в Швецию, просить, чтоб светлейший князь и Государь, Карл Филипп, младший брат ныне царствующего короля (Густава Адольфа), дан был Российскому Государству в Цари и Великие Князья. Принц сей отправился с княжескою блестящею свитою, не без больших издержек в Выборг, чтоб с уполномоченными помянутых земских людей положить условия и приступить к предварительным распоряжениям. Так как никто не явился (в Выборг), кроме одного посланного Новгородского, который к тому же не имел никакого полномочия о чем-либо трактовать; так как до приезда Его Высочества Тихвинский монастырь и крепость Гдов вопреки данной ими клятвы отпали от его Княжеской Милости; так как наконец Шведы узнали, что Новгородские князья [230] и бояре, забыв присягу, бежали и разорили весь край, и что Москвитяне, завоевав у Поляков Москву, избрали В. Князем Михаила Феодоровича, то Его Княж. Светлость почел за благо не заниматься более делами Государства Российского и предоставил своему Государю и любезному брату (т. е. Густаву Адольфу) 120 неоспариваемое право свое на Государство Российское, в особенности же на господство Новгородское, равно и право требовать удовлетворения за нанесенное ему посрамление. Граф де-ла-Гарди кончил речь свою требованием, чтобы Русские привели в исполнение означенный законный выбор.
Русские уполномоченные, услышав, что Шведы упомянули о выборе герцога Карла Филиппа Царем и Великим Князем Российским, чрез что будто бы король Шведский приобрел право на Государство Российское, сказали, что об этом и о выборе герцога Карла Филиппа слышать не хотят и что им кажется странным, что гг. посредники могут внимать таковым речам, потому что государи и повелители [231] их признали и признают Михаила Феодоровича Царем и В. Кн. Российским. Из сего произошли споры и прения, которые заняли всю остальную часть дня.
Время было столь холодное, что не было возможности оставаться в палатках; к тому же некоторые из рейтаров сильно пострадали от мороза, вследствие чего положено было впредь собираться в квартире Английского посла и вместо 300 рейтаров и пеших солдат, с которыми выезжали гг. главные полномочные в этот день и накануне, иметь им при себе только 50 человек конных и 50 человек пеших.
15-го января гг. великие Русские комиссары собрались со Шведскими комиссарами в квартире Английского посла. Русские в присутствии гг. послов (ambassadeurs) говорили первые и спросили гг. шведских комиссаров, какое они имеют поручение касательно возвращения городов и крепостей, неправым образом отнятых у Русских. Шведы возразили, что, не смотри на то, что Русские полномочные в прошедшем собрании не отвечали на предложение их [232] касательно выбора одного из сыновей короля Карла IX Царем и В. Князем Российским, а сказали, что они не хотели, чтоб о деле сем говорено было, но, тем не менее, выбор сей имеет законную силу, и что они твердо полагать должны, что Е. В-во король Шведский не отступится от требования своего, разве только если ему дано будет другое какое-либо удовлетворение. Русские повторили сказанное ими накануне и прибавили, что они не были посланы для того, чтоб трактовать о выборе принца Карла Филиппа, но для того, чтоб трактовать о возвращении городов и крепостей, неправым образом отнятых Шведами у Русских, и чтоб возобновить мир и согласие между Е. Ц-м В-м и королем Шведским, на каковой конец и посредники отправлены были их повелителями. При сем случае возникли сильные споры и прения между князем Даниилом Ивановичем Мезецким и гр. Яковом де-ла-Гарди, потому что кн. Даниил назвал графа просто по имени «Яковом Понтусом» без всякого титула, а граф Иаков со своей стороны назвал князя просто «Даниилом [233]Ивановичем». Для того, чтоб покончить спор этот и заняться главным делом, Английский посол и мы решили иметь дело с обеими партиями порознь и просить их объявить условия, на которых они согласны заключить мир. От Русских нельзя было добиться, чтоб они назначили сумму денег или другое удовлетворение, которое можно бы было предложить Шведам взамен их притязаний и за возвращение занятых ими городов и крепостей, не смотря на то, что им настоятельно было представлено, что нельзя полагать, чтоб король Шведский оставил притязания свои и возвратил города и крепости, находящиеся в его руках, не получив взамен денег или другого какого-либо вознаграждения. Они просили посредников уговорить Шведов не упоминать более об избрании герцога Карла Филиппа, но сообщить поручения, которые им даны касательно возвращения того, что отнято Шведами у Русских. Шведы, спрошенные потом особо посредниками, повторили сказанное выше, настаивая на праве, которое Е. Кор. В-во имеет на все Российское Государство, право, основанное на вышеупомянутом избрании; упомянули о вспомоществовании, [234] данном королем В. К-ю Московскому, и о неблагодарности Русских; о вреде и убытках, понесенных Швециею от поданной Русским помощи, и наконец объявили, что отступятся от всех притязаний, которые Е. В-во имеет на Русских, тогда только, когда оставлено будет за ним и грамотою укреплено все В. Княжество Новгородское, как занятая королем уже часть оного, так и та часть, которая еще не находится в его власти, прибавляя к сему, что предложением сим они не намерены уничтожать права, которое король имеет на все Государство Российское. Посредники заблагорассудили не сообщать Русским сих объявлений Шведов и предпочли сначала выслушать предложения Русских. Они вследствие сего снова обратились к Русским полномочным, но получили тот же ответ, который им дан был прежде с присовокуплением, что им приказано требовать также возвращения Кексгольма и многих городов в Лифляндии, которые они называли родовыми владениями Русских Царей и В. Князей, прося вместе с тем посредников уговорить Шведов и советовать им принять эти предложения. Им ответили, что старания наши по сему предмету будут [235] тщетны, и когда посредники за сим пригласили обе партии собраться на другой день, то Русские полномочные извинились тем, что в этот день празднуют Богоявление Господне, каковой день торжественно ими соблюдается; но они обещали явиться в следующее воскресенье, после обеда.
17 января, до прибытия Шведских полномочных, Русские предъявили нам два письма, полученных ими от В. Князя. В одном из них было сказано, что Русские дважды поразили отряд Лисовского и взяли 300 человек в плен; что он сам бежал чрез Рязань к Польской границе, за что Е. Ц. В-во приказал принести Богу благодарственное молебствие. В другом письме находилось известие о начатии переговоров между Русскими и Поляками под Смоленском, и сказано, что Е. Ц. В-во не желает заключить окончательного договора с Поляками, не получив сначала известия о том, как окончатся переговоры со Шведами. Русские полномочные уверили нас, что дела Шведов пойдут весьма не хорошо, если Царь помирится с [236] Поляками, просили поставить это на вид Шведским уполномоченным и остеречь их. Мы поблагодарили их за сообщение, поздравили В. К-я с победою и пожелали Е. Ц. В-ву мира со всеми его соседами. Английский посол снова пригласил их предложить шведским комиссарам какие-либо вознаграждения, за которые Царю были бы возвращены занятые города, он всячески старался уговорить их; но все было тщетно. Они сильно настаивали на том, что объявлено было ими 15 числа и не соглашались ни на какую уступку. Главные доводы, на которых они основывались и которыми они оправдывали требования свои, были следующие: приведенный выше Выборгский договор со стороны Русских был исполнен и вспомогательному войску, выставленному Русским королем Карлом, все было, согласно содержанию трактата, сполна заплачено. Вечный мир, заключенный в Тявзине, нарушен был, напротив того, Шведами, которые также поступили прямо в противность Выборгскому трактату тем, что вспомогательное войско Шведское перешло под Клушиным к Полякам и [237]Литовцам и что полководец сам вступил в сношение и переговоры с военачальником неприятельским. Войско это также вместе с Поляками осаждало и взяло Москву и нанесло неисчислимый вред Российскому Государству. Полководец граф де-ла-Гарди и фельдмаршал Эверт Горн неправым образом завладели Новгородом, не выждав возвращения посланных к Русским земским людям с письмами, в которых Шведы предлагали помощь свою против Поляков, и что город сей они взяли у Русских земских людей, а не у Поляков или других неприятелей, потому что означенные земские люди уже прежде отринули королевича Польского, и что тогда уже Лжедмитрий был пойман. Шведам посему нельзя было требовать вознаграждения за издержки будто бы употребленные ими на защиту города против неприятеля, о каковой защите, впрочем, их вовсе не просили. О потерях и убытках, которые Шведы могли понести в Польской и Датской войнах, Русские полномочные сказали, что это до них не касается и не может быть принято ими в уважение, потому что король Шведский обязан был на основании [238] вышеприведенного трактата оказать помощь Русским. По всем сим причинам Русские уполномоченные полагали, что Шведы не только должны возвратить отнятое ими у Русских, отдать полученные ими доходы и вознаградить за убытки, но сверх того, в наказание за нарушение вечного мира, должны отдать обратно Русским города и крепости в Лифляндии, которые уступлены были королю Шведскому по Тявзинскому трактату. Они хотели сами трактовать о сем с Шведскими полномочными и сказали, что им кажется слишком несправедливым, что Шведы требуют еще денег за города и крепости, неправым образом отнятые у Русских. Посредники объяснили, что предложение уплатить Шведам известную сумму денег взамен городов и крепостей, находящихся в их власти, происходит от посредников, а не от Шведов, которые требуют укрепления за ними не только той части Новгородского господства (Heerlicheyt), которой они владеют, но и уступки той части этого господства, которая еще находится в руках Царя и В. Князя, взамен чего они согласны отступиться от всех своих притязаний. Русские снова многими [239] словами повторили все, что сказано было ими прежде, и нам никак нельзя было отклонить их от намерения вступить вновь в личные переговоры с Шведскими комиссарами. Шведские полномочные несколько негодовали на посредников за то, что они в этот день имели конференцию с Русскими, прежде чем с ними; кроме сего им было неприятно, что эта отдельная конференция продолжалась так долго. Когда обе партии собрались снова, то Русские полномочные сказали, что они три раза собирались со Шведами и что они неоднократно спрашивали их, какое поручение или какую комиссию они имеют относительно возвращения городов и крепостей, отнятых у Русских, но что они не могли узнать от них намерения короля Шведского по сему предмету, и наконец просили Шведских комиссаров сообщить им оное. Шведы ответили, что, по желанию гг. посредников, они уже сделали два предложения или требования: первое, чтоб Русские, в силу законная избрания одного из сыновей блаженные памяти короля Карла IX, признали одного из них Царем и В. Князем Российским; другое, что, по ходатайству посредников, король будет [240]довольствоваться уступкою и передачею ему всего В. Княжества Новгородского со всеми его принадлежностями с тем, однако ж, протестом, чтоб, если переговоры кончатся безуспешно, сие предложение или другие, ими уже наперед сделанные и могущие быть сделанными в настоящих переговорах, не послужат в ущерб прав, которые Его В-во имеет на все Российское Государство. Русские полномочные возразили, что никаких протестов не слышали и не знают, и что они не поручали посредникам принимать подобные протесты. Тут снова возникли споры до того, что Русские, наконец, спросили Английского посла, принял ли он таковые протесты. Он выпутался из затруднительного своего положения, ответив удовлетворительным для обеих партий образом, тем, что Шведским полномочным объявлено было, что они от посредников получат то, что им было обещано. На второе предложение, касающееся уступки и передачи всего В. Княжества Новгородского, Русские повторили то, что сказано выше о нарушении Шведами Тявзинского и Выборгского трактатов и о неправом завладении Шведами [241]городов и крепостей Русских; они требовали, чтоб кроме возвращения сих последних и вознаграждения за убытки, Русским сданы были, в виде пени за нарушение Шведами трактата, города в Лифляндии, которые, по их словам, искони принадлежали к родовому наследственному достоянию В. Князей Российских. Шведские комиссары просили Русских объявить причины, по которым избрание одного из сыновей короля Карла должно было почитаться незаконным; далее, по каким причинам Русские не обязаны заплатить за военные издержки, которые понес блаженные памяти король Карл в их пользу, и требовали наконец доказать, в чем Шведы поступили несправедливо в отношении к Русским. Русские полномочные ответили, что они почитают излишним разбирать дело по мелочам и с своей стороны снова требовали, чтоб Шведские комиссары объяснились о данных им поручениях касательно возвращении городов. Посредники, видя что от личных сношений и толков между обеими партиями дело не идет вперед, решили пересечь эти сношения, сколько [242] можно было, и достигли наконец того, что обе партии согласились на другой день, к 9 часам, передать на письме условия, на которых каждая из них готова заключить мир. Посредникам предоставлено было, рассмотрев эти письменные объявления, поступать впредь, как им для успешного заключения мира заблагорассудится. Русские полномочные сначала хотели иметь больший срок, но приготовили, однако ж, на другой день, прежде Шведов, документ свой. Документа сей был следующего содержания:
«В лето 124-е 121 7 января».
«Его Царского Величества великие полномочные: окольничий и наместник Суздальский, кн. Даниил Иванович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский, Алексей Иванович Зюзин и дьяки Николай Новокщенови Добрыня Семенов, говорили с великими полномочными короля Шведского Густава Адольфа, графом Яковом де-ла-Гарди, Арфу Тониссоном и секретарем Мансон Мартенсоном об издавна принадлежащих Е. Ц. В-ву родовых [243] владениях и городах, занятых вопреки присяги и вечного мира войсками Шведскими в то время, когда Государство Российское не имело Государя. Города и владения сии суть: Новгород, Старая Русса, Порхов, Карела, Ивангород, Нотебург, Яма, Копорье, Гдов, Ладога; говорили также о взятых в сих городах, принадлежащих Е. Ц. В-ву сокровищах, похищенных деньгах, орудиях и хлебных запасах, далее о вынужденных и силою взятых от монастырей и частных лиц в означенных городах деньгах и зерне; говорили еще о городах Лифляндии, уступленных Шведскому Государству прежде, в лето 103, великим полномочным дяди великого Царя и В. К. Михаила Феодоровича всея России, т. е. великим полномочным блаженный памяти Царя и В. Кн. Феодора Иоанновича, Самодержца Всероссийского, окольничим и наместником Калужским князем Иваном Самсоновичем Турениным и его товарищами, при заключении вечного мира. Города сии и родовые владения Его Ц. В-ва суть: Нарва, Ревель, Пайдо (Paydoe), Везенберг, Пец (Paetz), Стольцборг, Сережборгольм, Гапсаль, Коливер, Лиговер и дворы Вихоли со всеми окрестностями». [244]
79. Нидерландской мили, которая и ныне равняется почти 5-ти верстам.
80. Подданным — Шведы, кажется, этого слова употреблять не хотели, потому что между «обязанным повиновением» королю находились и многочисленные Русские, жители занимаемых Шведами Русских городов и селений.
81. Смиту.
82. Филиппов или Рождественский пост.
83. Или «Гороховом».
84. В латинском тексте Басс назван не Дидерихом, а Феодором. Вероятно, затруднялись передать это имя на латинском языке, а может быть у Басса было второе имя — Феодор.
85. В лат. тексте Strenui, буквальный перевод слова «gestrenger», которое употреблялось во всех Германских наречиях в числе титулов, даваемых некоторым важным лицам; и ныне титул «gestrenger» и «edelgestrenger» употребляется в некоторых официальных бумагах. В русских грамотах встречается слово «грозные».
86. Он был лагеманом, т. е. верховным судьею, см. стр. 56; на латинский язык перевели это словом legislator.
87. Тоннисен назывался Arffue Thonnissem, и Мартинсон Mans Martinssen. Явно, что при переводе на латинский язык они названы Antboni и Martini, подразумевая Antboni filius et Martini filius и объясняя таким образом окончание этих фамильных имен.
88. Выражение взятое с Фравдузского «n’ etant a d’autres fins».
89. В подлиннике Густав Адольф называется и королем из Швеции.
90. Т. е. генеральным штатам.
91. Фан-дер-Гейдену.
92. Павел Томассов Стерлинг. В письме он назван просто Павел Томассов.
93. Слово в слово — «вязнуть».
94. Шведских уполномоченных.
95. Павла Стерлинга.
96. Местности, занимаемые различными полномочными. Русские полномочные, Шведские, Нидерландские и Англ. посол имели каждые особые кварталы, в которых жили. Эти кварталы по устройству своему походили на лагеря. Отсюда и название. Кварталы эти находились в известном расстоянии один от другого. Устройство это, вероятно, сделано во избежание споров и столкновений между людьми разных полномочных.
97. Мист и Кац.
98. Вероятно — увертка: они не хотели дать конвоя наравне с английским послом.
99. Это название сохранилось, вероятно, от Испанцев.
100. Дьяк.
101. В Стокгольме, на возвратном пути Голландцев.
102. Быть третейским судьею, Arbitre.
103. То есть в среду, 30 декабря.
104. Посещения английского посла.
105. Т. е. у Шведов.
106. Вероятно, сдобного хлеба.
107. Де-ла-Гарди.
108. Вероятно с тем, чтоб в Русских породить подозрение, что Голландцы пристрастны к Шведам, и чрез это повредить доверию, которым они пользовались у Русских уполномоченных.
109. Narre — Французское выражение, принятое в Голландском языке.
110. Горн, как сказано выше, заболев горячкою, отправился в Новгород и более в переговорах участия не принимал.
111. Т. е. открыв завесы палаток.
112. Обычай подавать блюда одно за другим казался странным Голландцам, ибо и по сие время во многих странах Запада (1878 г.) все блюда ставятся на стол при самом начале обеда. Когда на больших обедах подаются блюда одно за другим, не быв, так сказать, выставлены сначала напоказ на столе, то это и теперь называется: servir a la Russe.
113. Вероятно — ликер, привозимый из Австрии и Италии и называемый Rosoglio.
114. Восхождение солнца было 9 января нов. стиля около 9 ч. утра, а так как Русские считали часы с восхождения солнца, то, действительно, третий час (2 часа) равнялся 11 часам дня.
115. См. Приложение I.
116. Т. е. in statu quo.
117. Эверта Горна во время переговоров не было в живых, а упомянутый в числе уполномоченных Генрих Горн совершенно другое лицо.
118. Gemeene Rossiebe Stenden — собственно Русское земство.
119. Т. е. своего сына.
120. В продолжение упомянутых происшествий король Карл IX умер (30 окт. 1611), а королем Шведским сделался Густав Адольф.
121. Т. е. 7124 г.
Предисловие
Оглавление
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Приложения
ОТЧЕТ НИДЕРЛАНДСКИХ ПОСЛАННИКОВ О ИХ ПОСОЛЬСТВЕ В ШВЕЦИЮ И РОССИЮ В 1615 И 1616 ГОДАХ
Торговые сношения России с западною Европою начались еще в XI столетии, при Ярославе I; торговля эта состояла, главным образом, в обмене европейских товаров на азиатские. В XII веке в Новгороде были основаны немецкие или любские конторы Ганзеатического союза. Главными пунктами тогдашней торговли были: Великий Новгород, Полоцк, Смоленск, Киев и Биармия, а позже — Ревель и Нарва 1.В XVI веке, в царствование Эдуарда VI, прибыли первые английские корабли в Россию, а именно в устье Северной Двины. Вскоре после того в Лондоне образовалась компания, для торговли с Россией, утвержденная особою грамотою Филиппом и Мариею 26 февраля 1555 г. Компания эта существует и поныне, под именем «Российской компании». 22 сентября 1567 г. компания получила привилегию на исключительную торговлю с Россией чрез северные берега ее: гавани на Ледовитом и Белом морях должны были быть закрыты для всех купцов, не принадлежавших к лондонской компании. Дома компании в Москве, Вологде и Холмогорах были укреплены за нею. Компания имела право вести торговлю в Казани и [XII] Астрахани, в Нарве и Дерпте, в Булгарии, в Шамахе и т. д. В 1569 г. компания получила новую привилегию, которая давала ей право быть под ведомством только Опричины и не иметь зависимости от Земщины 2.
Не смотря на старания англичан, иногда очень успешные, захватить в свои руки всю торговлю России чрез ее северные берега, открытие этого торгового пути дало сильный толчок к развитию нашей торговли и с другими европейскими странами, и преимущественно с Голландией.
Торговые сношения наши с Голландией, бывшие до тех пор очень незначительными, со второй половины XVI столетия быстро стали усиливаться; голландцы явились опасными соперниками англичан и своими стараниями приобрели значительный права в России, хотя и меньшие, какими пользовались англичане. По примеру англичан, голландцы составляли компанию гостей и получали от московских государей жалованные грамоты. При царе Михаиле Федоровиче, в 1614 г., права голландских гостей были снова подтверждены: этот царь велел им переписать на свое имя прежнюю жалованную царем Василием Ивановичем грамоту; при этом, во внимание к потерям, которые понесла компания «в смутное время, царь дал им право на безпошлинную торговлю в течение трех лет, а затем велел взимать с них по-прежнему половинную пошлину» 3. [XIII]
При царе Алексее Михайловиче голландцы были сравнены в торговых правах с другими иностранцами.
Вместе с развитием торговых сношений России с Голландией идет развитие и дипломатических сношений. Число голландцев, приезжающих в Россию также увеличивается: это были «военные люди», ремесленники, заводчики, доктора и др. Из докторов голландцев мы встречаем при Михаиле Федоровиче Валентина Бильса. Он считался старшим между врачами и участвовал в освидетельствовании Марьи Ивановны Хлоповой 4.
Русские цари и иностранные государи и владетели сносились большей частью чрез иностранных торговых людей, употребляемых как теми, так и другими в качестве посланников и посланцев, продолжительное пребывание которых среди русских дало им возможность изучить народный характер и средства нации и приобрести опытность употребления их на пользу своего народа. В царствование Михаила Федоровича мы встречаем в России первое официальное голландское посольство, и Голландия принимает участие в наших политических делах.
Вступив на престол, Михаил Федорович отправил посольства к германскому императору Матвею, в Англию, Голландию, Данию, Францию и Германию. Посредством этих посольств царь извещал о своем восшествии на московский престол и просил о помощи против врагов, оружием или деньгами, также и о содействии заключению мира. В Англии, между прочим, русское посольство имело одною из своих целей заключить заем денег. [XIV]
В Голландии русские встретили большое участие, больше, чем в какой-либо другой стране, за исключением Англии. От помощи России войском и деньгами Нидерландские Штаты, впрочем, отказались, извиняясь недавнею войною с Испанией, но изъявили полную готовность содействовать заключению мира между Россиею и Швециею. Голландии выгодно было успокоить Московское государство, так как внутренние смуты и войны его с Польшею и Швециею вредили торговле Голландии с Московским государством; кроме того, за свое содействие заключению мира, Нидерландские Штаты могли надеяться получить расширение своих торговых прав и привилегий в России, а следовательно, и больших торговых выгод 5.
Получив также от шведского короля Густава Адольфа приглашение быть посредниками между Россией и Швецией при заключении мира между этими державами, Голландские Штаты в 1615 г. с этою целью отправили в Россию и Швецию послов: Рейноута фан-Бредероде, Дидериха Басса и Альберта Иоахими. Это было знатное посольство с большою свитою. 27 августа н. ст. 1615 г. послы, в сопровождении 45 человек, отправились из Амстердама. В инструкциях, данных послам, кроме содействия заключению мира между Россией и Швецией, наказывается еще добиваться, как у короля шведского, так и у великого князя, права для нидерландских подданных торговать в этих странах с тою свободою, какою пользуются собственные подданные этих государей. В крайнем случае, послы должны были домогаться у великого князя, чтобы голландцы пользовались [XV] равными правами с другими лучшими друзьями и союзниками России. В то время в России самою благоприятствуемою нацией, относительно торговли, была Англия; после нее место заступила Голландия. Права самых благоприятствуемых наций в отношении торговли существовали у нас до половины XVII века 6.
Голландские посланники вместе с поручениями своего правительства имели еще поручение от города Любека. Любек просил голландских посланников похлопотать, как в России так и в Швеции, о торговых льготах. От великого князя Любек просил возвращения тех преимуществ в торговле, которыми пользовались прежде ганзеатические города, державшие почти всю торговлю с Россией, при посредстве Новгорода и Пскова, в своих руках. С этою целью от г. Любека быль отправлен, вместе с голландскими посланниками, чиновник канцелярии этого города Иоанн Вердегенг.
13 сентября н. ст. 1615 г. нидерландские посланники прибыли в Ревель; отсюда они отправились на место переговоров, вручив предварительно через Иоахими шведскому королю Густаву Адольфу свои верительные грамоты в лагере под Псковом. 9 ноября н. ст. [XVI]
Приезд голландских посланников сильно не понравился английскому послу Джону Меррику, посреднику при заключении мира между Россией и Швецией со стороны Англии. Одна из причин этому была та, что голландцы своими услугами при переговорах могли помешать стремлению англичан захватить торговлю с Россией в свои руки. Поэтому Меррик старался вредить нидерландским посланникам во мнении великого князя и русских уполномоченных; везде старался он выставить себя на первом плане и т. д. В этом трудном положении голландские посланники вели себя с большим тактом, и сам Меррик отзывался потом о них, как «о мудрых, умных людях». Нидерландские посланники не показывали пристрастия ни к одной стороне. Между тем Меррик явно держал сторону русских.
В Романове голландские посланники целый месяц провели среди споров между шведскими и русскими уполномоченными, касательно определения места для съезда уполномоченных, формы совершения обоюдной присяги в безопасности уполномоченных и т. д. Наконец, местом съезда выбрано было сельцо Дидерино, и уполномоченные, шведские и русские, ближе подвинулись друг к другу: шведские уполномоченные прибыли в Глебово, а русские — в Пески. Оба эти местечка находились вблизи Дидерина. Здесь опять начались споры о церемониале, постановке шатров для переговоров , о титулах великого князя и пр.
3/13 января 1616 г. состоялось первое собрание [XVII] посланников; в этом заседании уполномоченные едва не разъехались, потому что русские, вопреки уговору, упомянули в числе титулов великого князя и титул «Лифляндский». Посредникам, однако, удалось уговорить уполномоченных не расстраивать съезда. На следующих собраниях — 4 января — в палатках, а в дальнейших на квартире Меррика по причине стужи — русские требовали возвращения всех городов России, занятых шведами, вознаграждения в 3 000 000 р. за убытки, понесенные русскими в воине с Швецией, и всех лифляндских городов, когда либо завоеванных русскими. Шведские же уполномоченные требовали всего Российского государства. Много дней прошло в изложении этих требований и спорах по поводу их. Видя, что переговоры не подвигаются вперед, голландские посланники, при содействии Меррика, уговорили шведских и русских уполномоченных сообщить секретно посредникам крайние условия, на которых обе стороны согласны мириться. Крайние условия, представленные русскими, были следующие: они согласны были утвердить Тявзинский договор, а из условий Выборгского договора готовы были утвердить уступку Кексгольма и заплатить 100 000 р. за возвращение русских городов, занятых шведами. Шведы этим вовсе не довольствовались. Не смотря на старания посредников склонить противников к обоюдным дальнейшим уступкам, уполномоченные не могли сойтись между собою. Тогда посредники от себя составили условия для заключения мира между Россией и Швецией, на который, по их мнению, могли согласиться русские и шведы, и послали эти условия великому князю и королю шведскому, прося обоих государей смягчить свои требования и согласиться на предлагаемые условия. В письме Густаву Адольфу от 6 февраля [XVIII] ст. ст. 1616 г. голландские посланники просили даже умерить и эти условия, так как на принятие их со стороны русских было мало надежды. Предложения посредников заключались в следующем:
1) Шведский король должен был уступить России: Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ивангород, Яму, Капорье, Ладогу и Нотебург с принадлежащими к ним землями и за это получить от России 2 000 000 рублей.
Или 2) Густав Адольф должен уступить России Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ладогу с Сумерскою волостью и с принадлежащими к ним землями и за это получить от великого князя 150 000 р.
Или 3) Густав Адольф должен уступить России Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов и Ладогу с принадлежащими к ним землями и получить за это 100 000 р.
После этого уполномоченные разъехались, заключив перемирие с 22 февраля 1616 г. по 31 мая того же года, и положили снова съехаться к 31 маю 1616 г., между Тихвиным и Ладогою. Меррик отправился после съезда в Дидерине к великому князю, а голландские посланники к королю шведскому, чтобы личным присутствием успешнее содействовать заключению мира между Россиею и Швецией. Из Стокгольма, где голландские посланники нашли Густава Адольфа, они уже не возвратились в Россию на предполагаемый съезд уполномоченных, а отправились прямо в Голландию, не смотря на просьбы великого князя и его обещания дать нидерландским купцам «царскую милость, покровительство и пособие». Голландские посланники отговаривались тем, что заключение мира зависит только от принятия великим князем одного из трех предложений посредников, [XIX] так как Густав Адольф, соглашаясь заключить мир с Россией, если великий князь примет одно из трех предложений посредников, на дальнейшие уступки решительно не соглашается; поэтому голландцы свое присутствие на будущем съезде считали бесполезным («Сборник», стр. 278 и 439).
Относительно торговых льгот для голландцев в России, нидерландские посланники не могли хлопотать, так как они не имели удобного случая быть в Москве.
Съезд шведских и русских уполномоченных между Тихвиною и Ладогою состоялся уже без голландских посланников. Здесь, в деревне Столбове, при посредстве одного только английского посла, Меррика, в феврале 1617 г. заключен был мирный договор между Россией и Швецией, по которому шведы возвратили русским Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу, Гдов и Сумерскую волость с принадлежащими к ним землями и получили от русских 20 000 р.. Ивангород, Яма, Копорье, Нотебург остались за шведами.
Тявзинский договор 1595 г. 8, по которому русские отказались тогда от Нарвы, Ревеля и всего Эстонского княжества, но возвратили всю древнюю Новгородскую область, был снова подтвержден относительно уступок Швеции: Михаил Федорович за себя и за будущих государей Российских навсегда отказался от Лифляндии и от титула «Лифляндский», за который так много спорили русские и шведы при [XX] переговорах в Дидерине. Подтверждена была также уступка Швеции Кексгольма и Корельской области, отданных Василием Ивановичем королю шведскому Карлу IX за ту помощь, которую тот должен быль оказать России против Польши.
Что же касается торговли, то русские получили право «вольно и без помешки» торговать всюду в Швеции, а шведы — всюду в России. Должно заметить, что в ХVІІ в. не было ни одного исключительно торгового трактата; Россия, однако, в своих внешних сношениях никогда не упускает из виду торговли. Нет почти ни одного трактата, который не заключал бы в себе нескольких статей о торговле 9.
Таким образом Столбовский договор является гораздо более тяжелым, чем Тявзинский. В этот раз шведы получили от русских то, что они требовали в Тявзине только для вида. В Тявзине они требовали Ивангород, Яму, Копорье, Нотебург, Ладогу и Гдов; на самом же деле шведы желали только мира без уступок со своей стороны. По Столбовскому миру шведы получили все эти города, за исключением Ладоги и Гдова, — и этим окончательно закрыли для русских доступ к Балтийскому морю; владения шведов у финского залива, по этому договору, были так распространены, как никогда ни раньше, ни позже.
Но, несмотря на все это, в Москве были очень довольны Столбовским договором. Русские возвратили себе Новгород и другие города, приобрели надолго со стороны Швеции необходимое для России спокойствие; наконец[XXI] могли с большею надеждою отразить поляков, между тем как война польская вместе с шведской, при истощении средств государства и при внутренней безурядице, могла кончиться для России очень плохо. Но зато и потери русских были немаловажны. Вот что говорил Густав Адольф на сейме 1617 г. о приобретениях Швеции по Столбовскому договору: «одно из величайших благ, дарованных Богом Швеции, заключается в том, что русские, с которыми мы издавна были в сомнительных отношениях, отныне должны отказаться от того захолустья, из которого так часто беспокоили нас. Россия опасный сосед... Теперь без нашего позволения русские не могут выслать ни даже одной лодки в Балтийское море. Большие озера — Ладожское и Пейпус, Нарвская поляна, болота в 30 верст ширины и твердые крепости отделяют нас от них. Теперь у русских отнят доступ в Балтийском морю, и, надеюсь, не так-то легко будет им перешагнуть через этот ручеек» 10.
Начиная со времени первого голландского посольства в Россию к 1615 г., Бредероде, Басса и Иоахими, Голландия в течении всего XVII и следующих веков уже не переставала поддерживать с нами дипломатические сношения. Сначала они поддерживались временными посланниками, а потом, с конца XVII века, являются в России постоянные голландские резиденты.
Донесения голландских посланников и резидентов [XXII] имеют очень большое значение для русской истории. Кроме политико-исторических данных, мы встречаем здесь верную и полную картину экономической и бытовой стороны жизни в России. Голландским штатам очень важно было для своих торговых выгод знать все подробности об экономических условиях страны, поэтому голландские посланники обращали на это особое внимание. Но при всей важности донесений голландских посланников в России для нашей общественной и политической истории ХVІІ века, документы эти, как уже заметил М. М. Стасюлевич в своем предисловии к «Запискам о России XVII и XVIII в.» (см. «Вестн. Евр.», 1868 г., янв., 225) не пользуются у нас такою известностью, как можно было бы желать им. В 1868 г. редакция «Вестника Европы» предприняла издание в своем журнале этих документов на русском языке 11. Перевод с голландского на русский взял на себя А. М. Энгель, старший переводчик морского министерства. Но издание русского перевода голландских донесений редакцией «Вестника Европы» прекратилось почти при самом начале.
Подлинные донесения голландских резидентов и посланников хранятся в нидерландском государственном архиве. Королева нидерландская, Анна Павловна, прислала в 1845 г. в подарок покойному императору Николаю Павловичу нарочно снятую копию с оригинальных донесений голландских резидентов, начиная от 1615 до 1780-х годов. Эта коллекция была передана в 1860 г. в Академию Наук, где была [XXIII] пересмотрена и приведена в порядок академиком А. А. Куником. Вместе с копией донесений на подлинном голландском языке находится и перевод русский от 1615 до 1676 г.
В настоящее время часть этой коллекции находится в Императорском Русском Историческом Обществе, куда передана из Академии Наук, для издания Обществом донесений голландских посланников и резидентов.
Настоящий том содержит в себе отчет первых официальных голландских посланников в Россию, Бредероде, Басса и Иоахими, об их посольстве в 1615 и 1616 гг. в Швецию и Россию для содействия заключению мира между Россиею и Швециею. Отчет обнимает собою все переговоры, бывшие в Дидерине между русскими и шведами. На дальнейших переговорах в Столбове голландские посланники уже не участвовали. Отчет голландских посланников в настоящем томе напечатан на подлинном голландском языке без всяких пропусков и с приложением русского перевода. Перевод сделан почти буквальный. Текст отчетов нидерландских посланников писан обыкновенным голландским языком. Самый голландский подлинный текст отличается совершенным отсутствием единообразия в правописании, так что одни и те же слова пишутся совершенно разнообразно, и в этом отношении установлено издателем единообразие в правописании. Грамоты, письма, словом все официальные бумаги, последовавшие по переговорам к посредникам от царя, короля шведского и полномочных к русским, шведским и от английского к голландским, — переданы почти все, в голландском тексте, на обыкновенном немецком того времени языке; впрочем, есть документы и на [XXIV] латинском языке. Все поименованные переводы сделаны без соблюдения какого-либо правописания, почти без знаков препинания. Причина тому, должно быть, малая литературная образованность переводчиков этих бумаг. Подлинные бумаги на русском, шведском и латинском языках, вероятно, приобщены были голландскими уполномоченными к их отчету, и, без сомнения, хранятся в нидерландском государственном архиве. При переводе русских писем и документов, помещенных в голландском тексте, употреблен язык нынешнего времени и переданы выражения те самые, которые употреблены голландцами или немецкими переводчиками.
Появление на свет этого тома принадлежит исключительно Александру Христиановичу Беку. Находясь в Гаге в качестве секретаря Русского посольства, он, согласно выраженному королевою Анною Павловною желанию, принял на себя наблюдение за списыванием в нидерландских правительственных архивах донесений, относившихся до Русской истории. Приступая к этому занятию, он, с примерною отличавшею его добросовестностью, изучил старинный голландский язык и, благодаря этому изучению, сам перевел большую часть списанных под его наблюдением бумаг.
Когда два года тому назад Общество наше предприняло издание этих бумаг, то А. X. Бек с бескорыстием и скромностью, составляющими отличительную черту истинного труженика, изъявил готовность взять на себя это крайне трудное дело. Последовавшее вскоре за тем назначение его директором государственного архива не ослабило его деятельности на пользу нашего Общества. К несчастью, А. X. Беку [XXV] не суждено было дожить до окончательного отпечатывания предпринятого им тома. 30 октября 1878 г. А. X. Бек после кратковременной болезни скончался, но в день его кончины уже был набран типографиею и пропущен им к печати весь текст настоящего тома.
А. Половцов.
Комментарии
1. См. И. Андреевского: «О договоре Новгорода с немецкими городами и Готландом, заключенном в 1270 г.», Спб., 1855 г., стр. 1 и сл.; В. Лешкова: «Русский народ и государство», Москва, 1858 г, стр. 382 и сл.2. См. И. Гамеля: «Англичане в России в XVI и ХVII столетиях», Спб., 1865 г. стр. 31, 79, 89; Ю. В. Толстого: «Россия и Англия» с 1553-1593 г., Спб., 1875 г.; см. еще рецензию на эту книгу академика А. Ф. Бычкова в «Отчете о ХХ-м присуждении наград гр. Уварова», Спб., 1878 г., стр. 529 и сл. О сношениях России с Ганзою и Англиею см. Н. М. Карамзина: «Ист. Гос. Росс.» по географ. указателю к ней П. М. Строева.
3. См. «Акты Археогр. Эксп.», III, 20; Н. Костомарова: «Очерк торговли Московского государства», Спб., 1862 г., стр. 32.
4. См. В. Рихтер: Geschichte der Medicin in Rossland. Москва, 1815 г., II т., стр. 24 и 150.
5. См. С. М. Соловьева: «История России», IX, 86.
6. См. М. Капустина: «Дипломат. сношения России с западною Европою», Москва, 1852 г., стр. 119.
