На сие Шведские полномочные ответили на четырех собраниях требованием, чтоб полномочные Его Ц. В-ва уступили королю Шведскому означенные города, а на четвертом собрании сказали, что если Е. Ц. В-ву необходимо нужны Новгород и прилежащие к нему города 122, то чтоб дано было денежное вознаграждение за убытки, понесенные королем Шведским от Датчан и от короля Польского.
На сие полномочные Царские ответили, что на таких условиях нельзя основать, даже и начинать никаких дел, и просили им объявить, какие они от своего Государя имеют поручения касательно издавна принадлежавших Царю родовых владений и городов и требовали возвращения оных; о вознаграждении же за убытки согласны поговорить после.
Шведские посланники требовали, чтоб с обеих сторон посредникам было подано на письме, каким образом начать дела сии, и они (Русские) готовы были объявить на письме поручения их Государя, даже если Шведы того не сделают. [245]
Вследствие сего Царские полномочные объявляют посредникам во второй раз, что Е. Ц. В-во по особому благорасположению уступает в Лифляндии города: Ревель, Пец, Тольцборг, Серенск, Боргольм 123, Каливер, Лиговер и двор по имени Вихоль. Шведы же должны отдать обратно Царское родовое владение Великий Новгород с прилежащими городами и имуществом, взятым в оных; в Лифляндии отдать Царю Нарву, Вейсенштейн (Wittenstein), Везенберг — за то, что нарушили клятву и вечный союз и за то что опустошили и разорили Е. Ц. В-ва города. Если же и в третий раз Шведы не примут сих условий, то Е. Ц. В-ва полномочные еще согласны ради мира христианского оставить на стороне короля Шведского Лифляндские города Вейсенштейн и Везенберг.
Шведские полномочные должны возвратить издавна родовые владения нашего Царя: Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу, Нотебург, Карелу, Ивангород, Яму, Капорье, Гдов, со всем, что в оных ими взято было, и с орудиями, а в Лифляндии они [246] должны уступить нашему Царю Нарву за то, что нарушили вечный союз и опустошили и разрушали города Царские».
Русские на другой день взятое Шведами в занятых ими городах и местах, деньгами и хлебом, оценили в тридцать сот тысяч рублей (3 миллиона руб.).
За сим следуют письменные предложения Шведов:
«Предложение, поданное полномочными посланниками Е. В-ва короля Шведского 8 января 1616 года.
Хотя мы имеем право и достаточные поводы и основание настаивать на предложения, объявленные нами недавно по доказанным причинам Российским полномочным в присутствии посланников пресветлейшего, великого и высокорожденного Государя Иакова, короля Великобританского, Французского и Ирландского, защитника веры и Державнейших генеральных штатов соединенных свободных Нидерландов, надлежаще уполномоченных в настоящие переговоры в качестве посредников, под тем непременным условием, чтоб предложенное нами 5 числа сего месяца никак не могло послужить в ущерб Его В-ву королю Шведскому, буде переговоры сии окончатся безуспешно, но мы тем не менее, желая доказать миролюбивое [247] расположение Е. К. В-ва, готовы, по желанию и увещеванию означенных гг. посредников, продолжать дела сии и объявляем им нижеследующие предложения, а именно:
Его К. В. согласен возвратить В. Князю замок и город Новгород, Старую Руссу, Порхов, Селенский (Solensko) Педин, Деревский Педин (Derefskoy Pedin), Безевской Педин (Besefskoy) Тихвин, Оболенский Педин (Obolensko Pedin), Онегу (Agnega), Олонец (Alon), равно и права Е. К. В-ва на Соловку, Сомму и Калагауз.
За сие, во-первых, В. Кн. но объявленным вчера причинам — т. е. 1) за издержки, понесенные Королем при освобождении и помощи, оказанной В. Князю и Царю Василию Иоанновичу и Российскому народу по настоятельной и убедительной их просьбе, против их неприятелей, при чем пало много войска и дворян и понесено много убытков при проходе войск чрез Швецию, Лифляндию и Финляндию; 2) за великие издержки, происшедшие для Его К. В-ва от войны, которая между тем в Швеции возникла из-за Русских; 3) за убытки, нанесенные Королю и Короне [248] Шведской от Поляков и Датчан в крепостях: Пернове, Дюнаминде, Кальмаре, Эльсбурге, Боргольме и Эландте, со включением значительного количества медных пушек и других военных снарядов, находившихся в оных крепостях, которые между тем были забраны. Убытки эти причинены войною, возникшею от того, что Е. К. Величество должен был помочь Русским и оставить без защиты провинцию «Лифляндию»; 4) за защиту В. Княжества Новгородского по сей день — должен совершенно уступить право, притязания и юрисдикцию на следующие крепости, города и земли, как то: Ивангород с поместьями и Сумерскою волостью, Яму, Копорье, Гдов, Нотебург и Ладогу со всеми областями, поместьями, жителями и правами, издавна к ним принадлежащим; от них отказаться, и все сии владения за Е. К. В-м и короною Шведскою укрепить.
Во-вторых: король желает оставить за собою все орудия и военные снаряды находящиеся в Новгороде, Старой Руссе, Порхове и других местах, где таковые найдутся.
В-третьих: В. Князь должен отдать и заплатить Е. К. В-ву 50 бочонков золота, что равняется пятидесяти стам тысячам [249] рейхсталеров (5 миллионам рейхсталеров), каковую уплату можно распределить по срокам, относительно которых сделаны будут условия. Король желает удержать Новгород, Старую Руссу и Порхов с принадлежащими к ним землями и поместьями в залог, пока не будет уплачена означенная сумма, с тем условием, что если Русские означенных денег не уплатят в определенные сроки, то помянутые укрепленные места поступят в наследственное и потомственное владение и собственность Его Величества, короны Шведской и последующих королей.
В-четвертых: Вечный мир, положенный Тявзинским договором в 1595 году и Выборгским в 1609 году, должен быть во всех своих пунктах укреплен и утвержден за исключением перемен, могущих быть сделанными в настоящем трактате и договоре.
В-пятых: В. Князь должен укрепить дарственную грамоту, в которой подписом и печатью Царь Василий Иоаннович отдал крепость Кексгольм и Карельскую область королю и короне Шведской, так, чтоб область эта осталась в вечном владении Е. В-ва и [250] короны Шведской с принадлежащими к ней рубежами, доходами, землями и жителями.
В-шестых: В. Князь должен отныне за себя, своих преемников и последующих Великих Князей, равно и от имени Государства Российского отказаться от титула Лифляндского и от притязаний и титулов на другие укрепленные места, которые король оставляет за собою и которые ему уступлены будут ныне, и титулов сих более не употреблять.
В-седьмых: отныне Его кор. В-ва граждане и подданные должны иметь свободную торговлю и производство промыслов в России, особенно в Москве, Новгороде, Пскове, Архангельске и других портах. Им предоставлено будет наравне с жителями других Российских городов во всех означенных местах, устраивать торговые дома, иметь собственные церкви и свободное богослужение, беспрепятственный проезд чрез Казань, Астрахань и все Русские владения в Персию и другие восточные Государства, так чтоб они могли ехать туда и обратно беспрепятственно, беспошлинно и безопасно для их лиц и собственности. Король требует для подданных своих еще [251] другие привилегии, нужные для успеха торговли, о которых можно будет условиться и которыми можно будет им пользоваться после заключения настоящего договора.
В-восьмых: Псковская торговля должна впредь производиться не чрез Дерпт, а чрез Нарву.
В-девятых: Русских, живущих в означенных крепостях и поместьях, которые его кор. В-во себе предоставил и которые ему уступлены будут, не соблазнять, не наущать к бунту, а тем менее увозить насильно. Если один или несколько Шведов или Русских, учинив преступление, неповиновение, или нарушив клятву, или же по другим каким-либо причинам перебегут в Государство Российское, то беглецов сих воеводы или наместники Великого Князя, в крепостях Е. Ц. В-ва находящиеся, должны без прекословия и отговорок выдавать, как скоро от них того потребуют.
Наконец в-десятых: все пленные, взятые Русскими в продолжавшуюся доселе войну, должны быть отпущены и освобождены без выкупа». [252]
Посредники нашли, что документы эти такого рода, что невозможно сообщить их спорящим сторонам без явного вреда, и вследствие сего старались получить дальнейшие объяснения и довели, наконец, обе стороны до того, что они обещали объявить 21 числа, до полудня, последние и решительные условия, заключающиеся в данных им инструкциях. Русские приготовились лишь к вечеру. Замедление это и еще то обстоятельство, что они 19 числа просили, чтоб занятия были отложены, увеличили подозрения Шведов, которые были уверены, что Русские не хотят стараться подвинуть вперед дела. День или два после сего можно было заметить, что они (Русские) имели намерение довести дело до того, чтоб посредники, узнав решительно от уполномоченных, как далеко простираются их поручения, были вынуждены писать к обоим Государям, прежде чем приступить к окончанию.
Русские отказались от требования возвратить им Нарву, но с тем, чтоб им отданы были назад все завоеванные орудия. Они [253] готовы были также скинуть с вышепомянутой суммы 3 миллиона руб. 124 столько, сколько им разрешено, коль скоро увидят, что Шведы отказываются от своей денежной претензии. Они требовали, чтоб не причиняли обид или посмешища митрополиту и другим священнослужителям, чтоб не грабили домов их, равно и домов князей, дворян, служащих лиц или других жителей, даже и тех, которые проживают в Москве; не отбирали и не вывозили колоколов и церковных украшений, не увозили никого из Русских в Швецию и возвратили на родину с их имуществом тех из Русских, которые уже были вывезены. Далее, чтоб ни в Новгороде, ни в других местах не ставить народа на правеж (Prauwe). Это род казни, по которой присужденному что-либо заплатить или внести дается ежедневно известное число ударов по голеням, пока он не исполнит обязательства своего. Наконец они требовали определения границ и торговли на основании Тявзинского договора и обмена пленных без выкупа.[254]
Шведские комиссары подали два предложения, предоставляя оные Русским на выбор, на условиях и кондициях, изложенных в предыдущем документе: Первое, чтоб В. К. уступил королю все права свои на Ивангород, Сумерскую волость, Яму, Копорье, Нотебург и Колагуйз с принадлежащими к оным поместьями и землями и кроме того заплатил в трехлетний срок 30 бочонков золота, и чтоб другие города, находящиеся в руках короля, остались у него в залоге, до уплаты сполна сей суммы; или Второе: чтоб Е. К. В-ву было заплачено 60 сот тысяч рейхсталеров (6 миллионов рейхст.) звонкою монетою, в три годовых срока, так чтоб при уплате к первому сроку возвратить В. Кн-ю Новгород, Порхов и Старую Русу, а другие города остались бы в залог остального платежа. Города и места эти сделаются собственностию его кор. В-ва и короны Шведской, коль скоро деньги не будут уплачены в срок. Кроме сего за Шведскою короною должны остаться крепость Нотебург с принадлежащими к ней землями и поместьями, которые лежат по ту сторону реки к Кексгольму и Финляндии, и еще Тявзин, лежащий при устье [255]Наровы, между Флюгом (Vluga) и Лоппи (Loppi). Ивангород должен быть срыт, а укрепления и палисады должны быть перенесены по ту сторону водопада, и на Русской стороне к Нарве не строить крепости ближе, чем на расстоянии 3 миль от сего города. Наконец, вся артиллерия и военные снаряды, находящееся в Новгороде, Старой Русе, Порхове, Ладоге, Копорье, Яме, Ивангороде и Гдове должны остаться за Е. К. В-м. Кексгольм Шведы исключали из вопроса и требовали, чтоб он не был оспариваем 125.
Ни один из сих двух документов не показался посредникам удовлетворительным, они посему настаивали у Русских, чтоб они предложили с своей стороны денежное какое-либо удовлетворение, а у Шведов, чтоб они умерили свои требования; но им в неоднократных конференциях не удалось уговорить Русских изменить свое мнение. Шведы 24 января сказали посредникам по секрету и с тем, чтоб не передавать Русским, что они будут довольствоваться Нотебургом с принадлежащею к нему областью и 50 бочонками [256] золота с условием срыть Ивангород, и что если Русские согласны отдать им остров Тявзин (Twesin), то Шведы примут оный за 20 бочонков золота и таким образом ограничат денежное требование 30 бочонками золота. Кексгольм по-прежнему не подвергали спору и требовали не оспаривать Выборгского договора.
25 января, после многих трудов, положено было, чтоб обе стороны искренно и по доброй совести на другой день подали посредникам на письме решительные условия, на которых им поручено мириться, относительно возвращения крепостей и городов и относительно денежных требований, с тем чтоб документов сих не сообщать одной партии без предварительного на то согласия другой. Шведы представили 4 условия на выбор Русским:первое, чтоб В. К. отказался от всякого мнимого своего права на Нотебург, Копорье, Яму, Гдов, Ивангород и Сумерскую волость со всеми их принадлежностями. Границы сих мест должны быть положены начиная с Пейнуса до Ладожского озера, где оканчивается Нотебургское владение, [257] и кроме того Царь должен королю Шведскому заплатить 10 бочонков золота, т. е. десять сот тысяч рейхсталеров (1 миллион рейхсталеров); второе, кроме уступки прав на вышепомянутые места, за исключением Гдова, В. К. должен заплатить У. В-ву королю Шведскому 20 бочонков золота; третье, В. Князь должен уступить Нотебург и Копорье с принадлежащими к оным землями и поместьями и Тявзин, лежащий между Флюгом и Лоппи; сверх сего срыть Ивангород и заплатить королю Шведскому 30 бочонков золота, или четвертое, кроме уплаты королю 30 бочонков золота уступить Его кор. В-ву право, которое В. К считает за собою на Ивангород и Нотебург с их принадлежностями и на Тявзин и Сумерскую волость. Они прибавили еще в другом документе, представленном ими 28 января, два других условия, а именно: второе из представленных ими 21 числа того же месяца условий, и присовокупили, чтоб Великий Князь отказался от притязаний на Ивангород и Сумерскую волость, Копорье, Яму, Нотебург и Калахгауз с их принадлежностями и заплатить сверх сего 15 бочонков золота. В сем [258] дополнительном документе было прибавлено к третьей кондиции, чтоб к Нарве не строить крепостей ближе чем на 3 мили.
Русские полномочные подали следующее письменное объявление:
«Его Ц. В-ва главные полномочные объявляют чрез сие посредникам: послу великого короля Иакова Великобританского, тайному советнику, придворному дворянину, кавалеру князю Ивану Меррику и достопочтенным посланникам державных генеральных штатов Рейнольду фан-Бредероде, кавалеру и владетелю в Венгейзене и Спанбруке и пр., Дидериху Бассу, господину доктору прав и бургомистру города Амстердама, и Альберту Иоахими, кавалеру и владетелю в Остенде и проч., на каких решительных условиях, мы, Е. Ц. В-ва главные полномочные, готовы, в силу данных нам Государем нашим наказов, трактовать со Шведскими полномочными о Кареле и об убытках.
В наказе, данном Е. Ц. В-м главным полномочным, писано тако: Если короля Густава Адольфа посланники соберутся для заключения доброго дела и согласны будут возвратить все города, требуя одной Карелы, и если полномочные перестанут говорить о Нарве [259] и захотят заключить договор между обоими Государями на тех же условиях, на которых заключили договор полномочные Царские с полномочными Шведскими в Тявзине, в лето 103 126; если станут говорить, что Царь Василий уступил их королю Карлу Карелу за многие издержки, понесенные им в то время, когда он подавал помощь Царю Василию против Поляков и Литовцев, и за то, что он при сем случае завербовал много иностранного войска на свое иждивение, и если станут ссылаться на утвердительные грамоты Князя Михаила и Царя Василия; то окольничий князь Даниил Иоаннович Мезецкий и товарищи его имеют, вследствие сего наказа Царского, ответить отказом касательно Карелы, а касательно утвердительных грамот об уступке Карелы сказать, что утверждения сии, на отдачу Карелы, уничтожены Иаковом Понтусом и Эвертом Горномнеправдою их под Клушиным. Карелу Е. Ц. В-во не уступит, и полномочные Царские имеют упорствовать на сем и объявить настойчиво, что на это никаким образом согласиться нельзя. Нарву же им можно [260] отдать в крайнем и самом последнем случае, при чем поставить им на вид и сказать: «о мире мы говорим много, а доброго дела никак к концу не приведем. Мы сделали много уступок ради мира христианского, а вы на мир и добрые дела не согласны. И так мы объявляем вам решительный приказ и крайнее поручение нашего Великого Государя, а именно, чтоб Государь ваш Густав Адольф возвратил нашему Государю издавна принадлежащие Е. Ц. В-ву родовые владения, как то: Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ивангород, Яму, Копорье, Карелу, Нотебург, Ладогу, Гдов, со всеми жителями и пушками; мы же с своей стороны уступим вашему Государю Нарву и все города Лифляндские, которые мы, по указу нашего Государя, требовали от вас. Великий Государь и В. Князь наш, Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, приказал нам заключить с королем вашим Густавом-Адольфом долгое перемирие или вечный мир, смотря потому, как вы с нами сойдетесь». Буде же Шведы решительно откажут и без Карелы не захотят заключить договора или перемирия и намерены будут пресечь переговоры, [261] то посланники, окольничий князь Даниил Иванович и товарищи его, имеют сказать следующее: «мы дальнейшего приказания от Государя нашего не имеем — уступить Карелу вашему Государю; если Карела до сих пор вам не отдана, то вина тому на вашей стороне. Но ради мира христианского и прекращения кровопролития с обеих сторон, мы возьмем на себя и даем вам слово, испросить на то надлежащие повеления. Мы по сему предмету отпишем к нашему Царю и В. К. Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, а вы напишите с своей стороны к вашему Государю, донося ему, о чем вы говорили с нами и в чем не сошлись с нами. От Божией и Е. Ц. В-ва, нашего Великого Государя воли и решения зависит, что он нам прикажет; если мы по сему предмету получим наказ, то мы уведомим вас, соберемся и станем говорить и делать, как нам Великим Государем нашим приказано будет».
Если Шведские полномочные будут до того упрямы, что не отступятся от городов и будут настоятельно требовать вознаграждения за убытки, а без сего не захотят трактовать, станут грозить [262] отъездом и объявить решительное требование о вознаграждении, то посланники: окольничий князь Даниил Иванович Мезецкий и товарищи, во исполнение сего Царского наказа имеют отказать в вознаграждении и представить им и объяснить, сколь значительны были сокровища и доходы, взятые Шведами в городах наших.
Если Шведские полномочные не захотят заключить мира без вознаграждения за убытки и захотят пресечь переговоры и их никак нельзя будет от вознаграждения уговорить, то посланник кн. Даниил Иванович и товарищи его имеют сказать им, что по сему делу следует отнестись к Царю».
27 числа объявлено было Русским полномочным, что содержание их документа никак не может удовлетворить Шведов, которым посредники дали надежду на объявления, лучшие против представленных; при сем посредники просили Русских комиссаров сделать более благоразумные предложения. Русские возразили, что данная им власть далее сказанного ими не простирается, и просили, чтоб гг. [263] посредники, буде означенные предложения не понравятся Шведам, приняли на себя труд уведомить Е. Ц. В-во, в каком положении находятся переговоры, уверяя, что посредники могут получить ответ на 10-й или 12-й день. Предложение сие одобрено было Английским послом. Мы представили, что для успеха дела лучше будет, рассмотрев все спорные пункты, расположить их по статьям с означением мнений обоюдосторонних комиссаров, каковые мнения должны быть приняты ими под условием утверждения оных взаимными их Государями (Principalen) 127. Но Русские возразили, что еще не время толковать об этом, и настаивали по старому их обычаю на том, чтоб посредники уговорили Шведских комиссаров возвратить все города и уменьшить денежные свои требования. Вследствие сего объявлено было великим Шведским комиссарам, что Русские говорили, что им не дано никакой власти предлагать или обещать что-либо за города или крепости, коими Е. В. король Шведский владеет в [264] России, и что кроме сего посредники напишут к Е. Ц. В-ву в Москву; опишут ему положение переговоров для того, чтоб они не пресеклись, и что они на письмо сие могут получить ответ чрез 10 или 12 дней. Секретарь Английского посла за день или за два пред сим возвратился из Англии с письмами, и посол сказал, что он получил письма от своего короля к В. Князю, которые, может быть, побудять Е. Ц. В-во предложить Е. В-ву королю Шведскому известную сумму денег или уступить несколько городов. Его пр-во вместе с тем сказал нам, что Е. В-ву королю Великобританскому известно наше посольство и что посредничество наше в переговорах ему весьма приятно и ему очень нравится. Предложение наше не понравилось Шведам, которые крайне изумились тому, что Русские полномочные явились на переговоры со столь ограниченною властью. Они объявили, что их довольно долго уже продержали тщетно; что им не способно, даже невозможно, оставаться долее на переговорах; что они со своей стороны ничего более не могут сделать для успеха дела и что если гг. [265] посредники намерены писать к В. Князю, то они, Шведы, будут ожидать ответа в Новгороде. От намерения уехать в Новгород нельзя было отклонить их. Когда Русским комиссарам сказали, что Шведские комиссары намерены ехать и что нельзя уговорить их остаться, чтоб выждать ответа Царя из Москвы, то они убедительно просили господ послов (т. е. посредников) отклонить Шведов от их намерения уехать и уговорить их возвратить все города и крепости и уменьшить денежное требование; на что им дано в ответ, что посредники употребили уже все возможные старания, чтоб удержать Шведов, а также, что сии последние намерены кроме требуемых денег оставить еще за собою несколько городов и крепостей. Русские сказали, что они все скорее готовы отдать Шведам жизнь, чем хотя одну пядь 128 земли, и просили посредников, если им невозможно удержать Шведов от отъезда, то уговорить их, в знак расположения их к миру, немедленно отдать Е. Ц. В-ву некоторые [266] из занятых ими городов, а именно: Новгород, Старую Руссу, Порхов и Ладогу назначить день, в который чрез 5 или 6 месяцев обе стороны могли бы снова сойтись, и что если Шведы остаться не хотят, то посредникам нет надобности писать к Царю; а такие желали, чтоб письменные предложения одной стороны были сообщены другой стороне, о чем просили и прежде. На сие мы ответили, что нельзя полагать, чтоб возможно было уговорить Шведов уступить какие-либо города; мы спросили их также, хотят ли они утвердить Выборгский договор, на что они ответили, что на это приказаний не имеют.
29 числа гг. посредники пригласили Шведских полномочных к себе и просили их отложить отъезд. Они представили нам все неудобства времени и места, недостаток во всех припасах, особенно в кормах для лошадей и сказали, что по этим причинам им невозможно долее оставаться; они прибавили, что остались бы, [267] пожертвовали б всеми лошадьми, зарезали б и съели их, если б Русские сделали какие-либо благоразумные предложения на заключение трактата; что они, однако ж, две или три недели будут ожидать в Новгороде ответа, который В. К. пришлет на письмо посредников; что они в том раскаиваться не будут, если ответ будет такого рода, что посредники увидять в нем возможность с пользою и надеждою на успех снова съехаться, и что они готовы с Русскими комиссарами определить время и место, когда и где в таком случае собраться. Они согласились также на то, чтоб Русским комиссарам немедленно дана была копия с записки, поданной ими (Шведами) накануне, прося при этом (что и было им г. Английским послом обещано), чтоб им в сей же день было сообщено последнее письменное предложение Русских полномочных, для того чтоб они могли узнать, как далеко подвинуто вперед дело, и для того, чтоб, если безуспешно окончатся переговоры, весь свет мог узнать, которая из двух сторон сделала благоразумнейшие предложения для достижения мира. Еще они [268] просили, чтоб посредники выдали им свидетельство о протесте, сделанном ими при начале переговоров, что и было им обещано.
Русским полномочным на другой день после обеда снова объявлено было, что посредникам не удалось удержать Шведов от отъезда, и сообщен был еще раз решительный их ответ. Мы их опять просили предложить Шведам известную сумму денег или уступить им некоторые из находящихся в руках Шведов мест, но они запели старую песню о том, что по этому делу приказа не имеют и даже требовали, чтоб посредники уговорили Шведов объявить решительные условия, на коих повелено им мириться, и сделать еще сверх того какие-нибудь уступки ради мира, обещая с своей стороны то же сделать, уверяя даже, что они составили по сему предмету уже записку. Требование Русских комиссаров немедленно было передано Шведским комиссарам чрез двух посланных от посредников для сего к ним. Эти посланные донесли, что Шведы ответили что уже объявили решительные свои условия гг. посредникам; что им нельзя сделать более, чем им приказано, и что они весьма хорошо знают, что Русские комиссары с своей стороны не [269] переступят пределов, данных им предписаний; что они накануне согласились на то, чтоб Русским комиссарам сообщена была копия последнего их письменного объявления с тем, чтоб в тот же день им (Шведам) в свою очередь сообщена была копия с Русского документа, каковая копия, однако ж, еще ими не получена, что из этого и из представлений, ныне делаемых Русскими, весьма хорошо можно судить, насколько они поступают чистосердечно в сем деле, и что они желали б, если то одобрят посредники и если б позволил день, который уже подходить к концу, немедленно пойти проститься с Русскими комиссарами, поговорить с ними о снятии палаток и предложить, чтоб Русские полномочные решительное свое мнение о настоящих делах объявили гг. посредникам, которые могли б тогда предложить им, Шведским полномочным, такого рода условия, которые посредники почтут благоразумными и способными к заключению мира. Тогда, говорили они, граф Лекский (де-ла-Гарди) который в [270] качестве члена совета присутствовал при том, когда о делах сих рассуждали Е. К. В-во и Шведские народные представители, услышав предложения эти, будет в состоянии судить, есть ли надежда, чтобы Е. К. В-во принял их. Русские полномочные, услышав ответ Шведов, сказали, что не знают, как на это ответить. Тут посредники просили их сообщить им то, что они готовы сделать свыше объявленного ими доселе. Русские комиссары выслали из комнаты секретарей и толмачей, выговорили, чтобы посредники не сообщали Шведам того, что они скажут, пока сии последние не уменьшать своих требований, на каковое уменьшение они просили посредников настаивать, и затем объявили, что Царь уступит Шведскому королю крепость Кексгольм с принадлежащею к ней областью.
Во время описанных выше переговоров несколько человек рейтаров и пеших перебежало со стороны Шведов к Русским; они стояли на карауле в квартире Английского посла и соблазнены были на побег, что весьма огорчило Шведских полномочных. И в войске [271] их обнаружились признаки неудовольствия по причине трудной стоянки. Случилось также в ночи с предпоследнего на последнее число января, что один из тех, которые бежали к Русским, отрезал кусок полотна от палатки короля Шведского, которая стояла подле Московской палатки, около дома занимаемого Английским послом. Беглец взял полотно это с собою; на это сильно негодовали королевские полномочные, которые 31 января пред обедом, собравшись в квартиру посла, чтоб проститься с ним, потому что хотели ехать на другой день рано утром, — жаловались ему на случившееся похищение и сказали, что сим поступком нарушена была Русскими клятва о безопасности уполномоченных и причинена великая обида не только королю Шведскому, но и послу Е. В-ва короля Великобританского, пред домом и под покровительством коего палатки были поставлены, и пред домом коего Русские не гнушаются соблазнять Шведских солдат на плутни. Русские комиссары, коль скоро узнали о сем происшествии, [272] тотчас, рано утром, отправили к Великобританскому послу и к нам нарочных дворян, которые объявили нам, что главные полномочные ничего не знали о беглецах сих, что они прикажут отыскать их и выдать обратно Шведским полномочным, коль скоро их захватят. Мы об этом уведомили Шведских комиссаров, прося их отложить отъезд до обеда следующего дня, в каковой срок им можно будет ехать, если не будут возвращены беглецы. Они согласились, и мы тотчас послали объявить об этом Русским полномочным, прося их постараться отыскать и представить беглецов. Нам ответили, что Русские полномочные послали, нарочного в Осташков, чтоб отыскать означенных беглецов, и что они обещают, коль скоро они будут пойманы, в тот же день отправить их к Шведам. За сим посредники просили Шведов не таить всего содержания своих инструкций, но объявить решительные предложения и уступить что-нибудь из своих требований, вследствие чего и Русские представят свои дальнейшие объявления. Они ответили, что [273] ничего не утаивали, что объявили решительные свои условия, но что они полагают, что Е. К. В-во не будет пренебрегать миром, если денежные предложения Русских не представят против требований короля разницы более, чем на 5 или на 6 сот тысяч рейхсталеров. На это им было сказано, что Царь не будет делать затруднений в уступке Е. К. В-ву Кексгольма и что Русские полномочные чрез два или три дня ожидают из Москвы полномочия обширнее прежних. Посредники просили их вследствие сего обождать до истечения сего срока; но они сказали, что им нельзя дожидаться даже двух дней потому, что лошади и сани, на которых следует отправить поклажу, уже прибыли и что их задерживать нельзя за неимением корма, а по причине дальней дороги нельзя отослать назад и потом снова требовать их.
1г-о февраля, узнав что Шведы решительно хотят ехать, Русские полномочные объявили, что согласны на то, чтоб Шведам дана была копия с последнего их письменного предложения. Посредники сказали им, что содержание сего документа не много будет [274] способствовать дальнейшему ходу дела и не удержит шведских комиссаров от отъезда; тут Русские полномочные сообщили посредникам втайне, что В. Князь утвердит Тявзинский и Выборгский договоры, исключая нескольких пунктов сего последнего, которые не соответствуют настоящему времени, и кроме того уплатит королю значительную сумму денег, не определяя, однако ж, оной, но требовали, чтоб Шведы сперва умерили свои требования, и просили посредников уговорить их не ехать. Спустя два дня они назначили эту сумму денег в 50 тыс. р., потом подняли оную на 60 тыс., на 70 тыс. и наконец дошли до ста тысяч руб., прося и требуя при каждом разе того же, что сказано выше. Шведские комиссары согласились еще остаться 1-го февраля, даже если не явятся беглецы, о коих упомянуто выше и о коих они сказывали, впрочем, что их видели в стане Русских полномочных, которые одарили их кафтанами и отослали в Москву. Они снова торжественно объявили, что они открыли [275] крайние условия своего поручения и не имеют власти отступиться от всех городов и довольствоваться одними денежными предложениями. Русские же с своей стороны просили нас не называть суммы, которую Царь готов заплатить сверх утверждения Тявзинского и Выборгского договоров, иначе, как если Шведы уменьшат свои требования; они никак не соглашались оставить каких-либо городов в руках Шведов. Так как посему рушились все надежды окончить дело на основании тех инструкций и поручений, которые были даны обоюдосторонним полномочным, то мы предложили, чтоб обе стороны продолжили на известный срок перемирие и укрепили оное присягою и крестным целованием; во время же сего перемирия посредники должны были отправиться в обоим Государям, т. е. Английский посол к В. Князю, а мы к королю Шведскому, или наоборот; и уговорить их согласиться на благоразумные условия к заключению мира. Русские полномочные тотчас объявили, что князю Ивану Ульяновичу должно ехать в Москву, а потом желали, чтоб один из нас [276] поехал с ним. По сему предмету учинено было несколько конференций, но без всякой пользы. Шведы согласились на простое прекращение неприятельских действий, а Русские хотели к оному прибавить различные условия касательно митрополита и других духовных лиц, граждан и церквей Новгородских, определяя, каким образом Шведы должны поступать с ними во время перемирия.
За несколько дней пред сим, Английский посол говорил наедине с гр. де-ла-Гарди об условиях, на которых можно бы заключить мир и обнадежил его хорошим успехом. Гр. де-ла-Гарди, который неоднократно говаривал, что он полагает, что Английский посол имеет в руках своих мир и что от него зависит заключение оного со стороны Русских, обещаниями Английского посла побужден был остаться, несмотря на то, что поклажа Шведских полномочных и наша отправлены были уже 31 января в Новгород. Посол сказал графу, что он твердо уверен, что легче будет уговорить Русских уступить Швеции несколько городов и мест (хотя они в присутствии нашем очень были далеки от таковой уступки), [277] чем удовлетворить короля деньгами, потому что в настоящем положении Государства им невозможно добыть больших сумм. Кроме сего он дал почувствовать де-ла-Гарди, что он неохотно поделится с нами (Голландцами) в славе, которую можно ожидать от достижения мира; что посему он допускает, чтоб съезд сей разошелся и чтобы учинено было другое собрание около конца июня сего же года. Когда дела были таким образом подготовлены, главные полномочные обеих сторон, после нескольких конференций с посредниками касательно всех спорных пунктов, согласились на то, чтоб посредники собрали все сии пункты в форме трактата, послали оные к Е. Ц. В-ву в Москву и испросили по ним его мнения. Изъявление мнения Царского Шведские комиссары обещали ожидать десять или двенадцать дней в своей стоянке в Глебове. Касательно возвращения мест, которыми король Шведский владеет в России, посредниками предложено три условия, из которых одно должен был избрать Е. Ц. В-во. Все условия сии были [278] ниже объявленных Шведскими комиссарами посредникам; но когда они им (посредникам) сообщены были, то из слов их ясно понять можно было, что они, не испрашивая соизволения своего короля, заключили б мир, если б В. Князь избрал одно из двух последних предложений. В то время, когда посредники начинали редактировать предложения сии, Английский посол предложил увеличить несколько два последних условия, и когда все три условия были сочинены согласно его утверждению, то он охотно сбавил бы еще первое предложение до 15 или даже 10 сот тысяч (1 миллион) р.
Означенный проект трактата был следующий:
Мы, Его Ц. В-ва, Божиею милостию Великого Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского (следует полный титул), великие посланники: окольничий и наместник Суздальский, кн. Даниил Иванович Мезецкий, дворянин и наместник Шатский [279] Алексей Иванович Зюзин, дьяки Николай Никитин сын Новокщенов и Добрыня Семенов, объявляем чрез сие, что поелику в прошедших годах произошло много недоразумений, споров и несогласий между последними, покойными Царями и В. Князьями Российскими, а особенно между помянутым выше милостивейшим (sic) Великим Государем нашем, Царем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским, и Государством Российским с одной стороны, и покойным, христолюбивой (christmilder) и блаженной памяти, вельможнейшим, высокорожденным Князем и Государем Карлом IX, королем Шведов, Готфов, Вендов, Финнов, Карельцев, северных Лапландцев, Каянцев и Эстов в Лифляндии, а потом и вельможнейшим, высокорожденным Густавом Адольфом, избранным королем и наследником Шведов, Готфов и Вендов, Вел. герцогом Финляндским, герцогом Карельским, Ингерманландским, Эстляндским и Вестманландским и проч., и короною Шведскою с другой стороны, так что возникла, наконец , война и прибегнуто было к оружию, то Б. Ц. В-во, помня приязнь и [280] дружбу, существовавшие между покойными предшественниками Е. Ц. В-ва, Царями и Вел. Князьями Всероссийскими и покойными королями Шведскими, и желая, чтоб прекращено и избегнуто было пролитие невинной крови христианской, а возникли вместо того искренняя дружба и доброе соседство, отправил нас, великих его вышеименованных посланников, чтоб для установления искренней дружбы и доброго соседства между помянутыми Государями заняться с полномочными вышереченного Великого Государя Густава-Адольфа короля Шведов, Готфов и Вендов, и проч., графом де-ла-Гарди, Арфу Тонтисоном, наместннком Выборгским и Карельским и лагеманом Карельской области и Мансом Мартенсоном 129. После различных конференций, в присутствии и при содействии и посредничестве великого посланника державнейшего короля Великобританского Ивана Меррика и посланников [281] высоких и могущих генеральных штатов, гг. Рейнгольда фан-Бредероде, Дидернха Басса и Альберта Иоахими 130, мы уговорились, согласились и сошлись окончательно на следующих пунктах и статьях:
ПЕРВОЕ.
Сим договором прекращаются, заглаживаются, умиротворяются и предаются
забвению все неприятельские действия, которые в продолжении последних
лет, начиная с заключения Тявзинского договора по сей день, происходили
между покойными Царями и Вел. Князьями Российскими и в особенности между
вышепоименованным Великим Государем и В. Князем Михаилом Феодоровичем,
всея России Самодержцем, и Государством Российским, и между
вышепоименованным Великим Государем, королем Карлом, а после него [282]
между поименованным Густавом-Адольфом, королем Шведов, Готфов, Вендов и
проч. и короною Шведскою; — предаются забвению все неприятельские
действия, учиненные друг другу обоими Государствами, их подданными и
служителями, каким бы именем действия сии ни назывались, при каких
случаях и по каким причинам они бы ни учинялись, так что сим
уничтожается, прекращается и заглаживается все, что могло бы возродить
или причинить гнев и неприязнь. Ни ныне, ниже впредь ни одна из двух
воевавших сторон не должна помнить лихом за прошедшее и не поднимать
споров, а напротив того, в силу сего договора, вечный мир и искренняя
дружба должны снова возникнуть, основаться, упрочиться и храниться
навсегда между обоими помянутыми Государями и преемниками их, Царями В.
Князьями Российскими и королями Шведскими, между их Государствами,
землями и городами не только теми, которыми они издавна владеют, но и
теми, которые им в силу сего договора возвращены или уступлены будут, и
всеми их обоюдными подданными; так, чтоб каждый из Государей желал добра
другому и радел, и старался о его [283]
пользе и выгодах, чтоб каждый из Государей поддерживал законные права
подданных другого и чтоб они поступали друг с другом, как друзьям и
добрым соседям и столь великим Государям надлежит и подобает.
ВТОРОЕ.
1. Предложение. Если Е. Ц. В. примет сие первое предложение, то оба следующие уничтожаются и исключаются из трактата.Король Шведский Густав-Адольф должен добровольно возвратить и уступить Великому Государю Царю и Великому Князю Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, господства, города и крепости: Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ивангород, Яму, Копорье, Ладогу и Нотебург с принадлежащими к оным землями, жителями и поместьями; далее король должен отказаться, яко чрез сие отказывается и отступается от всех притязаний и исков, которые Е. В-во сам от себя и от любезного брата [284] своего, светлейшего, высокорожденного князя и герцога Карла-Филиппа, доселе имел на Государство Российское и господство Новгородское.
Царь же Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, обязуется с своей стороны заплатить и внести королю Густаву-Адольфу и короне Шведской двадцать сот тысяч (2 миллиона) рублей, каждый рубль во 100 денег, такого достоинства, какое ныне в Российском Государстве ход имеет, или сорок сот тысяч (4 миллиона) рейхсталеров звонкою монетою в четыре срока. Платеж сей должен производиться в Нарве или Выборге. Одна четверть, т. е. 500 000 рублей или десять сот тысяч (1 милл.) рейхсталеров, должна быть внесена немедленно; 131 при первой сей уплате добровольно возвращены и отданы будут Е. Ц. В-ву города и крепости: Новгород, Порхов и Старая Русса. Другая четверть должна быть внесена чрез год после заключения сего договора; при сей уплате добровольно возвращены будут Е. Ц. В-ву города и крепости: Гдов и Ладога. Третья четверть должна быть уплачена чрез год после второй, и за оную добровольно возвращены будут Е. Ц. В-ву города и крепости Нотебург и [285] Копорье. Последняя четверть должна быть внесена чрез год после третьей, т. е … дня … месяца … года, при чем отдадутся и добровольно возвратятся Б. Ц. В-ву остальные города и крепости: Яма и Ивангород. Все сие определяется под теми условиями, что если деньги не будут внесены в назначенные сроки, то крепости и города, еще не выкупленные, беспрекословно достанутся во владение Его Кор. В-ву, короне Шведской и последующим королям и сделаются их вечною собственностию.
2. Предложение. Если Е. Ц. В. примет сие второе предложение, то предыдущее первое предложение и третье последующее из трактата исключаются.
Или Густав-Адольф, король Шведский и проч., должен добровольно уступить Е. Ц. В-ву Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, города и крепости: Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ладогу с Сумерскою волостью, с землями, жителями и поместьями к ним принадлежащими, и отказаться, яко чрез сие отказывается и отступается, от всех притязаний и исков, которые Его [286] В-во от себя и любезного брата своего, светлейшего, высокорожденного князя и герцога Карла-Филиппа имел доселе на Государство Российское и господство Новгородское. Е. Ц. В-во же с своей стороны должен за себя и за преемников своих, Царей и В. Князей и за все Государство Российское, уступить и отдать королю Густаву-Адольфу и короне Шведской в вечное владение и собственность, яко Е. Ц. В-во чрез сие уступает и отдает следующие крепости и города: Ивангород, Яму, Копорье и Нотебург, с принадлежащими к ним местами, укреплениями, землями и поместьями, с законными и настоящими их рубежами, со всеми прочими принадлежащими к оным собственностями, доходами и правами, домами, реками и водами, не исключая чего-либо и не оставляя за собою никаких на оные притязаний. Кроме сего Царь должен внести и заплатить Е. К. В-ву 150 000 рублей, каждый рубль во 100 денег, такого достоинства, какое ныне в Государстве Российском ход имеет. Первая половина сей суммы должна быть уплачена немедленно, а другая чрез год от заключения сего договора. В залог за исправную уплату второй половины [287] означенной суммы, в руках его Кор. В-ва останутся Гдов и Сумерская волость, со всеми их принадлежностями. Буде деньги не внесутся в назначенный срок, то помянутыя места поступить беспрекословно в вечное владение и собственность Его К. В-ва, короны Шведской и последующих королей.
3. Предложение. Если Е. Ц. В. примет это предложение, то первые два следует оставить без внимания.
Или Густав-Адольф, король Шведский.и проч., должен добровольно возвратить Е. Ц. В-ву города и крепости: Великий Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов и Ладогу с принадлежащими к оным землями, жителями и поместьями и должен отказаться, яко чрез сие отказывается и отступается от всех притязаний и исков, которые Е. В-во от себя и любезного брата своего, светлейшего, высокорожденного князя, герцога Карла-Филиппа, имел доселе на Государство Российское и господство Новгородское. Е. Ц. В-во же с своей стороны должен от себя и преемников своих, Царей и В. Князей, и от [288] всего Государства Российского королю Густаву-Адольфу и короне Шведской уступить и отдать в вечное владение и собственность, яко чрез сие Е. Ц. В-во уступает и отдает следующие крепости и города: Ивангород с Сумерскою волостью, Яму, Копорье и Нотебург, с принадлежащими к оным местами, укреплениями, землями, поместьями, правами и законными границами, со всеми прочими принадлежащими к оным собственностями, доходами и правами, строениями, реками и водами, не исключая чего-либо и не оставляя за собою никаких на оные притязаний, и кроме сего внести и заплатить Е. К. В-ву чистыми деньгами 100 000 руб., каждый рубль в 100 денег, такого достоинства, какое ныне в Государстве Российском ход имеет.
Сим прекращаются и уничтожаются все денежные претензии, которые оба Государя и государства друг на друга иметь могут, из каких бы причин таковые претензии ни были подняты.
В городах и крепостях, возвращаемых Е. В-м королем Шведским Его Ц-му В-ву, в день передачи оных должны остаться [289] Русские орудия, взятые королем в войну с Россиею, буде они еще находятся в оных крепостях, если же они уже вывезены, то следует возвратить те из них, которые вывезены были после первого съезда обоюдосторонних главных полномочных в Дидерине. Равномерно не должно вывозить впредь колоколов из городов, крепостей и других мест, те же, которые вывезены были после означенного первого съезда полномочных, должны быть возвращены, или Шведы должны за оные заплатить, чего они стоят. Прочие пушки, принадлежавшие королю и короне Шведской до начала сей войны и все те, которые до первого съезда полномочных в Дидерине вывезены были королем, куда бы то ни было, также и военные снаряды, доставленные королем в означенные города и крепости, должны остаться беспрекословно за королем и короною Шведскою и принадлежать им в собственность.
Тявзинский и Выборгский договоры, заключенные в 1595 и 1609 годах, сохраняют свою силу и настоящим договором, сколько окажется нужным, утверждаются (за исключением того, что сим договором [290] именно изменено и отменено). Между обоими Государствами, Россиею и Швециею, и подданными их должны существовать свободные и беспрепятственные торговые и промышленные сношения, так чтобы все жители и подданные Российского Государства имели дозволение свободно и беспрепятственно торговать с уплатою законных таможенных пошлин в Стокгольме, Выборге, Ревеле, Нарве и других городах подвластных Шведской короне; равно и Шведам, Финляндцам, Лифляндцам и Русским находящимся в подданстве Швеции, с уплатою, где следует, пошлин, предоставляется свободно и беспрепятственно торговать в Москве, Новгороде, Пскове и всех других городах Российских, и в силу Тявзинского договора свободно и беспрепятственно ездить туда и обратно, по торговым и другим делам своим, чрез государства и земли Великого Государя, Царя и В. Князя Михаила Федоровича, в Персию ли, в Татарию ли или в другие места.
Равным образом утверждается чрез сие уступка крепости Кексгольма с принадлежащими к оной местами, укреплениями, со всею Карелиею и помянутым Кексгольмским округом, землею, жителями, [291] собственностями, доходами и правами на воде и на суше, со всеми законными и доселе употребляемыми границами и рубежами, не исключая чего бы то ни было, точно в таком виде, в каком крепость сия вследствие Выборгского договора покойным Царем и Великим Князем Василием Ивановичем Шуйским отдана и уступлена была Державнейшему Государю и В. Князю Карлу, королю Шведов, Готфов, Вендов и проч.
Титулов сказанных господств Кексгольмского и Карельского, равно и титулов других сим трактатом королю Шведскому уступленных мест Е. Ц. В-ву, ниже его преемникам, Царям и В. Князьям Российским, ни под каким видом не употреблять, а также ни словесно, ни письменно не употреблять им титула Лифляндского в сношениях их со Швециею.
Для избежания впредь затруднений или недоразумений касательно пограничных рубежей обе стороны почли за благо, чтоб к будущему … месяцу … года Великий Государь, Царь и В. Князь Михаил Федорович, Самодержец Всероссийский, и Великий Государь король Густав-Адольф, — каждый отправили от себя трех полномочных комиссаров, которые должны съехаться между 132 ... и поставить в тех местах границы и столбы.
То, что межевые комиссары сии учинят и заключат (они не должны разъехаться, доколе не сойдутся в дружеском согласии в отношении к сим границам), должно быть ими, комиссарами, добропорядочно помещено в письменной сказке на пергаменте, ими подписано и скреплено печатью, а после того грамотами и крестным целованием утверждено и укреплено Великим Государем Царем и В. Князем Михаилом Федоровичем, Самодержцем Всероссийским, и великим Государем Густавом-Адольфом, королем Шведским и проч.
Все пленные, какой нации они бы ни были, должны с обеих сторон быть без выкупа освобождены и будущего … месяца … года отпущены на свободу на границах. Освобожденным пленным сим предоставляется засим идти или остаться на службе одного или другого Государя, как то им заблагорассудится. [293]
Подданные же и жительствующие в областях и землях и под юрисдикциею одного из Государей не должны быть со стороны другого Государя наущаемы, соблазняемы на побег, а еще менее силою увозимы. Если же одно лицо или несколько лиц, учинившие преступления, нарушившие клятву или по другим каким-либо причинам, бежат из одного государства в другое, то, какой бы нации они ни были, воеводы или наместники того Великого Государя, в чью область они убежали, должны беспрекословно и без всяких обиняков выдать их, коль скоро от них того потребуют.
Далее, сим решено и положено, чтоб великие полномочные посланники обоих Государей, т. е. Царя и В. Князя Михаила Федоровича, Самодержца Всероссийского, и Густава-Адольфа, короля Шведского, съехались будущего … месяца … г. между … и ... 133 и поменялись между собою утвердительными грамотами 134 сего договора, т. е. Российские уполномоченные Великого Государя, Царя и В. Князя [294] Михаила Федоровича, Самодержца Всероссийского, должны вручить Шведским уполномоченным без всякого коварства писанную на пергаменте грамоту, в которой должны быть выписаны все сии пункты, как они гласят от слова до слова; Шведские полномочные с своей стороны также должны вручить без всякого коварства Русским уполномоченным письменное утверждение Великого их Государя за собственноручною его подписью и за печатью его; в сей грамоте королем должны быть утверждены все пункты, здесь выписанные, без всякой перемены в словах или мыслях. Когда утвердительные грамоты сии будут сочинены таким образом и будут найдены согласными с трактатом, то Русские полномочные имеют немедленно отправиться в Стокгольм, чтоб получить от Великого Государя, короля Густава-Адольфа утверждение под присягою, а Шведские полномочные имеют отправиться в Москву для принятия от Великого Государя, Царя и В. Князя Михаила Федоровича, Самодержца Всероссийского, крестное целование в утверждение сего договора.
Если произойдет перемена в правлении в России или Швеции, то тот Государь, который вступить в управление Государством, [295] должен первый отправить к другому Государю посланников своих и предложить дружбу и добрые сношения, на что сей последний должен ответить взаимным посольством, поблагодарить за извещение и со своей стороны предложить и обещать свои услуги.
Для большего удостоверения и большей твердости и потому что все вышеписанное между нами и Шведскими полномоченными, в присутствии и при посредничестве посланников Великобританского и Нидерландских штатов договорено, решено, определено и постановлено, то Великий Государь, Царь и В. Князь Михаил Федорович, Самодержец Всероссийский, преемники Его Ц. В-ва, Цари и В. Князья Российские и все Государство Российское должны верно, твердо и ненарушимо хранить договор сей во всех его пунктах и оговорках, без всякой хитрости и лукавства, в уверение чего мы, великие полномочные В. Государя, Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, окольничий и наместник Суздальский князь Даниил Иванович Мезецкий, дворянин и наместник Шацкий Алексей Иванович Зюзин, дьяки Николай Никитин сын Новокщенов и Добрыня Семенов, вследствие данного нам полномочии подписали [296] сие собственноручно и скрепили нашими печатями. Уполномоченного Великобританского и уполномоченных генеральных штатов Ивана Меррика, Рейнгольда фан-Бредероде, Дидериха Басса и Альберта Иоахими 135 мы дружески просили и пригласили в качестве посредников и именем великих повелителей их, короля Великобританского и генеральных штатов Нидерландских, благоволить вместе с нами подписать договор сей и приложить к оному печати свои. Сделано в…
Проект сей утвержден был посредниками 10 февраля и положено было отправить его на другой день вместе с письмами, которые как Английский посол, так и мы хотели писать отдельно к Е. Ц. В-ву. Это, однако ж, отложено было до 14 числа, ибо 11 числа [297] посол извинился тем, что он своих писем приготовить не мог, а 12 числа Русские полномочные просили не отсылать всего проекта в Царю, а только три предложения, касающиеся возвращения городов, говоря, что вовсе не нужно отсылать прочих пунктов в Москву, потому что они полную имеют власть заключить трактат по всем прочим пунктам. Для того, чтоб посредники удобнее приняли сие предложение, они повторили по порядку все пункты, как они поставлены в проекте. Они делали затруднения лишь по 4-му пункту, потому что из Выборгского договора они хотели утвердить только то, что касается до уступки Кексгольма, и не соглашались также на то, чтоб Шведы имели право отправляться чрез Россию в Персию и Татарию на том основании, что этого не было выговорено в Тявзинском договоре. О 8-м и 9-м пунктах Русские полномочные говорили, что они вовсе не нужны, потому что В. К. не уступит других владений кроме Кексгольма, коего границы издавна определены. Касательно 12 пункта они сказали, что так как их В. Князь более значит и стоит выше короля Шведского, то послам Шведским следует [298] первым ехать в Москву, чтоб присутствовать при утверждении Царем мира, посредством крестного целования, и что потом уже Царские послы отправятся вместе со Шведскими 136 присутствовать при присяге, которою король с своей стороны утвердит мир. Они сначала просили, чтоб мы сообщили им письмо, которое мы писали к Е. Ц-му В-ву. Они письменно и словесно одобрили оное, потом просили нас, чтоб мы написали также к Царю, что мы об упоминаемых в письме важных делах сами от себя пишем также к королю Шведскому, и чтоб мы назвали того, кого намерены отправить с письмом к королю. Мы не могли отказать им в сих требованиях, без того, чтоб не поднять новых затруднений, хотя мы очень хорошо поняли, что это делалось ими для того только, чтобы извлечь из сего новые поводы к отлагательству. Мы назвали имАндрея фан-Войва (Wouwe), который должен был ехать к королю с письмом, и прибавили в письме нашем к Царю, что мы чрез нарочного дворянина пишем к королю Шведскому о сих важных делах.
Копия с письма нашего к Е. Ц-му В-ву Российскому.
«Светлейший, вельможнейший В. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский (следует полный титул).
Мы всегда готовы к нижайшим услугам Е. Ц. В-ва, Светлейший вельможнейший Царь и В. Князь. Письмо В. Ц. В-ва, писанное к нам в прошедшем декабре месяце, посланное нам чрез Геррита фан-дер-Гейдена, мы здесь с надлежащею почтительностию исправно получили и с радостию усмотрели из оного, равно из присылки к нам толмача Павла Томасова Стерлинга, который рачительно и верно нам служит, что В. Ц. В-во изволите продолжать милостивое расположение свое к повелителям нашим высоким и могущим гг. генеральным штатам Соединенных Нидерландов и к нам, их посланникам, и вообще ко всем их подданным, и что [300] В. Ц. В-во с благосклонностию привяли решение повелителей ваших отправить нас, чтоб способствовать заключению доброго, справедливого и законного мира между В. Ц-м В-м и королем Шведским. Мы из означенного письма видели, что В. Ц. В-во одобрили нас за то, что мы решили остаться в том месте, где съехались все главные уполномоченные обоих Государей для того, чтобы нам можно было присутствовать при переговорах и не выпускать из виду того, что могло бы послужить к успеху столь доброго дела и к службе В. Ц. В-ва. Мы нижайше благодарим В. Ц. В-во за доброе расположение и за помянутые милостивые уверения и за милосердное внимание, которое В. Ц. В-ву, из уважения к нам, угодно было оказать помянутому купцу Герриту фан-дер-Гейдену, отправленному нами к В. В-ву. Желая по возможности изъявить признательность нашу за толикие благодеяния и милости В. В-ва и желая исполнить возложенную на нас по приказанию гг. генеральных штатов Соединенных Нидерландов, повелителей наших, обязанность, мы употребили все старания и усилия, вместе с великим посланником Е. В-ва короля [301]Beликобританского 137 господином Яном Мерриком, кавалером, Е. К. В-ва камергером и советником, чтоб довести означенные переговоры до удовлетворительного и полезного для В. Ц. В-ва окончания, но к сожалению нашему и к сожалению его пр-ва (Меррика), который в сем отношении весьма ревностно старался о выгодах В. В-ва, все труды и старания наши по сие время не принесли желаемых плодов, потому что поручения и приказания, данные обоюдосторонним главным уполномоченным так между собою различествуют, что невозможно было согласить одних с другими, и если б вышеупомянутый великий посланник Е. В-ва короля Великобританского и мы не старались всячески уговорить великих Шведских полномочных, то они тотчас же отправились бы назад, по сказанным выше причинам и под предлогом, что весьма неудобно в настоящее время года и в опустошенном и разоренном месте продолжать собрание. Таким образом переговоры сии пресеклись бы и рушились, что было бы весьма [302] прискорбно. Но нам удалось уговорить их остаться с его пр-м и с нами до будущего 15 февраля, для того чтоб мы в это время могли уведомить В. В-во о решительных условиях, на которых, по нашему мнению, можно бы было уговорить Е. кор. Шведское Величество заключить мир с В. Ц. В-м, и чтоб мы могли узнать, согласно ли В. В-во принять одно из трех предложений, (которые далеко умереннее решительных поручений, данных Шведским посланникам, как они нас твердо уверяли) вместе с прочими условиями, приписанными в документе, который доставлен будет В. Ц. В-ву служителем английского посла и который запечатан его и нашими печатями, и на основании оного заключить мир. На первый взгляд условия сии могут показаться тяжкими, но В. Ц. В-во, в мудрости своей, без сомнения, не оставите без внимания и взвесите в уме своем следующие и многие другие уважительные причины и примете решение такое, какое необходимо и полезно для утверждения и сохранения своего Государства. Во-первых: цари, короли и христианские принцы получили от Бога власть свою для того, чтоб защищать и хранить в мире подданных своих; чтоб, по возможности, отвращать пролитие крови христианской, [303] чего достигнуть нельзя при продолжении войны. Места, коими король Шведский владеет в России, не могут быть отняты у него без воинских действий, чрез которые произойдет еще большая гибель для земель и людей, которые почти все простирают руки свои к В. Д. В-ву, как то: Боголюбивый отец митрополит, архимандриты, игумены и все духовные особы Новгорода, бояре, оставшиеся в оном, гости и мещане, которые от продолжительной войны должны окончательно погибнуть. Торговля остановится, останутся не возделанными все земли, из которых Царская казна добывает большие доходы. Во-вторых: заключением мира В. Ц. В-во приобретет другом короля, от которого впоследствии получит дружеские услуги и выгоды, и чья дружба в сем отношении вернее, чем дружба других соседних Государей, которые признают папу Римского главою христианства, и коих обещания и клятвы весьма ненадежны, потому что папа присваивает себе власть освобождать и увольнять, сколько ему [304] угодно, королей и государей признающих верховную власть его, от данных ими клятв и обещаний. К тому же В. Ц. В-во и король Шведский имеют общего и почти непримиримого врага, который, если нападут на него оба Государя, будет тем менее иметь возможность вредить одному или другому. Город Псков, сохранение коего также весьма немаловажно в глазах В. Ц. В-ва, освободится впредь от нападения Шведов. Город сей, хотя весьма хорошо укреплен и считается почти неодолимым, но, однако ж, трудно спасти его, или он, по крайней мере, беспрестанными нападениями и осадами будет изнурен, доведен до бедности и лишен всякого промысла, из чего произойдете сильный вред для доходов В. Ц. В-ва. Также заслуживаете внимание и то, что немалая слава и немалый блеск внутри и вне Государства произойдут для В. Ц. В-ва, если в счастливое царствование Ваше возвращена будете столица великого и повсюду славящегося великого княжества Новгородского и уничтожатся притязания, которые король Шведский полагает иметь на государство Российское, в особенности же на вел. княжество Новгородское. Кроме славы, которая [305] имеет великую цену в деле правления, Государство В. Ц. В-ва, (которое, да увеличит Бог Всемогущий), много усилится спокойным владением Новгородом. Не менее уважения заслуживает и то, что, (мы надеемся, что В. Ц. В-во одобрите сие мнение наше), успех войны, которая, как сказано выше, не может быть продолжена без великих издержек, всегда неверен и что война не всегда оканчивается так, как воображают Государи, которые ведут оную. Посему-то многие правители, сведущие в науке правления, полагали что вернее откупиться от войны, если только возможно, не вредя явно своему достоинству, и выгоднее выручить требуемое посредством договора, чем пытаться достигнуть сего употреблением крайних средств. Это весьма хорошо постиг и употребил на деле недавно умерший (1610 г.) король французский Гейнрих IV, один из мудрейших и умнейших королей, носивших венец в наше и отцов наших время. Когда он по наследству вступил на французский престол, который от [306]разных партий, междоусобий и войн едва не попал в чужие руки, то король сей, утвердившись в Государстве своем помощью Божиею до того, что он, по разуму человеческому, был в состоянии преодолеть неприятелей в их собственной земле, предпочел, однако ж, посредством договора получить обратно от короля Испанского несколько городов, несправедливо сим последним отнятых, и взамен отдать ему другие места, следующие французской короне и коими король Генрих владел, чем продолжать нести издержки войны и надеяться на неверный успех оной. И сей великий король Генрих на сей конец поступил таким образом, не только с королем Испанским, но и со многими собственными своими подданными, которые завладели различными областями, городами и крепостями и занимали оные. Места эти он выкупил из рук их, обещая им значительные пенсии и другие награды, каковые обещания он свято хранил. Доставив таким образом Государству своему спокойствие и благосостояние, он оставил его сыну своему в таком цветущем состоянии, как немногие из его предшественников оставили оное своим преемникам. [307] Мы просим от всего сердца Бога Всемогущего, чтоб Государство Российское под правлением В. Ц. В-ва с увеличивающимся успехом долго процветало и чтоб Бог внушил В. Ц. В-ву принятие способствующих к тому средств. Мы чрез дворянина и капитана Николая фан-Бредероде, которого мы отправляем к В. Ц. В-ву с сим нашим письмом, будем ожидать решительного мнения В. Ц. В-ва относительно пересылаемых условий, нижайше прося доставить к нам ответ сей прежде 15 февраля, ибо мы полагаем, что невозможно будет далее удержать здесь шведских полномочных или уговорить их продолжать переговоры. Долгое отлагательство в оных, без всякого успеха, может также во многом повредить пользе В-го В-ва, особенно в отношении к Пскову, которому, как кажется, Поляки угрожают осадою. Если же вовремя заключится мир, то город этот весьма удобно может быть снабжен всеми потребностями нужными для того, чтоб остановить Поляков.
Затем, светлейший, вельможнейший Царь и В. Князь, мы нижайше повергаем себя на милость В. Ц. В-ва и просим Бога Всемогущего [308] хранить В. Ц. В-во во всяком Царском благополучии. В Глебове, близь Дидерина, последнего числа (31) января 1616 года старого стиля».
Еще 12 февраля, мы рассуждали со шведскими полномочными о предложении Русских и о делаемых ими препятствиях. Шведы не делали больших затруднений согласиться на то, чтоб отосланы были одни токмо три предложенных условия 138, что и исполнено было. Но когда они были выписаны из сказанного проекта и английским послом сообщены русским полномочным, то они стали поднимать новые затруднения и требовать, чтоб имя их Государя поставлено было прежде имени короля Шведского; чтоб прибавить титулов Царю, а королю сбавить. Посол дал нам знать, что на это можно согласиться и в таком случае писать в начале каждого пункта следующим образом: «Великому Государю Царю и В. Князю Михаилу Федоровичу, [309] всея России Самодержцу, Густав-Адольф, король Шведский, уступит и проч.». Где же прежде поставлено было: «взамен этого Его Царское Величество Михаил Феодорович, всея России Самодержец, обязан помянутому королю Густаву-Адольфу», то вместо этого поставить: «Великий Государь, Царь и В. Князь Михаил Феодорович, всея России Самодержец, уступит королю Густаву-Адольфу и проч.». Далее же, где речь идет о короле, то писать о нем просто: «Король Шведский» или означать его: «Его Королевским Величеством». Наконец они требовали, чтоб светлейшему, высокорожденному князю и герцогу Карлу-Филинну не давать означенных титулов светлейшего, высокорожденного князя и герцога. Мы не почли удобным противиться мнению посла и, назвав герцога просто высокорожденным князем, исправили все условия в сем смысле. Мы оставили у себя весь полный проект в таком виде, в каком он был запечатан нашими печатями и печатью посла, и отправили 14 числа в Москву с нашими письмами и означенными выше предложениями капитана дворянина Николая фан-Бредероде в сопровождении секретаря г. посла. [310]
Мы после сего написали также следующее письмо к королю Шведскому и отправили оное 18 февраля.
«Светлейший и вельможнейший Король.
Мы навсегда нижайше готовы к услугам В. К. В-ва, светлейший и вельможнейший Король. Хотя мы, вследствие письма В. В-ва от 29 ноября и вследствие поручений, данных нам высокими и могущими гг. генеральными штатами соединенных Нидерландов, повелителей наших, употребили много времени, всевозможные старания и труды для того, чтоб настоящие переговоры между В. К. В-м и Русскими могли быть приведены к поспешному и доброму окончанию, мы, однако ж, по сие время не могли получить плодов от стараний и трудов наших, потому что поручения и власть, данные обоюдосторонним полномочным, так между собою различествуют, что невозможно было согласить одних с другими. Русские полагают, что они делают весьма много, если оставляют добиваться возвращения всего того, чем В. В-во пользовались в завоеванных городах и местах, как то: [311] пушек и колоколов, вывезенных из оных, военных снарядов, съестных припасов, найденных в означенных местах, доходов и налогов, полученных от земель и денег, заплаченных гражданами и прочими жителями; далее Русские считают великим пожертвованием, если откажутся от вознаграждения за понесенные ими в войну сию расходы и убытки, и предлагают утвердить за В. К. В-м уступленное Великим Государем, Царем и В. Кн. Василием Иоанновичем господство Кексгольмское с местами, поместьями и правами, к оному принадлежащими, и сверх сего заплатить еще 100 000 рублей. За все сие они требуют возвращения всех завоеванных мест с отнятыми у них в сию войну русскими орудиями, которые еще находятся в означенных местах, а из вывезенных уже орудий возвращения тех, которые уведены были после первого съезда полномочных обеих партий в Дидерине, а также чтоб ни откуда не были вывезены колокола, а за те, которые вывезены были после вышеозначенного первого съезда, чтоб заплачено было, чего они стоят. На сих условиях они готовы заключить вечный мир и утвердить [312] заключенный в 1595 году 139 в Тявзине договор с тем, чтоб при этом В. В-во отказались и отступились от притязаний, которые В. В-во доселе от себя и от любезного брата своего светлейшего и высокорожденного князя Карла-Филиппа имели на все Государство Российское, а в особенности на господство Новгородское. О вышесказанном русские полномочные торжественно объявили англ. послу 140 и нам, что таковы суть крайние им данные поручения. Так как, по словам полномочных В. В-ва, им ни под каким видом нельзя было принять сих предложений, каковым отказом переговоры могли бы бесплодно пресечься и прерваться, то английский посол и мы, чтоб избегнуть сего и, напротив того, способствовать столь христолюбивому и важному делу, каков есть мир между В. К. В-м и Российским Государством, и уповая на христианские, миролюбивые чувства В. В-ва, за благо рассудили сочинить прилагаемые у сего предложения и отправить оные к [313] В. Князю в Москву. Мы при сем случае написали к Е. Ц. В-ву, что, по мнению нашему, нельзя будет побудить В. В-во заключить мир на более умеренных и более мягких условиях, чем ныне предлагаемые, которые гораздо умереннее крайних поручений, данных В. В-м своим полномочным; что нам стоило много труда уговорить полномочных В. К. В-ва остаться здесь до 15 сего месяца и дать нам и английскому послу между тем время узнать от Е. Ц. В-ва, намерен ли он принять одно из сказанных трех предложений. Великие комиссары В. В-ва настоятельно противились означенным предложениям и твердо уверяли, что они во многих пунктах их принять не могут, но мы и английский посол надеемся, что В. В-во будете тронуты великим бедствием сего края и увидите сколь важно, чтоб из-за недоразумений со Швециею Русские не решились помириться с Польшею, на что они, как говорят, наконец будут вынуждены. Мы не хотим приводить других еще причин, касающихся как внутренних, так внешних дел Государства В. К. В-ва, которые довольно важны, чтоб их принять в рассмотрение. И так мы уповаем на то, что В. В-во не только милостиво одобрите устроенное в сем случае английским послом и нами, но согласитесь умерить означенные предложения, если нельзя будет побудить Русскимих к принятию некоторых из представленных условий в настоящем их виде, на каковое принятие как Русские, так и английский посол отнимают у нас всякую почти надежду. Мы не хотели преминуть уведомить В. В-во о всех сих обстоятельствах чрез подателя сего, дворянина, находящегося в свите нашей, Андриса фан-Воува: мы снова нижайше просим для установления общего мира между В. К. В-м и Государством Российским уменьшить предыдущие решения, сколько допустит благо Государства В. К. В-ва и благоденствие ваших земель, которые, равно и особу В. В-ва, да сохранить Бог Всемогущий всегда в Святом своем покровительстве, вельможнейший, светлейший Король. В Глебове 6 февраля 1616 года, старого стиля».
