Как образ острова в романе британского писателя стал отображением ключевых утопических идей для социальной антропологии
То, что презентируется как размышления о политике, является в действительности фундаментальной рефлексией над правилами функционирования человеческих зоопарков. Если и имеется заслуживающее того, чтобы быть выраженным в философских размышлениях, достоинство человека, то, прежде всего вследствие того, что человек в политических тематических парках не только содержится, но и сам себя в них содержит.
Люди — это заботящиеся о себе, оберегающие себя существа, которые — там, где они постоянно живут — создают вокруг себя парковую территорию. В городских парках, национальных парках, кантональных парках, экопарках — повсюду люди должны формировать представление о том, как следует регулировать их самосодержание.
Петер Слотердайк «Правила для человеческого зоопарка»
«НЕ ПРОСТО ОТДЫХ, НЕ ПРОСТО ОСТРОВ!»
слоган проекта «Англия, Англия»
Образ острова достаточно часто используется утопическим воображением для обозначения места, в котором существует новый и несбыточный мир. Остров — объект желания: к нему стремятся, его ищут, он исчезает под водой в последний момент, как ирландский О’Бразил. При этом остров, очевидно, не просто материальная платформа для сообщества, а сама метафора сообщества. С одной стороны, остров является возможностью уйти из большого общества, создать иной социальный порядок. Островная метафора выражает принцип отдельного существования. В этом смысле видный исследователь островного существования немецкий философ Петер Слотердайк определял острова как «модели мира внутри самого мира» [Слотердайк, 2010, с. 311].
С другой стороны, утопическое отделение от мира инициирует аутопойетическую активность. Строительство мира на острове предполагает коллективные усилия и, соответственно, конструирование сообщества и его границ. В отличие от большого общества, остров позволяет извне и изнутри локализовать сообщество в определенных границах, понять, что, собственно, этим сообществом является и кто в него входит. Не случайно на золотой век социальной антропологии приходится исследование обитателей различных островов и концептуализация малых сообществ.
Один из известных обитателей Британских островов — писатель, эссеист, литературный критик — создал островную утопию в романе «Англия, Англия», вышедшем в 1998 году (рус. пер. 2003). У себя на родине Барнс считается франкофилом из-за романов «Метроленд», «Попугай Флобера» и других произведений, однако для французов английский писатель — автор, который очень хорошо передает характерные черты английской культуры. Один из критиков назвал Барнса «автором посередине пролива» (‘a mid-Channel author’). Историческая память, идентичность, ностальгия и подлинность — ключевые темы в творчестве писателя [Groes, Childs, 2011].
В «Англии, Англии» описывается утопическое корпоративное образование — гибрид музея и туристического парка. Транснациональная корпорация «Питко» во главе с одиозным предпринимателем сэром Джеком Питменом приобретает остров Уайт и превращает его сначала в аттракцион, а затем в альтернативу Англии. «Питко» создает Англию в миниатюре, содержащую в себе основные признаки английскости, которая была создана посредством изучения общественного мнения. Выражение «Англия, Англия» означает адрес утопии — «Адм. обл. — Англия, страна — Англия» [Барнс, 2012, с. 247]. Вес аттракциону придает перебравшаяся на Уайт английская монархия. Постепенно Остров из чисто экономического проекта превращается в независимое государство, интерес мирового сообщества смещается с большого острова на маленький, и старая добрая Англия приходит в упадок.
Главный герой романа — Марта Кокрейн, женщина средних лет, которая пытается найти свое счастье на фоне описываемых событий. Кульминацией произведения является руководство Мартой проектом. После провала и изгнания героиня отправляется доживать свой век в старую Англию. Книга состоит из трех неравных частей. В первой части «Англия» (England) в качестве пролога описываются воспоминания из детства Марты, во второй части «Англия, Англия» (England, England) рассказывается собственно история утопического проекта, а третья «Ингленд» (Anglia) — эпилог, где описывается жизнь людей как «возвращение к корням» в старой Англии.