7. О переговорах между Россиею и Швецией в 1615 и 1616 гг. см. Н. П. Лыжина: «Столбовский договор и переговоры, ему предшествовавшие». Спб. 1857 г. См. также Journael Der Legatie ghedaen inde Jaren 1615 ende 1616...In’s Graven Hage. By Aert Meuris. 1619. Антония Гётериса, бывшего казначеем при нидерландских посланниках, Бредероде, Бассе и Иоахими (в отчете голл. послан., Бредероде и товар., Гётерис ни разу не упоминается). Сочинение это очень замечательно по изображению состояния Московского государства в начале XVII века. Краткие извлечения его можно найти в известной книге академика Фридриха Аделунга: «Историко-литературное обозрение путешественников по России до 1700 г. и их сочинений», Москва, 1864 г., стр. 155-163, а в нем. изд. II т., 258. См. еще «Histoire des guerres de la Moscovie (1601-1610) par I. Massa de Harlem», изд. кн. Оболенского и фан-дер Линде, Brux., 1866.
8. Русский подлинный текст Тявзинского договора никогда не был напечатан вполне. Извлечения из него находятся у Карамзина в его «Истории», т. X, прим. 290. Со шведского же подлинника, хранящегося в Стокгольме в шведском государственном архиве, этот трактат был переведен А. Чумиковым и помещен в «Чтениях» Имп. Общ. истории и древн. российск., 1868 г., кн. II, смесь, стр. 1. Столб. договор нап. в П. С. 3., I, № 19, стр. 172.
9. См. Капустина 1. с., стр. 116.
10. Первоначально эта речь была напечатана по собственноручному подлиннику Густава Адольфа у Видекинда: «Gustaf Adolfs Historia». Извлечения из этой речи см. у Geijer’а: «Gesch. Schwedens», III, 97 и у Лыжина: «Столбовск. договор», стр. 79 и 80.
11. См. «Вестн. Европы» 1868 г., «Запискн о России» XVII и XVIII века по донесениям голландских резидентов, янв., стр. 222-255; апрель, 718-762; август, 767-814.
(пер. А. Х. Бека)
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Оглавление.
Предисловие.Инструкция Генеральных Штатов посланникам фан-Бредероде, Бассу и Иоахими.
Дополнительная инструкция им же.
Отъезд Бредероде и Иоахими из Гаги 25 августа 1615 года. — Из Амстердама, где к ним присоединяется Басс, все вместе 26 августа отправляются в путь.
Прибытие в Орезунд и аудиенция у наследного принца Датского в Кроненбург.
Письмо посланников к Датскому канцлеру Фризу о цели их путешествия.
Прибытие в Ревель и пребывание в нем.
Прибытие в Нарву. Они письмом извещают о своем приезде короля Шведского, находящегося под Псковом.
Приезд в Нарву Шведского государственного канцлера Акселя Оксенштиерна и советника Рутгерзиуса.
Канцлер сообщает посланникам о несостоявшейся попытке Датского короля быть посредником между Россиею и Швециею.
Проезд чрез Нарву герцога Юлия Виртембергского, возвращающегося после путешествия по Скандинавскому краю.
Ответное письмо короля Шведского, приглашающего одного из посланников прибыть к нему в лагерь под Псковом.
Посланник Иоахими с канцлером Оксенштиерном отправляется под Псков, а Бредероде и Басс в сопровождении Шведского пристава отправляются в Новгород.
Прибытие Бредероде и Басса в Новгород.
Прибытие Иоахими, 19 октября, в лагерь под Псковом.
Аудиенция Иоахими у короля Шведского.
Иоахими произносит приветственную речь и при передаче кредитивной грамоты подробно объясняет поручения, данные Генеральными Штатами ему и его товарищам.
Благосклонный ответ Короля; он оставляет Иоахими к обеду.
Шведы продолжают бомбардировать Псков, но наконец снимают осаду.
Отрывок переговоров между Нидерландскими посланниками и Английским послом Иоанном Мерриком. (См. для лучшего понимания хода переговоров стр. 120 и сл. и известную книгу Антония Гётериса, где день за днем записаны посещения посланников и прения о титулах).
Прения между Шведскими уполномоченными и посредниками (Английским послом и Бредероде и Бассом) о титулах Царя и Короля.
Постановления относительно крестного целования и присяги при обмене опасных грамот.
Прения относительно титулов главных уполномоченных, Русских и Шведских.
Оксенштиерн сообщает Иоахими мнение и условия Короля относительно мира.
Виды Швеции удалить Россию от Балтийского моря и Финского залива.
Отпускная аудиенция Иоахими.
Речь Короля при этом случае.
Оксенштиерн сообщает Иоахими о весьма пристрастных к Русским, но неудачных предложениях, представленных Английским послом Джоном Мерриком, королю Шведскому летом 1615 года в Нарве.
Отъезд Иоахими из лагеря под Псковом в Старую Руссу.
Пребывание Бредероде и Басса в Новгороде.
Шведские уполномоченные из Романова письменно приветствуют Бредероде и Басса по случаю их прибытия в Новгород.
Бредероде и Басс выезжают из Новгорода и прибывают в Старую Руссу.
Нидерландские посланники все трое, съехавшись в Старой Руссе, пишут к царю, объясняют цель своего путешествия и просят о высылке к ним надежного переводчика.
Ноября 17-го уполномоченные подъезжают к Романову, местопребыванию Шведских уполномоченных.
Шведские уполномоченные выезжают к ним навстречу, приветствуют их весьма радушно и провожают до отведенных им в Милагоне квартир.
Нидерландские уполномоченные посещают Шведских в Романове и меняются мыслями относительно предстоящих переговоров; затруднения касательно выбора места для съезда.
Местом съезда назначено Дидерино.
Причины зависти Английского посла к Нидерландским уполномоченным.
Свидание Нидерландцев с Английским послом, разговоры по поводу посредничества Генеральных Штатов.
Английский посол удерживает Нидерландцев от немедленного посещения ими Русских уполномоченных.
Соглашения относительно порядка, в коем должны производиться переговоры.
Русские уполномоченные объявляют свое согласие назначить Дидерино местом съезда.
Молва о набегах Лисовского в Россию.
Меррик сообщает Нидерландцам о получении писем из Москвы, в коих Царь объявляет, что присутствие Нидерландцев на переговорах ему весьма приятно.
Меррик старается выведать от Нидерландцев, известны ли им условия, на которых Густав Адольф согласен заключит мир, на что Нидерландцы отвечают уклончиво.
Форма проекта акта о целовании креста при заключении опасной грамоты.
Затруднения, делаемые Русскими уполномоченными на заключение сего акта.
Копия с грамоты, предложенной Русским уполномоченным.
Решительные предложения Шведских уполномоченных относительно опасной грамоты.
Недоразумения по сему вопросу разъясняются.
Окончательное предложение Английского посла о форме опасной грамоты.
Нидерландские уполномоченные предлагают приступить к разбору инструкций уполномоченных обеих сторон.
Шведские уполномоченные грозят отъездом, если крестное целование и присяга не будут совершены к 9-му декабря 1615 г. по одной из предложенных ими форм.
Приезд русского дворянина и переводчика к Англ. послу с письмом Русских уполномоченных к Нидерландским, в коем они жалуются на строптивость Шведских уполномоченных.
Русские предлагают приступить к присяге и целованию креста о безопасности уполномоченных без совершения акта или же писать акт с титулами, какие употреблены были в Тявзине 1595 г.
Вопрос о титуле в опасной грамоте окончательно решается.
Ответное письмо Нидерландских уполномоченных к Русским.
Новые затруднения Русских, которые не хотели включить Нидерландских посредников в опасную грамоту.
Нидерландцы на это не возражают, не желая задерживать дела.
Английский посол и Нидерландские уполномоченные отправляются на место съезда.
Новый пример коварства Английского посла.
Русские и Шведы обмениваются опасными грамотами, совершенными при присяге и крестном целовании 4-го декабря 1615 г. Копии с сих актов.
Нидерландские уполномоченные извещают Русских о прибытии своем в г. Глебов и просят назначить день свидания с ними.
Ответ Русских уполномоченных на предыдущее письмо.
Свидетельство, выданное посредниками Шведским уполномоченным, о их протесте относительно некоторых Царем употребляемых, но ими не признаваемых, титулах.
Письмо Нидерландских уполномоченных, в коем они просят Русских уполномоченных приказать перевести на немецкий язык полученные ими от Русских уполномоченных писем и прислать при переводах и копии с отпусков.
Ответ Царя на посланное к нему Нидерландскими посланниками письмо. (См. стр. 70).
Его Царское Величество отряжает к ним толмача Стерлинга.
Письмо короля Шведского к Нидерландским уполномоченным.
Прибытие в Глебово Шведских уполномоченных: Де-ла-Гарди, Тонниссена и Мартенсона; Горн заболев воротился в Новгород.
Прибытие Русских уполномоченных в Пески.
Первое посещение Нидерландских уполномоченных Шведским.
Споры о том, кого Английский посол должен посетить первых: Шведских ли или Русских уполномоченных.
Английский посол, вследствие угроз Шведских уполномоченных оставить съезд, посещает их первых.
Нидерландские уполномоченные стараются склонить Русских уполномоченных к скорейшему начатию переговоров, чтоб не раздражать Шведов.
Первое посещение Нидерландских уполномоченных Русским. Разговор о цели их посольства.
Передача письма Генеральных штатов к Русским уполномоченным.
Князь Мезецкий излагает положение дел и просить Нидерландских уполномоченных употребить все старания к заключению мира.
Нидерландские посланники повторяют о своей готовности действовать, как безпристрастным посредникам надлежит.
Прения относительно предъявления полномочий.
Форма и содержание русской полномочной грамоты.
Посредники признают грамоты, как русскую так и шведскую, достаточными для начатия переговоров.
Записка Русских уполномоченных к Нидерландским уполномоченным, в которой они стараются склонить их на сторону Царя.
Переговоры об установлении шатров для конференций.
Русские уполномоченные не соглашаются предоставить посредникам направление переговоров.
Условия, на которых Шведские уполномоченные соглашаются приступить к переговорам.
Предложение Русских уполномоченных касательно титулов Царя и установления шатров.
Обед Нидерландских уполномоченных у Русских.
Шведские уполномоченные под протестом уступают Русским в отношении титулов Царя.
Новые затруднения относительно установления палаток.
Устройство палаток.
Открытие первого заседания.
Речь Английского посла.
Новые затруднения относительно титулов Царя.
Речь Русских уполномоченных.
Речь Шведских уполномоченных.
Русские уполномоченные изъясняют содержание своей доверительной грамоты и объявляют требования Царя.
Ответ Шведских уполномоченных: они излагают все обстоятельства прошедших событий и объявляют свои требования.
Упоминают о переговорах Бутурлина с гр. Яковом Де-ла-Гарди.
Возражение Русских уполномоченных.
3-е заседание, по случаю стужи, происходит на квартире Английского посла.
Новые пререкания между Русскими и Шведскими уполномоченными.
Чтоб прекратить однажды навсегда подобные пререкания, посредники решили каждую из враждебных сторон выспрашивать порознь.
Русские уполномоченные предъявляют грамоты Царя, настаивают на своих требованиях и опровергают доводы Шведов.
Два решительные условия, предложенные Шведами.
Русские уполномоченные отвергают эти условия.
Записка Русских уполномоченных о их решительных требованиях.
Записка, поданная в свою очередь Шведами, с объявлением 10 пунктов, по коим они согласны заключить мир.
Уступки, предлагаемые Русскими уполномоченными.
Шведы, на основании помянутых 10 пунктов, представляют два предложения на выбор Русских.
Неудачные попытки посредников согласовать между собою требования двух враждебных сторон.
Шведы представляют четыре условия на выбор Русских.
Русские объявляют, что намерены просить нового наказа и новых повелений от Царя.
Посредникам с большим трудом удается удержать Шведов пресечь переговоры и удалиться в Новгород.
Русские готовы уступить Шведам Кексгольм.
Шведские уполномоченные жалуются посредникам на то, что Русские переманивают к себе Шведских конных и пеших солдат.
Русские уполномоченные извиняются неведением этих случаев и обещают отыскать беглецов.
Русские за возвращение им всех русских городов и всей Русской территории, занятых Шведами, предлагают заплатить сто тысяч рублей.
Видя невозможность придти к заключению мирного трактата, посредники предлагают заключить перемирие, в ожидании новых инструкций для обоюдосторонних уполномоченных.
Секретный разговор Английского посла с графом Де-ла-Гарди.
По предложению посредников, как Русские, так и Шведские уполномоченные, согласны на составление проекта трактата и на представление сего проекта к утверждению Царем.
Проект сего трактата.
Первое предложение, представленное Царю.
Второе предложение.
Третье предложение.
Проект этот утвержден посредниками 10 февраля 1616 г.
Письмо Нидерландских посредников к Царю. В этом письме они после донесения о ходе переговоров стараются склонить Царя на принятие одного из трех предложений.
Проект трактата отправлен к Царю, после некоторых в нем изменений, сделанных по просьбе Русских уполномоченных.
Письмо Нидерландских посредников к королю Шведскому: они просят его смягчить условия трактата.
Обед, данный посредникам Русскими уполномоченными.
Обед у Шведских уполномоченных.
Шведские уполномоченные готовятся ехать обратно в Новгород.
Русские уполномоченные просят Нидерландских уполномоченных уговорить Шведов отложить отъезд.
Новый пример коварства Английского посла.
Русские уполномоченные предлагают заключить перемирие.
Шведы предлагают проект акта перемирия.
Акт, выданный посредниками Шведским уполномоченным, о их протесте относительно сохранения Королем всех его прав и титулов.
Письмо Нидерландских уполномоченных к Царю: они уведомляют его о решении заключить перемирие и о их намерении отправиться к Королю, чтоб достигнуть смягчения условий.
Акт Шведских комиссаров о перемирии.
Акт Русских комиссаров.
Отъезд Шведских уполномоченных и Нидерландских посредников и прибытие их в Новгород.
Посланный в Москву 14 февраля с письмом и проектом трактата (см. стр. 309) к Царю капитан Николай фан-Бредероде, возвращается с ответною грамотою.
Ответ членов Царской Думы.
Ответ Царя.
Эти письма сопровождаются письмом князя Мезедкого и товарищей его к Нидерландским посланникам.
Письмо Английского посла к ним ж.
Письмо Нидерландских посланников к Царю: они оправдывают свои действия и считают незаслуживающими упреки Царя.
Ответное письмо Нидерландских посланников к Русским уполномоченным: они уведомляют их о предстоящем их отбытии в Швецию и о старании убедить графа Де-ла-Гарди во время перемирия оберегать русских жителей и церкви от грабежа.
Письмо Нидерландских уполномоченных к Английскому послу о предстоящей их поездке в Швецию.
Нидерландские уполномоченные отправляются 17-го марта 1616 года из Новгорода. Описание бедствий, постигших Новгород Великий во время войны.
По прибытии в Нарву 22 марта, они получили 24 марта письмо от короля Шведского из Абова. Король приглашает их прибыть к нему.
Ответ посланников. Они изъявляют свою готовность явиться к Королю в Стокгольм.
Выезд из Нарвы 27 марта.
В замке Кольке, принадлежащем графу Де-ла-Гарди, они, по приказанию, им заранее данному, пользовались радушным гостеприимством. Апреля 2-го они прибыли в Ревель.
Письмо Густава Адольфа к Нидерландским уполномоченным. Восхваляя труд посредников, он уведомляет их, что, из уважения к советам представителей Генеральных Штатов и Короля Великобритании и движимый чувствами искренно миролюбивыми, он согласен предоставить Царю выбор одного из трех посланных к нему предложений.
Письмо Густава Адольфа, в коем он приглашает Нидерландских посланников быть у него в Абове, если они полагают явиться на съезде 1 июня; если же они не намерены быть на съезде, то приглашает их в себе в Стокгольм. На оба случая он предлагает выслать им корабль.
Ответы Королю. Посланники, считая бесполезным быть на предполагаемом съезде, просят о высылке корабля для переезда в Стокгольм.
Письмо Нидерландских уполномоченных к Густаву Адольфу от 1 мая; они уведомляют, что, имея в своем распоряжении одно из вновь прибывших в Ревель нидерландских судов, они, не ожидая шведского корабля, намерены отправиться к Королю.
Нидерландские уполномоченные оставляют Ревель 19 мая, направляя путь свой на Абов.
У Терфзонда, в 4х милях от Абова, им объявляется желание Короля, чтоб они, не заезжая в Абов, отправились прямо в Стокгольм.
Свидание на корабле Нидерландских уполномоченных с канцлером Акселем Оксенштиерном.
Мая 29, в Троицын день, Нидерландские посланники прибыли в Стокгольм.
Аудиенция Нидерландских уполномоченных у Короля 11 июня.
Речь Нидерландских посланников к Королю: краткий отчет обо всем происходившем на переговорах. Они также просят удовлетворения на жалобы некоторых Нидерландцев о несоблюдении со стороны Шведских властей трактата, существующего между Нидерландами и Швециею.
Король благодарит за труды, понесенные Нидерландскими уполномоченными, и обещает назначить комиссию для разбора жалобы Нидерландцев.
Они обедают в этот день у Короля; описание обеда.
Подробная записка Нидерландских уполномоченных о жалобах их подданных; эта записка передается Шведской комиссии.
Возражения комиссии на означенные жалобы.
Подробный ответ и резолюция Короля на вышеозначенную записку Нидерландских уполномоченных.
Грамоты Короля к Генеральным Штатам и к Принцу Маврикию Оранскому, в которых он благодарит за посредничество Нидерландов и восхваляет уполномоченных.
Посланники награждаются разными знаками отличия и подарками.
Прощальный обед у Короля.
Характеристика Густава Адольфа.
Нидерландские посланники письмом уведомляют Царя о неудачном исходе их стараний уговорить Короля на смягчение условий для заключения мира. Шведские уполномоченные тогда только явятся на съезд, когда узнают, что Царь принял одно из упомянутых трех предложений. Швеция вооружается на случай продолжения войны. Нидерландские уполномоченные, считая свое присутствие на предполагаемых переговорах бесполезным, намерены возвратиться из Стокгольма в Голландию.
Письмо такого же содержания к главным Русским уполномоченным; они просят об одобрительном отзыве у Царя относительно трудов их как посредников.
Письмо одинакового же содержания Нидерландских уполномоченных к Великобританскому послу.
Письмо Великобританского посла из Москвы, в котором он сообщает о миролюбивом расположении Царя, думы и земства и изъявляет надежду, что Нидерландцам удастся побудить Короля, из уважения к доброму расположению Русских, смягчить свои условия. Прежние Русские уполномоченные готовятся к отъезду на место собрания, где посол надеется съехаться с Нидерландскими посланниками.
Ответ Нидерландских посланников: они ссылаются на сказанное ими в предыдущем письме (см. стр. 499) от 12 июня 1616 г.
Военные приготовления Короля.
Июня 24 Нидерландские посланники на шведском военном корабле Орфей, при оказанном им почете, отправляются из Стокгольма в Любек.
У Терфзонда нагнал их государственный советник Ян Скутте с прибывшим из России дворянином Богданом Григорьевичем, который вручил им письмо Царя. Повторив все прежние доводы и жалобы, Царь уведомляет об отправлении на место собрания своих уполномоченных и просит Нидерландских посланников равным образом туда явиться.
Письмо главных Русских уполномоченных одинакового с Царским письмом содержания.
С Богданом Григорьевичем прибыл и посланный от Меррика с двумя письмами одинакового с вышеприведенным содержания.
Ответ Нидерландских посланников на письмо Царя. Они, ссылаясь на прежние письма, писанные ими: в начале февраля, на последующее от 23 февраля, 4-го марта и 12 июня, подтверждают все, что писали, и извиняются, что на съезд между Ладогою и Тихвином они не будут, считая это бесполезным и говоря, что на возвращение в Россию к предполагаемому съезду они, впрочем, не обязывали себя.
Письмо Нидерландских посланников к Русским уполномоченным одинакового с предыдущим содержания.
Подобное же письмо к Английскому послу Иоанну Меррику.
Прибытие Нидерландских посланников в Травемюнде.
Прибытие Нидерландских посланников в Любек.
Письмом от 12 июля 1616 г. они благодарят короля Шведского Густава Адольфа за военный корабль и за пожалованные им почести и попечение, оказанное им во время их посольства.
Июля 23 Нидерландские посланники прибыли в Гамбург, а оттуда через Бремен и владения Ольденбургские и Ост-Фризландские 30 июля прибыли в Гронинген в Голландии.
Прибытие посланников 2 августа в Амстердам; Басс остается в Амстердаме, а Бредероде и Иоахими отправляются далее и 4 августа прибывают в Гагу.
8 августа посланники, до представления ими подробного письменного отчета 17 октября, словесно доносят Генеральным Штатам о результатах посольства.
Приложение I. Описание, по книге: Uebersicht der Reisenden etc. etc. Фр. Аделунга, первого заседания Русских и Шведских уполномоченных в Дидерине.
Приложение II. Копия с записи Русских уполномоченных о перемирии между Россиею и Швециею с 22 февраля по 31 мая 1616 г. (Из сочинения Лыжина: «Столбовский договор», стр. 109).
Приложение III. Копия с записи Шведских уполномоченных о том же (оттуда же, стр. 112).
СПИСОК ГРАМОТАМ И ДОКУМЕНТАМ.
Инструкция Нидерланд. Штатов Бредероде, Бассу и Иоахими от 15 авг. 1615 г.Дополнительная инструкция Нид. Штатов Бредероде, Бассу и Иоахими от 21 авг. 1615 г.
Письмо Бредероде и товарищей его Христиану Фризу, канцлеру датск. кор. Христиана IV, от 7 Сент. н. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. его шв. кор. Густаву Адольфу от 22 сент. н. ст. 1615 г.
Письмо Густава Адольфа голландским посланникам, Бредероде и тов. его, от 18 сент. 1615 г. (после 22 сент. нов. ст.).
Письмо Бредероде и тов. его в. к. Михаилу Федоровичу от 5 (16) ноября 1615 г.
Форма присяги в безопасности русск. и швед, уполномоченных при переговорах в Дидерине, изготовленная швед. уполн. по проекту англ. посла И. Меррика.
Опасная (охранительная) грамота, данная Михаилом Федоровичем швед. уполномоченным в окт. 1615 г.
Письмо руск. уполн., Мезедкого и тов. его, гол. посланникам, Бредероде и тов., от 29 ноября 1615 г.
Письмо Бредероде и тов. русск. уполн., Мезецкому и тов., от 11 дек. н. ст. 1615 г.
Форма присяги в безопасности уполномоченных на съезде в Дидерине, выданная поверенными швед. уполномоченных русским, от 4 (14) дек. 1615 г. (по этой форме и была совершена присяга).
Письмо Бредероде и тов. рус. уполн., Мезецкому и тов., от 18 дек. н. ст. 1615 г.
Письмо рус. уполн., Мезецкого и тов., гол. посл., Бредероде и тов., от 10 дек. 1615 г. (после 18 дек. н. ст.).
Свидетельство анг. посла И. Меррика и голл. послан., Бредероде и тов. его, выданное шв. улолномоч. в том, что шв. упол. протестовали против употребления титула «Государя, Царя и Вел. Князя всея России», от 11 (21) дек. 1615 г.
Письмо Бредероде и тов. Мезецкому и тов., от 21 дек. н. ст. 1615 г.
Письмо Михаила Федоровича голл. посл., Бредероде и тов. его, от дек. 1615 г.
Письмо Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., от 29 ноября 1615 г.
Письмо Нид. Штатов русск. уполн. от 16 авг. н. ст. 1615 г.
Условия для заключения мира между Россией и Швецией, представленные письменно рус. уполн., Мезецким и тов. его, от 7 янв. 1616 г.
Мирные условия, письменно предложенные шв. Уполномоч., от 8 ян. 1616 г.
Мирные условия, письменно предложенные рус. уполн., от конца янв. 1616 г.
Проект трактата о заключении мира между Россиею и Швециею, выработанный англ. послом И. Мерриком и голл. посл., Бредероде, Бассом и Иоахими, и утвержденный ими 10 февр. 1616 г. (н. ст.).
Письмо Бредероде и тов. его Михаилу Федоровичу от 31 янв. стар. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густаву Адольфу от 6 февр. ст. ст. 1616 г.
Акт о протесте шв. уполн. против употребления некоторых титулов великого князя при переговорах в Дидерине, подписанный И. Мерриком, Бредероде и товарищами его, от 22 февр. 1616 г. (ст. ст.).
Письмо Бредероде и тов. Михаилу Федоровичу от 22 февр. ст. ст. 1616 г.
Акт шведских комиссаров, Як. Де-ла-Гарди и товарищей, о перемирии между Россией и Швецией с 22 февраля 1616 г. по 31 мая того же года, от 22 февр. 1616 г.
Акт рус. комис., Мезецкого и тов., о перемирии, от 22 февр. 1616 г.
Письменный ответ членов царской думы Р. Свифту, секретарю И. Меррика, и Ник. фан-Бредероде, посланному в Москву от Р. Бредероде и тов. его.
Письмо Михаила Федоровича голл. посл., Бредероде и тов. его, от февраля 1616 г.
Письмо рус. уполн., Мезецкого и тов., голл. посланниками Бредероде и тов., от 28 февр. 1616 г.
Письмо И. Меррика голл. посл., Бредероде и тов., от 28 февр. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Михаилу Федоровичу от 4 марта стар. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. рус. уполн., Мезецкому и тов., от 4 марта ст. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. И. Меррику от 4 марта стар. ст. 1616 г.
Письмо Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., от 28 февр. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густ. Адольфу от 15 марта 1616 г.
Письмо Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., от 3 марта 1616 г.
Письмо Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., от 9 апреля 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густаву Адольфу от 28 апр. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густ. Адольфу от 1 мая 1616 г.
Речь Бредероде и тов. пред шв. кор. Густавом Адольфом 10 июня 1616 г. (н. ст.), поданная после королю на письме.
Записка Бредероде и тов., заключающая в себе жалобы на действия шведск. чиновников относительно нидерл. подданных, от 3 июня 1616 г.
Ответ Густава Адольфа голл. посл., Бредероде и тов., на их записку, от 10 июня 1616 г.
Письмо Густава Адольфа Нид. Штатам от 12 июня, юлиан. ст., 1616 г.
Письмо Густава Адольфа принцу Маврикию Оранскому от 12 июня, юлиан. ст., 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Михаилу Федоровичу от 12 июня 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. рус. уполн., Мезецкому и тов., от 12 июня 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. И. Меррику от 12 июня 1616 г.
Письмо Меррика к Бредероде и тов. (после 27 апр. 1616 г.).
Письмо Бредероде и тов. И. Меррику от 13 июня (ст. ст.) 1616 г.
Письмо Михаила Федоровича Бредероде и товарищам, от апр. 1616 г.
Письмо рус. уполн., Мезецкого и тов., г. посл. Бред, и тов., от 15 апр. 1616 г.
Письмо Меррика к Бредероде и тов. от 10 апр. англ. ст. 1616 г.
Письмо Меррика к Бредероде и тов. от 20 апреля англ. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Михаилу Федоровичу от 18 июня ст. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. рус. уполн., Мезецкому и тов., от 18 июня ст. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Меррику от 18 июня ст. ст. 1616 г.
Письмо Бредероде и тов. Густаву Адольфу от 12 июля 1616 г.
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников
Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их
посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского
исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Отчет 12 Нидерландских
посланников, Рейноута Фан-Бредероде, Дидериха Басса и Альберта Иоахими,
о их посольстве в Швецию и Россию в 1615 и 1616 годах. Представлен
17-го Октября 1616.
Письменное донесение (Rapport), поданное державнейшим 13 господам генеральным штатам Соединенных Нидерландов, благородными, именитыми, многоучеными господами Рейноутом Фан-Бредероде, бароном Везенбергским, кавалером, владетелем в [2]
Веенгейзене, Спанбруке, Оостгейзене, Этерсеме, Гобреде, Схардаме,
Квадейке и прочее, председателем верховного совета Голландии, Зеландии и
Вест-Фризландии; Дидерихом Бассом, кавалером, бургомистром города Амстердама и Альбертом Иоахими,
кавалером, владетелем в Остенде, в Гудекенскерке и проч. о посольстве,
предпринятом их превосходительствами, по приказанию их державия, к
светлейшему и великому королю и государю Густаву Адольфу, королю Шведов,
Готфов и Вендов, королю и наследному князю, великому герцогу
Финляндскому, герцогу Эстляндскому и Вестманландскому и прочее, в годах
1615 и 1616, а потом в Россию, для заключения мира между упомянутым
королевским величеством и равно светлейшим, великим государем, великим
царем и великим князем Михаилом Федоровичем, самодержцем Всероссийским и
пр.Инструкция господ генеральных штатов Соединенных Нидерландов господам Рейноуту Фан-Бредероде, доктору Дидериху Бассу и Альберту Иоахими 14. [3]
Упомянутые посланники имеют поспешить своим путешествием в шведскую Нарву (Nerva) или тот окрестный город, в котором им можно будет застать короля Шведского.
Имеют в первой аудиенции у Е. К. В-ва, при передаче их кредитивных грамот, засвидетельствовать ему именем их державия должное почтение, поздравить со здравием и с заключением мира между Е. В-м, его государствами и поданными с одной стороны и между королем Датским, его государствами и подданными с другой стороны и выразить их надежду, желание и молитвы о том, дабы Бог, Господь Всемогущий, сохранил на долгое время в благоденствии, преуспеянии и счастии его королевскую особу, его государства и подданных.
Сверх того, они имеют уверить Е. В-во, что генеральные штаты искренно и откровенно намерены хранить и содержать союз, [4] заключенный между Е. В-м и И. Держ., во всех его пунктах, твердо ожидая того же со стороны Е. В-ва.
Затем постепенно в сей же или в последующей аудиенции, избрав для того удобный случай, объяснить главные причины их посольства, предлагая всякое содействие к заключению доброго, справедливого и постоянного мира между Е. В-м, его государствами и подданными, и между великим князем Российским, Московским и проч., его государствами и его подданными, стараясь доказать, что подобный мир для Е. В-ва, его государств и подданных будет славен, полезен и приличен.
Если встретятся какие-либо препятствия в том, как начать переговоры и согласить на свидание уполномоченных обеих держав, то посланники должны всеми средствами стараться об устранении и отклонении всех таковых препятствий для того, чтобы переговоры могли в скорейшем времени быть действительно начаты.
На сей конец посланники (если окажется нужным) должны в качестве посредников, посетить уполномоченных обеих сторон, [5] предложить им свое посредничество и побудить их всеми средствами на принятие оного.
Если великий князь Российский будет находиться в окрестностях на расстоянии 8 или 10 дней путешествия от их пути, и посланники будут полагать, что путешествие к нему может быть совершено безопасным и удобным образом, то они должны также к нему отправиться, при чем имеют самым приличным образом засвидетельствовать почтение и предложить свои услуги, объясняя ему необходимость сего мира.
Они должны представить обеим сторонам, что иезуитская партия и государи, поддерживающие ее, имеют без сомнения в виду воспользоваться существующими раздорами и недоразумениями, чтоб поработить сколько особы, столько и государства и подданных как одной, так и другой враждующих сторон.
Посланники имеют узнать действительные намерения обоих государей или их полномочных, выведать, на чем именно основаны главные между ними недоразумения и употреблять все приличествующие средства для приведения их к взаимному соглашению и миру, [6] поставив им на вид опасности и трудности, которым могут быть подвергнуты обе враждующие стороны продолжением войны, и объясняя выгоды и пользу, которые произойдут для обеих сторон от мира и союза.
В переговорах они должны явить себя искренними друзьями как одних так и других и пользоваться встречающимися случаями, чтоб на словах и иными способами уверить их в своей искренности и откровенности и в том, что они по чистой совести и от всего сердца желают и ищут заключения справедливого мира.
Во время переговоров, а также прежде и после оных, посланники должны настаивать как у короля Шведского, так и у вел. кн. и других на том, дабы нидерландские подданные пользовались везде в их государствах, княжествах, портах и землях, свободным судоходством и правом торговать всякими товарами, как для ввоза и распродажи, так и для покупки и вывоза оных, с тою же свободою, которою пользуются их собственные подданные или на основании существующих трактатов. Чтоб удобнее достигнуть этой [7] цели, имеют они предложить означенным государям подобные выгоды для их подданных в Нидерландах; но если нельзя будет этого достигнуть, то они должны, по крайней мере, у великого князя России домогаться, чтобы лица, купцы, шкипера и имущества во всех гаванях, местностях и городах пользовались равными правами с другими лучшими их друзьями и союзниками 15.
Для удобнейшего достижения этого, они должны при всяком удобном случае объяснять сколь много предметов, как для военных и жизненных потребностей так и для выгод торговли, могут беспрепятственно из Нидерландов быть туда привозимы и доставляемы в пользу их государств, земель, подданных и соседей их, чем разовьются и распространятся их торговые сношения и, следовательно, увеличится и самое благосостояние их государств, княжеств, земель и подданных.
Посланники также должны поставить на вид, сколько лет Нидерланды сражались на суше и на море против могущественных [8] сил 16 и какие они имели блистательнейшие успехи как на суше, так и на море; равным образом обратить внимание на их обширные, во все концы света распространенные мореходство и торговлю; на трактаты их с соседними государями и державами, с султаном Константинопольским (Keyser van Constantinopolen) и многими князьями в Индиях и наконец представить сколь могущественны Нидерланды на суше и на море.
На этот конец, если почтут полезным, они могут сообщить трактаты, заключенные с султаном Константинопольским, королями: Французским и Великобританским и другими.
Затем посланники имеют во всех случаях поддерживать честь, славу и пользу Соединенных Нидерландов, равно и выгоды и пользу их добрых подданных.
Господа посланники должны стараться о том, чтобы, если во время их посольства будут совещания о каких-либо официальных делах, в коих они будут приглашены участвовать, при сем [9] соблюдалось достоинство, их Державию приличествующее, т. е., чтобы посланникам место иметь вслед за посланниками королей и тех, которые по праву имеют королевский титул в Римской Империи 17 и вне оной и вслед за посланниками курфирстов.
О всех важных делах имеют посланники уведомлять их державие и обязаны пользоваться всеми случаями, чтобы писать о том, что заслуживает внимание, а также об успехе их путешествия и поручения.
Дано в собрании державных господ генеральных штатов в Гаге, 15-го августа 1615 года; подписали: И. Фан-Ольденбарнефельд; скрепил: по приказанию державнейших гг. генеральных штатов, К. Арсенс.
Дополнительная инструкция гг. генеральных штатов Соединенных Нидерландов г. Рейноуту Фан-Бредероде, доктору Дидериху [10] Бассу и Альберту Иоахими 18, посланным их Державием для переговоров между Е. В-м королем Шведов, Готфов и проч. и царем Российским, В. К-м Московским.
Буде гг. посланники найдут на пути своем удобный случай поклониться Е. В-ву королю Датскому от генеральных штатов, без замедления путешествия своего, то имеют они исполнить это: по исходатайствовании себе аудиенции и по передаче доверительных грамот, обязаны они засвидетельствовать ему почтение, поздравить со здравием, с мирным благоденствием государств и земель Е. В-ва и пожелать долгого здравия его королевской особе, благополучного успеха, счастия и мирного управления ее государствами, землями и подданными, повергая приличным образом на его доброе расположение Соединенные Нидерланды и подданных их и предлагая в то же время от их имени всякие услуги его королевской особе, ее государствам, землям и подданным. [11]
Равным образом имеют они просить Е. В. о продолжении его королевского и отеческого благорасположения на поспешествование христианства и предупреждение успехов римской католической, иезуитской партии, стремящейся подвергнуть своей власти как совести в делах до веры касающихся, так и светское правление.
Далее они имеют вкратце сообщить, что как король Шведский, так и вел. кн. Московский пригласили их Державие помочь им при заключении между ними доброго и справедливого мира и что генеральные штаты обещали на сей конец, если на то представится случай, оказать им всевозможные услуги, следуя в сем похвальному примеру Е. В-ва короля Великобританского, который уже прежде на подобное приглашение ответил не только обещаниями, но послал даже посланников к вел. кн., и что ныне, так как сие дело подготовлено и распоряжено к соглашению, то генеральные штаты, следуя примеру помянутого короля Великобританского и полагая, что справедливый мир между означенными государями необходим всему христианству для предупреждения успехов католической и иезуитской партии [12] и для того, чтобы предотвратить порабощение этою партиею совестей и светского законного правления, — поручили им (посланникам) присутствовать при означенных переговорах и оказывать всевозможные услуги для заключения доброго мира. Посланники должны сказать также королю Датскому, что они для сего намерены совершить путешествие с возможною поспешностью, дабы поспеть вовремя. Поблагодарив надлежащим образом за королевскую аудиенцию и предложив свои услуги, они должны откланяться у Е. В-ва.
Посланники имеют также поклониться господину государственному канцлеру и главным членам совета, которых они там застанут и самым приличным образом просить этих особ о благорасположении к делам Нидерландским.
Дано в собрании державных гг. генеральных штатов в Гаге 15-го августа 1615 года. Подписал И. Фан-Ольденбарнефельд. Скрепил по приказанию их державия гг. генеральных штатов К. Арсенс.
Генеральные штаты Соединенных Нидерландов пору чают и [13] приказывают чрез сие вышепоименованным гг. посланникам отправиться в путь в Московию и поступать по главной и дополнительной инструкциям, постановленным для них генеральными штатами 15-го сего августа и врученным им 21-го того же месяца, не трактуя (кроме того что содержится в их инструкциях) для каких-либо отдельных провинций 19, городов, членов сих последних или частных лиц Соединенных Нидерландов ни о чем-либо особенному относящемся до торговли, судоходства или других дел (отдельных провинций), ни с кем из императоров, королей, князей, владетелей или городов, но всегда ограничиваться общими местами, что означенными гг. посланниками и было принято и обещано. Дано в собрании державнейших генеральных штатов в Гаге, 21-го августа 1615 года. Скрепил И. Магнус. А ниже было поставлено: по приказу державных генеральных штатов, подписал К. Арсенс. [14]
ДОНЕСЕНИЕ.
