ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ РУССКОГО НАРОДА ПО АНТРОПОЛОГИЧЕСКИМ ДАННЫМ Продолжение-14

Глава XIV

СРАВНИТЕЛЬНАЯ КРАНИОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СЛАВЯНСКИХ ГРУПП СРЕДНЕВЕКОВЬЯ НА ТЕРРИТОРИИ, НАСЕЛЕННОЙ РУССКИМИ

  

Краниологические материалы эпохи средних веков, добытые на раз­ных территориях страны, настолько обширны, что систематический обзор их возможен лишь в специальной монографии. В план книги включено рассмотрение лишь небольшой части имеющихся материалов — сравни­тельный краниологический очерк славянских племен, вошедших в со­став русского населения,— кривичей, словен, вятичей и северян. Наша задача — выяснить, в какой мере различия современных типов соответ­ствуют особенностям славянских групп, распространившихся в преде­лах данной зоны.

В табл. 53 приведена краткая краниологическая характеристика на­званных славянских групп по материалам автора и других исследова­телей.

Более или менее определенно можно говорить о значительном антро­пологическом сходстве восточнославянских племен, принимавших уча­стие в формировании русского населения. Общим комплексом для всех славянских групп бассейнов Оки и Днепра, Поволжья и северо-западных земель можно считать невысокое, сильно профилированное лицо, доволь­но широкий, средне и сильно выступающий нос. Величины углов гори­зонтальной профилировки и выступания носа позволяют отнести восточ­нославянское население к кругу европеоидных форм (см. табл. 53); исключение составляют кривичи северо-восточных районов (ярослав­ская, костромская, владимирско-рязанская группы), в которых европео­идные черты несколько ослаблены.

Несмотря на заметную однородность физического облика восточных славян, между отдельными их группами намечаются различия, облада­ющие статистической достоверностью. Это — различия по черепному ука­зателю и скуловому диаметру. Комбинация этих размеров позволяет вы­делить на интересующей нас территории несколько антропологических комплексов: долихокранный узколицый, проявляющийся у вятичей; долихокранный со средней шириной лица — у смоленских и тверских кри­вичей, а также у северян; суббрахикранный со средней шириной лица — у словен новгородских и северо-восточных кривичей. Однако следует отметить, что отнесение северо-восточных кривичей и словен новгород­ских к одному антропологическому комплексу носит в значительной мере условный характер, так как между этими группами очень значи­тельны различия по углу выступания носа (см. табл. 53).

 

Локальные различия, намечающиеся между восточнославянскими группами, не настолько велики, чтобы свидетельствовать в пользу раз­личного генезиса отдельных племен. Скорее всего они явились результа­том влияния различных исторических, а возможно, и географических ус­ловий в период продвижения на ту территорию, на которой их застает летописец (ПВЛ, ч. I, стр. 209—210).

К сожалению, пока мы не располагаем достаточно объективным спо­собом для сопоставления древнего населения, изученного на краниологи­веском материале, и современного, исследованного в настоящее время. Кроме того, непосредственному сопоставлению материалов во времени мешает как сдвиг населения, который не всегда может быть отмечен историческими источниками, так и (что особенно важно) процесс эпо­хальных изменений, причины которых еще далеки от своего выяснения и степень которых различна на разных территориях, а также в разных эт­нических группах. Задача во многом может быть облегчена при наличии краниологических данных по современному населению, но в настоящее время опубликованные данные весьма фрагментарны и в силу этого пока не могут служить дополнительным источником сведений.

Не входя в обсуждение всех этих вопросов и не прибегая к непо­средственному сопоставлению древнего и современного населения, отме­тим, что в эпоху, предшествующую сложению русских, морфологические компоненты локализовались примерно в тех же зонах, что и в современ­ном населении. Так, в ильменско-белозерской зоне локализуется суббрахикранный, среднешироколицый компонент с сильно выступающим но­сом; в восточноверхневолжской—тот же компонент, но с меньшим уг­лом выступания носа; в ловать-соротьской, собственно валдайской и десно-сейменской — долихомезокранный компонент со среднешироким лицом и средневыступающим носом; в центральной и клязьминской зонах — долихокранный, узколицый, со средней величиной угла выступания носа. Возможно, что в этих локальных различиях, приурочиваю­щихся к определенным территориям и этническим группам и обнаружи­вающихся в пределах в общем довольно однородного антропологического массива, начинают проявляться те локальные различия и морфологиче­ские связи, которые характерны для различных групп современного русского населения. Однако в настоящее время эти связи выступают в значительно модифицированном виде, причину чего можно искать как в процессе эпохальных изменений, так и в консолидации славянских племен в связи с созданием русской государственности, способствующей нивелировке древних особенностей, а также в контакте с местными не-славяноязычными группами при дальнейшем продвижении славянских, а позднее и русских групп на восток и северо-восток.