Когда вышепоименованные посланные отправлены были в Москву, князь Даниил Иванович Мезецкий, а после него и Николай [315] Никитич Новокщенов пригласили всех гг. посредников вместе к обеду; от одного обеда отказались двое из нас, а от другого обеда один; потому что с половины января мы все были нездоровы и хворали так, что то один, то другой из нас не мог присутствовать при собраниях. На последнем (Новокщенова) обеде не подавали мяса, потому что это было на предшествовавшей посту неделе 141, в которую Русские мяса не употребляют, а после, во весь пост, они даже воздерживаются от молочного. На обоих обедах, под конец стола, пили не только за здравие Е. Ц. В-ва, но и за здравие короля Великобританского и В. Державия точно так, как нами выше описано было. Гр. Яков де-ла-Гарди также почтил гг. посредников обедом, покамест ожидали возвращения посланного в Москву.
16 февраля английский посол и русские главные полномочные дали нам знать, что Е. Ц. В-во приказал освободить Яна Эвертса, купца из города Цволле, плененного во Пскове, и об освобождении коего мы [316]означенных главных полномочных просили 20 января. Мы поблагодарили Е. Ц. В-во за милость эту, а их пр-ва за извещение, и просили полномочных немедленно приказать исполнить повеление царское, что и было ими нам обещано.
23 февраля мы донесли Вашему Державию, в каком положении тогда находились переговоры, и написали о всем случившемся с нами со времени приезда нашего в Старую Руссу.
Между тем Шведы сильно негодовали на то, что солдаты и другие из людей их ежедневно были соблазняемы на перебег. Некоторые действительно бежали, между прочими один из королевских переводчиков. Накануне сего побега русские полномочные писали к нам, что они слышали, будто бы гр. Яков Понтус означенного переводчика послал в Новгород с приказанием снять и вывести из церквей колокола, вопреки просьбам гг. посредников, и просили нас предупредить таковой поступок; обвинение сие весьма удивило графа. На другой же день пришла ему мысль, что письмо сие было [317] написано к нам для того, чтоб переводчика сего менее подозревали в намерении бежать. Обстоятельства сии и еще то, что, по крайней мере, две трети рейтарских лошадей пало от недостатка в корме, что печалило солдат; далее то, что шведские комиссары, когда зашла речь о том, чтоб писать в Москву, не запаслись продовольствием более чем на 15 дней, которые оканчивались 15 февраля; наконец то, что начиналась оттепель, все сие произвело то, что Шведы менее чем когда-либо согласны были обождать еще несколько времени возвращения посланных посредниками в Москву. Сани и финские солдаты, которые на лыжах бегают по снегу, заказанные из Новгорода, чтоб отвезти остальную кладь и людей и чтоб служить конвоем, прибыли в означенный день (т. е. 15 февраля), но взяли с собою припасов и корму, едва сколько нужно было на дорогу. Английский посол к тому же объявил, что никакого не имеет о посланных известия и не может определить наверное, когда они будут назад. [318]
Не смотря на все сие, русские полномочные убедительно просили посредников уговорить Шведов, чтоб они обождали возвращении посланных к Царю в Москву и к королю шведскому, говоря, что если они уедут, то это будет нечестно, и что все, которые узнают об отъезде их, удивятся, что разъехались, не выждав ответа обоих Государей на письма гг. посредников, для которых также обиден и оскорбителен таковой поступок. Они обвиняли гр.де-ла-Гарди в том, что он торопит разъезд, и говорили, что из сего ясно видно, что он не расположен на мир, и что им весьма известно, что он имеет другие приказания и поручения, кроме тех, которые сообщены были гг. посредникам. Им отвечено было, что Шведы хотят непременно ехать, потому что имеют недостаток в припасах; далее, что срок, к которому сказано было, что можно ожидать ответа из Москвы уже истек и что в столь важных делах срок должен соблюдаться с точностью, тем более что срок для сего назначен был более того, которого Русские требовали. Они отвечали, что никакого срока не требовали и не назначали и для того, чтоб не [319] упускать никаких средств для достижения своей цели, кн. Даниил Иванович и Николай Никитич Новокщенов просили нас уговорить Шведов выждать ответа Царского, дабы их Царь не лишил Голландцев милости своей. Мы ответили, что если нам не удастся удержать Шведов и Царь за сие на нас негодовать будет, то худо заплатит за искреннее расположение, которое генеральные штаты питают к благосостоянию Государства Российского, и худо наградит нас за труды и старания, которые мы верою и правдою употребили для того, чтоб помирить обоих Государей, что нам весьма будет приятно, если Шведы останутся, но что мы более не знаем средств удержать их. Потом мы обратились к английскому послу и спросили его, не знает ли его пр-во какого-либо на это средства. Посол ответил, что он никаких не видит на это способов. Русские, заметив, что угрозы их не произвели на нас желаемого впечатления, сказали нам, что не хотели нас обвинить в этом деле, что иногда язык говорить то, о чем и не помышляло сердце, и просили нас еще посоветовать Шведам отложить отъезд. Мы ответили им, что готовы, [320] вместе с английским послом, употребить на это всевозможные старания, но что мы не имеем надежды, чтобы Шведы согласились обождать ответа их короля, потому что они не раз явно объявляли, прежде чем отправлены были письма, что они ответа короля дожидаться не будут, потому что им весьма известно крайнее мнение Его В-ва по сему делу. В этот же день (последнего числа февраля), после обеда, означенная просьба Русских со всеми приведенными ими и многими другими доводами представлена была посредниками шведским комиссарам. Они ответили, что имеют достаточную власть заключить мир на благоразумных условиях, что не они просили, чтоб писано или послано было к их королю; что они по просьбе посредников ждали до того времени, в которое можно было надеяться получить ответ от В. Князя из Москвы; ждали даже долее назначенная для сего дня; что они, следовательно, исполнили желание гг. посредников и по справедливости, не обижая посредников, имеют [321] право уехать. Они еще присовокупили вышеприведенные причины, побуждающие их к отъезду; прибавили, что из поступка Русских довольно ясно видно, что они едут все старою дорогою, как люди, не заботящиеся о том, чтоб сдержать данное слово или исполнить сделанное обещание, и нагло высказывают все, что им в голову приходит, не беспокоясь о том — правда ли, неправда ли, как, например, то, что они уверяют, будто бы им известно, что королевские полномочные имеют другие еще приказания, кроме тех, которые объявлены были ими посредникам; что они (Шведы) смело могут ответить пред Богом за все, что сделали в переговорах сих, что в оных они сделали более уступок, чем им по данным поручениям дозволено было, и что гг. посредники сами могут судить, которая из двух сторон поступила честнее. Наконец они отдали должную похвалу стараниям гг. посредников, обещая о трудах их довести до сведения короля, именем которого они изъявляют им искреннюю благодарность. Они просили выдать им свидетельство о сделанном ими в начале переговоров протесте, объявили, что они себя вовсе не почитают обязанными на условия, посланные [322] посредниками к обоим Государям, ниже на те условия, которые они сообщили гг. посредникам по секрету, для того чтоб способствовать скорейшему заключению мира, и что они остаются при тех условиях, которые ими поданы были на письме. Если съезд пресечется не окончив дела, то королю предоставлено будет изменить сии условия, судя по тому, как того потребует польза Шведского Государства, и по мере издержек, которые король должен будет снова понести чрез продолжение войны. Английский посол ответил, что он с готовностью употребил старания и труды в сем деле и что он желал, чтоб из того произошла польза Е. К. В-ву; что Русские не знают того, что гр. де-ла-Гарди объявил ему по секрету, и наконец просил их повременить отъездом до получения из Москвы ответа на письма гг. посредников. Они опять извинились приведенными выше причинами и просили дать им копию с предложений, поданных обеими партиями, или по крайней мере свидетельство о их протесте, чтоб им не [323] было дальнейшей задержки. Свидетельство сие было им обещано. Мы учтивым образом ответили на изъявление их благодарности и просили их остаться еще несколько дней, потому что они могли на сие согласиться без слишком великих для них неудобств и без всякого опасения. Но они настаивали на своем, просили чтоб мы поспешили попроститься 142 с Русскими и дали нам на это следующий день.
1-го марта, утром, Великобританский посол дал знать Шведским полномочным и нам, что он получил письма от В. Князя из Москвы. Он вкратце объявил как им, так и нам о содержании писем сих, а в тот же день, пред обедом сообщил нам оные, но обстоятельнее, в присутствии русских полномочных. Содержание писем было следующее: секретарь посла и капитан Николай фан-Бредероде прибыли в Москву 21 февраля нового стиля, и хотя В. Князья имеют обыкновение в первую неделю поста никакими делами [324] не заниматься и, кроме приближенных, никого к себе не допускать, но, однако ж, Е. Ц. В-во, желая явить расположение свое к миру, приказал допустить 23 того ж месяца к узрению светлых очей своих посланных в нему его пр-м и нами и принял и прочитал принесенные ими письма. Е. Ц. В-во намерен был немедленно отправить назад наших посланных и ни на один час не откладывать их возвращения. Царь в письме своем просит посла переговорить с нами, чтоб мы вместе с ним посоветовали Шведам выждать возвращения наших посланных. Посол прибавил, что гонец, принесший письмо сие, выехал из Москвы в ночь с 23 на 24 февраля, и кн. Даниил Иванович присовокупил, что он уверен, что наши посланные отправлены были из Москвы 25 числа до восхождения солнца и будут к нам назад 4-го, а никак не позже 6-го марта. Но после обеда, когда о вышеписанном было объявлено Шведам, и посол, чтоб придать более силы словам своим, взял в руки письмо В. Князя, показал и сам прочитал им место, где [325] написано было то, что он им сообщил, то гр. де-ла-Гарди и переводчик короля заметили, что в письме сказано совсем не то, что нам и Шведам сказано было; что Царь, не смотря на причины, означенные выше и на слова, объявленные послом, допустил к светлым очам своим наших посланных, принял и прочитал письма наши и намерен был посоветоваться о содержании оных с своею думою и боярами, а потом ни на один час не задерживать наших посланных. Поэтому шведские полномочные и мы просили, чтоб нам письмо сие было прочитано, но это не понравилось послу, который сказал, что словам его следует верить и что в письме писано точно то, что он нам говорил, и просил Шведов дождаться возвращения посланных. Они отговаривались прежними доводами и прибавили еще то, что они из письма могли привести в подпору их намерению. Они снова поблагодарили гг. посредников и хотели проститься с тем, [326]чтоб ехать на другой день; но посол не хотел допустить этого, говоря, что он надеется в скором времени получить еще другие письма из Москвы. Гг-м русским комиссарам дано было знать, что Шведы хотят ехать на другой день в обед. Они 2-го марта пришли к посредникам, и, не смотря на то, что Великобританский посол сказал нам, что, рассмотрев повнимательнее письмо В. Книзя, он нашел, что содержание оного действительно такое, какое полагали гр. де-ла-Гарди и переводчик Бракель, но, тем не менее, русские уполномоченные утверждали, что наши посланные отправлены были из Москвы в прошедшее воскресенье, и что они послали к ним навстречу нарочного, чтоб поторопить их. Они опять просили нас остановить шведских полномочных; когда же им снова объявлено, что истощены были все средства удержать их, то они требовали, чтоб посредники (если никак нельзя будет уговорить Шведов остаться) предложили им перемирие на такой срок, на какой посредникам [327] заблагорассудится. Условия на перемирие были им предложены следующие: В течетение сего года назначить другой съезд, на который Е. Ц. В-во пошлет своих великих посланников, а король Шведский своих полномочных посланников с достаточными полномочиями. Королю Великобританскому и Нидерландским генеральным штатам по прежнему быть носредниками. На сем съезде положено переговариваться о мире христианства и о родовых владениях Царя, находящихся в руках Шведов, сообразно с данными обоюдосторонними полномочными поручениями. Все неприятельские действия должны быть прекращены до того времени, пока назначится собрание для переговоров о добрых делах и до окончания оных переговоров. Войско короля, во все продолжение перемирия не должно разрушать церквей и монастырей в Новгороде великом и других Царских городах, занятых Шведами; не умерщвлять и не грабить жителей, не увозить ни митрополита Исидора, ни боярина князя Ивана Никитича Одоевского, ниже других жителей, не вывозить ни колоколов, ни пушек. Русские просили также, [328] чтоб, по заключении перемирия, один из нас отправился в Москву с Великобританским послом. Но мы от этого путешествии отказались, говоря, что никому из нас нельзя отделиться от двух прочих. Когда они предложили всем нам ехать в Москву, то мы ответили, что весьма на то согласны, если английский посол хочет ехать к королю Шведскому. Сие предложение наше весьма было хорошо принято русскими уполномоченными, и они старались уговорить посла ехать в Швецию, но он просил русских полномочных о том более не говорить. В сей же день посредники посетили Шведов, и когда никак уже нельзя было уговорить их дождаться в их стане ответа Великого Князя на письмо посредников, то им предложены были перемирие и условия, на которых Русские требовали переговариваться. Шведы возразили, что на заключение перемирия власти не имеют, но наконец согласились на чисто военное перемирие и прекращение неприятельских действий на три месяца, без всяких других условий, в надежде, что посредники согласят обоих Государей в продолжение сего срока заключить мир. Касательно того, чтоб не [329] разрушать церквей и монастырей, не увозить жителей и не вывозить колоколов и пушек, то они сказали, что король в городах, которые занимает в России, будет пользоваться правами своим, не желая себя связывать в этом отношении ни пред кем, а еще менее намерен принимать и получать предписаний или условий от Русских. Гр. де-ла-Гарди прибавил, однако ж, что надеется, что посредники уверены в том, что он с Новгородцами будет поступать, как честному и благородному человеку надлежит, и что он никаких новых действий предпринимать не станет, разве он на то будет вынужден. Он присовокупил, что вовсе не разумеет, чтоб из сих последних слов его кто-либо мог основать какое-либо право или требование: он согласился также остаться весь следующий день, чтоб заключить предполагаемое перемирие, если Русские комиссары снабдят его лошадей, которые должны были повести нашу поклажу, шестью или семью возами сена и за деньги уступят королевским солдатам хлеб, нужный для их пропитания; за что он хотел выслать им свежей рыбы из Новгорода. Русские согласились дать сена, а в хлебе отказали. [330]
3-го марта пред обедом, русские полномочные просили еще о заключении перемирия на предположенных ими условиях; особенно же просили, чтоб оно было заключено на 4 месяца и чтоб уполномоченным опять собраться в Дидерине, но если сего никак нельзя будет устроить, то согласились на то, чтоб съезд назначить между Ладогою и Тихвиным. Мы в сем собрании поблагодарили русских уполномоченных за все продовольствия и напитки, коими они несколько времени снабжали нас, равно и за корм для лошадей наших. Потом мы с ними простились. Они радушно ответили нам, обещали нам многое после того, как заключится мир, просили нас продолжать услуги наши Е. Ц. В-ву и уговорить Шведского короля уменьшить требуемую его уполномоченными великую сумму денег и наконец просили, чтоб мы не помянули лихом, если они в продолжении переговоров сказали что-либо для нас неприятное. Шведских комиссаров мы вторично старались склонить на принятие предложенных в перемирии условий, но они настаивали на своем и [331] представили проект акта о перемирии, по которому Русские в этот же день должны были написать и подписать обещания свои. Шведы расположились ехать в следующую ночь. После обеда мы вежливо простились с английским послом, который сказал нам, что чрез нарочных будет сообщать нам, если узнает что-нибудь могущее служить к успеху переговоров, и что он употребит все возможные старания у В. Князя, чтобы довести дело до желаемого окончания. Он просил нас с нашей стороны употребить старания у Шведского короля и написать к нему, что узнаем относительно хода дела, что и было нами обещано. Мы вместе с его пр-м подписали акт о вышеупомянутом протесте, заявленном Шведскими полномочными при начале переговоров.
КОПИЯ С ОЗНАЧЕННОГО АКТА (перевод с латинского).
«Светлейшего, вельможнейшего Князя и Государя, господина Иакова, Божиею милостию короля Великобританского, Французского и [332] Ирландского, защитника веры и проч., и знатнейших, державнейших господ генеральных штатов и проч. посланники, мы Иоанн Меррик, Рейнгольд фан-Бредероде, Феодор Басс и Альберт Иоахими 143 даем знать о нижеследующем».Поелику светлейшего, вельможнейшего Князя и Государя, господина Густава-Адольфа и проч. полномочные посланники граф Иаков де-ла-Гарди и проч., Арвид Антони и проч. и Магнус Мартини (см. прим. 3-е к стр. 143) просили, чтоб нашим [333] засвидетельствованием сделалось известно о протесте, заявленном ими при начале переговоров, предпринятых в Дидерине о мире между ими, обоюдосторонними комиссарами почтительнейше упомянутого королевского Величества и проч. и светлейшего вельможнейшего Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца и проч., — то мы не могли по справедливости им в этом отказать. Мы, напротив того, с готовностию сим свидетельствуем, что неоднократно посланники почтительно упомянутого короля решительно отказывались вступать в переговоры с комиссарами почтительно упомянутого Великого Князя из-за титула, неправильно употребленного Великим Князем в полномочиях, данных им своим комиссарам и прочитанных пред нами 19 декабря недавно минувшего года; а именно из-за того, что он присвоил себе титул: «Великий Государь, Царь и Вел. Князь Михаил Феодорович, всея России Самодержец и многих иных стран обладатель (obladitil) и проч.» — а напротив того, почтительнейше поименованное королевское Величество Шведское в этих же грамотах не почтил титулом достаточно знатным и приличным. Они не хотели вступать в переговоры и по [334] другим в этих грамотах заключающимся пунктам; наконец и за то, что Русские комиссары пытались в начальной речи своей выговорить полный титул своего Великого Князя, не исключая и титула «Лифляндский». Однако ж, когда мы усмотрели, что во всем прочем доверительные грамоты достаточно полны и что все затруднения, (о которых полагалось, что они могут клониться к ущербу королевского Шведского Величества), могут, по нашему мнению, быть устранены и уничтожены протестом, который почтеннейшие Шведские комиссары просили нас, в качестве посредников, принять от них, дабы тем скорее устроилось благое дело, то они, по нашим убеждениям, на следующих условиях согласились приступить к переговорам; а именно: чтоб при начале переговоров на съезде они (Шведы) прочитали Королевского Величества Шведского полный титул, а чтоб Русские, произнося титул своего Великого Князя при начатии переговоров в начальной речи своей, обращались к нам (посредникам), а не позволяли бы себе ни письменно, ни словесно (разве только в общих выражениях) обращаться к почтительнейше помянутым комиссарам Его Королевского Величества. Впоследствии же, в течении переговоров, когда того потребует построение речи 144 (structura), то [335] титулы обоих Монархов обоюдосторонними комиссарами должны выражаться в третьем лице по следующей форме: «Его Королевское Величество и проч. (Majestas)» и «Его Царское Величество» (Celsitudo) 145.
Поэтому комиссары почтительнейше неоднократно упомянутого короля в присутствии нас и Русских комиссаров заявили, что протестуют не только против того, что при недавно пред сим учиненном в Песках крестном целовании там прочитаны были титулы Великого Князя в присутствии поверенных обеих сторон, но протестуют положительно и против того, что неправильно был этот титул употреблен самими Русскими комиссарами в первом заседании, когда они обращались речью к нам (посредникам). Они еще протестуют также вообще против всего содержащегося в полномочных грамотах великих Русских комиссаров, за исключением выражений полномочия, найденных нами, посредниками, достаточными для переговоров и для заключения трактата; они торжественно и в надлежащей, по возможности, форме протестовали и самым ясным образом постановили, дабы светлейшему королю Шведскому от употребления вышесказанных титулов, а также от сделанных ими (Шведами) предложений или других каких-либо обрядов (ceremoniis), [336] учиненных уже или могущих быть учиненными в течение настоящих переговоров, не произошел ущерб для королевского его титула, для прав и притязаний, которые он может иметь на земли или владения Российские. В уверение вышеизложенного, мы сие наше свидетельство (с тою, однако ж, оговоркою, чтоб оно, яко мы им объявляем, ни под каким видом в силу сего нашего свидетельства не причинило какого-либо вреда для Государя, Царя и Вел. Князя всея России Михаила Феодоровича) утвердили своими подписями. Учинено (actum) в Дидерине, 22 февраля 1616 года 146 (подп.): Джон Меррик, Рейнгольд Бредероде Венгейзенский, Дирк Басс и Альберт Иоахими.
Дела были в сем положении, и как Шведские уполномоченные пригласили нас быть готовыми на отъезд до наступления дня, то мы ночью написали к Е. Ц. В-ву следующее письмо и вручили его переводчику Царя, Павлу Стерлингу:
«Светлейший Державнейший и пр. (полный титул). [337]
Мы всегда нижайше готовы к услугам В. Ц. В-ва, светлейший великий Царь и Вел. Князь. Последнего числа января мы нижайше уведомили В. Ц. В-во о положении переговоров, начатых в Дидерине между великими полномочными В. Ц. В-ва и державнейшего короля Шведского. Уведомили также, что Светлейшего, Державнейшего Князя и Государя Иакова, короля Великобританского, Французского и Ирландского, защитника веры, посол благородный Иван Меррик, Е. В-ва камергер и советник и мы с большим трудом побудили королевско-шведских полномочных остаться здесь до 15 числа текущего месяца для того, чтоб нам можно было между тем уведомить В. Ц. В-во о решительных условиях, на которых, по нашему мнению, возможно будет согласить короля Шведского на заключение мира с В. Ц. В-м. Так как в конференции, которую [338] впоследствии английский посол и мы имели с главными полномочными В. В-ва, мы от них узнали, что они имеют полную власть дать Шведам благоразумное удовлетворение во всех пунктах, истекающих из Тявзинского и Выборгского договоров, и в других еще пунктах, то английский посол и мы почли излишним утруждать В. В-во сими пунктами и довольствовались сообщением В. Ц. В-ву трех предложений, относящихся до возвращения городов и крепостей, занятых Шведами и не касающихся Выборгского договора. Мы нижайше просили, чтоб В. Ц. В-ву угодно было к означенному выше сроку (т. е. к 15 февраля) объявить нам решительное мнение по означенным 3-м предложенным пунктам, дабы губительная война могла быть прекращена и мог быть заключен добрый мир между В. Ц. В-м и Е. В-м королем Шведским. Мы на то наше письмо доселе ответа не получали, но узнали, однако ж, 20 сего месяца от г. Великобританского посла, помянутого г. Ивана Меррика, кавалера и проч., что В. Ц. В-во всемилостивейше изволили допустить к себе посланного к вам с письмами его пр. и нашими в среду минувшей Федоровой [339] недели 147, не смотря на то, что в сию неделю В. Ц. В-во не имеете обыкновения допускать кого-либо к себе, кроме приближенных своих, и что В. Ц. В-во рассмотрев письма сии в совете своем, намерены были ни на один час не задерживать посланного нами к В. Ц. В-ву. Английский посол и мы в тот же день объявили о сем Шведским комиссарам и настоятельно просили их обождать ответа В. Ц. В-ва на письма его пр. и наши, но они отказали под предлогом, что для достоинства их короля и государя обидно, что в таком важном деле, каково заключение мира между столь великими Государями, не соблюдаются Русскими сроки, назначенные для исполнения тех или других дел и для доставления ожидаемых ответов. Они присовокупили, что так как они запаслись продовольствием для идей и кормом для лошадей не долее как до 15 февраля, то им нельзя оставаться без опасения попасть в великие бедствия, могущие произойти от недостатка в припасах. Но, несмотря на то, английскому [340] послу и нам удалось продержать их до сегодняшнего числа в надежде, что получится ответ В. Ц. В-ва. Между тем предложено было отложить переговоры до другого времени, а до тех пор заключить перемирие, которое, однако ж, доселе не установлено. Поелику ныне Шведские полномочные твердо намерены в следующую ночь ехать обратно в Новгород, и мы хотим отправиться с ними, чтоб потом ехать к Е. В-ву королю Шведскому и представить ему все, о чем здесь было рассуждаемо, и все, что было устроено, и по силам нашим стараться уклонить его окончить дело с возможно меньшими для Е. Ц. В-ва отягощениями, т. е. с тем же намерением, с коим кавалер Иван Меррик, отправляется к В. Ц. В-ву, чтоб обо всем известить В. Ц. В-во, то мы не хотели преминуть нижайше уведомить о сем В. Ц. В-во. Мы изъявили уполномоченным В. Ц. В-ва и английскому послу готовность нашу исполнить обязанность, которую ныне исполняет английский посол, т. е. отправиться к В. Ц. В-ву, с тем, чтоб английский посол отправился к королю Шведскому, [341] чтоб постараться об успехе переговоров. Но так как его пр-во на то не соглашался, то мы на сей раз должны были лишиться случая целовать руки В. Ц. В-ва, на что, даст Бог, представится нам случай в другое время. Между тем, где бы мы ни находились, мы всегда останемся нижайшими слугами В. Ц. В-ва и всегда готовы будем с тою же ревностию и теми же усилиями, которые употреблены были нами в сих переговорах (хотя они не имели желаемого нами успеха) стараться по силам нашим, о всем, что может послужить к пользе В. Ц. В-ва. Великие полномочные В. Ц. В-ва уведомили нас о том, что В. Ц. В-ву угодно было явить милость свою, по просьбе нашей, Иоанну Эверцу, гражданину города Цволле в Нидерландах, приказав выпустить его из острога, в котором он содержался в Пскове. За сию милость мы нижайше благодарим В. Ц. В-во и ожидаем его освобождения. Равным образом мы нижайше благодарил В. Ц. В-во за то, что прислали к нам своего переводчика Павла Томасова Стерлинга, подателя сего письма, и о котором мы [342] сим свидетельствуем, что он вел себя честно и к одобрению нашему во все время, в которое он при нас находился.
За сим, Светлейший, Державнейший Царь и Великий Князь, мы молим Бога Всемогущего, дабы он хранил В. Ц. В-во во всегдашнем Царском благоденствии. Глебово, вечером 22 февраля 1616 г. старого стиля».
(пер. А. Х. Бека)
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Комментарии
122. Т. е. «с пригороды».123. Выше сказано Стольцборг и Сережборгольм.
124. В голл. тексте: «dertich duysent с. rublen». Буква с. значить «cent», т. е. сто; следовательно «тридцать тысяч сот рублей» — в каковую сумму (3 мил.) Русские оценили следующее им вознаграждение за убытки. См. стр. 246 , параграф, следующий за запискою русс. уполномоченных о их требованиях.
125. Говоря, вероятно, что право их на Кексгольм, уступленный В. Князем Василием Ивановичем, не подлежить никакому сомнению.
126. Т. е. 7103.
127. Это называется в дипломатических делах: Sub spe rati, буквально: в надежде утверждения. Отсюда слово ратификация трактата, т. е. утверждение договора самим Государем, или вообще верховною властию.
128. В Голл. тексте сказано — «одну лопатину земли».
129. Полные титулы Шведских посланников.
130. Полные титулы посредников.
131. При заключении сего трактата.
132. Между такими-то местами.
133. Такими-то местами.
134. Ратификациями.
135. Следуют титулы всех посредников.
136. Из Москвы в Стокгольм.
137. Титул короля Великобританского.
138. Т. е. без прочих пунктов.
139. В голл. тексте 1593 г. — это явная описка.
140. Полные титулы Корля Иакова и Меррика.
141. В сырную неделю.
142. Нидерландцы должны были проститься с Русскими, ибо должны были отправиться со Шведами и ехать, как известно, в Стокгольм, чтобы уговорить короля на смягчение известных трех предложений.
143. Титулы королей Великобританского и Шведского, а также титулы: Меррика, фан-Бредероде, Басса Иоахими выписаны как в первом протесте (стр. 141-142). О Шведских же уполномоченных упоминается здесь следующим, несколько против прежнего, измененным образом, а именно говорится: полномочные посланники благородные, знатные, именитые, почтеннейшие, многомудрые господа Яков де-ла-Гарди, граф Лекосский, барон (liber Baro) Экгольмский, владетель в Кольке и Кехтеле, Королевско-Шведский советник, главный военачальник и проч. Арвед Антони, владетель в Тейстербейе, Его Кор. В-ва наместник в Выборге, в Карелии, главный судья Карельский и проч., и Магнус Мартини, королевский секретарь и проч. NB. О Горне не упоминается, потому что он, как сказано выше, больной, давно уже отправился обратно в Новгород и в переговорах участия более не принимал.
144. Конструкция.
145. Собственно — Высочество.
146. В тексте, по употребляемому часто в актах обычаю, сказано XXII февраля XVІ-e sextodecimo; т. е. 22 февраля 16 сот в 16 год.
Заполночь пришли к нам Егор Брухузен, переводчик английского посла, и Дидерих фан-Неман, переводчик Русских уполномоченных, с известием, что тотчас прибыл к английскому послу дьяк Николай Никитич Новокщенов
с актом о перемирии, и что он просит нас до света быть на квартире
английского посла, чтоб переговорить с русскими уполномоченными, которые
также будут туда, и что он уведомит нас о прибытии Русских полномочных.
Они, однако ж, долго медлили; наша кладь и пеший конвой пустились уже в
путь; уже рассвело, и Шведские уполномоченные готовы были сесть на
коней. Тогда мы отправились к английскому послу, чтоб поторопить
Русских. Наконец они пришли [343]
и снова стали настоятельно просить поставить в перемирии предложенные
ими условия. Но видя, что на то надежды нет, они просили нас написать В.
Князю, что Шведский полководец (де-ла-Гарди) обещал нам, что во время
перемирия, церквей и монастырей трогать не будет и не станет вывозить из
России людей, колоколов и пушек. Мы только могли обещать им постараться
получить акт от гр. де-ла-Гарди по сему предмету. Де-ла-Гарди ждал возвращения нашего. Он сильно негодовал за то, что хирург пешей роты капитана Аппельмана,
который в продолжении нескольких дней пред сим беспрестанно перехаживал
из Шведской квартиры в квартиру английского посла, чтоб пользовать
некоторых слуг сего последнего, в прошедшую ночь опять отлучился и не
возвращался. До сего времени также перебежало от Шведов к Русским 23 или
24 человека пеших солдат и двое рейтаров. Чтоб не терять времени,
Шведские полномочные дали нам с собою их акт о перемирии за их подписью и
печатью с тем, чтоб оставить оный у гг. посредников, [344]
если Русские оставят также у них подобный же акт за их подписью и
печатью. Мы акт Шведов прочитали Русским полномочным и они, видя, что
нельзя уговорить Шведов продолжать переговоры, наконец вручили
посредникам и свой акт. Копии с сих актов здесь следуют:
1) Акт гг. Шведских комиссаров 148.
«Мы нижеподписавшиеся, великие полномочные посланники державнейшего высокорожденного князя и господина, Густава-Адольфа короля Шведов (след. титул): Яков де-ла-Гарди, граф Лекоский, Арвед Тоннисон, Монс Мартинсен (за именами следуют их титулы), даем знать чрез сие, что так как мы не успели согласиться с полномочными Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, в переговорах по делам, о [345] коих мы с ними несколько времени трактовали; далее, так как уполномоченные Е. В-ва короля Великобританского (титул): кавалер Иван Меррик и державнейших генер. штатов соединенных свободных Нидерландцев г. Рейнгольда фан Бредероде, Дидрих Басс и Альберт Иоахими (за именами посредников их титулы), назначенные посредниками в спорных между обоими Государствами делах, взяли на себя труд продолжать старания и усилия свои по сему делу в надежде, что последующим посредничеством своим успеют, по милости Божией, с возможною поспешностию и в назначенное ниже время прекратить несогласие и раздоры, существующие между Е. В-м всемилостивейшим королем нашим и Е. Ц. В-м, и основать, и водворить вместо того мир, дружбу и добрые сношения, то мы признали за благо, чтоб обеими враждующими сторонами положено и заключено было перемирие, и из уважения к христолюбивому, миролюбивому [346] расположению и к дружеским и искренним чувствам Е. В-ва короля Великобританского и гг. генеральных штатов Нидерландских вняли предложениям и увещеваниям, сделанным нам относительно сего. Посему, именем Е. К. В-ва всемилостивейшего Государя нашего, обещаем и уверяем мы верою и правдою, что должно существовать и ненарушимо храниться перемирие с положением оружия между Е. К. В-м и Е. Ц. В-м, начиная с сегодняшнего числа по последнее число будущего мая месяца, таким образом, чтоб в продолжении сего времени прекращены были: всякая вражда, неприязнь и коварство, каким именем бы оные ни назывались и каким путем и какими средствами бы они ни производились, и что против крепостей, городов, деревень и границ, которые принадлежат Е. К. В-ву или коими он владеет в России, или в иных странах, или которые подвластны Шведской короне, не должны быть Русскими ни сухим путем, ни водою учинены ни тайные, ни явные неприятельские действия и нападения. Если гг. посредники успеют подвинуть дела до того, что можно будет ожидать благоприятного их окончания, то [347] полномочные Е. К. В-ва съедутся с российскими комиссарами к последнему числу мая между Ладогою и Тихвиным.
Мы, однако ж, подтверждаем, как и пред сим уже подтверждали, что из сего не должно произойти какого-либо ущерба в главном деле для законных титулов или претензий нашего всемилостивейшего Государя и короля, но что он сохранить все свои на оные права.
Для большего подтверждения в том, что сие обещание с нашей стороны будет соблюдаемо ненарушимо, гг. посредники, по желанию нашему, за нашими подписями и печатями, приложением своих подписей и родовых печатей, акт сей утвердили и укрепили. Учинено в Дидерине, 22 февраля 1616 года».
2) Акт гг. российских комиссаров.
«Божиею милостию Великого Государя Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского (следует титул), мы, Е. Ц. [348] В-ва великие посланники, окольнмчий и наместник Суздальский князь Даниил Иванович Мезецкий, дворянин и наместник Шатский Алексей Иванович Зюзин и Е. Ц, В-ва. дьяки или секретари (sic) Николай Никитин сын Новокщенов и Добрыня Семенов объявляем чрез сие, что мы, собравшись с полномочными посланниками вельможнейшего Густава-Адольфа, короля Шведского, чтоб рассуждать и переговариваться о заключении мира, на многих собраниях толковали о крепостях и многих других делах обоих Государей, но, однако ж, дело это не состоялось и осталось неоконченным. В сих важных спорных делах между обоими Великими Государями и Государствами и между обоюдосторонними великими посланниками третьими лицами, или посредниками, были великие посланники: Е. В-ва короля Великобританского (титул) князь Иван Ульянович Меррик и державнейших генеральных штатов [349] Нидерландских гг. Рейнгольд фан-Бредероде, Дидерих Басс и Альберт Иоахими (след. титулы). Желая и впредь быть посредниками и способствовать основанию любви и дружбы между Великим Государем, Царем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским и многих господств владетелем и обладателем, и Его Кор. В-м и к утверждению мира и спокойствия между обоими Государствами гг. посредники положили на известное время заключить перемирие. По убеждению и увещеванию наших посредников, т. е. великого посла великого Государя Иакова, короля Великобританского, и посланников генеральных штатов Нидерландских, мы, великие посланники Е. Ц. В-ва, согласились на то, чтоб между Его Ц. В-м и Е. В-м королем Шведским существовало перемирие, начиная с 22 февраля по 31 мая. Во все продолжение сего перемирия ни один из обоих Государей и ни одно из обоих Государств не должны между собою вести войну, ниже учинять неприятельских действий: в крепости, поместья и прочие владения не посылать войска [350] ни великого ни малого, ни сухим путем ни водою; не подавать повода тайно или явно к учинению вреда хитростию или иным образом. К означенному сроку, т. е. к 31 мая сего 124 года, великие посланники Е. Ц. В-ва и Е. В-ва короля Шведского полномочные посланники должны съехаться в означенное место между Тихвиным и Ладогою. В удостоверение того, что писанное в акте сем должно храниться ненарушимо, мы, Е. Ц. В-ва великие посланники, и наши посредники, т. е. великие посланники Великого Государя Иакова, короля Великобританского, и державнейших генеральных штатов Нидерландских, — подписали сей акт и приложили к оному наши печати. Писано в месте съезда в селе Дидерине лета 7124, 22 февраля».
Оба акта оставлены у Английского посла. На обоих актах находились подписи и печати как обоюдосторонних полномочных, так и наши и Английского посла. Мы пред сим именно объявили гг. Русским полномоченным, что мы даем подписи и печати свои только для вящего подкрепления перемирия, а вовсе не хотим, чтоб они [351] могли обязать нас присутствовать при собрании, назначенном между Ладогою и Тихвиным, опираясь на разные причины, которые и были приняты ими вместе с объявлением нашим. Мы потом опять простились с ними и с послом, который повторил нам сделанные им при первом прощании обещания, и напомнили Русским уполномоченным об освобождении Яна Эверца, родом из города Цволле, который содержался в остроге, в Пскове. Они обещали исполнить и сказали, что для удобнейших с нами сношений прикажут переводить на немецкий язык письма, которые В. Князь будет писать к нам, также и те письма, которые они обещали писать от себя к нам, если узнают что-нибудь, клонящееся к успешному заключению мира. Мы с трудом получили копию с их акта. Шведские уполномоченные просили также подобной копии за скрепою посредников, но, заметив, что в оном выписан титул «Лифляндский», они отказались и довольствовались копиею без титула за нашею скрепою, прося [352] нас извинить их у короля и сказать ему, что титул «Лифляндский» поставлен был в Русском акте без их согласия и ведома.
Когда таким образом собрание окончилось, мы в сей же день доехали до Романова в старую квартиру Шведских полномочных, которые в Глебове оставили 30 или 40 челов. войска, говоря, что у них осталось еще несколько провианта и что по этому там нужна стража. Отряд сей прибыл на другой день в Романов, и мы тогда со всем конвоем 8 марта пустились в Новгород. Тут нас встретил градоначальник Ганс Бойэ в сопровождении сына князя Ивана Одоевского (который сам лежал при смерти больной в постели), и с одною ротою рейтеров и многими Русскими боярами, которые вышли к нам на встречу на одну милю от города: они посадили нас в сани, красивее тех, в которых мы приехали, и сами повезли нас в город. В самом городе приветствовали нас несколько человек из магистрата, поднесли нам два больших хлеба — один пшенный, а другой ржаной 149, и просили нас исходатайствовать у полководца (де-ла-Гарди), чтоб их чрез силу не обременяли. [353]
10-го марта мы посетили митрополита, рассказали его преосвященству в присутствии разных игуменов, князей и бояр, чем окончилось собрание в Дидерине, и объявили, что есть надежда на новое собрание, от которого можно ожидать успешного окончания дела, о чем Великобританский посол, также письмом, известил его преосвященство и кроме того изъявил уверенность, что полководец (де-ла-Гарди) будет соблюдать перемирие как в духовном, так и в светском отношении и не будет увозить жителей, коль скоро деньги нужные на содержание войска будут исправно и вовремя уплачиваемы. Его преосвященство, поблагодарив нас за сделанное сообщение, сказал, что требуемые деньги слишком отяготительны; он сильно жаловался на бедность и бедствия, постигшие Новгородцев, и просил нас склонить гр. де-ла-Гарди на уменьшение налогов. Он спросил нас, явимся ли мы опять на предполагаемое собрание, назначенное к 31 мая, что было бы весьма приятно для него и Новгородцев, но мы [354] ответили нерешительным образом. Де-ла-Гарди сказал накануне, что он не полагает, чтоб мы возвратились.
13-го марта воротился к нам капитан Николай фан-Бредероде. Он задержан был в Москве целых 12 дней и ему было позволено выходить из квартиры только для того, чтоб явиться перед Царем, а в другой еще раз, когда он был приглашен на обед к английским купцам. При отъезде он награжден был Царем пучком собольих шкур и 20 рублями. Слугам дано было по 3 рубля. Члены Думы Царской дали ему с собою открытый ответ от их имени, а от имени Царя запечатанный пакет. Обе бумаги сии были в Песках переведены на немецкий язык, по приказанию гг. главных полномочных Е. Ц. В-ва, с которыми мы трактовали в Дидерине, и согласно выраженной нами там просьбе. Его сият-во и их пр-во 150 кроме сего дали ему для нас запечатанное письмо на немецком языке. Здесь следуют все сии бумаги: [355]
Тебя, Ричарда Свифта, отправил к Державнейшему Государю, Царю и В. Князю Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, посол вельможнейшего Государя Иакова, короля Великобританского и Шотландского, Великого Государя нашего многолюбезного брата, посланник князь Иван Меррик, а тебя, Николая, отправили посланники [356] Голландских и Нидерландских генеральных штатов Рейнгольд фан-Бредероде и его товарищи. Чрез вас они прислали к Его Ц-му В-ву Великому Государю нашему решительные условия, на которых Шведские полномочные согласны заключить мир между Державнейшим Государем, Царем и В. Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским, и их Государем Адольфом, королем Шведским.
В первом из присланных предложений сказано, что Державнейшему Государю, Царю и В. Князю Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, король Шведский Густав-Адольф хочет возвратить Великого Государя нашего, Е. Ц. В-ва искони ему принадлежащая родовые его владения, занятые Шведскими войсками вероломными образом, во время междуцарствия, как то: Новгород Великий, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ивангород, Яму, Копорье, Ладогу, Нотебург, с принадлежащими к оным жителями, землями и поместьями. За сие Великий Государь наш должен заплатить королю Шведскому, Густаву-Адольфу, и короне Шведской двадцать сот тысяч рублей [357]или сорок сот тысяч талеров (2 миллиона руб. или 4 милл. талеров), каковую наличную сумму следует внести в 4 срока в Нарве или Выборге; тогда вышепомянутые города будут возвращены также в 4 срока, полагая по одному году между каждым сроком.
По 2-му предложению, нашему великому Государю Его Ц-му В-ву король Густав-Адольф хочет уступить родовые Е. Ц. В-ва владения: Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ладогу с Сумерскою волостью с принадлежащими к оным жителями, землями и поместьями. За сие Е. Ц. В-во должен будет королю Шведскому Густаву-Адольфу и короне Шведской уступить в вечное потомственное владение Е. Ц. В-ва родовые владения: Ивангород, Яму, Копорье, Нотебург, с их предместьями, поместьями и всеми землями, а кроме того еще заплатить королю 150 000 рублей.
По 3-му предложению великому Государю нашему Е. Ц. В-ву король Шведский Густав-Адольф хочет возвратить родовые Е. Ц. В-ва владения: Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов и Ладогу, а Е. Ц. В-во должен оставить за королем Густавом-Адольфом и за короною [358] Шведскою в вечное потомственное владение: Ивангород и Сумерскую волость, Яму, Копорье, Нотебург, со всеми их жителями, землями, предместьями и доходами и сверх сего еще заплатить королю 100 000 рублей.
И Великий Государь наш, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, равно и мы Е. Ц. В-ва бояре и вся Е. Ц. В-ва дума удивились, что посол короля Великобританского Иакова, любезного брата Е. Ц. В-ва, Великого Государя нашего, князь Иван, равно и посланники Голландских генеральных штатов, могли принять такие предложения от Шведских уполномоченных и послать оные к Великому Государю нашему Е. Ц. В-ву, не говоря уже о том, что Е. Ц. В-ву Великому Государю нашему и нам всем, Е. Ц. В-ва боярам, на мысль не могло прийти заплатить столь огромную сумму денег за означенные города, ниже оставить оные навеки в руках короля Шведского. Великим посланникам не следовало соглашаться на таковые предложения, ниже сообщать оных Е. Ц. В-ву. Даже и то не дело, что они допустили предложить оные, ибо знают и умом [359] своим постигнуть могут, что (если боясь Бога и по истине хотят рассудить тщательно) требования Шведских посланников несправедливы и что на таких условиях Великий Государь наш Е. Ц. В-во с королем Шведским мира заключить не может.
Когда Великобританский посол, князь Иван, был у Е. Ц. В-ва в Москве, то он на ответе с боярами Е. Ц. В-ва объявил, что послан был к Е. Ц. В-ву от брата Е. Ц. В-ва короля Иакова, по желанию короля Шведского, и что ему приказано установить, если возможно, мир между Великим Государем нашим Е. Ц. В-м и королем Шведским Адольфом. Голландские и Нидерландские гг. генеральные штаты также прислали к Великому Государю нашему Е. Ц. В-ву их посланца, Исаака Масса, объявить, что генеральным штатам известна война Е. Ц. В-ва с королем Шведским, что им хорошо известно тоже, что неправда и начатие войны и кровопролития находятся на стороне короля Шведского и что генеральные штаты Голландские и Нидерландские хотели послать посланников своих к королю Шведскому побудить его помириться с Великим Государем [360] нашим E. Ц. В-м. Исаак Масса объявил также, что король Шведский послушает совета Голландских и Нидерландских генеральных штатов и помирится с Великим Государем нашим Е. Ц. В-м на тех условиях, которых пожелает и потребует Е. Ц. В-во, и просил, чтоб Е. Ц. В-во прислал полномочных своих на переговоры с полномочными короля Шведского, говоря, что посланники брата Е. Ц. В-ва, короля Иакова и Голландских штатов явятся также на собрание и заключать мир между Е. Ц. В-м и королем Шведским на условиях, которых пожелает Е. Ц. В-во. По словам Масса, посредники намерены были открыть всю истину Е. Ц. В-ву и королю Шведскому, и если сей последний не послушается советов посланииков гг. Голландских и Нидерландских штатов и не захочет заключить мира с Великим Государем нашим согласно воле Е. Ц. В-ва, то Голландские и Нидерландские генеральные штаты хотели стоять за Е. Ц. В-во против короля Шведского за сию неправду и действовать с Государем нашим заодно. Снисходя на желание любезного брата своего короля Великобританского Иакова и генеральных штатов Голландских и Нидерландских, Великий Государь наш, Царь и В. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, отправил своих полномочных на съезд с Шведскими полномочными, надеясь согласить сих последних на добрые дела и на спокойствие христианства. Неправда короля Шведского против Великого Государя нашего и против великих владений его, весьма известна любезному брату Е. Ц. В-ва королю Иакову, равно и послу его князю Ивану, а также Голландским и Нидерландским генеральным штатам и великим посланникам их; неправда Шведов известна: известна не только им, но и всем христианским Государям. Даже нехристианам известна их неправда; всем известно как прежний король Шведский, Карл, нарушая трактат и обязательства, на клятве основанные, занял искони принадлежавшие Е. Ц. В-ву родовые владения и города, как то: Новгород и многие другие города и крепости, в то время как Государство наше не имело правителя. Всем известно также, что он во [362] всех сих городах и крепостях разорил храмы Божии и раки святых, разрушил св. иконы и предал их посмеянию, отнял сокровища Царские, деньги, хлеб из всех городов и областей, равно оружие и пушки, всякого рода амуницию и колокола с церквей Божиих; богатства и имения, принадлежащие разным жителям, забрал; людей разорил до конца, до того, что всего пересчитать и переписать невозможно. Он умертвил и казнил несметное число невинных православных христиан; желая присвоить себе имения их, он предавал их правежу и иным мучительным образом истязал до смерти, так что некоторые из жителей, желая избегнуть мук, сами себя передавили и перетопили. Шведы и ныне производят в городах сих всевозможное, уму непостижимое злодейство, которое учинить даже нехристь отказался и постыдился бы. О сем великие уполномоченные Е. Ц. В-ва, окольничий и наместник Суздальский, князь Даниил Иванович Мезецкий и товарищи его, сообщили посредникам и подкрепили беспрекословными доказательствами. И сами великие посланники видят, что вся неправда на стороне Шведов. [363] Поэтому Великий Государь нам послал своих полномочных не одних 151 переговариваться со Шведскими полномочными. Посредники несправедливо поступают тем, что для заключения мира держатся мнения короля Шведского.
Е. Ц. В-ва любезного брата короля Иакова великий посланник, а также великий посланник Голландских и Нидерландских гг. генеральных штатов Рейнгольд и товарищи его, которым хорошо известны бесчисленные несправедливости королей Шведских и их народов против великого Государя нашего и великих владений его, должны были поставить на вид и доказать Шведским полномочным всю несправедливость их требований, запретить им поднимать столь неумеренные притязания, отговорить их от таковых и, доказав им неуместность оных, побудить их к добру. Им также следовало написать королю Шведскому о всех его неправдах, склонить его изгладить все несправедливые его поступки против Е. Ц. В-ва и заключить с Е. Ц. В-м мир на таких условиях, на которых [364] Е. Ц. В-ву можно бы было мириться. Но как возможно Е. Ц. В-ву, Великому Государю нашему, заключить мир на тех условиях, которые ему посредниками сообщены были и в которых означены столь огромные требования, что оных ум постигнуть не может? Может ли быть, чтоб Е. Ц. В-во уступил королю Шведскому что-либо из принадлежащих ему искони владений, это великие посланники сами рассудить могут; возможно ли Е. Ц-му В-ву заключить мир на тех условиях, которые ими сообщены и предложены были Государю нашему? Если б Е. Ц. В-во знал, что посредники намерены будут помирить Е. Ц. В-во с королем Шведским на условиях, предложенных шведскими полномочными и сообщенных Е. Ц. В-ву, то он не послал бы по пустому уполномоченных своих на собрание. Ни Царь, ни мы, его бояре, не имеем на уме согласиться на огромные требования, ниже уступить Шведу (sic) городов.
Мы просим князя Ивана, великого посла короля великобританского Иакова, Е. Ц. В-ва любезного брата и великих посланников [365] голландских и нидерландских гг. генеральных штатов,Рейнгольда и товарищей его рассудить, как честным и умным людям надлежит, может ли Е. Ц. В-во Великий Государь наш уступить королю шведскому родовые владения свои, столько городов или заплатить ему огромные требуемые им деньги за то, что он с нами многократно поступил неправо. Заплатить ему разве за то, что он нарушил договор, обманом взял Новгород Великий и другие города противно клятвам, совести и письменным условиям; за то, что Шведы, заняв города эти, разрушили и опустошили их, так что теперь они требуют огромных денег за голые стены; как они не стыдятся говорить о сем? Великие полномочные Е. Ц. В-ва Великого Государя нашего требуют любви и дружбы между Е. Ц. В-м и королем Густавом-Адольфом, требуют мира и спокойствия между обоими Государствами. Они (русские полномочные) ради мира христианского уступили королю Шведскому искони принадлежавшие Е. Ц. В-му родовые владения, как то: город Карелу, со всею областью, они отказались также от вознаграждения за несметные убытки; отказались от всех [366] доходов, полученных Шведами в течение шести лет со всех городов Е. Ц. В-ва. Посредникам самим известно, сколь велика и богата земля Карельская. Кроме уступок сих, русские уполномоченные предложили от себя и свыше данной ими власти заплатить Швеции 100 000 руб., чего никак не следовало делать. Но Шведские посланники сего не уважили; несправедливыми своими требованиями доказали свое нерасположение к доброму делу и поступили противно правде. Шведские посланники, собственно, должны бы были заплатить Е. Ц. В-ву за убытки, причиненные Государству Московскому королями шведскими и их войсками, и о которых сказано выше. Е. Ц. В-во Великий Государь наш Царь и Вел. Князь Михаил Феодорович Самодержец Всероссийский, узнав о неправдах шведских полномочных, никак не хотел допустить, чтоб его полномочные продолжали переговоры со шведскими полномочными, но мы, бояре Е. Ц. В-ва и вся Е. Ц. В-ва дума, просили и умоляли Великого Государя нашего Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, чтоб, ради мира христианского, он, Великий Государь, велел своим великим [367] полномочным продолжать заниматься с шведскими посланниками делами Е. Ц. В-ва. Мы сказали ему, что может быть шведские полномочные постыдятся посредников и будут побуждены ими к справедливости, дабы прекратилось с обеих сторон пролитие крови христианской. Мы умоляли Великого Государя нашего Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, внять Царским и милостивым образом просьбам любезного своего брата Великого Государя, короля Иакова Великобританского и гг. генеральных штатов Голландских и Нидерландских. Мы просили его ради доброго расположения английского и голландских великих посланников к основанию мира христианского. Мы сказали ему, что не желаем более видеть пролития с обеих сторон крови христианской, а напротив того, желаем видеть восстановление мира и спокойствия и прекращение кровопролития. Внимая мольбам нашим, он приказал своим полномочным снова собраться с шведскими полномочными и переговариваться с ними о добрых делах: о том, как справедливым образом Великий Государь наш и король Густав-Адольф могут [368]вступить между собою в любовь и дружбу и как можно будет основать мир и спокойствие между обоими Государствами. На сей конец Е. Ц. В-во повелел ныне послать нужные для сего приказания своим полномочным и просить князя Ивана, посла Е. Ц. В-ва любезного брата короля Иакова Великобританского, и Рейнгольда и товарищей его, великих посланников Голландских и Нидерландских генеральных штатов, чтоб они оказали ревность и услуги свои Е. Ц. В-ву, чтоб с умом и искренностью старались отклонить Шведских полномочных от несправедливых несбыточных их требований; чтоб они склонили сих к добру и содействовали к восстановлению мира христианского, дабы возникли дружеские сношения между Е. Ц. В-м и их королем Густавом-Адольфом и существовали бы мир и согласие между великими владениями Е. Ц. В-ва и Шведскою землею. Мы просим также великих посредников научить как русских, так и шведских полномочных увещевать их к правде и боязни Божией, просим и их самих 152 помнить правду и бояться Бога; [369] шведских полномочных же порицать за их несправедливость и отклонить их от несбыточного требования огромных денег, дабы они, посредники, не заслужили наказания от Бога и хулы от прочих христианских великих государей, коль скоро они будут подстрекать к неправде. Когда же они успешно окончат услуги свои и совершат мирное дело между нашим Великим Государем и королем Адольфом и между их великими Государствами и по справедливости, не щадя стараний, заключат мир, то Е. Ц. В-во наградит их великою Царскою милостию своею, и справедливость и слава их будут вечно греметь во всем христианстве. Если же вы, как английский так и нидерландские посланники, никак не успеете склонить шведских полномочных к добру и миру христианскому, и если шведские посланники, не слушаясь советов посредников, не откажутся от несбыточных, огромных требований своих, то мы просим Великого Государя короля Иакова Великобританского и Шотландского и Нидерландских генеральных штатов, согласно прежним их письмам,[370] действовать с Царем нашим заодно и стоять за него против короля Шведского, и сему последнему за несправедливость его ни в чем не помогать. Великий же Государь наш, Царь и Великий Князь Михаил Федорович Самодержец Всероссийский, испросив милость Божию, оправдает и извинит себя в глазах всех христианских государей, а против короля Шведского за многие его неправды, нарушение клятвы и пролитие невинной крови и произведенные им опустошения Царь восстанет и, сколько в том ему Бог милосердый поможет, начнет завоевывать обратно искони ему принадлежавшие родовые владения и города свои».
Вы прислали к нашему Ц. В-ву вестника своего, капитана Николая фан-Бредероде, с письмами. Чрез него же вы доставили к нашему Ц. В-ву на письме три пункта, на которых можно бы нашему Ц. В-ву заключить мир с королем Шведским. Мы Всемилостивейше усмотрели это из писем ваших. Мы увидели также из оных, что вы поняли нашу Царскую милость и благорасположение не только к гг. Нидерландским генеральным штатам, но и к их поданным. Вы нижайше благодарите нас за нашу Царскую милость и расположение к вам, благодарите также за то, что мы, ради вас, оказали милость нашу вестнику вашему купцу Гериту фан-дер-Гейдену. Из благодарности за таковые милость и расположение Царские вы объявили нам готовность вашу, по возможности и во исполнение поручений и приказаний, данных вам от Нидерландских [372] генеральных штатов, продолжать служить нам и с ревностию заниматься делами нашего Ц. В-ва. Вы писали также, что вы вместе с великим посланником вельможнейшего брата нашего его Кор. В-ва Иакова Великобританского, князем Иваном Мерриком, кавалером и его кор. В-ва ближним тайным советником, хотите употребить все старания свои, дабы столь важные дела могли быть успешно окончены и клонились бы к выгодам и пользе нашего Ц. В-ва. Вы кроме сего изъявили нам сожаление ваше о том, что, не смотря на старания ваши, вы доселе не достигли успеха, потому что полномочным обеих сторон даны были наставления и поручения слишком ограниченные. По сей причине, пишете вы, нельзя было согласить их и побудить к доброму делу. Наше Ц. В-во хвалит вас, гг. посланников, за то, что помните милость и благорасположение наши и что вы готовы продолжать заниматься, по возможности, делами нашего Ц. В-ва; хвалим также вас за то, что вы, как пишете к нам, вместе с послом любезного брата нашего короля Иакова Великобританского настоятельно просили Шведских полномочных остаться с князем Иваном и с [373] вами, гг. посланниками, в Дидерине до 15 февраля, пока вы, гг. посланники, напишете к нашему Ц. В-ву о всех делах сих в надежде, что можно будет короля Шведского уговорить на заключение мира с нашим Ц. Величеством.
Вы написали и переслали к нам три пункта, предоставляя нашему Ц. В-ву выбрать тот из них, который нашему Ц. В-ву покажется выгоднейшим и приятнейшим. По 1-му из них нашему Ц. В-ву король Шведский Густав-Адольф обязуется возвратить искони принадлежащая нам родовые владения, занятием коих Шведы нарушили вечный мир в то время, когда государство наше не имело правителя, и взяли их на свою душу противно клятве, а именно: Новгород Великий, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ивангород, Яму, Копорье, Ладогу, Нотебург с жителями их и принадлежащими к оным землями и поместьями. За сие наше Ц. В-во должен заплатить в четыре срока королю Шведскому Густаву-Адольфу и короне Шведской двадцать сот тысяч рублей или сорок сот тысяч [374] рейхсталеров 154 наличными деньгами в Нарве или в Выборге. Уплатою сей города наши будут выкуплены в четыре срока, полагая по одному году между каждым сроком и проч. Во 2 пункте писано: что король Шведский обещает возвратить нашему Ц. В-ву искони принадлежащие нам родовые владения: Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ладогу, с Сумерскою волостью, с жителями, землями и поместьями, к оным городам принадлежащими. Мы же должны за сие уступить королю Шведскому Густаву-Адольфу в вечное и потомственное владение родовые города наши: Ивангород, Яму, Копорье, Нотебург с предместьями, землями, поместьями, местечками, таможнями, правами и доходами, на суше и на воде, ничего не исключая, и кроме того еще заплатить королю Шведскому 150 000 руб. В 3-м пункте писано: что наше Ц. В-во должен уступить королю Шведскому родовые города наши: Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу, Гдов. За это король Шведский должен уступить в вечное потомственное владение Ивангород с Сумерскою областью, Яму, Копорье и [375] Нотебург с принадлежащими к оному поместьями, землями, жителями, предместьями, правами, местечками, таможнями на суше и на воде, ничего не исключая, и ему кроме того заплатить 100 000 руб. 155
И мы, Великий Государь, удивились тому, что вы, господа посланники, пишете к нам, что просили и уговаривали Шведов остаться до тех пор, пока вы получите от нашего Ц. В-ва письмо и ответ. А мы вам вовсе не приказывали просить о чем-либо Шведов, поелику вы, великие посланники, посланы были державными Голландскими и Нидерландскими генеральными штатами для того, чтоб наставлять истине нас, Великого Государя, и короля Шведского. Те же посланники, которые не согласятся на доброе дело, которых нельзя будет склонить на спокойствие христианское и которые не захотят отступиться от неправды, тех вам, господа, поручено побудить к сему и расположить к миру. Вам поручено было несговорчивых [376] уговорить, заставить их отказаться от безмерных требований и победить их упорство; просить же о чем бы то ни было вам приказано не было. Мы же, Великий Государь, ничего просьбами домогаться не хотим, и нас, Великого Государя, удивляет то, что вы предлагаете нам мириться с королем Шведским на присланных вами к нам условиях. Вам самим известно из Царских писем, писанных нами высоким господам генеральным штатам Нидерландским чрез посланника Степана Ушакова, посланного нами к брату нашему Римскому Императору Матиасу, вам достаточно известно также чрез главного посланника нашего, окольничего и наместника Суздальского князя Даниила Ивановича Мезецкого и товарищей его, сколь неправо прежний король Карл и нынешний король Густав-Адольф, и весь Шведский народ поступили с нами. Вам объяснено было, что они нарушили вечный мир, клятвенную присягу, письменные договоры и заняли, в то время когда земля наша не имела правителя, родовые владения наши — Новгород и многие другие города противно присяге и обязательствам. Во всех городах сих они разорили Св. раки и Св. иконы в храмах Божиих и предали их посмеянию; разграбили [377] сокровища нашего Ц. В-ва, хлеб и всякого рода военные снаряды, пушки, колокола церковные и имения жителей до конца, словом, поступили так, что всего исчислить и описать нельзя. Далее истребили множество невинных христиан, алкая их имения, предавали их правежу и другим невыносимым тяжким мучениям до того, что многие из них в испуге сами себя передавили и перетопили. Шведы и ныне производят в городах сих всякое зло, которого ум не постигает и каких не сделал бы никакой нехристь; такие они учинили нехристианские дела. Для чего же наше Ц. В-во отправил своих полномочных на переговоры, если б мы не имели намерения со Швециею хранить мир? Нам писал любезный брать наш Великий Государь, король Великобританский и Шотландский, Иаков, о том, чтоб мы приказали заключить с королем Шведским мир и спокойствие, и высокие господа генеральные штаты Нидерландские чрез посланника своего Исаака Масса писали к нам и просили о том же. Генеральные штаты уведомили нас также, что послали своих [378] полномочных к королю Шведскому уговорить его изгладить все его неправды против нашего Ц. В-ва и просили нас послать также наших великих полномочных на съезд со Шведскими полномочными, рассуждать о добром деле и упрочить мир для спокойствия христианского. Нам сказано было, что посланник любезного брата нашего Его В-ва короля Английского Иакова и посланники высоких Нидерландских генеральных штатов будут присутствовать при переговорах и способствовать заключению мира между нашим Ц. В-м и королем Шведским на таких условиях, которых мы пожелаем и потребуем. Посему-то, желая спокойствия и мира христианского, мы, как известно посланнику любезного брата нашего Его В-ва короля Иакова, князю Ивану и вам великим Нидерландским господам посланникам, отправили своих полномочных трактовать со Шведскими полномочными. Сии последние не имеют искреннего расположения к переговорам и к миру христианскому и поднимают такие огромные требования, коих никаким умом постигнуть нельзя. Они требуют, чтоб родовые владения и города нашего Ц. В-ва поступили в [379] потомственное владение Шведского Государства, чего у нас и на уме нет, и вы же, великие господа посланники, как благоразумные люди, сами рассудите, возможно ли нам уступить им наши родовые владения и согласиться на их огромные несправедливые требования. Желая, чтоб наши великие посланники между нашим Ц. В-м и королем Шведским установили мир и дружбу и чтоб между обоими Государствами возникли мир и спокойствие и чтоб в христианстве царствовало согласие, мы уступили королю Шведскому родовой город наш Карелу со всею областью, отказались от несметных сокровищ, от убытков, понесенных нами, и от всех доходов, полученных Шведами во всех городах наших в течение шести лет. Вам самим известно, сколь велика и сколь богата земля Карельская и сколько она дает доходов. Полномочные наши кроме сего, превышая данное им полномочие, предложили еще заплатить 100 000 р., чего никаким образом не следовало делать. В письме вашем вы пишете, что мы — великий Государь и Монарх великий, и что Цари и короли поставлены Богом для того, чтоб стоять за своих подданных, защищать их, [380] хранить их в мире и предохранять от кровопролития. Вы пишете, что не следует вообще проливать крови христианской; но это неизбежно, пока будет война между государствами. А родовых городов и крепостей Российского государства, которые находятся в руках короля Шведского, без войны возвратить и занять нам нельзя было. Вы говорите, что разорение и кровопролитие этим еще увеличатся и что в родовом городе нашем, Новгороде, митрополит, архимандриты, игумены, весь духовный собор и всех сословий народ простирают к нам руки свои и поднимают на нас взоры свои, говоря, что от войны и опустошений, свирепствовавших доселе в Новгороде, они разорены и что торговля и промыслы пресеклись. Вы говорите также в письме Вашем, что если мы будем в мире и дружбе с королем Шведским, он будет для Нашего Ц. В-ва добрым другом, и что ни от одного великого соседнего Государя мы не можем извлечь такой пользы и таких выгод, какие получим от мира с ним. Вы говорите также, что другие Государи соседних государств [381] признают главою папу, и что им верить нельзя. Далее вы пишете, что на них надеяться невозможно, и что когда мы помиримся с королем Шведским, то враги наши не будут в состоянии вредить нам и что великая для нашего Ц. В-ва будет слава во всех других землях, если мы, великий Государь, возвратим себе искони принадлежавшие нам родовые владения, Новгород и другие города, и что от сего распространится слава имени нашего во всех землях. Вы приводите нам в пример короля Французского Генриха, который воевал с Испаниею. И мы Великий Государь, Царь и В. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Государь справедливый, милосердый и христолюбивый, мы никогда не желали проливать крови христианской и не подавали повода к войне и ныне не хотели допустить войны. Настоящая война начата Шведами, и они были причиною оной, как сказано выше в сем нашем письме; они не питают расположения к миру, помышляют только о кровопролитии и снова требуют оного. Мы же, великий Государь, как прежде, так [382] и ныне не хотим видеть пролития крови христианской, а стараемся и думаем о том, чтоб все христианские Государи и правители были согласны между собою и чтоб в великих государствах их царствовали мир и спокойствие. Мы желаем чтобы они стояли один за другого против неприятеля-нехристя и язычника. Мы желаем мира и дружбы с королем Густавом-Адольфом и знаем, что мир с ним выгоднее будет для нас, чем мир с Польшею. Но упорство и неумеренность Шведских полномочных не допускают сего, и они не расположены к доброму делу. Вам, господам посланникам, довольно известно, сколько наши полномочные расположены к доброму делу, к спокойствию и согласию христианскому; они доказали это и отказались от вознаграждения за ущерб и убытки, понесенные нами от Шведского войска во всех городах наших; они уступили также искони принадлежавший нам родовой город Карелу и кроме сего предложили им еще 100 000 р. — Шведские полномочные не довольствовались сим, и нам, по справедливости, за упорство Шведов [383] следовало бы приказать своим полномочным: с ними дела более не иметь и с ними не трактовать. Но, внимая просьбам любезного брата нашего Его Вел. короля Иакова и высоких гг. генеральных штатов и просьбам вашим, господа великие послы, многому молению Царских бояр наших и всей думы, всех сословий народа, мы не хотим, чтоб продолжалось пролитие крови христианской, а напротив, желаем видеть мир и согласие и желаем остановить кровопролитие. Вследствие сего мы повелели и разрешили нашим полномочным съехаться со Шведскими полномочными для переговоров о добрых делах и рассуждать с ними, каким образом установить любовь и дружбу между нашим Ц. В-м и королем Густавом-Адольфом, основать и упрочить мир и спокойствие между государствами нашими. На сей конец мы послали нужные приказания и наставления к великим полномочным нашим. Мы просим вас, господ великих посланников державных генеральных штатов Нидерландских, оказать нам ревность и услуги ваши: мудрым умом вашим и правдою [384] отговорить Шведов от чрезмерных, несбыточных требований их и склонить их на добрые дела и на заключение мира и дружбы между нашим Ц. В-м и королем Шведским Густавом-Адольфом, и на утверждение спокойствия и согласия между обоими государствами. Мы просим вас увещевать как Шведских так и наших полномочных к справедливости и боязни Божией, дабы Бог Всемогущий наградил вас, и вы не заслужили бы обвинений всех соседних христианских Государей и владетелей. Мы просим вас отклонить Шведов от несправедливости и чрезмерных их требований. Буде же между нами, великим Государем и королем Густавом Адольфом и обоими государствами стараниями и усилиями вашими, будет заключен мир, то мы к вам, господам посланникам, Царскою нашею милостию и благорасположением благосклонны будем и доброе дело ваше будет славиться у всех христианских Государей. Если же Шведские посланники по несправедливости своей не послушаются вас, господ посредников, не окажут расположения к миру [385] христианскому и не откажутся от огромных требований своих и если поэтому мира и спокойствия христианского восстановить нельзя будет, то мы просим высоких гг. генеральных штатов Нидерландских исполнить данное ими слово и, как они писали к нам, держать нашу сторону против короля Шведского за его неправду и за то, что чрез него пролито столько невинной крови христианской. Мы же будем просить помощи у Бога Всемогущего, оправдаем себя в глазах всех христианских Государей и будем воевать против короля, чтоб возвратить искони принадлежавшая нашему Ц. В-ву родовые владения наши, сколько в том нам Бог окажет милости и помощи. За невинную христианскую кровь, которая снова пролита будет, они отвечать будут пред Богом, мы же в сем кровопролитии останемся невинны. Что касается до того, что вы писали нам о намерении Поляков подступить к родовому городу нашему Пскову, который они хотят осадить, и о средствах защищать и продовольствовать оный, то мы уведомляем вас, что бояре, воеводы и военачальники наши под [386] присягою заключили письменным договором с войсками Польскими на границах перемирие на известное время, впредь до приказания нашего. Мы надеемся, что это Шведским посланникам известно. При боярах и воеводах наших в городе Пскове находится много войска, и город снабжен всякого рода продовольствием. Если нам Бог поможет и защитит нас своею милостию, то ни один враг не в состоянии нам учинить вреда. Капитан, которого вы отправили к нам, допущен был к нам и видел светлые очи наши по окончании первой недели поста. Мы оказали ему Царскую милость нашу и отправили его с письмами нашего Ц. В-ва к господам посланникам, не задержав его. Дано в царском столичном городе нашем Москве, в лето от создания мира 7124 в феврале месяце».