Державнейшие гг. генеральные штаты Соединенных Нидерландов.После того как Вашему Державию угодно было нам трем нижеподписавшимся поручить посольство к Е. В-ву королю Шведскому и потом в Россию, дабы присутствовать при переговорах о мире между помянутым королем и между в-м к-м Московским и способствовать успеху сих переговоров, следуя вышеизложенным инструкциям, которые нам, Рейноуту Фан-Бредероде и Альберту Иоахими, вручены были 21-го августа 1615 года вместе с различными доверительными грамотами В. Д. и светлейшего, высокорожденного князя и господина Маврикия, принца Оранского, графа Нассауского, Каценэльбогенского, Вианденского, Дицского — мы оба 20 отправились 25-го того же месяца в Амстердам и на другой день вместе с г. Дидерихом Бассом сперва тщательно и надлежащим образом старались увериться в основательности известий, полученных за несколько дней пред сим [15] в Гаге из Кельна о том, что вышепоименованный вел. кн., бежав из Москвы, спасся к Татарам, вследствие чего предполагаемый съезд для заключения мира не состоялся бы и путешествие наше сделалось бы бесполезным; но узнав, что купцы, ведущие заграничную восточную торговлю, не получали подобного известия, и окончив дела, которые мы имели в Амстердаме и которые могли служить нам для успеха нашего путешествия, мы отправились в путь на другой день и к вечеру приехали чрез Горн в Меденблик. Гг. бургомистры и начальники Амстердама дали нам во все время нашего пребывания в сем городе, в честь В. Д-ия, готовое содержание, которым мы также пользовались 27-го числа в Горне и Меденблике в обед и вечером.
28-го утром мы отплыли при большом штиле из Меденблика на остров Фли (Vlie). Штиль с обеда на вечер обратился в сильную бурю с запада и юго-запада, с молнием и громом, вследствие чего многие суда были выброшены на мели, а некоторые даже погибли в глазах наших. Мы отделались потерею лишь одного якоря и в воскресенье 30-го, пред обедом, когда утихла погода, пересели на [16] военный корабль, который для нас был назначен и которым командовал капитан Симон Квирейнс Робель (Simon Quirynsz Roobel). Мы тотчас спросили конвойных чиновников, не имеют ли они какого-либо известия о том, что вел. кн. покинул Москву, и так как они нам объявили, что не получали подобного известия, мы решились тотчас же отправиться, пользуясь приливом, о чем мы в тот же день донесли B-y Д-ию; но так как время прилива прошло прежде, чем капитан успел вполне приготовиться к отходу, а затем поднялся ветер противный, то мы должны были дожидаться более попутного ветра. В четверг, 3-го сентября, ночью подул ветер с юга и мы около обеда подняли паруса, о чем уведомили В. Д. в тот же день и прибыли в воскресенье 6-го сентября после обеда в Орезунд. Проезжая мимо замка Кроненбург у Эльзенера, мы приказали капитану спустить флаг с мачты и убрать марсель 21. Мы сделали 6-ть [17] салютных выстрелов на это нам отвечали из замка 3-мя выстрелами по приказанию, данному заранее по сему предмету королем Датским пред его отъездом, как нам сказал Исаак Питерс (Isaac Pieterss). Е. В-во за 8 или 9 дней пред сим отправился с малочисленною свитою к герцогу Брауншвейгскому. Тотчас по приезде, мы дали знать таможне, кем мы посланы, и что мы намерены немедленно отправиться далее, потому что не застали Е. В-ва, которому мы в противном случае засвидетельствовали бы почтение по приказанию В. Д-я. Начальник таможни на это ответил, что не может согласиться на наш отъезд, и что мы хорошо сделаем, если пошлем кого-нибудь из нашей свиты в Копенгаген, где находились советники короля, чтобы просить позволения на отъезд, это мы нашли неудобным, боясь унизить достоинство генеральных штатов, но узнав, что принц Датский Фридрих, старший сын короля, находился с двором своим в помянутом выше замке Кроненбурге, мы предпочли просить аудиенции у Его Высочества, чтобы ему поклониться. Аудиенция сия была назначена нам на другой день в обед, чрез одного из служителей Его Высочества. Мы вышли на берег со [18] свитою нашею и были встречены у самого входа в замок королевскими гофмейстером, шталмейстером и капитаном телохранителей. Нас проводили мимо гарнизона замка и гауптвахты короля до самой комнаты принца, которого мы нашли стоящего посреди комнаты с непокрытою головою. Когда мы подходили к Его Высочеству, то он сделал несколько шагов к нам навстречу. Поклонившись и пожелав ему всякого благополучия, уверив его в благорасположении генеральных штатов и предложив ему наши услуги, мы уведомили Его Высочество о причине нашего путешествия и о поручении, которое мы имели просить доступа к королю, если б Е. В. не был в отсутствии. При этом мы просили благорасположения Его Высочества к государству Нидерландов и ходатайства пред его королевским величеством, о его благосклонном благорасположении к государству нашему, его подданным и нам самим. Его Высочество чрез наставника своего поблагодарил нас за посещение, обещал нам исполнить нашу просьбу у короля, своего родителя, и пожелал счастливого пути и успешного окончания нашего посольства. Его Высочеству было тогда [19] 12-ть лет с половиною: он для лет своих был высокого роста и хорошего телосложения. При уходе мы были сопровождаемы теми же господами, которые нас проводили наверх; нас почтили тремя выстрелами из пушек также и оружейными салютами. Кроме того принц приказал поставить на свой счет то, что было издержано нами в гостинице, в которой мы остановились, когда сошли с корабли. Мы написали также следующее письмо к г. Христиану Фризу, канцлеру короля:
«Милостивый 22 государь.
Гг. генеральные штаты Соединенных Нидерландов, будучи вместе с различными королями и государями приглашены царем (Keyser) Росс., вел. кн. Московским и королем Шведским способствовать к заключению справедливого мира между сими последними, признали за благо нам на сей конец поручить посольство и приказали нам также, проезжая чрез Орезунд, Е. В-ву королю Датскому поцеловать руку от имени генеральных штатов и, пожелав ему благополучия, успеха и счастия и королевского благоденствия, просить о благорасположении его [20] к Нидерландам и их подданным, предложить вместе с тем всевозможные услуги генеральных штатов, как королевской его особе так и его государству, землям и подданным. А как Е. В. не находится в своем государстве, и мы, к сожалению нашему, не могли исполнить данного нам поручения, то мы не хотели упустить случая, уведомить о вышесказанном вас, милостивый государь, и просить вас, так как нам необходимо воспользоваться настоящим временем года и ветром, благоволить, по доброжелательству вашему к Соединенным Штатам, не отказать нам в ходатайстве пред Е. В-м о продолжении благорасположения, которое он питает к Нидерландам и к их верным 23 подданным и предложить в то же время Е. В-ву наши нижайшие услуги. Мы почтем себя вам обязанными за сие и во всех случаях готовы будем оказать вам нашу благодарность. Мы просим Бога Всемогущего, да сохранит вас на долгое благополучие. На рейде пред Эльзенером, 7-го сентября 1615 года нового стиля». [21]
Мы в тот же день известили В. Д. о вышесказанном письме и о том, что мы представлялись принцу Датскому. Мы уведомили вас также о том, что узнали, что король Шведский был тогда под Псковом и что начинали говорить о заключении мира между Е. В-м и вел. кн. Московским по посредничеству посла Е. В-ва короля Великобританского и что, за день пред прибытием нашим, датскими военными судами были приведены два Бискайских судна, захваченные на северном берегу Норвегии за производство рыбной ловли без предварительная на то согласия Датского короля, и что эти датские военные корабли крейсировали около Шпицбергена с целью захватить — если б им было по силам — суда, занимающиеся китовым ловом. Нам сказали, что Датчане на 10-й день после отплытия от Нордкапа достигли Шпицбергена, о котором они полагают, что он есть часть Гренландии и что другие 24, которые там в одно время с Голландцами производят этот промысл, предложили Датчанам соединиться с ними, [22] чтоб выгнать или захватить наши суда, но что Датчане ответили, что они не имеют приказания с кем-либо на это сговариваться.
Ночью с 7-го на 8-е сентября мы отплыли при попутном юго-западном ветре и прибыли к Ревелю во вторник 13-го сентября, утром. Мы тотчас дали знать о своем приезде губернатору, но так как он находился в Швеции, то заведывающий городом начал извиняться, что не может принять нас так, как того требовал сан пославших нас и собственное наше звание, потому что он не имеет надлежащей власти и в городе нет открытых гостиниц, где бы мы могли пристать; тогда мы обратились к гг. бургомистрам с тем, чтобы нам отвели квартиры. Бургомистры, получив список свиты нашей, поместили каждого из нас особо, с 3-мя и 4-мя лицами из нашей свиты, у одного из граждан и распределили остальных между другими. Мы там были приняты и угощены по 28-е сентября на счет города; кроме того гг. бургомистры и советники дали в честь нашу прекрасный обед в их канцелярии, [23] показали нам замок, городской арсенал и все прочее в городе заслуживающее внимание. Город этот был прежде в блестящем положении и был членом Ганзы, от которой, будучи в цветущем состоянии, старался сделаться независимым. Теперь же, чрез продолжительные Лифляндские войны он много потерпел как от Поляков, так и от Русских. Чрез войны сии и другие чрезвычайные бедствия Лифляндия лишилась почти всех своих жителей, кроме сего Ревель перенес две губительные осады Русских; опустошения, произведенные Русскими, и незначительность торговли с Русскими, которая вся ныне направляется на Нарву, довели Ревель до такой бедности и до такого разорения, что он теперь не был бы в состоянии нести издержек Ганзы, даже если б король позволил ему снова присоединиться к ней. Гг. бургомистры и советники показали нам разные привилегии, дарованные городу королями Шведскими, в которых между прочим обещано, что никаким иностранным кораблям, идущим в Нарву или в Россию не будет позволено идти этим путем. Они просили нас иметь в виду эти привилегии при предстоящих [24] переговорах, и когда мы поехали назад 25, то они нас просили отрекомендовать их город королю, чтоб торговля его могла снова хоть несколько подняться, на что Е. В. изъявил полное свое благорасположение 26. Но мы могли заметить, что не все лица, окружающие Е. В. питают одинаковое расположение к сему городу, потому что из всех городов подвластных Шведской короне лишь он один не подчинен Шведским законам, королевским губернаторам и наместникам и слишком настаивает на сохранении своих преимуществ 27 как относительно таможенных доходов, которых половина поступает в городскую казну, так и относительно других пунктов.
18-го сентября мы оставили Ревель с большим числом нашей свиты и небольшою поклажею, а остальную часть поклажи перегрузили с военного корабля на Любское судно, потому что плавание в сих краях весьма опасно для кораблей, глубоко сидящих в воде, особенно в тогдашнее время года. Наместник губернатора предложил [25] нам повозки и лошадей для того, чтобы нас доставить в соседний округ. Ревельское начальство прибавило к сему две кареты и несколько других повозок, которые остались при нас до Нарвы. При отъезде нашем почтили нас несколькими пушечными выстрелами, тоже и сделал наместник губернатора из крепости. В тот же день мы известили В. Д. о приезде нашем в Ревель и о намерении оставить город сей в этот же день. От Ревеля до Нарвы 30 миль, чрез порядочный, но малонаселенный и малообработанный край. Около половины дороги находится древний королевский замок, лежащий в стороне и называемый Тольсбург, куда мы прибыли 20-го числа в обед. Мы 22-го числа доехали до Нарвы. О приезде нашем мы известили е. кор. вел. письмом, с коего следует копия:
«Светлейший, Вельможный Государь, мы во всякое время готовы служить В. В-ву.
Поелику посол В. В-ва господин Иаков Фан-Дейк в прошедшем июле месяце доложил гг. генеральным штатам Соединенных [26] Нидерландов о положении предполагаемых тогда переговоров для заключения мира между В. В-м и вел. кн. Московским и просил именем Ваш. Вел-а, дабы гг. генеральные штаты послали как можно поспешнее своих посланников, чтобы присутствовать при означенных переговорах и способствовать заключению доброго мира, то гг. генеральные штаты признали за благо нас на сей конец отправить и приказать нам явиться сюда, куда мы, благодаря Бога, благополучно прибыли сегодня; о чем мы не хотели оставить нижайше уведомить В. В. чрез письмо сие. Мы готовы отправиться в путь, чтоб явиться целовать руку В. В-а, вручить письмо их державия и доложить В. Вел-у о прочих поручениях наших, разве В. В. за благо рассудите, что полезнее будет для успеха предпринятых переговоров нам сперва отправиться в то место, где им назначено быть, на что всенижайше будем ожидать ответа и приказаний В. В-а чрез подателя сего письиа и всенижайше повергая себя милости В. Кор. В-а, мы, Светлейший, Вельможный государь, молим Бога о хранении на долгое время В. В-а в [27] благополучии и полном телесном здравии. В Нарве, в Лифляндии, 22-го сентября 1615 года нового стиля».
С сим письмом отправились к Е. В-у (который находился под Псковом) Николай Гаселар (Nicolas Hasselaer), Ян Данкартс (Jan Danckaerts) и Андрей Мейтрейх (Andreas Meytreich) секретарь г. посла Фан-Дейка 28, сопровожденные одним служителем барона Эверта Бремена, наместника Ивангорода, замка, лежащего на горе на другой стороне реки, именуемой Наровою, не далее от Немецкой Нарвы как на расстоянии ружейного выстрела. Под означенным замком у подошвы горы лежит небольшое укрепление или маленький городок, обороненный сильными палисадами и населенный Русскими, куда спаслись с имуществом своим многие соседние жители во время последних опустошений Новгородской области. Местечко это в прошлом мае месяце сгорело дотла, неизвестно — от непредвиденного несчастия ли или от злого умысла чужестранных солдат. По реке Нарове, до вышеназванных двух городов могут идти суда, [28] сидящие восемь футов в воде; выше по реке суда подниматься не могут по причине подводных камней и порогов. На полмили оттуда находится большой водопад, образуемый водами озера, именуемого Пейпус 29, которо, е простираясь на 18 миль и принимая более 70 рек и речек, не имеет другого исхода. Е. В. король Шведский приказал из Нарвы сухим путем доставить выше сего водопада разные суда, на которых могли бы быть привозимы в лагерь под Псковом орудия, военные снаряды, продовольствие и другие необходимые предметы.
25-го сентября 1615 года прибыл в Нарву из Швеции г. Аксель Оксенштиерна, Шведский государственный советник, государственный и королевский канцлер и г. Рютгерзиус (Rutgersius), которые несколько дней принуждены были не без опасности стоять на весьма ненадежном рейде реки Наровы: той же опасности был подвержен корабль, на котором находилась наша поклажа. Канцлер сообщил нам разные копии с трактатов и письменных условий, [29] заключенных между Русскими и блаженной памяти королем Карлом IX. Документы эти служат к пояснению начала и причин настоящих недоразумений между Шведами и Русскими. Мы узнали от его прев-а, что приезд наш и старания о заключении мира не слишком будут приятны английскому послу, но что ему лучше понравилось бы посредничество Датского короля, который предложил свои услуги Шведскому королю и за несколько месяцев до сего посылал по этому делу к Е. В-у секретаря, которому приказано было отправиться потом в Москву, чтоб узнать расположения В. Князя к миру, для того чтобы король Датский, получив эти сведения, мог послать своих послов на переговоры. Но Шведский король, рассудив, что чрез предполагаемое путешествие в Москву переговоры будут слишком надолго отложены, отправил секретаря 30 обратно с письмом, в котором Е. В. писал, что ему предложения Датского короля весьма приятны и что он просит как можно поспешнее отправить послов, которые, однако, не были отправлены. [30]
В начале октября прибыл в Нарву светлейший князь, герцог Юлий Виртембергский, брат нынешнего владетельного герцога Виртембергского. Путешествие его не имеет другой цели, как лишь посетить короля. Так как е. св. посетил и объездил почти все государства и земли христианства, то он хотел быть и в королевстве Шведском и увидеть достопримечательности Лапландии, Биармена и Ботнии, чрез каковые страны он в нынешнюю зиму проехал с паспортом короля и на счет Е. В-а. Мы посетили е. св., и он в свою очередь посетил нас.
2-го октября возвратились из лагеря под Псковом посланные нами с письмами от 22-го сентября к королю Шведскому. Они донесли нам, что король был весьма доволен нашим приездом и что Е. В. весьма заботливо расспросил, были ли мы на пути от Ревеля в Нарву снабжены всеми нужными удобствами, и хорошо ли нас содержали в Нарве. Они сказали нам также, что король отправил к [31] нам государственного шталмейстера и что от него, равно и из писем, которые он нам вручить должен, мы узнаем резолюцию короля на упомянутое письмо наше.
5-го октября королевский шталмейстер г. Николай Горн передал нам письмо Е. В-а следующего содержания:
«Густав Адольф, Божиею милостию избранный король и наследный князь Шведов, Готфов и Вендов, великий князь Финляндии, герцог Эстляндский и Вестманландский. Наш милостивый и благосклонный поклон и всегда впредь доброе наше расположение к вам благородным, именитым, многомудрым и нам особенно любезным. Мы исправно получили здесь 17-го 31 текущего месяца письмо ваше из Нарвы от 22-го сентября нового стиля, с удовольствием усмотрели из оного, что вы посланы нашими любезными союзниками и добрыми друзьями гг. генеральными штатами Соединенные Нидерландов, чтобы способствовать миру, который имеет быть заключен между нами и государством Российским, и что вы прибыли 22-го сего [32] месяца в Нарву и готовы отправиться к нам; а если мы заблагорассудим, то сначала в то место, где начнутся переговоры для более поспешного хода оных. На что мы вам в милостивый и одобрительный ответ объявляем, что мы желали бы сперва вас видеть здесь при нас, дабы узнать доброе намерение генеральных штатов касательно сего мира и для того чтобы мы могли, после словесного разговора, объявить наше решение по сему предмету, особенно же потому, что мы по сие число не совершенно уверены, в какое время и в какое место прибудут российские полномочные, хотя мы на всякий случай снабдили нашего полномочного 32 достаточною властию и приказали ему выждать удобное время.
Но так как мы надеемся, что помощью Божиеей дела сии начнутся на наступающей неделе, и мы опасаемся, чтоб путешествие всех вас к нам не замедлило начала переговоров и для вас [33] самих было бы обременительно, то мы, не желая сим затруднять вас, послали к вам подателя сего, нашего государственного шталмейстера, любезно верного, благородного и именитого Николая Горна (Claus Horn) — владетеля в Канкассе и Малле, снабдив его достаточными наставлениями, милостиво и благосклонно приглашая вас отправить в нам одного из вас, от которого мы хотим услышать добрые предложения гг. генеральных штатов касательно сего мира и принять дальнейшую резолюцию. Сего вами отряженного мы немедленно, после словесного разговора, прикажем отправить с конвоем на Новгородский тракт, а в то время, пока товарищ ваш будет у нас, вы, прочие, которые пуститесь прямо из Нарвы в Новгород, ни в чем предполагаемого съезда не замедлите. Для ускорения путешествия вашего мы чрез нарочного (per poste) 33 дали надлежащие приказания военачальнику нашему, чтобы на местах, которые могут быть не совершенно безопасны, он дал вам надлежащий конвой. Наместникам нашим приказано чинить вам возможное пособие и помощь. А в [34] случае недостаточности или отсутствия того приема, который вам, как посланникам наших любезных союзников и друзей, следует, то мы благосклонно и милостиво просим вас, всех и каждого, не взыскать, а приписать, чего и ожидаем от вашей благоразумной скромности, недостатки сего приема многочисленным неудобствам и опустошениям, в которых вы сами можете удостовериться, и просим нас за то не осудить. В прочем остаемся всем вам королевскою милостию и расположением благосклонны и поверяем вас милости Божией. Дано в лагере нашем под Псковом, 18-го сентября 1615 года. Подписал Густав-Адольф. Надпись была следующая: Благородным, именитым и многомудрым, нам особенно любезным, уполномоченным послам гг. генеральных штатов Соединенных Нидерландов, ныне находящимся в крепости нашей, Нарве, всем и каждому».
7-го означенного месяца 34 мы уведомили Ваше Державие о письме нашем к Е. В-у, о вышеписанном его ответе и также о намерении [35] нашем исполнить желание Е. В-а. Мы разрешили капитану Симону Квирейнзену Рообелю (Quirynsen Roobel) с военным кораблем, оставленным нами в Ревеле, возвратиться на родину с тем однако ж, чтоб он высадил в том или другом Балтийском городе некоторых молодых людей, которые приехали с нами, и которые, по болезни, должны были воротиться с ним.
12-го октября, когда гг. градоначальниками Нарвы, Ивангорода, Иамы и Копорья сделаны были распоряжения к отъезду нашему и государственного канцлера, и когда поклажа, которая должна была идти в Новгород, была накануне отправлена водою, то означенный г. Николай Горн подарил каждому из нас по 2 лошади и тем, которым следовало ехать в Новгород, карету и еще 2 лошади, говоря, что Е. В. прислал бы большее число лошадей, но что конюшня его в лагере почти опустела; потому что он по доброте своей раздарил почти всех своих лошадей разным рейтарам, которые при осаде лишились своих. Е. В. послал из лагеря вместе с шталмейстером, придворного чиновника, Андрея Грейпа (Andreas [36] Gryp); он должен был проводить тех из нас, которые отправлялись в Новгород, и служить нам приставом до Стариц-Шанца (Starits Schansse), где он должен был встретить другого еще пристава. С ним-то и с г. градоначальником Ивангорода Эвертом Бременом и многими другими дворянами, мы, Рейноут Фан-Бредероде и Дирк Басс, отправились в вышеозначенный день в Новгород, а я, Альберт Иоахими, в обществе г. канцлера и г. шталмейстера, и многих других шведских и лифляндских господ и дворян, с конвоем лифляндской конницы, пришедшем из лагеря, поехал в Псков на свидание с королем. Не доезжая Ямбурга, встретил нас, отправляющихся в Новгород, градоначальник Ямбурга — дворянин (Joncheer Ditloff) Дитлов фон-Тизенгаузен с несколькими дворянами; мы у него остались до утра 16-го октября, а потом были проведены им до Стариц-Шанца в 14-ти милях от Нарвы. Октября 17-го, не доезжая означенного Шанца, встретил нас градоначальник Копорья, Иоаким Бернтс (Joachim Bernts) с 120 конницы и 25 пехоты, которые вместе с ним должны были остаться при нас, пока он нас лично не проводит до уполномоченных [37] е. кор. в-ва. Конница и пехота служили для охранения нас от казаков, которые скрывались в лесах и бродили вдоль по дороге, которая весьма опасна, потому что все пространство между Стариц-Шанцом и Новгородом необитаемо, исключая крепостцы по названию Тессау (Tessau), принадлежащей королю и лежащей в 10-ти милях от Новгорода.
25-го лишь октября, около обеда, мы достигли Новгорода, до которого от Нарвы 36 миль. Нам нельзя было ехать скоро, ибо дни были короткие, дороги очень дурны; почти половина дороги состоит из дерев 35, которые кладутся по болоту. Дерева эти на многих местах были переломаны, а стороною нельзя было ни ехать, ни идти, и так как по этим мостам и во всей окрестности не было жилищ, то мы должны были большее число ночей проводить в лесах. Не доезжая города, встретили нас королевские наместники — Ганс Бой (Boy) и князь Иван Иванович Одоевский (Audoiefskoi); один из знатнейших людей России, с сыном. С ними находилось несколько [38]русских князей и многие бояре и 3 или 4 отряда (Cornetten) рейтеров 36. Они проводили нас в город и мимо вооруженной пехоты, расставленной шпалером от градских ворот до самого замка. При въезде нашем в город и замок нас почтили несколькими выстрелами из пушек и ружей, как конницы так и пехоты. 2-го ноября мы уведомили ваше державие о прибытии нашем в Новгород и об отъезде г. Иoaхими в лагерь под Псковом.
* * *
Г. канцлер 37
и спутники его в первый день не могли совершить более 4-х миль; за день
или за два до их отъезда из Нарвы в поле, окруженном лесом и водою, для
посла вашего [39]
державия была построена крестьянская изба. Канцлер довольствовался
небольшою палаткою, которую его прев. вез за собою на особой лошади; на
другой день доехали они до Гдова 38
(Audou), маленького городка, принадлежащего к Псковскому воеводству
(Heerschaft) и находящемуся недалеко от озера Пейпуса, в 12-ти милях от
Нарвы. В предыдущем году король взял обратно город сей у Русских и
оставил жителям свободное отправление их богослужения и управление
церковным имуществом, несмотря на то, что они незадолго пред сим, во
время В. К. Шуйского, истребили шведский гарнизон, находившийся там, не
подозревая даже неприятельского нападения. Близ означенного городка
встретил их русский градоначальник Федоров (Feodorowyn), так как
король во всех городах, принадлежащих ему в России, содержит двух
градоначальников, одного Шведа или Немца, а другого Русского, который
однако ж над войском власти не имеет.Здесь заказаны были другие лошади для поклажи и свиты, по причине перехода в другой округ и для того, чтобы удобнее [40] проехать в один день чрез опасный лес, лежащий по сему тракту, простирающийся с лишком на 10 миль, и в котором ежедневно умерщвляются, замучиваются и грабятся несколько людей Русскими, которые приходят сюда чрез Пейпусское озеро искать промысла из Печоры, значительного монастыря по ту сторону Пскова. Но, не смотря на то, что канцлер и спутники его, дошедши до окрестностей сего леса, дали целый день отдохнуть лошадям, — они, однако ж, не могли исполнить своего намерения, а были принуждены ночевать в означенном лесу.
На другой день, т. е. 19-го октября, когда миновали лес и поклажа их была вне опасности, путешественники оставили ее на руках финской конницы, которая подкрепила конвой от самого входа в лес, и пустились вперед, чтобы доехать в этот еще день до лагеря, — г. канцлер и прочие верхом, а я, Альберт Иоахими, в королевской карете, которая послана была из лагеря во Гдов для посланника Вашего Державия. Г. шталмейстер уехал вперед, чтобы уведомить короля о нашем предстоящем приезде. Канцлер, увидев, [41] не доезжая полмили до лагеря, что нас никто не встречал, остановился. Е. В-во в это время делал нападение на город с той стороны, где часть каменной стены была пробита пушками 39, и часть его войска начала пробираться на стену, но Шведы должны были отступить, потеряв около 20 убитых и 30 раненых. Город Псков весьма велик и многолюден и в него спаслось много жителей из окрестностей. Русские умеют лучше защищаться, чем осаждать города или сражаться в открытом поле. К тому же осадное войско короля было весьма обессилено смертностию и болезнями, так что здоровых осталось немного более третьей части того войска, которое было собрано при начале осады. Это было небезызвестно осажденным, поэтому-то они и защищались бодрее, несмотря на то, что голод начинал мучить их. Мы прождали, как сказано выше, пред лагерем час или несколько поболее, а там прибыл ротмистр телохранителей Е. В-ва с своим отрядом и повел нас во внутрь лагеря и [42] в помещение короля, где стояла вооруженная пехота, мимо которой г. шталмейстер проводил меня в назначенную мне квартиру.
На другой день, около 11-ти часов до обеда, (быв уведомлен за полчаса до того, что я буду иметь аудиенцию), я был приглашен гг. государственным советником Филиппом Схейдинком (Philips Schydinck) и вышепомянутым ротмистром Германом Врангелем, явиться к королю. Господа эти имели при себе много дворян, рейтеров и солдат; все пешие. За их прев. следовала королевская лошадь, на которую пригласили меня сесть, но мы все вместе отправились пешком, мимо пехотных войск, которые в оружии были расставлены до самой залы короля. Зала эта была довольно велика и с другими боковыми покоями была недавно для Е. В-а построена из дерева. Когда я стал приближаться к Е. В-у, то он сделал несколько шагов навстречу посланнику Вашего Державия. Поклонившись ему, я сказал, что я и товарищи мои, узнав волю Е. В-а из письма, писанного к нам 18-го сентября, не хотели преминуть исполнить оную; что они направили путь к Новгороду и что мы все [43] совокупно решили, чтобы я отправился к Е. В-у именем всех свидетельствовать почтение, предложить услуги и вручить письма от гг. генер. штатов и от светлейшего, высокорожденного князя Маврикия, принца Оранского, графа Нассауского. Е. В-о передал эти письма г. канцлеру, который один остался в зале; все же прочие, которые пред сим находились при короле, равно и те, с которыми мы прибыли, удалились, когда я начал речь свою к королю. Я изложил Е. В-у поручение, данное В. Державием товарищам моим и мне, приблизительно в следующих словах:
«Светлейший, державнейший король, высокие и мощные гг. генер. штаты Соединенных Нидерландов приказали гг. Рейноуту Фан-Бредероде, Дидериху Бассу 40 и мне, как явствует из врученных В. В-у доверительных грамот, и вследствие данных нам инструкций, свидетельствовать В. В-ву почтение, как надлежит [44] доброжелательным и приязненным соседам; уверить В. В-о, что они готовы с В-им В-ом вести добрые и тесные сношения и поздравить В. В-во от имени их с телесным королевской особы вашей здравием и с благоденствием ваших государств, земель и подданных. Они желают и молят Бога, дабы Он вашу особу, ваши государства и ваших подданных содержал в благоденствии и во всяком благополучии и успехах. Когда, при возвращении нашем на родину, генеральные штаты из донесений наших усмотрят, что В. В-о находитесь в вожделенном здравии и что королевское правление ваше исполняется везде в надлежащем порядке, к удовольствию В. В-а, то они весьма тому будут рады. Того требует от них откровенная дружба и к тому еще более обязывает их союзный трактат, который В. В-ву угодно было заключить с генер. штатами. Трактат этот они намерены во всех и каждом его пункте хранить искренно и ненарушимо, в чем они поручили мне и [45] товарищам моим уверить В. В-во, не сомневаясь, что они того же могут ожидать от В. В-ва как касательно взаимной защиты, так и относительно торговли и взаимных отношений подданных обоих государств. Гг. генеральные штаты искренно преданы В. В-ву и расположены предложить вам и исполнить все, что может служить к удовольствию В. В-ва и благоденствию вашего государства.
Вот почему особенно на письмо В. В-ва от 14-о января прошедшего 1614 г. и на предложение посла В. В-ва г. Якова Фан-Дейка, высокомощные генер. штаты нижайше ответили В. В-ву 10-го мая того же года, что как скоро дела между В. В-ом и Русскими будут клониться к миру, то гг. генер. штаты просят В. В-во быть уверену в том, что они, вместе с посланниками других королей и государей, также отправят своих посланников присутствовать при заключении мира, когда В. В-во уведомит их о месте и времени съезда.
Генеральные штаты недавно узнали уведомлениями, сообщенными по приказанию В. В-ва послом Фан-Дейком, что вышереченные [46] дела дошли до того, что Русские, согласившись на мирные переговоры, отправили своих полномочных с послом Е. В-ва короля великобританского, чтобы в прошедшем июле или августе месяцах на новгородской границе приступить к заключению мира с полномочными В. В-ва. Г. посол Фан-Дейк объявил при сем, что В. В-во желали, чтобы гг. генер. штаты отправили как можно поспешнее своих посланников, дабы они могли быть при заключении предпринятого трактата.
Гг. генеральные штаты не преминули исполнить желание В. В-ва и без замедления решили отправить на сей конец товарищей моих и меня, поручив нам способствовать такому благому делу и стараться всякими средствами, чтоб добрый, справедливый и постоянный мир был заключен между В. В-ом и Русскими, соседями В. В-ва.
Генеральные штаты, повелители наши, имеют твердую надежду, что ни с одной, ни с другой стороны не найдутся препятствия к успешному окончанию предпринятых переговоров. Соображая,[47] что касается Русских, что Российское государство много лет отягощено внутренними и внешними войнами и в главных частях своих почти совершенно разорено и опустошено, генер. штаты полагают, что Русские справедливо на всех границах ищут спокойствия, и если не можно будет им помириться со всеми врагами, то постараются, по крайней мере, прекратить распри с тем или другим из своих врагов.
Что же касается до В. В-ва, то гг. генеральные штаты уповают на христианские чувства Ваши, которые всегда оказывали отвращение к пролитию христианской крови, почему В. В-во давно уже искало удобного средства к избежанию кровопролития и к прекращению существующих между В. В-м и соседями вашими, Русскими, недоразумений, о чем свидетельствовать могут разные христианские государи и чему доказательством служат также поступки В. В-ва в сем деле.
Из сего можно усмотреть, что В. В-во в мудрости своей хорошо и тщательно обсудили пользу и выгоды, которые от мира [48] произойдут для государей и подданных в сравнении с несчастиями, происходящими от губительных войн, которых конец весьма неверен и не всегда соответствует успехам, которых обещает иногда начало.
Ваше Величество без сомнения бросили также взор на опасное положение всего христианства, которое как бы обуреваемо беспрестанным ненастьем со стороны иезуитов и других приверженцев папы, принадлежащих к этой партии. Все мысли их обращены к тому, как бы поработить особы и государства всех евангелических королей, принцев и владетелей, которые свергли с себя иго папы, отринули предрассудки папские и не признают папу главою христианства и имеющим верховную власть в делах светских и церковных (tam in temporalibus, quam in spiritualibus). Они намереваются истребить, уничтожить и поработить особы и поколения протестантских владетелей. Для достижении сего, так как сами явной и открытой силы не имеют, они употребляют хитрые и коварные интриги, сеют и содержат везде раздоры, ненависть, междоусобие и войны между [49] принцами и владетелями, которым они желают зла с тою целью, чтоб, будучи обессилены раздорами и войнами между собою, они тем легче и удобнее могли быть ими порабощены.
Желательно было бы, чтобы важность дела сего была понята всеми евангелическими королями, принцами и владетелями и всеми теми, которые не признают мнимой власти папы. Тогда, без сомнения, раздоры и недоверие между ними уменьшились бы и государи сии, живя в мире между собою, могли б весьма удобно, коль скоро означенная партия начнет их тревожить, защитить себя и государства свои или оказать помощь союзникам, которым будет угрожать подобная опасность.
Известие о том, что В. В-во в прошедшем июне месяце с войском двинулись к Нарве, дошло до генеральных штатов, прежде чем они отправили сюда товарищей моих и меня, и, несмотря на то, что предприятие сие было истолковано весьма разнообразно, генеральные штаты, однако ж, не могли полагать иначе, как что В. В-во решились на оное с тем только намерением, дабы, являясь в оружии пред неприятелем, склонить его тем вернее к заключению мира, и [50] товарищи мои и я надеемся, что успех, которым да наградить вас Бог при настоящей осаде, не изменит прежнего намерения В. В-ва, но что, напротив того, В. В-во будете столь же расположены к окончанию войны и к заключению постоянного мира на благоразумных и справедливых условиях.
Мы с радостью употребим старание и усилия свои вместе с посланниками других держав к заключению предполагаемого трактата, уповая на то, что Бог благословит дело сие и пошлет нам успех, который послужит к славе В. В-ва и к облегчению страждущих подданных обоих государств».
За сим я свидетельствовал Е. В-ву поклон от его светлости принца Оранского, поблагодарил за милостивую аудиенцию и за то, что Е. В-ву угодно было позаботиться о том, чтобы товарищи мои и я на пути нашем получили приличное содержание и снабжены были всем нужным. О мире между Е. В-м, его государствами и подданными с королем датским говорено не было, ибо из слов канцлера можно было усмотреть, что некстати было бы упомянуть о трактате, [51] заключенном с Даниею. На дружелюбный поклон, желания и предложения мною выраженные, король ответил в кратких словах и равномерно В. Державию и его светлости пожелал всякого благополучия и потребовал, чтобы предложения наши были ему представлены письменно. Дворяне, которые пред сим оставили залу, снова вошли. Тут приготовили два стола к обеду; за один из них сел король под балдахином; пониже Е. В-ва и по левую его руку посадили посланника В. Державия; возле него сидел г. канцлер; против канцлера, вышеупомянутый государственный советник Филипп Схейдинк, а на конце капитан Николай Фан-Бредероде(Jongheer van Brederode) 41. За другим столом сидело много дворян и капитанов и те лица, которые провожали меня. За столом Е. В-во много расспрашивал меня о военных силах генеральных штатов, о делах Франции, об Ост-Индии и о торговле вообще. Прежде сего король говорил об осаде Пскова и о происшествии предыдущего дня. После обеда, когда король [52] уволил меня, то вышепоименованные гг. Схейдинк и Врангель проводили меня на мою квартиру с прежним церемониалом. Вечером начали бросать в город гранаты, которые обратили в пепел около 20 домов. На другой день Е. В-во приказал открыть батарейный огонь, чтоб показать вид, будто он намерен сделать новый приступ на город, в котором этим огнем была разрушена одна башня. Король приказал продолжать бросать гранаты к великому несчастию одного из бомбардиров, ибо одно из орудий опрокинулось, огонь попал в порох, который находился вблизи, бомбардир и несколько других людей были взорваны; 50 или 60 человек кроме того были тяжело ранены. Вечером король приказал всю артиллерию нагрузить на суда и сделать распоряжения к снятию осады, на что он решился также потому, что лагерь был ослаблен и наступала зима 42.
