Состояние российской империи
Публикация 1982 г.
Введение
Посвящение королю
Предуведомление читателю
Часть 1
Часть 2
Приложение
В 1607 г. в Париже, в галерее Лувра, в книжной лавке
известного издателя Матье Гийемо появилась
небольшая книга под длинным и несколько
претенциозным названием: "Состояние
Российской империи и великого княжества
Московии. С описанием того, что произошло там
наиболее памятного и трагического при
правлении четырех императоров, а именно, с 1590
года по сентябрь 1606" 1. Автор ее, капитан
Мapжeрет,несколько лет прожил в России и был
очевидцем и участником многих событий.
Книга заинтересовала парижан. Ее читали и при дворе, ибо в посвящении королю Генриху IV автор указывал, что написал ее „по повеленио" его величества, и в научных кругах, Маржерет был принят и долго беседовал с известным гуманистом и историком де Ту, главным хранителем королевской библиотека, создававшим именно в то время очерк по истории России, в его фундаментальном труде "История своего времени". Чем же объясняется подобная популярность небольшого сочинения совершенно безвестного офицера? Видимо, ответ на этот вопрос можно найти и в интересе и далекой экзотической стране, и в [8] политической обстановке самой Франции, и в ее недавней истории конца ХVI-начала ХVII вв.
К моменту выхода книги в стране около сорока лет полыхало пламя гражданской и религиозной войны. За этот период государственная и территориальная общность Франция находилась под угрозой гибели много раз. В стране действовала полицентрическая система власти. Кроме короля, в стране некоторые области управлялись Католической лигой, другие подчинялись гугенотам, во главе которых стоял Генрих Бурбон (будущий Генрих IV), и, наконец, в Париже действовало собственное самоуправление. Кровавые битвы между единоплеменниками, выступавшими под различными политическими и религиозными знаменами, страшная Варфоломеевская ночь, восстания крестьян и горожан против сеньоров, бюргерской верхушка, королевской и местной администрации, грабежи и убийства, производимые наемными отрядами, приглашенными на помощь враждующими группировками, полная деграцация и распад структуры политической власти, и, как следствие этого, развал и анархия в стране, гибель всех символов права и порядка, физическое истребление мирного населения в ходе военных действий, вымирание целых округов вследствие страшных стихийных бедствий, голода, эпидемии-вот какую картину наблюдали читатели книги Маржерета на протяжении многих лет в собственной стране. Несмотря на все усилия Генриха IV, направленные на стабилизацию-Нантский эдикт, свободу вероисповедания, во Франции царило весьма призрачное спокойствие, могущее каждодневно быть нарушено выступлениями политического или классового характера. Неоднократные покушения на короля и, наконец, его демонстративное убийство в 1610 г., через три года после публикации книги Маржерета, показывали в достаточной степени кризис и политическую слабость центральной власти в стране. Именно в этой связи современникам была интересна книга отставного капитана. И, прежде всего, в силу исторических и политических аналогий а параллелей, которые она предлагала своим читателям. [9]
Эти параллели разительно напоминали события, произошедшие совсем недавно, и в которых мог участвовать сам читатель, к которые он, безусловно, знал ж наблюдал. В книге дано описание смерти Ивана Грозного, "страшного тирана", трагедии Бориса Годунова, „чудесного воцарения" Лжедмитрия I, появления вооруженных поляков в Москве, гибели самозванца, голода, мятежей, классовых волнений, кровавых баталий, начинающейся иностранной интервенции, внутренней распри, борьбы за власть в огромной стране. Все это находило отклик в памяти любого француза. Действительно, на его глазах совершилась смерть Карла IX, одного из организаторов Варфоломеевско и ночи, трагедия и гибель клана герцогов Гизов, убийство последнего Валуа-Генриха III, "счастливое воцарение" Генриха Бурбона, голод, мятеж, крестьянское восстание "Кроканов" на юге страны, введение испанского гарнизона в Париж, анархия, ожесточенная борьба за власть. Отмечать параллели, видимо, просто излишне 2. Нужно подчеркнуть только одно. Интерес французского [10] читателя к книге Маржерета дал не только не случаен, но и характерен. Весьма определенная заинтересованность в информации о русской действительности была, пожалуй, типична для культурного европейца ХVII в. искавшего аналогов и ответов на волновавшие его политические вопросы бурной эпохи войн и революций в истории и политике России, и отнюдь не стремившегося при этом только лишь противопоставить Западную Европу Восточной. Это явление было характерно и отражало, видимо, не только мнение читающей публики, но мнение ученых и политиков. Достаточно отметить, что в одном из западноевропейских сочинений изображение русской Смуты начала ХVII в. дано так, что заставляет читателя вспомнить Английскую буржуазную революцию. Речь идет о "Истории Московии" Джона Мильтона, блестящего представителя европейской культуры и политики 3. Сходная тенденция-перенос на русскую историю конца XVI-начала ХVII в. взглядов, понятий, проблем и их решений, характерных для Франции начала ХVII в., видим в труде де Ту 4.
Несмотря на популярность книги, сведений о жизни ее автора немного. Почти неизвестна его биография до приезда в Россию. И это объясняется не столько нежеланием Маржерета, любителя приключений, сохранить инкогнито в политических делах, или из-за этических соображений (о них он вспоминал весьма редко), сколько незначительным, почти незаметным положением, которое он занимал у себя на родине, куда, что весьма характерно, после своего отъезда капитан не очень стремился возвратиться (не были ли к тому у весьма "энергичного" офицера свои веские причины?). Не повлияли на полноту сведений о "деятельности" [11] Маржерета ни публикация его книги при Генрихе IV, ни ее переиздание при Людовике Солнце в 60-е гг. ХVII в. Но и та часть биографии капитана, которая связана с его пребыванием в 10-20-e гг. ХVII в. в Польше и в крупнейшем транзитном центре Германии Гамбурге, также почти неизвестна. Видимо, этому способствовали не только связи Маржерета с его добрыми друзьями-англичанами, но и служба в качестве политического агента в соответствующем ведомстве, пользующимся большим вниманием на протяжении 20-х гг. ХVII в. кардинала Ришелье. Как французские, так а русские историки XVII-XX вв. осветили биографию капитана в самых общих чертах. Даже в наше время французская историография, в том числе и энциклопедические справочника, не сообщают ничего нового по сравнению с трудами ХVIII-ХIХ вв. Вероятно, в этом нет особой вины исследователей. Надо предположить, что в архивах Франции нет никаких дополнительных сведений о Маржерете 5. [12]
Маржерет (Mаrgerеt) Жак родился около 1550 или 1560 гг. в городке Оксон во Франции, расположенном на границе Бургундии и провинции Империи- Франш-Контэ. Последнее обстоятельство и позволяло Жаку-Огюсту де Ту назвать его "франшконтийцем". По некоторым косвенным данным можно полагать, что принадлежал Маржерет по рождению к „дворянам мантии", т.е. к судейскому сословию. Религиозные войны затронули и этот район Франции. Маржерет принимал в них участие. В начале 90-х гг. ХVI в. он уехал на Балканы. Здесь он в качестве наемника-офицера воевал против турок в войсках императора, трансильванского князя и польского короля. В 1600 г. завербовался на службу в Россию. В Москве капитан командовал пехотной ротой. Участвовал он в борьбе против Лжедмитрия, а с приходом последнего в Москву становится начальником одного из отрядов гвардии. Маржерет прожил в Россия до сентября 1606 г., когда он уехал через Архангельск во Францию. Он был принят королем, рассказывал о своих путешествиях, и опубликовал о них книгу. 6 Вскоре капитан вернулся в Россию, где [13] поступил на службу к Лжедмитрию II, а затем к польскому гетману Ходкевскому. Маржерет участвовал в Клушинской битве (1610 г.). а в марте 1611 г. в подавлении восстания москвичей против интервентов, в поджоге и уничтожении Москвы. 7 Осенью 1611 г. капитан уехал в Польшу, а затем через Гамбург и Англию во Францию. Вояж на Британские острова был продиктован тесными контактами с английским резидентом в Москве Джоном Мериком 8 Его поручения капитан [14] исполнял неоднократно 9.
На контактах Маржерета с англичанами, видимо, стоит остановиться несколько подробнее, ибо они во многом дополняют наши представления о „специфических особенностях" службы капитана в Москве. Эти контакты были постоянны. Маржерет служил вместе с англичанами и шотландцами в "гвардии" Лжедмитрия, уехал из Москвы в 1606 г. вместе с англичанами, во время путешествия останавливался в Ярославле на английском подворье. Известна переписка Маржерета с английским резидентом в Москве. Наконец, попытка возвращения летом 1612 г. на русскую службу предпринималась капитаном совместно с англичанами. На вполне определенные отношения Маржерета со "своими друзьями" указывает письмо капитана Джону Мерику. В этом письме-донесении корреспондент неоднократно подчеркивает свою готовность служить адресату: „Я не могу упустить случая, чтобы изъявить моей готовности к вашим услугам и кратко уведомить вас о Москве...". и далее: „Примите, м. г., сии строки в удостоверении всегдашней готовности служить Вам" 10. И это не традиционная формула вежливости. На услуги и на [15] характер таких услуг, которые оказывал капитан англичанам, вполне определенно указывает само содержание письма, сообщающее очень четко и конкретно о военной и политической обстановке в Москве, в самый разгар борьбы с поляками. Более того, из письма становится ясно, что подобная переписка велась систематически.
Напечатано было письмо в историко-географическом сборнике С. Перчаса „Наши Пилигримы" ("Посмертный Гаклюйт, или Пилигрим Перчаса") в третьем томе. Сам издатель и дальнейшая публикация письма также наводят на вполне определенные выводы. Как известно, в начале XVII в. послы и резиденты английской стороны были теснейшим образом связаны с Робертом Сесилем графом Солсбери, министром Елизаветы I и Якова I. Этому министру подчинялась дипломатическая служба и разведка. Одним из каналов его информации была переписка фанатического любителя путешествий, открытий, всяких рассказах о чудесах природы архидьякона и пребенда Вестминстера Ричарда Гаклюйта. Сей ученый муж издавал письма и отчеты путешественников в своих сборниках, одновременно информировал министра Р. Сесиля о всех известиях политического, экономического и военного характера. Так, большинство сообщений о России, поступающих от частных лиц, шло в Лондон к главе разведки через Р. Гаклюйта. Сохранилась одно из писем английского фактора Джосиана Логана с Печоры, датированное летом 1611 г. Оно направлено Р. Гаклюйту и содержит ценные сведения о плаваниях русских на восток в Северном ледовитом океане. Вот что пишет Д. Логан: „Таким образом, я вам открыл самый большой секрет и то, что, насколько я знаю, ближе всего подходит к истине; если вы найдете это нужным, доставьте графу Сэлсбери (Salisbury) копию с этого письма" 11. Это письмо [16] после смерти Гаклюйта (1616 г.) было опубликовано его преемником Перчасом в 1625 г. в третьем томе своих „Пилигримов", именно там, где находится и письмо Маржерета к Джону Мерику. Это позволяет заключить, что Мерик посылал часть своих донесений графу Солсбери и его преемникам через Гаклюйта. А, следовательно, капитан состоял агентом английского посла, что впрочем подтверждается и не только содержанием рассмотренного послания, но и всеми его дальнейшими действиями Маржерета.
На родине Маржерет пробыл недолго, уже к весне 1612 г. он был в Гамбурге. Его занимал новый проект, который предусматривал захват русского Севера и передачу его под протекторат британской короны 12. Для того, чтобы осуществить подобный план, Маржерет стремится поступить на русскую службу, совместно с английскими офицерами. Но в ответ на свое предложение англичане получали вежливый, но [17] твердый отказ- русское правительство в них не нуждалось. Грамота, отправленная офицерам, подписана князем Дмитрием Пожарским "со товарыщи". Интересно, что русские превосходно знали о всех деяниях бравого капитана. В документе прямо высказано удивление, что стремящиеся на русскую службу офицеры находятся вместе с Маржеретом. В грамоте указано на предательство капитана, борьбу на стороне поляков, грабеж и убийство мирного населения, мародерство и воровство. "И как польские и литовские люди крестное свое целованье преступили, оплота московских бояр, царствующии град Москву разорили, выжгли и людеи секли, и тот Яков Маржерет, вместе с польскими а литовскими людьми, кровь крестьянскую проливал и злее польских людей, а в осаде с польскими и с литовскими людьми в Москве от нас сидел, и награбився государские казны, дорогих узорочей несчетно, из Москвы пошел в Польшу..." 13 Маржерету действительно очень повезло, он вместе с солдатами своей роты немцами и поляками, разграбил сокровища из государственной казны. Хранилище в Кремле, где она находилась. Маржерет неоднократно посещал, вместе с самозванцем, в качестве офицера охраны. Осведомленность капитана простерлась настолько. что он составил описание некоторых сокровищ, которые он видел в казне. Это описание находим в записках. В грамоте, посланной англичанам, князь Дмитрий Пожарский весьма [18] резонно заявил, что учитывая все деяния наемника Маржерета-"Московскому государству зло многое чинил и кровь крестьянскую проливал, ни в котором земле ему, опричь Польши места не будет". Слова князя оказались пророческими. С 1612 г. Маржерет действительно скитался по Польше и Германии и до своей смерти в начале 20-х гг. исполнял роль французского политического агента и мелкого фактора по торговле мехами. 14
Популярность записок объясняется не только интересом современников. Памятник французской письменной культуры начала ХУII в. привлекает исследователей, профессиональных историков и географов, на всем протяжении своего 375-летнего существования. Сочинение Маржерета заслуживает пристального внимания, как источник по истории русско-французских культурных отношений. Записки являются, пожалуй, одним иг первых трудов, посвященных России, и созданным уроженцем Франции, не только посетившим, но и служившим несколько лет в Москве. Само по себе издание сочинения Маржерета-незаменимое свидетельство интереса [19] "массового" 15 читателя к Московии я определенный шаг в становления культурных связей в Европе в ХVII в., начало которого ознаменовалось появлением такого гуманистического труда, как "История своего времени" де Ту.
Но есть и другие причины, по которым записка привлекают внимание исследователей. Труд Маржерета интересен, как свод информации о Россия. Сочинение выступает в качестве непосредственного источника, содержащего сведения по весьма многочисленным отраслям знаний духовной е материальной жизни России.
Прежде чем классифицировать конкретную информацию по тем или иным проблемам, необходимо отметать, что самые разнообразные сведения о Московии рассыпаны по всей книге без четкого плана. Структура книги весьма расплывчата, с частыми нарушениями основного изложения, с отступлениями, с вводными эпизодами и воспоминаниями, Н. Г. Устрялов довольно верно подметил слабые стороны книги. Он писал, что "судя по слогу, можно думать, что автор никогда не беседовал с музами"... 16 добавим только, что на это указывают структура книги а само изложение. Поэтому для-того, чтобы ответить на вопрос, ка»ая именно информация находится в книге по определенным проблемам, необходимо исследовать весь объем фактографического материала. [20] Причем эта систематизация не может опираться на внешнюю структуру-книги, в ней нет разбавки на главы. Все это заставляет более тщательно я более подробно отнестись к классификация сведений 17.
Открывается книга весьма традиционно. Маржерет дает описание страны. Географическое положение, границы, климат, рельефы, пути сообщения- вопросы, которые затронуты в записках. Автор сообщает о территории страны, которая имеет своими пределами Литву, Подолию, Турцию, реку Обь, Каспийское море, Ливонию, Швецию, Норвегию, Новую Землю и Ледовитый океан. Маржерет дает краткие известия о сельском хозяйстве: перечисляет важнейшие злаки, плоды, указывает на агротехнические особенности сельского хозяйства Руси. Он указывает, что в продаже чрезвычайно много хлеба, меда. Отмечает крайнюю дешевизну мяса, благодаря большому поголовью рогатого скота и овец, обилие и разнообразие превосходной рыбы-стерляди, белуги, осетров, белорыбицы, семги, форели. „Подобного богатства нет в Евpoпe"-заключает автор.
Большое место занимают в книге сведения о внешней и внутренней политике Руси. В записках находим, комплексные сведения о политической жизни страны, о правительстве, смене династий, дипломатических отношениях, социальных явлениях.
Открывается указанный цикл сообщений информацией о генеалогии великих князей, ведущих свой род "из Дании". Причем автор ссылается на русские летописи. Последних он, конечно, не использовал, но характерно, что Маржерет знает этот исторический источник. Сообщает капитан и о титуле русского царя, о внешних отношениях России со странами [21] Европы и Азии.
Маржерет рассказывает о истории Россия конца XVI в. В записках помещен небольшой рассказ о деяниях царя Ивана Васильевича. Некоторые сведения заслуживают пристального внимания. Так, Маржерет указывает, что, вопреки легенде, царевич Иван умер не от удара посохом, хотя он знает о столкновении Грозного с сыном. Последний, как подчеркивает автор записок, скончался спустя некоторое время во время путешествия на богомолье.
Интересные и подробные сообщения находим в книге о царе Федоре, его правлении, о влияния Бориса Годунова на внутреннюю и внешнюю политику России. Сообщает капитан а о "покушении" на царевича Дмитрия. Автор обвиняет Бориса в непосредственном заговоре о целью убийства претендента на царский трон. Маржерет уверяет своих читателей, что царевич остался жив, что вместо него похоронен другой. Капитан рассказывает о смерти царя Федора, выборах на царство Бориса, о его "прагматизме" в политических делах, о мерах по организации грандиозного похода против татар, о укреплении государственных границ.
Изложение затем прерывается, но вся вторая половина книги целиком посвящена политической истории. Маржерет продолжает рассказ о Бориса, о его отношении к боярам, о его "коварстве", с которым он расправлялся со своими врагами, о приезде в Москву и сватовстве принца Густава. Законен, в книге приведены довольно подробные известия о голоде в стране, о начале классовых волнений на окраинах Московского государства.
Начиная с 1604 г. рассказ становится все более подробнее и четче, иногда с точными датами. Маржерет сообщает о появлении в 1604 г. на границе "Дмитрия Ивановича" с 4 тысячами войска, о битве под Новгород-Северском в декабре 1604 г., и о битве под Кромами в январе 1605, в которых поляки были разбиты, о переходе на сторону самозванца войск через месяц после того, как пршло известие о смерти царя Бориса. [22]
Капитан довольно последовательно излагает дальнейшие известия: приезд Лжедмитрия I в Москву, его коронация в конце июня 1605 г., посольство в Польшу, опала Шуйских, приезд Марины, венчание ее с самозванцем, заговор и убийство "царя Дмитрия". Крайне интересно сообщение о волнении среди волжских казаков, у которых появился самозванец под именем Петра, сына царя Федора. Заслуживает самого пристального внимания при этом небольшое уточнение ,Маржерета, пытавшегося сравнять казаков "между Астраханью и Казанью" с казаками Подолии и Волыни.
Автор был очевидцем восстания жителей Москвы против поляков. Зам Маржерет удачно избег участи некоторых телохранителей самозванца. Капитан сообщает об избрании царе Василия Шуйского. В заключении книги Маржерет дает характеристику "деяний" самозванца и делает предположение о eгo чудесном спасении.
Сравнительно много сведений в книге о религии. И это естественно. Автор, истинный сын своего века, жил в ту эпоху, когда религия определяла не только нравственные и этические критерии члена общества, но и его идеологические и политические взгляды. Мapжepeт сообщает, что русские-христиане греческого вероисповедания. Приняли они крещение лет 700 до приезда капитана в Москву. Маржерет сообщает о положении духовенства в России, о праздновании религиозных праздников- масленицы, пасхи и других. Подробно автор записок рассказывает о веротерпимости русских, что ему, очевидцу и участнику религиозных войн во Франции и борьбы с турками на Балканах, кажется достойным всяческого внимания. Он сообщает о жителях московской Немецкой слободы, населенной преимущественно лютеранами-лифляндцами. На территории огромной России, присовокупляет автор записок, рассчитывая поразить своих читателей, под властью царя, кроме немцев-лютеран, довольно легко уживаются магометане и язычники-татары, турки, персы, мордва, «не говоря о сибиряках и лапландцах".
Другой цикл информации связан с описанием социальной [23] структуры общества. Правда, эти сведения относятся к определенной прослойке-дворянству» Именно о нем почти все сведения. Автор превосходно понимает феодальную иерархию. маржерет отмечает, что свое богатство дворяне измеряют по количеству слуг (холопов?). Весьма подробно освещены обязанности и службы дворян, и прежде всего военная.
Представляют значительный интерес "политологические" наблюдения автора записок. Это известия о самодержавии русского царя. Подчеркивается полное и беспрекословное подчинение всех подданных без исключения своему государю. Подобное наблюдение могло быть, конечно, по достоинству оценено французским читателем начала ХVII в. Маржерет подчеркивает, что носителем верховной власти является царь. Правительство и правительственные учреждения суть органы исполнительной власти, Единственный источник законодательства-государь.
Много и, пожалуй, с известным знанием дела рисует Маржерет структуру государственной власти России. Он пишет о Боярской Думе и о ее составе, о Приказах, о дьяках-"секретарях" Думы, о сборе средств в государственную казну, о системе обложения. Приведены известия о налогах, о накоплении казной драгоценных металлов- золота, серебра, добычи которых в России не было, о русских монетах и их номинальной стоимости.
В запасках подробно изложены известия о военных силах России. Автор дает весьма интересное описание войск, останавливается на их численности, организации, снабжении, стратегии и тактике.
Итак, в книге находим информацию по следующим проблемам: политическая и социальная история России конца ХVI-начала ХVII вв., государственный строй, идеи самодержавия, религия, дворянство, бюрократия, военные силы. Рассмотрены также вопросы, связанные с географическим положением страны и ее сельским хозяйством. Как видим, круг информации достаточно широкий.
Видимо, надо отметить некоторые наблюдения, [24] относящиеся к тексту записок. Специфическая черта книга-это ее конкретность. Факт-это почти всегда констатация события или действия, без сложной взаимозависимости и взаимоусловливаемости. Автор не берется за воспроизведение каких-либо широких обобщений, сложных картин политической жизни или даже своих собственных гипотез, предположений. В тексте почтя всегда приводятся только события или их совокупность в элементарной последовательности. Этим, безусловно, сочинение Маржерета разительно отличается от некоторых „ученых" трудов предшественников или современников (С. Герберштейна, П. Петрея и Д. Мильтона). Но, может быть, подобное явление и послужило в известной степени популярности книги в историографии.
Какие же источники попользовал автор записок в процессе работы над своим произведением? Можно с полным правом утверждать, что никаких русских письменных памятников им не привлекалось, хотя название "русские летописи" ему хорошо знакомо и он знал о их существовании. Думается, что столь категорично можно утверждать и другое. Маржеретом не были использованы и труды предшественников, писавших о России. И если русские летописи неоднократно упоминаются з тексте, то было бы напрасно искать хоть какой-нибудь намек на знакомство автора записок с сочинениями иностранцев. Итак, надо полагать, что основной комплекс пактов базируется на воспоминаниях Маржерета, на описании того, что он видел, слышал, в чем иногда сам участвовал. На источник, принадлежащий автору, непрофессиональному сочинителю, далекому от требований научных историко-политических трактатов, указывает и сама форма изложения. Факты, наблюдения, описания Маржерета почти никогда не претендуют на сложную логическую взаимосвязь с другими явлениями на внутреннее смысловое значение. Автор дает просто описание факта, события, его внешний рисунок, просто констатация. Можно привести многo примеров подобной манеры изложения фактов. Но остановимся лишь на одном описании важного события дипломатического характера. [25]
Маржерет сообщает о приезде в Москву при царе Борисе польско-литовского посольства во глазе с Сапегой. Из повествования автора нельзя узнать с какой целью прибыло посольство, его состав, даже точную дату пребывания его р. столице. Зато мы получаем превосходное описание свиты встречающих, роскошного зала, где находился царь, его сопровождающих, торжественного обеда в честь делегации, наконец, угощения, посланного дипломатам с царского стола. Подобная "внешняя" картина событий вне всякого сомнения базируется на тех впечатлениях иностранного офицера, который в качестве охранника был допущен к торжественной встрече дипломатов, а затем доставлял царские подарки к ним на подворье, где они остановились.
Кроме собственных наблюдений, Маржерет включает в книгу факты, почерпнутые из уст других очевидцев. Подобными информаторами были представителя самых различных кругов: самозванец, его секретарь протестант Станислав Бучинский, "император" Василий Шуйский, "царь" Симеон Бекбулатович, французский купец Бертран де Кассан и даже безымянный повар-француз, слуга Юрия Мнишека, представители русской администрации, иностранцы-наемники. Каждый из них сообщил определенные сведения. Хотя подобная информация имеет неодинаковую степень достоверности, она интересна благодаря различной социальной, политической, национальной принадлежности информатора, его личных оценок и субъективного восприятия действительности.
Устная информация является основой сочинения Маржерета. И все же утверждать, что она единственный источник книги, нельзя. Некоторые наблюдения над текстом заставляют думать, что автор использовал письменные источники.
Обращают на себя внимание известия записок с конца. 1604 по середину 1505 гг. Эти известия постепенно приобретают форму записей участника событий, непосредственно и в определенной последовательности фиксировавшего важнейшие факты действительности. Тик, сообщая об осаде Новгород-Северского, автор дает точную дату выхода армии царя [26] Бориса на исходные рубежи и даже определяет топографию расположения войск "в десяти верстах" от сил Лжедмитрия I. Далее в книге следуют точно датированные известия: 20 декабря 1604 г. трехчасовой бой под Новгород-Северским;
28 декабря уход Джедмитрия I в Северскую землю; утром 21 января 1605 г. поражение самозванца и его бегство в Путивль. Последующие сведения также подтверждают характер сообщений. В записках находим известия о Лжедмитрии I, который оставался в Путивле до мая 1605 г., о осаде Рыльска, длившейся 15 дней, о смерти царя Бориса "от апоплексии в субботу двадцать третьего апреля" 1605 г. В книге сообщается о приезде в армию 27 апреля Басманова, о переходе его, вместе с Голицыном, на сторону самозванца 17 мая. Затем Маржерет дает точные сведения вплоть до убийства Лжедмитрия I, т.е. до субботы 27 мая 1606 г. Все эти датированные известия особенно четко видны на общем фоне недатированных сообщений, которые в книге превалируют. Какова же форма источника?
Комплекс датированных сообщений, иногда с точным определением времени и места событий, заставляет думать, что в их основе лежит письменный источник мемуарно-дневникового или эпистолярного характера. Возможно, при определении надо отдать предпочтение последнему. О его существовании заставляет думать следующие обстоятельства. Во-первых, очень краткая, лапидарная форма повествования, скорее характерна для делового письма-донесения, нежели для обстоятельного мемуара. Во-вторых, мы ничего не знаем о дневнике Маржерета, скорее, наоборот все предыдущие известия носят характер сообщений по позднейшим воспоминаниям автора, тогда как письма Маржерета, очень краткие, но весьма содержательные, сохранились. Поэтому можно предположить, что рассмотренный комплекс сведений был почерпнут Маржеретом из копий-черновиков собственных писем, направленных адресату в Москву, а может быть и заграницу, учитывая связь капитана с англичанами.
В своей книге Маржерет иногда сообщает уникальные [27] сведения, например, приводит справку о доходах, поступающих в Большой приход. Вне всякого сомнения, дать подобные сведения мог только человек сведущий в бюджете этого учреждения. Им был скорее всего кaкoй-либo высокопоставленный государственный чиновник, дьяк. Из числа знакомых Маржерета таких было немного. Сама книга капитана и его служба пожалуй дают возможность с известной достоверностью определять подобных информаторов. Это прежде всего "вице-канцлер", как называли его иностранцы, дьяк Афанасий Иванович Власьев. Капитан с ним был хорошо знаком. Именно Власьев нанимал его в Польше на службу русскому царю. Возможно, некоторое время он имел отношение к выдаче жалованья иностранным наемникам. Сталкивался с ним Маржерет и во время дворцовых приемов, где капитан заполнял роль начальника дворцового караула. Трудно предположить возможность каких-либо дружеских, коротких отношений между Власьевым и Маржеретом. Разница в положении "вице-канцлера" и наемного офицера огромна. Но контакты непосредственные по делам службы были и существовали постоянно. Следовательно, определенная информация поступила к Маржерету от Власьева. Насколько последний был осведомлен во внутренней и внешней политике России, можно понять только ознакомившись с основными вехами его биографии. Начав свою карьеру еще при Иване Грозном "подьячим Мастерской палаты", Власьез в апреле 1595 г. уже в качестве дьяка, вместе с М. В. Вельяминовым, едет послом к "цесарю". Через три года "думный дьяк" вновь „правит" посольство у императора Рудольфа Габсбурга. С июня 1599 по февраль 1503 г. Власьев, который пользуется особым расположением царя Бориса, "ведает" Казанскими и Мещерскими дворцами, в то же время он думный дьяк Посольского приказа. Власьев совершает многочисленные поездки за рубеж с дипломатическими миссиями. Он был в Польше, Литве, в 1603-1604 гг. в Шлезвиге, в Даннии. После смерти Бориса становится ближайшим советником Лжедмитрия I, его главным „казначеем" и "секретарем". В августе 1605 г. Власьев [28] посылается в Польшу ко двору Сигизмунда III за Мариной Мнишек. В Кракове при обручения, венчании а свадебных церемониях он был главным действующим лицом, ибо представлял самого жениха-Лжедмитрия I. Об этом сообщает и сам Маржерет, подчеркивая дипломатические и политические таланты Власьева. После убийства своего патрона "главный подскарбий" был сослан в Уфу. Из ссылки Власьев был возвращен во время интервенции по указу Сигизмунда Ш, который велел быть ему казначеем и думным дворянином 18.
Вторым информатором, видимо, давшим Маржерету непосредственные сведения по внутренней и внешней жизни Руси, был дьяк Постник Дмитриев. О нем прямо говорит Маржерет-автор записок в конце своего сочинения, где приводит данные в пользу "подлинности" Джедмитрия I. Последний, как указывает Маржерет, мог несколько скептически относиться к православной религии, ибо он был на Западе, в Польше, где мог познакомиться с положениями "подлинно христианских знаний" и познать "смысл догматов веры". Причем, по мнению автора книги, подобное отношение вполне допустимо. И как раз в качестве примера он приводит Постника Дмитриева, который побывав с посольством Бориса Федоровича в Дании и „узнав отчасти", что такое протестантская религия, по возвращении „среди близких друзей" критически отзывался о православной вере.
Кто же был, "сей вольнодумец" из числа высокопоставленной московской бюрократии? Источники сообщают, правда, весьма лаконично и неполного карьере Постника Дмитриева. В 1589 г. он упоминается как дьяк Посольского приказа. Дмитриев служил в нем несколько лет, затем был дьяком Новой чети, нового приказа и Новгородского приказа. При правлении Бориса Годунова становится дьяком на Москве. [29] В июне 1599 г., вместе с дворянином Василием Сухиным "думный дьяк" Постник Дмитриев посылался в швецию. Через два года он вновь в Скандинавии. С 1600 пo 1602 гг. Постник Дмитриев вместе с Иваном Ржевским были посланникама в Дании. 19 Именно о факте биографии Дмитриева и упоминает Маржерет.
Надо полагать, что целый комплекс известий в книге принадлежал Афанасью Власьеву и Постнику Дмитриеву. Но отсутствие в сочинении Маржерета каких-либо прямых ссылок на информатора, сходство служебного положения обоих дьяков заставляет быть предельно осторожным при атрибуции фрагментов текста. Приведем лишь один пример. Рассматривая генеалогию великих князей, Маржерет неождиданнo сообщает, что их предки прибыли... из Дании. Учитывая, что подобных известий нет, кажется, даже в позднейших летописях. а также и то, что автор вообще не пользовался этим видом исторического источника, можно допустить следующее. Во-первых, ему пересказали основные факты "Повести временных дет" о призвании Рюрика а его братьев "из варяг". Во-вторых, информатор автора записок заменил несколько расплывчатое указание на норманнско-скандинавское происхождение князей точным определением их родины -"Дания". Видимо, тот, кто заменил один географический термин на другой, был человеком в достаточной степени образованным и сведущим.
И Афанасий Власьев, и Постник Дмитриев были подобными людьми. Добавим, что они оба вернулась из Дании перед самым написанием книги. Как видим, определить авторство, скажем, комплекса историко-генеалогического невозможно. И Власьев, и Дмитриев могли сообщить подобные сведения Маржерету. [30]
Подобные выводы о источниках информации распространяются и на,другие сведения, которые находим в записках. Известия о Думе, ее составе, о дьяках, о приказах, о сборе налогов, о суммах, хранящихся в казне, также сообщения о дворянстве и придворной иерархии могла быть сообщены как Афанасием Власьевым, так и Постником Дмитриевым. Если первый был думный дьяк Посольского приказа с февраля 1601 г., ездил в Данию, имел отношение к государственной казне при Джедмитрия I, как "подскарбий надворный и секретарь великий", то второй был дьяком Посольского приказа уже в 1598 г., также ездил в Данию, имел непосредственное отношение к финансам в качестве дьяка Новой чети и Новгородского приказа. И тот и другой знали латынь и немецкий язык. Думается, что определить с точностью, кто именно сообщил какой-либо факт из приведенного выше комплекса информации, просто невозможно.
Правда, одно сообщение, пожалуй, можно приписать непосредственно Постнику Дмитриеву. Это интересное известие о том, что "с одним из знакомых" Маржерета Борис Годунов посылал в Смоленск двадцать тысяч рублей для раздачи населению во время голода. Подобная миссия, видимо, произошла около 1603 г. Из "знакомых Маржерета", кто был лично знаком царю Борису и обладал соответствющим высоким чином для такого, чтобы возглавлять столь важное мероприятие, как транспортировка и раздача огромной суммы денег, были, видимо, только два человека-все те же Власьев и Дмитриев. Последний отсутствовал в России с 1600 по 1602 гг. Власьев в 1603 и 1604 гг. был неоднократно за границей. Дмитриев же за границу в этот период не посылался. Видимо, именно он и был отправлен в Смоленск сразу же после приезда из Дании. Косвенным подтверждением этого является сообщение, что его коллега по дипломатической миссии, Иван Ржевский исполнял аналогичную роль а тоже был послан с деньгами для раздачи. «Послал Государь в Новгород Ивана Ржевского, да дьяка Нечая Федорова, а во Псков Тимофея Лазарева да дьяка Палицына. а в [31] Ивaн-город Головина, а велено им бедным людем давать хлеб и деньги 20. Если Дмитриев ездил в Смоленск, то естественно, что от него Маржерет мог узнать об этой поездке.
Заслуживает тщательного рассмотрения направленность книги. Сочинение Маржерета содержит антирусские выпады, впрочем, как большинство сочинений иностранцев, участвовавших в оккупации России начала ХVII в. Правда, в книге достается я другим народам, в том числе а немцам ("ливонцам "), с которыми капитан служил, общался, и чей язык он неплохо знал. Но общая направленность книги вряд ля может быть определена только лишь на основе оценок отдельных, конкретных событий. Видимо, политическая тенденциозность сочинения во многом зависит от суммы взглядов, убеждений, идеологии самого автора.
В период польско-шведской оккупации России капитан был целиком на стороне интервентов, независимо от их религиозной и политической принадлежности. Но в 1601-1605 гг. он служил в войсках московского царя, сражался против Лжедмитрия I. Какие тогда были взгляды Маржерета ? Для определения симпатий и антипатий капитана, для выявления его тенденциозности и политической направленности при изложения событий и фактов, мотивировки тех для иных поступков и явлений, которые он описывает, необходимо установить вероисповедание автора книги. Это представляет чрезвычайный интерес. Ведь именно вероисповедание определяло в ХVI-ХVII вв., в эпоху столкновения Реформации с Контрреформацией, религиозных войн во Франции, польско-шведской интервенции в России, борьбы с воинственными поползновениями папской курии и иезуитов не только религиозное, но я политическое кредо большинства европейцев. Но можно ли, вообще, ставить вопрос о вероисповедании Маржерета. Ведь капитан был католиком. В историографии нет сомнения по этому поводу. В самом деле, он хорошо был принят при дворе короля Франции, служил в войсках [32] католических государей-императора и польского короля. И тем не менее, есть некоторые обстоятельства, которые заставляют усомниться в принадлежности к католической вере автора записок»
В начале книги, в посвящения Генриха IV, Маржерет приводит эпизод своей биографии. Видимо, этот рассказ, по мнению автора, рекомендовал его королю с наилучшей стороны. Маржерет упоминает об осаде города Сент-Жан-де-Лон. Он оборонял его и служил под началом де Вогренана. Последний был одним из трех-четырех дворян, возглавлявших роялистов Бургундии, большинство которых составляли протестанты 21. Но если Маржерет был на стороне Генриха IV и воевал в войсках Вогренана, то, может быть, надо осторожнее отнестись к традиционной точке зрения о католицизме Маржерета.
Религиозные войны во Франции в 80-90-е гг. XVI в. принимали саше ожесточенные и уродливые формы. Враждующие партия брали заложников из числа мирных жителей, женщин, детей, имущество противников подвергалось грабежу и уничтожению. Бургундия и Фронш-Контэ не были исключением. Сохранились списки находящихся в тюрьме за август 1589 г. В них числится, взятая в качестве заложника, и жена К. Маржерета 22. Подобные акции были обычным явлением со стороны католической партии г. Дижона, стремящейся предотвратить связи чиновников протестантов со сторонниками короля. Документ, конечно, ничего не сообщает о степени родства капитана с репрессированными жителями Джона. Но важно отметить, что чиновник К. Маржерет и его жена были протестантами.
Через несколько лет в Дижоне произойди аналогичные события. В 1590-1591 гг. лигеры (сторонники католической Лиги) стали конфисковать и делить имущество "иностранцев" [33] и гугенотов. В мае 1590 г. был занят дом Маржерета. Видимо, того, кто и ранее подвергался гонениям 23.
Как видим, во всяком случае родственники Маржерета были гугеноты, а не католики.
С окончанием религиозных войн во Франции Маржерет уезжает на Балканы, где воюет против турок. Как он сам пишет: "Я отправился служить князю Трансильвании и императору в Венгрии, затем польскому королю в чине капитана...". Пожалуй, все указывает на то, что Маржерет, воюя на стороне антитурецкого союза, демонстрирует свои истино католические убеждения, сражаясь под знаменем самых рьяных сторонников ортодоксального христианства. Но именно здесь сталкиваемся с интересным явлением.
Новейшая историография, посвященная распространению протестантизма, весьма недвусмысленно указывает на существование очень сильной влиятельной и обширной общины ариан-унитариан на территории Трансильвании, Венгрии, Словакии, именно в тех районах, 24 где был Маржерет. Наконец, и сам трансильванский князь Сигизмунд Баторий и его ближайшее окружение не только имела контакты, но и разделяла взгляды протестантов. Один из наиболее авторитетных исследователей истории протестантизма в Польшe и на Балканах Я. Тазбир пишет: "Достаточно напомнить о том, что из числа польских ариан уже в конце XVI в. венгерские унитариане выбирали своих министров (духовников) и учителей, а польские кальвинисты бывала частыми гостями в принадлежащей Трансильвании Словакии". и далее, поясняя цель, средства, методы подобных контактов, продолжает: "Наконец (особенно это относятся к Польским Братьям), хорошее [34] знание языка, широкие связи и умственные горизонты облегчали им исполнение роли корреспондентов, информаторов и дипломатических агентов" 25 (подчеркнуто нами-Ю. Л).
Итак, опять возникает сомнение в том. является ли участие Маржерета в борьбе против турок подтверждением его католицизма. А может быть, наоборот, и это участие указывает на принадлежность к протестантам. Действительно, случайно ли появление Маржерета именно в районах, где было столь сильно влияние протестантов? Ведь война с османами велась по огромному фронту, по всему Балканскому полуострову. И быть может, вполне закономерно, что Маржерет начал воевать именно в войсках трансильванского бана, столь расположенного к протестантам? А наш капитан один из сотен французских и немецких гугенотов, завербованных эмиссарами Сигизмунда Батория для войны с турками?
Думается, что и дальнейшая служба Маржерета у польского короля была не совсем случайна. Не помогли ли ему в этом польские протестанты? На исключительно тесные связи протестантов обеих сторон-Польши и Трансильвании указывает Я. Тазбир. „Эту проблему невозможно изучать в отрыве от политических связей католической Речи Посполитой с преимущественно протестанской Трансильванией, ибо как в дипломатических переговорах, так и в ходе военных столкновений мы то и дело наталкиваемся на польских протестантов. Поэтому можно смело сказать, что как наши (т.е. польские-Ю.Л.) кальвинисты, так и ариане сыграли более или менее важную роль в каждом очередном этапе польско-трансильванских отношений в ХVII в.". 26
Я. Тазбир вскрывает подоплеку подобных контактов. "Безусловно, принципиальное значение имело здесь [35] релзгиозное родство: в связи с растущим влиянием контрреформации польские иноверцы все чаще не только искали поддержку в соседних протестантских государствах, но и стремились посадить на трон Речи Посполитой шведского короля или князя Трансильвании" 27- Именно в подобных условиях можно допустить появление Маржерета или даже "Маржеретов" в войсках польского короля. Они, действительно, могли быть используемы (и использовались), как информаторы, и как люди, преданные своим единоверцам, я разделяющие их политические цели.
Наконец, при влиятельном прочтении текста записок находим и прямое свидетельство о вероисповедании автора. Сообщая о веротерпимости в русском государстве, где каж-дый мог исполнять свои религиозные обряды, Маржерет пишет: „Император (т.е. русский царь-Ю. Л.) дает свободу совести, каждому позволяет публично исполнять обряды и веровать открыто, исключая римских католиков". Подобное заявление говорит о многом, но прежде всего о том, что в момент появления на Руси Маржерет скорее всего не был "папистом". Иначе бы его появление в Москве было бы весьма проблематичным. Русское правительство не только не поощряло, но даже затрудняло приезд на службу иностранцев-католиков. Это объясняется весьма просто. Правительство было весьма обеспокоено темя постоянными усилиями, которые исходили от римской курии, а также от польской короны в деле пропаганды и насильственного распространения католицизма. Особенно этот процесс усилился в конце XVI-начале ХVII вв., как раз перед польской интервенцией, которую надо рассматривать, как продолжение все той же политики, но только уже в форме открытого насилия, войны а национально-религиозного порабощения.
Вне всякого сомнения, один из первых вопросов, который был задан капитану при его вербовке в Варшаве в начале 1600 г., был вопрос о вероисповедании. Если бы [36] Маржерет был католиком, контракт с ним не был бы подписан. Ни одного католика-офицера в Москве в конце ХVI-начале XVII вв. не было. Трудно даже представать "паписта", капитана польской армии, непосредственно переходящего на военную службу к московскому царю.
Не мог Маржерет д скрыть своего вероисповедания. Контракт о его найме заключил дьяк Афанасий Власьев, Один из крупных деятелей московской администрации, он, безусловно, соблюдавший инструкции своего правительства о службе иностранцев, внимательно следил, чтобы не было никаких нарушений. Конечно, он собрал сведения и рекомендации о Маржерете, прежде чем взять его на службу. Отметим также, что и в дальнейшем капитан никого не мог ввести в заблуждение относительно своего вероисповедания. Его соседи по московской "Немецкой" слободе были осведомлены о его религии. Вряд ли эти сведения долго бы оставались тайной для московского правительства.
Следовательно, в момент подписания контракта и самой службы капитан был протестантом. А его книга-это сочинение гугенота.
Определение вероисповедания Маржерета объясняет многое в его сочинении: политические акценты при описании я даже подборе фактов по истории внешней политики, повышенная заинтересованность при сборе сведений о православной зэре, веротерпимости русских. Весьма многое становится ясно при рассмотрении эпизодов борьбы с Лжедмитрием I. До захвата столицы автор, также как и все „московские немцы", не поддерживал самозванца. Небольшая горстка наемников не играла фактически никакой политической роли и, видимо, ориентировалась на те круги московской бюрократии, с которыми была связана по службе. Вот почему в сочинении, несмотря на все дальнейшие контакты автора записок с самозванцем, отражено действительное, подлинное отношение. Маржерета в 1604-1605 гг. к началу польско-католической агрессии. И хотя капитан избегает оценочных оределений можно понять, что в этот момент он не [37] является сторонником Лжедмитрия I и его покровителей. Это отношение, безусловно, меняется, как только самозванец занял Москву.
Интересны и другие особенности книги, весьма определенно отражающие политические симпатии и антипатии автора. Вот несколько примеров, Маржерет подчеркивает, что истинную религию русские дипломаты могли узнать только в Дании, в протестанской стране. Подобное заявление весьма любопытно, учитывая, что упоминания о главе католической церкви, папе римском, на комплименты которому были столь щедры авторы- католики, в записках, вообще нет.
Из повествования Маржерета становится ясно, что автор был довольно близок с польскими протестантами, пришедшими в Москву вместе с самозванцем. Один из них, секретарь Лжедмитрия I Станислав Бучинский, был информатором капитана. Именно этот приближенный самозванца предназначался в послы к французскому королю. Маржерет пишет, что секретарь Лжедмитрия I в августе 1606 г. на английском корабле должен был достичь берегов Франции и встретиться с Генрихом IV.