Великого Государя, Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского 156, великие полномочные, окольничий и [387] наместник Суздальский князь Даниил Иоаннович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский Алексей Иванов Зюзин и Его Ц. В-ва дьяки — Николай Никитин сын Новокщенов и Добрыня Семенов, — к господам великим посланникам державных генер. штатов Нидерландских, господам Рейнгольду фан-Бредероде, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими 157.
Прошедшего 4 февраля вы писали к Великому Государю нашему, Царю и В. Князю Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, чрез посланного вашего капитана Николая фан-Бредероде, [388] о настоящих остановленных делах и просили ответа Е. Ц. В-ва. Февраля 20 Е. Ц. В-во писал к Е. Ц. В-ва любезного брата короля Иакова Великобританского, Шотландского и Нидерландского, великому посланнику тайному советнику камергеру и кавалеру князю Ивану Ульяновичу Меррику. Письмо это князь Иван сообщил вам, и в оном сказано было, что посланные ваши прибыли в Москву в самый пост, т. е. тогда, когда воздерживаются от коровьего мсла. Они в день приезда не могли быть допущены в Е. Ц. В-ву. Царским обычаем государства Российского в первую неделю великого поста Государи наши соблюдают пост; Е. Ц. В-во кроме церкви Божией никуда не выходит; в первую неделю никаких дел не производится и к Е. Ц. В-ву никто не допускается, кроме приближенных его и самых знатных особ. Ради мира христианского, однако ж, Е. Ц. В-во позволил вестнику вашему, капитану Николаюфан-Бредероде, немедленно узреть светлые очи Его, приказал принять письмо ваше и всемилостивейше изволил выслушать чтение оного; после того приказал вестника вашего отправить к вам с [389] ответом и поручением Е. Ц. В-ва, не задерживая его ни на один час. Вестник ваш, Николай фан-Бредероде, прибыл к нам от Е. Ц. В-ва 27 февраля, и к вам также писано письмо от Е. Ц. В-ва. Пред сим мы чрез вестника Царского получили наказ от Е. Ц. В-ва. На съезде (в Дидерине) мы просили вас обождать, пока возвратится вестник ваш (из Москвы) и пока мы получим новые приказания от Е. Ц. В-ва. Мы просили вас также уговорить шведских посланников обождать ответа; вы же их не уговорили на это, а уехали с ними в Новгород, не окончив столь важного дела. Шведские полномочные, равно и вы, ждать не хотели, но уехали под предлогом, что шведские полномочные не получали новых приказаний от короля своего и что не могут без его ведома и согласия сбавить чего-либо от требуемой безмерной суммы; из чего видно, что они и ныне не более расположены на добрые дела, чем были прежде. — Они говорили, что без ведома короля ничего учинить не могут, а коль скоро получат обстоятельные приказания короля, то съедутся [390] опять с нами в том месте и к тому сроку, которые нами письменно назначены были. Мы получили наказ от Е. Ц. В-ва, по коему, если шведские полномочные покажут расположение к доброму делу, нам велено в известное время и место вступить снова с ними в сношения, на основании наставлений и поручений Е. Ц. В-ва, и предъявить им оные. Вас же, великих посланников, мы просим, коль скоро вы будете у короля, служить Е. Ц. В-ву делом и правдою, дабы восстановить между великим Государем нашим и королем Шведским любовь, дружбу, мир и согласие во истине. Мы просим вас уговорить и склонить короля на благое расположение к доброму делу и на то, чтоб он приказал полномочным своим отступиться и отказаться от чрезмерной суммы, которую они требуют, и чтоб он дал своим посланникам полные приказания, по коим можно бы было основать и учинить добрые дела. Когда получите от короля ответ на письмо, которое вы чрез своего нарочного писали к нему, то чрез слугу князя Ивана Ульяновича сообщите Е. Ц. В-ву и нам [391] содержание сего ответа и уведомьте, что именно он согласен уступить и на каких условиях он готов на добрые дела. Мы вас просили постараться уговорить шведских полномочных, чтоб в родовом городе Е. Ц. В-ва, Новгороде, и других городах, ныне занятых Шведами, не разорять церквей Божиих и монастырей, не вывозить колоколов и пушек, не увозить в Швецию митрополита, князя Ивана 158 ниже других жителей; вы нам дали слово ваше, что вы на это уговорите шведских полномочных. Ныне мы вас, господ, просим сдержать и исполнить ваше слово и уговорить Шведов. Мы же о вашем обещании и добром расположении доведем до сведения Е. Ц. В-ва. Письм, присланные вам от Е. Ц. В-ва чрез вестника вашего Николая фан-Бредероде, мы, по вашей просьбе и желанию вашему, приказали перевести и переписать на немецкий язык. Подлинное письмо Е. Ц. В-ва и немецкий перевод мы посылаем к вам [392] чрез вашего посланного Николая фан-Бредероде. Писано 8-го февраля 159.
Если шведские полномочные захотят снова начать добрые дела до истечения определенного времени и если, получив от короля новые наставления, готовы будут приступить к переговорам о мире христианском, то они могут явиться на старое место (Дидерино); мы же, по приказанию Государя нашего, готовы продолжать переговоры и расположены на доброе дело, сколько возможно. Если ж они не получили еще новых наставлений или по другим каким-либо причинам не захотят прежде определенного времени продолжать переговоры, то явиться им к назначенному в акте о перемирии сроку.
Надпись была следующая: господам великим посланникам высокомощных гг. генеральных штатов Соединенных Нидерландов».
С капитаном Николаем фан-Бредероде прибыл [393] гофмейстер английского посла, который передал нам следующее письмо своего господина.
«Высокородные, почтеннейшие, многомудрые, милостивые государи и добрые друзья.
Свидетельствую вам почтение, дружеский поклон и желаю вам всякого добра. Уведомляю вас, что письмо, полученное мною 27 февраля стар. стиля от Великого Государя, Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, одинакового содержания с тем, которое он писал к вам, о чем, впрочем, может донести вам посланный ваш 160. В конце письма Царь упоминает о новых инструкциях, данных им своим полномочным, полнее прежних и более способных к успешному окончанию дела. Русские просят также чтоб Е. К. В-во отказался от великих требований своих и определил на место оных такие условия, которые могли бы подать надежду привести к добропорядочному окончанию столь хорошо начатых переговоров. Таким образом ныне зависит от Е. Кор. В-ва подвинуть вперед дело чрез предоставление большей власти своим [394] достойным комиссарам. Приказания сии должны иметь ту же форму, которую имеют новые повеления, данные Великим Князем своим комиссарам, дабы они были достаточны для производства дел. Вся моя надежда и единственное средство, по моему мнению, в этом деле состоят в том, не имеется ли поручений обширнее тех, которые нам сообщены были. Для сего хорошо было бы, если б вы сами потрудились отправиться к королю и лично уговорить Е. К. В-во к благоприятному согласию на это дело. Я же между тем со всею ревностно буду действовать на Великого Князя, (хотя крайние его приказания уже прибыли), чтоб с помощию Божиею довести дела сии до благополучного окончания. Слишком было бы прискорбно дело сие, начатое с намерением столь богоугодным и стоившее столько труда пресечь без успеха. Но я все имею еще надежду, что ваши высокородия, при похвальных стараниях ваших, будете продолжать действовать столь же счастливо, как вы начали. Я буду извещать вас о всем, что здесь в делах сих произведено будет, и прошу ваши высокор-ия с вашей стороны меня не оставлять без уведомления. Я [395]надеюсь воротиться вовремя из Москвы, хотя желал бы, чтоб назначенный срок был продолжен еще на один месяц. Да подаст Бог успех и пользу нашему съезду, дабы он послужил к славе имени его, к желаемому окончанию дела и к тесному союзу сих двух великих Государей в любви и согласии. Желая вам долгого здравия, передаю вас покровительству Всемогущего. Дано в Дидерине, последнего числа февраля 1615 года англ. стиля. 161 Подпись была: ваших пр-в благосклонный, добрый друг навсегда: (подп.) Иван Меррик.
Надпись была: высокородным, многоученым и многомудрым господам, Рейнгольду фан-Бредероде, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими 162, высокомощных господ генеральных штатов свободных соединенных Нидерландов полномочным посланникам, милостивейшим моим государям и добрым друзьям». [396]
Мы на вышеприведенные письма ответили 14 марта 163, следующим образом:
Его Царскому Величеству.
«Светлейший Державнейший Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец всероссийский 164 и проч. и проч. и проч.
Мы во всякое время готовы нижайше служить В. Ц. В-ву, светлейший, вельможнейший Царь и Великий Князь. Радость, с которою мы из письма вашего Ц. В-ва, писанного к нам в прошедшем феврале месяце, усмотрели, что старания и ревность, которые мы явили и употребили в мирных переговорах между В. Ц. В-м и Е. В-м королем Шведским были В. Ц. В-ву приятны, значительно уменьшилась тем, что из сего же письма мы узнали, что В. Ц. В-во, кажется, не так приняли, как мы надеялись, три условия или [397] предложения, представленные В. Ц. В-ву от великого посланника вельможнейшего Государя и Князя Иакова, Короля великобританского, французского и ирландского, высокородного господина Ивана Меррика, Е. В-ва тайного советника и камергера и от нас, чрез нарочных его и нашего. Искреннее и доброе намерение наше клонилось только к тому, чтоб поистине довести до сведения В. Ц. В-ва те условия, на которых, по нашему мнению, можно было бы побудить Короля Шведского заключить мир с В. Ц. В-м и отказаться от своих притязаний и от городов и крепостей, которые ныне заняты его войсками в России. Если б мы не сделали сего, то английского посла и нас по справедливости можно бы было обвинить в том, что мы не употребили надлежащего радения к восстановлению мира между двумя столь великими Государями, каковы В. Ц. В-во и Король Шведский. Английский посол и мы выразили на бумаге не только означенные три предложения, но и все прочие спорные между обеими державами пункты, о коих речь [398] была в переговорах, для того чтоб оные все вместе и одновременно представить В. Ц. В-ву и ждать решения, которое В. Ц. В-во по великой мудрости своей почтете наиболее для себя полезным; этим переговоры окончились бы скорее к облегчению и утешению страждущего человечества. Но великие комиссары В. Ц. В-ва, пересмотрев с нами все сии пункты, объявили нам, что многие из оных почитаются решенными и между обеими партиями оконченными, как, например, возобновление Тявзинского переговора и из Выборгского трактата утверждение уступки Карелии, учиненной вельможнейшим Царем и Великим Князем Василием Иоанновичем покойному Королю Шведскому Карлу IX; сюда принадлежало и то, что преданы будут забвению все неприятельские действия обеих держав со времени заключения Тявзинского договора; а также уничтожения между обеими державами всех взаимных денежных претензий, кроме тех, о коих упоминается в означенных трех предложениях, равно и положен был обмен пленных. Великие комиссары В. Ц. В-ва объявили, что имеют полную власть решить все прочие оспариваемые и [399]требуемые Швециею пункты, куда принадлежали: отречение от титула Лифляндского, Карельского и других мест, которые, по мнению Шведов, уступлены и отданы будут В. Ц. В-м королю и короне Шведской, далее установка пограничных столбов между владениями обоих Государей и многие другие пункты, коими, по словам русских полномочных, бесполезно и не нужно было утруждать В. Ц. В-во. Вследствие сего к В. Ц. В-ву посланы были только три предложения, на принятие коих В. Ц. В-ва великие комиссары уполномочены не были. Мы таким образом не видим, в чем английский посол и мы ошибиться могли и не понимаем, в чем мы поступили к невыгоде и ущербу В. Ц. В-ва. Мы, напротив того, совершенно спокойны в совести своей и уверены, что мы в переговорах сих поступили искренно и беспристрастно, как добросовестным посредникам надлежит. Мы от всего сердца желали, чтоб дело окончилось к удовлетворенно В. Ц. В-ва, и мы с тою же искренностию и с возможною [400] ревностию постараемся исполнить протокол 165, составленный в Дидерине в присутствии великих полномочных В. Ц. В-ва между нами и английским послом. Мы на сей конец отправимся после завтра от сюда с Божиею помощию к королю Шведскому в Стокгольм. За сим, в заключение сего нашего письма принося благодарение наше В. Ц. В-ву за милость, оказанную посланному нашему капитану Николаю фан-Бредероде, мы просим Бога Всемогущего, светлейший, вельможнейший Государь и Великий Князь, хранить Царскую особу вашу во всегдашнем здравии, а Государство ваше в постоянном благоденствии. Новгород, 4 марта, стар. стиля, в лето от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа 1616».
К великим русским комиссарам.
«Сиятельный и высокородные государи,
Мы дружески предлагаем вашим сият-ву и высокор-м услуги наши и в дружеской ответ на письмо ваше от 8 февраля, доставленное нам капитаном Николаем фан-Бредероде, уведомляем [401] вас, что мы доселе не получали известия от вестника, посланного нами к Е. В. Королю Шведскому; мы даже не знаем, застал ли он короля в Финляндии или отправился ли вслед за Его В-м в Стокгольм. Мы чрез день или два отправимся к королю согласно уговору, сделанному нами с вами и послом державнейшего короля Великобританского кавалером Джоном Мерриком, в то время, когда нам не удалось удержать шведских полномочных в Глебове. Если б вашим сият-ву и высокор. угодно было сообщить нам содержание новых наказов, полученных вами из Москвы, то мы могли бы воспользоваться ими, чтоб действовать в пользу Великого Государя, Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского. Коль скоро мы узнаем что-либо клонящееся к успеху производящихся переговоров, то мы не оставим довести о сем до сведения ваших сият-ва и высокор. Сколько нам известно, шведские комиссары не получали еще дальнейших приказаний. О намерении их, касательно съезда в будущем мае месяце, гр. Яков Понтус [402] (де-ла-Гарди) пишет к великобританскому послу, о чем вас г. посол может известить. Мы, согласно обещанию нашему, говорили с шведским полководцем о том, чтоб во время перемирия не разоряли Шведы церквей и монастырей, не вывозили пушек и колоколов и не увозили преосвященного митрополита, князя Одоевского и других жителей, и мы старались получить по сему предмету формальное обещание, но не могли исходатайствовать более прежнего. Мы надеемся на его справедливость и совесть, что он без весьма важных на то причин не решится на поступки, могущие еще более затруднить переговоры. Мы с почтительностию получили письмо Е. Ц. В-ва и вместе с ним немецкий перевод, сделанный вашим попечением; за что мы благодарим ваши сият-во и высокор. Бог Всемогущий да сохранить ваше сият-во и ваши высокор. в продолжительном здравии. Писано в Новгороде, 4 марта 1616 г. стар. стиля».
Г. великобританскому послу.
«Высокородный и милостивый государь.
Мы совершенно готовы к услугам вашего пр-ва. Письмо ваше [403] из Дидерина, от последнего числа февраля 1616 г. 166 английского стиля, вручено нам было вчера. Мы благодарим вас за обязательное сообщение, но желали б, чтоб ваше пр-во или главные комиссары Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, нас уведомили письмами своими о содержании новых приказаний, посланных им из Москвы, для того, чтоб, находясь у короля Шведского, нам можно было его несколько утвердительно уведомить о том, чего он ожидать может на съезде, назначенном между Ладогою и Тихвиным, и склонить его, сколько нам будет возможно, смягчить представленные предложения, на что, впрочем, комиссары Е. К. В-ва подали нам мало надежды. Мы постараемся отправиться к королю с первою навигациею и не преминем уведомить ваше пр-во, если узнаем что-либо клонящееся к успеху предпринятого доброго дела. От посланных вашим прев-м и нами с письмами к Е. В-ву королю Шведскому мы известий не имеем [404] и не знаем, застали ли они короля до отъезда его из Абова (Abo) или должны ли они были ехать вслед за ним в Стокгольм. Письмо вашего пр-ва к митрополиту мы доставили его преосвященству и известили его о всем, что происходило на переговорах. Собрание, назначенное в мае месяце, поддерживает некоторым образом дух митрополита, который, однако ж, опасается, чтоб между тем не случились происшествия, могущие увеличить еще бедствия жителей Новгорода, чего Боже упаси. Всемогущий да сохранить ваше прев-во в продолжительном здравии. В Новгороде 4 марта 1616 ст. стиля».
Мы советовались со шведскими полномочными о том, какую нам взять дорогу, чтоб удобнее и скорее быть у короля, и по совету их положили ехать в Ревель, откуда, по их словам, удобно можно будет переплыть на корабле в Стокгольм, когда Балтийское море освободится от льда. Когда все было готово к отъезду нашему, мы почтительным образом простились с генералом гр. Лекским (де-ла-Гарди) и с секретарем Мансом Мартенсоном. Наместник же Выборгский 167 за несколько дней пред сим уехал. Мы одарили графа и некоторых из окружающих его маловажными подарками за то, что мы их стараниями получали все необходимое во время переговоров и также все нужное к отъезду нашему в Нарву.
17 марта мы оставили город Новгород, по справедливости называемый великим. Город сей ныне находится в сильном упадке, ибо более половины домов и других строений сгорело и число жителей весьма уменьшилось в сравнении с прежним, многие из них разбежались, другие погибли от чумы, от меча и голода. Из оставшихся жителей ежедневно многие умирали с голоду, угнетающего весьма сильно не только Новгород, но и все В. Княжество Новгородское, воеводство Псковское и другие города, так что в некоторых местах Русские употребляли разную нечистую пищу, даже человеческое мясо. Кроме сего оставшиеся в Новгороде жители обременены были содержанием гарнизона; они также должны были нести все издержки, [406] затраченные Шведами во время переговоров на съезде. Издержки эти простирались на значительную сумму денег по причине дороговизны и расстояния мест одно от другого; кроме сего многие из людей, доставлявших припасы, перемерли и погибли дорогою от холода, бедности и других бедствий. Мы, едучи из Глебова, дорогою видели там и сям много человеческих трупов и павших лошадей, растерзанных частию лютыми зверями.
В ночь на 19 марта нам встретился на дороге между Тесовым и Заречьем (два шанца занятых гарнизонами шведского короля) Ламберт Массар, брат Исаака Массара. Он, встретившись с нами, повернул назад и следовал за нами до Заречья. Он отправлен был из Амстердама 7 января с письмами от вашего Державия к Царю Российскому, но не имел писем к нам, ниже копий с писем к Царю, которые могли бы известить нас о предмете его путешествия. Он в Риге нашел пакет с письмами В. Держ-я к нам от 26 октября прошедшего года, в коих вы уведомляете [407] нас о прибытии в Нидерланды росс. посланника, о предложениях, сделанных им, и об ответе, данном ему на оные В. Державием. В письмах сих находилось также донесение Исаака Массара и описание того, как он позван был ко двору Е. Ц. В-а, как имел публичную аудиенцию с торжественною церемониею, был отлично угощен и как его с почетным конвоем проводили до Архангельска. В сих же письмах находилось подробное описание подарков, пожалованных ему от Е. Ц. В-ва, и говорилось о многих других еще делах. Мы в тот же день отправили далее означенного Ламберта Массара, снабдив его рекомендательными письмами к гр. де-ла-Гарди, чтоб ему доставить свободный проезд в Москву.
21 марта мы прибыли в Яму, а 22 в Нарву. Мы везде были приветливо и с почетом приняты новыми градоначальниками, ибо король, возвращаясь из Пскова, осмотрел границы и переменил градоначальников во Гдове, Ивангороде, Яме и Копорье.
24 марта нам в Нарве вручено было следующее письмо Его В-ва Короля Шведского: [408]
(Перевод с латинского).
«Густав-Адольф, Божиею милостью Шведов, Готфов и Вендов избранный король и наследный князь; великий князь Финляндии, Эстляндии и князь Вестманландский.
Особенная милость, благоволение и доброжелательство наши вам благородные, достойные, нам искренно любезные. Прибытие ваше во многих отношениях было нам приятно, столько потому, что вы были посланы от союзников и добрых друзей наших, сколько потому, что мы возымели твердую надежду, что предпринятые между нами и Русскими 168 переговоры о мире, вашими мудростию, прямодушием и трудами будут доведены до желаемого исхода. О стараниях и неусыпных трудах ваших наши комиссары громко свидетельствовали, и мы не сомневаемся, что если встретились некоторые препятствия, то это произошло по вине и погрешности нашего соседа. С нашей стороны было бы неблагодарно вас столь долгое время, не без великих лишений, задерживать в столь неудобном месте. Но так это случилось от недостатка народного 169 и мы уверены, что переговорам [409] уже положен конец, то мы милостиво просим вас по окончании съезда, каков бы ни был его исход, прибыть к нам. Мы вас примем и почитать будем как посланников лучших наших друзей и согласно явному расположению нашему к многолюбезным нам державнейшим господам Соединенным Штатам. Мы, по милостивой к вам благосклонности, отпустим вас, сообразно с желанием вашим, и будем песчись о том, чтоб с почестью вы были проведены тем путем, который вам будет всех более пригоден. Сим предаем вас милости Божией. Дано в Абовской нашей крепости, 28 февраля 1616 г.».
(подп.) Густав-Адольф.
Надпись была: благородным, достойным посланникам державнейших Генеральных Штатов соединенных Нидерландов, находящимся ныне в Глебове, в России, на переговорах о мире.
Мы на это письмо ответили следующим образом:
(Перевод с латинского).
«Светлейший, державнейший Король.
Мы В. К В-ву нижайшие наши услуги с надлежащею готовностью предлагаем. Письма, которыми В. В. удостоили нас, доставлены [410] к нам сегодня. Мы чрезвычайно обрадованы тем, что старания употребленные нами в переговорах о мире нравились и были приятны В-му В-ву. Мы, конечно, и несомненно можем уверить, что нами ничего не упущено из того, что могло служить к основанию оного 170. Нам чрезвычайно прискорбно и мы крайне жалеем, что доселе нельзя было дела сего довести до желаемых цели и исхода. Мы, однако ж, надеемся, что волею Божиею это сбудется на предстоящем съезде, назначенном на 1-е число июня, между Тихвином и Ладогою, до какого срока и продолжено перемирие. Мы не сомневаемся, что В. В. из донесений своих комиссаров и наших достаточно известились, до чего именно доведены занятия и что было сделано в главном деле. По случаю прекращения съезда мы путь свой направляем к В-му В-ву, (на что к великой нашей радости мы милостиво вышеупомянутым письмом В. В-ва приглашаемся). На сей конец мы уже едем в Ревель, чтоб, по миновании льда, переехать в Стокгольм, дабы свидетельствовать вашему В-ву наше почтение.
Светлейший, державнейший Король, от Бога Всемогущего просим [411] для В. В-ва мирного царствования и всякого благополучия. Нарва, 15-го марта лета Спасителя 1616. Подпись: Светлейшего Королевского В-ва Вашего нижайшие посланники высокомощных Генеральных Штатов соединенных Нидерландов».
Мы в Нарве остались до 27 марта, потому что весьма было трудно получить лошадей и саней, на которых мы должны были с кладью нашею отправиться далее, так что мы принуждены были оставить в Нарве часть вещей своих. При отъезде нас почтили пушечными и ружейными салютами точно так, как было сделано и при въезде нашем в город. Градоначальник Нил Янсен (Nilus Ianssen) и некоторые другие офицеры проводили нас на полмили за город. В числе сих офицеров находился Самуил Коброн, полковник, командующий полком Шотландцев, который вместе с другими еще изъявил желание вступить в службу В. Державия и предложил поставить хороший полк в распоряжение ваше, не требуя вперед денег; он настоятельно просил нас рекомендовать его вам, высокодержавные Государи. Он с значительным отрядом полка [412] своего стоял в городке или небольшом укреплении, лежащем под крепостью Ивангородом, куда спаслись многие русские из окрестных мест с имуществом своим во время войны; городок сей в прошедшем мае месяце, как уже сказано нами прежде, сгорел дотла, и несчастие сие причинило сильный убыток Королю и жителям.
Прибыв 29 марта в Тольсбург (Tolsburg), мы должны были остаться в оном следующий день по причине слабости лошадей. Они с трудом довезли нас 31 числа до Колке 171 (Kolcke), поместья и замка, принадлежащего гр. де-ла-Гарди, который, желая изъявить благорасположение свое к В. Д-ию и к Нидерландам, из Новгорода дал приказание принять и угостить нас, на его иждивение, приличным образом в замке своем. Он чрез письмо просил знатного лифляндского дворянина Ганса Шаренберга заступить его место, принять и угостить нас.
2 апреля мы прибыли в Ревель. Не доезжая города, именем губернатора Эстляндского, Гавриила Оксенштиерна, принял нас барон Нил Биелкенс в сопровождении нескольких дворян и [413] слуг. При въезде нашем в город почтили нас пушечными выстрелами из города и из крепости. Губернатор приказал извиниться, что не встретил нас лично, потому именно, что получил письма от короля и занят был чтением их и ответами на оные; он должен был спешить отправить вестников, ибо они должны были ехать льдом чрез Финский залив, а погода грозила оттепелью. Он посетил нас 5 числа сего месяца, а на другой день был у нас гр. Генрих Горн, государственный маршал, один из уполномоченных Короля на переговорах и о коем говорено было выше 172. Мы словесно уведомили его о том, что происходило на переговорах. За три дня перед сим, когда он находился еще в поместье своем в Вендене, в 12 или 13 милях от Ревеля, мы, по его просьбе, ему вкратце послали письменное описание переговоров. Магистрат отправил также некоторых из членов своих приветствовать нас; они подарили нам бочку рейнского вина и в незначительности подарка[414] извинились малыми доходами города. На другой день после приезда мы 9 лошадей, оставшихся еще при нас из 21-й, которые даны были нам именем шведского Короля в Ивангороде, Яме и в лагере под Псковом для совершения путешествия нашего, представили к губернатору, чтоб возвратить их в конюшни Его В-ва.
7 апреля воротился к нам Андрис фан-Вуве, посланный нами из Глебова с письмом к Королю шведскому, вместе с вестником английского посла. Путешествие его чрез Финляндию было чрезвычайно затруднительно, ибо народ разбежался и обеднел от беспрестанных походов шведского войска в Россию и обратно. Мы чрез него получили следующее письмо от короля:
«Густав Адольф, Божиею милостию Король Шведский 173, объявляем вам благородные, высокородные, достойные; многоученые, особенно любезные, милость нашу и благорасположение.
Письмо ваше из Глебова от 6 февраля мы исправно получили [415] здесь в крепости нашей Абове, 1 марта, чрез посланного вашего Андриса фан-Вуве и усмотрели из него, что, не смотря на ревность и старания употребленный вами и британским послом для успешного и скорого окончания мирных переговоров, вы доселе не получили желаемых плодов от труда вашего, потому что данные как нашим так и русским комиссарам полномочия слишком между собою были разногласны. Вы вследствие сего приняли к сведению предложение Москвитян с изложенными ими побудительными причинами и объявили им, что наши полномочные никак не осмелились принять такого рода предложений. Но не желая, чтоб переговоры пресеклись безуспешно, вы вместе с британским послом сочинили несколько предложений и переслали оные русскому Царю (an den Reuszen). Эти предложения в особой редакции вы посылаете и нам. По первому из сих предложены за отказ наш от всех притязаний на В. Княжество Российское и возвращение Новгорода Великого, Старой Руссы, Порхова, Гдова, Ивангорода, Ямы, Копорья, Ладоги и Нотебурга с [416] землями, поместьями и проч. Русские должны заплатить нам и внести в 4 срока двадцать сот тысяч руб. (2 милл. руб), каждый рубль в 100 денег, нынешнею монетою или сорок сот тысяч (4 милл. рейхсталеров) звонкою монетою, а мы, удерживая означенные города в залоге, обеспечены будем в платеже к назначенным срокам. Или же, по второму предложению, он (Царь) 174, должен вместо упомянутых 2 000 000 р. или 4 000 000 рейхсталеров звонкою монетою уступить нам и оставить за нами в вечное и потомственное владение Ивангород, Яму, Копорье и Нотебург с их укреплениями, городами, землями и поместьями, к ним принадлежащими, и прибавить к сему еще 150 000 рублей, из коих первую половину заплатить немедленно, а другую чрез год. В обеспечение исправного платежа, мы удержим в залог Гдов и Сумерскую волость с тем что, буде означенные 150 000 р. не будут исправно выплачены, то города сии поступать в вечное владение наше. Или же, еще по третьему предложению, Царь должен уступить нам и оставить за нами крепости Ивангород, Яму, Копорье и Нотебург, сверх того Сумерскую волость и [417] еще 100 000 руб. чистыми деньгами. Вы вследствие сего почли за благо остаться в Глебове до 15 минувшего месяца, представили нам с тщательностию все невыгоды, могущие произойти от пресечения переговоров, и просили нас не только одобрить сии предложения, но даже, если нельзя будет уговорить Русских на принятие одного из них, то смягчить оные. Все сие ясно и весьма обстоятельно изъяснено вами в письме вашем и в трех означенных предложениях.
Мы в ответ на сие всемилостивейше не хотим преминуть объявить вам, что мы с особенным удовольствием прежде и ныне усмотрели, с какими старанием, ревностью и осмотрительностью вы вместе с г. великобританским послом вели доселе переговоры. Мы не желали бы, чтоб труды и старания ваши остались бесплодными, и просим вас, в прозорливости вашей, рассмотреть все обстоятельства, по которым мы попали в эту войну и в эти споры с Россией; как мы сначала, по просьбе Русских, поспешили и были вовлечены к ним на помощь, как они вопреки договорам и заключенному [418] союзу избрали Великим Князем своим сына короля Польского, врага нашего; его именем восстали против нас, удержали противно трактату и данному обещанию Кексгольм и Карелию; наших, спасшихся от Клязенинской битвы, они перебили или взяли в плен и терзали нехристианским образом, после того как они передали нам все Российское Государство и после того, как с нами соединились Новгородцы и предали себя нашему и Шведской короны покровительству. Вскоре после того они изменили мнение свое, коварным образом завоевали Тихвин и Гдов, а гарнизон наш перебили и с ним обошлись самым нехристианским образом, прежде чем мы могли подумать о малейшем недоразумении, а еще менее о войне. Они ввергли нас в убыток, издержки и хлопоты, которые, конечно, в начале могли бы быть окончены полюбовно, если б они вняли нашим предложениям. Если вы все сие и прочее, сюда относящееся, тщательно и обстоятельно рассмотрите, то мы никак не сомневаемся в том, что вы сами, выслушав теперь обе стороны, должны будете признаться, что мы против воли попали в сию войну и с своей стороны [419] желали б прекратить оную, коль скоро это возможно достигнуть, не вредя славе нашей и достоинству нашему. Мы комиссарам, посланным нами на эти переговоры, дали надлежащие инструкции и полную власть, дабы, по причине отдаления нашего, не встретились препятствия к заключению мира. Мы наконец даже объявили Москвитянину (Mucshowiter), что мы надеемся, что ни один умный муж не будет хулить нас за то, что мы, желая мира, отказываемся от всех прав и притязаний на Государство Российское. Мы готовы возвратить Новгород Великий со всеми занятыми крепостями и городами, принадлежащими к В. Княжеству Новгородскому, и требуем за сие только уплаты такой суммы денег, которая могла бы некоторым образом вознаградить нас за понесенные убытки. Вместо сих денег и за возвращение Новгорода, Старой Русы и Порхова, мы готовы довольствоваться прочими маловажными, незначительными местами и землями, которые, хотя уже весьма незначащи в сравнении с теми, которые мы возвращаем и уступаем России, соделаются еще менее важными в сравнении с тем, что Польша с своей стороны потребует или уступит при [420] заключении мира. Вы же взвесьте, что они нам предлагают. Они хотят укрепить за нами Кексгольм с поместьями, уже укрепленный за нами прежде сего законно царствовавшим В. Князем. Кексгольм принадлежит уже нам, и мы удержали бы его, если б мы прежде овладели Новгородом и некоторыми другими городами в России. Теперь же, когда мы приобрели право собственности на В. Княжество Новгородское и когда мы избраны были в Великие Князья знатнейшими сановниками Российскими и кроме того попали чрез Россиян в великие издержки и невознаградимые убытки, они хотят отделаться 100 000 рублями. Что же касается сказанного ими о пушках и колоколах, то они действуют в сем случае по старинному обычаю, и мы считаем излишним говорить о сем, потому что мы уверены, что вам известна суетность этих претензий.
Но дабы всем было известно, что мы не хотим отвергнуть справедливых средств к миру, на которые можно согласиться не вредя достоинству нашему, дабы не оставить без успеха трудов и стараний ваших, дабы на деле показать, что мы хотим Е. В. королю [421] великобританскому и высокомогущим гг. генеральным штатам сделать возможно угодное, и уважая умные и добрые советы ваши и великобританского посла, то мы одобряем три предложения точно в таком виде, в каком они вами обстоятельно сочинены и нам представлены; мы предоставляем сим Царю выбрать любое из сих трех предложений, которое покажется ему всех выгоднее. Коль скоро Царь изберет одно из оных, то мы приказали комиссарам нашим, в силу прежнего полномочия, заключить мир и обеспечить нас надлежащим образом. Если ж Русские отвергнута все это, то мы, без вреда славе вашей и без опасности Государству нашему, ни на что более согласиться и ни в какие дела входить не можем, но предоставим дело свое правосудию Бога, который не откажет нам в милостивой помощи своей, и последующее от сего кровопролитие да падет на голову Русских, ибо они могут избегнуть оного, а мы ничего несправедливого не требуем. Мы надеемся также оправдаться в глазах Е. В. короля великобританского, высокомощных гг. генеральных штатов, вас [422] самих и всего света и надеемся доказать, что с нашей стороны не было недостатка в миролюбивом духе и в расположении ко всему, что могло бы послужить к миру. Объявляя вам о сем в ответ на письмо ваше, мы остаемся к вам королевскою милостию нашею благорасположены и благосклонны. Мы придаем вас защите Божией. Дано в замке нашем Абове, 3 марта 1616. (Подп.) Густав-Адольф».
Надпись была следующая: благородным, высокородным, достойным, многоученым полномочным посланникам высокомощных гг. генеральных штатов, соединенных Нидерландов, находящимся ныне на мирных переговорах в Глебове.
23 того же месяца мы письменно сообщили В. Державию вкратце содержание сего письма и донесли о том, как и почему разъехалось собрание. Мы уведомили также вас, высокодержавные государи, о получении письма вашего от 26 октября. Чрез другое письмо от 21 числа мы просили, чтобы Ваше Державие благоволили приказать заплатить г. бургомистру Яну Питерсону Рекелю, в Амстердаме, 1500 [423] рейхсталеров, на каковую сумму мы трассировали на него вексель на продолжение нашего путешествия. После приезда нашего в Ревель и прежде сего мы не имели случая отправить писем в Нидерланды, ибо лед покрывал еще Финский залив, потому что в сих местах зима в этот год была суровее, чем в последние 25 или 30 лет, а сухим путем также ехать нельзя было потому, что реки начинали разливаться.
Пока мы в Ревеле ждали открытия судоходства, занемогло несколько человек из наших товарищей и из свиты нашей. В городе было также много больных между жителями, они страдали болезнию, которая открывается около того времени года (весны) и называется голодною лихорадкою (hungersche kortse). Многие из больных умирали; из наших умерло двое, а именно 24 апреля Ян Экзальто, сын покойного Иоанна Экзальто, доктора медицины в Лейдене, и 29-го Томас Бурманиа из Фризландии, которые в разные дни похоронены были один подле другого, с почестью по местному обычаю.
7 мая нового стиля прибыл в Ревель морем, с большим [424] трудом Бернард Гельфриг, лифляндский дворянин, секретарь короля. Он отправлялся в Ригу с поручением узнать о делах польских. Он вручил нам следующее ниже письмо короля и после разных приветствий просил нас расположиться к отъезду в Россию к последнему числу мая месяца. Нам неизвестно, приглашал ли он нас на это по данному ему приказанию короля или сам от себя, как то делали все Лифляндские дворяне-помещики, которые почитали мир между королем шведским и В. Княжеством Российским весьма для себя выгодным.
(Перевод с латинского.)
«Густав-Адольф, Божиею милостию Шведов, Готфов и Вандалов избранный король и наследный князь и проч. Великий князь Финляндии и Эстляндии, князь Вестманландский и проч.
Особенная милость, благоволение и благорасположение наши вам, достойным, благородным, многомудрым и искренно нам любезным. Нам вручено было письмо ваше из Нарвы от 15 марта: из него мы к крайнему удовольствию усмотрели, что вы благополучно [425] прибыли в Ревель и при установление весны предпримете путь свой к нам в Стокгольм. Впрочем вместе из сего вашего письма и из полученного нами до того от наших комиссаров нам сделалось известно, что в настоящем съезде достигнуть заключения мира было невозможно, но что на 1-е число июня назначен новый съезд. Нам, однако ж, неизвестно, положили ли вы воротиться туда для окончания дела или нет, ибо Стокгольмский путь 175 столь продолжителен и труден, что даже при всем вашем желании вы все-таки не могли бы к назначенному времени явиться 176. Мы поэтому милостиво просим вас без замедления нас чрез сего нашего посланного письменно уведомить, положили ли вы быть на будущем съезде или нет. Если вам будет это угодно, как мы того особенно желаем ради благоразумной и верной услуги, нам вами оказанной, — то мы будем ожидать вашего приезда сюда и, по миновании льда, пошлем к вам корабль, который вас перевезет сюда. Нам здесь пространнее можно будет с вами посоветоваться и объяснить вам наше мнение. [426]Возвращение в Россию будет короче и для вас более удобно. Если же вы полагаете, что вам уже более ничего не можно будет устроить у варваров (barbaros) 177 и вы положили прямо вернуться в Нидерланды, мы упредим желание ваше и сряду пошлем вам корабль, который перевезет вас в Стокгольм. Сим поручаем вас Богу. Из Абовского замка нашего, 9 апреля 1616». (Подп.) Густав-Адольф.
Надпись была: достойным и многомудрым мужам, посланникам державнейших господ штатов соединенных провинций Нидерландских и проч., ныне в нашем городе Ревеле пребывающим.
Вместе с поименованным секретарем короля отправлен был вестник, который должен был принять и доставить королю ответ наш. Мы вручили ему следующее письмо:
(Перевод с латинского.)
«Светлейший, державнейший Король.
Вашему Королевскому Величеству усерднейшие услуги наши посвящаем. Письмо В. В-ва передано было нам вчера под вечер. [427] Искреннее всевозможное благодарение наше приносим В-му В-ву за милостивое поздравление с нашим приездом сюда. Что же касается до причин предполагаемого нами дальнейшего пути, то мы объясняем следующее 178: так как съезд окончился тремя постановленными предложениями под тем с обеих сторон условием, чтоб светлейшего короля великобританского посол отправился в Москву, дабы склонить 179 на принятие сих условий, а чтоб мы отправились к В. В-ву, то мы искренно желали иметь возможность принятое нами к В. В-ву поручение исполнить в наискорейший срок, дабы не быть остановленными препятствиями, от зимнего времени и от льда происходящими 180 (как это конечно бывает). Но так как в настоящее время действительно рассуждения по всему делу ограничены тремя помянутыми статьями и на будущем съезде (по крайней мере по нашему мнению) ничего более не остается делать, как относительно помянутых условий (которые ныне сколько было возможно смягчены) постановить решение откровенно, по чистому убеждению и без уверток с обеих сторон, то мы, согласно самому мнению В. В-ва 181 [428] (которое утвердится еще боле, коль скоро обстоятельно от нас узнаете подробности о происходившем там), полагали, что дальнейшее наше содействие и деятельность, на которые мы сами, впрочем, объявляли себя совершенно готовыми и ревностными, были бы почти бесполезны. Поэтому и во внимание нашего продолжительного отвлечения от наших общественных должностей мы положили нижайше просить разрешения В. В-ва на возвращение наше в Нидерланды. Мы поэтому с искреннейшею благодарностию будем ожидать корабль, который В. В-ву угодно было предложить к нашему поспешному переезду. Мы жаркими молитвами молим Бога Всемогущего, дабы Он, Светлейший, державнейший Король, милостиво даровал В. В-ву спокойное царствование и вечное блаженство (sic). Ревель, 28 апреля 1616 года».
Подпись: В. К. В-ва нижайшие высокомощных Нидерландских соединенных штатов посланники.
Надпись: Светлейшему и Державнейшему Государю и Господину, Господину Густаву-Адольфу, Шведов, Готфов и Вандалов и проч. [429] Королю и Наследному Князю, Великому Князю Финляндии, Карелии, Эстляндии, Ингерманландии и Вестманландии и пр.
Вестник Короля, сопровождавший секретаря Гельфрейка, для того чтоб получить от нас ответ на письмо Е. В-ва, задержан был несколько дней противным ветром, и переезд сделался опасным, потому что лед начал проходить. Между тем прибыло несколько кораблей из Голландии. Так как мы узнали, что королевский корабль, о коем писал нам Е. В-во, едва ли мог быть в Ревеле прежде 3-х или 4-х недель, то мы решились нанять одно из голландских судов и отправиться в Абов, коль скоро мы узнаем, что фарватер между финскими шхерами очистится от льда; о каковом намерении мы известили Короля чрез следующее письмо, доставление коего поручено было нами означенному вестнику.
(Перевод с латинского.)
«Светлейший, Державнейший Король, В. К. В-ву услуги наши предлагаем.
Прежним письмом нашим мы решили было ожидать прибытия корабля, который В. В-во милостиво назначили в наше распоряжение. Но так как вестник задержан здесь на несколько дней противным [430] ветром, а между тем из Голландии прибыло сюда несколько кораблей, то мы полагаем, что более будет удовлетворительно для службы В. В-ва, если, без дальнейшей потери времени, мы безотлагательно направим путь свой к В. В-ву — уповая, что не будет неприятно В. В-ву если, не ожидая корабля В. В-ва, мы направим путь на Абов; но мы, впрочем, готовы, если вовремя от В. В-ва последует противное повеление, повиноваться вашему приказанию и, изменив путь свой, отправиться в Стокгольм.
От Бога Всемогущего, Светлейший, Державнейший Король, для В. В-ва всякого благополучия просим. Ревель 1 мая 1616 года».
Мы пробыли в Ревеле до 19 мая, ожидая очищения залива от льда и попутного ветра; 19 мая, когда все благоприятствовало нашему отъезду, мы сели на корабль после обеда около 3 часов. Мы накануне уведомили В. Д. о намерении нашем оставить Ревель. Г. маршал Генрих Горн, который в Ревеле также ждал корабля, чтоб отправиться к Королю, и г. губернатор Гавриил Оксенштиерна,[431] равно и бургомистры города Ревеля проводили нас до самого корабля. Нас весьма радушно угощали во все время пребывания нашего в Ревеле и с нами особенно ласково обошлись губернатор и другие королевские офицеры. За несколько дней до отъезда нашего упомянутый маршалГорн сам от себя и частным образом снабдил нас быком, зайцами, хлебом и другими припасами на дорогу. При отъезде нашем издержки, сделанные нами, были поставлены на счет Короля, и корабль наш снабжен хозяином, у которого мы жили, значительным количеством съестных припасов для нас и свиты нашей.
Ветер был столь попутен, что мы 20 числа утром находились уже в финских шхерах, а около обеда недалеко от Барезонта (Baresont), где обыкновенно зимует часть военных кораблей Короля. Командир оных, Яков Фейеррот, родом Шотландец, посетил нас, отдал в наше распоряжение один из лучших кораблей, по имени Меркурий, и послал нам навстречу несколько шлюпок, которые на веслах доставили нас в Барезонт, где приняли нас с большим числом пушечных выстрелов. Мы поблагодарили [432] губернатора за предложенный нам корабль и на другой день отправились далее. Он почти до вечера следовал за нами с 3-мя кораблями. В этот же день мы встретили вестника, отправленного королем, чтоб ожидать нашего приезда и уведомить его, коль скоро мы доедем до Терфзонда в 4 милях от Абова. Не доезжая сего места, 22 числа и пред обедом, встретил нас финляндский дворянин Роберт Розен с двумя лодками, на коих находились живые бараны, быки, другие съестные припасы и напитки. Он именем короля просил нас направить путь прямо на Стокгольм, не заезжая в Абов, потому что Король сам готов был к отъезду в Стокгольм и ждал только прибытия кораблей своих из Барезонда. Хотя мы предпочли бы откланяться королю и проститься с ним в Абове и вовсе оставить путешествие в Стокгольм, мы, однако ж, исполнили волю Короля. Мы принуждены были держаться на якоре, на расстоянии 1 мили от Абова, ожидая лоцмана, который должен был быть послан к нам из города. Между тем, под вечер, посетил нас на корабле, [433]именем Короля, г. Ян де-ла-Гарди, барон Эхгольмский, наместник Абовский, а чрез несколько часов после сего был у нас г. Аксель Оксенштиерн, канцлер Короля и Государства шведского, с которыми мы много рассуждали о всем происходившем на переговорах. Их пр-ва расстались с нами на заре, которая показалась прежде, чем мы заметили наступление ночи; ибо в то время года ночи весьма коротки. Канцлер просил нас пробыть на якоре еще несколько часов, пока он успеет сообщить Королю то, что он узнал от нас. Он после сего прислал нам единственного лоцмана, которого в то время можно было сыскать в Абове и который знал море и путь не далее как на одну милю от того места, где мы находились, так что мы принуждены были искать других лоцманов на шхерах и островах, из коих многие обитаемы и почти все украшены деревьями и другими растениями. Путь между сими островами кажется весьма приятным и удобным на взгляд, но опасен, особенно осенью или во время сильной погоды, по причине подводных камней, на которые мы несколько раз ударялись, не смотря на то, что, по тамошнему обычаю, мы всякие 2 или 3 мили переменяли штурманов. [434]
25 числа, получив сведущего штурмана, мы прошли Аландским заливом. Градоначальник Аланда прибыл к нам на корабль и предложил нам свежих припасов, если мы хотим подождать час или полтора, но так как мы были достаточно запасены всем нужным и ветер был весьма хорош, то мы поблагодарили его и поплыли далее чрез Ботнический залив. 26 числа мы достигли шведских шхеров до Стекезунда, лежащего менее чем на полмили от замка Ваксгольма, мимо коего все корабли, идущие в Стокгольм, должны проходить чрез узкий пролив и уплачивать королевскую пошлину. Мы в этот день совершили немного менее 30 миль.
28 числа, под вечер, мы имели опять попутный, но весьма слабый ветер. Мы прошли мимо Ваксгольма, где нас почтили барабанным боем, пушечными и ружейными выстрелами и ракетами. В следующую ночь мы отправились в Стокгольм, с намерением держаться на якоре в полмили от города, потому что на другой день, 29 числа, должен был праздноваться в городе Троицын день. [435] Но утром рано был у нас вице-адмирал 182 Клерк, Шотландсц, который был в службе В. Д. в качестве капитана флота. Он получает еще небольшую пенсию из Роттердамской конторы и из благодарности оказывает при случае услуги голландским купцам, торгующим в Швеции. Он просил нас пересесть на две большие яхты, с коими он прибыл к нам и которые были украшены королевскими флагами и гербами, и потом отправиться в город. Мы раньше 6 часов утра прибыли в город, прежде нежели национальная стража узнала о нашем прибытии. Из крепости салютовали нам из пушек, и вскоре после приезда нашего нас посетили советники: Яков Якобсон Баат (Baat), древнего королевского происхождения, и Ооке Аксельсон. Сим двум государственным советникам поручено было принять нас. Прочие, пользуясь праздником, почти все разъехались по загородным домам своим.
Е. В. прибыл в Стокгольм лишь 3 июня нового стиля, в [436] тот же день послал нас приветствовать чрез государственного советника Яна Скутта и велел узнать, хорошо ли нас поместили на квартире и угощали. Мы изъявили благодарность свою за попечение Е. В-ва, и так как канцлер 183 остался в Финляндии, то мы просили г. Яна Скутта, чтоб он исходатайствовал нам аудиенцию у Короля. Он на другой день известил нас, что Король приглашен был к вдовствующей королеве в Грейпсгольм, в 7 милях от Стокгольма, и просил нас не взыскать, если Король, против своего желания, должен был отложить нашу аудиенцию до возвращения своего чрез несколько дней.
Пока мы ожидали возвращения Короля нас посещали разные особы и обедали с нами. В числе особ сих находились государственный адмирал, генерал от артиллерии и те лица, которые в 1610 году в качестве посланников были в Англии и Нидерландах, а именно: барон Густав Стенбок, Олай Страле, глава Юстиции, [437] помянутый выше советник Ян Скутте и многие другие. Мы из разных разговоров узнали, что в некоторых местах Государства распространены были слухи о смерти Короля и что возвращение его для многих тем было желательнее и даже нужнее, что таковые слухи легко могли произвести смуты в народе. Нас также положительно уверяли будто бы в Дании г. Ульфельд рассказывал, что последнее посольство Датчан к королю испанскому имело целью возобновить союзы и трактаты, существующие между датскою короною и домом Бургундским; что при датском дворе много говорят о доме Бургундском, сильно хвалят Короля испанского и эрцгерцога Альберта; что силу и власть их превозносят, а силу и власть Вашего Высокомогущества царедворцы уменьшают. 184
Король возвратился 9 июня из Грейпсгольма в Стокгольм, и мы [438] в тот же день просили советника Скутта исходатайствовать нам аудиенцию у Короля.
Аудиенция сия назначена была нам на следующий день, к 11-ти часам. Около сего времени приехали за нами, чтоб проводить нас к Е. В-ву, три государственных советника: Аксель Курке, государственный казначей Каспар Матсон и помянутый Ян Скутте, сопровожденные многими другими советниками и дворянами на конях. Нам предложены были великолепно украшенные три королевские лошади, на которых нам следовало ехать во дворец, но мы пошли пешком чрез ряды национальной гвардии, которая поставлена была в оружии от квартиры нашей до самого дворца. Лошадей же вели за нами. Когда мы прибыли во дворец, то раздались пушечные выстрелы. Означенные господа повели нас чрез две великолепно обитые комнаты в третью, также великолепно украшенную, где мы нашли Короля. Он стоял под балдахином и был одет в черный, вышитый атласный кафтан и черную шелковую мантию с черными же на платье украшениями, ибо он носил траур по дяде своем герцоге Голштейнском, брате королевы, его матери. Неподалеку от Е. В-ва, [439] по правую его руку, на мраморном столике, стоящем на 4-х серебряных колонах, лежали корона, скипетр, держава (изображение земного шара) — все из чистого золота — и меч.
По левую его сторону немного поодаль стояли разные государственные советники и сановники. Изъявив надлежащее почтение мы произнесли следующую речь, которую он после просил нас подать ему на письме:
«Светлейший, Державнейший Король и Государь!
Предлагая нижайшие услуги наши В. К. В-ву, мы долгом почитаем поздравить вас с благополучным возвращением в свое королевство, Швецию, и с добрым здравием. Мы искренно радуемся тому, что Богу Всемогущему угодно было охранить В. К. В-во от всех опасностей войны и путешествий на сухом пути и на море, и желаем и просим Бога и впредь хранить В. К. В-во и Государство ваше в вожделенном и всегдашнем благополучии и благоденствии.
Мы считаем также обязанностью вкратце нижайше донести и доложить В. В-ву о том, что происходило на переговорах между В. [440] В-м и Великим Князем Московским, и представить В. К. В-ву настоящее положение дела.
Вследствие приказаний высоких и мощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов (о чем кредитивные грамоты нижайше вручены были В. К. В-ву г-м Иоахими в лагере под Псковом) мы с возможною поспешностию отправились на место, куда назначено было съехаться для переговоров, и прибыли к полномочным В. К. В-ва 9 ноября минувшего года в Романове. Мы целый месяц провели в разных объяснениях и сообщениях как с полномочными В. Е. В-ва, так и с послом Е. В-ва Короля великобританского о разных спорах, возникших как касательно места собрания, где надлежало съехаться обоюдосторонним комиссарам, так и касательно совершения акта о крестном целовании. Хотя мы не посещали еще русских полномочных, быв удерживаемы великобританским послом, они, однако ж, наконец написали к нам, объяснили нам весьма пространно жалобы свои и просили, чтоб мы вместе с великобританским послом, в качестве посредников, занялись [441] решением споров между Россиею и Швециею. Мы о сем совещались с великобританским посланником 185 и постановили несколько способов, которые всеми нами, посредниками, были представлены комиссарам В. К. В-ва, и достигли в этот же день того, что предложения наши были приняты, немедленно определены были день собрания и акт о крестном целовании. Акт сей полномочными В. К. В-ва был сочинен так, что упоминалось также и о нас как о посредниках, но Русские не допустили сего и упомянули только о после великобританском. Обстоятельство сие немедленно, по приезде нашем, в Глебове объявлено было нам поверенным полномочных В. К. В-ва. Хотя мы это могли почесть за великую несправедливость, потому что великобританский посол объявил как нам, так и полководцу (гр. де-ла-Гарди), что он уже получил два письма от В. Князя, в коих Е. Ц. В-во объявил, что приезд и посредничество наше при этих [442] переговорах ему приятны и благосклонно им принимаются, но мы, однако, не взирая на сие, и для преуспеяния мира не желали из-за этого останавливать и затягивать хода переговоров. Посему крестное целование последовало на другой же день, 8 декабря, и акт об оном передан был великобританскому послу. По нашему, посредников, письменному приглашению, гг. комиссары обеих сторон прибыли 14 декабря: шведские в Глебово, а русские в Пески. По 3-е генваря, т. е. по тот день, в который комиссары обеих сторон собрались в палатках, время проведено было в разных спорах о церемониале и о постановке шатров и стола для комиссаров, о титулах В. Князя и по другим вопросам. На сем первом собрании (3 генваря) угрожала нам опасность, что переговоры в тот же день пресекутся безуспешно, потому что русские полномочные, обращаясь к полномочным В. К. В-ва хотели употреблять в числе титулов В. Князя титул «Лифляндский» вопреки уговору, заранее состоявшемуся по ходатайству всех нас посредников. На другой день в палатках, а в следующие дни в квартире великобританского посла, [443] русские требовали возвращения всех городов, занимаемых в России В. В-м, вознаграждения за все убытки, оцененные ими в 30 сот тысяч рублей, а в удовлетворение (в виде пени) за то, что предыдущие договоры и союзы нарушены были со стороны Швеции (как они говорили), требовали они возвращения всех Лифляндских городов и крепостей. Комиссары же В. К. В-ва требовали всего Российского Государства. Прошло много дней в пространных изложениях как сих взаимных требований сторон и всего того, что во время похода гр. де-ла-Гарди и покойного фельдмаршала Горна происходило в Москве и России, и так как мы видели, что этим переговоры вперед не подвигаются, то мы ежедневно отправлялись в квартиру английского посла и там выслушивали сначала обе партии особенно, а наконец обе партии вместе, и довели их до того, что они согласились секретным образом посредникам сообщить, в чем состоят данные им поручения и крайние условия, на каких они могут мириться. От русских нельзя было узнать более чем то, что они согласны утвердить Тявзинский договор, а из условий Выборгского [444] договора готовы утвердить только уступку Кексгольма и заплатить еще 100 т. р. за возвращение всех Российских городов. Полномочные В. К. В-ва сим вовсе не довольствовались. Тогда великобританский посол и мы признали за благо составить несколько условий на заключение мира и ожидать на оные ответа В. Князя до 15 февраля. Полномочные В. В-ва объявили, что им дольше в Глебове оставаться нельзя по причине недостатка в фураже для лошадей и по наступающей оттепели. Когда помянутый проект трактата был нами, посредниками, сочинен, запечатан, снабжен нашими печатями и готов был к отправлению к В. Князю, то русские просили, чтоб переслать к Царю одни только известные В. В-ву три предложения, говоря, что на принятие прочих условий договора они имеют достаточную власть и полномочие. Так и было сделано, и означенный, уже запечатанный проект не был отправлен, а остался при нас. Русские просили также, чтоб означенные три предложения были сообщены В. К. В-ву. На это мы согласились, хотя сначала об этом уговора не было; но мы им вместе с сим прямо сказали, чтоб они не [445] надеялись на то, что шведские полномочные будут ожидать ответа В. К. В-ва из Финляндии. Прошло несколько дней свыше срока, назначенного к возвращению посланных нами в Москву, и так как они не возвращались и полномочные В. К. В-ва готовились к отъезду, то мы, все посредники, признали за благо, чтоб переговоры не пресеклись совершенно, устроить между враждующими сторонами перемирие на 3 месяца, по коему обе стороны принимают и соглашаются по истечении сих 3-х месяцев, съехаться снова между Тихвиным и Ладогою, вследствие акта, оставленного в руках великобританского посла и подписанного нами всеми 23 февраля с приложением наших печатей, в то время, когда полномочные В. К. В-ва уже готовы были сесть на коней и отправиться назад. Мы в этот же день уехали вместе с ними. Великобританский посол взял на себя отправиться в Москву, чтоб уговорить В. Князя на принятие одного из трех предложений, и вместе с русскими полномочными убедительно просил нас употребить старания свои, дабы склонить В. К. В-во на смягчение оных предложений. Мы в Новгороде чрез посланного своего [446] получили письма 186 от В. Князя и усмотрели из них, сколь трудно будет великобританскому послу склонить Вел. Князя на принятие одного из наших предложений, потому что не только Его Ц. В-во (Hoheit), но и совет, и бояре его в письменном объявлении, присланном нам, сильно жалуются и удивляются безмерности требуемых денег, говоря, что предложение русских полномочных утвердить уступку Кексгольма и заплатить 100 000 р. им кажется приличным и достаточным. Поелику нам известен христолюбивый и миролюбивый нрав В. К. В-ва и мы знаем, что в мудрости своей В. К. В-во взвесили и обдумали славу, спокойствие и выгоды, которые ожидать можно для В. К. В-ва, вашего государства и земель ваших от мира сего, то мы уповаем на то, что В. К. В-во ради столь благого дела всемилостивейше решитесь уменьшить требуемую в первом предложении сумму денег и смягчить условия двух других предложений, сколько того допустят слава и честь В. К. В-ва и польза ваших государств.[447]
Державнейший Король и Государь, вследствие приказаний, данных нам высокомогущими гг. генеральными штатами и нижайше сообщенных В. К. В-ву господином Иоахими 187, мы объявили В. К. В-ву, что генеральные штаты намерены благой союз и трактат, которые В. К. В-ву угодно было заключить с ними, хранить ненарушимо во всех их пунктах, относительно общей защиты, торговли и взаимных коммерческих сношений, и что генеральные штаты не сомневаются в том, что В. К. В-во приказали соблюдать то же и в своих великих государствах и землях. Трактаты сии, однако ж, в некоторых пунктах не были в точности соблюдаемы должностными лицами В. К. В-ва, на что поступили к их Державию жалобы от купцов, корабельщиков и других нидерландских подданных, наших соотечественников. Жалобы сии обстоятельно изложить здесь В. К. В-ву потребовало бы слишком много времени, и мы по сему нижайше просим, дабы вам угодно было, назначить некоторых лиц, которым можно бы [448] было объяснить дела сии. Мы просим также, чтоб В. К. В-во, выслушав о жалобах наших донесения означенных лиц, благоволили принять благосклонное решение, которого от В. К. В-ва твердо ожидают генеральные штаты.
Подписали: В. К. В-ва нижайшие слуги, посланники высокомощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов, Рейнгольд фан-Бредероде, Дирк Басс, Альберт Иоахими».
148. См. Приложение II и III.
149. Хлеб-соль.
150. Мезецкий и товарищи.
151. Т. е. желал содействия посредников.
152. Т. е. посредников.
153. Следует полный титул.
154. 2 милл. руб. или 4 милл. талеров.
155. Здесь явная неточность в голландском тексте. Взаимные уступки поставлены в превратном порядке. Следует читать: Кор. Шв. должен уступить Н. Ц. В-у Новгород, Ст. Русу, Порхов, Ладогу, Гдов и проч. За это Н. Ц. В-о должен уступить Кор-ю Шведскому Ивангород с Сумерскою Волостью, Яму, Копорье, Нотебургл пр. и уплатить еще 100 000 р. — См. 3-е предложение: стр. 287 и последний параграф стр. 357.
156. Следует полный титул.
157. Следуют титулы полномочных посланников.
158. Одоевского.
159. Тут явная ошибка в числе. Письмо не могло быть писано 8-го февраля, ибо из начала оного (см. стр. 389) видно, что капитан ф. Бредероде прибыл к Русским комиссарам 27-го февраля, а с письмом, о котором идет здесь речь, прибыл в Новгород 18-го марта (см. ст. 354). — Оно должно быть писано не 8-го, а 28-го февраля, как письмо от посла, полученное в одно время (см. стр. 395).
160. Капитан Николай фан-Бредероде.
161. Разница в стилях.
162. Титул голл. полномочных.
163. Все три нижеследующие письма писаны, как сказано тут, 14 марта нового стиля, а помечены, как видно из их конца, 4-м числом марта старого стиля, т. е. в один и тот же день. Это, вероятно, было сделано из вежливости к Русским, употреблявшим, как и ныне мы употребляем, старый стиль.
164. Полный титул.