…накануне отказал ему в свободном приезде чрез [53] означенный лагерь по причине войны и потому что, как говорил е. прев., означенный переводчик, едучи из Полонова (Polloneva), оставя прямую дорогу, взял проселочную, желая миновать поверенных господ шведских полномочных, которые были в Песках (Pesock) для того, чтобы требовать совершения охранительной присяги. Прибыв к упомянутому великобританскому послу, мы сообщили ему содержание письма, полученного нами от русских уполномоченных. Он сказал нам, что имеет письмо подобного же содержания; что ему кажется весьма странным, что шведские полномочные отказывают вел. князю в титуле обладателя (obladitiel) и не довольствуются для их короля сокращенным титулом: «король Шведов и прочее»; — пожелал потом узнать наше мнение, особенно — имеют ли шведские полномочные право отказать вел. князю в помянутом титуле обладателя, каковой вопрос, по его мнению, следовало решить прежде, чем приступить к существу переговоров. Мы на это не согласились и сказали, что можно бы принять третье средство, о котором упомянуто выше, или выждать других предложений со стороны шведских [54] полномочных, или, наконец, рассмотреть Тявзинский трактат, на который гг. русские полномочные ссылаются в письмах своих. В тот же день были приглашены шведские полномочные, которых г. великобританский посол старался убедить в том, чтобы они дали вел. князю титул обладателя, но старания его были тщетны, ибо Шведы, как выше сказано, отговаривались тем, что прежние вел. князья никогда сего титула не носили в трактатах со Швециею и что они полагают весьма неуместным в теперешнем положении Русского государства, от которого в настоящее время отняты лучшие и большие области, требовать и искать более титулов, чем носили вел. князья в то время, когда государство процветало. Когда же дело дошло до Тявзинского трактата, заключенного в 1595 г. между кор. Сигизмундом и вел. кн. Феодором Иоанновичем, то гг. посредники получили от шведских полномочных следующие объяснения: «не смотря на то, что во многих отношениях дела Шведов и Русских теперь в другом положении, чем были во время Тявзинского трактата, и что способ, предложенный недавно ими, шведскими полномочными, положительно [55] основан на справедливых данных, они тем не менее и для достижения согласия в заключению мира, и прекращению пролития крови христианской и разных других несчастий — последствий войны — соглашаются на то, чтоб в актах о присяге и целовании креста были даны обоим государям те же титулы, которые даны были королю шведскому и вел. князю Российскому в помянутом трактате с тем, однако ж, условием, чтобы посол Великобританский и посланники Нидерландские дали им свидетельство в том, что они против сего протестовали и уступкою этою не намерены нанести ущерба королю Шведскому в принадлежащем ему праве, и что противная сторона не приобретает никакого права чрез то, что они согласились дать Михаилу Феодоровичу титул Великого Князя и Самодержца Всероссийского и наконец, чтобы акты о присяге и целовании креста, подписанные второстепенными полномочными (gesubdelegeerde) обеих сторон, были переданы г. Томасу Смиту, а сим последним вручены г. Великобританскому послу с тем, чтобы возвратить их [56] обеим сторонам в случае, если конгресс разойдется, не окончив главная дела».
С большим трудом и после долгих убеждений и стараний насилу удалось Шведским полномочным и нам уговорить Великобританского посла, принять протест Шведских полномочных и обещать им просимое ими собственноручное свидетельство. Наконец мы успели. Оставалось еще одно затруднение касательно титулов главных обоюдосторонних уполномоченных, ибо гг. Русские уполномоченные хотели писать все свои титулы, а отказывались дать наместнику Выборгскому титул: «наместник Карелии и лагеман 43 Карельского округа». Когда положено было не давать никому вообще из полномочных полных титулов, а упоминать о них только по имени, то Русские просили, чтобы о первом из Русских полномочных писать: «князь Даниил Иванович Мезецкий (Misselzki) окольничий, а о первом из Шведских: Иаков Де-ла-Гарди (Jacobus de la Gardie). [57]
* * *
Г. канцлер 44,
который был занять этими и еще другими делами, не мог принять меня,
чтоб проститься, ранее четверга 22-го октября. Его прев. тут сказал мне,
по приказанию короля, что Е. В-о ничего так сильно не желает, как
окончания войны между ним и Русскими на честных и справедливых условиях,
о чем Е. В-о объявил свое мнение г. Великобританскому послу и изъявил
вместе с тем желание, чтобы сие мнение было и мне сообщено и чтоб мне
дано было знать, что король довольствуется уплатою ему 7 миллионов 45
рейхсталеров; и за это соглашается отказаться от всех притязаний,
которые он имеет на Российское государство и некоторые части оного, и
готов очистить все города и места, занимаемые им в России, исключая
приморских городов и Кексгольма, на счет которых король никакого спора
допустить не может, как принадлежащих [58]
Шведской короне на основании особого условия, заключенного с вел. кн.
Шуйским. Г. канцлер желал узнать мое мнение, не благоразумны ли эти
кондиции и на каких условиях Ваше Державие полагаете, что можно окончить
эти раздоры. На это я ответил, что генеральным штатам не вполне
известно, в чем именно заключаются споры, а равно неизвестны также
средства, употребленные одною и другою стороною, чтобы поддержать права
свои, и что посему они не могут делать никаких особенных предложений к
соглашению и именно поэтому-то поручили и приказали посланникам своим,
рассмотрев тщательно обстоятельства сего дела, употребить все старания к
окончанию сей войны на справедливых и благоразумных условиях и к
основанию и упрочению новых приязненных сношений между Е. В-м и
государством Российским. Когда же я за сим просил уведомить меня, какие
именно места король, под именем приморских, за собою удержать хотел, то
г. канцлер ответил мне, что уполномоченные Е. В-а к заключению мира
имеют подробные по сему предмету инструкции; но что мысль короля
заключается в удалении Русских от [59]Балтийского
моря и Финского залива, потому что торговля которую Русские ведут в
странах сих неоднократно подавала повод к недоразумениям между двумя
нациями, и что если король этого достигнет и получит 7-мь миллионов
рейхсталеров, то он откажется от всех городов 46, замков и принадлежащих к ним земель, со включением Ивангорода, с условием, чтоб крепость эта была срыта и вновь не построена.На другой день около обеда гг. полковники Сванте Банер и Самуил Коброн опять проводили меня к королю. Е. В-о сказал, что он намерен отпустить меня для того, чтоб я мог отправиться в Новгород к товарищам моим, и что он в изъявлении искренних желаний генеральных штатов и в важном сем посольстве видит доказательство особенного, искреннего и откровенного благорасположения их к Е. В-у, государствам и землям его. Король с своей стороны желает, чтобы Бог Всемогущий даровал вам всякого [60] вами самими желаемого успеха при постоянном и продолжительном преуспеянии вашего государства, и при сем случае изъявил мне готовность свою, поддерживать дружбу свою с Вашим Державием и всегда хранить существующий союз. Обстоятельный же ответ на все то, что Е. В-у от вашего имени доложено было, король отложил до того времени, когда товарищи мои и я, окончив дело для которого мы посланы, возвратимся к Е. В-у 47. При настоящем случае он изъявил надежду, что товарищи мои и я употребим все старания наши к восстановлению доброго соседского мира между Е. В-м и государством Российским, пожелал всем нам счастливого пути, успешного окончания нашего предприятия и благополучного возвращении к Е. В-у. За столом пили за здоровье и благополучие Его Королевского Величества, Вашего Державия и принца Маврикия, и когда я наконец откланялся у Е. В-а, то меня обратно проводили на мою квартиру означенный полковник г. Сванте Банер (Swante Baner) и барон Нилус Биелькенс (Nilus Bielkens). [61]
Так как я намерен был отправиться в Новгород 24-го числа, то г. канцлер дал мне знать, что король полагает, что мне лучше ехать на Старую Руссу, чрез что я выиграю 24 мили и даже больше. Причиною перемены маршрута было то, что король получил накануне вечером от г. Якова Понтуса Де-ла-Гардия, графа Лекое и проч., предводителя войск Е. В-а в России, известие о том, что он и другие уполномоченные Е. В-а для переговоров о мире отправились из Старой Руссы за 10 миль, в Осташков (Ostasko), где хотели дожидаться Русских полномочных, и что они решились на это, по настоятельной просьбе Великобританского посла Ивана Меррика, кавалера и тайного советника Его Великобританского Величества. Посол сей, отправленный королем Великобританским, чтобы примирить короля Шведского с вел. князем Российским, выехал из Москвы в конце марта 1615 года и прибыл чрез три месяца в Новгород; после чего его прев. отправился к королю Шведскому в Нарву. Доложив о поручении, данном ему королем Великобританским, он [62] вручил королю Шведскому письмо великого князя Московского о том, чего Его Царское Высочество 48 требовал от короля Шведского. Претензии сии поддерживаемы были вышеупомянутым г. послом, который находил их весьма справедливыми и защищал всеми возможными средствами и с большим усердием, нежели приличествовало искреннему посреднику; так, по крайней мере, полагали король и окружающие его. Вследствие сего Английский посол быль подозреваем в пристрастии к Русским, каковое подозрение увеличилось тем обстоятельством, что его прев. 40 лет жил в России и долгое время занимал должность агента английских купцов. Посему-то король Великобританский, полагая, что может быть посол сей не будет приятен Швеции, дал знать королю Шведскому, что если он не пожелает посредничества помянутого Ивана Меррика, то к нему будет послан другой. Несмотря на подозрение сие и хотя его прев. не привез от Русских таких условий, на которых можно бы было заключить мир, [63] кроме вышесказанного письма, в котором они требовали возвращения всего того, что занято было королем Шведским в России с вознаграждением за убытки и издержки, Е. В-о, однако ж, в собрании, созванном в лагере под Псковом, приказал своим уполномоченным отправиться в Новгород. Уполномоченные сии, по внушению означенного Великобританского посла поехали в Старую Руссу и потом далее во внутрь России, как сказано выше, до местечка, именуемого Романовым (Romanow). Я немедленно дал знать товарищам о желании короля, чтоб я отправился в Старую Руссу и чтоб я там ожидал их. Я выехал из лагеря 25-го числа около обеда, потому что пристав, который должен был ехать со мною и оставаться при посланниках Нидерландских до тех пор, пока они будут находиться во владениях Е. В-а, дворянин Клас Классен 49 Фейль (J-r Claes Claessen Vuyl), бывший градоначальник Нарвы, не успел приготовиться прежде. Трудно было также достать лошадей для [64] меня и свиты моей, а еще менее повозок или телег для провизии и поклажи, которые большею частию отданы были на руки князю Ивану Никитичу Мещерскому (Iwan Nikitiwitz Mezerski), соградоначальнику Порхова 50, и им распределены по телегам разных других князей и бояр, которые отправились с нами и число которых со включением прислуги их доходило до 150 человек. Кроме того отправились с нами 5 конных взводов (Cornetten) и 3 роты пехоты, отчасти в качестве конвоя, потому что дороги были очень опасны по причине казаков и шишей (Sejsen), (сии последние суть крестьяне, пребывающие в лесах, грабящие и умерщвляющие проезжих), а отчасти и потому, что им следовало отправиться на зимние квартиры.
28-го октября я вторично дал знать своим товарищам, что королю угодно, чтоб мы все вместе съехались в Старой Руссе. Я писал к ним из села, называемого Старицею (Stariski), лежащего в прекрасной местности, куда великие князья имели обыкновение иногда отправляться для потехи. На сем месте и в окрестности жило еще несколько домашних служилых людей царских. Весь конвой остался [65] тут на следующий день, чтоб дать отдохнуть пехоте и чтоб успеть исправить мост по Порховской дороге, длиною около одной мили.
29-го октября прибыл я в Порхов, маленький городок с каменными стенами, принадлежащий к большому воеводству Новгородскому. Конвой почти весь остался за городом. Город сей населен Русскими, кроме гарнизона, который содержится королем Шведским под командою Немецкого губернатора (Gouverneur). Прежде в нем было значительное укрепление, где жило много купцов и крестьян, ибо окружающие его поля весьма приятны и плодородны. Вышеупомянутый князь Иван Никитич Мещерский (Mezerskoi) прислал мне чрез своего сына 3 бутылки водки и две корзины, одну с белым, а другую с ситным хлебом. Когда я отдал ему визит, то при приходе и при уходе моем он дал мне случай увидеть хозяйку (жену) свою и поговорить с нею; это у Русских почитается за самую большую честь, которую они могут оказать друзьям своим.
1-го ноября я уведомил товарищей моих, что отправляюсь в [66] этот день из Порхова в Старую Руссу. Гг. градоначальники, князь Иван Никитич и дворянин Лаврентий Грасс, проводили меня со многими дворянами и боярами на полмили за город. Из конвоя, пришедшего с нами из лагеря, пошло далее со мною не более одной полуроты рейтаров, из коих 40 человек оставили нас в 2-х милях за Порховом. Дорога была небезопасна для малочисленного войска и для путешественников, не хорошо вооруженных. На этой самой неделе шиши захватили в этой местности 4-х рейтаров, посланных военачальником 51 с письмами. Они связали им руки на спину, отрубили им головы, а двум слугам сих рейтаров велели бросить между собою жребий, кому из них придется отрубить голову другому.
5-го ноября мы прибыли в Старую Руссу, которая лежит от Порхова в 18-ти милях. Градоначальники, дворянин Франц Дейкер и князь Андрей … 52, приветствовали меня весьма [67] радушно; но содержание не долго было бы хорошо, если б военачальник не снабдил нас из Романова всем нужным дли кухни и погреба. В то самое время, как я прибыл, приехал человек военачальника, отправляющийся в Новгород. Я с ним дал знать товарищам моим о моем приезде в Старую Руссу.
* * *
Митрополит 53
Новгородский, князья и бояре, живущие в сем городе и все вообще были
весьма рады узнать, что гг. генеральным штатам угодно было столь живо
принять к сердцу дела Российские, что послали посланников для
прекращения войны между Его Ц-м В-м и королем Шведским. Знатнейшие из
них изъявили чувства сии в совещаниях, которые мы, Рейноут Фан-Бредероде и Дирк Басс, имели с ними, и некоторые из них, как мы узнали после, дали секретно знать о приезде посланников Нидерл. Е. Ц-у В-у в [68]
Москву и полагали, что король снял лагерь под Псковом по внушению и
убеждениям, сделанным королю Шведскому от имени гг. генеральных штатов.
Они советовали нам письменно просить Е. Ц. В-о о присылке к нам из
Москвы толмача или переводчика, ибо они полагали, что мы тем приятнее
будем Е. Ц-у В-у и русскому совету 54
и будем допущены без затруднения к делам о заключении мира. Мы приняли
совет их и согласились поручить Нидерландскому купцу из Зеландии, по
имени Герард Фан-дер-Гейден, который 14 лет жил в Новгороде,
доставить письма наши в Москву. До Новгорода угощали нас сановники
короля, и иногда некоторые князья и бояре дарили нас съестными
припасами. Гг. королевские полномочные для переговоров, узнав о приезде
нашем, письмами своими из Романова поздравили нас с прибытием и просили
нас настоятельно, если нас в Новгороде не угостят приличным и надлежащим
образом, приписать обстоятельство это долговременной войне [69]
и трудности, с которою добываются удобства жизни. Мы 12-го числа
выехали из Новгорода; нас на некоторое расстояние за город проводили те
же лица, которые вышли к нам навстречу при приезде нашем. Нам при
отъезде была отдана та же честь, с которою нас при приезде встретили.
Нам дали надлежащий конвой, но за неимением хороших проводников, мы
должны были провести одну ночь под открытым небом. На третий день мы
прибыли на лошадях и в санях по льду в Старую Руссу, которая в это время
обращена была в шанц, в котором король содержал гарнизон, состоящий из
взвода рейтаров и роты пехоты. Прежде город сей был весьма многолюден,
как видно из многих развалин каменных церквей и монастырей. Здесь прежде
добывали много соли из колодца, который находился в городе; от сего
промысла вел. кн. получал более 40 т. рублей, но все соляные заводы 55,
кроме 8 или 10, и весь город сожжены были Поляками 3 года тому назад;
жители были умерщвлены, и вся окрестность города опустошена Поляками же и
Русскими, [70] так что
король от заводов никакого не получает дохода, и что не осталось 100
жителей, имеющих пропитание. При приезде в шанц нас встретили
градоначальники и почтили пушечными выстрелами.На другой день, 5-го (15-го) ноября 56, мы, посланники нидерландские, снова соединившись все вместе, написали следующее письмо к Великому Князю:
«Светлейший, вельможнейший Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Владимирский, Московский, Новгородский, царь (Keyser) Казанский 57, Астраханский, Сибирский и прочее, Владетель Пскова и великий князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и многих других господств и земель владетель и обладатель.
Мы во всякое время готовы нижайше служить Вашему Царскому (Keyserlyke) Величеству, светлейший, вельможнейший Царь и Великий Князь. [71]
Высокие и могущественные гг. генеральные штаты Соединенных Нидерландов, узнав в прошедшем году из писем В. Ц-о В-а и из изустных предложений царского посланника вашего, что существуют война и недоразумения между В. Ц-м В-м и королем Шведским, не только письмами к В. Ц-у В-у, но и письменным их ответом, данным посланникам В. Ц-о В-а при отъезде их, предложили дружеское их посредничество и всевозможную помощь к прекращению помянутых раздоров; но также письмами своими настоятельно просили и убеждали Е. В-о короля Шведского склониться на умиротворение. Так как генеральные штаты недавно узнали из письма вышеименованного короля Шведского, что Е. В-о не противится мирным переговорам с В. Ц В-м и что уже на сей конец, вследствие содействия посла Е. В-а короля Великобританского, устроен съезд уполномоченных обеих сторон, то генеральные штаты, желая искренно успеха сих переговоров, почли за благо к услугам В. Ц. В-а и короля Шведского отправить нас с поручением явиться на то место, которое назначено будет для помянутого съезда, и именем [72] генеральных штатов употребить все возможные старания к заключению доброго, искреннего и справедливого мира между В. Ц. В-м и кор. Шведским. На сей конец мы снабжены были грамотами, которые мы были готовы лично представить В. Ц. В-у. Но узнав при приезде нашем сюда, что уже дело о переговорах дошло до того, что полномочные обеих сторон собрались, чтобы приступить к занятиям, то мы предпочли на первый случай отложить путешествие наше к В. Ц. В-у и отправиться также на место переговоров, чтобы принять, как то нам поручено, участие в них и, по силам нашим, содействовать к успеху оных, чем дальнейшим путешествием 58 упустить то, что может клониться к службе В. Ц. В-а. Итак, мы нижайше просим В. Ц. В-во с нас за сие не взыскать и, не имея при себе переводчика, и при невозможности найти ни одного нейтрального толмача в этих местах, мы желали бы иметь переводчика нашей нации или другого, на которого мы могли бы положиться, и [73] нижайше просим сделать нам честь милостивейше даровать свободный пропуск сюда Исааку Массару (Isaac Maszar) или тому, кого он назначить вместо себя, если он сам будет удержан законными препятствиями. Мы признаем это за великую царскую милость и почтем себя тем более обязанными служить В. Ц. В-у. Моля Бога Всемогущего хранить особу, государства и земли В. Ц. В-а во всегдашнем благоденствии и преуспеянии, мы нижайше остаемся покорные к услугам вашим. Дано в Старой Руссе, 5-го ноября в лето от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа в 1615 г.».
Мы также просили Исаака Массара приехать к нам или, если это ему будет невозможно, то выслать нам другого Нидерландца, который мог бы быть переводчиком между нами и Русскими, и мы отправили с этими письмами, 16-го числа, вышепоименованного Герарда Фан-дер-Гейдена. 17-го числа мы выехали и, совершив дорогу в санях по льду, который не был еще весьма тверд, мы 19-го числа прибыли на одну милю от Романова в то место, где помещены были шведские [74] уполномоченные в деревянном укреплении. Они выехали к нам навстречу на озеро, а именно: Яков Понтус Де-ла-Гардий 59 (граф Лекоский, барон Эйкгольмский, владетель в Кольке и Рунзде, и проч., шведский государственный советник и главнокомандующий), Генрих Горн (владетель Венденский и Гезлеский, шведский государственный советник и маршал, лагеман Эландский), Арфу Тонисен (владетель Тейстербейский, наместник Выборга и верхней Карелии; лагеман Карельского округа) и Манс Мартенсон (секретарь Б. В-а) и с ними одна рота пехоты и многочисленная свита. Они приветствовали нас с большим радушием, говоря, что приезд наш им весьма приятен, и проводили в отведенные для нас квартиры, состоящие из 7 или 8 опустелых дымовых изб 60, на русский обычай. Избы эти были остатки деревни, называемой Милагоною (Milagona), лежавшей на реке. В одной из сих изб люди наши нашли человеческий остов. В избах, в которых мы провели предшествовавшую ночь, мы также нашли остатки 7 или 8 мертвых тел. Их прев. [75] и благородия, извинившись в неудобствах наших квартир и предложив нам все, чем могут служить соразмерно обстоятельствам времени и места, отправились в свои квартиры, оставив на защиту нашу 28 или 30 пеших служителей, которые были на ночь подкреплены 10 и 12 конными; для большей безопасности и в ограждение от волков и других лютых зверей, обитающих в лесах, по сю и по ту сторону озера, а также для защиты от казаков и шишей, квартиры наши были окружены палисадами. Не желая терять времени, мы на другой день явились в Романовское укрепление. Когда шведские полномочные узнали, что мы хотели ехать туда, то они нам доставили лошадей. Мы их прев-м и благор-м объяснили причину нашего прибытия и просили их уведомить нас о настоящем положении переговоров. Они выразили благодарность свою к гг. генеральным штатам, за благорасположение, которое они питают к благоденствию Е. В-а короля Шведского и его государству, какового благорасположения служить доказательством отправление послов в качестве [76] медиаторов или посредников между Е. В-м и Русскими. Они благодарили также нас за то, что мы приняли на себя труд столь дальнего и неудобного путешествия. Далее они сказали, что, внимая обещаниям, данным г. английским послом королю Шведскому и им, каковые обещания, однако ж, не все были исполнены, они прибыли в то место, где теперь находятся, в место необитаемое и опустошенное, куда все необходимое для людей и лошадей доставляется с большим трудом и великими издержками из весьма отдаленных мест, без всякого взаимного обеспечения для уполномоченных; что вовсе еще не назначено место, где должны производиться переговоры; что помянутый посол предложил на то местечко, именуемое Селицами (Salisze), лежащее почти на половине дороги между Романовым и Полоновым (местопребывания главных русских уполномоченных); что сии последние были недовольны сим распоряжением и требовали, чтобы шведские полномочные приехали ближе к ним во внутрь России, на берег реки, находящейся еще более чем на 2 мили, от означенного места, на каковой реке в 1614 году производился размен [77] пленных; что вследствие сего посол предложил другое место, лежащее между обоими вышесказанными и именуемое Дидериным (Diderine), на что, для ускорения дела, и согласились шведские полномочные, и что английский посол отправил к русским комиссарам 61 одного из слуг своих, чтобы узнать, согласны ли они явиться на сие последнее место; что русские полномочные за день или за два пред сим написали их прев. и благор. письмо, исполненное оскорблений; что на письмо это они (Шведы) приготовили ответ для защиты чести своей, не смотря на то, что посол просил их оставить означенное письмо без ответа. Их прев. и благор. сказали нам также, что посол питает к нам сильную зависть, от того что полагает, что король Шведский снял осаду Пскова вследствие убеждений наших, и что он опасается, чтобы сие обстоятельство не уменьшило влияния его у Русских потому, что ему не удалось удержать короля от [78] осады означенного города. Они одобрили намерение наше, безотлагательно отправиться к русским уполномоченным; просили, однако ж, нас повременить до возвращения посланного к ним от английского посла. Герард Фан-дер-Гейден 62, о коем мы упомянули выше, был еще в Романове и не мог склонить слугу английского посла отправиться вместе с ним; тот, однако ж, выехал вскоре после него.
В означенной конференции мы узнали, что английский посол хотел, чтобы некоторые из находящихся при нем лиц 63 посетили нас, но так как мы не знали, совместно ли будет с нашим достоинством отдать подобное посещение (contravisite), и полагали, что много пройдет времени, пока его прев. благоволит лично посетить нас, то мы предпочли, чтобы не терять времени, просить его назначить свидание с ним. Его прев. извинился, что до сих пор не посылал никого приветствовать нас; свидание назначено у него на 22-е ноября после обеда. Между тем он отправил к нам дворянина из свиты своей, который приветствовал нас, поздравил с [79] приездом и извинился в том, что до сих пор посол никого не посылал к нам. В назначенный час мы отправились к послу, который жил от Романова на расстоянии ружейного выстрела. Его прев. сошел с верхнего этажа, вышел к нам навстречу до нижней ступени крыльца и принял нас весьма учтиво, благодаря за посещение. Приветствовав его с нашей стороны, мы изъяснили ему причину нашего приезда, то есть, что генер. штаты, будучи на то приглашены, послали нас, при содействии послов других держав, способствовать к примирению Швеции с Россиею, следуя в сем примеру Е. В-а короля Великобританского; мы произнесли похвалу его стараниям в сем деле и пожелали, чтоб это дело, к его чести, увенчалось успехом, присовокупив, что мы, по мере сил, не откажем ему в своих советах по сему делу. Сказанное нами, казалось, было ему приятно; он, однако ж, спросил, определили ли генеральные штаты посольство сие с ведома Е. В-а короля Великобританского. На сие мы отвечали, что письмо короля Шведского, при [80] коем препровождена была копия с письма его, посла, к Его Шведскому Величеству касательно настоящих переговоров, вручено было генеральным штатам в июле месяце, и что, так как в письме сем сказано было, что переговоры начнутся в означенном месяце или в августе, то гг. генеральные штаты назначили немедленно посланников, дабы они вовремя поспели на съезд; что сие известно послу короля Великобританского г. Воттону (Wotton), который, при отъезде нашем, посетил нас, пожелал счастливого пути и одобрил намерение генер. штатов; что они нам приказали также посетить короля Датского и объяснить ему причину и цель нашего путешествия. Его прев. спросил еще, был ли, до приезда вашего посланника в лагерь под Псковом, король Шведский намерен снять осаду и отправлена ли была назад артиллерия прежде отбытия вашего посланника 64 из лагеря; на сие последнее мы ответили, что артиллерия была нагружена на корабли до отъезда г. Иоахими из-под Пскова, [81] и что, два дня после того, король оставил лагерь. Далее мы сказали, что нам неизвестны намерения, которые имел король до приезда посланника В. Д-я в лагерь, но что он (г. Иоахими) говорил об этом с королем. Он, как казалось, одобрил намерение наше немедленно ехать к русским полномочным; но, по примеру шведских уполномоченных, просил нас обождать возвращения посланного им к русским уполномоченным, обещая сообщить нам ответ их, тотчас по возвращении посланного; он сожалел о том, что старания его об успехе переговоров были остановлены в действиях чрез то, что главные уполномоченные обеих сторон приветствовали друг друга оскорбительными письмами, каковые поступки гораздо лучше было бы оставить; наконец, он просил нас употребить все старания, чтоб шведские уполномоченные не отвечали на последнее обидное письмо Русских. Мы обещали, и шведские полномочные вскоре после сего отослали назад подлинное письмо русских уполномоченных, довольствуясь надписанием на обороте, что им кажется, что не стоит отвечать на клевету и ложь, заключенные в сем письме. Они нам оказали, что не опасаются, чтобы русские [82] полномочные приняли к сердцу ответ сей, потому что Русские легко оставляют без внимания бранные слова, касающиеся частных лиц; но зато обижаются малейшим словом, касающимся их вел. князя и клонящимся к унижению его. Наконец, по желанию шведских уполномоченных, мы представили английскому послу, что хорошо было бы решить, без замедления, каким образом и на какой ноге поступать на переговорах, и просили его обдумать, лучше ли будет, если посредники выслушают каждую сторону порознь и потом передадут взаимные их предложения другой стороне, или созовут обе стороны и дадут каждой стороне защищать свои предложения пред другою. Он, казалось, соглашался на первое наше предложение, но сказал, что это можно будет решить после, когда он получить от русских полномочных ответ на последнее его письмо, и еще раз просил нас отложить наше путешествие к ним до получения сего ответа. [83]
Вышеупомянутый посланный г. английского посла воротился 24-го ноября вечером и уведомил нас, на другой день, утром, именем посла, что гг. главные русские уполномоченные, хотя не имели достаточных приказаний к принятию предложенного английским послом места собрания, однако ж готовы прибыть к г. послу на место, им назначенное, то есть в Дидерино, чтобы начать переговоры с шведскими уполномоченными, и что таким образом более ничего не остается делать, как только выслать сряду тех лиц, который именем главных полномочных должны принести и принять друг от друга присягу и целовать крест в уверение безопасности взаимных уполномоченных. Шведские полномочные жаловались нам на то, что русские полномочные без всякой причины требовали, чтобы присяга и целование креста производились на полмили внутри России, ближе в их месту жительства и по ту сторону места, где должны были начаться главные переговоры. Они утверждали, что им на это соглашаться не следует, но внимая увещеваниям нашим, и ради приступления к [84] делу, их прев. и благор. сделали в сем случае уступку Русским.
Мы просили их прев. и благор. поспешнее отправить тех лиц, которые должны были принимать присягу в безопасности и присутствовать при целовании креста Русскими, ибо подобно тому, как Шведы имеют обыкновение присягать на Св. Евангелии, Русские подкрепляют свои обещания целованием образа Спасителя на распятии. Они обещали отправить поверенных своих 28-го ноября рано поутру, не только с сим поручением, но и с приказанием условиться с Русскими, дабы обе стороны вместе и общими силами противостояли всем и каждому, которые пожелают препятствовать ходу переговоров или вредить им; ибо помянутый толмач или переводчик великобританского посла, прибывший недавно из стана Русских, принес известие о том, что польский полковник, по имени Лисовский, известный в России своими набегами, снова приближается с 2 000 пятью или шестьюстами рейтаров. Шведы имели известие, будто бы войско его состоит из 7 000 конницы и что Лисовский имеет [85] намерение воспрепятствовать заключению мира, имея в виду пользу короля Польского. Они надеялись, впрочем, что он не осмелится совершить предприятия сего, и тем более были в сем уверены, что весь край во все стороны был опустошен, и он поэтому не найдет средств к пропитанию людей и лошадей своих, а еще менее будет иметь возможность достать свежих лошадей взамен негодных к службе, ибо он имеет обыкновение бросать слабых лошадей, делая их негодными к употреблению неприятелем, и когда ему удастся достать лучших лошадей, то подобно молнии, он бросается вперед, уничтожая все, что ему попадается и чего он не может увести или угнать с собою. Посол, с которым мы говорили о сем известии, сказал, что Лисовского опасаться нечего, потому что великий князь имеет довольно сил и средств, чтоб удержать набег его, и что уже 3 полковника с войсками были отряжены на сей конец. Мы после сего узнали, что означенные 3 корпуса не могли поставить более 3 или 4 тысяч войска и что Лисовский, побыв несколько времени около Торжка (Tweerszok), между Москвою и Осташковым, вошел в Ростов, сжег город [86] и пустился далее мимо Ярославля чрез Вологду к Данилову (Danielsco), по-видимому, чтоб взять в плен купцов и захватить товары, которые идут в это время года из Архангельска в Москву, и что с Данилова, поворотив на юго-восток чрез Рязань, он воротился в Польшу, но что часть арьергарда его в сем набеге была Русскими уничтожена. Боярин, который принес нам письма от великого князя когда мы из Стокгольма возвращались в Нидерланды 65, сказал нам, что Лисовский после того потерял много войска в набеге на Волынь и Подолию и что он сам находился в Смоленске.
Гг. шведские полномочные сказали нам 27-го ноября, что английский посол получил письма из Москвы о допущении нас к переговорам.
28-го ноября его прев. сам уведомил нас о получении писем от великого князя из Москвы, в которых Е. Ц. В-о уведомлял, что [87] ему будет весьма приятно, что мы вместе с английским послом будем участвовать в переговорах, что, говорил посол, и ему будет весьма приятно; при чем посол предъявил нам письма сии, которые состояли из весьма длинного свертка, потом он предложил нам разные, совершенно излишние вопросы, как то: были ли в 1614 году посланники великого князя приглашены приехать из Гамбурга в Голландию? Были ли чрез них посланы подарки к великому князю? и проч.; наконец, привезли ли мы с собою деньги, которыми генеральные штаты обещали ссудить великого князя? Мы сомневались в том, сделал ли посол сей последний вопрос по поручению великого князя или по собственному своему побуждение, опасаясь, что Ваше Державие чрез заем сей постараетесь доставить голландским торговцам выгоды и прибыль, которые повредят торговле Англичан. Мы отвечали, что не знаем, сделали ли гг. генеральные штаты подобное обещание, и что ему известно, что генеральные штаты еще должны большие суммы денег Е. В-у королю Великобританскому, почему трудно было бы им ссужать других государей большими деньгами. Он просил нас [88] также передать ему то, что сообщил нам король Шведский касательно условий, на которых Е. В-о согласен заключить мир с Русскими, и спросил, не объявил ли король свое согласие: возвратить все города, завоеванные Его Величеством в настоящую войну. Мы подозревали, что переводчики его, которые были при нашей конференции (ибо он говорил с нами на своем языке), пристрастны к Русским, живши и торговавши с ними долгое время, и подумали, что не будет пользы от того, что мысль короля Шведского, во сколько она нам была известна, чрез нас дойдет до Русских, ибо дело о переговорах шло еще довольно туго. Мы поэтому ответили, что полагаем, что ему почти столько же известна мысль короля, как и нам, и что, без сомнения, из уважения к достоинству его государя, короля Великобританского, король Шведский пространнее и обстоятельнее говорил с ним, послом английским, чем с посланником генеральных штатов (Иоахими); но что, тем не менее, нам и его прев-у, коль скоро начнутся переговоры, для пользы обеих сторон надлежит [89] сообщить друг другу все, что каждый из вас по сему предмету знает.
Между тем, шведскими полномочными отправлены были поверенные для передачи охранительных грамот короля Шведского и для получения от великого князя подобных же грамот для охранения обоюдных уполномоченных. Они также должны были от имени уполномоченных идти к присяге и присутствовать при том, когда Русские будут целовать крест, сообразно существующим обычаям. Для большей верности шведские полномочные приказали форму о присяге и целовании креста изготовить по проекту английского посла, и в этой форме дав великому князю титул, который Е. Ц. В-о сам употребляет, протестуя, однако ж, при сем еще раз, что они этим не намерены принести ущерб Е. В-у королю Шведскому в праве его на Российское государство, надеясь, что они этою уступкою предупредят все споры, которые иначе Русские могли бы поднять относительно составления означенного акта, и что таким образом можно будет приступить без дальнейшего труда к начатию главных переговоров, [90] которые, по их мнению, весьма удобно можно бы окончить в 3 недели, на каковой лишь срок они запаслись провизиею, напитками и фуражом из Новгорода.
Упоминаемая форма была следующая:
«Поверенные полномочных и великих посланников вельможного, великого князя и государя Густава-Адольфа, короля Шведов, Готфов, Вендов и многих других государств, графа Иакова Де-ла-Гарди, Генриха Горна, Арфу Тониссена, Манса Мартенсона 66 к поверенным полномочных посланников Цари и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского и многих других государя и обладателя, гг. окольничего и наместника Суздальского, князя Даниила Ивановича Мезецкого, дворянина и наместника Шатского, Алексея Ивановича Зюзина, дьяка Михаила Никитича Новокщенова и дьяка Добрыни Семенова. [91]
Мы нижеподписавшиеся: Лоренц Вагнер, владетель Штейнгольмский, ротмистр; Арфу Горн, владетель Ворентакский; Андерс Нильсон, владетель Фарентальский и Авраам Шпехт, секретарь, объявляем чрез сие, что по посредничеству и стараниям вельможного, высокорожденного князя и государя, короля Иакова Великобританского, Французского и Ирландского; Христиана IV, короля Датского, Норвежского и Готфского, герцога Шлезвигского, Голштинского, Стормарского и Дитмарского, графа Ольденбургского и Дельменгорстского и проч., любительного брата, доброго соседа и особенно любезного друга Е. В-а короля Шведского, равно и высоких и державнейших гг. генеральных штатов Соединенных Нидерландов, Его Шведского Величества союзников и особенно любезных друзей — положено учинить съезд уполномоченных помянутого великого короля и уполномоченных Царя и Великого Князя Российского, для обсуждения благих дел, касающихся обоих государей и их государств и могущих повести к миру и согласию. Ныне же дела эти дошли до того, что великие и [92] полномочные комиссары помянутого великого короля нашего, по желанию благородного кавалера Ивана Меррика, посла короля Великобританского, Французского и Ирландского и проч. согласились съехаться с комиссарами помянутого Царя и Великого Князя в месте пребывания его (посла), а именно в поместье Хвостово (Gwostoffen Hoff), именуемом Дидерином, находящемся на расстоянии трех верст от селищ (Selisza). Дабы помянутые российские полномочные, посланные их Царем и Вел. Князем, могли, не опасаясь коварной засады, свободно и беспрепятственно отправляться на место, назначенное для переговоров, и возвращаться из оного, — того ради мы, помянутые поверенные, именем Е. В-а державнейшего короля нашего и Е. В-а доверенных лиц и великих полномочных посланников, обещаем правдою Е. В-а и верою и словом посланников, что означенные комиссары помянутого Царя и Вел. Князя вместе со свитою их (которая, по желанию их, должна быть одинакового числа со свитою комиссаров Е. В-а короля Шведского, а именно: 120 человек конных и 200 человек пеших, не считая их собственной прислуги) могут отправиться в означенное место, оставаться в оном во все [93] продолжение переговоров, а потом, по окончании оных, возвратиться восвояси в Осташков, а комиссарам нашего великого короля дозволено будет снова возвратиться к Новгороду безопасно и невредимо, не опасаясь коварной засады для войск нашего короля и для всех прочих, которые обязаны повиноваться Е. В-у. Мы обещаем сие во взаимность за подобное уверение, данное полномочными помянутого Царя и Вел. Князя полномочным комиссарам нашего короля и свите их, именем, верою и правдою их Царя и Вел. Князя Михаила Феодоровича и целованием св. креста.
Это вышеписанное уверение мы с своей стороны, по утверждении и конфирмации державнейшего короля нашего и вышеупомянутых полномочных комиссаров его, а поверенные посланников Царя и Вел. Князя именем Его Ц. В-а и именем его уполномоченных, обещаем с своей стороны хранить свято и ненарушимо о обеих сторон, в чем мы присягнули на св. Евангелии, а они (Русские) целованием креста, призывая в свидетельство Бога и Св. Троицу, призывая месть и кару Его на ту из сторон, которая в чем-либо [94] нарушит означенное обещание. В уверение чего скреплено обыкновенными печатями и подписями нашими».