Как видим, определенные политические тенденции автора-гугенота проявляются весьма четко.
Сочинение Маржерета хорошо известно как истории, исторической науке, так и художественной литературе. Образ самого автора увековечен А. С. Пушкиным в трагедия "Борис Годунов". Книга Маржерета, насыщенная разнообразной информацией, посвященная бурной эпохе и дающая возможность воссоздать образы ведущих персонажей русской истории, привлекала как исследователей историков, так и писателей. В России записки использовали В. Н. Татищев, Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, В.0. Ключевский, З. Ф. Платонов, во Франции де Ту и Проспер Мериме. Все работы советских историков о России начала XVII в. и все обобщающие труды, посвященные этой эпохе, используют книгу Маржерета в качестве источника.
При публикации сочинения Маржерета была сделана [38] попытка разыскать оригинал памятника. 28 Предполагалось, что искать его надо во Франции, в центральных архивах страны 29. В начале июля 1980 г. из Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР было отправлено письмо в Париж в Архив Франции с просьбой установить существование оригинала сочинения. Вскоре был получен ответ. В нем г. Б. Майо, главный хранитель службы справок, писал, что в Архиве Франции рукописи нет, и что запрос из Ленинграда направлен им в Национальную Библиотеку. Был получен ответ и из этого хранилища. В письме указывалось, что оригинала книги в Национальной Библиотеке тоже нет. В ответе, подписанном хранителем г. П.Даненом, также читаем:
"Я полагаю впрочем, что напрасны попытки найти рукопись этого текста. В самом деле, величайшая редкость, когда рукопись опубликованного труда была бы сохранена, и это касается ХVI, ХVII я даже ХVIII столетия". После таких ответов можно полагать, что оригинал сочинения Маржерета не существует, во всяком случае в центральных архивах Франция. В этой связи особое значение приобретает вопрос о изданиях книги, о ее первых публикациях.
Сочинение Маржерета о России неоднократно переиздавалось. Вслед за первой публикацией 1607 г. в Париже увидело свет второе издание. Оно вышло при Людовике XIV в 1669 г. 30 По сравнению с текстом первого издания оно [39] несколько сокращено, наблюдаются фактические ошибки неточности в транскрипции собственных имен. Затем около ста пятидесяти лет книга не пркадекала внимания, до тех пор пока она не заинтересовала историков-специалистов. В 1821 г. ее переиздал небольшим тиражом известный ученый-востоковед А.-Ж. Клапрот. 31 Он довольно долго жил в России. Клапрот был адъюнктом восточных языков в Петербургской Академии наук.
В России книга Маржерета была издана в 1830 г. Источник публиковался одновременно в Петербурге 32 и в Москве 33. [40] Одним из переводчиков и издателей был историк Н. Г. Устрялов, ставший впоследствии академиком и профессором Петербургского университета. Несмотря на известные просчеты-в основу перевода было положено неполное издание 1669 г., сокращение текста и даже ошибки при переводе, публикация вошла в научный оборот. В известной степени этому способствовали и последующие переиздания, Н. Г. Устрялов включил текст перевода в свою подборку источников „Сказания современников о Дмитрии Самозванце". Этот сборник издавался трижды (в 1832-1834, 1837 и 1859 г.). 34
Почти одновременно с петербургскими изданиями во Франции в 1855 и I860 гг. вновь публикуется сочинение Маржерета. Инициатором публикации был знаток истории Бургундии и Франш-Конте А. Шеврёль. 35 В подготовке памятника принимал участие и классик французской литературы П.Мериме. 36 Русское издание Н. Г. Устрялова во многом облегчило [41] работу французским публикаторам. Последние использовали петербургское издание. Французские публикаторы на него ссылаются в своих комментариях 37. В 1855 и 1860 гг. было вновь опубликовано издание 1607 г. А. Шеврёль издал также два небольших письма Маржерета от 1619 г. 38
В двадцатом веке книга Маржерета издавалась дважды, и оба раза в популярных изданиях. В 1913 г. она вышла в России 39. При публикации в основу положены позднейшие французские издания и перевод Н. Г. Устрялова, какие-либо комментарии отсутствуют. А в 1946 г. сочинение Маржеретa вышло в Париже 40. При публикации текст памятника несколько сокращен, язык подвергся подновлению.
Такова история изданий книги Маржерета. Как видим, научного издания ни в России, ни во Франции за последние сто двадцать лет сделано не было. Более того, издание 1607 г. давно не переиздавалось в обеих странах. Наконец, за истекший срок и Французское (1860 г.) и русское (1559 г.) издания стали практически недоступными исследователям, превратившись в библиографические раритеты. Meжду тем, в нашей историографии прямо отмечается необходимость изучения и публикации сочинений иностранцев начала ХVII в. В обобщающей работе В. Т. Пашуто, посвященной кардинальным проблемам истории внешних отношении России, указывается, что именно эта "разнохарактерная литература [42] еще не вполне и опубликована и изучена". 41 И далее перечисляются сочинения иностранцев, среди них первое место занимает книга Жака Маржерета. Показательно, что в работе В. Т. Пашуто сформулированы вполне конкретные задачи изучения западноевропейской историографии о России. Он пишет:
"Простой перечень этой весьма разнородной группы информаторов-из разных стран Европы показывает назревшую необходимость их строго индивидуального изучения с учетом выдвинувшей их общественной среды и соответствующих мемуарно-историографических традиций" 42. Значение сочинения Маржерета как источника по истории смутного времени, отсутствие переиздания авторского прижизненного текста книги, наконец, необходимость изучения оригинального памятника западноевропейской историографии о России-все это обосновало настоящую публикацию. 43
2 Можно с уверенностью полагать, что одного из читателей книги, который, изучая сочинение Маржерета, сравнивал политическое положение Франции и России, мы знаем. Это был король Генрих IV, его биография во многом сходна с биографией Лжедмитрия, которая приведена у Маржерета. Благородное происхождение, лишения, нужда, опасности, сопровождавшие юность в отроческие годы, борьба за престол, который по праву принадлежит бедному, но честному и мужественному претенденту-вот основные вехи жизненного пути обоих монархов, согласно официальным легендам. Видимо, образ Лжедмитрия и его авантюрные приключения пришлись по нраву Генриху IV, который выслушивал рассказы Маржерета. Последний повторил их в своей книге. Капитан, стремясь еще более усилить симпатии своего патрона к Лжедмитрию, сообщает, что тот относился с глубоким уважением к королю Франции, и что он собирался послать из Москвы посольство к Генриху IV.
3 Лимонов Ю. А. Время возникновения ."Истории Московии" Джона Мильтона.-Вспомогательные исторические дисциплины. т. XI. Л., 1979, с. 137.
4 Текст де Ту, посвященный Смуте, переведен на русский язык. см. Устрялов Н. Г. Сказания современников о Дмитрии Самозванца. СПб., 1859, ч. I. с. 327-353.
5 Biographie universelle ancienne et moderne, t. 26. Paris, 1860, p. 541; Larousse. Grand. dictionnaire universel, t. 10. Paris, 1865, p. 1165. Larouse du XXe siecle en six volumes. Vol. 4.. Paris, 1931, P. 678. Некоторые сведения о жизни и деятельности Маржерета находим в предисловиях в кокментариях, помещенных в изданиях его труда, опубликованных в ХIХ В. cм. Estat de l'Empire de Russie... 1855, p. III-XX; Устрялов Н. Г. Сказания современников о Димитрии Самозванце. Ч. I. СПб., 1859, с. 237-242, 447; Болдаков И. М. Сборник материалов по русской истории начала ХVII в. СПб., 1896. с. 89-98. В новейших справочных изданиях никаких новых фактов биографии Маржерета не находим. cм. Grand larousse encyclopedique еn dix volumes, vо1. 7, Paris, 1963, p. 74, СИЭ, Т. 9. М., 1966, с. 73; БСЭ, т. ХV. М., I974, с. 363; библиография здесь представлена лишь работой Н. Г. Устрялова; СЭС, М., 1980, с. 770.
6 Изложение этого периода биографы Маржepeтa целиком основано на материалах его книги. Маржерет получал поместный оклад в 700 четвертей и денежный оклад в 80 рублей (Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. СПб.. 1909, Приложение № 4. с. 266-267). В 1615 г. Яков Шав был поверстан на службу на тех же условиях, что и Маржерет. "Ротмистр Яков Шав, помесной оклад 700 четьи, денег 30 рублев, верстан против Якова Моржерета". (Русская историческая библиотека, т. VIII, СПб., 1844, № 10, X, с. 116). „Четверть" равнялась половине десятины (См. Буссов К. Московская Хроника 1584-1613. М.-Л.. 1961, с. 343). Следовательно, капитан получал оклад с 350 десятин. Сохранился и автограф Маржерета в „плотежной ведомости". Капитан расписался в получении денежного жалованья. "Нововые же капитон Яков Мареретов Государева и царева и великаго князя Бориса Федоровича всеа русии ему жадованя на год оклад его сполна восмидесят рублев дано, денги взял сам. Ich Jacob Margeret Capitain sub Keiserliche Matet begnadigung empfang". Устрялов Н. Г. Сказания..., с. XI, XII.
7 Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в коллегии иностранных дел. Ч. II, М., 1819, с. 604-607, № 285. ср. Устрялов Н. Г. Сказании ... с. 420-424; Акты времени междуцарствия (1610 г. 17 июня-1913 г.). Под ред. С. К. Богоявленского и И. С. Рябинина. М., 1915, с. 51-56; Буссов К. Московская хроника, с, 21, 32-34, 41. 102, 112, 186, 187, 386. О Маржерете см. также Жордания Г, Очерки из истории франко-русских отношений конца XVI и первой половины ХVII в. Тбилиси, 1959, с. 245-259 и др. К сожалению, автор в основном свел свой рассказ лишь к изложению похождений капитана в России в 1609-1612 гг., анализ сочинения Маржерета в книге отсутствует.
8 О посещении Маржеретом Англии заставляет думать следующая цитата из его письма, направленного из Гамбурга 29 января 1612 г. Джону Мерику: "Пишу к Вам кратко, в надежде отправиться через Англию во Францию, и там (т.е. в Англии, где тогда был Мерик-Ю. Л.) с Вами увидеться". Видимо, Маржерет встречался в Англии со своим корреспондентом, ибо именно с английскими наемниками он возвратился в Гамбург. Письмо Маржерета было опубликовано еще Н. Г. Устряловым. См.: Устрялов Н. Г. Сказания.... с. 447; о английских наемниках см. там же, с. 421.
9 Видимо, в период своего отсутствия в Москве Мерик поручил Маржерета своему преемнику Бревстеру. О судьбе последнего и имуществе англичан в сгоревшей Москве капитан сообщает в своем послании: "Английское подворье превращено в пепел. Г. Бревстер принужден был поселиться во дворцовом погребе, не имея друзей, кроме Мстиславского"... Там же, с. 447. (Английское подворье, видимо было отмечено на рукописном плане К. Буссова. Он был составлен в период 1606-1613 гг. Автор комментарий к хронике Буссова А. И. Копанев пишет: "В Китай-городе... в южной части около кремлевской стены кружком обозначен Покровский собор (Templum), Лобное место (Lauben mest) и какой-то (может быть, английский) двор (Engelsch Hoff)". Буссов К. Московская хроника, с. 387
10 Цитируем по переводу, опубликованному Н. Г. Устряловым. Там же, с. 447.
11 Алексеев М.П. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей. Иркутск, 1932, с. 213. О графе Солсбери и его бумагах по истории отношений о Россией в ХVI-ХVII вв. см. там же, с. 221, а также собранные документы профессором Варшавского университета В. Я. Александренко. Материалы по Смутному времени на Руси XVII в. В кн.: Старина и Новизна, т. XIV. М., 1911, с. 320, 321 и др.
12 О плане захвата подробно: см. Любименко И. И. Английский проект 1612 г. о подчинении русского севера протекторату Иакова I. Научно-исторический журнал, № 5, СПб., 1914; Материалы по Смутному временя..., с. 321 и др. Полный текст проекта и грамота, выданная в этой связи Яковым I Джону Мерику опубликованы в „Примечаниях" к работе Ю. В.Толстого. См. Толстой Ю. В. "Московия" Джона Мильтона. М., 1875. с. 75-83. Г. Жордания об этом пишет: „Сам король Яков. невидимому, был увлечен этими несбыточными планами. Это было, повидимому, одним из его жалких внешнеполитических планов, которым, как и многим другим, не суждено было сбыться. Маркс, как известно, давал низкую оценку Якову I, характеризуя его как жалкого политика. "Хронологические выписки" Маркса пестрят нелестными замечаниями по адресу Якова: "педантичный шут", "нелепый выродок", „шут гороховый", см. „Архив Маркса и Энгельса, т. VIII, 1946. с. 94, 95, 141, 183, 311, 313 а др." Жордания Г. Очерки..., с. 298, 299, примеч. 2. Отметим, что сама идея проекта носила вполне реальный характер, далекий от каких-либо внешнеполитических фантазий короля. Он был предложен, судя по всему, таким "специалистом по России", как Джон Мерик, и грозил России новыми неисчислимыми бедствиями.
13 Грамота полностью опубликована Н. Г. Устрялозым. См. Устрялов. Сказания..., с. 420-425.
14 Болдаков И. М. Сборник..., с. 89-98. Из писем Маржерета становится ясно, что находясь даже в Баварии, он не терял связи о Польшей, откуда, кстати, и получал пушной товар. Отставной капитан поддерживал тесные контакты о известным политическим агентом Франции кальвинистом Жаном де Да Бланком, подвизавшимся в Швеции, а затем в Польше. Последний прямо писал в 1637 г. епископу Люсонскому (кардиналу Ришелье), что Генрих IV, а затем Людовик XIII и его мать Мария Медичи поручили ему "следить" за „Северными странами". У Ла Бланка была целая сеть агентов для сбора информации в Германии, Польше, а также, видимо, в Скандинавии. Одним из них и быд Маржерет. (Пирлинг П. Из Смутного времени. СПб., 1902, с. 182; Жордания Г. Очерки..., с. 242, 243. О связях Ла Бланка с Кане, послом Франции в Венеции, а через него с известным иезуитом Д. Поссевино и папскими кругами см. там же).
15 Тема о западноевропейском читателе XVI, XVII вв., интересующимся сочинениями о России, заслуживает специального исследования. Отметим только, что книга Маржерета, вероятно, имела несколько иного читателя, нежели труд де Ту. Написана она по-французски, тогда как сочинение гуманиста создано на изящной латыни. И, следовательно, записки были доступны более широкой демократической читательской среде. К тому же издавалась книга Mapжерета в эпоху становления литературы на национальном языке, в противовес традиционной научной историографии на латыни.
16 Устрялов Н. Г. Сказания..., с. 241.
17 Подробно на содержании книги и на ее месте в системе знаний Западной Звропы о России останавливался советский исследователь М. А. Алпатов. См. Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа XVII- перв. четверти ХVIII века. М., 1976. с. 28-35.
18 Веселовский С.В. Дьяки и подьячие ХV-ХVII вв. М., 1975, с. 98. Карамзин H. М. История государства Российского, т. XI. СПб.. 1824, с. 21 примеч. 58, с. 25, 27 примеч. 77.
19 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие ХV-ХVII вв., с. 153. О посылке П. Дмитриева в Швецию сообщает Н. М.Карамзин со ссылкой на „Архивную Переписную книгу 1614 г.". Карамзин Н. М. История..., т. II, с. 18, примеч. 51.
20 Карамзин Н.М. История..., т. XI, с. 35, примеч. 170.
21 Druot H. Mayenne efc la Bourgogne. Etude sur la Ligue (1587-1596). Paris, 1937, t. I, p. 349.
22 Ibid., p. 341.
23 Ibid., p. 413. 2 .
24 См. например, Bazylow L. Siedmiogrod a Polska 1576-1613. Warszawa. 1967; Tazbir J. Bracia Polscy w Siedmiogrodzie. 1660-1784. Warszawa, 1964. Urban W. Studia zdziejow antytrynitaryzmu na Ziemlach czeskich i slowackich w XVI-XVII wieku. Krakow. 1966
25 Тазбир Я. Роль протестантов в политических связях Польши с Трансильванией в ХVII в. В кн.: Россия, Польша и Причерноморье в ХV-ХVII вв. Под ред. Б. А Рыбакова. М. 1979. с. 223, 224.
26 Тазбир Я. Роль протестантов... стр. 223
27 Там же.
28 Уже при издании 1669 г. публикаторы не имели рукописи сочинения. Второе издание было осуществлено на основе книги 1607 г. Ее с трудом нашли у родственников капитана- внучатого племянника Маржерета.
29 В 50-60-е гг. XIX в. А. Шеврель, издатель записок, тщательно исследовал древлехранилища Дижона и Восточной Франции, родины Маржерета. Никаких следов рукописи он не нашел. В результате поисков были только найдены разрозненные документы по генеалогии предков Маржерета. (О Шевреле см. ниже).
30 Estat de l'Empire de Russie et Grande Duche de Moscovie. Атес ее qui s'у est passe de plus memorable et tragique, peadant la regae de quatre Empereurs: a scavoir depuis l'an 1590 jusquas ea I'an 1606 en Septembre. Par le capitaine Margeret. A Paris, cnez Jacques Langlois, fils, au Mont S. Hilaire, rue d'Escoase, aux trois Gramillieres. MDC.LXIX. Avec Privilege du Roy.
31 На форзаце книги имеется пометка: Reimprime sans onangements aur l'edition de 1669. De l'Imprimerie de Fain, rue de Racine, № 4, place de I'Odeon. 1821. (Перепечатано без изменений с издания 1669 года. В Типографии Фен, улица Расин, № 4, у площади Одеон.1821 г.).
32 Состояние Российской державы и Великого княжества Московского, о присовокуплением известий о достопамятных событиях, случившихся в правление четырех Государей, с 1590 года по сентябрь 1606. Сочинение капитана Маржерета. Перевод с французского. СПб., I830.
33 Исторические записки, содержащие в себе повествование о знаменитейших происшествиях, случавшихся в царствование пяти государей, как-то: Иоанна Васильевича Грозного, сына его Феодора Иоанновича, Борисa Федоровича Годунова, Лжедмитрия и Василья Ивановича Шуйского, начиная с 1590 по 14-е сентября 1606 года; с присовокуплением описания нравов и обычаев двора Российскаго и нравов народа в то время. Сочиненные очевидцем Маржеретом. Перевод с французского. Москва. В типографии Лазаревых Института восточных языков. 1830.
34 См. последнее издание: Устрялов Н. Оказания современников о Димитрии Самозванце. Ч. I. СПб., 1859.
35 Est at de l'.Empire de Russie... A Paris, chez L. Potier, Libraire, quai Malaquais, N 9, 1855; Estat de l' Empire de Russie... A Paris, chez L. Potier, Libraire, quai Malaquis, N 9, I860. О А. Шеврёле см. подробно: Dictionnaire de biographie francaise. Paris, 1959, t. 8, p. 1110.
36 Как известно, П. Мериме знал и любил русскую историю и литературу, он также занимался и переводами с русского языка, читал в подлиннике Пушкина, Гоголя, Тургенева. Его перу принадлежат также произведения о смутном времени ("История Лжедмитриев", „Первые шаги авантюриста"). Мериме опубликовал также несколько очерков по истории казачества и статьи, посвященные работе Н. Г. Устрялова "История Петра Великого". См. подробно: Мартьянова З. П. Об отражении русско-французских культурных связей во французском языке и литературе XIX века. (По материалам литературных трудов и корреспонденции П. Мериме. Харьков, 1960).
37 Estat I'Empire de Russie.... Paris, i860,
38 Эти два письма в переводе на русский язык были опубликованы в конце XIX в. См. Болцаков И. М. Сборник материалов по русской истории начала XVII в. Cпб.. 1896. с 89-98-122-126.
39 Маржерет Ж. Состояние Российской державы и Великого княжества Московского. С предисловием И. Н. Бороздина. М. 1913
40 Estat de l'Empire de Russie.... Paris, Genet. 1946.
41 Пашуто В.Т. Итоги и проблемы изучения внешней политики Русского государства с древнейших времен до начала ХVII в. 3 кн.: Итоги и задачи изучения внешней политики России. М., 1981, с. 64.
42 Там же, с. 65.
43 Настоящее издание включает текст первого французского издания 1607 г. (см. "Комментарии", I).
Королю.
Государь 1,
если бы подданные вашего величества, путешествующие в отдаленные страны, составляли правдивые описания того, что они там увидели, и что показалось им самым примечательным, их частный интерес обернулся бы всеобщей пользой для вашего государства не только в том, чтобы показать, изыскать и научить тому, что есть хорошего и искусного у других, ибо бог воистину распорядился всем так, чтобы лучше устроить обшение между людьми, и одни находят то, чего нет у них, в другом месте; но это также придаст смелости множеству молодых лентяев и домоседов отправиться искать и учиться добродетели в трудном, но полезном и благородном занятия-в походах и чужеземных армиях; а также исправит ошибку многих, считающих Венгрию границей христианского мира, ибо я могу поручиться, что Россия, к описанию которой я приступаю по повелению вашего величества,-одна из лучших защитниц христианства, и эта империя и ее земли более обширны, могущественны, многонаселенны и изобильны, чем полагают, и лучше вооружены и защищены от скифов и других магометанских народов, чем многие считают. Неограниченная власть государя в государстве внушает почтительный страх подданным, а порядок и внутреннее устройство защищает от постоянных вторжений варваров. Государь, с тех пор, как ваши победы и ваша удача принесли вашему величеству покой, которым Франция ныне [139] наслаждается, а предвидя в том бесполезность своей вашему величеству и моей отчизне службы, которую я исполнял во время мятежей под началом господина де Вогренана 2 в Сент-Жан-де-Лон 3 и на других границах вашего герцогства Бургундского, я отправился служить князю Трансильвании 4 и императору в Венгрии 5, затем польскому королю 6, в чине капитана отряда пехотинцев; и когда, наконец, судьба привел меня на службу к русскому императору Борису 7, он удостоил меня командования отрядом кавалерии, а после его кончины Дмитрий 8, получивший сказанную империю, оставил меня на службе, поручив мне первый отряд своих телохранителей, и за это время я имел возможность изучить, кроме языка, множество вещей касательно его государства-законы, нравы а религию страны, что я и представил в этом сочиненьице без прикрас и так искренне, что не только ваше величество при его разуме, удивительно здравом и проницательном, но и любой распознает в нем истину, которая, по словам древних, есть душа и жизнь истории. Если этот рассказ хоть сколько-нибудь понравится вашему величеству, это будет для меня единственной наградой, ибо, соблаговоляв выслушать меня, вы сверх того вознамерились и причитать, заверяв, что из этого можно узнать о весьма примечательных происшествиях, из которых великие государи могут извлечь некоторую. пользу, даже из несчастья моего господина Дмитрия, добывшего свою империю с большими препонами, возвысившегося а низвергнутого менее чем за два года, а самая смерть его сопровождалась тем несчастьем, что некоторые считали его самозванцем или подложным; разно можно узнать о многих особенностях этого государства, заслуживавшего быть узнанным я однако же непознанного как из-за удаленности положения, так и вследствие умения русских скрывать и замалчивать цела своего государства. Государь, я. молю бога, да хранит он ваше величество в благоденствии, ваше королевство в мире, монсеньера дофина в стремлении подражать вашей добродетели и меня в постоянной старании [140] нижайшей службой всегда заслуживать имени
Текст воспроизведен по изданиям: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М. Институт истории РАН. 1982
© текст - Шаскольская Т. И. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1
2 Байе де Вогренан, Филипп (ок. 1555-1596) и государственный деятель Франции, сторонник Генриза Бурбона. В 1589-1595 гг. возглавлял оборону г. Сент-Жан-де-Лон от войск Католической Лиги и впоследствии был назначен губернатором этого города (Dictionnaire da Biographie Francaisе. Paris, 1948, vol. XXIV, p. 1286).
3 Сент-Дан-де-Лон-город в Бургундии (Франция). С 1589 г. на несколько лет стал главным оплотом протестантов Бургундии, бежавших сюда от притеснений, которым они подвергались со стороны католического населения и Лиги. Попытки литеров и союзной им испанской армии овладеть городом неизменно терпели поражение. 3 июня 1595 г. Генрих Бурбон ухе коронованным королем Франции вступил в Сент-Жан-де-Дон (Druot Н. Мауеnnе et la Bourgogne. Etude aur la Ligue (1587-1596). Paris, 1937, t.I, p. 349).
4 Сигизмунд Баторий, князь Трансильвании с 1581 по 1602 г. В 1599 г. удалился от власти и жил в Польше до своего возвращения к княжению в 1601 г. В 1602 г., согласно ранее заключенному договору, Трансильвания перешла под власть Габсбургов, и Сигизмунд окончательно покинул страну (История Венгрии, т.1. :.;., 1971, о. 368, 370-374).
5 Рудольф II Габсбург, император Священной Римской империи (1576-1612) и король Венгрии (1576-1608). В первые годы ХVII в. начал проводить в венгерских землях политику контрреформации (История Венгрии, т.1, с. 308).
6 Сигизмунд III Ваза (I566-I632)- король польский (с 1587 г.), шведский (I592-I599). Воспитанник иезуитов и сторонник Габсбургов, содействовал распространению в Польше католической реакции. В Швеции был низложен протeстантской оппозицией; добиваясь возвращения шведского трона, втянул Польшу в длительные неудачные войны. В надежде посадить на русский престол польского ставленника Сигизмунд III оказал поддержку Лжедмитрию I. В 1609 г. началась открытая интервенция в Россию (История Польши, т.1. М., 1958, с. 243, 246-249; Флоря Б.Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце X7I-начале XVII в. М.. 1973).
7 Борис Годунов (ок. 1552-13.П. 1605 г.), боярин, воевода, конюший; с 1598 г.-царь. Выдвинулся при Иване IV; после воцарения Федора стал фактическим правителем государства. Во внутренней политике следовал интересам служилого дворянства. Важнейшим этапом в развитии крепостного порядка стали принятые в 90-е гг. ХVI в. указы (о продлении заповедных лет, о пятилетнем сроке сыска беглых, о кабальных холопах). Во внешней политике Борису удалось добиться значительных успехов. В результате русско-шведской войны (1590-1593 гг.) были возвращены земли, потерянные во время Ливонской войны; с Польшей заключено двадцатилетнее перемирие (1601 г.). Вопрос о причастности Бориса Годунова к смерти царевича Дмитрия остается спорным. (Скрынников Р.Г. Борис Годунов, М., 1978; Корецкий В.И. Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России. М., 1975, с. 116, 145, 151 и др.).
8 Дмитрий (1581-1591)-сын Ивана IV. После вступления на престол Федора был вместе с матерью Марией Нагой, отправлен в Углич. Погиб там при невыясненных обстоятельствах 15.V. 1591 г. После воцарения Василия Шуйского в 1606 г. царевич Дмитрий был объявлен святым.
В начале XVII в. имя царевича Дмитрия приняли несколько самозванцев, Можно полагать, что Лжедмитрий I-это галичский дворянин Юрий Отрепьев. В конце ХVI в. он начал службу при дворе бояр Романовых в Москве. Около 1600 г., спасаясь от опалы, постигшей Романовых и их окружение, постригся з монахи, приняв имя Григория. Ему удалось поступить в московский Чудов монастырь, где, благодаря несомненным способностям, он вскоре стал приближенным патриарха. Зимой голодного 1602 г. Отрепьев бежал в Литву. В 1603 г. при дворе Адама Вишневецкого стал выдавать себя за царевича Дмитрия. Пользуясь поддержкой Вишневецких, Мнишека и некоторых других магнатов, набрал зойоко для похода в Россию. Надеясь на поддержку папы римского, перешел в католичество. Вначале польский король Сигизмунд III был против авантюры: с Россией в этот момент был заключен мир. Но затем под давлением магнатов он занял выжидательную позицию. Самозванец обязывался передать Польше Смоленск и часть Северской земли, заключить вечный союз с Речью Посполитой, предоставить условия для пропаганды католицизма в России, оказать Сигизмунду III помощь в войне со Швецией» Утвердившись на московском престоле, самозванец проводил авантюристическую внешнюю политику, пытаясь исполнить обещания, данный королю, магнатам и католическим кругам Польши. Эти уступки и привилегии, естественно, противоречили национальным интересам России. Столь же непоследовательна была и внутренняя политика Лжедмитрия I. Исследователь крепостного права В. И. Корецкий пишет: „Вынесенный на московский престол волной крестьянской войны, в которой в определенный момент приняли участие южные помещики, оказавшие ему помощь при походе на Москву, самозванец на первых порах проводил политику, отражавшую интересы дворянства, особенно южного". Затем Лжедмитрий I пытается удовлетворить интересы дворянства центральных уездов. Они не совпадали со стремлениями южнорусских помещиков. "Однако, когда весной 1606 г. в стране начало зреть народное восстание, готовое обрушиться против него самого, самозванцу пришлось вспомнить о своих обещаниях народным массам, данных во время похода на Москву". Им была сделана попытка восстановить крестьянский выход. Это "вызвало ожесточенное сопротивление со стороны класса феодалов". Возник заговор, к которому примкнули знатные бояре, стремившиеся к власти. Лжедмитрий I был свергнут и убит 17 мая 1606 г. (Смирнов И.И. Восстание Болотникова. 1606-1607. M., 1951; Буссов К. Московская хроника 1584-1613. М.-Л. 1961; Корецкий В. И. Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России, с. 355-366; Реляция Петра Петрея о России начала XVII в. М., 1975; Скрынников Р.Г. Борис Годунов).
10 "Царь" Симеон Бекбулатович-крещеный казанский царевич, владел городом Касимовым, служил при дворе, воевода, думный боярин. В 1575 г. Иван IV возвел Симеона на престол с титулом "великого князя всея Руси". Этот политический: маневр позволял придать видимость законности той политике, которую Иван Грозный осуществлял вопреки золе высших сословий земщины. Симеон "царствовал" 11 месяцев (а не 2 года, как ошибочно указывает Маржерет), затем был отстранен от власти, получил в удел Тверь и стал называться великим князем Тверским. При Борисе Годунове подвергся опале, которая продолжалась и при Лжедмитрии I. В марте 1606 г. он был пострижен.в Кирилловском монастыре в монахи под именем Стефана. Летом 1606 г. по повелению царя Василия Шуйского Симеон был возвращен на Москву. Умер в 1616 г. (Архив ЛОИИ, колл. 12, on. 2, перепл.I, № 31; см. также Акты Археографической экспедиции, Т.П. СПб., 1836, № 41; Скрынников Р.Г. Россия после опричнины. Л., 1975, с. 22-24, 28).
11 Агриа-латинское название г. Эгер (Венгрия). Крупные сражения под Эгером происходили в 1596 г.: 13 октября город был взят турками, а 26 октября в битве при Мезерекестеше были разбиты объединенные войска князя Трансильвании и Габсбургов. (История Венгрии, т. I, с. 333, 371).
12 Денингом называли русскую копейку (новгородку) в некоторых западноевропейских странах а в Скандинавии. (Потин В.М. Скандинавские монеты на территории Русского государства и русские монеты в Скандинавии в ХVI-XVII вв. Сканд. сб., вып. XII. Таллин, 1974).
13 Рюрик-варяжский князь; согласно преданию, вместе с двугдя братьями в 862 г. по призыву нескольких славянских племен явился править Русью. Рюрик княжил в Новгороде, позднее в Киеве, его братья Синеус а Трувор-в Белоозере и Изборске. (Повесть временных лет. М.-Л., 1950, с. 18).
14 Русский царь Василий Иванович III был впервые титулован императором в договоре, заключенном с послами императора Максимилиана I в Москве в 1514 г. Именно тогда были установалены официальные дипломатические отношения Священной Римской империи с Русским государством (Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными т. I. CПб. 1851, стб. 1503-1508; Итоги и задачи изучения нешней политики России. М., 1981, с. 63-68)
15 Елизавета Тюдор (1533-1603)- королева Англии с 1558 г. В период ее правления была сделана попытка Иваном Грозным заключить с Англией союз, но переговоры по этому вопросу (1559 г.) не увенчались успехом. При Елизавете Тюдор успешно развивались русско-английские торговые связи. (Любименко И.И. История торговых сношений России с Англией. Юрьев, 1912).
16 Нагие-дворянский и боярский род. в XIV-XV вв. Тверского княжества, а позднее Москвы. В 1584 г. были высланы в Углич. После гибели царевича Дмитрия Нагие подверглись опале; Лжедмитрий I возвратил их в Москву и предоставил высокие государственные посты.
Мария Нагая-седьмая жена Ивана IV (с 1581 г.), В 1584 г. вместе с сыном, царевичем Дмитрием, была выслана в Углич. После смерти царевича пострижена в монахини под именем Марфы. В 1605 г. признала Лжедмятрия I своим сыном. Умерла в 1612 г. (Разрядная книга 1550-1536 гг. Составитель Л.Ф.Кузьмина. Ответственный редактор В. И. Буганов. М., 1976, с. 228, 229).
17 Ирина Федоровна Годунова, сестра Бориса Годунова; в 1580 г. выдана за Федора Ивановича. После смерти царя Федора Борис Годунов пытался закрепить власть за Ириной. Население было приведено к присяге царице; ее именем издавались указы. 16 января 1598 г., согласно обычаю, Ирина постриглась в Новодевичьем монастыре под именем .Александры. Умерла в сентябре 1603 г. (Скрынников Р.Г. Россия накануне „смутного времени", с. 125-128).
18 Царевна Феодосия Федоровна родилась в 1592 г. и умерла в младенчестве. (ПСРЛ, Т. XVI. М., 1965, с. 14, 45),
19 Во французском тексте: "...et pour ce vouloit deuement faire convoquer les Estate du pays..." Н. Г. Устрялов ошибочно перевел слово "deuement" (достодолжно, надлежащим образом) как "притворно", что совершенно изменило смысл подлинника (Сказания..., т.1, с.257). Ошибка объясняется, возможно, тем, что слово "deuement." является устаревшим, употреблялось главным образом з актовых источниках (Huguet a. Dictioinnaire de la langue francaise de XVI siecle. Paris, 1933, t. 3, p. 146). Правильный перевод позволяет по-новому осветить вопрос о составе земского собора 1598 г. (См., например: Павлов А.П. Соборная утвержденная грамота об избрании Бориса Годунова на престол.-в кн.: Вспомогательные исторические дисциплины, вып. Х. Л., 1978, о. 228. Автор использовал в своей статье перевод, помещенный в настоящей публикации). О соборе 1598 г. существует обширная новейшая историография (Мордована С.П. К истории утвержденной грамоты 1598 г.-Археографический ежегодник за 1968 г. М., 1970, с. 137-338; ее же. Земский собор 1598 г. Источника и характер представительства. Автореф. канд. диссертации. М., 1971; Скрынников Р.Г. Земский собор 1598 г. и избрание Бориса Годунова на трон.-История СССР, 1977, № 3, с. 141-157; его же. Россия накануне „смутного времени", с. 128 и др.; Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в ХVI-XVII вв. М., 1978. с. 137, 138, 145-147).
20 Маржерет описывает праздничное "шествие на осляти"-обычай, сохранявшийся до конца XVII в. Процессия направлялась к Покровскому собору, один из приделов которого освящен в честь праздника Вход господень в Иерусалим, а оттуда следовала к Успенскому собору в Кремле. (Забелин И. Е. Домашний быт русских царей. СПб., 1869, с. 325).
21 Стефан Баторий (1533-1585) был избран правителем Трансильвании в 1571 г. (с титулом воеводы, позднее-князя); с 1575 г. король Польши. В 1577 г. Стефан Баторий начал войну за Ливонию; в 1579 г. вторгся в Россию, взял Полоцк, Великие Луки и осадил Псков. Затянувшаяся осада привела к истощению сил польско-литовского войска, и в 1582 г. был заключен Запольский мир, по которому к Речи Посполитой отошли Ливония и г. Полоцк. (История Венгрии, т.I, с. 368; Королюк В. Д. Ливонская война. М., 1954).
22 Мстиславский Федор Иванович (ум. в 1622 г.), князь, боярин (с 1576 г.), видный политический и государственный деятель. Трижды (в 1598, 1606 и 1611 гг.) его имя называли в числе кандидатов на русский престол. Во время похода Лжедмитрия I возглавлял армию Бориса Годунова, вначале потерпел поражение под Новгород-Северским, но затем одержал победу под Добрыничами. После воцарения самозванца занимал высокое положение при его .дворе; однако примкнул к заговору Шуйского. В 1606-1607 гг. принимал участие в военных действиях против Болотникова. В 1610 г. возглавил "семибоярщину". (Разрядная книга 1550-1636 гг.; Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-ХVII вв. М.. 1937).
24 Шуйский Василий Иванович (1552-1612), князь, боярин; с 1606 по 1610 гг. царь. В 1605 г. признал Лжедмитрия, но очень скоро был им уличен в измене, приговорен к смерти и помилован в последний момент. Стал во главе заговора против самозванца; после переворота 17(27) мая 1606 г. избран боярами на царство. Проводил крепостническую политику, следуя интересам крупнейших землевладельцев. Крестьянское восстание И. Болотникова (1606-1607) было подавлено правительственными войсками; гораздо менее удачно для Шуйского складывалась борьба против польско-шведской интервенции. В 1610 г. Шуйский был свергнут, пострижен в монахи; в 1611 г. увезен в качестве пленника в Польшу, где и умер. (Смирнов И.И. Восстание Болотникова, с. 396-429 и др.).
25 Густав (1558-1607)-сын шведского короля Эрика ХП, жених царевны Ксении. Борис Годунов, видимо, полагал, что заключение этого брака укрепит международные связи новой царской династии. 3 августе 1599 г. Густав был торжественно встречен в Москве. Но брак расстроился. Густав оказался откровенным ставленником иезуитов и реакционных католических кругов. Они рассматривали брак иностранного принца с московской царевной как начало осуществления совершенно фантастического плана перехода России в католичество. Уже находясь в Москве, Густав скомпрометировал себя тайными сношениями с противниками России. Он был отправлен в Углич, при Лжедмитрии I переведен в Ярославль, а оттуда в Кашин, где и умер. (Буссов К. Московская хроника, с. 35, 340; Реляция Петра Петрея о России начала XVII в., с. 101-102).
26 Эрик XIV (1533-1577)-король Швеции с 1560 г. В 1567 г. в Москве послами Эрика XVI был заключен союзный договор с Русским государством. С помощью этого союза Иван IV надеялся добиться отказа Литвы от претензий на Ливонию. Договор встретил оппозию шведских феодалов и не был подтвержден королем. В 1568 г. недовольство дворянства внутренней политикой короля привело к возникновению заговори, в результате которого Эрик Х1У был свергнут о престола. (История Швеции. М., 1974, с. I63-I54).
27 Иоанн, герцог финляндский (1537-1592)-младший брат Эрика ХIV. Пытался вести самоcтоятельную внешнюю политику, добиваясь отделения Финляндия от Швеции а превращения ее в самостоятельное государство, но в междоусобной войне с королем в 1563 г. потерпел поражение. В 1568 г. стал одним из организаторов заговора против Эрика XIV и захватил престол под именем Иоанна III. (История Швеции, с. 163-164).
28 Сапега Лев (1557-1633)-воевода виленский, гетман и канцлер великий литовский. Польское посольство во главе с Сапегой прибыло в Москву 6 (16) октября 1600 г. для переговоров о "вечном мире". Переговоры велись с перерывами до февраля 1601 г. и завершились заключением 20-летнего перемирия. (Флоря Б.Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос, с. 142-150, 158-160).
29 Принц Иоанн (1580-1602)-брат датского короля Христиана IV, второй жених царевны Ксении. В сентябре 1602 г. принц Иоанн приехал в Москву. Ему было обещано Тверское княжество. Неожиданно принц Иоанн заболел и умер 23 октября. (Буссов К. Московская хроника, с. 87, 342).
30 Христиан IV (1577-1648), король Дании с 1596. г. В период его правления была сделаны шаги к упрочению русско-датских связей. Христиан IV продолжал враждебную политику своих предшественников по отношению к Швеции, стремился к укреплению датского влияния на севере Европы. В войне 1611-1613 гг. Швеции было нанесено поражение. Но неудачное вмешательство Христиана IV в Тридцатилетнюю войну (1613-1648) на стороне антигабсбургской коалиции привело к потере политического влияния Дании. (Геделунд Л. Н. История Дании. СПб., 1907, с. 142-152; История Швеции, с. 185-191).
31 Басманов Петр Федорович- воевода, стольник (1590 г.), окольничий (1601 г.), приближенный Бориса Годунова. В 1604 г. возглавил оборону Новгород-Северского, безуспешно в течение 3 недель осаждаемого войсками Лжедмитрия I, за что был пожалован чином думного боярина. В апреле 1605 г. был назначен командовать войсками, ведущими осаду г. Кромы. 7 мая 1605 г. перешел на сторону самозванце и стал его ближайшим советником. Был убит во дворце Лжeдмитрия 17(27) мая 1606 г. (Разрядная книга 1559-1605 гг. Составитель Л.Ф.Кузьмина. Ответственный редактор В. И. Буганов. М., 1974. с. 259, 319, 320, 354; Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты, с. 198, 210).
32 3 авантюре Джедмитрия I принимали участие несколько польских шляхтичей Домарацких. Маржерет имеет в виду, очевидно, Матвея Домарацкого, львовского подстолего; он был ротмистром в войске Джедмитрия I, попал в плен под Добрыничами. Вновь служил самозванцу после его вступления в Москву. В 1609-1610 гг.-участник польской интервенции. (Polski Slownik biograficzny. Krakow, 1939. t. V, str. 303-304; Русская историческая библиотека, t.I. СПб., 1872, с. 804 и др. Масса И. Краткое известие о Московии в начале ХVII в. М., 1937, с. 121).
33 Федор Годунов (1568-1605)-сын Бориса Годунова. После смерти царя Бориса население и войска присягнули Федору; I июня того же года, при волнениях в Москве, вызванных "прелестными письмами" Лжедмитрия, Федор, его мать Мария и сестра Ксения были взяты под отражу. Через два дня, 3 июня, Федор и Мария Годуновы были убиты. (ПСРЛ, T.XIV. М., 1965, с. 65; Скрынников Р. Г. Борис Годунов, с. 183).
34 К самозванцу 7(17) мая 1605 г. в числе других перешел Василий Васильевич Голицын, сводный брат П.Ф.Басманова, один из крупнейших деятелей смуты. В 1601 г. В. В. Голицын был воеводой; в Смоленске: в 1604 г.-воевода в передовом полку, участник сражении Новгород-Сeверский и под Добрыничами. В 1605 г.-один из организаторов заговора против Лжедмитрия. Имя В. В. Голицына называлось в числе претендентов на русский престол. В 1610 г. участвовал в посольстве к Сигизмунду. Был отправлен в качестве пленника в Польшу, где умер в 1619 г. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 135, 226, 261, 320; Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты, с. 215, 346).
35 Бояре, перешедшие на сторону Лжедмитрия 7(17) мая 1605 г., взяли в качестве пленника Ивана Ивановича Годунова-троюродного племянника Бориса Годунова. В 1598 г. И. И. Годунов был кравчим, в 1603 г.-окольничим. При Лжедмитрии I находился в ссылке. Являясь противником Василия Шуйского, в 1608 г. примкнул к "тушинскому вору"; был им казнен в 1610 г. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 166, 205, 248. Шепелев И.С. Освободительная и классовая борьба в русском государстве в 1608-1610 гг., с. 199-200).
36 Салтыков Михаил Глебович- видный-политический, деятель конца ХVI-начала XVII вв. В 1595 г. окольничий и воевода, с 1601 г. боярин. В 1600-1602 гг.-глава русского посольства в Кракове. Б 1605 г.-воевода в войске Бориса Годунова; 7(17) мая перешел на стороку Лжедмитрия. Один из активных участников заговора против самозванца. При Василии Шуйском был удален воеводой в Ивангород; в 1609 г. примкнул к Лжедмитрию II. Являясь сторонником польского короля, в 1611 г. отправился с посольством в Польшу добиваться присылки новых войск. В Россию не вернулся, умер в Польше до 1621 г. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 218, 219, 227, 254; Шепелев И. С. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1603-1610 гг., с. 95, 130, 502).
37 Бельский Богдан Яковлевич (ум. в 1611 г.)-видный деятель опричнины, участник Ливонской войны; пользовался особым доверием Ивана IV и был им назначен членом регентского совета при Федоре. После смерти Грозного организовал заговор, но потерпел неудачу, и был сослан воеводой в Нижний Новгород. В 1598 г. он был возвращен в Москву и стал одним из приближенных Бориса Годунова. В 1600 г. был вновь обвинен в измене, заключен в тюрьму, за тем сослан
В 1605 г., при приближении Лжедмитрия к Москве, всенародно подтвердил истинность самозванного царевича и вскоре сделался его доверенным лицом. По воцарении Шуйского был отправлен воеводой в Казань. (Разрядная книга 1550-1636 гг., о. 83, 163, 170, 227; Скрынников Р.Г. Борис Годунов, с. 18-19, I32-I33).