Может показаться, что главной проблемой романа является постмодернистский вопрос о соотношении копии и оригинала, подлинного и фейкового, естественного и искусственного, реального и сконструированного в том смысле, что Остров — копия настоящей Англии — начинает жить собственной жизнью. Однако Барнс здесь намного тоньше и ироничнее, чем постмодернисты; он показывает, что сам по себе этот набор различий является проблематичным. Автор скорее иронизирует над позицией французского интеллектуала, выступавшего перед Координационным советом Проекта: «В наши дни мы предпочитаем копию подлиннику. Репродукцию произведения искусства мы предпочитаем самому этому произведению искусства, идеальный звук и уединение компакт-диска — симфоническому концерту в обществе тысячи больных ОРЗ, книгу на аудиокассете — книге на коленях» [Барнс, 2012, с. 79].
В «Англии, Англии» реальность и конструкция относительны: они и противоречат друг другу, и дополняют друг друга. Так, Марта утверждает, что детские воспоминания не могут быть подлинными, они сконструированы из рассказов взрослых и более поздних событий, и в тоже время сама требует, чтобы ее отец помнил якобы случившееся событие, когда он бросил Марту и ее мать. Поддельный Остров, с актерами и бутафорией, может стать легитимным аттракционом только тогда, когда туда переедет настоящая королевская семья и футбольный клуб «Манчестер Юнайтед». Настоящим англичанином, изобретателем и хранителем архаичных английских традиций в пост-Англии является Джез Харрис, который «ранее был Джеком Ошински, младшим юрисконсультом одной американской фирмы по производству электроники» [Барнс, 2012, с. 333], а не мистер Малин — местный учитель и хранитель «литературы по мифам и легендам».
Обложка романа Джулиана Барнса «Англия, Англия»
Все было на месте: Биг-Бен в половинную величину, могилы Шекспира и принцессы Дианы, Робин Гуд и его веселые стрелки в Шервудском лесу и меловые утесы — в Дувре-2; черные лондонские такси, озаряя фарами лондонский туман, сновали между глостерширскими деревеньками, где под каждой соломенной крышей можно было выпить чаю со сливками по-девонширски; имелись «Битва за Британию», крикет, пабы, оборудованные для игры в кегли, Алиса в Стране чудес, газета «Таймс» и Сто один далматинец. Мемориальный пруд имени супруги Стэпкула вырыли заново и обсадили плакучими ивами. Бифитеров научили подавать «Великий Английский Завтрак»; доктор Джонсон учил текст программы «Обед в “Чеширском сыре”»; а тысяча малиновок постепенно акклиматизировалась к вечным снегам. Команде «Манчестер Юнайтед» предстояло принимать всех своих зарубежных соперников на «Островном Уэмбли»; непосредственно после игры матчи будут повторяться в Манчестере командой-дублером, обязательно с тем же результатом. Ни одного члена парламента заполучить не удалось; но нанятые вместо них актеры были совсем как настоящие. Собрание Национальной галереи развесили и покрыли патиной времени. Наличествовали родина семейства Бронте, дом Джейн Остин, первобытный лес с исконной фауной Англии, мюзик-холл, пудинги, исполнители танца «моррис» и сельской чечетки, Королевская шекспировская труппа, Стоунхендж, прямые спины, шляпы-котелки, кабельная сеть для показа классических телесериалов, здания в стиле «фахверк», красные автобусы, восемьдесят сортов теплого пива, Шерлок Холмс — и Нелл Гвинн, чья внешность отметала все слухи о педофилии. Недоставало только Бук-хауса…» [Барнс, 2012, с. 198–199].