В то время, когда мы ожидали известия, что уже состоялись принятие присяги и целование креста, пришли к нам в среду, 2-го декабря, гг. Генрих Горн и Магнус Мартенс, двое из главных 4 комиссаров Е. В-а короля Шведского, и жаловались, что, не взирая на то, что английский посол уверил уполномочных короля Шведского и уверял их, что со стороны Русских их королю даны будут все его титулы, с тем, однако ж, чтобы вел. князю равным образом даны были титулы, упомянутые в вышеписанном образце о присяге, при вышеупомянутом протесте, но что, однако ж, вел. князь не давал королю Шведскому других титулов, как Густав Адольф, Божиею милостию, король Шведский и проч., а далее называл его просто Адольфом, королем из Швеции. Они сказали нам также, что опасная 67 грамота вел. князя написана коварно, потому что в ней не сказано, сколь долго грамоте сей силу иметь [95] для полномочных и свиты их и что не дано им уверения в свободном отъезде в случае, если съезд расстанется, не окончив успешно предпринятого дела. Они предъявили нам копию с сей грамоты, которая гласит так:
«Божиею милостиею, мы Великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, всех Россий 68 Самодержец и многих областей обладатель и правитель (или победитель) полномочным Густава Адольфа, Божиею милостию короля Шведского, и прочее, которые посланы Шведским королем Адольфом, чтобы с великими полномочными нашего Царского Величества (окольничим нашим и наместником Суздальским князем Даниилом Ивановичем Мезецким, дворянином и наместником Шатским Алексеем Ивановичеи Зюзиным и нашего Царского Величества дьяками: Николаем Никитичем Новокщеновым и Добрынею Семеновым) переговаривать о благих делах и упрочить христианское спокойствие и мир. Означенные полномочные Адольфа, короля из Швеции и проч., могут съехаться с полномочными нашего Ц. В-а, трактовать с ними и [96] снова беспрепятственно разъехаться, без всякого опасения и вместе со свитою их, согласно сей нашей Царской грамоте.
Сия наша грамота да будет для вас охранением. Писана в государствия нашего дворе в Царском Московском дворце нашем, в лето от сотворения мира 7124, в октябре месяце».
Шведские полномочные сказали нам также, что кроме вышеизъясненного русские полномочные хотят приписать великому князю титул Новгородский и Лифляндский, каковых титулов шведские уполномоченные не могут дозволить Русским употреблять, особенно же ни в каком случае титула «Лифляндский», и что они никак не могут уступить Русским в требовании их совершить присягу и целование креста без письменного о сем акта; что Русские делают кроме того затруднения на принятие охранительной грамоты короля Шведского, потому что в ней упомянуто о короле Датском и о генеральных штатах прежде, чем упомянуто о вел. кн.; далее потому, что в ней сказано, что переговоры предприняты при посредничестве короля Великобританского, короля Датского и генер. штатов, и [97] наконец потому, что г. Арфу Тониссон Тейстербейский именуется наместником Выборгским и Карельским, лагеманом Карельского округа, из чего явствует, что Русские всячески стараются протянуть дело, на что Шведы никак согласиться не могут. Поэтому шведские полномочные рассудили, чтобы г. граф Лекский 69 отправился к английскому послу, напомнить ему о всем, что пред сим было положено между его прев-м и шведскими полномочными, объяснить все неудобства, проистекающие от времени, места и недостатка в средствах для продолжительного съезда, и просить вышеупомянутого посла устроить, чтоб принятие присяги и целование креста были учинены согласно тому, что было обещано; чтоб на то было назначено следующее воскресенье и, наконец, объявить ему, что иначе они уедут и бросят все дело. От нас они хотели узнать, не будет ли лучше, для успеха дела, если английский посол и мы отправимся к главным Русским уполномоченным, убедить и согласить их словесно на принятие присяги справедливым образом и по условленной форме. [98] Мы от души показали себя на то готовыми и сказали, что на другой же день пойдем в Английскому послу, чтоб поговорить с ним об этом, но мы освободились от труда сего тем, что на другой день, 3-о декабря, шведские полномочные дали нам знать, что английский посол накануне отвечал им, что все недоразумение произошло от того, что переводчики не так поняли дело, и не передали, как следовало, мыслей его. Они сообщали нам также другую форму присяги, сочиненную по совету посла, и просили нашего мнения касательно сей новой формы. В сей форме король Шведский именовался: Божиею милостию Густав Адольф, король Шведов, Вендов и Готфов, владетель многих других земель и государств, — а Его Царское Высочество именовался: Божией милостию Великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Великий Князь Московский и Владимирский и многих других земель и государств обладатель. После того упоминалось о посредничестве светлейших и державнейших королей Великобританского и Датского и [99] гг. генеральных штатов; включены обе трактующие стороны и посредники со свитами. Английский посол сказал также графу Лекскому, что великому князю приятно посредничество генер. штатов, и что он (посол) с удовольствием будет трудиться и сноситься с нами по сему делу, чего не знали переводчики, чего, может, не знали даже самые полномочные Е. Ц. В-а, коего мнение по сему делу ему (послу) лучше известно, нежели кому-либо другому. Из сего и из того еще обстоятельства, что шведские уполномоченные спросили нас накануне, позволим ли мы, чтобы имя высокомощных генер. штат. Нидерландских было пропущено в охранительной грамоте, и можно ли будет поставить, что переговоры предприняты по посредничеству «короля Великобританского и других государей и господ», — мы могли усмотреть, что и касательно нас существовали затруднения. В новой форме присяги г. наместнику Выборгскому дан был пространный его титул, означенный выше. Мы ответили, что одобряем новую сию форму, равно и намерение шведских полномочных снабдить [100]своих поверенных другим еще запасным документом, в котором о наместнике Выборгском говорится с кратким его титулом, не упоминая о Карелии; документ сей они должны были предъявить в том случае, если Русские не захотят принять формы с пространным титулом наместника Выборгского.
Мы надеялись, что чрез сей последний проект отстранятся все затруднения, препятствовавшие до того времени принятию присяги и целованию креста, особенно же вследствие влияния, которым английский посол пользуется у Русских. Вел. кн. писал к послу несколько дней после того и просил, в случае если его уполномоченные объявят, что на решение того или другого могущего встретиться дела они приказаний не имеют, то чтобы его прев. пополнил их инструкции по своему благоусмотрению и что таковые резолюции посла будут утверждены им. Но посол, посетив нас 4-го вышеупомянутого месяца с приличною свитою и извинившись в том, что не был прежде у нас, по причине дурной погоды, сказал нам, что русские главные комиссары писали к нему, что никак не могут [101] согласиться на титулы, данные королю Шведскому в последнем проекте, и что он сам полагает и твердо уверен в том, что они этих титулов не дадут, особенно, что они никак не согласятся на титул: государь многих других земель и государств, и что, по его мнению, можно устранить это затруднение тем, что обоим государям даны будут сокращенные их титулы, назвав великого князя Михаилом Федоровичем, Царем и Самодержцем Всероссийским и прочее, а короля Шведского: Густавом Адольфом, королем Шведов и проч., либо совершением присяги и целования креста в присутствии двух его толмачей или переводчиков, гг. Томаса Смита и Георга Брухузена, без письменного о том акта, или, в-третьих, тем, что гг. посредники уполномочат от себя означенных двух переводчиков принять присягу и крестное целование от обеих сторон, и дать каждому из государей те титулы, которых его уполномоченные пожелают. Английский посол послал вышеозначенную форму присяги одним днем ранее русским уполномоченным, нежели шведские комиссары успели об этом уведомить своих поверенных, и Русские из этого взяли [102] повод написать вышесказанное. Мы сказали, что, по нашему мнению, дело очень не важное: пространные ли или краткие титулы будут даны двум государям в акте о присяге и крестном целовании, но что нам кажется весьма важным для их величеств и их государств, чтоб не терялось по пустым спорам время, чрез что откладываются переговоры, и спросили не следует ли его прев. обдумать, не подаст ли он, уступая возражениям русских полномочных касательно формы, которую он одобрил и которую очень можно было сохранить, — с одной стороны, повода противиться его советам в других делах, могущих встретиться во время переговоров, а с другой стороны — не уменьшить ли он влияния своего у Шведов, если он, отказываясь так поспешно от своего прежнего решения, сделает Шведам новые предложения, которых нельзя решить нам, но которые должны быть обсуждены его прев. с гг. шведскими комиссарами. Для того, чтобы решить споры сии и другие, которые могут возникнуть в предварительных переговорах, мы сделали послу [103] тоже самое предложение, которое за несколько дней пред сим мы сообщили двум из шведских полномочных, а именно, не лучше ли будет нам постараться о том, чтобы шведские полномочные сообщили нам свои инструкции о главных их поручениях и дали нам копии с оных, обещая с нашей стороны не сообщать их противной партии, прежде чем получим равным образом ее инструкции; далее, отправиться вместе к Русским, чтобы заняться главным делом, устройство коего будет, может быть, стоить менее труда, чем устранение всех споров, которые уже проявлялись и, вероятно, еще случатся в предварительных занятиях; это было бы тем удобнее, что его пре-во объявил, что ему известно на что в главных переговорах великий князь согласиться намерен. На предложение сие посол не ответил прямо, но сказал, что в тот же день еще будет у шведских полномочных и даст нам на другой день знать, чего он от них добился. Шведы не приняли его предложения, но 6-го Декабря объявили ему решительный ответ и условия, на [104] которые они согласятся, чтобы покончить спор сей. Они передали условия сии на письме, утверждая, что они уедут, если Русские не примут одного из них и если не будут совершены присяга и крестное целование до 9 часов будущей среды, то есть 9-го декабря. Их прев-а и благор. сообщили нам ответ сей на квартиру нашу 7-го числа того же месяца и сказали, что им больно, что г. английский посол перешел на сторону Русских, и что он всеми средствами, даже просьбами, в прошедшую субботу, уговаривал их отказаться от последней формы о присяге, которую он сам одобрил, и согласиться на несправедливые требования (так выражались шведские полномочные) Русских, которые старались приписывать своему великому князю не только титулы разных владений, о которых уже прежде заключены договоры, и таким образом поднимали снова поконченные уже споры, но хотят еще почтить его титулом обладателя (что, по объяснению нашего 70 переводчика, значить: победитель, покоритель, или [105] как бы прикрывающий и защищающий крыльями своими), титулом, которого прежние великие князья никогда в сношениях своих со Шведами не употребляли; а с своей стороны королю шведскому и сановникам его отказывают в следующих им, издавна употребляемых титулах, что весьма оскорбительно для Е. Кор. В-а. Способы, предложенные их прев-ми и благ-ми были следующие: во-первых, в акте о присяге и крестном целовании сократить титулы короля и великого князя и писать: Державнейший, высокорожденный государь и господин, Густав Адольф, король Шведов, Вендов, Готфов и прочее; а потом: Великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский и прочее, а когда в акте говорено будет об обоих государях, то писать о них в третьем лице, как, например, Его Королевское Величество и Его Царское Высочество (Hocheyt); равным образом не писать полных титулов обоюдосторонних полномочных, а просто называть их по имени, как то: гр. Иаков де-ла-Гарди, Генрих Горн, Арфу Тоннисен, Манс Мартенсон, а о Русских: князь Даниил Иванович Мезецкий и потом имена прочих трех комиссаров; во-вторых, [106] русские полномочные в охранительной грамоте, которую они от себя дадут шведским полномочным, могут выписать полные свои титулы и вовсе не упоминать об именах и титулах шведских полномочных, а за титулом Е. К. В-ва писать просто: Его Королевского Величества великие полномочные посланники, которые с ними (Русскими) должны съехаться для переговоров в таком-то месте. Шведы в таком виде примут акт без протеста и в охранительной грамоте, которую они дадут Русским, поставят свои имена и титулы, а об именах и титулах росс. полном. упоминать не будут 71 и согласны, чтобы, когда совершены будут присяга и крестное целование, акты не были подписаны поверенными обеих партий, а г. Томасом Смитом, депутатом от английского посла, которому от сего последнего поручено будет шведскую охранительную грамоту передать Русским, а русскую Шведам с тем условием, что если переговоры окончатся безуспешно, то возвратить каждой стороне ее грамоту; наконец, в-третьих, когда поверенные обеих сторон совершат присягу и [107] крестное целование надлежащим образом, то чтобы каждая из сторон передала письменную и подписанную ею присягу депутату английского посла, для вручения его прев-у. В письменной сей присяге русс. полномочные могут Царю своему дать титул обладателя, а Его Величество Короля Шведского называть титулом, писанным выше, а шведские полномочные назовут Царя 72 по краткому титулу, упомянутому выше, без слова обладатель. — Потом их прев-а и благор-я просили, чтобы англ. посол дал им и Русским, если сии последние того пожелают, свидетельство за собственною его подписью и приложением его печати, что означенный акт учинен, как сказано выше. Мы поблагодарили их прев-а и благор-я за откровенное сообщение того, что происходило между ними и англ. послом и просили их приказать иметь в готовности все, что нужно к дальнейшему пути, дабы, при первом известии о совершении присяги и крестного целования, можно было отправиться в дорогу 73. [108]
В четверг, 10-го декабря, до обеда шведские уполномоченные не получили еще никакого известия по сему делу; они дали нам знать, что к англ. послу прибыли боярин и переводчик, посланные от русск. уполномоченных с письмами к нам. Вечером того ж дня, когда начинало смеркаться, прибыл к нам дворянин, посланный англ. послом с помянутым переводчиком Дидерихом фан-Неменом (Nehmen), который был в 1614 году с русск. послами в Голландии. Дворянин этот сказал нам именем посла, что переводчик сей, посланный к нам русскими главными полномочными, принять под покровительство англ. посла, что он принес с собою письмо к своему господину (послу) и к нам о содержании которых его прев-о желал с нами переговорить, чего просили и русск. полномочные, и что, если хотим, то можем оставить при себе и под покровительством нашим сего переводчика. Мы отвечали, что на [109] другой день рано будем к послу, и оставили при себе переводчика для перевода письма, которое было следующего содержания:
«Бога в Св. Троице славим. Мы нижеподписавшиеся Его Милости (sic) великого Государя, Цари и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского (тут следует полный титул) Его Импер. Высочества (sic) великие полномочные: Окольничий и наместник Суздальский, князь Даниил Иванович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский, Алексей Иванович Зюзин и дьяки Е. И. В. Мих. Никитич Новокщенов и Добрыня Семенов, даем чрез сие знать вам Голландских и Нидерландских генер. штатов господам посланникам Рейноуту Фан-Бредероде и Дидериху Бассу 74, что вы послали к Великому Государю и Царю нашему, Великому Князю Михаилу Феодоровичу, Самодержцу [110] Всероссийскому, вашего нарочного, Георга фан-Гейдена 75 с письмом. На вопрос наш он нам ответил, что вы посланы Голландскими и Нидерландскими генер. штатами заняться благим делом между Е. Ц-м В-м и королем Шведским и что вы намерены быть в то место, которое назначено будет для съезда великих полномочных Е. Ц-го В-ва с полномочными короля Шведского, для заключена мира между Его Ц-м В-м и королем Шведским, и что вы готовы служить Его Ц-му В-ву. Нам, великим полномочным Е. Ц-го В-ва, также писал великий полномочный многолюбезного брата Е. Ц-го В-ва короля Великобританского, Шотландского и Ирландского и иных, тайный советник, придворный дворянин и кавалер князь Иван Ульянович Меррик, что вы дали ему знать о том, что вы посланы Голландскими генеральными штатами, чтоб способствовать заключению мира между Е. Ц-м В-м и королем Шведским; что вы намерены в сем деле действовать заодно с князем Иваном [111] Ульяновичем , советоваться между собою, во всем следовать его совету, и что он с своей стороны намерен сговариваться с вами по сему доброму делу. Мы, великие полномочные Е. Ц-го В-ва, хвалим вас за то, что хотите служить Е. Ц-му В-ву в сих переговорах его с королем Шведским. Объявляем вам также, что Е. Ц. В. послал нас, великих своих посланников, съехаться с шведскими полномочными, дабы рассуждать о благом деле и упрочить его. Мы предложили шведским полномочным назначить с их и с нашей стороны придворных дворян для определении места съезда. Царские придворные дворяне съехались со шведскими и много рассуждали между собою о том, на каком месте нам встретиться с шведскими полномочными и совершить присягу. Шведы, по строптивости своей, не хотели сойтись с нашими во мнении, и мы, ради благого дела и ради мира и спокойствия христианского, поехали ближе, согласились собраться на Песках, на четвертом месте 76, и писали о сем к князю Ивану Ульяновичу, [112] и уведомили, что в сем последнем месте положено собраться. Шведские полномочные, по упрямству своему, не хотели согласиться и уверили кн. Ивана Ульяновича и клялись ему, что не желают идти далее Селиц (Selisz?) и там взять свои квартиры, а назад к нам ехать не хотят. Они говорили с кн. Иваном Ульяновичем о месте съезда, назначая на сей конец Хвостов двор, в селе именуемом Дидериным. Князь Иван Ульянович писал к нам и просил нас согласиться съехаться на означенном месте. Мы объявляем вам, что хотя не имеем на то приказаний Е. Ц. В-ва, однако ж, внимая желанию и просьбам князя Ивана Ульяновича и ради мира христианского, мы взяли на свою ответственность согласиться на требование Шведов съехаться в деревне, именуемой Дидерином. Мы вследствие сего вторично послали придворного Е. Ц-го В-ва Дворянина Ивана СтепановичаУрусова и товарищей его, обменяться со шведскими придворными дворянами охранительными грамотами для обоюдосторонних полномочных и для совершения присяги. Нам, Е. В-ва великим [113] посланникам, писали придворный дворянин Иван Степанович Урусов с товарищами его, что они сошлись со шведским придворным дворянином Лоренцом Вагнером и его товарищами и показали друг другу охранительные свои грамоты и что в шведской грамоте поставлено имя Е. Ц-го В-ва, нашего великого государя, вкратце, без титула, а просто: Божиею милостию, Великий Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский и многих господств государь и повелитель, а титулов: Владимирский, Московский и Новгородский и других полных титулов ему не дано, а Шведскому королю своему они дали полный титул: Державнейший и высокорожденный князь и государь, Густав Адольф, Божиею милостию король Шведов, Готфов и Вендов. Также в охранительной их грамоте полномочный Арфу Тоннисон назван судьею Карелии, тогда как Карелия есть отчинное владение нашего Царя. Вот почему им на этом съезде нельзя было согласиться между собою; они пригласили друг друга на другой съезд, а после первого съезда шведские придворные дворяне прислали снова к нам письменный образец, по [114] которому должна была быть писана охранительная грамота для съезда полномочных, и в образцовой сей грамоте упоминали о Е. Ц-м В-ве не так как то делали прежние Шведские короли относительно прежних Царей Российских и как ныне пишут Е. Ц-у В-ву другие христианские и нехристианские государи. Они писали только Божиею милостию, Великий Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Владимирский, Московский и многих иных господств государь и повелитель, а других титулов не дали, между тем как королю своему они дали полный титул: Державнейший и высокорожденный Густав Адольф, король Шведов, Готфов и Вендов и еще присовокупили к тому, что Шведские короли никогда не писали 77: «и многих других господств государь и правитель». А как нельзя приступить к переговорам, пока не найдены будут новые способы к окончанию сих споров, то мы, ради благого дела и мира христианского, пригласили их, так как мы с ними не согласны в [115] отношении к титулам, присягнуть относительно нашего съезда просто, без охранительной грамоты, и просили их съехаться с нами. Мы о сем писали к послу Е. В-ва короля Иакова, князю Ивану Ульяновичу, просили его переговорить с вами и сказать шведским полномочным, чтоб касательно общего съезда нашего назначить с обеих сторон придворных дворян для совершения присяги без охранительной грамоты. Когда мы съедемся с шведскими уполномоченными, то мы поговорим с ними и посоветуемся с вами о титулах обоих государей и о других спорных делах. Ноября 28-го писал к нам английский посол, князь Иван Ульянович, что он, согласно письму нашему, говорил с шведскими полномочными о съезде нашем, об охранительном акте и о крестном целовании, без охранительной грамоты; что он спрашивал их, хотят ли они писать охранительную грамоту, и предложил им в таком случае писать краткий титул Е. Ц. В-ва тако: Божиею милостию, Великий Царь и Вел. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский и многих господств государь и правитель, а о короле Шведском писать: Божиею милостию [116] Густав Адольф, король Шведов и других. Если же сойтись нельзя будет относительно титулов государей, а продолжать спорить, то он предложил им присягнуть без грамоты, в том что полномочные, как российские так и шведские, могут съехаться и разъехаться без коварства и обмана и на пути их предохранены будут от народа в городах и могут возвратиться безопасно в город, если не состоится доброго дела, о чем и следовало английскому послу князю Ивану Ульяновичу с ними совещаться, но и на сие они не согласились по строптивости своей и прислали грамоту о том, как писать вкратце титул Е. Ц. Величества, Великого Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского. Вы прежде и письменно уведомили английского посла князя Ивана Ульяновича о намерении Шведов писать в титуле Царя нашего: «и многих других государю и повелителю»; ныне же они берут данное слово назад и требуют, чтоб мы королю их дали полный титул: Державнейший, высокорожденный князь и государь Густав Адольф, король Шведов, [117] Готфов и Вендов и других. Вследствие сего мы уведомляем вас, господ посланников, о их строптивости, несправедливости и нерасположении к благому делу. Когда мы будем на съезде, и можно будет поговорить лично с вами, то мы расскажем вам все их прежние несправедливости и сколько для Московского государства произошло от Шведов бедствий и опустошений, дабы вы оказали свои услуги Е. Ц-му В-ву и помогали нам в переговорах к заключению благого дела и к достижению спокойствия христианского. Мы письмом сим просим вас посоветоваться с англ. послан кн. Иваном Ульяновичем и спросить шведских посланников, почему они противятся столь важному и доброму делу, которое предпринято было между нашим Вел. Царем и Вел. Княз. Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским, и их королем для упрочения мира и согласия между двумя государствами и для прекращения пролития крови христианской; почему, будучи столь близки от нас, они не были на съезде и хотят ехать назад и пресечь таким образом, по упрямству своему, столь важные дела. Просим также уговорить их [118] с любовью и дружбою заняться установлением мира и согласия между Е. Ц-м В-м нашим Великим Государем и их государем, и приказать, дабы мог состояться съезд обоюдосторонних полномочных, собраться придворным дворянам обеих партий для совершения присяги без охранительной грамоты, или же писать титулы по-прежнему, как то делалось в Тявзине, в 1595 году, между блаженный памяти Великим Царем и Великим Князем Феодором Иоанновичем, Самодержцем Всероссийским, и королем Шведским; не прибавлять никаких новых титулов, которых прежде не было, а писать по форме тех грамот, которые писаны были в Тявзине; мы имеем их при себе и когда будем на съезде, то предъявим их вам, и вы увидите, как там писаны титулы Е. Ц-го В-ва и короля Шведского. Что же касается до присяги о безопасности полномочных, то мы писали к англ. послу князю Ивану Ульяновичу, чтобы вы, посланники, посоветовавшись с ним о сем предмете, пригласили шведских полномочных съехаться с нами на положенном месте, [119] толковать о добрых делах и упрочить мир. Когда мы соберемся с ними на съезде, то мы с ними на словах объяснимся о титулах наших государей и других делах, а переписываться по сему предмету более не станем, пока не будет определено на чьей стороне справедливость или несправедливость; если же они не прибудут на съезд и прервут такое важное, начатое уже дело, и таким образом не состоятся мир и дружба между Е. Ц-м В-м и королем их, а напротив того, будет продолжаться кровопролитие, то да падет кровь сия на шведских посланников за то, что упрямством своим пресекли, по пустым спорам, столь важные переговоры, и дабы было известно всем христианским государям и владетелям, государствам и посланникам их, что дела расстроены ими и что мы по сему делу чисты. Того ради мы к вам, гг. посланникам, отправили письмо сие с переводчиком Дидерихом Фан-Неменом, прося вас [120] немедленно отправить его обратно с ответом на наше письмо. Дано в Полонове (Pollonovo), в лето 7124, ноября 29-го.
(пер. А. Х. Бека)
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Комментарии
12. В подлиннике значатся «Verbaal», слово ныне не употребляемое, равносильное словам — журнал, протокол, отчет.13. Генеральные штаты носили титул «высокомощных» и к ним обращались словами: «Ваше Высокомогущество». Титул этот принадлежит и ныне (1877) гененеральным штатам. Переводчик, для удобства читателя, большею частью употребляет слова: «Державнейшие» и «Ваше Державие».
14. Здесь повторяется вышеписанный подробный титул, посланников, стр. 1.
15. Тут уже проявляется общепринятое ныне в торговых конвенциях правило: «de la nation la plus favorisee».
16. Намек на отторжение Нидерландов от испанского владычества.
17. Т. е. посланников королей и владетельных князей, имеющих титул «королевское высочество».
18. Здесь повторены подробные титулы посланников, выписанные на 1-й странице.
19. Это относится к тому, что каждая из составлявших Соединенные Нидерланды провинций, управляла сама собою и часто, мимо центральной власти, вела свои сношения и дела. Эта система была причиною тому, что Нидерланды не успели вовремя приступить к трактату вооруженного нейтралитета, созданному императрицею Екатериною II.
20. То есть Бредероде и Иоахими. Басс, будучи бургомистром Амстердамским, ожидал товарищей своих в этом городе и потом присоединился к ним.
21. Марсель — парус.
22. Wel edele gestrenge Heer, как бы «высокородный господин».
23. Goede, собственно добрым. В то время, говоря о городах и подданных почти, везде употреблялось это слово. Говорили, наприм., «la bonne ville de Paris» и пр.
24. То есть — китоловы других наций.
25. То есть когда возвращались в 1616 г. обратно из России в Голландию чрез Ревель и Стокгольм.
26. Когда посланники о том ходатайствовали пред королем в 1616 году.
27. Подобная настойчивость постоянно является и при последующих владетелях Прибалтийского края.
28. О коем упоминается в вышепомянутом письме.
29. Чудское озеро.
30. Датского.
31. Разность, которая существует между числами, происходит от различных стилей, бывших тогда в употреблении. Письмо посланников писано 22-го сентября, а получено королем 17-го числа, а ответ от 18-го сентября. Стили были не только новый и старый, как ныне, но были стили английский, шведский и другие.
32. В сем переводе употребляются слова «уполномоченные» или «полномочные» без различия.
33. Это не значит «по почте», ибо почт не было, а под словом poste разумеется нарочный, курьер.
34. To есть — октября.
35. Жердевая стилка, какая и ныне существует.
36. Корнет здесь не значит офицер, но взвод или даже эскадрон. Франц. Слово Cornette в тогдашнем смысле обозначало знамя или значок, поэтому под этими названиями понимали отряд конницы, имевший свой значок. Это объяснение оправдывается в настоящем случае тем, что нельзя полагать, чтоб русские вельможи могли выехать навстречу послам, имея при себе только 3-х или 4-х офицеров.
37. Здесь начинается донесение Иоахими, который, как сказано выше, отправился к королю под Псков в сопровождении канцлера.
38. Гдов и ныне на эстляндском языке называется Audou.
39. Т. е. пробита была брешь.
40. Тут упомянуты полные титулы полномочных, исчисленные в начале сего донесения.
41. Сын посланника. Достоинство joncker, jongheer неудобопереводимо. Оно означает меньшую степень дворянства и равняется немецкому juncker. Оттуда взято и наше слово юнкер, унтер-офицер из дворян. По-русски можно бы сказать: барончик. В переводе сем будет употребляться слово «дворянин».
42. Здесь недостает части донесения, и оно прямо переходить на описание путешествия Бредероде и Басса в Новгород.
43. Лагеманом назывался окружный или областной судья в шведских владениях. Но Русские не признавали Карелии за Шведами, как ниже будете подробнее объяснено.
44. Здесь начинается продолжение донесения Иоахими, отправившегося к королю под Псков.
45. В подлиннике: 70 сот тысяч рейхсталеров.
46. To есть русских, занятых Шведами.
47. В Стокгольм, на возвратном пути в Голландию.
48. В донесении сем попеременно Царю Михаилу Феодоровичу дается титул то Величества, то Высочества.
49. Николай Николаев сын Фейль.
50. Как сказано выше, король в Российских городах имел двух городничих, одного Шведа, а другого Русского.
51. Гр. Де-ла-Гардием. В рукописи часто Де-ла-Гардий именуется просто — военачальник.
52. Фамилию князя Андрея Нидерландские посланники, вероятно, забыли; в подлинном их донесении также поставлены точки.
53. Продолжение донесения Бредероде и Басса.
54. Под названием совета, они разумели думу.
55. Соляные варницы.
56. Здесь упомянуто о новом и старом стиле, как мы понимаем; ибо в ХVІІ столетии между Юлианским и Грегорианским календарями было 10 дней разницы. Эта разница с каждым столетием увеличивается на один день; в XVIII столетии было 11 дней разницы, а в XIX — 12 дней.
57. Нидерландцы большею частью царя величают титулом «Keyser», но в переводе это слово заменено словом царь, слово «Keyserlyk» — словом царский.
58. To есть — в Москву.
59. Титулы Лекоский и прочие — суть названия поместьев, принадлежавших помянутым сановникам.
60. Курных изб.
61. В донесении уполномоченные называются то комиссарами, то уполномоченными. Эти названия равносильны.
62. Отправленный с письмами нидерландских посланников к царю Михаилу Феодоровичу, в Москву.
63. Вместо визита его самого.
64. Иоахими.
65. Боярин Богдан Григорович, родом из Рязани; это относится к концу сего донесения.
66. Повторяются полные титулы, выписанные на стр. 74-й.
67. Так назывались нынешние охранительные грамоты.
68. Буквально.
69. Де-ла-Гарди.
70. То есть — голландского.
71. Тоже, как и Русские о шведских титулах.
72. В голл. тексте сказано «haeren Coening» (их Короля). Это явная описка; следует «haeren Keyser» (их Царя, т. е. Царя Русских или просто Царя), ибо о прибавлении к титулу Короля шведского слова «обладатель» речи не было и быть не могло.
73. На место переговоров.
74. О Иоахиме не упомянуто, потому что, вероятно, он еще из Пскова к ним не прибыл.
75. Это тот же фан-Гейден, который на стр. 68 и 73 назван Герардом фан-дер-Гейденом.
76. Не понятно, что они понимают под 4 местом: вероятно, это четвертое ими предложенное место для съезда.
77. Следовало прибавить: Царям нашим.
В пятницу, 11-го числа, мы отправились на квартиру англ. посла в сопровождении означенного переводчика, которого, однако ж, мы не взяли с собою, проходя мимо квартир шведских полномочных, чрез которые шла дорога наша, а велели ему обойти кругом. Мы узнали, что когда шведский военачальник (Де-ла-Гарди) обиделся тем, что Русские не поставили пред его именем титула «граф», равно после имени не выписывали его чинов и звания, то английский посол для защиты мнения Русских, сказал графу Лекоскому (Де-ла-Гарди) и прочим шведским полномочным, что Русские основываются на той, весьма немаловажной разнице, что Даниил Иванович(Мезецкий) ведет род свой от князей, а что он, Иаков Де-ла-Гарди, недавно еще возведен в графское достоинство. Наконец, после [121] долгих прений дело решилось следующим образом: оставить на произвол русских полномочных не называть по именам уполномоченных, и в таком случае титулы государей должны быть выражены следующим образом: Божиею милостию, Державнейшего государя Густава Адольфа, короля Шведов и прочее, великих уполномочных посланников, которые должны сойтись с Божиею милостию Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского и прочее, великих полномочных посланников, для переговоров о мире и добрых делах «поверенные», а в российской грамоте писать то же, поставив с начала имя и титул великого князя. В том случае же, если русские комиссары пожелают, чтоб поименованы были комиссары, то грамоты должны быть писаны следующим образом: Божиею милостию Державнейшего государя Густава Адольфа, короля Шведов и прочее, великих полномочных посланников, графа Якова Де-ла-Гарди, Генриха Горна, Арфу Тоннисона и Магнуса Мартенса, «поверенные» и проч. и Божиею милостию Великого Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича [122] Самодержца Всероссийского и прочее, великих полномочных посланников князя Даниила Иоанновнча Мезецкого, Алексея Ивановича Зюзина, Николая Никитича Новокцнова и Добрыни Семенова, «поверенные» и прочее. Вместе с сим положено было господам посредникам отправиться на место собрания в следующий понедельник, 14-го декабря, чтобы быть тем ближе к русским полномочным и с ними на словах переговорить, если они будут делать какие-либо возражения против вышеизложенного. О всем этом мы уведомили русских полномочных и на письмо их чрез переводчика Дирка Фан-Немена ответили следующим образом:
«Высокородные, достойные, именитые государи:
Письмо ваших: княжеского сиятельства и прев-в, мы исправно получили чрез подателя сего, толмача Тимофея и вполне узнали из него споры, которые препятствовали до сих пор приступить к предполагаемым переговорам между Его Царским Величеством Российским и королем Шведским. Высокомощные гг. генеральные штаты индерландские, повелители наши, побуждаемые разными причинами, [123] отправили нас для содействия столь благому делу с письмами к вашим сиятельству и прев-м, которые мы за несколько дней пред сим хотели вручить вам, но нас останавливала день ото дня даваемая нам надежда, что совершатся крестное целование и присяга, чтоб могли сойтись великие полномочные посланники обеих сторон; но это не могло быть исполнено по причинам, пространно изложенным в письме вашего княжеского сиятельства и ваших превосходительств к нам. Согласно желанию в-го сият-ва и в-х прев-в мы говорили о деле сем с его прев-м г. кавалером Иваном Мерриком, послом Е. В-ва короля Великобританского и после долгого совещания, ради успеха сего дела, не нашли лучшего способа, как титулы их Царского и Королевского Величеств и их полномочных посланников в актах о присяге и о целовании креста прописать или же пропустить, как видно в прилагаемой у сего записке, смотря по тому, ваше княж. сият. и ваши прев-ва, предпочтете ли тот или другой способ. Вышеупомянутый г. посол великобрит. и мы полагали, что этим не произойдет никакого ущерба ни Е. Ц-му В-ву, ни его [124] знатным великим полномочным посланникам. Мы надеемся, что ваше княж. сият. и ваши прев-ва не будете делать затруднений к немедленному совершению крестного целования. Мы также уговорили полномочных Е. В-ва короля Шведского, чтобы они приказали своим поверенным принять охранительную присягу по той или другой избранной вашим княж. сият. и в-ми прев-ми форме. Вследствие сего, великобританский посол и мы решились в будущий понедельник отправиться в дорогу на место, назначенное для съезда, с твердым намерением, для пользы Е. Ц. В-а и спокойствия обоих государей способствовать к успеху доброго дела, которого ваше княж. сият. и в-и прев-ва жаждете достигнуть, в полной надежде, что Бог Всемогущий благословит вашего княж. сият. и в-х прев-в желание и нашу ревность примирить Е. Ц. В-во с королем Шведским. Мы молим Бога, да сохранит он вас, высокородные, достойные, именитые государи, в долгом благоденствии. Близь Романова, 11-го декабря, в лето от рождества нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа, 1615, нового стиля». [125]
Отъезд посредников в назначенный день совершен быть не мог, потому что англ. посол в этот день и накануне был нездоров.
Во вторник, 15-го декабря, около 9-ти часов вечера, гг. шведские полномочные приказали сказать нам чрез одного из своих дворян, что Русские делают затруднения в целовании креста, о чем их прев-ва и благор-я 78 на другой день намерены переговорить с англ. послом, и что поэтому отъезд должен быть и на этот день отложен. В среду, гофмейстер графа Лекского принес нам обстоятельнейшие и вернейшие известия, то есть, что Русские нас знать не хотят и не намерены включить нас в охранительную грамоту; почему присяга и крестное целование были отложены, и что шведские полномочные, будучи чрезвычайно сим недовольны, намерены переговорить по сему предмету с английским послом и желают знать наше о сем деле мнение. Мы сказали, что нам кажется весьма [126] нечестным — не допускать нас к делу, до которого едва дошли бы без содействия нашего, но что, хотя и предвидим, что не будем совершенно безопасны на месте собрания, мы, однако ж, не желаем чтоб из-за нас на минуту остановилось дело, для успеха которого мы присланы повелителями нашими. Мы сказали также, что шведские полномочные сами знают, что им следует делать. Нам казалось весьма важным, не дать партиям спорить о принятии и о включении нас в предварительном акте, ибо от сего произошло бы отлагательство в главном деле, и мы взяли б на свою ответственность все неприятности, который между тем могли бы произойти между враждующими сторонами; к тому же мы надеялись после получить за это должное удовлетворение. Тот же гофмейстер сказал нам, что г. англ. посол готовится выехать в тот же день, около обеда, но граф Лекоский сказал нам после, что он останется еще до 17-го числа, для того, чтобы мы могли иметь при себе конвой, ибо лошади были слишком слабы от недостатка в корме, чтобы делать большие или трудные переходы. Вышеупомянутый граф (Де-ла-Гарди) [127] приписывал все упомянутае отлагательства Английскому послу, который, после того как решено было отправить поверенных, просил у него 40 человек крестьян, чтоб очистить для него дорогу, по которой, однако ж, проезжало огромное число саней взад и вперед с провизиею и фуражом для рейтаров, которые были при поверенных на месте, назначенном для присяги, и которые перевезли продовольствие дли этих господ и находящихся при них людей.
В четверг, 17 декабря, посол великобританский и мы отправились на место, где должны были съехаться уполномоченные. Неподалеку от Глебова (Gleboua), который лежит на расстоянии 6 миль от Романова и в котором мы должны были остановиться, встретился нам, один из наших, Ян-Фан-Данкарт, посланный ротмистром Вагнером и другими поверенными гг. Шведских полномочных, уведомить нас, что Русские не хотят включить нас в охранительную грамоту и не хотят вовсе упоминать в оной о генеральных штатах, угрожая отъездом, если в сей же день не совершится присяга; о чем означенные поверенные желали узнать наше мнение. Он говорил нам, [128]что кажется, будто б Русские побуждены были к тому переводчиком Английского посла Георгом Брухузеном, который сказал, что мы не требовали, чтоб о нас упоминаемо было в охранительной грамоте. Мы в ответ на сие только поручили принесшему нам это известие уведомить поверенных, что гг. послы (Ambassadeurs) налицо, и, прощаясь в Глебове с г. Великобританским послом, который жил одною верстою далее (верста есть пятая часть мили) 79, мы ему рассказали, что с нами случилось. Его превосходительство, казалось, удивился сему и сказал, что узнает об этом пообстоятельнее и позаботится о том, чтобы все происходило надлежащим образом.