38 Сабуровы-костромской боярский род. Годуновы и Вельяминовы-младшие ветви этого рода. (Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969, с. 162-168).
39 Воротынский Иван Михайлович, князь, боярин, воевода. В 1585 г. сослан как сторонник Шуйских; возвращен в 1592 г.; с 1598 г. находился в Москзе. В 1605 г. был среди бояр, встречавших Лжедмитрия I в Туле. Примкнул к заговору Шуйского против самозванца. В 1606 г. он воевода в передовом полку. Воротынский был участником низложения Шуйского в 1610 г., членом правительства "семибоярщины". В 1613 г.-один из кандидатов на русский престол. В 1620-1621 гг.- воевода в Москве. Умер в 1627 г. (Разрядная книгa 1550-1636 гг., с. 227, 243, 256, 312; Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты, с. 214, 244 и др.).
40 Мосальский-Рубец Василий Михайлович, князь, в 1603 г. воевода в Путивле. В 1604 г. он перешел на сторону Лжедмитрия I. Один из организагоров убийства Годуновых. После воцарения Шуйского удален воеводой в Корелу. В 1608 г. примкнул к Лжедмитрию II. Был выслан к Сигизмунду в 1610 г. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 206, 226-228, 230; Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты, с. 231, 322, 355).
41 Бучинский, Ян, польский шляхтич, протестант, секретарь Лжедмитрия I. Пользовался большим доверием самозванца и был весьма влиятельным лицом при его дворе. Зимой 1606 г. ездил в качестве посла Лжедмитрия в Польшу и сопровождал в Россию Марину Мнишек. После переворота 17 (27) мая Шуйский обнародовал показания Яна и его брата Станислава, согласно которым Лжедмитрий замышлял обманом выманить за городскую черту знатных московских бояр и дворян и там их перебить (Собрание Государственных Грамот и Договоров, ч. II. М., 1819, с. 296). Поздлее Ян Вучинский примкнул к Лжедмитрию II. (Polski Slownik biograficzny, t. III, str, 88-39).
42 Сообщение Маржерета о суде над Шуйскими весьма интересно. Известие о применении летописей для чисто практических целей в политическом процессе, о их привлечении как исторического источника по генеалогии уникально. Более того, из подведенного эпизода узнаем, что вся история "измен" рода Шуйских была почерпнута из летописей. Подобный источник выступает в качестве официальных материалов обвинения. Следовательно, летописи носили характер государственных хроник, официальных юридических установлан.г.. чей материал и оценки деяний не подлежали сомнению. На авторитетность и представительность подобного суда указывал еще H. М Карамзин: "Взяли Шуйского с братьями под стражу и велели судить, как дотоле еще никого не судили в России: Собором, избранным людям всех чинов и званий. (Карамзин Н. М. История государства Российского, т. ХI. СПб., 1824, с. 230).
Рассмотренный эпизод интересен также и тем, что дает возможность объяснить причины создания одного из интересных памятников публицистики периода "Смуты". Для того, чтобы ослабить впечатление от судилища, на котором Шуйский был признан виновным, и подкрепить его права на царский трон, ровно через полгода, в середине 1606 г. было создано специальное публицистическое произведение-"Повесть, како отомсти всевидящее око Христос Борису Годунову пролитое неповиные крови нового своего страстотерпца благоверного царевича Дмитрия Углечского". В нем подвергнут уничтожающей критике тщеславный, гордый, "обуреваемый дыханием славобесия" Борис Годунов и еретик, вероотступник, „угодник сатаны" самозванец Гришка Отрепьев. Им противопоставлен Василий Шуйский, "муж добродетельный", представитель знаменитого рода, который назначала от прародителей своих" держал в сердце своем "к богу велию веру и к человеком нелицемерную правду". Основываясь все на тех же летописях, автор "Повести" подчеркивает значение нового царя "прежних великих благородных царей корени". Т.о., в сообщении Маржерета о летописях и их роли в процессе над Шуйским находим уникальное известие, объясняющее появление одного из памятников публицистики, призванного опровергнуть приговор сопернику Лжедмитрия I и обосновать избрание на московский престол нового „императора", царя Василия Ивановича. (Буганов В.К., Корецкий В.И., Станиславский А.Л. "Повесть како отомсти"-памятник ранней публицистики Смутного временя. ТОДРЛ, т. 28. Л., 1974, с. 231-254).
43 Мнишек Юрий (ум. в 1613 г.)- сандомирский воевода, сказал активную помощь Лжедмитрию I. Преследовал при этом самые корыстные цела, так как, являясь управляющим королевскими имениями, к концу 1603 г. очередной раз находился на грани полного разорения, Ипользуя свои связи при дворе и при резиденции папского нунция, стремился к тому, чтобы склонять Сигизмунда III к поддержке самозванца. Сопровождал Лжедмитрия в походе в Россию, но после неудачи под Новгород-Северским уехал вместе с большинством поляков. Прибыл в Москву со свитой Марины в мае 1605 г., после переворота был сослан в Ярославль. В 1608 г. отпущен в Польшу, но вместо того отправился в Тушинский лагерь. Окончательно уехал в Польшу в конце 1608 г. (Записки гетмана Жолкевского о Московской войне. Спб., 1871, стб. 7-11; Пирлинг П. Дмитрий Самозванец. в. , 1912, с. 310-320 и др.).
44 Марина Мнишек (ок. 1588-ок. 1614 гг.), дочь сандомирского воеводы. Став женой Лжедмитрия I, она получила в удел Новгород и Псков. После переворота 17 (27 мая) 1606 г. содержалась в Ярославле, откуда в 1608 г. отпущена в Польшу с условием отказаться от претензий на русский трон. Вместе с отцом Юрием Мнишеком бежала в Тушино, где признала Лжедмидтрия и своим мужем. Последовала за "тушинским вором" в Калугу. После гибели самозванца сын Мараны и Лжедмитрия II Иван (рожд. в 1611 г.) был "провозглашен" казаками атамана И. Заруцкого царевичем. В 1614 г. казаки выдали Марину правительственным войскам; умерла в заточения. (Пирлинг П. Дмитрий Самозванец; Гиршберг А. Марина Мнишек. М., 1908).
45 Константин Вишневецкий (1564-1641 гг.)-князь, воевода Черной Руси, староста кременецкий, зять Марины Мнишек. Вместе со своим братом князем Адамом Вишневецким принимал самое непосредственное застиг в авантюре самозванца. Последний "объявился" в 1603 г. в имении князя Адама, городке Брагине. Оттуда самозванец попадает в имение Константина Вишневецкого на Волыни, в замок Вишневец на реке Горынь. Вскоре "царевич" был отправлен в Самбор. Здесь, в доме князя Константина и произошла его первая встреча с воеводой Сандомирским Юрием Мнишеком. После "воцарения" Лжедмитрия I Вищневецкий приезжал в Москву со свитой Марины Мнишек. После убийства самозванца был захвачен в плен, но вскоре отпущен "в Литву". В дальнейшем Константин Вишневецкий принял самое активное участие в польской интервенции, в осаде Троицко-Сергиевского монастыря, в походах королевича Владислава. (Пирлинг П. Дмитрий Самозванец, с. 78, 37; Буссов К. Московская хроника, с. 346).
46 Татищев Михаил Игнатьевич, ясельничий (1598), окольничий (1607), думный дворянин. В 1605 г. ~ участник заговора против Самозванца. В 1607 г. послан воеводой в Новгород, где был убит в 1609 г. по подозрению в измене Шуйскому. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 146, 239; С.Ф.Платонов. Очерки по истории смуты, с. 227, 293-296; И.С.Шепелев. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1608-1610 гг., с. 239).
47 „Царь Петр", Илья Горчаков (Илейка Муромец)-самозванец. Был захвачен, вместе с Болотниковым, в Туле и казнен в 1607 г. Весной 1606 г. он возглавил поход на Москву терских и волжских казаков. В.И.Корецкий пишет: „Казаки прорвались мимо Астрахани на Волгу и дошли до Самары, где их встретил с грамотою от Лжедмитрия Третьяк Юрлов, велевший им "итти к Москве наспех". Они дошли до Вязовых гор (в десяти верстах выше Свияжска), где узнали об убийстве Лжедмитрия и повернули назад". В дальнейшем участники похода примкнули к восстанию Болотникова. исследователь отмечает также, что сообщение Маржерета о царевиче Петре заслуживает всяческого внимания, ибо в основном подтверждается документальными материалами. Исключение составляет противопоставление „царевича Петра" Лжедмитрию I: "... версию Маржерета о том, что выступление направлялось непосредственно против Лжедмитрия, принять нельзя". Это противоречит не только показаниям "царевича", но и его приходу в Путивль, гда князь Григорий Шаховской правил от имени Лжедмитрия I. Сохранялись письма, в титуле которых упоминаются оба самозванца одновременно. В них читаем: „Божиею милостью великого государя царя и великого князя Дмитрея Ивановича всеа Руси и государя благоверного царевича и великого князя Петра Федоровича, всеа Руси самодержцев". (Корецкий В. И, Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России, с. 253-255. См. также. Назаров В. Д, Флоря Б.Н. Крестьянские восстания под предводительством И. И.Болотникова и Речь Посполитая. В кн.: Крестьянские войны в России ХVIII-ХVIII веков: проблемы, поиски, решения. М. 1974, с. 326-352).
48 Олесницкий Николай (ок. 1558-1629), кастелян г. Малогощ; прибыл в Москву на коронацию Марины в качестве посла Сигизмунда III., Позднее был каштеляном радомским (1613 г.) и воеводой люблинским (1619 г.). Автор записок "Gody moskiewskie, czyli diariusz, o Dymitrze i Marynie". (Polski Slownik Biograficzci, t. XXIII, str. 771-773).
49 Бертран де Кассан- французски купец из города Ла-Рошель; впервые приехал в Россию в 1560 г. После гибели Лжедмитрия I иностранным купцам, имевшим с ним дело, в том числе и Бертрану, было отказано в выплате денег. Бертран просил заступничества у Генриха IV; ответом была грамота французского короля царю Шуйскому, содержащая просьбу содействовать купцу в получении денег. (Жордания Г. Очерки..., с. 109-115).
50 Бучинский Станислав- секретарь Лжедмитрия I, брат Яна Бучинского. (Polski Slownik biograficzcy, t. III, str. 88-89).
51 Шереметев Петр Никитович, боярин, воевода, после воцарения Василия Шуйского оказался в оппозиции. В конце мая- начале июня 1605 г. ездил в Углич за мощами царевича Дмитряя; таким образом, как указывает Маржерет, отсутствовал в Москве при происходивших волнениях. Вскоре был послан воеводой во Псков. В сентябре 1608 г, когда псковичи признали царем "тушинского вора" П.Н. Шереметев был схвачен, посажен в тюрьму и казнен. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 13, 122, 132-133; И.С. Шепелев. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1608-1510 гг., о. 130. 221-229).
52 Вишневецкий Адам, князь, крупнейший землельный магнат Речи Посполитой, брат князя Константина Вишневецкого. Лжедмитрий I получал от него помощь в приобретении оружия и вербовке наемников-шляхты и казаков. Это вызвало пеписку между Адамом Вишневецким и королем Сигизмундом III. После убийства Лжедмитрия I князь Адам помогал „тушинскому вору". В январе 1603 г. в Орел к "царику" Адам Вишневецкий призвал войска для борьбы с Москвой. (Пирлинг П. Дмитрий Самозванец, с. 63-74; Буссов К. Московская хроника, с. 565; Реляция Петра Петрея о России начала ХVII в., с. 112-114).
53 Показательно, что углубленное изучение Священного Писания, столь типичная черта протестанта времени становления новой религии, служила для Маржерета признаком рассудительности, ума и положительных душевных качеств человека и монарха. Оценивая поведение Лжедмитрия I и его пренебрежительное отношение к православной религии, капитан подчеркивал, что это произошло от ряда причин. Основные заключались в том, что он был в Польше, где познакомился с различными религиями (и, следовательно, не только с католицизмом, но и протестантизмом) и где мог познать истинный смысл догматов веры, которые все христиане (и, конечно, наиболее рьяно протестанты) должны почитать. Все эти рассуждения о уме и "культуре" самозванца и, наоборот, о "невежестве" его подданных интересны не только потому, что указывают на знакомство Лжедмитрия I с протестантами в Польше, о чем был осведомлен Маржерет, но и определяют саму религиозную принадлежность автора рассматриваемой книги
1 верста = 1.07 км
1 лье = 4.44 км
1 локоть = 1.2 м
1 фут = 0.32 м
Меры площади
1 десятина, или 2 четверти = 109.25 ар.
1 арпан = 42.21 ар.
Мepы емкости
1 мюид (мера для жидкостей и сыпучих тел) = 274 л
1 шопин (мера для жидкостей) = 0.52 л
Публикация 1982 г.
Введение
Посвящение королю
Предуведомление читателю
Часть 1
Часть 2
Приложение
СОСТОЯНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА МОСКОВИИ
С ОПИСАНИЕМ ТОГО, ЧТО ПРОИЗОШЛО ТАМ
НАИБОЛЕЕ ПАМЯТНОГО И ТРАГИЧЕСКОГО ПРИ ПРАВЛЕНИИ
ЧЕТЫРЕХ ИМПЕРАТОРОВ, ИМЕННО, С 1590 ГОДА ПО
СЕНТЯБРЬ 1606.
Книга заинтересовала парижан. Ее читали и при дворе, ибо в посвящении королю Генриху IV автор указывал, что написал ее „по повеленио" его величества, и в научных кругах, Маржерет был принят и долго беседовал с известным гуманистом и историком де Ту, главным хранителем королевской библиотека, создававшим именно в то время очерк по истории России, в его фундаментальном труде "История своего времени". Чем же объясняется подобная популярность небольшого сочинения совершенно безвестного офицера? Видимо, ответ на этот вопрос можно найти и в интересе и далекой экзотической стране, и в [8] политической обстановке самой Франции, и в ее недавней истории конца ХVI-начала ХVII вв.
К моменту выхода книги в стране около сорока лет полыхало пламя гражданской и религиозной войны. За этот период государственная и территориальная общность Франция находилась под угрозой гибели много раз. В стране действовала полицентрическая система власти. Кроме короля, в стране некоторые области управлялись Католической лигой, другие подчинялись гугенотам, во главе которых стоял Генрих Бурбон (будущий Генрих IV), и, наконец, в Париже действовало собственное самоуправление. Кровавые битвы между единоплеменниками, выступавшими под различными политическими и религиозными знаменами, страшная Варфоломеевская ночь, восстания крестьян и горожан против сеньоров, бюргерской верхушка, королевской и местной администрации, грабежи и убийства, производимые наемными отрядами, приглашенными на помощь враждующими группировками, полная деграцация и распад структуры политической власти, и, как следствие этого, развал и анархия в стране, гибель всех символов права и порядка, физическое истребление мирного населения в ходе военных действий, вымирание целых округов вследствие страшных стихийных бедствий, голода, эпидемии-вот какую картину наблюдали читатели книги Маржерета на протяжении многих лет в собственной стране. Несмотря на все усилия Генриха IV, направленные на стабилизацию-Нантский эдикт, свободу вероисповедания, во Франции царило весьма призрачное спокойствие, могущее каждодневно быть нарушено выступлениями политического или классового характера. Неоднократные покушения на короля и, наконец, его демонстративное убийство в 1610 г., через три года после публикации книги Маржерета, показывали в достаточной степени кризис и политическую слабость центральной власти в стране. Именно в этой связи современникам была интересна книга отставного капитана. И, прежде всего, в силу исторических и политических аналогий а параллелей, которые она предлагала своим читателям. [9]
Эти параллели разительно напоминали события, произошедшие совсем недавно, и в которых мог участвовать сам читатель, к которые он, безусловно, знал ж наблюдал. В книге дано описание смерти Ивана Грозного, "страшного тирана", трагедии Бориса Годунова, „чудесного воцарения" Лжедмитрия I, появления вооруженных поляков в Москве, гибели самозванца, голода, мятежей, классовых волнений, кровавых баталий, начинающейся иностранной интервенции, внутренней распри, борьбы за власть в огромной стране. Все это находило отклик в памяти любого француза. Действительно, на его глазах совершилась смерть Карла IX, одного из организаторов Варфоломеевско и ночи, трагедия и гибель клана герцогов Гизов, убийство последнего Валуа-Генриха III, "счастливое воцарение" Генриха Бурбона, голод, мятеж, крестьянское восстание "Кроканов" на юге страны, введение испанского гарнизона в Париж, анархия, ожесточенная борьба за власть. Отмечать параллели, видимо, просто излишне 2. Нужно подчеркнуть только одно. Интерес французского [10] читателя к книге Маржерета дал не только не случаен, но и характерен. Весьма определенная заинтересованность в информации о русской действительности была, пожалуй, типична для культурного европейца ХVII в. искавшего аналогов и ответов на волновавшие его политические вопросы бурной эпохи войн и революций в истории и политике России, и отнюдь не стремившегося при этом только лишь противопоставить Западную Европу Восточной. Это явление было характерно и отражало, видимо, не только мнение читающей публики, но мнение ученых и политиков. Достаточно отметить, что в одном из западноевропейских сочинений изображение русской Смуты начала ХVII в. дано так, что заставляет читателя вспомнить Английскую буржуазную революцию. Речь идет о "Истории Московии" Джона Мильтона, блестящего представителя европейской культуры и политики 3. Сходная тенденция-перенос на русскую историю конца XVI-начала ХVII в. взглядов, понятий, проблем и их решений, характерных для Франции начала ХVII в., видим в труде де Ту 4.
Несмотря на популярность книги, сведений о жизни ее автора немного. Почти неизвестна его биография до приезда в Россию. И это объясняется не столько нежеланием Маржерета, любителя приключений, сохранить инкогнито в политических делах, или из-за этических соображений (о них он вспоминал весьма редко), сколько незначительным, почти незаметным положением, которое он занимал у себя на родине, куда, что весьма характерно, после своего отъезда капитан не очень стремился возвратиться (не были ли к тому у весьма "энергичного" офицера свои веские причины?). Не повлияли на полноту сведений о "деятельности" [11] Маржерета ни публикация его книги при Генрихе IV, ни ее переиздание при Людовике Солнце в 60-е гг. ХVII в. Но и та часть биографии капитана, которая связана с его пребыванием в 10-20-e гг. ХVII в. в Польше и в крупнейшем транзитном центре Германии Гамбурге, также почти неизвестна. Видимо, этому способствовали не только связи Маржерета с его добрыми друзьями-англичанами, но и служба в качестве политического агента в соответствующем ведомстве, пользующимся большим вниманием на протяжении 20-х гг. ХVII в. кардинала Ришелье. Как французские, так а русские историки XVII-XX вв. осветили биографию капитана в самых общих чертах. Даже в наше время французская историография, в том числе и энциклопедические справочника, не сообщают ничего нового по сравнению с трудами ХVIII-ХIХ вв. Вероятно, в этом нет особой вины исследователей. Надо предположить, что в архивах Франции нет никаких дополнительных сведений о Маржерете 5. [12]
Маржерет (Mаrgerеt) Жак родился около 1550 или 1560 гг. в городке Оксон во Франции, расположенном на границе Бургундии и провинции Империи- Франш-Контэ. Последнее обстоятельство и позволяло Жаку-Огюсту де Ту назвать его "франшконтийцем". По некоторым косвенным данным можно полагать, что принадлежал Маржерет по рождению к „дворянам мантии", т.е. к судейскому сословию. Религиозные войны затронули и этот район Франции. Маржерет принимал в них участие. В начале 90-х гг. ХVI в. он уехал на Балканы. Здесь он в качестве наемника-офицера воевал против турок в войсках императора, трансильванского князя и польского короля. В 1600 г. завербовался на службу в Россию. В Москве капитан командовал пехотной ротой. Участвовал он в борьбе против Лжедмитрия, а с приходом последнего в Москву становится начальником одного из отрядов гвардии. Маржерет прожил в Россия до сентября 1606 г., когда он уехал через Архангельск во Францию. Он был принят королем, рассказывал о своих путешествиях, и опубликовал о них книгу. 6 Вскоре капитан вернулся в Россию, где [13] поступил на службу к Лжедмитрию II, а затем к польскому гетману Ходкевскому. Маржерет участвовал в Клушинской битве (1610 г.). а в марте 1611 г. в подавлении восстания москвичей против интервентов, в поджоге и уничтожении Москвы. 7 Осенью 1611 г. капитан уехал в Польшу, а затем через Гамбург и Англию во Францию. Вояж на Британские острова был продиктован тесными контактами с английским резидентом в Москве Джоном Мериком 8 Его поручения капитан [14] исполнял неоднократно 9.
На контактах Маржерета с англичанами, видимо, стоит остановиться несколько подробнее, ибо они во многом дополняют наши представления о „специфических особенностях" службы капитана в Москве. Эти контакты были постоянны. Маржерет служил вместе с англичанами и шотландцами в "гвардии" Лжедмитрия, уехал из Москвы в 1606 г. вместе с англичанами, во время путешествия останавливался в Ярославле на английском подворье. Известна переписка Маржерета с английским резидентом в Москве. Наконец, попытка возвращения летом 1612 г. на русскую службу предпринималась капитаном совместно с англичанами. На вполне определенные отношения Маржерета со "своими друзьями" указывает письмо капитана Джону Мерику. В этом письме-донесении корреспондент неоднократно подчеркивает свою готовность служить адресату: „Я не могу упустить случая, чтобы изъявить моей готовности к вашим услугам и кратко уведомить вас о Москве...". и далее: „Примите, м. г., сии строки в удостоверении всегдашней готовности служить Вам" 10. И это не традиционная формула вежливости. На услуги и на [15] характер таких услуг, которые оказывал капитан англичанам, вполне определенно указывает само содержание письма, сообщающее очень четко и конкретно о военной и политической обстановке в Москве, в самый разгар борьбы с поляками. Более того, из письма становится ясно, что подобная переписка велась систематически.
Напечатано было письмо в историко-географическом сборнике С. Перчаса „Наши Пилигримы" ("Посмертный Гаклюйт, или Пилигрим Перчаса") в третьем томе. Сам издатель и дальнейшая публикация письма также наводят на вполне определенные выводы. Как известно, в начале XVII в. послы и резиденты английской стороны были теснейшим образом связаны с Робертом Сесилем графом Солсбери, министром Елизаветы I и Якова I. Этому министру подчинялась дипломатическая служба и разведка. Одним из каналов его информации была переписка фанатического любителя путешествий, открытий, всяких рассказах о чудесах природы архидьякона и пребенда Вестминстера Ричарда Гаклюйта. Сей ученый муж издавал письма и отчеты путешественников в своих сборниках, одновременно информировал министра Р. Сесиля о всех известиях политического, экономического и военного характера. Так, большинство сообщений о России, поступающих от частных лиц, шло в Лондон к главе разведки через Р. Гаклюйта. Сохранилась одно из писем английского фактора Джосиана Логана с Печоры, датированное летом 1611 г. Оно направлено Р. Гаклюйту и содержит ценные сведения о плаваниях русских на восток в Северном ледовитом океане. Вот что пишет Д. Логан: „Таким образом, я вам открыл самый большой секрет и то, что, насколько я знаю, ближе всего подходит к истине; если вы найдете это нужным, доставьте графу Сэлсбери (Salisbury) копию с этого письма" 11. Это письмо [16] после смерти Гаклюйта (1616 г.) было опубликовано его преемником Перчасом в 1625 г. в третьем томе своих „Пилигримов", именно там, где находится и письмо Маржерета к Джону Мерику. Это позволяет заключить, что Мерик посылал часть своих донесений графу Солсбери и его преемникам через Гаклюйта. А, следовательно, капитан состоял агентом английского посла, что впрочем подтверждается и не только содержанием рассмотренного послания, но и всеми его дальнейшими действиями Маржерета.
На родине Маржерет пробыл недолго, уже к весне 1612 г. он был в Гамбурге. Его занимал новый проект, который предусматривал захват русского Севера и передачу его под протекторат британской короны 12. Для того, чтобы осуществить подобный план, Маржерет стремится поступить на русскую службу, совместно с английскими офицерами. Но в ответ на свое предложение англичане получали вежливый, но [17] твердый отказ- русское правительство в них не нуждалось. Грамота, отправленная офицерам, подписана князем Дмитрием Пожарским "со товарыщи". Интересно, что русские превосходно знали о всех деяниях бравого капитана. В документе прямо высказано удивление, что стремящиеся на русскую службу офицеры находятся вместе с Маржеретом. В грамоте указано на предательство капитана, борьбу на стороне поляков, грабеж и убийство мирного населения, мародерство и воровство. "И как польские и литовские люди крестное свое целованье преступили, оплота московских бояр, царствующии град Москву разорили, выжгли и людеи секли, и тот Яков Маржерет, вместе с польскими а литовскими людьми, кровь крестьянскую проливал и злее польских людей, а в осаде с польскими и с литовскими людьми в Москве от нас сидел, и награбився государские казны, дорогих узорочей несчетно, из Москвы пошел в Польшу..." 13 Маржерету действительно очень повезло, он вместе с солдатами своей роты немцами и поляками, разграбил сокровища из государственной казны. Хранилище в Кремле, где она находилась. Маржерет неоднократно посещал, вместе с самозванцем, в качестве офицера охраны. Осведомленность капитана простерлась настолько. что он составил описание некоторых сокровищ, которые он видел в казне. Это описание находим в записках. В грамоте, посланной англичанам, князь Дмитрий Пожарский весьма [18] резонно заявил, что учитывая все деяния наемника Маржерета-"Московскому государству зло многое чинил и кровь крестьянскую проливал, ни в котором земле ему, опричь Польши места не будет". Слова князя оказались пророческими. С 1612 г. Маржерет действительно скитался по Польше и Германии и до своей смерти в начале 20-х гг. исполнял роль французского политического агента и мелкого фактора по торговле мехами. 14
Популярность записок объясняется не только интересом современников. Памятник французской письменной культуры начала ХУII в. привлекает исследователей, профессиональных историков и географов, на всем протяжении своего 375-летнего существования. Сочинение Маржерета заслуживает пристального внимания, как источник по истории русско-французских культурных отношений. Записки являются, пожалуй, одним иг первых трудов, посвященных России, и созданным уроженцем Франции, не только посетившим, но и служившим несколько лет в Москве. Само по себе издание сочинения Маржерета-незаменимое свидетельство интереса [19] "массового" 15 читателя к Московии я определенный шаг в становления культурных связей в Европе в ХVII в., начало которого ознаменовалось появлением такого гуманистического труда, как "История своего времени" де Ту.
Но есть и другие причины, по которым записка привлекают внимание исследователей. Труд Маржерета интересен, как свод информации о Россия. Сочинение выступает в качестве непосредственного источника, содержащего сведения по весьма многочисленным отраслям знаний духовной е материальной жизни России.
Прежде чем классифицировать конкретную информацию по тем или иным проблемам, необходимо отметать, что самые разнообразные сведения о Московии рассыпаны по всей книге без четкого плана. Структура книги весьма расплывчата, с частыми нарушениями основного изложения, с отступлениями, с вводными эпизодами и воспоминаниями, Н. Г. Устрялов довольно верно подметил слабые стороны книги. Он писал, что "судя по слогу, можно думать, что автор никогда не беседовал с музами"... 16 добавим только, что на это указывают структура книги а само изложение. Поэтому для-того, чтобы ответить на вопрос, ка»ая именно информация находится в книге по определенным проблемам, необходимо исследовать весь объем фактографического материала. [20] Причем эта систематизация не может опираться на внешнюю структуру-книги, в ней нет разбавки на главы. Все это заставляет более тщательно я более подробно отнестись к классификация сведений 17.
Открывается книга весьма традиционно. Маржерет дает описание страны. Географическое положение, границы, климат, рельефы, пути сообщения- вопросы, которые затронуты в записках. Автор сообщает о территории страны, которая имеет своими пределами Литву, Подолию, Турцию, реку Обь, Каспийское море, Ливонию, Швецию, Норвегию, Новую Землю и Ледовитый океан. Маржерет дает краткие известия о сельском хозяйстве: перечисляет важнейшие злаки, плоды, указывает на агротехнические особенности сельского хозяйства Руси. Он указывает, что в продаже чрезвычайно много хлеба, меда. Отмечает крайнюю дешевизну мяса, благодаря большому поголовью рогатого скота и овец, обилие и разнообразие превосходной рыбы-стерляди, белуги, осетров, белорыбицы, семги, форели. „Подобного богатства нет в Евpoпe"-заключает автор.
Большое место занимают в книге сведения о внешней и внутренней политике Руси. В записках находим, комплексные сведения о политической жизни страны, о правительстве, смене династий, дипломатических отношениях, социальных явлениях.
Открывается указанный цикл сообщений информацией о генеалогии великих князей, ведущих свой род "из Дании". Причем автор ссылается на русские летописи. Последних он, конечно, не использовал, но характерно, что Маржерет знает этот исторический источник. Сообщает капитан и о титуле русского царя, о внешних отношениях России со странами [21] Европы и Азии.
Маржерет рассказывает о истории Россия конца XVI в. В записках помещен небольшой рассказ о деяниях царя Ивана Васильевича. Некоторые сведения заслуживают пристального внимания. Так, Маржерет указывает, что, вопреки легенде, царевич Иван умер не от удара посохом, хотя он знает о столкновении Грозного с сыном. Последний, как подчеркивает автор записок, скончался спустя некоторое время во время путешествия на богомолье.
Интересные и подробные сообщения находим в книге о царе Федоре, его правлении, о влияния Бориса Годунова на внутреннюю и внешнюю политику России. Сообщает капитан а о "покушении" на царевича Дмитрия. Автор обвиняет Бориса в непосредственном заговоре о целью убийства претендента на царский трон. Маржерет уверяет своих читателей, что царевич остался жив, что вместо него похоронен другой. Капитан рассказывает о смерти царя Федора, выборах на царство Бориса, о его "прагматизме" в политических делах, о мерах по организации грандиозного похода против татар, о укреплении государственных границ.
Изложение затем прерывается, но вся вторая половина книги целиком посвящена политической истории. Маржерет продолжает рассказ о Бориса, о его отношении к боярам, о его "коварстве", с которым он расправлялся со своими врагами, о приезде в Москву и сватовстве принца Густава. Законен, в книге приведены довольно подробные известия о голоде в стране, о начале классовых волнений на окраинах Московского государства.
Начиная с 1604 г. рассказ становится все более подробнее и четче, иногда с точными датами. Маржерет сообщает о появлении в 1604 г. на границе "Дмитрия Ивановича" с 4 тысячами войска, о битве под Новгород-Северском в декабре 1604 г., и о битве под Кромами в январе 1605, в которых поляки были разбиты, о переходе на сторону самозванца войск через месяц после того, как пршло известие о смерти царя Бориса. [22]
Капитан довольно последовательно излагает дальнейшие известия: приезд Лжедмитрия I в Москву, его коронация в конце июня 1605 г., посольство в Польшу, опала Шуйских, приезд Марины, венчание ее с самозванцем, заговор и убийство "царя Дмитрия". Крайне интересно сообщение о волнении среди волжских казаков, у которых появился самозванец под именем Петра, сына царя Федора. Заслуживает самого пристального внимания при этом небольшое уточнение ,Маржерета, пытавшегося сравнять казаков "между Астраханью и Казанью" с казаками Подолии и Волыни.
Автор был очевидцем восстания жителей Москвы против поляков. Зам Маржерет удачно избег участи некоторых телохранителей самозванца. Капитан сообщает об избрании царе Василия Шуйского. В заключении книги Маржерет дает характеристику "деяний" самозванца и делает предположение о eгo чудесном спасении.
Сравнительно много сведений в книге о религии. И это естественно. Автор, истинный сын своего века, жил в ту эпоху, когда религия определяла не только нравственные и этические критерии члена общества, но и его идеологические и политические взгляды. Мapжepeт сообщает, что русские-христиане греческого вероисповедания. Приняли они крещение лет 700 до приезда капитана в Москву. Маржерет сообщает о положении духовенства в России, о праздновании религиозных праздников- масленицы, пасхи и других. Подробно автор записок рассказывает о веротерпимости русских, что ему, очевидцу и участнику религиозных войн во Франции и борьбы с турками на Балканах, кажется достойным всяческого внимания. Он сообщает о жителях московской Немецкой слободы, населенной преимущественно лютеранами-лифляндцами. На территории огромной России, присовокупляет автор записок, рассчитывая поразить своих читателей, под властью царя, кроме немцев-лютеран, довольно легко уживаются магометане и язычники-татары, турки, персы, мордва, «не говоря о сибиряках и лапландцах".
Другой цикл информации связан с описанием социальной [23] структуры общества. Правда, эти сведения относятся к определенной прослойке-дворянству» Именно о нем почти все сведения. Автор превосходно понимает феодальную иерархию. маржерет отмечает, что свое богатство дворяне измеряют по количеству слуг (холопов?). Весьма подробно освещены обязанности и службы дворян, и прежде всего военная.
Представляют значительный интерес "политологические" наблюдения автора записок. Это известия о самодержавии русского царя. Подчеркивается полное и беспрекословное подчинение всех подданных без исключения своему государю. Подобное наблюдение могло быть, конечно, по достоинству оценено французским читателем начала ХVII в. Маржерет подчеркивает, что носителем верховной власти является царь. Правительство и правительственные учреждения суть органы исполнительной власти, Единственный источник законодательства-государь.
Много и, пожалуй, с известным знанием дела рисует Маржерет структуру государственной власти России. Он пишет о Боярской Думе и о ее составе, о Приказах, о дьяках-"секретарях" Думы, о сборе средств в государственную казну, о системе обложения. Приведены известия о налогах, о накоплении казной драгоценных металлов- золота, серебра, добычи которых в России не было, о русских монетах и их номинальной стоимости.
В запасках подробно изложены известия о военных силах России. Автор дает весьма интересное описание войск, останавливается на их численности, организации, снабжении, стратегии и тактике.
Итак, в книге находим информацию по следующим проблемам: политическая и социальная история России конца ХVI-начала ХVII вв., государственный строй, идеи самодержавия, религия, дворянство, бюрократия, военные силы. Рассмотрены также вопросы, связанные с географическим положением страны и ее сельским хозяйством. Как видим, круг информации достаточно широкий.
Видимо, надо отметить некоторые наблюдения, [24] относящиеся к тексту записок. Специфическая черта книга-это ее конкретность. Факт-это почти всегда констатация события или действия, без сложной взаимозависимости и взаимоусловливаемости. Автор не берется за воспроизведение каких-либо широких обобщений, сложных картин политической жизни или даже своих собственных гипотез, предположений. В тексте почтя всегда приводятся только события или их совокупность в элементарной последовательности. Этим, безусловно, сочинение Маржерета разительно отличается от некоторых „ученых" трудов предшественников или современников (С. Герберштейна, П. Петрея и Д. Мильтона). Но, может быть, подобное явление и послужило в известной степени популярности книги в историографии.
Какие же источники попользовал автор записок в процессе работы над своим произведением? Можно с полным правом утверждать, что никаких русских письменных памятников им не привлекалось, хотя название "русские летописи" ему хорошо знакомо и он знал о их существовании. Думается, что столь категорично можно утверждать и другое. Маржеретом не были использованы и труды предшественников, писавших о России. И если русские летописи неоднократно упоминаются з тексте, то было бы напрасно искать хоть какой-нибудь намек на знакомство автора записок с сочинениями иностранцев. Итак, надо полагать, что основной комплекс пактов базируется на воспоминаниях Маржерета, на описании того, что он видел, слышал, в чем иногда сам участвовал. На источник, принадлежащий автору, непрофессиональному сочинителю, далекому от требований научных историко-политических трактатов, указывает и сама форма изложения. Факты, наблюдения, описания Маржерета почти никогда не претендуют на сложную логическую взаимосвязь с другими явлениями на внутреннее смысловое значение. Автор дает просто описание факта, события, его внешний рисунок, просто констатация. Можно привести многo примеров подобной манеры изложения фактов. Но остановимся лишь на одном описании важного события дипломатического характера. [25]
Маржерет сообщает о приезде в Москву при царе Борисе польско-литовского посольства во глазе с Сапегой. Из повествования автора нельзя узнать с какой целью прибыло посольство, его состав, даже точную дату пребывания его р. столице. Зато мы получаем превосходное описание свиты встречающих, роскошного зала, где находился царь, его сопровождающих, торжественного обеда в честь делегации, наконец, угощения, посланного дипломатам с царского стола. Подобная "внешняя" картина событий вне всякого сомнения базируется на тех впечатлениях иностранного офицера, который в качестве охранника был допущен к торжественной встрече дипломатов, а затем доставлял царские подарки к ним на подворье, где они остановились.
Кроме собственных наблюдений, Маржерет включает в книгу факты, почерпнутые из уст других очевидцев. Подобными информаторами были представителя самых различных кругов: самозванец, его секретарь протестант Станислав Бучинский, "император" Василий Шуйский, "царь" Симеон Бекбулатович, французский купец Бертран де Кассан и даже безымянный повар-француз, слуга Юрия Мнишека, представители русской администрации, иностранцы-наемники. Каждый из них сообщил определенные сведения. Хотя подобная информация имеет неодинаковую степень достоверности, она интересна благодаря различной социальной, политической, национальной принадлежности информатора, его личных оценок и субъективного восприятия действительности.
Устная информация является основой сочинения Маржерета. И все же утверждать, что она единственный источник книги, нельзя. Некоторые наблюдения над текстом заставляют думать, что автор использовал письменные источники.
Обращают на себя внимание известия записок с конца. 1604 по середину 1505 гг. Эти известия постепенно приобретают форму записей участника событий, непосредственно и в определенной последовательности фиксировавшего важнейшие факты действительности. Тик, сообщая об осаде Новгород-Северского, автор дает точную дату выхода армии царя [26] Бориса на исходные рубежи и даже определяет топографию расположения войск "в десяти верстах" от сил Лжедмитрия I. Далее в книге следуют точно датированные известия: 20 декабря 1604 г. трехчасовой бой под Новгород-Северским;
28 декабря уход Джедмитрия I в Северскую землю; утром 21 января 1605 г. поражение самозванца и его бегство в Путивль. Последующие сведения также подтверждают характер сообщений. В записках находим известия о Лжедмитрии I, который оставался в Путивле до мая 1605 г., о осаде Рыльска, длившейся 15 дней, о смерти царя Бориса "от апоплексии в субботу двадцать третьего апреля" 1605 г. В книге сообщается о приезде в армию 27 апреля Басманова, о переходе его, вместе с Голицыном, на сторону самозванца 17 мая. Затем Маржерет дает точные сведения вплоть до убийства Лжедмитрия I, т.е. до субботы 27 мая 1606 г. Все эти датированные известия особенно четко видны на общем фоне недатированных сообщений, которые в книге превалируют. Какова же форма источника?
Комплекс датированных сообщений, иногда с точным определением времени и места событий, заставляет думать, что в их основе лежит письменный источник мемуарно-дневникового или эпистолярного характера. Возможно, при определении надо отдать предпочтение последнему. О его существовании заставляет думать следующие обстоятельства. Во-первых, очень краткая, лапидарная форма повествования, скорее характерна для делового письма-донесения, нежели для обстоятельного мемуара. Во-вторых, мы ничего не знаем о дневнике Маржерета, скорее, наоборот все предыдущие известия носят характер сообщений по позднейшим воспоминаниям автора, тогда как письма Маржерета, очень краткие, но весьма содержательные, сохранились. Поэтому можно предположить, что рассмотренный комплекс сведений был почерпнут Маржеретом из копий-черновиков собственных писем, направленных адресату в Москву, а может быть и заграницу, учитывая связь капитана с англичанами.
В своей книге Маржерет иногда сообщает уникальные [27] сведения, например, приводит справку о доходах, поступающих в Большой приход. Вне всякого сомнения, дать подобные сведения мог только человек сведущий в бюджете этого учреждения. Им был скорее всего кaкoй-либo высокопоставленный государственный чиновник, дьяк. Из числа знакомых Маржерета таких было немного. Сама книга капитана и его служба пожалуй дают возможность с известной достоверностью определять подобных информаторов. Это прежде всего "вице-канцлер", как называли его иностранцы, дьяк Афанасий Иванович Власьев. Капитан с ним был хорошо знаком. Именно Власьев нанимал его в Польше на службу русскому царю. Возможно, некоторое время он имел отношение к выдаче жалованья иностранным наемникам. Сталкивался с ним Маржерет и во время дворцовых приемов, где капитан заполнял роль начальника дворцового караула. Трудно предположить возможность каких-либо дружеских, коротких отношений между Власьевым и Маржеретом. Разница в положении "вице-канцлера" и наемного офицера огромна. Но контакты непосредственные по делам службы были и существовали постоянно. Следовательно, определенная информация поступила к Маржерету от Власьева. Насколько последний был осведомлен во внутренней и внешней политике России, можно понять только ознакомившись с основными вехами его биографии. Начав свою карьеру еще при Иване Грозном "подьячим Мастерской палаты", Власьез в апреле 1595 г. уже в качестве дьяка, вместе с М. В. Вельяминовым, едет послом к "цесарю". Через три года "думный дьяк" вновь „правит" посольство у императора Рудольфа Габсбурга. С июня 1599 по февраль 1503 г. Власьев, который пользуется особым расположением царя Бориса, "ведает" Казанскими и Мещерскими дворцами, в то же время он думный дьяк Посольского приказа. Власьев совершает многочисленные поездки за рубеж с дипломатическими миссиями. Он был в Польше, Литве, в 1603-1604 гг. в Шлезвиге, в Даннии. После смерти Бориса становится ближайшим советником Лжедмитрия I, его главным „казначеем" и "секретарем". В августе 1605 г. Власьев [28] посылается в Польшу ко двору Сигизмунда III за Мариной Мнишек. В Кракове при обручения, венчании а свадебных церемониях он был главным действующим лицом, ибо представлял самого жениха-Лжедмитрия I. Об этом сообщает и сам Маржерет, подчеркивая дипломатические и политические таланты Власьева. После убийства своего патрона "главный подскарбий" был сослан в Уфу. Из ссылки Власьев был возвращен во время интервенции по указу Сигизмунда Ш, который велел быть ему казначеем и думным дворянином 18.
Вторым информатором, видимо, давшим Маржерету непосредственные сведения по внутренней и внешней жизни Руси, был дьяк Постник Дмитриев. О нем прямо говорит Маржерет-автор записок в конце своего сочинения, где приводит данные в пользу "подлинности" Джедмитрия I. Последний, как указывает Маржерет, мог несколько скептически относиться к православной религии, ибо он был на Западе, в Польше, где мог познакомиться с положениями "подлинно христианских знаний" и познать "смысл догматов веры". Причем, по мнению автора книги, подобное отношение вполне допустимо. И как раз в качестве примера он приводит Постника Дмитриева, который побывав с посольством Бориса Федоровича в Дании и „узнав отчасти", что такое протестантская религия, по возвращении „среди близких друзей" критически отзывался о православной вере.
Кто же был, "сей вольнодумец" из числа высокопоставленной московской бюрократии? Источники сообщают, правда, весьма лаконично и неполного карьере Постника Дмитриева. В 1589 г. он упоминается как дьяк Посольского приказа. Дмитриев служил в нем несколько лет, затем был дьяком Новой чети, нового приказа и Новгородского приказа. При правлении Бориса Годунова становится дьяком на Москве. [29] В июне 1599 г., вместе с дворянином Василием Сухиным "думный дьяк" Постник Дмитриев посылался в швецию. Через два года он вновь в Скандинавии. С 1600 пo 1602 гг. Постник Дмитриев вместе с Иваном Ржевским были посланникама в Дании. 19 Именно о факте биографии Дмитриева и упоминает Маржерет.
Надо полагать, что целый комплекс известий в книге принадлежал Афанасью Власьеву и Постнику Дмитриеву. Но отсутствие в сочинении Маржерета каких-либо прямых ссылок на информатора, сходство служебного положения обоих дьяков заставляет быть предельно осторожным при атрибуции фрагментов текста. Приведем лишь один пример. Рассматривая генеалогию великих князей, Маржерет неождиданнo сообщает, что их предки прибыли... из Дании. Учитывая, что подобных известий нет, кажется, даже в позднейших летописях. а также и то, что автор вообще не пользовался этим видом исторического источника, можно допустить следующее. Во-первых, ему пересказали основные факты "Повести временных дет" о призвании Рюрика а его братьев "из варяг". Во-вторых, информатор автора записок заменил несколько расплывчатое указание на норманнско-скандинавское происхождение князей точным определением их родины -"Дания". Видимо, тот, кто заменил один географический термин на другой, был человеком в достаточной степени образованным и сведущим.