165. Affscheidt — этим словом Голландцы разумеют reces — рецес, т. е. уговор, по коему Меррик должен был ехать в Москву, а Голландцы к королю Шведскому.
166. В Голландском тексте 1615 г. Это явная описка.
167. Арфу Тоннисен, один из трех шведских уполномоченных.
168. В латинском тексте «с Русским» — Russum.
169. Vitio gentis.
170. Т. е. мира.
171. Поместье и замок, упоминаемый в титуле гр. де-ла-Гарди.
172. Тот самый, который по болезни должен был оставить переговоры и уехать.
173. Следует титул.
174. В тексте сказано: он, Русский; er, der Rusze. Это выражение несколько раз повторяется в сем письме.
175. iter Holmianum — Стокгольмский путь, т. е. из Ревеля в Стокгольм и потом в Россию. Это заключить можно из того письма, в котором король — на случай возвращения посланников в Россию — предлагает им быть у него в Абове, откуда им ближе было бы ехать на съезд, чем из Стокгольма.
176. Т. е на место съезда, см. предыдущее примечание.
177. Здесь Густав-Адольф употребляет слово «barbaros» в том широком смысле, в котором Римляне под этим словом разумели всех «не Римлян», т. е. иноземцев.
178. Слова: «то мы объясняем следующее», в латинском тексте не находятся; они прибавлены переводчиком: без них фраза, сочиненная по латинской конструкции была бы непонятна.
179. Царя.
180. Тут подразумевается намерение воротиться во время из Стокгольма в Россию к 1 июня.
181. Намек на выраженное в предыдущем письме короля мнение.
182. Тут в тексте пропущено место, вероятно — имя Клерка, нечетко написанное.
183. Оксенштиерна.
184. Под домом Бургундским Нидерландцы разумеют Испанию. Мария Бургундская, дочь Карла Смелого, сочетавшись браком с Максимилианом, Эрцгерцогом Австрийским, принесла ему в приданое Герцогство Бургундское. Сын их, Филипп (прекрасный, le beau), женился на дочери Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской; чрез жену наследовал Испанскою короною и таким образом с нею соединил свое материнское наследие, Герцогство Бургундское.
185. В этой речи Нидерландцы, упоминая о Меррике, называют его посланником (Gesante), тогда как он был послом (ambassaedur).
186. В ответ на письма с 3 предложением.
187. В Пскове.
1) Акт гг. Шведских комиссаров 148.
«Мы нижеподписавшиеся, великие полномочные посланники державнейшего высокорожденного князя и господина, Густава-Адольфа короля Шведов (след. титул): Яков де-ла-Гарди, граф Лекоский, Арвед Тоннисон, Монс Мартинсен (за именами следуют их титулы), даем знать чрез сие, что так как мы не успели согласиться с полномочными Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, в переговорах по делам, о [345] коих мы с ними несколько времени трактовали; далее, так как уполномоченные Е. В-ва короля Великобританского (титул): кавалер Иван Меррик и державнейших генер. штатов соединенных свободных Нидерландцев г. Рейнгольда фан Бредероде, Дидрих Басс и Альберт Иоахими (за именами посредников их титулы), назначенные посредниками в спорных между обоими Государствами делах, взяли на себя труд продолжать старания и усилия свои по сему делу в надежде, что последующим посредничеством своим успеют, по милости Божией, с возможною поспешностию и в назначенное ниже время прекратить несогласие и раздоры, существующие между Е. В-м всемилостивейшим королем нашим и Е. Ц. В-м, и основать, и водворить вместо того мир, дружбу и добрые сношения, то мы признали за благо, чтоб обеими враждующими сторонами положено и заключено было перемирие, и из уважения к христолюбивому, миролюбивому [346] расположению и к дружеским и искренним чувствам Е. В-ва короля Великобританского и гг. генеральных штатов Нидерландских вняли предложениям и увещеваниям, сделанным нам относительно сего. Посему, именем Е. К. В-ва всемилостивейшего Государя нашего, обещаем и уверяем мы верою и правдою, что должно существовать и ненарушимо храниться перемирие с положением оружия между Е. К. В-м и Е. Ц. В-м, начиная с сегодняшнего числа по последнее число будущего мая месяца, таким образом, чтоб в продолжении сего времени прекращены были: всякая вражда, неприязнь и коварство, каким именем бы оные ни назывались и каким путем и какими средствами бы они ни производились, и что против крепостей, городов, деревень и границ, которые принадлежат Е. К. В-ву или коими он владеет в России, или в иных странах, или которые подвластны Шведской короне, не должны быть Русскими ни сухим путем, ни водою учинены ни тайные, ни явные неприятельские действия и нападения. Если гг. посредники успеют подвинуть дела до того, что можно будет ожидать благоприятного их окончания, то [347] полномочные Е. К. В-ва съедутся с российскими комиссарами к последнему числу мая между Ладогою и Тихвиным.
Мы, однако ж, подтверждаем, как и пред сим уже подтверждали, что из сего не должно произойти какого-либо ущерба в главном деле для законных титулов или претензий нашего всемилостивейшего Государя и короля, но что он сохранить все свои на оные права.
Для большего подтверждения в том, что сие обещание с нашей стороны будет соблюдаемо ненарушимо, гг. посредники, по желанию нашему, за нашими подписями и печатями, приложением своих подписей и родовых печатей, акт сей утвердили и укрепили. Учинено в Дидерине, 22 февраля 1616 года».
2) Акт гг. российских комиссаров.
«Божиею милостию Великого Государя Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского (следует титул), мы, Е. Ц. [348] В-ва великие посланники, окольнмчий и наместник Суздальский князь Даниил Иванович Мезецкий, дворянин и наместник Шатский Алексей Иванович Зюзин и Е. Ц, В-ва. дьяки или секретари (sic) Николай Никитин сын Новокщенов и Добрыня Семенов объявляем чрез сие, что мы, собравшись с полномочными посланниками вельможнейшего Густава-Адольфа, короля Шведского, чтоб рассуждать и переговариваться о заключении мира, на многих собраниях толковали о крепостях и многих других делах обоих Государей, но, однако ж, дело это не состоялось и осталось неоконченным. В сих важных спорных делах между обоими Великими Государями и Государствами и между обоюдосторонними великими посланниками третьими лицами, или посредниками, были великие посланники: Е. В-ва короля Великобританского (титул) князь Иван Ульянович Меррик и державнейших генеральных штатов [349] Нидерландских гг. Рейнгольд фан-Бредероде, Дидерих Басс и Альберт Иоахими (след. титулы). Желая и впредь быть посредниками и способствовать основанию любви и дружбы между Великим Государем, Царем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским и многих господств владетелем и обладателем, и Его Кор. В-м и к утверждению мира и спокойствия между обоими Государствами гг. посредники положили на известное время заключить перемирие. По убеждению и увещеванию наших посредников, т. е. великого посла великого Государя Иакова, короля Великобританского, и посланников генеральных штатов Нидерландских, мы, великие посланники Е. Ц. В-ва, согласились на то, чтоб между Его Ц. В-м и Е. В-м королем Шведским существовало перемирие, начиная с 22 февраля по 31 мая. Во все продолжение сего перемирия ни один из обоих Государей и ни одно из обоих Государств не должны между собою вести войну, ниже учинять неприятельских действий: в крепости, поместья и прочие владения не посылать войска [350] ни великого ни малого, ни сухим путем ни водою; не подавать повода тайно или явно к учинению вреда хитростию или иным образом. К означенному сроку, т. е. к 31 мая сего 124 года, великие посланники Е. Ц. В-ва и Е. В-ва короля Шведского полномочные посланники должны съехаться в означенное место между Тихвиным и Ладогою. В удостоверение того, что писанное в акте сем должно храниться ненарушимо, мы, Е. Ц. В-ва великие посланники, и наши посредники, т. е. великие посланники Великого Государя Иакова, короля Великобританского, и державнейших генеральных штатов Нидерландских, — подписали сей акт и приложили к оному наши печати. Писано в месте съезда в селе Дидерине лета 7124, 22 февраля».
Оба акта оставлены у Английского посла. На обоих актах находились подписи и печати как обоюдосторонних полномочных, так и наши и Английского посла. Мы пред сим именно объявили гг. Русским полномоченным, что мы даем подписи и печати свои только для вящего подкрепления перемирия, а вовсе не хотим, чтоб они [351] могли обязать нас присутствовать при собрании, назначенном между Ладогою и Тихвиным, опираясь на разные причины, которые и были приняты ими вместе с объявлением нашим. Мы потом опять простились с ними и с послом, который повторил нам сделанные им при первом прощании обещания, и напомнили Русским уполномоченным об освобождении Яна Эверца, родом из города Цволле, который содержался в остроге, в Пскове. Они обещали исполнить и сказали, что для удобнейших с нами сношений прикажут переводить на немецкий язык письма, которые В. Князь будет писать к нам, также и те письма, которые они обещали писать от себя к нам, если узнают что-нибудь, клонящееся к успешному заключению мира. Мы с трудом получили копию с их акта. Шведские уполномоченные просили также подобной копии за скрепою посредников, но, заметив, что в оном выписан титул «Лифляндский», они отказались и довольствовались копиею без титула за нашею скрепою, прося [352] нас извинить их у короля и сказать ему, что титул «Лифляндский» поставлен был в Русском акте без их согласия и ведома.
Когда таким образом собрание окончилось, мы в сей же день доехали до Романова в старую квартиру Шведских полномочных, которые в Глебове оставили 30 или 40 челов. войска, говоря, что у них осталось еще несколько провианта и что по этому там нужна стража. Отряд сей прибыл на другой день в Романов, и мы тогда со всем конвоем 8 марта пустились в Новгород. Тут нас встретил градоначальник Ганс Бойэ в сопровождении сына князя Ивана Одоевского (который сам лежал при смерти больной в постели), и с одною ротою рейтеров и многими Русскими боярами, которые вышли к нам на встречу на одну милю от города: они посадили нас в сани, красивее тех, в которых мы приехали, и сами повезли нас в город. В самом городе приветствовали нас несколько человек из магистрата, поднесли нам два больших хлеба — один пшенный, а другой ржаной 149, и просили нас исходатайствовать у полководца (де-ла-Гарди), чтоб их чрез силу не обременяли. [353]
10-го марта мы посетили митрополита, рассказали его преосвященству в присутствии разных игуменов, князей и бояр, чем окончилось собрание в Дидерине, и объявили, что есть надежда на новое собрание, от которого можно ожидать успешного окончания дела, о чем Великобританский посол, также письмом, известил его преосвященство и кроме того изъявил уверенность, что полководец (де-ла-Гарди) будет соблюдать перемирие как в духовном, так и в светском отношении и не будет увозить жителей, коль скоро деньги нужные на содержание войска будут исправно и вовремя уплачиваемы. Его преосвященство, поблагодарив нас за сделанное сообщение, сказал, что требуемые деньги слишком отяготительны; он сильно жаловался на бедность и бедствия, постигшие Новгородцев, и просил нас склонить гр. де-ла-Гарди на уменьшение налогов. Он спросил нас, явимся ли мы опять на предполагаемое собрание, назначенное к 31 мая, что было бы весьма приятно для него и Новгородцев, но мы [354] ответили нерешительным образом. Де-ла-Гарди сказал накануне, что он не полагает, чтоб мы возвратились.
13-го марта воротился к нам капитан Николай фан-Бредероде. Он задержан был в Москве целых 12 дней и ему было позволено выходить из квартиры только для того, чтоб явиться перед Царем, а в другой еще раз, когда он был приглашен на обед к английским купцам. При отъезде он награжден был Царем пучком собольих шкур и 20 рублями. Слугам дано было по 3 рубля. Члены Думы Царской дали ему с собою открытый ответ от их имени, а от имени Царя запечатанный пакет. Обе бумаги сии были в Песках переведены на немецкий язык, по приказанию гг. главных полномочных Е. Ц. В-ва, с которыми мы трактовали в Дидерине, и согласно выраженной нами там просьбе. Его сият-во и их пр-во 150 кроме сего дали ему для нас запечатанное письмо на немецком языке. Здесь следуют все сии бумаги: [355]
Ответ, данный членами царской думы капитану Николаю фан-Бредероде.
«Слово, писанное великими боярами вельможнейшего Государя, Царя и В.
Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского и многих Государств
повелителя и обладателя, наместником Владимирским боярином князем Феодором Ивановичем Мстиславским и прочими боярами к Ричарду Свифту, секретарю, посланному от посла вельможнейшего Государя Иакова, короля Великобританского, князя Ивана Ульяновича Меррика, кавалера и Е. В-ва тайного советника, и к капитану Николаю фан-Бредероде, посланному от посланников Голландских и Нидерландских генеральных штатов Рейнгольда фан-Бредероде и прочих господ.Тебя, Ричарда Свифта, отправил к Державнейшему Государю, Царю и В. Князю Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, посол вельможнейшего Государя Иакова, короля Великобританского и Шотландского, Великого Государя нашего многолюбезного брата, посланник князь Иван Меррик, а тебя, Николая, отправили посланники [356] Голландских и Нидерландских генеральных штатов Рейнгольд фан-Бредероде и его товарищи. Чрез вас они прислали к Его Ц-му В-ву Великому Государю нашему решительные условия, на которых Шведские полномочные согласны заключить мир между Державнейшим Государем, Царем и В. Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским, и их Государем Адольфом, королем Шведским.
В первом из присланных предложений сказано, что Державнейшему Государю, Царю и В. Князю Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, король Шведский Густав-Адольф хочет возвратить Великого Государя нашего, Е. Ц. В-ва искони ему принадлежащая родовые его владения, занятые Шведскими войсками вероломными образом, во время междуцарствия, как то: Новгород Великий, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ивангород, Яму, Копорье, Ладогу, Нотебург, с принадлежащими к оным жителями, землями и поместьями. За сие Великий Государь наш должен заплатить королю Шведскому, Густаву-Адольфу, и короне Шведской двадцать сот тысяч рублей [357]или сорок сот тысяч талеров (2 миллиона руб. или 4 милл. талеров), каковую наличную сумму следует внести в 4 срока в Нарве или Выборге; тогда вышепомянутые города будут возвращены также в 4 срока, полагая по одному году между каждым сроком.
По 2-му предложению, нашему великому Государю Его Ц-му В-ву король Густав-Адольф хочет уступить родовые Е. Ц. В-ва владения: Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ладогу с Сумерскою волостью с принадлежащими к оным жителями, землями и поместьями. За сие Е. Ц. В-во должен будет королю Шведскому Густаву-Адольфу и короне Шведской уступить в вечное потомственное владение Е. Ц. В-ва родовые владения: Ивангород, Яму, Копорье, Нотебург, с их предместьями, поместьями и всеми землями, а кроме того еще заплатить королю 150 000 рублей.
По 3-му предложению великому Государю нашему Е. Ц. В-ву король Шведский Густав-Адольф хочет возвратить родовые Е. Ц. В-ва владения: Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов и Ладогу, а Е. Ц. В-во должен оставить за королем Густавом-Адольфом и за короною [358] Шведскою в вечное потомственное владение: Ивангород и Сумерскую волость, Яму, Копорье, Нотебург, со всеми их жителями, землями, предместьями и доходами и сверх сего еще заплатить королю 100 000 рублей.
И Великий Государь наш, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, равно и мы Е. Ц. В-ва бояре и вся Е. Ц. В-ва дума удивились, что посол короля Великобританского Иакова, любезного брата Е. Ц. В-ва, Великого Государя нашего, князь Иван, равно и посланники Голландских генеральных штатов, могли принять такие предложения от Шведских уполномоченных и послать оные к Великому Государю нашему Е. Ц. В-ву, не говоря уже о том, что Е. Ц. В-ву Великому Государю нашему и нам всем, Е. Ц. В-ва боярам, на мысль не могло прийти заплатить столь огромную сумму денег за означенные города, ниже оставить оные навеки в руках короля Шведского. Великим посланникам не следовало соглашаться на таковые предложения, ниже сообщать оных Е. Ц. В-ву. Даже и то не дело, что они допустили предложить оные, ибо знают и умом [359] своим постигнуть могут, что (если боясь Бога и по истине хотят рассудить тщательно) требования Шведских посланников несправедливы и что на таких условиях Великий Государь наш Е. Ц. В-во с королем Шведским мира заключить не может.
Когда Великобританский посол, князь Иван, был у Е. Ц. В-ва в Москве, то он на ответе с боярами Е. Ц. В-ва объявил, что послан был к Е. Ц. В-ву от брата Е. Ц. В-ва короля Иакова, по желанию короля Шведского, и что ему приказано установить, если возможно, мир между Великим Государем нашим Е. Ц. В-м и королем Шведским Адольфом. Голландские и Нидерландские гг. генеральные штаты также прислали к Великому Государю нашему Е. Ц. В-ву их посланца, Исаака Масса, объявить, что генеральным штатам известна война Е. Ц. В-ва с королем Шведским, что им хорошо известно тоже, что неправда и начатие войны и кровопролития находятся на стороне короля Шведского и что генеральные штаты Голландские и Нидерландские хотели послать посланников своих к королю Шведскому побудить его помириться с Великим Государем [360] нашим E. Ц. В-м. Исаак Масса объявил также, что король Шведский послушает совета Голландских и Нидерландских генеральных штатов и помирится с Великим Государем нашим Е. Ц. В-м на тех условиях, которых пожелает и потребует Е. Ц. В-во, и просил, чтоб Е. Ц. В-во прислал полномочных своих на переговоры с полномочными короля Шведского, говоря, что посланники брата Е. Ц. В-ва, короля Иакова и Голландских штатов явятся также на собрание и заключать мир между Е. Ц. В-м и королем Шведским на условиях, которых пожелает Е. Ц. В-во. По словам Масса, посредники намерены были открыть всю истину Е. Ц. В-ву и королю Шведскому, и если сей последний не послушается советов посланииков гг. Голландских и Нидерландских штатов и не захочет заключить мира с Великим Государем нашим согласно воле Е. Ц. В-ва, то Голландские и Нидерландские генеральные штаты хотели стоять за Е. Ц. В-во против короля Шведского за сию неправду и действовать с Государем нашим заодно. Снисходя на желание любезного брата своего короля Великобританского Иакова и генеральных штатов Голландских и Нидерландских, Великий Государь наш, Царь и В. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, отправил своих полномочных на съезд с Шведскими полномочными, надеясь согласить сих последних на добрые дела и на спокойствие христианства. Неправда короля Шведского против Великого Государя нашего и против великих владений его, весьма известна любезному брату Е. Ц. В-ва королю Иакову, равно и послу его князю Ивану, а также Голландским и Нидерландским генеральным штатам и великим посланникам их; неправда Шведов известна: известна не только им, но и всем христианским Государям. Даже нехристианам известна их неправда; всем известно как прежний король Шведский, Карл, нарушая трактат и обязательства, на клятве основанные, занял искони принадлежавшие Е. Ц. В-ву родовые владения и города, как то: Новгород и многие другие города и крепости, в то время как Государство наше не имело правителя. Всем известно также, что он во [362] всех сих городах и крепостях разорил храмы Божии и раки святых, разрушил св. иконы и предал их посмеянию, отнял сокровища Царские, деньги, хлеб из всех городов и областей, равно оружие и пушки, всякого рода амуницию и колокола с церквей Божиих; богатства и имения, принадлежащие разным жителям, забрал; людей разорил до конца, до того, что всего пересчитать и переписать невозможно. Он умертвил и казнил несметное число невинных православных христиан; желая присвоить себе имения их, он предавал их правежу и иным мучительным образом истязал до смерти, так что некоторые из жителей, желая избегнуть мук, сами себя передавили и перетопили. Шведы и ныне производят в городах сих всевозможное, уму непостижимое злодейство, которое учинить даже нехристь отказался и постыдился бы. О сем великие уполномоченные Е. Ц. В-ва, окольничий и наместник Суздальский, князь Даниил Иванович Мезецкий и товарищи его, сообщили посредникам и подкрепили беспрекословными доказательствами. И сами великие посланники видят, что вся неправда на стороне Шведов. [363] Поэтому Великий Государь нам послал своих полномочных не одних 151 переговариваться со Шведскими полномочными. Посредники несправедливо поступают тем, что для заключения мира держатся мнения короля Шведского.
Е. Ц. В-ва любезного брата короля Иакова великий посланник, а также великий посланник Голландских и Нидерландских гг. генеральных штатов Рейнгольд и товарищи его, которым хорошо известны бесчисленные несправедливости королей Шведских и их народов против великого Государя нашего и великих владений его, должны были поставить на вид и доказать Шведским полномочным всю несправедливость их требований, запретить им поднимать столь неумеренные притязания, отговорить их от таковых и, доказав им неуместность оных, побудить их к добру. Им также следовало написать королю Шведскому о всех его неправдах, склонить его изгладить все несправедливые его поступки против Е. Ц. В-ва и заключить с Е. Ц. В-м мир на таких условиях, на которых [364] Е. Ц. В-ву можно бы было мириться. Но как возможно Е. Ц. В-ву, Великому Государю нашему, заключить мир на тех условиях, которые ему посредниками сообщены были и в которых означены столь огромные требования, что оных ум постигнуть не может? Может ли быть, чтоб Е. Ц. В-во уступил королю Шведскому что-либо из принадлежащих ему искони владений, это великие посланники сами рассудить могут; возможно ли Е. Ц-му В-ву заключить мир на тех условиях, которые ими сообщены и предложены были Государю нашему? Если б Е. Ц. В-во знал, что посредники намерены будут помирить Е. Ц. В-во с королем Шведским на условиях, предложенных шведскими полномочными и сообщенных Е. Ц. В-ву, то он не послал бы по пустому уполномоченных своих на собрание. Ни Царь, ни мы, его бояре, не имеем на уме согласиться на огромные требования, ниже уступить Шведу (sic) городов.
Мы просим князя Ивана, великого посла короля великобританского Иакова, Е. Ц. В-ва любезного брата и великих посланников [365] голландских и нидерландских гг. генеральных штатов,Рейнгольда и товарищей его рассудить, как честным и умным людям надлежит, может ли Е. Ц. В-во Великий Государь наш уступить королю шведскому родовые владения свои, столько городов или заплатить ему огромные требуемые им деньги за то, что он с нами многократно поступил неправо. Заплатить ему разве за то, что он нарушил договор, обманом взял Новгород Великий и другие города противно клятвам, совести и письменным условиям; за то, что Шведы, заняв города эти, разрушили и опустошили их, так что теперь они требуют огромных денег за голые стены; как они не стыдятся говорить о сем? Великие полномочные Е. Ц. В-ва Великого Государя нашего требуют любви и дружбы между Е. Ц. В-м и королем Густавом-Адольфом, требуют мира и спокойствия между обоими Государствами. Они (русские полномочные) ради мира христианского уступили королю Шведскому искони принадлежавшие Е. Ц. В-му родовые владения, как то: город Карелу, со всею областью, они отказались также от вознаграждения за несметные убытки; отказались от всех [366] доходов, полученных Шведами в течение шести лет со всех городов Е. Ц. В-ва. Посредникам самим известно, сколь велика и богата земля Карельская. Кроме уступок сих, русские уполномоченные предложили от себя и свыше данной ими власти заплатить Швеции 100 000 руб., чего никак не следовало делать. Но Шведские посланники сего не уважили; несправедливыми своими требованиями доказали свое нерасположение к доброму делу и поступили противно правде. Шведские посланники, собственно, должны бы были заплатить Е. Ц. В-ву за убытки, причиненные Государству Московскому королями шведскими и их войсками, и о которых сказано выше. Е. Ц. В-во Великий Государь наш Царь и Вел. Князь Михаил Феодорович Самодержец Всероссийский, узнав о неправдах шведских полномочных, никак не хотел допустить, чтоб его полномочные продолжали переговоры со шведскими полномочными, но мы, бояре Е. Ц. В-ва и вся Е. Ц. В-ва дума, просили и умоляли Великого Государя нашего Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, чтоб, ради мира христианского, он, Великий Государь, велел своим великим [367] полномочным продолжать заниматься с шведскими посланниками делами Е. Ц. В-ва. Мы сказали ему, что может быть шведские полномочные постыдятся посредников и будут побуждены ими к справедливости, дабы прекратилось с обеих сторон пролитие крови христианской. Мы умоляли Великого Государя нашего Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, внять Царским и милостивым образом просьбам любезного своего брата Великого Государя, короля Иакова Великобританского и гг. генеральных штатов Голландских и Нидерландских. Мы просили его ради доброго расположения английского и голландских великих посланников к основанию мира христианского. Мы сказали ему, что не желаем более видеть пролития с обеих сторон крови христианской, а напротив того, желаем видеть восстановление мира и спокойствия и прекращение кровопролития. Внимая мольбам нашим, он приказал своим полномочным снова собраться с шведскими полномочными и переговариваться с ними о добрых делах: о том, как справедливым образом Великий Государь наш и король Густав-Адольф могут [368]вступить между собою в любовь и дружбу и как можно будет основать мир и спокойствие между обоими Государствами. На сей конец Е. Ц. В-во повелел ныне послать нужные для сего приказания своим полномочным и просить князя Ивана, посла Е. Ц. В-ва любезного брата короля Иакова Великобританского, и Рейнгольда и товарищей его, великих посланников Голландских и Нидерландских генеральных штатов, чтоб они оказали ревность и услуги свои Е. Ц. В-ву, чтоб с умом и искренностью старались отклонить Шведских полномочных от несправедливых несбыточных их требований; чтоб они склонили сих к добру и содействовали к восстановлению мира христианского, дабы возникли дружеские сношения между Е. Ц. В-м и их королем Густавом-Адольфом и существовали бы мир и согласие между великими владениями Е. Ц. В-ва и Шведскою землею. Мы просим также великих посредников научить как русских, так и шведских полномочных увещевать их к правде и боязни Божией, просим и их самих 152 помнить правду и бояться Бога; [369] шведских полномочных же порицать за их несправедливость и отклонить их от несбыточного требования огромных денег, дабы они, посредники, не заслужили наказания от Бога и хулы от прочих христианских великих государей, коль скоро они будут подстрекать к неправде. Когда же они успешно окончат услуги свои и совершат мирное дело между нашим Великим Государем и королем Адольфом и между их великими Государствами и по справедливости, не щадя стараний, заключат мир, то Е. Ц. В-во наградит их великою Царскою милостию своею, и справедливость и слава их будут вечно греметь во всем христианстве. Если же вы, как английский так и нидерландские посланники, никак не успеете склонить шведских полномочных к добру и миру христианскому, и если шведские посланники, не слушаясь советов посредников, не откажутся от несбыточных, огромных требований своих, то мы просим Великого Государя короля Иакова Великобританского и Шотландского и Нидерландских генеральных штатов, согласно прежним их письмам,[370] действовать с Царем нашим заодно и стоять за него против короля Шведского, и сему последнему за несправедливость его ни в чем не помогать. Великий же Государь наш, Царь и Великий Князь Михаил Федорович Самодержец Всероссийский, испросив милость Божию, оправдает и извинит себя в глазах всех христианских государей, а против короля Шведского за многие его неправды, нарушение клятвы и пролитие невинной крови и произведенные им опустошения Царь восстанет и, сколько в том ему Бог милосердый поможет, начнет завоевывать обратно искони ему принадлежавшие родовые владения и города свои».
Письмо Е. Ц. В-ва Царя Российского.
«От Божиею милостию Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского 153, и проч. и проч. [371] к господам посланникам Голландских и Нидерландских генеральных штатовРейнгольду фан-Бредероде, владетелю в Венгейзене, Дидериху Бассу и проч. и Альберту Иоахими, кавалеру и проч.Вы прислали к нашему Ц. В-ву вестника своего, капитана Николая фан-Бредероде, с письмами. Чрез него же вы доставили к нашему Ц. В-ву на письме три пункта, на которых можно бы нашему Ц. В-ву заключить мир с королем Шведским. Мы Всемилостивейше усмотрели это из писем ваших. Мы увидели также из оных, что вы поняли нашу Царскую милость и благорасположение не только к гг. Нидерландским генеральным штатам, но и к их поданным. Вы нижайше благодарите нас за нашу Царскую милость и расположение к вам, благодарите также за то, что мы, ради вас, оказали милость нашу вестнику вашему купцу Гериту фан-дер-Гейдену. Из благодарности за таковые милость и расположение Царские вы объявили нам готовность вашу, по возможности и во исполнение поручений и приказаний, данных вам от Нидерландских [372] генеральных штатов, продолжать служить нам и с ревностию заниматься делами нашего Ц. В-ва. Вы писали также, что вы вместе с великим посланником вельможнейшего брата нашего его Кор. В-ва Иакова Великобританского, князем Иваном Мерриком, кавалером и его кор. В-ва ближним тайным советником, хотите употребить все старания свои, дабы столь важные дела могли быть успешно окончены и клонились бы к выгодам и пользе нашего Ц. В-ва. Вы кроме сего изъявили нам сожаление ваше о том, что, не смотря на старания ваши, вы доселе не достигли успеха, потому что полномочным обеих сторон даны были наставления и поручения слишком ограниченные. По сей причине, пишете вы, нельзя было согласить их и побудить к доброму делу. Наше Ц. В-во хвалит вас, гг. посланников, за то, что помните милость и благорасположение наши и что вы готовы продолжать заниматься, по возможности, делами нашего Ц. В-ва; хвалим также вас за то, что вы, как пишете к нам, вместе с послом любезного брата нашего короля Иакова Великобританского настоятельно просили Шведских полномочных остаться с князем Иваном и с [373] вами, гг. посланниками, в Дидерине до 15 февраля, пока вы, гг. посланники, напишете к нашему Ц. В-ву о всех делах сих в надежде, что можно будет короля Шведского уговорить на заключение мира с нашим Ц. Величеством.
Вы написали и переслали к нам три пункта, предоставляя нашему Ц. В-ву выбрать тот из них, который нашему Ц. В-ву покажется выгоднейшим и приятнейшим. По 1-му из них нашему Ц. В-ву король Шведский Густав-Адольф обязуется возвратить искони принадлежащая нам родовые владения, занятием коих Шведы нарушили вечный мир в то время, когда государство наше не имело правителя, и взяли их на свою душу противно клятве, а именно: Новгород Великий, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ивангород, Яму, Копорье, Ладогу, Нотебург с жителями их и принадлежащими к оным землями и поместьями. За сие наше Ц. В-во должен заплатить в четыре срока королю Шведскому Густаву-Адольфу и короне Шведской двадцать сот тысяч рублей или сорок сот тысяч [374] рейхсталеров 154 наличными деньгами в Нарве или в Выборге. Уплатою сей города наши будут выкуплены в четыре срока, полагая по одному году между каждым сроком и проч. Во 2 пункте писано: что король Шведский обещает возвратить нашему Ц. В-ву искони принадлежащие нам родовые владения: Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ладогу, с Сумерскою волостью, с жителями, землями и поместьями, к оным городам принадлежащими. Мы же должны за сие уступить королю Шведскому Густаву-Адольфу в вечное и потомственное владение родовые города наши: Ивангород, Яму, Копорье, Нотебург с предместьями, землями, поместьями, местечками, таможнями, правами и доходами, на суше и на воде, ничего не исключая, и кроме того еще заплатить королю Шведскому 150 000 руб. В 3-м пункте писано: что наше Ц. В-во должен уступить королю Шведскому родовые города наши: Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу, Гдов. За это король Шведский должен уступить в вечное потомственное владение Ивангород с Сумерскою областью, Яму, Копорье и [375] Нотебург с принадлежащими к оному поместьями, землями, жителями, предместьями, правами, местечками, таможнями на суше и на воде, ничего не исключая, и ему кроме того заплатить 100 000 руб. 155
И мы, Великий Государь, удивились тому, что вы, господа посланники, пишете к нам, что просили и уговаривали Шведов остаться до тех пор, пока вы получите от нашего Ц. В-ва письмо и ответ. А мы вам вовсе не приказывали просить о чем-либо Шведов, поелику вы, великие посланники, посланы были державными Голландскими и Нидерландскими генеральными штатами для того, чтоб наставлять истине нас, Великого Государя, и короля Шведского. Те же посланники, которые не согласятся на доброе дело, которых нельзя будет склонить на спокойствие христианское и которые не захотят отступиться от неправды, тех вам, господа, поручено побудить к сему и расположить к миру. Вам поручено было несговорчивых [376] уговорить, заставить их отказаться от безмерных требований и победить их упорство; просить же о чем бы то ни было вам приказано не было. Мы же, Великий Государь, ничего просьбами домогаться не хотим, и нас, Великого Государя, удивляет то, что вы предлагаете нам мириться с королем Шведским на присланных вами к нам условиях. Вам самим известно из Царских писем, писанных нами высоким господам генеральным штатам Нидерландским чрез посланника Степана Ушакова, посланного нами к брату нашему Римскому Императору Матиасу, вам достаточно известно также чрез главного посланника нашего, окольничего и наместника Суздальского князя Даниила Ивановича Мезецкого и товарищей его, сколь неправо прежний король Карл и нынешний король Густав-Адольф, и весь Шведский народ поступили с нами. Вам объяснено было, что они нарушили вечный мир, клятвенную присягу, письменные договоры и заняли, в то время когда земля наша не имела правителя, родовые владения наши — Новгород и многие другие города противно присяге и обязательствам. Во всех городах сих они разорили Св. раки и Св. иконы в храмах Божиих и предали их посмеянию; разграбили [377] сокровища нашего Ц. В-ва, хлеб и всякого рода военные снаряды, пушки, колокола церковные и имения жителей до конца, словом, поступили так, что всего исчислить и описать нельзя. Далее истребили множество невинных христиан, алкая их имения, предавали их правежу и другим невыносимым тяжким мучениям до того, что многие из них в испуге сами себя передавили и перетопили. Шведы и ныне производят в городах сих всякое зло, которого ум не постигает и каких не сделал бы никакой нехристь; такие они учинили нехристианские дела. Для чего же наше Ц. В-во отправил своих полномочных на переговоры, если б мы не имели намерения со Швециею хранить мир? Нам писал любезный брать наш Великий Государь, король Великобританский и Шотландский, Иаков, о том, чтоб мы приказали заключить с королем Шведским мир и спокойствие, и высокие господа генеральные штаты Нидерландские чрез посланника своего Исаака Масса писали к нам и просили о том же. Генеральные штаты уведомили нас также, что послали своих [378] полномочных к королю Шведскому уговорить его изгладить все его неправды против нашего Ц. В-ва и просили нас послать также наших великих полномочных на съезд со Шведскими полномочными, рассуждать о добром деле и упрочить мир для спокойствия христианского. Нам сказано было, что посланник любезного брата нашего Его В-ва короля Английского Иакова и посланники высоких Нидерландских генеральных штатов будут присутствовать при переговорах и способствовать заключению мира между нашим Ц. В-м и королем Шведским на таких условиях, которых мы пожелаем и потребуем. Посему-то, желая спокойствия и мира христианского, мы, как известно посланнику любезного брата нашего Его В-ва короля Иакова, князю Ивану и вам великим Нидерландским господам посланникам, отправили своих полномочных трактовать со Шведскими полномочными. Сии последние не имеют искреннего расположения к переговорам и к миру христианскому и поднимают такие огромные требования, коих никаким умом постигнуть нельзя. Они требуют, чтоб родовые владения и города нашего Ц. В-ва поступили в [379] потомственное владение Шведского Государства, чего у нас и на уме нет, и вы же, великие господа посланники, как благоразумные люди, сами рассудите, возможно ли нам уступить им наши родовые владения и согласиться на их огромные несправедливые требования. Желая, чтоб наши великие посланники между нашим Ц. В-м и королем Шведским установили мир и дружбу и чтоб между обоими Государствами возникли мир и спокойствие и чтоб в христианстве царствовало согласие, мы уступили королю Шведскому родовой город наш Карелу со всею областью, отказались от несметных сокровищ, от убытков, понесенных нами, и от всех доходов, полученных Шведами во всех городах наших в течение шести лет. Вам самим известно, сколь велика и сколь богата земля Карельская и сколько она дает доходов. Полномочные наши кроме сего, превышая данное им полномочие, предложили еще заплатить 100 000 р., чего никаким образом не следовало делать. В письме вашем вы пишете, что мы — великий Государь и Монарх великий, и что Цари и короли поставлены Богом для того, чтоб стоять за своих подданных, защищать их, [380] хранить их в мире и предохранять от кровопролития. Вы пишете, что не следует вообще проливать крови христианской; но это неизбежно, пока будет война между государствами. А родовых городов и крепостей Российского государства, которые находятся в руках короля Шведского, без войны возвратить и занять нам нельзя было. Вы говорите, что разорение и кровопролитие этим еще увеличатся и что в родовом городе нашем, Новгороде, митрополит, архимандриты, игумены, весь духовный собор и всех сословий народ простирают к нам руки свои и поднимают на нас взоры свои, говоря, что от войны и опустошений, свирепствовавших доселе в Новгороде, они разорены и что торговля и промыслы пресеклись. Вы говорите также в письме Вашем, что если мы будем в мире и дружбе с королем Шведским, он будет для Нашего Ц. В-ва добрым другом, и что ни от одного великого соседнего Государя мы не можем извлечь такой пользы и таких выгод, какие получим от мира с ним. Вы говорите также, что другие Государи соседних государств [381] признают главою папу, и что им верить нельзя. Далее вы пишете, что на них надеяться невозможно, и что когда мы помиримся с королем Шведским, то враги наши не будут в состоянии вредить нам и что великая для нашего Ц. В-ва будет слава во всех других землях, если мы, великий Государь, возвратим себе искони принадлежавшие нам родовые владения, Новгород и другие города, и что от сего распространится слава имени нашего во всех землях. Вы приводите нам в пример короля Французского Генриха, который воевал с Испаниею. И мы Великий Государь, Царь и В. Князь Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, Государь справедливый, милосердый и христолюбивый, мы никогда не желали проливать крови христианской и не подавали повода к войне и ныне не хотели допустить войны. Настоящая война начата Шведами, и они были причиною оной, как сказано выше в сем нашем письме; они не питают расположения к миру, помышляют только о кровопролитии и снова требуют оного. Мы же, великий Государь, как прежде, так [382] и ныне не хотим видеть пролития крови христианской, а стараемся и думаем о том, чтоб все христианские Государи и правители были согласны между собою и чтоб в великих государствах их царствовали мир и спокойствие. Мы желаем чтобы они стояли один за другого против неприятеля-нехристя и язычника. Мы желаем мира и дружбы с королем Густавом-Адольфом и знаем, что мир с ним выгоднее будет для нас, чем мир с Польшею. Но упорство и неумеренность Шведских полномочных не допускают сего, и они не расположены к доброму делу. Вам, господам посланникам, довольно известно, сколько наши полномочные расположены к доброму делу, к спокойствию и согласию христианскому; они доказали это и отказались от вознаграждения за ущерб и убытки, понесенные нами от Шведского войска во всех городах наших; они уступили также искони принадлежавший нам родовой город Карелу и кроме сего предложили им еще 100 000 р. — Шведские полномочные не довольствовались сим, и нам, по справедливости, за упорство Шведов [383] следовало бы приказать своим полномочным: с ними дела более не иметь и с ними не трактовать. Но, внимая просьбам любезного брата нашего Его Вел. короля Иакова и высоких гг. генеральных штатов и просьбам вашим, господа великие послы, многому молению Царских бояр наших и всей думы, всех сословий народа, мы не хотим, чтоб продолжалось пролитие крови христианской, а напротив, желаем видеть мир и согласие и желаем остановить кровопролитие. Вследствие сего мы повелели и разрешили нашим полномочным съехаться со Шведскими полномочными для переговоров о добрых делах и рассуждать с ними, каким образом установить любовь и дружбу между нашим Ц. В-м и королем Густавом-Адольфом, основать и упрочить мир и спокойствие между государствами нашими. На сей конец мы послали нужные приказания и наставления к великим полномочным нашим. Мы просим вас, господ великих посланников державных генеральных штатов Нидерландских, оказать нам ревность и услуги ваши: мудрым умом вашим и правдою [384] отговорить Шведов от чрезмерных, несбыточных требований их и склонить их на добрые дела и на заключение мира и дружбы между нашим Ц. В-м и королем Шведским Густавом-Адольфом, и на утверждение спокойствия и согласия между обоими государствами. Мы просим вас увещевать как Шведских так и наших полномочных к справедливости и боязни Божией, дабы Бог Всемогущий наградил вас, и вы не заслужили бы обвинений всех соседних христианских Государей и владетелей. Мы просим вас отклонить Шведов от несправедливости и чрезмерных их требований. Буде же между нами, великим Государем и королем Густавом Адольфом и обоими государствами стараниями и усилиями вашими, будет заключен мир, то мы к вам, господам посланникам, Царскою нашею милостию и благорасположением благосклонны будем и доброе дело ваше будет славиться у всех христианских Государей. Если же Шведские посланники по несправедливости своей не послушаются вас, господ посредников, не окажут расположения к миру [385] христианскому и не откажутся от огромных требований своих и если поэтому мира и спокойствия христианского восстановить нельзя будет, то мы просим высоких гг. генеральных штатов Нидерландских исполнить данное ими слово и, как они писали к нам, держать нашу сторону против короля Шведского за его неправду и за то, что чрез него пролито столько невинной крови христианской. Мы же будем просить помощи у Бога Всемогущего, оправдаем себя в глазах всех христианских Государей и будем воевать против короля, чтоб возвратить искони принадлежавшая нашему Ц. В-ву родовые владения наши, сколько в том нам Бог окажет милости и помощи. За невинную христианскую кровь, которая снова пролита будет, они отвечать будут пред Богом, мы же в сем кровопролитии останемся невинны. Что касается до того, что вы писали нам о намерении Поляков подступить к родовому городу нашему Пскову, который они хотят осадить, и о средствах защищать и продовольствовать оный, то мы уведомляем вас, что бояре, воеводы и военачальники наши под [386] присягою заключили письменным договором с войсками Польскими на границах перемирие на известное время, впредь до приказания нашего. Мы надеемся, что это Шведским посланникам известно. При боярах и воеводах наших в городе Пскове находится много войска, и город снабжен всякого рода продовольствием. Если нам Бог поможет и защитит нас своею милостию, то ни один враг не в состоянии нам учинить вреда. Капитан, которого вы отправили к нам, допущен был к нам и видел светлые очи наши по окончании первой недели поста. Мы оказали ему Царскую милость нашу и отправили его с письмами нашего Ц. В-ва к господам посланникам, не задержав его. Дано в царском столичном городе нашем Москве, в лето от создания мира 7124 в феврале месяце».
Письмо господ главных полномочных Российских.
«Бога милостивого в Св. Троице славим.Великого Государя, Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского 156, великие полномочные, окольничий и [387] наместник Суздальский князь Даниил Иоаннович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский Алексей Иванов Зюзин и Его Ц. В-ва дьяки — Николай Никитин сын Новокщенов и Добрыня Семенов, — к господам великим посланникам державных генер. штатов Нидерландских, господам Рейнгольду фан-Бредероде, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими 157.
Прошедшего 4 февраля вы писали к Великому Государю нашему, Царю и В. Князю Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, чрез посланного вашего капитана Николая фан-Бредероде, [388] о настоящих остановленных делах и просили ответа Е. Ц. В-ва. Февраля 20 Е. Ц. В-во писал к Е. Ц. В-ва любезного брата короля Иакова Великобританского, Шотландского и Нидерландского, великому посланнику тайному советнику камергеру и кавалеру князю Ивану Ульяновичу Меррику. Письмо это князь Иван сообщил вам, и в оном сказано было, что посланные ваши прибыли в Москву в самый пост, т. е. тогда, когда воздерживаются от коровьего мсла. Они в день приезда не могли быть допущены в Е. Ц. В-ву. Царским обычаем государства Российского в первую неделю великого поста Государи наши соблюдают пост; Е. Ц. В-во кроме церкви Божией никуда не выходит; в первую неделю никаких дел не производится и к Е. Ц. В-ву никто не допускается, кроме приближенных его и самых знатных особ. Ради мира христианского, однако ж, Е. Ц. В-во позволил вестнику вашему, капитану Николаюфан-Бредероде, немедленно узреть светлые очи Его, приказал принять письмо ваше и всемилостивейше изволил выслушать чтение оного; после того приказал вестника вашего отправить к вам с [389] ответом и поручением Е. Ц. В-ва, не задерживая его ни на один час. Вестник ваш, Николай фан-Бредероде, прибыл к нам от Е. Ц. В-ва 27 февраля, и к вам также писано письмо от Е. Ц. В-ва. Пред сим мы чрез вестника Царского получили наказ от Е. Ц. В-ва. На съезде (в Дидерине) мы просили вас обождать, пока возвратится вестник ваш (из Москвы) и пока мы получим новые приказания от Е. Ц. В-ва. Мы просили вас также уговорить шведских посланников обождать ответа; вы же их не уговорили на это, а уехали с ними в Новгород, не окончив столь важного дела. Шведские полномочные, равно и вы, ждать не хотели, но уехали под предлогом, что шведские полномочные не получали новых приказаний от короля своего и что не могут без его ведома и согласия сбавить чего-либо от требуемой безмерной суммы; из чего видно, что они и ныне не более расположены на добрые дела, чем были прежде. — Они говорили, что без ведома короля ничего учинить не могут, а коль скоро получат обстоятельные приказания короля, то съедутся [390] опять с нами в том месте и к тому сроку, которые нами письменно назначены были. Мы получили наказ от Е. Ц. В-ва, по коему, если шведские полномочные покажут расположение к доброму делу, нам велено в известное время и место вступить снова с ними в сношения, на основании наставлений и поручений Е. Ц. В-ва, и предъявить им оные. Вас же, великих посланников, мы просим, коль скоро вы будете у короля, служить Е. Ц. В-ву делом и правдою, дабы восстановить между великим Государем нашим и королем Шведским любовь, дружбу, мир и согласие во истине. Мы просим вас уговорить и склонить короля на благое расположение к доброму делу и на то, чтоб он приказал полномочным своим отступиться и отказаться от чрезмерной суммы, которую они требуют, и чтоб он дал своим посланникам полные приказания, по коим можно бы было основать и учинить добрые дела. Когда получите от короля ответ на письмо, которое вы чрез своего нарочного писали к нему, то чрез слугу князя Ивана Ульяновича сообщите Е. Ц. В-ву и нам [391] содержание сего ответа и уведомьте, что именно он согласен уступить и на каких условиях он готов на добрые дела. Мы вас просили постараться уговорить шведских полномочных, чтоб в родовом городе Е. Ц. В-ва, Новгороде, и других городах, ныне занятых Шведами, не разорять церквей Божиих и монастырей, не вывозить колоколов и пушек, не увозить в Швецию митрополита, князя Ивана 158 ниже других жителей; вы нам дали слово ваше, что вы на это уговорите шведских полномочных. Ныне мы вас, господ, просим сдержать и исполнить ваше слово и уговорить Шведов. Мы же о вашем обещании и добром расположении доведем до сведения Е. Ц. В-ва. Письм, присланные вам от Е. Ц. В-ва чрез вестника вашего Николая фан-Бредероде, мы, по вашей просьбе и желанию вашему, приказали перевести и переписать на немецкий язык. Подлинное письмо Е. Ц. В-ва и немецкий перевод мы посылаем к вам [392] чрез вашего посланного Николая фан-Бредероде. Писано 8-го февраля 159.
Если шведские полномочные захотят снова начать добрые дела до истечения определенного времени и если, получив от короля новые наставления, готовы будут приступить к переговорам о мире христианском, то они могут явиться на старое место (Дидерино); мы же, по приказанию Государя нашего, готовы продолжать переговоры и расположены на доброе дело, сколько возможно. Если ж они не получили еще новых наставлений или по другим каким-либо причинам не захотят прежде определенного времени продолжать переговоры, то явиться им к назначенному в акте о перемирии сроку.
Надпись была следующая: господам великим посланникам высокомощных гг. генеральных штатов Соединенных Нидерландов».
С капитаном Николаем фан-Бредероде прибыл [393] гофмейстер английского посла, который передал нам следующее письмо своего господина.
«Высокородные, почтеннейшие, многомудрые, милостивые государи и добрые друзья.
Свидетельствую вам почтение, дружеский поклон и желаю вам всякого добра. Уведомляю вас, что письмо, полученное мною 27 февраля стар. стиля от Великого Государя, Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, одинакового содержания с тем, которое он писал к вам, о чем, впрочем, может донести вам посланный ваш 160. В конце письма Царь упоминает о новых инструкциях, данных им своим полномочным, полнее прежних и более способных к успешному окончанию дела. Русские просят также чтоб Е. К. В-во отказался от великих требований своих и определил на место оных такие условия, которые могли бы подать надежду привести к добропорядочному окончанию столь хорошо начатых переговоров. Таким образом ныне зависит от Е. Кор. В-ва подвинуть вперед дело чрез предоставление большей власти своим [394] достойным комиссарам. Приказания сии должны иметь ту же форму, которую имеют новые повеления, данные Великим Князем своим комиссарам, дабы они были достаточны для производства дел. Вся моя надежда и единственное средство, по моему мнению, в этом деле состоят в том, не имеется ли поручений обширнее тех, которые нам сообщены были. Для сего хорошо было бы, если б вы сами потрудились отправиться к королю и лично уговорить Е. К. В-во к благоприятному согласию на это дело. Я же между тем со всею ревностно буду действовать на Великого Князя, (хотя крайние его приказания уже прибыли), чтоб с помощию Божиею довести дела сии до благополучного окончания. Слишком было бы прискорбно дело сие, начатое с намерением столь богоугодным и стоившее столько труда пресечь без успеха. Но я все имею еще надежду, что ваши высокородия, при похвальных стараниях ваших, будете продолжать действовать столь же счастливо, как вы начали. Я буду извещать вас о всем, что здесь в делах сих произведено будет, и прошу ваши высокор-ия с вашей стороны меня не оставлять без уведомления. Я [395]надеюсь воротиться вовремя из Москвы, хотя желал бы, чтоб назначенный срок был продолжен еще на один месяц. Да подаст Бог успех и пользу нашему съезду, дабы он послужил к славе имени его, к желаемому окончанию дела и к тесному союзу сих двух великих Государей в любви и согласии. Желая вам долгого здравия, передаю вас покровительству Всемогущего. Дано в Дидерине, последнего числа февраля 1615 года англ. стиля. 161 Подпись была: ваших пр-в благосклонный, добрый друг навсегда: (подп.) Иван Меррик.
Надпись была: высокородным, многоученым и многомудрым господам, Рейнгольду фан-Бредероде, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими 162, высокомощных господ генеральных штатов свободных соединенных Нидерландов полномочным посланникам, милостивейшим моим государям и добрым друзьям». [396]
Мы на вышеприведенные письма ответили 14 марта 163, следующим образом:
Его Царскому Величеству.
«Светлейший Державнейший Царь и Великий Князь Михаил Феодорович, Самодержец всероссийский 164 и проч. и проч. и проч.
Мы во всякое время готовы нижайше служить В. Ц. В-ву, светлейший, вельможнейший Царь и Великий Князь. Радость, с которою мы из письма вашего Ц. В-ва, писанного к нам в прошедшем феврале месяце, усмотрели, что старания и ревность, которые мы явили и употребили в мирных переговорах между В. Ц. В-м и Е. В-м королем Шведским были В. Ц. В-ву приятны, значительно уменьшилась тем, что из сего же письма мы узнали, что В. Ц. В-во, кажется, не так приняли, как мы надеялись, три условия или [397] предложения, представленные В. Ц. В-ву от великого посланника вельможнейшего Государя и Князя Иакова, Короля великобританского, французского и ирландского, высокородного господина Ивана Меррика, Е. В-ва тайного советника и камергера и от нас, чрез нарочных его и нашего. Искреннее и доброе намерение наше клонилось только к тому, чтоб поистине довести до сведения В. Ц. В-ва те условия, на которых, по нашему мнению, можно было бы побудить Короля Шведского заключить мир с В. Ц. В-м и отказаться от своих притязаний и от городов и крепостей, которые ныне заняты его войсками в России. Если б мы не сделали сего, то английского посла и нас по справедливости можно бы было обвинить в том, что мы не употребили надлежащего радения к восстановлению мира между двумя столь великими Государями, каковы В. Ц. В-во и Король Шведский. Английский посол и мы выразили на бумаге не только означенные три предложения, но и все прочие спорные между обеими державами пункты, о коих речь [398] была в переговорах, для того чтоб оные все вместе и одновременно представить В. Ц. В-ву и ждать решения, которое В. Ц. В-во по великой мудрости своей почтете наиболее для себя полезным; этим переговоры окончились бы скорее к облегчению и утешению страждущего человечества. Но великие комиссары В. Ц. В-ва, пересмотрев с нами все сии пункты, объявили нам, что многие из оных почитаются решенными и между обеими партиями оконченными, как, например, возобновление Тявзинского переговора и из Выборгского трактата утверждение уступки Карелии, учиненной вельможнейшим Царем и Великим Князем Василием Иоанновичем покойному Королю Шведскому Карлу IX; сюда принадлежало и то, что преданы будут забвению все неприятельские действия обеих держав со времени заключения Тявзинского договора; а также уничтожения между обеими державами всех взаимных денежных претензий, кроме тех, о коих упоминается в означенных трех предложениях, равно и положен был обмен пленных. Великие комиссары В. Ц. В-ва объявили, что имеют полную власть решить все прочие оспариваемые и [399]требуемые Швециею пункты, куда принадлежали: отречение от титула Лифляндского, Карельского и других мест, которые, по мнению Шведов, уступлены и отданы будут В. Ц. В-м королю и короне Шведской, далее установка пограничных столбов между владениями обоих Государей и многие другие пункты, коими, по словам русских полномочных, бесполезно и не нужно было утруждать В. Ц. В-во. Вследствие сего к В. Ц. В-ву посланы были только три предложения, на принятие коих В. Ц. В-ва великие комиссары уполномочены не были. Мы таким образом не видим, в чем английский посол и мы ошибиться могли и не понимаем, в чем мы поступили к невыгоде и ущербу В. Ц. В-ва. Мы, напротив того, совершенно спокойны в совести своей и уверены, что мы в переговорах сих поступили искренно и беспристрастно, как добросовестным посредникам надлежит. Мы от всего сердца желали, чтоб дело окончилось к удовлетворенно В. Ц. В-ва, и мы с тою же искренностию и с возможною [400] ревностию постараемся исполнить протокол 165, составленный в Дидерине в присутствии великих полномочных В. Ц. В-ва между нами и английским послом. Мы на сей конец отправимся после завтра от сюда с Божиею помощию к королю Шведскому в Стокгольм. За сим, в заключение сего нашего письма принося благодарение наше В. Ц. В-ву за милость, оказанную посланному нашему капитану Николаю фан-Бредероде, мы просим Бога Всемогущего, светлейший, вельможнейший Государь и Великий Князь, хранить Царскую особу вашу во всегдашнем здравии, а Государство ваше в постоянном благоденствии. Новгород, 4 марта, стар. стиля, в лето от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа 1616».
К великим русским комиссарам.
«Сиятельный и высокородные государи,
Мы дружески предлагаем вашим сият-ву и высокор-м услуги наши и в дружеской ответ на письмо ваше от 8 февраля, доставленное нам капитаном Николаем фан-Бредероде, уведомляем [401] вас, что мы доселе не получали известия от вестника, посланного нами к Е. В. Королю Шведскому; мы даже не знаем, застал ли он короля в Финляндии или отправился ли вслед за Его В-м в Стокгольм. Мы чрез день или два отправимся к королю согласно уговору, сделанному нами с вами и послом державнейшего короля Великобританского кавалером Джоном Мерриком, в то время, когда нам не удалось удержать шведских полномочных в Глебове. Если б вашим сият-ву и высокор. угодно было сообщить нам содержание новых наказов, полученных вами из Москвы, то мы могли бы воспользоваться ими, чтоб действовать в пользу Великого Государя, Царя и В. Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского. Коль скоро мы узнаем что-либо клонящееся к успеху производящихся переговоров, то мы не оставим довести о сем до сведения ваших сият-ва и высокор. Сколько нам известно, шведские комиссары не получали еще дальнейших приказаний. О намерении их, касательно съезда в будущем мае месяце, гр. Яков Понтус [402] (де-ла-Гарди) пишет к великобританскому послу, о чем вас г. посол может известить. Мы, согласно обещанию нашему, говорили с шведским полководцем о том, чтоб во время перемирия не разоряли Шведы церквей и монастырей, не вывозили пушек и колоколов и не увозили преосвященного митрополита, князя Одоевского и других жителей, и мы старались получить по сему предмету формальное обещание, но не могли исходатайствовать более прежнего. Мы надеемся на его справедливость и совесть, что он без весьма важных на то причин не решится на поступки, могущие еще более затруднить переговоры. Мы с почтительностию получили письмо Е. Ц. В-ва и вместе с ним немецкий перевод, сделанный вашим попечением; за что мы благодарим ваши сият-во и высокор. Бог Всемогущий да сохранить ваше сият-во и ваши высокор. в продолжительном здравии. Писано в Новгороде, 4 марта 1616 г. стар. стиля».
Г. великобританскому послу.
«Высокородный и милостивый государь.
Мы совершенно готовы к услугам вашего пр-ва. Письмо ваше [403] из Дидерина, от последнего числа февраля 1616 г. 166 английского стиля, вручено нам было вчера. Мы благодарим вас за обязательное сообщение, но желали б, чтоб ваше пр-во или главные комиссары Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, Самодержца Всероссийского, нас уведомили письмами своими о содержании новых приказаний, посланных им из Москвы, для того, чтоб, находясь у короля Шведского, нам можно было его несколько утвердительно уведомить о том, чего он ожидать может на съезде, назначенном между Ладогою и Тихвиным, и склонить его, сколько нам будет возможно, смягчить представленные предложения, на что, впрочем, комиссары Е. К. В-ва подали нам мало надежды. Мы постараемся отправиться к королю с первою навигациею и не преминем уведомить ваше пр-во, если узнаем что-либо клонящееся к успеху предпринятого доброго дела. От посланных вашим прев-м и нами с письмами к Е. В-ву королю Шведскому мы известий не имеем [404] и не знаем, застали ли они короля до отъезда его из Абова (Abo) или должны ли они были ехать вслед за ним в Стокгольм. Письмо вашего пр-ва к митрополиту мы доставили его преосвященству и известили его о всем, что происходило на переговорах. Собрание, назначенное в мае месяце, поддерживает некоторым образом дух митрополита, который, однако ж, опасается, чтоб между тем не случились происшествия, могущие увеличить еще бедствия жителей Новгорода, чего Боже упаси. Всемогущий да сохранить ваше прев-во в продолжительном здравии. В Новгороде 4 марта 1616 ст. стиля».
Мы советовались со шведскими полномочными о том, какую нам взять дорогу, чтоб удобнее и скорее быть у короля, и по совету их положили ехать в Ревель, откуда, по их словам, удобно можно будет переплыть на корабле в Стокгольм, когда Балтийское море освободится от льда. Когда все было готово к отъезду нашему, мы почтительным образом простились с генералом гр. Лекским (де-ла-Гарди) и с секретарем Мансом Мартенсоном. Наместник же Выборгский 167 за несколько дней пред сим уехал. Мы одарили графа и некоторых из окружающих его маловажными подарками за то, что мы их стараниями получали все необходимое во время переговоров и также все нужное к отъезду нашему в Нарву.
17 марта мы оставили город Новгород, по справедливости называемый великим. Город сей ныне находится в сильном упадке, ибо более половины домов и других строений сгорело и число жителей весьма уменьшилось в сравнении с прежним, многие из них разбежались, другие погибли от чумы, от меча и голода. Из оставшихся жителей ежедневно многие умирали с голоду, угнетающего весьма сильно не только Новгород, но и все В. Княжество Новгородское, воеводство Псковское и другие города, так что в некоторых местах Русские употребляли разную нечистую пищу, даже человеческое мясо. Кроме сего оставшиеся в Новгороде жители обременены были содержанием гарнизона; они также должны были нести все издержки, [406] затраченные Шведами во время переговоров на съезде. Издержки эти простирались на значительную сумму денег по причине дороговизны и расстояния мест одно от другого; кроме сего многие из людей, доставлявших припасы, перемерли и погибли дорогою от холода, бедности и других бедствий. Мы, едучи из Глебова, дорогою видели там и сям много человеческих трупов и павших лошадей, растерзанных частию лютыми зверями.
В ночь на 19 марта нам встретился на дороге между Тесовым и Заречьем (два шанца занятых гарнизонами шведского короля) Ламберт Массар, брат Исаака Массара. Он, встретившись с нами, повернул назад и следовал за нами до Заречья. Он отправлен был из Амстердама 7 января с письмами от вашего Державия к Царю Российскому, но не имел писем к нам, ниже копий с писем к Царю, которые могли бы известить нас о предмете его путешествия. Он в Риге нашел пакет с письмами В. Держ-я к нам от 26 октября прошедшего года, в коих вы уведомляете [407] нас о прибытии в Нидерланды росс. посланника, о предложениях, сделанных им, и об ответе, данном ему на оные В. Державием. В письмах сих находилось также донесение Исаака Массара и описание того, как он позван был ко двору Е. Ц. В-а, как имел публичную аудиенцию с торжественною церемониею, был отлично угощен и как его с почетным конвоем проводили до Архангельска. В сих же письмах находилось подробное описание подарков, пожалованных ему от Е. Ц. В-ва, и говорилось о многих других еще делах. Мы в тот же день отправили далее означенного Ламберта Массара, снабдив его рекомендательными письмами к гр. де-ла-Гарди, чтоб ему доставить свободный проезд в Москву.
21 марта мы прибыли в Яму, а 22 в Нарву. Мы везде были приветливо и с почетом приняты новыми градоначальниками, ибо король, возвращаясь из Пскова, осмотрел границы и переменил градоначальников во Гдове, Ивангороде, Яме и Копорье.
24 марта нам в Нарве вручено было следующее письмо Его В-ва Короля Шведского: [408]
(Перевод с латинского).
«Густав-Адольф, Божиею милостью Шведов, Готфов и Вендов избранный король и наследный князь; великий князь Финляндии, Эстляндии и князь Вестманландский.
Особенная милость, благоволение и доброжелательство наши вам благородные, достойные, нам искренно любезные. Прибытие ваше во многих отношениях было нам приятно, столько потому, что вы были посланы от союзников и добрых друзей наших, сколько потому, что мы возымели твердую надежду, что предпринятые между нами и Русскими 168 переговоры о мире, вашими мудростию, прямодушием и трудами будут доведены до желаемого исхода. О стараниях и неусыпных трудах ваших наши комиссары громко свидетельствовали, и мы не сомневаемся, что если встретились некоторые препятствия, то это произошло по вине и погрешности нашего соседа. С нашей стороны было бы неблагодарно вас столь долгое время, не без великих лишений, задерживать в столь неудобном месте. Но так это случилось от недостатка народного 169 и мы уверены, что переговорам [409] уже положен конец, то мы милостиво просим вас по окончании съезда, каков бы ни был его исход, прибыть к нам. Мы вас примем и почитать будем как посланников лучших наших друзей и согласно явному расположению нашему к многолюбезным нам державнейшим господам Соединенным Штатам. Мы, по милостивой к вам благосклонности, отпустим вас, сообразно с желанием вашим, и будем песчись о том, чтоб с почестью вы были проведены тем путем, который вам будет всех более пригоден. Сим предаем вас милости Божией. Дано в Абовской нашей крепости, 28 февраля 1616 г.».
(подп.) Густав-Адольф.
Надпись была: благородным, достойным посланникам державнейших Генеральных Штатов соединенных Нидерландов, находящимся ныне в Глебове, в России, на переговорах о мире.
Мы на это письмо ответили следующим образом:
(Перевод с латинского).
«Светлейший, державнейший Король.
Мы В. К В-ву нижайшие наши услуги с надлежащею готовностью предлагаем. Письма, которыми В. В. удостоили нас, доставлены [410] к нам сегодня. Мы чрезвычайно обрадованы тем, что старания употребленные нами в переговорах о мире нравились и были приятны В-му В-ву. Мы, конечно, и несомненно можем уверить, что нами ничего не упущено из того, что могло служить к основанию оного 170. Нам чрезвычайно прискорбно и мы крайне жалеем, что доселе нельзя было дела сего довести до желаемых цели и исхода. Мы, однако ж, надеемся, что волею Божиею это сбудется на предстоящем съезде, назначенном на 1-е число июня, между Тихвином и Ладогою, до какого срока и продолжено перемирие. Мы не сомневаемся, что В. В. из донесений своих комиссаров и наших достаточно известились, до чего именно доведены занятия и что было сделано в главном деле. По случаю прекращения съезда мы путь свой направляем к В-му В-ву, (на что к великой нашей радости мы милостиво вышеупомянутым письмом В. В-ва приглашаемся). На сей конец мы уже едем в Ревель, чтоб, по миновании льда, переехать в Стокгольм, дабы свидетельствовать вашему В-ву наше почтение.
Светлейший, державнейший Король, от Бога Всемогущего просим [411] для В. В-ва мирного царствования и всякого благополучия. Нарва, 15-го марта лета Спасителя 1616. Подпись: Светлейшего Королевского В-ва Вашего нижайшие посланники высокомощных Генеральных Штатов соединенных Нидерландов».
Мы в Нарве остались до 27 марта, потому что весьма было трудно получить лошадей и саней, на которых мы должны были с кладью нашею отправиться далее, так что мы принуждены были оставить в Нарве часть вещей своих. При отъезде нас почтили пушечными и ружейными салютами точно так, как было сделано и при въезде нашем в город. Градоначальник Нил Янсен (Nilus Ianssen) и некоторые другие офицеры проводили нас на полмили за город. В числе сих офицеров находился Самуил Коброн, полковник, командующий полком Шотландцев, который вместе с другими еще изъявил желание вступить в службу В. Державия и предложил поставить хороший полк в распоряжение ваше, не требуя вперед денег; он настоятельно просил нас рекомендовать его вам, высокодержавные Государи. Он с значительным отрядом полка [412] своего стоял в городке или небольшом укреплении, лежащем под крепостью Ивангородом, куда спаслись многие русские из окрестных мест с имуществом своим во время войны; городок сей в прошедшем мае месяце, как уже сказано нами прежде, сгорел дотла, и несчастие сие причинило сильный убыток Королю и жителям.