Гг. Шведские полномочные остались в своих квартирах в Романове, пока не будут уверены в совершении присяги и крестного целования. Чрез это поверенные их, которые не получали от них писем, были в великом недоумении, как поступать по случаю встретившихся затруднений, и просили нас как можно поспешнее [129] посоветоваться об этом с г. Английским послом, потому что Русские поверенные грозили оставить дело, если Шведы не дадут ответа пред обедом 18 декабря. Вследствие сего и желая узнать, что Английский посол сделал относительно вчерашнего нашего сообщения по сему предмету, мы пошли к нему. Сначала он сказал, что не совершенно понял того, что мы ему сказали накануне, прощаясь с ним. Мы повторили снова и прибавили, что нам кажется безрассудным, что Русские, которые нас в письмах своих просили быть посредниками, на что мы и дали употребить себя, отказываются включить нас в охранительную грамоту, и что еще страннее нам кажется то, что они не хотят допустить посредничества генеральных штатов, ниже упомянуть о них в означенной грамоте в противность письму и воле Е. В-ва Царя Российского, вследствие какового письма условлено было, что его прев. сам сочинит 2 декабря нового стиля форму, в которой упоминалось о генеральных штатах и о нас, и что о сем пункте никогда не спорили прежде 2-х или 3-х дней тому назад. Посол делал, будто [130] ничего не знает о сей форме, и сказал, что для охранения его достаточно писем Вел. Князя и короля шведского, коими они просили Е. В-во короля Великобританского послать посла для отстранения недоразумений между ними, что он полагает, что гг. генеральные штаты получили подобные же письма от помянутых государей; что же касалось до Российских полномочных, то хотя их сият. и превосх. нас считают посредниками, они, не смотри на это, все-таки не могут включить нас в охранительную грамоту, не получив на то особенного приказания, потому что они должны следовать со всевозможною точностию своим инструкциям, иначе, нарушая оные, подвергнутся строгому наказанию; если же им по сему делу просить новых наставлений, то присяга и крестное целование должны быть отложены еще по крайней мере на один месяц. Между тем г. ротмистр Вагнер (Wagenaer) просил ответа гг. посредников, приступить ли ему и товарищам его к присяге и крестному целованию или оставить дело. Г. Великобританский посол нашел, что следует принять присягу и целовать крест. [131] Мы ответили то же, что отвечали 15 декабря посланному от гг. Шведских полномочных, и присяга и крестное целование были совершены в назначенный день по следующей форме:
«Державнейшего Государя Густава Адольфа, Божиею Милостию короля Шведов и прочее, великих полномочных посланников, которым назначено сойтись с великими полномочными Божиею Милостию Великого Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, для переговоров о мире и добрых делах, поверенные мы, Его К. Величества придворные дворяне Лоренц Вагнер, Арвид Горн, Андрес Нильсон и ЛасМаркусон, объявляем и даем знать чрез сие:
Что после того, как, по воле Бога Всемогущего и по содействию и посредничеству державного, высокорожденного князя и Г-на, Иакова, короля Великобританского, Французского и Ирландского, защитника веры, многолюбезного брата и родственника Е. К. В-ва, дела дошли до того, что великие полномочные посланники означенного державнейшего короля с великими полномочными посланниками Е. Цар. Величества, могут [132]съехаться у Хвостова Двора (Gvostoff Hoff) в месте, именуемом Дидерино, в 3-х верстах от Селицы (Silitze), числом 500 человек конных и пеших с обеих сторон, не считая слуг и служителей, по сделанному уговору, без всякого коварства и опасения для заключения, как сказано выше, добрых дел между двумя государствами и странами, — то мы ради сего обещаем и клянемся поверенным великих полномочных посланников Его Цар. Высочества, дворянам (Twaranen) Ивану Степановичу Урусову и его товарищам, на Святом Евангелии, что означенные Его Ц-го В-ва великие посланники со всеми находящимися при них без обмана, козней или коварства совершенно безопасно и невредимо от войска державнейшего короля нашего, как туземного (т. е. войска), так иностранного, сопровождающего посланников Его кор. В-ва или же находящегося в крепостях и от всех обязанных повиновением 80Его кор. В-ву, могут отправиться в означенное место и пребывать в оном во все [133] время переговоров. Им не будет нанесено ни насилия, ни обмана, какого бы то рода ни было, ни в квартирах их, ни в ином месте. Им не будет дано повода или причины к бою, убийству, войне или нападению, пока великие посланники обеих Государей будут на собрании. Буде же переговоры прервутся безуспешно, то великие посланники Его Ц. В-ва со всеми находящимися при них, без коварства и опасения могут отправиться в крепость свою Торжок (Torsack), равно и нашего Державного короля великие посланники, со всеми находящимися при них, могут отправиться в Новгород (Naugarten), и ни одна сторона не должна другой стороне делать препятствий или засад на пути и дороге. Во уверение чего мы, поверенные великих посланников Его Ц-го В-ва, с своей стороны присягнули целованием креста, согласно вере нашей, а мы, поверенные великих посланников нашего державного короля, присягнули на Св. Евангелии. Наконец, и для большего удостоверения мы передаем сие уверение наше поверенному, высланному от великого полномочного посланника Его В-ва короля Великобританского, Французского и Ирландского, высокородного кавалера г. Ивана Меррика, благородному Томасу Смиту, [134] равно и поверенные посланников Е. Ц-го В-ва передадут ему же 81 свою охранительную грамоту для великих посланников нашего державного короля; с тем, чтоб он обе сии грамоты вручил Великобританскому послу, которому хранить их у себя, доколе не окончатся переговоры между полномочными посланниками двух держав. Если же переговоры сии кончатся безуспешно, то означенный Великобританский посланник должен возвратить каждой стороне ее грамоту.
Во уверение чего мы подписали сие собственноручно и скрепили родовыми своими печатями. Дано в Песках, в лето после Рожд. Христ. 1615, 4 декабря.
Подобную грамоту выдали от себя Русские, с подлежащими изменениями (mutatis mutandis).
Нам после того говорили некоторые из людей, присутствовавших, как со стороны Русских так со стороны Шведов, у совершения присяги и крестного целования, что русские не делали б затруднений упомянуть о генеральных штатах в грамоте, если б [135] Фома Смит и Георг Брухузен не объявили, что английский посол уедет, если о генеральных штатах будет говорено в акте сем, и что честь его будет оскорблена, когда посланники Нидерландов, которые недавно прибыли, будут пользоваться плодами трудов, употребленных им почти целый год по сему делу.
Увидев ясно, что нас стараются сделать ненавистными Главным Русским полномоченным, и что они, как казалось, хотели отказать нам в защите и свободном пропуске, то мы, желая точнее узнать их расположение к нам, написали к ним следующее письмо:
«Высокородные, Достойные, Именитые Государи, болезнь посла Его В-ва короля Великобританского, кавалера н Е. В-ва камергера Иоанна Меррика, и выраженное нам желание его воспрепятствовали нам в минувший понедельник отправиться, как мы намеревались, в путь, чтоб прибыть сюда. Мы просим ваше кн. сият-во и ваши пр-ва принять сии обстоятельства за достаточное извинение. Вчера вечером, [136] благодаря Бога Всемогущего, посол и с ним вместе мы благополучно прибыли в сие место, назначенное для переговоров. Желая как можно поспешнее приветствовать в. кн. сият-во и в. пр-ва и вручить вам письмо наших повелителей, высокомощных гг. генеральных штатов, мы покорнейше и дружески просим в. кн. сият-во и в. пр-ва назначить время, в которое вам угодно будет принять нас; назначить также место, где примет нас от Шведских приставов то лицо, которое в. кн. сият-м и в. пр-ми будет на это наряжено. Мы на сие ожидаем наискорейшего ответа чрез подателя сего, а также и охранительную грамоту, дабы мы со свитою и кладью могли безопасно прибыть к в. кн. сият-ву н в. пр-вам, остаться при вас и по желанию нашему снова отправиться обратно, куда нам заблагорассудится. Поручая себя покорнейше благорасположению в. км. сият-ва и в. пр-в, молим Бога Всемогущего, да дарует Он вам успех в трудном, предпринятом деле, клонящемся к славе имени Его и к спокойствию всего христианства, и да хранит Он особы ваши [137] в долгом здравии. В Глебове, 18 декабря в лето по Рожд. Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа 1615, нового стиля».
Английский посол написал также в этот же день к их сият. и пр-вам, чтоб узнать, когда им угодно прибыть в новое их местопребывание, ибо он затруднялся, не имея предварительного от них известия, назначить с нами день, в который пригласить как одну так и другую партию.
20 декабря возвратились Михайло де-Мист и Иорис фан-Катц, которые были посланы с нашими вышеозначенными письмами к главным Русским уполномоченным. Упомянутый Катц говорит по-русски. Они донесли вам, что были Русскими полномочными приняты хорошо и поведены туда, где его кн. сият-во и их пр-ва пировали в Честь совершения крестного целования; им изготовили также рыбы, ибо Русские за несколько недель до Рождества соблюдают пост 82, а в питье им подали водки, пива и меду. У квартиры их поставлен быль караул, собственно, для того, чтоб они не ушли, а им [138] сказали, что караул дан им для почета. Они принесли на письмо наше следующий ответ:
«Бога в Св. Троице славим. Божиею милостию Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, Владимирского, Московского, Новгородского, Царя Казанского, Царя Астраханского, Царя Сибирского, Государя Псковского, В. Князи Смоленского, Тверского, Югорского, Пермского, Вятского, Болгарского, также Государя и В. Кн. Новогорода низовыя земли, Черниговского, Рязанского, Ростовского, Ярославского, Белозерского, Лифляндского, Удорского, Обдорского, Кондинского и всех Сиверских стран (Civerischen) Государя и повелителя Иверских земель, Царя Карталинского и Грузинского и Кабардинской земли, Черкасских и Горских князей и многих других земель Государя и обладателя, Е. Ц. В-ва великие посланники окольничий и наместник Суздальский кн. Даниил Иванович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский Алексей Иванович Зюзин, Его Ц. В-ва дьяки Николай Никитич Новокщенов и Добрыня Семенов, господ генеральных [139] штатов Нидерландских, гг. посланникам Рейнольту фан-Бредероде, владетелю в Веенгейзене, Дидриху Бассу и Альберту Иоахими. Мы, великие посланники, даем вам знать, что вы в письмах к нам не пишите на имя Великого Государя и Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца всероссийского, полного имени и титулов Его Ц. В-ва наподобие того, как мы пишем к вам, господам, и просим впредь в письмах к нам выписывать вполне имя и титулы Е. Ц. В-ва, так как мы пишем к вам, господам, а не смотреть на то, как пишут Шведы. Король Шведский находится теперь во вражде с Е. Ц-м В-м, и посему предмету назначен съезд для переговоров на справедливом основании. Все Великие христианские Государи и владетели, и не христианские также, пишут Державному Царю и В. Кн. Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, по полному его имени и титулу, как мы к вам пишем, и прежние Шведские короли писали также к нашим державным Царям Российским полным именем и титулом. Что же касается того, что вы писали нам о готовности вашей служить нашему Великому [140] Царю и В. Князю, и что относится к доброму расположению заниматься вместе с нами делами Е. Ц. В-ва, далее, что касается до готовности вашей, господа, прибыть к нам и до желания узнать, в какой день мы будем в Песках, и что вы, господа, желаете поговорить лично с нами, то мы с удовольствием видим, что вы готовы служить Е. Ц-му В-ву и расположены к доброму делу; мы за сие хвалим вас и также писали к Е. Ц-му В-ву о службе и расположении вашем. Мы великие посланники будем в Песках, 14 декабря, в четверг, и коль скоро приедем, то дадим вам знать, когда вы, господа, можете быть у нас и переговорить о делах Е. Ц. В-ва. Дано в Полонове (Pollonovo), лета 7124, 10 декабри.
Надпись: гг. Нидерландских генеральных штатов господам посланникам Рейнгольту фан-Бредероде, владетелю в Венгейзене, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими».
Мы 21 числа уведомили гг. главных Шведских полномочных о том, что узнали касательно приезда Русских уполномоченных, и просили их прибыть также в тот же самый день; то же сделал и [141] Великобританский посол. Он вместе с тем послал к Шведам свидетельство о протесте, о котором упомянуто выше; протест сей сочинен был его пр-м на Английском языке, потом переведен одним из домашних людей его и подписан им и нами; гг. Шведские уполномоченные пред сим чрез своих поверенных объявили, что, не имея помянутого свидетельства, они не могут решиться на отъезд внутрь России, в место собрания.
КОПИЯ С ОЗНАЧЕННОГО СВИДЕТЕЛЬСТВА (перевод с латинского):
После того как в Горке 83
(Gorcheiae), между Старою Руссою (Starussam) и Осташковым (Astaskeyam),
в доме некоторого русского дворянина сошлись мы: посланные от
могущественнейшего и светлейшего князя и Государя, господина Иакова,
Божиею милостию короля Великобритании, Франции и Ирландии, защитника
веры и проч., и от знатнейших, могущественнейших господ Соединенных
Штатов Нидерландских (in Belgio regionum) посланники, долженствующие [142]
действовать (во сколько нам предоставлено полномочиями) о заключении (с
помощию Божиею) мира между светлейшим и вельможным Князем и Государем
господином Густавом Адольфом, Божиею милостию Шведов, Готфов и
Вандалов избранным королем и наследным князем, великим герцогом
Финляндии, Эстляндии, Вестманландии и проч. и Государем, Великим
господином, Царем (Regem) и Великим Князем всея России Михаилом
Феодоровичем, Самодержцем и проч., то мы, нижеподписавшиеся Иван Меррик, кавалер (Eques auratus), Великобританского короля дворянин, тайный советник, и пр. Рейнольд Фан-Бредероде,
кавалер, владетель в Венгейзене, Спанбруке, Остгузске, Эстерсеме,
Спирдейке, Схардаме и Квадейке, председатель верховного совета
Голландии, Зеландии и Вестфризландии, Феодор 84
Басс, бургомистр Амстердама, доктор прав, и Альберт Иоахими, кавалер,
владетель в Остенде и Удекенскерке, депутат от совета Зеландии в
собрании вышепоименованных генеральных штатов, все совокупно занялись об охранительных [143]
грамотах, которыми господам великим комиссарам (commissariis) с обеих
сторон должно быть взаимно дано на время предстоящих переговоров право
(copia) свободноаго и безопасного приезда и отъезда. За сим, были у нас
дружески приглашенные уполномоченные светлейшего короля Швеции и проч.
великие комиссары, благородные, именитые 85, почетнейшие, многомудрые Иаков де-ла-Гарди, граф Лекский (Lecko), Шведского королевства советник и фельдмаршал (Archistrategus), господин Генрих Горн (Horne), владетель в Вендене и Гесле, Шведского королевства советник и маршал, верховный судья 86 (legislator) в Эланде, господин Арбиц Антони 87 (Anthoni), владетель в Тустербейе, градоначальник Выборга и проч., и господин Магнус Мартини
(Martini), королевский секретарь, которые вышеупомянутые великие
комиссары с первого раза возражали против титула «Государя, Царя (Regis)
и Великого Князя всея России», подтверждая, что приписыванием этого
титула приносится ущерб [144]
праву их короля, но что они (дабы не препятствовать сему благому делу о
мире) согласились, чтоб были в титуле великого князя приписаны
следующие слова: Великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович всея России Самодержец
с тем, однако ж, чтоб из приписания сего титула не произошел ущерб или
вред могущественнейшему королю Швеции, если настоящие переговоры не
будут иметь желаемого нами успеха. Сего ради они просили нас, чтоб
свидетельствами и подписями нашими было удостоверено, что они ясным
протестом объявили, что этот титул приписывается Великому Князю лишь под
этим условием и при этом ограничении. На исполнение этой их просьбы,
несомненно справедливой и основательной, мы, вышепоименованные
посредники между обеими сторонами, не затрудняемся согласиться с тем,
чтоб сие наше свидетельство не причинило вреда праву Государя Царя и
Вел. Князя всея России; по сему извещаем великих Шведских комиссаров,
дабы они воспользовались установленным порядком вышереченным протестом
на основании нашего свидетельства. Дано в Дедерине, 11 декабря в лето от
Рожд. Хр. 1615-е (подпис.) Иоанн Меррик, Рейнгольд Фан-Бредероде, владетель в Венгейзене, господин Феодор Басс, Альб. Иоахими. [145]Между тем, не имея переводчика, который знал бы читать по-русски и чрез которого мы могли бы основательным образом узнать мысли, выраженные Русскими уполномоченными в двух письмах их, мы к ним снова написали:
«Высокородные достойные, именитые государи,
Прошло уже 5 недель, как мы отправили к Е. Ц-му В-ву в Москву Георга Фан-Гейдена с письмами, в которых мы нижайше просили Е. Ц. В. приказать прислать сюда к нам Исаака Массарта (Massart) или другого голландца, который мог бы нам служить переводчиком и толмачом в добрых переговорах о мире между Е. Ц. В-м и королем Шведским. Мы надеялись давно уже получить ответ, ожидаемый нами с часу на час. Не имея теперь при себе собственного своего переводчика, который мог бы нам перевести писанное на Русском языке, и находя неприличным, чтобы письма, писанные к нам в. кн. сият-м и в. пр-ми попадали в руки переводчиков других иностранных господ, то мы нижайше просим, чтобы [146] в. сият-ву и в. пр-ву угодно было приказать своим переводчикам перевести письмо, которое в. кн. сият-во и в. пр-ва вчера послали к нам чрез гофмейстера нашегоМихаила де-Миста, и также письмо, присланное нам пред сим чрез переводчика Е. Ц. В-ва Тимофея Фан-Немена, который прочитал нам его и перевел словесно. Мы просим приказать снять копии с обоих черновых писем, которые находятся в канцелярии в. кн. сият-ва и в. пр-в, и выслать их к нам в запечатанной обертке чрез подателя сего, помянутого нашего гофмейстера, которого мы на сей конец отправляем к вам в сопровождении одного дворянина и одного служителя, прося вас также впредь, если будете писать к нам на Русском языке, прилагать к письму перевод оного на ненецком языке. Это послужит к пользе службы Е. Ц-го В-ва, а нам вы тем окажете услугу. Письмо сие не имея другой цели 88, мы свидетельствуем наше покорнейшее почтение в. кн. сият-ву и в. пр-вам молим Бога Всемогущего: да хранить Он вас в долгом здравии для службы Е. Ц-го [147] В-ва и благоденствия вашего отечества. В Глебове, 21 декабря 1615 нового стиля, по Рожд. Спасителя нашего Иисуса Христа.
На письмо сие письменного ответа они нам не прислали, а велели только сказать чрез означенных де-Миста и Катца, что в их канцелярии не было оставлено отпусков, упомянутых двух писем; но прислали на другой день толмача Дирка Фан-Немена, который должен был перевести нам эти письма. Князь Даниил Иванович Мезецкий, Алексей Иванович Зюзин и Николай Никитич Новокщенов предложили нам все свои услуги и подарили каждому из нас по одному возу сена. Дьяк Добрыня Семенов приказал сказать, что и он подарил бы нам сена, но что у него самого в сене недостаток. Дирк Фан-Немен известил нас о возвращении Геррита фан-дер-Гейдена, посланного нами из Старой Руссы в Москву. Он прибыл к нам 24 декабря, в 9-й день по выезде из Москвы, где его задержали только 5 дней и откуда потом его отправили с письмом В. Князя к нам. Ему подарили тюк или связку из 40 собольих шкур. На пути своем [148] в Москву он задержан был набегом Лисовского, о котором говорено было выше.
ПИСЬМО ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ.
«Божиею милостию мы (за сим следует большой титул, как выписано выше) посланникам Голландских и Нидерландских генер. штатов Рейнгольту фан-Бредероде, владетелю в Венгейзене,Дидериху Бассу и Альберту Иоахими. Вы отправили к нашему Ц-му В-ву вестника, родом из Голландии, купца Герта фан-дер-Гейдена
и писали нашему Ц. В-ву, что гг. генеральные штаты Голландские и
Нидерландские узнали чрез Царское письмо наше и чрез изустное сообщение
наших посланников, которых мы, Великий Государь, посылали к брату нашему
Римскому Цезарю Матиасу, о войне и несогласии между нашим Ц-м В-м и
королем Шведским 89. Вы [149]
писали также, что генер. штаты обещали служить нам, исполнили это и
предложили королю Шведскому мир; потом, узнав из письма короля
Шведского, что он не противится миру с нашим Ц. В-м и что полномочные
двух сторон готовы съехаться на совещание, они, Голландские ваши
господа, от доброго и чистого сердца им свойственного для успеха столь
доброго дела и для службы нашему Ц-му В-ву отправили вас с инструкциями
или наставлениями, чтоб вы прибыли на то место, где соберутся
полномочные двух сторон, и приказали вам стараться о том, чтоб
воспоследовал мир на справедливых и честных для нашего Ц-го В-ва
основаниях. Ваши Нидерландские господа снабдили вас также письмом к
нашему Ц. В-ву, и вы готовы были при приезде вашем, нижайше вручить нам
сие письмо. Но прибыв в то место, где должны собраться великие
посланники нашего Ц-го В-ва с посланниками Шведскими, и узнав о прибытии
посланников обеих сторон и о приближении времени, означенного для
переговоров, вы отложили путешествие ваше к нам потому, что вам
надлежало быть там на месте и, как вам велено и приказано, приложить,
сколь вам можно, старания ваши о предполагаемом деле и не терять
времени, желая служить нашему Ц-му В-ву. Вы также просите нас милостиво
не взыскать за то, что не отправились немедленно к нам с письмами. Мы,
Великий Царь и В. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский,
таким образом узнали о желании Голландских и Нидерландских штатов
служить нам, Великому Государю, и о стараниях и расположении их к
Царскому делу нашему, что доказали Голландские и Нидерландские господа
нашему Ц-му В-ву тем, что отправили вас, честных мужей, на съезд наших
Царских и короля Шведского посланников для совершения благих дел и
заключения мира и спокойствия между нашим Ц-м В-м и королем Шведским и
настоятельно приказали вам стараться о том, дабы мир был заключен но
справедливости [151] и правде. За сие мы, Великий Государь, хотим быть им 90
Царскою нашею милостию благосклонны; а вы хорошо сделали, что отложили
путешествие ваше к нам, потому что настало время, назначенное для
переговоров, и потому что вы хотели на съезде служить нашему Ц. В-ву и
употребить старания ваши на пользу нашему Ц. В-ву. Ныне же вы, по
сказанию вашему, намерены служить нашему Ц-му В-ву и привести дело к
доброму окончанию, что вы докажете нашему Ц. В-ву, совещаясь с
посланником любезного брата нашего, Великого Государя, Иакова, короля Английского, Шотландского и Ирландского, князем Иваном Мерриком,
королевским тайным советником и придворным кавалером, о мире между
нашим Ц-м В-м и королем Шведским и, употребляя старания о том, дабы
христианское государство наше успокоилось, поставить Шведским
посланникам на вид их неправду, отклонить их от несправедливости и
создать мир между нашим Ц. В-м и королем Шведским к чести и славе [152]
нашей, к увеличению, а не к умалению нашего Государства Российского.
Неправда Шведов, как прежнего короля Карла, так и нынешнего Адольфа и
Шведского народа в отношении к нашему Ц. В-ву и Великому Государству
нашему вам самим известна, и ныне великий посланник, окольничий и
наместник Суздальский наш, кн. Даниил Иванович Мезецкий и
товарищи его объяснят обстоятельно вам несправедливость Шведов и те
условия, на которых мы, Великий Государь, хотим помириться с королем
Шведским. И так мы просим вас сослужить нам службу, истолковать им,
сколь неправо их дело, и настоятельно склонить их на то, чтоб король
Шведский исправился в своей неправде к нашему Ц. В-ву и возвратил нашему
Ц. В-ву издавна принадлежавшее родовое наследие наше — Новгород — и все
города и укрепленные места, которые неправым образом похищены у нас и
вознаградить за все понесенные нами убытки. Если, Бог даст,
восстановится мир и спокойствие между нашим Ц. В-м и королем Шведским,
то, как приказано вам господами вашими, прибудьте к нам, и мы, Великий
Государь, прикажем принять вас милостиво и вновь отпустить вас с [153]
Царским милостивым ответом и будем хранить знатных генеральных штатов
Голландских и Нидерландских и всех вас в Царской милости нашей. Мы также
позволим всем купцам и торговым людям из Нидерландов и Голландии в
великих Российских владениях наших свободно торговать и будем охранять
их, коль скоро увидим службу, расположение и справедливость вашу. А как
вы писали нашему Ц. В-ву, что нуждаетесь в толмаче и переводчике, потому
что в месте пребывания вашего такого найти не можете, который был бы
годен для наших Царских дел и предан нашему Ц. В-ву, и так как вы
просили от нашей Царской милости приказать отправить к вам Исаака Масса
(Massa) или другого, могущего служить вам, то мы, Великий Государь,
снисходя на прошение ваше, приказали выслать к вам толмача и переводчикаПавла Томасова, знающего Русский, Голландский и Шведский языки. Исаака Масса
в Москве нет, а он отправлен по приказанию нашего Ц. В-ва к вашему
Голландскому князю Маврикию и к гг. генеральным штатам Голландским и
Нидерландским с Царскими [154] письмами нашими, ныне, рано весною, по тем самым делам, с которыми он послан был к нашему Ц. В-ву от князя Маврикия и генеральных штатов. Вестнику вашему Гергарту 91
ради вас, честных мужей, мы оказали милость и приказали (sic) ему зреть
Царские очи наши, и когда ему оказана была Царская милость наша, то мы
приказали отправить его немедленно назад к вам с сим нашим Царским
письмом. Писано в Государствия нашего двора, в Царствующем граде Москве в
лето от создания мира 7124 в декабре месяце.Надпись письма была следующая:
Посланникам гг. генеральных штатов Голландских и Нидерландских, Рейнгольду фан-Бредероде владетелю в Венгейзене, Дидериху Бассу и Альберту Иоахами.
Павел Стерлинг 92, которого Е. Ц. В-во послал к нам, происходит от Шотландских родителей и родом из Данцига (Danswyck). [155] Он был взять в плен Русскими 26 лет тому назад в Лифляндии и отпущен на свободу с тем, чтобы служить Царю переводчиком. По приезде его, мы велели присягнуть ему в том, что он будет верно переводить нам с Российского языка на Немецкий и наоборот все, что мы ему прикажем, и переводить нам все, что другие посланники будут говорить на Русском языке, и из того, что он услышит от нас не будет передавать другим более того, что нам заблагорассудится.
Гг. Шведские полномочные прислали нам 29 числа следующее письмо от их короля.
«Густав Адольф, Божиею милостию избранный (ehrkorner) король и наследный князь Шведов, Готфов и Вендов, В. Князь Финлядский, герцог Эстляндский и Вестманландский.
Милостивое привестие и расположение наше вам, благородным, честным, многоученым и особенно любезным. Хотя мы твердо надеялись, что стараниям и благоразумному посредничеству вашему и Англ. посла удастся склонить Русских отстать от обыкновенных [156] их Московских обычаев и побудить их не продолжать погружаться 93 в приготовления к переговорам (praeparatoriis) и начать наконец дело, мы, однако ж, получили от полномочных донесение, что, не смотря на то, что они подвинулись вперед к Русским, просили настоятельно о свидании и делали им во всем уступки гораздо большие, чем следовало, Русские все-таки остаются в своем местопребывании, по пустым предлогам теряют время и, по всегдашнему их обычаю, пишут к нашим оскорбительные письма, чрез что теряется только дорогое время, а мы не знаем, какое нам дать направление делам своим.
Не желая далее оставаться в сей неизвестности, мы всемилостивейше повелели своим полномочным, если переговоры еще не начались, условиться с вами, а потом Русским назначить известный решительный срок, именно 8 дней по получении сего нашего приказания, в каковой срок, если не съедутся Русские, нашим уполномоченным отправиться в Новгород, чтоб нам знать, какое принять решение. [157]
Мы правдою уверить можем, что ничего сильнее не желаем, как окончания и решения справедливым образом споров, возникших между нами и Русскими, и мы, для достижения сей цели, по сей день не преминули употребить все старания наши.
Видя же, так как видите вы и еще другие, что со стороны Москвитян ничего не делается кроме обмана, мы не можем долее оставить дел наших в настоящем их положении и надеемся, что, буде переговоры не начнутся или по коварной политике Москвитян прервутся и успеха иметь не будут, вы, равно и прочие, не будете в том винить нас и будете уверены, что мы для отвращения всякого будущего бедствия, сколько от нас зависело, не щадили ни трудов ни стараний.
Мы, таким образом, милостивейше просим вас (и не сомневаемся в том, что вы не откажете нам) обратить старания ваши на то, чтобы переговоры были не только начаты, но и приведены к окончанию в возможно скорейшем времени, дабы нам можно было приготовиться либо к миру, либо к войне. Ибо хотя мы искренно [158] хотим мира и ничего не желаем сильнее, как прекращения всякого кровопролития, но, однако ж, если нельзя избегнуть снова начать войну, то нам следует покориться сей необходимости, и в таком случае мы не сомневаемся, что Бог Всемилостивый не откажет нам в помощи своей и благословении своем на то, чтоб продолжать войну и отомстить Московитянам. Чем ни кончатся переговоры, мы всегда милостивейше признавать будем ваши старания, сердечные усилия и труды, о чем мы милостивейше вам объявляем, призывая на вас защиту Божию и пребывая к вам королевскою милостию нашею благорасположены и благосклонны. Дано в крепости нашей Нарве, 29 ноября 1615 г. (подписал) Густав Адольф.
Надпись была следующая:
Благородным, достойным, честным и многоученым, многолюбезным послам, (Ambassadeurs) отправленным господами [159] генеральными штатами свободных соединенных Нидерландов в Россию для мирных переговоров, всем и каждому.
Из письма его прев. и их благор. 94 от 12 старого стиля помянутого месяца, полученного нами 23 числа нового стиля, мы усмотрели, что они решились на другой день быть к нам, хотя помянутое свидетельство о их протесте показалось им недостаточным; но они надеялись, что им в отношении к сему предмету будет дано удовлетворение. В сем же письме писали они к нам, что им трудно будет на время продолжения переговоров получать нужные жизненные припасы для людей и фураж для лошадей, потому что все вообще должно было доставляться из Новгорода и им следовало содержать не только себя и войско, но также Великобританского посла и нас; и действительно, недостаток в фураже был так велик, что наши и другие лошади начинали уже терпеть голод.
24 декабря, около вечера, прибыли в Глебов королевские главные полномочные — гр. Яков де ла Гарди, Арфу Тоннессон и Манс [160] Мартенсон. Г. Генрих Горн, заболев горячкою, возвратился в Новгород и не принимал более участия в переговорах. Немного после них прибыли в Пески, (расстоянием на 1 милю от Глебова), гг. главные Русские полномочные; ибо они решили прибыть последние на место, потому что полагали, что это почетнее для них. В тот же вечер прислали они нам воз сена и приказали сказать толмачу, Павлу Стерлингу, быть у них на другой день утром. Мы отправили к ним Миста и Катца поблагодарить за присланное сено (ибо по их обычаю нужно благодарить и за безделицу; если же кто замедлить этим, то они напоминают о сделанных ими подарках) и сказать, что Е. Ц. В-во прислал нам этого переводчика 95 в наше распоряжение и что мы полагали, что ему нельзя идти взад и вперед из одного лагеря 96 в другой; что это было б неприятно Шведским [161] уполномоченным и вредило бы службе Е. Ц-го В-ва. Посоветовавшись между собою о сем нашем мнении, Русск. уполномоченные одобрили оное и велели нам сказать, что они в тот же день послали б в нам поклониться и узнать о здоровии, но так как они известились, что мы здоровы и наши посланные 97 могут нам передать их поклон, то они пошлют к нам спустя день или два и просят нас сообщить им на письме, коль скоро мы что-нибудь узнаем касательно переговоров.
В посещении, которое мы сделали г. Швед. великим комиссарам по прибытии их в Глебов, 25 декабря, их прев. и благор. просили нас убедительно употребить все усилия к ускорению переговоров из уважения к тому, что Его кор. В-во сильно сего желает, и также потому, что неудобство места, трудность доставлении припасов и другие затруднения не могут вынести продолжительных переговоров. Они говорили, что в этот же день отправятся к г. Великобританскому послу (разве ему рассудится первому прийти [162] приветствовать их), чтобы просить и его подвинуть вперед дело и уговорить его побудить Русских передать на следующий день, в известный час, чрез одного из их секретарей гг. посредникам, т. е. упомянутому гг. послу и посланникам вашего державия, полномочие, данное им от В. Князя, и что они, Шведские полномочные, готовы с своей стороны сделать то же. На другой день, когда их прев. и благор. отдали нам визит, они объявили нам, что вышеупомянутый посол на просьбу их ускорить дело отвечал, что подумает и после воскресенья даст им знать, что, по его мнению, следует делать; далее, что на важные дела нужно время и что прежде всего нужно ему выведать мнение главных русских полномочных, к которым он намерен отправиться в воскресенье, и которые также убедительно просили его поторопить дело. Что же касалось до посещения им, послом, русских полномочных, то Шведы сказали ему, что их король не менее значит, чем Вел. Князь Русский, и что посол покажет неуважение к Его К. В-ву, если посетит полномочных Вел. Князя [163] прежде полномочных Его К. В-ва, которые прибыли в сборное место прежде Русских. На сие посол ответил, что он вовсе не думал оказывать неуважение к Его В-ву и не пошел бы к Русским, если б они не позвали его обедать. Они не удовлетворились сим извинением, но, напротив того, сказали, что, не могут принять равнодушно того, что клонится к унижению чести их короля. Нам же они объявили, что намерены немедленно отправить к послу дворянина со вторичною просьбою ускорить дело. Сему дворянину также препоручено было дать знать г. послу, что они решились уехать назад в Новгород, если он посетит русских полномочных, не быв прежде у шведских, на их квартире. Это побудило его в тот же день посетить означенных гг. полномочных в Глебове; он, будучи у них, самым учтивым и живейшим образом уверял их о его искренности и преданности Его В-ву королю Шведскому и полномочным Е. В-ва и сказал, что главною причиною посещения его у [164] гг. русских полномочных был не обед, но намерение говорить с ними о порядке и способе, как поступать в переговорах, и что, исполнив это, он будет к нам переговорить и посоветуется с нами о всем, касающемся сего дела. Об этом нас уведомили шведские полномочные на другой день, но английский посол не посетил нас и никогда не был у нас на квартире в Глебове, ни с приветствованием, ни с прощанием.
Узнав о том, что 25 числа происходило между английским послом и шведскими полномочными, мы почли за полезное тотчас же дать знать русским главным полномочным, что шведские полномочные были у английского посла и что они с ним много говорили об ускорении переговоров, и что предложено было сделать первый шаг к начатию переговоров, о чем мы неоднократно прежде уже говорили с послом и шведскими полномочными, а именно, чтоб посредники просили обоюдосторонних главных полномочных передать [165] одновременно чрез своих секретарей на другой день, 26 числа, свои полномочия на переговоры английскому послу и нам, но что посол отложил это и хотел дать свое решение по сему предмету после воскресенья, чрез что теряется несколько дней, и что, если начнут тянуть дело, можно опасаться, что шведские полномочные уедут, потому что они снова получили приказание поспешить делом; что в виду этого король Шведский писал 29 ноября к послу и к нам и что шведские полномочные словесно объявили, что им следует держаться приказаний, заключающихся в сем письме, и что мы посему полагаем, что для службы Е. Ц-го В-ва лучше будет сряду привести в действие помянутое предложение без замедления и не протягивать дела. Мист и Катц возвратясь сказали, что сообщение наше было приятно великим русским полномочным, что они хвалили нас за ревность нашу к службе Е. Ц-го В-ва; что предложение наше они одобряют и о нем поговорят с английским послом. Миста и [166] Катца подчивали пивом, медом, водкою и рыбою и им обещали 3 воза сена, которые и были вскоре после них посланы. Когда Мист и Катц прощались с русскими полномочными, то сии последние поручили им просить нас наблюдать за тем, чтобы не были сокращаемы Е. Ц-го В-ва титулы, которые признаются и даются ему королем французским и прочими королями и владетелями.
27 декабря шведские полномочные дали нам знать, что английский посол уведомил их, что русские полномочные одобрили упомянутое выше предложение о передаче полномочий. Это случилось утром прежде, нежели английский посол отправился в местопребывание русских, откуда за ним приехали с блистательным конвоем.
28 числа, около 10 часов, до обеда пришли к нам один из русских дворян и переводчик Дирк фан-Нимен, приветствовать нас от имени гг. главных русских полномочных, поздравить с приездом и просить нас вместе с ним отправиться с ними к русским полномочным, чтоб переговорить с ними. Мы заняли у шведских полномочных двое саней, кроме тех, который мы уже [167] имели. Когда мы приближались к местопребыванию русских, нам сказали, что конвой, высланный в нам навстречу, по ошибке взял не ту дорогу 98. В стане русских поставлена была пехота при оружии. У дома полномочных, внизу, приняли нас несколько дворян, а на крыльце у дверей встретили нас сами гг. полномочные, а именно: окольничий князь Даниил Иванович Мезецкий, наместник Суздальский, дворянин Алексей Иванович Зюзин, наместник Шатский, дьяки Николай Никитин сын Новокщенов и Добрыня Семенов. После некоторых приветствий князь Даниил сел у верхнего конца стола, посадил первого из нас по левую руку и потом прочих нас посадил против других комиссаров (т. е. Русских). Потом из комнаты вышли все кроме толмача Павла Стерлинга и двух молодых людей, из которых один стоял на стороне его сият. и их прев., а другой на нашей стороне. Князь Даниил Иванович спросил нас, имеем ли что сообщить им. На это [168] мы передали его сият-у и их прев-м дружеский поклон В. Д., уверили в искренности и откровенности попечения В. Д. о благоденствии Е. Ц-го В-ва, его государств и подданных; коснулись поводов нашего путешествия и рассказали, о чем писали в письмах наших из Старой Руссы к Е. Ц-му В-ву, и передали содержание ответа, который угодно было к Е. Ц-му В-ву написать нам, после чего мы вручили им следующее письмо именем Вашего Державия.