И Афанасий Власьев, и Постник Дмитриев были подобными людьми. Добавим, что они оба вернулась из Дании перед самым написанием книги. Как видим, определить авторство, скажем, комплекса историко-генеалогического невозможно. И Власьев, и Дмитриев могли сообщить подобные сведения Маржерету. [30]
Подобные выводы о источниках информации распространяются и на,другие сведения, которые находим в записках. Известия о Думе, ее составе, о дьяках, о приказах, о сборе налогов, о суммах, хранящихся в казне, также сообщения о дворянстве и придворной иерархии могла быть сообщены как Афанасием Власьевым, так и Постником Дмитриевым. Если первый был думный дьяк Посольского приказа с февраля 1601 г., ездил в Данию, имел отношение к государственной казне при Джедмитрия I, как "подскарбий надворный и секретарь великий", то второй был дьяком Посольского приказа уже в 1598 г., также ездил в Данию, имел непосредственное отношение к финансам в качестве дьяка Новой чети и Новгородского приказа. И тот и другой знали латынь и немецкий язык. Думается, что определить с точностью, кто именно сообщил какой-либо факт из приведенного выше комплекса информации, просто невозможно.
Правда, одно сообщение, пожалуй, можно приписать непосредственно Постнику Дмитриеву. Это интересное известие о том, что "с одним из знакомых" Маржерета Борис Годунов посылал в Смоленск двадцать тысяч рублей для раздачи населению во время голода. Подобная миссия, видимо, произошла около 1603 г. Из "знакомых Маржерета", кто был лично знаком царю Борису и обладал соответствющим высоким чином для такого, чтобы возглавлять столь важное мероприятие, как транспортировка и раздача огромной суммы денег, были, видимо, только два человека-все те же Власьев и Дмитриев. Последний отсутствовал в России с 1600 по 1602 гг. Власьев в 1603 и 1604 гг. был неоднократно за границей. Дмитриев же за границу в этот период не посылался. Видимо, именно он и был отправлен в Смоленск сразу же после приезда из Дании. Косвенным подтверждением этого является сообщение, что его коллега по дипломатической миссии, Иван Ржевский исполнял аналогичную роль а тоже был послан с деньгами для раздачи. «Послал Государь в Новгород Ивана Ржевского, да дьяка Нечая Федорова, а во Псков Тимофея Лазарева да дьяка Палицына. а в [31] Ивaн-город Головина, а велено им бедным людем давать хлеб и деньги 20. Если Дмитриев ездил в Смоленск, то естественно, что от него Маржерет мог узнать об этой поездке.
Заслуживает тщательного рассмотрения направленность книги. Сочинение Маржерета содержит антирусские выпады, впрочем, как большинство сочинений иностранцев, участвовавших в оккупации России начала ХVII в. Правда, в книге достается я другим народам, в том числе а немцам ("ливонцам "), с которыми капитан служил, общался, и чей язык он неплохо знал. Но общая направленность книги вряд ля может быть определена только лишь на основе оценок отдельных, конкретных событий. Видимо, политическая тенденциозность сочинения во многом зависит от суммы взглядов, убеждений, идеологии самого автора.
В период польско-шведской оккупации России капитан был целиком на стороне интервентов, независимо от их религиозной и политической принадлежности. Но в 1601-1605 гг. он служил в войсках московского царя, сражался против Лжедмитрия I. Какие тогда были взгляды Маржерета ? Для определения симпатий и антипатий капитана, для выявления его тенденциозности и политической направленности при изложения событий и фактов, мотивировки тех для иных поступков и явлений, которые он описывает, необходимо установить вероисповедание автора книги. Это представляет чрезвычайный интерес. Ведь именно вероисповедание определяло в ХVI-ХVII вв., в эпоху столкновения Реформации с Контрреформацией, религиозных войн во Франции, польско-шведской интервенции в России, борьбы с воинственными поползновениями папской курии и иезуитов не только религиозное, но я политическое кредо большинства европейцев. Но можно ли, вообще, ставить вопрос о вероисповедании Маржерета. Ведь капитан был католиком. В историографии нет сомнения по этому поводу. В самом деле, он хорошо был принят при дворе короля Франции, служил в войсках [32] католических государей-императора и польского короля. И тем не менее, есть некоторые обстоятельства, которые заставляют усомниться в принадлежности к католической вере автора записок»
В начале книги, в посвящения Генриха IV, Маржерет приводит эпизод своей биографии. Видимо, этот рассказ, по мнению автора, рекомендовал его королю с наилучшей стороны. Маржерет упоминает об осаде города Сент-Жан-де-Лон. Он оборонял его и служил под началом де Вогренана. Последний был одним из трех-четырех дворян, возглавлявших роялистов Бургундии, большинство которых составляли протестанты 21. Но если Маржерет был на стороне Генриха IV и воевал в войсках Вогренана, то, может быть, надо осторожнее отнестись к традиционной точке зрения о католицизме Маржерета.
Религиозные войны во Франции в 80-90-е гг. XVI в. принимали саше ожесточенные и уродливые формы. Враждующие партия брали заложников из числа мирных жителей, женщин, детей, имущество противников подвергалось грабежу и уничтожению. Бургундия и Фронш-Контэ не были исключением. Сохранились списки находящихся в тюрьме за август 1589 г. В них числится, взятая в качестве заложника, и жена К. Маржерета 22. Подобные акции были обычным явлением со стороны католической партии г. Дижона, стремящейся предотвратить связи чиновников протестантов со сторонниками короля. Документ, конечно, ничего не сообщает о степени родства капитана с репрессированными жителями Джона. Но важно отметить, что чиновник К. Маржерет и его жена были протестантами.
Через несколько лет в Дижоне произойди аналогичные события. В 1590-1591 гг. лигеры (сторонники католической Лиги) стали конфисковать и делить имущество "иностранцев" [33] и гугенотов. В мае 1590 г. был занят дом Маржерета. Видимо, того, кто и ранее подвергался гонениям 23.
Как видим, во всяком случае родственники Маржерета были гугеноты, а не католики.
С окончанием религиозных войн во Франции Маржерет уезжает на Балканы, где воюет против турок. Как он сам пишет: "Я отправился служить князю Трансильвании и императору в Венгрии, затем польскому королю в чине капитана...". Пожалуй, все указывает на то, что Маржерет, воюя на стороне антитурецкого союза, демонстрирует свои истино католические убеждения, сражаясь под знаменем самых рьяных сторонников ортодоксального христианства. Но именно здесь сталкиваемся с интересным явлением.
Новейшая историография, посвященная распространению протестантизма, весьма недвусмысленно указывает на существование очень сильной влиятельной и обширной общины ариан-унитариан на территории Трансильвании, Венгрии, Словакии, именно в тех районах, 24 где был Маржерет. Наконец, и сам трансильванский князь Сигизмунд Баторий и его ближайшее окружение не только имела контакты, но и разделяла взгляды протестантов. Один из наиболее авторитетных исследователей истории протестантизма в Польшe и на Балканах Я. Тазбир пишет: "Достаточно напомнить о том, что из числа польских ариан уже в конце XVI в. венгерские унитариане выбирали своих министров (духовников) и учителей, а польские кальвинисты бывала частыми гостями в принадлежащей Трансильвании Словакии". и далее, поясняя цель, средства, методы подобных контактов, продолжает: "Наконец (особенно это относятся к Польским Братьям), хорошее [34] знание языка, широкие связи и умственные горизонты облегчали им исполнение роли корреспондентов, информаторов и дипломатических агентов" 25 (подчеркнуто нами-Ю. Л).
Итак, опять возникает сомнение в том. является ли участие Маржерета в борьбе против турок подтверждением его католицизма. А может быть, наоборот, и это участие указывает на принадлежность к протестантам. Действительно, случайно ли появление Маржерета именно в районах, где было столь сильно влияние протестантов? Ведь война с османами велась по огромному фронту, по всему Балканскому полуострову. И быть может, вполне закономерно, что Маржерет начал воевать именно в войсках трансильванского бана, столь расположенного к протестантам? А наш капитан один из сотен французских и немецких гугенотов, завербованных эмиссарами Сигизмунда Батория для войны с турками?
Думается, что и дальнейшая служба Маржерета у польского короля была не совсем случайна. Не помогли ли ему в этом польские протестанты? На исключительно тесные связи протестантов обеих сторон-Польши и Трансильвании указывает Я. Тазбир. „Эту проблему невозможно изучать в отрыве от политических связей католической Речи Посполитой с преимущественно протестанской Трансильванией, ибо как в дипломатических переговорах, так и в ходе военных столкновений мы то и дело наталкиваемся на польских протестантов. Поэтому можно смело сказать, что как наши (т.е. польские-Ю.Л.) кальвинисты, так и ариане сыграли более или менее важную роль в каждом очередном этапе польско-трансильванских отношений в ХVII в.". 26
Я. Тазбир вскрывает подоплеку подобных контактов. "Безусловно, принципиальное значение имело здесь [35] релзгиозное родство: в связи с растущим влиянием контрреформации польские иноверцы все чаще не только искали поддержку в соседних протестантских государствах, но и стремились посадить на трон Речи Посполитой шведского короля или князя Трансильвании" 27- Именно в подобных условиях можно допустить появление Маржерета или даже "Маржеретов" в войсках польского короля. Они, действительно, могли быть используемы (и использовались), как информаторы, и как люди, преданные своим единоверцам, я разделяющие их политические цели.
Наконец, при влиятельном прочтении текста записок находим и прямое свидетельство о вероисповедании автора. Сообщая о веротерпимости в русском государстве, где каж-дый мог исполнять свои религиозные обряды, Маржерет пишет: „Император (т.е. русский царь-Ю. Л.) дает свободу совести, каждому позволяет публично исполнять обряды и веровать открыто, исключая римских католиков". Подобное заявление говорит о многом, но прежде всего о том, что в момент появления на Руси Маржерет скорее всего не был "папистом". Иначе бы его появление в Москве было бы весьма проблематичным. Русское правительство не только не поощряло, но даже затрудняло приезд на службу иностранцев-католиков. Это объясняется весьма просто. Правительство было весьма обеспокоено темя постоянными усилиями, которые исходили от римской курии, а также от польской короны в деле пропаганды и насильственного распространения католицизма. Особенно этот процесс усилился в конце XVI-начале ХVII вв., как раз перед польской интервенцией, которую надо рассматривать, как продолжение все той же политики, но только уже в форме открытого насилия, войны а национально-религиозного порабощения.
Вне всякого сомнения, один из первых вопросов, который был задан капитану при его вербовке в Варшаве в начале 1600 г., был вопрос о вероисповедании. Если бы [36] Маржерет был католиком, контракт с ним не был бы подписан. Ни одного католика-офицера в Москве в конце ХVI-начале XVII вв. не было. Трудно даже представать "паписта", капитана польской армии, непосредственно переходящего на военную службу к московскому царю.
Не мог Маржерет д скрыть своего вероисповедания. Контракт о его найме заключил дьяк Афанасий Власьев, Один из крупных деятелей московской администрации, он, безусловно, соблюдавший инструкции своего правительства о службе иностранцев, внимательно следил, чтобы не было никаких нарушений. Конечно, он собрал сведения и рекомендации о Маржерете, прежде чем взять его на службу. Отметим также, что и в дальнейшем капитан никого не мог ввести в заблуждение относительно своего вероисповедания. Его соседи по московской "Немецкой" слободе были осведомлены о его религии. Вряд ли эти сведения долго бы оставались тайной для московского правительства.
Следовательно, в момент подписания контракта и самой службы капитан был протестантом. А его книга-это сочинение гугенота.
Определение вероисповедания Маржерета объясняет многое в его сочинении: политические акценты при описании я даже подборе фактов по истории внешней политики, повышенная заинтересованность при сборе сведений о православной зэре, веротерпимости русских. Весьма многое становится ясно при рассмотрении эпизодов борьбы с Лжедмитрием I. До захвата столицы автор, также как и все „московские немцы", не поддерживал самозванца. Небольшая горстка наемников не играла фактически никакой политической роли и, видимо, ориентировалась на те круги московской бюрократии, с которыми была связана по службе. Вот почему в сочинении, несмотря на все дальнейшие контакты автора записок с самозванцем, отражено действительное, подлинное отношение. Маржерета в 1604-1605 гг. к началу польско-католической агрессии. И хотя капитан избегает оценочных оределений можно понять, что в этот момент он не [37] является сторонником Лжедмитрия I и его покровителей. Это отношение, безусловно, меняется, как только самозванец занял Москву.
Интересны и другие особенности книги, весьма определенно отражающие политические симпатии и антипатии автора. Вот несколько примеров, Маржерет подчеркивает, что истинную религию русские дипломаты могли узнать только в Дании, в протестанской стране. Подобное заявление весьма любопытно, учитывая, что упоминания о главе католической церкви, папе римском, на комплименты которому были столь щедры авторы- католики, в записках, вообще нет.
Из повествования Маржерета становится ясно, что автор был довольно близок с польскими протестантами, пришедшими в Москву вместе с самозванцем. Один из них, секретарь Лжедмитрия I Станислав Бучинский, был информатором капитана. Именно этот приближенный самозванца предназначался в послы к французскому королю. Маржерет пишет, что секретарь Лжедмитрия I в августе 1606 г. на английском корабле должен был достичь берегов Франции и встретиться с Генрихом IV.
Как видим, определенные политические тенденции автора-гугенота проявляются весьма четко.
Сочинение Маржерета хорошо известно как истории, исторической науке, так и художественной литературе. Образ самого автора увековечен А. С. Пушкиным в трагедия "Борис Годунов". Книга Маржерета, насыщенная разнообразной информацией, посвященная бурной эпохе и дающая возможность воссоздать образы ведущих персонажей русской истории, привлекала как исследователей историков, так и писателей. В России записки использовали В. Н. Татищев, Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, В.0. Ключевский, З. Ф. Платонов, во Франции де Ту и Проспер Мериме. Все работы советских историков о России начала XVII в. и все обобщающие труды, посвященные этой эпохе, используют книгу Маржерета в качестве источника.
При публикации сочинения Маржерета была сделана [38] попытка разыскать оригинал памятника. 28 Предполагалось, что искать его надо во Франции, в центральных архивах страны 29. В начале июля 1980 г. из Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР было отправлено письмо в Париж в Архив Франции с просьбой установить существование оригинала сочинения. Вскоре был получен ответ. В нем г. Б. Майо, главный хранитель службы справок, писал, что в Архиве Франции рукописи нет, и что запрос из Ленинграда направлен им в Национальную Библиотеку. Был получен ответ и из этого хранилища. В письме указывалось, что оригинала книги в Национальной Библиотеке тоже нет. В ответе, подписанном хранителем г. П.Даненом, также читаем:
"Я полагаю впрочем, что напрасны попытки найти рукопись этого текста. В самом деле, величайшая редкость, когда рукопись опубликованного труда была бы сохранена, и это касается ХVI, ХVII я даже ХVIII столетия". После таких ответов можно полагать, что оригинал сочинения Маржерета не существует, во всяком случае в центральных архивах Франция. В этой связи особое значение приобретает вопрос о изданиях книги, о ее первых публикациях.
Сочинение Маржерета о России неоднократно переиздавалось. Вслед за первой публикацией 1607 г. в Париже увидело свет второе издание. Оно вышло при Людовике XIV в 1669 г. 30 По сравнению с текстом первого издания оно [39] несколько сокращено, наблюдаются фактические ошибки неточности в транскрипции собственных имен. Затем около ста пятидесяти лет книга не пркадекала внимания, до тех пор пока она не заинтересовала историков-специалистов. В 1821 г. ее переиздал небольшим тиражом известный ученый-востоковед А.-Ж. Клапрот. 31 Он довольно долго жил в России. Клапрот был адъюнктом восточных языков в Петербургской Академии наук.
В России книга Маржерета была издана в 1830 г. Источник публиковался одновременно в Петербурге 32 и в Москве 33. [40] Одним из переводчиков и издателей был историк Н. Г. Устрялов, ставший впоследствии академиком и профессором Петербургского университета. Несмотря на известные просчеты-в основу перевода было положено неполное издание 1669 г., сокращение текста и даже ошибки при переводе, публикация вошла в научный оборот. В известной степени этому способствовали и последующие переиздания, Н. Г. Устрялов включил текст перевода в свою подборку источников „Сказания современников о Дмитрии Самозванце". Этот сборник издавался трижды (в 1832-1834, 1837 и 1859 г.). 34
Почти одновременно с петербургскими изданиями во Франции в 1855 и I860 гг. вновь публикуется сочинение Маржерета. Инициатором публикации был знаток истории Бургундии и Франш-Конте А. Шеврёль. 35 В подготовке памятника принимал участие и классик французской литературы П.Мериме. 36 Русское издание Н. Г. Устрялова во многом облегчило [41] работу французским публикаторам. Последние использовали петербургское издание. Французские публикаторы на него ссылаются в своих комментариях 37. В 1855 и 1860 гг. было вновь опубликовано издание 1607 г. А. Шеврёль издал также два небольших письма Маржерета от 1619 г. 38
В двадцатом веке книга Маржерета издавалась дважды, и оба раза в популярных изданиях. В 1913 г. она вышла в России 39. При публикации в основу положены позднейшие французские издания и перевод Н. Г. Устрялова, какие-либо комментарии отсутствуют. А в 1946 г. сочинение Маржеретa вышло в Париже 40. При публикации текст памятника несколько сокращен, язык подвергся подновлению.
Такова история изданий книги Маржерета. Как видим, научного издания ни в России, ни во Франции за последние сто двадцать лет сделано не было. Более того, издание 1607 г. давно не переиздавалось в обеих странах. Наконец, за истекший срок и Французское (1860 г.) и русское (1559 г.) издания стали практически недоступными исследователям, превратившись в библиографические раритеты. Meжду тем, в нашей историографии прямо отмечается необходимость изучения и публикации сочинений иностранцев начала ХVII в. В обобщающей работе В. Т. Пашуто, посвященной кардинальным проблемам истории внешних отношении России, указывается, что именно эта "разнохарактерная литература [42] еще не вполне и опубликована и изучена". 41 И далее перечисляются сочинения иностранцев, среди них первое место занимает книга Жака Маржерета. Показательно, что в работе В. Т. Пашуто сформулированы вполне конкретные задачи изучения западноевропейской историографии о России. Он пишет:
"Простой перечень этой весьма разнородной группы информаторов-из разных стран Европы показывает назревшую необходимость их строго индивидуального изучения с учетом выдвинувшей их общественной среды и соответствующих мемуарно-историографических традиций" 42. Значение сочинения Маржерета как источника по истории смутного времени, отсутствие переиздания авторского прижизненного текста книги, наконец, необходимость изучения оригинального памятника западноевропейской историографии о России-все это обосновало настоящую публикацию. 43
Текст воспроизведен по изданиям: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М. Институт истории РАН. 1982
© текст -Лимонов Ю. А. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1982
© текст -Лимонов Ю. А. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1982
Комментарии
1 Estat de L'Empire de Russie et grande Diche de Moscovie. Avec ce qui s'y est passe de plus memorable et tragique, peadant le regne de quatre Empereurs: а sсаvoir depul» l'an 1590 juisques an l'an 1606. en Septembre. par le Capitaine Margeret. A Paris, 1607, ches Mathiev Guillemot marchant Libraire au Palais a la gallerie par ob ou vа a la Chancellerie.2 Можно с уверенностью полагать, что одного из читателей книги, который, изучая сочинение Маржерета, сравнивал политическое положение Франции и России, мы знаем. Это был король Генрих IV, его биография во многом сходна с биографией Лжедмитрия, которая приведена у Маржерета. Благородное происхождение, лишения, нужда, опасности, сопровождавшие юность в отроческие годы, борьба за престол, который по праву принадлежит бедному, но честному и мужественному претенденту-вот основные вехи жизненного пути обоих монархов, согласно официальным легендам. Видимо, образ Лжедмитрия и его авантюрные приключения пришлись по нраву Генриху IV, который выслушивал рассказы Маржерета. Последний повторил их в своей книге. Капитан, стремясь еще более усилить симпатии своего патрона к Лжедмитрию, сообщает, что тот относился с глубоким уважением к королю Франции, и что он собирался послать из Москвы посольство к Генриху IV.
3 Лимонов Ю. А. Время возникновения ."Истории Московии" Джона Мильтона.-Вспомогательные исторические дисциплины. т. XI. Л., 1979, с. 137.
4 Текст де Ту, посвященный Смуте, переведен на русский язык. см. Устрялов Н. Г. Сказания современников о Дмитрии Самозванца. СПб., 1859, ч. I. с. 327-353.
5 Biographie universelle ancienne et moderne, t. 26. Paris, 1860, p. 541; Larousse. Grand. dictionnaire universel, t. 10. Paris, 1865, p. 1165. Larouse du XXe siecle en six volumes. Vol. 4.. Paris, 1931, P. 678. Некоторые сведения о жизни и деятельности Маржерета находим в предисловиях в кокментариях, помещенных в изданиях его труда, опубликованных в ХIХ В. cм. Estat de l'Empire de Russie... 1855, p. III-XX; Устрялов Н. Г. Сказания современников о Димитрии Самозванце. Ч. I. СПб., 1859, с. 237-242, 447; Болдаков И. М. Сборник материалов по русской истории начала ХVII в. СПб., 1896. с. 89-98. В новейших справочных изданиях никаких новых фактов биографии Маржерета не находим. cм. Grand larousse encyclopedique еn dix volumes, vо1. 7, Paris, 1963, p. 74, СИЭ, Т. 9. М., 1966, с. 73; БСЭ, т. ХV. М., I974, с. 363; библиография здесь представлена лишь работой Н. Г. Устрялова; СЭС, М., 1980, с. 770.
6 Изложение этого периода биографы Маржepeтa целиком основано на материалах его книги. Маржерет получал поместный оклад в 700 четвертей и денежный оклад в 80 рублей (Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. СПб.. 1909, Приложение № 4. с. 266-267). В 1615 г. Яков Шав был поверстан на службу на тех же условиях, что и Маржерет. "Ротмистр Яков Шав, помесной оклад 700 четьи, денег 30 рублев, верстан против Якова Моржерета". (Русская историческая библиотека, т. VIII, СПб., 1844, № 10, X, с. 116). „Четверть" равнялась половине десятины (См. Буссов К. Московская Хроника 1584-1613. М.-Л.. 1961, с. 343). Следовательно, капитан получал оклад с 350 десятин. Сохранился и автограф Маржерета в „плотежной ведомости". Капитан расписался в получении денежного жалованья. "Нововые же капитон Яков Мареретов Государева и царева и великаго князя Бориса Федоровича всеа русии ему жадованя на год оклад его сполна восмидесят рублев дано, денги взял сам. Ich Jacob Margeret Capitain sub Keiserliche Matet begnadigung empfang". Устрялов Н. Г. Сказания..., с. XI, XII.
7 Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в коллегии иностранных дел. Ч. II, М., 1819, с. 604-607, № 285. ср. Устрялов Н. Г. Сказании ... с. 420-424; Акты времени междуцарствия (1610 г. 17 июня-1913 г.). Под ред. С. К. Богоявленского и И. С. Рябинина. М., 1915, с. 51-56; Буссов К. Московская хроника, с, 21, 32-34, 41. 102, 112, 186, 187, 386. О Маржерете см. также Жордания Г, Очерки из истории франко-русских отношений конца XVI и первой половины ХVII в. Тбилиси, 1959, с. 245-259 и др. К сожалению, автор в основном свел свой рассказ лишь к изложению похождений капитана в России в 1609-1612 гг., анализ сочинения Маржерета в книге отсутствует.
8 О посещении Маржеретом Англии заставляет думать следующая цитата из его письма, направленного из Гамбурга 29 января 1612 г. Джону Мерику: "Пишу к Вам кратко, в надежде отправиться через Англию во Францию, и там (т.е. в Англии, где тогда был Мерик-Ю. Л.) с Вами увидеться". Видимо, Маржерет встречался в Англии со своим корреспондентом, ибо именно с английскими наемниками он возвратился в Гамбург. Письмо Маржерета было опубликовано еще Н. Г. Устряловым. См.: Устрялов Н. Г. Сказания.... с. 447; о английских наемниках см. там же, с. 421.
9 Видимо, в период своего отсутствия в Москве Мерик поручил Маржерета своему преемнику Бревстеру. О судьбе последнего и имуществе англичан в сгоревшей Москве капитан сообщает в своем послании: "Английское подворье превращено в пепел. Г. Бревстер принужден был поселиться во дворцовом погребе, не имея друзей, кроме Мстиславского"... Там же, с. 447. (Английское подворье, видимо было отмечено на рукописном плане К. Буссова. Он был составлен в период 1606-1613 гг. Автор комментарий к хронике Буссова А. И. Копанев пишет: "В Китай-городе... в южной части около кремлевской стены кружком обозначен Покровский собор (Templum), Лобное место (Lauben mest) и какой-то (может быть, английский) двор (Engelsch Hoff)". Буссов К. Московская хроника, с. 387
10 Цитируем по переводу, опубликованному Н. Г. Устряловым. Там же, с. 447.
11 Алексеев М.П. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей. Иркутск, 1932, с. 213. О графе Солсбери и его бумагах по истории отношений о Россией в ХVI-ХVII вв. см. там же, с. 221, а также собранные документы профессором Варшавского университета В. Я. Александренко. Материалы по Смутному времени на Руси XVII в. В кн.: Старина и Новизна, т. XIV. М., 1911, с. 320, 321 и др.
12 О плане захвата подробно: см. Любименко И. И. Английский проект 1612 г. о подчинении русского севера протекторату Иакова I. Научно-исторический журнал, № 5, СПб., 1914; Материалы по Смутному временя..., с. 321 и др. Полный текст проекта и грамота, выданная в этой связи Яковым I Джону Мерику опубликованы в „Примечаниях" к работе Ю. В.Толстого. См. Толстой Ю. В. "Московия" Джона Мильтона. М., 1875. с. 75-83. Г. Жордания об этом пишет: „Сам король Яков. невидимому, был увлечен этими несбыточными планами. Это было, повидимому, одним из его жалких внешнеполитических планов, которым, как и многим другим, не суждено было сбыться. Маркс, как известно, давал низкую оценку Якову I, характеризуя его как жалкого политика. "Хронологические выписки" Маркса пестрят нелестными замечаниями по адресу Якова: "педантичный шут", "нелепый выродок", „шут гороховый", см. „Архив Маркса и Энгельса, т. VIII, 1946. с. 94, 95, 141, 183, 311, 313 а др." Жордания Г. Очерки..., с. 298, 299, примеч. 2. Отметим, что сама идея проекта носила вполне реальный характер, далекий от каких-либо внешнеполитических фантазий короля. Он был предложен, судя по всему, таким "специалистом по России", как Джон Мерик, и грозил России новыми неисчислимыми бедствиями.
13 Грамота полностью опубликована Н. Г. Устрялозым. См. Устрялов. Сказания..., с. 420-425.
14 Болдаков И. М. Сборник..., с. 89-98. Из писем Маржерета становится ясно, что находясь даже в Баварии, он не терял связи о Польшей, откуда, кстати, и получал пушной товар. Отставной капитан поддерживал тесные контакты о известным политическим агентом Франции кальвинистом Жаном де Да Бланком, подвизавшимся в Швеции, а затем в Польше. Последний прямо писал в 1637 г. епископу Люсонскому (кардиналу Ришелье), что Генрих IV, а затем Людовик XIII и его мать Мария Медичи поручили ему "следить" за „Северными странами". У Ла Бланка была целая сеть агентов для сбора информации в Германии, Польше, а также, видимо, в Скандинавии. Одним из них и быд Маржерет. (Пирлинг П. Из Смутного времени. СПб., 1902, с. 182; Жордания Г. Очерки..., с. 242, 243. О связях Ла Бланка с Кане, послом Франции в Венеции, а через него с известным иезуитом Д. Поссевино и папскими кругами см. там же).
15 Тема о западноевропейском читателе XVI, XVII вв., интересующимся сочинениями о России, заслуживает специального исследования. Отметим только, что книга Маржерета, вероятно, имела несколько иного читателя, нежели труд де Ту. Написана она по-французски, тогда как сочинение гуманиста создано на изящной латыни. И, следовательно, записки были доступны более широкой демократической читательской среде. К тому же издавалась книга Mapжерета в эпоху становления литературы на национальном языке, в противовес традиционной научной историографии на латыни.
16 Устрялов Н. Г. Сказания..., с. 241.
17 Подробно на содержании книги и на ее месте в системе знаний Западной Звропы о России останавливался советский исследователь М. А. Алпатов. См. Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа XVII- перв. четверти ХVIII века. М., 1976. с. 28-35.
18 Веселовский С.В. Дьяки и подьячие ХV-ХVII вв. М., 1975, с. 98. Карамзин H. М. История государства Российского, т. XI. СПб.. 1824, с. 21 примеч. 58, с. 25, 27 примеч. 77.
19 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие ХV-ХVII вв., с. 153. О посылке П. Дмитриева в Швецию сообщает Н. М.Карамзин со ссылкой на „Архивную Переписную книгу 1614 г.". Карамзин Н. М. История..., т. II, с. 18, примеч. 51.
20 Карамзин Н.М. История..., т. XI, с. 35, примеч. 170.
21 Druot H. Mayenne efc la Bourgogne. Etude sur la Ligue (1587-1596). Paris, 1937, t. I, p. 349.
22 Ibid., p. 341.
23 Ibid., p. 413. 2 .
24 См. например, Bazylow L. Siedmiogrod a Polska 1576-1613. Warszawa. 1967; Tazbir J. Bracia Polscy w Siedmiogrodzie. 1660-1784. Warszawa, 1964. Urban W. Studia zdziejow antytrynitaryzmu na Ziemlach czeskich i slowackich w XVI-XVII wieku. Krakow. 1966
25 Тазбир Я. Роль протестантов в политических связях Польши с Трансильванией в ХVII в. В кн.: Россия, Польша и Причерноморье в ХV-ХVII вв. Под ред. Б. А Рыбакова. М. 1979. с. 223, 224.
26 Тазбир Я. Роль протестантов... стр. 223
27 Там же.
28 Уже при издании 1669 г. публикаторы не имели рукописи сочинения. Второе издание было осуществлено на основе книги 1607 г. Ее с трудом нашли у родственников капитана- внучатого племянника Маржерета.
29 В 50-60-е гг. XIX в. А. Шеврель, издатель записок, тщательно исследовал древлехранилища Дижона и Восточной Франции, родины Маржерета. Никаких следов рукописи он не нашел. В результате поисков были только найдены разрозненные документы по генеалогии предков Маржерета. (О Шевреле см. ниже).
30 Estat de l'Empire de Russie et Grande Duche de Moscovie. Атес ее qui s'у est passe de plus memorable et tragique, peadant la regae de quatre Empereurs: a scavoir depuis l'an 1590 jusquas ea I'an 1606 en Septembre. Par le capitaine Margeret. A Paris, cnez Jacques Langlois, fils, au Mont S. Hilaire, rue d'Escoase, aux trois Gramillieres. MDC.LXIX. Avec Privilege du Roy.
31 На форзаце книги имеется пометка: Reimprime sans onangements aur l'edition de 1669. De l'Imprimerie de Fain, rue de Racine, № 4, place de I'Odeon. 1821. (Перепечатано без изменений с издания 1669 года. В Типографии Фен, улица Расин, № 4, у площади Одеон.1821 г.).
32 Состояние Российской державы и Великого княжества Московского, о присовокуплением известий о достопамятных событиях, случившихся в правление четырех Государей, с 1590 года по сентябрь 1606. Сочинение капитана Маржерета. Перевод с французского. СПб., I830.
33 Исторические записки, содержащие в себе повествование о знаменитейших происшествиях, случавшихся в царствование пяти государей, как-то: Иоанна Васильевича Грозного, сына его Феодора Иоанновича, Борисa Федоровича Годунова, Лжедмитрия и Василья Ивановича Шуйского, начиная с 1590 по 14-е сентября 1606 года; с присовокуплением описания нравов и обычаев двора Российскаго и нравов народа в то время. Сочиненные очевидцем Маржеретом. Перевод с французского. Москва. В типографии Лазаревых Института восточных языков. 1830.
34 См. последнее издание: Устрялов Н. Оказания современников о Димитрии Самозванце. Ч. I. СПб., 1859.
35 Est at de l'.Empire de Russie... A Paris, chez L. Potier, Libraire, quai Malaquais, N 9, 1855; Estat de l' Empire de Russie... A Paris, chez L. Potier, Libraire, quai Malaquis, N 9, I860. О А. Шеврёле см. подробно: Dictionnaire de biographie francaise. Paris, 1959, t. 8, p. 1110.
36 Как известно, П. Мериме знал и любил русскую историю и литературу, он также занимался и переводами с русского языка, читал в подлиннике Пушкина, Гоголя, Тургенева. Его перу принадлежат также произведения о смутном времени ("История Лжедмитриев", „Первые шаги авантюриста"). Мериме опубликовал также несколько очерков по истории казачества и статьи, посвященные работе Н. Г. Устрялова "История Петра Великого". См. подробно: Мартьянова З. П. Об отражении русско-французских культурных связей во французском языке и литературе XIX века. (По материалам литературных трудов и корреспонденции П. Мериме. Харьков, 1960).
37 Estat I'Empire de Russie.... Paris, i860,
38 Эти два письма в переводе на русский язык были опубликованы в конце XIX в. См. Болцаков И. М. Сборник материалов по русской истории начала XVII в. Cпб.. 1896. с 89-98-122-126.
39 Маржерет Ж. Состояние Российской державы и Великого княжества Московского. С предисловием И. Н. Бороздина. М. 1913
40 Estat de l'Empire de Russie.... Paris, Genet. 1946.
41 Пашуто В.Т. Итоги и проблемы изучения внешней политики Русского государства с древнейших времен до начала ХVII в. 3 кн.: Итоги и задачи изучения внешней политики России. М., 1981, с. 64.
42 Там же, с. 65.
43 Настоящее издание включает текст первого французского издания 1607 г. (см. "Комментарии", I).
Королю.
Государь 1,
если бы подданные вашего величества, путешествующие в отдаленные страны, составляли правдивые описания того, что они там увидели, и что показалось им самым примечательным, их частный интерес обернулся бы всеобщей пользой для вашего государства не только в том, чтобы показать, изыскать и научить тому, что есть хорошего и искусного у других, ибо бог воистину распорядился всем так, чтобы лучше устроить обшение между людьми, и одни находят то, чего нет у них, в другом месте; но это также придаст смелости множеству молодых лентяев и домоседов отправиться искать и учиться добродетели в трудном, но полезном и благородном занятия-в походах и чужеземных армиях; а также исправит ошибку многих, считающих Венгрию границей христианского мира, ибо я могу поручиться, что Россия, к описанию которой я приступаю по повелению вашего величества,-одна из лучших защитниц христианства, и эта империя и ее земли более обширны, могущественны, многонаселенны и изобильны, чем полагают, и лучше вооружены и защищены от скифов и других магометанских народов, чем многие считают. Неограниченная власть государя в государстве внушает почтительный страх подданным, а порядок и внутреннее устройство защищает от постоянных вторжений варваров. Государь, с тех пор, как ваши победы и ваша удача принесли вашему величеству покой, которым Франция ныне [139] наслаждается, а предвидя в том бесполезность своей вашему величеству и моей отчизне службы, которую я исполнял во время мятежей под началом господина де Вогренана 2 в Сент-Жан-де-Лон 3 и на других границах вашего герцогства Бургундского, я отправился служить князю Трансильвании 4 и императору в Венгрии 5, затем польскому королю 6, в чине капитана отряда пехотинцев; и когда, наконец, судьба привел меня на службу к русскому императору Борису 7, он удостоил меня командования отрядом кавалерии, а после его кончины Дмитрий 8, получивший сказанную империю, оставил меня на службе, поручив мне первый отряд своих телохранителей, и за это время я имел возможность изучить, кроме языка, множество вещей касательно его государства-законы, нравы а религию страны, что я и представил в этом сочиненьице без прикрас и так искренне, что не только ваше величество при его разуме, удивительно здравом и проницательном, но и любой распознает в нем истину, которая, по словам древних, есть душа и жизнь истории. Если этот рассказ хоть сколько-нибудь понравится вашему величеству, это будет для меня единственной наградой, ибо, соблаговоляв выслушать меня, вы сверх того вознамерились и причитать, заверяв, что из этого можно узнать о весьма примечательных происшествиях, из которых великие государи могут извлечь некоторую. пользу, даже из несчастья моего господина Дмитрия, добывшего свою империю с большими препонами, возвысившегося а низвергнутого менее чем за два года, а самая смерть его сопровождалась тем несчастьем, что некоторые считали его самозванцем или подложным; разно можно узнать о многих особенностях этого государства, заслуживавшего быть узнанным я однако же непознанного как из-за удаленности положения, так и вследствие умения русских скрывать и замалчивать цела своего государства. Государь, я. молю бога, да хранит он ваше величество в благоденствии, ваше королевство в мире, монсеньера дофина в стремлении подражать вашей добродетели и меня в постоянной старании [140] нижайшей службой всегда заслуживать имени
(пер. Т. И. Шаскольской)государь,
покорнейшего подданного,
вернейшего и преданнейшего
слуги вашего величества,Маржерета.
Текст воспроизведен по изданиям: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М. Институт истории РАН. 1982
© текст - Шаскольская Т. И. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1
Комментарии
1 "Предуведомление читателю" переводятся на русский язык впервые. Кроме первого (1607 г.), оно включено лишь в последнее (1946 г.) издание книги. Нами выявлены и другие расхождения текстов переизданий по отношения к первому изданию. Так, в тексте настоящей публикации (соответствует с. 9 первого издания) читаем: "Они точно соблюдают праздники и самую пятницу так жe, как .воскресенье". Во французских переизданиях вместо "vendredy" (пятница) ошибочно напечатано "samedy" (суббота); эта ошибка проникла во все русские переводы. Яе был учтен при переизданиях список опечаток, помеченный в первом издании. В тексте настоящей публикации читаем: "дукаты продавали ... по полрубля за штуку". В первом французском издании (с. 21) напечатано "deux Roubles" (два рубля), но в списке опечаток исправлено на "demy Roubles", то-есть "полрубля"; во французских переизданиях и русских переводах-"два рубля". В тексте публикации (соответствует с. 26 оборот, первого издания) приведена транскрипция русского слова „нарица" („Naritse"; название болезни лошадей); во французских переизданиях 1821 и 1669 г. неверно напечатано „Мaritse", и з этом искаженном виде термин попал в текст русских переводов. Эти и другие замеченные расхождения позволяют определить, что переводчики пользовались не первым французским изданием 1607 г., и еще раз доказывает необходимость публикации текста по первому изданию.2 Байе де Вогренан, Филипп (ок. 1555-1596) и государственный деятель Франции, сторонник Генриза Бурбона. В 1589-1595 гг. возглавлял оборону г. Сент-Жан-де-Лон от войск Католической Лиги и впоследствии был назначен губернатором этого города (Dictionnaire da Biographie Francaisе. Paris, 1948, vol. XXIV, p. 1286).
3 Сент-Дан-де-Лон-город в Бургундии (Франция). С 1589 г. на несколько лет стал главным оплотом протестантов Бургундии, бежавших сюда от притеснений, которым они подвергались со стороны католического населения и Лиги. Попытки литеров и союзной им испанской армии овладеть городом неизменно терпели поражение. 3 июня 1595 г. Генрих Бурбон ухе коронованным королем Франции вступил в Сент-Жан-де-Дон (Druot Н. Мауеnnе et la Bourgogne. Etude aur la Ligue (1587-1596). Paris, 1937, t.I, p. 349).
4 Сигизмунд Баторий, князь Трансильвании с 1581 по 1602 г. В 1599 г. удалился от власти и жил в Польше до своего возвращения к княжению в 1601 г. В 1602 г., согласно ранее заключенному договору, Трансильвания перешла под власть Габсбургов, и Сигизмунд окончательно покинул страну (История Венгрии, т.1. :.;., 1971, о. 368, 370-374).
5 Рудольф II Габсбург, император Священной Римской империи (1576-1612) и король Венгрии (1576-1608). В первые годы ХVII в. начал проводить в венгерских землях политику контрреформации (История Венгрии, т.1, с. 308).
6 Сигизмунд III Ваза (I566-I632)- король польский (с 1587 г.), шведский (I592-I599). Воспитанник иезуитов и сторонник Габсбургов, содействовал распространению в Польше католической реакции. В Швеции был низложен протeстантской оппозицией; добиваясь возвращения шведского трона, втянул Польшу в длительные неудачные войны. В надежде посадить на русский престол польского ставленника Сигизмунд III оказал поддержку Лжедмитрию I. В 1609 г. началась открытая интервенция в Россию (История Польши, т.1. М., 1958, с. 243, 246-249; Флоря Б.Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце X7I-начале XVII в. М.. 1973).
7 Борис Годунов (ок. 1552-13.П. 1605 г.), боярин, воевода, конюший; с 1598 г.-царь. Выдвинулся при Иване IV; после воцарения Федора стал фактическим правителем государства. Во внутренней политике следовал интересам служилого дворянства. Важнейшим этапом в развитии крепостного порядка стали принятые в 90-е гг. ХVI в. указы (о продлении заповедных лет, о пятилетнем сроке сыска беглых, о кабальных холопах). Во внешней политике Борису удалось добиться значительных успехов. В результате русско-шведской войны (1590-1593 гг.) были возвращены земли, потерянные во время Ливонской войны; с Польшей заключено двадцатилетнее перемирие (1601 г.). Вопрос о причастности Бориса Годунова к смерти царевича Дмитрия остается спорным. (Скрынников Р.Г. Борис Годунов, М., 1978; Корецкий В.И. Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России. М., 1975, с. 116, 145, 151 и др.).
8 Дмитрий (1581-1591)-сын Ивана IV. После вступления на престол Федора был вместе с матерью Марией Нагой, отправлен в Углич. Погиб там при невыясненных обстоятельствах 15.V. 1591 г. После воцарения Василия Шуйского в 1606 г. царевич Дмитрий был объявлен святым.
В начале XVII в. имя царевича Дмитрия приняли несколько самозванцев, Можно полагать, что Лжедмитрий I-это галичский дворянин Юрий Отрепьев. В конце ХVI в. он начал службу при дворе бояр Романовых в Москве. Около 1600 г., спасаясь от опалы, постигшей Романовых и их окружение, постригся з монахи, приняв имя Григория. Ему удалось поступить в московский Чудов монастырь, где, благодаря несомненным способностям, он вскоре стал приближенным патриарха. Зимой голодного 1602 г. Отрепьев бежал в Литву. В 1603 г. при дворе Адама Вишневецкого стал выдавать себя за царевича Дмитрия. Пользуясь поддержкой Вишневецких, Мнишека и некоторых других магнатов, набрал зойоко для похода в Россию. Надеясь на поддержку папы римского, перешел в католичество. Вначале польский король Сигизмунд III был против авантюры: с Россией в этот момент был заключен мир. Но затем под давлением магнатов он занял выжидательную позицию. Самозванец обязывался передать Польше Смоленск и часть Северской земли, заключить вечный союз с Речью Посполитой, предоставить условия для пропаганды католицизма в России, оказать Сигизмунду III помощь в войне со Швецией» Утвердившись на московском престоле, самозванец проводил авантюристическую внешнюю политику, пытаясь исполнить обещания, данный королю, магнатам и католическим кругам Польши. Эти уступки и привилегии, естественно, противоречили национальным интересам России. Столь же непоследовательна была и внутренняя политика Лжедмитрия I. Исследователь крепостного права В. И. Корецкий пишет: „Вынесенный на московский престол волной крестьянской войны, в которой в определенный момент приняли участие южные помещики, оказавшие ему помощь при походе на Москву, самозванец на первых порах проводил политику, отражавшую интересы дворянства, особенно южного". Затем Лжедмитрий I пытается удовлетворить интересы дворянства центральных уездов. Они не совпадали со стремлениями южнорусских помещиков. "Однако, когда весной 1606 г. в стране начало зреть народное восстание, готовое обрушиться против него самого, самозванцу пришлось вспомнить о своих обещаниях народным массам, данных во время похода на Москву". Им была сделана попытка восстановить крестьянский выход. Это "вызвало ожесточенное сопротивление со стороны класса феодалов". Возник заговор, к которому примкнули знатные бояре, стремившиеся к власти. Лжедмитрий I был свергнут и убит 17 мая 1606 г. (Смирнов И.И. Восстание Болотникова. 1606-1607. M., 1951; Буссов К. Московская хроника 1584-1613. М.-Л. 1961; Корецкий В. И. Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России, с. 355-366; Реляция Петра Петрея о России начала XVII в. М., 1975; Скрынников Р.Г. Борис Годунов).
Предуведомление читателю
Российская империя представляет собой
часть страны, которую издавна называли Скифией.