Прибыв 29 марта в Тольсбург (Tolsburg), мы должны были остаться в оном следующий день по причине слабости лошадей. Они с трудом довезли нас 31 числа до Колке 171 (Kolcke), поместья и замка, принадлежащего гр. де-ла-Гарди, который, желая изъявить благорасположение свое к В. Д-ию и к Нидерландам, из Новгорода дал приказание принять и угостить нас, на его иждивение, приличным образом в замке своем. Он чрез письмо просил знатного лифляндского дворянина Ганса Шаренберга заступить его место, принять и угостить нас.
2 апреля мы прибыли в Ревель. Не доезжая города, именем губернатора Эстляндского, Гавриила Оксенштиерна, принял нас барон Нил Биелкенс в сопровождении нескольких дворян и [413] слуг. При въезде нашем в город почтили нас пушечными выстрелами из города и из крепости. Губернатор приказал извиниться, что не встретил нас лично, потому именно, что получил письма от короля и занят был чтением их и ответами на оные; он должен был спешить отправить вестников, ибо они должны были ехать льдом чрез Финский залив, а погода грозила оттепелью. Он посетил нас 5 числа сего месяца, а на другой день был у нас гр. Генрих Горн, государственный маршал, один из уполномоченных Короля на переговорах и о коем говорено было выше 172. Мы словесно уведомили его о том, что происходило на переговорах. За три дня перед сим, когда он находился еще в поместье своем в Вендене, в 12 или 13 милях от Ревеля, мы, по его просьбе, ему вкратце послали письменное описание переговоров. Магистрат отправил также некоторых из членов своих приветствовать нас; они подарили нам бочку рейнского вина и в незначительности подарка[414] извинились малыми доходами города. На другой день после приезда мы 9 лошадей, оставшихся еще при нас из 21-й, которые даны были нам именем шведского Короля в Ивангороде, Яме и в лагере под Псковом для совершения путешествия нашего, представили к губернатору, чтоб возвратить их в конюшни Его В-ва.
7 апреля воротился к нам Андрис фан-Вуве, посланный нами из Глебова с письмом к Королю шведскому, вместе с вестником английского посла. Путешествие его чрез Финляндию было чрезвычайно затруднительно, ибо народ разбежался и обеднел от беспрестанных походов шведского войска в Россию и обратно. Мы чрез него получили следующее письмо от короля:
«Густав Адольф, Божиею милостию Король Шведский 173, объявляем вам благородные, высокородные, достойные; многоученые, особенно любезные, милость нашу и благорасположение.
Письмо ваше из Глебова от 6 февраля мы исправно получили [415] здесь в крепости нашей Абове, 1 марта, чрез посланного вашего Андриса фан-Вуве и усмотрели из него, что, не смотря на ревность и старания употребленный вами и британским послом для успешного и скорого окончания мирных переговоров, вы доселе не получили желаемых плодов от труда вашего, потому что данные как нашим так и русским комиссарам полномочия слишком между собою были разногласны. Вы вследствие сего приняли к сведению предложение Москвитян с изложенными ими побудительными причинами и объявили им, что наши полномочные никак не осмелились принять такого рода предложений. Но не желая, чтоб переговоры пресеклись безуспешно, вы вместе с британским послом сочинили несколько предложений и переслали оные русскому Царю (an den Reuszen). Эти предложения в особой редакции вы посылаете и нам. По первому из сих предложены за отказ наш от всех притязаний на В. Княжество Российское и возвращение Новгорода Великого, Старой Руссы, Порхова, Гдова, Ивангорода, Ямы, Копорья, Ладоги и Нотебурга с [416] землями, поместьями и проч. Русские должны заплатить нам и внести в 4 срока двадцать сот тысяч руб. (2 милл. руб), каждый рубль в 100 денег, нынешнею монетою или сорок сот тысяч (4 милл. рейхсталеров) звонкою монетою, а мы, удерживая означенные города в залоге, обеспечены будем в платеже к назначенным срокам. Или же, по второму предложению, он (Царь) 174, должен вместо упомянутых 2 000 000 р. или 4 000 000 рейхсталеров звонкою монетою уступить нам и оставить за нами в вечное и потомственное владение Ивангород, Яму, Копорье и Нотебург с их укреплениями, городами, землями и поместьями, к ним принадлежащими, и прибавить к сему еще 150 000 рублей, из коих первую половину заплатить немедленно, а другую чрез год. В обеспечение исправного платежа, мы удержим в залог Гдов и Сумерскую волость с тем что, буде означенные 150 000 р. не будут исправно выплачены, то города сии поступать в вечное владение наше. Или же, еще по третьему предложению, Царь должен уступить нам и оставить за нами крепости Ивангород, Яму, Копорье и Нотебург, сверх того Сумерскую волость и [417] еще 100 000 руб. чистыми деньгами. Вы вследствие сего почли за благо остаться в Глебове до 15 минувшего месяца, представили нам с тщательностию все невыгоды, могущие произойти от пресечения переговоров, и просили нас не только одобрить сии предложения, но даже, если нельзя будет уговорить Русских на принятие одного из них, то смягчить оные. Все сие ясно и весьма обстоятельно изъяснено вами в письме вашем и в трех означенных предложениях.
Мы в ответ на сие всемилостивейше не хотим преминуть объявить вам, что мы с особенным удовольствием прежде и ныне усмотрели, с какими старанием, ревностью и осмотрительностью вы вместе с г. великобританским послом вели доселе переговоры. Мы не желали бы, чтоб труды и старания ваши остались бесплодными, и просим вас, в прозорливости вашей, рассмотреть все обстоятельства, по которым мы попали в эту войну и в эти споры с Россией; как мы сначала, по просьбе Русских, поспешили и были вовлечены к ним на помощь, как они вопреки договорам и заключенному [418] союзу избрали Великим Князем своим сына короля Польского, врага нашего; его именем восстали против нас, удержали противно трактату и данному обещанию Кексгольм и Карелию; наших, спасшихся от Клязенинской битвы, они перебили или взяли в плен и терзали нехристианским образом, после того как они передали нам все Российское Государство и после того, как с нами соединились Новгородцы и предали себя нашему и Шведской короны покровительству. Вскоре после того они изменили мнение свое, коварным образом завоевали Тихвин и Гдов, а гарнизон наш перебили и с ним обошлись самым нехристианским образом, прежде чем мы могли подумать о малейшем недоразумении, а еще менее о войне. Они ввергли нас в убыток, издержки и хлопоты, которые, конечно, в начале могли бы быть окончены полюбовно, если б они вняли нашим предложениям. Если вы все сие и прочее, сюда относящееся, тщательно и обстоятельно рассмотрите, то мы никак не сомневаемся в том, что вы сами, выслушав теперь обе стороны, должны будете признаться, что мы против воли попали в сию войну и с своей стороны [419] желали б прекратить оную, коль скоро это возможно достигнуть, не вредя славе нашей и достоинству нашему. Мы комиссарам, посланным нами на эти переговоры, дали надлежащие инструкции и полную власть, дабы, по причине отдаления нашего, не встретились препятствия к заключению мира. Мы наконец даже объявили Москвитянину (Mucshowiter), что мы надеемся, что ни один умный муж не будет хулить нас за то, что мы, желая мира, отказываемся от всех прав и притязаний на Государство Российское. Мы готовы возвратить Новгород Великий со всеми занятыми крепостями и городами, принадлежащими к В. Княжеству Новгородскому, и требуем за сие только уплаты такой суммы денег, которая могла бы некоторым образом вознаградить нас за понесенные убытки. Вместо сих денег и за возвращение Новгорода, Старой Русы и Порхова, мы готовы довольствоваться прочими маловажными, незначительными местами и землями, которые, хотя уже весьма незначащи в сравнении с теми, которые мы возвращаем и уступаем России, соделаются еще менее важными в сравнении с тем, что Польша с своей стороны потребует или уступит при [420] заключении мира. Вы же взвесьте, что они нам предлагают. Они хотят укрепить за нами Кексгольм с поместьями, уже укрепленный за нами прежде сего законно царствовавшим В. Князем. Кексгольм принадлежит уже нам, и мы удержали бы его, если б мы прежде овладели Новгородом и некоторыми другими городами в России. Теперь же, когда мы приобрели право собственности на В. Княжество Новгородское и когда мы избраны были в Великие Князья знатнейшими сановниками Российскими и кроме того попали чрез Россиян в великие издержки и невознаградимые убытки, они хотят отделаться 100 000 рублями. Что же касается сказанного ими о пушках и колоколах, то они действуют в сем случае по старинному обычаю, и мы считаем излишним говорить о сем, потому что мы уверены, что вам известна суетность этих претензий.
Но дабы всем было известно, что мы не хотим отвергнуть справедливых средств к миру, на которые можно согласиться не вредя достоинству нашему, дабы не оставить без успеха трудов и стараний ваших, дабы на деле показать, что мы хотим Е. В. королю [421] великобританскому и высокомогущим гг. генеральным штатам сделать возможно угодное, и уважая умные и добрые советы ваши и великобританского посла, то мы одобряем три предложения точно в таком виде, в каком они вами обстоятельно сочинены и нам представлены; мы предоставляем сим Царю выбрать любое из сих трех предложений, которое покажется ему всех выгоднее. Коль скоро Царь изберет одно из оных, то мы приказали комиссарам нашим, в силу прежнего полномочия, заключить мир и обеспечить нас надлежащим образом. Если ж Русские отвергнута все это, то мы, без вреда славе вашей и без опасности Государству нашему, ни на что более согласиться и ни в какие дела входить не можем, но предоставим дело свое правосудию Бога, который не откажет нам в милостивой помощи своей, и последующее от сего кровопролитие да падет на голову Русских, ибо они могут избегнуть оного, а мы ничего несправедливого не требуем. Мы надеемся также оправдаться в глазах Е. В. короля великобританского, высокомощных гг. генеральных штатов, вас [422] самих и всего света и надеемся доказать, что с нашей стороны не было недостатка в миролюбивом духе и в расположении ко всему, что могло бы послужить к миру. Объявляя вам о сем в ответ на письмо ваше, мы остаемся к вам королевскою милостию нашею благорасположены и благосклонны. Мы придаем вас защите Божией. Дано в замке нашем Абове, 3 марта 1616. (Подп.) Густав-Адольф».
Надпись была следующая: благородным, высокородным, достойным, многоученым полномочным посланникам высокомощных гг. генеральных штатов, соединенных Нидерландов, находящимся ныне на мирных переговорах в Глебове.
23 того же месяца мы письменно сообщили В. Державию вкратце содержание сего письма и донесли о том, как и почему разъехалось собрание. Мы уведомили также вас, высокодержавные государи, о получении письма вашего от 26 октября. Чрез другое письмо от 21 числа мы просили, чтобы Ваше Державие благоволили приказать заплатить г. бургомистру Яну Питерсону Рекелю, в Амстердаме, 1500 [423] рейхсталеров, на каковую сумму мы трассировали на него вексель на продолжение нашего путешествия. После приезда нашего в Ревель и прежде сего мы не имели случая отправить писем в Нидерланды, ибо лед покрывал еще Финский залив, потому что в сих местах зима в этот год была суровее, чем в последние 25 или 30 лет, а сухим путем также ехать нельзя было потому, что реки начинали разливаться.
Пока мы в Ревеле ждали открытия судоходства, занемогло несколько человек из наших товарищей и из свиты нашей. В городе было также много больных между жителями, они страдали болезнию, которая открывается около того времени года (весны) и называется голодною лихорадкою (hungersche kortse). Многие из больных умирали; из наших умерло двое, а именно 24 апреля Ян Экзальто, сын покойного Иоанна Экзальто, доктора медицины в Лейдене, и 29-го Томас Бурманиа из Фризландии, которые в разные дни похоронены были один подле другого, с почестью по местному обычаю.
7 мая нового стиля прибыл в Ревель морем, с большим [424] трудом Бернард Гельфриг, лифляндский дворянин, секретарь короля. Он отправлялся в Ригу с поручением узнать о делах польских. Он вручил нам следующее ниже письмо короля и после разных приветствий просил нас расположиться к отъезду в Россию к последнему числу мая месяца. Нам неизвестно, приглашал ли он нас на это по данному ему приказанию короля или сам от себя, как то делали все Лифляндские дворяне-помещики, которые почитали мир между королем шведским и В. Княжеством Российским весьма для себя выгодным.
(Перевод с латинского.)
«Густав-Адольф, Божиею милостию Шведов, Готфов и Вандалов избранный король и наследный князь и проч. Великий князь Финляндии и Эстляндии, князь Вестманландский и проч.
Особенная милость, благоволение и благорасположение наши вам, достойным, благородным, многомудрым и искренно нам любезным. Нам вручено было письмо ваше из Нарвы от 15 марта: из него мы к крайнему удовольствию усмотрели, что вы благополучно [425] прибыли в Ревель и при установление весны предпримете путь свой к нам в Стокгольм. Впрочем вместе из сего вашего письма и из полученного нами до того от наших комиссаров нам сделалось известно, что в настоящем съезде достигнуть заключения мира было невозможно, но что на 1-е число июня назначен новый съезд. Нам, однако ж, неизвестно, положили ли вы воротиться туда для окончания дела или нет, ибо Стокгольмский путь 175 столь продолжителен и труден, что даже при всем вашем желании вы все-таки не могли бы к назначенному времени явиться 176. Мы поэтому милостиво просим вас без замедления нас чрез сего нашего посланного письменно уведомить, положили ли вы быть на будущем съезде или нет. Если вам будет это угодно, как мы того особенно желаем ради благоразумной и верной услуги, нам вами оказанной, — то мы будем ожидать вашего приезда сюда и, по миновании льда, пошлем к вам корабль, который вас перевезет сюда. Нам здесь пространнее можно будет с вами посоветоваться и объяснить вам наше мнение. [426]Возвращение в Россию будет короче и для вас более удобно. Если же вы полагаете, что вам уже более ничего не можно будет устроить у варваров (barbaros) 177 и вы положили прямо вернуться в Нидерланды, мы упредим желание ваше и сряду пошлем вам корабль, который перевезет вас в Стокгольм. Сим поручаем вас Богу. Из Абовского замка нашего, 9 апреля 1616». (Подп.) Густав-Адольф.
Надпись была: достойным и многомудрым мужам, посланникам державнейших господ штатов соединенных провинций Нидерландских и проч., ныне в нашем городе Ревеле пребывающим.
Вместе с поименованным секретарем короля отправлен был вестник, который должен был принять и доставить королю ответ наш. Мы вручили ему следующее письмо:
(Перевод с латинского.)
«Светлейший, державнейший Король.
Вашему Королевскому Величеству усерднейшие услуги наши посвящаем. Письмо В. В-ва передано было нам вчера под вечер. [427] Искреннее всевозможное благодарение наше приносим В-му В-ву за милостивое поздравление с нашим приездом сюда. Что же касается до причин предполагаемого нами дальнейшего пути, то мы объясняем следующее 178: так как съезд окончился тремя постановленными предложениями под тем с обеих сторон условием, чтоб светлейшего короля великобританского посол отправился в Москву, дабы склонить 179 на принятие сих условий, а чтоб мы отправились к В. В-ву, то мы искренно желали иметь возможность принятое нами к В. В-ву поручение исполнить в наискорейший срок, дабы не быть остановленными препятствиями, от зимнего времени и от льда происходящими 180 (как это конечно бывает). Но так как в настоящее время действительно рассуждения по всему делу ограничены тремя помянутыми статьями и на будущем съезде (по крайней мере по нашему мнению) ничего более не остается делать, как относительно помянутых условий (которые ныне сколько было возможно смягчены) постановить решение откровенно, по чистому убеждению и без уверток с обеих сторон, то мы, согласно самому мнению В. В-ва 181 [428] (которое утвердится еще боле, коль скоро обстоятельно от нас узнаете подробности о происходившем там), полагали, что дальнейшее наше содействие и деятельность, на которые мы сами, впрочем, объявляли себя совершенно готовыми и ревностными, были бы почти бесполезны. Поэтому и во внимание нашего продолжительного отвлечения от наших общественных должностей мы положили нижайше просить разрешения В. В-ва на возвращение наше в Нидерланды. Мы поэтому с искреннейшею благодарностию будем ожидать корабль, который В. В-ву угодно было предложить к нашему поспешному переезду. Мы жаркими молитвами молим Бога Всемогущего, дабы Он, Светлейший, державнейший Король, милостиво даровал В. В-ву спокойное царствование и вечное блаженство (sic). Ревель, 28 апреля 1616 года».
Подпись: В. К. В-ва нижайшие высокомощных Нидерландских соединенных штатов посланники.
Надпись: Светлейшему и Державнейшему Государю и Господину, Господину Густаву-Адольфу, Шведов, Готфов и Вандалов и проч. [429] Королю и Наследному Князю, Великому Князю Финляндии, Карелии, Эстляндии, Ингерманландии и Вестманландии и пр.
Вестник Короля, сопровождавший секретаря Гельфрейка, для того чтоб получить от нас ответ на письмо Е. В-ва, задержан был несколько дней противным ветром, и переезд сделался опасным, потому что лед начал проходить. Между тем прибыло несколько кораблей из Голландии. Так как мы узнали, что королевский корабль, о коем писал нам Е. В-во, едва ли мог быть в Ревеле прежде 3-х или 4-х недель, то мы решились нанять одно из голландских судов и отправиться в Абов, коль скоро мы узнаем, что фарватер между финскими шхерами очистится от льда; о каковом намерении мы известили Короля чрез следующее письмо, доставление коего поручено было нами означенному вестнику.
(Перевод с латинского.)
«Светлейший, Державнейший Король, В. К. В-ву услуги наши предлагаем.
Прежним письмом нашим мы решили было ожидать прибытия корабля, который В. В-во милостиво назначили в наше распоряжение. Но так как вестник задержан здесь на несколько дней противным [430] ветром, а между тем из Голландии прибыло сюда несколько кораблей, то мы полагаем, что более будет удовлетворительно для службы В. В-ва, если, без дальнейшей потери времени, мы безотлагательно направим путь свой к В. В-ву — уповая, что не будет неприятно В. В-ву если, не ожидая корабля В. В-ва, мы направим путь на Абов; но мы, впрочем, готовы, если вовремя от В. В-ва последует противное повеление, повиноваться вашему приказанию и, изменив путь свой, отправиться в Стокгольм.
От Бога Всемогущего, Светлейший, Державнейший Король, для В. В-ва всякого благополучия просим. Ревель 1 мая 1616 года».
Мы пробыли в Ревеле до 19 мая, ожидая очищения залива от льда и попутного ветра; 19 мая, когда все благоприятствовало нашему отъезду, мы сели на корабль после обеда около 3 часов. Мы накануне уведомили В. Д. о намерении нашем оставить Ревель. Г. маршал Генрих Горн, который в Ревеле также ждал корабля, чтоб отправиться к Королю, и г. губернатор Гавриил Оксенштиерна,[431] равно и бургомистры города Ревеля проводили нас до самого корабля. Нас весьма радушно угощали во все время пребывания нашего в Ревеле и с нами особенно ласково обошлись губернатор и другие королевские офицеры. За несколько дней до отъезда нашего упомянутый маршалГорн сам от себя и частным образом снабдил нас быком, зайцами, хлебом и другими припасами на дорогу. При отъезде нашем издержки, сделанные нами, были поставлены на счет Короля, и корабль наш снабжен хозяином, у которого мы жили, значительным количеством съестных припасов для нас и свиты нашей.
Ветер был столь попутен, что мы 20 числа утром находились уже в финских шхерах, а около обеда недалеко от Барезонта (Baresont), где обыкновенно зимует часть военных кораблей Короля. Командир оных, Яков Фейеррот, родом Шотландец, посетил нас, отдал в наше распоряжение один из лучших кораблей, по имени Меркурий, и послал нам навстречу несколько шлюпок, которые на веслах доставили нас в Барезонт, где приняли нас с большим числом пушечных выстрелов. Мы поблагодарили [432] губернатора за предложенный нам корабль и на другой день отправились далее. Он почти до вечера следовал за нами с 3-мя кораблями. В этот же день мы встретили вестника, отправленного королем, чтоб ожидать нашего приезда и уведомить его, коль скоро мы доедем до Терфзонда в 4 милях от Абова. Не доезжая сего места, 22 числа и пред обедом, встретил нас финляндский дворянин Роберт Розен с двумя лодками, на коих находились живые бараны, быки, другие съестные припасы и напитки. Он именем короля просил нас направить путь прямо на Стокгольм, не заезжая в Абов, потому что Король сам готов был к отъезду в Стокгольм и ждал только прибытия кораблей своих из Барезонда. Хотя мы предпочли бы откланяться королю и проститься с ним в Абове и вовсе оставить путешествие в Стокгольм, мы, однако ж, исполнили волю Короля. Мы принуждены были держаться на якоре, на расстоянии 1 мили от Абова, ожидая лоцмана, который должен был быть послан к нам из города. Между тем, под вечер, посетил нас на корабле, [433]именем Короля, г. Ян де-ла-Гарди, барон Эхгольмский, наместник Абовский, а чрез несколько часов после сего был у нас г. Аксель Оксенштиерн, канцлер Короля и Государства шведского, с которыми мы много рассуждали о всем происходившем на переговорах. Их пр-ва расстались с нами на заре, которая показалась прежде, чем мы заметили наступление ночи; ибо в то время года ночи весьма коротки. Канцлер просил нас пробыть на якоре еще несколько часов, пока он успеет сообщить Королю то, что он узнал от нас. Он после сего прислал нам единственного лоцмана, которого в то время можно было сыскать в Абове и который знал море и путь не далее как на одну милю от того места, где мы находились, так что мы принуждены были искать других лоцманов на шхерах и островах, из коих многие обитаемы и почти все украшены деревьями и другими растениями. Путь между сими островами кажется весьма приятным и удобным на взгляд, но опасен, особенно осенью или во время сильной погоды, по причине подводных камней, на которые мы несколько раз ударялись, не смотря на то, что, по тамошнему обычаю, мы всякие 2 или 3 мили переменяли штурманов. [434]
25 числа, получив сведущего штурмана, мы прошли Аландским заливом. Градоначальник Аланда прибыл к нам на корабль и предложил нам свежих припасов, если мы хотим подождать час или полтора, но так как мы были достаточно запасены всем нужным и ветер был весьма хорош, то мы поблагодарили его и поплыли далее чрез Ботнический залив. 26 числа мы достигли шведских шхеров до Стекезунда, лежащего менее чем на полмили от замка Ваксгольма, мимо коего все корабли, идущие в Стокгольм, должны проходить чрез узкий пролив и уплачивать королевскую пошлину. Мы в этот день совершили немного менее 30 миль.
28 числа, под вечер, мы имели опять попутный, но весьма слабый ветер. Мы прошли мимо Ваксгольма, где нас почтили барабанным боем, пушечными и ружейными выстрелами и ракетами. В следующую ночь мы отправились в Стокгольм, с намерением держаться на якоре в полмили от города, потому что на другой день, 29 числа, должен был праздноваться в городе Троицын день. [435] Но утром рано был у нас вице-адмирал 182 Клерк, Шотландсц, который был в службе В. Д. в качестве капитана флота. Он получает еще небольшую пенсию из Роттердамской конторы и из благодарности оказывает при случае услуги голландским купцам, торгующим в Швеции. Он просил нас пересесть на две большие яхты, с коими он прибыл к нам и которые были украшены королевскими флагами и гербами, и потом отправиться в город. Мы раньше 6 часов утра прибыли в город, прежде нежели национальная стража узнала о нашем прибытии. Из крепости салютовали нам из пушек, и вскоре после приезда нашего нас посетили советники: Яков Якобсон Баат (Baat), древнего королевского происхождения, и Ооке Аксельсон. Сим двум государственным советникам поручено было принять нас. Прочие, пользуясь праздником, почти все разъехались по загородным домам своим.
Е. В. прибыл в Стокгольм лишь 3 июня нового стиля, в [436] тот же день послал нас приветствовать чрез государственного советника Яна Скутта и велел узнать, хорошо ли нас поместили на квартире и угощали. Мы изъявили благодарность свою за попечение Е. В-ва, и так как канцлер 183 остался в Финляндии, то мы просили г. Яна Скутта, чтоб он исходатайствовал нам аудиенцию у Короля. Он на другой день известил нас, что Король приглашен был к вдовствующей королеве в Грейпсгольм, в 7 милях от Стокгольма, и просил нас не взыскать, если Король, против своего желания, должен был отложить нашу аудиенцию до возвращения своего чрез несколько дней.
Пока мы ожидали возвращения Короля нас посещали разные особы и обедали с нами. В числе особ сих находились государственный адмирал, генерал от артиллерии и те лица, которые в 1610 году в качестве посланников были в Англии и Нидерландах, а именно: барон Густав Стенбок, Олай Страле, глава Юстиции, [437] помянутый выше советник Ян Скутте и многие другие. Мы из разных разговоров узнали, что в некоторых местах Государства распространены были слухи о смерти Короля и что возвращение его для многих тем было желательнее и даже нужнее, что таковые слухи легко могли произвести смуты в народе. Нас также положительно уверяли будто бы в Дании г. Ульфельд рассказывал, что последнее посольство Датчан к королю испанскому имело целью возобновить союзы и трактаты, существующие между датскою короною и домом Бургундским; что при датском дворе много говорят о доме Бургундском, сильно хвалят Короля испанского и эрцгерцога Альберта; что силу и власть их превозносят, а силу и власть Вашего Высокомогущества царедворцы уменьшают. 184
Король возвратился 9 июня из Грейпсгольма в Стокгольм, и мы [438] в тот же день просили советника Скутта исходатайствовать нам аудиенцию у Короля.
Аудиенция сия назначена была нам на следующий день, к 11-ти часам. Около сего времени приехали за нами, чтоб проводить нас к Е. В-ву, три государственных советника: Аксель Курке, государственный казначей Каспар Матсон и помянутый Ян Скутте, сопровожденные многими другими советниками и дворянами на конях. Нам предложены были великолепно украшенные три королевские лошади, на которых нам следовало ехать во дворец, но мы пошли пешком чрез ряды национальной гвардии, которая поставлена была в оружии от квартиры нашей до самого дворца. Лошадей же вели за нами. Когда мы прибыли во дворец, то раздались пушечные выстрелы. Означенные господа повели нас чрез две великолепно обитые комнаты в третью, также великолепно украшенную, где мы нашли Короля. Он стоял под балдахином и был одет в черный, вышитый атласный кафтан и черную шелковую мантию с черными же на платье украшениями, ибо он носил траур по дяде своем герцоге Голштейнском, брате королевы, его матери. Неподалеку от Е. В-ва, [439] по правую его руку, на мраморном столике, стоящем на 4-х серебряных колонах, лежали корона, скипетр, держава (изображение земного шара) — все из чистого золота — и меч.
По левую его сторону немного поодаль стояли разные государственные советники и сановники. Изъявив надлежащее почтение мы произнесли следующую речь, которую он после просил нас подать ему на письме:
«Светлейший, Державнейший Король и Государь!
Предлагая нижайшие услуги наши В. К. В-ву, мы долгом почитаем поздравить вас с благополучным возвращением в свое королевство, Швецию, и с добрым здравием. Мы искренно радуемся тому, что Богу Всемогущему угодно было охранить В. К. В-во от всех опасностей войны и путешествий на сухом пути и на море, и желаем и просим Бога и впредь хранить В. К. В-во и Государство ваше в вожделенном и всегдашнем благополучии и благоденствии.
Мы считаем также обязанностью вкратце нижайше донести и доложить В. В-ву о том, что происходило на переговорах между В. [440] В-м и Великим Князем Московским, и представить В. К. В-ву настоящее положение дела.
Вследствие приказаний высоких и мощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов (о чем кредитивные грамоты нижайше вручены были В. К. В-ву г-м Иоахими в лагере под Псковом) мы с возможною поспешностию отправились на место, куда назначено было съехаться для переговоров, и прибыли к полномочным В. К. В-ва 9 ноября минувшего года в Романове. Мы целый месяц провели в разных объяснениях и сообщениях как с полномочными В. Е. В-ва, так и с послом Е. В-ва Короля великобританского о разных спорах, возникших как касательно места собрания, где надлежало съехаться обоюдосторонним комиссарам, так и касательно совершения акта о крестном целовании. Хотя мы не посещали еще русских полномочных, быв удерживаемы великобританским послом, они, однако ж, наконец написали к нам, объяснили нам весьма пространно жалобы свои и просили, чтоб мы вместе с великобританским послом, в качестве посредников, занялись [441] решением споров между Россиею и Швециею. Мы о сем совещались с великобританским посланником 185 и постановили несколько способов, которые всеми нами, посредниками, были представлены комиссарам В. К. В-ва, и достигли в этот же день того, что предложения наши были приняты, немедленно определены были день собрания и акт о крестном целовании. Акт сей полномочными В. К. В-ва был сочинен так, что упоминалось также и о нас как о посредниках, но Русские не допустили сего и упомянули только о после великобританском. Обстоятельство сие немедленно, по приезде нашем, в Глебове объявлено было нам поверенным полномочных В. К. В-ва. Хотя мы это могли почесть за великую несправедливость, потому что великобританский посол объявил как нам, так и полководцу (гр. де-ла-Гарди), что он уже получил два письма от В. Князя, в коих Е. Ц. В-во объявил, что приезд и посредничество наше при этих [442] переговорах ему приятны и благосклонно им принимаются, но мы, однако, не взирая на сие, и для преуспеяния мира не желали из-за этого останавливать и затягивать хода переговоров. Посему крестное целование последовало на другой же день, 8 декабря, и акт об оном передан был великобританскому послу. По нашему, посредников, письменному приглашению, гг. комиссары обеих сторон прибыли 14 декабря: шведские в Глебово, а русские в Пески. По 3-е генваря, т. е. по тот день, в который комиссары обеих сторон собрались в палатках, время проведено было в разных спорах о церемониале и о постановке шатров и стола для комиссаров, о титулах В. Князя и по другим вопросам. На сем первом собрании (3 генваря) угрожала нам опасность, что переговоры в тот же день пресекутся безуспешно, потому что русские полномочные, обращаясь к полномочным В. К. В-ва хотели употреблять в числе титулов В. Князя титул «Лифляндский» вопреки уговору, заранее состоявшемуся по ходатайству всех нас посредников. На другой день в палатках, а в следующие дни в квартире великобританского посла, [443] русские требовали возвращения всех городов, занимаемых в России В. В-м, вознаграждения за все убытки, оцененные ими в 30 сот тысяч рублей, а в удовлетворение (в виде пени) за то, что предыдущие договоры и союзы нарушены были со стороны Швеции (как они говорили), требовали они возвращения всех Лифляндских городов и крепостей. Комиссары же В. К. В-ва требовали всего Российского Государства. Прошло много дней в пространных изложениях как сих взаимных требований сторон и всего того, что во время похода гр. де-ла-Гарди и покойного фельдмаршала Горна происходило в Москве и России, и так как мы видели, что этим переговоры вперед не подвигаются, то мы ежедневно отправлялись в квартиру английского посла и там выслушивали сначала обе партии особенно, а наконец обе партии вместе, и довели их до того, что они согласились секретным образом посредникам сообщить, в чем состоят данные им поручения и крайние условия, на каких они могут мириться. От русских нельзя было узнать более чем то, что они согласны утвердить Тявзинский договор, а из условий Выборгского [444] договора готовы утвердить только уступку Кексгольма и заплатить еще 100 т. р. за возвращение всех Российских городов. Полномочные В. К. В-ва сим вовсе не довольствовались. Тогда великобританский посол и мы признали за благо составить несколько условий на заключение мира и ожидать на оные ответа В. Князя до 15 февраля. Полномочные В. В-ва объявили, что им дольше в Глебове оставаться нельзя по причине недостатка в фураже для лошадей и по наступающей оттепели. Когда помянутый проект трактата был нами, посредниками, сочинен, запечатан, снабжен нашими печатями и готов был к отправлению к В. Князю, то русские просили, чтоб переслать к Царю одни только известные В. В-ву три предложения, говоря, что на принятие прочих условий договора они имеют достаточную власть и полномочие. Так и было сделано, и означенный, уже запечатанный проект не был отправлен, а остался при нас. Русские просили также, чтоб означенные три предложения были сообщены В. К. В-ву. На это мы согласились, хотя сначала об этом уговора не было; но мы им вместе с сим прямо сказали, чтоб они не [445] надеялись на то, что шведские полномочные будут ожидать ответа В. К. В-ва из Финляндии. Прошло несколько дней свыше срока, назначенного к возвращению посланных нами в Москву, и так как они не возвращались и полномочные В. К. В-ва готовились к отъезду, то мы, все посредники, признали за благо, чтоб переговоры не пресеклись совершенно, устроить между враждующими сторонами перемирие на 3 месяца, по коему обе стороны принимают и соглашаются по истечении сих 3-х месяцев, съехаться снова между Тихвиным и Ладогою, вследствие акта, оставленного в руках великобританского посла и подписанного нами всеми 23 февраля с приложением наших печатей, в то время, когда полномочные В. К. В-ва уже готовы были сесть на коней и отправиться назад. Мы в этот же день уехали вместе с ними. Великобританский посол взял на себя отправиться в Москву, чтоб уговорить В. Князя на принятие одного из трех предложений, и вместе с русскими полномочными убедительно просил нас употребить старания свои, дабы склонить В. К. В-во на смягчение оных предложений. Мы в Новгороде чрез посланного своего [446] получили письма 186 от В. Князя и усмотрели из них, сколь трудно будет великобританскому послу склонить Вел. Князя на принятие одного из наших предложений, потому что не только Его Ц. В-во (Hoheit), но и совет, и бояре его в письменном объявлении, присланном нам, сильно жалуются и удивляются безмерности требуемых денег, говоря, что предложение русских полномочных утвердить уступку Кексгольма и заплатить 100 000 р. им кажется приличным и достаточным. Поелику нам известен христолюбивый и миролюбивый нрав В. К. В-ва и мы знаем, что в мудрости своей В. К. В-во взвесили и обдумали славу, спокойствие и выгоды, которые ожидать можно для В. К. В-ва, вашего государства и земель ваших от мира сего, то мы уповаем на то, что В. К. В-во ради столь благого дела всемилостивейше решитесь уменьшить требуемую в первом предложении сумму денег и смягчить условия двух других предложений, сколько того допустят слава и честь В. К. В-ва и польза ваших государств.[447]
Державнейший Король и Государь, вследствие приказаний, данных нам высокомогущими гг. генеральными штатами и нижайше сообщенных В. К. В-ву господином Иоахими 187, мы объявили В. К. В-ву, что генеральные штаты намерены благой союз и трактат, которые В. К. В-ву угодно было заключить с ними, хранить ненарушимо во всех их пунктах, относительно общей защиты, торговли и взаимных коммерческих сношений, и что генеральные штаты не сомневаются в том, что В. К. В-во приказали соблюдать то же и в своих великих государствах и землях. Трактаты сии, однако ж, в некоторых пунктах не были в точности соблюдаемы должностными лицами В. К. В-ва, на что поступили к их Державию жалобы от купцов, корабельщиков и других нидерландских подданных, наших соотечественников. Жалобы сии обстоятельно изложить здесь В. К. В-ву потребовало бы слишком много времени, и мы по сему нижайше просим, дабы вам угодно было, назначить некоторых лиц, которым можно бы [448] было объяснить дела сии. Мы просим также, чтоб В. К. В-во, выслушав о жалобах наших донесения означенных лиц, благоволили принять благосклонное решение, которого от В. К. В-ва твердо ожидают генеральные штаты.
Подписали: В. К. В-ва нижайшие слуги, посланники высокомощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов, Рейнгольд фан-Бредероде, Дирк Басс, Альберт Иоахими».
(пер. А. Х. Бека)
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Комментарии
147. Т. е. 1-й недели великого поста.148. См. Приложение II и III.
149. Хлеб-соль.
150. Мезецкий и товарищи.
151. Т. е. желал содействия посредников.
152. Т. е. посредников.
153. Следует полный титул.
154. 2 милл. руб. или 4 милл. талеров.
155. Здесь явная неточность в голландском тексте. Взаимные уступки поставлены в превратном порядке. Следует читать: Кор. Шв. должен уступить Н. Ц. В-у Новгород, Ст. Русу, Порхов, Ладогу, Гдов и проч. За это Н. Ц. В-о должен уступить Кор-ю Шведскому Ивангород с Сумерскою Волостью, Яму, Копорье, Нотебургл пр. и уплатить еще 100 000 р. — См. 3-е предложение: стр. 287 и последний параграф стр. 357.
156. Следует полный титул.
157. Следуют титулы полномочных посланников.
158. Одоевского.
159. Тут явная ошибка в числе. Письмо не могло быть писано 8-го февраля, ибо из начала оного (см. стр. 389) видно, что капитан ф. Бредероде прибыл к Русским комиссарам 27-го февраля, а с письмом, о котором идет здесь речь, прибыл в Новгород 18-го марта (см. ст. 354). — Оно должно быть писано не 8-го, а 28-го февраля, как письмо от посла, полученное в одно время (см. стр. 395).
160. Капитан Николай фан-Бредероде.
161. Разница в стилях.
162. Титул голл. полномочных.
163. Все три нижеследующие письма писаны, как сказано тут, 14 марта нового стиля, а помечены, как видно из их конца, 4-м числом марта старого стиля, т. е. в один и тот же день. Это, вероятно, было сделано из вежливости к Русским, употреблявшим, как и ныне мы употребляем, старый стиль.
164. Полный титул.
165. Affscheidt — этим словом Голландцы разумеют reces — рецес, т. е. уговор, по коему Меррик должен был ехать в Москву, а Голландцы к королю Шведскому.
166. В Голландском тексте 1615 г. Это явная описка.
167. Арфу Тоннисен, один из трех шведских уполномоченных.
168. В латинском тексте «с Русским» — Russum.
169. Vitio gentis.
170. Т. е. мира.
171. Поместье и замок, упоминаемый в титуле гр. де-ла-Гарди.
172. Тот самый, который по болезни должен был оставить переговоры и уехать.
173. Следует титул.
174. В тексте сказано: он, Русский; er, der Rusze. Это выражение несколько раз повторяется в сем письме.
175. iter Holmianum — Стокгольмский путь, т. е. из Ревеля в Стокгольм и потом в Россию. Это заключить можно из того письма, в котором король — на случай возвращения посланников в Россию — предлагает им быть у него в Абове, откуда им ближе было бы ехать на съезд, чем из Стокгольма.
176. Т. е на место съезда, см. предыдущее примечание.
177. Здесь Густав-Адольф употребляет слово «barbaros» в том широком смысле, в котором Римляне под этим словом разумели всех «не Римлян», т. е. иноземцев.
178. Слова: «то мы объясняем следующее», в латинском тексте не находятся; они прибавлены переводчиком: без них фраза, сочиненная по латинской конструкции была бы непонятна.
179. Царя.
180. Тут подразумевается намерение воротиться во время из Стокгольма в Россию к 1 июня.
181. Намек на выраженное в предыдущем письме короля мнение.
182. Тут в тексте пропущено место, вероятно — имя Клерка, нечетко написанное.
183. Оксенштиерна.
184. Под домом Бургундским Нидерландцы разумеют Испанию. Мария Бургундская, дочь Карла Смелого, сочетавшись браком с Максимилианом, Эрцгерцогом Австрийским, принесла ему в приданое Герцогство Бургундское. Сын их, Филипп (прекрасный, le beau), женился на дочери Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской; чрез жену наследовал Испанскою короною и таким образом с нею соединил свое материнское наследие, Герцогство Бургундское.
185. В этой речи Нидерландцы, упоминая о Меррике, называют его посланником (Gesante), тогда как он был послом (ambassaedur).
186. В ответ на письма с 3 предложением.
187. В Пскове.
Его В-во, выслушав доклад наш, благодарил вас, высокомогущие государи,
за посольство, а нас за труды, употребленные нами в переговорах. Король
сказал также, что намерен хранить свято и ненарушимо союз и дружбу с
вашим Державием, и обещал в следующий понедельник, 13 июня, назначить
некоторых из своих советников, с которыми нам можно было бы заняться
жалобами, упомянутыми в конце нашего доклада. Он пригласил нас остаться с
ним к обеду, который тут был приготовлен. За столом Е. К. В-ва, кроме
нас, было семеро из его советников, из коих [449]
знатнейшие подавали воду для умывания рук. За столом Король пил в
разные приемы за здоровье В. Державия и принца Маврикия. Выпито было
также за здоровье Короля и вдовствующей Королевы. После стола Король
стоя разговаривал с нами о разных делах, почти до вечера; он иногда
подстрекал нас к веселости, хотя он сам, вопреки тамошнему обычаю,
весьма воздержен и кроме торжественных случаев вина не пьет. После обеда
мы поднесли Е. В-ву именем В. Державия несколько кусков полотна,
узорчатого салфеточного полотна ПасхираЛамартейна 188 и в японском лаковом ящике с перламутровою наборною окладкою 189 4 куска шелковой материи, атласной, камковой и объярной 190, 3 куска парчи — все разных цветов. Вечером те же господа, которые сопровождали нас во дворец, проводили нас домой.
13 июня были у нас помянутые выше государственный казначей и Ян Скутте с контролером Бродером Андрисеном, [450] наряженные Е. В-м, чтоб заняться с нами, согласно прошению нашему, изложенному в конце нашего доклада, рассмотрением наших жалоб. Мы им объяснили на словах, а потом подали на письме следующее:
Благородным, достойным господам комиссарам Державнейшего Великого Государя и Князя Густава-Адольфа, Короля шведского и проч. (след. титул).
Злоупотребления, упомянутые в докладе нашем Е. К. В-ву от 1-го сего месяца, на которые мы подаем жалобу именем высоких и мощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов, как на поступки противные по мнению их Державия искренней цели достохвальных союза и трактата, которые Е. В-ву угодно было заключить в 1614 году с Генеральными Штатами, и жалобы разных нидерландских подданных, которые нам приказано представить Е. В-ву или советникам его, для избежания впредь злоупотреблений и для удовлетворения обиженных, состоят в следующих пунктах: [451]
Во-первых, помянутый союз, заключенный между Е. К. В-м и гг. Генеральными Штатами соединенных Нидерландов, кроме главной цели, состоящей во взаимной защите, клонится особенно к сохранению и поддержанию свободного мореплавания и взаимной торговли, коммерческих сношений и промыслов, посему Генеральные Штаты полагают (если не ошибаются), что образ действий, принятый с некоторых пор должностными лицами Е. К. В-ва относительно подданных Нидерландских, противен свободе торговли и доброму соседству. Здесь, именно, речь идет о том, что купцам не позволено для распродажи товаров, а шкиперам для нагрузки кораблей, оставаться во владениях Е. К. В-ва более 8-ми недель под опасением денежной пени в 20 талеров за каждую неделю, которую они проведут во владениях шведских свыше означенных 8 недель. Генеральные Штаты посему нижайше просят Е. К. В-во приказать прекратить таковой образ действий и дать торговле между подданными Шведскими и Нидерландскими свободный ход.
Флорис Андриансон, гражданин Амстердамский, был присужден к пени за то, что нарушил вышеупомянутое приказание, [452] данное ему, будто бы по словам должностных лиц Е. К. В-ва, по сему предмету. Ему приказания сии были неизвестны, но он, тем не менее, должен был заплатить 160 талеров пени, и мы просим, чтоб означенному Флорису Андриансону были возвращены эти деньги помянутыми чиновниками. ОзначенныйФлорис жалуется еще на то, что в 1614 году корабль его был задержан для службы Е. К. В-ва и короны шведской, что принудило его выгрузить товары свои, и что при сем случае отнята была у него шведскими чиновниками одна бочка сахару в головах, а потом еще 30 кусков английского сукна, под предлогом, кажется, будто бы он нарушил какое-то приказание, вследствие коего запрещено было в то время иностранным купцам продавать товары свои на берегу, а позволено только продавать оные с корабля. Флорис Адриансон и товарищи его требуют возвращения сукна и сахара с процентами и удовлетворением за издержки и убытки, понесенные ими чрез остановку и чрез иск о снятии запрещения.
Далее Генеральные Штаты соединенных Нидерландов, повелители [453] наши, всегда питали надежду, что Е. К. В-во, видя искреннее и доброе расположение их к благоденствию Е. К. В-ва и шведского государства и принимая во внимание, сколь много может умножиться ввоз товаров из Нидерландов во владения Е. К. В-ва для пользы сих последних и сколько от сего могут увеличиться торговые сношения между подданными Е. К. В-ва и подданными их Державия, не откажет, по королевской милости своей, даровать купцам и кораблям, торгующим со Швециею, более привилегий и преимуществ против тех, коими они доселе пользовались от христолюбивой памяти предшественников Е. В-ва, на что им подана надежда в 9 пункте помянутого трактата. Разные христианские и нехристианские государи, видя пользу, которая происходит для них и подданных их от торговли с подданными соединенных Нидерландов, даровали им привилегии преимущественно пред прочими их союзниками и друзьями с тем, чтоб их подданные в Нидерландах пользовались теми же выгодами, коими пользуются Нидерландцы в их государствах. Посему Генеральные [454] Штаты нижайше просят К. В-во милостиво поступать в его государствах и землях, относительно пошлины, налогов, сборов и податей, с Нидерландскими подданными наравне с лучшими друзьями Швеции, 191 с коих взимаются наименьшие пошлины, и наподобие тех иностранцев, которые пользуются большими преимуществами, нежели Нидерландцы. Генеральные Штаты с своей стороны обязуются в налогах, пошлинах, сборах и податях обращаться со шведскими подданными так, как они поступают с лучшими своими друзьями, наименее обложенными.
Имея в виду, что шведские таможенные чиновники и служители по сию пору, даже после того, как заключен был означенный союзный трактат с гг. Генеральными Штатами Нидерландскими, взимали с Нидерландских подданных пошлины гораздо большие, чем следовало по помянутым привилегиям, условиям и обещаниям, именно по обещаниям христолюбивой памяти короля Карла IX, родителя Его Величества, Генеральные Штаты просят, чтобы возвращено было [455] купцам и корабельщикам лишне взятое с них или, по крайней мере, чтоб зачтен был излишек сей впредь при взимании пошлин, которые им впоследствии времени придется платить за ввозимые товары. Это можно сделать весьма удобно, потому что таможенные книги ясно показать могут, сколько всякий из Нидерландских подданных заплатил лишнего против того, что ему следовало внести.
Во время губительной войны с Королем Датским и после оной различные Нидерландские подданные ставили товары в шведскую казну; иные из них без всяких причин (как они говорят) потерпели ущерб от шведского войска; но они на неоднократные жалобы не получали доселе удовлетворения. Нам, нижеподписавшимся, поручено Генеральными Штатами просить о том, чтоб потерпевшим убытки безотлагательно заплачено было, что им следует, и дано было вознаграждение за понесенный ущерб. Между теми, которые поставляли товары и другие предметы в шведскую казну, находятся:
Ян Карнелиссон, корабельщик из Флиссингена, который 4-го и 5-го сентября 1608 г. поставил в замок Динеминде, тамошнему провиантмейстеру, 22 ласта, 10 бочек сельдей, по 70 шведских [456] талеров за ласт, что составляет 1598 талеров 10 ронштиков; потом 25 анкеров баварских вин по 29½ шведских талеров за анкер, что составляет 737½ талера; всего 2335½ талеров 10 ронштиков.
Гербрант Пельс из Горна, которому следует еще получить около 500 шведских талеров, составляющих остальную сумму, за вино и французский канифас, поставленные камергерам Е. К. В-ва для шведской казны.
В числе требующих удовлетворения за убытки и вред находятся соучастники в корабле Питера Корнелисена из Флиланда, по прозвищу Глухой Питр; корабль сей, нагруженный разными товарами в тюках, назначен был идти в Данциг; у Борнгольма он был захвачен и отведен в Нюкепинг. Корабль этот с теми товарами, которые находились еще налицо, по ходатайству гг. Генеральных Штатов пред Е. В-м христолюбивой памяти Королем Карлом чрез Кориелиуса Гагу, был возвращен. Е. В-во обещал помянутому Гаге, а потом в 1611 году Нидерландским послам гг. [457] фан-Уидам, Гогербетсу и Бассу, заплатить за утраченные товары, оцененные корабельщиками в 121065 гульденов 14 штиверов. Кроме сей суммы они требуют еще 7.500 гульденов за издержки употребленные в иске, не считая остановки и процентов.
Корнелий Геритсон, купец в городе Горне, получил от христолюбивой памяти Короля Карла IX и от господ государственных адмиралов Акселя Рейнена и Иоахима Шеля паспорт, чтоб отправиться с кораблем в Ригу. Корабль сей, называемый Краб (Crabbe), был вверен Питеру Бушу; на возвратном пути из Риги, не смотря на паспорта, он взят был у Доменеса (Domenes) шведскими кораблями и отведен в Пернов, где выгружено было из него 15 ластов ржи, потом корабль сей с остальными нагруженными на нем товарами отведен был в Стокгольм, а хозяин корабля не получил обратно ни корабля, ни товаров, несмотря на неоднократный просьбы и иски и несмотря на то, что он, надеясь на паспорт свой, добровольно доверил себя шведскому флоту.
Годеварт Де-Фризе и Иоган Рейниерсон, купцы в [458] Амстердаме, отправили корабельщика Корнелиса Питерсона в 1609 году в Эйзель, в Данию, на корабле Фрейер фан-Энгейзен (Vryer van Enchuysen). Корабль сей захвачен был кораблями Е. К. В-ва и из него взято 2400 рейхсталеров звонкою монетою и 300 гульденов, которые внесены были в казну Е. К. В-ва. Они не получили еще обратно сей суммы ниже вознаграждения за издержки по иску, несмотря на то, что о сем неоднократно письменно просимо было настоятельно.
Нам еще приказано обратить внимание E. K. В-ва на вдову и детей покойного ротмистра Иогана де-Вита и просить, чтобы им заплачено было, что следует им за службу их мужа и отца. Сумма сия по расчету простирается на 558 шведских талеров.
Мы также имеем приказание обратить внимание Е. К. В-а на дело дворянина Каспара фан-Треслонга, сына покойного дворянина Виллема фан-Треслонга и его сонаследников. Они требуют 2618 гульденов, 6 штиверов за 261½ шиффунтов 192 и 100 простых фунтов ядр, которые, вопреки заключенному в 1595 г. с [459] христолюбивой памяти Королем Карлом договору, им поставлены не были. Они требуют проценты с оной суммы, которая за истекшее время взросла до 3.272 гульденов 10 штиверов. Потом за судебные издержки, понесенные наследниками по иску для получения тех ядр, которые им доставлены были, — 500 гульденов, наконец удовлетворение с процентами за то, что полученные ими 638 шиффунтов и 50 простых фунтов ядр были достоинством и качеством ниже того, как договорено было, 1914 гульденов; всего 8304 флорина или гульденов 16 штиверов.
Кроме сего мы просим Е. В-во обратить внимание на:
Дело г. Эйцо Тиарды из Гронингена, по коему генеральные штаты писали к Е. К. В-ву в прошедшем году письма чрез г. Рутгерзиуса.
Требование покойного полковника Миниховена, чтоб вдова его чрез получение следующих ей денег могла удовлетворить заимодавцев и освободиться от их исков.
Дело Вильгельма де-Нефа, оружейного мастера в г. Лейдене, который за несколько лет пред сим прибыл в Стокгольм, чтоб [460] предложить услуги свои Е. В-ву, и привез с собою 10 вызолоченных шпаг, о которых он объявил на таможне Е. В-ва, где ему сказано было, что ему позволяется продать сии шпаги. Когда же он впоследствии продал одну из них, то остальные 9 были конфискованы шведскими чиновниками, а за проданную шпагу ими же были получены деньги с покупщика под предлогом, что Нефу следовало продавать шпаги свои дюжинами 193, а не порознь.
Мы убедительно и покорно просим вас, благородные достойные господа, внимательно рассмотреть все сии пункты и доставить нам скорое по оным решение, которое было бы удовлетворительно для повелителей наших, чрез что они себя будут чувствовать тем более обязанными оказать при всех случаях Е. В-у возможные услуги и соседскую приязнь. Стокгольм 3 июня 1616 года. Подписано: высоких и могущих Господ Генеральных Штатов соединенных Нидерландов, посланники при Е. В-ве Короле Шведском, Рейнгольд фан-Бредероде, Дидерих Басс, Алберт Иоахими. [461]
Комисары Е. К. В-ва обещали, что о вышеписанном доведут до сведения короля и будут стараться о наискорейшем благоприятном ответе.
20 того же месяца (июня) они объявили нам, что записка наша и заключенные в оной пункты рассмотрены были королем, что Е. В-о ничего не желает более, нежели ненарушимого хранения союза и трактата, заключенного с Вашим Державием; что король всегда об этом пещись будет и что вследствие сего он поручил комиссарам своим подробно ответить на все означенные пункты. Касательно пункта они объявили нам, что шведские чиновники не поступали по собственному произволу или противно постановлениям, в королевстве законную силу имеющим, и что постановлениями или узаконениями сими, существующими уже более двух сот лет, всегда соблюдался известный срок, в продолжении коего иностранные купцы обязаны были распродать свои товары и оставить государство, и что срок сей, по мере обстоятельств, то сокращался, то продолжался. Приказание, исполняемое ныне[462] по сему предмету, дано прежде, чем заключен был трактат между Е. К. В-м и Вашим Державием. Оно дано в Сейме, бывшем в Нордкепинге в присутствии короля, вдовствующей королевы и многих из знатнейших сановников государства; что сего постановления нельзя изменить без ведома государственных представителей, но что Король обещался в первом собрании представителей, в коем сим делом заниматься будут, постараться о том, чтоб Вашему Державию дано было всякое удовлетворение, согласное с благосостоянием государства. Они сказали, что Флорису Андриансону возвращены будут деньги, которые он внес в качестве пени, и что прочие его претензии будут снова рассмотрены самим королем или особо для сего наряженными комиссарами и в присутствии нашем, если то нам заблагорассудится. Касательно 2-го пункта, в коем мы жаловались на возвышение пошлин, королевские комиссары сказали, что после заключения помянутого трактата никакие пошлины увеличены были и что король намерен исполнить и прикажет исполнять все то, что было обещано родителем Е. К. В-ва и им самим. Но так как [463] следствие по сему делу требует много времени, а Е. К. В-ву нужно чрез несколько дней по делам отправиться во внутренние области государства, и нам неудобно долее оставаться из за этого дела, то следствие сие должно быть отложено до другого времени и до сейма. Г. Ян Скутте после сего, в другом посещении, представил нам, что весьма было бы полезно для поддержания союза, если б Вашему Державию угодно было иметь при Е. К. В-е постоянного агента. Касательно прочих частных жалоб наших комиссары сказали, что они весьма разнородны и что на оные смотреть можно с разных точек зрения, что именно одни из них ясны и удобоудовлетворимы, как, например, претензия Яна Корнелиссона из Флиссингена, Гербранта Пельса из Горна и вдовы Яна де-Вита, и что эти претензии король намерен удовлетворить с совместною с обстоятельствами государства поспешностию. На другие же жалобы, неясные, трудно дать удовлетворение, как например, на претензию за ущерб корабля Питра Корнелиссона; что жалобы сии должны быть объяснены и основательность оных доказана, что между ними есть и[464] такие, о которых сомнительно, обязан ли король удовлетворить их, и что по сему они подлежать дальнейшему рассмотрению, как например, претензия амстердамских купцов Годеварта де-Фризе и Яна Рейнерсена, Каспара Треслонга и Эйцо Тиарды, и что наконец есть и такие, которые вовсе неосновательны, как например, требование Корнелиса Геритсона из Горна, коего товары конфискованы были по всей справедливости за то, что он не исполнил обещания, за которое христолюбивой памяти Король Карл и адмирал Аксель Рибинг, который в сем свидетельствовать может, позволили ему повести корабль с товарами в осажденный город Ригу; обещания сии состояли в том, что он обязался при выходе из гавани объявить, когда выплывут корабли, которые вошли в оную без согласия короля, далее дело Вильгельма де-Нефа, оружейного мастера из Лейдена, который, не взирая на именное и неоднократное запрещение, продолжал продавать свои шпаги после того, как они уже были однажды конфискованы и возвращены ему. Мы в ответ и для подкрепления наших жалоб привели все доводы, которые можно было [465] почерпнуть из находящихся в руках наших бумаг; особенно же, касательно возвышения пошлин, мы опирались на текст трактата и на письменное обещание, данное христолюбивой памяти Королем Карлом IX послам вашего державия в 1611г., и мы, наконец, просили шведских комиссаров о наискорейшем удовлетворительном для Вашего Державия ответе.
Июня 22, до полудня, были у нас гг. казначей Каспар Матсон, Аксель Курке и Ян Скутте и вручили нам следующий ответ Е. К. В-ва на сделанные нами представления:
Обяснение и резолюция Державнейшего Короля Густава Адольфа (следует титул) на предложения и домогательства, представленные в разные приемы именем Высокорожденных и Державнейших гг. Генеральных Штатов свободных Соединенных Нидерландов, любезных друзей и союзников Е. В-а, превосходными и знатными их посланниками, господами [466] Рейнгольдом фан Бредероде, Дидерихом Бассом и Албертом Иоахими (следуют их титулы).
Стокгольм, 10-го июня 1616 г.
Во-первых, Е. К. В-во как из словесных, так из письменных сообщений посланников высокомощных гг. Генеральных Штатов с удовольствием понял и усмотрел, что они именем повелителей своих свидетельствовали Е. К. В-ву дружеский соседский поклон, предлагали хранить всякие добрые и искренние сношения и просили Бога Всемогущего, дабы Он благословил царствование Е. В-а и даровал оному всякое преуспеяние, особенно принимая в уважение, что сего требует не только одна искренняя дружба, но и союз, который Е. К. В-о по сему предмету заключил и соблюдал с гг. Штатами, союз который они (Генеральные Штаты) намерены во всех его пунктах хранить свято и ненарушимо. [467]
Е. В-во в ответ объявляет чрез сие гг-м посланникам, что он не только с удовольствием принимает поклон, изъявления дружбы, поздравление, уверение в твердом и непоколебимом их намерении свято хранить существующей союз, но и объявляет за таковые чувства искреннюю свою благодарность их повелителям, державным Генеральным Штатам.
Е. В-во с своей стороны посылает гг. Генеральным Штатам поклон, объявляет им свою благосклонность и желает им всякого добра, не сомневаясь, что они твердо и вполне уверены в том, что король ни в чем не изменит искреннего своего благорасположения к ним и к свободному их государству, а напротив того, желает им и с удовольствием увидит исполнение всего того, чего они сами могли бы благоразумно пожелать для своих земель и подданных.
Е. К. В-во будет равномерно заботиться о том, чтоб со стороны Е. К. В-ва во всем ненарушимо соблюдался союз с Нидерландами, и предлагает все королевские милости, могущие послужить к пользе, преуспеянию и выгодам свободного их государства. [468]
Во-вторых, король объявляет искреннюю свою благодарность гг. генеральным штатам за то, что они, по желанию и просьбе Е. К. В-ва, отправили гг. посланников посредниками на мирные переговоры с Московиею (sic), дав им повеление присутствовать при оных и употребить всевозможные старания для заключения постоянного и ненарушимого мира между Е. В-м и Россиянами. Король с удовольствием видит в посольстве сем ожидаемое им от гг. Генеральных Штатов изъявление доброжелательной дружбы, которую гг. Генеральные Штаты питают к Е. В-ву и благоденствию его земель и подданных. Е. В-во громко и открыто объявляет, что отправление сих посланников было ему в означенных переговорах весьма полезно и одолжительно и причинило ему великое удовольствие и угоду, потому что посланники не только по высокому их уму и опытности взвесили все дела, но и с своей стороны употребили все усилия для заключения [469] справедливого мирного договора. Хотя Е. К. В-во надеялся, что русские, по бедственному, жалкому, почти вовсе разоренному положению своему, будут склонены ревностными убеждениями гг. посланников — посредников — на принятие справедливого мира, который принят был бы также Е. В-м из уважения к умно изложенным и представленным Е. К. В-ву в первом предложении гг. посредников доводам и по другим еще важным причинам; но, противно надежде короля, столь благотворное доброе и христианское дело не получило на сей раз желаемого успеха, по непостоянству русских и по другим еще препятствиям, которые, будучи вполне известны гг. посланникам, излишне было бы повторять здесь. Е. К. В-во, тем не менее, уповает на Бога Всемогущего и живет в надежде, что Он впредь милостиво благословит предприятие сие и что со временем совершится дело, коему гг. посланники чрез свои старания и благоразумие положили столь похвальное начало.
В-третьих, гг. посланники обстоятельно и пространно донесли [470] нам о том, как происходили дела на сих переговорах, и о том, что заключено было перемирие на 3 месяца, и К. В-во совершенно одобряет и принимает оное без дальнейших прекословий. Гг. посланники объявили также Е. В-ву, что они после заключения перемирия получили письма из Москвы, из коих видно, сколь трудно будет великобританскому послу побудить Русских на принятие предложенный мирных условий, и вследствие сего просили Е. К. В-во смягчить эти условия. На это им от Е. К. В-ва отвечается, что ему приятно бы было в сем случае уважить просьбу гг. посланников, но, так как помянутые предложения придуманы и представлены ими весьма благоразумно и умно и во уважение других еще причин, Е. В-во находит не только неуместным, но и несогласным со славою и честью Короля и пользою и выгодами государства смягчить в чем-либо означенные предложения. Посему Е. В-во всемилостивейше просит гг. посланников довольствоваться сим решением и, сколько им будет возможно, оправдать оное в глазах Генеральных Штатов и других 194; [471] в исполнении чего Е. К. В-во не сомневается. Е. В-во достаточно усмотреть мог, как из прежних переговоров между Шведами и Русскими и из заключенных между ними трактатов, так и из последних переговоров, сколько коварства, злоупотреблений и затруднений Русские употребляюсь и изыскивают для того, чтоб протянуть время, вследствие чего Король чрез сие уведомляет и извещает гг. посланников, что пред отъездом из Финляндии он полномочным своим дал приказания и наставления ни под каким видом не двигаться из Новгорода и не ехать на место собрания прежде, нежели они получат из Москвы верного и несомнительного известия о том, что Русские приняли одно из трех предложенных мирных условий. Король предоставляет на благоусмотрение гг. посланников писать отсюда в Москву и поставить на вид Русским, что они, посредники, советуют им выслать из Москвы к великим комиссарам Е. В-ва Короля шведского достаточное уверение и объяснение в том, что они [472] совершенно согласны на принятие и утверждение одного из трех предложений во всей полноте или приблизительно, ибо из бесплодно прекращенных переговоров для русских легко могут произойти разные опасности и важные невыгоды. Если же (что Бог Всемогущий да отвратит в милости своей), противно всякому чаянию и надежде, Русские не согласятся на дальнейшие переговоры, а тем менее на принятие одного из трех предложений гг. посланников и будут по-прежнему упорствовать в надменности своей и упрямстве своем, то Е. К. В-во крепко уповает на то, что гг. Генеральные Штаты, яко верные союзники Е. В-ва, не оставят его в сем случае, но, согласно прежнему их предложению и согласно существующему между Е. К. В-м и ими союзу и трактату, несомненно подадут ему помощь. Король твердо и крепко уверен, что гг. Генеральные Штаты помогут ему и поддержат его в столь справедливом, правом и важном для Е. К. В-ва деле. Е. В-во с своей стороны предлагает гг. [473]Генеральным Штатам исполнить все, что может быть и будет сообразно с существующим союзом.
В-четвертых, гг. посланники подали наряженным от Е. В-ва комиссарам записку, в коей они обстоятельно излагают несколько жалоб на поступки, противные существующим трактатам, и к которым, по мнению посланников, подали случай и повод должностные лица Е. К. В-ва.
На сие Е. В-во прямо объявляет, что он с неудовольствием узнал, что его должностные или другие лица в чем-либо осмелились нарушить или ослабить достохвальные существующее договоры, и что Е. В-во милостиво прикажет принять надлежащие меры, дабы чиновники сии, если они в чем-либо с нидерландскими подданными поступили противно постановлениям и законам государства, подвержены были должному взысканию. Е. В-во обещает также строжайшим образом приказать всем чиновникам и служителям своим оказывать поданным соединенных провинций Нидерландских всякую дружбу, [474] угождение, пособие и услуги. А как гг. посланники сами просили Е. К. В-во благоволить назначить особых комиссаров, чтобы принять сии жалобы и доложить об оных Е. В-ву, то Е. В-во милостиво согласился на это и нарядил комиссаров, которым приказано разбирать с гг. посланниками каждый пункт порознь. Комиссары эти исправно доложили об оных Королю, но так как дела сии важны, а гг. посланники намерены вскоре ехать, и в столь краткое время нельзя надлежащим образом решить вопросов сих (о чем гг. посланники, по отменной их прозорливости, сами судить могут), то Е. В-во передает просительные пункты эти тщательному разбору. Е. В-во предается надежде, что державные повелители гг. посланников в подобных случаях покажут себя столь же благорасположенными и доброжелательными в отношении к Е. В-ву, его землям и подданным и что впредь положены будут с обеих сторон постановления касательно взаимных сношений, привилегий и преимуществ в торговых сношениях. [475]
Касательно жалоб гг. посланников на то, будто бы некоторые из должностных лиц Е. К. В-ва несправедливым образом и противно существующим правилам отняли у некоторых из нидерландских подданных товары, о возвращении коих просят гг. посланники, то Е. В-во не может признать основательными сих жалоб; но хотя Е. В-во, по достаточному рассмотрению дел, уверился, что товары сии отобраны были по всей справедливости, Король, однако ж, намерен чрез своих комиссаров снова рассмотреть и выслушать дела эти, и если жалующиеся окажутся невиновными и если жалобы будут найдены основательными, то он прикажет дать истцам следующее им удовлетворение. Е. В-во надеется и милостиво просит гг. посланников, если какие-либо нидерландские подданные будут жаловаться на должностных лиц Е. В-ва за то, что они, следуя законам и статутам Государства, будут смотреть и наблюдать за тем, чтоб в торговых сношениях не происходило злоупотреблений и контрабанды, и, исполняя долг свой, будут справедливым образом задерживать товары, подлежащие конфискованию, то чтоб гг. посланники не принимали в уважение таковых неосновательных жалоб. [476]
Наконец, что касается до денежных требований, коих основательность доказана будет, то Е. К. В-во, коль скоро того допустит польза Государства, прикажет удовлетворить их, хотя между показанными требованиями находятся весьма старые, сомнительные, неутвержденные долги, на некоторые из коих вовсе не имеется документов, как гг. посланники без сомнения уже узнали из ответа королевских комиссаров.