«Высокородные, честные и достойные государи и добрые друзья:
Светлейший, вельможнейший Царь и Вел. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Владимирский, Московский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский и многих иных великих владений и земель государь и обладатель, известил нас чрез письмо царское, писанное в лето 7121 от сотворения мира, к светлейшему князю и государю Маврикию принцу Оранскому, графу Нассаусскому, губернатору и главному начальнику (Capiteyn-Generaal) 99 почти всех соединенных Нидерландов, о благополучном [169] вступлении своем на Российский Царский престол и при этом заявил о неправде, учиненной королем польским Российскому Государству; описал нам также неприятности и недоразумения, существующие между Е. Ц-м В-м и Е. В-м королем Шведским. Царь при том предлагал нам для подданных, купцов и торговых людей наших царскую милость и покровительство большие против тех, которыми они доселе пользовались при прежних Российских Государях и великих князьях, даруя им свободный въезд в Е. Ц-го В-ва владения и земли, и мирную торговлю. Обо всем этом объявили нам в прошедшем году Е. Ц-го В-ва посланники: придворный дворянин Степан Михайлович Ушаков (Ousackou) и секретарь 100 Семен Сабарокский (Sabarokskoe). Мы в ответ на это благодарили Е. Ц-ое В-во чрез письма наши и чрез господ вышереченных посланников за милостивое благорасположение, оказанное нам Е. Ц-м В-м к благоденствию наших подданных, и с своей стороны предложили оказать Е. Ц-му В-ву всю возможную почесть, любовь, приязнь и услуги, как [170] содействием заключению доброго мира между Е. Ц-м В-м и королем Шведским, так и в других случаях. Последним письмом своим, от 3 августа прошедшего года, Е. Ц-ое В-во объявил нам, что предложение наших услуг было ему приятно, и в сем же письме подтвердил еще для подданных наших свободную торговлю во всех владениях Е. Ц-го В-ва. Так как мы недавно извещены королем Шведским о том, что назначено собрание полномочных Е. Ц-го В-ва с полномочными упомянутого короля Шведского для переговоров о мире, и мы ничего сильнее не желаем, как восстановления мира между двумя помянутыми государями для предупреждения дальнейшего пролития крови христианской, и, принимая искренно и ревностно к сердцу благо Их Цар. И кор. Величеств, особ их и благоденствия их государств и подданных, мы почли за благо отправить посланников наших, благородных, честных и многоученых, гг. Рейноута фан-Бредероде, владетеля в Венгейзене, Спанбруке, Остгейзене, президента верховного совета Голландии, Зеландии и Вестфридландии, г. Дидериха [171]Басса, доктора прав, бургомистра города Амстердама и г. Альберта Иоахими, кавалера, владетеля в Остенде и Удекенскерке и проч. с поручением поспешить к гг. полномочным, назначенным для мирных переговоров между Е. В-м Царем Российскии и Е. В-м королем Шведским; способствовать с нашей стороны на сих переговорах к успеху оных, чтоб восстановился мир добрый, искренний, справедливый и прочный. О сем вы пространнее узнаете от посланников наших, которых мы вас просим выслушать и верить их заявлениям. Мы не сомневаемся в том, что на посредничество сие, предпринятое нами из искренней привязанности и особой ревности к службе Е. Ц-го В-ва, Бог Всемогущий ниспошлет благословение свое, и, полагаясь на благоразумие наших посланников, мы уверены, что они будут поступать в переговорах так, что Е. Ц-ое В-во и вы останетесь довольны их действиями. За сим поручаем вас Всемогущему Богу на долгое благоденствие. Дано в Гаге, в Голландии 16 августа в лето 1615 по Рождестве Спасителя и Искупители нашего Иисуса Христа». [172]
Его сият. и их прев. спросили нас, не имеем ли каких писем в Е. Ц-му В-ву. Мы ответили утвердительно, но прибавили, что они такого рода, что нам нужно самим их отдать лично. Услышав это князь Даниил встал, приказал встать также всем присутствующим и вынул из-за пазухи сверток бумаги, либо для освежения памяти, либо для того, чтоб слово в слово исполнить свое поручение, ибо иногда случается, что даже из самых важных сановников, иные наказываются розгами и плетьми, если чуть только переступят данные им наставления, что, говорят, было с Степаном Михайловичем Ушаковым, когда он, в 1614 году, воротился с Семеном Саберотским(Semoe Saberotskoe) из посольства к Римскому цесарю. Князь Даниил Иванович по воззвании к Всевышнему в Св. Троице сказал во многих словах (ибо Русские многословны в речах своих): что, по смерти покойного Царя Иоанна Федоровича, митрополитами, архиепископами, всем церковным собором, дворянами и всем народом русским избран Царем Всероссийским: Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский (все его титулы, сказал князь, [173]вы услышите в другой раз); что о вступлении своем на престол Царь известил брата своего цесаря Римского и гг. генеральных штатов Нидерландов и Голландии, с которыми гг. штатами Е. Ц-ое В-во доселе находился в дружеских сношениях; что Е. Ц-ое В-во письмами представил также помянутым штатам, сколько король Польский пролил крови в России, и что умерший и настоящий короли Шведские отняли много городов и крепостей у русского государства, и просил помощи державных генеральных штатов, которые вследствие сего ответили письмами и прислали несколько маловажных подарков, какие у них тогда были под руками, но что после сего Ваше Державие отправили Исаака Массара, который был принят почетно и который, узрев по просьбе своей ясные очи Е. Ц-го В-ва, снова уехал назад с милостивым ответом и подарками, и что вместе с ним уехал посланный от Е. Ц-го В-ва с письмами, чтоб ускорить помощь; что так как мы, послы (Ambassadeurs) Вашего Державия, прибыли, чтоб восстановить мир и согласие между Е. Ц-м В-м и королем шведским, — что Е. Ц-му В-ву весьма приятно, как они усмотрели из его [174] грамоты, — то они просили нас соединиться с великобританским послом, князем Иваном Ульяновичем, вместе с ним поставить на вид шведским полномочным всю неправду, с которою Шведы поступили с Русскими, побудить их к возвращению городов и крепостей, занятых ими, оружия и других предметов, вывезенных ими из России, и денег, забранных ими от народа, равно и вознаграждения за все убытки, понесенные Е. Ц-м В-м в сей войне; за каковое содействие наше Е. Ц-м В-м обещал даровать еще более милостей подданным Нидерландским.
Мы сказали, что генеральные штаты с удовольствием узнали о благополучном восшествии Е. Ц-го В-ва на престол Российский и желают, дабы Бог Всемогущий сохранил на долгое время особу его на мир и спокойствие христианства; мы благодарили Царя за милости, оказанный доселе Нидерландским торговцам и изъявили надежду, что Е. В-во не только будет продолжать сии милости, но и увеличит оный, и обещали употребить всевозможный старания к заключению доброго мира на честных и справедливых условиях. Русские главные [175] полномочные еще просили нас вместе с английский послом выслушать обе стороны и рассудить, кто из них прав или не прав, на это мы сказали, что прибыли в качестве посредников между обеими сторонами и будем поступать со всевозможною прямотою, не держась ни той, ни другой стороны, как то следует и приличествует искренним посредникам.
Его В-во король Шведский 101 и Е. В-ва вышеупомянутые комиссары впоследствии говорили нам, что английский посол, когда в первый раз был у Е. В-ва в Нарве, просил позволения произнести решение в споре между двумя государями 102.
Русские главные полномочные объявили нам потом, что они с английским послом положили, чтоб для обеих партий в следующий вторник, 29 декабря, были поставлены палатки, дабы начать в следующий за сим 103 день переговоры, и просили нас, возвращаясь домой, зайти к послу, чтоб по сему предмету переговорить с ним. [176] Мы сказали, что во всякое время готовы идти в нему для способствования переговорам, коль скоро он нас на то пригласит; но что до сих пор он сего не сделал и даже не посещал нас после прибытия нашего в Глебово. Что же касается прочего, о чем их сият. и пр-ва говорили, что согласились уже с послом, то мы полагаем, не успешнее ли будет для дела, если посредники выслушают обе стороны отдельно и порознь, чем если они соберутся вместе и начнут, одна в присутствии другой, приносить свои жалобы, что едва ли может обойтись без обидных и оскорбительных слов, от чего может быть взят или дан повод к замедлению дела. Они ответили нам, что должны сойтись со шведскими полномочными; что так сказано в их инструкциях и что так водится. Даже в последующих заседаниях нельзя было изменить их мнения по сему предмету. Его сият. и их пр-ва несколько раз еще убедительно просили нас при возвращении нашем зайти к английскому послу и, выслушав с ним обе стороны, начать рассуждать о главном деле. Мы касательно [177] первого 104 настаивали на прежнем своем возражении, на что они ответили, что пошлют к нему с просьбою пригласить нас к себе. Касательно всего прочего же мы повторили прежние замечания, которые они наконец приняли, прося нас быть посредниками. Для того чтоб нам действовать вернее в сеь пункте, мы их два раза решительно просили ясно ответить нам: «хотят и просят ли они, чтоб мы были посредниками и медиаторами вместе с Английским послом в переговорах о мире между Его Ц. В-м Российским и королем Шведским». На это они оба раза отвечали, что просят и хотят того. Его сият-во и их пр-а сказали нам, что им будет приятно, если мы, оставив Шведский стан, переменим квартиру, потому что они тогда свободнее могут посещать нас и снабжать всеми нужными припасами и напитками. Мы ответили, что уже 5 недель тому назад мы имели желание переехать к его сият-ву и их пр-ам, но что исполнение сего намерения отложено было, по совету Английского посла, до того времени, когда будет совершено крестное целование; [178] что мы в то время имели особую от Шведов квартиру, но что после мы просили поселиться в одном с ними квартале для безопасности от разбойников и что мы были всегда готовы, и теперь еще готовы, со всею свитою переехать в Российский стан, если то им будет приятно. Они дали нам в ответ, что посмотрят, не найдется ли где-нибудь в соседстве удобное место, где бы мы могли поселиться отдельно. Дело о квартире нашей тем и кончилось, и о нем не было более говорено; только гораздо позже они предложили взять к себе некоторых слуг наших и содержать лошадей наших в Осташкове или в окрестностях. Они также, начиная с последнего числа декабря до того времени, пока не разъехалось собрание, посылали нам всякий день или чрез два дни съестные припасы, т. е. мясо, рыбу и хлеб и разные напитки, как то: пиво, мед и хлебное вино, однако ж не в достаточном количестве, так что нам нужно было гораздо более брать у других 105 для продовольствия нашего и свиты нашей. Дальнее расстояние мест, откуда привозились [179] провизии, могло некоторым образом служить им извинением. Когда мы расставались с Русскими полномочными после описанного выше совещания, то они приказали принести в комнату разных напитков, между прочим настоек, разных сортов меду и сладкого хлеба 106; мы стоя закусили и потом простились с ними.
Английский посол в тот же день дал знать Шведским полномочным, что он накануне много толковал с Русскими о делах, могущих подвинуть вперед переговоры, просил их быть к нему для передачи их полномочия (mandatum procuratorium) и пригласить также нас быть к нему вместе с ними и прибавил к тому, что он от Русских также потребует их полномочия. На сие шведы выразили, что так как его прев. их просит предъявить свои полномочия, то вовсе не нужно, чтоб это предъявление было учинено самими главными комиссарами, но что может быть сделано чрез секретарей обеих сторон, как положено было. Но что касается их, то [180] они всегда готовы передать свои полномочия, коли Русские согласны будут с своей стороны предъявить свои полномочия, и что в таком случае посредники все вместе должны быть при этом. Гр. Лекоский 107 сказал послу частным образом, что он не смеет просить нас пожаловать со Шведскими полномочными к послу, опасаясь, чтоб мы не обиделись тем, что приглашение сие сделано нам не прямо самим послом, а чрез других (т. е. Шведов). Шведы непременно подозревали, что он старается поставить нас на их сторону и сделать нас их ходатаями 108. Вечером, когда начинало смеркаться, посол отправил к нам г. Томаса Смита извиниться в том, что не посетил нас в субботу, когда был у Шведских полномочных, потому что не имел времени, и что после ему также нельзя было быть у нас потому, что он в воскресенье, а мы в понедельник уезжали к Русским полномочным. Он просил нас быть у него [181] на другой день в 8 часов, чтоб передумать о том, как приступить к начатию переговоров.
Мы явились в назначенный час, и вскоре после нас прибыло с каждой стороны по одному секретарю с полномочиями, данными гг. главным полномочным их взаимными государями. Шведский секретарь предъявил два документа, из которых один был дан в Нарве 20 июля и был полнее другого, но в нем, однако ж, недоставало слова «Самодержец» в титуле В. Князя. После Шведские полномочные неоднократно говаривали, что слово сие в означенном документе пропущено было с согласия Английского посла. Секретарь Русских полномочных равным образом предъявил два полномочия; в одном из них в титуле В. Кн. поставлено было: «В. Князь Лифляндский», почему и документ сей не мог быть принят Шведами, которые наперед объявили, что им приказано скорее оставить переговоры, чем согласиться на употребление сего титула Великим Князем. В другом Шведском экземпляре поставлен был краткий титул В. Князя, а именно: Божиею милостию мы Великий Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский и [182] многих иных земель и государств обладатель. Русский секретарь, узнав от переводчика Брухузена, что слово Самодержец не находится в Шведском полномочии, объявил, что не может признать действительности полномочия иначе, как если будет в оном поставлен титул: «Самодержец».Вследствие сего каждому из секретарей возвращены были принесенные ими документы, а Брухузен послан с русским секретарем, чтобы уговорить Русских полномочных передать Шведским комиссарам требуемую копию с их полномочия и взамен получить копию с полномочия Шведских комиссаров. Потом шведские полномочные приглашены были явиться после обеда к гг. посредникам, чтоб с ними посоветоваться о скорейшем ходе переговоров и условиться относительно обоюдных полномочий. Когда они собрались, то Английский посол представил им, что посредники, рассмотрев оба полномочии, нашли, что предписания и пункты, означенные в оных, достаточно изъяснены для того, чтоб по ним трактовать. Посредники просили, чтоб им поверили в сем случае, и что они приступать к главному делу без обмена и [183] дальнейшего рассмотрения копий с полномочий, в предупреждение возможных споров из-за других еще слов и пунктов, находящихся в полномочиях, чрез что понапрасну тратили бы время. Гг. Шведские комиссары непременно хотели иметь копию с полномочия их противников, говоря, что они требуют только справедливого, что так водится везде и что им необходимо знать, с кем они имеют дело и от кого они посланы. После долгих разговоров позван был русский секретарь, который имел при себе полномочие своих начальников. Его просили предъявить оное, но он отказался, говоря, что не согласится иначе, как если и Шведы предъявить свое полномочие. Шведское полномочие немедленно положено было на стол, и Русский секретарь тогда объявил, что ему приказано вручить документ свой Английскому послу и запрещено было допустить, чтобы Шведы рассмотрели Русское полномочие, ниже чтоб им дана была с него копия, на чем он настаивал, не смотри на различные увещевания, ему делаемые. Шведы — комиссары — находили эти поступки весьма странными, изъявили свое неудовольствие за то, что они одни были приглашены к [184] посредникам, а не вместе с Русскими полномочными, и что их призвали состязаться с секретарем! Они говорили, что приглашены были трактовать о полномочиях, а когда пришли, то их не допускают видеть и выслушать чтение сих полномочий, из чего явствует, что у Русских на уме недоброе и что поэтому они (Шведы) лучше сделают, если уедут назад в Новгород. С этими словами они встали и поблагодарили гг. посредников за труды и старания их в сем деле. С большим трудом удалось нам остановить их пр-во и бл-ия. Между тем Английский посол принял Русское полномочие, от чего его пр-во сначала отклонялся, и наконец оно было прочтено. Полномочие это было — открытая грамота (open instrument), писанная на имя короля Шведского. Титул Великому Князю был дан краткий, и в нем не упоминалось ни о Новгороде, ни о Лифляндии. В изложении обстоятельств дела (narre) 109, сказано было, что фельдмаршал Эверт Горн, начальствуя Новгородом, предложил Е. Ц-му В-ву, чтоб обе враждующие стороны съехались для переговоров о добром [185] деле и что с согласия Горна, митрополит и различные дворяне и бояре просили о сем же Царя письменно, и что король Шведский в это же время пригласил светлейшего и державнейшего короля Великобританского Иакова быть в сем деле ходатаем у Е. Ц. В-ва, и что из уважения к сему Царь согласился и проч. Шведские комиссары, выслушав чтение полномочия, делали возражения против титула Великокняжеского, потому что король их сам имел притязания на Великое Княжество, объявили изложение обстоятельств дела несправедливым и сказали, что посему не могут принять полномочия и на основании оного вступить в переговоры с Русскими; но наконец вняли внушениям господ посредников начать дело, веря им в том, что распорядительные пункты полномочия достаточны, что в течение переговоров обе стороны представят новые полномочия, и что ни одна, ни другая сторона не будет иметь случая быть недовольною, потому что образец будет составлен посредниками с согласия заинтересованных сторон. По сему предмету надлежало выслушать [186] Русских полномочных, к которым были посланы от Английского посла толмач его Георг Брукузен, а от нас Михайло де-Мист, с приглашением к его сият-ву и их пр-вам благоволить побывать на следующий день к гг. посредникам, чтоб переговорить о скорейшем ходе переговоров. Посланные объявили, что приглашение сие было Русским не по сердцу и что они сначала ответили, что не будут, а после, посоветовавшись между собою, приказали сказать, что на другой день письменно изъявят мнение свое кн. Ивану Ульяновичу.
В этот же день, пред обедом, когда кончилась конференция наша, вышеупомянутый русский секретарь изъявил желание поговорить с нами наедине и подал нам записку на русском языке, в которой просил, в случае если шведы не захотят сойтись с русскими полномочными для переговоров и возвратить родовые имения и города, отнятые у Царя, то чтоб генеральные штаты помогли Царю деньгами и порохом, не помогали б Шведам и запретили б всем Нидерландским подданным вступать в службу шведов, пока они не помирятся с Е. Ц-м В-м. [187]
30 декабря, около 9 часов до полудня, английский посол дал нам знать, что русские полномочные уведомили его, что будут в четвертом часу дня (восхождение солнца считается у них первым часом) в квартиру его пр-ва. Он просил нас быть у него немного ранее сего часа, чтоб нам можно было переговорить о том, что им сказать. Около означенного времени прибыли с большою свитою рейтаров и слуг гг. Алексей Иванович Зюзин и Николай Никитич Новокщенов. Великобританский посол и мы приняли их внизу на дворе у крыльца точно так, как мы всегда встречали гг. шведских полномочных. После приветствия им предложено было дать шведам копию с их полномочия; им сказано, что шведы согласны дать им копию с их полномочия и что это весьма справедливо и водится так во всех переговорах. Они ответили, что это вовсе ненужно, что они верят гг. посредникам, которые утверждают, что полномочия имеют надлежащую силу. Секретарь же шведских полномочных был готов предъявить полномочия своих начальников. С большим трудом посредники могли добиться от русских [188] полномочных впустить его и позволить ему передать эти полномочия, но никак их нельзя было принудить выслушать чтение оных. Предложение — составить новую форму полномочия — также не понравилось им. Они настаивали единственно на том, чтобы раскинуть как можно скорее шатры и свести полномочных обеих сторон. На вопрос, сколько они намерены раскинуть шатров и сколько иметь при себе во время собрания войска, они отвечали, что думали для каждого уполномоченного поставить палатку, а потом еще палатку царскую, в которой обе стороны и посредники — они же медиаторы — могли б рассуждать о делах, а касательно числа рейтаров и служителей, что было бы ниже достоинства Царя, если б они привели с собою менее трех сот человек. Английский посол обнадежил было шведов склонить русских на то, чтобы с обеих сторон уменьшить поровну число рейтаров при взаимных полномочных для охранения их; но Русские и на это не согласились. Видя, что возникнет еще множество споров, как касательно установления палаток, так и касательно титулов В. Князя, [189] мы пригласили помянутых главных комиссаров лучше предоставить посредникам ход переговоров, чем настаивать на том, чтоб были собраны обе противные партии для защищения своих претензий одна в присутствии другой. Но все было тщетно, они говорили, что это было бы противно принятым обычаям, противно поручению или приказанию, данному им от В. Князя, и что в акте о присяге и целовании креста было обещано, что главные полномочные обеих партий сойдутся вместе для ведения переговоров.
Шведские главные полномочные обиделись тем, что на совещание сие явились не все Русские полномочные, и особенно тем, что не было князя Даниила Ивановича Мезецкого; сказали, что чрез сие нанесена была обида их королю, и при том делали затруднения явиться на конференцию, о чем дали знать гг. посредникам чрез одного из своих дворян. Но им дано было удовлетворение тем, что им сказали, что Русские и Шведские уполномоченные все имеют одинаковую власть и значение, что как посредникам, так самим [190] уполномоченным обоюдных сторон дозволено иметь дело со всеми полномочными или же с некоторыми из присутствующих в комиссии, даже если иные из них будут в отсутствии. Мы заметили также Шведам, что и они не все находятся налицо 110, и что посредники не могут принуждать гг. полномочных и заставлять их всех являться во всякое время, и наконец, что если можно думать, что произошла тут кому-нибудь обида (чего, однако ж, не полагают посредники), то эта обида нанесена одним лишь посредникам, которые пригласили главных Русских полномочных к себе, а вовсе не к королю Шведскому или его полномочным. За сим Шведские полномочные пришли опять к посредникам, и сии последние довели их до того, что они согласились продолжать дело на следующих условиях:
Посредники дадут им письменное уверение в том, что их пр-во и их благ-я находят изложение обстоятельств в полномочиях обеих сторон достаточными для того, чтоб можно было на [191] основании оных приступить к делу; посредники будут хранить у себя оба полномочия и возвратят оные каждой стороне, если переговоры кончатся безуспешно.
Если же переговоры будут увенчаны успехом, то Русское полномочие не будет приложено к актам трактата, потому что оно содержит много несправедливого.
Они (Шведские полномочные) согласны на то, чтоб Русские полномочные употребили в переговорах все титулы, которые В. Князь обыкновенно употребляет, (исключая титула «Лифляндского») но с протестом, чтоб тем не произошел ущерб королю Шведскому, если разойдется собрание, не заключив мира.
Касательно установления шатров они согласились на то, чтоб они были раскинуты на другой день, коль скоро Русские уполномоченные примут вышеписанные условия и коль скоро положено будет кому первому говорить в начале переговоров (каковое преимущество его пр-во и их бл-я с удовольствием уступали гг. посредникам); сколько с каждой стороны быть войска у шатров (в чем они готовы согласиться на предложение Русских), и в которой именно [192] палатке производить переговоры, никак не соглашаясь, чтобы занятия производились в палатках Русских, но предлагали поставить палатки посредников и полномочных довольно близко одни к другим, чтоб, открыв палатки 111, находящиеся в оных лица могли удобно слышать друг друга.
Все это было в сей же день сообщено Русским главным полномочным, которые на другой день, т. е. 1 января 1616 года нового стиля, прислали письменный ответ, в котором говорили, что никак нельзя допустить и что они никак не согласятся, чтоб все те титулы, которые Богом даны их Великому Государю, не были выговорены и высказаны пространно в собрании при Шведах, которые не должны воображать, что они, Русские уполномоченные, упомянут о титулах своего Государя вкратце в начале конференции. В течение же самых переговоров, где будет упоминаемо о Государях, они согласны на употребление с обеих сторон краткого титула; касательно палаток, они настаивали на том, чтоб раскинут был [193] шатер царский, в который и являться Шведам для толкования о делах за столом Царским, если же Шведы захотят раскинуть свою палатку близь Царского шатра, то они могут это сделать, с тем, однако ж, чтоб они все-таки приходили заниматься с Русскими полномочными в шатер Царский за Царским столом, а не за их собственным. Господам посредникам же предоставляют раскинуть свою собственную палатку и сидеть за собственным столом или за Царским, все, однако, с тем, чтоб Шведским полномочным сидеть, как сказано выше. По другим пунктам, кажется, не было затруднений или были весьма не важные. Русские уполномоченные, относительно намерения назвать В. Князя большим титулом, опирались на то, что при совершении крестного целования, на которое отряжен был свидетелем г. Томас Смит, между придворными дворянами обеих сторон, которые на сей конец были назначены поверенными от полномочных, титул Царя был произнесен пространно и что то же делалось и на прежних съездах с Шведами в Тявзине и других местах. Они прибавили, что на то имеют точные приказания, от [194] которых им никак нельзя отступить. Они, в опору отстаиваемого ими, ссылались на древние обычаи, по коим Шведским полномочным надлежит явиться в палатку Царскую и заниматься за столом Царским. Английский посол говорил, что Шведские полномочные винить будут его и нас, если Русские полномочные станут вводить новости противные обычаям, существовавшим доселе между обеими нациями: они, однако ж, согласились на то, чтобы мы вместе уговаривали как одну, так и другую сторону отступиться от своих намерений и друг другу в чем-нибудь уступить по означенным пунктам. Шведы, услышав предложение Русских, захотели уехать 2-го январи, но Английский посол и мы задерживали их со дня на день, стараясь и не переставая говорить то с одною, то с другою стороною и предлагать новые средства к соглашению разных мнений. Шведские комиссары утверждали, что имеют приказания от короля, не допускать употребления В. Князем титула «Лифляндского», с именным повелением непременно прекратить переговоры, коль скоро Русские захотят употребить этот титул, и что им нельзя действовать [195] противно сим приказаниям иначе как под опасением смертной казни. Они сказали, что очень может быть, что Русские полномочные высказали словесно упомянутый титул («Лифляндский») при начале Тявзинского договора, что этого, однако ж, не видно в актах сего трактата и что В. К. Василий Иоаннович Шуйский договором, заключенным в Выборге 1609 года, отказался за себя и за преемников своих от всех притязаний на Лифляндию и на какую-либо часть оной, после чего этот Великий Князь, равно и междуцарственное правление, также и сын короля Польского — Владислав, будучи избран Вел. Князем Российским, воздерживались от употребления сего титула, и что предложение Русских клонится лишь к тому, чтоб поднять снова споры, уже решенные торжественными договорами; касательно же палаток, они объявили, что Его В-ву королю Шведскому следует не менее, чем В. Князю, иметь для своих полномочных свою палатку и свой стол и что к тому же уверения Русских полномочных: будто бы в Тявзине и других местах переговоры производились в палатке В. Князя, найдены не сообразными с истиною; [196] что они могут это немедленно подтвердить доказательством двух Русских бояр, людей значущих, Григория Федоровича Болкашина (Bolkatino) и Даниила Никитича Ворога, (Worogo), которые присутствовали при заключении Тявзинского трактата. Бояре сии показали, что в то время каждая сторона имела свою палатку, в которой занималась, но за одним и тем же столом, большая часть коего находилась в палатке Русских уполномоченных. Они готовы были повторить и подтвердить сказанное в присутствии главных Русских полномочных. Шведские полномочные ссылались на то, что после, на реке Плюсе, между Ивангородом и Гдовом, равно и на реке Нарове, между городом Нарвою и Ивангородом, обе партии переговаривались, сидя каждая в своей палатке. Они при этом объявили, что согласны на то, чтоб существо дела было решено посредниками, которым выслушать сперва одну, а потом другую сторону во избежание прежних распрей. Английский посол и мы несколько раз делали по сему предмету представления Русским и, собравшись 5 января у них, старались уговорить их всеми возможными убеждениями [197] отступиться от своих притязаний и между прочим предложили им довольствоваться позволением выговорить при начатии переговоров все титулы В. Князя и даже титул «Лифляндский», но не иначе как, обращая речь свою к посредникам, и в отсутствии Шведских полномочных, ибо Шведы согласились на то, чтоб посредники, заседая в собственной своей палатке, открыли собрание и говорили первые, но Русские настаивали на своем намерении и на своих прежних ссылках, присовокупляя, что в переговорах, которые в это же время велись под Смоленском, Русские полномочные высказали все титулы своего Государя, между прочим и «Лифляндский»; они прибавили, что там уже условились и согласились в 6 или 7 пунктах, о чем просили нас уведомить Шведов и сильно настаивали на том, чтоб мы уговорили их согласиться на требования Русских и во всем следовать прежним обычаям, обещая при начатии переговоров употребить однажды лишь титул «Лифляндский», а потом воздерживаться от сего во все продолжение переговоров. Мы в сей же день были угощены обедом у дворянина Алексея [198] Ивановича Зюзина вместе с Английским послом и прочими Русскими полномочными.
В этот день, около 10 часов прибыли к нам несколько бояр, которые просили нас немедленно пожаловать в стан главных Русских полномочных, куда уже отправился князь Иван Ульянович (так называли они Английского посла) и где уже приготовлен для нас обед. Мы поехали в ним, точно также как и в первый раз, т. е. отчасти в санях, занятых у Шведов, отчасти — в собственных своих. Обед был пышный и состоял, по их обычаю, из множества блюд, которые подавались одно за другим 112. Напитки были: наливки 113 (ressolis), хлебное вино, мед разных сортов, пиво и Испанское вино. За верхним концом стола сидели кн. Даниил Иванович и Английский посол; по одну сторону стола сидели прочие Русские полномочные, а мы — против них. Алексей Иванович, [199] который давал обед, стоял у своего места, чтоб угощать гостей, а потом вперемежку сидело множество Русских бояр, Англичан и лиц из нашей свиты. У них существует обычай, по коему все сидящие за столом должны встать, коль скоро пьет знатная особа (sic). Под конец обеда князь Даниил предложил выпить за здравие Царя и В. Князя и приказал всем встать и отойти от стола. Он один остался стоя у стола, произнес имя Царя со всеми его титулами и выпил за его здоровье; после того, подозвав Английского посла, подал ему кубок, а потом назвал нас каждого по имени и подал тот же кубок одному за другим.
После того как Английский посол и мы были у Русских полномочных, мы говорили со Шведскими полномочными, чтоб склонить их на то, чтоб Русским дозволено было однажды произнесть титул «Лифляндский», и Английский посол утверждал, что они на то имеют право, упираясь особенно на то, что Царь Василий Иванович не уступал формально сего титула королю Карлу IX. Но [200] Шведы не признали сего предлога и предъявили письма, ими в настоящее время полученные от своего короля, в коих запрещалось им допустить, чтоб Русские употребляли титул «Лифляндский». Касательно палаток, мы по просьбе Английского посла, добились наконец от них того, что они позволили Русским поставить стол так, чтоб один конец находился в палатке посредников; в длину же стол должен был находиться в шатре двух противных сторон с тем, однако ж, чтоб две трети оного были под палаткою Русских, а одна треть под палаткою Шведов. У сего стола должны были заседать обе партии, каждая в собственной своей палатке. Видя при всем том, что ни одни ни другие не хотят отступиться от своих притязаний и что Русские не хотят дела начать иначе, как если им позволено будет громко и ясно произносить все титулы своего Государя, то Английский посол предложил 8 января, сначала Русским, поручить посредникам написать к обоим Государям и, объяснив им происходившее по этому спору, испросить [201] у их Величеств новых наставлений для их полномочных. Русские приняли это предложение, но Шведы ответили, что будет бесполезно писать о сем к их королю, потому что им, вследствие новых, ими полученных и ими предъявленных писем, известно решительное мнение его кор. В-ва по сему предмету, а также, что весьма неверно, где можно будет застать короля, и что им весьма неудобно откладывать переговоры до тех пор, пока получатся ответы от одной и другой стороны. Они ссылались на неудобства места и времени, на недостаток всего нужного, потому что все должно было доставляться издалека, как сказано выше; к тому же много лошадей пало от голода. Наконец, после долгих рассуждений, предложено: не возможно ли кончить спор тем, что посредники откроют собрание, и потом Русские в ответе своем произнесут один раз, как они сами предложили, титул «Лифляндский», а потом, во время переговоров, оного употреблять не будут и, произнося титул сей, обратят речь свою не к Шведам, а к посредникам, даже в присутствии[202] Шведских полномочных. Предложение сие принято было, наконец, Шведами под торжественным протестом, чтоб от этого не произошел ущерб их королю, буде переговоры прервутся безуспешно, и чтоб им выдано было подробное свидетельство в том, что если они согласились выслушать титул «Лифляндский» и согласились на другие, сделанные, или могущие быть сделанными, уступки, то лишь по просьбе посредников и для того только, чтоб не останавливать начатия переговоров.
Предложение сие было сообщено 9-го январа дьяку Ник. Никитичу Новокщенову, отправленному прочими главными Русскими полномочными для свидания с посредниками. О протесте (Шведов) упоминаемо не было. Ему сказано было также, что большего труда стоило уговорить Шведов заседать за столом Царским с тем, чтоб они, однако ж, находились в собственной палатке наподобие того, как происходило в Тявзине, т. е. так, чтоб две трети стола находились под палаткою Русских, а одна треть под палаткою Шведов. Он спросил, дозволено ли будет Русским говорить первым, на что [203] мы ответили, что посредники начнут с того, что объявят, от кого и на что они посланы, увещевая обе стороны к миру, и чтоб они с кротостью между собою сносились и избегали грубых и оскорбительных слов и речей; за сим обе стороны должны будут изъявить свою благодарность повелителям гг. посредников. Он требовал, чтоб после сего Русским позволено было говорить прежде Шведов; на что мы ответили, что трудно предписать Шведам, когда им следует говорить, но что если произойдут беспорядки, то посредники предоставляют себе увещевать обе стороны соблюдать приличие. Он (Новокщенов) просил после того посредников пригласить Шведов вставать и снимать шляпы, когда будут произноситься имя и титулы Царя, обещая что и Русские то же сделают, когда упоминаться будут имя и титулы короля Шведского. Наконец положено было, согласно сделанному уже предложению, раскинуть палатки 11-го января нового стиля, на что согласились также Шведы. Новокщенову напомнили, чтоб Русские полномочные привезли с собою свои доверительные [204] грамоты и отдали их Английскому послу согласно состоявшемуся уговору, на что он (Новокщенов) отвечал, что вышлет доверительные грамоты с большим титулом, но как мы объявили ему, что о таковом полномочии со Шведами речи не было, но говорено было с ними только о том полномочии, в коем находится краткий титул Царя, и что, принимая полномочие по большому титулу, посредники поступят против уговора, то он согласился на наше предложение.
Когда назначен был день собрания, то Шведские комиссары начали просить, чтоб свидетельство о их протесте было подписано прежде, нежели откроется собрание; на это Английский посол не хотел согласиться, и подписание сего акта было отложено до тех пор, когда разойдется съезд. В назначенный день со стороны Русских сделана была опять придирка; они требовали, чтоб раскинули две только палатки — одну для них, а другую для Шведов, а посредникам палатки дать не хотели. Узнав о сем и полагая, что это новое препятствие [205] поднято Русскими только для выигрыша или, лучше сказать, для потери времени. Шведы снова решили уехать, если Русские намерены остаться при своем. Английский посол дал нам знать 11 числа, что Русские не хотят, чтоб для посредников была раскинута палатка. Для устранения сего препятствия, мы пошли к послу, который, по сверточку на Русском языке уведомил нас, что мнение Русских действительно такое, как сказано выше. Мнение сие они основывали на том, что дьяк Ник. Никитич Новокщенов сообщил им, что когда в последний раз, т. е. 9-го января, говорено было о палатках, то будто речь шла о двух только палатках; что в Тявзине посол Римского Цезаря не имел особой палатки, а сидел на скамье у конца стола, и что посредники в настоящих переговорах могут также сесть на скамьях. Посол прибавил к сему, что он сам не слыхал о трех палатках и что, по его мнению, довольно двух. Мы ему напомнили о том, что тогда говорено было, заметили ему также, что мы, по просьбе его, толковали со Шведами о постройке [206] палаток, что нам стоило много труда уговорить их заседать за столом Великого Князя, что они уступили нам в этом с условием, чтоб стол сей поставлен был, как сказано выше; что 9 числа спор произошел лишь о том, как поставить стол, а вовсе не о числе палаток, которое прежде уже было решено. Мы прибавили, что нам все равно, сидеть ли в особой палатке или нет, если так угодно его пр-ву (т. е. послу), и что повелители наши не взыщут с нас за то, если мы в порядке заседания и других церемониях последуем его примеру и будем делать то, что не почитает непристойным посол Его В-ва (короля Великобританского); наконец, что мы согласились даже на то, чтоб переговоры производились под открытым небом; но что во всяком случае нужно узнать, будут ли Шведы согласны изменить что-либо из того, что с ними было уговорено. Его пр-во, опасаясь, чтоб предложение Русских не встретило затруднения у Шведов, послал к Русским переводчика своего Георга Брухузена, чтоб предостеречь их. Брухузен воротился в сопровождении секретаря Русских полномочных. Секретарь этот явился [207] к гг. посредникам и спросил их, чрез чье упорство останавливается и замедляется собрание обоюдосторонних полномочных, и объявил, что его сият-во и их пр-ва остаются при своем вышеизложенном мнении касательно устройства палаток, потому что в прошедшую субботу в конференции говорено было только о двух палатках. Так как посол молчал и секретарь по-видимому обращал слова свои к нам, то мы сказали, что мы готовы на все, на что согласятся противные стороны, даже если они захотят собраться под открытым небом. Посол и Русский секретарь просили нас уговорить Шведов на то, чтоб поставлено было не более двух палаток. Мы отказались и сказали, что если Английский посол допускает изменять данные прежде обещания, то нужно пригласить шведских полномочных побывать у посредников, дабы сии последние могли их уговорить на принятие сего нового предложения, и что нужно прежде подумать, в чьей палатке заседать посредникам. Посол и секретарь предложили кого-нибудь послать просить Шведов, чтоб они [208] согласились на то, чтоб поставлены были только две палатки. Мы просили подумать, не подвергают ли они переговоры опасности быть прерванными. Но, не смотря на это,Брухузен и де-Мист были посланы к шведским полномочным и принесли в ответ, что они приказали седлать лошадей и сами будут, чтоб объявить свое мнение. Мы снова увещевали секретаря предупредить прибытие Шведов и дать делам идти на положенном основании. Увещевание наше было принято, и сряду же послали просить шведских комиссаров приказать, чтоб палатки были немедленно поставлены. Приготовлено было ровное место по снегу, на расстоянии полувыстрела от квартиры Великобританского посла. Прямо против фасада сей квартиры поставлена была поперек палатка посредников, обращенная отверстием к дому. Против сей палатки поставлены были в длину палатки обеих партий, одна подле другой, каждая к той стороне, с которой им нужно было прибыть из своих квартир. Стол был поставлен одним концом в палатку посредников, а другим концом в ширину (sic), как [209] сказано выше. Положено было собраться в 3-м часу дня, что соответствовало почти одиннадцати часам утра 114.