Словом «скифы» еще и сегодня называют татар,
которые прежде были повелителями России, и
великие князья некогда владели ею как вассалы
татар, зовущихся крымцами. Эти русские с
некоторых пор, после того как они сбросили иго
татар и христианский мир кое-что узнал о них,
стали называться московитами — по главному
городу Москве, который носит княжеский титул, но
не первый в стране, так как государь именовался
некогда великим князем владимирским и теперь еще
называет себя великим князем владимирским и
московским. Поэтому ошибочно называть их
московитами, а не русскими, как делаем не только
мы, живущие в отдалении, но и более близкие их
соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они
нации, отвечают: Russac, т. е. русские, а если их
спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova — из
Москвы, Вологды, Рязани или других городов. Но
нужно также знать, что есть две России, именно: та,
что носит титул империи, которую поляки называют
Белая Русь, и другая — Черная Русь, которой
владеет Польское королевство и которая
примыкает к Подолии. Господином этой Черной Руси
называет себя польский король в своих титулах,
когда говорит: великий князь литовский, русский,
прусский и т. д. Об этом я хотел предуведомить
читателя, чтобы он знал, что русские, о которых
здесь идет речь, — это те, кого
некогда называли скифами, а с некоторых пор
ошибочно называют московитами, поскольку
московитами могут называться жители всего лишь
одного города; все равно как если бы всех
французов стали называть парижанами по той
причине, что Париж — столица королевства
Франции, да и то с большим основанием, поскольку
Париж — столица с незапамятных времен, а Москва
является ею всего лишь сто или двести лет. Также
сокращенный титул их государя — Zar Hospodar y Veliquei knes
N. fsia Russia, что следует, собственно, понимать, как
«король, господин и великий князь нас, всех
русских» или «всей России», можно понимать и так;
но не московитов или Московии. А чтобы отличать
Черную Русь от этой последней, поляки все
расположенное по ту сторону Днепра называют
Белой Русью. Без этого различия можно подчас не
разобраться в этом сочинении, в котором
говорится только о Белой Руси, некогда Скифии, а
ныне Московии.
(пер. Т. И. Шаскольской)
Текст воспроизведен по изданиям: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М. Институт истории РАН. 1982
© текст - Шаскольская Т. И. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1982
Текст воспроизведен по изданиям: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М. Институт истории РАН. 1982
© текст - Шаскольская Т. И. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1982
ЖАК МАРЖЕРЕТ
СОСТОЯНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА МОСКОВИИ
С ОПИСАНИЕМ ТОГО, ЧТО ПРОИЗОШЛО ТАМ
НАИБОЛЕЕ ПАМЯТНОГО И ТРАГИЧЕСКОГО ПРИ ПРАВЛЕНИИ
ЧЕТЫРЕХ ИМПЕРАТОРОВ, ИМЕННО, С 1590 ГОДА ПО
СЕНТЯБРЬ 1606.
КАПИТАНА МАРЖЕРЕТА
Россия — очень обширная страна, полная
больших лесов в самых населенных местах, со
стороны Литвы и Ливонии — больших болот, которые
служат России словно крепостные стены. Она
достаточно густо населена от Нарвы, замка и
морского порта на ливонской границе,
принадлежащего Швеции, до Архангельска или
Святого Николая — другого морского порта,
удаленного от первого на 2800 верст (4 версты
составляют одно лье), и от Смоленска (города на
ливонской границе, обнесенного каменной стеной
при Федоре Ивановиче 9 Борисом
Федоровичем, бывшим в то время правителем
империи) до Казани, на протяжении около 1300 верст.
Этот Казанский край был прежде самодержавным
татарским королевством, которое было завоевано
великими князьями Василием Ивановичем и Иваном
Васильевичем, его сыном. Правитель страны был
взят в плен в сказанном городе Казани Иваном
Васильевичем. Он и теперь еще живет в Московии,
его зовут царь Симеон (Tsar Simeon) 10. Сказанный город,
построен на той знаменитой реке Волге, в которую
впадает река Ока. Подле сказанного города
обитают черемисы. За Казанью лежит большая
область, которая тянется вдоль Волги, впадающей в
Каспийское море у Астрахани, вся в необитаемых
равнинах; но на сказанной реке построен какой-то
замок. От Казани до Астрахани около 2000 верст. Это
укрепленный город, торгующий больше, [144] чем любой другой в
России, и снабжающий почти всю Россию солью и
соленой рыбой. Этот край считают очень
плодородным, так как на равнинах между Казанью и
Астраханью много маленьких вишневых деревьев, в
пору приносящих плоды, и даже несколько лоз
дикого винограда. В сказанном городе Астрахани
много хороших фруктов, а в окрестностях есть
растение-животное, о котором в былое время писали
некоторые авторы, именно бараны, которые
вырастают из земли, соединенные с корнем как бы
кишкой в две-три сажени, идущей от пупа. Сказанный
баран ест траву вокруг себя и потом умирает; они
величиной с ягненка, с курчавой шерстью, у одних
шкуры совсем белые, а у других слегка пятнистые, я
видел разные шкуры. Эта страна была завоевана
Иваном Васильевичем. Англичане торговали здесь
при его жизни и отсюда с Персией. За Волгой
обитают татары, зовущиеся ногаями.
Кроме этого, есть еще другая большая
провинция, покоренная Иваном Васильевичем,
которую они называют империей или королевством
Сибирским (Empire de Royaume de Siberie). Страна полна лесов,
чащ и болот, она еще не полностью открыта;
считают, что она примыкает одной стороной к реке
Оби. Из этой страны происходит почти вся пушнина,
как-то: черные лисы, которые высоко ценятся в
самой стране, соболя и куницы, приносящие большой
доход императору. Уже начинают обрабатывать эту
страну, достаточно плодородную для хлебов. Там
построили четыре города, в которых имеются
гарнизоны, чтобы держать в повиновении народ,
который весьма прост, маленького роста, внешне
походит на татар, называемых ногаями, именно: у
них плоское и широкое лицо, сплюснутый нос,
маленькие глаза, и они весьма смуглы; они носят
длинные волосы, немногие из них имеют бороду,
одеты в соболя мехом наружу. Еще тридцать лет
назад они не знали, что такое хлеб. Эта страна —
основное место, куда отправляют в ссылку
большинство тех, кто в немилости у государя.
Со стороны Татарии, тех, кого они
называют крымцами, [145]
которые связаны с турецким султаном и с его
помощью много раз с 1593 года до настоящего времени
бывали в Венгрии, а главное — в [15]95 году в той
великой битве при Агрии 11, на татарских
равнинах построили много городов и замков, чтобы
помешать вторжению татар. Но эта страна обитаема
лишь до Ливен, расположенных примерно в 700
верстах от Москвы. За ними есть различные города,
именно: Борисов город, Царев город и другие. Этот
Царев Город почти на 1000 верст удален от сказанных
Ливен. Эти города постоянно заселяются; землю
находят весьма плодородной, но они осмеливаются
обрабатывать ее только в окрестностях городов.
Считают, что Царев город всего в восьми днях пути
от великого хана. Некогда здесь было место
встречи татар, когда они собирались, чтобы идти
разорять Европу. В заключение, это страна большой
протяженности, ибо она граничит с Литвой,
Подолией, Турцией, Татарией, рекой Обью,
Каспийским морем, далее с Ливонией, Швецией,
Норвегией, Новой Землей и Ледовитым океаном.
Эта страна весьма холодна, я имею в
виду наиболее населенные места на севере и
западе, как мы упомянули ранее, поскольку
татарские равнины вдоль Волги от Казани,
Астрахань и восточный берег реки Обь — районы
весьма умеренные. В вышесказанных же холодных
провинциях зима длится шесть месяцев, т. е. всегда
снегу по пояс и любую реку можно перейти по льду.
Несмотря на это, они весьма плодородны, изобилуя
всевозможными зерновыми, какие есть у нас во
Франции; рожь там сеют в начале или в середине
августа, пшеницу и овес — в апреле или в мае,
смотря по продолжительности зимы, а ячмень — в
конце мая. Есть и плоды, а именно: весьма крупные
дыни, лучшие, чем я ел в других местах, много
огурцов и хороших яблок, вишен; груш и слив мало.
Там множество лесных орехов, земляники и
подобных плодов. Летом дождей мало, а зимой и
вовсе нет. В Холмогорах, Архангельске и Святом
Николае, а также и в других местах на севере летом
в продолжение месяца или полутора солнце видно
постоянно днем и ночью, а в полночь его [146] видно в двух или трех
саженях от земли; зимой в продолжение месяца
почти нет дня, потому что солнце совсем не
показывается. И еще вы там найдете всякого рода
дичь и животных, какие есть во Франции, за
исключением кабанов. Так, как оленей, ланей и
косуль довольно на востоке и на юге, в татарских
равнинах и между Казанью и Астраханью; множество
лосей, называемых «большими зверями», по всей
России; кролики там весьма редки. Очень много
фазанов, куропаток, певчих и черных дроздов,
перепелок и жаворонков, помимо бесчисленной
прочей дичи; но бекасы показываются там весьма
редко. В августе и сентябре большое количество
журавлей, зимой — лебедей, диких гусей и уток; я
видел там лишь одного аиста, который был весь
черный. Плотоядные звери — белые и черные
медведи, которых очень много, лисы, которых пять
видов, и, поскольку имеются густые леса, много
волков, приносящих большой урон скоту. Помимо
всего этого в некоторых местах на севере
встречаются северные олени, они меньше обычных и
носят прекрасные большие рога; шерсть у них
серая, почти белая, копыта гораздо больше
раздвоены, чем у обычных оленей. Они
употребляются в пищу, для одежды и вместо лошадей
жителями страны, так как их запрягают по одному в
нарочно для того сделанные сани, и они бегут
быстрее любой лошади; большую часть времени они
кормятся тем, что находят под снегом. Все зайцы
там зимой становятся белыми, а летом такого же
цвета, как во Франции. Летом и зимой там
встречаются белые куропатки и соколы, ястребы и
другие хищные птицы.
Во всей Европе нельзя найти лучших и
более разнообразных пород пресноводных рыб, чем
есть у них, и во множестве; именно: осетры, белуга,
осетрина (cetrina), белорыбица (Bieley Ribe), т. е. белая
рыба, она немного крупнее лосося; стерлядь и все,
какие есть у нас во Франции, за исключением
форелей; и задешево, как и всевозможные другие
съестные припасы. Ибо несмотря на тот великий
голод, о котором мы расскажем ниже, истребивший в
стране почти весь скот, я купил в дороге при моем
отъезде ягненка, [147]
такого большого, как баран у нас во Франции, или
чуть меньше, за десять денингов (denings) 12,
т. е. около тринадцати солей 4 денье, и цыпленка за
семь турских денье. Каплунов у них совсем нет,
разве только у иностранцев. Причина столь
большой дешевизны в том, что каждая овца приносит
обычно двух или трех ягнят, а на следующий год
сказанные ягнята становятся матерями стольких
же ягнят. Что касается быков и коров, то они
размножаются так же поразительно, поскольку во
всей России совсем не едят телятины, потому что
это противоречит их религии. Притом они ежегодно
соблюдают пост пятнадцать недель, также среду и
пятницу каждую неделю, что составляет около
полугода. Это делает мясо дешевым, так же как и
хлеб, которого очень много, тем более что его не
вывозят из страны, а земля так тучна и плодородна
сама по себе, что она никогда не унавоживается,
разве только в некоторых местах, и ребенок от
двенадцати до пятнадцати лет с лошадкой, вспашет
один или два арпана земли за день.
Хотя съестные припасы в великом
изобилии и по дешевой цене, однако
же все довольствуются весьма малым, потому что
они не смогли бы удовлетворять издержкам, не имея
никакой промышленности я будучи весьма ленивыми,
так как они не привержены к работе, но
пристрастились к пьянству, как нельзя более.
Когда они веселятся, то пьют главным образом
водку и медовый напиток (medon), который они делают
из меда, достающегося им без труда и в изобилии, о
чем можно судить по большому количеству воска,
ежегодно вывозимого из страны. У шк есть также
ячменное пиво и другие дешевые напитки. Этому
порочному пьянству безмерно предаются все
подряд, как мужчины, так и женщины, девицы и дети;
священнослужители так же или даже более чем
другие. Поэтому пока остается напиток, который им
разрешается готовить к некоторым главным
праздникам в году, нечего надеяться, что онд
перестанут пить днем и ночью, пока не увидят» что
ему конец. Я говорю о простом народе; что же
касается дворян, то они вольны делать такой
напиток, [148] какой
им угодно и пить, когда захотят.
Согласно русским летописям (Les Annales le Russie),
считается, что великие князья произошли от трех
братьев, выходцев из Дании, которые около
восьмисот лет назад завладели Россией, Литвой и
Подолией, и Рюрик 13,
старший брат, стал называться великим князем
владимирским. От него произошли все великие
князья по мужской линии до Ивана Васильевича,
который первым получил титул императора от
римского императора Максимилиана 14 после покорения
Казани, Астрахани и Сибири.
А что касается титула, принятого ими,
то они считают его не более пышным, чем тот,
который они носят, называясь царями (Zar). Они
называют римского императора Tsisar, что они
образовали от «кесарь», и всех королей Kroll,
подобно полякам. Они называют персидского короля
Kisel Bascha, а турецкого султана Veliqui Ospodar-tursk, т. е.
«великий повелитель Турции», подобно тому, как
его называют турецким султаном. И они говорят,
что слово ЦАРЬ взято из священного
писания, так как всюду, где сказано о Давиде, или о
Соломоне. или о других королях (гоуs), они названы
царь Давид, царь Соломон, что мы переводам как
король Давид, король Соломон, и т.д. И они считают
имя "царь" более поцляшным и говорят, что
некогда богу было угодно удостоить этого имени
Давида, Соломона и других, правивших домом Иуды и
Израиля, а эти слова Tsisar и Kroll — всего лишь
человеческое измышление, и это имя некто стяжал
себе славными воинскими деяниями. Поэтому после
того, как русский царь Федор Иванович снял
начатую им осаду Нарвы и уполномоченные и послы
обеих сторон собрались для заключения мира между
Россией и Швецией, они более двух дней спорили о
титуле: Федор хотел иметь титул императора, а
шведы не хотели признавать его за ним. Русские
говорили, что слово «царь» величественнее, чем
«император»; и когда был заключен договор, что
его всегда будут называть царем и великим князем
московским, то каждая из сторон считала, что
обманула [149]
другую этим словом «царь». Так же величает его
письменно польский король. Римский император
титулует его императором, как делала покойная
королева Елизавета 15
и как поступает король Великобритании. Король
датский, великий герцог тосканский, король
персидский и все азиатские короли именуют его
всеми титулами, которые он принимает. Что
касается турецкого султана, то я не знаю, как
он его титулует, поскольку при мне между ними не
было ни переписки, ни послов.
У этого Ивана Васильевича было семь
жен, что противоречит их религии, не позволяющей
жениться более трех раз, от которых у него было
три сына. Ходит слух, что старшего он убил своей
собственной рукой, что произошло иначе, так как
хотя он и ударил его концом жезла с насаженным
четырехгранным стальным острием (этот жезл в
форме посоха никто не смеет носить, кроме
императора; этот жезл великие князья принимали
некогда от крымских татар как знак вассальной
присяги) и он был ранен ударом, но умер он не от
этого, а некоторое время спустя, в путешествии на
богомолье. Вторым сыном был Федор Иванович,
который унаследовал отцу. Третий, а именно
Дмитрий Иванович, был от последней жены, которая
была из рода Нагих 16.
Сказанный Иван Васильевич, прозванный
Тираном (le Tiran), будучи неуверен в преданности
своих подданных, испытывал их различными
способами. Главный был, когда он возвел на
императорский трон вместо себя царя Симеона, о
котором говорилось выше, короновал его, передал
ему все императорские титулы, а для себя приказал
выстроить дворец сразу против замка, повелев
называть себя великим князем московским. Он
[Симеон] правил целых два года, занимаясь как
внутренними делами, так и посольскими и другими
внешними делами. Разумеется, сначала испросив у
него [Ивана] совета, который значил столько же,
сколько безоговорочный приказ. По прошествии
двух лет [-Иван] отстранил его от власти и даровал
ему большие имения.
После смерти своего старшего сына он
женил второго [150]
сына, именно Федора, на дочери (так в
тексте) 17
Бориса Федоровича, который был дворянин довольно
хорошего рода, называемого московские дворяне
(Devorenne Moscoffiqui), который мало-помалу приобрел
милость императора Ивана, скончавшегося в марте
1584 года. После его кончины власть унаследовал
сказанный Федор, государь весьма простоватый,
которая часто забавлялся, звоня в колокола, или
большую часть времени проводил в церкви. Борис
Федорович, тогда достаточно любимый народом и
очень широко покровительствуемый сказанным
Федором, вмешался в государственные дела и,
будучи хитрым и весьма сметливым, удовлетворял
всех. Поэтому, после того как некоторые
возроптали, что следует низложить сказанного
Федора из-за его простоты, Борис был избран
правителем страны. Считают, что с этих пор, видя,
что у сказанного Федора креме дочери 18,
скончавшейся трех лет от роду, больше нет детей,
он начал стремиться к короне и с этой целью начал
благодеяниями привлекать народ. Он обнес стеной
вышеназванный Смоленск. Он окружил город
Москву каменной стеной вместо ранее бывшей
деревянной. Он построил несколько замков между
Казанью и Астраханью, а также на татарских
границах. Обеспечив таким образом расположение
народа и даже дворянства, за исключением самых
проницательных и знатных, он отправил в ссылку
под каким-то предлогом тех, кого считал своими
противниками. Наконец и императрицу, жену
сказанного покойного Ивана Васильевича, с сыном
Дмитрием выслал в Углич — город, удаленный на 180
верст от Москвы. Как считают, мать и некоторые
другие вельможи, ясно предвидя цель, к которой
стремился сказанный Борис, и зная об опасности,
которой младенец мог подвергнуться, потому что
уже стало известно, что многие из вельмож,
отправленных им в ссылку, были отравлены в
дороге, изыскали средство подменить его и
поставить другого на его место. После он предал
смерти еще многих невиновных вельмож. И так как
он [151] не
сомневался более ни в ком, кроме как в сказанном
принце, то, чтобы окончательно избавиться, он
послал в Углич погубить сказанного принца,
который был подменен. Что и было исполнено сыном
одного [человека], посланного их в качестве
секретаря для матери. Принцу было семь или восемь
лет от роду; тот, кто нанес удар, был убит на.
месте, а подложный принц был похоронен весьма
скромно. Вести, пришедшие в Москву, породили
различные мнения; о них шептались и говорили
по-разному. Борис, будучи извещен обо всем,
приказал поджечь ночью главные купеческие дома и
лавки и в разных местах на окраинах, чтобы
наделать им хлопот до тех пор, пока волнение
немного пройдет и умы успокоятся. Он сам
находился там, чтобы распоряжаться тушением
огня, и столько трудился, что можно было бы
счесть, будто убытки для него очень важны. Затем,
собрав всех, кто понес убытки, он сказал им
длинную речь, чтобы утешить их и выказать
сожаление об их потере, и пообещал испросить у
императора для каждого из них некоторое
вознаграждение, чтобы они могли вновь отстроить
дома, и даже пообещал построить каменные лавки
вместо прежних, сплошь деревянных. Он выполнил
это так хорошо, что каждый остался доволен и
считал за счастье иметь столь доброго правителя.
Наконец в январе 1598 года сказанный
Федор скончался (некоторые говорят, что
сказанный Борис был виновником его смерти). С
этих пор он начал более, чем прежде, домогаться
власти, но так скрытно, что никто, кроме самых
дальновидных, которые, однако ж, не осмелились
ему противиться, не заметил этого, так как он
притворялся, что домогается для своей сестры,
вдовы покойного Федора. Хотя это противоречит
законам страны, которые не позволяют жить
свободно ни одной вдове, я имею в виду вдов
великих князей и императоров, но обязывают через
шесть недель после похорон стать монахиней в
монастыре. Он даже для виду отказывал тем, кто по
совету императрицы приходил к его дверям или в
палату Думы (Conseil) (куда [152]
всякий волен входить во время междуцарствия).
Итак, он заставил просить себя принять титул
императора и, возражая, увещевал их, что они
напрасно так спешат, что дело заслуживает более
зрелого решения, что ничто их не торопит, ибо они
в мире со всеми, и что империя останется в том же
состоянии, в каком она была при жизни покойного,
когда он же был ее правителем, до тех пор, пока они
при зрелом рассуждении не выберут другого.
Истина была, однако же, в том, что при нем страна
не несла урона, что он увеличил казну, не считая
городов, замков и крепостей, построенных по его
повелению, а также заключил мир со всеми
соседями. А для того он хотел надлежащим образом
сдавать сословия страны (les Estats du pays) 19,
именно: по восемь или десять человек от каждого
города, чтобы вся страна единодушно приняла
решение, кого следует избрать, для чего нужно
было время. Ибо, как он говорил, его желанием было
удовлетворить всякого. В это время он распустил
слух, что, по сведениям, полученным от пленников,
приведенных казаками, сам татарский хан с
большими силами идет разорять Россию. Узнав
такую новость, народ стал более настоятельно
просить его принять корону, которую он принял
после многих возражений, что делает это против
своей воли, так как есть много выходцев из
более знатных родов, чем он, и обладающих большим
правом на корону, и что он и без этого мог бы
выказать свою отеческую любовь к народу, и с
такой же заботой об общественных делах, как и
прежде. Но раз народ так его желает и никто другой
не желает вмешаться, он готов возложить на себя
столь тяжкий груз. Но только после того, как будет
дан отпор неверным, идущим с армией в сто тысяч
человек опустошать империю, и они будут
поставлены в подчинение, как и остальные соседи.
С этих пор его называли титулами его
предшественников.
Итак, чтобы осуществить вышесказанное,
он велел собрать войско в Серпухове — городе,
находящемся в 90 верстах от Москвы и
расположенном на Оке, вблизи обычной переправы [153] татар, куда он
отправился лично после того, как его
сестра-императрица удалилась в Девичий
монастырь (Devitsi Monasteri), расположенный в 3 верстах
от Москвы. В июле был дан смотр армии; и по словам
как иностранцев, так и русских, там
присутствовавших, было пятьсот тысяч человек
пеших и конных. Я добавлю — по меньшей мере, ибо
Россия никогда не была сильнее, чем тогда. И
поскольку это кажется неправдоподобным, я
объясню далее порядок, который они применяют,
чтобы выставлять столько людей, каким я его
увидел и узнал. Но чтобы закончить эту войну, не
нашлось другого неприятеля, кроме посла с
примерно сотней людей, одетых по их обычаю в
бараньи шкуры, но на очень хороших лошадях,
явившихся для переговоров со стороны татарского
хана, о чем Борис был хорошо осведомлен заранее.
Эти переговоры принесли ему очень большую славу,
так как он показал послу все военные силы России,
приказав многократно дать залпы своей
артиллерией, расположенной по обе стороны дороги
шириной в две версты или около того, причем пушки
были достаточно удалены друг от друга, а
сказанного посла несколько раз провести между
сказанными пушками, и наконец отослал его со
многими подарками. Распустив после этого армию,
сказанный Борис Федорович с великим триумфом
явился в юрод Москву. Ходил слух, что татарский
хан, прослышав о его приезде, не осмелился пойти
дальше. И первого сентября 1598 года, что считается
у них первым днем года, сказанный Борис был
коронован.
Эта страна приняла христианство около 700
лет назад, прямо от епископа
константинопольского. Они npидерживаются
греческой религии. Они крестят детей, трижды
погружая их в воду: во имя отца, сына и святого
духа; затем, чтобы свидетельствовать крещение,
священник вешает им на шею крест, взяв его у
крестного отца, который носят до смерти. Oни верят
в Троицу, однако отличаются от нас тем, что не
признают, что святой дух исходит равно от отца и
от сына, но только от отца, покоясь на сыне. У них
много [154] икон, но совсем нет изваяний, кроме
креста, так как все остальные-плоские
изображения. Они говорят, что у них есть Дева
Мария, писаная собственной рукой святого
евангелиста Луки. Их самый главный покровитель-
святой Николай. Кроме тех святых, которых они
переняли из Греции, они канонизируют многих; но у
них нет ни одной святой, кроме девы Марии. У них
есть патриарх, поставленный при Иоанне
Васильевиче патриархом константинопольским,
есть, если я не ошибаюсь, пять архиепископов,
много епископов и аббатов. Совершают таинства
только священники, каковые священники женаты; по
смерти своих жен они не могут более совершать
таинств; если они не женятся снова, то могут
сделаться монахам. Монахи не женаты, так же как
патриарх, епископы и аббаты, и потому не могут ни
совершать таинств, не есть мяса; каждый из них
должен получать причастие у сказанных
священников. Они причащают под обоими видами
всех безразлично» духовных и мирян, после
исповеди на ухо, обычно один раз в год. Если
священник женится вторично, он становится
мирянином. Они не признают никого крещеными,
кроме крещеных по греческому обряду, хотя
католиков избавляют от вторичного крещения. Они
точно соблюдают праздники и самую пятницу так же,
как воскресенье, хотя даже в самые великие
праздники позволяют после полудня открывать
лавки и делать необходимую работу. Они постятся в
среду и пятницу, сверх того у них четыре поста в
году, именно: великий пост, о котором скажем ниже,
два других, каждый по пятнадцать дней, и
четвертый, начинающийся за неделя до святого
Николая и кончающийся в рождество, которые они
соблюдают так строго, как только возможно, не
едят ни яиц, ничего, происходящего от плоти. У них
есть священное писание на своем языке, то-есть на
славянском. Они весьма почитают псалмы Давида. У
них никогда не проповедают, но по некоторым
праздникам читают определенные главы Библии или
Нового Завета. Однако невежество народа таково,
что и треть его не знает Отче наш и Символ веры.
Словом, можно [155]
сказать, что невежество-мать их
благочестия. Они ненавидят учение и особенно-
латынь. У них нет ни одной школы, ни
университета. Только священники учат молодежь
читать и писать, что привлекает немногих. Большая
часть их букв — греческие, и почти все их книги
написаны от руки, за исключением нескольких
печатных книг Библии и Нового Завета из Польши.
Так как они научились печатать всего лишь
десять-двенадцать лет назад, то рукописные книги
и поныне более изысканно сделаны, чем печатные.
Дважды в год реки и проточные воды там
освящаются, и после оказанного освящения
император и вельможи имеют обыкновение прыгать в
воду, я даже видел, как для этой цели разбили лед,
и император туда прыгнул. В день вербного
воскресенья сажают на осла патриарха, который
садится по-дамски, а если нет осла, то берут
лошадь, покрывают ее белым полотном, так что
видны только глаза, приделывают ей большие уши, и
император ведет ее под уздцы к церкви вне замка,
называемой Иерусалим, а оттуда ведет ее к церкви
Богоматери 20.
В этот день назначенные люди, срывая свое платье,
устилают им дорогу, по которой следует процессия
священников и других духовных лиц города. У них есть орден, членами которого
становятся те, кто уже были соборованы маслом, но
избежали смерти; они должны носить в продолжение
жизни одеяние, отличное от других монашеских
одеянии, и это почитается за великую святость.
Жены этих последних могут вновь выходить замуж. Никто
из иноверцев не может входить в их церкви.
Патриарх, епископы и аббаты назначаются по воле
императора. Все церковные дела решаются
патриархом, если они не имеют особой важности, а в
ином случае о них следует сообщать императору.
Под любым предлогом муж разводится с женой,
отправляя ее против воли в монастырь, которых там
множество, и женится снова до трех раз.
Император дарует каждому свободу
совести при отправлении обрядов и верований, за
исключением римских католиков. Они не допускают
у себя ни одного еврея с тех пор, [156]
как Иван Васильевич, прозванный Грозным,
приказал собрать всех их, сколько было в стране,
и, связав им руки и ноги, привести на мост, велел
им отречься от своей веры и заставил сказать, что
они хотят окреститься и веровать в бога отца,
сына и святого духа, и в тот же момент приказал
всех их побросать в воду. Ливонцы, которые были
взяты в плен тридцать восемь или сорок лет назад,
когда сказанный Иван Васильевич захватил
большую часть Ливонии и вывел всех жителей
Дерпта и Нарвы в Московию, сказанные ливонцы,
исповедующие лютеранскую веру, получив два храма
внутри города Москвы, отправляли там публичную
службу; но в конце концов из-за их гордости и
тщеславия сказанные храмы по приказанию
сказанного Ивана Васильевича были разрушены и
все их дома были разорены без внимания к возрасту
и к полу. И хотя зимою они были изгнаны нагими, в
чем мать родила, они не могли винить в этом
никого, кроме самих себя, ибо, не помня о
произошедшем несчастии, о том, что они уведены со
своей родины, имущество их отнято и они ввергнуты
в рабство во власть совсем грубого и варварского
народа, вдобавок управляемого государем-тираном,
вместо того, чтобы смириться перед сказанными
бедствиями, они вели себя столь высокомерно, их
манеры были столь надменны, а их одежды — столь
роскошны, что их всех можно было бы принять за
принцев или принцесс, так как женщины,
отправляясь в храм, одевались не иначе, как в
бархат, шелк, камку и по меньшей мере — в тафту,
хотя бы у них ничего больше не было. Основной
барыш давало им право продавать водку, мед и иные
напитки, на чем они наживают не десять процентов,
а сотню; что покажется невероятным, однако же это
правда.
И хотя ливонцы всегда были и будут
такими, возможно, их для того и вывели в Россию,
чтобы они обнаружили там свое тщеславие и
заносчивость, которые в своей собственной стране
они не смели выказывать из-за законов и
правосудия. В конце концов, им были дано место вне
города, чтобы построить, там дома и церковь, и с
тех пор никому из [157]
них не позволяется жить в городе Москве. Под
властью русских находятся также татары, турки и
персы, сверх того мордва и другие магометанские
нации, исповедующие каждая свою религию, не
считая сибиряков, лапландцев и других, которые не
являются ни христианами, ни магометанами, но,
следуя своим причудам, поклоняются разным
животным, не принуждаемые в религии.
Они никогда не оставляют покойников на
сутки, будь то государь или раб. Но если кто умрет
утром, то вечером его хоронят. Чтобы оплакивать
покойников, есть обычно множество женщин,
которые вопрошают, зачем он умер: разве он не был
любим императором, разве не было у него довольно
добра, разве не было довольно детей, честной жены;
либо, если это женщина, разве не было у нее
доброго мужа, и подобные глупости. Затем надевают
ему новую рубаху, чулки, башмаки вроде пантуфлей,
колпак, затем кладут в гроб и предают земле в
присутствии родственников и друзей. После
погребения принимаются плакать над могилами,
вопрошая, как прежде, затем уходят. По прошествии
шести недель на могилу приходят вдова и близкие
друзья и приносят туда еду и питье, и, вдоволь
пролив слез, задав те же вопросы, съедают
принесенные кушанья, раздавая нищим остатки
того, что не смогли съесть. Так поступают в
простом народе; но если речь идет о знатном, то
сказанное пиршество происходит в доме после
того, как близкие родственники возвратятся с
могилы, над которой они произнесут те же вопросы
сами или предоставят сделать это нанятым для
того женщинам и раздадут нищим все, что принесли
на могилу. И продолжают ежегодно совершать в
память умерших сказанные пиршества. Через шесть
недель женщина может снова выйти замуж, так как
траур не длится более.
А вот как соблюдают великий пост: за
одну неделю перед ним, которую они называют Maslonits,
не смеют есть ничего мясного, однако едят все,
происходящее от плоти, именно: масло, сыр, яйца,
молоко. И ходят навещать друг друга, обмениваясь
поцелуями, [158]
поклонами и прося прощения друг у друга, если
обидели словами или поступками; даже встречаясь
на улицах, хотя бы прежде никогда не видели друг
друга, целуются, говоря: Prosti mene Pojaloi «Простите
меня, прошу вас», на что отвечают: Boch tibi prosti «Бог
вас простит, и меня простите тоже». А прежде чем
перейти к дальнейшему, нужно заметить, что они
целуются не только в это время, но всегда, ибо у
них это нечто вроде приветствия, как среди
мужчин, так и среди женщин, — поцеловаться,
прощаясь друг с другом или встречаясь после
долгой разлуки. По окончании этой недели все идут
в баню. В следующую неделю почти или совсем не
выходят из своих жилищ, и большинство из них едят
лишь трижды в сказанную неделю, но не мясо и не
рыбу, только мед и всякие коренья. В следующую
неделю они выходят из жилищ, но весьма скромно
одетые, как если бы носили траур. Во все
оставшееся время великого поста (кроме последней
недели) они едят всякого рода рыбу, как свежую,
так и соленую, без масла или чего другого,
происходящего от плоти, но в среду и пятницу едят
мало свежей рыбы, больше соленую рыбу и коренья.
Последняя неделя соблюдается так же или более
строго, чем первая, так как, по обычаю, они теперь
причащаются. А в день пасхи и в следующую неделю
они навещают друг друга (как в масленицу) и
обмениваются красными яйцами говоря: Christ
us vos Christ, то есть, Христос воскрес, другой
отвечает: As isten vоs Christ, воистину воскрес; меняют
или дарят яйцо я целуются, что делают в знак
радости о воскресении. Император также следует
этому обычаю; наутро после Пасхи (как и в
последний день масленицы) каждый является
поцеловать ему руку, и на следующий день, когда он
выходит, чтобы идти на службу, каждый из знатных и
известных императору подходит поцеловать ему
руку, а он дарит одно, два или три яйца, смотря по
тому, как кого жалует. И беспрерывно пируют в
продолжении двух недель.
В России много колоколов; хотя,
казалось бы, они отличаются этим от греков,
которые совсем не держат их в [159]
своих церквах, как и их единоверцы, именно валахи,
молдаване, реты и другие, это не противоречит
греческой религии. Но, находясь под владычеством
турок, у которых коран не допускает никаких
колоколов в их синагоге, они так же, как евреи, не
смеют их держать, хотя они были у католиков,
протестантов и ариан в Трансильвании, когда
Стефан 21,
впоследствии король польский, а после него
Сигизмунд Баторий владели ею, как вассалы
турецкого султана; но у греков их совсем не было.
Все пути из страны закрыты таким
образом, что невозможно покинуть ее без
позволения императора; до сих пор не бывало,
чтобы они выпустили из страны кого-нибудь из
носящих оружие, так что я первый; также, если идет
война против поляков, они не посылают туда
негодного поляка, хотя те в изрядном числе, но
посылают их на татарские границы, и так же
поступают с другими нациями, живущими среди них,
из опасения, что сказанные иностранцы убегут или
перейдут к неприятелю, так как эта нация самая
недоверчивая и подозрительная в мире.
Все их замки и крепости деревянные,
исключая Смоленск, замок Ивангород или Нарву,
замок Тулу, Казань и Астрахань, замок Коломну и
замок Путивль на границах Подолии и город Москву
— большой город, через который протекает река,
большая, чем Сена; город обнесен деревянной
стеной, которая, как я полагаю, в окружности
больше Парижа, далее есть большая стена,
окружностью в половину деревянной, но не
заходящая за реку; затем есть третья, кирпичная,
которая окружает все каменные лавки купцов;
затем есть большой замок, он был построен при
Василии Ивановиче, отце Ивана Васильевича, одним
итальянцем. Внутри замка находятся различные
каменные церкви, четыре из них сплошь покрыты
золоченой медью. Город полон деревянных зданий,
каждое здание только в два этажа, но с большим
двором на случай пожаров, которым они весьма
подвержены. В недавнее время они построили много
каменных церквей, к тому же там бесконечное число
деревянных, и [160]
даже улицы вымощены или выложены деревом.
Самые родовитые жительствуют
постоянно в Москве, именно князья (Knez) (т. е.
герцоги), затем члены думы, которые называются
думными боярами (Donmey Bayarin), затем окольничие
(Acolintsches), т. е. маршалы, затем думные дворяне (Donmey
Dvorenne) и прочие московские дворяне (Moscoffiqui Dvrenne). Из
этих последних выбираются правители и
губернаторы городов (Chefs et Gouverneurs). Определенного
числа членов думы не существует, так как от
императора зависит назначить, сколько ему будет
угодно. При мне оно доходило до тридцати двух
членов. Тайный совет (Le Secret Conseil) для дел особой
важности состоит обычно из самых близких
родственников императора. Спрашивают для вида
мнение церковнослужителей, приглашая в думу
патриарха с несколькими епископами, хотя, если
говорить начистоту, нет ни закона, ни думы, кроме
воли императора, будь она доброй или злой, чтобы
все предать огню и мечу, безвинных и виноватых. Я
считаю его одним из самых неограниченных
государей из существующих на свете, так как все
жители страны, благородные и неблагородные,
самые братья императора называют себя холопами
господаря (Chlops hospodaro), т. е. рабами императора.
Сверх того в думе держат двух думных дьяков (Donmey
Diac), которых я считаю скорее секретарями, чем
канцлерами (Chanselliers), как они толкуют. Один из них
— тот, в ведомство (Office) к которому направляют
всех послов и дела внешней торговли. Другой —
тот, в ведомстве которого все дела военных, как
наместников, губернаторов городов, так и прочих,
за исключением стрельцов (Strelitz), лучшей их пехоты
(это аркебузиры), так как у них свое отдельное
ведомство.
Кроме того, для каждой провинции
страны есть свое ведомство, чтобы судить все
споры, которые случаются среди тех, кто служит
императору; туда входит один член думы или
окольничий с дьяком. Нужно заметить, что никто из
судей и служащих не смеет принимать никаких
подарков [161] от тех,
чьи дела они решают, так как если их обвинят [в
этом] или подчиненные, или те, кто сделал
подношение (что случается часто, если дело
решилось не так, как надеялись), или кто бы то ни
был другой и они будут изобличены, то все их
имущество конфискуется, и сверх того их
отправляют на правеж (La Prave) (о котором поговорим
ниже), чтобы после того, как возвратят подношение,
заставить их заплатить штраф, смотря сколько
назначит император — пятьсот, тысячу или две
тысячи рублей, более или менее, учитывая статус
обвиняемого. Но если это дьяк, не слишком
жалуемый императором, то его секут, водя по
городу, подвесив ему на шею кошель, полный денег
(если он принял деньги), и имеют обыкновение
вешать им на шею любую другую вещь, будь то меха,
жемчуг или что бы то ни было другое, вплоть до
соленой рыбы, когда секут их, что делается не
розгами, но кнутом, затем отправляют в ссылку. Они
стремятся добиться этого не только на настоящее
время, но и на будущее; несмотря на это, не
перестают принимать [взятки], так как нашлась
новая выдумка, состоящая в том, что подносят
что-нибудь иконе у того, в ком нуждаются (каковых
икон в каждом доме великое множество,
простолюдины называют их бог, а другие икона или
изображение), подвешивая это к сказанной иконе,
что тем не менее не служит оправданием, если
подношение превосходит семь или восемь рублей и
император об этом узнает; также им позволено в
продолжение недели после пасхи принимать вместе
с яйцами маленькие подарки, когда они целуются,
как мы уже отметили, но они не должны принимать
никаких подарков, если подносят в надежде
заслужить этим благоволение, так как это не
избавляет их, если они будут обвинены стороной,
от которой их получили, так как те могут доказать,
что поднесли с той и той целью; но избавлены в
течение этого времени от всех других
обвинителей. Ибо все судьи и чиновники должны
довольствоваться своим годовым содержанием и
землями, которые они получают от императора.
Вынесенный [162]
приговор не подлежит обжалованию. Как бы ни была
далека провинция, все ее жители, за исключением
горожан, должны являться для суда в город Москву,
Что касается горожан, то в каждом городе есть
губной староста (Goubna Starats), который судит все дела,
разбираемые в Москве. Эти подначальные судьи
властны также разыскивать и заключать в тюрьму
всяких убийц, воров и разбойников, подвергать их
пытке и после признания писать о том в Москву в
назначенное для этого ведомство, которое они
называют Разбойный приказ (Rosboinie Pricas). Во всей
России нельзя казнить человека без
постановления верховного суда в Москве. По их
законам, каждый защищает себя сам или выставляет
своего родственника или слугу, так как о
прокуроре или адвокате там и речи нет. Все споры,
кроме тех, которые можно рассудить на глазок,
завершаются присягой, которую одна из сторон
приносит другой с некоторыми обрядами, целуя
крест в отведенной для этого церкви. Следует
заметить, что те, кто несет конную службу
императору, избавлены от личной присяги, так как
они посылают целовать крест слугу, за
исключением тех случаев, когда присягают
государям; а тех, кто должен императору или кому
другому какую-либо сумму денег, которую не может
или не хочет заплатить, отправляют на правеж, это
место, где они должны находиться в будни от
восхода солнца до десяти или одиннадцати часов,
чтобы подвергаться битью и сечению тростью или
хлыстом по икрам ног назначенными для этого
людьми, которые зовутся недельщиками (Nedelsic). Я
видел много раз, как их отвозили домой на
тележках; это продолжается до полного возмещения
долга. Те, кто несет конную службу императору,
избавлены от этого и посылают вместо себя одного
из своих людей.
Дворянство, под которым я понимаю всех
тех, кто получает ежегодное жалованье и владеет
землями императора, придерживается такого
образа жизни: летом они поднимаются обычно с
восходом солнца, идут в замок (разумеется, если
дело происходит в Москве), где с часу до шести
часов дня заседает дума, затем император в
сопровождении [162]
членов Думы отправляется слушать службу, она
длится с семи часов до восьми, т. е. с одиннадцати
часов до полудня; после того как император
удалится, все уходят обедать, а после обеда
ложатся и спят два или три часа; затем в
четырнадцать часов звонит колокол, и все
вельможи возвращаются в замок, где пребывают до
двух-трех часов вечера, затем уходят, ужинают и
отправляются спать. И нужно заметить, что все
ездят летом верхом, а зимой в санях, так что не
производят никакого движения, что делает их
жирными и тучными, но они даже почитают наиболее
брюхастых, называя их «дородный человек» (Dorothney
Schalovec), что значит «честный человек». Они
одеваются весьма просто, иначе только в
праздничный день, или если император выходит к
народу, или назначен прием какого-нибудь посла.
Их женщины ездят летом в колымагах, а зимой в
санях; разве только императрица отправляется на
прогулку, тогда множество женщин следуют за ее
каретой, сидя верхом по-мужски, и все женщины
носят шляпы из белого войлока, похожие на те, что
епископы и аббаты носят на прогулке, только что
те темно-серые или черные. Они одеваются в
длинное платье, одинаково широкое в плечах и по
низу, обычно из французского алого сукна или из
какого-нибудь хорошего красного сукна, под
которым у них другое платье из шелковой ткани, с
длинными рукавами шириной более парижского
локтя, спереди рукава обшиты золотой парчой на
треть локтя, на голове убор, шитый жемчугом, если
это женщина, но если это девица, то она носит
высокий убор из черной лисы, какие надевают
дворяне к приему посла; если это женщина, совсем
не имевшая детей, то она может носить такой же
убор, как девица. Затем все они носят жемчужные
ожерелья в добрых четыре пальца шириной и весьма
длинные серьги, обуваются в сапоги красного и
желтого сафьяна с каблуком в три пальца высотой,
подкованные, как сапоги у поляков; все они
белятся и румянятся, но весьма грубо, и считают
стыдным не белиться, не румяниться, равно для
старой или молодой, [164]
богатой или бедной. Их содержат весьма строго, и
их покои отделены от покоев мужа. Их никогда не
видно, так как показать свою жену у них означает
самое большое расположение друг к другу, если
только не близкому родственнику. Если же
кто-нибудь захочет жениться, то нужно поговорить
с родителями девушки: в случае согласия на брак,
он посылает одного из самых верных родственников
или друзей посмотреть сказанную девушку, и тот
рассказывает ему о своем впечатлении, и по этому
рассказу заключают брачный договор, а кто
нарушит обещание, платит условленную между ними
сумму денег. После заключений этого договора он
может пойти посмотреть свою супругу. В день
свадьбы ее отводят в церковь, закрыв лицо
покрывалом, как сделала Ревекка, когда узнала что
идущий ей навстречу был Исаак. Так что она не
может никого видеть, и никто не может видеть ее
лица. Затем таким же образом ее приводят и сажают
за стол, и так она остается закрытой до
завершения свадьбы, после чего они идут в баню
или если не идут туда, то обливаются с головой
ведром воды, так как без этого чувствуют себя
оскверненными, следуя в этом евреям и туркам. Им
нужно получить благословение священника или
монаха, прежде чем войти в церковь или даже
предстать перед любой иконой, которые каждый
имеет во множестве у себя в доме, и так поступают
каждый раз после того, как проведут ночь с женой.
Все, что дается в приданое, ценится особенно,
вдвое или втрое, и если случается, что она умирает
бездетной, то муж выплачивает все согласно
оценке ближайшим родственникам. Свое богатство
всякий оценивает по числу имеющихся у него слуг и
служанок, а не по деньгам, которыми владеет; это
сохранилось у них от древних, так как слуги,
которых у них множество, являются рабами и
остаются, как они сами, так и их дети, крепостными
наследников своего первого хозяина. Кроме этого,
они во многом следуют древности, как, например, в
ведении бумаг, так как их реестры, докладные и
жалобы или прошения свернуты в свитки, а не [165] переплетены или
сложены, как у нас, и так все их бумаги, в чем они
подражают древним, а также святому писанию, как
мы читаем у пророка Иезекииля, гл. 3. Так же, как и в
их способе приглашать на пир или на обед. Сам
император, приглашая послов, говорит не что иное
как klebyest samnoi: поешьте со мною хлеба; и самый
большой упрек, который можно сделать
неблагодарному, — это сказать: ты забыл мой хлеб
и соль. Даже если император совершает какое-либо
путешествие, или если избирают императора, или он
женится, или присутствует при крещении, ему
всякий раз преподнесут среди других подарков
хлеб и соль. При поклоне они снимают шапки и
кланяются не на манер турков или персов и прочих
магометан, прикладывая руку к голове или к груди,
но опуская правую руку до земли или не так низко,
смотря какой почет хотят оказать. Но если
подчиненный хочет чего-либо добиться от
вышестоящего, то он простирается ниц на земле,
так же как и при молитве перед иконами. Иных
поклонов не знают и не преклоняют колен, потому
что это (как они говорят) обычай магометан,
поскольку те обыкновенно опускаются на колени,
садясь на землю; женщины поступают при этом так
же.