В том же ключе Барнс, будто последователь Джона Урри, Брюно Латура и Филиппа Дескола, показывает глазами сэра Джека, что нет такой естественной системы, как природа, — это конструкт, состоящий и различных компонентов, сделанных и собранных в разное время:
На днях я стоял на холме и смотрел на поле, спускавшееся уступами к реке мимо рощи, и в это время прямо у меня под ногами закопошился фазан. Вы — проезжая в автомобиле, — несомненно, пришли бы к выводу, что все это — неприкосновенное творение Ее Естественности Матушки Природы. Но я, Марк, осведомлен шире. Холм? Погребальный курган железного века. Поле — атавизм саксонского сельского хозяйства, роща стала рощей только после того, как были вырублены сотни других деревьев, река на самом деле — канал, а фазана вырастил — чуть ли не сам высидел егерь. Мы все переделываем, Марк, — деревья, растения, животных. Продолжим нашу экскурсию. Озеро, которое виднеется на горизонте, — это водохранилище; но когда оно просуществует несколько лет, когда в нем заведется рыба, когда его включат в свой маршрут перелетные птицы, когда деревья обживут берега, а по глади вод примутся сновать всякие там красивые лодчонки, когда все это произойдет, оно станет вполне нормальным озером, неужели не ясно? Теперь оно — стопроцентный натуральный продукт [Барнс, 2012, с. 90].
Гомогенный, казалось бы, ландшафт распадается на множество объектов; фрагмент «природы» здесь или где-то еще — гибрид природного и культурного. Социальная гетеротопия в романе — вещи из разных времен, с разным временем жизни и существующие в различных темпоральных режимах, или, как сказал бы Джон Урри, в разных временах [Урри, 2012]. В этом смысле каждая гетеротопия, как учит Мишель Фуко, одновременно предполагает и гетерохронию [Фуко, 2006, с. 200–201].
Обложка романа Джулиана Барнса «Англия, Англия»
Мятеж Шайки? Даже подумать страшно. На Робин Гуде все держится. Убери его, и Остров рухнет. А вдруг пример окажется заразительным? Вдруг его величество решит, что жаждет царствовать и править всерьез, или, если уж на то пошло, королева Боадицея сочтет короля наглым узурпатором, чей род приперся на готовенькое с Континента? Что если немцы сочтут уместным выиграть «Битву за Британию»? Последствия просто невообразимы. А малиновки? Вдруг им разонравится снег? [Барнс, 2012, с. 310–311].
Следует пояснить, как связана онтология «Англии, Англии» с социальной антропологией. Почему Остров — это утопический проект именно социальной антропологии? Говоря об утопии, мы вслед за Виктором Вахштайном говорим о способах воображения сообществ в социальной антропологии, а не о несуществующих сообществах. Утопическое воображение антропологии, как будет показано ниже, осуществляет выработку и реализацию ряда концептуальных принципов при конструировании гетеротопных сообществ, хотя воображение антропологов корректируется и ограничивается сопротивлением акторов.
Социальная антропология — это дисциплина, в которой изучаются сходства и различия между сообществами [Эриксен, 2014]. Следует совершить краткий экскурс в неполную, запутанную и дискретную историю дисциплины. При этом периодизация, которая здесь предлагается, конечно же, условная. Антропологии предшествует протоантропология — смутные времена, когда формировались основные идеи, позднее составившие ядро дисциплины. Исследование «антропологии до антропологии» сводится к поиску отцов-основателей, среди которых называют Эсхила с софистами, Христофора Колумба с Бартоломе де Лас Касасом, Мишеля Монтеня и Жан-Жака Руссо.
Собственно социальная антропология начинается с колониального этапа в конце XIX века. В это время антропологи пытаются наладить коммуникацию со странными сообществами для их эксплуатации и просвещения. Мотивирующей исследователей силой выступает романтическая тяга к открытиям, приключениям и путешествиям.
Следующий период начинается после Второй мировой войны. Условно его можно назвать экологическим. Деятельность антропологов обусловлена осознанием хрупкости традиционных культур. Ключевой идеей является идея консервации примитивных сообществ для того, чтобы приостановить их уничтожение колониальными режимами. Ярким представителем экологического периода является Клод Леви-Стросс — друг индейцев, считавший дикарей, не извращенных благами цивилизации, настоящими людьми. Апогеем такого подхода можно считать бесконтактное исследование недавно открытых племен в бассейне Амазонки с помощью беспилотных летательных аппаратов.