Мы собрались в назначенный час у Великобрит. посла, но было уже за полдень, когда мы получили известие о полномочных. Русские сначала дали знать, что едут, просили уведомить о том Шведов и пригласить их приехать; после того прислали с тем же самым поручением еще 5 или 6 других дворян, одного за другим, по мере того, как подъезжали. Первые прибыли шведские комиссары и оставались на лошадях до приезда русских. Помолившись Богу и испросив благословения Его на успех дела, обе партии заняли места свои за столом, одна против другой. Приказано было открыть занавесы палаток, ибо доселе стороны одна другой еще не видели 115. Они подали друг другу руки, также и посредникам, и снова сели; старший член каждой комиссии занял то место, которое ближе было к палатке посредников. Английский посол сел по правую руку нашу. [210]
Первый начал говорить посол на английском языке (тут было два переводчика, которые немедленно переводили слова его — один на русский, а другой на немецкий языки) и сказал вкратце, что он послан пресветлейшим и вельможнейшим королем Великобританским для восстановления мира и согласия между обоими враждующими великими государями, на что он готов употребить все старании по мере сил своих. Он увещевал гг. великих полномочных обеих сторон поступать в деле сем с кроткими чувствами и употреблять все средства, которые, по их мнению, могут в чем-нибудь способствовать утверждению общего мира. Он не успел кончить речи, как князь Даниил Иванович Мезецкий и гг. товарищи его встали, и князь начал произносить имя Великого Царя и Вел. Князя Михаила Феодоровича (гг. посредники и шведские полномочные равным образом встали и остались с открытыми головами) и титулы его; при чем князь Даниил Иванович обратился лицом к гг. посредникам, но потом, окончив титулы, он обратил слова свои к шведским полномочным следующим образом: «Вы, великие комиссары Густава [211] Адольфа, короля Шведов, Готфов и Вендов» — Шведы, услышав сие, остановили его и подняли жалобу на то, что со стороны русских не соблюдается постановленное условие и, попростившись в кратких словах с посредниками, спустили занавесы своей палатки и сели на лошадей с тем, чтобы удалиться. Мы с своей стороны, упрекнули посла за то, что, противно обещанию, он в своем вступлении, не упомянул ни о генеральных штатах, ни о нас: однако ж оставили свои упреки и поспешили вместе с послом побудить шведских комиссаров сойти с лошадей и остаться, пока посредники успеют поговорить с русскими и найти средства исправить сделанную ошибку. Русские извинились только тем, что им невозможно переступить приказаний их государя, но дали себя тем не менее уговорить возвратиться в собрание и поблагодарили его величество короля Великобританского и генеральные штаты за то, что послали послов своих, а нас, посланных, за то, что мы приняли на себя труд содействовать восстановлению мира между их Царем и Вел. Князем и королем [212] Шведским; вместе с тем, они просили вышеупомянутых посланников (посредников) продолжать те старания и усилия, которые они доселе употребили в деле сем. Шведские комиссары просили настоятельно принять во внимание, что если русские в благодарственном вступлении, которое, по справедливости, должно было после произнесения титула Великого Князя быть началом речи их, произнесли вторично титул Великого Князя, то что они, Шведы, открыто объявляют и просят считать, что при повторении имени и титулов Великого Князя русские уполномоченные обращали слова свои не к шведским уполномоченным, а к главным посредникам. Затем шведские комиссары начали говорить в свою очередь и поблагодарили сначала Е. В-во короля Великобританского и Ваше Державие, а потом посла Е. В-ва и нас, называя каждого по имени и по титулам; прося, чтоб посредники продолжали старания свои и потом торжественно объявили, что они не потерпят, чтоб, если безуспешно окончится съезд, слова слышанные ими от русских или то, что было или будет сделано впредь, послужило в ущерб их королю и что в [213] таком случае обе стороны должны остаться в настоящем их положении 116; что они повторяют выраженный ими гг. посредникам протест и что только по желанию сих последних они сделали многое, чего иначе никогда бы не сделали.
За сим русские полномочные объяснили содержание их вышепомянутого полномочия, объявили, что они посланы для того, чтоб с главными уполномоченными короля шведского трактовать о добром деле, просили посла Его Великобританского Величества и нас общими силами представить королю шведскому все неправды, им Е. Ц-му В-ву и Государству Российскому причиненные — склонить его на возвращение всех городов и крепостей, взятых им у русских со всеми орудиями, колоколами и другими вывезенными оттуда вещами, далее уговорить его, возвратить собранные доходы царские и забранные у народа деньги. Вышеписанное было отчасти прочтено русскими полномочными по свертку, а отчасти высказано наизусть, так что каждый полномочный, [214] начиная с первого до последнего, высказал свою часть. Князь Даниил Иванович хотел прибавить еще кое-что, но Английский посол просил его сият-во оставить это до другого дня. Засим собрание разошлось с тем, чтоб сойтись снова на следующий день к 11-ти часам. Когда собрание кончилось, Английский посол извинился пред нами в том, что при открытии переговоров во вступлении речи не упомянул ни о Вашем Державии, ни о нас; что обдумал речь свою накануне и не сумел надлежащим образом вставить в оную генеральные штаты и нас. Он готов был на другой день в присутствии всех дать нам надлежащее удовлетворение и признаться в своей погрешности. Мы ответили его пр-ву, что не требуем сего и что довольствуемся ответами главных Русских и Шведских полномочных, сделанными приличным образом нам всем вообще.
Когда, 14 января, посредники и обоюдосторонние полномочные собрались и сели в палатках своих тем же порядком как накануне, то граф Яков де-ла-Гарди начал говорить от имени всех [215] шведских полномочных, назвал их всех по имени и по титулам, именуя между прочим Арфу Тоннисона наместником Выборгским и Карельским, Лагеманом Карельского округа, и просил гг. Русск. полномочных окончить речь, начатую ими накануне. Русские без споров и прекословий обратили речь свою к шведским комиссарам и объявили им, что они накануне, произнося имя и титулы их В. Царя и В. Князя, Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, обращались к ним (Шведам), чего Шведы признать не хотели. Обе партии повторили это друг другу по несколько раз; но наконец мы довели Русских сознаться, сначала двусмысленными, а потом ясными и понятными словами, что они накануне обратили речь свою не к шведским полномочным, а к посредникам. За сим Русские грубо требовали, чтоб шведские комиссары объявили, имеют ли они поручение возвратить Великому Царю и Вел. Князю Михаилу Феодоровичу города и крепости, отнятые ими у Рос. Государства несправедливым образом и противно вечному союзу; имеют ли они поручение [216] возвратить также орудия и военные припасы, находившиеся в означенных городах и крепостях в то время, когда Шведы заняли их, и все доходы Е. Ц-го В-ва, забранные ими, равно и отобранные у духовенства, дворянства, мещанства и прочих жителей деньги, и вознаградить за издержки войны. На сие Шведы сделали долгий вывод причин, побудивших короля на войну сию, и сказали, что когда В. Кн. Василий Иванович Шуйский, осажденный в Москве Поляками, Литовцами и Русскими, приверженцами Лжедмитрия, обратился к блаженной памяти Карлу IX, королю Шведов и проч. и просил чрез родственника своего, князя Михаила Шуйского, помощи короля, то упомянутый король Карл, хотя в то время, когда Поляки главные силы свои обратили против России, мог с значительным успехом продолжать войну, которую он вел с Польшею в Лифляндии, внял, однако ж, просьбам В. Кн. Шуйского и отправил в Выборг полномочных своих, которые с полномочными ЦаряВасилия Иоанновича положили между собою в 1609 году, что Его К. Вел. пошлет [217] Царю на помощь 2000 хорошо снаряженных рейтеров и 3000 пехоты на иждивение Е. Ц. В-ва, который обязан для содержания сего войска вносить ежемесячно 32 000 р. или 100 000 талеров; если же Царь замедлить в уплате сей, то он обязывался заплатить двойную сумму за остальные месяцы, коль скоро войско прибудет в Москву. Кроме сего, чрез 2 месяца после вступления войска в пределы России, крепость Кексгольм и округ ее в знак признательности и благодарности за оказанную помощь и за издержки похода вспомогательного войска, должна была быть уступлена королю Карлу и Шведской короне в вечное потомственное владение. Вследствие сего граф Яков де-ла-Гарди был послан королем в качестве главного военачальника с армиею в 5000 хорошо снаряженных шведских, финляндских и иностранных рейтеров и солдат (knechten). Узнав о приближении сего войска, крепости Кексгольм и Новгород, которые до сих пор держали сторону Лжедмитрия, сдались Царю Василию Иоанновичу. Когда граф де-ла-Гарди достиг Новгорода, то [218] и Порхов последовал примеру Кексгольма и Новгорода. Поляки, которые числом до 2000, под начальством полковника Карназинского, находились в Старой Руссе, узнав о приближении помянутой армии, отступили, чрез что город с окрестностями поступил во власть Великого Князя; вскоре за сим фельдмаршал Эверт Горн 117, посланный на рекогносцировку, обратил в бегство 3000 Поляков, осаждавших Торжок под предводительством полковника Зборовского (Sborefsky), и тем освободил город. Шведское войско и Русские, над коими начальствовал кн. Михаил, подвигались вперед, встретились в открытом поле с Поляками и под Тверью разбили их; три дня спустя, шведский полководец, вопреки совету Русских, преследовал неприятеля и довершил победу. Не смотря на то, что часть войска, которое де-ла-Гарди привел в Россию, отправлена была обратно в Швецию, потому что Русские в означенном первом сражении не только постыдным образом бежали и оставили Шведов, [219] но и ограбили их обозы и имущество, он тем не менее, желая сколь возможно исполнить волю короля, вступил в Калязии (Collasin), где стоял лагерем кн. Михаил Шуйский, и вместе с ним отправился в Александровскую слободу и с помощью Божьею не только принудил Поляков, которые явились в поле с 18 000 войска, оставить поле сражения, но изгнал их из городов, крепостей и монастырей; наконец принудил Поляков снять осаду Москвы в то время, когда они имели наиболее надежды овладеть столицею. Из всего сказанного явствует, что со стороны Шведов Выборгский договор исполнен был точно и успешно; а Русские, напротив того, не заплатили даже третьей части того, что в силу сего договора, им заплатить следовало войску, как видно из данных и полученных квитанций и реверсов. Далее, гр. Яков де-ла-Гарди чрез полтора только года после назначенная срока мог добиться от В. Князя приказных грамот, по коим крепость Кексгольм должна была быть сдана Его В-ву королю Шведскому. Сдача крепости не была совершена, и укрепительные грамоты не были выданы, точно также как не были [220] исполнены Русскими условия, заключенные Царем и В. Князем с военачальником Шведским, по коим Е. Ц. В-во обещал, если сей полководец доставит от Е. Кор. В-ва большее число вспомогательного войска, чем вышеозначенные 5000 челов., то Е. Ц. В-во за это наградит короля еще большим числом городов и крепостей; что после сего граф Яков де-ла-Гарди с войском своим, которому далеко не было уплачено все должное, снова отправился с кн. Даниилом Шуйским, полководцем Российским, из Москвы, чтоб освободить осажденный Смоленск и избавить все государство от Поляков, Литовцев и Русских мятежников; на сей поход пришло еще 3000 челов. вспомогательного войска, присланных королем, под начальством фельдмаршала Эверта Горна. Войско это, прибыв на место, начало также требовать платы, угрожая, если не воспоследует удовлетворение, непокорностью по примеру других. Русский полководец настойчиво просил де-ла-Гарди и Эверта Горна освободить Русского воеводу Григория Валуева (Waloy), который безрассудным образом подвергнул себя опасности с 5000 войска попасть в плен [221] к Полякам или умереть с голоду. Шведы были вынуждены выступить поспешно, не имев времени подействовать на умы недовольного войска. Когда он дошел до Клушина (Clusin) с войском, которое в этот день совершило 8 миль переходу, вся неприятельская сила нагрянула на него. Граф Яков де-ла-Гарди и фельдмаршал Эверт Горн сделали лично с конницею несколько сильных напоров на неприятеля и, вероятно, могли бы одержать верх, если бы Русские с своей стороны сделали в свое время атаку. Но наемное недовольное войско, видя, что Русские обращаются в бегство, побужденные этим и предшествовавшим неудовлетворением их требований, перешло целыми ротами со знаменами к неприятелю. Один полк немецкой пехоты, в котором подполковником был Конрад Линк (Linck), и несколько французских капитанов вступили в переговоры с Поляками, и когда Шведские полководцы (де-ла-Гарди и Эверт Горн) снова атаковали с конницею, которая осталась им верною, то они силою и с приготовленными к выстрелу ружьями [222] стали удерживать Шведских полководцев от стычки с неприятелем, принуждая их вступить в переговоры с Польским полковником Жолкевским и утвердить заключенную капитуляцию, в которой решено было, что он, полководец (Шведский), с войском, которое захочет идти с ним, может безопасно и беспрепятственно выбраться из России, куда ему угодно. Он с 300 челов. конницы, которые одни оставались у него, отправился в Новгород с тем, чтобы взять в сем городе несколько отдыху, пока не получить из Лифляндии и Финляндии новых сил, с которыми ему возможно было бы снова служить В. Князю. Он надеялся, что Новгородцы вспомнят благодеяния и помощь, им оказанные пред сим Шведскими войсками. Новгородцы же, узнав о приближении гр. де-ла-Гарди послали ему сказать, что его и войска его знать не хотят, что они его будут подчивать лишь порохом и пулями, приказывая ему не подступать к Новгороду ближе чем на 10 миль, а отправиться чрез Тихвин в Выборг. Они также остановили несколько посланных с письмами короля к фельдмаршалу; приказали жителям Нотебурга [223] делать то же, и действительно, в сем последнем городе задержано было несколько нарочных, имевших при себе письма и другие важные бумаги, между прочими и несколько письменных условий, заключенных между королем Шведским и В. Кн. Василием Иоанновичем. В Нотебурге было задержано имущество, принадлежавшее полководцу и некоторым другим офицерам. Новгородцы взяли кроме того в плен несколько слуг графа де-ла-Гарди, которые ходили в Новгород для покупки разных необходимых для него вещей. Они выслали также тайным образом казаков и стрельцов с тем, чтобы напасть на шведских фуражиров и умертвить их. Между тем Москвитяне отвергли своего Государя В. Князя Василия Иоанновича, заперли его в монастырь, и со дня на день Новгородцы начинали более и более колебаться в своей верности. Срок, в который надлежало крепость Кексгольм передать королю Шведскому, давно уже истек, а Русские, которым приказано было совершить передачу, тянули время и собрали более 3000 человек войска, чтоб напасть на Шведов, которые, на основании договора, должны были принять эту крепость. [224]Полководец Шведский, желая поддержать право Е. К-го В-ва на крепость с принадлежащими в ней землями и предупредить стыд и позор, которые произошли бы для короля, если б Русским удалось коварным образом отстранить короля, осадил Кексгольм и хотел силою завладеть им. Во время сей осады он получил от начальника Новгородского и товарищей его, равно и от воеводы Ивана Салтыкова грамоту, чрез которую ему объявляли, что Новгород и все другие Российские земли избрали своим Государем и проч. — Владислава, сына короля Польского, который, как и Русский народ, вовсе не намерен хранить и исполнять договоров, заключенных между Царем Василием Иоанновичем и королем Шведским. Они вследствие сего приглашали Шведского полководца оставить Кексгольм и Русские пределы, объявив ему, что иначе они ему покажут дорогу и проводят его до Финляндии посредством Польского и Русского войска. Они уведомляли его также, что послали лодки и войско вдоль по Ладожскому озеру для освобождения Кексгольма. Фельдмаршал за сим двинулся с частью войска к Новгороду для того, чтоб получить[225] обратно людей, бумаги и имущество, задержанные несправедливым образом Нотебургцами, и для того, чтоб убедиться точным образом, чего его Кор. В-во мог ожидать от Русских. Между тем Москвитяне, раскаявшись в том, что избрали сына короля Польского Великим Князем, осаждали Поляков в самой Москве, а Новгородцы, изменив равным образом намерение свое, вступили в переговоры с Шведским полководцем, возвратили ему людей, бумаги и большую часть имущества, задержанных в Нотебурге. Боярин и Чашник (Zasnick) Василий Бутурлин, находясь в Новгороде с поручением от Русских земских людей, собранных в лагере под Москвою, вступил с Шведским полководцем в переговоры о вспомогательном войске с тем, что королю Шведскому, в обеспечение за уплату денег войску, дана будет в залог крепость Нотебург. Король, узнав о сем, написал к Русским земским людям, расположенным под Москвою, увещевал их между прочим остерегаться козней Поляков и приверженцев Папы, советовал им быть согласными между собою и избрать из среды себя В. Князя, который был [226] бы достоин сего звания и был бы намерен хранить достохвальные трактаты, заключенные между обеими державами. Граф де-ла-Гарди сообщил Бутурлину содержание письма, писанного королем к земским людям. Бутурлин, посоветовавшись с Новгородцами, снова обратился к де-ла-Гарди говоря, что Русский народ 118, узнав на опыте, что не имеет счастья в выборе туземных Царей и В. Князей, и не зная никого из среды себя, который был бы способен управлять ими, ничего сильнее не желает и не хочет, как приобрести своим Государем и Царем одного из сыновей короля Карла, т. е. ныне царствующего короля Густава Адольфа или младшего его брата. На это предложение и на повтореннуюБутурлиным просьбу о помощи были сделаны некоторые условия и посланы к Русским земским людям, стоявшим лагерем под Москвою; а Бутурлин уверил, что чрез 14 дней воспоследуют на эти предложения требуемые обстоятельные объявления, но вместо того посланные туда целых [227] два месяца не возвращались. Между тем заключено было перемирие между военачальником де-ла-Гарди с одной стороны и Бутурлиным и Новгородцами с другой стороны на известных уговорах и условиях, из которых Русские, однако ж, не сдержали ни одного, ибо они не давали пропуску шведским судам, которые с провиантом хотели идти мимо Ладоги в лагерь под Кексгольм, и когда Шведы старались, без всякого насилия, добывать себе продовольствия, то казаки и стрельцы, которые высылаемы были тайным образом из Новгорода, их убивали или увозили в город и там страшно секли розгами и подвергали их другим истязаниям. Де-ла-Гарди, узнав о таковых поступках и заметив, что его со дня на день обманывают тщетными предложениями и что Новгородцы имеют только в виду продержать и провести его до того времени, пока большее число войска его не пропадет от голода и других бедствий, с тем, чтоб тогда напасть на него или заставить его со срамом и стыдом отступить, решился вместе с покойным фельдмаршалом (Эвертом Горном) и другими офицерами силою взять город, чем [228] неоднократно угрожал прежде, но на угрозы его не обращали внимания, не опасаясь малочисленного шведского войска, которое, тем не менее, взяло приступом город и овладело одною стороною оного. Чашник (Zausnick) Бутурлин с казаками и стрельцами перешел чрез мост на другую сторону города и грабил ее, сколько позволила ему краткость времени, а затем пустился в бегство. Те же, которые были в замке: митрополит, кн. Иван Одоевский и прочие как светские, так и духовный особы, выслали депутатов и добровольно заключили договор, по коему Новгородцы признали короля Карла и преемников его, королей Шведских, покровителями своими и всего Государства Российского и приняли своим и всего Государства Российского Царем и Великим Князем одного из сыновей Его Величества, как пред сим предложено было вышеупомянутым Бутурлиным. Засим король Шведский приказал занять в пользу избранного Вел. Князя 119, при содействии Русских, Нотебург и Ладогу; а как Ивангород, Яма, Копорье, Гдов и все Псковское господство признали Лжедмитрия и избрали его В. Князем, то король почел [229] необходимым занять означенные города для того, чтоб они не попали в руки Поляков, неприятелей его, и для того, чтоб сохранить и поддержать права того из своих сыновей, которого не только Новгородцы, но и Москвитяне, Владимирцы и земские люди других Российских господств, собранные в Ярославле, вторично решились избрать своим Царем и В. Князем. По желанию сих земских людей, Новгородцы отправили знатное посольство в Швецию, просить, чтоб светлейший князь и Государь, Карл Филипп, младший брат ныне царствующего короля (Густава Адольфа), дан был Российскому Государству в Цари и Великие Князья. Принц сей отправился с княжескою блестящею свитою, не без больших издержек в Выборг, чтоб с уполномоченными помянутых земских людей положить условия и приступить к предварительным распоряжениям. Так как никто не явился (в Выборг), кроме одного посланного Новгородского, который к тому же не имел никакого полномочия о чем-либо трактовать; так как до приезда Его Высочества Тихвинский монастырь и крепость Гдов вопреки данной ими клятвы отпали от его Княжеской Милости; так как наконец Шведы узнали, что Новгородские князья [230] и бояре, забыв присягу, бежали и разорили весь край, и что Москвитяне, завоевав у Поляков Москву, избрали В. Князем Михаила Феодоровича, то Его Княж. Светлость почел за благо не заниматься более делами Государства Российского и предоставил своему Государю и любезному брату (т. е. Густаву Адольфу) 120 неоспариваемое право свое на Государство Российское, в особенности же на господство Новгородское, равно и право требовать удовлетворения за нанесенное ему посрамление. Граф де-ла-Гарди кончил речь свою требованием, чтобы Русские привели в исполнение означенный законный выбор.
Русские уполномоченные, услышав, что Шведы упомянули о выборе герцога Карла Филиппа Царем и Великим Князем Российским, чрез что будто бы король Шведский приобрел право на Государство Российское, сказали, что об этом и о выборе герцога Карла Филиппа слышать не хотят и что им кажется странным, что гг. посредники могут внимать таковым речам, потому что государи и повелители [231] их признали и признают Михаила Феодоровича Царем и В. Кн. Российским. Из сего произошли споры и прения, которые заняли всю остальную часть дня.
Время было столь холодное, что не было возможности оставаться в палатках; к тому же некоторые из рейтаров сильно пострадали от мороза, вследствие чего положено было впредь собираться в квартире Английского посла и вместо 300 рейтаров и пеших солдат, с которыми выезжали гг. главные полномочные в этот день и накануне, иметь им при себе только 50 человек конных и 50 человек пеших.
15-го января гг. великие Русские комиссары собрались со Шведскими комиссарами в квартире Английского посла. Русские в присутствии гг. послов (ambassadeurs) говорили первые и спросили гг. шведских комиссаров, какое они имеют поручение касательно возвращения городов и крепостей, неправым образом отнятых у Русских. Шведы возразили, что, не смотри на то, что Русские полномочные в прошедшем собрании не отвечали на предложение их [232] касательно выбора одного из сыновей короля Карла IX Царем и В. Князем Российским, а сказали, что они не хотели, чтоб о деле сем говорено было, но, тем не менее, выбор сей имеет законную силу, и что они твердо полагать должны, что Е. В-во король Шведский не отступится от требования своего, разве только если ему дано будет другое какое-либо удовлетворение. Русские повторили сказанное ими накануне и прибавили, что они не были посланы для того, чтоб трактовать о выборе принца Карла Филиппа, но для того, чтоб трактовать о возвращении городов и крепостей, неправым образом отнятых Шведами у Русских, и чтоб возобновить мир и согласие между Е. Ц-м В-м и королем Шведским, на каковой конец и посредники отправлены были их повелителями. При сем случае возникли сильные споры и прения между князем Даниилом Ивановичем Мезецким и гр. Яковом де-ла-Гарди, потому что кн. Даниил назвал графа просто по имени «Яковом Понтусом» без всякого титула, а граф Иаков со своей стороны назвал князя просто «Даниилом [233]Ивановичем». Для того, чтоб покончить спор этот и заняться главным делом, Английский посол и мы решили иметь дело с обеими партиями порознь и просить их объявить условия, на которых они согласны заключить мир. От Русских нельзя было добиться, чтоб они назначили сумму денег или другое удовлетворение, которое можно бы было предложить Шведам взамен их притязаний и за возвращение занятых ими городов и крепостей, не смотря на то, что им настоятельно было представлено, что нельзя полагать, чтоб король Шведский оставил притязания свои и возвратил города и крепости, находящиеся в его руках, не получив взамен денег или другого какого-либо вознаграждения. Они просили посредников уговорить Шведов не упоминать более об избрании герцога Карла Филиппа, но сообщить поручения, которые им даны касательно возвращения того, что отнято Шведами у Русских. Шведы, спрошенные потом особо посредниками, повторили сказанное выше, настаивая на праве, которое Е. Кор. В-во имеет на все Российское Государство, право, основанное на вышеупомянутом избрании; упомянули о вспомоществовании, [234] данном королем В. К-ю Московскому, и о неблагодарности Русских; о вреде и убытках, понесенных Швециею от поданной Русским помощи, и наконец объявили, что отступятся от всех притязаний, которые Е. В-во имеет на Русских, тогда только, когда оставлено будет за ним и грамотою укреплено все В. Княжество Новгородское, как занятая королем уже часть оного, так и та часть, которая еще не находится в его власти, прибавляя к сему, что предложением сим они не намерены уничтожать права, которое король имеет на все Государство Российское. Посредники заблагорассудили не сообщать Русским сих объявлений Шведов и предпочли сначала выслушать предложения Русских. Они вследствие сего снова обратились к Русским полномочным, но получили тот же ответ, который им дан был прежде с присовокуплением, что им приказано требовать также возвращения Кексгольма и многих городов в Лифляндии, которые они называли родовыми владениями Русских Царей и В. Князей, прося вместе с тем посредников уговорить Шведов и советовать им принять эти предложения. Им ответили, что старания наши по сему предмету будут [235] тщетны, и когда посредники за сим пригласили обе партии собраться на другой день, то Русские полномочные извинились тем, что в этот день празднуют Богоявление Господне, каковой день торжественно ими соблюдается; но они обещали явиться в следующее воскресенье, после обеда.
17 января, до прибытия Шведских полномочных, Русские предъявили нам два письма, полученных ими от В. Князя. В одном из них было сказано, что Русские дважды поразили отряд Лисовского и взяли 300 человек в плен; что он сам бежал чрез Рязань к Польской границе, за что Е. Ц. В-во приказал принести Богу благодарственное молебствие. В другом письме находилось известие о начатии переговоров между Русскими и Поляками под Смоленском, и сказано, что Е. Ц. В-во не желает заключить окончательного договора с Поляками, не получив сначала известия о том, как окончатся переговоры со Шведами. Русские полномочные уверили нас, что дела Шведов пойдут весьма не хорошо, если Царь помирится с [236] Поляками, просили поставить это на вид Шведским уполномоченным и остеречь их. Мы поблагодарили их за сообщение, поздравили В. К-я с победою и пожелали Е. Ц. В-ву мира со всеми его соседами. Английский посол снова пригласил их предложить шведским комиссарам какие-либо вознаграждения, за которые Царю были бы возвращены занятые города, он всячески старался уговорить их; но все было тщетно. Они сильно настаивали на том, что объявлено было ими 15 числа и не соглашались ни на какую уступку. Главные доводы, на которых они основывались и которыми они оправдывали требования свои, были следующие: приведенный выше Выборгский договор со стороны Русских был исполнен и вспомогательному войску, выставленному Русским королем Карлом, все было, согласно содержанию трактата, сполна заплачено. Вечный мир, заключенный в Тявзине, нарушен был, напротив того, Шведами, которые также поступили прямо в противность Выборгскому трактату тем, что вспомогательное войско Шведское перешло под Клушиным к Полякам и [237]Литовцам и что полководец сам вступил в сношение и переговоры с военачальником неприятельским. Войско это также вместе с Поляками осаждало и взяло Москву и нанесло неисчислимый вред Российскому Государству. Полководец граф де-ла-Гарди и фельдмаршал Эверт Горн неправым образом завладели Новгородом, не выждав возвращения посланных к Русским земским людям с письмами, в которых Шведы предлагали помощь свою против Поляков, и что город сей они взяли у Русских земских людей, а не у Поляков или других неприятелей, потому что означенные земские люди уже прежде отринули королевича Польского, и что тогда уже Лжедмитрий был пойман. Шведам посему нельзя было требовать вознаграждения за издержки будто бы употребленные ими на защиту города против неприятеля, о каковой защите, впрочем, их вовсе не просили. О потерях и убытках, которые Шведы могли понести в Польской и Датской войнах, Русские полномочные сказали, что это до них не касается и не может быть принято ими в уважение, потому что король Шведский обязан был на основании [238] вышеприведенного трактата оказать помощь Русским. По всем сим причинам Русские уполномоченные полагали, что Шведы не только должны возвратить отнятое ими у Русских, отдать полученные ими доходы и вознаградить за убытки, но сверх того, в наказание за нарушение вечного мира, должны отдать обратно Русским города и крепости в Лифляндии, которые уступлены были королю Шведскому по Тявзинскому трактату. Они хотели сами трактовать о сем с Шведскими полномочными и сказали, что им кажется слишком несправедливым, что Шведы требуют еще денег за города и крепости, неправым образом отнятые у Русских. Посредники объяснили, что предложение уплатить Шведам известную сумму денег взамен городов и крепостей, находящихся в их власти, происходит от посредников, а не от Шведов, которые требуют укрепления за ними не только той части Новгородского господства (Heerlicheyt), которой они владеют, но и уступки той части этого господства, которая еще находится в руках Царя и В. Князя, взамен чего они согласны отступиться от всех своих притязаний. Русские снова многими [239] словами повторили все, что сказано было ими прежде, и нам никак нельзя было отклонить их от намерения вступить вновь в личные переговоры с Шведскими комиссарами. Шведские полномочные несколько негодовали на посредников за то, что они в этот день имели конференцию с Русскими, прежде чем с ними; кроме сего им было неприятно, что эта отдельная конференция продолжалась так долго. Когда обе партии собрались снова, то Русские полномочные сказали, что они три раза собирались со Шведами и что они неоднократно спрашивали их, какое поручение или какую комиссию они имеют относительно возвращения городов и крепостей, отнятых у Русских, но что они не могли узнать от них намерения короля Шведского по сему предмету, и наконец просили Шведских комиссаров сообщить им оное. Шведы ответили, что, по желанию гг. посредников, они уже сделали два предложения или требования: первое, чтоб Русские, в силу законная избрания одного из сыновей блаженные памяти короля Карла IX, признали одного из них Царем и В. Князем Российским; другое, что, по ходатайству посредников, король будет [240]довольствоваться уступкою и передачею ему всего В. Княжества Новгородского со всеми его принадлежностями с тем, однако ж, протестом, чтоб, если переговоры кончатся безуспешно, сие предложение или другие, ими уже наперед сделанные и могущие быть сделанными в настоящих переговорах, не послужат в ущерб прав, которые Его В-во имеет на все Российское Государство. Русские полномочные возразили, что никаких протестов не слышали и не знают, и что они не поручали посредникам принимать подобные протесты. Тут снова возникли споры до того, что Русские, наконец, спросили Английского посла, принял ли он таковые протесты. Он выпутался из затруднительного своего положения, ответив удовлетворительным для обеих партий образом, тем, что Шведским полномочным объявлено было, что они от посредников получат то, что им было обещано. На второе предложение, касающееся уступки и передачи всего В. Княжества Новгородского, Русские повторили то, что сказано выше о нарушении Шведами Тявзинского и Выборгского трактатов и о неправом завладении Шведами [241]городов и крепостей Русских; они требовали, чтоб кроме возвращения сих последних и вознаграждения за убытки, Русским сданы были, в виде пени за нарушение Шведами трактата, города в Лифляндии, которые, по их словам, искони принадлежали к родовому наследственному достоянию В. Князей Российских. Шведские комиссары просили Русских объявить причины, по которым избрание одного из сыновей короля Карла должно было почитаться незаконным; далее, по каким причинам Русские не обязаны заплатить за военные издержки, которые понес блаженные памяти король Карл в их пользу, и требовали наконец доказать, в чем Шведы поступили несправедливо в отношении к Русским. Русские полномочные ответили, что они почитают излишним разбирать дело по мелочам и с своей стороны снова требовали, чтоб Шведские комиссары объяснились о данных им поручениях касательно возвращении городов. Посредники, видя что от личных сношений и толков между обеими партиями дело не идет вперед, решили пересечь эти сношения, сколько [242] можно было, и достигли наконец того, что обе партии согласились на другой день, к 9 часам, передать на письме условия, на которых каждая из них готова заключить мир. Посредникам предоставлено было, рассмотрев эти письменные объявления, поступать впредь, как им для успешного заключения мира заблагорассудится. Русские полномочные сначала хотели иметь больший срок, но приготовили, однако ж, на другой день, прежде Шведов, документ свой. Документа сей был следующего содержания:
«В лето 124-е 121 7 января».
«Его Царского Величества великие полномочные: окольничий и наместник Суздальский, кн. Даниил Иванович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский, Алексей Иванович Зюзин и дьяки Николай Новокщенови Добрыня Семенов, говорили с великими полномочными короля Шведского Густава Адольфа, графом Яковом де-ла-Гарди, Арфу Тониссоном и секретарем Мансон Мартенсоном об издавна принадлежащих Е. Ц. В-ву родовых [243] владениях и городах, занятых вопреки присяги и вечного мира войсками Шведскими в то время, когда Государство Российское не имело Государя. Города и владения сии суть: Новгород, Старая Русса, Порхов, Карела, Ивангород, Нотебург, Яма, Копорье, Гдов, Ладога; говорили также о взятых в сих городах, принадлежащих Е. Ц. В-ву сокровищах, похищенных деньгах, орудиях и хлебных запасах, далее о вынужденных и силою взятых от монастырей и частных лиц в означенных городах деньгах и зерне; говорили еще о городах Лифляндии, уступленных Шведскому Государству прежде, в лето 103, великим полномочным дяди великого Царя и В. К. Михаила Феодоровича всея России, т. е. великим полномочным блаженный памяти Царя и В. Кн. Феодора Иоанновича, Самодержца Всероссийского, окольничим и наместником Калужским князем Иваном Самсоновичем Турениным и его товарищами, при заключении вечного мира. Города сии и родовые владения Его Ц. В-ва суть: Нарва, Ревель, Пайдо (Paydoe), Везенберг, Пец (Paetz), Стольцборг, Сережборгольм, Гапсаль, Коливер, Лиговер и дворы Вихоли со всеми окрестностями». [244]
(пер. А. Х. Бека)
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Комментарии
78. Т. е. шведские уполномоченные.79. Нидерландской мили, которая и ныне равняется почти 5-ти верстам.
80. Подданным — Шведы, кажется, этого слова употреблять не хотели, потому что между «обязанным повиновением» королю находились и многочисленные Русские, жители занимаемых Шведами Русских городов и селений.
81. Смиту.
82. Филиппов или Рождественский пост.
83. Или «Гороховом».
84. В латинском тексте Басс назван не Дидерихом, а Феодором. Вероятно, затруднялись передать это имя на латинском языке, а может быть у Басса было второе имя — Феодор.
85. В лат. тексте Strenui, буквальный перевод слова «gestrenger», которое употреблялось во всех Германских наречиях в числе титулов, даваемых некоторым важным лицам; и ныне титул «gestrenger» и «edelgestrenger» употребляется в некоторых официальных бумагах. В русских грамотах встречается слово «грозные».
86. Он был лагеманом, т. е. верховным судьею, см. стр. 56; на латинский язык перевели это словом legislator.
87. Тоннисен назывался Arffue Thonnissem, и Мартинсон Mans Martinssen. Явно, что при переводе на латинский язык они названы Antboni и Martini, подразумевая Antboni filius et Martini filius и объясняя таким образом окончание этих фамильных имен.
88. Выражение взятое с Фравдузского «n’ etant a d’autres fins».
89. В подлиннике Густав Адольф называется и королем из Швеции.
90. Т. е. генеральным штатам.
91. Фан-дер-Гейдену.
92. Павел Томассов Стерлинг. В письме он назван просто Павел Томассов.
93. Слово в слово — «вязнуть».
94. Шведских уполномоченных.
95. Павла Стерлинга.
96. Местности, занимаемые различными полномочными. Русские полномочные, Шведские, Нидерландские и Англ. посол имели каждые особые кварталы, в которых жили. Эти кварталы по устройству своему походили на лагеря. Отсюда и название. Кварталы эти находились в известном расстоянии один от другого. Устройство это, вероятно, сделано во избежание споров и столкновений между людьми разных полномочных.
97. Мист и Кац.
98. Вероятно — увертка: они не хотели дать конвоя наравне с английским послом.
99. Это название сохранилось, вероятно, от Испанцев.
100. Дьяк.
101. В Стокгольме, на возвратном пути Голландцев.
102. Быть третейским судьею, Arbitre.
103. То есть в среду, 30 декабря.
104. Посещения английского посла.
105. Т. е. у Шведов.
106. Вероятно, сдобного хлеба.
107. Де-ла-Гарди.
108. Вероятно с тем, чтоб в Русских породить подозрение, что Голландцы пристрастны к Шведам, и чрез это повредить доверию, которым они пользовались у Русских уполномоченных.
109. Narre — Французское выражение, принятое в Голландском языке.
110. Горн, как сказано выше, заболев горячкою, отправился в Новгород и более в переговорах участия не принимал.
111. Т. е. открыв завесы палаток.
112. Обычай подавать блюда одно за другим казался странным Голландцам, ибо и по сие время во многих странах Запада (1878 г.) все блюда ставятся на стол при самом начале обеда. Когда на больших обедах подаются блюда одно за другим, не быв, так сказать, выставлены сначала напоказ на столе, то это и теперь называется: servir a la Russe.
113. Вероятно — ликер, привозимый из Австрии и Италии и называемый Rosoglio.
114. Восхождение солнца было 9 января нов. стиля около 9 ч. утра, а так как Русские считали часы с восхождения солнца, то, действительно, третий час (2 часа) равнялся 11 часам дня.
115. См. Приложение I.
116. Т. е. in statu quo.
117. Эверта Горна во время переговоров не было в живых, а упомянутый в числе уполномоченных Генрих Горн совершенно другое лицо.
118. Gemeene Rossiebe Stenden — собственно Русское земство.
119. Т. е. своего сына.
120. В продолжение упомянутых происшествий король Карл IX умер (30 окт. 1611), а королем Шведским сделался Густав Адольф.
121. Т. е. 7124 г.