Среди них много людей пожилых, 80-, 100-
либо 120-летних. Только в этом возрасте они
подвержены болезням. Они не знают, что такое врач,
разве только император и некоторые главные
вельможи. Они даже считают нечистым многое из
того, что используется в медицине, среди прочего
неохотно принимают пилюли; что касается
промывательных средств, то они их ненавидят, как
и мускус, цибет и тому подобное. Но если
простолюдины заболевают, они берут обычно водки
на хороший глоток и засыпают туда заряд
аркебузного пороха или же головку толченого
чеснока, размешивают это, выпивают и тотчас идут
в парильню, столь жаркую, что почти невозможно
вытерпеть, и остаются там, пока не попотеют час
или два, и так поступают при всякой болезни.
Что касается государственных доходов,
то в них [167]
соблюдается такой порядок. Прежде всего
императорские имущества поступают в ведомство,
называемое Дворцовым (de Vorest), это ведомство
возглавляет дворецкий, который решает дела
вместе с двумя дьяками; кроме того, страна
поделена на пять ведомств, называемых четвертями
(Settart), в эти ведомства поступают обычные доходы.
Сверх того, есть другое ведомство, называемое
Большой приход (Bolshoi Prichod): это ведомство
контролирует сказанные четверти, а если вводятся
экстраординарные налоги, то они также поступают
в сказанный приход. Доход императора, кроме его
домена, состоит в талье, которую должны
выплачивать не только города, но также все
крестьяне, не исключая наследных земель
родственников государя; затем в налогах и
пошлинах на всякого рода товары и на кабаки, где
продают водку, мед и ячменное пиво, так как во
всей России их могут продавать только те, кто
взял на откуп кабаки в каждом городе либо
деревне; затем [в налогах] на меха, воск, и другие
товары. Императорские имущества состоят большей
частью в жизненных припасах, именно: в хлебе,
водке, меде, дичи, мясе, птице, фруктах и всем
прочем, необходимом для кухни и кладовой.
Несмотря на это, и все по отдельности обложено
налогом по самой высокой цене, и у тех, кто живет в
отдалении от города, все берут деньгами, многие
даже обложены денежным налогом, именно каждая
выть (Voit), содержащая семь или восемь десятин
(decetins) пахотной земли, смотря по местонахождению;
десятина представляет собой земельный участок,
на котором можно посеять две четверти зерна, т. е.
все равно что арпан земли; и платят за это
ежегодно десять, двенадцать, пятнадцать рублей,
даже до двадцати рублей, в зависимости от
плодородия земли. Поскольку один рубль
составляет около шести ливров двенадцати солей,
то ежегодно собирается большая сумма, так что в
этом ведомстве оказывается наличных денег до ста
двадцати тысяч, даже до ста пятидесяти тысяч
рублей ежегодно, в зависимости от расходов и
издержек на иностранных [167]
послов и прочих экстраординарных расходов,
лежащих на этом ведомстве. Кроме того, наличные
деньги остаются в некоторых из пяти четвертей,
например в Казанской (de Casan) и Новой четверти (Nova
Setvart), после произведения всех расходов (так как
именно из них оплачиваются всякие пенсии и
жалования большинству военнослужащих), — до
восьмидесяти тысяч рублей, и в остальных — от
сорока до шестидесяти тысяч рублей; сверх того, в
Большом приходе, куда кроме экстраординарного
налога, который по приказу императора свозят со
всей страны в город Москву, [идет] и много других
случайных доходов, например от попавших в опалу,
имущество которых конфискуется. Пушнина и воск
относятся к ведомству, называемому Казна (Casna), т.
е. место хранения казны. В это ведомство
помещается то, что поступает от приложения
печати, именно четверть рубля за каждое
запечатанное письмо, у отсюда оплачиваются
разнообразные товары для нужд императора. Сверх
того, каждое ведомство в провинции доставляет
порядочную сумму денег в конце года, так как
императору принадлежит десятая часть от всего
того, что взимается правосудием. Есть еще два
ведомства, именно одно, называемое Поместный
приказ (Pmiesnej Pricas), которое ведает раздачей земель,
так как за каждую грамоту нужно дать два, три или
четыре рубля, смотря по величине земель, которые
получают в держание, далее, если некто окажется в
немилости, то доход от сказанных земель вновь
поступает в сказанное ведомство до тех пор, пока
император не передаст его кому-нибудь другому.
Второе ведомство называется Конюшенный приказ
(Conusnej pricas), т. е. ведомство конюшен, в сказанное
ведомство также поступает много доходов и
нерегулярных сборов, так как с каждой лошади,
продаваемой в стране, исключая крестьянских,
платится около двадцати солей за запись,
свидетельствующую продажу, чтобы избежать
всякой опасности, если будет заявлено, что лошадь
была краденая. Большой доход дают лошади, которых
татары, называемые ногайскими, приводят для
продажи в Россию, так как император в первую
очередь отбирает десятую часть [168]
лошадей, сверх того с каждой продажной лошади он
получает пять процентов от продавца или
покупателя, смотря по договоренности. Через два
или три года, когда сказанные десятки лошадей,
бывших молодыми лошадьми или жеребятами,
вырастут, продают их, что доставляет большую
сумму денег, ибо я видел, что за один раз их
приводили около сорока тысяч; они являются два
или три раза в год и приводят их больше или
меньше, так что нельзя с уверенностью определить
доход императора. Все же это весьма богатая
страна, так как из нее совсем не вывозят денег, но
они ввозятся туда ежегодно в большом количестве,
так как все расчеты они производят товарами,
которые имеют во множестве, именно:
разнообразными мехами, воском, салом, коровьей и
лошадиной кожей. Другие кожи, крашенные в красный
цвет, лен, пеньку, всякого рода веревки,
кавиар (caviare), т. е. икру соленой рыбы, они в
большом количестве вывозят в Италию, далее,
соленую семгу, много рыбьего жира и других
товаров. Что касается хлеба, то хотя его очень
много, они не рискуют вывозить его из страны в
сторону Ливонии. Сверх того у них много поташа,
льняного семени, пряжи и прочих товаров, которые
они обменивают или продают, не покупая ничего
чужеземного на наличные деньги, и даже император,
если сумма, к примеру, от 4 до 5 тысяч рублей,
приказывает, платить мехом или воском.
У императора есть казна из его
сбережений, к которой он совсем не
притрагивается, напротив, каждый год туда
вкладывается больше или меньше. Кроме этой, есть
Расходная казна (Roschodnoy Casna), т. е. казна, из которой
берутся деньги на чрезвычайные расходы; она
полна множеством разнообразных драгоценностей,
прежде всего жемчугом, так как в России его носят
больше, чем во всей остальной Европе. Я видел в
казне по меньшей мере 50 переменных платьев
императора, по краям которых вместо позумента
были драгоценности, и платья, полностью обшитые
жемчугом, и другие, кругом обшитые жемчугом на
фут, на полфута, на четыре пальца; я видел
полдюжины покрывал на кровать, [169]
сплошь обшитых жемчугом, и различные другие вещи.
Там также есть богатые драгоценности, которые
покупают каждый год помимо тех, что получают от
послов, и они остаются в казне. Там есть четыре
короны, именно три императорские и четвертая —
та, которой короновались некогда великие князья,
не считая той, которую Дмитрий велел изготовить
для своей жены-императрицы; она не была
закончена, поскольку не в обычае страны
короновать жен императоров и великих князей.
Дмитрий был в этом первым. Там есть два скипетра и
по крайней мере две золотые державы, которые я
видел, много раз имев честь сопровождать Дмитрия
под своды, где хранится казна. Они говорят и
считают, что к казне относится все, будь то
одежда, драгоценности, ткани или деньги. Кроме
того, там есть два совершенно целых рога
единорога и один посох, с которым ходят
императоры, сделанный из цельного рога
единорога, т. е. по длине, так как верхняя
поперечина, на которую опираются, сделана из
другого рога единорога; затем там есть еще одна
половина [рога] единорога, которой повседневно
пользуются в медицинских целях. Я видел там еще
один золотой посох, но частично полый внутри
из-за тяжести. Там великое множество больших и
малых золотых блюд и чаш для питья, сверх того
бесконечное количество золоченой и незолоченой
серебряной посуды, о чем можно судить по
следующему рассказу. После избрания Бориса
Федоровича, когда он велел армии собраться в
Серпухове, как мы упомянули выше, он давал пир на
протяжении шести недель почти ежедневно, всякий
раз на десять тысяч человек; по словам тех, кто
там присутствовал, им всем подавалось на
серебряной посуде, и всем под шатрами. Я видел там
полдюжины бочек, сделанных из серебра, которые
Иван Васильевич приказал отлить из серебряной
посуды, взятой им в Ливонии, когда он ее завоевал;
одна из сказанных бочек величиной почти в
полмюида, а другие поменьше; большое число
серебряных тазов, больших и тяжелых, с ручками с
обеих сторон, чтобы, их носить, обычно четыре
человека [170]
приносят их, полные меда, на каждый стол, и, смотря
по длине этих столов, — три или четыре, больше или
меньше, и к каждому большие серебряные чаши,
чтобы черпать из этих тазов, так как двести или
триста человек не справились бы, разливая
напитки званым на пир. Вся сказанная посуда
русской работы; кроме нее есть множество
немецкой, английской, польской серебряной посуды
— это или подарки государей, полученные через
послов, или приобретения, сделанные ради
редкостной работы. Сверх того, в изобилии всякого
рода ткани, именно золотая и серебряная
персидская и турецкая парча, всякого рода бархат,
атлас, камка, тафта и другие шелковые ткани, и
действительно они нужны в большом количестве,
так как все, кто является служить императору,
получают свой, как они называют, гостинец,
состоящий из денег и, в соответствии со званием,
из платья золотой парчи или такого количества
бархата, атласа, камки или тафты, чтобы сшить
одежду. Кроме того, когда награждают кого-либо
или за военные заслуги, или за что другое, им
дарят то же. Все послы, приезжающие или от татар и
ногайцев, или от крымцев, или от какой-нибудь
другой азиатской нации, как сами они, так и их
люди тоже получают платье из шелковых тканей,
каждый согласно своему званию. Чтобы казна
всегда была полна, всех купцов, как иноземных, так
и русских, обязывают приносить всякие ткани и
другие ценные вещи в казну, а там из них отбирают
для императора. Если обнаружится, что они продали
или утаили, прежде чем предъявить, на десять или
двенадцать экю товаров, то весь остаток
конфискуется, хотя бы они уже заплатили пошлину и
все налоги. У них нет никаких минералов, кроме
железа, весьма мягкого, хотя я сомневаюсь, чтобы в
столь большой стране не нашлось других
ископаемых; но у них нет никого, кто бы в них
разбирался.
Из монет употребляют лишь денинги
(Denins), или копейки (Copeks), стоимостью [171] около шестнадцати
турских денье, и московки (Moscofques), или денги (Dengi),
стоимостью восемь турских денье; еще полушки
(Polusques), стоимостью четыре денье; монета из
серебра немного более чистого, чем в монетах в
восемь реалов. Вышесказанной монетой
выплачивают любые суммы, так как иной нет во всей
России; все суммы переводят в рубли (Roubles) по сто
денингов, стоимостью, как мы уже заметили, около
шести ливров двенадцати солей, и в половины рубля
(demis Roubles) или четверти рубля (quart de Roubles); также в
гривны (Grivenes) по десять денингов и в алтыны (Altnis)
по три денинга, стоимостью четыре соля.
Иностранные купцы привозят туда много реалов и
рейхсталеров, на которых русские выигрывают, так
как они покупают их и платят за штуку двенадцать
алтын, что составляет тридцать шесть денингов, т.
е. около сорока восьми солей, затем перепродают
на монетный двор, где их немного очищают и
чеканят вышесказанную монету; реал, или,
по-нашему, сорок солей, весит как сорок два
денинга. Кроме того, сказанные купцы привозят
туда большое количество дукатов, которые
продаются и покупаются как любой товар и на
которых они часто много выигрывают: я видел, как
их покупали [по цене] до двадцати четырех алтын за
штуку, т. е. около четырех ливров шестнадцати
солей, я видел также, как их продавали по
шестнадцать алтын и по полрубля за штуку, но
самая обычная цена — от восемнадцати до двадцати
одного алтына, а эта дороговизна дукатов бывает,
когда коронуется или женится император или при
крестинах, так как каждый, как мы упомянули выше,
спешит поднести какой-либо подарок, а народ
объединяется в группы и компании, которые,
соперничая друг с другом, преподносят богатые
подарки; среди которых обычно множество дукатов
в серебряных кубках, или чашах, или на блюдах,
некрытых тафтой; они также поднимаются в цене за
несколько дней до пасхи, так как в это время и
неделю после пасхи они по обычаю навещают друг
друга с красными яйцами и целуются, как мы
упомянули выше; но, отправляясь навещать знатных
и тех, в ком нуждаются, подносят вместе с яйцом [172] какую-нибудь
драгоценную вещь — жемчуг или несколько дукатов,
так как это единственное время в году, когда они
осмеливаются принимать, притом это нужно сделать
скрытно, так как их обвинят и в это время, если
будет принята вещь большей ценности, чем в десять
или двенадцать рублей.
Высшая должность в России — главный
смотритель конюшен, его называют конюшим
боярином (Conusnej Baiarj); далее тот, кто надзирает за
врачами и аптекарями, его называют аптечным
боярином (Abtesqui Bajarj); далее дворецкий и затем
кравчий; эти четыре должности — главные в думе.
Кроме этих есть еще много различных должностей,
как стольник (Stolnic), чашник (Tschesnik), стряпчий (Strepsik),
пажи и прочие.
Императорская гвардия состоит из
десяти тысяч стрельцов, проживающих в городе
Москве; это аркебузиры, у них лишь один генерал.
Они разделены на приказы (Pricas), т. е. отряды по
пятьсот человек, над которыми стоит голова (Golova),
по-нашему — капитан; каждая сотня человек имеет
сотника и каждые десять человек — десятника
(Desetnic), по-нашему капрала; у них нет ни
лейтенантов, ни прапорщиков. Каждый капитан
получает, смотря по заслугам, тридцать, сорок, до
шестидесяти рублей годового жалованья и на тех
же основаниях землю — до трехсот, четырехсот или
пятисот четвертей; четверть равна арпану земли,
что постоянно подразумевается в этом сочинении.
Большинство сотников получают землю и от
двенадцати до двадцати рублей, капралы — до
десяти рублей, а стрельцы — четыре-пять рублей в
год; помимо этого каждый ежегодно получает
двенадцать четвертей ржи и столько же ячменя.
Когда император выезжает на прогулку, хотя бы
всего на шесть или семь верст от города,
большинство их едет за ним и на лошадях из
конюшен императора; если их посылают куда-нибудь
в армию или в гарнизон, то дают им лошадей.
Кормить их назначены слуги. Каждые десять
человек имеют телегу, чтобы перевозить припасы.
Кроме вышеназванных дворян,
проживающих в Москве, [173]
избирают в каждом городе знатных дворян,
владеющих землями в округе, которых называют
выборные дворяне (Vuiborne Devorens) города, смотря по
величине его, шестнадцать, восемнадцать и до
двадцати, даже до тридцати, которые проживают в
городе. Москве в продолжение трех лет, затем
выбирают других, а этих распускают, что
обеспечивает изрядное число кавалерии. Поэтому
император редко выезжает, не имея с собой
восемнадцати и двадцати тысяч всадников, так как
все, зависящие от двора, садятся на коня;
большинство из них по очереди проводят каждую
ночь во дворце без всякого оружия.
Если нужно встретить какого-нибудь
посла, то, смотря по тому, какой почет хочет ему
оказать государь, он посылает сказанных
стрельцов с аркебузами выстроиться в ряд по
одному по обе стороны дороги до его жилья, именно
от деревянных или каменных ворот, смотря, как то
прикажет император; затем множество московских и
последними названных дворян вместе с первейшими
купцами являются, весьма богато Одевшись, если в
том есть нужда, так как это зависит от того, какой
почет хотят оказать послу. У каждого есть для
этой цели три или четыре перемены платья; иногда
им велят одеться в золотую и серебряную
персидскую парчу и высокую шапку из черной лисы,
иногда в цветное платье (Svietnoi Plati), т. е. платье из
объяри, или шелкового камлота, или алого
французского сукна, или какого-нибудь другого
красивого тонкого светлого сукна, обложенного
золотым галуном, и черную шапку, короче, в одежды,
которые они называют чистое платье (Schisteit Plati) и
которые представляют собой смешные парадные
одеяния. Число знатных людей изменяется в
зависимости от оказываемых почестей. Они выходят
встречать на расстояние полета стрелы от города,
а некоторые на четверть лье, куда приводят
сказанному послу и его людям лошадей из
императорской конюшни для въезда в город, и таким
образом сопровождают его до жилья, перед которым
выставляют охрану, не позволяя входить туда
никому, кроме уполномоченных [174]
для этого лиц, ни даже выходить никому, кто бы не
имел около себя стражи, чтобы следить, куда он
идет, что будет делать и говорить. Для этого
назначаются люди, как и для того, чтобы на границе
снабжать и оделять их разнообразными
необходимыми припасами на средства императора.
Не только послы, но любые иностранцы, прибывающие
служить императору, каждый в зависимости от
звания, наделяются как в городе Москве, так и в
дороге всеми необходимыми для них и для их
лошадей припасами, что называется у них корм (Corme),
который послам увеличивают или сокращают по
приказанию императора. Все снабжение идет из
ведомства, называемого Дворцовым, как было
замечено выше.
Что касается военных, то в первую
очередь нужно сказать о воеводах (Voyvodes), т. е.
генералах армии. Их выбирают обычно из думных
бояр и окольничих, так делают при появлении
неприятеля; в противном случае их ежегодно
выбирают из думных и московских дворян и
посылают на границу Татарии, чтобы помешать
вторжению скопившихся татар, которые являются
временами, чтобы угонять лошадей с гарнизонных
пастбищ, и если не встречают сопротивления, то
сверх того грабят. Армию они разделяют на пять
частей, именно: авангард, располагающийся около
какого-нибудь города вблизи татарских границ;
вторую часть — правое крыло, располагающееся у
другого города, третью — левое крыло; затем
основную армию и арьергард. Все части отделены
одна от другой, но генералы обязаны при первом
уведомлении явиться на соединение с главной
армией. В армии нет другого командования, кроме
сказанных генералов, разве только все воинство,
как кавалерия, так и пехота, подчинено капитанам,
а лейтенантов, прапорщиков, трубачей и
барабанщиков нет. У каждого генерала есть свое
знамя, которое различается по изображенному на
нем святому; они освящены патриархом, как другие
[изображения] святых. Два или три человека
назначены его поддерживать. Кроме того, у каждого
генерала есть свой собственный набат (Nabat), как.
они называют, это такие медные [175]
барабаны, которые перевозятся на лошади; у
каждого их десять или двенадцать и столько же
труб и несколько гобоев, которые звучат только
тогда, когда они готовы вступить в сражение, или в
стычке, кроме одного из барабанов, в который бьют,
чтобы выступить в поход или садиться на коней.
Порядок, которого они придерживаются,
чтобы обнаружить врага в этих громадных
татарских равнинах, таков. Существуют дороги,
которые у них называются: дорога императора,
дорога крымского хана, дорога великого хана (chemin
d'Empereur, chemin de krim, chemin du grand camp); кроме того, на
равнинах здесь и там рассеяно несколько дубов,
удаленных на восемь, десять и до сорока верст
друг от друга. Под большинством сказанных
деревьев поставлены часовые, именно по два
человека, каждый с подставной лошадью, один из
них караулит на вершине дерева, а другой пасет
оседланных лошадей, они сменяются каждые четыре
дня. В том случае, если верхний увидит, что в
воздух поднимается пыль, он должен спуститься,
ничего не говоря, пока не сядет на лошадь, и во
весь опор скакать ко второму дереву, издали крича
и делая знаки, что видел людей. Тот, кто стережет
лошадей у второго дерева, садится на лошадь по
команде того, кто, сидя на дереве, обнаруживает
его еще издали, и сразу, как только услышит и
различит, в какой стороне он видел сказанную
пыль, скачет на своей лошади во весь опор до
следующего дерева, где происходит то же самое. И
так из рук в руки до первой крепости, а оттуда до
Москвы, говоря только, что видели людей, хотя во
многих случаях это оказывается всего лишь
табуном диких лошадей или стадом каких-нибудь
диких животных. Но если тот, кто остался на первом
дереве, является и подтверждает сообщение, и
также первый со второго дерева, тогда
вооружаются, и собираются вышеназванные
генералы, и посылают разведать силы врага. Те же
часовые, сойдя с дороги, по которой следует
неприятель, рассеиваются тут и там, поджидая; что
он пройдет, и [176]
выходят к его следу и приблизительно выясняют
его силы по ширине дороги, проложенной им в траве,
которая высотой больше лошади; но это не луговая
трава, а пустынная, так как русские поджигают ее
каждую весну как для того, чтобы татары в раннюю
пору не имели пастбищ, так и для того, чтобы она
росла выше. И если те явятся по любой из
вышеназванных дорог, то их силы приблизительно
распознают также по глубине протоптанной ими
дороги. Также их приблизительно распознают по
пыли, увидев, как она поднимается в воздух,
поскольку они неохотно едут через траву,
опасаясь загнать своих лошадей. И тогда
сказанные часовые по известным им секретным
тропинкам приносят известия об их силах, для
сопротивления которым генералы отходят к рекам
или лесам, чтобы затруднить их продвижение. Но
татарин — враг столь подвижный и проворный, что,
зная это, с двадцатью или тридцатью тысячами
всадников отвлечет армию, отправив в то же время
некоторое число по другой дороге опустошать
страну, что они проделают с такой скоростью, что
удар будет нанесен прежде, чем русская армия
получит предупреждение. Они не обременяют себя
иной добычей, кроме пленников, у них нет никакой
поклажи, хотя у каждого из них есть одна или две
переменные лошади, которые так хорошо выучены,
что не доставляют им никаких затруднений, а они
столь проворны, что на рыси могут спрыгнуть с
лошади и вскочить на другую. Из оружия у них
только лук, стрелы и сабля; они стреляют гораздо
быстрее и вернее на скаку, чем иначе. Провизия,
которую они берут с собой — немного сушеного на
солнце мяса, очень мелко нарезанного; кроме того,
они привязывают к арчаку седла длинную веревку. В
конечном итоге сотня их всегда обратит в бегство
двести русских, если только это не будут лучшие
воины. Русская пехота, или аркебузиры, находясь
на берегу реки или в лесу, заставят их убежать со
всех ног, хотя в действительности их легче
напугать, чем нанести какой-либо вред. Если
случится, что отряд в пятнадцать или двадцать
тысяч всадников начнет их преследовать, [177] то на расстоянии
пушечного выстрела не окажется их вместе и
трех-четырех тысяч, а остальные будут походить
скорее на привидения на ослах, чем на людей на
лошадях. Таким образом татары уходят, никогда не
неся больших потерь, если только, поджидая их
возвращение, не перекроют проход через
какой-нибудь лес или реку. Но это случается
нечасто.
Русские силы состоят большей частью из
кавалерии; кроме вышеназванных дворян, нужно
включать в нее остальных — выборных дворян и
городовых дворян (Gorodovoj Devoren), детей боярских (deti
Baiarsqui) и сыновей боярских (sin Baiarsqui), их большое
число; отряды именуются по названию города, под
которым они имеют земли. Некоторые города
выставляют триста, четыреста, и до восьмисот, и до
тысячи двухсот человек, например Смоленск,
Новгород и другие; есть множество таких, как эти,
городов, которые могут выставить множество
людей. И нужно, чтобы кроме себя лично каждый
снарядил одного конного и одного пешего воина с
каждых 100 четвертей земли, которую они держат,
разумеется, в случае необходимости, так как в
другое время довольно их самих. Так собирается
невероятное число, но скорее теней, чем людей.
Содержание их, прежде всего вельмож из думы, — от
500 рублей до 1200 рублей; таково содержание князя
Федора Ивановича Мстиславского 22, в продолжение жизни
четырех императоров всегда занимавшего первое
место, окольничих — от 200 до 400 рублей и от 1000 до
двух тысяч четвертей земли, я знал одновременно
пятнадцать окольничих; думных дворян, которых
обычно не более шести, — от 100 рублей до 200 рублей
и земли от 800 до 1200 четвертей, московских дворян —
от 20 до 100 рублей и земли от 500 до 1000 четвертей,
выборных дворян — от восьми до пятнадцати
рублей, городовых дворян — от пяти до двенадцати
рублей и земли до 500 четвертей. Все это
выплачивается ежегодно, кроме вышеназванных
четвертей, и, как сказано выше, нужно снарядить
двух человек с каждых 100 четвертей. Что [178] касается прочих — детей
боярских, то их жалованье — 4, 5 или 6 рублей —
выплачивается за 6—7 лет сразу. Все они держат
земли от императора, от ста до трехсот четвертей.
Их служба обычно соответствует жалованью, т. е.
состоит скорее в том, чтобы образовать
количество, чем в чем-либо другом.
(пер. Т. И. Шаскольской)
Текст воспроизведен по изданиям: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М. Институт истории РАН. 1982
© текст - Шаскольская Т. И. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1982
Текст воспроизведен по изданиям: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М. Институт истории РАН. 1982
© текст - Шаскольская Т. И. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1982
Комментарии
9 Федор (1557-6.1.1598)-русский царь с 1584 г. Характеристика его, данная Маржеретом, совпадает со свидетельствами других современников. Правителей страны задолго до кончины царя Федора стал Борис Годунов. В царствование Федора происходил постепенный подъем хозяйства страны, разоренной опричниной и Ливонской войной. (Скрынников Р.Г. Россия накануне "Cмутного времени". IvI., 1980, с. 112, 113).10 "Царь" Симеон Бекбулатович-крещеный казанский царевич, владел городом Касимовым, служил при дворе, воевода, думный боярин. В 1575 г. Иван IV возвел Симеона на престол с титулом "великого князя всея Руси". Этот политический: маневр позволял придать видимость законности той политике, которую Иван Грозный осуществлял вопреки золе высших сословий земщины. Симеон "царствовал" 11 месяцев (а не 2 года, как ошибочно указывает Маржерет), затем был отстранен от власти, получил в удел Тверь и стал называться великим князем Тверским. При Борисе Годунове подвергся опале, которая продолжалась и при Лжедмитрии I. В марте 1606 г. он был пострижен.в Кирилловском монастыре в монахи под именем Стефана. Летом 1606 г. по повелению царя Василия Шуйского Симеон был возвращен на Москву. Умер в 1616 г. (Архив ЛОИИ, колл. 12, on. 2, перепл.I, № 31; см. также Акты Археографической экспедиции, Т.П. СПб., 1836, № 41; Скрынников Р.Г. Россия после опричнины. Л., 1975, с. 22-24, 28).
11 Агриа-латинское название г. Эгер (Венгрия). Крупные сражения под Эгером происходили в 1596 г.: 13 октября город был взят турками, а 26 октября в битве при Мезерекестеше были разбиты объединенные войска князя Трансильвании и Габсбургов. (История Венгрии, т. I, с. 333, 371).
12 Денингом называли русскую копейку (новгородку) в некоторых западноевропейских странах а в Скандинавии. (Потин В.М. Скандинавские монеты на территории Русского государства и русские монеты в Скандинавии в ХVI-XVII вв. Сканд. сб., вып. XII. Таллин, 1974).
13 Рюрик-варяжский князь; согласно преданию, вместе с двугдя братьями в 862 г. по призыву нескольких славянских племен явился править Русью. Рюрик княжил в Новгороде, позднее в Киеве, его братья Синеус а Трувор-в Белоозере и Изборске. (Повесть временных лет. М.-Л., 1950, с. 18).
14 Русский царь Василий Иванович III был впервые титулован императором в договоре, заключенном с послами императора Максимилиана I в Москве в 1514 г. Именно тогда были установалены официальные дипломатические отношения Священной Римской империи с Русским государством (Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными т. I. CПб. 1851, стб. 1503-1508; Итоги и задачи изучения нешней политики России. М., 1981, с. 63-68)
15 Елизавета Тюдор (1533-1603)- королева Англии с 1558 г. В период ее правления была сделана попытка Иваном Грозным заключить с Англией союз, но переговоры по этому вопросу (1559 г.) не увенчались успехом. При Елизавете Тюдор успешно развивались русско-английские торговые связи. (Любименко И.И. История торговых сношений России с Англией. Юрьев, 1912).
16 Нагие-дворянский и боярский род. в XIV-XV вв. Тверского княжества, а позднее Москвы. В 1584 г. были высланы в Углич. После гибели царевича Дмитрия Нагие подверглись опале; Лжедмитрий I возвратил их в Москву и предоставил высокие государственные посты.
Мария Нагая-седьмая жена Ивана IV (с 1581 г.), В 1584 г. вместе с сыном, царевичем Дмитрием, была выслана в Углич. После смерти царевича пострижена в монахини под именем Марфы. В 1605 г. признала Лжедмятрия I своим сыном. Умерла в 1612 г. (Разрядная книга 1550-1536 гг. Составитель Л.Ф.Кузьмина. Ответственный редактор В. И. Буганов. М., 1976, с. 228, 229).
17 Ирина Федоровна Годунова, сестра Бориса Годунова; в 1580 г. выдана за Федора Ивановича. После смерти царя Федора Борис Годунов пытался закрепить власть за Ириной. Население было приведено к присяге царице; ее именем издавались указы. 16 января 1598 г., согласно обычаю, Ирина постриглась в Новодевичьем монастыре под именем .Александры. Умерла в сентябре 1603 г. (Скрынников Р.Г. Россия накануне „смутного времени", с. 125-128).
18 Царевна Феодосия Федоровна родилась в 1592 г. и умерла в младенчестве. (ПСРЛ, Т. XVI. М., 1965, с. 14, 45),
19 Во французском тексте: "...et pour ce vouloit deuement faire convoquer les Estate du pays..." Н. Г. Устрялов ошибочно перевел слово "deuement" (достодолжно, надлежащим образом) как "притворно", что совершенно изменило смысл подлинника (Сказания..., т.1, с.257). Ошибка объясняется, возможно, тем, что слово "deuement." является устаревшим, употреблялось главным образом з актовых источниках (Huguet a. Dictioinnaire de la langue francaise de XVI siecle. Paris, 1933, t. 3, p. 146). Правильный перевод позволяет по-новому осветить вопрос о составе земского собора 1598 г. (См., например: Павлов А.П. Соборная утвержденная грамота об избрании Бориса Годунова на престол.-в кн.: Вспомогательные исторические дисциплины, вып. Х. Л., 1978, о. 228. Автор использовал в своей статье перевод, помещенный в настоящей публикации). О соборе 1598 г. существует обширная новейшая историография (Мордована С.П. К истории утвержденной грамоты 1598 г.-Археографический ежегодник за 1968 г. М., 1970, с. 137-338; ее же. Земский собор 1598 г. Источника и характер представительства. Автореф. канд. диссертации. М., 1971; Скрынников Р.Г. Земский собор 1598 г. и избрание Бориса Годунова на трон.-История СССР, 1977, № 3, с. 141-157; его же. Россия накануне „смутного времени", с. 128 и др.; Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в ХVI-XVII вв. М., 1978. с. 137, 138, 145-147).
20 Маржерет описывает праздничное "шествие на осляти"-обычай, сохранявшийся до конца XVII в. Процессия направлялась к Покровскому собору, один из приделов которого освящен в честь праздника Вход господень в Иерусалим, а оттуда следовала к Успенскому собору в Кремле. (Забелин И. Е. Домашний быт русских царей. СПб., 1869, с. 325).
21 Стефан Баторий (1533-1585) был избран правителем Трансильвании в 1571 г. (с титулом воеводы, позднее-князя); с 1575 г. король Польши. В 1577 г. Стефан Баторий начал войну за Ливонию; в 1579 г. вторгся в Россию, взял Полоцк, Великие Луки и осадил Псков. Затянувшаяся осада привела к истощению сил польско-литовского войска, и в 1582 г. был заключен Запольский мир, по которому к Речи Посполитой отошли Ливония и г. Полоцк. (История Венгрии, т.I, с. 368; Королюк В. Д. Ливонская война. М., 1954).
22 Мстиславский Федор Иванович (ум. в 1622 г.), князь, боярин (с 1576 г.), видный политический и государственный деятель. Трижды (в 1598, 1606 и 1611 гг.) его имя называли в числе кандидатов на русский престол. Во время похода Лжедмитрия I возглавлял армию Бориса Годунова, вначале потерпел поражение под Новгород-Северским, но затем одержал победу под Добрыничами. После воцарения самозванца занимал высокое положение при его .дворе; однако примкнул к заговору Шуйского. В 1606-1607 гг. принимал участие в военных действиях против Болотникова. В 1610 г. возглавил "семибоярщину". (Разрядная книга 1550-1636 гг.; Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-ХVII вв. М.. 1937).
Вышеназванные знатные воины должны
иметь кольчугу, шлем, копье, лук и стрелу, хорошую
лошадь, как и каждый из слуг; прочие должны иметь
пригодных лошадей, лук, стрелы и саблю, как и их
слуги; в итоге получается множество всадников на
плохих лошадях, не знающих порядка, духа или
дисциплины и часто приносящих армии больше
вреда, чем пользы. Кроме того, есть казанские
войска, которые, как считают, составляют вместе с
черемисами почти 20000 всадников; есть, далее,
татары, которые за ежегодную плату служат
императору вместе с мордвинами, они составят от
семи до восьми тысяч всадников, их жалованье — от
восьми до тридцати рублей; затем есть черкесы, их
от трех до четырех тысяч; затем иностранцы —
немцы, поляки, греки, их две тысячи пятьсот,
получающих жалованье от двенадцати до
шестидесяти рублей, некоторые капитаны получают
до 120 рублей, не считая земли, ее же от шестисот до
тысячи четвертей.
Наконец, есть даточные люди (Datich-ney Ludej);
их должны снаряжать патриархи, епископы, игумены
и прочие священнослужители, владеющие землями, а
именно одного конного и одного пешего с каждых
ста четвертей, как сказано выше; порой, еcли нужно,
берут у сказанных священнослужителей вместо
людей большое количество лошадей, чтобы
перевозить артиллерию и прочие боевые припасы, и
для стрельцов и прочих, которых нужно снабжать
лошадьми; этого бывает достаточно для кавалерии.
Их лошади большей частью приводятся из
Ногайской Татарии, каковых лошадей называют
конями (Koin); они среднего роста, весьма хороши в
работе и скачут семь-восемь часов без отдыха, но
если их совсем загнали, нужно [179]
четыре-пять месяцев, чтобы восстановить их силы.
Они весьма пугливы и очень боятся аркебузных
выстрелов; их никогда не подковывают, так же как и
местных лошадей; овса они едят мало или совсем не
едят, и если есть намерение его давать, то нужно
приучать их мало-помалу. Затем у них есть
грузинские легкие верховые лошади, но они не
распространены, это весьма красивые и хорошие
лошади, но не сравнимые с конями по выносливости
и скорости, разве только в беге на короткое
расстояние. Затем у них есть лошади турецкие и
польские, которых они называют аргамаками (Argamak),
среди них есть хорошие; все их лошади — мерины;
кроме того, среди ногайских встречаются, но
довольно редко, очень хорошие лошадки, совсем
белые и в мелких черных пятнах, как тигры или
леопарды, так что их можно принять за
раскрашенных. Местные лошади называются
меринами (Merin), они обычно маленькие и хорошие,
прежде всего те, что из Вологды и ее окрестностей,
и гораздо скорее объезжаются, чем татарские. За
двадцать рублей можно приобрести весьма
красивую и хорошую татарскую или местную лошадь,
которая послужит больше, чем аргамак — турецкая
лошадь, которая будет стоить пятьдесят,
шестьдесят и сто рублей. Все их лошади болеют
больше, чем во Франции, они очень подвержены
болезни, называемой норица (Naritse); это гной,
скапливающийся спереди, и если его быстро не
истребить, он бросается в ноги, и тогда нет
спасения. Но как только его замечают, то
прорезают кожу на груди почти между ногами и
вкладывают туда веревку из пеньки и древесной
коры, которую натирают дегтем, затем два-три раза
в день заставляют лошадь бегать, пока она не
будет вся в мыле, и часто передвигают названную
веревку, и через три-четыре дня созревает
нечистота, которая выходит через отверстие. Так
продолжается до пятнадцати дней или трех недель,
затем вынимают веревку, и дыра начинает
закрываться, лошади после этого вполне пригодны.
А чтобы избежать этой болезни, они загоняют всех
лошадей в реку, когда та вскроется ото льда, [180] где держат их по шею в
воде час или два, пока они едва смогут держаться
на ногах от сильной дрожи, от чего они весьма
истощаются; так как это продолжается в течение
пятнадцати дней, но после того становятся весьма
резвыми. Названные лошади также весьма склонны к
запалу. Татарскую или местную лошадь считают
пригодной к работе лишь с семи или восьми лет и
продолжают считать таковой до 20 лет; я видел
двадцатипяти-и тридцатилетних лошадей, несущих
добрую службу, а с виду их можно было принять за
молодых десяти-или двенадцатилетних; и среди них
есть весьма хорошие иноходцы.
Лучшая пехота состоит, как было
сказано выше, из стрельцов и казаков (Cosaks), о
которых еще не было речи; помимо, десяти тысяч
аркебузиров в Москве, они есть в каждом городе,
приближенном на сто верст к татарским границам,
смотря по величине имеющихся там замков, по
шестьдесят, восемьдесят, более или менее, и до ста
пятидесяти, не считая пограничных городов, где их
вполне достаточно. Затем есть казаки, которых
рассылают зимой в города по ту сторону Оки, они
получают равно со стрельцами плату, и хлеб; сверх
того, император снабжает их порохом и свинцом.
Есть еще другие [казаки], имеющие земли и не
покидающие гарнизонов. Из них наберется от 5000 до
6000 владеющих оружием. Затем есть настоящие
казаки, которые держатся в татарских равнинах
вдоль таких рек, как Волга, Дон, Днепр и другие, и
часто наносят гораздо больший урон татарам, чем
вся русская армия; они не получают большого
содержания от императора, разве только, как
говорят, свободу своевольничать как им
вздумается. Им позволяется иногда являться в
пограничные города, продавать там свою добычу и
покупать что нужно. Когда император намеревается
обратиться к ним, он посылает им пороха, свинца и
каких-нибудь 7, 8 или 10 тысяч рублей; обычно именно
они приводят из Татарии первых пленников, от
которых узнают замысел неприятеля. Тому, кто взял
пленного и привел его, обычно дарят хорошего
сукна и камки, [181] чтобы
из того и другого сделать платье, 40 куниц,
серебряную чашу и 20 или 30 рублей. Они
располагаются по рекам числом от 8 до 10 тысяч,
готовясь соединиться с армией по приказу
императора, что происходит в случае
необходимости. Казаки с верховьев Днепра
держатся чаще всего в Подолии, отряжая по одному
человеку с каждых ста четвертей; все это
крестьяне, более способные управляться с плугом,
чем с аркебузой, хотя их не отличишь по одежде,
так как они должны быть одеты по-казацки, именно в
платье ниже колен, узкое, как камзол, с большим
воротником, отвернутым назад, доходящим до пояса.
Половина из них должны иметь аркебузы, по два
фунта пороха, четыре фунта свинца и саблю.
Остальные подчиняются тем, кто их
посылает, и должны иметь лук, стрелы и саблю или
нечто вроде рогатины, пригодное скорее для того,
чтобы проткнуть медведя, вылезающего из берлоги,
чем для всего того, что им делают. Не нужно
забывать про саблю. Кроме того, и купцы должны при
необходимости снаряжать воинов в соответствии,
со своими средствами, кто трех, кто четырех, более
или менее.
Как замечено выше, казаки обычно в
начале великого поста приводят пленников, от
которых узнают, не собирается ли татарин, и в
соответствии со сведениями по всей стране
отдается приказ, чтобы, пока лежит снег, все
отправляли съестные припасы в города, у который
решено встретить неприятеля. Эти припасы
перевозят на санях в сказанные города; они
состоят из Suchary, то-есть хлеба, нарезанного на
мелкие кусочки и высушенного в печке, как сухарь.
Затем, из крупы (Group), которая делается из проса,
очищенного ячменя, но главным образом из овса.
Затем у них есть толокно (Tolotna), это прокипяченный,
затем высушенный овес, превращенный в муку; они
приготовляют его по-разному, как для еды, так и
для питья: всыпают две-три ложки названной муки в
хорошую чарку воды с двумя-тремя крупинками соли,
размешивают, выпивают и считают это вкусным и
здоровым напитком. Затем [182]
соленая и копченая свинина, говядина и баранина,
масло и сушеный и мелко толченный, как песок, сыр,
из двух-трех ложек его делают похлебку; затем
много водки и сушеная и соленая рыба, которую они
едят сырой. Это пища начальников, так как
остальные довольствуются сухарями, овсяной
крупой и толокном с небольшим количеством соли.
Они редко выступают в поход против татар, пока не
появится трава. Относительно других врагов
придерживаются того же порядка, если только они
не являются неожиданно. Таким образом, и во время
войны, и без нее император почти ничего не тратит
на воинство, разве только на вознаграждения за
какие-нибудь заслуги, именно тому, кто возьмет
пленного, убьет врага, получит рану и тому
подобное, так как им в соответствии со званием
дарят кусок золотой парчи или другой шелковой
материи на платье.
Русские императоры имеют сношение с
римским императором, королями английским и
датским и шахом персидским; также имеют и имели с
древности с королями польским и шведским, но в
настоящее время только для виду, так как они
постоянно подозревают друг друга, не зная, когда
разразится война. Что касается турок, то с тех
пор, как они сняли осаду Астрахани, которую
осадили около сорока лет назад с ногайскими
татарами и некоторым числом пятигорских
черкесов, т. е. грузин, в России побывали всего
лишь два турецких посла и два русских — в
Константинополе, так что хотя они вовсе, не воюют
друг с другом, но меж ними не было переписки и
приветствий в течение тридцати лет, как если бы
они были гораздо более удалены. С тех пор не было
войн, кроме как с крымскими татарами и
пятигорскими черкесами, т, е. грузинами, потому
что на их землях и границах были построены четыре
или пять городов и замков, главные — Терский
городок и Самара. В 1605 году грузины взяли один из
ближайших к их границам замков при некоторой
помощи турок, но это дело было несерьезное.
Грузины — люди воинственные, лошади у них весьма
хороши и большей частью легкой верховой породы; [183] они вооружены легкими
нагрудными латами превосходного закала, весьма
ловки и все носят пики или дротики; они могли бы
нанести большой урон России, если бы были столь
же многочисленны, как прочие ее соседи, хотя их и
разделяет Волга, так как они живут между морем
Каспием и Понтом Евксинским.
Вернемся к Борису Федоровичу, ставшему
императором первого сентября тысяча пятьсот
девяносто восьмого года и в большем
благоденствии, чем при любом из его
предшественников, мирно вкушавшему власть;
который изменил обычаю выслушивать каждое
ходатайство и прошение особо, и вместо того
скрывался, показываясь народу редко и с гораздо
большими церемониями и неохотой, чем любой из его
предшественников. У него был сын, по имени Федор
Борисович, и дочь. Тогда он начал действовать с
целью породниться с какими-нибудь чужеземными
государями, чтобы утвердиться на троне самому и
закрепить его за своими родственниками. Кроме
того, он начал ссылать тех, в ком сомневался, и
заключал браки по своему усмотрению, соединяя
узами родства со своим домом важнейших из тех,
кем надеялся воспользоваться; и в городе Москве
осталось лишь пять или шесть домов, с которыми он
не породнился, а именно дом Мстиславского,
неженатого и имевшего двух сестер, одна из
которых вышла за царя Симеона, другую,
незамужнюю, он отдал против ее воли в монахини и
не позволил сказанному Мстиславскому жениться;
затем был дом Шуйских, их было три брата; чтобы
породниться со сказанным домом, он выдал за
среднего брата, по имени Дмитрий 23, сестру своей жены,
не разрешив жениться старшему, князю Василию
Ивановичу Шуйскому 24,
ныне правящему в Московии, о котором будет
подробно говориться ниже, из опасения, чтобы
какие-нибудь дома, соединившись, вместе, не
оказали бы ему сопротивления. В конце концов он
отправил в ссылку царя Симеона, о котором
пространно говорилось выше, женатого на сестре
сказанного Мстиславского. Когда тот был в ссылке,
сказанный император Борис послал [184]
ему в день своего рождения, день, широко
празднуемый по всей России, письмо, в котором
обнадеживал его скорым прощением, и тот, кто
принес письмо и посланное одновременно Борисом
испанское вино, дал ему и его слуге выпить за
здоровье императора, и спустя немного времени
они ослепли, и сказанный царь Симеон и поныне
слеп, этот рассказ я слышал из его собственных
уст.