В соответствии с задачами, сформулированными в предыдущей главе, постараемся выяснить морфологические связи исследуемых восточно­славянских племен с окружающими этнотерриториальными группами.

Сопоставление словен новгородских со смежными этническими группами (см. табл. 54).

Сравнение словен новгородских с чудью (Седов, 1952; Кnоrrе, 1939; Дайга, 1957), латгалами и эстами (Битов, Марк, Чебокса­ров, 1959) показало довольно значительное сходство словен с чудскими и некоторыми латгальскими группами, в частности известными нам по могильникам Лудзы, Циблы и Рикололе; только у словен лицо более уз­кое и более резко профилировано, а по сравнению с чудью у них больше угол выступания носа.

Наряду с антропологическим типом, отмечаемым у словен новгородских, чуди и некоторых латгальских групп, на северо-западе среди прибалтийского населения выявляются еще два компонента — один очень  долихокранный, узко- и высоколицый, с сильно профилированным лицом и средневыступающим носом и другой — долихокранный, широко-и
высоколицый, с очень сильной горизонтальной профилировкой и сильным  выступанием носа. Однако сколько-нибудь заметных следов влияния
этих компонентов на славянское население обнаружить не удается. Более узкое, чем у чуди и некоторых латгальских групп лицо у словен нов-
городских, по-видимому, не может быть связано с влиянием узколицего  компонента, характерно для некоторых прибалтийских групп, т. к.
подобные величины этого признака присущи большинству славянских  групп.

 

Сопоставление верхнеднепровских и верхневолж­ских кривичей со смежными этническими группами (см. табл. 55).

При сравнении смоленских и тверских кривичей со славянскими пле­менами территории Белоруссии — полоцкими кривичами, дреговичами и радимичами (Дебец, 1932; Алексеева, 1960)—и некоторыми лат­гальскими группами выявляется очень значительное их сходство, особен­но между исследованными нами кривичами, дреговичами и радимичами. Полоцкие кривичи по своим морфологическим признакам занимают определенно промежуточное положение между этими группами, с одной стороны, и латгалами, известными по могильникам Лудзы, Циблы и Рикополе,— с другой.

Сравнение северян с территориально близкими славянскими группа­ми устанавливает наибольшее сходство их с радимичами. Славянские группы Украины — поляне (Алексеева, 1960) и древляне (Дебец, 1948)—при имеющемся общем для всех восточных славян единстве физического облика все же отличаются от северян, первые — большим головным указателем, вторые — значительно большей шириной и высо­той лица, причем различия эти статистически достоверны. Обращает на себя внимание факт очень большого морфологического сходства, дохо­дящего до идентичности, древлян и латгальского населения, известного по могильникам из Кристапени Мердзене, Кална-Паукши и Яун-Пиебалга (Кnоrrе, 1939) (см. табл. 56 и 54). При сопоставлении северян с неславяноязычным населением, с которым уже в силу своего географи­ческого положения они могли приходить в соприкосновение, обнаружи­вается некоторое сходство их с аланами, известными нам по Салтов-скому могильнику (Алексеев, 1960), хотя последние по своим морфо­логическим особенностям и, в частности, по величинам угла горизон­тальной профилировки несомненно сближаются с кавказскими группа­ми, известными по могильникам Дегва (Миклашевская, 1960)  Дуба-Юрт и Мцхета (Дебец, 1948).

При сопоставлении северян с другими смежными группами [Зливкинский (Наджимов, 1955) и Каменский (Кондукторова, 1957) могильники] сколько-нибудь заметных аналогий обнаружить не удается.

Сопоставление северо-восточных кривичей со сме­жными группами (см. табл. 57).