Ответ сей всемилостивейше дан Е. В-м на жалобы и прошения гг. посланников, и Е. В-во остается к ним навсегда благосклонным королевскою милостию своею, желает им благополучного возвратного пути и поспешного возвращения в их отчизну и всегдашнего благоденствия. Подписано собственною Е. В-ва рукою с приложением тайной Е. В-ва печати. Место, число и год, как сказано выше, (подп.) Густав Адольф, а совсем внизу, (подп.) Бернгард Гельфрейх, Лифляндец. Бумага сия запечатана была печатью Е. В-ва на красном воске.
Комиссары Короля вместе с сим ответом вручили нам две [477] запечатанные грамоты от Е. К. В-ва, из коих одна адресована была В. Высокомогуществу, а другая Его Св. принцу Маврикию Оранскому. Грамоты сии были следующего содержания:
Высокорожденный принц, добрый и любезный брат. Мы с [480] удовольствием получили и читали письмо В. Светл. из Гаги, от 20 августа. Мы из блистательного посольства любезных союзников наших, гг. Генеральных Штатов свободных соединенных Нидерландов, усмотрели ревность В. Св. и их к заключению желаемого мира между нами, государствами и землями нашими и русскими и испытали на деле ваше и их отличное благорасположение к нам. Мы искренно благодарим В. Св. за то, что, из искренней доброжелательной приязни к нам и государству нашему, В. Св. содействовали к отправлению столь именитых послов, коих верность, труды, опытность и неутомимость в переговорах сих и устранении возникших затруднений мы, королевскою милостию нашею, признаем с благодарностью. Мы готовы воздать вам за сие тем же, и хотя, по воле Божией и особенной безрассудности, природной русскому народу, цель, которую посольство имело в виду, на сей раз достигнута не была, как того желали, но нам, однако ж, известно искреннее расположение означенных [481] послов к благу и преуспеянию Государства нашего, и мы предоставляем окончание столь похвально начатых ими переговоров на произвол Всевышнего, единого виновника мира. Гг. Р. фан-Бредероде, Д. Басс и А. Иоахими (следуют титулы их) надлежащим образом просили нас уволить их; мы не хотели далее задерживать их и всемилостивейше отпустили их. Мы вместе с тем дали им для гг. Генеральных Штатов письменный ответ и резолюцию, соответственные краткости времени и обстоятельствам Государства на различный представленный ими прошения, и просим В. Св. вполне верить гг. посланникам в том, что они Вам от имени нашего скажут. В прочем остаемся к В. Св. дружеским расположением благосклонны и предаем В. Св. милостивому покровительству Всевышнего. Дано в кор. замке нашем в Стокгольме, 12 июня 1616 г. (подп.) Густав-Адольф, совсем внизу (подп.) Бернгард Гельфрейх, Лифляндец.
После сего комиссары Короля поднесли каждому из нас и [482] повесили на каждого из нас по богатой золотой цепи, на которой висело украшенное изображение (портрет) Е. В-ва. Кроме сего они на всех нас вместе подарили из произведений Государства (как они говорили) 100 шиффундов меди, прося нас о заступничестве пред В. Державием касательно ответа Короля 195. Каждому из дворян и чиновников нашего посольства дано было от Короля по золотой медали на золотой цепочке. Мы поблагодарили Е. В-во за увольнение наше, за щедроты его и проведены были потом комиссарами во дворец тем же образом и с тем же церемониалом, как при первой аудиенции нашей. Король был в том же зале, в котором он нас принял в первый раз, и при нем находилось множество государственных сановников и офицеров. Когда мы предстали пред ним, Е. В-во начал говорить первый и просил нас доставить данный ответ и истолковать оный В. Державию доброхотно и согласно благорасположению Е. К. В-ва. Он поручил нам также вручение [483] тех двух запечатанных грамот, с коих сообщены выше копии. Мы с надлежащею покорностию обещали исполнить это и нижайше благодарили Е. В-во за оказанные нам почести и щедроты. Король сказал, что благодарить не за что; что мы были приняты не так, как собственно следовало, и не так, как он желал бы принять нас, и прибавил, что старания наши не получили достаточной награды. Король объявил нам, что остается нам искренно благосклонен и что в доказательство сего не хотел отпустить нас из своего Государства, не дав нам прочного знака милости своей. После этого Король с весьма лестными словами обратился к каждому из нас порознь и (так как уже нам было о сем объявлено вперед) наградил владетеля в Венгейзене 196титулом и званием благородного барона Везенбергского для него и потомков его; г. Дидериха Басса возвел он в потомственное дворянское достоинство и его самого пожаловал в рыцари с обыкновенными церемониями, ударив его три раза по плечам шпагою. Герб г. А. Иоахими был украшен разными прибавлениями. Гербы гг. Бредероде и Басса также украшены [484] были разными прибавлениями. На все милости эти даны были нам от Е. В-ва дипломы, которые были наперед приготовлены и вручены один после другого Королю г. Магнусом Браге, графом Визинборгским, государственным дроссатом 197. Дипломы сии мы приняли с надлежащею благодарностию. После сего Король сказал, что на сей раз и до отъезда нашего он ничего от нас не просит кроме того, чтоб мы остались у него к обеду, который был подан весьма пышно. Остальную часть дня до вечера мы провели в разных разговорах, но не совершенно сухих 198, во время коих выпито было за здравие вдовствующей королевы, герцога-Карла-Филиппа, брата Е. К. В-ва, В. Державия, его св. принца Маврикия Оранского и принца Генриха-Фридриха. Мы имели честь, кроме сего последнего и вышеописанного первого обеда, еще дважды обедать у Его В-ва в [485] Стокгольме, один раз на даче или загородном дворце Е. В-ва, а другой раз в доме государственная советника Янна Скутта.
В государственных делах ясно ознаменовывался великий ум Е. В-ва. Он сам делал все распоряжения и решал все дела без канцлера или заступающего место сего последнего, во время его отсутствия. В вышеупомянутых свиданиях наших с королем и пространных разговорах, которые он имел с нами наедине, обнаружились его ум и познания в разных языках, в математических науках и его знание древней и новейшей истории, особенно истории Нидерландов. Из разговоров его мы поняли, что все действия его стремятся к тому, чтоб достигнуть истинной и прочной славы, которую он надеется приобресть, если будет управлять своими подданными, государствами и землями в мире и спокойствии, поставить их преемникам своим в положении лучшем, чем он принял их, говоря что в этих видах он готов принять все честные и подходящие условия к миру с Россиею и весьма будет остерегаться, чтоб не попасть безрассудным образом в новую войну. Он говорил нам, [486] что поелику торговля дарует богатство и благоденствие в государствах, в коих она производится, то он устраивает на сей конец город Кальмар в Швеции; намерен основать город в Финляндии, неподалеку от Абова; что более 80 человек предложили уже поселиться там и что каждый из них берется построить дом или корабль. Для защиты государства от внешних нападений король имел на верфи 9 новых больших кораблей и намерен, для облегчения подданных, привести военные дела в лучший, против прежнего, порядок. Он хочет иметь более 40 т. постоянного войска и устраивает арсенал для пушек и другого оружия и снарядов, наподобие Нидерландского. Желая успеть в сем предприятии как можно лучше, король поручил нам просить у Вашего Державия позволить контролеру Моньеру (Monier) на несколько времени отправиться к Е. В-ву и привести с собою из Нидерландов несколько человек инженеров, канонеров, фейерверкеров, колесников и тому подобных людей, о чем он поручил нам убедительно просить [487] Ваше Державие. Что же касается до роста его, то он скорее велик, чем мал, хорошо сложен, лицо белое, несколько продолговатое, волоса белокурые, борода рыжеватая. Он храбр и трудолюбив. В Датской войне он с покойным королем был постоянно в походе и хотя был молод, принимал участие в разных встречах. Во время осады Пскова он один исполнял должности генерала 199 и фельдмаршала 200, когда сей последний, при самом прибытии, под городом был убит, а генерал вскоре после сего отправлен был на переговоры с Россиею; не говоря уже о том, что он почти постоянно был в подступах, апрошах и при орудиях. Король показал нам пушку, которая испытана была в присутствии нашем. Она его изобретения, весит не более 2.200 фунтов и бросает ядро в 20 ф., он сказал нам, что надеется сделать пушки эти еще более легкими и получить от них ту же пользу, которую дают тяжелые. О мире с Даниею король[488] говорил с большею осторожностью, присовокупляя, что хотя условия были тягостны, они, тем не менее, в то время были полезны. Он более жаловался на условие, по коему он мог лишиться данных в залог городов, если к назначенному сроку не внесена будет уплата, чем на самую сумму. Он говорил, что желал бы видеть города сии в других руках, из коих ему можно было бы их выкупить с большим удобством и меньшею опасностию; что он имел бы средства уплатить деньги, если бы срок был несколько продолжен, и что он может заплатить все долги в первые четыре года, коль скоро окончится война с Россиею. Мы на это сказали, что нельзя полагать, чтоб кто-либо в сем мог угодить ему; тогда он сказал нам, что Ваше Державие окажете ему особенную услугу если возьметесь заплатить за него к первому будущему сроку, потому что окончание войны с Россиею еще сомнительно. За это его Е. В-во предлагал к известному сроку, прежде истечения года, поставить меди за умеренную цену. По желанию Е. В-ва мы согласились доложить о том Вашему Державию и ходатайствовать о принятии в уважение просьбы его. [489]
Только что мы получили решительный ответ короля, мы уведомили об оном Е. В-во Царя Российского, великих полномочных его, с коими мы имели дело в Дидерине и Великобританского посла и доводами изложенными в нижеследующем письме извинились в том, что нам нельзя возвратиться к ним.
Светлейший, державнейший царь и великий князь, Бог Всемогущий да дарует В. Ц. В-ву при добром здравии телесном и долгое мирное царствование. Стокгольм 12 июня в лето от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа 1616».
Препровождая к вам прилагаемое у сего письмо к великому [495] государю, Царю и В. К-зю Михаилу Феодоровичу, Самодержавцу Всероссийскому, мы дружески предаем себя вам к услугам вашим. Мы прилагаемым у сего письмом уведомляем Е. В-во о путешествии нашем в Швецию и об ответе, полученном нами от короля, на ходатайство наше об облегчении и смягчении известных вам 3-х предложений. Лед, который в водах, омывающих Швецию, Финляндию и Лифляндию, в прошедшую зиму гораздо был сильнее, нежели в последние 25 или 30 лет, произвел нам большую остановку и продержал нас в Ревеле до 9-го мая. В Стокгольм мы прибыли 19-го того же месяца и имели первую аудиенцию 1-го июня, ибо при нашем приезде король был в отсутствии. Решительный ответ, полученный нами сегодня на предложение наше после неоднократных конференций, следующий: король приказал главным полномочным своим не ехать к вам на собрание между Ладогою и Тихвиным пока они не будут уверены, что Е. В-во царь Российский примет одно из 3-х предложений в настоящем их виде. Король полагает, что [496] довольно уже сделал из уважения к королю Великобританскому и высокомощным Генеральным Штатам соединенных Нидерландов, если одобрил оные предложения и предоставил одно из оных на выбор Царя. Мы надеемся, что ревностными стараниями посла Е. В-ва короля Великобританского, высокородного господина Иоанна Меррика (следует титул), Е. Ц. В-во принял такого рода решение, которое позволило вашим сиятельствам и превосходительствам с главными комиссарами короля Шведского съехаться в положенный день, в каком случае мы полагаем, что желаемый мир будет заключен прежде, чем нам можно будет явиться в место собрания, ибо путь далек, и срок, назначенный к съезду, давно уже миновал. В противном же случае и если великобританскому послу не удалось побудить Е. Ц. В-ва на принятие одного из трех предложений в таком виде, в каком они ему представлены были или приблизительно тому, то мы не видим, какая от нашего приезда может произойти польза для дела. [497] Если б нам сообщена была резолюция, которую угодно было Е. Ц. В-ву выслать к вашим сиятельству и превосходительствам вскоре после отъезда нашего из Дидерина, и если б, как было обещано, нам сообщили решение, принятое Е. Ц. В-м вследствие представлений великобританского посла, когда сей последний был в Москве, то мы были бы поставлены в состояние употребить известия эти в вящую пользу Е. Ц. В-ва и имели бы по крайней мере достаточные доводы домогаться здесь с большею основательностью смягчения означенных предложений. Мы, не смотря на это, не щадили ни трудов, ни убеждений, некоторым образом способных расположить короля к смягчению условий. Совесть наша успокаивает нас в том, что мы с возможною рачительностию и искренностию исполнили возложенную на нас повелителями нашими обязанность, которая состояла в том, чтоб способствовать к восстановлению на благоразумных условиях прочного мира между Е. В-м Царем Российским и Королем Шведским. Мы покорно и дружески просим ваши сиятельство и превосходительства представить одобрительный отзыв о трудах наших Е. Ц. В-ву и [498] милости Е. Ц. В-ва поручить повелителей наших, высокомощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов и их подданных, которые всегда будут иметь в виду увеличение и умножение милостей Е. Ц. В-ва к ним, чрез то, что они постоянно, по мере сил своих и сообразно обстоятельствам государства будут оказывать свои услуги Е. Ц. В-ву. Что же касается лично до нас, то мы всегда будем готовы служить Е. Ц. В-ву и, желая, чтоб Бог Всемогущий даровал вам, высокородные, достойные господа, продолжительное телесное здравие и прочное благоденствие, остаемся вашего княж-го сият-ва и в-х прев-в готовые к услугам друзья ваши (подп.) Рейнгольд фан-Бредероде Венгейзинский, Д. Басс, Альберт Иоахими. На поле написано было: Стокгольм, 12 июня. Внизу мы прибавили еще следующее. Мы просим ваши сият-во и пр-ва подателя сего, секретаря нашего Яна Данкарта, которого мы посылаем нарочно для вручения вам сего письма и письма к Е. Ц. В-ву, без замедления отправить к нам обратно и уведомить нас, когда именно он вручил вам означенные письма наши. [499]
Мы дружески и услужливо предаем себя вашему прев-ву.
С тех пор, как мы оставили Новгород, мы не получали ни писем, ни известий от в-го прев-ва, что весьма для нас было прискорбно. Мы же не писали потому, что задержаны были более шести недель в Ревеле по причине льда, который в нынешний год покрывал воды долее, чем в предыдущие годы. Чрез сие мы претерпели значительную остановку в путешествии своем, так что мы лишь 19-го мая прибыли сюда, и так как король был в отсутствии, то мы имели первую аудиенцию у него лишь 1-го июня, т. е. в тот самый день, в который назначен был съезд между Ладогою и Тихвиным. Мы надеемся, что в-ше прев-во умом своим, опытностию своею и влиянием, которое вы имеете на Е. Ц. В-во и его советников, успели подвинуть дело вперед и достигли того, что великие комиссары обеих держав съехались к известному сроку и [500] в известное место, чего мы от сердца желаем и надеемся со дня на день получить известие о том, что при содействии в-го пр-ва заключен мир между помянутыми государями. Здесь мы, по неоднократным конференциям, получили сего дня наконец решительный ответ Короля, что он приказал главным комиссарам своим не являться на вновь назначенное собрание, пока они не получат удостоверения в том, что Е. Ц. В-во принял одно из трех предложений, представленных в-м прев-м и нами. Если б мы были извещены о том, что вам ответил Е. Ц. В-во, то мы, может быть, имели бы чрез то средства подвинуть здесь вперед дело: либо склонив короля на смягчение условий, либо способствовав устройству нового съезда, который, как мы могли заметить, не состоится, пока Е. Ц. В-во сперва не примет одно из сказанных предложений в настоящем их виде или приблизительно тому. Король в оправдание требований своих приводит весьма подробно те же причины и доводы, которые изъяснены им были в ответе своем на письма, писанные к нему в-м пр-м и нами в прошедшем феврале [501] месяце. При столь сомнительном положении переговоров мы рассудили, что путешествие наше в Ладогу и Тихвин будет, с одной стороны, бесполезно, если в. пр-ву удалось получить удовлетворительную для Шведских полномочных резолюцию от Е. Ц. В-а по сим предложениям (ибо по другим пунктам полномочные между собою достаточно согласны), а с другой стороны, прибытие наше было бы тщетно, если собрание не состоится. Посему-то мы откланялись у Е. Е. В-ва и отправляемся назад на родину. Мы также написали к Е. Ц. В-ву письмо, в коем мы извиняемся, что не возвратимся в Россию. В. Пр. много нас обяжете, если при случае представите, в выгодном для нас виде, Е. Ц. В-ву отъезд наш в Нидерланды и старания, которые наши владетели чрез нас употребляли в переговорах на службу Е. Ц. В-ва. Заступничество ваше по сему предмету будет служить пред Русскими доказательством союза и продолжительной дружбы, существующих между Е. В-м Королем Великобританским, государствами, землями и подданными его и правителями нашими и подданными Нидерландскими. Мы же во всех случаях готовы будем за [502] услугу, которую вы нам сим окажете, быть вам признательными. Нам говорили здесь, что есть верное известие из Польши о том, будто бы польские представители на последнем сейме в Варшаве положили собрать большой побор или контрибуцию, чтоб продолжать войну с Россиею. Мы также заметили, что из Швеции посылается войско на Русские границы, чтоб строить укрепления около Пскова. Из Великобритании, Франции и Нидерландов мы никаких достоверных известий не получали. За сим мы, высокородный и достойный господин, предаем в. пр-во покровительству Бога Всемогущего. Стокгольм, 12 июня 1616 г.
В этот же день, после того как мы получили ответ Е. Е. В-ва, вручено нам было следующее письмо от великобританского посла: Благородные, достойные, многоученые, многомудрые господа и добрые друзья. Желаю вам мирского и вечного благоденствия. 27 апреля возвратился ко мне вестник, посланный мною из Дидерина с письмами к Е. В-ву Королю шведскому, и вручил мне письма от Е. К. В-ва и г. главнокомандующего, коими Е. К. В-во и гр. де-ла-Гарди [503] меня уведомляют, что Король остается при прежнем своем мнении и не намерен изменить в чем бы то ни было положенных в Дидерине 3-х предложений. Гр. де-ла-Гарди кроме сего пишет мне, что Король дает точно такой же ответ и вам. Между тем я нахожу, что великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович всея России и проч., дума его и земство (stenden) более расположены к миру и согласию вообще, особенно же к миру с Королем шведским, более, чем с другими какими-либо Государями. Я уверен и надеюсь, что Король, видя таковое доброе и действительное расположение В. Князя, сам покажет себя склонным к миру и по личному ходатайству и просьбе вашей смягчит свои большие требования. Я нимало не сомневаюсь в ревности вашей и уверен, что подобными средствами нам удастся склонить В. Князя на принятие благоразумных условий. Всего более надежды на успешное окончание дела подает мне то обстоятельство, что Е. Ц. В-во одобряет вновь назначенное собрание и что те же самые полномочные отправятся вместе со мною чрез два дня на место съезда. Они снабжены полными и [504] достаточными полномочиями на заключение постоянного и прочного мира со Швециею. Я надеюсь там лично приветствовать вас и остаться с вами на месте собрания. Да подаст Бог Всемогущий милость Свою и благословение Свое на окончание начатого дела, дабы восстановились мир и согласие между сими двумя могущественными Государями. Предаю себя милости в. высокор-ий, а вас повергаю покровительству Бога Всемогущего. Москва ... 203 Подписано было: В-х Высок-ий готовый к услугам добрый друг Иоанн Меррик. Надпись была следующая: высокородным, благородным, достойным, многоученым, многомудрым господам Рейнгольду фан-Бредероде, Дидериху Бассу, Альберту Иоахими, (титулы их) великим полномочным посланникам высокомощных гг. Генеральных Штатов свободных соединенных Нидерландов, милостивым моим государям и добрым друзьям.
Мы сообщили письмо сие Е. В-ву прежде отпускной аудиенции [505] натшей, которою мы имели вечером около 8 часов. После оной мы отправились домой при многочисленном сопровождении. Не взирая на просьбу нашу, получить новые объяснения от Короля, Е. В-во остался при прежнем своем решении. Вследствие сего мы ответили на вышеписанное письмо, 23 июня нового стиля следующим образом:
Высокородный и достойный господин.
Мы получили вчера письмо в. пр-ва из Москвы, без означения числа и месяца, чрез которое вы уведомляете нас о возвращении посланного вами из Дидерина к Е. В-ву Королю шведскому и проч. Вы пишете также, что из ответа Короля видно, что он остается при мнении своем — не изменять в чем бы то ни было сочиненных в Дидерине предложений, и что вы нашли Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея России и проч., думу его и земство весьма расположенными к миру и согласию вообще, а в особенности к миру с Королем шведским, более чем с другими какими-либо Государями. Вы изъявляете нам также надежду, что [506] Король, видя таковое доброе и действительное расположение В. Князя, сам покажет себя склонным к миру и смягчит свои великие требования, по личному ходатайству нашему и просьбе нашей; что сими средствами можно будет склонить В. Князя на принятие благоразумных условий; что он одобряет вновь назначенное собрание и отправляет прежних своих полномочных с полными и достаточными полномочиями на заключение постоянного и прочного мира. Полномочные сии должны были чрез 2 дня отправиться с в. прев-м в место собрания. В. пр-во на сих обстоятельствах основываете надежду на успешное окончание дел и надеетесь лично приветствовать нас и остаться с нами на месте собрания. Мы, до получения сего письма вашего, получили увольнение от Короля и написали было к вам прилагаемое у сего письмо. Не взирая на это, мы были снова у Короля и сообщили ему содержание письма вашего, на что Е. В-во ответил, что из Дидеринских переговоров в. пр-ву и нам достаточно можно было усмотреть, что он совершенно склонен к миру с государством Российским, на заключение коего его полномочные имели полную и [507] достаточную власть, но что не сообразно бы было с его и государства его пользою начинать новые переговоры, коих исход был бы не верен, или приказать своим полномочным съехаться с русскими полномочными прежде, нежели Русские объявят о принятии ими одного из трех Дидеринских предложений, которые Король одобрил и утвердил из уважения к Королю великобританскому и к Генеральным Штатам Нидерландским. Других объяснений мы получить не могли, но мы все-таки надеемся на то, что мудрым распоряжением в. пр-ва удалось свести полномочных обеих держав и что Бог Всемогущий благословит дело сие успешным окончанием к удовольствию обоих Государей. Мы располагаем завтра приступить к возвратному путешествию нашему в Нидерланды, полагая, что путешествие наше в Россию было бы ненужно или бесполезно по изложенным в предыдущем письме нашем причинам. За сим мы предаем себя в. пр-ву дружески и услужливо и поручаем вас Богу Всемогущему, прося Его хранить вас во всегдашнем здравии и даровать вам исполнение добрых желаний ваших. Стокгольм 13 июня 1616 г. [508]
С этими 4-мя письмами мы отправили Яна Данкарта в Ладогу или Тихвин и дали ему на дорогу 250 гульденов, а кроме того и кредитное письмо к Герриту Фергейдену, купцу в Новгороде, с коего Данкарту предоставлено было получить 150 гульденов, которые Фергейден должен был перевести на г. Басса. Эти 150 гульденов должны были быть заплачены Данкарту в зачет того, что ему следовало за службу его при нашем посольстве. Для большего удобства Данкарта во время его путешествия, мы его рекомендовали г. Карлу Карлову сыну Гильденьельму, побочному брату Короля, который готов был на отъезд в Нарву, чтоб принять начальство над войском, которое, как сказано было выше, Король отправлял на границы. Е. К. В-во был намерен построить крепостцу между Псковом и Дерптом, чтоб прекратить сообщение между сими двумя городами и пресечь таким образом помощь, которая могла быть дана Пскову из укрепленного Печерского монастыря. Чрез сие Король надеялся принудить город сдаться или согласиться на [509] выгодную для Е. В-ва капитуляцию. Наконец, чрез постройку сей крепостцы можно было воспрепятствовать исполнению намерения, которое Поляки, как говорилось, имели завоевать город сей, что послужило бы к сильному вреду как Шведов, так и Русских. Король, не имея инженеров, которые были бы в состоянии совершить сию постройку, и узнав, что в нашей свите находился инженер, способный к сему, по имени Ян Схервоутерс, сделал ему выгодные предложения, чтоб побудить его идти в поход с помянутым г. Карлом Гильденьельмом. Мы представили Е. В-ву, что он служил нам секретарем и присутствовал при всех наших конференциях, как с русскими так и со шведскими полномочными, во время переговоров; что Русские, узнав, что он вступил в службу Короля, могли б обвинить нас в пристрастии, и что это может повредить делам Е. В-ва; король принял в уважение замечание наше.
23 июня мы долгом почли посетить главных членов совета, [510] находящихся при Короле. Мы простились с ними и передали их покровительству дела нидерландских купцов. Некоторые из них были у нас на ужине, как то: граф Магнус Браге, государственный верховный маршал, государственный адмирал Георгий Гильденстерна, г. Карл Карельсен и Густав Стенбок с двумя баронами фон-Таутенберг, сыновьями г. Христофора Шейка фон-Таутенберга; они были в родстве с Стенбоком и были сыновьями сестры Магнуса Браге, графа фон-Визинборга. Гр. Браге и барон Стенбок убедительно просили нас ходатайствовать у В. Державия за означенных Таутенбергов и выхлопотать им уплату недоимочного жалованья отца их.
На другой день, 24 июня, когда все было готово к отъезду нашему, были у нас к обеду гг. казначей Каспар Матсон и государственный советник Ян Скутте, которые с прочими вышепоименованными господами (кроме гр. Магнуса) с церемониею проводили нас до королевского корабля «Орфей», который должен был отвести нас в Любек: тут они весьма приветливо простились с нами. [511] Корабль сей был приблизительно во 150 ластов; на нем было 26 медных пушек. Он имел прекрасную каюту, обитую голубым бархатом и украшенную различными прекрасными картинами. На нем было до 40 матросов под начальством капитана Александра Фюрота, родом Шотландца. По приказанию Короля нас не только в Стокгольме угощали и содержали на его иждивении, как это сообразно с местными обстоятельствами происходило везде, пока мы находились в его владениях, но он приказал еще снабдить корабль сей вином, пивом, рыбою, мясом и другими продовольствиями на целый месяц и приказал одному из придворных дворян своих, Роберту Розену (тому самому, который был при нас приставом в самом Стокгольме и даже прежде, начиная по ту сторону Абова до Стокгольма), иметь попечение о нас, и если чего не достанет, то доставлять нам нужное, если только получить можно будет, как напр., свежей рыбы, баранины, кур и проч., что могло быть добываемо на шхерах.
Когда мы снялись с якоря, то нас почтили несколькими выстрелами из цитадели. Мы в этот же вечер прошли мимо [512] Вексгольма до того места, где мы стояли на якоре в то время, когда мы из Аланда ехали чрез Ботнический залив; здесь нам, по причине противного ветра, пришлось остановиться. Вице-адмирал Клерк с морским конвоем проводил нас около одной мили за Стокгольм. Он также родом Шотландец и был флотским капитаном на службе В. Державия под роттердамскою адмиралтейскою коллегиею, откуда он получает еще ежегодно небольшой пенсион в знак признательности за его службу, как мы уже сказали выше. Он просил убедительно, чтоб пенсион сей не был от него отнят, а продолжаем навсегда, тем более, что он находится на службе у союзного В. Державия Короля, у коего он может Генеральным Штатам быть полезным и помогать купцам, торгующим в Швеции, что он и доселе делал, сколько мог, как мы узнали.
В ночь с 25-го на 26-ое число июня мы сделали 4 мили и доехали до Тверзунда, где мы остановились до 29-го числа сего же месяца включительно. У Тверзунда прибыл к нам 28-го числа утром вышеупомянутый шведский государственный советник Ян Скутте, посланный [513] от Короля, чтоб проводить к нам русского дворянина, по имени Богдан Григорьевич (Baudaen Gregoriowitz) 204, родом из Рязани, который вручил нам от В. Князя нижеследующее письмо на Русском и Немецком языках:
Божьею милостью, Михаил Феодорович (полный титул), голландских и нидерландских высокомощных гг. Генеральных Штатов великим посланникам Рейнгольду фан Бредероде, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими (их титулы).
При первом прибытии 205 вашем в Дидерино послали вы к нам нарочного вашего капитана Николая фан-Бредероде с письмом и [514] тремя условиями, на оснований которых вы предлагали нашему Ц. В-ву заключить мир с Королем шведским. Мы, Великий Государь, чрез сего нарочного вашего писали вам в ответ, что мы, Великий Государь, яко искренно справедливый, милостивый, богобоязненный и христолюбивый Государь, никогда не желали и не начинали кровопролития и впредь оного не желаем, но, напротив того, хотим домогаться и стараться, чтоб мы, все великие христианские государи, жили между собою в дружбе, любви и согласии, чтоб в государствах наших царствовали спокойствие и тишина. Хотя нам, Великому Государю, не приходится быть 206 в собрании со шведскими полномочными, но мы, Великий Государь, не хотели, однако ж, с обеих сторон видеть продолжения кровопролития между христианами и желаем, напротив того, восстановлением спокойствия и мира прекратить пролитие крови. На сей конец мы снабдили главных полномочных своих новыми наказами, повелели им съехаться с шведскими полномочными и рассуждать с ними о всех добрых делах, а также переговариваться и трактовать [515] с ними о том, что может послужить к тому, чтоб мы, Великий Государь, могли с Густавом Адольфом, Королем шведским, быть в мире, согласии, дружбе и любви, а государства наши могли быть в спокойствии и тишине.
Полномочные Густава Адольфа, короля Шведского, равно и вы, господа великие посланники, не хотели дождаться наказов нашего Ц. В-ва, ниже возвращения из Москвы нарочного вашего 207, а уехали со Шведскими посланниками в Швецию, к королю Густаву Адольфу. Наши полномочные и нашего любезного брата, великого государя и короля Иакова, великий посланник Иоанн Меррик отправились к нашему Ц. В-ву. До приезда своего и полномочных наших в Москву Великий посланник Великого Государя Иакова, Короля Английского, Иоанн Меррик писал нам о том, что он намерен быть у вас лично и словесно доложить нам (как он впоследствии и сделал) о том, что ему удалось положить и устроить между нашими и [516] шведскими полномочными. Он уведомил нас также о заключении, по решению господ посредников, перемирия, начиная с 23 февраля на 3 месяца, к каковому сроку положено означенным нашим полномочным или тем, кого мы вместо оных полномочными определим, а также Шведским полномочным и вам, господам посланникам, как великому посланнику брата нашего короля Иакова так и вам великим посланникам Голландскому и Нидерландскому Генеральных Штатов — съехаться всем вместе, рассуждать и трактовать о восстановлении дружбы, любви, спокойствия и мира между нашим Ц. В-м и королем Густавом Адольфом и о водворении спокойствия и мира между государствами нашими. Собраться же положено было в отчинном владении нашем, между Ладогою и Тихвиным, к 1-му июня сего 1616 года, согласно заключенному по сему предмету между нашими и Шведскими полномочными условию, к коему и вы, гг. посредники, руки приложили.
Все сие Н-му Ц-му В-ву известно и об оном доведено до нашего сведения чрез наших полномочных и чрез великого посланника брата нашего короля Иакова. [517]
Вы, гг. посланники Голландских и Нидерландских соединенных высокомощных Генеральных Штатов, писали также к Нашему Ц. В-ву чрез посланного Голландских и Нидерландских гг. Генеральных Штатов, Ламберта Масса, что, не смотря на старания и ревность, употребленныей вами на переговорах к.водворению мира и спокойствия христианского и к восстановлению мира христианского, дружбы и любви между Нашим Ц. В-м и королем Густавом Адольфом и обоими государствами мира и согласия, вам доселе не удалось совершить доброго дела по причине чрезмерной несправедливости Шведских полномочных.
Вы отправились со Шведскими полномочными к королю Шведскому и пред отъездом дали слово нашим полномочным и Английскому послу, что потребуете от короля решительных и окончательных условий, на которых он согласен будет мириться с Н-м Ц. В-м, и всячески стараться будете склонить его уменьшить непомерные [518] требования свои. Вы обещали после сего снова съехаться с нашими и Шведскими полномочными в известном месте, во владениях наших, между Ладогою и Тихвиным, чтоб елико возможно поспешнее начать и привести к успешному окончанию переговоры о восстановлении мира между обоими Государями и Державами. Нашего любезного брата Иакова, короля Английского, посол г. Иоанн Меррик, с своей стороны, прибыл к нам, чтоб от Нашего Ц. В-ва испросить решительное мнение и условия, на коих мы хотим мириться с королем Шведским Густавом Адольфом, и он, по сделанному с вами уговору, отправится с нашими полномочными на съезд со Шведскими главными посланниками, к известному сроку, между Ладогою и Тихвиным. Мы, Великий Государь, хвалим вас, господ посланников высокомощных гг. Генеральных Штатов, за то, что вы вместе с нашими полномочными в переговорах о мире со Швециею показали себя ревностными и употребили старание свое о том, чтоб прекратить пролитие крови христианской и чтоб восстановить между Нашим Ц. В-м [519] и королем Шведским и обеими Державами дружбу, любовь, мир и согласие. Мы просим вас, великих посланников, продолжать старания ваши о благом деле и восстановлении мира христианского и, согласно данному вами в письмах ваших к Нашему Ц. В-ву обещанию, впредь служить нам, уговаривать и склонять короля Шведского к доброму делу и к миру христианскому и побудить его отступиться от своей неправды и отказаться от неимоверных несбыточных требований своих. Мы просим вас уговорить короля, чтоб он искал истинной дружбы и любви нашей на таких лишь условиях, на каких нам возможно быть с ним в дружбе и любви, и чтоб он, согласно уговору, постановленному гг. посредниками, отправил своих полномочных в назначенное место, снабдив их полными наставлениями о том, как им заключить с нашими полномочными договор о любви, мире и согласии между нашим Ц. В-м и Королем шведским и [520] обеими Державами и о союзе против общих врагов наших. Мы просим также вас, великие посланники, согласно обещанию и письменному уговору вашему, отправиться с шведскими полномочными к известному сроку на съезд с нашими полномочными. Наши же великие полномочные, окольничий и наместник Суздальский кн. Даниил Иванович Мезецкий и товарищи его, равно и великобританский посол Иоанн Меррик явятся в срок в назначенное место, согласно письменным уговорам гг. посредников; они готовятся уже в путь.
Из уважения к любезному брату нашему, Е. В-ву Королю английскому и шотландскому Иакову, по просьбам посла его Иоанна Меррика и из уважения к письму вашему, гг. великих посланииков высоких Генеральных Штатов, в коем вы пишете, что нельзя было согласиться и сойтись со Шведами по причине неправды Короля шведского и полномочных его, нашим великим полномочным будут даны полное Царское повеление и наказ об устройстве собственных [521] дел наших. Мы надеемся, что, состоя посредниками между обеими сторонами, вы с радостию узрите расположение наше к миру с Королем шведским, будете сами видеть и ценить справедливость нашу и христианское наше миролюбие. Мы ожидаем, что вы, по данному вами обещанию, ничего не предпримете и ничего не сделаете другого, а только к известному сроку явитесь в назначенное место с шведскими полномочными и отговорите Короля от несправедливых непомерных требований своих; в самом же собрании будете с нашими великими посланниками рассуждать о добрых делах и способствовать к восстановлению спокойствия христианского. Мы надеемся, что вы медлить не станете, а прибудете на место и в сем новом собрании с нашими великими посланниками успеете основать и учинить между нашим Ц. В-м и Королем шведским Густавом Адольфом любовь и дружбу, а между нашим государством и государством шведским спокойствие, мир и согласие. Из уважения к любезному брату нашему, Великому Государю Королю английскому Иакову, и по просьбам великого посланника его г. Иоанна Меррика, и по просьбам вашим, [522] господ великих посланников высокомощных голландских и нидерландских соединенных провинций, мы предпочли быть в любви и дружбе с Королем шведским Густавом Адольфом, а не с Королем польским, если только Король Густав Адольф откажется от всех споров и неправд и согласен будет жить с Нашим Ц. В-м в любви и дружбе, так чтоб он и Наше Ц. В-во стояли заодно друг за друга против общих врагов наших. Наши полномочные по заключенному уговору явятся к известному сроку в назначенное место на собрание с вами и шведскими полномочными. Итак, Мы просим вас, согласно обещанию вашему, быть также на том месте, быть у наших полномочных вместе с шведскими полномочными, дабы вы, гг. посредники, за несдержанное слово не подверглись хуле и порицанию в глазах Нашего Ц. В-ва и других великих христианских Государей и владетелей. Если же споспешествованием Божиим, стараниями и трудами вашими восстановятся и упрочатся, по воле нашей, дружба и любовь между Нашим Ц. В-м и Королем Густавом Адольфом и между великим государством [523] нашим и государством шведским воцарятся мир, спокойствие и согласие, то мы, Великий Государь, помилуем вас, великих посланников, Царскою милостию нашею и прикажем отписать гг. высокомощным Генеральным Штатам о службе и о трудах ваших и впредь более прежнего будем даровать вам всем и купцам вашим Царскую милость, покровительство и пособие наше.
Русское письмо было писано от апреля месяца, без означения числа. Оба письма, как подлинное на русском языке так и немецкий перевод оного, были запечатаны печатью Великого Князя.
Помянутый Богдан вручил нам еще следующее письмо от главных полномочных Царя Российского, писанное также на немецком и русском языках:
Божиею милостию Вел. Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича (полный титул) великие полномочные, окольничий и [524] наместник Суздальский князь Даниил Иванович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский Алексей Иванович Зюзин, дьяки Е. Ц. В-ва — Николай Новокщенов и Добрыня Семенов, — извещаем великих посланников голландских и нидерландских Генеральных Штатов Рейнгольда фан Бредероде, Дидериха Басса и Альберта Иоахими (титулы их).
Вы из места, где было собрание, писали к Великому Государю нашему, Царю и Великому Князю, Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, письмо чрез вашего капитана Николая фан-Бредероде и представили предложение шведских полномочных в 3-х пунктах, на коих они соглашались трактовать между нашим Великим Государем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским и их Королем Густавом Адольфом. Вы просили также, чтоб Е. Ц. В-во дал нам ответ касательно сих [525] пунктов или наставления, как нам трактовать со Шведами. Вследствие сего были высланы к нам новые повеления, о чем мы писали к вам чрез того же капитана вашего. Мы писали также, что если шведские полномочные хотят снова сойтись с нами и заняться и трактовать о добрых делах и восстановлении христианского спокойствия между Е. Ц. В-м и Королем шведским и заключить мир, то чтоб они воротились и начали снова переговоры. Шведские полномочные и вы не дождались получения нами новых приказаний Царских и не воротились к нам, чтоб заняться добрыми делами к восстановлению спокойствия христианского, но, напротив того, отправились к Королю в Швецию. Мы же, полномочные Е. Ц. В-ва, и Иоанн Меррик, великий посол брата Е. Ц. В-ва Короля Иакова, видя, что шведские посланники и вы не возвращаетесь к нам для переговоров о добрых делах и о восстановлении спокойствия и мира христианского, отправились к Е. Ц. [526] В-ву и донесли ему о заключенном, по согласию и распоряжениям гг. посредников и великих полномочных, перемирии на 3 месяца, начиная с 23 февраля сего 1616 г. по 31 мая, между нашим Великим Государем, Царем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским, и Густавом Адольфом, Королем шведским. Мы донесли Е. Ц. В-ву также о том, что положено нам со шведскими полномочными и вами, господами посредниками, и великими посланниками снова съехаться к 1-му июня сего 1616 г. во владениях Е. Ц. В-ва между Тихвиным и Ладогою, чтобы заняться добрыми делами и заключением мира между Великим Государем нашим и Королем шведским. Мы обо всем этом доложили Е. Ц. В-ву, и Короля английского Иакова посланный Иоани Меррик доложил об этом же Е. Ц. В-ву. Вы, именитые господа, любезные друзья, писали также Е. Ц. В-ву чрез Ламберта Масса, что если труды и старания ваши в переговорах о мире между Е. Ц. В-м и Королем шведским остались тщетными и бесполезными, то сему было причиною неправда шведских полномочных, и что вы по сему условились с нами, [527] полномочными Е. Ц. В-ва, и с послом Короля Английского Иакова о том, что отправитесь со шведскими полномочными к Королю шведскому узнать решительные условия, на коих он готов будет мириться с Е. Ц. В-м. Вы хотели также употребить все средства уговорить его оставить великие, непомерные свои требования и достигнуть того, чтобы шведские полномочные и вы, гг. посредники, согласно уговору, съехались с нами, елико возможно поспешнее, во владениях Е. Ц. В-ва между Тихвином и Ладогою, дабы говорить о добрых делах и привести к успешному окончанию переговоры о мире. А великий посол брата Е. Ц-го В-а Короля Английского Иакова, Иоанн Меррик, отправился с нами к Е. Ц. В-ву по тому же делу и с целью узнать и испросить у Е. Ц. В-ва решительного его намерения касательно условий, на коих мог бы быть заключен мир с Королем шведским. Английский посол хотел с нами, полномочными Е. Ц. В-ва, вами и шведскими [528]полномочными съехаться к известному сроку в назначенное место между Ладогою и Тихвиным. Вы чрез Ламберта Масса писали к нам, что по сделанному уговору едете к Королю в Стокгольм и готовы употребить старания ваши в пользу Е. Ц. В-ва. Мы довели до сведения Е. Ц. В-ва о том, что вы говорили с Иаковом (т. е. гр. де-ла-Гарди) касательно церквей и монастырей и что вы просили его щадить подданных Е. Ц. В-ва. Великий Государь наш, Царь и Великий Князь, Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, хвалит и превозносить вас за сие и за то, что вы употребили труды и старания к восстановлению мира христианского между Е. Ц. В-м и Королем шведским, а также надеется, что вы и впредь будете то же делать и служить ему.
И так, мы просим вас, великих посланников голландских и нидерландских высокомощных Генеральных Штатов, как именитых и умных мужей, сдержать данные вами Е. Ц. В-ву и нам обещания продолжать, как вы начали, служить Великому Государю нашему [529] и употреблять старания ваши к благому делу. Мы вследствие сего просим вас убедить и склонить Густава Адольфа, Короля Шведского, на мир, дружбу и любовь с Великим Государем нашим, Царем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским, и между обоими государствами; уговорить его отступиться от неправды и непомерных несбыточных требований своих, просить его объявить решительные условия, на коих он согласен мириться, и отправить, как по вашему, посредников, так по нашему, великих посланников, уговору, своих прежних полномочных или других подобных именитых мужей на известное место между Тихвиным и Ладогою к назначенному сроку, снабдив их наставлениями, каким образом им совершить доброе дело о восстановлении любви и дружбы между Е. Ц. В-м и Королем, а между общими государствами спокойствия и мира. Великий Государь наш, вследствие взаимного уговора между нами и шведскими полномочными, и между [530] посредниками, послом английского Короля Иакова и вами, посланниками голландских и нидерландских Генеральных Штатов, отправляет в известное место, между Ладогою и Тихвиным, нас, своих прежних великих полномочных, окольничего и наместника Суздальского, князя Даниила Ивановича Мезецкого и товарищей его, с царским полномочием и наказом. Сего, собственно, не следовало бы ему делать, но из уважения к брату своему, великому государю Иакову Королю Английскому, и из уважения к вам, полномочным голландских и нидерландских Генеральных Штатов, Е. Ц. В-во согласился на это. Мы же готовимся вскоре ехать из Москвы и надеемся, что в сем новом собрании заключатся и упрочатся дружба и любовь между Е. Ц. В-м и Королем шведским, а между их государствами мир и спокойствие. Наконец, по просьбам и желанию великого посланника любезного брата своего, Короля великобританского, и великих посланников соединенных нидерландских провинций, Царь признал, что ему полезнее будет состоять в любви и дружбе с Королем Густавом Адольфом, нежели с Королем польским. [531]
И так мы просим вас, именитые и почтенные люди, не нарушать уговора, заключенного вами, гг. посредниками. Мы совершенно надеемся на то, что вы употребите старания свои на то, чтоб к известному сроку прибыть в назначенное место вместе с шведскими полномочными. Мы уповаем на то, что вы, яко люди умные и именитые, сдержите слово и обещания свои и ничего не предпримите другого, а только явитесь, куда следует, к известному сроку, дабы вы ни от кого не подверглись порицанию, дабы ваше обещание ни в чем не было нарушено. Мы же, великие полномочные Е. Ц. В-ва и великий посланник брата Е. Ц-го В-ва, великого Государя Иакова, Короля английского, г. Иоанн Меррик, явимся непременно в срок, куда следует. Мы просим вас употреблять труды и старания ваши в пользу Е. Ц. В-ва, как вы сие обещали в письмах ваших. Мы просим вас все так и исполнить и надеяться крепко во всем на милость Е. Ц. В-ва. Убеждайте Короля шведского и напишите сами от себя к Иакову [532] Понтусу (де-ла-Гарди), чтоб он хранил данное вам, посредникам, слово в том, что в родовых владениях Е. Ц. В-ва, Великом Новгороде и других городах, не будет разрушать храмов Божиих и монастырей, не будет отбирать колоколов и других украшений церковных, не будет выводить из Новгорода и других городов жителей с тем, чтобы перевозить их в Швецию или в другие места, и не будет отягощать, обременять или умерщвлять кого-либо из жителей, дабы противными сему поступками не расстроить добрых дел и мира христианского и проч.
В русском письме было помечено: из Москвы, от 15 апреля 7124 г.; подлинное письмо и немецкий перевод были оба запечатаны четырьмя печатями.
Вместе с означенным дворянином прибыл помощник гофмейстера великобританского посла с двумя письмами от его пр-ва, из коих одно было от 10-го, а другое от 20-го числа апреля, английского стиля. С них следуют при сем копии:
Благородные, достойные, многоученые, многомудрые господа и добрые друзья, посылаю прежде всего вам дружеское приветствие свое и проч. [533]
Письмо ваше от 4-го марта получено мною здесь 27-го, того же месяца, и я усмотрел из оного, что вы продолжаете путешествие свое к Е. В-ву Королю Густаву Адольфу, Шведов, Готфов, Вендов и проч., с тем, чтобы прекратить недоразумение между Е. К. В-м и Великим Государем Царем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским. В письме своем вы изъявляете желание, чтоб от самого Царя и Великого Князя было получено более удовлетворений против предложенных уже до сего его полномочными, и что чрез это Король, касательно означенных предложений, объявленных русскими полномочными его достойным полномочным, узнает от вас пообстоятельнее, чего он ожидать может от Царя, и что, находясь у Короля, вам удобнее будет лично стараться уговорить его на смягчение предложений, доселе сделанных. Я уверен, что ваше высокородие помните, что в то время, когда сочинены были [534] помянутые предложения, они показались нам столь тяжкими, что мы сомневались в том, захочет ли и может ли Е. Ц. В-во принять их. Притом вашему высокородию также известно, что королевские полномочные не подавали малейшей надежды на смягчение оных и не хотели изменить тех предложений, которые сначала были представлены ими, отчего произошла остановка в деле, и полномочные Е. Ц. В-ва сами от себя ответа не давали. Но чрез возвратившихся к нам посланных наших русские главные комиссары получили от Е. Ц. В-ва новые наказы, полнее прежних; но наказы эти ни к чему служить не могли, потому что королевские полномочные и ваши в-ия сами уже отправились обратно в Новгород. Я ныне узнал и твердо в том уверен и прошу ваши высокор-ия также верить тому, что Е. Ц. В-во, дворянство (nobilitett) и дума его искренно и горячо желают довести дела эти к мирному окончанию и предпочитают мир с Королем шведским миру с какими-либо другими Государями. Здесь делают деятельные приготовления к новому съезду, и полномочным велено быть готовыми явиться к известному сроку в назначенное место; при приезде их туда, вместе со мною, русские [535] полномочные откровенно предъявят столь полную власть и приказания Царя, что, я вперед убежден в том, от них остановки не произойдет. Я надеюсь, что в. в. соблагоизволите действовать заодно со мною и в деле сем трудиться так, чтоб довести оное к успешному окончанию прежде, чем сойдутся 208 обоюдосторонние полномочные. Когда они и мы будем все собраны (что, без сомнения, устроится стараниями в. высокор.), то они, я уверен в том, окажутся снабженными довольно полными и обширными полномочиями, чтоб заключить мир на таких справедливых условиях, которые могут быть приятны Е. Ц. В-ву. Я прошу вас быть вполне уверенными, что я именем Его К. В-ва, всемилостивейшего Короля и Государя моего, буду действовать на Е. Ц. В-во со всевозможным рвением, чтоб дела эти были приведены нашими общими трудами к желаемому окончанию; ибо я уверен, что и вы с своей стороны будете действовать с теми же похвальными стараниями, которые вами явлены в начале, на Е. В-во Короля шведского; на что да ниспошлете Бог Всемогущий [536] помощь и благословение свои, о чем я Его молю ежедневно. Из письма вашего я вижу, что вы вручили митрополиту в Новгороде (Исидору) письмо мое и уведомили его о том, что происходило на переговорах. На письмо мое к нему я получил ответ вместе с письмом вашим, и я надеюсь, что, вследствие данного нам, посредникам, обещания, во время перемирия поступлено будет по всей справедливости, и бедные жители угнетаемы и отягощаемы не будут, а останутся довольны. Я знаю, что Новгородцы всегда будут готовы по мере сил своих уплачивать жалованье войску, которое гарнизоном стоит в Новгороде. Я прошу вас также уговорить Короля написать к его пр-ву г. генералу (гр. де-ла-Гарди), чтоб бедных жителей Новгорода и других городов впредь не отягощать и не обижать, чтоб не грабить и не разрушать церквей и монастырей и не вывозить в Швецию колоколов, военных снарядов и русских жителей. Я предаю себя вашему благорасположению, а вас поручаю покровительству Бога Всемогущего. Москва, 10 апреля 1616 г., английского стиля; (подп.) готовый к услугам вашим И. Меррик. [537]
Надпись была: благородный, достойным, многоученым и многомудрым господам Рейнгольду фан Бродероде, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими (их титулы) высокомощных гг. Генеральных Штатов свободных соединенных Нидерландов, полномочным посланникам, особенно милостивым моим государям и добрым друзьям.
Податель сего, служитель мой, был уже готов отправиться в путь с письмами от меня к Е. К. Б-ву Густаву Адольфу, Королю Шведов, Готфов, Вендов и проч., как прибыл сюда придворный дворянин с письмами от Е. К. В-ва и гр. де-ла-Гарди ко мне; поэтому я должен был помянутого служителя моего задержать. Из писем Короля я вижу, что Е. К. В-во полагал, что дела почти были [538] окончены прежде отъезда нашего из Дидерина, но ныне, без сомнения, Королю чрез изустное ваше сообщение и чрез письма наши из Дидерина сделалось известным, что заключение трактата отложено до другого времени. Ныне, более чем когда-либо, я твердо уверен, что, по предстоящем приезде нашем в назначенное нами место и к известному сроку, все дела получат совершенное и решительное окончание, равно удовлетворительное и приятное для обоих Государей, и хотя прежде получения письма от Е. К. В-ва я питал твердую надежду в том, что труды, старания и ревность наши не будут тщетными и что богоугодное сие дело будет увенчано счастливым и желаемым успехом, но надежда сия еще более увеличилась тем, что я увидел к великому своему удовольствию, сколько Е. Ц. В-во и дворянство его (nobilitet) расположены к миру, в чем в последнее время я удостоверился за несколько дней пред сим в последнем моем посещении их. Прежние полномочные готовятся в [539] дорогу, чтоб к известному сроку быть в назначенном нами месте, и они снабжены достаточными полномочиями на заключение прочного мира. Е. Ц. В-во просит вас постараться уговорить Короля оставить прежние, по мнению Е. Ц. В-ва, несправедливые предложения и требования и вместо оных представить другие, которые были бы во всех статьях найдены удобоисполнимыми и справедливыми. Е. Ц. В-во покажет себя еще более готовым прекратить все существующие недоразумения; о сем вы лучше можете уверить себя чрез письмо, которое Е. Ц. В-во посылает ныне к вам чрез собственного своего нарочного, который отправляется к вам вместе с моим служителем. Я уверен, что вы, высокородные господа, будете при первом удобном случае в известное место к назначенному сроку, и что я таким образом буду пользоваться достойным обществом вашим. Я сам уже готовлюсь в путь. За сим я предаю себя дружески и сердечно в милостивое расположение всех вас, милостивые государи, а вас поручаю покровительству Всемогущего. Москва, 20-го апреля 1616 г., английского стиля. Дружески готовый во всем к услугам вашим (подп.) И. Меррик. Надпись была та же, что на предыдущем письме.
Мы сообщили содержание сих писем г. Яну Скутте, который спросил нас, что, по нашему мнению, надлежало бы Королю, его Государю, делать? Мы ответили, что, по нашему мнению, мир с Россиею необходим для Короля, что дружба между двумя государствами послужит к пользе Швеции, что Король и советники государства могут лучше нас судить об этом и что во власти Короля состоит, по благоусмотрению своему, смягчить предложения, представленные в Дидерине, и что Е. В-во, в мудрости своей, в состоянии сам судить, какими средствами удобнее и поспешнее может быть достигнуто заключение предполагаемого мира. Под вечер г. Ян Скуттевозвратился в Стокгольм, а на другой день туда же отправился помянутый русский дворянин с ответами нашими к Великому Князю и главным полномочным его. Вместе с ним уехал и помощник дворецкого английского посла с ответом нашим на письма своего господина. Вышеупомянутый русский дворянин был так встревожен, [541] узнав, что никто из нас не возвратится в Россию, и так сим был расстроен, что не мог проститься с нами принятым в подобных случаях образом.
Мы всегда готовы нижайше служить В. Ц. В-ву, светлейший, державнейший Царь и Великий Князь. Письмо В. Ц. В-ва из Москвы от апреля месяца исправно вручено было нам сегодня дворянином В. Ц. В-ва Богданом Григорьевичем в то время, когда мы уже находились на возвратном пути в Нидерланды, в 7 милях за [542] Стокгольмом. Письмо это мы получили и прочитали с должною почтительностию. Из двух писем наших, посланных к В. Ц. В-ву чрез капитана Николая фан Бредероде в начале февраля, потом из письма нашего, посланного из Глебова от 22-го того же месяца чрез переводчика и толмача Павла Стерлинга, и, наконец, из письма из Новгорода от 4-го марта, В. Ц. В-во милостиво усмотрели и узнали обо всем, происходившем между главными полномочными В. Ц. В-ва и главными полномочными светлейшего, державнейшего Государя Густава Адольфа, Короля Шведов, Готфов, Вендов и проч.; В. Ц. В-во равно узнали и о намерении, с которым мы расстались с полномочными В. Ц. В-ва и с послом Е. В-ва Короля великобританского г. Мерриком (титул Короля великобританского и посла). Мы также, 12-го числа сего месяца, чрез нарочного, отправленного к полномочным В. Ц. В-ва нижайше донесли В. Ц. В-ву об ответе, полученном нами от Короля на предложение наше смягчить условия, представленные в Дидерине нами и английским послом. [543] Мы также в сем письме изложили причины и доводы, по коим нам кажется, что возвращение наше в Россию будет бесполезно или тщетно, нижайше прося В. Ц. В-во, как мы и ныне нижайше просим и умоляем, чтоб В. Ц-му В-ву угодно было принять за благо приведенные нами причины. Искренно сожалея о том, что мы не могли получить более удовлетворительного для В. Ц. В-ва ответа в Стокгольме, мы, однако ж, надеемся, что благоразумными стараниями английского посла дело ныне пойдет гораздо лучше, нежели мы могли заключить из того, что мы доселе видели и испытали со стороны обеих держав. Совесть наша удостоверяет нас в том, что мы во все продолжение переговоров действовали с возможною искренностию и всячески старались и трудились о том, чтоб в наискорейшем времени заключен был добрый и справедливый мир между В. Ц. В-м и Королем шведским. Если б нам можно было полагать, что путешествие наше в Ладогу, или Тихвин не было бы бесполезно или тщетно, как мы неоднократно объясняли, то, желая [544] служить В. Ц. В-ву, мы отправились бы в Ладогу и Тихвин и не устрашились бы трудностей и неудобств сего путешествия. Мы, впрочем, формально не обязались на это, ибо в акте главных полномочных В. Ц. В-ва о заключенном в прошедшем феврале перемирии со Швециею на 3 месяца, подписанном русскими полномочными и великобританским послом, сказано, что мы прилагаем к оному руки свои ради подкрепления сего акта, с тем именно точным уговором, что мы приложением рук и печатей своих к акту, ни под каким видом не намерены принимать на себя какого-либо обязательства.
Светлейший Державнейший Царь, да хранит Бог Всемогущий особу В. Ц. В-ва во всегдашнем телесном здравии, а государство и правление Ваше во всяком благополучии, чего от всего сердца желают Вам повелители наши, высокомощные гг. Генеральные Штаты соединенных Нидерландов: они всячески и по возможности будут стараться своими услугами о сохранении милостей В. Ц. В-ва к ним самим и к подданным нидерландским. Писано на военном корабле при Твербоме в 7 милях за Стокгольмом. 18 июня старого стиля [545] от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа 1616 г. (подп.) В. Ц. В-ва нижайшие слуги, высокомощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов посланники Р. фан Бредероде Венгейзенский, Д. Басс, А. Иоахими.
Высокородные, благородные, достойные господа. Бог Всемогущий да хранить вас во святом своем покровительстве. На военном корабле у Твербома, в 7 милях от Стокгольма 18 июня от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа, в лето 1616 (подп.) ваших сият-ва и в. пр-в готовые к услугам друзья Р. фан Бредероде, Д. Басс, А. Иоахими.
Пониже на поле мы прибавили. Мы препровождаем у сего к в. пр-ву выписки из достоверных известий, полученных нами вчера из Нидерландов.
Граф де-ла-Гарди с вышепоименованным русским дворянином и с помощником гофмейстера великобританского посла прислал к нам лифляндского дворянина по имени Христофор Вольдих, который недавно воротился из Москвы и от которого мы узнали, что при дворе В. Князя несся слух, будто бы Поляки намерены вести [552] войну против Русских в самой России и что в Москве собираются деньги, неизвестно — для выкупа ли городов, занимаемых Шведами в России, или для издержек войны против Поляков. Помянутый русский дворянин 209 говорил нам, что он за 13 недель пред сим оставил осажденный Смоленск и что Русские окружили город сей 10 или 11 укреплениями и что из трех из сих укреплений они стреляли в город. Дворянин сей — видный собою мужчина и, как нам говорили, участвовал в казни Лжедмитрия.
В ночь с 29-го на 30-е июня мы подвинулись вперед на полмили до Бухты, называемой Диргавен, где мы остались до 6-го июля. Между тем мы подлежали опасности, что корабль наш, который уносим был бурею, ударится об скалы.
7-го июля, мы миновали шхеры, вступили в открытое море и на другой день были в виду острова Готланда, но так как ветер нам был слишком противен, то мы были принуждены идти вместе с другими кораблями искать рейды у Эланда. [553]
13-го июля, когда ветер повернул на юг и юго-восток, мы старались между Эландом и Смаландом пробраться до Кальмара; но буря, которая постигла нас и разбила одно датское судно о берега Эланда, принудила нас идти назад в сказанную рейду, где мы остались до 14-го числа. Около вечера сего числа подул весьма слабый северо-восточный ветер, который вскоре повернул на юго-запад; не смотря на это, мы продолжали путь и 20-го числа к вечеру прибыли в Травемюнде.
На другой день мы вышли на берег с теми из свиты нашей, которые должны были ехать сухим путем с нами, другие же, с поклажею нашею оставшиеся на судне, которое нанято было нами в Ревеле, прибыли в Травемюнде вместе с королевским кораблем, на котором мы сами ехали. Поклажа наша должна была идти чрез Данию в Голландию. Господа бургомистры и градская дума города Любека вскоре после отъезда нашего из Нидерландов 210получили [554] рекомендательные письма от В. Державия к нам и с этими письмами отправили к нам одного из чиновников градской канцелярии, по имени Иоган Вердегенг, чрез коего они доставили нам означенные письма и еще от себя чрез означенного Вердегенга просили нас в переговорах между Е. В. Королем шведским и Е. Ц. В-м не забыть их и доброго их города, который с обоими государствами имел значительные торговые сношения и промыслы и с некоторого времени претерпел в оных препятствия. Они просили нас ходатайствовать о том, чтоб они, согласно неоднократным обещаниям Короля и союзу, заключенному с ним, были освобождены от слишком великих налогов, коими обременены были граждане их, торгующее со Швециею и чтоб на них смотрели и с ними поступаемо было, как с добрыми союзниками поступать надлежит. От В. Князя Московского они просили нас выхлопотать преимущества, коими пользовались отцы их от прежних В. Князей. Помянутый Вердегенг прибыл в Новгород в начале ноября 1615 г. и потом с нами и под покровительством нашим совершил все путешествие и всегда [555] был при нас 211. Он поспешил уведомить градское начальство в Любеке о прибытии нашем в Травемюнде. С ним выслали к нам навстречу две городские кареты, которые должны были отвести нас в Любек, и капитана Стрейта с 4 и 5 одноколками, которые должны были указать нам дорогу и проводить в город. Роты солдат, которые находились на службе города, поставлены были в оружии у тех ворот, чрез которые мы въехали; они почтили нас оружейным залпом. Вскоре после обеда приветствовали нас именем города некоторые из членов магистрата, а после обеда и на другой день пред обедом нас водили осматривать укрепления, градскую думу, церкви, арсенал, который отлично запасен, конюшни, погреба, гавань, корабельные верфи и прочие достопримечательности сего прекрасного города. Вечером того же дня мы ужинали, а 22-го числа обедали с господами бургомистрамиБрокесом и Миллером и с некоторыми другими из членов думы и градских чиновников. Они настоятельно просили нас пробыть с ними несколько дней, чтоб отдохнуть от дороги и [556] благодарили нас за то, что мы держали при себе Иоганна Вердегенга во время дороги, и за то, что мы напомнили Королю о добром городе Любеке. Мы действительно говорили Е. В-ву о поручении, с коим Вердеген был послан к нам и рекомендовали его благорасположению дела жителей Любека, как союзников В. Державия. Король ответил нам, что готов трактовать с ними по всей справедливости, коль скоро они нарядят и отправят кого-нибудь из своих на сей конец, и что, не смотря на то, что жители Любека в прошедшие войны на деле показали, что они более расположены к Польше, нежели к Швеции, он, однако ж, сего помнить не хочет. Мы в этот же день простились с помянутыми любекскими господами. Они содержали нас на их иждивении и дали нам одну из городских карет, которая должна была отвести нас в Гамбург. В Любеке расстались с нами дворянин Роберт Розен и капитан Королевского шведского корабля. Мы сделали им несколько подарков; мы также при отъезде нашем из Стокгольма одарили придворных и некоторых [557] других чиновников Е. В-ва. С Робертом Розеном и капитаном корабля Е. В-ва мы написали к Королю следующее письмо.
(Перевод с латинского)
Светлейший, Державнейший Король.
В. В-ву мы с душевною преданностию предлагаем нижайшие свои услуги. После того, как мы, с великою почестию и крайне милостиво уволенные В. В-м, оставили Стокгольм, мы долго задержаны были (с малою, впрочем, скукою) среди приятных 212 шхер, а потом на Эландской рейде, по причине весьма сильного противного ветра; наконец, употребив все возможные способы и не упуская ни малейшей возможности идти вперед, мы вчера, по милости Божией, пристали сюда и были чрезвычайно радушно и почетно приняты сенатом города Любека. Дворянин Роберт Розен и Александр Фуеррот, командир военного корабля, оба превосходно исполнили возложенные на них обязанности. Мы положили сегодня, с Божиею помощью, продолжать путь свой. Между тем приносим возможное и нижайшее наше [558] благодарение В. К. В-ву за чрезвычайное милостивое попечение, оказанное нам во все время нашего посольства; за столь великие и столь многие нам пожалованные почести, а также за королевские ваши щедроты. Мы же по всей справедливости объявляем себя и потомство наше службе В. В-ва вечно и искренно преданными.
Светлейший, державнейший Король,
Для В. К-го В-ва мирного и счастливого царствования и многолетнего здравия от Всевышнего Бога, теплыми молитвами и от глубокого сердечного чувства просим. Любек, 12-го июля 1616 г.
23 июля доехали мы до Гамбурга, где мы обедом и ужином угощены были на счет города. Двое из членов думы были при нас, водили нас осматривать достопримечательности города и велели двум городским каретам быть на другой день утром у квартиры нашей. Кареты сии отвезли нас около двух миль за город; тут нас перевезли чрез Эльбу и 25 числа мы прибыли в Бремен. Мы были несколько задержаны на пути своем тем, что, на одну милю не доезжая города, одна из карет наших брошена была с моста в реку, не без опасности для сидевших в карете. Под вечер именем города приветствовали нас г. бургомистр Иоган Слихтинг, синдик доктор Миллер и член думы Генрихфон Каппель. Они подарили нам 18 кружек вина и обедали с нами.