Во второй год своего правления он
сумел заманить в страну Густава 25, сына шведского
короля Эрика 26
(который был низложен своим братом, шведским
королем Иоанном) 27,
пообещав дать ему в жены свою дочь, если тот
оправдает его надежды. Он действительно был
принят с большим великолепием и удостоен больших
подарков от императора, именно: серебряной
посуды для своего двора, многих тканей — золотой
и серебряной персидской парчи, бархата, атласа и
других шелковых тканей для всей его свиты,
драгоценностей, золотых и жемчужных цепей,
многих прекрасных лошадей с полной сбруей,
всевозможных мехов и суммы денег, которая
поистине не соответствовала дарам, именно десяти
тысяч рублей. Он въехал в Москву как принц, но
проявил себя не лучшим образом; в конце концов,
как впавший в немилость, был выслан в Углич
(город, где, как полагали, был умерщвлен Дмитрий
Иванович); его годовой доход, при надлежащей
экономии, поднимался до четырех тысяч рублей.
В тысяча шестисотом году явилось
великое посольство из Польши, именно Лев Сапега 28,
нынешний канцлер Литвы, с которым был заключен
мир на двадцать лет; его долго задерживали против
воли, и он жил в Москве с августа до конца
великого поста 1601 года, поскольку Борис был тогда
болен. В день, когда он получил свои грамоты, он
поцеловал руку императора, сидевшего в приемной
палате на императорском троне, с короной на
голове, скипетром в руке, золотой державой перед
собой; сын его сидел рядом по левую руку, вельможи
из думы и окольничие сидели на скамьях кругом
палаты, одетые в платья из очень дорогой золотой
парчи, обшитые жемчугом, в шапках из черной лисы; [185] по обе стороны от
императора стояли по два молодых вельможи,
одетых в платья из белого бархата, снаружи кругом
обшитые горностаем на ширину в полфута, в белых
шапках, с двумя золотыми цепями крестообразно на
шее и каждый с дорогим боевым топором из
дамасской стали, они держат их на плече, словно
готовясь нанести удар; все это олицетворяет
величие государя. Большая зала, через которую
проходят послы, полна скамей, на которых сидят
прочие дворяне, одетые так же; никто не смеет
присутствовать там без платья из золотой парчи;
они не шевельнутся, пока посол не проследует по
проходу, оставленному для этой цели, и там такая
тишина, что можно было бы счесть палату и залу
пустыми. Таков обычный порядок приема послов. Он
обедал в присутствии императора, с ним и все его
люди, числом до трехсот человек, им подавали на
золотой посуде, которой там великое множество, я
имею в виду блюда, так как ни о тарелках, ни о
салфетках там и речи нет, даже император ими
совсем не пользуется, и ели очень хорошую, но
плохо приготовленную рыбу, так как это было в
великий пост, когда они не едят яиц, масла, ничего
молочного, и много выпил за здоровье обеих
сторон; он был отправлен с хорошими и почетными
дарами.
А нужно заметить, что по древнему
обычаю страны императору подают на стол весьма
пышно, а именно двести или триста дворян, одетых в
платья из золотой или серебряной персидской
парчи, с большим воротником, расшитым жемчугом,
который спускается сзади по плечам на добрых
полфута, и в круглых шапках, также расшитых,
сказанные шапки совсем, без полей, но сделаны в
точности как суповая чашка без ручек, а сверху
сказанной шапки высокая шапка из черной лисы,
затем массивные золотые цепи на шее; и сказанные
двести или триста человек, число которых
увеличивают смотря по количеству приглашенных,
назначены подносить императору кушанья и
держать их до тех пор, пока он не спросит того или
другого. Порядок таков, что после того, как
усядется император, а также послы [186]
или другие приглашенные, вышесказанные дворяне,
одетые как сказано, начинают проходить по двое
перед столом императора, низко ему кланяются и
отправляются также по двое, одни за другими,
выносить кушанья из кухонь и подносят их
императору; но перед тем, как появится кушанье,
приносят на все столы водку в серебряных сосудах
вместе с маленькими чашками, чтобы наливать в них
и пить. На сказанных столах только хлеб, соль,
уксус и перец, но совсем нет ни тарелок, ни
салфеток. После того как выпьют или пока пьют
водку, император посылает со своего стола
каждому в отдельности кусок хлеба, называя
громко по имени того, кому его предназначает, тот
встает, и ему дают хлеб, говоря: Zar hospodar y veliqui knez:
N.fsia Russia jaloet tebe, то есть, император, господин и
великий герцог наш, всей России, оказывает тебе
милость; тот его берет, кланяется и затем садится,
и так каждому в отдельности. Затем, когда
приносят кушанье, император отправляет полное
блюдо кушанья каждому из знатных, и после этого
на все столы подаются яства в великом изобилии.
Затем император посылает каждому отдельно кубок
или чашу какого-нибудь испанского вина, с
вышеописанными словами и обрядами; затем, когда
обед перевалит за середину, император снова
посылает каждому большую чашу красного меда,
какового есть у них различные сорта. После этого
приносят большие серебряные тазы, полные белого
меда, которые ставят на столы, и все большими
чашами черпают оттуда, и по мере того, как один
опустеет, приносят другой, с другим сортом, более
или менее крепким, смотря какой спросят. Затем
император в третий [раз] посылает каждому чашу
крепкого меда или вина кларета. В заключение,
когда император отобедает, он посылает каждому в
четвертый и последний раз очередную чашу, полную
паточного меда (Patisni mied), т. е. напитка из
чистейшего меда, он не крепкий, но прозрачный как
родниковая вода и весьма вкусный. После этого
император посылает каждому в отдельности блюдо с
кушаньем, которое тот отсылает домой, [187]
а для тех, к кому император более всего
благоволит, он, прежде чем послать, отведывает
сказанного кушанья, причем повторяются
вышеназванные слова, как и всякий раз при
подношении во время обеда. Кроме приглашенных,
император посылает домой каждому дворянину и
всем тем, кого он жалует, блюдо кушанья, которое
называется подача (Podadh); и не только с пиршеств, но
ежедневно по разу, что соблюдается возможно
точнее. Если император не расположен пировать с
послом после приема, то, по обычаю страны,
император посылает обед к нему домой следующим
порядком: прежде всего посылают знатного
дворянина, одетого в золотую парчу, с воротником
и в шапке, расшитыми жемчугом, который перед
обедом отправляется верхом, чтобы передать послу
приветствие и объявить милость императора, а
также чтобы составить ему компанию за обедом. Его
лошадь окружают пятнадцать или двадцать слуг, за
ним идут два человека, несущие каждый по
скатерти, свернутой в свиток, затем следуют двое
других, несущие солонки, и еще двое с двумя
уксусницами, полными уксуса, затем еще двое, один
из которых несет два ножа, а другой две ложки,
весьма дорогие; далее следует хлеб, который несут
шесть человек, идущих по двое, далее следует
водка, и за ними дюжина человек, несущих каждый по
серебряному сосуду примерно в три шопина каждый,
с разными винами, но большей частью крепкими
винами — испанскими, канарскими и другими, после
этого несут столько же больших кубков немецкой
работы; дальше следуют кушанья, именно: сначала
те, которые едят холодными в первую очередь,
затем вареное и жареное и наконец пирожное, все
эти кушанья приносятся в больших серебряных
блюдах, но если император благоволит послу, то
вся посуда, которой накрывают на стол, — золотая;
затем появляются восемнадцать или двадцать
больших жбанов меда различных сортов, каждый из
них несут два человека, далее следует дюжина
людей, несущих каждый пять-шесть больших чаш для
питья, и после всего следуют две или три тележки с
медом и сикерой для прислуги, все несут
назначенные [188] для
этого стрельцы, которые весьма парадно одеты. Я
видел до трех-и четырехсот их, несущих, как
рассказано, кушанья и напитки для одного обеда, и
видел, как в один день посылали три обеда разным
послам, но одному больше, другому меньше; однако
тем же вышеописанным порядком.
В 1601 году начался тот великий голод,
который продлился три года; мерка зерна, которая
продавалась раньше за пятнадцать солей,
продавалась за три рубля, что составляет почти
двадцать ливров. В продолжение этих трех лет
совершались вещи столь чудовищные, что выглядят
невероятными, ибо было довольно привычно видеть,
как муж покидал жену и детей, жена умерщвляла
мужа, мать — детей, чтобы их съесть. Я был также
свидетелем, как четыре жившие по соседству
женщины, оставленные мужьями, сговорились, что
одна пойдет на рынок купить телегу дров, сделав
это, пообещает крестьянину заплатить в доме; но
когда, разгрузив дрова, он вошел в избу, чтобы
получить плату, то был удавлен этими женщинами и
положен туда, где на холоде мог сохраняться,
дожидаясь, пока его лошадь будет ими съедена в
первую очередь; когда это открылось, признались в
содеянном и в том, что тело этого крестьянина
было третьим. Словом, это был столь великий голод,
что, не считая тех, кто умер в других городах
России, в городе Москве умерли от голода более
ста двадцати тысяч человек; они были похоронены в
трех назначенных для этого местах за городом, о
чем заботились по приказу и на средства
императора, даже о саванах для погребения.
Причина столь большого числа умерших в городе
Москве состоит в том, что император Борис велел
ежедневно раздавать милостыню всем бедным,
сколько их будет, каждому по одной московке, т. е.
около семи турских денье, так что, прослышав о
щедрости императора, все бежали туда, хотя у
некоторых из них еще было на что жить; а когда
прибывали в Москву, то не могли прожить на
сказанные семь денье, хотя в большие праздники и
по воскресеньям получали денинг, т. е. вдвойне, и,
впадая в еще большую [189]
слабость, умирали в сказанном городе или на
дорогах, возвращаясь обратно. В конце концов
Борис, узнав, что все бегут в Москву, чтобы в
Москве умереть, и что страна мало-помалу начала
обезлюдевать, приказал больше ничего им не
подавать; с этого времени стали находить их на
дорогах мертвыми и полумертвыми от перенесенных
холода и голода, что было необычайным зрелищем.
Сумма, которую император Борис потратил на
бедных, невероятна; не считая расходов, которые
он понес в Москве, по всей России не было города,
куда бы он не послал больше или меньше для
прокормления сказанных нищих. Мне известно, что
он послал в Смоленск с одним моим знакомым
двадцать тысяч рублей. Его хорошей чертой было
то, что он обычно щедро раздавал милостыни и
много богатств передал священнослужителям,
которые в свою очередь все были за него. Этот
голод значительно уменьшил силы России и доход
императора.
В начале августа тысяча шестьсот
второго года приехал герцог Иоанн 29, брат короля
датского Христиана 30,
чтобы жениться на дочери императора. По обычаю
страны, он был встречен с большими почестями; в
его свите было около двухсот человек, охрана
состояла из двадцати четырех аркебузиров и
двадцати четырех алебардщиков. Через три дня
после приезда он имел аудиенцию у его величества,
который принял его весьма ласково, называя сыном;
для него было приготовлено в приемной палате
кресло рядом с сыном [императора], на которое его
усадили. После приема он отобедал вместе с
императором за его столом, чего прежде не бывало,
так как против обычая страны, чтобы там сидел
кто-либо, кроме сыновей [императора]. После того
как поднялись от стола, сделав ему богатые
подарки, проводили в его жилище. Дней пятнадцать
спустя он заболел, как считают, от
невоздержанности, от чего умер спустя некоторое
время. Император со своим сыном трижды навещал
его во время болезни и много сожалел о нем; все
врачи впали в немилость. Император не допустил,
чтобы его набальзамировали, так как это
противоречит их религии. Он был [190]
похоронен в немецкой церкви, в двух верстах от
города; все дворяне сопровождали его до
сказанной церкви, где они оставались до самого
конца обряда; император и все его дворянство три
недели носили по нему траур. Немного позже умерла
императрица — сестра его, вдова Федора
Ивановича; она была похоронена в женском
монастыре.
Все это время его беспокойство и
подозрительность постоянно возрастали; он много
раз ссылал Шуйских, подозревая их больше всех
остальных, хотя средний брат был женат на сестре
его жены; многие были безвинно подвергнуты
пыткам за то, что навещали их даже тогда, когда
они были в милости. Без приказания императора ни
один врач под страхом изгнания не смел посещать
вельмож или давать им что-либо, так как во всей
России никогда не бывало никаких врачей, кроме
тех, которые служат императору, даже ни одной
аптекарской лавки. Наконец, прослышав в тысяча
шестисотом году молву, что некоторые считают
Дмитрия Ивановича живым, он с тех пор целые дни
только и делал, что пытал и мучил по этому поводу.
Отныне, если слуга доносил на своего хозяина,
хотя бы ложно, в надежде получить свободу, он
бывал им вознагражден, а хозяина или кого-нибудь
из его главных слуг подвергали пытке, чтобы
заставить их сознаться в том, чего они никогда не
делали, не видели и не слышали. Мать сказанного
Дмитрия была взята из монастыря, где она жила, и
отправлена примерно за шестьсот верст от Москвы.
Наконец осталось совсем мало хороших фамилий,
которые не испытали бы, что такое
подозрительность тирана, хотя его считали очень
милосердным государем, так как за время своего
правления до прихода Дмитрия в Россию он не
казнил публично и десяти человек, кроме каких-то
воров, которых собралось числом до пятисот, и
многие из них, взятые под стражу, были повешены.
Но тайно множество людей были подвергнуты пытке,
отправлены в ссылку, отравлены в дороге и
бесконечное число утоплены; однако он не
почувствовал облегчения.
Наконец в 1604 году объявился тот, кого
он так [191] опасался, а
именно Дмитрий Иванович, сын императора Ивана
Васильевича, которого, как было сказано выше,
считали убитым в Угличе. Он примерно с четырьмя
тысячами человек вступил в Россию через
Подольскую границу, осадил сначала замок под
названием Чернигов, который сдался, затем другой,
который также сдался, затем они пришли в Путивль,
очень большой и богатый город, который сдался, и с
ним многие другие замки, как Рыльск, Кромы,
Карачев и многие другие, а в стороне Татарии
сдались Царьгород, Борисов Город, Ливны и другие
города. И поскольку его войско выросло, он начал
осаду Новгород-Северского, это замок, стоящий на
горе, губернатора которого звали Петр Федорович
Басманов 31
(о котором будет сказано ниже), который оказал
столь хорошее сопротивление, что он не смог его
взять.
Наконец 15 декабря армия императора
Бориса расположилась верстах в десяти от его
армии. Князь Федор Иванович Мстиславский, бывший
генералом основной армии, ждал еще подкрепления;
несмотря на это, 20 декабря две армии сошлись и
после двух-трёхчасовой стычки разошлись без
особых потерь, разве что Дмитрий упустил там
хороший случай из-за неопытности своих капитанов
в военном искусстве: вступив в схватку, он повел
три польских отряда в атаку на один из батальонов
столь яростно, что сказанный батальон
опрокинулся на правое крыло и также на основную
армию в таком беспорядке и смятении, что вся
армия, кроме левого крыла, смешалась и обратила
врагам тыл, так что если бы другая сотня
всадников ударила во фланг или по другому
батальону, наполовину смешавшемуся, то без
сомнения четыре отряда разбили бы всю армию
императора; притом сказанный Мстиславский,
генерал армии, был сбит с лошади и получил три или
четыре раны в голову и был бы взят в плен
Дмитрием, если бы не дюжина аркебузиров, которые
избавили его от пленения. Словом, можно сказать,
что у русских не было рук, чтобы биться, несмотря
на то что их было от сорока до пятидесяти [192] тысяч человек. Армии,
разойдясь в стороны, пребывали в бездействии до
рождества; пленники, между которыми находился
капитан польской кавалерии по имени Домарацкий 32,
были отправлены в Москву.
Двадцать восьмого декабря Дмитрий
Иванович, видя, что ничего не может сделать, снял
осаду Новгорода и ушел в Северскую землю, которая
весьма плодородна, где большая часть поляков его
покинула. Несмотря на это, он собрал все силы,
какие смог, как русских, казаков, так и поляков и
доброе число крестьян, которые приучались к
оружию. Армия Бориса также крепла С каждым днем,
хотя одна его армия находилась в стороне Кром и
преследовала сказанного Дмитрия (но так
медленно, что можно было бы подумать, что они не
хотят встретиться). Наконец, миновав леса и чащи,
через которые армию проводили в течение целого
месяца, они снова приблизились к войскам Дмитрия,
который, узнав, что армия расположилась в деревне
в такой тесноте, что невозможно было двинуться,
решил напасть ночью врасплох и предать огню
сказанную деревню при помощи нескольких
крестьян, которые знали к ней подходы. Но они были
со всех сторон обнаружены дозорами и так
настороженно держались до утра; а это было утро 21
января 1605 года. Армии сблизились и, после
нескольких стычек, при пушечной стрельбе с обеих
сторон, Дмитрий послал свою главную кавалерию
вдоль ложбины, чтобы попытаться отрезать армию
от деревни; узнав об этом, Мстиславский выдвинул
вперед правое крыло с двумя отрядами иноземцев.
Сказанный поляк, видя, что его предупредили,
пошел ва-банк, атаковав с какими-нибудь десятью
отрядами кавалерии правое крыло с такой яростью,
что после некоторого сопротивления, оказанного
сказанными иноземцами, все обратились в бегство,
кроме основной армии, которая была как в
исступлении и не трогалась, словно потеряв
всякую чувствительность. Он двинулся вправо, к
деревне, у которой находилась большая часть
пехоты и несколько пушек. Сказанная пехота, видя
поляков так близко, дала залп в десять или [193] двенадцать тысяч
аркебузных выстрелов, который произвел такой
ужас среди поляков, что они в полном смятении
обратились в бегство. Тем временем остаток их
кавалерии и пехота приближались с возможно
большим проворством, думая, что дело выиграно. Но,
увидев своих, бегущих в таком беспорядке,
пустились догонять; и пять или шесть тысяч
всадников преследовали их более семи или восьми
верст. Дмитрий потерял почти всю свою пехоту,
пятнадцать знамен и штандартов, тридцать пушек и
пять или шесть тысяч человек убитыми, не считая
пленных, из которых все, оказавшиеся русскими,
были повешены сбреди армии, другие со знаменами и
штандартами, трубами и барабанами были с
триумфом уведены в город Москву. Дмитрий с
остатком своих войск ушел в Путивль, где
оставался до мая.
Армия Бориса приступила к осаде
Рыльска, сдавшегося сказанному Дмитрию. Но,
пробыв там в бездействии пятнадцать дней, сняли
осаду с намерением распустить на несколько
месяцев армию, которая очень устала. Однако
Борис, узнав об этом, написал командующим своей
армии, безоговорочно запретив ее распускать.
После того как армия немного оправилась и
отдохнула в Северской земле, Мстиславский и
князь Василий Иванович Шуйский (который был
послан из Москвы в товарищи сказанному
Мстиславскому) направились к другой армии,
которая, прослышав о поражении Дмитрия, осадила
Кромы. Обе соединившиеся армии пребывали под
Кромами, не занимаясь ничем достойным и только
насмехаясь друг над другом, до кончины
сказанного Бориса Федоровича, который умер от
апоплексии в субботу двадцать третьего апреля, в
сказанный год.
А прежде чем перейти к дальнейшему,
следует отметить, что меж ними совсем не бывает
дуэлей, так как, во-первых, они не носят никакого
оружия, разве только на войне или в путешествии, и
если кто-нибудь оскорблен словами или иначе, то
должно требовать удовлетворения только через
суд, который приговаривает того, кто задел честь
другого, к штрафу, называемому бесчестие (Beshest), т.
е. [194] удовлетворение за
оскорбление, который всегда определяется
пострадавшим, именно: подвергнуть ли его битью
батогами (что происходит таким образом: ему
обнажают спину до рубахи, затем укладывают его на
землю на живот, два человека держат его, один за
голову и другой за ноги, и прутьями в палец
толщиной бьют его по спине в присутствии судьи и
оскорбленного, и все это до тех пор, пока судья не
скажет «довольно»); или же обязать его выплатить
заинтересованному в качестве возмещения сумму
жалованья, которое тот ежегодно получает от
императора, но если тот женат, он должен
заплатить вдвое больше в удовлетворение за
оскорбление его жены, так что если тот получает
пятнадцать рублей ежегодного жалованья, он
платит ему пятнадцать рублей в удовлетворение за
оскорбление и тридцать рублей для его жены, что
составляет сорок пять рублей, и так поступают,
каким бы ни было жалованье. Но оскорбление может
быть таким, что оскорбившего высекут кнутом, водя
по городу, сверх того он заплатит сказанную сумму
и затем будет сослан. Если в непредвиденном
случае, какому я был свидетелем один раз за шесть
лет, произойдет дуэль между иностранцами и если
одна из сторон будет ранена, будь то вызвавший
или вызванный, так как для них это безразлично,
его наказывают как убийцу, и ничто ему не служит
оправданием. Более того, хотя бы человек был
сильно оскорблен словами, однако ему не
разрешается ударить хотя бы только рукой под
угрозой вышесказанного. Если это случается и
другой возвращает ему удар, то, в случае жалобы,
их обоих приговаривают к вышеназванному
наказанию или к уплате штрафа императору, по той
же причине, как они говорят, что, отомстив за себя
оскорблением или возвратив удар оскорбителю,
оскорбленный присвоил власть суда (который один
только и сохраняет за собой право разбирать
проступки и наказывать за них); и поэтому суд
намного более скор и строг при этих спорах,
оскорблениях и клевете, чем при любых других
делах. Это соблюдается весьма строго не только в
городах в мирное время, но также [195]
в армиях во время войны, относясь лишь к
дворянству (так как удовлетворение за
оскорбление простолюдина и горожанина всего
лишь два рубля). Правда, они не придираются к
каждому слову, потому что весьма просты в
разговоре, так как употребляют только «ты», и
даже были еще проще, так как, если идет разговор о
чем-либо сомнительном или небывалом, то вместо
того, чтобы сказать: «Это по-вашему», или
«Простите меня», или тому подобное, они говорят:
«Ты врешь», и так даже слуга своему господину. И
хотя Иван Васильевич был прозван и считался
тираном, однако не считал за дурное подобные
уличения во лжи; но теперь с тех пор как среди них
появились иностранцы, не прибегают к ним так
свободно, как каких-нибудь двадцать или тридцать
лет назад.
Тотчас после смерти сказанного Бориса,
до того как армия узнала о его смерти, князья
Мстиславский и Шуйский были отозваны его женой
императрицей и Федором Борисовичем, сыном
покойного 33.
Двадцать седьмого [апреля] для того, чтобы
привести воинство к присяге, и для того, чтобы
занять место своих предшественников, в армию
приехал Петр Федорович Басманов (который был
губернатором Новгорода, когда Дмитрий его
осаждал) и с ним еще один [воевода]. Армия, признав
императором, присягнула в верности и послушании
Федору Борисовичу, сыну покойного, который
послал весьма благосклонные письма в армию,
увещевая ее хранить по отношению к нему ту же
верность, что она показала по отношению к его
усопшему отцу Борису Федоровичу, заверяя в своей
щедрости к каждому по истечении шести недель
траура.
Князья Василий Иванович Голицын 34 и
Петр Федорович Басманов со многими другими
семнадцатого мая перешли к Дмитрию Ивановичу и
взяли в качестве пленников двух других воевод,
Ивана Ивановича Годунова 35 и Михаила Салтыкова 36.
Остальные воеводы и армия пустились бежать в
Москву, бросив в окопах все пушки и военные
припасы. Изо дня в день города и замки сдавались
сказанному Дмитрию, [196]
который выступил из Путивля навстречу армии. У
него было только шесть отрядов польской
кавалерии, т. е. шестьсот человек, некоторое число
казаков с верховьев Дона и Днепра и немного
русских. Он немедленно послал приказ распустить
армию на отдых недели на три-четыре, именно тех, у
кого были земли по эту сторону от Москвы, а
остаток армии послал отрезать съестные припасы
от города Москвы. Сам же с двумя тысячами человек
отправился короткими переходами к сказанному
городу Москве, ежедневно посылая туда письма как
к дворянству, так и к простому люду, уверяя их в
своем милосердии, если они сдадутся, и указывая,
что прежде бог, а затем и он не преминут наказать
их за упрямство и непокорность, если они
останутся при своем. Наконец, получив одно из
сказанных писем, народ собрался на площади перед
замком. Мстиславский, Шуйский, Бельский 37 и
другие были посланы, чтобы усмирить волнение; тем
не менее письма были публично прочитаны; и,
распалив друг друга, те и другие побежали в замок,
захватили императрицу — вдову покойного
императора Бориса с сыном и дочерью и сверх того
всех Годуновых, Сабуровых и Вельяминовых, это все
одна семья 38,
и разграбили все, что нашли.
Дмитрий Иванович был в Туле — городе,
удаленном от Москвы на сто шестьдесят верст,
когда он получил известие о происшедшем, и
поспешил отправить князя Василия Голицына, чтобы
привести город к присяге. Вся знать вышла
навстречу сказанному Дмитрию к Туле. Наконец
двадцатого июня императрица — вдова покойного —
и его сын Федор Борисович были, как считают,
удавлены, но был пущен слух, что они отравились.
Дочь была оставлена под стражей, все другие
родственники сосланы кто куда. Покойный Борис
Федорович был по просьбе вельмож вырыт в
Архангельской церкви, месте погребения великих
князей и императоров, и захоронен в другой
церкви.
Наконец тридцатого июня Дмитрий
Иванович вступил в город Москву; приехав туда, он
поспешил отправить [197]
Мстиславского, Шуйского, Воротынского 39,
Мосальского 40
за своей матерью, императрицей, которая
находилась в монастыре за 600 верст от Москвы.
Дмитрий отправился встречать ее за версту от
города, и, после четвертьчасовой беседы в
присутствии всех дворян и жителей города, она
взошла в карету, а император Дмитрий и все
дворянство, пешком, окружив карету, препроводили
ее до императорского дворца, где она жила до тех
пор, пока не был перестроен для нее монастырь, в
котором похоронена императрица — вдова
императора Федора, сестра Бориса. Наконец в конце
июля он короновался, что совершилось без больших
торжеств, разве только весь путь от покоев до
церкви Богоматери и оттуда до Архангельской был
устлан алым сукном, а сверху золотой персидской
парчой, по которой он шагал. Когда он вошел в
сказанную церковь Богоматери, где его ждал
патриарх со всем духовенством, то после молитв и
других обрядов ему вынесли из сокровищницы
корону, скипетр и золотую державу, которые были
ему вручены; затем, когда он выходил из сказанной
церкви, направляясь в Архангельскую, по пути
бросали мелкие золотые монеты, стоимостью в
полэкю, в экю и некоторые в два экю, отчеканенные
для этого случая, так как в России совсем не
делают золотых монет; а из Архангельской [церкви]
он возвратился в свой дворец, где был накрыт стол
для всех, кто мог усесться. Так они обычно
поступают при коронации.
Немного времени спустя князь Василий
Шуйский был обвинен и изобличен в присутствии
лиц, избранных от всех сословий, в преступлений
оскорбления величества и приговорен императором
Дмитрием Ивановичем к отсечению головы, а два его
брата — к ссылке. Четыре дня спустя он был
приведен на площадь, но, когда голова его была уже
на плахе в ожидании удара, явилось помилование,
испрошенное императрицей — матерью названного
Дмитрия, и одним поляком, по имени Бучинский 41,
и другими; тем не менее он был отправлен в ссылку
вместе с братьями, где находился недолго. Это
было самой большой ошибкой, когда-либо [198] совершенной
императором Дмитрием, ибо это приблизило его
смерть 42.
Тем временем он спешно отправил
Афанасия Ивановича Власьева послом в Польшу, как
считают, чтобы исполнить данное сандомирскому
воеводе 43
секретное обещание жениться на его дочери 44,
когда богу станет угодно вернуть ему трон его
усопшего отца Ивана Васильевича; это было
обещано для того, чтобы получить от него помощь
при завоевании империи. Афанасий приехал ко
двору и провел переговоры так хорошо, что в
Кракове была отпразднована свадьба, на которой
присутствовал сам польский король. В это время
император Дмитрий велел нанять иноземную
гвардию, чего прежде не видывали в России, а
именно отряд в сотню стрелков для охраны своей
особы, которыми я имел честь командовать, и
двести алебардщиков. Он разрешил жениться всем
тем, кто при Борисе не смел жениться: так,
Мстиславский женился на двоюродной сестре
матери сказанного императора Дмитрия, который
два дня подряд присутствовал на свадьбе. Василий
Шуйский, будучи снова призван и в столь же
великой милости, как прежде, имел уже невесту в
одном из сказанных домов, его свадьба должна была
праздноваться через месяц после свадьбы
императора. Словом, только и слышно было о
свадьбах и радости, ко всеобщему удовольствию,
ибо он давал им понемногу распробовать, что такое
свободная страна, управляемая милосердным
государем. Каждый день или дважды в день он
навещал императрицу-мать. Он вел себя иногда
слишком запросто с вельможами, которые воспитаны
и взращены в таком унижении и страхе, что без
приказания почти не смеют говорить в присутствии
своего государя; впрочем, сказанный император
умел иначе являть величие и достоинство,
присущее такому, как он, государю, к тому же он был
мудр, достаточно образован, чтобы быть учителем
для всей думы. Несмотря на это, начали
вскрываться какие-то тайные интриги, и был
схвачен один секретарь или дьяк, которого пытали
в присутствии Петра Федоровича Басманова, [199] самого большого любимца
императора; который не сознался и не выдал
главаря этой интриги, кем. был, как позднее стали
известно, Василий Шуйский; а сказанный секретарь
был отправлен в ссылку.
Наконец императрица прибыла к
границам России со своим отцом и братом, зятем, по
имени Вишневецкий 45,
и многими другими вельможами. 20 апреля Михаил
Игнатьевич Татищев 46,
вельможа, пользовавшийся большим доверием
императора, был удален, попав в немилость за
какие-то пренебрежительные слова, обращенные к
императору в поддержку князя Василия Шуйского,
поспорившего тогда с императором о бывшем на
столе телячьем жарком, поскольку это
противоречит их религии. В конце концов он вернул
себе милость в день пасхи по ходатайству Петра
Федоровича Басманова, хотя все, и сам император
(который вовсе не был подозрительным государем),
подозревали, что существует какой-то скверный
заговор, так как он до этого обычно не выказывал
себя так, как за пятнадцать дней до своего
изгнания; его возвращение было ошибкой подобно
возвращению Шуйского, так как его злобный ум, не
забывавший никакой обиды, был всем известен.
В конце апреля император Дмитрий
получил известие, что между Казанью и Астраханью
собрались около четырех тысяч казаков (сказанные
казаки, как и все те, о которых говорилось выше, —
пешие воины, что подразумевается в настоящем
рассказе постоянно; а не кавалеристы, как казаки,
живущие в Подолии и Черной Руси под властью
польского короля, известные в армиях
Трансильвании, Валахии, Молдавии и других,
каковые казаки с древности ездили верхом и
вооружались, как татары, и подражали им во всем,
разве только с недавнего времени большинство их
пользуется аркебузами, но они не носят никакого
оборонительного оружия, хотя многие из них
привешивают саблю), которые разбойничали вдоль
Волги и говорили, что с ними находится молодой
принц по имени царь Петр (Zar Pieter) 47, истинный (как они
пустили слух) сын императора [200]
Федора Ивановича, сына Ивана Васильевича и
сестры Бориса Федоровича, правившего после
сказанного Федора, который родился около 1588 года
и был тайно подменен, так как, по их словам, на его
место подставили девочку, которая умерла в
возрасте трех лет, как мы упомянули выше. Если бы
они говорили правду, то этому царю Петру могло
быть от шестнадцати до семнадцати лет; но было
хорошо известно, что это всего лишь предлог,
чтобы грабить страну, из-за недовольства
сказанных казаков сказанным Дмитрием ввиду того,
что они не были им вознаграждены, как надеялись.
Несмотря на это, император написал ему письмо, в
котором оповещал его, что если он истинный сын
его брата Федора, то пусть будет желанным гостем,
и приказывал предоставлять ему в дороге все
необходимое из съестных припасов, что они
называют кормом; но если он не истинный, то пусть
удалится из его пределов. Пока гонцы ездили туда
и обратно, названный несчастный Дмитрий был убит,
как расскажем ниже; но до моего отъезда из России
сказанные казаки захватили и разграбили три
замка вдоль Волги, захватили несколько маленьких
пушек и другое военное снаряжение и разделились:
большинство отправились в татарские равнины,
другие ушли в замок, находящийся на полдороге
между Казанью и Астраханью, в надежде грабить
купцов, торгующих в Астрахани; или по меньшей
мере чем-нибудь у них поживиться. Но, будучи в
Архангельске, я получил известие, что там все
успокоилось, и сказанные казаки все это оставили.
В пятницу 12 мая императрица — супруга
Дмитрия — вступила в Москву более торжественно,
чем когда-либо видели в России. В ее карету
впряжены были десять ногайских лошадей, белых с
черными пятнами, как тигры или леопарды, которые
были так похожи, что нельзя было отличить одну от
другой; у нее было четыре отряда польской
кавалерии на весьма хороших лошадях и в богатых
одеждах, затем отряд гайдуков в качестве
телохранителей, в ее свите было много вельмож. Ее
отвезли в монастырь к [201]
императрице — матери императора, где она прожила
до семнадцатого числа, когда ее доставили в
верхние покои дворца. Назавтра она была
коронована с теми же обрядами, что и император.
Под правую руку ее вел посол польского короля
каштелян малогощский 48, под левую жена
Мстиславского, а при выходе из церкви ее вел за
руку император Дмитрий, а под левую руку ее вел
Василий Шуйский. В этот день на пиршестве
присутствовали только русские; девятнадцатого
начались свадебные торжества, где
присутствовали все поляки, за исключением посла,
потому что император отказался допустить его к
столу. И хотя по русскому обычаю посла не сажают
за императорский стол, однако ж сказанный
каштелян малогощский, посол польского короля, не
преминул заметить императору, что его послу была
оказана подобная честь королем — его
повелителем, так как во время свадебных торжеств
его всегда усаживали за собственным столом
короля. Но в субботу и в воскресенье он обедал за
отдельным столом рядом со столом их величеств. В
это время и тесть, сандомирский воевода, и
секретарь Петр Басманов, и другие предупредили
императора Дмитрия, что против него затеваются
какие-то козни; кое-кто был взят под стражу, но
император, казалось, не придал этому большого
значения.
Наконец в субботу 27 мая (здесь, как и в
других местах, подразумевается новый стиль, хотя
русские считают по старому стилю), в шесть часов
утра, когда менее всего помышляли об этом,
наступил роковой день, когда император Дмитрий
Иванович был бесчеловечно убит и, как считают,
тысяча семьсот пять поляков зверски убиты,
потому что они жили далеко друг от друга. Главой
заговорщиков был Василий Иванович Шуйский. Петр
Федорович Басманов был убит в галерее против
покоев императора и первый удар получил от
Михаила Татищева, которому он незадолго до этого
испросил свободу, и были убиты несколько
стрелков из телохранителей. Императрица —
супруга сказанного императора Дмитрия, ее отец,
брат, зять и многие другие, избежавшие народной
ярости, были заключены под стражу, каждый в [202] отдельном доме.
Покойного Дмитрия, мертвого и нагого, протащили
мимо монастыря императрицы — его матери — до
площади, где сказанному Василию Шуйскому должны
были отрубить голову, и положили сказанного
Дмитрия на стол длиной около аршина, так что
голова свешивалась с одной стороны и ноги — с
другой, а сказанного Петра Басманова положили
под сказанный стол. Они три дня оставались
зрелищем для каждого, пока сказанный глава
заговора Василий Иванович Шуйский, тот, о котором
мы столько говорили, не был избран императором
(хотя это королевство не выборное, а
наследственное, но, поскольку Дмитрий был
последним в роду и не оставалось никого из
родственников по крови, сказанный Шуйский был
избран в результате своих интриг и происков, как
сделал Борис Федорович после смерти Федора, о чем
мы упоминали выше); он велел зарыть сказанного
Дмитрия за городом у большой дороги.
В ночь после того, как он был убит,
наступил великий холод, продлившийся восемь
дней, который погубил все хлеба, деревья и даже
траву на полях, чего прежде не бывало в это время.
Поэтому по требованию тех, кто следовал партии
сказанного Шуйского, несколькими днями спустя
Дмитрия вырыли, и сожгли, и обратили в пепел. В это
время слышен был лишь ропот, одни плакали, другие
горевали, а некоторые другие радовались —
словом, это была полная перемена. Дума, народ и
страна разделились одни против других, начав
новые предательства. Провинции восставали, не
зная, что произойдет дальше. Польский посол
{находился} под строгой охраной. Сослали всех тех,
к кому сколько-нибудь был благосклонен покойный.
Наконец императрицу — вдову покойного
императора Дмитрия Ивановича — препроводили в
жилище ее отца — воеводы со всеми статс-дамами и
другими польками и очень строго охраняли.
Пытаясь усмирить народное волнение и
ропот, избранный Василий Шуйский отправил своего
брата Дмитрия и Михаила Татищева и других
родственников в Углич, чтобы извлечь тело или
кости истинного Дмитрия, который, как они [203] утверждали, был сыном
Ивана Васильевича, умерщвленным около
семнадцати лет назад, как мы упоминали выше. Они
обнаружили, что (как они распустили слух) тело
совершенно цело, одежды же свежие и целые, какими
были, когда его хоронили (так как принято
хоронить каждого в той одежде, в которой он был
убит), и даже орехи в его руке целы. Говорят, что
после того, как его извлекли из земли, он сотворил
много чудес как в городе, так и по дороге.
Крестным ходом, в сопровождении всех мощей,
имеющихся у них во множестве, патриарх и все
духовенство, избранный император Василий
Шуйский, мать покойного Дмитрия и все дворянство
перенесли его в город Москву, где он был
канонизирован по приказу сказанного Василия
Шуйского. Это почти не усмирило народ, так как
сказанный Василий дважды был очень близок к
низложению, хотя он и короновался двадцатого
июня того же года.
Он выслал в Польшу большое количество
поляков, а именно слуг, людей низкого положения,
задержав в плену знатных, чтобы принудить
польского короля к миру; сандомирского воеводу с
дочерью-императрицей он сослал в Углич, чтобы
содержать их там под стражей, причем сказанный
воевода был очень болен.
В заключение, покойному императору
Дмитрию Ивановичу, сыну императора Ивана
Васильевича, прозванного Грозным, было около
двадцати пяти лет; бороды совсем не имел, был
среднего роста, с сильными и жилистыми членами,
смугл лицом; у него была бородавка около носа, под
правым глазом; был ловок, большого ума, был
милосерден, вспыльчив, но отходчив, щедр; наконец,
был государем, любившим честь и имевшим к ней
уважение. Он был честолюбив, намеревался стать
известным потомству. Он решился и отдал уже
своему секретарю приказание готовиться к тому,
чтобы в августе минувшего тысяча шестьсот
шестого года отплыть с английскими кораблями во
Францию, чтобы приветствовать христианнейшего
короля, о котором он говорил мне много раз с
великим почтением, и завязать с ним [204]
отношения. Короче, христианский мир много
потерял с его смертью, если таковая случилась,
что весьма вероятно; но я говорю так потому, что
своими глазами не видел его мертвым, поскольку я
был тогда болен.
Несколько дней спустя после этого
убийства разошелся слух, что был убит не Дмитрий,
но некто на него похожий, которого он поместил на
свое место после того, как за несколько часов до
рассвета был предупрежден о том, что должно
произойти, и выехал из Москвы, чтобы посмотреть,
что же произойдет, не столько из страха, так как
иначе он мог это предотвратить, сколько для того,
чтобы узнать, кто ему верен, чего он не мог
устроить иначе, как избрав самый опасный путь.
Это можно объяснить тем, что он, по-видимому, мало
сомневался в верности своих подданных. Этот слух
держался до моего отъезда из России,
произошедшего четырнадцатого сентября тысяча
шестьсот шестого года; я думаю, что в
действительности это были козни какой-нибудь
новой партии с целью сделать ныне правящего
Василия Шуйского, главу заговора, ненавистным
для народа, чтобы легче было достичь своих
замыслов; я не могу предположить что-либо иное,
имея в виду то, что будет сказано ниже. Для
подтверждения этого слуха русские ссылаются,
во-первых, на то, что после полуночи от имени
императора Дмитрия явились взять из маленькой
конюшни, которая находится в замке, трех турецких
лошадей, которые не были приведены обратно, и до
сих пор неизвестно, что с ними стало; того, кто их
выдал, позднее замучили до смерти по приказу
Шуйского, вынуждая его сознаться, как это было.
Далее, на то, что хозяин первого жилья, где
сказанный Дмитрий должен был отдыхать после
своего отъезда из Москвы, показал, что говорил со
сказанным Дмитрием, и даже принес письмо,
написанное (как он говорил) его рукой, в котором
он жаловался на русских, упрекая их в
неблагодарности и в забвении его доброты и
милосердия, и грозил вскоре покарать виновных. И
сверх того обнаружилось много записок [205] и писем, разбросанных на
улицах, сводящихся к тому же, и даже [писем] о том,
что его узнали в большинстве мест, где он брал
почтовых лошадей. В августе также обнаружилось
много других писем, свидетельствовавших о том,
что они ошиблись, нанося удар, и что вскоре, в
первый день года, сказанный Дмитрий с ними
повстречается.
Я отмечу заодно то, что мне сообщил
французский купец по имени Бертран де Кассан 49,
который по возвращении с площади, где находилось
тело сказанного Дмитрия, сказал мне, что он
считал, что у Дмитрия совсем не было бороды, так
как он не замечал ее при его жизни (потому что ее и
в самом деле не было), но что тело, лежавшее на
площади, имело, как можно было видеть, густую
бороду, хотя она была выбрита; и также говорил
мне, что волосы у него были гораздо длинее, чем он
думал, так как видел его за день до смерти. Кроме
того, секретарь сказанного Дмитрия, поляк по
имени Станислав Бучинский 50, уверял его, что был
один молодой русский вельможа, весьма любимый и
жалуемый сказанным Дмитрием, который весьма на
него походил, только у него была небольшая
борода, который совершенно исчез, и, по словам
русских, неизвестно, что с ним сталось.
Затем я узнал от одного француза,
бывшего поваром у сандомирского воеводы, что
императрица — жена сказанного Дмитрия, узнав о
ходившем слухе, полностью уверилась, что он жив,
утверждая, что не может представить себе его
иначе, и с того времени казалась гораздо веселее,
чем прежде.
Некоторое время спустя после выборов
сказанного Шуйского взбунтовались пять или
шесть главных городов на татарских границах,
пленили генералов, перебили и уничтожили часть
своих войск и гарнизонов, но до моего отъезда в
июле прислали в Москву просить о прощении,
которое получили, извинив себя тем, что их
известили, будто император Дмитрий жив. В это
время в Москве происходил большой раздор между
дворянами и прочими из-за того, что Василий
Шуйский был выбран без их согласия и одобрения, и [206] сказанный Шуйский едва
не был низложен; в конце концов все успокоилось, и
он был коронован двадцатого июня.
Против сказанного Шуйского после его
коронации начались новые секретные козни, в
пользу (как я предполагаю) князя Федора Ивановича
Мстиславского, который происходит из
знатнейшего во всей России рода и получил много
голосов при выборах и был бы избран, если бы
жители страны собрались. Несмотря на это, он
отказался от избрания, утверждая, как толкуют
слухи, что сделается монахом, если выбор падет на
него. Сказанный Мстиславский был женат на
двоюродной сестре матери Дмитрия, которая (как мы
упомянули) из рода Нагих, так что есть
вероятность, как я полагаю, что эти происки
происходят более от родственников его жены, чем с
его согласия. Затем знатный вельможа Петр
Никитович Шереметев 51 в свое отсутствие
был обвинен и изобличен свидетелями как глава
этих происков; он из сказанного рода Нагих; и из
города, где он находился, он был отправлен в
ссылку и, как я слышал, был впоследствии отравлен
в дороге.