 

К сожалению, в нашем распоряжении совершенно нет краниологи­ческих материалов по вологдо-вятской зоне, не считая могильника у с. Малый Полом (Дебец, 1948) Кировской области, поэтому сопостав­ление северо-восточных кривичей с территориально близкими группами имеет очень ограниченный диапазон. На северо-западе зоны расселения северо-восточных кривичей в качестве смежного может быть рассмотре­но чудское население (Седов, 1952), на северо-востоке — население, оставившее Поломский могильник. Обе эти группы вполне могут быть отнесены к единому антропологическому типу, с той лишь оговоркой, что последняя характеризуется более уплощенным лицом.

Северо-восточные кривичи по большинству морфологических черт занимают промежуточное положение между словенами новгородскими — с одной стороны, и «чудским» населением — с другой, сохраняя при этом и специфические особенности: небольшую ширину лица и менее выступа­ющий нос. Эти особенности сближают северо-восточных кривичей с фин­ским населением, оставившим Муранский могильник (Алексеева, 1959).

Сопоставление вятичей со смежными этническими группами (см. табл. 58).

 

Территориально наиболее близким к вятичам, кроме других восточ­нославянских групп, оказывается население, известное нам по Цнинским могильникам (Дебец, 1948). И в морфологическом отношении вятичи, при наличии общих для всех славян черт, оказываются сходными по большинству признаков с населением, оставившим эти могильники. Раз­личию по углу выступания носа в этих группах, по-видимому, не следу­ет придавать значения, так как его величина у древнего населения бере­гов реки Цны известна нам по одному черепу. Сопоставление вятичей с более удаленными в территориальном отношении группами не дает мор­фологических параллелей, особенно в отношении населения правобе­режья Волги (Алексеева, 1958; Герасимова, 1956; Трофимова, 1956). Некоторые морфологические связи могут быть намечены ме­жду вятичами и населением салтово-маяцкой культуры — на юго-западе и с населением, оставившим Муранский могильник,— на юго-востоке. Однако связи эти в данном случае не больше, чем между другими сла­вянскими племенами и этими группами.

В результате произведенных сопоставлений краниологических типов, проявляющихся в восточнославянском населении эпохи сложения рус­ского народа, приходим к выводу о значительном совпадении картины морфологических комплексов на исследованной территории на протяже­нии последнего тысячелетия. Процесс консолидации славянских племен в связи с образованием Русского государства, опустошение русских зе­мель татарскими набегами, продвижение русского служилого населения на восток и юго-восток для создания сторожевой черты — все эти мо­менты не могли не сыграть роли в изменении антропологического соста­ва, но заметно не нарушили тех морфологических связей, которые обра­зовались в эпоху славянской колонизации Восточноевропейской рав­нины. Антропологическая общность русского населения северо-запад­ных районов территории преимущественного расселения русских с насе­лением Прибалтики и Белоруссии подтверждается краниологически, сходством славянских и летто-литовских племен. Морфологические па­раллели между русским населением юго-восточных районов и смежны­ми восточнофинскими народностями находят себе опору в сходстве не­которых славянских племен и средневекового мордовского населения.

В отношении северо-восточной территории расселения русских кар­тина взаимоотношений антропологических типов -во времени не обнару­живает той ясности, которая присуща рассмотренным зонам. Дело в том, что в эпоху средневековья антропологический тип славян этой зоны про­являл явно промежуточный характер при сопоставлении с «чудскими» и другими славянскими группами, современное же население обнаружи­вает гораздо большие связи с другими группами русского народа, не­жели с окружающими финно-угорскими. По-видимому, это объясняется тем, что в эпоху средневековья в славянских курганах ярославского и костромского Поволжья очень велик процент «чудского» населения, под­вергавшегося славянской колонизации. По всей вероятности, в дальней­шем усилилось проникновение в эту зону славянского населения.

Из приведенных выше сопоставлений может быть сделан вывод о том, что несмотря на то, что формирование русского населения происходило-на сравнительно однородной антропологической основе, в его состав в значительной мере вошли не только морфологически, но и генетически разнородные элементы.

Вопросы этнической истории русского населения неразрывно связа­ны с этнической историей летто-литовского и финно-угорского населения, этнические связи образовались в период славянской колонизации Вос­точноевропейской равнины и в отчетливой форме проявляются до наших дней. Не исключено, однако, что истоки этих связей восходят к более глубокой древности.