К 80-м годам ХХ века в условиях политики неоконсерватизма сформировалась так называемая внутренняя антропология — этап переключения внимания на профессиональные, этнические, гендерные и иные сообщества внутри западной цивилизации. С помощью этнографических методов исследуются ученые в лабораториях, пациенты и врачи госпиталей, пассажиры и водители маршрутных такси и так далее. Этот период отмечен значительным сокращением бюджетов антропологических кафедр и факультетов и вынужденным поиском симбиотических форм существования с бизнесом и властью. Антропологи руководствуются теперь в исследовании не романтикой, а прагматикой. Наконец, в ХХI веке намечаются контуры новой антропологии — «антропологии без людей» в рамках поворота к материальному [Whitehead, 2012; Helmreich, 2009].
Итак, в романе Джулиана Барнса «Англия, Англия» освещается ряд ключевых для социальной антропологии утопических идей. В первую очередь это идея консервации сообщества: Остров — это sui generis «человеческий зоопарк» (П. Слотердайк). В этом смысле антропологи — это те, кто создает и затем искусственно поддерживает исследуемые объекты. Кроме того, гетеротопная английскость в романе выступает предельной концентрацией аутоиммунного интереса внутренней антропологии к самой себе. Остров как музей и как туристический парк хорошо иллюстрирует союз социальной антропологии с бизнесом и властью. В учебнике Алана Барнарда «Социальная антропология: Исследуя социальную жизнь людей» в разделе «Социальная антропология и ваша будущая работа» дается список профессий, которые может выбрать антрополог после обучения. Среди прочих здесь присутствуют такие профессии, как «музейный работник, социальный работник, посольский служащий, сотрудник госаппарата, сотрудник СМИ, сотрудник туристической фирмы» [Барнс, 2012, с. 35–36]. Все эти антропологические профессии-функции можно найти в романе в штате компании «Питко».
Обложка романа Джулиана Барнса «Англия, Англия»
Итак, в романе мы имеем дело с двумя разными островами-утопиями и с двумя разными способами их создания. «Какая конструкция прочнее?» — этот вопрос Джулиан Барнс оставляет открытым. Возможно, внимательный читатель сам найдет на него ответ.
Библиография
Барнард А. (2009) Социальная антропология: исследуя социальную жизнь людей. М.: ИЭА РАН.
Барнс Дж. Англия, Англия. М.: Эксмо ; СПб.: Домино, 2012.
Слотердайк П. Сферы: Плюральная сферология. Т. III. Пена. СПб.: Наука, 2010.
Урри Дж. Социология за пределами обществ: виды мобильности для ХХI столетия. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012.
Фуко М. Другие пространства. Фуко М. Интеллектуалы
и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью. М.:
Праксис, 2006. С. 191–204.
Эриксен Т.Х. (2014) Что такое антропология? М.: Изд. дом Высшей школы экономики.
Groes S., Childs P. (eds) Julian Barnes: Contemporary Critical Perspectives. London, New York: Continuum, 2011.
Helmreich S. Alien Ocean: Anthropological Voyages to Microbal Sea. Berkeley: University of California Press, 2009.
Whitehead N.L., Wesch M. (eds) Human No More: Digital
Subjectivities, Unhuman Subjects, and the End of Phenomenology. Boulder:
University Press of Colorado, 2012.
Полная версия статьи Дениса Сивкова «Утопический проект социальной антропологии в романе Дж. Барнса «Англия, Англия» опубликована в журнале «Социология власти». 2014. №4 — http://socofpower.rane.ru/
Денис Сивков
кандидат философских наук, доцент кафедры философии и социологии ВФ РАНХиГС