На другой день, около обеда, мы оставили Бремен без того, чтоб кто-либо из магистрата показался к нам. Мы узнали, что в этот день назначено было собрание думы и градского общества для совещания о принятии на службу нескольких рот войска для охранения города. В собрании сем занимались также определением налогов на некоторые съестные припасы и напитки; из этих налогов положено было содержать означенных солдат. Члены магистрата несколько беспокоились об этом деле, полагая, что градское общество едва ли одобрит их предложение. На укреплениях означенных трех городов 213 производились значительные работы, и мы советовали тем членам[560] магистрата, которые были у нас, поспешить работами, дабы не быть предупреждену каким-нибудь несчастием 214. Выехав из Бремена, мы оставили влево обыкновенный тракт, идущий чрез Дельменгорст или Ольденбург, и направили путь на Фарель, чтоб увидеть новую плотину, проложенную с большими издержками графом Ольденбургским чрез Иаду к сильному неудовольствию графа Ост-Фризландского: плотина сия шла от земли Ольденбургской до самой земли Иеверской. Плотина сия была окончена осенью 1615 г., а зимою снова прорвалась; теперь же опять была исправлена, так что по ней можно было ходить, а совнутри даже можно было по уступу ездить; ежедневно еще за сею плотиною работали, чтоб еще более укрепить ее против сильного прилива воды.
На другой день, 28-го числа, после обеда мы чрез Аурих прибыли в Эмден. Тотчас после нашего приезда приветствовали нас гг. бургомистры и другие члены градской думы. Высокорожденный граф [561] Ост-Фридландский за несколько дней пред сим отправился из Эмдена в поместье свое Стихузен, чтоб нас ожидать там, но узнав, что мы взяли другую дорогу в Эмден, он ночью еще прислал своего канцлера г. Дотиа Виарду с поклоном и просьбою ожидать его в Эмдене. Сам же граф прибыл 29-го июля к обеду: он имел при себе двух сыновей своих и весьма приветливо и вежливо выразил нам привязанность свою к В. Державию и принимаемое им в благополучном вашем правлении участие. Вечером мы угощены были его свет-ию в его дворце в Эмдене. Все прочие наши издержки были поставлены на счет городского магистрата.
30-го числа вечером мы прибыли в Гронинген, где городская дума почтила нас ужином. Потом, продолжая путь чрез Гардервейк и Амерсфорт, где подарили нам вина, мы 2-го августа вечером прибыли в Амстердам. Здесь на другой день приветствовали и отлично угощали нас гг. бургомистры и члены магистрата. 4-го [562] августа г. президент 215 и г. Иоахими, благодаря Всемогуща го Бога, прибыли в Гагу 216.
8-го августа мы все вместе донесли В. Державию о результате нашего посольства. Мы излагаем донесение свое здесь пространнее на письме и, надеясь, что мы точно исполнили поручение, которое В. Державию угодно было поверить нам, и что В. Д. останетесь довольны тем, что мы в сем посольстве учинили, остаемся навсегда,
Вашего Державия готовые к услугам (подп.) Р. фан Бредероде Везенбергский 217, Д. Басс, А. Иоахими.
189. С инкрустациями.
190. На французском языке: moire.
191. Здесь проявляется и все более и более развивается принцип: des nations les plus favorisees.
192. Шиффунт равняется русск. берковцу.
193. Вероятно, при ввозе шпаг, де-Неф не объявил на таможне, что у него было лишь 10 шпаг, и вероятно, подобного оружия по мелочам не позволено было продавать.
194. Т. е. всего света.
195. Т. е. просить, чтоб не взыскивали за неудовлетворительность ответа.
196. Фан-Бредероде.
197. Дроссат — сан, недавно отмененный в Швеции: он соответствовал званию верховного государственного маршала и соединял с сим званием должность министра юстиции. Дроссат был первою особою государства.
198. Т.е. орошенных вином.
199. Де-ла-Гарди.
200. Горна.
201. Рецессом называется акт, коим заключаются конгресс или конференция; собственно — прощальный, окончательный акт.
202. Это относится к предыдущей фразе, где сказано «либо к успеху главного дела, либо по крайней мере к устройству нового съезда».
203. Без числа и года.
204. А может быть — Григорович.
205. Следует: В первое пребывание ваше в Дидерине, а в тексте сказано ankonfft — «прибытие». Это, вероятно, ошибка переводчика, переводившего грамоту Царя на ломаный немецкий язык.
206. Тут, конечно, подразумевается: «чрез наших уполномоченных».
207. Капитана Николая фан Бредероде.
208. В заседании.
209. Богдан Григорьевич.
210. В 1615 году, когда они ехали в Россию и Швецию.
211. И, как видно, с Голландцами вернулся из России в Травемюнде и Любек.
212. Живописных. Действительно шхеры представляют прелестный вид живою своею растительностью, иначе нельзя было бы понять, что Голландцы не тяготились остановкою.
213. Любека, Гамбурга и Бремена.
214. Вероятно, нападением какого-нибудь соседнего завоевателя.
215. Фан Бредероде.
216. Д. Басс, вероятно, остался в Амстердаме, коего он был бургомистром.
217. Титул, данным ему королем шведским, см. стр. 483. Везенберг — город Эстляндии, который в то время был в руках Шведов. Ныне Везенберг уездный город Эстляндской губернии.
Божиею милостию великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии самодержца, Владимерского, Московского, Новгородцкого, царя Казанского, царя Астароханского, царя Сибирского, государя Псковского, великого князя Смоленского, Тверского, Югорского, Пермского, Вятцкого, Болгарского и иных: государя и великого князя Новагорода Низовския земли, Черниговского, Резанского, Ростовского, Ярославского, Белоозерского, Лифлянского, Удорского, Обдорского, Кондинского, и всея северныя страны повелителя, и государя Иверские земли, Карталинских и Грузинских царей, и Кабардинские земли, Черкаских и Горских князей, и иных многих государств государя и обладателя, его царского величества мы, великие послы: окольничей и наместник Суздальской князь Данило Иванович Мезецкой, да дворянин и наместник Шатцкой Олексей Иванович Зузин; да царского величества дьяки: Миколай Никитич сын Новокщенов, да Добрыня Семенов. Что съезжалися есми велеможного Густава Адольфа [568] короля Свейского с полномочными послы о мирном постановленье, и говорили, и делали на многих съездех о многих государских делех и о городех, — то дело меж нами ныне не стало. А меж нами обоими великими послы третьи были: великого государя Якуба, короля Великия Британии, Францужского и Ирлянского, царского величества любительного брата; и велеможных Стат и владетелей Нидерлянские земли великие послы: князь Иван Ульянович Мерик, рыцерь, королевского величества тайные думы дворянин; да Реинголт Фан Бредирод, рыцерь и господин в Фенгузене, Шпанброке, Ость Хузине, и в Естерсене, и в Евердике, и в Шардане и в Квайдине; Дирих Бас, господин, в обеих справах дохтур и буймистр города Острадама; Алберт Иоахим, господин, рыцерь в Стелбе и Вавикенсе, и в собрании тех высокоможных господей начальных уставленных Голанских. И в тех спорных великих делех меж обоих великих государей и государств, и меж великих обоих послов и вперед в третьих быть хотят, как бы меж великого государя царя и великаго князя Михаила Федоровича, всеа Русии самодержца и многих государств государя и обладателя, и меж королевского величества дружба и любовь учинити, а меж великих государств мир и покой и тишине, приговорили на время отложити на перемирье. И мы, царского величества великие послы, по приговору и по прошенью третьих своих, великих послов великого государя Якуба, короля Великие Британии, и велеможных Недерлянских Стать и владетелей, приговорили есми на том на перемирье меж царского величества и королевского величества с тех мест февраля с 22 числа маия до 31 числа. И в то перемирное время, меж царского величества и меж королевского величества и меж обоих государств войне и задором никаким не быть; под городы и в уезды ратных людей больших и малых сухим и водяным путем не посылати, и задоров никаких втайне и въяве никакими мерами и умышленьем не делати, и никакого дурна не учинити. А съехатись царского величества великим послом и королевского величества полномочным послам на тот срок, маия в 31 день нынешняго 124 года, [569] на уреченном месте меж Тихвины и Ладоги, и что в сей записи писано, держати крепко. А для утверженья к сему писму, мы царского величества великие послы и третьии наши, великого государя Якуба, короля Великие Брнтании, и велеможных Недерлянских Стать великие послы, руки свои приписали и печати свои приложили. Писано на съезжем месте в сельце в Дедерине, лета 7124, месяца февраля в 2 день.
Того велеможнейшаго и высокороженного князя и государя, государя Густава Адольфа Свейского, Готского, Вендейского, избранного короля и вотчинного князя, великого князя Финские земли, арцука Эстленскаго и Весманланского полномочные великие послы, мы: Яков Делегарде, граф в Лекии, вольный господин в Экгольме, господин в Колке и в Кехтеле, королевского величества ближние думы и большой ратной воевода; Арвей Тенисов в Тюстербии, королевскаго величества державец Выборгский и судья Корелские земли; да Монс Мартенсон, королевскаго величества секретарь. Даем по сему ведати, что мы с теми великаго государя царя и великаго князя Михаила Федоровича, всеа Русии самодержца, послы о мирном постановленье, в которых делех несколькое время делали, и то дело меж нами несталось. И того велеможнейшего и высокороженного князя и государя, государя Якуба, короля Великия Британии, Францужскаго и Ирланского, оборонителя веры, его королевскаго величества брата и прироженного приятеля, да и тех шляхетных и велеможных господей Статов [571] началных волных соединенных Недерлянские земли, его же королевскаго величества особных добрых другов и соединенных великие послы те доброшляхетные и грозные, чести одержательные и высоконаученные, доброразумные господа: Яган Мерик, рыцер и королевскаго величества комнатной дворянин, Рейнгольт Бредерод, рыцер, господин в Фенгузине, Шпанброке, Ост-Хузине, в Эстерсене, и в Евердике, в Шардаме, и в Квадине, правитель Высокой Думы и в соймех Галанских и Зелянских, и Фризлянских; господин Дирик Бас, в обеих справах дохтур и бургимейстер города Астрадама; да господин Албертус Иоахим, рыцер, господин в Остендене и в Одикенс Кярке, в собранье тех высокоможных господей Статов начальных уставленых Зелянских, посредники, в тех спорных делех меж обеих государств уставленые, вступились, впред работати и тружатись, и, надеясь в тех спорных и несоединенных делех вперед с их третьеваньем меж его королевского величества, нашего милостиваго короля, и его царского величества, вскоре как мочно и как после помянутое время, с Божиею милостию, отставить, а на то место мир и дружбу и доброе соединенье чинити и приводити; и потом добро найдено, что на время отложити на перемирье войны, с обеих сторон поставити и утвердити. И для того мы их предлагания и припоминания излюбили, видячи его королевского величества Великия Британии, и тех велеможных господей Статов началных крестьянские, доброхотейшие и миролюбительные доброхотенья, и как всегда жадают верные дружбы и соединения. И для того во имя его королевского величества нашего милостиваго короля и государя, мы обещаемся и слово даем по сей нашей вере и правде, перемирие с положеньем оружия меж высокоименованных его королевского величества и его царского величества, с сех мест по последнее число будущаго месяца мая; и в то время всякую вражду и умышленье и всякие хитрости, всякими мерами отложити, в крепостях, и в городех, и в селех, и в деревнях, и на рубежах во обеих, что его королевское величество здесь в Российской земли и инде под коруною Свийскою имеет под своею [572] державою, ни в тайне, ни в яве, ни водяным, ни сухим путем, ни какими мерами, и умышленем, и не дружбою ни какого дурна не учинити. Будет те благопомянутые господа посредники то дело приведут к доброму докончанью, и тогда его королевского величества полномочные великие послы с теми царского величества послы в последнее число мая съедутца меж Тихвина и Ладоги, и съезд учинят. И мы тако хотим ныне и вперед держати за словом, чтоб нашего милостиваго короля и государя как достоит титло и причитание в началных в больших делех, також держати безо всякого пререкания, .. его королевское величество хочет себе имети. А для крепости и утверженья по сему письму с нашей стороны не рушимо и воздержано будет, и для ради того благоименованные господа посредники по нашему прошенью за нашими руками и печатми, такоже и за их руками и приложенными печатми укрепили и утвердили. Писано в Дедерине 22 числа февраля, лета после Рождества Христова 1616.
13 июня были у нас помянутые выше государственный казначей и Ян Скутте с контролером Бродером Андрисеном, [450] наряженные Е. В-м, чтоб заняться с нами, согласно прошению нашему, изложенному в конце нашего доклада, рассмотрением наших жалоб. Мы им объяснили на словах, а потом подали на письме следующее:
Благородным, достойным господам комиссарам Державнейшего Великого Государя и Князя Густава-Адольфа, Короля шведского и проч. (след. титул).
Злоупотребления, упомянутые в докладе нашем Е. К. В-ву от 1-го сего месяца, на которые мы подаем жалобу именем высоких и мощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов, как на поступки противные по мнению их Державия искренней цели достохвальных союза и трактата, которые Е. В-ву угодно было заключить в 1614 году с Генеральными Штатами, и жалобы разных нидерландских подданных, которые нам приказано представить Е. В-ву или советникам его, для избежания впредь злоупотреблений и для удовлетворения обиженных, состоят в следующих пунктах: [451]
Во-первых, помянутый союз, заключенный между Е. К. В-м и гг. Генеральными Штатами соединенных Нидерландов, кроме главной цели, состоящей во взаимной защите, клонится особенно к сохранению и поддержанию свободного мореплавания и взаимной торговли, коммерческих сношений и промыслов, посему Генеральные Штаты полагают (если не ошибаются), что образ действий, принятый с некоторых пор должностными лицами Е. К. В-ва относительно подданных Нидерландских, противен свободе торговли и доброму соседству. Здесь, именно, речь идет о том, что купцам не позволено для распродажи товаров, а шкиперам для нагрузки кораблей, оставаться во владениях Е. К. В-ва более 8-ми недель под опасением денежной пени в 20 талеров за каждую неделю, которую они проведут во владениях шведских свыше означенных 8 недель. Генеральные Штаты посему нижайше просят Е. К. В-во приказать прекратить таковой образ действий и дать торговле между подданными Шведскими и Нидерландскими свободный ход.
Флорис Андриансон, гражданин Амстердамский, был присужден к пени за то, что нарушил вышеупомянутое приказание, [452] данное ему, будто бы по словам должностных лиц Е. К. В-ва, по сему предмету. Ему приказания сии были неизвестны, но он, тем не менее, должен был заплатить 160 талеров пени, и мы просим, чтоб означенному Флорису Андриансону были возвращены эти деньги помянутыми чиновниками. ОзначенныйФлорис жалуется еще на то, что в 1614 году корабль его был задержан для службы Е. К. В-ва и короны шведской, что принудило его выгрузить товары свои, и что при сем случае отнята была у него шведскими чиновниками одна бочка сахару в головах, а потом еще 30 кусков английского сукна, под предлогом, кажется, будто бы он нарушил какое-то приказание, вследствие коего запрещено было в то время иностранным купцам продавать товары свои на берегу, а позволено только продавать оные с корабля. Флорис Адриансон и товарищи его требуют возвращения сукна и сахара с процентами и удовлетворением за издержки и убытки, понесенные ими чрез остановку и чрез иск о снятии запрещения.
Далее Генеральные Штаты соединенных Нидерландов, повелители [453] наши, всегда питали надежду, что Е. К. В-во, видя искреннее и доброе расположение их к благоденствию Е. К. В-ва и шведского государства и принимая во внимание, сколь много может умножиться ввоз товаров из Нидерландов во владения Е. К. В-ва для пользы сих последних и сколько от сего могут увеличиться торговые сношения между подданными Е. К. В-ва и подданными их Державия, не откажет, по королевской милости своей, даровать купцам и кораблям, торгующим со Швециею, более привилегий и преимуществ против тех, коими они доселе пользовались от христолюбивой памяти предшественников Е. В-ва, на что им подана надежда в 9 пункте помянутого трактата. Разные христианские и нехристианские государи, видя пользу, которая происходит для них и подданных их от торговли с подданными соединенных Нидерландов, даровали им привилегии преимущественно пред прочими их союзниками и друзьями с тем, чтоб их подданные в Нидерландах пользовались теми же выгодами, коими пользуются Нидерландцы в их государствах. Посему Генеральные [454] Штаты нижайше просят К. В-во милостиво поступать в его государствах и землях, относительно пошлины, налогов, сборов и податей, с Нидерландскими подданными наравне с лучшими друзьями Швеции, 191 с коих взимаются наименьшие пошлины, и наподобие тех иностранцев, которые пользуются большими преимуществами, нежели Нидерландцы. Генеральные Штаты с своей стороны обязуются в налогах, пошлинах, сборах и податях обращаться со шведскими подданными так, как они поступают с лучшими своими друзьями, наименее обложенными.
Имея в виду, что шведские таможенные чиновники и служители по сию пору, даже после того, как заключен был означенный союзный трактат с гг. Генеральными Штатами Нидерландскими, взимали с Нидерландских подданных пошлины гораздо большие, чем следовало по помянутым привилегиям, условиям и обещаниям, именно по обещаниям христолюбивой памяти короля Карла IX, родителя Его Величества, Генеральные Штаты просят, чтобы возвращено было [455] купцам и корабельщикам лишне взятое с них или, по крайней мере, чтоб зачтен был излишек сей впредь при взимании пошлин, которые им впоследствии времени придется платить за ввозимые товары. Это можно сделать весьма удобно, потому что таможенные книги ясно показать могут, сколько всякий из Нидерландских подданных заплатил лишнего против того, что ему следовало внести.
Во время губительной войны с Королем Датским и после оной различные Нидерландские подданные ставили товары в шведскую казну; иные из них без всяких причин (как они говорят) потерпели ущерб от шведского войска; но они на неоднократные жалобы не получали доселе удовлетворения. Нам, нижеподписавшимся, поручено Генеральными Штатами просить о том, чтоб потерпевшим убытки безотлагательно заплачено было, что им следует, и дано было вознаграждение за понесенный ущерб. Между теми, которые поставляли товары и другие предметы в шведскую казну, находятся:
Ян Карнелиссон, корабельщик из Флиссингена, который 4-го и 5-го сентября 1608 г. поставил в замок Динеминде, тамошнему провиантмейстеру, 22 ласта, 10 бочек сельдей, по 70 шведских [456] талеров за ласт, что составляет 1598 талеров 10 ронштиков; потом 25 анкеров баварских вин по 29½ шведских талеров за анкер, что составляет 737½ талера; всего 2335½ талеров 10 ронштиков.
Гербрант Пельс из Горна, которому следует еще получить около 500 шведских талеров, составляющих остальную сумму, за вино и французский канифас, поставленные камергерам Е. К. В-ва для шведской казны.
В числе требующих удовлетворения за убытки и вред находятся соучастники в корабле Питера Корнелисена из Флиланда, по прозвищу Глухой Питр; корабль сей, нагруженный разными товарами в тюках, назначен был идти в Данциг; у Борнгольма он был захвачен и отведен в Нюкепинг. Корабль этот с теми товарами, которые находились еще налицо, по ходатайству гг. Генеральных Штатов пред Е. В-м христолюбивой памяти Королем Карлом чрез Кориелиуса Гагу, был возвращен. Е. В-во обещал помянутому Гаге, а потом в 1611 году Нидерландским послам гг. [457] фан-Уидам, Гогербетсу и Бассу, заплатить за утраченные товары, оцененные корабельщиками в 121065 гульденов 14 штиверов. Кроме сей суммы они требуют еще 7.500 гульденов за издержки употребленные в иске, не считая остановки и процентов.
Корнелий Геритсон, купец в городе Горне, получил от христолюбивой памяти Короля Карла IX и от господ государственных адмиралов Акселя Рейнена и Иоахима Шеля паспорт, чтоб отправиться с кораблем в Ригу. Корабль сей, называемый Краб (Crabbe), был вверен Питеру Бушу; на возвратном пути из Риги, не смотря на паспорта, он взят был у Доменеса (Domenes) шведскими кораблями и отведен в Пернов, где выгружено было из него 15 ластов ржи, потом корабль сей с остальными нагруженными на нем товарами отведен был в Стокгольм, а хозяин корабля не получил обратно ни корабля, ни товаров, несмотря на неоднократный просьбы и иски и несмотря на то, что он, надеясь на паспорт свой, добровольно доверил себя шведскому флоту.
Годеварт Де-Фризе и Иоган Рейниерсон, купцы в [458] Амстердаме, отправили корабельщика Корнелиса Питерсона в 1609 году в Эйзель, в Данию, на корабле Фрейер фан-Энгейзен (Vryer van Enchuysen). Корабль сей захвачен был кораблями Е. К. В-ва и из него взято 2400 рейхсталеров звонкою монетою и 300 гульденов, которые внесены были в казну Е. К. В-ва. Они не получили еще обратно сей суммы ниже вознаграждения за издержки по иску, несмотря на то, что о сем неоднократно письменно просимо было настоятельно.
Нам еще приказано обратить внимание E. K. В-ва на вдову и детей покойного ротмистра Иогана де-Вита и просить, чтобы им заплачено было, что следует им за службу их мужа и отца. Сумма сия по расчету простирается на 558 шведских талеров.
Мы также имеем приказание обратить внимание Е. К. В-а на дело дворянина Каспара фан-Треслонга, сына покойного дворянина Виллема фан-Треслонга и его сонаследников. Они требуют 2618 гульденов, 6 штиверов за 261½ шиффунтов 192 и 100 простых фунтов ядр, которые, вопреки заключенному в 1595 г. с [459] христолюбивой памяти Королем Карлом договору, им поставлены не были. Они требуют проценты с оной суммы, которая за истекшее время взросла до 3.272 гульденов 10 штиверов. Потом за судебные издержки, понесенные наследниками по иску для получения тех ядр, которые им доставлены были, — 500 гульденов, наконец удовлетворение с процентами за то, что полученные ими 638 шиффунтов и 50 простых фунтов ядр были достоинством и качеством ниже того, как договорено было, 1914 гульденов; всего 8304 флорина или гульденов 16 штиверов.
Кроме сего мы просим Е. В-во обратить внимание на:
Дело г. Эйцо Тиарды из Гронингена, по коему генеральные штаты писали к Е. К. В-ву в прошедшем году письма чрез г. Рутгерзиуса.
Требование покойного полковника Миниховена, чтоб вдова его чрез получение следующих ей денег могла удовлетворить заимодавцев и освободиться от их исков.
Дело Вильгельма де-Нефа, оружейного мастера в г. Лейдене, который за несколько лет пред сим прибыл в Стокгольм, чтоб [460] предложить услуги свои Е. В-ву, и привез с собою 10 вызолоченных шпаг, о которых он объявил на таможне Е. В-ва, где ему сказано было, что ему позволяется продать сии шпаги. Когда же он впоследствии продал одну из них, то остальные 9 были конфискованы шведскими чиновниками, а за проданную шпагу ими же были получены деньги с покупщика под предлогом, что Нефу следовало продавать шпаги свои дюжинами 193, а не порознь.
Мы убедительно и покорно просим вас, благородные достойные господа, внимательно рассмотреть все сии пункты и доставить нам скорое по оным решение, которое было бы удовлетворительно для повелителей наших, чрез что они себя будут чувствовать тем более обязанными оказать при всех случаях Е. В-у возможные услуги и соседскую приязнь. Стокгольм 3 июня 1616 года. Подписано: высоких и могущих Господ Генеральных Штатов соединенных Нидерландов, посланники при Е. В-ве Короле Шведском, Рейнгольд фан-Бредероде, Дидерих Басс, Алберт Иоахими. [461]
Комисары Е. К. В-ва обещали, что о вышеписанном доведут до сведения короля и будут стараться о наискорейшем благоприятном ответе.
20 того же месяца (июня) они объявили нам, что записка наша и заключенные в оной пункты рассмотрены были королем, что Е. В-о ничего не желает более, нежели ненарушимого хранения союза и трактата, заключенного с Вашим Державием; что король всегда об этом пещись будет и что вследствие сего он поручил комиссарам своим подробно ответить на все означенные пункты. Касательно пункта они объявили нам, что шведские чиновники не поступали по собственному произволу или противно постановлениям, в королевстве законную силу имеющим, и что постановлениями или узаконениями сими, существующими уже более двух сот лет, всегда соблюдался известный срок, в продолжении коего иностранные купцы обязаны были распродать свои товары и оставить государство, и что срок сей, по мере обстоятельств, то сокращался, то продолжался. Приказание, исполняемое ныне[462] по сему предмету, дано прежде, чем заключен был трактат между Е. К. В-м и Вашим Державием. Оно дано в Сейме, бывшем в Нордкепинге в присутствии короля, вдовствующей королевы и многих из знатнейших сановников государства; что сего постановления нельзя изменить без ведома государственных представителей, но что Король обещался в первом собрании представителей, в коем сим делом заниматься будут, постараться о том, чтоб Вашему Державию дано было всякое удовлетворение, согласное с благосостоянием государства. Они сказали, что Флорису Андриансону возвращены будут деньги, которые он внес в качестве пени, и что прочие его претензии будут снова рассмотрены самим королем или особо для сего наряженными комиссарами и в присутствии нашем, если то нам заблагорассудится. Касательно 2-го пункта, в коем мы жаловались на возвышение пошлин, королевские комиссары сказали, что после заключения помянутого трактата никакие пошлины увеличены были и что король намерен исполнить и прикажет исполнять все то, что было обещано родителем Е. К. В-ва и им самим. Но так как [463] следствие по сему делу требует много времени, а Е. К. В-ву нужно чрез несколько дней по делам отправиться во внутренние области государства, и нам неудобно долее оставаться из за этого дела, то следствие сие должно быть отложено до другого времени и до сейма. Г. Ян Скутте после сего, в другом посещении, представил нам, что весьма было бы полезно для поддержания союза, если б Вашему Державию угодно было иметь при Е. К. В-е постоянного агента. Касательно прочих частных жалоб наших комиссары сказали, что они весьма разнородны и что на оные смотреть можно с разных точек зрения, что именно одни из них ясны и удобоудовлетворимы, как, например, претензия Яна Корнелиссона из Флиссингена, Гербранта Пельса из Горна и вдовы Яна де-Вита, и что эти претензии король намерен удовлетворить с совместною с обстоятельствами государства поспешностию. На другие же жалобы, неясные, трудно дать удовлетворение, как например, на претензию за ущерб корабля Питра Корнелиссона; что жалобы сии должны быть объяснены и основательность оных доказана, что между ними есть и[464] такие, о которых сомнительно, обязан ли король удовлетворить их, и что по сему они подлежать дальнейшему рассмотрению, как например, претензия амстердамских купцов Годеварта де-Фризе и Яна Рейнерсена, Каспара Треслонга и Эйцо Тиарды, и что наконец есть и такие, которые вовсе неосновательны, как например, требование Корнелиса Геритсона из Горна, коего товары конфискованы были по всей справедливости за то, что он не исполнил обещания, за которое христолюбивой памяти Король Карл и адмирал Аксель Рибинг, который в сем свидетельствовать может, позволили ему повести корабль с товарами в осажденный город Ригу; обещания сии состояли в том, что он обязался при выходе из гавани объявить, когда выплывут корабли, которые вошли в оную без согласия короля, далее дело Вильгельма де-Нефа, оружейного мастера из Лейдена, который, не взирая на именное и неоднократное запрещение, продолжал продавать свои шпаги после того, как они уже были однажды конфискованы и возвращены ему. Мы в ответ и для подкрепления наших жалоб привели все доводы, которые можно было [465] почерпнуть из находящихся в руках наших бумаг; особенно же, касательно возвышения пошлин, мы опирались на текст трактата и на письменное обещание, данное христолюбивой памяти Королем Карлом IX послам вашего державия в 1611г., и мы, наконец, просили шведских комиссаров о наискорейшем удовлетворительном для Вашего Державия ответе.
Июня 22, до полудня, были у нас гг. казначей Каспар Матсон, Аксель Курке и Ян Скутте и вручили нам следующий ответ Е. К. В-ва на сделанные нами представления:
Обяснение и резолюция Державнейшего Короля Густава Адольфа (следует титул) на предложения и домогательства, представленные в разные приемы именем Высокорожденных и Державнейших гг. Генеральных Штатов свободных Соединенных Нидерландов, любезных друзей и союзников Е. В-а, превосходными и знатными их посланниками, господами [466] Рейнгольдом фан Бредероде, Дидерихом Бассом и Албертом Иоахими (следуют их титулы).
Стокгольм, 10-го июня 1616 г.
Во-первых, Е. К. В-во как из словесных, так из письменных сообщений посланников высокомощных гг. Генеральных Штатов с удовольствием понял и усмотрел, что они именем повелителей своих свидетельствовали Е. К. В-ву дружеский соседский поклон, предлагали хранить всякие добрые и искренние сношения и просили Бога Всемогущего, дабы Он благословил царствование Е. В-а и даровал оному всякое преуспеяние, особенно принимая в уважение, что сего требует не только одна искренняя дружба, но и союз, который Е. К. В-о по сему предмету заключил и соблюдал с гг. Штатами, союз который они (Генеральные Штаты) намерены во всех его пунктах хранить свято и ненарушимо. [467]
Е. В-во в ответ объявляет чрез сие гг-м посланникам, что он не только с удовольствием принимает поклон, изъявления дружбы, поздравление, уверение в твердом и непоколебимом их намерении свято хранить существующей союз, но и объявляет за таковые чувства искреннюю свою благодарность их повелителям, державным Генеральным Штатам.
Е. В-во с своей стороны посылает гг. Генеральным Штатам поклон, объявляет им свою благосклонность и желает им всякого добра, не сомневаясь, что они твердо и вполне уверены в том, что король ни в чем не изменит искреннего своего благорасположения к ним и к свободному их государству, а напротив того, желает им и с удовольствием увидит исполнение всего того, чего они сами могли бы благоразумно пожелать для своих земель и подданных.
Е. К. В-во будет равномерно заботиться о том, чтоб со стороны Е. К. В-ва во всем ненарушимо соблюдался союз с Нидерландами, и предлагает все королевские милости, могущие послужить к пользе, преуспеянию и выгодам свободного их государства. [468]
Во-вторых, король объявляет искреннюю свою благодарность гг. генеральным штатам за то, что они, по желанию и просьбе Е. К. В-ва, отправили гг. посланников посредниками на мирные переговоры с Московиею (sic), дав им повеление присутствовать при оных и употребить всевозможные старания для заключения постоянного и ненарушимого мира между Е. В-м и Россиянами. Король с удовольствием видит в посольстве сем ожидаемое им от гг. Генеральных Штатов изъявление доброжелательной дружбы, которую гг. Генеральные Штаты питают к Е. В-ву и благоденствию его земель и подданных. Е. В-во громко и открыто объявляет, что отправление сих посланников было ему в означенных переговорах весьма полезно и одолжительно и причинило ему великое удовольствие и угоду, потому что посланники не только по высокому их уму и опытности взвесили все дела, но и с своей стороны употребили все усилия для заключения [469] справедливого мирного договора. Хотя Е. К. В-во надеялся, что русские, по бедственному, жалкому, почти вовсе разоренному положению своему, будут склонены ревностными убеждениями гг. посланников — посредников — на принятие справедливого мира, который принят был бы также Е. В-м из уважения к умно изложенным и представленным Е. К. В-ву в первом предложении гг. посредников доводам и по другим еще важным причинам; но, противно надежде короля, столь благотворное доброе и христианское дело не получило на сей раз желаемого успеха, по непостоянству русских и по другим еще препятствиям, которые, будучи вполне известны гг. посланникам, излишне было бы повторять здесь. Е. К. В-во, тем не менее, уповает на Бога Всемогущего и живет в надежде, что Он впредь милостиво благословит предприятие сие и что со временем совершится дело, коему гг. посланники чрез свои старания и благоразумие положили столь похвальное начало.
В-третьих, гг. посланники обстоятельно и пространно донесли [470] нам о том, как происходили дела на сих переговорах, и о том, что заключено было перемирие на 3 месяца, и К. В-во совершенно одобряет и принимает оное без дальнейших прекословий. Гг. посланники объявили также Е. В-ву, что они после заключения перемирия получили письма из Москвы, из коих видно, сколь трудно будет великобританскому послу побудить Русских на принятие предложенный мирных условий, и вследствие сего просили Е. К. В-во смягчить эти условия. На это им от Е. К. В-ва отвечается, что ему приятно бы было в сем случае уважить просьбу гг. посланников, но, так как помянутые предложения придуманы и представлены ими весьма благоразумно и умно и во уважение других еще причин, Е. В-во находит не только неуместным, но и несогласным со славою и честью Короля и пользою и выгодами государства смягчить в чем-либо означенные предложения. Посему Е. В-во всемилостивейше просит гг. посланников довольствоваться сим решением и, сколько им будет возможно, оправдать оное в глазах Генеральных Штатов и других 194; [471] в исполнении чего Е. К. В-во не сомневается. Е. В-во достаточно усмотреть мог, как из прежних переговоров между Шведами и Русскими и из заключенных между ними трактатов, так и из последних переговоров, сколько коварства, злоупотреблений и затруднений Русские употребляюсь и изыскивают для того, чтоб протянуть время, вследствие чего Король чрез сие уведомляет и извещает гг. посланников, что пред отъездом из Финляндии он полномочным своим дал приказания и наставления ни под каким видом не двигаться из Новгорода и не ехать на место собрания прежде, нежели они получат из Москвы верного и несомнительного известия о том, что Русские приняли одно из трех предложенных мирных условий. Король предоставляет на благоусмотрение гг. посланников писать отсюда в Москву и поставить на вид Русским, что они, посредники, советуют им выслать из Москвы к великим комиссарам Е. В-ва Короля шведского достаточное уверение и объяснение в том, что они [472] совершенно согласны на принятие и утверждение одного из трех предложений во всей полноте или приблизительно, ибо из бесплодно прекращенных переговоров для русских легко могут произойти разные опасности и важные невыгоды. Если же (что Бог Всемогущий да отвратит в милости своей), противно всякому чаянию и надежде, Русские не согласятся на дальнейшие переговоры, а тем менее на принятие одного из трех предложений гг. посланников и будут по-прежнему упорствовать в надменности своей и упрямстве своем, то Е. К. В-во крепко уповает на то, что гг. Генеральные Штаты, яко верные союзники Е. В-ва, не оставят его в сем случае, но, согласно прежнему их предложению и согласно существующему между Е. К. В-м и ими союзу и трактату, несомненно подадут ему помощь. Король твердо и крепко уверен, что гг. Генеральные Штаты помогут ему и поддержат его в столь справедливом, правом и важном для Е. К. В-ва деле. Е. В-во с своей стороны предлагает гг. [473]Генеральным Штатам исполнить все, что может быть и будет сообразно с существующим союзом.
В-четвертых, гг. посланники подали наряженным от Е. В-ва комиссарам записку, в коей они обстоятельно излагают несколько жалоб на поступки, противные существующим трактатам, и к которым, по мнению посланников, подали случай и повод должностные лица Е. К. В-ва.
На сие Е. В-во прямо объявляет, что он с неудовольствием узнал, что его должностные или другие лица в чем-либо осмелились нарушить или ослабить достохвальные существующее договоры, и что Е. В-во милостиво прикажет принять надлежащие меры, дабы чиновники сии, если они в чем-либо с нидерландскими подданными поступили противно постановлениям и законам государства, подвержены были должному взысканию. Е. В-во обещает также строжайшим образом приказать всем чиновникам и служителям своим оказывать поданным соединенных провинций Нидерландских всякую дружбу, [474] угождение, пособие и услуги. А как гг. посланники сами просили Е. К. В-во благоволить назначить особых комиссаров, чтобы принять сии жалобы и доложить об оных Е. В-ву, то Е. В-во милостиво согласился на это и нарядил комиссаров, которым приказано разбирать с гг. посланниками каждый пункт порознь. Комиссары эти исправно доложили об оных Королю, но так как дела сии важны, а гг. посланники намерены вскоре ехать, и в столь краткое время нельзя надлежащим образом решить вопросов сих (о чем гг. посланники, по отменной их прозорливости, сами судить могут), то Е. В-во передает просительные пункты эти тщательному разбору. Е. В-во предается надежде, что державные повелители гг. посланников в подобных случаях покажут себя столь же благорасположенными и доброжелательными в отношении к Е. В-ву, его землям и подданным и что впредь положены будут с обеих сторон постановления касательно взаимных сношений, привилегий и преимуществ в торговых сношениях. [475]
Касательно жалоб гг. посланников на то, будто бы некоторые из должностных лиц Е. К. В-ва несправедливым образом и противно существующим правилам отняли у некоторых из нидерландских подданных товары, о возвращении коих просят гг. посланники, то Е. В-во не может признать основательными сих жалоб; но хотя Е. В-во, по достаточному рассмотрению дел, уверился, что товары сии отобраны были по всей справедливости, Король, однако ж, намерен чрез своих комиссаров снова рассмотреть и выслушать дела эти, и если жалующиеся окажутся невиновными и если жалобы будут найдены основательными, то он прикажет дать истцам следующее им удовлетворение. Е. В-во надеется и милостиво просит гг. посланников, если какие-либо нидерландские подданные будут жаловаться на должностных лиц Е. В-ва за то, что они, следуя законам и статутам Государства, будут смотреть и наблюдать за тем, чтоб в торговых сношениях не происходило злоупотреблений и контрабанды, и, исполняя долг свой, будут справедливым образом задерживать товары, подлежащие конфискованию, то чтоб гг. посланники не принимали в уважение таковых неосновательных жалоб. [476]
Наконец, что касается до денежных требований, коих основательность доказана будет, то Е. К. В-во, коль скоро того допустит польза Государства, прикажет удовлетворить их, хотя между показанными требованиями находятся весьма старые, сомнительные, неутвержденные долги, на некоторые из коих вовсе не имеется документов, как гг. посланники без сомнения уже узнали из ответа королевских комиссаров.
Ответ сей всемилостивейше дан Е. В-м на жалобы и прошения гг. посланников, и Е. В-во остается к ним навсегда благосклонным королевскою милостию своею, желает им благополучного возвратного пути и поспешного возвращения в их отчизну и всегдашнего благоденствия. Подписано собственною Е. В-ва рукою с приложением тайной Е. В-ва печати. Место, число и год, как сказано выше, (подп.) Густав Адольф, а совсем внизу, (подп.) Бернгард Гельфрейх, Лифляндец. Бумага сия запечатана была печатью Е. В-ва на красном воске.
Комиссары Короля вместе с сим ответом вручили нам две [477] запечатанные грамоты от Е. К. В-ва, из коих одна адресована была В. Высокомогуществу, а другая Его Св. принцу Маврикию Оранскому. Грамоты сии были следующего содержания:
Письмо к Генеральным Штатам.
Густав-Адольф, Божиею милостию Король и проч. Благородные, высокомощные,
дружелюбные и любезные союзники. Желаем вам прежде всего всякого добра и
посылаем вам поклон и уверение во всегдашней нашей благосклонности. Мы с
величайшим удовольствием усмотрели из письма вашего от 15 августа
прошедшего года, что вы отправили к нам посланников ваших, благородных,
достойных и честных господ, Р. фан-Бредероде, Д. Бассаи Ал. Иоахими
(следуют их титулы), с тем, чтоб они присутствовали при переговорах,
которые должны были быть предприняты между нами и Москвитянами, и чтоб
они способствовали своими трудами и опытностью к совершению столь
благого дела. Вы хотели чрез знатное посольство сие на деле доказать нам
и пред всем светом явить [478]
искреннюю и непритворную привязанность вашу к нам и к государству
нашему. Мы за сие объявляем вам особенную и надлежащую признательность
нашу и всегда готовы с своей стороны изъявить вам то же
благорасположение. Мы с удовольствием выслушали посланников ваших и
охотно следовали, сколько допускала сего польза нашего государства, их
советам в сих переговорах. Мы также дали им обстоятельные ответы на их
дела, с которыми они обращались к нам от имени вашего, и милостиво
просим вас выслушать от них резолюцию нашу и во всем верить им, согласно
письменному объявлению, данному им нами. Мы надеемся также, что вы
примите в уважение то, что посланники ваши в сем затруднительном
путешествии и при сих важных переговорах действовали так, что мы
королевскою милостию нашею остаемся к ним благосклонны и почитаем их
достойными высокой милости, любви и уважения ваших. Хотя на сей раз
переговоры не имели желаемого успеха, потому что так угодно было Богу, а
также по чрезвычайному легкомыслию и [479]
непостоянству Москвитян в отправлении важнейших дел и по разным еще
другим, посланникам вашим известным препятствиям, но мы, однако ж, тем
не менее, милостиво признаем верность, искренность и неутомимые труды, с
коими посланники ваши действовали к успеху и ускорению сего благого
дела, и мы твердо надеемся, что, так как посланники ваши положили доброе
начало делу, мы со временем с королевствами (sic) и землями нашими,
если угодно будет Богу, достигнем давно желаемого мира. Мы не только
готовы способствовать к благосостоянию, преуспеянию и возрастанию
свободного государства вашего, но и благорасположены и готовы оказывать
вам и подданным вашим возможное пособие, прося Бога хранить вас во
всегдашнем благоденствии. Дано в королевском замке нашем, в Стокгольме,
12 июня, юлианского стиля, 1616 г. (подп.) Густав Адольф, а совсем внизу
(подп.) — Бернгард Гельфрейх, Лифляндец.
Письмо к принцу Маврикию Оранскому.
Густав Адольф, Божиею милостию Король и проч.Высокорожденный принц, добрый и любезный брат. Мы с [480] удовольствием получили и читали письмо В. Светл. из Гаги, от 20 августа. Мы из блистательного посольства любезных союзников наших, гг. Генеральных Штатов свободных соединенных Нидерландов, усмотрели ревность В. Св. и их к заключению желаемого мира между нами, государствами и землями нашими и русскими и испытали на деле ваше и их отличное благорасположение к нам. Мы искренно благодарим В. Св. за то, что, из искренней доброжелательной приязни к нам и государству нашему, В. Св. содействовали к отправлению столь именитых послов, коих верность, труды, опытность и неутомимость в переговорах сих и устранении возникших затруднений мы, королевскою милостию нашею, признаем с благодарностью. Мы готовы воздать вам за сие тем же, и хотя, по воле Божией и особенной безрассудности, природной русскому народу, цель, которую посольство имело в виду, на сей раз достигнута не была, как того желали, но нам, однако ж, известно искреннее расположение означенных [481] послов к благу и преуспеянию Государства нашего, и мы предоставляем окончание столь похвально начатых ими переговоров на произвол Всевышнего, единого виновника мира. Гг. Р. фан-Бредероде, Д. Басс и А. Иоахими (следуют титулы их) надлежащим образом просили нас уволить их; мы не хотели далее задерживать их и всемилостивейше отпустили их. Мы вместе с тем дали им для гг. Генеральных Штатов письменный ответ и резолюцию, соответственные краткости времени и обстоятельствам Государства на различный представленный ими прошения, и просим В. Св. вполне верить гг. посланникам в том, что они Вам от имени нашего скажут. В прочем остаемся к В. Св. дружеским расположением благосклонны и предаем В. Св. милостивому покровительству Всевышнего. Дано в кор. замке нашем в Стокгольме, 12 июня 1616 г. (подп.) Густав-Адольф, совсем внизу (подп.) Бернгард Гельфрейх, Лифляндец.
После сего комиссары Короля поднесли каждому из нас и [482] повесили на каждого из нас по богатой золотой цепи, на которой висело украшенное изображение (портрет) Е. В-ва. Кроме сего они на всех нас вместе подарили из произведений Государства (как они говорили) 100 шиффундов меди, прося нас о заступничестве пред В. Державием касательно ответа Короля 195. Каждому из дворян и чиновников нашего посольства дано было от Короля по золотой медали на золотой цепочке. Мы поблагодарили Е. В-во за увольнение наше, за щедроты его и проведены были потом комиссарами во дворец тем же образом и с тем же церемониалом, как при первой аудиенции нашей. Король был в том же зале, в котором он нас принял в первый раз, и при нем находилось множество государственных сановников и офицеров. Когда мы предстали пред ним, Е. В-во начал говорить первый и просил нас доставить данный ответ и истолковать оный В. Державию доброхотно и согласно благорасположению Е. К. В-ва. Он поручил нам также вручение [483] тех двух запечатанных грамот, с коих сообщены выше копии. Мы с надлежащею покорностию обещали исполнить это и нижайше благодарили Е. В-во за оказанные нам почести и щедроты. Король сказал, что благодарить не за что; что мы были приняты не так, как собственно следовало, и не так, как он желал бы принять нас, и прибавил, что старания наши не получили достаточной награды. Король объявил нам, что остается нам искренно благосклонен и что в доказательство сего не хотел отпустить нас из своего Государства, не дав нам прочного знака милости своей. После этого Король с весьма лестными словами обратился к каждому из нас порознь и (так как уже нам было о сем объявлено вперед) наградил владетеля в Венгейзене 196титулом и званием благородного барона Везенбергского для него и потомков его; г. Дидериха Басса возвел он в потомственное дворянское достоинство и его самого пожаловал в рыцари с обыкновенными церемониями, ударив его три раза по плечам шпагою. Герб г. А. Иоахими был украшен разными прибавлениями. Гербы гг. Бредероде и Басса также украшены [484] были разными прибавлениями. На все милости эти даны были нам от Е. В-ва дипломы, которые были наперед приготовлены и вручены один после другого Королю г. Магнусом Браге, графом Визинборгским, государственным дроссатом 197. Дипломы сии мы приняли с надлежащею благодарностию. После сего Король сказал, что на сей раз и до отъезда нашего он ничего от нас не просит кроме того, чтоб мы остались у него к обеду, который был подан весьма пышно. Остальную часть дня до вечера мы провели в разных разговорах, но не совершенно сухих 198, во время коих выпито было за здравие вдовствующей королевы, герцога-Карла-Филиппа, брата Е. К. В-ва, В. Державия, его св. принца Маврикия Оранского и принца Генриха-Фридриха. Мы имели честь, кроме сего последнего и вышеописанного первого обеда, еще дважды обедать у Его В-ва в [485] Стокгольме, один раз на даче или загородном дворце Е. В-ва, а другой раз в доме государственная советника Янна Скутта.
В государственных делах ясно ознаменовывался великий ум Е. В-ва. Он сам делал все распоряжения и решал все дела без канцлера или заступающего место сего последнего, во время его отсутствия. В вышеупомянутых свиданиях наших с королем и пространных разговорах, которые он имел с нами наедине, обнаружились его ум и познания в разных языках, в математических науках и его знание древней и новейшей истории, особенно истории Нидерландов. Из разговоров его мы поняли, что все действия его стремятся к тому, чтоб достигнуть истинной и прочной славы, которую он надеется приобресть, если будет управлять своими подданными, государствами и землями в мире и спокойствии, поставить их преемникам своим в положении лучшем, чем он принял их, говоря что в этих видах он готов принять все честные и подходящие условия к миру с Россиею и весьма будет остерегаться, чтоб не попасть безрассудным образом в новую войну. Он говорил нам, [486] что поелику торговля дарует богатство и благоденствие в государствах, в коих она производится, то он устраивает на сей конец город Кальмар в Швеции; намерен основать город в Финляндии, неподалеку от Абова; что более 80 человек предложили уже поселиться там и что каждый из них берется построить дом или корабль. Для защиты государства от внешних нападений король имел на верфи 9 новых больших кораблей и намерен, для облегчения подданных, привести военные дела в лучший, против прежнего, порядок. Он хочет иметь более 40 т. постоянного войска и устраивает арсенал для пушек и другого оружия и снарядов, наподобие Нидерландского. Желая успеть в сем предприятии как можно лучше, король поручил нам просить у Вашего Державия позволить контролеру Моньеру (Monier) на несколько времени отправиться к Е. В-ву и привести с собою из Нидерландов несколько человек инженеров, канонеров, фейерверкеров, колесников и тому подобных людей, о чем он поручил нам убедительно просить [487] Ваше Державие. Что же касается до роста его, то он скорее велик, чем мал, хорошо сложен, лицо белое, несколько продолговатое, волоса белокурые, борода рыжеватая. Он храбр и трудолюбив. В Датской войне он с покойным королем был постоянно в походе и хотя был молод, принимал участие в разных встречах. Во время осады Пскова он один исполнял должности генерала 199 и фельдмаршала 200, когда сей последний, при самом прибытии, под городом был убит, а генерал вскоре после сего отправлен был на переговоры с Россиею; не говоря уже о том, что он почти постоянно был в подступах, апрошах и при орудиях. Король показал нам пушку, которая испытана была в присутствии нашем. Она его изобретения, весит не более 2.200 фунтов и бросает ядро в 20 ф., он сказал нам, что надеется сделать пушки эти еще более легкими и получить от них ту же пользу, которую дают тяжелые. О мире с Даниею король[488] говорил с большею осторожностью, присовокупляя, что хотя условия были тягостны, они, тем не менее, в то время были полезны. Он более жаловался на условие, по коему он мог лишиться данных в залог городов, если к назначенному сроку не внесена будет уплата, чем на самую сумму. Он говорил, что желал бы видеть города сии в других руках, из коих ему можно было бы их выкупить с большим удобством и меньшею опасностию; что он имел бы средства уплатить деньги, если бы срок был несколько продолжен, и что он может заплатить все долги в первые четыре года, коль скоро окончится война с Россиею. Мы на это сказали, что нельзя полагать, чтоб кто-либо в сем мог угодить ему; тогда он сказал нам, что Ваше Державие окажете ему особенную услугу если возьметесь заплатить за него к первому будущему сроку, потому что окончание войны с Россиею еще сомнительно. За это его Е. В-во предлагал к известному сроку, прежде истечения года, поставить меди за умеренную цену. По желанию Е. В-ва мы согласились доложить о том Вашему Державию и ходатайствовать о принятии в уважение просьбы его. [489]
Только что мы получили решительный ответ короля, мы уведомили об оном Е. В-во Царя Российского, великих полномочных его, с коими мы имели дело в Дидерине и Великобританского посла и доводами изложенными в нижеследующем письме извинились в том, что нам нельзя возвратиться к ним.
Письмо к Е. В-ву Царю Российскому.
«Светлейший вельможнейший царь и великий князь Михаил Феодорович,
Самодержец Всероссийский (следует полный титул). Вашему Царскому
Величеству мы всегда готовы нижайше служить, светлейший вельможнейший
царь и великий князь. Желая исполнить поручение, принятое нами по
рецессу 201, учиненному в Дидерихе в прошедшем [490]
феврале месяце, мы не щадили трудов, чтоб достигнуть Стокгольма и
склонить светлейшего и державнейшего князя и государя Густава Адольфа —
Шведов, Готфов и Вендов короля и наследника и проч. — к смягчению 3-х
предложений, представленных к В. Ц. В-ву в начале того же февраля месяца
нами иИоанном Мерриком (титул) — послом державнейшего проч.
короля Иакова (титул). По воле Божией мы, к крайнему сожалению нашему,
задержаны были в Ревеле до 9-го мая, потому что чрез море и воды между
островами и шхерами Финляндии и Швеции проезда не было, ибо в тех краях
лед был в нынешний год крепче и позже сошел, чем в 25 или 30 минувших
лет, так что мы в Стокгольм прибыли лишь 19-го того же месяца и должны
были дожидаться возвращения короля до 1-го июня, чтоб получить первую
аудиенцию у Е. В-ва. Мы в нескольких конференциях по возможности
старались склонить короля на смягчение и [491]
уменьшение означенных предложений; но Е. В-во полагает, что уже немало
делает, если из уважения к Королю Великобританскому и к высокомощным гг.
Генеральным Штатам соединенных Нидерландов, король предоставляет В. Ц.
В-ву на выбор одно из трех предложений, подкрепляя слова сии теми же
доводами, которые изъяснены были в ответе Е. В-ва к английскому послу и к
нам на письмо, которое его прев-о и мы писали к королю в начале
февраля, и наконец мы сегодня получили в решительный ответ, что Е. В-во
приказал своим главным полномочным не являться в место собрания между
Ладогою и Тихвиным, пока не получат верного известия, что В. Ц. В-во
принимаете одно из 3-х предложений в теперешнем их виде. Тогда только им
приказано продолжать заниматься с полномочными В. Ц. В-ва о заключении
желаемого мира. В. Ц. В-во в царской мудрости и в высоком уме своем
лучше рассудить можете, что будет полезнее, пресечь ли совершенно
переговоры или приказать своим главным полномочным прислать комиссарам
Е. В-ва Короля Шведского [492]
объяснение и уверение относительно упомянутых предложений. В
подкрепление причин, изложенных в предыдущих письмах наших к В. Ц-му
В-ву, мы сообщаем В. Ц-му В-ву, что здесь говорят как о несомнительном
известии, будто бы польские чины на сейме, бывшем в Троицу в Варшаве,
положили собрать большой побор или денежную контрибуцию для того, чтоб
всеми силами продолжать войну против В. Ц. В-ва. Мы также заметили, что
Король Шведский отправляет войска в Россию, чтоб снова производить
осадные работы под Псковом для завоевания сего города. Если б нам
сообщены были новые приказания и наказы, которые В. Ц. В-ву угодно было
дать главным комиссарам своим вследствие вышесказанных писем к В. Ц.
В-ву великобританского посла и наших, и если б, как было обещано, нам
сообщено было решение, принятое В. Ц. В-м вследствие стараний и изустных
представлений помянутого посла, то мы могли бы воспользоваться сими
сообщениями здесь для пользы В. Ц. В-ва и могли бы [493]
действовать на успех главного дела или по крайней мере на то, как бы
свести снова главных полномочных обеих держав. Мы просим Бога
Всемогущего, дабы он В. Ц. В-во и Короля Шведского, к тому или другому, 202
навел на добрый путь. Мы же, из того, что нам ныне о сем деле известно,
не знаем, состоится ли и когда именно состоится собрание, назначенное
между Ладогою и Тихвиным. Очень может быть, что трудами
великобританского посла главные полномочные обеих сторон не только снова
съедутся, но что уже положено будет желаемое окончание делу, прежде чем
нам можно будет прибыть в означенное место собрания. Таким образом
путешествие наше туда сделалось бы тщетным или ненужным. И так мы просим
покорнейше В. Ц. В-во позволить нам отсюда отправиться обратно к
повелителям нашим и с снисхождением смотреть на старания, которые мы
только, по приказанию высокомощных Генеральных Штатов, с искренностью
употребляли в продолжении [494]
десяти месяцев, чтоб способствовать к прекращению губительной войны
между В. Ц. В-м и Королем Шведским. В. Ц. В-во можете быть уверены в
том, что высокодержавные Генеральные Штаты соединенных Нидерландов,
повелители наши, всегда готовы будут во всех делах оказывать свои
нижайшие услуги В. Ц. В-ву, смотря по возможности и по обстоятельствам
их государства, как о том неоднократно ими объявлено было В. Ц. В-ву для
того, чтоб более и более усугубить милость и благосклонность В. Ц. В-ва
к Генеральным Штатам и Нидерландским подданным.Светлейший, державнейший царь и великий князь, Бог Всемогущий да дарует В. Ц. В-ву при добром здравии телесном и долгое мирное царствование. Стокгольм 12 июня в лето от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа 1616».
Письмо к главным полномочным Е. В-ва Царя Российского.
«Высокородные, благородные и достойные господа.Препровождая к вам прилагаемое у сего письмо к великому [495] государю, Царю и В. К-зю Михаилу Феодоровичу, Самодержавцу Всероссийскому, мы дружески предаем себя вам к услугам вашим. Мы прилагаемым у сего письмом уведомляем Е. В-во о путешествии нашем в Швецию и об ответе, полученном нами от короля, на ходатайство наше об облегчении и смягчении известных вам 3-х предложений. Лед, который в водах, омывающих Швецию, Финляндию и Лифляндию, в прошедшую зиму гораздо был сильнее, нежели в последние 25 или 30 лет, произвел нам большую остановку и продержал нас в Ревеле до 9-го мая. В Стокгольм мы прибыли 19-го того же месяца и имели первую аудиенцию 1-го июня, ибо при нашем приезде король был в отсутствии. Решительный ответ, полученный нами сегодня на предложение наше после неоднократных конференций, следующий: король приказал главным полномочным своим не ехать к вам на собрание между Ладогою и Тихвиным пока они не будут уверены, что Е. В-во царь Российский примет одно из 3-х предложений в настоящем их виде. Король полагает, что [496] довольно уже сделал из уважения к королю Великобританскому и высокомощным Генеральным Штатам соединенных Нидерландов, если одобрил оные предложения и предоставил одно из оных на выбор Царя. Мы надеемся, что ревностными стараниями посла Е. В-ва короля Великобританского, высокородного господина Иоанна Меррика (следует титул), Е. Ц. В-во принял такого рода решение, которое позволило вашим сиятельствам и превосходительствам с главными комиссарами короля Шведского съехаться в положенный день, в каком случае мы полагаем, что желаемый мир будет заключен прежде, чем нам можно будет явиться в место собрания, ибо путь далек, и срок, назначенный к съезду, давно уже миновал. В противном же случае и если великобританскому послу не удалось побудить Е. Ц. В-ва на принятие одного из трех предложений в таком виде, в каком они ему представлены были или приблизительно тому, то мы не видим, какая от нашего приезда может произойти польза для дела. [497] Если б нам сообщена была резолюция, которую угодно было Е. Ц. В-ву выслать к вашим сиятельству и превосходительствам вскоре после отъезда нашего из Дидерина, и если б, как было обещано, нам сообщили решение, принятое Е. Ц. В-м вследствие представлений великобританского посла, когда сей последний был в Москве, то мы были бы поставлены в состояние употребить известия эти в вящую пользу Е. Ц. В-ва и имели бы по крайней мере достаточные доводы домогаться здесь с большею основательностью смягчения означенных предложений. Мы, не смотря на это, не щадили ни трудов, ни убеждений, некоторым образом способных расположить короля к смягчению условий. Совесть наша успокаивает нас в том, что мы с возможною рачительностию и искренностию исполнили возложенную на нас повелителями нашими обязанность, которая состояла в том, чтоб способствовать к восстановлению на благоразумных условиях прочного мира между Е. В-м Царем Российским и Королем Шведским. Мы покорно и дружески просим ваши сиятельство и превосходительства представить одобрительный отзыв о трудах наших Е. Ц. В-ву и [498] милости Е. Ц. В-ва поручить повелителей наших, высокомощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов и их подданных, которые всегда будут иметь в виду увеличение и умножение милостей Е. Ц. В-ва к ним, чрез то, что они постоянно, по мере сил своих и сообразно обстоятельствам государства будут оказывать свои услуги Е. Ц. В-ву. Что же касается лично до нас, то мы всегда будем готовы служить Е. Ц. В-ву и, желая, чтоб Бог Всемогущий даровал вам, высокородные, достойные господа, продолжительное телесное здравие и прочное благоденствие, остаемся вашего княж-го сият-ва и в-х прев-в готовые к услугам друзья ваши (подп.) Рейнгольд фан-Бредероде Венгейзинский, Д. Басс, Альберт Иоахими. На поле написано было: Стокгольм, 12 июня. Внизу мы прибавили еще следующее. Мы просим ваши сият-во и пр-ва подателя сего, секретаря нашего Яна Данкарта, которого мы посылаем нарочно для вручения вам сего письма и письма к Е. Ц. В-ву, без замедления отправить к нам обратно и уведомить нас, когда именно он вручил вам означенные письма наши. [499]
Письмо к Великобританскому послу.
Высокородный, достойный господин,Мы дружески и услужливо предаем себя вашему прев-ву.
С тех пор, как мы оставили Новгород, мы не получали ни писем, ни известий от в-го прев-ва, что весьма для нас было прискорбно. Мы же не писали потому, что задержаны были более шести недель в Ревеле по причине льда, который в нынешний год покрывал воды долее, чем в предыдущие годы. Чрез сие мы претерпели значительную остановку в путешествии своем, так что мы лишь 19-го мая прибыли сюда, и так как король был в отсутствии, то мы имели первую аудиенцию у него лишь 1-го июня, т. е. в тот самый день, в который назначен был съезд между Ладогою и Тихвиным. Мы надеемся, что в-ше прев-во умом своим, опытностию своею и влиянием, которое вы имеете на Е. Ц. В-во и его советников, успели подвинуть дело вперед и достигли того, что великие комиссары обеих держав съехались к известному сроку и [500] в известное место, чего мы от сердца желаем и надеемся со дня на день получить известие о том, что при содействии в-го пр-ва заключен мир между помянутыми государями. Здесь мы, по неоднократным конференциям, получили сего дня наконец решительный ответ Короля, что он приказал главным комиссарам своим не являться на вновь назначенное собрание, пока они не получат удостоверения в том, что Е. Ц. В-во принял одно из трех предложений, представленных в-м прев-м и нами. Если б мы были извещены о том, что вам ответил Е. Ц. В-во, то мы, может быть, имели бы чрез то средства подвинуть здесь вперед дело: либо склонив короля на смягчение условий, либо способствовав устройству нового съезда, который, как мы могли заметить, не состоится, пока Е. Ц. В-во сперва не примет одно из сказанных предложений в настоящем их виде или приблизительно тому. Король в оправдание требований своих приводит весьма подробно те же причины и доводы, которые изъяснены им были в ответе своем на письма, писанные к нему в-м пр-м и нами в прошедшем феврале [501] месяце. При столь сомнительном положении переговоров мы рассудили, что путешествие наше в Ладогу и Тихвин будет, с одной стороны, бесполезно, если в. пр-ву удалось получить удовлетворительную для Шведских полномочных резолюцию от Е. Ц. В-а по сим предложениям (ибо по другим пунктам полномочные между собою достаточно согласны), а с другой стороны, прибытие наше было бы тщетно, если собрание не состоится. Посему-то мы откланялись у Е. Е. В-ва и отправляемся назад на родину. Мы также написали к Е. Ц. В-ву письмо, в коем мы извиняемся, что не возвратимся в Россию. В. Пр. много нас обяжете, если при случае представите, в выгодном для нас виде, Е. Ц. В-ву отъезд наш в Нидерланды и старания, которые наши владетели чрез нас употребляли в переговорах на службу Е. Ц. В-ва. Заступничество ваше по сему предмету будет служить пред Русскими доказательством союза и продолжительной дружбы, существующих между Е. В-м Королем Великобританским, государствами, землями и подданными его и правителями нашими и подданными Нидерландскими. Мы же во всех случаях готовы будем за [502] услугу, которую вы нам сим окажете, быть вам признательными. Нам говорили здесь, что есть верное известие из Польши о том, будто бы польские представители на последнем сейме в Варшаве положили собрать большой побор или контрибуцию, чтоб продолжать войну с Россиею. Мы также заметили, что из Швеции посылается войско на Русские границы, чтоб строить укрепления около Пскова. Из Великобритании, Франции и Нидерландов мы никаких достоверных известий не получали. За сим мы, высокородный и достойный господин, предаем в. пр-во покровительству Бога Всемогущего. Стокгольм, 12 июня 1616 г.
В этот же день, после того как мы получили ответ Е. Е. В-ва, вручено нам было следующее письмо от великобританского посла: Благородные, достойные, многоученые, многомудрые господа и добрые друзья. Желаю вам мирского и вечного благоденствия. 27 апреля возвратился ко мне вестник, посланный мною из Дидерина с письмами к Е. В-ву Королю шведскому, и вручил мне письма от Е. К. В-ва и г. главнокомандующего, коими Е. К. В-во и гр. де-ла-Гарди [503] меня уведомляют, что Король остается при прежнем своем мнении и не намерен изменить в чем бы то ни было положенных в Дидерине 3-х предложений. Гр. де-ла-Гарди кроме сего пишет мне, что Король дает точно такой же ответ и вам. Между тем я нахожу, что великий Государь, Царь и Великий Князь Михаил Феодорович всея России и проч., дума его и земство (stenden) более расположены к миру и согласию вообще, особенно же к миру с Королем шведским, более, чем с другими какими-либо Государями. Я уверен и надеюсь, что Король, видя таковое доброе и действительное расположение В. Князя, сам покажет себя склонным к миру и по личному ходатайству и просьбе вашей смягчит свои большие требования. Я нимало не сомневаюсь в ревности вашей и уверен, что подобными средствами нам удастся склонить В. Князя на принятие благоразумных условий. Всего более надежды на успешное окончание дела подает мне то обстоятельство, что Е. Ц. В-во одобряет вновь назначенное собрание и что те же самые полномочные отправятся вместе со мною чрез два дня на место съезда. Они снабжены полными и [504] достаточными полномочиями на заключение постоянного и прочного мира со Швециею. Я надеюсь там лично приветствовать вас и остаться с вами на месте собрания. Да подаст Бог Всемогущий милость Свою и благословение Свое на окончание начатого дела, дабы восстановились мир и согласие между сими двумя могущественными Государями. Предаю себя милости в. высокор-ий, а вас повергаю покровительству Бога Всемогущего. Москва ... 203 Подписано было: В-х Высок-ий готовый к услугам добрый друг Иоанн Меррик. Надпись была следующая: высокородным, благородным, достойным, многоученым, многомудрым господам Рейнгольду фан-Бредероде, Дидериху Бассу, Альберту Иоахими, (титулы их) великим полномочным посланникам высокомощных гг. Генеральных Штатов свободных соединенных Нидерландов, милостивым моим государям и добрым друзьям.
Мы сообщили письмо сие Е. В-ву прежде отпускной аудиенции [505] натшей, которою мы имели вечером около 8 часов. После оной мы отправились домой при многочисленном сопровождении. Не взирая на просьбу нашу, получить новые объяснения от Короля, Е. В-во остался при прежнем своем решении. Вследствие сего мы ответили на вышеписанное письмо, 23 июня нового стиля следующим образом:
Высокородный и достойный господин.