Тогда же было однажды ночью написано
на воротах большинства дворян и иностранцев, что
император Василий Шуйский приказывает народу
разорить сказанные дома, как дома предателей; и,
чтобы выполнить это, собрался сказанный народ
(который приучен к добыче ранее случившимися
переменами и, думаю, был бы доволен на таких
условиях каждую неделю иметь нового императора),
который был усмирен с некоторым трудом. Спустя
некоторое время в воскресенье к выходу Шуйского
созвали от его имени перед замком народ, под
предлогом, что он хочет говорить с ним; я случайно
находился около императора Шуйского, когда он
выходил, чтобы идти на службу. Узнав, что народ
собирается от его имени на площади, он был весьма
удивлен и, не трогаясь с места, где узнал об этом,
велел разыскать тех, кто затеял сказанное
собрание. Когда все туда прибежали, сказанный
Шуйский начал плакать, упрекая их в
непостоянстве, и говорил, что они не должны
пускаться на такую хитрость, [207]
чтобы избавиться от него, если они того желают;
что они сами его избрали и в их же власти его
низложить, если он им не нравится, и не в его
намерении тому противиться. И, отдавая им род
посоха, который не носит никто, кроме императора,
и шапку, сказал им: если так, изберите другого, кто
вам понравится; и, тотчас взяв жезл обратно,
сказал: мне надоели эти козни, то вы хотите меня
убить, а то дворян и даже иноземцев, по меньшей
мере вы хотите их хотя бы пограбить; если вы
признаете меня тем, кем избрали, я не желаю, чтобы
это осталось безнаказанным. Вслед за этим все
присутствующие вскричали, что они присягнули ему
в верности и послушании, что они все хотят
умереть за него и что пусть те, кто окажутся
виновными, будут наказаны. До этого народу было
дано приказание расходиться по домам, и были
схвачены пять человек, которые оказались
зачинщиками этого созыва народа. Считают, что
если бы сказанный Шуйский вышел или собрался бы
весь народ, то он подвергся бы такой же опасности,
как и Дмитрий. Несколько дней спустя сказанные
пять человек были приговорены к битью кнутом
среди города, т. е. к обычному наказанию, и затем
высланы. При оглашении приговора упомянули, что
Мстиславский, который был обвинен как глава этих
происков, невиновен, вина же падает на
вышеназванного Петра Шереметева.
Сказанный Василий Шуйский подвергся
другой опасности, когда в Москву привезли тело
истинного Дмитрия (как о том пустили слух),
умерщвленного шестнадцать лет назад, как я
упоминал выше, и сказанный Шуйский с патриархом и
всем духовенством отправился встречать его за
город; там сказанный Шуйский, как говорят, был
едва не побит камнями, хотя дворяне усмирили
народ прежде, чем он собрался.
В это время взбунтовалось Северское
княжество, по рассказам русских уже присягнувшее
сказанному Шуйскому; и, утверждая, что Дмитрий
жив, в поход отправились семь или восемь тысяч
человек, совсем без предводителей, которые
поэтому были разбиты войсками, посланными [208] туда Василием Шуйским,
включавшими от пятидесяти до шестидесяти тысяч
человек и всех иноземцев; известия об этом я
получил в Архангельске. Те, кто спаслись, ушли в
Путивль — один из главных городов сказанного
Северского княжества; говорили также, что
сказанный город сдался и что все эти восстания
учинили какие-то польские шайки, скопившиеся у
пределов России и Подолии, которые распускали
слух, что Дмитрий живет в Польше. Это все, что
произошло в подтверждение предположения, что
Дмитрий жив, до четырнадцатого сентября тысяча
шестьсот шестого года.
Что до мнения тех, кто считает, что
Дмитрий Иванович не сын или не был сыном Ивана
Васильевича, прозванного Грозным, но
самозванцем, я отвечу на это, рассказав, как мне
это представляется.
Возражение русских исходит, во-первых,
от правившего тогда Бориса Федоровича, государя
весьма хитрого и лукавого, и от других его врагов.
Якобы он был самозванец, так как истинный Дмитрий
был убит в возрасте семи-восьми лет в Угличе
семнадцать лет тому назад, как мы упомянули выше;
а он был расстрига (Rostrigue), а именно монах,
покинувший свой монастырь, по имени Гришка, или
Григорий Отрепьев.
Те же, кто считают себя самыми
проницательными, как иностранцы, знавшие его, так
и прочие, приводят суждение, что он был не
русским, но поляком, трансильванцем. или другой
национальности, взращенным и воспитанным для
этой цели.
Выше я упомянул в ответ причину, почему
Борис Федорович, правитель империи при Федоре
Ивановиче, сыне Ивана Васильевича и брате
сказанного Дмитрия Ивановича, отправил
сказанного Дмитрия с матерью-императрицей в
ссылку в Углич; можно судить по рассказу, что это
сделал не сказанный Федор, его брат, как по
простоте своей, так и потому, что сказанный
Дмитрий был тогда всего лишь ребенком
четырех-пяти лет, который не мог ему чем-либо
повредить, но что это были козни сказанного
Бориса Федоровича. Вполне [209]
вероятно, что мать и другие из оставшейся тогда
знати, как Романовичи, Нагие и другие, зная цель, к
которой стремился сказанный Борис, пытались
всеми средствами избавить ребенка от опасности,
в которой он находился, А я знаю и считаю, что,
убедившись в том, что нет никакого другого
средства, как подменить его и подставить другого
на его место, а его воспитать тайно, пока время не
переменит или вовсе не смешает замыслы
сказанного Бориса Федоровича, они это и
проделали, и столь хорошо, что никто, кроме
принадлежавших к их партии, ничего не узнал. Он
был воспитан тайно, и, как я считаю, после смерти
императора Федора, его брата, когда сказанный
Борис Федорович был избран императором, он был
отправлен в Польшу, в монашеской одежде, чтобы
его провели за пределы России со сказанным
вышеупомянутым расстригой. Как считают, прибыв
туда, он стал служить одному польскому вельможе
по имени Вишневецкий 52, зятю сандомирского
воеводы; затем перешел на службу к сказанному
воеводе и открылся ему. Тот послал его к
польскому двору, где он получил небольшое
вспомоществование; вышесказанное послужит для
ответа и разъяснит, что в Угличе был умерщвлен не
он, а подмененный.
Что касается того, кого называют
расстригой, то вполне достоверно, что спустя
немного времени после избрания Бориса
Федоровича объявился один монах, бежавший из
монастыря, где он жил, которого называют
расстригой, по имени Гришка Отрепьев, который
прежде был секретарем патриарха и бежал в Польшу,
именно с тех пор Борис начал сомневаться, кто же
это был, в чем можно убедиться из его жизни. Чтобы
ответить на это, скажу, что совершенно точно в
монашеской одежде бежали двое, именно этот
расстрига и другой, до сих пор совершенно
безымянный. Ибо правивший тогда император Борис
послал ко всем границам гонцов со срочным
приказом сторожить все переходы и задерживать
всякого, не пропуская даже тех, у кого есть
паспорт. Потому что (так говорилось в письменном
приказе [210] сказанного
Бориса, как я узнал) два предателя империи бежали
в Польшу; и сказанные дороги были перекрыты таким
образом, что в течение трех или четырех месяцев
никто не мог ни въехать, ни выехать из одного
города в другой из-за застав (Sastafs), т; е. рода
стражи, охранявшей дороги, которую ставят только
во время морового поветрия.
Кроме того, совершенно бесспорно и
достоверно то, что сказанному расстриге было от
тридцати пяти до тридцати восьми лет, в то время
как сказанному Дмитрию, когда он вернулся в
Россию, могло быть только от двадцати трех до
двадцати четырех лет. Потом он вернулся домой, и
всякий, кто хотел, видел его; еще живы его братья,
имеющие земли под городом Галичем. Этого
расстригу знали до бегства как человека
дерзкого, приверженного к пьянству, за каковую
дерзость он и был сказанным Дмитрием удален за
двести тридцать верст от Москвы в Ярославль, где
есть дом английской компании. И тот, кто там жил,
когда сказанный Дмитрий был убит, мне ручался,
что сказанный расстрига уверял его даже тогда,
когда явились известия, что сказанный Дмитрий
умерщвлен, а Василий Шуйский избран императором,
что сказанный Дмитрий был истинным сыном
императора Ивана Васильевича и что он выводил
его из России; он подтверждал это великими
клятвами, уверяя, что невозможно отрицать, что он
сам — Гришка Отрепьев, прозванный расстригой,
это его собственное признание, и немного
найдется русских, которые думали бы иначе. Спустя
некоторое время Василий Шуйский, избранный
императором, прислал за ним, но я не знаю, что с
ним сталось. Этого довольно будет для
приведенного возражения.
Что касается возражения, которое
высказывают большинство иностранцев: что он был
поляк или трансильванец, самозванец сам по себе
или воспитанный для этой цели, то они хотят
доказать это тем, что он говорил по-русски не так
чисто, как ему подобало, кроме того, не имел
русских привычек, над которыми насмехался,
соблюдал их религию только для вида, и другими
подобными доводами, так что, [211]
в заключение (говорят они), во всех его поступках
и в обращении чувствовался поляк.
Итак, если он был поляк, воспитанный с
этой целью, то нужно было бы в конце концов знать
кем; притом я не думаю, чтобы взяли ребенка с
улицы, и скажу мимоходом, что среди пятидесяти
тысяч не найдется одного способного исполнить
то, за что он взялся в возрасте 23—24 лет. Но, сверх
того, какое соображение могло заставить
зачинщиков этой интриги предпринять такое дело,
когда в России не сомневались в убийстве
(Дмитрия); далее, Борис Федорович правил страной
при большем благоденствии, чем любой из его
предшественников, народ почитал и боялся его как
только возможно; притом мать названного Дмитрия
и многочисленные родственники были живы и могли
засвидетельствовать, кто он. И, что
правдоподобно, это было бы проделано с согласия
польского короля и сейма, так как совершенно
невероятно без ведома короля предпринимать дело
столь большой важности, весь урон от которого,
если оно не удастся, падет на Польшу в виде
большой войны в невыгодное время. А если бы так
было, то война не была бы начата с 4000 человек и
сказанный Дмитрий получил бы, как я полагаю,
несколько советников и опытных людей из польских
вельмож, уполномоченных королем, чтобы
советовать ему в этой войне. Далее, я считаю, что
они помогли бы ему деньгами; также
неправдоподобно, что, когда он снял осаду
Новгорода-Северского, его покинули бы
большинство поляков, как мы упомянули выше, тем
более что он удерживал уже около пятнадцати
городов и замков, а его армия крепла с каждым
днем. И, как мне кажется, было бы неблагоразумно
поверить предположению, что это самозванец,
который предпринял все самостоятельно, и, всего
лишь 20 или 21 года от роду, когда он объявился, или
до того, выучился с этой целью русскому языку,
даже читать и писать по-русски, притом что можно
спросить, где бы он мог его выучить, потому что,
как я полагаю, он внятно и разумно отвечал на
каждый заданный вопрос, когда он объявился; ибо
Россия — не свободная страна, [212]
куда можно отправиться обучаться языку и
разузнать о том-то и о том-то, а затем уехать; так
как сверх того, что она недоступна, как мы уже
упомянули, все вещи там столь секретны, что
весьма трудно узнать правду о том, чего не видел
собственными глазами. Мне также кажется
неправдоподобным, что он смог бы осуществить
этот замысел так, чтобы никто о нем не узнал. А
если бы кто-нибудь о нем узнал, то объявился бы
при его жизни или после его смерти. Наконец, если
бы он был поляком, то вел бы себя иначе по
отношению к некоторым из них. И я не думаю, что
сандомирский воевода дал бы ему некое обещание
столь поспешно, не узнав сначала получше, кто он
такой. Предположить, что воевода этого не знал,—
неправдоподобно, как заметим ниже.
Касательно тех, кто считает, что он был
воспитан и выращен иезуитами, то к какой же нации,
по их мнению, он принадлежал; так как он не поляк,
как явствует из вышесказанного и будет замечено
ниже, еще менее — другой нации, кроме русской.
Если признать это (предположение), то
спрашивается, где они его взяли, так как до
прихода Дмитрия во всей России не бывало
иезуитов, разве только при послах, с которых не
спускают глаз, так что они не смогли бы вывезти
ребенка из России. Итак, вывезти ребенке из
страны было возможно только во время войн,
которые польский король Стефан вел с Россией
около тридцати лет назад. И если бы даже они нашли
способ сыскать ребенка во время войны Швеции с
Россией, насколько возможно, чтобы они сыскали
такого, который был бы не сравним, ни с одним в
России? Я думаю также, что они не смогли бы
воспитать его в такой тайне, что кто-нибудь из
польского сейма, а следовательно, и сандомирский
воезода, в конце концов не узнали бы. Признаем по
меньшей мере; что сказанный Дмитрий не мог не
знать, кто он такой; и, если бы он был воспитан
иезуитами, они без сомнения научили бы его
говорить и читать по-латински.
Но совершенно верно, что он совсем не
говорил на латыни, [213] я
могу это засвидетельствовать, еще менее умел
по-латински читать и писать, как я могу показать
по его имени, которое он написал не слишком
уверенно. Он также больше жаловал бы сказанных
иезуитов, чем он это делал, принимая во внимание,
что их было всего трое во всей России, приехавших
вслед за польскими военными, у которых не было
других монахов; после коронации Дмитрия один из
этих иезуитов был по их просьбе отправлен в Рим.
Касательно других возражений, что он
неправильно говорил по-русски, я отвечу, что
слышал его спустя немного времени после его
приезда в Россию и нахожу, что он говорил
по-русски как нельзя лучше, разве только, чтобы
украсить речь, вставлял порой польские фразы. Я
видел также письма, продиктованные им по разным
поводам до того, как он въехал в Москву, которые
были так хороши, что ни один русский не мог бы
найти повода для упреков. А если и были ошибки в
произношении некоторых слов, этого недостаточно,
чтобы осуждать его, принимая во внимание его
долгое отсутствие в стране и с такого юного
возраста.
Ссылаются на то, что он насмехался над
русскими обычаям и следовал русской религии
только для виду; этому не нужно
удивляться. Особенно если принять во внимание их
нравы и образ жизни, так как они грубы и
необразованны, без всякой учтивости, народ
лживый, без веры, без закона, без совести,
содомиты и запятнаны бесчисленными другими
пороками и скотскими страстями. Ведь
Борис.Федорович, в котором никто не усомнится,
ненавидел не столько их, сколько их пороки, и так
мало преуспел в их исправлении. Как же Дмитрий,
который узнал отчасти, что такое светское
общество, воспитывался некоторое время в Польше-
свободной стране, и среди знатных, не мог по
меньшей мере делать некоторого исправления и
просвещения своих подданных.
Говорят еще, что он не соблюдал их
религию. Но так же поступают многие русские,
которых я знал, среди прочих некто по имени
Посник Дмитриев, который, побывав с посольством
Бориса Федоровича в Дании, узнав отчасти, что
такое [214] религия, по
возвращении среди близких друзей открыто
высмеивал невежество московитов. Почему бы
Дмитрию, который для своих лет не лишен был
здравого смысла, предавался чтению священного
писания и без сомнения слышал в Польше
рассуждения о религиозных спорах и познал смысл
догматов веры, которые надлежит почитать всем
христианам, не презирать их невежество 53.
Я рассуждаю, исходя из их утверждения, хотя я
уверен, что, за редким исключением, никто из его
иностранных и даже русских обвинителей не
заметил ничего такого, что дало бы им право его в
этом обвинять, так как он обычно соблюдал все их
обряды; хотя я и знаю, что он решил основать
университет. В заключение, если бы он был поляком,
он не причинил бы никому из них неудовольствия; а
если бы сами русские, например Борис и его
приверженцы и ныне правящий император Василий
Шуйский, могли с правдоподобием показать, что
Дмитрий — иностранец, они не упустили бы столь
надежного подспорья.
Касательно тех, кто, подобно некоторым
русским, хочет возразить, что кто бы он ни был, но
сандомирский воевода не находился в неведении,
кто он; если это так и если бы он был не истинным
Дмитрием, то какова вероятность, что он так скоро
вступил бы с ним в родство, хотя был осведомлен об
измене, в которой был уличен Шуйский вскоре после
приезда Дмитрия в Москву? Кроме того, поскольку
он хотел породниться с ним, он, вероятно,
посоветовал бы не распускать бывших при нем
поляков и казаков, которых он мог удержать, не
вызывая никаких подозрений, если принимать во
внимание, что все его предшественники всегда
старались привлечь к себе на службу столько
иностранцев, сколько было возможно; этого не
случилось, так как он распустил всех их, за
исключением отряда в сотню всадников. Я полагаю
также, что воевода привел бы большее войско со
своей дочерью-императрицей, чем было, и изыскал
бы способ разместить поляков вблизи друг от
друга, вместо того чтобы поселять их на
значительном [215]
отдалении во власти русских. Также после
совершения свадьбы, когда, как мы увидели из
вышесказанного, столько говорилось об измене, он
смог бы упросить Дмитрия и мог бы столько указать
ему и посоветовать, что они могли бы все
предотвратить с большой легкостью.
Самым большим доказательством того,
что если он не был истинным сыном Ивана
Васильевича, то не был русским, я считаю,
во-первых, то, что его противники постарались бы и
при его жизни и после его смерти найти его
родственников, кем бы те ни были, особенно если
принять во внимание порядок и способ ведения дел
у русских. Далее, если бы он чувствовал свою вину,
он, вероятно, стремился бы всегда и во всем
угождать русским; и поскольку ему было хорошо
известно, что Борис мог одержать верх, только
провозгласив его еретиком, он, следовательно, не
разрешил бы ни одному иезуиту войти в Москву; и
поскольку он знал хорошо, что Борис вызвал
недовольство народа, пытаясь породниться с
каким-нибудь иноземным государем, он,
следовательно, предотвратил бы это,
породнившись, как все его предшественники, с
каким-нибудь русским родом, что укрепило бы его
ъъположение. Но если мы примем во внимание его
уверенность, мы увидим, что он должен был быть по
меньшей мере сыном какого-нибудь государя. Его
красноречие очаровало всех русских, а также в нем
светилось некое величие, которого нельзя
выразить словами и невиданное прежде среди
русской знати и еще менее среди людей низкого
происхождения, к которым он неизбежно должен был
принадлежать, если бы не был сыном Ивана
Васильевича. Его правоту, кажется, достаточно
доказывает то, что со столь малым числом людей,
что он имел, он решился напасть на столь огромную
страну, когда она процветала более чем
когда-либо, управляемая государем
проницательным и внушавшим страх своим
подданным, породнившимся с большинством знатных
фамилий в россии и изгнавшим, предавшим смерти и
сославшим всех тех, в ком он сомневался, любимым
всем духовенством, как можно было судить,
благодеяниями и подаяниями завоевавшим сердца
всех [216] подданных,
замирившимся со всеми соседями и мирно правившим
восемь или девять лет. Примем во внимание и то,
что мать Дмитрия и многочисленные оставшиеся в
живых родственники могли бы высказать противное,
если бы это было не так.
Затем рассмотрим его положение, когда
большинство поляков покинули его; с какой
уверенностью он отдался в руки русских, в которых
еще не мог быть вполне уверен, притом их силы не
превышали восьми-девяти тысяч человек, из
которых большая часть были крестьяне, и решился
противостоять более чем стотысячной армии;
затем, проиграв сражение, причем все его
сказанные войска были разгромлены, утрачены
немногие имевшиеся у него пушки со всеми боевыми
припасами, он с тридцатью или сорока людьми
вернулся в город под названием Рыльск, который
сдался ему немного раньше, не имея никакой
уверенности в его преданности, и оттуда в Путивль
— большой и богатый город, где жил с января по май
того же года. В своих невзгодах он никогда не
изменял себе, хотя Борис прилагал все усилия,
стремясь то путем тайных происков, то открыто
отравить, убить или захватить его в плен, а
позднее ложными утверждениями убедить народ в
том, что он самозванец. И при этом
Борис ни разу не захотел допросить всенародно
его мать, чтобы засвидетельствовать, кто он
такой; и в конце концов пришлось объявить, что
даже если бы он и был истинным сыном Иоанна
Васильевича, за ним не может быть признано право
на престол, так как он незаконный, поскольку
является сыном седьмой жены, что противоречит их
религии, и потому что он еретик; и тем не менее это
вовсе не может послужить против него. Затем
скажем о его милосердии ко всякому после его
въезда в Москву, и особенно к нынешнему
императору Василию шуйскому, который был уличен
в измене, и ему было доказано из русских
летописей и по его поступкам в отношении Бориса,
что ни он, ни его род никогда на были верными
слугами своих государей, также и все
присутствующие просили Дмитрия предать его [217] смерти, так как он всегда был возмутителем
общественного спокойствия, я говорю то, что
слышал своими ушами и видел своими глазами; и,
несмотря на это, Дмитрий его простил, хотя хорошо
знал, что никто не посмеет стремиться к короне,
кроме сказанного рода Шуйских; он простил также
многих других, так как был чужд подозрений.
Кроме того, если, как они говорят, он
был самозванцем и истина открылась лишь
незадолго до убийства, почему он не был взят под
стражу? Или почему его не вывели на площадь, пока
он был жив, чтобы перед собравшимся там народом
уличить его, как самозванца, не прибегая к
убийству и не ввергая страну в столь серьезную
распрю, при которой многие лишились жизни. И вся
страна должна была без всякого другого
доказательства поверить словам четырех или пяти
человек, которые были главными заговорщиками.
Далее, почему Василий Шуйский и его сообщники
взяли на себя труд измыслить столько лжи, чтобы
сделать его ненавистным для народа? Почему они
приказали публично читать письма, в которых
говорилось, что Дмитрий хотел подарить большую
часть России польскому королю, а также своему
тестю-воеводе — словом, что он хотел разделить
Россию, а также, что он отправил всю казну в
Польшу? И что он намеревался на следующий день, в
воскресенье, собрать весь народ и дворянство за
городом под предлогом, что хочет развлечь своего
тестя-воеводу и показать ему всю артиллерию,
которую с этой целью должны были вывезти из
города, и намеревался приказать полякам всех их
изрубить в куски, разграбить их дома и предать
город огню. И что он послал в Смоленск приказ
учинить то же, и другие бесконечные вымыслы, к
чему прибавили, как рассказано выше, что тело
истинного Дмитрия, убитого семнадцать лет назад,
когда ему было восемь лет, было найдено совсем
целым и, как мы уже упомянули, канонизировали его
по приказу сказанного Шуйского. Все это для того,
чтобы убедить народ в своих словах, И я заключаю,
что если бы Дмитрий был самозванцем, то было бы
достаточно доказать чистую [218]
правду, чтобы сделать его ненавистным для
каждого; что если бы он чувствовал себя виновным
в чем-либо, он с полным основанием был бы склонен
поверить, что вокруг него замышляются и строятся
козни и измена, о которых он был в достаточной
мере осведомлен и мог предотвратить их с большой
легкостью. Посему я считаю, что раз ни при его
жизни, ни после смерти не удалось доказать, что он
— некто другой; далее, по подозрению, которое
питал к нему Борис, и по тирании, к которой он
поэтому прибег; далее, по разногласиям во мнениях
о нем; далее, по его поступкам, его уверенности и
другим бывшим у него качествам государя,
качествам, невозможным для подложного и
узурпатора, и также потому, что он был уверен и
чужд подозрений; особенно принимая во внимание
то, что сказано выше о сказанном Дмитрии, я
заключаю, что он был истинный Дмитрий Иванович,
сын императора Ивана Васильевича, прозванного
Грозным!
Конец
(пер. Т. И. Шаскольской)
Текст воспроизведен по изданиям: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М. Институт истории РАН. 1982
© текст - Шаскольская Т. И. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1982
Текст воспроизведен по изданиям: Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М. Институт истории РАН. 1982
© текст - Шаскольская Т. И. 1982
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Halgar Fenrirrson. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Институт истории РАН. 1982
Комментарии
23 Шуйский Дмитрий Иванович (ум. в 1613 г.), младший брат Василия Шуйского; впервые упомянут в 1575 г., боярин с 1586 г. Был женат на свояченице Бориса Годунова Марии Скуратовой. При Лжедмитрии был приближен ко двору. Участник заговора против самозванца. По воцарении Шуйского занимал высокие государственные и военные должности. Назначенный главные воеводой, неоднократно терпел поражение. После низложения царя Василия был взят в плен и увезен в Польшу, где и умер. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 80, 224, 243, 255; Шепелев И. С. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1608-1610 гг. Пятигорск, 1957).24 Шуйский Василий Иванович (1552-1612), князь, боярин; с 1606 по 1610 гг. царь. В 1605 г. признал Лжедмитрия, но очень скоро был им уличен в измене, приговорен к смерти и помилован в последний момент. Стал во главе заговора против самозванца; после переворота 17(27) мая 1606 г. избран боярами на царство. Проводил крепостническую политику, следуя интересам крупнейших землевладельцев. Крестьянское восстание И. Болотникова (1606-1607) было подавлено правительственными войсками; гораздо менее удачно для Шуйского складывалась борьба против польско-шведской интервенции. В 1610 г. Шуйский был свергнут, пострижен в монахи; в 1611 г. увезен в качестве пленника в Польшу, где и умер. (Смирнов И.И. Восстание Болотникова, с. 396-429 и др.).
25 Густав (1558-1607)-сын шведского короля Эрика ХП, жених царевны Ксении. Борис Годунов, видимо, полагал, что заключение этого брака укрепит международные связи новой царской династии. 3 августе 1599 г. Густав был торжественно встречен в Москве. Но брак расстроился. Густав оказался откровенным ставленником иезуитов и реакционных католических кругов. Они рассматривали брак иностранного принца с московской царевной как начало осуществления совершенно фантастического плана перехода России в католичество. Уже находясь в Москве, Густав скомпрометировал себя тайными сношениями с противниками России. Он был отправлен в Углич, при Лжедмитрии I переведен в Ярославль, а оттуда в Кашин, где и умер. (Буссов К. Московская хроника, с. 35, 340; Реляция Петра Петрея о России начала XVII в., с. 101-102).
26 Эрик XIV (1533-1577)-король Швеции с 1560 г. В 1567 г. в Москве послами Эрика XVI был заключен союзный договор с Русским государством. С помощью этого союза Иван IV надеялся добиться отказа Литвы от претензий на Ливонию. Договор встретил оппозию шведских феодалов и не был подтвержден королем. В 1568 г. недовольство дворянства внутренней политикой короля привело к возникновению заговори, в результате которого Эрик Х1У был свергнут о престола. (История Швеции. М., 1974, с. I63-I54).
27 Иоанн, герцог финляндский (1537-1592)-младший брат Эрика ХIV. Пытался вести самоcтоятельную внешнюю политику, добиваясь отделения Финляндия от Швеции а превращения ее в самостоятельное государство, но в междоусобной войне с королем в 1563 г. потерпел поражение. В 1568 г. стал одним из организаторов заговора против Эрика XIV и захватил престол под именем Иоанна III. (История Швеции, с. 163-164).
28 Сапега Лев (1557-1633)-воевода виленский, гетман и канцлер великий литовский. Польское посольство во главе с Сапегой прибыло в Москву 6 (16) октября 1600 г. для переговоров о "вечном мире". Переговоры велись с перерывами до февраля 1601 г. и завершились заключением 20-летнего перемирия. (Флоря Б.Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос, с. 142-150, 158-160).
29 Принц Иоанн (1580-1602)-брат датского короля Христиана IV, второй жених царевны Ксении. В сентябре 1602 г. принц Иоанн приехал в Москву. Ему было обещано Тверское княжество. Неожиданно принц Иоанн заболел и умер 23 октября. (Буссов К. Московская хроника, с. 87, 342).
30 Христиан IV (1577-1648), король Дании с 1596. г. В период его правления была сделаны шаги к упрочению русско-датских связей. Христиан IV продолжал враждебную политику своих предшественников по отношению к Швеции, стремился к укреплению датского влияния на севере Европы. В войне 1611-1613 гг. Швеции было нанесено поражение. Но неудачное вмешательство Христиана IV в Тридцатилетнюю войну (1613-1648) на стороне антигабсбургской коалиции привело к потере политического влияния Дании. (Геделунд Л. Н. История Дании. СПб., 1907, с. 142-152; История Швеции, с. 185-191).
31 Басманов Петр Федорович- воевода, стольник (1590 г.), окольничий (1601 г.), приближенный Бориса Годунова. В 1604 г. возглавил оборону Новгород-Северского, безуспешно в течение 3 недель осаждаемого войсками Лжедмитрия I, за что был пожалован чином думного боярина. В апреле 1605 г. был назначен командовать войсками, ведущими осаду г. Кромы. 7 мая 1605 г. перешел на сторону самозванце и стал его ближайшим советником. Был убит во дворце Лжeдмитрия 17(27) мая 1606 г. (Разрядная книга 1559-1605 гг. Составитель Л.Ф.Кузьмина. Ответственный редактор В. И. Буганов. М., 1974. с. 259, 319, 320, 354; Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты, с. 198, 210).
32 3 авантюре Джедмитрия I принимали участие несколько польских шляхтичей Домарацких. Маржерет имеет в виду, очевидно, Матвея Домарацкого, львовского подстолего; он был ротмистром в войске Джедмитрия I, попал в плен под Добрыничами. Вновь служил самозванцу после его вступления в Москву. В 1609-1610 гг.-участник польской интервенции. (Polski Slownik biograficzny. Krakow, 1939. t. V, str. 303-304; Русская историческая библиотека, t.I. СПб., 1872, с. 804 и др. Масса И. Краткое известие о Московии в начале ХVII в. М., 1937, с. 121).
33 Федор Годунов (1568-1605)-сын Бориса Годунова. После смерти царя Бориса население и войска присягнули Федору; I июня того же года, при волнениях в Москве, вызванных "прелестными письмами" Лжедмитрия, Федор, его мать Мария и сестра Ксения были взяты под отражу. Через два дня, 3 июня, Федор и Мария Годуновы были убиты. (ПСРЛ, T.XIV. М., 1965, с. 65; Скрынников Р. Г. Борис Годунов, с. 183).
34 К самозванцу 7(17) мая 1605 г. в числе других перешел Василий Васильевич Голицын, сводный брат П.Ф.Басманова, один из крупнейших деятелей смуты. В 1601 г. В. В. Голицын был воеводой; в Смоленске: в 1604 г.-воевода в передовом полку, участник сражении Новгород-Сeверский и под Добрыничами. В 1605 г.-один из организаторов заговора против Лжедмитрия. Имя В. В. Голицына называлось в числе претендентов на русский престол. В 1610 г. участвовал в посольстве к Сигизмунду. Был отправлен в качестве пленника в Польшу, где умер в 1619 г. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 135, 226, 261, 320; Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты, с. 215, 346).
35 Бояре, перешедшие на сторону Лжедмитрия 7(17) мая 1605 г., взяли в качестве пленника Ивана Ивановича Годунова-троюродного племянника Бориса Годунова. В 1598 г. И. И. Годунов был кравчим, в 1603 г.-окольничим. При Лжедмитрии I находился в ссылке. Являясь противником Василия Шуйского, в 1608 г. примкнул к "тушинскому вору"; был им казнен в 1610 г. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 166, 205, 248. Шепелев И.С. Освободительная и классовая борьба в русском государстве в 1608-1610 гг., с. 199-200).
36 Салтыков Михаил Глебович- видный-политический, деятель конца ХVI-начала XVII вв. В 1595 г. окольничий и воевода, с 1601 г. боярин. В 1600-1602 гг.-глава русского посольства в Кракове. Б 1605 г.-воевода в войске Бориса Годунова; 7(17) мая перешел на стороку Лжедмитрия. Один из активных участников заговора против самозванца. При Василии Шуйском был удален воеводой в Ивангород; в 1609 г. примкнул к Лжедмитрию II. Являясь сторонником польского короля, в 1611 г. отправился с посольством в Польшу добиваться присылки новых войск. В Россию не вернулся, умер в Польше до 1621 г. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 218, 219, 227, 254; Шепелев И. С. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1603-1610 гг., с. 95, 130, 502).
37 Бельский Богдан Яковлевич (ум. в 1611 г.)-видный деятель опричнины, участник Ливонской войны; пользовался особым доверием Ивана IV и был им назначен членом регентского совета при Федоре. После смерти Грозного организовал заговор, но потерпел неудачу, и был сослан воеводой в Нижний Новгород. В 1598 г. он был возвращен в Москву и стал одним из приближенных Бориса Годунова. В 1600 г. был вновь обвинен в измене, заключен в тюрьму, за тем сослан
В 1605 г., при приближении Лжедмитрия к Москве, всенародно подтвердил истинность самозванного царевича и вскоре сделался его доверенным лицом. По воцарении Шуйского был отправлен воеводой в Казань. (Разрядная книга 1550-1636 гг., о. 83, 163, 170, 227; Скрынников Р.Г. Борис Годунов, с. 18-19, I32-I33).
38 Сабуровы-костромской боярский род. Годуновы и Вельяминовы-младшие ветви этого рода. (Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969, с. 162-168).
39 Воротынский Иван Михайлович, князь, боярин, воевода. В 1585 г. сослан как сторонник Шуйских; возвращен в 1592 г.; с 1598 г. находился в Москзе. В 1605 г. был среди бояр, встречавших Лжедмитрия I в Туле. Примкнул к заговору Шуйского против самозванца. В 1606 г. он воевода в передовом полку. Воротынский был участником низложения Шуйского в 1610 г., членом правительства "семибоярщины". В 1613 г.-один из кандидатов на русский престол. В 1620-1621 гг.- воевода в Москве. Умер в 1627 г. (Разрядная книгa 1550-1636 гг., с. 227, 243, 256, 312; Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты, с. 214, 244 и др.).
40 Мосальский-Рубец Василий Михайлович, князь, в 1603 г. воевода в Путивле. В 1604 г. он перешел на сторону Лжедмитрия I. Один из организагоров убийства Годуновых. После воцарения Шуйского удален воеводой в Корелу. В 1608 г. примкнул к Лжедмитрию II. Был выслан к Сигизмунду в 1610 г. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 206, 226-228, 230; Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты, с. 231, 322, 355).
41 Бучинский, Ян, польский шляхтич, протестант, секретарь Лжедмитрия I. Пользовался большим доверием самозванца и был весьма влиятельным лицом при его дворе. Зимой 1606 г. ездил в качестве посла Лжедмитрия в Польшу и сопровождал в Россию Марину Мнишек. После переворота 17 (27) мая Шуйский обнародовал показания Яна и его брата Станислава, согласно которым Лжедмитрий замышлял обманом выманить за городскую черту знатных московских бояр и дворян и там их перебить (Собрание Государственных Грамот и Договоров, ч. II. М., 1819, с. 296). Поздлее Ян Вучинский примкнул к Лжедмитрию II. (Polski Slownik biograficzny, t. III, str, 88-39).
42 Сообщение Маржерета о суде над Шуйскими весьма интересно. Известие о применении летописей для чисто практических целей в политическом процессе, о их привлечении как исторического источника по генеалогии уникально. Более того, из подведенного эпизода узнаем, что вся история "измен" рода Шуйских была почерпнута из летописей. Подобный источник выступает в качестве официальных материалов обвинения. Следовательно, летописи носили характер государственных хроник, официальных юридических установлан.г.. чей материал и оценки деяний не подлежали сомнению. На авторитетность и представительность подобного суда указывал еще H. М Карамзин: "Взяли Шуйского с братьями под стражу и велели судить, как дотоле еще никого не судили в России: Собором, избранным людям всех чинов и званий. (Карамзин Н. М. История государства Российского, т. ХI. СПб., 1824, с. 230).
Рассмотренный эпизод интересен также и тем, что дает возможность объяснить причины создания одного из интересных памятников публицистики периода "Смуты". Для того, чтобы ослабить впечатление от судилища, на котором Шуйский был признан виновным, и подкрепить его права на царский трон, ровно через полгода, в середине 1606 г. было создано специальное публицистическое произведение-"Повесть, како отомсти всевидящее око Христос Борису Годунову пролитое неповиные крови нового своего страстотерпца благоверного царевича Дмитрия Углечского". В нем подвергнут уничтожающей критике тщеславный, гордый, "обуреваемый дыханием славобесия" Борис Годунов и еретик, вероотступник, „угодник сатаны" самозванец Гришка Отрепьев. Им противопоставлен Василий Шуйский, "муж добродетельный", представитель знаменитого рода, который назначала от прародителей своих" держал в сердце своем "к богу велию веру и к человеком нелицемерную правду". Основываясь все на тех же летописях, автор "Повести" подчеркивает значение нового царя "прежних великих благородных царей корени". Т.о., в сообщении Маржерета о летописях и их роли в процессе над Шуйским находим уникальное известие, объясняющее появление одного из памятников публицистики, призванного опровергнуть приговор сопернику Лжедмитрия I и обосновать избрание на московский престол нового „императора", царя Василия Ивановича. (Буганов В.К., Корецкий В.И., Станиславский А.Л. "Повесть како отомсти"-памятник ранней публицистики Смутного временя. ТОДРЛ, т. 28. Л., 1974, с. 231-254).
43 Мнишек Юрий (ум. в 1613 г.)- сандомирский воевода, сказал активную помощь Лжедмитрию I. Преследовал при этом самые корыстные цела, так как, являясь управляющим королевскими имениями, к концу 1603 г. очередной раз находился на грани полного разорения, Ипользуя свои связи при дворе и при резиденции папского нунция, стремился к тому, чтобы склонять Сигизмунда III к поддержке самозванца. Сопровождал Лжедмитрия в походе в Россию, но после неудачи под Новгород-Северским уехал вместе с большинством поляков. Прибыл в Москву со свитой Марины в мае 1605 г., после переворота был сослан в Ярославль. В 1608 г. отпущен в Польшу, но вместо того отправился в Тушинский лагерь. Окончательно уехал в Польшу в конце 1608 г. (Записки гетмана Жолкевского о Московской войне. Спб., 1871, стб. 7-11; Пирлинг П. Дмитрий Самозванец. в. , 1912, с. 310-320 и др.).
44 Марина Мнишек (ок. 1588-ок. 1614 гг.), дочь сандомирского воеводы. Став женой Лжедмитрия I, она получила в удел Новгород и Псков. После переворота 17 (27 мая) 1606 г. содержалась в Ярославле, откуда в 1608 г. отпущена в Польшу с условием отказаться от претензий на русский трон. Вместе с отцом Юрием Мнишеком бежала в Тушино, где признала Лжедмидтрия и своим мужем. Последовала за "тушинским вором" в Калугу. После гибели самозванца сын Мараны и Лжедмитрия II Иван (рожд. в 1611 г.) был "провозглашен" казаками атамана И. Заруцкого царевичем. В 1614 г. казаки выдали Марину правительственным войскам; умерла в заточения. (Пирлинг П. Дмитрий Самозванец; Гиршберг А. Марина Мнишек. М., 1908).
45 Константин Вишневецкий (1564-1641 гг.)-князь, воевода Черной Руси, староста кременецкий, зять Марины Мнишек. Вместе со своим братом князем Адамом Вишневецким принимал самое непосредственное застиг в авантюре самозванца. Последний "объявился" в 1603 г. в имении князя Адама, городке Брагине. Оттуда самозванец попадает в имение Константина Вишневецкого на Волыни, в замок Вишневец на реке Горынь. Вскоре "царевич" был отправлен в Самбор. Здесь, в доме князя Константина и произошла его первая встреча с воеводой Сандомирским Юрием Мнишеком. После "воцарения" Лжедмитрия I Вищневецкий приезжал в Москву со свитой Марины Мнишек. После убийства самозванца был захвачен в плен, но вскоре отпущен "в Литву". В дальнейшем Константин Вишневецкий принял самое активное участие в польской интервенции, в осаде Троицко-Сергиевского монастыря, в походах королевича Владислава. (Пирлинг П. Дмитрий Самозванец, с. 78, 37; Буссов К. Московская хроника, с. 346).
46 Татищев Михаил Игнатьевич, ясельничий (1598), окольничий (1607), думный дворянин. В 1605 г. ~ участник заговора против Самозванца. В 1607 г. послан воеводой в Новгород, где был убит в 1609 г. по подозрению в измене Шуйскому. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 146, 239; С.Ф.Платонов. Очерки по истории смуты, с. 227, 293-296; И.С.Шепелев. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1608-1610 гг., с. 239).
47 „Царь Петр", Илья Горчаков (Илейка Муромец)-самозванец. Был захвачен, вместе с Болотниковым, в Туле и казнен в 1607 г. Весной 1606 г. он возглавил поход на Москву терских и волжских казаков. В.И.Корецкий пишет: „Казаки прорвались мимо Астрахани на Волгу и дошли до Самары, где их встретил с грамотою от Лжедмитрия Третьяк Юрлов, велевший им "итти к Москве наспех". Они дошли до Вязовых гор (в десяти верстах выше Свияжска), где узнали об убийстве Лжедмитрия и повернули назад". В дальнейшем участники похода примкнули к восстанию Болотникова. исследователь отмечает также, что сообщение Маржерета о царевиче Петре заслуживает всяческого внимания, ибо в основном подтверждается документальными материалами. Исключение составляет противопоставление „царевича Петра" Лжедмитрию I: "... версию Маржерета о том, что выступление направлялось непосредственно против Лжедмитрия, принять нельзя". Это противоречит не только показаниям "царевича", но и его приходу в Путивль, гда князь Григорий Шаховской правил от имени Лжедмитрия I. Сохранялись письма, в титуле которых упоминаются оба самозванца одновременно. В них читаем: „Божиею милостью великого государя царя и великого князя Дмитрея Ивановича всеа Руси и государя благоверного царевича и великого князя Петра Федоровича, всеа Руси самодержцев". (Корецкий В. И, Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России, с. 253-255. См. также. Назаров В. Д, Флоря Б.Н. Крестьянские восстания под предводительством И. И.Болотникова и Речь Посполитая. В кн.: Крестьянские войны в России ХVIII-ХVIII веков: проблемы, поиски, решения. М. 1974, с. 326-352).
48 Олесницкий Николай (ок. 1558-1629), кастелян г. Малогощ; прибыл в Москву на коронацию Марины в качестве посла Сигизмунда III., Позднее был каштеляном радомским (1613 г.) и воеводой люблинским (1619 г.). Автор записок "Gody moskiewskie, czyli diariusz, o Dymitrze i Marynie". (Polski Slownik Biograficzci, t. XXIII, str. 771-773).
49 Бертран де Кассан- французски купец из города Ла-Рошель; впервые приехал в Россию в 1560 г. После гибели Лжедмитрия I иностранным купцам, имевшим с ним дело, в том числе и Бертрану, было отказано в выплате денег. Бертран просил заступничества у Генриха IV; ответом была грамота французского короля царю Шуйскому, содержащая просьбу содействовать купцу в получении денег. (Жордания Г. Очерки..., с. 109-115).
50 Бучинский Станислав- секретарь Лжедмитрия I, брат Яна Бучинского. (Polski Slownik biograficzcy, t. III, str. 88-89).
51 Шереметев Петр Никитович, боярин, воевода, после воцарения Василия Шуйского оказался в оппозиции. В конце мая- начале июня 1605 г. ездил в Углич за мощами царевича Дмитряя; таким образом, как указывает Маржерет, отсутствовал в Москве при происходивших волнениях. Вскоре был послан воеводой во Псков. В сентябре 1608 г, когда псковичи признали царем "тушинского вора" П.Н. Шереметев был схвачен, посажен в тюрьму и казнен. (Разрядная книга 1550-1636 гг., с. 13, 122, 132-133; И.С. Шепелев. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1608-1510 гг., о. 130. 221-229).
52 Вишневецкий Адам, князь, крупнейший землельный магнат Речи Посполитой, брат князя Константина Вишневецкого. Лжедмитрий I получал от него помощь в приобретении оружия и вербовке наемников-шляхты и казаков. Это вызвало пеписку между Адамом Вишневецким и королем Сигизмундом III. После убийства Лжедмитрия I князь Адам помогал „тушинскому вору". В январе 1603 г. в Орел к "царику" Адам Вишневецкий призвал войска для борьбы с Москвой. (Пирлинг П. Дмитрий Самозванец, с. 63-74; Буссов К. Московская хроника, с. 565; Реляция Петра Петрея о России начала ХVII в., с. 112-114).
53 Показательно, что углубленное изучение Священного Писания, столь типичная черта протестанта времени становления новой религии, служила для Маржерета признаком рассудительности, ума и положительных душевных качеств человека и монарха. Оценивая поведение Лжедмитрия I и его пренебрежительное отношение к православной религии, капитан подчеркивал, что это произошло от ряда причин. Основные заключались в том, что он был в Польше, где познакомился с различными религиями (и, следовательно, не только с католицизмом, но и протестантизмом) и где мог познать истинный смысл догматов веры, которые все христиане (и, конечно, наиболее рьяно протестанты) должны почитать. Все эти рассуждения о уме и "культуре" самозванца и, наоборот, о "невежестве" его подданных интересны не только потому, что указывают на знакомство Лжедмитрия I с протестантами в Польше, о чем был осведомлен Маржерет, но и определяют саму религиозную принадлежность автора рассматриваемой книги
Таблица русских и французских старинных мер
Меры длины1 верста = 1.07 км
1 лье = 4.44 км
1 локоть = 1.2 м
1 фут = 0.32 м
Меры площади
1 десятина, или 2 четверти = 109.25 ар.
1 арпан = 42.21 ар.
Мepы емкости
1 мюид (мера для жидкостей и сыпучих тел) = 274 л
1 шопин (мера для жидкостей) = 0.52 л