Мы получили вчера письмо в. пр-ва из Москвы, без означения числа и месяца, чрез которое вы уведомляете нас о возвращении посланного вами из Дидерина к Е. В-ву Королю шведскому и проч. Вы пишете также, что из ответа Короля видно, что он остается при мнении своем — не изменять в чем бы то ни было сочиненных в Дидерине предложений, и что вы нашли Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея России и проч., думу его и земство весьма расположенными к миру и согласию вообще, а в особенности к миру с Королем шведским, более чем с другими какими-либо Государями. Вы изъявляете нам также надежду, что [506] Король, видя таковое доброе и действительное расположение В. Князя, сам покажет себя склонным к миру и смягчит свои великие требования, по личному ходатайству нашему и просьбе нашей; что сими средствами можно будет склонить В. Князя на принятие благоразумных условий; что он одобряет вновь назначенное собрание и отправляет прежних своих полномочных с полными и достаточными полномочиями на заключение постоянного и прочного мира. Полномочные сии должны были чрез 2 дня отправиться с в. прев-м в место собрания. В. пр-во на сих обстоятельствах основываете надежду на успешное окончание дел и надеетесь лично приветствовать нас и остаться с нами на месте собрания. Мы, до получения сего письма вашего, получили увольнение от Короля и написали было к вам прилагаемое у сего письмо. Не взирая на это, мы были снова у Короля и сообщили ему содержание письма вашего, на что Е. В-во ответил, что из Дидеринских переговоров в. пр-ву и нам достаточно можно было усмотреть, что он совершенно склонен к миру с государством Российским, на заключение коего его полномочные имели полную и [507] достаточную власть, но что не сообразно бы было с его и государства его пользою начинать новые переговоры, коих исход был бы не верен, или приказать своим полномочным съехаться с русскими полномочными прежде, нежели Русские объявят о принятии ими одного из трех Дидеринских предложений, которые Король одобрил и утвердил из уважения к Королю великобританскому и к Генеральным Штатам Нидерландским. Других объяснений мы получить не могли, но мы все-таки надеемся на то, что мудрым распоряжением в. пр-ва удалось свести полномочных обеих держав и что Бог Всемогущий благословит дело сие успешным окончанием к удовольствию обоих Государей. Мы располагаем завтра приступить к возвратному путешествию нашему в Нидерланды, полагая, что путешествие наше в Россию было бы ненужно или бесполезно по изложенным в предыдущем письме нашем причинам. За сим мы предаем себя в. пр-ву дружески и услужливо и поручаем вас Богу Всемогущему, прося Его хранить вас во всегдашнем здравии и даровать вам исполнение добрых желаний ваших. Стокгольм 13 июня 1616 г. [508]
С этими 4-мя письмами мы отправили Яна Данкарта в Ладогу или Тихвин и дали ему на дорогу 250 гульденов, а кроме того и кредитное письмо к Герриту Фергейдену, купцу в Новгороде, с коего Данкарту предоставлено было получить 150 гульденов, которые Фергейден должен был перевести на г. Басса. Эти 150 гульденов должны были быть заплачены Данкарту в зачет того, что ему следовало за службу его при нашем посольстве. Для большего удобства Данкарта во время его путешествия, мы его рекомендовали г. Карлу Карлову сыну Гильденьельму, побочному брату Короля, который готов был на отъезд в Нарву, чтоб принять начальство над войском, которое, как сказано было выше, Король отправлял на границы. Е. К. В-во был намерен построить крепостцу между Псковом и Дерптом, чтоб прекратить сообщение между сими двумя городами и пресечь таким образом помощь, которая могла быть дана Пскову из укрепленного Печерского монастыря. Чрез сие Король надеялся принудить город сдаться или согласиться на [509] выгодную для Е. В-ва капитуляцию. Наконец, чрез постройку сей крепостцы можно было воспрепятствовать исполнению намерения, которое Поляки, как говорилось, имели завоевать город сей, что послужило бы к сильному вреду как Шведов, так и Русских. Король, не имея инженеров, которые были бы в состоянии совершить сию постройку, и узнав, что в нашей свите находился инженер, способный к сему, по имени Ян Схервоутерс, сделал ему выгодные предложения, чтоб побудить его идти в поход с помянутым г. Карлом Гильденьельмом. Мы представили Е. В-ву, что он служил нам секретарем и присутствовал при всех наших конференциях, как с русскими так и со шведскими полномочными, во время переговоров; что Русские, узнав, что он вступил в службу Короля, могли б обвинить нас в пристрастии, и что это может повредить делам Е. В-ва; король принял в уважение замечание наше.
23 июня мы долгом почли посетить главных членов совета, [510] находящихся при Короле. Мы простились с ними и передали их покровительству дела нидерландских купцов. Некоторые из них были у нас на ужине, как то: граф Магнус Браге, государственный верховный маршал, государственный адмирал Георгий Гильденстерна, г. Карл Карельсен и Густав Стенбок с двумя баронами фон-Таутенберг, сыновьями г. Христофора Шейка фон-Таутенберга; они были в родстве с Стенбоком и были сыновьями сестры Магнуса Браге, графа фон-Визинборга. Гр. Браге и барон Стенбок убедительно просили нас ходатайствовать у В. Державия за означенных Таутенбергов и выхлопотать им уплату недоимочного жалованья отца их.
На другой день, 24 июня, когда все было готово к отъезду нашему, были у нас к обеду гг. казначей Каспар Матсон и государственный советник Ян Скутте, которые с прочими вышепоименованными господами (кроме гр. Магнуса) с церемониею проводили нас до королевского корабля «Орфей», который должен был отвести нас в Любек: тут они весьма приветливо простились с нами. [511] Корабль сей был приблизительно во 150 ластов; на нем было 26 медных пушек. Он имел прекрасную каюту, обитую голубым бархатом и украшенную различными прекрасными картинами. На нем было до 40 матросов под начальством капитана Александра Фюрота, родом Шотландца. По приказанию Короля нас не только в Стокгольме угощали и содержали на его иждивении, как это сообразно с местными обстоятельствами происходило везде, пока мы находились в его владениях, но он приказал еще снабдить корабль сей вином, пивом, рыбою, мясом и другими продовольствиями на целый месяц и приказал одному из придворных дворян своих, Роберту Розену (тому самому, который был при нас приставом в самом Стокгольме и даже прежде, начиная по ту сторону Абова до Стокгольма), иметь попечение о нас, и если чего не достанет, то доставлять нам нужное, если только получить можно будет, как напр., свежей рыбы, баранины, кур и проч., что могло быть добываемо на шхерах.
Когда мы снялись с якоря, то нас почтили несколькими выстрелами из цитадели. Мы в этот же вечер прошли мимо [512] Вексгольма до того места, где мы стояли на якоре в то время, когда мы из Аланда ехали чрез Ботнический залив; здесь нам, по причине противного ветра, пришлось остановиться. Вице-адмирал Клерк с морским конвоем проводил нас около одной мили за Стокгольм. Он также родом Шотландец и был флотским капитаном на службе В. Державия под роттердамскою адмиралтейскою коллегиею, откуда он получает еще ежегодно небольшой пенсион в знак признательности за его службу, как мы уже сказали выше. Он просил убедительно, чтоб пенсион сей не был от него отнят, а продолжаем навсегда, тем более, что он находится на службе у союзного В. Державия Короля, у коего он может Генеральным Штатам быть полезным и помогать купцам, торгующим в Швеции, что он и доселе делал, сколько мог, как мы узнали.
В ночь с 25-го на 26-ое число июня мы сделали 4 мили и доехали до Тверзунда, где мы остановились до 29-го числа сего же месяца включительно. У Тверзунда прибыл к нам 28-го числа утром вышеупомянутый шведский государственный советник Ян Скутте, посланный [513] от Короля, чтоб проводить к нам русского дворянина, по имени Богдан Григорьевич (Baudaen Gregoriowitz) 204, родом из Рязани, который вручил нам от В. Князя нижеследующее письмо на Русском и Немецком языках:
Божьею милостью, Михаил Феодорович (полный титул), голландских и нидерландских высокомощных гг. Генеральных Штатов великим посланникам Рейнгольду фан Бредероде, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими (их титулы).
При первом прибытии 205 вашем в Дидерино послали вы к нам нарочного вашего капитана Николая фан-Бредероде с письмом и [514] тремя условиями, на оснований которых вы предлагали нашему Ц. В-ву заключить мир с Королем шведским. Мы, Великий Государь, чрез сего нарочного вашего писали вам в ответ, что мы, Великий Государь, яко искренно справедливый, милостивый, богобоязненный и христолюбивый Государь, никогда не желали и не начинали кровопролития и впредь оного не желаем, но, напротив того, хотим домогаться и стараться, чтоб мы, все великие христианские государи, жили между собою в дружбе, любви и согласии, чтоб в государствах наших царствовали спокойствие и тишина. Хотя нам, Великому Государю, не приходится быть 206 в собрании со шведскими полномочными, но мы, Великий Государь, не хотели, однако ж, с обеих сторон видеть продолжения кровопролития между христианами и желаем, напротив того, восстановлением спокойствия и мира прекратить пролитие крови. На сей конец мы снабдили главных полномочных своих новыми наказами, повелели им съехаться с шведскими полномочными и рассуждать с ними о всех добрых делах, а также переговариваться и трактовать [515] с ними о том, что может послужить к тому, чтоб мы, Великий Государь, могли с Густавом Адольфом, Королем шведским, быть в мире, согласии, дружбе и любви, а государства наши могли быть в спокойствии и тишине.
Полномочные Густава Адольфа, короля Шведского, равно и вы, господа великие посланники, не хотели дождаться наказов нашего Ц. В-ва, ниже возвращения из Москвы нарочного вашего 207, а уехали со Шведскими посланниками в Швецию, к королю Густаву Адольфу. Наши полномочные и нашего любезного брата, великого государя и короля Иакова, великий посланник Иоанн Меррик отправились к нашему Ц. В-ву. До приезда своего и полномочных наших в Москву Великий посланник Великого Государя Иакова, Короля Английского, Иоанн Меррик писал нам о том, что он намерен быть у вас лично и словесно доложить нам (как он впоследствии и сделал) о том, что ему удалось положить и устроить между нашими и [516] шведскими полномочными. Он уведомил нас также о заключении, по решению господ посредников, перемирия, начиная с 23 февраля на 3 месяца, к каковому сроку положено означенным нашим полномочным или тем, кого мы вместо оных полномочными определим, а также Шведским полномочным и вам, господам посланникам, как великому посланнику брата нашего короля Иакова так и вам великим посланникам Голландскому и Нидерландскому Генеральных Штатов — съехаться всем вместе, рассуждать и трактовать о восстановлении дружбы, любви, спокойствия и мира между нашим Ц. В-м и королем Густавом Адольфом и о водворении спокойствия и мира между государствами нашими. Собраться же положено было в отчинном владении нашем, между Ладогою и Тихвиным, к 1-му июня сего 1616 года, согласно заключенному по сему предмету между нашими и Шведскими полномочными условию, к коему и вы, гг. посредники, руки приложили.
Все сие Н-му Ц-му В-ву известно и об оном доведено до нашего сведения чрез наших полномочных и чрез великого посланника брата нашего короля Иакова. [517]
Вы, гг. посланники Голландских и Нидерландских соединенных высокомощных Генеральных Штатов, писали также к Нашему Ц. В-ву чрез посланного Голландских и Нидерландских гг. Генеральных Штатов, Ламберта Масса, что, не смотря на старания и ревность, употребленныей вами на переговорах к.водворению мира и спокойствия христианского и к восстановлению мира христианского, дружбы и любви между Нашим Ц. В-м и королем Густавом Адольфом и обоими государствами мира и согласия, вам доселе не удалось совершить доброго дела по причине чрезмерной несправедливости Шведских полномочных.
Вы отправились со Шведскими полномочными к королю Шведскому и пред отъездом дали слово нашим полномочным и Английскому послу, что потребуете от короля решительных и окончательных условий, на которых он согласен будет мириться с Н-м Ц. В-м, и всячески стараться будете склонить его уменьшить непомерные [518] требования свои. Вы обещали после сего снова съехаться с нашими и Шведскими полномочными в известном месте, во владениях наших, между Ладогою и Тихвиным, чтоб елико возможно поспешнее начать и привести к успешному окончанию переговоры о восстановлении мира между обоими Государями и Державами. Нашего любезного брата Иакова, короля Английского, посол г. Иоанн Меррик, с своей стороны, прибыл к нам, чтоб от Нашего Ц. В-ва испросить решительное мнение и условия, на коих мы хотим мириться с королем Шведским Густавом Адольфом, и он, по сделанному с вами уговору, отправится с нашими полномочными на съезд со Шведскими главными посланниками, к известному сроку, между Ладогою и Тихвиным. Мы, Великий Государь, хвалим вас, господ посланников высокомощных гг. Генеральных Штатов, за то, что вы вместе с нашими полномочными в переговорах о мире со Швециею показали себя ревностными и употребили старание свое о том, чтоб прекратить пролитие крови христианской и чтоб восстановить между Нашим Ц. В-м [519] и королем Шведским и обеими Державами дружбу, любовь, мир и согласие. Мы просим вас, великих посланников, продолжать старания ваши о благом деле и восстановлении мира христианского и, согласно данному вами в письмах ваших к Нашему Ц. В-ву обещанию, впредь служить нам, уговаривать и склонять короля Шведского к доброму делу и к миру христианскому и побудить его отступиться от своей неправды и отказаться от неимоверных несбыточных требований своих. Мы просим вас уговорить короля, чтоб он искал истинной дружбы и любви нашей на таких лишь условиях, на каких нам возможно быть с ним в дружбе и любви, и чтоб он, согласно уговору, постановленному гг. посредниками, отправил своих полномочных в назначенное место, снабдив их полными наставлениями о том, как им заключить с нашими полномочными договор о любви, мире и согласии между нашим Ц. В-м и Королем шведским и [520] обеими Державами и о союзе против общих врагов наших. Мы просим также вас, великие посланники, согласно обещанию и письменному уговору вашему, отправиться с шведскими полномочными к известному сроку на съезд с нашими полномочными. Наши же великие полномочные, окольничий и наместник Суздальский кн. Даниил Иванович Мезецкий и товарищи его, равно и великобританский посол Иоанн Меррик явятся в срок в назначенное место, согласно письменным уговорам гг. посредников; они готовятся уже в путь.
Из уважения к любезному брату нашему, Е. В-ву Королю английскому и шотландскому Иакову, по просьбам посла его Иоанна Меррика и из уважения к письму вашему, гг. великих посланииков высоких Генеральных Штатов, в коем вы пишете, что нельзя было согласиться и сойтись со Шведами по причине неправды Короля шведского и полномочных его, нашим великим полномочным будут даны полное Царское повеление и наказ об устройстве собственных [521] дел наших. Мы надеемся, что, состоя посредниками между обеими сторонами, вы с радостию узрите расположение наше к миру с Королем шведским, будете сами видеть и ценить справедливость нашу и христианское наше миролюбие. Мы ожидаем, что вы, по данному вами обещанию, ничего не предпримете и ничего не сделаете другого, а только к известному сроку явитесь в назначенное место с шведскими полномочными и отговорите Короля от несправедливых непомерных требований своих; в самом же собрании будете с нашими великими посланниками рассуждать о добрых делах и способствовать к восстановлению спокойствия христианского. Мы надеемся, что вы медлить не станете, а прибудете на место и в сем новом собрании с нашими великими посланниками успеете основать и учинить между нашим Ц. В-м и Королем шведским Густавом Адольфом любовь и дружбу, а между нашим государством и государством шведским спокойствие, мир и согласие. Из уважения к любезному брату нашему, Великому Государю Королю английскому Иакову, и по просьбам великого посланника его г. Иоанна Меррика, и по просьбам вашим, [522] господ великих посланников высокомощных голландских и нидерландских соединенных провинций, мы предпочли быть в любви и дружбе с Королем шведским Густавом Адольфом, а не с Королем польским, если только Король Густав Адольф откажется от всех споров и неправд и согласен будет жить с Нашим Ц. В-м в любви и дружбе, так чтоб он и Наше Ц. В-во стояли заодно друг за друга против общих врагов наших. Наши полномочные по заключенному уговору явятся к известному сроку в назначенное место на собрание с вами и шведскими полномочными. Итак, Мы просим вас, согласно обещанию вашему, быть также на том месте, быть у наших полномочных вместе с шведскими полномочными, дабы вы, гг. посредники, за несдержанное слово не подверглись хуле и порицанию в глазах Нашего Ц. В-ва и других великих христианских Государей и владетелей. Если же споспешествованием Божиим, стараниями и трудами вашими восстановятся и упрочатся, по воле нашей, дружба и любовь между Нашим Ц. В-м и Королем Густавом Адольфом и между великим государством [523] нашим и государством шведским воцарятся мир, спокойствие и согласие, то мы, Великий Государь, помилуем вас, великих посланников, Царскою милостию нашею и прикажем отписать гг. высокомощным Генеральным Штатам о службе и о трудах ваших и впредь более прежнего будем даровать вам всем и купцам вашим Царскую милость, покровительство и пособие наше.
Русское письмо было писано от апреля месяца, без означения числа. Оба письма, как подлинное на русском языке так и немецкий перевод оного, были запечатаны печатью Великого Князя.
Помянутый Богдан вручил нам еще следующее письмо от главных полномочных Царя Российского, писанное также на немецком и русском языках:
Божиею милостию Вел. Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича (полный титул) великие полномочные, окольничий и [524] наместник Суздальский князь Даниил Иванович Мезецкий, придворный дворянин и наместник Шатский Алексей Иванович Зюзин, дьяки Е. Ц. В-ва — Николай Новокщенов и Добрыня Семенов, — извещаем великих посланников голландских и нидерландских Генеральных Штатов Рейнгольда фан Бредероде, Дидериха Басса и Альберта Иоахими (титулы их).
Вы из места, где было собрание, писали к Великому Государю нашему, Царю и Великому Князю, Михаилу Феодоровичу, Самодержцу Всероссийскому, письмо чрез вашего капитана Николая фан-Бредероде и представили предложение шведских полномочных в 3-х пунктах, на коих они соглашались трактовать между нашим Великим Государем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским и их Королем Густавом Адольфом. Вы просили также, чтоб Е. Ц. В-во дал нам ответ касательно сих [525] пунктов или наставления, как нам трактовать со Шведами. Вследствие сего были высланы к нам новые повеления, о чем мы писали к вам чрез того же капитана вашего. Мы писали также, что если шведские полномочные хотят снова сойтись с нами и заняться и трактовать о добрых делах и восстановлении христианского спокойствия между Е. Ц. В-м и Королем шведским и заключить мир, то чтоб они воротились и начали снова переговоры. Шведские полномочные и вы не дождались получения нами новых приказаний Царских и не воротились к нам, чтоб заняться добрыми делами к восстановлению спокойствия христианского, но, напротив того, отправились к Королю в Швецию. Мы же, полномочные Е. Ц. В-ва, и Иоанн Меррик, великий посол брата Е. Ц. В-ва Короля Иакова, видя, что шведские посланники и вы не возвращаетесь к нам для переговоров о добрых делах и о восстановлении спокойствия и мира христианского, отправились к Е. Ц. [526] В-ву и донесли ему о заключенном, по согласию и распоряжениям гг. посредников и великих полномочных, перемирии на 3 месяца, начиная с 23 февраля сего 1616 г. по 31 мая, между нашим Великим Государем, Царем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским, и Густавом Адольфом, Королем шведским. Мы донесли Е. Ц. В-ву также о том, что положено нам со шведскими полномочными и вами, господами посредниками, и великими посланниками снова съехаться к 1-му июня сего 1616 г. во владениях Е. Ц. В-ва между Тихвиным и Ладогою, чтобы заняться добрыми делами и заключением мира между Великим Государем нашим и Королем шведским. Мы обо всем этом доложили Е. Ц. В-ву, и Короля английского Иакова посланный Иоани Меррик доложил об этом же Е. Ц. В-ву. Вы, именитые господа, любезные друзья, писали также Е. Ц. В-ву чрез Ламберта Масса, что если труды и старания ваши в переговорах о мире между Е. Ц. В-м и Королем шведским остались тщетными и бесполезными, то сему было причиною неправда шведских полномочных, и что вы по сему условились с нами, [527] полномочными Е. Ц. В-ва, и с послом Короля Английского Иакова о том, что отправитесь со шведскими полномочными к Королю шведскому узнать решительные условия, на коих он готов будет мириться с Е. Ц. В-м. Вы хотели также употребить все средства уговорить его оставить великие, непомерные свои требования и достигнуть того, чтобы шведские полномочные и вы, гг. посредники, согласно уговору, съехались с нами, елико возможно поспешнее, во владениях Е. Ц. В-ва между Тихвином и Ладогою, дабы говорить о добрых делах и привести к успешному окончанию переговоры о мире. А великий посол брата Е. Ц-го В-а Короля Английского Иакова, Иоанн Меррик, отправился с нами к Е. Ц. В-ву по тому же делу и с целью узнать и испросить у Е. Ц. В-ва решительного его намерения касательно условий, на коих мог бы быть заключен мир с Королем шведским. Английский посол хотел с нами, полномочными Е. Ц. В-ва, вами и шведскими [528]полномочными съехаться к известному сроку в назначенное место между Ладогою и Тихвиным. Вы чрез Ламберта Масса писали к нам, что по сделанному уговору едете к Королю в Стокгольм и готовы употребить старания ваши в пользу Е. Ц. В-ва. Мы довели до сведения Е. Ц. В-ва о том, что вы говорили с Иаковом (т. е. гр. де-ла-Гарди) касательно церквей и монастырей и что вы просили его щадить подданных Е. Ц. В-ва. Великий Государь наш, Царь и Великий Князь, Михаил Феодорович, Самодержец Всероссийский, хвалит и превозносить вас за сие и за то, что вы употребили труды и старания к восстановлению мира христианского между Е. Ц. В-м и Королем шведским, а также надеется, что вы и впредь будете то же делать и служить ему.
И так, мы просим вас, великих посланников голландских и нидерландских высокомощных Генеральных Штатов, как именитых и умных мужей, сдержать данные вами Е. Ц. В-ву и нам обещания продолжать, как вы начали, служить Великому Государю нашему [529] и употреблять старания ваши к благому делу. Мы вследствие сего просим вас убедить и склонить Густава Адольфа, Короля Шведского, на мир, дружбу и любовь с Великим Государем нашим, Царем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским, и между обоими государствами; уговорить его отступиться от неправды и непомерных несбыточных требований своих, просить его объявить решительные условия, на коих он согласен мириться, и отправить, как по вашему, посредников, так по нашему, великих посланников, уговору, своих прежних полномочных или других подобных именитых мужей на известное место между Тихвиным и Ладогою к назначенному сроку, снабдив их наставлениями, каким образом им совершить доброе дело о восстановлении любви и дружбы между Е. Ц. В-м и Королем, а между общими государствами спокойствия и мира. Великий Государь наш, вследствие взаимного уговора между нами и шведскими полномочными, и между [530] посредниками, послом английского Короля Иакова и вами, посланниками голландских и нидерландских Генеральных Штатов, отправляет в известное место, между Ладогою и Тихвиным, нас, своих прежних великих полномочных, окольничего и наместника Суздальского, князя Даниила Ивановича Мезецкого и товарищей его, с царским полномочием и наказом. Сего, собственно, не следовало бы ему делать, но из уважения к брату своему, великому государю Иакову Королю Английскому, и из уважения к вам, полномочным голландских и нидерландских Генеральных Штатов, Е. Ц. В-во согласился на это. Мы же готовимся вскоре ехать из Москвы и надеемся, что в сем новом собрании заключатся и упрочатся дружба и любовь между Е. Ц. В-м и Королем шведским, а между их государствами мир и спокойствие. Наконец, по просьбам и желанию великого посланника любезного брата своего, Короля великобританского, и великих посланников соединенных нидерландских провинций, Царь признал, что ему полезнее будет состоять в любви и дружбе с Королем Густавом Адольфом, нежели с Королем польским. [531]
И так мы просим вас, именитые и почтенные люди, не нарушать уговора, заключенного вами, гг. посредниками. Мы совершенно надеемся на то, что вы употребите старания свои на то, чтоб к известному сроку прибыть в назначенное место вместе с шведскими полномочными. Мы уповаем на то, что вы, яко люди умные и именитые, сдержите слово и обещания свои и ничего не предпримите другого, а только явитесь, куда следует, к известному сроку, дабы вы ни от кого не подверглись порицанию, дабы ваше обещание ни в чем не было нарушено. Мы же, великие полномочные Е. Ц. В-ва и великий посланник брата Е. Ц-го В-ва, великого Государя Иакова, Короля английского, г. Иоанн Меррик, явимся непременно в срок, куда следует. Мы просим вас употреблять труды и старания ваши в пользу Е. Ц. В-ва, как вы сие обещали в письмах ваших. Мы просим вас все так и исполнить и надеяться крепко во всем на милость Е. Ц. В-ва. Убеждайте Короля шведского и напишите сами от себя к Иакову [532] Понтусу (де-ла-Гарди), чтоб он хранил данное вам, посредникам, слово в том, что в родовых владениях Е. Ц. В-ва, Великом Новгороде и других городах, не будет разрушать храмов Божиих и монастырей, не будет отбирать колоколов и других украшений церковных, не будет выводить из Новгорода и других городов жителей с тем, чтобы перевозить их в Швецию или в другие места, и не будет отягощать, обременять или умерщвлять кого-либо из жителей, дабы противными сему поступками не расстроить добрых дел и мира христианского и проч.
В русском письме было помечено: из Москвы, от 15 апреля 7124 г.; подлинное письмо и немецкий перевод были оба запечатаны четырьмя печатями.
Вместе с означенным дворянином прибыл помощник гофмейстера великобританского посла с двумя письмами от его пр-ва, из коих одно было от 10-го, а другое от 20-го числа апреля, английского стиля. С них следуют при сем копии:
Благородные, достойные, многоученые, многомудрые господа и добрые друзья, посылаю прежде всего вам дружеское приветствие свое и проч. [533]
Письмо ваше от 4-го марта получено мною здесь 27-го, того же месяца, и я усмотрел из оного, что вы продолжаете путешествие свое к Е. В-ву Королю Густаву Адольфу, Шведов, Готфов, Вендов и проч., с тем, чтобы прекратить недоразумение между Е. К. В-м и Великим Государем Царем и Великим Князем Михаилом Феодоровичем, Самодержцем Всероссийским. В письме своем вы изъявляете желание, чтоб от самого Царя и Великого Князя было получено более удовлетворений против предложенных уже до сего его полномочными, и что чрез это Король, касательно означенных предложений, объявленных русскими полномочными его достойным полномочным, узнает от вас пообстоятельнее, чего он ожидать может от Царя, и что, находясь у Короля, вам удобнее будет лично стараться уговорить его на смягчение предложений, доселе сделанных. Я уверен, что ваше высокородие помните, что в то время, когда сочинены были [534] помянутые предложения, они показались нам столь тяжкими, что мы сомневались в том, захочет ли и может ли Е. Ц. В-во принять их. Притом вашему высокородию также известно, что королевские полномочные не подавали малейшей надежды на смягчение оных и не хотели изменить тех предложений, которые сначала были представлены ими, отчего произошла остановка в деле, и полномочные Е. Ц. В-ва сами от себя ответа не давали. Но чрез возвратившихся к нам посланных наших русские главные комиссары получили от Е. Ц. В-ва новые наказы, полнее прежних; но наказы эти ни к чему служить не могли, потому что королевские полномочные и ваши в-ия сами уже отправились обратно в Новгород. Я ныне узнал и твердо в том уверен и прошу ваши высокор-ия также верить тому, что Е. Ц. В-во, дворянство (nobilitett) и дума его искренно и горячо желают довести дела эти к мирному окончанию и предпочитают мир с Королем шведским миру с какими-либо другими Государями. Здесь делают деятельные приготовления к новому съезду, и полномочным велено быть готовыми явиться к известному сроку в назначенное место; при приезде их туда, вместе со мною, русские [535] полномочные откровенно предъявят столь полную власть и приказания Царя, что, я вперед убежден в том, от них остановки не произойдет. Я надеюсь, что в. в. соблагоизволите действовать заодно со мною и в деле сем трудиться так, чтоб довести оное к успешному окончанию прежде, чем сойдутся 208 обоюдосторонние полномочные. Когда они и мы будем все собраны (что, без сомнения, устроится стараниями в. высокор.), то они, я уверен в том, окажутся снабженными довольно полными и обширными полномочиями, чтоб заключить мир на таких справедливых условиях, которые могут быть приятны Е. Ц. В-ву. Я прошу вас быть вполне уверенными, что я именем Его К. В-ва, всемилостивейшего Короля и Государя моего, буду действовать на Е. Ц. В-во со всевозможным рвением, чтоб дела эти были приведены нашими общими трудами к желаемому окончанию; ибо я уверен, что и вы с своей стороны будете действовать с теми же похвальными стараниями, которые вами явлены в начале, на Е. В-во Короля шведского; на что да ниспошлете Бог Всемогущий [536] помощь и благословение свои, о чем я Его молю ежедневно. Из письма вашего я вижу, что вы вручили митрополиту в Новгороде (Исидору) письмо мое и уведомили его о том, что происходило на переговорах. На письмо мое к нему я получил ответ вместе с письмом вашим, и я надеюсь, что, вследствие данного нам, посредникам, обещания, во время перемирия поступлено будет по всей справедливости, и бедные жители угнетаемы и отягощаемы не будут, а останутся довольны. Я знаю, что Новгородцы всегда будут готовы по мере сил своих уплачивать жалованье войску, которое гарнизоном стоит в Новгороде. Я прошу вас также уговорить Короля написать к его пр-ву г. генералу (гр. де-ла-Гарди), чтоб бедных жителей Новгорода и других городов впредь не отягощать и не обижать, чтоб не грабить и не разрушать церквей и монастырей и не вывозить в Швецию колоколов, военных снарядов и русских жителей. Я предаю себя вашему благорасположению, а вас поручаю покровительству Бога Всемогущего. Москва, 10 апреля 1616 г., английского стиля; (подп.) готовый к услугам вашим И. Меррик. [537]
Надпись была: благородный, достойным, многоученым и многомудрым господам Рейнгольду фан Бродероде, Дидериху Бассу и Альберту Иоахими (их титулы) высокомощных гг. Генеральных Штатов свободных соединенных Нидерландов, полномочным посланникам, особенно милостивым моим государям и добрым друзьям.
Копия со второго письма г. английского посла.
Благородные, достойные, многоученые, многомудрые господа и добрые друзья, посылаю прежде всего вам дружеское приветствие и проч.Податель сего, служитель мой, был уже готов отправиться в путь с письмами от меня к Е. К. Б-ву Густаву Адольфу, Королю Шведов, Готфов, Вендов и проч., как прибыл сюда придворный дворянин с письмами от Е. К. В-ва и гр. де-ла-Гарди ко мне; поэтому я должен был помянутого служителя моего задержать. Из писем Короля я вижу, что Е. К. В-во полагал, что дела почти были [538] окончены прежде отъезда нашего из Дидерина, но ныне, без сомнения, Королю чрез изустное ваше сообщение и чрез письма наши из Дидерина сделалось известным, что заключение трактата отложено до другого времени. Ныне, более чем когда-либо, я твердо уверен, что, по предстоящем приезде нашем в назначенное нами место и к известному сроку, все дела получат совершенное и решительное окончание, равно удовлетворительное и приятное для обоих Государей, и хотя прежде получения письма от Е. К. В-ва я питал твердую надежду в том, что труды, старания и ревность наши не будут тщетными и что богоугодное сие дело будет увенчано счастливым и желаемым успехом, но надежда сия еще более увеличилась тем, что я увидел к великому своему удовольствию, сколько Е. Ц. В-во и дворянство его (nobilitet) расположены к миру, в чем в последнее время я удостоверился за несколько дней пред сим в последнем моем посещении их. Прежние полномочные готовятся в [539] дорогу, чтоб к известному сроку быть в назначенном нами месте, и они снабжены достаточными полномочиями на заключение прочного мира. Е. Ц. В-во просит вас постараться уговорить Короля оставить прежние, по мнению Е. Ц. В-ва, несправедливые предложения и требования и вместо оных представить другие, которые были бы во всех статьях найдены удобоисполнимыми и справедливыми. Е. Ц. В-во покажет себя еще более готовым прекратить все существующие недоразумения; о сем вы лучше можете уверить себя чрез письмо, которое Е. Ц. В-во посылает ныне к вам чрез собственного своего нарочного, который отправляется к вам вместе с моим служителем. Я уверен, что вы, высокородные господа, будете при первом удобном случае в известное место к назначенному сроку, и что я таким образом буду пользоваться достойным обществом вашим. Я сам уже готовлюсь в путь. За сим я предаю себя дружески и сердечно в милостивое расположение всех вас, милостивые государи, а вас поручаю покровительству Всемогущего. Москва, 20-го апреля 1616 г., английского стиля. Дружески готовый во всем к услугам вашим (подп.) И. Меррик. Надпись была та же, что на предыдущем письме.
Мы сообщили содержание сих писем г. Яну Скутте, который спросил нас, что, по нашему мнению, надлежало бы Королю, его Государю, делать? Мы ответили, что, по нашему мнению, мир с Россиею необходим для Короля, что дружба между двумя государствами послужит к пользе Швеции, что Король и советники государства могут лучше нас судить об этом и что во власти Короля состоит, по благоусмотрению своему, смягчить предложения, представленные в Дидерине, и что Е. В-во, в мудрости своей, в состоянии сам судить, какими средствами удобнее и поспешнее может быть достигнуто заключение предполагаемого мира. Под вечер г. Ян Скуттевозвратился в Стокгольм, а на другой день туда же отправился помянутый русский дворянин с ответами нашими к Великому Князю и главным полномочным его. Вместе с ним уехал и помощник дворецкого английского посла с ответом нашим на письма своего господина. Вышеупомянутый русский дворянин был так встревожен, [541] узнав, что никто из нас не возвратится в Россию, и так сим был расстроен, что не мог проститься с нами принятым в подобных случаях образом.
Копия с ответа к Царю Российскому.
Светлейший, Державнейший царь (полный титул).Мы всегда готовы нижайше служить В. Ц. В-ву, светлейший, державнейший Царь и Великий Князь. Письмо В. Ц. В-ва из Москвы от апреля месяца исправно вручено было нам сегодня дворянином В. Ц. В-ва Богданом Григорьевичем в то время, когда мы уже находились на возвратном пути в Нидерланды, в 7 милях за [542] Стокгольмом. Письмо это мы получили и прочитали с должною почтительностию. Из двух писем наших, посланных к В. Ц. В-ву чрез капитана Николая фан Бредероде в начале февраля, потом из письма нашего, посланного из Глебова от 22-го того же месяца чрез переводчика и толмача Павла Стерлинга, и, наконец, из письма из Новгорода от 4-го марта, В. Ц. В-во милостиво усмотрели и узнали обо всем, происходившем между главными полномочными В. Ц. В-ва и главными полномочными светлейшего, державнейшего Государя Густава Адольфа, Короля Шведов, Готфов, Вендов и проч.; В. Ц. В-во равно узнали и о намерении, с которым мы расстались с полномочными В. Ц. В-ва и с послом Е. В-ва Короля великобританского г. Мерриком (титул Короля великобританского и посла). Мы также, 12-го числа сего месяца, чрез нарочного, отправленного к полномочным В. Ц. В-ва нижайше донесли В. Ц. В-ву об ответе, полученном нами от Короля на предложение наше смягчить условия, представленные в Дидерине нами и английским послом. [543] Мы также в сем письме изложили причины и доводы, по коим нам кажется, что возвращение наше в Россию будет бесполезно или тщетно, нижайше прося В. Ц. В-во, как мы и ныне нижайше просим и умоляем, чтоб В. Ц-му В-ву угодно было принять за благо приведенные нами причины. Искренно сожалея о том, что мы не могли получить более удовлетворительного для В. Ц. В-ва ответа в Стокгольме, мы, однако ж, надеемся, что благоразумными стараниями английского посла дело ныне пойдет гораздо лучше, нежели мы могли заключить из того, что мы доселе видели и испытали со стороны обеих держав. Совесть наша удостоверяет нас в том, что мы во все продолжение переговоров действовали с возможною искренностию и всячески старались и трудились о том, чтоб в наискорейшем времени заключен был добрый и справедливый мир между В. Ц. В-м и Королем шведским. Если б нам можно было полагать, что путешествие наше в Ладогу, или Тихвин не было бы бесполезно или тщетно, как мы неоднократно объясняли, то, желая [544] служить В. Ц. В-ву, мы отправились бы в Ладогу и Тихвин и не устрашились бы трудностей и неудобств сего путешествия. Мы, впрочем, формально не обязались на это, ибо в акте главных полномочных В. Ц. В-ва о заключенном в прошедшем феврале перемирии со Швециею на 3 месяца, подписанном русскими полномочными и великобританским послом, сказано, что мы прилагаем к оному руки свои ради подкрепления сего акта, с тем именно точным уговором, что мы приложением рук и печатей своих к акту, ни под каким видом не намерены принимать на себя какого-либо обязательства.
Светлейший Державнейший Царь, да хранит Бог Всемогущий особу В. Ц. В-ва во всегдашнем телесном здравии, а государство и правление Ваше во всяком благополучии, чего от всего сердца желают Вам повелители наши, высокомощные гг. Генеральные Штаты соединенных Нидерландов: они всячески и по возможности будут стараться своими услугами о сохранении милостей В. Ц. В-ва к ним самим и к подданным нидерландским. Писано на военном корабле при Твербоме в 7 милях за Стокгольмом. 18 июня старого стиля [545] от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа 1616 г. (подп.) В. Ц. В-ва нижайшие слуги, высокомощных гг. Генеральных Штатов соединенных Нидерландов посланники Р. фан Бредероде Венгейзенский, Д. Басс, А. Иоахими.
Копия с письма к гг. российским полномочным.
Высокородные, благородные, достойные господа, письмо вашего сиятельства и
в-х пр-в от 15 апреля 7124 г. мы получили сегодня чрез дворянина Богдана Григорьевича
и внимательно прочитали оное. Мы письмом от 12 числа сего месяца довели
до сведения в. сият-ва и в. пр-в об ответе, полученном нами здесь на
представления наши Королю, клонившиеся к тому, чтоб исходатайствовать
облегчение и смягчение предложений, посланных Е. Ц. В-ву из Дидерина
нами и английским послом И. Мерриком (титул Короля [546]
великобританского и титул посла его), и тем достигнуть успешного
окончания переговоров, начатых в Дидерине между вашими сият-м и пр-ми с
одной и полномочными Е. В-ва Короля шведского с другой стороны. Мы
прилагаем у сего дупликат с означенного письма, отправленного к вам чрез
одного из людей свиты нашей. Из оного вы усмотрите причины, по которым
мы полагаем, что нам ехать опять в Россию было бы бесполезно и тщетно,
тем более что назначенный для собрания срок давно уже истек. Вы, по
благоразумию своему, вероятно, одобрите и примете в уважение причины
сии. Мы уповаем на Бога Всемогущего и молим Его, да благословить Он дело
сие, дабы переговоры получили успешное окончание, удовлетворительное
для обоих Государей. Мы весьма желали б, чтоб нам можно было
содействовать оному, ибо вашим сият-ву и пр-м известно с какими трудами,
ревностию, откровенностию и искренностию мы старались о заключении на
справедливых условиях прочного мира между Е. В-м Царем Российским и
Королем шведским. Честность, которую ваши [547]
сия-во и пр-во приписываете нам в конце письма вашего, мы не отвергаем
ни за себя, ни за соотечественников наших; мы знаем, что нация наша
прямодушием и честностию славится внутри и вне всего христианства, а
посему нас не мало трогает то, что вы ссылаетесь на честь нашу и
увещеваете нас хранить обещание, на исполнение которого мы себя не
считаем обязанными. Это вам самим известно, ибо ваши сият-во и пр-ва,
вероятно, помните, что мы никак не обязывались возвращаться в Россию,
тем менее, что нам не казалось, что переговоры будут иметь желаемого
успеха, на который мы (по крайнему нашему разумению) и теперь, да
простить нас Бог, имеем малую надежду. Мы, действительно, вместе с
вашими сият-м и пр-ми и великобританским послом приложили руки и печати
свои к акту о трехмесячном перемирии для подкрепления оного, но мы
вместе с тем именно объявили, что мы подписом и печатью нашими не
намерены обязываться на непременное возвращение в Россию, выражениями,
которые вашими сият-м и пр-ми поставлены в акте и в которых сказано, что
кроме великобританского посла и мы [548]
также готовы быть посредниками. Мы в подпору сего привели разные
причины и доводы, одобренные вами, и ясно объявили, что приложение рук и
печатей наших должно лишь служить к подкреплению перемирия. Мы, по
обычаю родины нашей, поверили словам вашим точно также, как будто бы они
были изъявлены на письме и, как надлежит по высокому званию и сану в.
сият-ва и пр-в, считаем, что слова ваши более значат, нежели летучий
ветер. Мы поэтому вас дружески и покорно просим доставить Е. Ц. В-ву
полное и подробное сведение о том, что происходило по сему предмету,
дабы поселить в Е. Ц-м В-ве о нас и нации нашей такое мнение, какого
заслуживает искреннее расположение, питаемое к Е. Ц. В-ву повелителями
нашими и всеми нидерландскими подданными, мнение, которое заслуживаем и
мы за труды и старания, употребленные и явленные нами в сих переговорах.
Мы во всех случаях будем иметь в виду изъявить за сие признательность
нашу вашим сият-ву и пр-м. [549]Высокородные, благородные, достойные господа. Бог Всемогущий да хранить вас во святом своем покровительстве. На военном корабле у Твербома, в 7 милях от Стокгольма 18 июня от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа, в лето 1616 (подп.) ваших сият-ва и в. пр-в готовые к услугам друзья Р. фан Бредероде, Д. Басс, А. Иоахими.
Письмо к великобританскому послу.
Высокородный и достойный господин, мы дружески и услужливо предаем себя
в. пр-ву. Сегодня мы получили чрез помощника дворецкого в. пр-ва Роберта Трикса
два письма от вас, из коих одно от 10-го, а другое от 20-го апреля. Мы
на письма сии ничего не можем дать в ответ, кроме того, что писали к вам
12-го и 13-го сего месяца в письмах, с коих при сем препровождаются к
вам копии. Мы будем молить Бога, чтоб мудрым вашим [550]старанием
Он довел трудное сие дело до желаемого успеха, если он еще не
воспоследовал. Нам весьма было бы приятно, если б наряду с именем в.
пр-ва могли бы быть произнесены и наши имена, как участвовавших в
заключении столь благого дела. Недоразумения, существующие между обоими
Государями, обстоятельства места и времени, которое теперь давно уже
прошло, лишат, может быть, в. пр-во и нас сей славы. Вы знаете и помните
обещание, которое мы дали в Дидерине в последнюю минуту, когда конгресс
наш должен был расходиться, и когда нам приходилось приложить руки и
печати к акту о перемирии именем главных русских полномочных. Мы тогда
объявили, что не намерены чрез сие рукоприкладство обязывать себя на
непременное возвращение в Россию и на приезд в место собрания, где
положено было вновь съехаться главным комиссарам обеих держав. Вопреки
сему Е. Ц. В-во и русские полномочные увещевают нас воротиться в Россию и
ссылаются на честь и обещания наши, хотя мы полагаем, что причины,
приведенные нами в письмах к Е. Ц. В-ву и полномочным его, будут приняты
в уважение и покажутся им достаточными, но, однако ж, в. пр-во окажете
нам [551] великую услугу,
если подтвердите известную вам истину слов наших пред Е. Ц. В-м и
русскими полномочными. Мы предлагаем вам все свои дружеские услуги и
будем молить Бога Всемогущего, чтоб он даровал вам, высокородный и
достойный господин, продолжительное здравие и успех во всех ваших добрых
предприятиях. На военном корабле у Твербома, в 7 милях от Стокгольма,
18 июня 1616 г. старого стиля, (подп.) в. пр-ва дружески готовые к
услугам Р. фан Бредероде Венгейзенский, Д. Басс, А. Иоахими.Пониже на поле мы прибавили. Мы препровождаем у сего к в. пр-ву выписки из достоверных известий, полученных нами вчера из Нидерландов.
Граф де-ла-Гарди с вышепоименованным русским дворянином и с помощником гофмейстера великобританского посла прислал к нам лифляндского дворянина по имени Христофор Вольдих, который недавно воротился из Москвы и от которого мы узнали, что при дворе В. Князя несся слух, будто бы Поляки намерены вести [552] войну против Русских в самой России и что в Москве собираются деньги, неизвестно — для выкупа ли городов, занимаемых Шведами в России, или для издержек войны против Поляков. Помянутый русский дворянин 209 говорил нам, что он за 13 недель пред сим оставил осажденный Смоленск и что Русские окружили город сей 10 или 11 укреплениями и что из трех из сих укреплений они стреляли в город. Дворянин сей — видный собою мужчина и, как нам говорили, участвовал в казни Лжедмитрия.
В ночь с 29-го на 30-е июня мы подвинулись вперед на полмили до Бухты, называемой Диргавен, где мы остались до 6-го июля. Между тем мы подлежали опасности, что корабль наш, который уносим был бурею, ударится об скалы.
7-го июля, мы миновали шхеры, вступили в открытое море и на другой день были в виду острова Готланда, но так как ветер нам был слишком противен, то мы были принуждены идти вместе с другими кораблями искать рейды у Эланда. [553]
13-го июля, когда ветер повернул на юг и юго-восток, мы старались между Эландом и Смаландом пробраться до Кальмара; но буря, которая постигла нас и разбила одно датское судно о берега Эланда, принудила нас идти назад в сказанную рейду, где мы остались до 14-го числа. Около вечера сего числа подул весьма слабый северо-восточный ветер, который вскоре повернул на юго-запад; не смотря на это, мы продолжали путь и 20-го числа к вечеру прибыли в Травемюнде.
На другой день мы вышли на берег с теми из свиты нашей, которые должны были ехать сухим путем с нами, другие же, с поклажею нашею оставшиеся на судне, которое нанято было нами в Ревеле, прибыли в Травемюнде вместе с королевским кораблем, на котором мы сами ехали. Поклажа наша должна была идти чрез Данию в Голландию. Господа бургомистры и градская дума города Любека вскоре после отъезда нашего из Нидерландов 210получили [554] рекомендательные письма от В. Державия к нам и с этими письмами отправили к нам одного из чиновников градской канцелярии, по имени Иоган Вердегенг, чрез коего они доставили нам означенные письма и еще от себя чрез означенного Вердегенга просили нас в переговорах между Е. В. Королем шведским и Е. Ц. В-м не забыть их и доброго их города, который с обоими государствами имел значительные торговые сношения и промыслы и с некоторого времени претерпел в оных препятствия. Они просили нас ходатайствовать о том, чтоб они, согласно неоднократным обещаниям Короля и союзу, заключенному с ним, были освобождены от слишком великих налогов, коими обременены были граждане их, торгующее со Швециею и чтоб на них смотрели и с ними поступаемо было, как с добрыми союзниками поступать надлежит. От В. Князя Московского они просили нас выхлопотать преимущества, коими пользовались отцы их от прежних В. Князей. Помянутый Вердегенг прибыл в Новгород в начале ноября 1615 г. и потом с нами и под покровительством нашим совершил все путешествие и всегда [555] был при нас 211. Он поспешил уведомить градское начальство в Любеке о прибытии нашем в Травемюнде. С ним выслали к нам навстречу две городские кареты, которые должны были отвести нас в Любек, и капитана Стрейта с 4 и 5 одноколками, которые должны были указать нам дорогу и проводить в город. Роты солдат, которые находились на службе города, поставлены были в оружии у тех ворот, чрез которые мы въехали; они почтили нас оружейным залпом. Вскоре после обеда приветствовали нас именем города некоторые из членов магистрата, а после обеда и на другой день пред обедом нас водили осматривать укрепления, градскую думу, церкви, арсенал, который отлично запасен, конюшни, погреба, гавань, корабельные верфи и прочие достопримечательности сего прекрасного города. Вечером того же дня мы ужинали, а 22-го числа обедали с господами бургомистрамиБрокесом и Миллером и с некоторыми другими из членов думы и градских чиновников. Они настоятельно просили нас пробыть с ними несколько дней, чтоб отдохнуть от дороги и [556] благодарили нас за то, что мы держали при себе Иоганна Вердегенга во время дороги, и за то, что мы напомнили Королю о добром городе Любеке. Мы действительно говорили Е. В-ву о поручении, с коим Вердеген был послан к нам и рекомендовали его благорасположению дела жителей Любека, как союзников В. Державия. Король ответил нам, что готов трактовать с ними по всей справедливости, коль скоро они нарядят и отправят кого-нибудь из своих на сей конец, и что, не смотря на то, что жители Любека в прошедшие войны на деле показали, что они более расположены к Польше, нежели к Швеции, он, однако ж, сего помнить не хочет. Мы в этот же день простились с помянутыми любекскими господами. Они содержали нас на их иждивении и дали нам одну из городских карет, которая должна была отвести нас в Гамбург. В Любеке расстались с нами дворянин Роберт Розен и капитан Королевского шведского корабля. Мы сделали им несколько подарков; мы также при отъезде нашем из Стокгольма одарили придворных и некоторых [557] других чиновников Е. В-ва. С Робертом Розеном и капитаном корабля Е. В-ва мы написали к Королю следующее письмо.
(Перевод с латинского)
Светлейший, Державнейший Король.
В. В-ву мы с душевною преданностию предлагаем нижайшие свои услуги. После того, как мы, с великою почестию и крайне милостиво уволенные В. В-м, оставили Стокгольм, мы долго задержаны были (с малою, впрочем, скукою) среди приятных 212 шхер, а потом на Эландской рейде, по причине весьма сильного противного ветра; наконец, употребив все возможные способы и не упуская ни малейшей возможности идти вперед, мы вчера, по милости Божией, пристали сюда и были чрезвычайно радушно и почетно приняты сенатом города Любека. Дворянин Роберт Розен и Александр Фуеррот, командир военного корабля, оба превосходно исполнили возложенные на них обязанности. Мы положили сегодня, с Божиею помощью, продолжать путь свой. Между тем приносим возможное и нижайшее наше [558] благодарение В. К. В-ву за чрезвычайное милостивое попечение, оказанное нам во все время нашего посольства; за столь великие и столь многие нам пожалованные почести, а также за королевские ваши щедроты. Мы же по всей справедливости объявляем себя и потомство наше службе В. В-ва вечно и искренно преданными.
Светлейший, державнейший Король,
Для В. К-го В-ва мирного и счастливого царствования и многолетнего здравия от Всевышнего Бога, теплыми молитвами и от глубокого сердечного чувства просим. Любек, 12-го июля 1616 г.
23 июля доехали мы до Гамбурга, где мы обедом и ужином угощены были на счет города. Двое из членов думы были при нас, водили нас осматривать достопримечательности города и велели двум городским каретам быть на другой день утром у квартиры нашей. Кареты сии отвезли нас около двух миль за город; тут нас перевезли чрез Эльбу и 25 числа мы прибыли в Бремен. Мы были несколько задержаны на пути своем тем, что, на одну милю не доезжая города, одна из карет наших брошена была с моста в реку, не без опасности для сидевших в карете. Под вечер именем города приветствовали нас г. бургомистр Иоган Слихтинг, синдик доктор Миллер и член думы Генрихфон Каппель. Они подарили нам 18 кружек вина и обедали с нами.
На другой день, около обеда, мы оставили Бремен без того, чтоб кто-либо из магистрата показался к нам. Мы узнали, что в этот день назначено было собрание думы и градского общества для совещания о принятии на службу нескольких рот войска для охранения города. В собрании сем занимались также определением налогов на некоторые съестные припасы и напитки; из этих налогов положено было содержать означенных солдат. Члены магистрата несколько беспокоились об этом деле, полагая, что градское общество едва ли одобрит их предложение. На укреплениях означенных трех городов 213 производились значительные работы, и мы советовали тем членам[560] магистрата, которые были у нас, поспешить работами, дабы не быть предупреждену каким-нибудь несчастием 214. Выехав из Бремена, мы оставили влево обыкновенный тракт, идущий чрез Дельменгорст или Ольденбург, и направили путь на Фарель, чтоб увидеть новую плотину, проложенную с большими издержками графом Ольденбургским чрез Иаду к сильному неудовольствию графа Ост-Фризландского: плотина сия шла от земли Ольденбургской до самой земли Иеверской. Плотина сия была окончена осенью 1615 г., а зимою снова прорвалась; теперь же опять была исправлена, так что по ней можно было ходить, а совнутри даже можно было по уступу ездить; ежедневно еще за сею плотиною работали, чтоб еще более укрепить ее против сильного прилива воды.
На другой день, 28-го числа, после обеда мы чрез Аурих прибыли в Эмден. Тотчас после нашего приезда приветствовали нас гг. бургомистры и другие члены градской думы. Высокорожденный граф [561] Ост-Фридландский за несколько дней пред сим отправился из Эмдена в поместье свое Стихузен, чтоб нас ожидать там, но узнав, что мы взяли другую дорогу в Эмден, он ночью еще прислал своего канцлера г. Дотиа Виарду с поклоном и просьбою ожидать его в Эмдене. Сам же граф прибыл 29-го июля к обеду: он имел при себе двух сыновей своих и весьма приветливо и вежливо выразил нам привязанность свою к В. Державию и принимаемое им в благополучном вашем правлении участие. Вечером мы угощены были его свет-ию в его дворце в Эмдене. Все прочие наши издержки были поставлены на счет городского магистрата.
30-го числа вечером мы прибыли в Гронинген, где городская дума почтила нас ужином. Потом, продолжая путь чрез Гардервейк и Амерсфорт, где подарили нам вина, мы 2-го августа вечером прибыли в Амстердам. Здесь на другой день приветствовали и отлично угощали нас гг. бургомистры и члены магистрата. 4-го [562] августа г. президент 215 и г. Иоахими, благодаря Всемогуща го Бога, прибыли в Гагу 216.
8-го августа мы все вместе донесли В. Державию о результате нашего посольства. Мы излагаем донесение свое здесь пространнее на письме и, надеясь, что мы точно исполнили поручение, которое В. Державию угодно было поверить нам, и что В. Д. останетесь довольны тем, что мы в сем посольстве учинили, остаемся навсегда,
Вашего Державия готовые к услугам (подп.) Р. фан Бредероде Везенбергский 217, Д. Басс, А. Иоахими.
(пер. А. Х. Бека)
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
Комментарии
188. Фабрикант.189. С инкрустациями.
190. На французском языке: moire.
191. Здесь проявляется и все более и более развивается принцип: des nations les plus favorisees.
192. Шиффунт равняется русск. берковцу.
193. Вероятно, при ввозе шпаг, де-Неф не объявил на таможне, что у него было лишь 10 шпаг, и вероятно, подобного оружия по мелочам не позволено было продавать.
194. Т. е. всего света.
195. Т. е. просить, чтоб не взыскивали за неудовлетворительность ответа.
196. Фан-Бредероде.
197. Дроссат — сан, недавно отмененный в Швеции: он соответствовал званию верховного государственного маршала и соединял с сим званием должность министра юстиции. Дроссат был первою особою государства.
198. Т.е. орошенных вином.
199. Де-ла-Гарди.
200. Горна.
201. Рецессом называется акт, коим заключаются конгресс или конференция; собственно — прощальный, окончательный акт.
202. Это относится к предыдущей фразе, где сказано «либо к успеху главного дела, либо по крайней мере к устройству нового съезда».
203. Без числа и года.
204. А может быть — Григорович.
205. Следует: В первое пребывание ваше в Дидерине, а в тексте сказано ankonfft — «прибытие». Это, вероятно, ошибка переводчика, переводившего грамоту Царя на ломаный немецкий язык.
206. Тут, конечно, подразумевается: «чрез наших уполномоченных».
207. Капитана Николая фан Бредероде.
208. В заседании.
209. Богдан Григорьевич.
210. В 1615 году, когда они ехали в Россию и Швецию.
211. И, как видно, с Голландцами вернулся из России в Травемюнде и Любек.
212. Живописных. Действительно шхеры представляют прелестный вид живою своею растительностью, иначе нельзя было бы понять, что Голландцы не тяготились остановкою.
213. Любека, Гамбурга и Бремена.
214. Вероятно, нападением какого-нибудь соседнего завоевателя.
215. Фан Бредероде.
216. Д. Басс, вероятно, остался в Амстердаме, коего он был бургомистром.
217. Титул, данным ему королем шведским, см. стр. 483. Везенберг — город Эстляндии, который в то время был в руках Шведов. Ныне Везенберг уездный город Эстляндской губернии.
ПРИЛОЖЕНИЯ.
I.
Аделунг описывает первую встречу обоюдосторонних уполномоченных следующим образом:
…При первой встрече русских и шведских уполномоченных был соблюден
этикет и были приняты предосторожности, могущие служить образцами
тогдашнего церемониала. Каждое отделение четырех уполномоченных состояло
из пяти завесами закрытых палаток. Посреди палаток поставлен был стол
таким образом, что каждый уполномоченный, выходя из своего отделения,
прямо мог стать к той стороне стола, которая ему была назначена. Стол в
длину был разделен маленькою завесою, так что переговорщики не могли
видеть друг друга сидящими. Пол был устлан медвежьими шкурами, от
которых, впрочем, при бывшей тогда непомерной стуже, было пользы не
много. Все занятое палатками место было окружено русскою конницею.
Каждый из комиссаров-переговорщиков имел при себе своего толмача. Так
как занавесы мешали им видеть друг друга, то русские спросили шведского
военачальника: не имеет ли он при себе пистолетов. Тот ответил, что не
имеет. На другой вопрос: имеет ли он при себе белое оружие, последовал
ответ: что имеет. За сим занавесь, разделявшая стол в длину, была
убрана, и противники, воевавшие долго между собою, но никогда не
видавшие друг друга, очутились теперь глаз на глаз и подали друг другу
руки с весьма [566]
различными, само собою разумеется, чувствами. Но почти немедленно после
того поднялись такие затруднения между русскими и шведами, что граф
де-ла-Гарди вскочил, чтоб пресечь всякий дальнейший разговор и
удалиться. Однако ж посредникам удалось вразумить противников. Занятия
продолжались еще два дня, каждый день по 6 часов сряду, пока ужасная,
невыносимая стужа не принудила переговорщиков оставить палатки и
продолжать заседания в квартире английского посла. Тут они продолжали
собираться с 5-го генваря по два раза ежедневно и продолжали свои
занятия до начала марта.
II.
Копия с записи российских послов, окольничего
князя Данила Ивановича Мезецкого с товарищи, учиненной на съезде между
Тихвином и Ладогою в сельце Дедерине, о перемирии между Россиею и
Швециею от 22-го февраля до 31 числа мая того ж года.
1616 февраля 16.Божиею милостию великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии самодержца, Владимерского, Московского, Новгородцкого, царя Казанского, царя Астароханского, царя Сибирского, государя Псковского, великого князя Смоленского, Тверского, Югорского, Пермского, Вятцкого, Болгарского и иных: государя и великого князя Новагорода Низовския земли, Черниговского, Резанского, Ростовского, Ярославского, Белоозерского, Лифлянского, Удорского, Обдорского, Кондинского, и всея северныя страны повелителя, и государя Иверские земли, Карталинских и Грузинских царей, и Кабардинские земли, Черкаских и Горских князей, и иных многих государств государя и обладателя, его царского величества мы, великие послы: окольничей и наместник Суздальской князь Данило Иванович Мезецкой, да дворянин и наместник Шатцкой Олексей Иванович Зузин; да царского величества дьяки: Миколай Никитич сын Новокщенов, да Добрыня Семенов. Что съезжалися есми велеможного Густава Адольфа [568] короля Свейского с полномочными послы о мирном постановленье, и говорили, и делали на многих съездех о многих государских делех и о городех, — то дело меж нами ныне не стало. А меж нами обоими великими послы третьи были: великого государя Якуба, короля Великия Британии, Францужского и Ирлянского, царского величества любительного брата; и велеможных Стат и владетелей Нидерлянские земли великие послы: князь Иван Ульянович Мерик, рыцерь, королевского величества тайные думы дворянин; да Реинголт Фан Бредирод, рыцерь и господин в Фенгузене, Шпанброке, Ость Хузине, и в Естерсене, и в Евердике, и в Шардане и в Квайдине; Дирих Бас, господин, в обеих справах дохтур и буймистр города Острадама; Алберт Иоахим, господин, рыцерь в Стелбе и Вавикенсе, и в собрании тех высокоможных господей начальных уставленных Голанских. И в тех спорных великих делех меж обоих великих государей и государств, и меж великих обоих послов и вперед в третьих быть хотят, как бы меж великого государя царя и великаго князя Михаила Федоровича, всеа Русии самодержца и многих государств государя и обладателя, и меж королевского величества дружба и любовь учинити, а меж великих государств мир и покой и тишине, приговорили на время отложити на перемирье. И мы, царского величества великие послы, по приговору и по прошенью третьих своих, великих послов великого государя Якуба, короля Великие Британии, и велеможных Недерлянских Стать и владетелей, приговорили есми на том на перемирье меж царского величества и королевского величества с тех мест февраля с 22 числа маия до 31 числа. И в то перемирное время, меж царского величества и меж королевского величества и меж обоих государств войне и задором никаким не быть; под городы и в уезды ратных людей больших и малых сухим и водяным путем не посылати, и задоров никаких втайне и въяве никакими мерами и умышленьем не делати, и никакого дурна не учинити. А съехатись царского величества великим послом и королевского величества полномочным послам на тот срок, маия в 31 день нынешняго 124 года, [569] на уреченном месте меж Тихвины и Ладоги, и что в сей записи писано, держати крепко. А для утверженья к сему писму, мы царского величества великие послы и третьии наши, великого государя Якуба, короля Великие Брнтании, и велеможных Недерлянских Стать великие послы, руки свои приписали и печати свои приложили. Писано на съезжем месте в сельце в Дедерине, лета 7124, месяца февраля в 2 день.
III.
Копия с записи Шведских послов Якова
де-ла-Гарди с товарищи, учиненной на съезде между Тихвином и Ладогою в
сельце Дедерине, о перемирии между Россиею и Швециею от 22 февраля до
31-го мая того же года.
1616 февраля 22.Того велеможнейшаго и высокороженного князя и государя, государя Густава Адольфа Свейского, Готского, Вендейского, избранного короля и вотчинного князя, великого князя Финские земли, арцука Эстленскаго и Весманланского полномочные великие послы, мы: Яков Делегарде, граф в Лекии, вольный господин в Экгольме, господин в Колке и в Кехтеле, королевского величества ближние думы и большой ратной воевода; Арвей Тенисов в Тюстербии, королевскаго величества державец Выборгский и судья Корелские земли; да Монс Мартенсон, королевскаго величества секретарь. Даем по сему ведати, что мы с теми великаго государя царя и великаго князя Михаила Федоровича, всеа Русии самодержца, послы о мирном постановленье, в которых делех несколькое время делали, и то дело меж нами несталось. И того велеможнейшего и высокороженного князя и государя, государя Якуба, короля Великия Британии, Францужскаго и Ирланского, оборонителя веры, его королевскаго величества брата и прироженного приятеля, да и тех шляхетных и велеможных господей Статов [571] началных волных соединенных Недерлянские земли, его же королевскаго величества особных добрых другов и соединенных великие послы те доброшляхетные и грозные, чести одержательные и высоконаученные, доброразумные господа: Яган Мерик, рыцер и королевскаго величества комнатной дворянин, Рейнгольт Бредерод, рыцер, господин в Фенгузине, Шпанброке, Ост-Хузине, в Эстерсене, и в Евердике, в Шардаме, и в Квадине, правитель Высокой Думы и в соймех Галанских и Зелянских, и Фризлянских; господин Дирик Бас, в обеих справах дохтур и бургимейстер города Астрадама; да господин Албертус Иоахим, рыцер, господин в Остендене и в Одикенс Кярке, в собранье тех высокоможных господей Статов начальных уставленых Зелянских, посредники, в тех спорных делех меж обеих государств уставленые, вступились, впред работати и тружатись, и, надеясь в тех спорных и несоединенных делех вперед с их третьеваньем меж его королевского величества, нашего милостиваго короля, и его царского величества, вскоре как мочно и как после помянутое время, с Божиею милостию, отставить, а на то место мир и дружбу и доброе соединенье чинити и приводити; и потом добро найдено, что на время отложити на перемирье войны, с обеих сторон поставити и утвердити. И для того мы их предлагания и припоминания излюбили, видячи его королевского величества Великия Британии, и тех велеможных господей Статов началных крестьянские, доброхотейшие и миролюбительные доброхотенья, и как всегда жадают верные дружбы и соединения. И для того во имя его королевского величества нашего милостиваго короля и государя, мы обещаемся и слово даем по сей нашей вере и правде, перемирие с положеньем оружия меж высокоименованных его королевского величества и его царского величества, с сех мест по последнее число будущаго месяца мая; и в то время всякую вражду и умышленье и всякие хитрости, всякими мерами отложити, в крепостях, и в городех, и в селех, и в деревнях, и на рубежах во обеих, что его королевское величество здесь в Российской земли и инде под коруною Свийскою имеет под своею [572] державою, ни в тайне, ни в яве, ни водяным, ни сухим путем, ни какими мерами, и умышленем, и не дружбою ни какого дурна не учинити. Будет те благопомянутые господа посредники то дело приведут к доброму докончанью, и тогда его королевского величества полномочные великие послы с теми царского величества послы в последнее число мая съедутца меж Тихвина и Ладоги, и съезд учинят. И мы тако хотим ныне и вперед держати за словом, чтоб нашего милостиваго короля и государя как достоит титло и причитание в началных в больших делех, також держати безо всякого пререкания, .. его королевское величество хочет себе имети. А для крепости и утверженья по сему письму с нашей стороны не рушимо и воздержано будет, и для ради того благоименованные господа посредники по нашему прошенью за нашими руками и печатми, такоже и за их руками и приложенными печатми укрепили и утвердили. Писано в Дедерине 22 числа февраля, лета после Рождества Христова 1616.
Текст воспроизведен по изданию: Отчет Нидерландских посланников
Рейноута фан Бредороде, Дидериха Басса и Альберта Иоахима об их
посольстве в Швецию и Россию (годы 1615 и 1616) // Сборник русского
исторического общества, Том 24. СПб. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
© текст - Бек А. Х. 1878
© сетевая версия - Strori. 2013
© OCR - Андреев-Попович И. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русское историческое общество. 1878
